Аня позвонила точно через два часа, когда Толик, обтекаемый потоками людей, стоял посреди улицы, тупо разглядывая здание "Пушкинского". В отличие от злосчастно назначенной встречи тут она оказалась пунктуальной.
      - Ну, - недружелюбно буркнул в трубку Толик.
      - Анатолий, здравствуйте... Не обижайтесь, пожалуйста, на меня... Вы же сами понимаете - работа...
      Мда, этот голос мог убедить кого угодно и в чем угодно...
      - Я не обижаюсь, - соврал Толик.
      - Вот и отлично. Как там наш общий знакомый?
      - Должен появиться на Ленинградском вокзале в автоматической камере хранения, у ячейки номер 53. Я ему передал, что там будут деньги для него...
      ("А чего вдаваться в подробности? - рассудил Толик, - придет и придет...")
      - Когда?
      - Ну, уж этого я не знаю. Не знаю даже, придет ли он лично... Но вряд ли он будет ждать больше суток - сколько там работает ячейка, не знаю...
      - Ага. А что за деньги? - подозрительно безразлично спросила Аня
      - Да, занимал я у него немного, - небрежно бросил Толик.
      - Ясно. Еще раз: Ленинградский вокзал, камера хранения, ячейка 53, - она произнесла это, немного повысив голос, как будто продиктовав кому-то под запись.
      - Да, - снова подтвердил Толик, - Что мне теперь делать?
      - Что угодно. Только из города не уезжайте, пока вам специально не сообщат, что ваша информация подтвердилась.
      - Ну-ну, - невесело хмыкнул Толик.
      - Не расстраивайтесь, - почти ласково сказала Аня, так, что по спине Толика лихо проскакали эскадроны мурашек, - Когда мы, наконец, встретимся с тем, кого ищем, вы сможете вздохнуть спокойно. Я сама вам перезвоню. Но не забывайте, что сейчас вы под наблюдением, и, пожалуйста, не провоцируйте наших сотрудников на какую-либо ответную реакцию...
      Последняя фраза заставила поднявшееся было настроение опуститься на грешную землю.
      Толик не знал, чем заняться в период томительного ожидания решающего звонка Ани (которая и не Аня вовсе). Искать работу не было настроения, да и что за работу он найдет без паспорта? Слава богу, есть в кармане бабулина пятисотрублевка, которую он так и не потратил в кофейне
      Вспомнился Василич. Толик чувствовал себя виноватым перед ним. Поэтому, судорожно вздохнув, Толик поправил жмущий и натирающий шею даже через воротник рубашки галстук и полез в метро.
      ...Собаки встретили Толика с пониманием. Не воспринимая его более как еду, они проводили Толика до самого шлагбаума и уселись в отдалении, словно волки из "Маугли" на совете стаи.
      Толик стоял перед шлагбаумом в нерешительности. Ему было страшно стучать в дверь сторожки, ожидая, что выйти оттуда может уже совсем другой человек. Вспомнились слова Василича о старом стороже. Мнительность Толика была велика, и неизвестно, что бы он еще накрутил в своем воображении, если бы дверь сторожки не заскрипела, и оттуда не показался какой-то заспанный, но уже раскуривающий сигарету Василич. Василич постоял у дверей, мельком взглянув на Толика, почиркал не разгорающимися спичками, и, раскурив, наконец, сигарету, затянулся. Так он постоял с полминуты, задумчиво глядя на Толика. Все это время Толик переминался с ноги на ногу и как-то по-детски, виновато хлюпал носом.
      Наконец Василич как-то агрессивно фыркнул и кивнул Толику: "заходи, мол". Толик зашел.
      - Здравствуйте, Василич... - робко сказал Толик, глядя, как тот наполняет из крана и ставит на плитку неизменный чайник, - Простите меня, что доставил вам неприятности... Честно, я не думал...
      - Я так и понял, что ты не думал. А надо думать, с кем связываешься. Эти ребята, даром что бандиты, но люди с сильным чувством справедливости. Они считают, что ты поступил нехорошо, кинув их на очень большие бабки... И обиделись они конкретно...
      - Это вранье! Откуда у меня бабки?
      - Я сам вижу, что их не ты кинул. Кишка у тебя тонка. И также я вижу, что ты зря влез в чужую историю. Добром это для тебя не кончится. Это не мое дело, поэтому мы попьем чайку, а потом ты уйдешь. Прости меня, хороший ты парень, но я считаю, что за свои поступки каждый должен отвечать сам. А мне за тебя получать по почкам очень неприятно. У меня тоже может обостриться чувство справедливости...
      - Вас хоть не больно? - по-идиотски, с какой-то надеждой в голосе, спросил Толик.
      - Спасибо, ничего, - с удивлением глянув на Толика, ответил Василич.
      Они попили чая, поболтали ни о чем. Чувствовалось, что прежний контакт не восстанавливается. Толик готов был провалиться сквозь землю. Ему было ужасно стыдно, что он так подвел человека, да еще и причинил ему боль - душевную и телесную...
      Уходя, Толик тайком оставил на столе специально купленные пару блоков сигарет, большую банку растворимого кофе и два пузатых пузыря с пивом - все, что он мог оставить на хоть сколько-нибудь хорошую память о себе...
      Попрощавшись с Василичем, Толик побрел прочь.
      До самого вечера он совершенно бесцельно бродил по улицам. Забрел на Арбат, который, впрочем, не произвел на него впечатления, так же, как и метро до этого. Гораздо больше ему нравились стилизованные новостройки в центре, на которые он мог пялиться бесконечно, и которые действовали на него, словно сады Семирамиды на какого-нибудь затрапезного грека...
      Когда начали сгущаться сумерки, а Толик стоял, опершись, словно Пушкин, на гранит и плевал в Москву-реку, зазвонил телефон.
      - Толик, все отлично, - сказал уже надоедливо-красивый голос, - Вы сработали великолепно. Наш друг пришел сам, и теперь мы с ним мило общаемся. Можете приезжать за паспортом (она назвала адрес). Прямо сейчас.
      Толика сказанное почему-то не обрадовало. А, услышав про паспорт, напряглись и демоны.
      - А... А может, я завтра подъеду, с утра?
      В трубке возникла пауза. Похоже Аня с кем-то советовалась.
      - Нет, пожалуйста приезжайте сейчас... - в голосе Ани появилась неприятная приторность.
      - Но ведь мы договорились? Я вам Али, а вы отстаете от меня... Я сегодня не могу, занят очень. Я завтра с утра подъеду. Всего хорошего, Аня...
      Толик захлопнул трубку, чтобы не слышать ответа.
      За дело взялись демоны. Именно они дали команду Толику сорваться с места и нырнуть в толпу. Толик не знал, кто и как за ним наблюдает, но первое, что он сделал на бегу, это выключил мобильник. Затем он на всей скорости скатился в подземный переход. Одновременно он вырвал из портфеля старую куртку, чуть не потеряв при этом выскочивший оттуда же спутниковый телефон. Куртку он напялил прямо на плащ, полы которого он мигом запихал углами в брюки. "Молния" застегнулась с трудом. Вынув из кармана куртки мятую бейсболку, он завершил свое наивное перевоплощение. Самое умное, что он, все-таки сделал - это прошел мимо входа в метро с тем, чтобы попросту выйти на другой стороне улицы. Там же он прыгнул в первую же подвернувшуюся маршрутку и покатил в неизвестном самому себе направлении.
 
      - Что клиент? Опять смылся?
      - А какая теперь разница? Он теперь ведь уже не наш клиент, правильно я говорю?
      - Правильно-то правильно... Что друзьям из милиции сказать? Вон они, в кабинете ждут... Стажер им пообещал клиента на блюдечке с голубой каемочкой...
      - Язык бы ему оторвать, стажеру этому...
      - А знаешь, что самое интересное?
      - ?...
      - Менты фотки посмотрели-посмотрели, да и говорят, что наш клиент-то - это не он!
      - В смысле?
      - Не он, говорят. Не того взяли!
      - Да пусть они идут в... Не того... Али у нас - хоть Али - или, может, тоже не тот?
      - Обижаешь! Али - натуральный, пробы ставить некуда...
      - Так какое нам дело - тот, не тот!.. Может, он себе пластику сделал, чтоб моложе казаться... Да ну их, пусть сами разбираются... Тот-не-тот, понимаешь...
 

 
      Естественно, оставалось одно единственное место, куда Толик мог поехать в такое время. И по удивительному стечению обстоятельств Толик успел точно к отходу электрички.
      Ему хватило времени даже, чтобы переодеться в вокзальном туалете, надев джинсы, кроссовки, все ту же куртку и аккуратно засунув костюм в портфель. Плащ с ботинками, разумеется, не влезли, а потому были сложены в целлофановый пакет.
      Он не знал, что ему говорить бабуле, благодарить ее за тот новый имидж, благодаря которому его приняли за какого-то матерого преступника, или нет, но податься больше было не куда. Он надеялся, что преследователи не найдут его в Пирогово до утра, а уж завтра он, наконец, примется за реализацию "демонических" планов, думать о которых было страшно, но без которых Толикова жизнь может дать окончательную трещину.
      Прошло неполных три дня с того момента, как попал ему в руки злополучный мобильник, а Толик успел уже почувствовать, что прежняя жизнь уходит безвозвратно... Ее было немного жаль, так как вместе с ней уходила какая-то свобода и те самые призрачные надежды, которые никогда, даже в самые трудные минуты, не покидали Толика.
      Нельзя сказать, что сотовый телефон таинственного незнакомца, случайно попавший к бродяге, внушил тому какие-то иллюзии... А ведь от иллюзий, как вы понимаете, ничего хорошего не жди...
      Вовсе нет! Все эти события просто послужили каким-то, толчком, можно сказать, катализатором к пробуждению Толика к новой жизни.
      С вами никогда не бывало такого, что рутинная и будничная жизнь, серая по своей рутинно-будничной природе, вдруг озаряется, вспыхивает всем спектром - только потому, что вы услышали какую-то хорошую песню, или увидели старый, почти забытый фильм, прочитали книгу, встретили школьного друга?... Если не бывало, тогда перелистните страницу - все равно вам не понять Толика...А если бывало, тогда вы знаете, насколько ценно успеть поймать этот миг, запомнить, зацепиться за это ощущение - и тогда это даст силы на то, чтобы решиться полностью, без сожаления, изменить свою жизнь, или напротив - посмеяться над своими глупыми в пустой амбициозности планами и остаться навсегда - с любимыми, друзьями, работой... Согласитесь: у всех свои задачи на нашем голубом шарике...
      Конечно, Толик не думал о таких абстрактных материях. Он просто хотел прекратить прежнюю жизнь, из которой он, как оказалось, давно вырос и которая висела на нем, словно школьная форма на вернувшемся из армии дембеле.
      Как он мог изменить что-то, он только что вылезший из сырой ливневки, щурившийся на дневной свет и совершенно не знакомый с правилами жизни на поверхности? Это уже не имело никакого значения, так как управляли теперь Толиком его собственные демоны, а демоны руководствовались принципом Наполеона: "Главное ввязаться в бой, а уж бой покажет, что к чему..." Да и стоило бы писать об этом, если б наш бродяга действительно собирался до конца дней продолжать свою бродяжью карьеру?
      ... До бабулиного дома Толик добрался без приключений. Теперь найти ее дом он мог бы и с закрытыми глазами.
      На этот раз бабуля вновь удивила, встретив его в каком-то строгом элегантном наряде, словно собираясь на деловую встречу.
      - Я это... Я только... - начал было Толик, но бабуля, называть которую "бабулей" в ее новом наряде было просто неловко, указала ему на диван, куда он и сел, заскрипев десятком старых пружин.
      - Я хотел сказать вам "спасибо", - заговорил Толик, - Вы мне пятьсот рублей в карман положили, я отдам, честное слово...
      - Пятьсот рублей? - удивилась старуха, - Не знаю, это, наверное, Кирилл еще забыл...
      - Да что вы! - воскликнул Толик, - Когда в этом Кирилл ходил, и деньги-то другие были!
      Старуха призадумалась, подозрительно глядя на Толика и вдруг тихо, как всегда, рассмеялась.
      - Да, странная история, странная... Не зря я тебе говорила... Э, ладно... Главное, запомни: если судьба повернулась к тебе лицом - ты лицо-то не отворачивай. А то судьба - барышня обидчивая, она внимания требует и обхождения...
      Старуха, видимо, настроилась на долгий разговор. Она даже присела на краешек немедленно скрипнувшего стула...
      В этот момент в дверь громко постучали.
      - Ну, вот... - вздохнула бабуля, - Притащил ты ко мне лихо... Ты, главное, не бойся, но и в пекло не лезь....
      - А чего мне бояться? - дрогнувшим голосом спросил Толик и, на всякий случай, портфель засунул за диван.
      Едва старуха открыла дверь, как в нее протиснулось огромное туловище в черном, которое немедленно отодвинуло старуху к стене, освобождая путь не менее значительным туловищам в спортивном.
      Все туловища венчались коротко стрижеными головами.
      Толик узнал из. Это были те самые ребята, что искали его у Василича и на вокзале в Мытищах. Теперь они недоуменно таращились на Толика, словно увидели тут, в Пирогово, индейца в боевой раскраске.
      - Это еще что за лабух? - сипло спросил один из них.
      - Этого я не знаю... - пожал плечами другой, - Ты, вообще, кто такой будешь?
      - А вам кто нужен? - подала голос из угла старуха.
      Ее проигнорировали, продолжая глазеть на Толика. Взгляды не сулили ничего хорошего.
      - А ну, дай сюда мобилу, - угрожающе сказал первый.
      Толик, повинуясь, словно кролик удаву, протянул телефон.
      - Она? - спросил первый у второго.
      - На вид - она, - с сомнением ответил второй, - Эй, Череп, глянь...
      Черепом оказался неопределенного возраста долговязый прыщавый тип с неопрятной копной рыжих волос.
      "Классика жанра", - промелькнула в мозгу у Толика.
      Долговязый включил мобильник и набрал что-то на своей, огромной и потертой трубке. Толиков мобильник зазвонил.
      - Так и я могу, - усмехнулся бритоголовый.
      Череп ухмыльнулся и отдал телефон бритоголовому. Все внимание было теперь обращено на Толика.
      - Ну, дружище, теперь рассказывай, какого ты с телефоном Коляна тусуешься, и где он сам, вообще?
      Час от часу не легче! Теперь еще и Колян! Да Толик уже и сам был готов найти этого Сережу-Коляна и иже с ними, чтобы посчитаться за расшатанные нервы! Поэтому он в отчаянии и даже возмущенно воскликнул:
      - Не знаю я никакого Коляна! Я вообще нашел этот телефон два дня назад...
      Почему-то эту информацию братки восприняли с пониманием. Они молча переглянулись, и в глазах у них читалось: "Ну, что я тебе говорил?".
      Однако тот, что стоял рядом с перепуганной (как казалось) старухой, зло крикнул:
      - Ну, да нашел! Он специально нас за нос водил! Сто пудов - это он на Коляна работает...
      - Что на это скажешь? - мягко, с интонациями справедливого судьи, что готов выслушать все доводы сторон, спросил первый бритоголовый.
      - Никого ни за что я не водил, - запротестовал было Толик, но второй браток предложил:
      - А чо здесь болтать, давай его в машину: поедем, в другом месте побазарим.
      На это у братков возражений, видимо, не было и Толика, крепко схватив за шиворот, под причитания бабули потащили к двери.
      Но достичь дверей Толику не довелось. Что-то громко хлопнуло, в глазах сверкнуло, и наступила темнота. Толику показалось даже, что у него лопнули глазные яблоки. Темнота оказалась наполненной самыми разнообразными звуками: это были крики - испуганные, отчаянные, придушенные, наполненные болью и угрожающие, это были звуки борьбы, ударов, бьющегося стекла...
      Чьи-то руки заставили его подняться и оттолкнули в какой-то угол.
      "Стой тихонько" - это сказала старуха. Кажется...
      Постепенно на смену темноте пришли радужные круги, и Толик понял, что стоит он за полупрозрачной занавеской. Перед ним застыла старухина спина, а прямо него смотрел человек в форме ОМОНа.
      Впрочем, когда первый ужас (если его можно считать первым в череде ощущений этого дня) схлынул, Толик понял, что человек смотрит не га него, а на старуху и беседует с ней, в то время, как еще несколько людей в форме и черных масках обшаривают комнату. Очевидно, этот был у них старшим. Один из омоновцев показался из распахнутого подвального люка, еще кто-то сотрясал сапогами потолок - видимо, на чердаке...
      - Это все, - сказал еще один подошедший к старухе омоновец.
      - Так вы говорите еще один был? - обратился к бабуле старший.
      - Ну, да. Молодой. Он ко мне уже дважды приходил - просил про судьбу рассказать. Ко мне ведь многие ходят.
      - Про судьбу, - хмыкнул старший. Второй омоновец хмыкнул вослед, - Ну, и как у него с судьбой, нормалек?
      - У него-то как раз все в порядке будет. Если он не свернет на неверную дорожку... Судьба ему благоволит пока...
      Толик, даже стоя в страхе за занавеской, почувствовал, что старухины слова обращены именно к нему... И эти слова его успокоили, словно какое целительное снадобье...
      - А у вас, молодой человек, с судьбой не очень хорошо. Вам бы уйти из органов-то: чувствую я, бедой ваша служба закончится...
      Старший изменился в лице. Второй омоновец деликатно кашлянул и удалился.
      - Спасибо, конечно, за совет, но работа у меня такая - под пулями ходить, - недобро сказал старший.
      - Да причем тут пули, - отмахнулась старуха, но старший оборвал ее:
      - Все это замечательно, Клавдия Михайловна, но придется вам пообщаться со следователем. К вам он на днях заедет. У вас есть телефон?
      - Откуда у меня телефон? - развела руками старуха.
      - Эй, Митя, пойди, у ребят Серого возьми мобилу, какую не жалко. Им все равно не скоро понадобится...
      - Что вы, зачем? - запротестовала старуха.
      - В случае, если этот парень объявится, или вы вспомните чего - звоните. Вот номер (старший чиркнул что-то на обрывке бумаги). Это мой. А это - следователя...
      Старуха, которую оказывается звали Клавдией Михайловной, вздыхая, кивала в ответ. Через минуту ей в руки сунули и принесенный телефон.
      Толик поразился, как это профессионалам, что обыскали, небось, каждую щелку, не пришло в голову заглянуть за занавеску, что за спиной у старухи? Не простая она, ох, не простая, Кириллова бабуля...
      Когда уходил старший омоновцев, бабуля, все же, сказала ему вслед:
      - Послушайте меня: не хотите уходить из органов, переведитесь в другой город, пока не поздно!
      Старший взглянул на старуху, словно на сумасшедшую и закрыл за собой дверь.
      Толик вышел из-за занавески.
      - А что с ним будет? - почему-то это больше всего заинтересовало Толика.
      - Хорошо, если бы тебя интересовало, что будет с тобой, - ответила старуха, закрывая дверь на ключ.
      За окном раздался и стих вскоре звук нескольких автомобильных моторов. Ветер колыхал занавески перед разбитыми стеклами.
      - А это как раз меня и не интересует, - пожал плечами Толик.
      - Почему же? - спросила старуха, сгребая веником в совок битое стекло.
      - Мне интересно узнать все самому...
      - Правильно, что тут еще скажешь...
      Из под стола старуха вымела предмет, в котором Толик узнал "свой" мобильник. Толик поднял телефон и, заметив, что тот мигает встроенной сбоку лампочкой, выключил его.
      - Ох, да, - всплеснув руками, воскликнула старуха, - Забери и этот вот, как его...
      Она протянула Толику большую облезшую трубку, в которой тот узнал телефон Черепа.
      - Да вы что! - отмахнулся Толик, - Вам же его дали, вы и пользуйтесь...
      - Да у меня есть... - скромно сказала бабуля, и достала из ящика комода симпатичного вида телефончик, - Кирилл еще год назад прислал, друзья его подключили. Но я все равно не пользуюсь. Некому звонить. Да и не зачем...
      - А... Что же вы этим... как их... не сказали, что у вас телефон есть?
      - А зачем? Все равно, я им звонить не буду, а они уже завтра про меня забудут. Бери. Тебе, может, пригодиться.
      У Толика едва не началась истерика. Он захохотал, и, упав на диван, бился в приступах хохота, пока старуха не брызнула на него водой из чашки.
      - Ты чего? - строго спросила она.
      - Да так, о своем, простите, - вытирая слезы и успокаиваясь, сказал Толик.
      Три свалившихся на голову сотовых телефона за три дня - это уже закономерность. Нормально - по телефону в день! Можно магазин открывать...