–– Чей?–– озадачился троуви,–– Анзигора? �здеваешься?! Трое суток, как готов!

–– Сегюр-мэно,–– тихо пояснил страж, старательно кося в сторону.

––Что?! –– нахмурился Дэйкс: он ослышался? � по лицу агнолика понял: нет. –– О, Модраш! Да как ты смел?! Без приказа?!...Ты хоть понимаешь, что натворил?! Да Рэйсли твой сэн-сэш проведет самолично! Можешь начинать ритуальное омовение!

Экзиостиф глянул исподлобья, останавливая полет фантазии троуви, и бросил:

–– Виноват, знаю, но не о том жалею, что сделал, а о том, что не сделал. Мне не суд нужен, совет: как господину сообщить?

Дейксклиф насторожился: видать, черные мысли у Эльхолии были, а может, что и много хуже мыслей.. � руку протянул:

–– Давай слайд. Посмотрю - решим.

Десятиминутного просмотра троуви хватило с лихвой. Он с грохотом опустил кулак на сенсор, останавливая запись, и в мятежных чувствах закружил по зале, стараясь не глядеть на агнолика. Не стоит тому видеть, что он не одинок в своей растерянности.

�Да-а, поредеет теперь династия Лоан, а из ветви Аваншеллу, если Алорна останется, и то хорошо’,–– и сморщился, представляя, какой шум поднимется, глянул на закрытую дверь, за которой икала наложница, в ванную комнату пошел: не придется ему Наталью успокаивать –– ночь обещает быть хлопотной.

Дэйкс заметался по ванной то ли в поисках одежды, то ли выхода из создавшегося положения и все думал: что же делать? Сообщить? Обязан. Но будет буря, такая, что хошотт и фуэро покажутся легким бризом. Всех сметет.

Где же брюки? Ага.

А если выждать? Сколько? � зачем? Пустыня большая, фуэро неделю не стихает, в лучшем случае найдут они кости кьяро и что? Положит он перед Рэйсли слайд родственницы и останки жены? О-о-о.. Сможет ли он за секунду спрятаться на другом континенте, хоть в той же пустыне?

Рубашка….Нет, не эта…

А если жива Алена? Нонсенс, но кьяро на многое способна…

А �ллан действительно не имеет к данному инциденту отношения. Рэй словно чувствовал…

Но кто бы мог предположить, что эта….невзрачная, застенчивая женщина, сегюр ––мэно, дочь высокородных, законопослушных родителей, способна на такое?! Монтррой –– мужчина честолюбив, мстителен… не удивил особо, но женщине учавствовать в подобном…

Что с застежкой?!!

Ах, кьяро, кьяро…Прав Лоан, домой надо было тебя отправить…

Войска! Нужно срочно проверить, сообщить совету о коварных планах Аваншеллу.. В обход сегюр? А как сообщить ему?..

Да, что с мокасином?!!

Дэйкс выскочил из ванной:

–– Пошли людей в пустыню Забвения…

–– Отправили. Результаты отрицательные.

–– �скать! Поднимите все пласты, переверните каждый камень, загляните в каждый дом! � молчи пока. Слайд останется у меня, я сам сообщу сегюр…позже.

Шаванпрат оценивающе рассматривал женщину: худая, высокая, с него ростом, лицо изможденное, в кровоподтеках, царапинах, не то серое, не то зеленое и губы в цвет, а вот волосы длинные. Большая редкость и единственное, по его мнению, достоинство этой незнакомки.

�нтересно, как она сюда попала? Кто она? Беглая? Не похоже, манеры госпожи, гордыня непомерная и характер отвратительный, заносчивый. Он только и хотел рану на щеке посмотреть, а она руки распускать. Баловали, видать, ее родные. Зря. Вот наверняка сейчас и сожалеют. Подобных замуж надо отдавать еще в период созревания, чтоб место свое осознали. Хотя, кто такую возьмет? Разве что особо отчаянный или отчаявшийся.

А энергия у девчонки странная. Видно, жар в тело проник, день, два и съест ее, дотла сожжет, а и-цы дымкой на губах собирается, словно век хозяйке отмеривает. Непонятно. При истощении подобное наполнение? Подозрительно. � раны на спине: не смертельные и не глубокие, но болезненные –– обожженные. Словно специально их нанесли, чтоб ослабить и тем сочувствие вызвать, да просчитались, Уэхо постаралось, впечатление подпортило. А может, она посыльная? Специально по их душу явилась? Не исключено.

Что же с ней делать? Выхаживать? Он исполнил свой долг: напоил, дал приют, представился, а она даже имя не назвала… Нет, он не будет с ней возиться, да и смысл? А если она действительно подослана, а еще и заразна? Смерть уже стережет ее, чахотка вон лихорадкой давит. Но даже если и выживет, почему он должен помогать ей, подвергая опасности Агию? Вздумается той, сердобольной, руку помощи протянуть и перехватит болезнь.

А если девушка беглая? От сленгиров ушла, такое редко случается, но бывает. �ли тэн…

Эта? Абсурд. У нее все на месте: и руки, и ноги, и пальцы, а что спина изрезана…опять не его дело, и явно не работа могористов. Значит, не тэн. Сленгир-мэно? Заблудилась? Он бы знал, что они кого-то потеряли, рыскали бы патрули по округе, сейферы крутились, да и свои бы ему сообщили. Нет, тихо вторую неделю. Фуэро гуляет, все скалы песком засыпал, пустыню вдоль и поперек перепахал. А в остальном, застой. � беглых уже месяц не было, контроль ужесточен, охрана такая, что и мония не проскользнет.

Следовательно, не беглая, и не женщина сленгиров. Канно.

Тогда, он либо отнесет ее на тропу, чтоб патруль, проходящий под утро, нашел и разобрался, либо здесь оставит до утра, а потом выпроводит.

А если окажется, что она атористка и сленгир-мэно?

Значит, в скалы поднимет, пусть умирает вдали от него, чтоб запах падали ни его, ни Агию не тревожил.

Он покосился на жену. Девушка готовила на ужин махлу и явно рассчитывала накормить гостью. Гостеприимство в крови груттонов.

Шаванпрат невольно улыбнулся, залюбовавшись ее проворными движениями, прекрасным, безмятежным ликом. Она ведь тоже канно.

Семь лет назад у Шаванпрат Малеху умер отец. Дальний родственник, единственный фэсто в ветви тут же предъявил права на имущество и должность усопшего, и естественно, его притязания признали законными. Шаванпрат оказался на улице с довольно приличной суммой, кинутой ему родственником, как отступное. Эта сумма не являлась и тысячной частью, того, что досталось тому.

Мужчина же попытался устроить свою жизнь. Надо сказать, что это ему удалось. Почти два года он промотался с фишэдо по галактике, увеличивая свое состояние и зарабатывая необходимый для выживания опыт, но в один момент его пиратская карьера закончилась.

На Кургосских торгах. Он увидел Агию и без раздумий купил, отдав за нее почти все, что скопил. Товарищи смеялись, не понимая, зачем окэсто груттонка. А он и сам не знал, просто увидел ее глаза, заплаканное личико и понял –– она должна принадлежать ему и тогда эти дивные глаза не будут знать других слез, кроме радости.

Конечно, на пиратский гоффит он уже не вернулся, домой улетел –– на Флэт и пошел на поклон к сводному брату Магрио. Тот был эстибом в кьете Модраш и жил в шигоне под Корли, на Викфорне. Он был окэсто и единоверцем, поэтому не отказал, помог, устроил.

Четыре года они прожили все вместе, но два года назад Агия ушла в эфриш и не вернулась. Ее взяли к сленгирам, а ему прислали уведомление и сумму выкупа. Только тогда Шаванпрат пожалел, что не заключил с ней союз. Жену бы не тронули, а вот тэн…

Он оказался бессилен. Сначала пытался вытащить ее законными путями, потом хитростью и подкупом, в итоге сам стал изгоем, но ей не помог. Пришлось уходить в горы, присоединиться к таким же, как он, загнанным в угол законами, системой и обстоятельствами бесправным озлобленным и вычеркнутым из списков людей. Там он и понял, что не сдастся и не остановится. � вырвал Агию силой, подговорив товарищей и разгромив лабораторию, в которой ее содержали. Вскоре он женился на ней и стал гешетом инсургентов: его одолевала жажда мести за то, что пришлось перенести его женщине, ему и многим другим, что встали с ним в ряд в защиту незнакомой груттонки. Он хотел изменить положение вещей, изменить мир и отношение к окэсто, канно. Он самолично убедился в несовершенстве законодательной системы, в предвзятости именитых фагосто. Он слишком многое увидел и понял, и если раньше у него бы и мысли не возникло пойти против высших чинов, вековых законов, то, оказавшись изгоем, отщепенцем, он не увидел другой дороги, кроме этой. Терять ему уже было нечего, а получить он хотел много, сразу и навсегда. К тому же ответственность за Агию обязывала его если не обеспечить ей достойную жизнь, то хотя бы достойно умереть, оставив ей в наследство свое честное имя и добрую память.

А потом брат принес ошеломляющую весть –– младший брат сегюр, окэсто, не умер, вернулся, выздоровел, заключил союз с канно и теперь не только муж и совластитель, так еще скоро станет отцом фэсто! Это была уже не надежда –– вера.

Война то затухала, то разгоралась вновь, и если б не тайная помощь сегюр через кьеты, окэсто вымерли б по всему Мольфорну, да и канно бы не поздоровилось. Но они выжили и дожили.

По слухам скоро войне конец, сегюр добьется снятия блокады и принятия закона об объединении нации в единое целое. Немного осталось. � могористы словно знали о том, под конец решили оторваться с разрешения своего сегюр и его троуви, бесчинствовали: то ультоны у троп поставят, то в пещеры энерголовушки сунут, проигнорировав высочайшие указы и вековые законы. В эфришах каждого подозрительного или просто непонравившегося хватают, паек воды урезали до одного потрула на десять дней, кьеты закрыли, связь с Викфорном блокировали, патрули усилили…

Канно закашлялась, судорожно вздрагивая, и открыла глаза. Агия поспешила к ней на помощь, взяла флягу, но мужчина жестом остановил ее, приказывая не подходить. Сам подошел, пить дал и, забрав флягу, сел рядом, вперил пристальный немигающий взгляд, намериваясь, наконец, выяснить необходимое и принять решение.

Алене под этим взглядом неуютно стало, смутилась, губы обтереть хотела да тут свою руку увидела и ужаснулась:

–– О, Господи! –– вырвалось непроизвольно. Рука, как лапа у старой замученной курицы: кожа сухая, сморщенная, костяшки пальцев сбиты, и все в мелких трещинах, царапинах, грязных разводах.

Она представила, как выглядит, и взгляд мужчины уже не удивлял. Мучается тот наверняка в догадках: что за чучело к нему в пещеру приползло? От кого такое народилось и почему само не удавилось?

А Шаванпрат удовлетворено прищурился: вот и ответ на один из главных вопросов –– не единоверка. Что за бог �Господь’ он не знал и даже не слышал о таком, но ничуть не сожалел. Ее вера –– ее дело. Пусть ее бог ей и помогает. Еще два вопроса, и он со спокойной душой избавится от гостьи.

–– Чья ты?

Алена вопрос не поняла, моргнула, лоб наморщила и брякнула:

–– Своя.

Мужчина кивнул: ничья значит, как лауг, сама по себе, а, следовательно, для себя. Ладно, второй плюс за прощанье.

–– Как здесь оказалась?

–– �з пустыни пришла. –– � � что ему надо?’ –– озадачилась Алена.

–– � долго шла? –– спросил с долей скепсиса в голосе.

–– А какой сегодня день? Число? –– и растерялась, услышав, осознав. –– Восемь дней шла.

Мужчина дернулся, словно она ему пощечину залепила. Взгляд стал жестким, неприязненным, ноздри раздулись, скулы побелели:

–– Ложь! –– бросил, как перчатку в лицо.

Девушка нахмурилась, силясь понять, что происходит: почему ей не верят? Что за допрос? � ..отчего, черт возьми, так жарко?

Но спросить она ничего не успела: мужчина бесцеремонно поднял ее за руки:

–– Вставай и убирайся!

Алена скривилась, готовая расплакаться от подобной жестокости: неужели снова идти? Куда? Как? Почему? � застонала от боли, разлившейся по груди и спине. Перед глазами все закружилось, запрыгало, поплыло зыбкой дымкой. Она вцепилась в нагрудный ремень мужчины, чтоб не упасть и, слепо ткнувшись в плечо, сползла, уже ничего не соображая.

Мужчина брезгливо поморщился и поднял ее на руки. Агия тут же встала на пути, преграждая дорогу, и умоляюще сложила руки на груди: поняла уже, что муж задумал:

–– Она больна, Шаванпрат.

–– Она опасна и обременительна! –– грубо ответил тот и смутился: Агия подобной резкости не заслуживает.

–– Она нуждается в нашей помощи.

–– Тебе помогали такие, как она, когда нуждалась ты?

Девушка опустила голову, не смея перечить, но отойти не спешила, и мужчина мягко попросил:

–– Отойди, милая. Мы сделали, что могли, теперь эта лгунья –– не наша забота, да и не достойна она твоего сочувствия. Я отнесу ее на тропу. Утром ее найдет патруль.

–– До утра может налететь фуэро…

–– Он ей не страшен. Ты же слышала: восемь дней по пустыне. � жива, –– с ядовитой усмешкой заметил мужчина.

–– Она могла ошибиться, у нее жар, –– робея от собственного упрямства, парировала Агия. Шаванпрат лишь укоризненно посмотрел на нее, не понимая, чем эта гостья той по нраву. Конечно, сердце у жены большое и вместительное, но он проследит, чтоб лишние там не задерживались.

–– Я не стану спорить. Ей здесь не место, вот и все, что я могу сказать. Отойди.

Девушка окончательно сникла и отошла.

Мужчина отнес Алену довольно далеко, положил на камни и сел рядом, передохнуть. На тропу он ее, конечно, не понес, уверенный, что эта женщина имеет отношение к высшим чинам. Если не дочь и не невеста эгнота, то подруга сленгира точно. Такие канно, как она, умеют приспосабливаться, выгодно продавая то, что имеют. А этой есть что продать. Было.

Он с ненавистью посмотрел на нее и встретился с устремленным на него взглядом синих глаз:

–– Почему? –– прошелестел ее голос. Мужчина промолчал, и она ответила сама:

–– Канно? Какова же тогда жизнь у тэн?

–– А ты не знаешь? –– этот вопрос его взбесил. –– Нет, конечно. Быстро устроилась, сообразила. Что-то предложила, кого-то предала.

–– Ты ничего не знаешь, как же можешь судить?

–– Я знаю подобных тебе. Гордячки, лицемерные лгуньи! –– Шаванпрат смолк: что это он? Воспоминания нахлынули? Обида за Агию, которую предала вот такая же лживая канно, указав на нее сленгирам? Тем срочно нужна была груттонка для эксперимента…Ладно, дело давнее.

–– Тебя сильно обидела канно, –– догадалась Алена.

–– Вот ты и расплатишься, –– бросил мужчина.

Ворковская, услышав заявление, почувствовала необычайный душевный подъем и легкость. Она широко улыбнулась и довольно облизнулась. Шаванпрат удивленно покосился на нее:

–– Что смешного я сказал?

–– Ты меня порадовал, –– попыталась сесть девушка. Удалось. Мужчина помог, любопытно стало: о чем она толкует?

–– Я все время содрогалась от ваших обычаев и традиций, а теперь рада. Значит, я тебе долг за другую заплачу? А кого обидели –– тебя или Агию? Она ведь жена тебе? Я не ошиблась?

Шаванпрат отвечать не собирался, подозрительно прищурился, решив для себя, что эта женщина точно подослана и потянулся к ножнам на груди, собираясь ее убить. Ворковская же ответа и не ждала, смотрела в темнеющие перед ней валуны, опираясь руками о камни, чтоб не упасть, и говорила, не переставая улыбаться:

–– Значит, ты мстишь за жену. Значит, и Рэй за меня отомстит так же, убьет Эльхолию. Туда ей и дорога. Правильно, ее и надо, а зная его характер, смело могу сказать, что только смертью этой змеи он не удовлетворится. Значит, и брата ее грохнет. � своего. А как раз их всех и надо. Они предатели и враги. Все, можно не спешить с сообщением, –– и вдруг смолкла, погрустнела и добавила тихо. –– Я так и не сказала ему, что люблю.

Шаванпрат уже достал мэ-гоцо, но, услышав последние заявление, замер, опустил клинок и озабоченно спросил, сделав вывод:

–– Ты мужняя?

–– Ага, правда, у нас говорят –– замужем. Но это не верно, правильно именно так –– мужняя. Да, так, –– уверенно заявила она и посмотрела на него. –– �ди и спасибо тебе.

–– Подожди, –– немного растерялся мужчина. Ее статус многое менял, и уйти вот так, бросив и не выяснив подробности, он уже не мог. –– Ты же говорила –– ничья.

–– Я так считала. Помнишь, у Есенина: ’Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии’. Вот и у меня так же. Когда рядом был, плевать хотела: и взгляд не тот, и говорит не то… и вообще дышит не так, а как нет, так словно шторы с глаз слетели.

Мужчина недоуменно нахмурился, окончательно запутываясь, и головой качнул: одно ясно, эта канно ненормальная. Однако для успокоения души уточнил:

–– Он сленгир? –– кто ж еще на эту чокнутую позарится?

–– Он? Он самый, самый, самый! Принц из сказки, –– и лицо обтерла: жарко. В голове мутилось, перед глазами плыли кадры из прошлого, перемежаясь с настоящим: скалы в темноте, Рэйсли, Поттан, Массия, россыпь камней под ногами, Эльхолия, дети, Агия, пустыня, опять валуны.

–– �ди, давай, –– просипела Алена, укладываясь на камни. Хватит с нее: сейчас заснет и не проснется, назло всем инопланетным дуалистам-садистам-параноикам. Надоело! Сколько можно над ней издеваться? Сколько она здесь кругов ада прошла? Флэт, как же –– бред! Горячечный! � вдруг вспомнила благословление клыкастого бога, решила одарить им этого знакомца. А почему нет? Пусть знает доброту землян! –– Эт вито Модраш эн фиэлло.

Шаванпрат от этих слов окаменел и сидел минут пять, словно продолжение валуна, только с глазами. Потом тупо глянул на зажатый в ладони кинжал, сунул его в ножны и лишь тогда очнулся. Посмотрел на девушку, осознавая, что чуть не убил единоверку, сестру. Подобное кощунство не только ему, но и всему его роду не искупить.