Ни пуха вам, ни пера

      Могу вас только ознакомить с традиционной тактикой, которой вы должны придерживаться при оценке ружья или любого другого охотничьего снаряжения, когда спросят или попросят такую оценку дать.
      - Видели мое ружжо? - спрашивают вас.
      - Нет, не видел!
      - Вот поглядите!
      Вы берете ружье и внимательно его рассматриваете. Обязательно при этом поглядите в стволы на свет, попробуйте курки, взвесьте его на руке, прицельтесь из него. Причем прицельтесь несколько раз, быстро и порывисто прикладывая ложа к плечу, - это значит вы пробуете, прикладисто ли вам это ружье.
      В это время хозяин ружья вам обязательно будет говорить:
      - Бьет прекрасно! Знаете, никогда не думал, что на таком расстоянии можно что-либо убить. В прошлом году осенью зайца снял, так все удивлялись. Я стрелял так просто, чтобы напугать, а он намертво. Все потом проверяли, а то никто не верил... Сто девятнадцать метров. Пять дробин попало, и все навылет. Такого боя я никогда не видел. Так оно будто и не очень показное, а бьет так уж бьет.
      - Какой фабрики? Не разберу я, что тут написано.
      - Да я и сам не знаю. Говорил мне один тут мастер, что стволы Голланд-голланд, ложа Лебо, а магазинная часть наша, тульская. Ну, уж что бьет, так и не говорите.
      Вы спокойно замечаете:
      - Мне нравится. Симпатичное какое-то оно. Должно быть, с хорошим боем.
      Хозяин ружья будет очень доволен вашей "рецензией" на его ружье.
      Потом вас обязательно будут спрашивать про то ружье другие охотники:
      - Видели ружье у Н.?
      - Видел! А вы видели?
      - Видел.
      - Ну и как? - теперь вы уже спрашиваете.
      - По-моему, бревно!
      - И по-моему, бревно!
      Наконец мы дошли до самой распространенной "марки" всех наших ружей.
      Марка это - бревно.
      Наилучшее ружье - ваше.
      Остальные - бревно.
      Это на наш взгляд.
      А на взгляд ваших товарищей-охотников и ваше ружжо попадет в разряд бревна.
      Это вам, конечно, больно, но ничего не поделаешь: таков закон.
      Итак, покупайте ружье какой угодно фабрики: для вас оно будет наилучшим и с таким боем, какого нигде не видели и не слышали.
      Приобрели вы ружье.
      Прежде всего его необходимо пристрелять.
      Что это значит?
      Это значит, что вам нужно приобрести для патронов столько пороху и дроби, чтобы оно как можно лучше било.
      Что значит самый лучший бой у ружья?
      Это значит, чтобы оно било быстро, чтобы осыпь дроби была равномерной. И чтоб дробь та летела как можно дальше.
      Но это все в теории.
      На практике у девяноста процентов наших охотников вы услышите:
      - Пристреливать?! Э! Что это за ружжо, что его еще и пристреливать надо?! Вот у меня: клади сколько влезет - как часы. Вот это ружжо!
      А тот, у кого шонполка расшаталась и при выстреле дыбом становится, тот твердо себе зарубил:
      - Да как же это так можно, чтобы один заряд на все случаи был! А если мне нужно полоснуть по табуну - штук с полсотни селезней, что же я в них одинаковым, как и в одного чиренка, зарядом стрелять буду? Да что вы мне рассказываете? Если я уже обнаружил, где сидит такой табунище, так я и заряд соответствующий должен иметь. Я уже насыплю пороку- только держись! - да и дроби не пожалею. Чтобы уж бить так бить. Вот если бы проволоки стальной достать, чтобы как следует укрепить. А то без проволоки оно, как стрельнешь, может сильно на дыбы стать. Не выделуют теперь такой проволоки.
      Пристрелка ружья не очень популярная вещь.
      - Вот как удастся гадюку в ствол заманить да потом гадюкой стрельнуть - тогда уже будет бить без промаха. Ох, тогда бьет! Ох, бьет же!
      Пристреливая ружье, да не только пристреливая, а частенько и непристрелянными патронами стреляя или стреляя из шонполки зарядами по большому табуну селезней, нужно иметь в виду, что вас дома могут спросить:
      - Что это у тебя - флюс, что ли? Зубы ведь у тебя не болели?
      - Да вчера с вечера коренной правый что-то
      крутит и крутит, крутит и крутит. Должно быть, флюс.
      -- А почему же щека вся синяя?
      - Разве синяя?
      - Как печенка!
      - То, должно быть, синий флюс. Слышал я, зубной врач говорил, что щеки посинели. Еще не совсем выяснено, отчего оно.
      - А чего же ты левой рукой ложку держишь?
      - Правое плечо что-то не того... Шарниры что-то не ходят. Может, ревматизм. Летучий, должно быть.
      - Вот ходите там по болотам. Сидел бы лучше дома.
      "Усидишь..." - думаешь про себя.
      Когда спрашивают родичи - это еще ничего. Значительно хуже, когда вызывают карету скорой помощи.
      Говоря о ружье, нельзя не вспомнить о дроби и о порохе,
      О дроби следует знать, что нельзя стрелять бекасинником медведей, а картечью - бекасов.
      Обрубками гвоздиков, нарезанными с помощью зубила и молотка, можно стрелять с одинаковым успехом и волка и вальдшнепа.
      - Ваша та дробь, лавочная, покупная, - она к моей шонполке не подходит. Нежная она очень. А я вот себе гвоздиков нарезал - эта штука здорово бьет. Летит она словно чурка, и если уже зацепит, никому не воскреснуть.
      А порох!
      Порох всегда надо держать сухим. Так говорит мудрая народная поговорка.
      Правильная поговорка, а то мокрый порох не загорается и не взрывается.
      Кое-кто из охотников, чтобы быть уверенным, что у него порох действительно сухой, подсушивает его.
      Делается это или в печи, после того как хлеб вы печен, или на плите, когда в печке огонь уже погас, а плита еще горячая.
      Случается, конечно, что лечь разносит, а на плите порох вспыхивает.
      Это если какая-нибудь искорка там где-то остается.
      Зрелище это очень интересное, оно напоминает фейерверк в Парке культуры и отдыха во время народного гулянья.
      Выходит, значит, что вы и дома были и на фейерверке побывали.
      И дома и замужем.
      Чтобы быть настоящим охотником, нужно хорошо стрелять.
      Чтобы хорошо стрелять, нужно учиться и практиковаться.
      На стрелковом стенде.
      На стендах охотники стреляют по небольшим, как вы знаете, хрупким тарелочкам, которые вылетают из блиндажа в неожиданном для вас направлении.
      Вылетела тарелочка, а вы - "бах!".
      Вылетела вторая, а вы - "бах!".
      Вылетела третья, четвертая и т. д. и т. д.
      Сначала, ясное дело, результаты не совсем для вас радостные, но чем дальше, тем больше они будут улучшаться, и в конце концов из вас выработается незаурядный стрелок.
      Возможно - и даже очень возможно, - что из вас выйдет и заслуженный мастер стрелкового спорта.
      Как и всюду, так и тут, не святые горшки обжигают.
      Нужно только упорно, настойчиво, систематически ходить на стенд и практиковаться.
      Не без того, что между вами и вашей женой возникнут такие разговоры:
      - Ботинки купил? Давно ведь взял деньги.
      - Купил, купил.
      - А где же они?
      - Оставил в тресте, в столе. Хорошие ботинки. С рантом.
      - Не скрипят?
      - Нет, тихие, не скрипят. Такие, будто на ноге их совсем нет.
      - Это очень хорошо, когда совсем будто нет. Не люблю, если скрипят.
      - Нет, нет, нет, не скрипят. Очень тихие ботинки.
      - А как с костюмом? Скоро уже сошьют?
      - Вот-от-от уже сошьют.
      - Да смотри же, чтоб не очень большие плечи подложил, а то тяжелый пиджак будет.
      - Нет, совсем легонький будет. И чувствоваться не будет. Так, словно совсем пиджака нет.
      - Я так рада, что тебя уже одели. Теперь еще меня оденешь...
      - Оденем и тебя... Еще как оденем... Ты бы мне дала немного денег, я там обнаружил хорошее пальто, задаток нужно было бы дать.
      - Хорошо, я дам...
      Патроны стоят недешево; для того чтобы выучиться, тысяч десять патронов, что ни говори, нужно, ну, значит, оденутся оба: будут и ботинки, и костюм, и пальто - все будет.
      Так зато уже на охоте можно будет показать класс.
      Рассказывали про одного мастера спорта, как он на волчьей облаве отличился.
      Волк посмотрел на него, весело подпрыгнул, усмехнулся и гаркнул:
      - Это тебе не тарелочка!
      Ружжо после каждой охоты нужно чистить.
      Хоть есть много скептиков и относительно этого.
      - Ни в коем случае чистить ружжа не надо, - говорят они. - Стволы тогда в середине стираются и Дробь косо летит.
      Может быть.
      Я чищу.
      Последнее замечание.
      Охотничье ружжо, как и всякое огнестрельное оружие, - вещь опасная, и около него ходить нужно осторожно.
      Но самое что ни на есть опаснейшее ружжо - это ружжо незаряженное. Ничего, ничего/берите, берите, оно у меня незаряженное.
      Так вот из незаряженного ружжа больше всего убивают и ранят охотники и себя и своих товарищей.
      Имейте это в виду.
      ОТКРЫТИЕ ОХОТЫ
      Собственно говоря, открытие охоты каждый год происходит дважды: первого августа - на птицу, а первого ноября - на зверя; но как-то уже стало традицией, что торжественным, так сказать, праздником у охотников почитается первое открытие, когда после долгого перерыва опять у вас в руках излюбленное ружье и вы снова имеете возможность не только, так сказать, пополнить свои продовольственные ресурсы, не только помочь государству в отношении мясозаготовок, но и получить удовольствие как знаток природы, природофил и спортсмен.
      Охота, как вы видите, не какой-нибудь там легкомысленный вздор, не пустячок, а весьма и весьма почтенное дело, особенно для таких граждан, как мы с вами...
      Открытие охоты...
      Сколько забот, волнений, пока, наконец, все у тебя в порядке: и ружье, и патроны, и одежда, и рюкзак - одним словом, все, что требуется для серьезной добычливой охоты...
      А куда ехать?!
      А с кем ехать?!
      Куда ехать?
      Ну, как вы можете сразу решить, куда ехать, если сегодня вам говорят:
      - У Борисполя, на озерах, утки этой самой прямо целые тучи! Поверите ли? Как выплывут, покроют озеро, ну, гуще ряски! Одна другую просто душит! Вот вчера только приезжала одна молодка, так она говорила, что ее свекру кум говорил, что его старуха сама слыхала от свахи, а та видела, когда коноплю мочила, что некуда из-за этой самой утки и стебелька конопляного ткнуть! Поедем, а?!
      - Поедем! Только у меня патронов маловато!
      - А зачем вам много патронов? Ведь там одним патроном в прошлом году по двадцать четыре утки били. Пять патронов - сто двадцать штук. Сплошной селезень, имейте в виду! Увесистая птичка: больше ста двадцати штук не поднимете!
      Назавтра вы услышите:
      - Куда на открытие?
      - Думаю, в Борисполь.
      - В Борисполь? Зачем? -Разве по сухому утки плавают?!
      - Как по сухому?!
      - Да там же все озера повысыхали! Да там всю прошлую весну и лето никто не, слыхал, чтоб хоть одна утка закрякала! Ранней весной прилетело было туда немало стай, но покружились немного - и все в Носовку. Слышали про Носовку?!
      - Слыхал.
      - Так там же со всего Левобережья утки еще с весны собрались! Стихийной бедствие: все подсолнухи вытоптали. А на лугах из:за гнёзд и трава не выросла; гнездо на гнезде. Траве негде расти. Нет, если ехать, так только в Носовку!
      - Ну, поедем в Носовку! И еще через день:
      - Здравствуйте! Готовы к открытию?
      - Готов.
      - В Яготин?
      - Нет, в Носовку!
      - Как! За лягушками?
      - За какими лягушками?
      - Да ведь в Носовке одни лягушки! Если уж ехать, чтоб с утками быть, так только в Яготин! Вот там-то утки.
      И т. д. и т. п.
      С кем ехать?
      Ах, горюшко мое!..
      Да разве нет среди охотников таких людей, которые любят тихие вечера над озерами, нежный шелест камыша, в чьих ушах крик выпи на болоте звучит, как козловское распрепианиссимо "ля" в сердце мечтательно-грустной блондинки, в чьих сердцах загадочный тихий плеск на озере отзывается трепетными перебоями. Когда то ли под вербами, то ли под копною уже все рассказано и на миг возникает тишина, эту тишину обязательно всколыхнет единодушное, чарующее:
      Зоре моя вечiрняя,
      Зiйди над водою.
      Да разве нет среди этих людей хоть одного, с которым нельзя было бы поехать на открытие охоты?!
      ...Ну, скажем, поедете вы с Иваном Петровичем.
      На зеленом ковре под задумчивой вербой текут воспоминания о знаменитом его гордоне - таких собак теперь не бывает! - который однажды стал на стойку на вальдшнепа в густом орешнике, да так стал, что никакими свистками, никакими гудками его невозможно было снять с этой самой стойки, и пришлось его оставить в лесу, так как настала ночь, а затем обстоятельства заставили Ивана Петровича на другой день утром уехать из того города. Возвратился он только через год, вспомнил о собаке, пошел в лес, разыскал кусты.
      - Смотрю: стоит скелет моего гордона, и стоит не просто, а с поднятой лапой! Вот это была собака! Мертвая стойка! Другой такой собаки я в жизни не видывал!
      ...Ну, если вы поедете с Петром Ивановичем, то он
      вам расскажет, что больше любит охотиться на зверя, а птица - это только так, по традиции! Петр Иванович - гончатник... И какая у него есть сука, Флейта, как она гонит! По два месяца, бывало, волка гнала! А поначалу боялась: первый раз как наткнулась на волка, выскочила на просеку "бледная-бледная, как стена"!
      - Четырнадцать волков когда-то за мной и Флейтой гналось!
      - Ну, Петр Иванович, неужто-таки четырнадцать? !
      - Факт! Опросите Флейту! И оба серые!
      ...Филипп Федорович расскажет вам о близоруком стареньком бухгалтере, страстном охотнике, жертве фантастических выдумок всех участников компании, с которой он всегда охотился.
      Вы узнаете о зайце, который после бухгалтерского выстрела со страшным криком "м-мяу" взметнулся на самую верхушку телеграфного столба, а также о том, как перепуганный бухгалтер бросил ружье и, причитая "да воскреснет бог", бежал три километра домой...
      - А это, видите ли, я сам напялил на кота заячью шкурку и посадил его возле телеграфного столба, на дороге, по которой должен был идти этот бедняга бухгалтер. Да и это еще не все, - добавил Филипп Федорович. Однажды мы прикололи булавкой к убитому зайцу бумажку с надписью: "За что вы меня убили??!" - и посадили этого зайца под кустом и направили на него близорукого бухгалтера. Он - "бах!". Заяц - кувырк! Подбегает, а там на записке такой заячий упрек. Вот смеху было!
      ...А разве не посмеялись бы вы над рассказом одного старенького деда о том, как он когда-то, будучи помоложе, не имел ружья, а всегда домой с утками приходил.
      - Как же это так?
      - А так! Вон там на плесе всегда утки есть. Вот я на островок переплыву да в камышах и спрячусь. Потому знаю, что обязательно кто-нибудь из охотников туда придет то сидячим бить. Вижу подкрадывается, подкрадывается... "Б-бах!" А я в камышах как закричу: "Р-рятуйте!"* Ну, он сейчас драла, потому, думает, убил кого или поранил. А я тогда разденусь, уточек пособираю - и домой...
      ...Покатилась звезда. Булькнула в воду водяная крыса. Закрякал спросонок селезень. Пискнул камышник. Где-то вдали прогудел паровоз...
      Вы лежите и улетаете мыслями -к коллегам своим, охотящимся по всему земному шару: в Арктике и Антарктике - на китов, в тайге - на белку и на медведя, в тундре - на песца, в Полярном море - на моржа... Сереет...
      "Фить-фить-фить!" - прорезал воздух чирок...
      "Б-бах!"
      Первый выстрел!
      Охота началась!
      *"С-спасите!" (укр ).
      ВОЛК
      1
      Охотнику, которому впервые в жизни приходится охотиться на волка, следует раз и навсегда обязательно запомнить старую нашу народную поговорку;
      "Не бойся волка - сиди дома".
      Волк - хищник, и хищник лютый, кровожадный, однако бояться его нечего.
      Кондрат Калистратович Моргниоко, старый и опытный гроза волков, всем рассказывал и всех учил, что волк зверь робкий и очень боязливый.
      - Вот послушайте, - говорил всем Кондрат Калистратович, - живу, как знаете, я на хуторе и как раз на опушке. Кошара моя стрехой прилегает к самому орешнику. Вот волк и пронюхал моих овечек. Продрал ночью дырку под стрехою и очутился среди овечек. Ну, в кошаре, известно, гвалт овцы: "ме-е-е!", да и в хлеву - а хлев рядом - корова в рев! Я услышал, выскочил из хаты и опрометью в кошару, А что-то серое мимо меня под стреху - шасть! Сквозь дырку проскочить не успело, как я его за хвост, а оно, видите, волк. Ну, пугливый же, я вам скажу, зверь! Такая уж, извините, неприятность! Что бы вы мне ни говорили, а волк - зверь очень робкий!
      А по-нашему мнению, это еще не такой сильный аргумент, будто волки боязливы, ибо кто знает, какая бы вышла "неприятность", если бы волк внезапно схватил Кондрата Калистратовича не за хвост, а вообще сзади... А Кондрата Калистратовича мы все знали как храброго и сильного духом человека.
      Так вот, хоть волк, возможно, и не такой уж сильно пугливый, однако скажем еще раз:
      - Не бойся волка!
      Охотиться на волка - это для охотника и честь и обязанность; кто не покраснеет и не опустит долу глаз, когда ему скажут:
      - Сидите вы тут, сидите, охотниками называетесь, а в Вербовом хуторе вчера волки трех овец зарезали и телке левый задок отъели.
      - А где это Вербовый хутор?
      - От Зачепиловки километров не больше пяти будет. Как доедете до кургана, так дорога пойдет влево, по той дороге и езжайте. Переедете ярок, берите вправо, и вдоль над ярком, над ярком, никуда не сворачивая, как раз в Вербовый хутор и въедете...
      - А волки разве в. самом хуторе?
      - Нет, на хуторе спросите кривого Степана - он знает, где волки. Тот все на свете знает. Старый охотник, только нравов не выбрал.
      - Не в Перещепином ли это лесу? - бросает Кондрат Калистратович.
      - Да, возможно, что в Перещепином. Где ж им больше быть, как не в Перещелином... И лес большой, и все ярки вам да балки. Только в Перещепином. Волков там тучи! Закурить не будет?
      - Закуривайте!
      - Да погодите! - снова вступил в разговор Кондрат Калистратович. Как в Перещепином? Зачем же нам тогда до Вербового хутора ехать? Перещепино - оно же у Разлогого хутора, а Вербовый - так он же у Кучерявой балки... Так, может, это волки с Кучерявой балки?
      - Может, и так. Оно, конешно, волк, конешно, зверь. Правильно! Только в Кучерявой! Густая балка, и притом большая балка. Ох, и волков там! Как завоют - волосы дыбом!
      - Так давайте тогда ударимся в Вербовый! Это в Кучерявой!
      - Так вы к Вербовому и направляйтесь. А там опросите Степана, его все там знают. Он вам и расскажет и покажет. Он все знает, он охотник старый, вот только что правов теперь не выбрал.
      - Ну, поехали! Прощевайте! Спасибо, что сказали!
      - Счастливого! Подсыпьте еще махорочки! Ароматная махорка!
      - Закуривайте!
      - Спасибо! Как только ярок переедете, берите сразу вдоль над ярком и до самого Вербового. Три овечки и телка - государству убытки какие! Низя, надо уничтожить! Бывайте здоровы!
      2
      Ну, значит, переехали ярок, взяли вправо, да вдоль над ярком, вдоль над ярком, никуда не сворачивая, прямехонько в Вербовый хутор.
      - Тррр! Здравствуйте, бабуся!
      - Здрасте!
      - Где тут, скажите, пожалуйства, кривой Степан живет?
      - Кривой Степан?
      - Эге! Охотник!
      - Так он же теперь не охотник: он без правов! А живет он... Первая... Вторая... Третья... Четвертая... Пятая... Шестая... Седьмая... За четвертой повернете в уличку. По той уличке в самый двор так и въедете.
      - Спасибо, бабуся!
      - Только сегодня воскресенье, должно быть, его дома нет, на охоту пошел.
      - Ничего, там видно будет!
      За четвертой хатой никакой улички нет. Остановились.
      Бабуся кричит:
      - Да куда же вы? Уже проехали!
      - Так то же, бабуся, третья хата, а не четвертая!
      - Гляди, а я думала - четвертая. Недоглядаю уже я. Не только улицы, но и нитки в иголку уже не вдену.
      Завернули в уличку и прямехонько во двор.
      - Здравствуйте, Степан! Как вас?
      - Иванович...
      - Степан Иванович? Это вы охотник?
      - Охотник-то я, конечно, охотник, да только не успел правов получить. Без правов. Не охочусь теперь...
      - Волки, говорят, одолевают тут вас?
      - Нет, такого что-то не слыхать! Тихо с волками, слава богу, тихо пока что... Зайчишки, те, конешно, попадаются. И частенько... Лисичку иногда трахнешь... Бывает...
      - А трех овец кто зарезал?
      - Трех? Не слыхал! Позавчера Секлета, единоличница, заколола, да не овцу, а кабанчика...
      - А телочке кто зад отъел?
      - Что вы, товарищи?! Это брехня, верьте совести, брехня. Десятый год я старшим коровником. Если кто даже ударит, строго взыскивают, а не то чтобы целые зады отъедать... Кто это уже под меня подкапывается?!
      - Да нет, мы, Степан Иванович, про волков!
      - Какие такие волки, когда у меня по две тысячи литров на фуражную корову, а они "зады отъедать"? Пусть снимают, если не верят!
      Вы разъясняете в конце концов, в чем дело, и Степан Иванович успокаивается.
      - Так у вас про волков, значит, не слыхать? А так noблизости где-нибудь?
      - Говорили, что километров пятнадцать отсюда,
      в Поповском, будто воют. И что верно, будто кому-то зад отъели... Не знаю только кому, телочке или кому другому.
      3
      - Поедем, товарищи, на Поповское! Может, там и в самом деле что-нибудь организуем, - говорит Кондрат Калистратович. - Там действительно-таки бывали облавы на волков и там живет-таки настоящий охотник, у которого есть и флажки, и он сможет собрать загонщиков и знает, где поставить на номера. А я, как специалист этого дела, научу вас, как охотиться на волков облавою.
      - Поедем! Взялись, так уж поедем. Сегодня, может, уже не успеем, ну, что ж, останемся, завтра и поохотимся.
      -- Поехали.
      Кондрат Калистратович, старый гроза волков, рассказывает про волчью облаву:
      - Ой, интересная это штука, товарищи, облава на волка. Волк залегает на день в густой чаще и лежит там до ночи и только ночью выходит отъедать телкам зады, резать овечек и жеребят. Опытный охотник заранее уже знает, где они есть, потому что прислушивается к их вою, а то и сам, подвывая по-волчьи, вызывает их на ответ, чтоб уже наверняка знать, где именно они лежат. Когда все это уже изучено, тогда назначается облава.
      Съезжаются охотники, заранее оповещаются загонщики, с двух сторон то место обтягивается шнурком с привязанными на нем флажками, С одной стороны, где флажков нет, расставляются на номерах охотники, а напротив, вдалеке, заходят загонщики, запускаются, если есть, собаки. Зверь пойдет на охотников, в сторону он не побежит, так как боится флажков...
      Вот, значит, обложили, стали. Загонщики ждут знака, когда начинать... В лесу тихо-тихо... Иногда только треснет веточка, упадет с елочки, стук - стукнет дятел... Вы стоите и "прочесываете" глазом свою территорию: где тропинка, где прогалина, чтоб заранее уже знать, как бить волка, когда он пойдет - прямо ли на вас, или, может, чуть вправо или влево. Вы же знаете, что и справа и слева на номерах ваши товарищи охотники. Чтоб не допустить его на их территорию, а чтобы волк был ваш! И только ваш! Вот начался гон. Крик, шум, гам. Трещит где-то орешник, лают собаки, стреляет старшина загонщиков... Не лес там у загонщиков, а настоящий ад. "Га-ла-ла! Тю! Го-го! Ух! Та-ра-ра-ра!" Этот ад направляется на вас. Вот тут и держитесь. Тут уже каждый треск ветки - это треск всех ваших нервов. Паденье шишки с елки - атомная бомба. Прыжок зайца - минимум прыжок жирафы. Лисица - тигр. А зайцев и лисиц вы ведь не стреляете. Боже сохрани! Тягчайшее преступление - на волчьей охоте стрелять во что-нибудь другое, кроме волка. И вот, наконец, идет он. Я его, товарищи, не только по глазам узнаю, я его походку за сто метров знаю, я чувствую его всем своим существом. И вот между кустами - мельк! - серое. Если на меня - считайте, волка нет. С первого выстрела. А там еще выстрел, там выстрел. А другой раззява и не заметит. А кое-кто, заметив волка, - на грушу. Бывает и такое. А кое-кто и собаку вместо волка пристукнет. И такое бывает. Приближаются гонщики;
      "Сколько взяли?" "Трех!"
      "Сколько прошло?"
      "Два!"
      "Эх, вы! Как же это вы прозевали?!"
      И тогда тут на опушке начинаются рассказы о былых облавах...
      "А тогда, помню..."
      "А вот тогда..."
      "Однажды..."
      "Да что там говорить..."
      Кондрат Калистратович даже вспотел, рассказывая про волчью облаву. Глаза его блестят. Покраснел весь.
      Слушатели зачарованы...
      4
      Едете, значит, вы на Поповское,
      По обе стороны дороги, далеко-далеко, куда глаз достает, закудрявились зеленые всходы колхозной озимой пшеницы.
      А за зеленями, на пригорках, чернеет, будто воронье крыло, колхозная зябь.
      Но вот мчится с горы воз. Захудалая лошаденка летит галопом. На возу стоит гражданин, фуражка у него набекрень, в левой руке вожжи, а в правой кнут, угрожающе повисший над лошаденкой:
      - Н-н-н-о! Н-н-н-о!
      - Куда летишь, дядько?
      - Волк!
      - Где?
      - Вот там, на горе, на пшенице! Рыщет! Н-н-н-о! Кондрат Калистратович, как старый и опытный гроза волков, резюмирует:
      - Ничего удивительного нет! Может быть! Старые волки - свирепые, они ничего не боятся, иногда выходят в поле за добычей и днем. Бывает. Погоняй, Петро, коней, может, и в самом деле увидим...
      Рысцой взбираетесь на гору. Вправо от дороги пшеница пошла под уклон к речушке. За речкой весь в вербах небольшой хуторок.
      - Вон! - даже вскрикнул Кондрат Калистратович.
      И верно, посреди большого поля озимой пшеницы стоит серый зверь. Он наклонил голову и будто что-то вынюхивает. Потом начинает загребать лапою землю.
      - Хлопцы! - шепчет Кондрат Калистратович. - Один спрыгнет сюда и, пригнувшись, к речке. Другой спрыгнет чуть дальше. Петр Иванович, вы станете вон там за пригорком, а я спущусь вон до той вербочки. Помаленьку сходитесь и нагоняйте его на меня. Я не промажу. А ты, Петро, езжай себе потихоньку по дороге, напевай, чтоб он на тебя посматривал. Пошли.
      Пригнувшись, все разбегаются, как приказал старый и опытный охотник на волков Кондрат Калистратович, и начинают окружать зверя. Зверь, видать, не очень пугливый, бывалый зверь, ибо не видно, чтоб он очень нервничал. Заметив, что к нему приближаются люди, он потихоньку начал отходить, и только когда горячий Петр Иванович, не выдержав, побежал за ним, он легким скачком поддался к хуторку, прямехонько на Кондрата Калистратовича.
      Подпустив зверя метров на пятьдесят, Кондрат Калистратович выстрелил.
      Зверь дико зааяйкал, подпрыгнул и ударился оземь.
      Кондрат Калистратович его вторично...
      Внезапно из садика у крайней хаты отчаянный крик:
      - Батя! Нашу сучку подбили!
      И на выстрелы, на крик выбегают человек пять хуторян...
      Тут позвольте на пять минут прервать рассказ...
      А через пять минут все уже было ясно:
      - Пятьдесят, и не меньше! Сошлись на тридцати.
      - Да заберите и семерых щенят: чем я их кормить буду?!
      Едучи дальше, Кондрат Калистратович говорил:
      - Ничего удивительного нет, что волк выходит и днем рыскать в поле...
      А подумав немного, будто сам с собою разговаривал, добавил:
      - Только тот был без щенят.
      ЛИСИЦА
      Охотиться на лисицу выгоднее всего зимой, когда земля натягивает на себя белое-белое пуховое одеяло и засыпает спокойным зимним сном.
      Тогда шкура лисицы становится густой-густой, лоснящейся и пушистой. А на лисицу мы, как известно, охотимся исключительно ради ее знаменитого меха, который по-научному называется горжеткой.
      Лисицы у нас водятся почти на всей территории Советского Союза: на полях и на болотах, в лесах и перелесках.
      За все время сознательной охоты нам приходилось видеть лисиц во всех вышеуказанных местах я во всех этих местах в них стрелять.
      Собираетесь вы, значит, на лисиц.
      По этому поводу вы дома говорите:
      - На лисиц поеду! В Среблянском ярке, - сам Осип Евдокимович рассказывал, - два выводка. Поеду, четырех-пять лисичек тарарахну - вот тебе и горжетка. Это если четыре! А ежели пять, то и мне горжетка.
      Собрались вы на лисиц - одевайтесь потеплее, потому зима, на тону приходится стоять довольно долго - лисица, идет, большим кругом, пока собаки ее по тому кругу не нагонят, замерзнуть можно. Следует знать, что зверь, когда гончие поднимут его и погонят, делает круг: и заяц, и лисица, и волк.
      Каждый из них, сделав круг, возвращается туда, откуда его подняли, вот почему наша задача - не бегать вместе с собаками за зайцем, за лисицей или за волком, а стоять на месте и ждать да следить, когда зверь, обежав круг, вернется к своему логову.
      Собаки гонят, как известно, "в голос"; и когда приближается гон, знайте, что зверь идет на вас!
      Следите тогда внимательно.
      Голос приближается, приближается, приближается...
      Вот мелькнула молнией среди кустов красно-золотистая ленточка!
      "Бах!" - и нет ничего...
      Заяц делает маленький круг, лисица - побольше, а волк - совсем большой.
      Ждать иногда приходится довольно долго, так что одевайтесь тепло.
      Оделись.
      Вам дома и говорят:
      - Ты ездишь-ездишь, стреляешь-стреляешь, собак кормишь, а у Анны Ивановны вон какая чернобурка! И ружья нет, и собак нет, а чернобурка есть, и такая, что глаз оторвать нельзя.
      - Ладно, ладно! Случится, так и чернобурку пристукну! Только чернобурка у нас на Украине встречается очень и очень редко! Почти что никогда!
      - Редко?! Полные комиссионные магазины!
      - Да что ты, господь с тобой! Что ты хочешь, чтоб я с гончими в комиссионном магазине охотился за чернобуркой?! Хороша будет и рыжебурка!
      - А песцы там есть?
      - Есть!
      - Белые или голубые?
      - Рябенькие! Они только на далеком Севере белеют и голубеют. Как и куропатки: у нас они рябенькие, а на Севере - белые-белые, ослепительно белые! Так и песцы!
      Вообще сборы на охоту за лисой, как видите, очень и очень сложное дело...