- Этот альбом - срочно в НТО. - Секретарша с интересом посмотрела на фотографию, которую показал ей Игорь Васильевич. - Пусть переснимут. А портрет этого гаврика... - он поставил на лбу молодого мужчины легкую галочку, - пусть увеличат отдельно, размножат и разошлют для широкого розыска. В транспортную милицию не забудь. Пусть ознакомят участковых инспекторов. Соседям тоже послать. И в Москву... И срочно, срочно, Варя! Белянчиков на месте?
      - Уже два раза заходил. Спрашивал вас.
      - Предупреди, что Понадобится через полчаса. И Бугаева с Орликовым предупреди.
      Варвара кивнула и хотела выйти, но Корнилов остановил ее:
      - Пошли их в буфет. Пусть чайку попьют с бутербродами. - Он усмехнулся: - Сидеть им сегодня без обеда. Ко мне никого не пускай.
      Закурив, он минут десять сидел, положив перед собой листки чистой бумаги. План действий сложился у него еще в то время, когда он ехал с Васильевского острова в управление. И теперь он еще раз мысленно прикидывал последовательность действий, стараясь предусмотреть все детали. Корнилов понимал, что главное сейчас - быстрота. Где-то по городу ходит вооруженный преступник. С кем столкнет его случай или злая воля, кто еще может стать его новой жертвой? Любая промашка, скоропалительный непродуманный шаг, и розыск мог уйти в сторону...
      Варвара принесла стакан чаю и бутерброды. Корнилов кивнул ей благодарно. Спросил:
      - Фотографии не готовы?
      Она сделала круглые глаза:
      - Игорь Васильевич, вы ж пятнадцать минут назад их дали!
      В двенадцать сорок, когда в его кабинете собрались Бугаев, Белянчиков, Вася Алабин и совсем молодой сотрудник Слава Орликов, недавно закончивший Высшую школу МВД СССР, перед Корниловым уже лежали детальный план операции и пачка фотографий, переснятых из альбома.
      Корнилов обвел глазами сотрудников. Как всегда, сосредоточенный, хмурый Белянчиков смотрит в упор немигающими глазами. Нетерпеливый Семен Бугаев быстро-быстро рисует в блокноте и одновременно шепчет на ухо Васе Алабину. Наверное, что-то очень смешное шепчет, потому что Алабин весь надулся, с трудом сдерживая смех. "Алабин, наверное, уже рассказал об альбоме, - подумал Игорь Васильевич. - А может, и нет. Ведь он только что приехал. Не успел, наверное..." Орликов сидел напряженный, застывший, старательно скрывая волнение и любопытство. Корнилов видел, что молоденький лейтенант волнуется - все время облизывает нижнюю губу и сам этого не замечает. "Приятный парень, старательный, - подумал Игорь Васильевич. - Может, и приживется у нас..."
      - Получены новые данные по ограблению в Тучковом переулке. - Корнилов коротко рассказал о мальчишке, принесшем альбом в Василеостровский райотдел. Заметил, как Белянчиков скептически поджал губы, скосился на Алабина. - Показания школьника подтвердил еще один свидетель. Так что ты, Юрий Евгеньевич, оставь свой скепсис. И школьникам надо верить. Мы третий день топчемся на месте. И не смогли, кроме мальчика, разыскать ни одного свидетеля. А свидетель только и ждал, когда к нему обратятся!
      Игорь Васильевич сказал это зло и заметил, как налились краской щеки Бугаева. Это он с работниками Василеостровского райотдела опрашивал жителей Тучкова переулка.
      - Свидетель опять какой-то хлипкий, - усомнился Белянчиков. - Старый да малый... Еще неизвестно, не уведут ли они нас в сторону от дела.
      - Все может быть. Но того, кто проворонил этого старика, я все-таки накажу... - Корнилов встал из-за стола и положил перед сотрудниками раскрытый альбом и пачку увеличенных фотографий подозреваемого парня.
      - Да, картинки с выставки, - прокомментировал Белянчиков. - А на парня поглядишь - умняга-скромняга. Жаль, что у него на руке наколки нет. Как было бы здорово - увеличили еще раз в пять и прочитали: "Вася, 1945. Не забуду мать родную..."
      - А что, фотография - это мало? - обиделся Алабин. Ему, как человеку, первым беседовавшему с мальчишкой, хотелось, чтобы к находке отнеслись с большим вниманием. - Не какой-нибудь фоторобот, а подлинное фото! Надо только срочно разослать...
      - Разошлем, разошлем, - усмехнулся Белянчиков. - Ты не волнуйся. Если тут ошибки нет, то кое-что из твоего альбома можно выжать.
      - Не будем терять время. - Корнилов снова сел в кресло и пододвинул к себе листки с записями.
      - Альбом только что поступил в продажу, а в набор сдан почти год назад... Так что фотография старая. В лучшем случае сделана летом прошлого года. Заметили, на уличных фонарях флаги? А летом какие у нас праздники? Ты, Семен, возьмись уточнить время.
      Бугаев кивнул.
      - Обрати внимание на книжки. Видишь, тут на столике, - Корнилов перевернул альбом, чтобы были видны названия, - "Василиса Прекрасная", "Гадкий утенок", "Крошечка-хаврошечка". Ну, ты сам знаешь, как действовать... На парня посмотрите. Он явно кого-то ждет. Или тех, кто выбирает книжки, или продавщицу...
      - Да-а, то ли дождик, то ли снег... - тихо сказал Бугаев. Он уже пришел в себя после того, как Корнилов пригрозил ему взысканием за оплошность.
      Все засмеялись.
      Корнилов постучал ребром ладони по столу.
      - Семен, едешь в Дом книги. Вместе с Алабиным. Вдруг придется разделиться. Юрий Евгеньевич с Орликовым берут на себя Лениздат. Надо выяснить, кто делал этот снимок. Тут вон десять фотографов перечислено. В издательстве, наверное, хранится негатив снимка. Посмотрите, может быть, снимок обрезали и кто-то стоявший рядом с парнем в альбом не попал... Фотограф, наверное, помнит время съемки. Но самое главное - не один же снимок он там делал! Небось десяток кадров нащелкал. У меня все. Вопросы есть?
      - Может быть, показать фотографию по телевидению? - спросил Белянчиков.
      - Не нужно. Зачем тревожить миллионы людей, создавать нервозность?
      - Но мы должны использовать любую возможность, - не согласился капитан. - Вы же сами прекрасно знаете - не карманного вора ищем.
      - Пока показывать портрет по телевидению не будем, - медленно, отделяя слово от слова, произнес Корнилов. - И кончим прения. - Он прихлопнул ладонью альбом с фотографиями. - Ножками, ножками надо потопать. Звоните сразу же, если обнаружится что-то новое. Контрольный звонок - каждый час.
      Все стали расходиться. Только Белянчиков чуть задержался. Уже взявшись за дверь, спросил:
      - Ты в субботу не поедешь на рыбалку? Ребята собрались в Усть-Лугу сгонять. Петрунин говорит: клев там феноменальный.
      Корнилов улыбнулся:
      - Раз Петрунин говорит, значит, клев есть. - Подполковник Петрунин из Куйбышевского райотдела считался в уголовном розыске первым спецом по рыбалке. - Только я, Юра, не рыбак нынче. Мы с Олей в Павловск поедем. Там, знаешь, в октябре рай земной.
      Белянчиков посмотрел на него с сожалением и уже с порога сказал, не глядя на Корнилова:
      - А от телевидения ты, Игорь, зря отказываешься. Надо каждый шанс использовать...
      Когда за капитаном закрылась дверь, Корнилов посмотрел на часы - было пятнадцать минут второго. Они обсуждали план операции ровно полчаса. Пять минут ушло на разговор о рыбалке. На чистом листке бумаги подполковник написал: "13.30..."
      В 14.30 надо ждать контрольных звонков. Если что-нибудь не прояснится раньше... Он позвонил в картотеку, справился, не опознали ли парня с фотографии. В картотеке управления человек из альбома не числился.
      "Что еще можно выжать из этой картинки? - думал Игорь Васильевич, снова и снова вглядываясь в людей, столпившихся у стола с книгами. Почему стоит здесь этот парень? Кого он ждет из попавших на фото? Пожалуй, никого. Женщина с мальчиком по возрасту не может быть ни его женой, ни матерью. Пожилая дама в белой соломенной шляпке? Нет, слишком бросается в глаза противоречие в облике. Как говорится, разная социальная среда... Молодящаяся барынька не может быть матерью этого простоватого, неприметного молодого человека. А парнишка с книгой в руках? Нет, не приятель. Велика разница в возрасте. Может, брат? А если даже и брат? Что с того! Холодно, холодно... Не послушаться ли Белянчикова и не обратиться ли к помощи телевидения?"
      Игорь Васильевич устало откинулся на спинку кресла, не спуская глаз с фотографии. Он смотрел на нее долго, неотрывно, до тех пор, пока не зарябило в глазах. Затуманились, расплылись фигуры людей - словно дождем размыло свежие краски, и только молодой мужчина в полосатой рубашке остался целехонек, не расплылся.
      "Что же еще, какая еще информация заложена в снимке? Стоп! Неожиданная мысль заставила подполковника насторожиться. - А почему отвернулась от объектива продавщица? И никакого внимания тем, кто рассматривает книжки на ее столе... Говорит с кем-то из знакомых? С молодым человеком, с подругой? Конечно же!
      Шли по Невскому два приятеля - Икс и Игрек. Игрек увидел знакомую девицу за прилавком и подошел. Икс с девицей не знаком, и книги его не интересуют. Остановился в ожидании Игрека, думает о чем-то своем. А Игрек болтает с девицей. Вон как заговорил ее - она даже не смотрит на покупателей!"
      Корнилов представил себе такую картину и оживился. "Когда готовили фотографию к печати, могли обрезать, чтобы выглядела красивее. Как это у фотографов называется? Кажется, кадрировать. Вот и "скадрировали" собеседника продавщицы. Логично?"
      ...В 14.15 позвонил Бугаев. Доложил, что в магазине опознали продавщицу, но еще восемь месяцев назад она уволилась. Живет на Большой Охте.
      - Где работает, старые сослуживцы не знают, - сказал капитан. - Я сейчас еду на Охту, но ведь дома можно и не застать. Алабина оставляю в магазине, пускай уточнит время, когда продавались книги, и попробует выяснить, где эта Валя Прошина работает. Может, в филиале знают.
      ...Ровно в половине третьего опять зазвонил телефон.
      - Товарищ подполковник, лейтенант Орликов докладывает, - услышал Корнилов взволнованный голос молодого сотрудника.
      "Чего он волнуется? Серьезные новости или с непривычки?"
      Сказал ободряюще:
      - Докладывай, докладывай, не торопись.
      - Снимок сделан фотокорреспондентом "Смены" Бабкиным. Юрий Евгеньевич поехал к нему домой, а я из редакции звоню. Жду, может, Бабкин здесь появится.
      - Если этот Бабкин придет в редакцию, узнайте у него, не кадрировал ли он снимок? - Корнилов подробно объяснил Орликову, о чем следовало спросить фотокорреспондента.
      И опять в кабинете тишина. Игорь Васильевич достал из сейфа пачку документов, стал перечитывать, делая короткие пометки на листке бумаги. Уже давно следовало сесть за писание очередной справки, но не лезли в голову проценты раскрываемости. Мыслями подполковник был далеко, вместе с Белянчиковым у фотокора Бабкина...
      Корнилов ненавидел ожидание. Оно выматывало его хуже, чем бессонные ночи. Сейчас еще стало полегче. Сказывалась привычка.
      А первый год работы заместителем начальника управления угрозыска был самым трудным годом его жизни. Он долго не мог перестроиться. Привык действовать сам и потому особенно мучительно переносил часы, когда, спланировав и досконально обсудив действия сотрудников, оставался в кабинете на Литейном, в то время как они выезжали на операцию.
      ...14.40. Снова Бугаев.
      - Звоню от Вали Прошиной. Застал ее дома. Она сегодня работает в вечернюю смену. Променяла книжки на ткацкий станок. Говорит: с книжками интересно, да мало платят... - Корнилов услышал, как звонкий женский голос произнес со смехом: "Ну, зачем вы, я ведь пошутила..."
      - А если ближе к делу? - недовольно пробурчал подполковник, удивляясь, чего ж это Бугаев там шутки расшучивает. Нашел время. Хлебом не корми, дай побалагурить.
      - Не опознала она, Игорь Васильевич, никого на снимке. Да я через пятнадцать минут приеду.
      - Молодец. Приезжай. - Корнилов положил трубку, и тут же раздался новый звонок.
      Белянчиков разыскал Бабкина и тоже обещал скоро приехать.
      - С кучей снимков, Игорь, - обрадованно сообщил он. - Есть интересные кадры!
      Корнилов встал из-за стола повеселевший. "Раз уж хмурый Юра ликует значит, кадры действительно стоящие". Он чувствовал, был уверен, что новые снимки дадут дополнительную информацию! "И девчонка эта, продавщица, может быть, чего-нибудь вспомнит. Как быстро ее нашли!" Подумав так, подполковник насторожился. Он был чуточку суеверен и боялся слишком явного везения.
      Открыв дверь в приемную, Корнилов позвал Варвару. Секретарша медленно печатала одним пальцем какую-то бумагу.
      - Варя, сходи в буфет. Принеси нашим сыщикам чаю и бутербродов.
      - Игорь Васильевич, да буфет же закрыт до пяти!
      - Иди, иди, Варя. Для хороших людей любой буфет откроют. А им приятно будет чайку с начальством попить.
      Секретарша вздохнула и протянула к Корнилову руку. Он положил ей на ладонь пятерку.
      Первым пришел Бугаев. Увидев на столе печенье и конфеты, он усмехнулся:
      - Стол поставят, так и работать заставят, - и взял пару конфет из стеклянной вазочки.
      - Ты товарищей не забудь, - сказал Корнилов.
      - Про них забудешь! - хохотнул Семен, увидев входящего в кабинет Белянчикова.
      Без десяти четыре вся группа была в сборе.
      Белянчиков стал раскладывать на столе фотографии, некоторые из них были еще влажные.
      - Бабкин при мне печатал, - с удовлетворением, даже с чуть заметной гордостью сказал Белянчиков. - Ну и мастак, я вам скажу, за десять минут все было готово!
      Корнилов внимательно рассматривал фотографии, вполуха слушая подробный рассказ Юрия Евгеньевича о том, как они с Орликовым отыскали фотокорреспондента. Два снимка были сделаны издалека, из скверика перед Казанским собором. На переднем плане густая трава и сверкали на солнце струи фонтана. Люди перед Домом книги слились в пеструю толпу. Еще на двух - таких же крупных, как и в альбоме, была заснята другая продавщица. Она смотрела прямо в объектив и улыбалась.
      - Юра, ты спросил у фотографа, не кадрировал ли он снимок из альбома? - откладывая просмотренные фотографии в сторону, поинтересовался Корнилов.
      - Так я же о том и толкую, Игорь Васильевич. - В голосе Белянчикова чувствовалось недоумение.
      Корнилов поднял глаза на капитана и увидел у него в руках большую фотографию. Бугаев пристально вглядывался в нее, стоя за спиной у Юрия Евгеньевича.
      Корнилов понял, что увлекся и пропустил последние слова Белянчикова. Он кисло улыбнулся и виновато покачал головой.
      - Давай ее сюда, Юра!
      Та же фотография, что и в альбоме. Только не цветная. Как небо и земля. Исчезли нарядность, праздничность, словно зашло за тучу солнце. Все те же люди, только слева еще большой кусок здания, справа, рядом с продавщицей, молодая женщина. Простоволосая, с будничным лицом, голова чуть склонена, приоткрыт рот. Впечатление такое, что она внимательно слушает обернувшуюся к ней продавщицу.
      Корнилов обомлел. Словно не веря своим глазам, он обернулся к Белянчикову с немым вопросом. У Юрия Евгеньевича вид был тоже озадаченный.
      - Фото кассира у тебя? - спросил Корнилов.
      - У меня. - Белянчиков бегом кинулся из кабинета.
      Через несколько минут перед подполковником лежала фотография кассира института Нестеровой, тяжело раненной и ограбленной два дня назад. Никаких сомнений быть не могло - именно она стояла рядом с продавщицей книг на Невском проспекте.
      "Кассиршу института в Тучковом переулке ранил и ограбил неизвестный мужчина... - думал Корнилов. - Этот неизвестный - на снимке перед столом с книгами. Он кого-то ждет. Кого-то ждет... Продавщица..."
      - Что продавщица, Семен? Никого на снимке не опознала?
      - Никого.
      - Не волновалась? Не задержала взгляд на этом парне?
      - Я ничего не заметил. Вела себя очень спокойно. Только все время удивлялась, что попала в альбом. Говорит, даже не видела, как фотографировали.
      Корнилов вспомнил смех и кокетливый голосок в телефонной трубке. "Продавщица мило беседует с кассиршей. Они подруги или хорошие знакомые это Видно на фото. А преступник стоит рядом, лицо у него отрешенное, задумчивое. "Василиса Прекрасная" его не интересует. Ему нужна не Василиса... Как зовут кассиршу? Люба. Любовь Андреева. Так кого ждет преступник? Любовь Андреевну?"
      - Игорь Васильевич, - Бугаев снова возвращает Корнилова к действительности, - девчонка-то у нас здесь. Я попросил ее заехать к нам. На тот случай, если новые снимки появятся... Давайте пригласим!
      Корнилов недовольно покосился на Бугаева. И Белянчиков нахмурился, понимает, что Семен поступил рискованно.
      - Семен, ты всегда торопишься. А если интересующий нас парень знакомый продавщицы из Дома книги? И она специально привела его посмотреть на подругу, на кассира. Если она наводчица?
      Бугаев смущенно кивнул.
      - Приглашай свою Прошину. Извинимся и отпустим. А ты организуй проверку, выясни связи, знакомства. Осторожно и быстро. Особенно важно ее знакомство с кассиром. Не мне тебя учить.
      Бугаев вышел.
      - Кончили заседать, - сказал Корнилов. - Ножками, ножками потопаем. Где наша не пропадала!
      Все поднялись из-за стола.
      Через несколько минут вернулся Бугаев вместе с высокой черноволосой девушкой.
      Что-то такое за последние часы с девушкой произошло. Корнилов это почувствовал. Он хоть и не видел ее раньше, но хорошо помнил ее веселый кокетливый голос, который слышался в трубке, когда капитан звонил из квартиры Прошиной. Эту перемену, видать, и Бугаев заметил. Смотрел он на девушку с недоумением.
      Лицо у Прошиной было белее мела, застывшее, словно маска. Большие черные глаза смотрели испуганно. Да и двигалась девушка как-то странно, будто на ощупь, будто не видела перед собой ничего.
      - Садитесь, пожалуйста, - сказал Корнилов, показывая на кресло.
      Прошина села.
      Бугаев внимательно посмотрел на подполковника и недоуменно повел плечами.
      - Валентина Васильевна, я прошу прощения, что мы оторвали вас от дела... Собственно, обо всем, что нас интересовало, товарищ Бугаев спросил вас еще раньше... Можно было бы и не ехать в управление. Но мы думали показать вам еще несколько фотографий...
      Прошина смотрела на Корнилова не мигая. Лицо у нее по-прежнему было застывшее, она только осторожно покусывала краешек нижней губы. Корнилову показалось, что девушка или не слышит его, или не понимает. "Уж не наркоманка ли? - подумал подполковник. - Какой странный вид".
      "Ну вот милая, сейчас ты нам все расскажешь, - подумал Корнилов. Умница, умеешь мыслить логично. Пока мы тут разговоры говорили, ты обо всем догадалась, поняла, что пахнет жареным..."
      У Корнилова сразу мелькнула мысль, что такая разительная перемена произошла в девушке неспроста, а когда она разрыдалась, он уже почти не сомневался, что Прошина знает об ограблении и сама обо всем расскажет. Игорь Васильевич давно приучил себя доверяться первому ощущению, доверяться, несмотря на то что ему самому оно потом могло показаться нелепым, несуразным, и он, пытаясь оспорить его, внушал себе: "Мне, только мне и могло это взбрести в голову, никто так думать и чувствовать не может, и никто меня не поймет". Корнилов преодолевал это свое внутреннее сопротивление и часто оказывался прав.
      - Вы мне фотографию поглядеть давали... - совладав наконец с собой, сказала Прошина. - Я... Раз уж за мной пришли, значит... - Она вяло и безнадежно махнула рукой, даже не махнула, а словно что-то отодвинула от себя. - Парень этот на снимке - мой знакомый. - Последнюю фразу она произнесла с вызовом и в упор посмотрела на Корнилова.
      "Умница, умница, продолжай, - мысленно ободрил он Прошину. - Глаза у тебя умные. Это я сразу заметил".
      - Его зовут Олег. Олег Дмитриевич Самарцев. Мы с ним завтра хотели в Одессу уехать... В одиннадцатом вагоне... - Она снова заплакала, но быстро затихла.
      Корнилов не торопил ее, не задавал пока никаких вопросов.
      - Он не хотел убивать ее, не хотел! Я и про нож-то ничего не знала! Вы мне не верите, а я не знала! Не знала! Он хотел только чемоданчик вырвать и убежать...
      "Значит, они не знают, что кассир осталась жива", - подумал Корнилов и спросил:
      - Где он сейчас?
      - Не знаю. Правда, не знаю. От меня прячется. Позавчера по телефону звонил. Сказал, чтоб я отпуск брала. А завтра на вокзале ждала. У одиннадцатого вагона. Чтобы в Одессу ехать.
      - А где он живет? Его постоянный адрес-то вы знаете?
      - Улица Димитрова, дом сто девятнадцать. У него однокомнатная квартира. Кооперативка.
      - Номер?
      - Тридцать три. Он один живет. Мать в Краснодаре...
      Бугаев внимательно посмотрел на Корнилова и отодвинулся от стола, словно собирался подняться. Но подполковник чуть приподнял ладонь, призывая его подождать.
      - Адрес матери знаете?
      - Нет.
      - Она в самом Краснодаре живет?
      - Олег мне не говорил.
      - Почему вы думаете, что Самарцев не живет сейчас дома?
      - Мы так договорились. Что он подыщет комнату в пригороде. И недели две там поживет. Олег должен был давно сказать мне адрес и не сказал... Говорит: "Пока перебьешься".
      - Самарцев не работает?
      - Работал на асфальтобетонном заводе. Десять дней как уволился. Дружки его уже проводили.
      - Куда проводили?
      - В Одессу...
      - Ничего не понимаю. Вы же только завтра...
      - Приятели проводили, а он на станции Дно сошел и вернулся. Только уже не домой.
      - Вы его приятелей знаете?
      - Он не знакомил. Говорил: "Я ревнивый". - Прошина опустила голову.
      - Кто помогал Самарцеву в ограблении кассира? Может быть, он называл имена, фамилии? Звонил при вас кому-то?
      - Олег такой скрытный... Он говорил как-то, что с друзьями быстрее влипнешь.
      - Где он собирался остановиться в Одессе?
      - Не знаю. Говорил, что квартиру у моря снимем. У пляжа.
      - Вы давно знакомы?
      - Два года. - Прошина снова заплакала. Заплакала горько, обреченно.
      Корнилов кивнул капитану. Тот ответил понимающим кивком и вышел из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.
      "Сейчас он свяжется со следователем, и они пошлют группу на квартиру Самарцева, чтобы осторожно, без шума проверить, не дома ли хозяин, - думал подполковник, глядя на плачущую девушку. - Самарцева, конечно, там нет. И двое останутся в засаде. Бугаева учить не надо. Он сам любого научит. Не забудет связаться с Одессой, пошлет по фототелеграфу карточку Самарцева. Он, голубчик, может быть, уже гуляет по одесским пляжам. А девчонка чем-то располагает к себе, что-то в ней есть хорошее, что-то есть... Фу, черт! Что в ней может быть хорошего? Соучастница опасного преступника. Пусть выплачется. Все-таки она неглупая девица... Сообразила. Что ее заставило впутаться в это дело? Бугаев, наверное, догадается послать человека на асфальтобетонный завод? Что еще надо сделать? Проверить, нет ли Самарцева в картотеке. Уехал он один или не соврал девчонке? И завтра собирается вместе отправиться? Вроде успокоилась... Ну, где наша не пропадала! Продолжим".
      - Валентина Васильевна, деньги где Самарцев прячет? Не сказал вам?
      - Где-то во дворе. Я точно не знаю.
      - В каком дворе?
      - Там, в переулке... Ну... где... отобрал. - Ей с трудом далась эта фраза.
      - В Тучковом переулке? У кого?
      - Ни у кого. Просто где-то спрятал. Он сказал, что заранее присмотрел там место.
      - Минуточку, Валентина Васильевна, вспомните тот разговор поточнее. Поточнее...
      Прошина пожала плечами.
      - Не торопитесь. Подумайте... Когда вы с Самарцевым говорили о том, где он спрячет деньги?
      - Накануне. Он приехал из-за города и позвонил мне.
      - И вы встретились... Где?
      - На Невском. У "Кинохроники"...
      "Если он действительно приехал из-за города, то скорее всего на Московский вокзал, - отметил Корнилов. - До "Кинохроники" рукой подать".
      - И вы стали говорить о деньгах?
      - Нет! Я ведь уже раньше знала обо всем... А тут мы просто говорили... о будущем, о том, что поженимся. Я Олега отговаривала, правда, отговаривала брать деньги.
      Корнилова передернуло от этих слов. Хорошенькое дело - брать! Кассирша все еще лежит без сознания! Может остаться инвалидом на всю жизнь. А она - отговаривала "брать деньги"!
      - Я знала, что так получится! Вот!.. И говорю ему: "Да тебя же с этим чемоданчиком сразу сцапают, пока по городу пойдешь среди бела дня. Тут Олег засмеялся. Сказал: "А я без чемоданчика пойду. Я для него в том доме надежное местечко приготовил. Перед отъездом заберу".
      - Так и сказал: "В том доме надежное местечко приготовил"?
      Прошина кивнула.
      - А почему вы думаете, что он спрятал деньги во дворе?
      - Ну а где же? Олег собирался уходить через двор.
      - У Самарцева в этом доме знакомых нет?
      - Нет. Он мне никогда об этом не говорил.
      "Олег твой, милочка, судя по всему, продувная бестия. Так он тебе и выложил бы все планы. И уехать-то наверняка без тебя собирается, да и не в Одессу, наверное".
      - С кассиром Любовью Андреевной Нестеровой вы давно знакомы?
      - Года три.
      - Подруги?
      - Да нет, познакомились на танцах во Дворце культуры Гааза. Я тогда еще в Доме книги работала. Несколько раз в кино вместе ходили.
      Игорь Васильевич посмотрел на часы. Пять. "Если Самарцев еще не улизнул из города с деньгами, он может это сделать сегодня. Пора заканчивать разговоры..."
      - Вы понимаете, что совершили преступление? Знали об ограблении и ничего не сделали, чтобы предотвратить его...
      Прошина будто не услышала его. Сидела, повернув голову к окну.
      - Валентина Васильевна, ну зачем, зачем вы связались с этим человеком? Чего вам не хватало в жизни? - спросил Корнилов с неожиданной для него самого горячностью.
      - Чего мне не хватало? - Она повернула к нему заплаканное, потускневшее, но все еще очень привлекательное лицо.
      - Да, да. Я вас спрашиваю не как работник милиции. Как человек, который мог бы быть вашим отцом. Ведь этот Самарцев наверняка и раньше воровал!
      - Раньше?! - удивилась она. - Кажется, нет. Да откуда же я знаю. Деньги у него всегда были. И мне хотелось... Знаете, мне было интересно: придешь в общежитие с новым колечком - на несколько дней разговоров. Все девчонки перемеряют. Охают. Или новое платье... Особенное. Такого ни у кого нет. Девчонкам очень нравилось. Я им говорила, что он артист, что мы скоро поженимся и тогда они узнают его.
      - Они вам верили?
      - Не знаю, - ответила Прошина. - Может быть, и нет. А все равно завидовали.
      4
      Некоторое время Корнилов сидел молча, не в состоянии отделаться от какого-то противного, угнетающего чувства бессилия. Как мало потребовалось для того, чтобы эта красивая, неглупая девушка оказалась преступницей! Новое колечко, модное платье. Он вдруг подумал о том, как воспримут арест Прошиной ее подруги по работе, как будут они сидеть, перешептываясь в суде, удивляясь, что дружок, которого она выдавала за артиста, оказался матерым преступником.
      "Стоп, спокойно! - остановил Корнилов сам себя. - Эдак можно далеко зайти..."
      Он позвонил следователю, рассказал о признании Валентины Прошиной.
      - По-видимому, придется просить у прокурора санкцию на арест. Как минимум, соучастница, - сказал Аверин и поинтересовался: - Кто Самарцевым занялся?
      - Бугаев. Жду его с минуты на минуту.
      - А потерпевшая до сих пор без сознания. И на ближайшие дни врачи улучшения не ожидают. - Голос у Аверина был озабоченный. - Так что я на оперативность ваших сотрудников, товарищ подполковник, очень рассчитываю. Они уже много сделали.
      - Ну-ну... - неопределенно протянул Корнилов и усмехнулся. Старший следователь управления Аверин слыл человеком опытным, но самолюбивым и педантичным, и инспектора уголовного розыска всегда гордились, услышав от него похвальное слово.
      - Я серьезно говорю, товарищ подполковник. - Аверин, видимо, обиделся, почувствовав в голосе Корнилова иронические нотки. - Когда хорошо - так хорошо. Понапрасну я не жалуюсь.
      Вскоре приехал Бугаев.
      - Ну и дела, Игорь Васильевич! - возбужденно закричал он с порога, еще не успев затворить за собой дверь. - Я как в воду глядел! Слушал ту девчонку, а сам думал: дура ты, дура, обманывает тебя твой хахаль...
      - Семен! Нельзя ли без этого?.. - Корнилов предостерегающе поднял руку. Он не любил, когда сотрудники щеголяли жаргонными словечками.
      - Да это ж... - начал было Бугаев, но Корнилов перебил его:
      - Садись, дело говори!
      Бугаев уселся в кресло и протянул руку к пачке сигарет:
      - Можно? Унять душевное волнение.
      - Кури, только не тяни. Любишь ты напряжение создавать.
      - Так вот, товарищ подполковник, - начал Бугаев, закурив. - Гражданин Самарцев в доме сто девятнадцать по улице Димитрова постоянно не проживает и вообще в Ленинграде не прописан. Квартиру он снимал, презрев все формальности, а на асфальтобетонном заводе никогда не работал...
      - Адресное бюро ты запрашивал?
      - Товарищ подполковник...
      - Ох и самомнение у вас, товарищ старший инспектор.
      Бугаев засмеялся:
      - Вы меня все критикуете, товарищ подполковник. А я бы на вашем месте выдал мне премию за оперативность.
      - С Одессой связался? Фото передал?
      Капитан кивнул.
      - Ладно, Семен, премии ты не дождешься, но отгул я тебе на будущей неделе дам.
      Бугаев молча поднял растопыренную пятерню.
      - Что? - не понял Корнилов.
      - Уже пять отгулов вы мне обещали, товарищ подполковник. А Белянчикову шесть.
      - Значит, вы с Белянчиковым у себя в кабинете обсуждаете действия начальства, - вздохнув, сказал Корнилов. - Ну-ну. Кстати, у вас с Алабиным надежные ребята в Тучковом дежурят?
      - Надежные.
      - У вас все надежные... - с сомнением сказал Корнилов. - Серьезные ли? Ведь если этот Олежек почувствует неладное - ищи ветра в поле!
      Зазвонил телефон. Корнилов поднял трубку. Это была мать.
      - Игорь, ты не забыл, какой сегодня день?
      - Сегодня четверг, мама.
      Бугаев встал и тихонько вышел из кабинета.
      - Только и всего, что четверг? - спросила мать.
      Игорь Васильевич засмеялся:
      - Да помню, помню, мама. Сейчас заеду за цветами.
      - Хорошо, - удовлетворенно сказала мать. - Мы тебя ждем. - И, переходя на шепот, добавила: - Оленька полдня от плиты не отходит. "Наполеон" тебе печет. - Она повесила трубку.