2

— Всего пара дней, а потом он вернется во Флориду, — сказала Джиа. — Переживешь... Стерпишь собственного отца.

Взглянула на него лазоревыми глазами, вновь их опустила, листая «Сиротку Энни». Джек отыскал все выпуски издания «Фантагрэфикс», начиная с 1935 года, вместе с лампой «папаша Уорбекс». Купил для Вики, но книжками сразу завладела Джиа.

Прекрасная блондинка сидела напротив за крошечным столиком, вдалеке от больших, выходивших на улицу окон. Перед ними стояли немногочисленные остатки ленча на троих. Вики, дочка Джиа, ела гамбургер; мать, недовольно отвергнув салаты сплошь с мясом, в конце концов удовольствовалась вегетарианским чили, Джек заказал «харлей-хог» — толстый рулет из прессованной свинины.

— Кстати, что такое прессованная свинина? — поинтересовалась Джиа, вопросительно глядя на крошки, оставшиеся на тарелке.

— Иначе говоря, белое мясо.

— Готовить еду из свиньи уже гнусно, но для чего ее прессовать?

— По-моему, жарят на косточке, потом набирают полные горсти и...

— Пожалуйста, здесь как раз остановимся. Ох, смотри! — Она свернула бумажную салфетку, потянулась через стол. — Пластырь промок.

Он позволил прижать ранку на горле.

— Обрезался во время бритья? Чем ты брился — мачете?

— Просто по неосторожности.

Джек до сих пор не успокоился, упрекая себя за полученное ранение. Купил пластырь в аптеке на Седьмой авеню, промыл царапину в туалете «Макдоналдса». Неглубокая, хотя в длину ушло два пластыря.

Он фактически не утверждал, что порезался при бритье, — терпеть не мог врать Джиа, — однако и не стал поправлять. Она чрезмерно реагировала в таких случаях, утверждая, что дело могло обернуться гораздо хуже, его вполне могли убить. Иногда из-за этого возникали скандалы.

Порез при бритье значительно лучше.

— Теперь чисто. — Джиа смяла салфетку в комок.

— Мне ракшасы ночью снились, — признался Джек.

Как правило, они старались не говорить о жутких событиях прошлого лета, завершившихся гибелью двух теток Вики, которой сама девочка едва избежала. Но ему обязательно надо с кем-нибудь поделиться, а Джиа — одна из четырех человек на всем свете, которым известно о существовании чудовищ.

Она взглянула на него:

— Правда? Сочувствую. Кажется, я их больше не вижу. Вики часто просыпается в страхе. Меня тоже видел?

— Нет.

— Хорошо. — Она передернулась. — Не хотелось бы снова встретиться с тварями, даже в чужом сне.

— Не бойся, не встретишься. Это я тебе обещаю.

Джиа улыбнулась, вернулась к «Сиротке Энни», Джек оглянулся в поисках Вики. Восьмилетняя причина, по которой они здесь собрались, пристроилась у окна на тренажере-мотоцикле, приводимом в действие монетками. Охваченный мягким теплом, он смотрел, как она, потряхивая тоненькими косичками, мчится по воображаемой дороге. Если ему когда-нибудь хотелось иметь дочку, то именно такую, как Вики, которую он полюбил, как родную. В восемь лет от мамочки никаких секретов, каждый день узнаешь что-то новое... Вот это настоящая жизнь.

— Как думаешь, из нее вырастет байкерша?

— Только об этом мечтаю, — ответила Джиа, не отрываясь от книжки.

Джек обещал Вики ленч на неделе весенних каникул в начальной школе, и она выбрала кафе «Харлей-Дэвидсон»[9]. Ей нравятся колеса и хром, а ему нравится, что сюда заглядывают одни туристы, что сводит почти к нулю шансы встретиться с кем-то знакомым. Джиа отправилась в качестве компаньонки, чтобы оба не вляпались в неприятности. Пришли вовсе не ради еды, которая лишь позволяла не умереть с голоду до обеда. Но для Джека присутствие двух главных в его жизни леди превращает любое место в «Цирк-2000».

— В самом деле, прекрасно, — заключила Джиа, уделяя каждой странице «Сиротки Энни» не больше двух секунд.

— Неужели так быстро читаешь? — усомнился он.

— Нет, я имею в виду художественное оформление.

— Оформление? Там же просто рисунки.

— Да, но что художник делает одними черными чернилами в маленьких беленьких книжечках! — Она восторженно тряхнула головой. — Композиция великолепная. — Закрыла книжку, взглянула на обложку. — Кто это сделал?

— Некий Гарольд Грей. Он придумал сиротку Энни.

— Правда? Я знаю Энни по спектаклю и фильму, а о нем почему-то никогда не слышала, работ не видела.

— Наверно, потому, что во времена твоего детства в Айове в местных газетах комикс не печатался. Он перестал выходить в конце шестидесятых, а после смерти Грея про Энни уже не стоит читать.

— Сколько всего выпусков?

— Дай подумать... Первые вышли в двадцатых...

— Ух ты! Сорок лет продолжались?

— Лучшие сделаны в тридцатых — сороковых. В той книжке, что у тебя, появился Пенджаб.

— Пенджаб?

— Да. Здоровенный индус. В фильме его Джеффри Холдер сыграл. Мне больше всего нравятся в «Сиротке Энни» персонажи вроде Пенджаба и Аспида — с Аспидом лучше не связываться. Этот самый Грей — настоящий американский Диккенс.

— Я и не знала, что ты любишь Диккенса.

— Со средней школы.

— Впрочем, я тебя понимаю, — сказала Джиа, снова листая книжечку. — Понятно всем слоям населения.

— Я никогда особо не задумывался о его искусстве.

— Задумайся. Хороший художник.

Джек поверил ей на слово. Джиа сама художница, для оплаты счетов выполняет коммерческие заказы вроде книжных обложек, журнальных иллюстраций, постоянно пишет для души, стараясь заинтересовать галереи, устроить выставку.

— Есть в нем что-то от Томаса Наста[10]. А у него кое-что позаимствовал Крамб.

— Из андерграунда?

— Именно.

— Ты знакома с подпольными комиксами? — удивился Джек.

Она взглянула на него:

— Когда речь идет о рисунках, я хочу со всем познакомиться. И тебя начну снова таскать на выставки.

Джек застонал. Она без конца его тянет на вернисажи, в музеи, он время от времени уступает, но почти ничего из увиденного удовольствия не доставляет.

— Если считаешь нужным. Только без залитых мочой стен и кирпичных штабелей на полу, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась Джиа.

Он заглянул в бездонные, до сумасшествия голубые глаза. Один взгляд на нее приводит его в трепет. Блещет тут, как драгоценный камень. Двое мужиков у окна то и дело поглядывают. Нечего их упрекать. Сам бы целыми днями смотрел. Почти без косметики — нет нужды, — все настоящее. При высокой влажности светлые волосы вьются, стрижка короткая, поэтому за ушами вспархивают пушистые крылышки. Она их терпеть не может, а ему нравится. Сейчас крылышек целая стая. Протянул руку, поправил перышко.

— Ты чего?

— Просто хотелось до тебя дотронуться. Убедиться, что настоящая.

Джиа улыбнулась своей бесподобной улыбкой, взяла его за руку, легонечко прикусила указательный палец.

— Убедился?

— На данный момент. — Джек поднял палец со следами зубов, погрозил. — Учти, это мясо. Ты же новоиспеченная вегетарианка.

Успел отдернуть палец перед новым укусом.

— Никакая я не вегетарианка. Просто отказалась от мяса.

— Из религиозных соображений? Или из злого умысла против овощей?

— Да нет... У меня в последнее время пропал аппетит ко всему, что самостоятельно бродит вокруг, прежде чем оказаться в тарелке. Особенно в том же виде, как при жизни.

— Например, индейка?

— Перестань, — скорчила она гримасу.

— Или, еще лучше, голубь.

— Продолжать обязательно? Кстати, каждый, кто в этом городе ест голубей, должен знать, что кушает манхэттенских птичек.

— Ладно тебе.

— Будь уверен. — Она перешла на конспиративный шепот: — Как только заказал голубя, на крышу посылают парня с сачком, через пару минут подают.

Джек рассмеялся:

— Точно так же, как с меховой шубой?

— Пожалуйста... не будем сегодня говорить о шубах. Наконец наступает весна и праздные шубовладельцы сдают их на хранение до конца года.

— Господи Исусе, запрещено говорить о шубах, голубях, прессованной свинине... Не остается приятных тем для беседы.

— Есть у меня приятная тема, — возразила она. — Предлагаю побеседовать о твоем отце.

— Мой черед сказать «стоп».

— Перестань. Я с ним никогда не встречалась, но не может он быть так плох, как ты изображаешь.

— Он совсем не плохой, но жутко приставучий. И остановиться у меня не может. Ты же знаешь мою квартиру.

— Арсенал на Сто шестьдесят восьмой улице, — кивнула Джиа.

— Правильно. Я ж не могу все оттуда убрать. Некуда перевезти. Вдруг он что-нибудь обнаружит...

— Как я обнаружила?

Джек кивнул.

— Помнишь, что после этого было?

К тому моменту они пробыли вместе недолго. Он представился ей консультантом по вопросам безопасности. Она решила немножко помочь, взялась за весеннюю уборку и наткнулась на схрон в антикварном секретере с двойным дном. Дело едва не кончилось катастрофой. Хотя теперь они снова вместе, еще сильней сблизившись, Джек до сих пор с содроганием думает, что чуть-чуть не потерял Джиа и Вики. Это главные в его жизни люди, якоря, привязывающие к реальности.

— Мой отец — добропорядочный представитель среднего класса, уже считающий неудачником своего сына. Не хочется, чтоб он вдобавок считал его помешанным на оружии. Или понял, что сын ему врал столько лет, рассказывая, будто занимается наладкой электроприборов.

Джиа с улыбкой качнула головой:

— Джек, ты неподражаем. Всю свою взрослую жизнь стараешься оборвать всякую связь с обществом и по-прежнему жаждешь отцовского признания.

— Ничего я не жажду, — пожалуй, слишком категорически возразил он. — Просто папа хороший человек, поистине заботливый родитель, поэтому не хочется предстать в его глазах неудачником. Плевать, что любой другой обо мне думает, разумеется исключая присутствующих. Однако, будь я проклят, это же мой отец! Разве можно, чтобы он пришел к заключению, будто потерпел со мной провал?

— Тогда просто скажи, что квартирка у тебя маленькая, предложи поселиться в отеле.

— Не уверен, пройдет ли. — Он с безнадежным стоном уставился в потолок. — Чего-нибудь придумаю. Придется.

— Кстати, о раздумьях, — тихо добавила Джиа. — Может, придумаешь, как бы выкроить в своем перегруженном расписании кое-какое время в пятницу ближе к полудню?

— Не знаю, Джи. Пока неизвестно. А что?

Она чуть пожала плечами:

— Да ничего особенного. Вики в гости отправится, в одиннадцать за ней заедут...

— Дом останется в нашем распоряжении?

— В полном. — Голубые глаза глядели прямо на него.

О-о-о, да, ухмыльнулся Джек.

— Как раз открылась возможность. Буду в одну минуту двенадцатого.

Оглянулся на мотоцикл и с ужасом заметил, что Вики исчезла. Замер, осматривая обеденный зал.

— Успокойся, — сказала Джиа. — Вон она с кем-то болтает.

Джек проследил за указующим пальцем, увидел Вики среди ребятишек приблизительно ее возраста. Все с рюкзаками, под крылышком пары матрон-компаньонок. У него на глазах потащила за собой какого-то мальчишку.

— Эй, Джек, — улыбнулась она, — это вот тоже Джек!

— Жак, — поправил мальчишка.

— А я что говорю? Он из Франции. Они все из Франции, — махнула она рукой на группу позади. — Зашли посмотреть.

— Где же еще знакомиться с лучшей американской кухней, — подтвердил Джек. Протянул руку мальчику, призвав на помощь весь свой французский словарь: — Bonjour[11], Жак.

Тот кивнул.

— Bonjour, monsieur, — и возбужденно затрещал по-французски, приведя его в полное замешательство.

Мальчишке любезно ответила Джиа, они полопотали пару минут, пока Жака не позвала надзирательница.

— Не знал, что ты говоришь по-французски, — удивился Джек.

— В колледже была президентом французского клуба.

— Жутко сексуально звучит... В пятницу поговоришь со мной по-французски?

Она с улыбкой шлепнула его по руке:

— Запросто.

— Не имел никакого понятия.

— Ну, нечасто выпадает возможность. В Манхэттене редко говорят по-французски.

— Джек, — встряла Вики, — научишь меня в бейсбол играть?

— Разумеется. Только предупреждаю, что я не великий игрок.

— Мне надо научиться пробежке.

— Тогда наверняка помогу.

— Здорово! — воскликнула она, чмокнула его в щеку и снова кинулась к мотоциклу.

— Откуда вдруг интерес к бейсболу? — поинтересовался он.

— Не столько к бейсболу, — пояснила Джиа, — сколько к командной игре. Какие-то друзья играют в местной команде, и ей хочется. — Она пристально на него посмотрела: — Значит, ты не великий игрок? А я считала тебя асом.

— Нет. Чересчур утомительно. Милю вполне могу пробежать и лишь благодаря этому выступал в команде. В защите катастрофа полная. Куда в меня ни ставили тренеры — в поле или за полем, не важно, — у меня через минуту стекленели глаза, я засыпал на ногах среди белого дня. Или глядел на пчел со шмелями в клевере — боялся, как бы не ужалили.

Джек с улыбкой вспомнил, как стоял буквально и фигурально вне левого поля, слушая стук биты о мяч, очнулся, увидел, что все до единого на него смотрят, сообразил в полном ужасе, что мяч летит в его сторону, не имея ни малейшего представления, где он находится. В панике, клещами перехватившей желудок, взглянул вверх, отыскивая в ярком летнем небе темный шарик, изо всех сил молясь, чтобы его поймать, и еще сильнее — чтобы не получить удар по голове и не впасть в кому.

Ах, какое счастье быть летом мальчишкой!

— Кстати, — вспомнила Джиа. — Надеюсь, ты в этом году не станешь собирать взносы для вест-сайдской Малой лиги?

Так-так.

— Ну... дело хорошее.

Она скорчила гримасу:

— Им известно, как ты их собираешь?

— Нет, конечно. Известно только, что я их главный сборщик.

— Разве нельзя ходить по домам, как все нормальные люди? Ты же можешь пострадать.

Приятно видеть тревогу в ее глазах.

— Вот что я тебе скажу. В этом году передам уже собранное. Довольна?

— Отлично. Какие еще запланировал для себя неприятности?

— Ну, помнишь, я рассказывал про того типа...

— У которого жена пропала?

— Именно. Особых неприятностей не ожидается. Скорей дело для Шерлока Холмса.

— Ты ведь не детектив. Почему она тебя выбрала, а не частного сыщика?

— По ее мнению, один я пойму.

Джиа передернула плечами:

— Не спрашивай почему, только меня от этого мороз пробирает по коже.

Джек потянулся, стиснул ее руку.

— Эй, не волнуйся. Дело вполне можно уладить методом Ганди — без всякого насилия.

— Это я уже слышала, причем каждый раз ты стоял на краю гибели.

— А на сей раз не буду. Все пройдет гладенько, как по маслицу.

Впрочем, он не упомянул о другом заказчике, с которым должен встретиться позже вечером. Возможно, там получится совсем другая история.

3

— Красота, — вздохнул Эйб, разглядывая сверкающий «Смит-и-вессон-649». — Шахматная инкрустация из розового дерева... Очень мило. Но, как тебе известно, мои клиенты отдают предпочтение функциональности перед роскошью.

Джек принес на оценку револьвер, конфискованный у подставного.

— Давай, сколько можешь, — попросил он. — Для Малой лиги.

— Подумаю, хотя не обещаю. Может, себе оставишь?

— Зачем? — Он ошеломленно стукнул себя в грудь. — Вместо «земмерлинга»?

— Разве я предложил отказаться от любимого малыша? Никогда. Только, может, решишь сменить «глок-19», которым в последнее время пользуешься? В конце концов, «смит» — настоящий револьвер.

Джек закатил глаза.

— Неужели опять начинается?

— Неплохая мысль.

Эйб никогда не доверяет автоматическому оружию. Не оставляет попыток обратить его в свою веру.

— Он тяжелый и всего-навсего шестизарядный, — возразил Джек, — можно сказать, пяти, если послать пулю в патронник, как я всегда делаю с револьверами. Мой «глок» маленький, легкий, гораздо дольше стреляет.

— Когда сходишься лицом к лицу с противником, что тебе свойственно, даже такому вшивому стрелку, как ты, хватит каких-нибудь трех-четырех выстрелов. Револьвер сроду не заедает.

— Назовем это гарантией безопасности. Проблем с осечками у меня никогда не бывало. Главным образом, благодаря твоим боеприпасам высочайшего качества.

— Разумеется, — проворчал Эйб, довольный комплиментом, — все зависит от качества. Кстати, как насчет боеприпасов?

— Вполне достаточно. А что?

— Как раз пришла новая партия. — Он вытащил из-под прилавка коробку. — Смотри, твои любимые.

— Замечательно. У меня как раз кончается 45-й калибр.

Джек в последнее время пользовался разрывными пулями с пустотелыми головками, начиненными дробью, которая разлетается после выстрела.

— 45-й и 9-й — пожалуйста.

Он покачал головой, вспоминая собственную наивность на первых порах наладческой деятельности. Думал, достаточно приобрести оружие, обоймы — и все.

Оказалось, далеко не все. Надо обдумывать и учитывать вес, калибр, компактность, меткость, число патронов в магазине или барабане, скорострельность и мощность, предохранительный механизм, тугость спускового крючка, силу повторного нажатия на спусковой крючок, простоту в обращении и уходе и прочее и тому подобное... Потом боеприпасы — свои в разных случаях — обыкновенные, сплошные, пустотелые, разрывные. Вес? Выбирай от девяноста пяти до двухсот тридцати гран. Средняя или высокая компрессия? Не забывай: отдача прямо пропорциональна компрессии заряда и обратно пропорциональна весу оружия. Легковесная модель с мощными зарядами при каждом выстреле будет выскакивать из руки.

Он до сих пор не прошел этот путь до конца.

— Разрывные неплохи, — признал Эйб. — Хотя, может быть, иногда надо что-нибудь поубойнее?

Джек отрицательно покачал головой. С разрывными надежней.

— Убойными не остановишь.

— Вот эти-то остановят, — кивнул Эйб на обойму «дефендерс».

— Завтра возьму. Не хочу с собой таскать целый день.

— Большая будет дырка, — обратился Эйб к сверкающей пуле в своей руке. — Глубокая, как колодец, широкая, как церковная дверь.

— Вещь хорошая, — согласился Джек, — но не преувеличиваешь ли ты немножечко?

— Если и преувеличиваю, то в шекспировском стиле.

— В шекспировском? Шутишь. По-моему, он не пользовался разрывными пулями.

Эйб собрался бросить в него пулю, он повернулся к двери:

— Надо идти. Кстати, Эрни не закрыл еще лавочку?

— Что ты. Новые документы понадобились?

— Кажется, новый номер понадобится.

— Еще один номер социального страхования?[12] — переспросил Эйб. — Собираешься скупить на рынке все акции?

— Просто ради предосторожности.

— Ты всегда осторожен. А я постоянно пользуюсь одним и тем же фальшивым номером. Видел, чтоб я каждые два года брал новый?

— Мне требуется безопасное поле деятельности пошире, — объяснил Джек. — Вдобавок у тебя настоящий в запасе, а у меня нет.

— Знаешь, ты просто чокнутый. Зачем тебе новый номер?

— Для новой кредитной карточки.

— Для новой карточки! — Эйб шлепнул себя по щекам обеими руками, драматически заколыхался. — Ой! Зачем я тебя уговаривал? По-настоящему на иглу сел!

Джек рассмеялся:

— Можно фургон еще раз позаимствовать? Встречаюсь вечером с заказчиком в Элмхерсте.

— Надеюсь, никто не собирается в тебя стрелять? Чтобы дырок в машине не понаделали.

— Да нет. Просто разведка. Дойдет до дела, возьму чего-нибудь напрокат.

Не хочется, чтоб номера Эйба были замечены рядом с местом преступления.

4

— Это он? — спросил Джек, сидя в кустах на корточках за двухэтажным колониальным особнячком с центральным залом в квартале для среднего класса в Элмхерсте.

Рядом пристроился Оскар Шаффер. Это была их вторая встреча. Раньше обсудили предварительные условия, теперь отрабатывали детали.

— Угу, — подтвердил Шаффер, заглядывая через застекленную дверь в гостиную. Хозяин дома представлял собой здоровенного мужика ростом полных шесть футов четыре дюйма, со стриженными ежиком рыжими волосами, круглой физиономией, узкими голубыми глазами, с увесистой резиновой дубинкой, висевшей на боку на брючном ремне. — Он самый, Гас Каслмен, грязный, поганый, гнусный ублюдок, избивающий мою сестру.

— По-моему, такое случается сплошь и рядом.

Его не впервые просят заняться избивающим жену мужем. Он вспомнил сестру Хулио. Муж без конца набрасывался на нее с кулаками. С этого и началось знакомство с Хулио. С тех пор они подружились.

— Да? В нашей семье никогда ничего подобного не было. До сих пор, по крайней мере.

В гостиную вошла хрупкая худенькая женщина-мышка с волосами на несколько тонов светлее естественного.

— А это, как я понимаю, ваша сестра.

— Сейл, бедняжка.

— Хорошо, — сказал Джек. — Теперь я их знаю, давайте убираться отсюда.

Украдкой двинулись вдоль шестифутового кедрового частокола, отделявшего двор Каслменов от соседнего, что очень даже неплохо для дела. Еще плюс: ни детей, ни собаки, двор окружен деревьями, высокими кустами. Идеально для наблюдения.

Выглянув и убедившись, что на улице пусто, они с Шаффером вернулись на тротуар, прошли два квартала до стоянки у темной заправки, где оставили машины. Уселись на передних сиденьях темно-зеленого «ягуара» с откидным верхом.

— Не самый приятный интерьер для встречи, ну ладно.

«Ягуар» внутри кажется новеньким. Кожаная обивка мягкая, масляная. Яркий белый свет ртутного фонаря на ближайшем уличном столбе лился в ветровое стекло, падая на колени.

Оскар Шаффер — известный застройщик, но не похож на Дональда Трампа[13]. Во-первых, постарше — под шестьдесят, как минимум, — во-вторых, потолще. Круглое лицо с темными волосами сверху и вторым подбородком снизу. Один из крупнейших землевладельцев на Лонг-Айленде, о чем слишком любит напоминать. Богатый, хоть с Трампом не сравнится.

И потеет. Интересно, потеет ли Дональд Трамп? Испарина, может быть, выступает на лбу, но чтоб потел, невозможно представить.

Шаффер вытащил из кармана белый носовой платок, вытер пот. Наверно, начинал простым рабочим-строителем, подрядчиком, потом стал сколачивать деньги, принимая заказы на строительство домов. В речи до сих пор слышатся уличные отголоски, несмотря на такие словечки, как «интерьер». И носовой платок при нем. Не припомнишь ни одного знакомого, который носил бы при себе платок — у кого имелся бы носовой платок.

— Никогда не думал, что с Селией может такое случиться. Она...

Голос дрогнул, прервался.

Джек ничего не сказал. Сейчас время слушать, помалкивать. Только так можно по-настоящему понять заказчика. Он еще не решил, стоит ли браться за дело Шаффера, не разобрался в своем к нему отношении. Может быть, просто имеет о себе чересчур высокое мнение.

— Ничего не пойму. Гас был очень славным парнем, когда за ней ухаживал. Мне понравился. Бухгалтер, белый воротничок, хорошая работа, чистые руки, ничего лучшего не пожелаешь для Сейл. Я пристроил его на отличное место. Дела пошли удачно. Но он ее бьет, — Шаффер растянул губы, оскалился, — черт возьми, потроха выколачивает! И знаете, что хуже всего? Она терпит! Десять лет терпит! А я уже начинаю мечтать о каком-нибудь роковом происшествии с ним.

Джеку все это было уже известно. Слышал при первой встрече.

— Пожалуй, вы правы, — оборвал он собеседника.

Шаффер пристально посмотрел на него:

— Хотите сказать...

— Что убью его? — Он покачал головой. — Позабудьте об этом.

— Я думал...

— Забудьте. Я порой допускаю ошибки. Предпочитаю иметь возможность вернуться и поправить дело.

Физиономия Шаффера выражала попеременно разочарование и облегчение. Облегчение, наконец, победило.