Меррик был в своей экзотической уличной одежде. Толпа загнала его, хромающего, на пристань. Там все пытались забежать вперед, чтобы поглазеть на него. Распахивали края плаща, чтобы рассмотреть его тело. Он пытался скрыться в поезде или в каком-то темном углу на корабле, но нигде не мог избавиться от множества любопытных глаз и шепотка страха и отвращения. В кошельке у него оставалось несколько пенни, и не на что было ни есть, ни пить. Даже обезумевшая от страха собака с кличкой на ошейнике вызвала бы у людей большую симпатию.
      Каким-то образом ему удалось добраться до станции "Ливерпульская улица" в Лондоне, где его, истощенного и перепуганного, нашла в самом темном углу
      полиция. В руке он сжимал свое единственное имущество - визитную карточку Фредерика Тревеса. Хирурга вызвали, и он провел существо, которое немедленно узнал, сквозь толпу зевак до такси и привез в лондонский госпиталь. Здесь появилась надежда обеспечить Меррику временное убежище, несмотря на строгие правила, запрещавшие держать в госпитале пациентов с хроническими, неизлечимыми болезнями.
      Тревесу удалось убедить управляющий комитет госпиталя, что в данном случае надо сделать исключение. Так началась вторая жизнь "человека-слона". Специальный комитет отправил письмо в редакцию газеты "Тайме" с просьбой о сборе пожертвований. За неделю набралось достаточно денег, чтобы обеспечить Меррика средствами до конца жизни. Его поселили в тихой, изолированной комнате. Здесь Тревес смог приступить к трудной и долгой работе по реабилитации своего пациента. Мало-помалу он научился понимать речь Меррика. И тут сделал одно открытие, которое лишь усугубило трагизм всей этой истории. В большинстве случаев такого крайнего физического уродства, считал Тревес, люди отличаются умственной недоразвитостью и слабым пониманием происходящего, что помогает им пережить с наименьшими потерями свою беду и все, что из этого следует. Но Меррику повезло - или не повезло? - и его ум оказался весьма развит; он вполне понимал, насколько отличается от других людей, и остро переживал дефицит человеческой любви.
      Тревес писал: "Те, кто интересуются эволюцией личности, должны представить себе, какое влияние могла оказать грубая жизнь на человека чувствительного и умного. Было бы логично, если бы он превратился в злобного мизантропа, ненавидящего всех людей, или, наоборот, в деградировавшего с отчаяния идиота. Однако с Мерриком ничего подобного не случилось. Он прошел сквозь огонь и остался целым. Его
      тяжелая жизнь только прибавила его душе благородства. Он оказался существом нежным, тонким и достойным любви, свободным от какой-либо формы циничного восприятия жизни или отвращения к ней. У него не было обиды ни на кого. Никогда я не слышал, чтобы он жаловался на свою загубленную жизнь или неприязненно вспоминал обращение с собой бесчувственных устроителей аттракционов. Его благодарность по отношению к тем, с кем он встречался, была необычайно трогательной в своей искренности и выразительна своей детской простотой".
      Постепенно под влиянием Тревеса состояние Меррика улучшалось. Однако он по-прежнему был в тревоге. Он знал, что его пребывание в лондонском госпитале не будет постоянным. "Когда меня переведут? - спрашивал он Тревеса. - И куда?" Он трогательно упрашивал отправить его куда-нибудь на маяк или в приют для слепых, где он по крайней мере был бы свободен от насмешек над своей внешностью. Мало-помалу здоровье Меррика улучшалось, и с каждым днем росло его доверие. "Я с каждым часом становлюсь все более и более счастлив", - говорил он Тревесу, и эта радость подсказала талантливому хирургу провести еще один эксперимент.
      Тревес уговорил свою молодую знакомую нанести визит Меррику и какое-то время побеседовать с ним. Когда девушка вошла в комнату несчастного, то улыбнулась и протянула ему руку. Меррик склонил свою огромную голову на грудь и разрыдался. Но это не были слезы печали. Ведь ему было всего 23 года, и в нем была сильно развита нежность ко всему красивому. И в первый раз в его ' жизни красивая женщина ему улыбнулась и даже протянула руку.
      Это переживание ознаменовало поворотный момент в жизни Меррика. Слава о нем распространилась далеко за стенами госпиталя, и многие выказали большое желание познакомиться со знаменитым
      ком-слоном". Им разрешали посещать его, лишь когда они вели себя как гости, а не искатели сенсаций. Вскоре комнату Меррика уже украшало множество фотографий представителей высшего слоя викторианского общества, которые приходили его навестить. Но главная радость в его жизни еще была впереди...
      Однажды он был удостоен визита такой знатной персоны, как сама принцесса Уэльская (в будущем королева Александра). Она пришла специально, чтобы попить с Мерриком чаю. И это посещение стало лишь первым из многих проявлений ее милосердия, которые Тревес впоследствии так описывал в своих рассказах о жизни "человека-слона": "Каждый год королева присылала ему поздравления к Рождеству, написанные ее собственной рукой. Один раз она прислала свою фотографию с подписью. Меррик очень развод- . новался и отнесся к этой фотографии как к святыне и даже едва дал мне на нее поглядеть. Он рыдал над ней, а после того как: фотокарточку вставили 'в рамку, повесил ее на стену, будто икону. Затем он сказал, что должен написать Ее Королевскому Высочеству и поблагодарить за такую милость. И сделал это с большим изяществом, хотя раньше никогда не писал писем просто потому, что их некому было посылать. Я позволил отослать это письмо при условии, что оно не будет нигде напечатано. Оно начиналось "Моя Дорогая принцесса" и заканчивалось словами "Искренне Ваш". Не будучи слишком грамотно написанным, это письмо выразило его чувства с искусностью, которой может позавидовать любой придворный".
      Жизнь "человека-слона" продолжала его радовать, и он стал чаще выходить за пределы госпиталя. Одна знаменитая актриса тех времен' прислала ему приглашение в частную ложу театра Дрыори Лейн. Меррик отправился туда в сопровождении свиты из медсестер и в своих ночных одеждах. И, как зачарованный, глядел на выступление группы мимов. Представление
      50
      произвело на него огромное впечатление, хотя и несколько необычное. Ему не приходило в голову, что увиденное не было частью реальной жизни. Много. позже после этого визита он говорил о персонажах пьесы как о живых людях, как будто все происходившее на сцене случилось на самом деле.
      Однажды ему было разрешено посетить квартиру самого Тревеса, где каждая комната привела его в восхищение. Он раньше читал описания меблированных комнат, но никогда не бывал внутри настоящего дома. Затем ему посчастливилось пожить в уединенной хижине лесника и погулять на природе. И раньше, во время своего путешествия, он часто видел деревья и поля, но никогда еще не гулял по лесу и не сорвал ни одного цветка. Пребывание на природе стало для Меррика самой счастливой порой жизни. В восторге он писал о своих переживаниях Тревесу, присылая маргаритки, одуванчики и лютики - самые простые цветы, которые были для него столь редкими и прекрасными. В своих письмах он рассказывал .о разных птицах, о том, как вспугнул в поле зайца, или как подружился со свирепым псом, или наблюдал за форелью в ручье.
      После нескольких недель, проведенных на природе, Меррик вернулся в госпиталь, счастливый оттого, что оказался дома с привычными ему вещами. Он все больше и больше ощущал себя обычным человеком. Но его уродство, как оказалось, прогрессировало. Отчет хирурга показывает, как ухудшалось его состояние: "Костиая масса и свисающие складки кожи постоянно росли. Увеличивались в размерах верхняя челюсть и ткани вокруг нее - так называемый хобот, так что все труднее и труднее стало понимать его речь. Однако самым серьезным было увеличение размеров головы. Она стала так тяжела, что он уже не мог держать ее поднятой. Он спал сидя, держась руками за лодыжки и положив голову на колени. Когда же он пытался
      тянуться на кровати, его тяжелая голова настолько откидывалась назад, что вызывала ощущение удушья".
      Однажды ночью в апреле 1890 года Джозеф Кери Меррик, "человек-слон", был найден мертвым в своей кровати. Он умер от отчаянного желания быть как все. И отважился на страшный эксперимент - лег спать, вытянувшись на кровати ртом наверх. Массивная голова свесилась со спинки кровати, придавив нежное дыхательное горло, и один из самых ужасных в истории уродор испустил дух. Он умер, как и многие уроды, с желанием быть похожим на остальных людей.
      После смерти Меррика Тревесу пришлось заняться мучительной работой он извлек из тела кости "человека-слона" и собрал их заново в жуткий скелет,
      52
      торый можно видеть и сегодня. Надо сказать, что психологически это была очень тяжелая задача даже для хирурга высокой квалификации - ведь он успел привязаться к своему странному пациенту. Человеку, которого он когда-то описал как "самого отталкивающего представителя человеческого рода", Тревес посвятил такую эпитафию: "Как человеческое существо из плоти, Меррик был отвратительно уродлив, но его душа, если бы ее можно было увидеть, показалась бы нам принадлежащей человеку благородному и героическому, чистому и мягкому, с глазами, сияющими теплым огнем".
      Много десятилетий спустя после смерти Меррика о нем был снят фильм. Его выход на экраны прибавил немало мучительных хлопот в жизни маленького Тони Альбаррана. Этот фильм дал повод юным насмешникам, которые и раньше называли его чудищем, теперь обращаться к нему с новой жестокой кличкой "мальчик-слон".
      А сам Тони, которому было всего четыре года, глядя в зеркало, убеждался в своем сходстве с героем фильма; по трагической игре судьбы, он казался уменьшенной, детской копией того давнего викторианского страдальца. Черты его лица были искажены и изуродованы редкой болезнью, вызывающей опухоли по всему телу. Его лоб, правый глаз, подбородок, нос, рот и даже десны и зубы были поражены ужасными вздутиями, которые с трудом позволяли ему есть, спать, а иногда и дышать.
      Тревога семейства только росла, когда малыша Тони стали водить по специалистам его родного города Чикаго. Если бы речь шла только об операции на двух самых больших опухолях - на лбу и над правым глазом, но врачи настаивали на том, что необходимо оперировать все лицо, а это было чрезвычайно опасно.
      Отец Тони, Эктор Альбаррана, вспоминал позже: "Малыш подолгу торчал у зеркала, пытаясь избавиться
      53
      от своих опухолей. Мы не могли разрешить ему играть с другими детьми, которые его только мучили. Я знал, что если не предпринять что-то в ближайшее время, то скоро болезнь поразит и мозг, и все его тело. Это было ужасно. Для нас жить с ним, каждую секунду видеть его таким, каким он был, было жестокой мукой. Я знал, что нет почти никакой надежды на то, что он заживет нормальной жизнью. И чувствовал, что предпринимать что-то нужно немедленно, пока опухоль не разрушила все лицо".
      С каждым днем черты Тони искажались все сильнее и принимали самые ужасные формы под воздействием выпирающих из-под кожи опухолей. Иногда он кричал от боли, когда удушье становилось невыносимым. Его постепе-ино бросили все друзья и товарищи по играм, которые принялись досаждать ему своими насмешками. Родители Тони вспоминают, как ужасно было видеть ухудшение его состояния. И по-прежнему ни один врач не соглашался избавить его от этой муки.
      Однако в первые дни 19-82 года блеснул луч надежды, когда доктор Кеннет Салайер, выдающийся шотландский специалист по пластической хирургии Детского медицинского центра в Далласе (штат Техас), согласился осмотреть Тони, И, к величайшему облегчению его родителей, врач сказал, что возьмется за лечение мальчика. Наконец-то у малыша появится возможность жить нормально.
      В целой серии тончайших операций доктор Салайер начал снимать слой за слоем пораженную ткань, которая придавала Тони сходство со слоном. Только в первую неделю января 1982 года Тони провел шесть часов на операционном столе. Доктор Салайер согласился оперировать даже при том, что родители мальчика еще не имели достаточно денег для оплаты.
      Постепенно; лицо Тони становилось все более гладким, его черты перестали так выдаваться. Однако у
      54
      мальчика была такая опухоль, что сначала доктор Салайер мог убрать только ее часть. Пока шли операции, он разработал метод постепенных надрезов и удалений, сперва занявшись внешней частью лица Тони, а потом уже перейдя к ужасным опухолям, которые выросли у него во рту и изуродовали десны и язык до того, что он практически не мог есть.
      К концу февраля, несмотря на легкое воспаление тканей, лицо Тони приобрело почти нормальный вид. Тревога семьи прошла, хотя, в соответствии с предположениями доктора Салайера, опухоли на лице мальчика начали опять расти, и ему требовалось подвергнуться еще нескольким операциям в будущем, чтобы избавиться от них навсегда.
      Между тем восторг маленького Тони отражался не только в зеркале, в которое он гляделся с такой гордостью, но и в словах его отца, который уверял: "Жизнь моего сына в качестве ребенка-слона закончилась. Сейчас ему хорошо, хотя и потребуются другие операции. Он уже не боится и теперь упрашивает нас разрешить ему поиграть с другими детьми. Каждый раз, когда я вижу его новое лицо, то с трудом верю в нашу удачу. Мой любимый малыш уже больше не урод. По крайней мере, у него есть возможность зажить нормальной жизнью".
      После краткой, но полной боли, стыда и мучений жизни маленький Тони теперь может сказать: "Сейчас мне намного лучше. Мое лицо больше не болит по ночам, и я не выгляжу таким смешным".
      "ЧУДО БЕЗ КОНЕЧНОСТЕЙ"
      Пожилая медсестра взяла на руки новорожденного и разрыдалась над ним, шепча: "Ох, бедняжка... Господь скоро приберет тебя и устроит лучше других".
      55
      Таково было первое предсказание в жизни Артура Макмуро Каванаха.
      Он родился 25 марта 1831 года в усадьбе Борис, располагавшейся на обширных землях родового поместья юга Ирландии, в графстве Карпов, владельцы которого на протяжении восьми веков активно участвовали в жизни страны. Его матерью была Харриет Маргарет Ле Поер Тренч, вторая жена Томаса Каванаха, члена парламента, потомка королей Лейнстера. Однако хотя все высшее общество с нетерпением ожидало появления малыша, рождение Артура мало кого порадовало. Теперь все полагали, что у наследника нет никаких надежд на жизнь, полную полагавшихся ему почестей и привилегий. Ему оставались только грустные слова медсестры.
      К счастью, ее пророчество оказалось ошибочным. Артур прожил 58 лет и стал одним из самых знаменитых представителей своего рода, блестящим наездником и охотником, а со временем и известным политиком. Он был одним из самым достойных людей XIX века, что весьма удивительно, если учитывать, что он родился без конечностей.
      Там, где должны были находиться руки, у него были две маленькие культи несколько дюймов длиной. У него совсем не было ног. Но его достижения были так велики, что, как говорят, печальными в его облике были лишь одни глаза - темно-лазоревого цвета. И столь силен был в нем дух борьбы, что у него никогда не проявлялось даже признака того, что он испытывает комплекс собственной неполноценности.
      Он сам выучился "изящному письму", держа перо в зубах, развил в себе отточенный ум, с самого детства погрузившись в академические исследования. Но одновременно с ранних лет он получал огромное удовольствие от другого занятия: стал одним из лучших ирландских наездников и редко когда пропускал много-людные охоты. Его привязывали к специально
      товленному седлу, он наклонял плечи сильно вперед и таким образом мог держать вожжи между культями.
      Однажды ему довелось посмеяться над самой смертью, когда его лошадь бешено понесла во время прогулки по парку Борис. Она мчалась так быстро, что Артур начал слабеть в отчаянных попытках удержать ее вожжами, зажатыми в культях. Решившись на беспримерный по своей мужественности шаг, он направил животное на явно непреодолимое препятствие - большую кирпичную стену, которая ограждала поместье. Лошадь затормозила, седло слетело, и Артур упал на землю, ударившись головой. Через несколько часов его, все еще в бессознательном состоянии, нашел один из членов семьи.
      Артур научился прекрасно стрелять, используя для этого пистолет без предохранителя. Он клал оружие на одну культю и нажимал на курок другой. Также он стал умелым рыболовом и искусно управлял яхтой, мог рыбачить с лодки и даже сидя верхом на лошади. Во время одного из своих многочисленных путешествий по свету он даже погружался в воду за Полярным кругом. Артур развил в себе недюжинные научные и художественные способности и со временем превратился в знатока искусств и талантливого живописца.
      Когда ему было всего пятнадцать лет, он, продолжая свое образование, принял участие в путешествии по Африке и Ближнему Востоку. Впоследствии Артур совершил путешествий едва ли не больше, чем самые знаменитые его современники, покрыв огромное расстояние как в седле, так и лежа на носилках, которые несли его слуги.
      Однажды во время Плавания по Нилу он чуть не утонул. Когда его лодка, наткнувшись на препятствие, зашаталась, Артура выбросило с палубы в воду, и была большая опасность, что его раздавит второе судно, шедшее вслед за первым. Никто из экипажа не заметил, что случилось с хозяином, но один араб,
      ший на берегу, все видел и бросился ему на помощь. Когда он вытащил Артура на берег, тот казался мертвым, но чудесным образом воскрес после искусственного Хдыхания.
      И вот спустя всего несколько месяцев после этого случая Артур вновь бросился в авантюру, на этот раз затеяв одно из самых своих эффектных путешествий. Вместе со своим наставником, преподобным Дэвидом Вудом, и старшим братом Томасом он отправился из Швеции в Индию верхом на лошадях. Они шли через Финляндию и Россию, по Волге добрались до Каспийского моря, откуда попали в Персию и, переплыв Персидский залив, оказались в Бомбее. Экспедиция длилась три года, и на ее протяжении Артуру пришлось несколько раз голодать, испытать невероятную смену климата, сводящий с ума жар пустынь и различные болезни и трудности, которые не всякий нор- ' мальный человек, лишенный его мужества и упорства, сумел бы перенести.
      В ноябре 1849 года Артур и его спутники познакомились с персидским князем, чей дворец стал их . менным пристанищем на то время, что Артур лечился от лихорадки. Однажды утром он проснулся и обнаружил, что за ним ухаживает старый чернокожий раб князя и что все это время он пробыл в женской спальне!
      В январе 1850 года он снова повстречался со смертью и вновь, смеясь, ее избежал. При переходе ^ерез ущелье Старой Дамы, расположенное на самой большой в Персии высоте, его конь Джек споткнулся и налетел на мула, который шел чуть впереди и тащил на себе оборудование экспедиции. Мул оступился и полетел в пропасть глубиной 100 футов. Через год Артур прибыл в Бомбей, где обучился новой забаве: охоте на тигров! Он выезжал на поиски своей добычи, располагаясь в паланкине на спине слона. Глубокое горе постигло отважного
      ка, когда в декабре 1851 года умер от туберкулеза его брат Томас. Имея всего тридцать шиллингов в кармане, Артур был вынужден взяться за первую в своей жизни работу. Он получал всего 400 фунтов в год и служил в Ист-Индской компании конным разносчиком срочных сообщений. В основном он трудился в Аурумгабаде, в районе города Пуна, и провел там целый год, прежде чем вернулся в Ирландию, когда узнал о смерти другого старшего брата, Чарльза.
      Теперь он стал наследником баснословного состояния, и 15 марта 1855 года женился на своей прежней любовнице Френсис Мери Литли. Пара произвела на свет четырех сыновей и трех дочерей. Затем Артур взялся за осуществление разных честолюбивых проектов: перепланировал и перестроил все селение Борис, открыл железнодорожную ветку, соединившую его с соседним селением Баллираггет, тем самым, где провела свое детство знаменитая Анна Болейн, вторая жена короля Генриха VIII и мать королевы Елизаветы 1. Увлечение общественной деятельностью привело его к большому успеху в амплуа политика. В 1866 году он был выбран членом парламента графства Уиксфорд. На всеобщих выборах через два года Артура снова выбрали, причем единогласно.
      "Чудо без конечностей", как его иногда называли, начало свое пребывание в палате общин на скамье оппозиции во время второго чтения "Билля о поправке к ирландскому закону о бедных". До сих пор это чудо своего времени остается единственным членом парламента, который голосовал в палате общин, не вставая со своего места. Впоследствии, в 1880 году, Артур оставил свою должность, но был удостоен назначения вице-королем и губернатором графства Карпов.
      На Рождество 1889 года Артур, заболев, умер и был похоронен вблизи маленькой, ныне уже разрушившейся церквушки вБалликопигане. Гордое имя его семейства с тех пор забылось, равно как и
      ния о невероятных подвигах самого Артура Макмуро Каванаха, "чуда без конечностей", вся жизнь которого ц была открытым вызовом судьбе и примером мужества 1) для сильных и здоровых людей.
      ЭРВМО ПЕВЯТЫН
      Многие другие родившиеся с увечьем, похожим на то, что было у Артура Макмуро Каванаха, то есть с культями вместо рук и ног, демонстрировали не меньшее мужество. Скелет одного из таких людей, Харви Лича, известного под прозвищем Эрвио Девятый, и поныне выставлен в университетском колледже Лондона. По нему можно представить себе фигуру этого трогательно уродливого человека. Его ноги были всего лишь парой культей, а руки невероятным образом выкручены и искалечены. Его туловище, несмотря на видимую хрупкость, тем не менее было относительно пропорционально сложено. Но в целом его тело было столь причудливо, что, когда он стоял выпрямившись, кончики пальцев его рук касались земли, открывая взгляду крохотные нижние конечности.
      Однако в свое время Харви Лич был одним из выдающихся гимнастов страны и, судя по всему, чудесным образом воспитал в себе невероятную силу и ловкость, несмотря на столь ужасную калечность. Он занимался цирковой джигитовкой и мог как сидеть на лошади, сложившись вдвое, так и стоять у нее на спине, на что способны немногие люди с нормальным телосложением.
      Он также ходил и даже бегал с достаточной легкостью и,, кроме того, мог совершать удивительные прыжки, используя все свои конечности для отталкивания от земли. На рисунках того времени можно в деть его бородатое приветливое лицо с довольно кр сивыми чертами и большими, полными оптимизм"
      60
      глазами. Чтобы проиллюстрировать, какие трудности ему приходилось преодолевать и какое для этого требовалось мужество, достаточно сказать, что расстояние от начала его левого бедра до пятки было 40 сантиметров, а от правого до пятки - всего 23.
      "ЖУТКИЙ БОКСЕР"
      Морис Тилле родился во Франции в 1910 году. Это был одаренный и чрезвычайно интеллигентный человек: он мог говорить на 14 языках и делал с большим искусством все, за что ему приходилось браться. Он мог себе выбрать любую карьеру, какую бы пожелал, если бы не одно ужасное обстоятельство.
      Когда ему исполнилось 20 лет, у него развилась акромегалия, крайне редкая и ужасная болезнь, которая вызывает спонтанный, неконтролируемый рост костей. Когда она поражает детей, то они превращаются в настоящих уродов-великанов. Однако в возрасте, когда жизнь казалась столь многообещающей, Тилле превратился в страшную пародию на человеческое существо. Буквально за несколько месяцев из умного и привлекательного юноши, уверенного в себе, он превратился в урода и боялся даже выйти на улицу, поскольку страшился показаться на глаза другим людям.
      В поисках нового образа, который бы соответствовал его уродливому телу, Тилле бежал в США, где использовал свою необычную внешность единственным возможным способом - он стал профессиональным боксером и выступал на ринге в роли гиганта, наводящего ужас на противников. Он испытал мимолетный успех: зрители кричали как оглашенные, когда Тилле в личине злодея боксировал, чтобы обеспечить себе пропитание.
      Несчастный вскоре превратился в отшельника без Друзей. Он даже отвергал заботу тех, кто сочувствовал
      61
      его страданиям. Разросшиеся кости странно торчали из тела, выпирая из того, что казалось большой горой . мяса. На ринге он выглядел кошмарным акробатом.
      Однако Тилле оставался добрым гигантом с нежной душой поэта, эрудита и серьезного человека. Некоторым людям удалось каким-то образом снискать его дружбу. Одним из них был Патрик Келли, торговец, в чьем доме в Брейнтри (штат Массачусетс) Тилле часто бывал. Они играли в шахматы, и в редкие моменты, когда у Тилле прорывалась жалость к самому себе, он поднимал свою огромную уродливую голову и стонал: "Какой кошмар быть заключенным в тюрьме этого тела!"
      В 1955 году Тилле умер. В память о трагической судьбе своего друга мистер Келли снял с его лица маску и поместил ее на полке в своей библиотеке. Он всегда помнил об их шахматных играх, благодаря которым между этим чудищем и торговцем установилась дружеская связь. А в 1980 году, через двадцать пять лет после
      62
      ти Тилле, шахматные игры возобновились. Это началось после того, как мистер Келли приобрел шахматный компьютер, с которым он частенько играл., ставя против себя гипсовый слепок^с головы Тилле. И однажды, уже сильно за полночь, компьютер отклонился от своей программы и использовал начало партии, изобретенное в XVIII веке фра-нцузекими гроссмейстерами, к которому так любил прибегать покой-ны-й Тилле.
      "Я закончил эту партию, а на следующее утро обнаружил, что компьютер не был подключен к сети, - утверждал мистер Келли, - но тогда я об этом не стал задумываться". Однако через несколько недель после этого компьютер снова начал с такого же розыгрыша, и вновь оказалось, что он не подключен. Инженеры-электронщики много раз просматривали по просьбе Келли его компьютер и, к своему удивлению, обнаружили, что он действительно может работать выключенным из сети, когда рядом с ним стоит маска Тилле.
      Заинтригованный, торговец даже просвечивал маску рентгеновскими лучами, но не обнаружка в ней ничего, кроме затвердевшего гипса. И этому может быть только одно объяснение: нежная душа "жуткого боксера" вернулась к тому месту и тому занятию, которое ее обладатель так любил во время своей страдальческой жизни - к игре в шахматы со своим лучшим другом.
      Мистер Келли уверен, что это единственное объяснение, и считает, что, когда его отключенный от сети компьютер иногда отказывается играть с ним, это значит, что Тилле с ним нет. "Когда я хочу сыграть партию, говорит он, - то расставляю фигуры, но не включаю машину в сеть. Если ответа нет, это значит, что Морис в данный момент где-то в другом месте".
      ПРУГНЕ ТРАГпЧЕСКпЕ УРОПЫ
      Джеймс Лиджвуд, из викторианской эпохи, родился без рук и только с одной ступней. Однако говорят, что он так ловко управлялся со своей единственной ногой, что мог ею писать и даже стрелять из пистолета. Другим примером сверхъестественной ловкости, которую сумели развить подобные несчастные люди, служит упоминание о том, что Джеймс Лиджвуд мог поднять булавку со скользкого пола с завязанными глазами!
      Есть, однако, и привкус трагедии в том, что столь несчастные люди выставлялись напоказ как диковинки и предмет для насмешек по всей Европе и Соединенным Штатам вплоть до недавнего времени. Сохранилась запись об английском малыше, которого в возрасте пяти с половиной лет нашел один хирург - ребенок был всего 57 сантиметров ростом. У него не бы-, ло ступней, а лишь кусочки ткани длиной всего два с половиной сантиметра на нижней стороне туловища, которые заменяли ноги. Его правая "рука" достигала пяти сантиметров в длину, а левая - шести. Однако и голова и туловище были правильно сложены для ребенка его возраста, что придавало ему весьма странный вид.
      По словам хирурга, это был чрезвычайно активный и умный ребенок с прекрасно развитой памятью. По умственному развитию он даже превосходил обычных детей своего возраста. Когда его клали на спину, он уже не мог самостоятельно приподняться и поэтому спал, сидя на нижней стороне таза.
      Как это ни удивительно, мальчик-урод облада.! в некотором роде большой подвижностью и мог ползать назад, выгибая особым образом спину, и даже носить разные предметы в зубах. К несчастью, до нас не до--; шло никаких сведений о дальнейшей судьбе этого малыша, как и в большинстве подобных случаев. В Цариже был известен юноша, который, хотя и
      64
      77. Рэндион - человек-гусеница
      был лишен обеих рук, мог играть на трубе, используя ноги, чтобы подносить инструмент ко рту и нажимать на клавиши. Также он мог играть ногами на скрипке и, например, вынуть платок из сумки и самостоятельно высморкаться; мог скрутить сигарету и закурить ее, играть в карты, пить из стакана и пользоваться вилкой. Простые, обыденные действия? Но только не тогда, когда их приходится производить при помощи одних пальцев ног.
      Его знаменитый соотечественник, живший в Париже веком раньше, Марк Казотте, известный в кругу Друзей как Пепин, прожил 62 года. У него не было ни рук, ни ног, но он прикрепил к плечам две искусственные руки нормального размера и формы. Остальная часть его тела была прекрасно сложена. Он прославился, кроме всего прочего, необычайным изяществом и ловкостью своих движений.
      3 Люди и феномены ^^
      Марк Казотте был одарен блестящим умом и приобрел известность как интеллектуал, который выучился не только говорить, но и писать на нескольких языках. И, упоминая о том, чего были лишены большинство из похожих на него людей, он утверждал, что ведет нормальную сексуальную жизнь и даже может гордиться собой в этом смысле.
      Право на подобную же гордость доказал - не словами, а делом человек-гусеница П. Рэндион, родившийся в 1871 году в Англии. У малыша не было ни рук, ни ног. Знаменитый импресарио Барнум по достижении Рэндионом 18 лет привез его в Америку. Любой врач назвал бы юношу калекой, ведь у него была только голова да туловище, однако в цирке егв знали как "человека-гусеницу", или "человека-змею". Несмотря на физический недостаток, он мог писать', бриться, свернуть сигарету все это при помощи рта.' Все его движения в 1933 году отснял Туд Броуинг.' Фильм удался на славу. Это еще не все: Рэндион же-j нился и был отцом пятерых детей!
      КОМПРАЧИКОСЫ - СОЗОАТЕЛН МОНСТРОВ
      Большинство из несчастных, о которых говорилос выше, были жертвами естественных, то есть врожденных, анатомических катастроф: они просто-напросто такими родились. Но в ряде случаев подобных монст-1 ров люди творят сознательно.