Вздрогнув, Малко проснулся и осмотрелся кругом. Никакой змеи не было, это Ведла нежно поглаживала его ногу пальцами своей ножки. Юная квартирантка Алана Праджера снова была здесь. Усевшись перед Малко, она смотрела на него из-под своих длинных ресниц. Рядом с ней стоял большой стакан молока. Малко почувствовал, что в кровь его хлынул поток адреналина. Что все это значило? Он ведь думал, что она ушла к Алану Праджеру. Он снова закрыл глаза, нарочно.
      Голая ножка тотчас же двинулась дальше, скользя вдоль его бедра. Слегка позвякивали подвешенные на браслетах побрякушки. Продвигалась она очень медленно, небольшими рывками, поглаживая бедро Малко пальцами. Спать ему уже совсем расхотелось. Когда же маленькая ножка остановилась у него между ног, он почувствовал, что его словно окатило горячей волной. Ножка замерла, как будто в нерешительности. Затем, еще медленнее, чем прежде, она вновь двинулась в путь по низу его живота. Пока не нашла то, что ей было нужно.
      Снова остановка. Полузакрыв глаза, Ведла наблюдала за Малко. Нога ее продолжала шевелиться, но теперь уже по-другому. Девушка медленно и ритмично сжимала и разжимала пальцы, вызвав у Малко соответствующую естественную реакцию. Тогда Ведла с удовлетворенным видом посмотрела на него. Удивительный сексуальный обряд...
      Очень скоро он достиг крайнего возбуждения. А маленькое чудовище продолжало свою работу! Так что ему пришлось лечь на бок, чтобы избежать катастрофы...
      Ножка оставалась на своем месте, властная и терпеливая. Малко разрывался между безумным желанием и неловкостью от такой нелепой ситуации. Намерения Ведлы были более чем недвусмысленны. Пока он раздумывал, ножка поднялась к верху брючной молнии.
      Ведле удалось очень ловко схватить пальцами ноги за застежку. Она тихонько начала тянуть ее вниз...
      Ну, это уже слишком.
      Малко ласково отстранил ножку и закончил работу сам. И стал ждать, что будет дальше. Ситуация эта крайне его возбуждала. Он надеялся, что Алан Праджер своим появлением не помешает продолжению...
      Ведла пристально смотрела на него. Не на лицо, а на расстегнутую молнию. Он даже подумал, что на этом все и кончится. Но она, встав каким-то кошачьим движением на четвереньки, стала тереться лицом и грудью о его бедро. Затем он почувствовал на себе прикосновение ее губ, а ее пальцы крепко сжали его плоть.
      Буквально с религиозной сосредоточенностью она принялась его массировать. Она стояла изогнувшись, на коленях, с падавшей вертикально черной косой, словно только что сошла с барельефа эротического храма. Она отняла губы, и он почувствовал на своей коже ее горячее дыхание. Глаза Ведлы были открыты, но на него она не смотрела. Протянув руку, он отыскал под шелком упругие груди с длинными твердыми сосками. У этой девочки было тело взрослой женщины.
      Ведла вздрогнула от неожиданности, но тут же дала ему понять, что не хочет, чтобы он продолжал свои ласки, Она опять принялась ласкать его, и им овладело безумное желание, чтобы ее губы вернулись на прежнее место.
      Она так и сделала. Но на этот раз почти застенчиво. Тонкие пальцы продолжали нежно его ласкать. Но вот она замерла, словно удав, проглотивший кролика. Потом опять медленно оторвала губы.
      Сначала все чувства Малко обострились, но Ведла своими умелыми прикосновениями постепенно заставила его успокоиться...
      Иногда она как бы приостанавливалась, лишь чуть-чуть прикасаясь к нему языком, и тогда ему начинало казаться, что время тянется чудовищно медленно. Потом ласки стали все более и более властными, но без резких движений. Голова ее медленно ходила вверх-вниз, словно змея перед факиром, повинуясь движению бедер Малко.
      Затем, словно обезумев, голова вдруг ускорила ритм, и все накопленное Малко в течение этого часа желание вырвалось разом на волю. Он приглушенно застонал, извергаясь в нее, а Ведла продолжала прижиматься к нему своим ртом, и все ее маленькое тело напряглось, стараясь усилить его наслаждение. Он услышал, что где-то далеко зазвонил телефон.
      Волна схлынула, а Ведла свернулась клубочком у него на животе, все еще не отнимая своего рта и ожидая, когда он полностью успокоится. Потом встала и привела в порядок его одежду. После такого урока Кама Сутры Малко трудно было спуститься на землю. Ведла же, как примерная девочка, уже сидела опять на пятках и маленькими глотками пила свое молоко, напоминая насытившуюся кобру.
      Она оставалась все в той же позе, когда в комнату вошел Алан Праджер, без рубашки, в шортах и с заспанным лицом.
      - Мне позвонили, - объявил он, - вас ждут в Амритсаре послезавтра.
      Малко равнодушно кивнул головой. Сейчас мысли его витали очень далеко от ЦРУ... Ведла незаметно ушла в свою комнату, прихватив стакан с молоком.
      - Я еду один?
      - Нет, я вызвал Амарджит. Мы вместе поужинаем.
      В очередной раз зевнув, Алан Праджер вздохнул:
      - Просто подыхаю! Ведла вам не очень мешала? - спросил он со странной улыбкой.
      - Нет, а что?
      - Я уже говорил вам, что она ни за что не хочет возвращаться домой, объяснил американец. - В первую же ночь я обнаружил ее в своей постели. Это, конечно, было неплохо, но я не могу оставить ее у себя. И вообще, из-за моей "лихоманки" мне сейчас не до этого. Я подумал, что она захочет к вам прибиться...
      Отрицать было бесполезно.
      - Я это не так понял, - сказал Малко. - Но она мне показала очень милый образчик своих возможностей.
      - У индианок это в крови, - улыбнулся Алан Праджер. - Но несколько веков арабского и английского правления, приучили их к целомудренности. Их бывает очень трудно расшевелить. Во всяком случае, если вы хотите взять ее к себе в гостиницу...
      - Это деликатный вопрос, - заметил Малко.
      Алан Праджер кивнул.
      Ну хорошо. Тогда давайте поговорим о делах серьезных.
      Он сходил в другую комнату и вернулся с кожаной сумкой, которую протянул Малко.
      - Вот то, что вам понадобится в Амритсаре.
      В сумке лежал фотоаппарат "Лейка" и автоматический кольт 45 с тремя обоймами. Из-за таможенного досмотра Малко не смог взять на этот раз свой миниатюрный пистолет. ЦРУ же, за исключением экстренных случаев, отказывалось провозить оружие по дипломатическим каналам в такую страну, как Индия.
      Малко взвесил огромный пистолет на руке.
      - Такую пушку не просто спрятать...
      Алан Праджер улыбнулся.
      - Хотите, я покажу вам фотографии Лала Обероя? Вернее, того, что от него осталось? Я хочу, чтобы вы вернулись из Амритсара живым. Эта штука стреляет ядрами, но зато она эффективна. Этим кольтом очень давно никто не пользовался, он в прекрасном состоянии, а номер вытравлен кислотой.
      Малко тоже хотелось вернуться из Амритсара живым. Он взял сумку, продолжая думать о Ведле. Жалко, что она так плохо говорит по-английски. Она была бы очень приятной спутницей...
      * * *
      Высокая и голубоглазая молодая блондинка в роскошном сари прошла перед Малко под руку с красавцем индийцем в костюме типа "Мао", на шее у него была надета гирлянда из цветов шафрана. В холле отеля "Тадж-Махал" толпились индианки в разноцветных сари, чернобородые индийцы в чалмах. Была суббота, день свадеб, и из сада доносились звуки музыки. Разукрашенные, словно новогодние елки, женщины поглощали в огромных количествах миндаль, печенье и орехи или сплетничали по углам холла.
      - А вот и Амарджит, - объявил Алан Праджер.
      К ним подошла молодая женщина в джинсах и белой кофточке, с распущенными по плечам волосами. Очаровательная брюнетка с матовой кожей, великолепно очерченным ртом и умными глазами. Ее вполне можно было принять за испанку или итальянку.
      Американец представил их друг другу.
      - Амарджит Охри. Малко Линге, мой сотрудник.
      Он не стал уточнять, какой именно сотрудник - по продаже библий или по шпионажу... В отличие от большинства индианок, молодая женщина вела себя с мужчинами очень непринужденно. Взгляд ее с нескрываемым интересом задержался на Малко.
      - Я везу вас в "Маглай", - заявил Алан Праджер. - Это не самый худший вариант...
      "Мерседес" двинулся к северной части Дели, переехав через величественную площадь, на которой высились так называемые Индийские Ворота - Индиа Гейт, памятник погибшим индийцам. Затем, проехав по Джан Патх, они оказались на площади Коннот Плейс, в коммерческом центре Нью-Дели, и свернули, наконец, на мрачную улочку, Кеннот Серкл, где под арками, покоящимися на некогда белых колоннах, расположился ресторан "Маглай". Рядом, у дверей банка, стоял на страже бородатый сикх, перевязанный лентами с блестящими патронами, с огромным черным револьвером на боку и с дубинкой в руках.
      Сидя на корточках на тротуаре, продавец листьев бетеля предлагал свои товар, завернутый в бумажные кулечки. Жители соседних домов, пользуясь жаркой погодой, вытащили на улицу свои лежанки. В стороне, под фонарем, пристроились четверо картежников. В ресторане "Маглай" музыканты развлекали посетителей пронзительной музыкой, сопровождавшейся грохотом барабанов. Кроме Малко и Праджера, иностранцев здесь не было.
      Алан заказал несколько местных блюд. В ресторане было очень прохладно: кондиционер работал на полную мощь. Малко начинал находить свою индийскую миссию вполне приятной. Амарджит была не менее привлекательна, чем Ведла, но гораздо умнее. Шелковая кофточка соблазнительно обтягивала бюст. От ее грудного смеха внутри у Малко что-то пощипывало.
      - Каков же ваш план? - спросил он у Алана Праджера.
      Глотнув пива, тот ответил:
      - Наш приятель Кхалсар сильно струхнул, он боится, что за ним следят. Я предложил ему встретиться в отеле "Интернэшнл" в Амритсаре, но он отказался. Придется вам отправляться в Золотой Храм.
      Малко закашлялся, но отнюдь не из-за острой пищи.
      - Не в сам Золотой Храм, - поправился американец. - Мы будем действовать следующим образом. Амарджит выдаст себя за вдову сикха, оставшуюся без средств к существованию и прибывшую в. Золотой Храм, чтобы предаваться здесь медитации. Она попросит пристанища в "Гуру Нанак Нивазе", храмовой гостинице для паломников...
      - А если они увидят, что она не из сикхов?
      Амарджит успокаивающе улыбнулась:
      - Я говорю на пенджаби и неплохо знаю религию сикхов. Достаточно, чтобы не допустить просчетов. Моим женихом был сикх. А внешне сикхи и индусы выглядят совершенно одинаково.
      - И что потом? - спросил Малко.
      - Наш друг Кхалсар сможет узнать, когда она приедет и в каком номере остановится. И на следующий день после вашего приезда он придет туда между десятью и одиннадцатью часами, чтобы передать вам свою информацию...
      - Я тоже остановлюсь в этой гостинице? - спросил сбитый с толку Малко.
      Праджер покачал головой.
      - Нет. Вы разделитесь, как только прибудете в Амритсар. Вы открыто отправитесь в отель "Интернэшнл". Там объявите, что вы - иностранный журналист. В любом случае, на вас сразу обратят внимание, ведь в Амритсаре нет иностранцев. А ваше прикрытие позволит вам все осмотреть. Затем вы должны попасть в комнату Амарджит в назначенное время. Охраны там нет. Поедете в "Амбассадоре" и возьмете моего шофера Виджая.
      - Мне кажется, было бы проще отправить туда вашего полковника из Разведбюро, - заметил Малко.
      - Об этом не может быть и речи, - отвечал Алан Праджер, - по двум причинам. Во-первых, если его узнают, его тут же прикончат. Во-вторых, я предпочитаю получить информацию без посредников, от Кхалсара Сингха.
      Амарджит расхохоталась.
      - Есть и третья причина. Я никогда не соглашусь ехать туда с этим похотливым ублюдком Пратапом Ламбо!
      Некоторое время они ели молча, затем Алан Праджер предложил:
      - Пошли, выпьем стаканчик в "Тадже".
      Когда они вышли, игроков в карты уже не было. Американец погладил себя по животу.
      - Чувствую, что мне опять будет плохо. Чертова жратва...
      * * *
      В дискотеке ресторана "Тадж-Махал", в мигании разноцветных огней стробоскопа, какой-то высоченный сикх, в розовом тюрбане, джинсах и кроссовках, отплясывал дьявольский рок. В полутьме обнимались парочки. Здесь было шумно и довольно претенциозно. Девочки сменили свои сари на мини-юбки. Не иначе как чтобы подлечить свою "лихоманку", Алан Праджер принялся за французский коньяк, согревая рюмку в своих огромных, как лопаты, ладонях.
      Малко спросил русской водки, но здесь ее не оказалось. Только индийская, от которой глаза могли на лоб вылезти. Воспользовавшись тем, что музыканты заиграли медленнее, он пригласил Амарджит танцевать.
      - Вы живете с дядей? - спросил он.
      - Да, - ответила она. - Так удобнее. Я пока не подыскала себе квартиру, а с каким-нибудь мужчиной жить не хочу. Здесь не любят сдавать квартиры одиноким женщинам. Еще очень сильны предрассудки. А я прожила в Соединенных Штатах три года...
      Они танцевали, тесно прижавшись друг к другу. Амарджит, конечно, чувствовала, что происходит с Малко, но это ее ничуть не смущало. Хотя музыканты снова заиграли рок, они продолжали стоять, покачиваясь, на краю площадки.
      Наконец, Амарджит отстранилась:
      - Не очень-то красиво с нашей стороны бросить Алана одного.
      - Боитесь, что он будет ревновать? - спросил, смеясь, Малко.
      Она фыркнула:
      - Мне плевать на Алана. К тому же, женщинам он предпочитает коньяк. Он не сердцеед. И вообще, мне уже нужно уходить.
      - Почему?
      - Мой дядя будет беспокоиться. А мы еще успеем узнать друг друга получше. В Амритсаре.
      - Вы не боитесь отправляться в эту экспедицию?
      Она улыбнулась:
      - Немного. Но меня это очень привлекает. К тому же, мы отправляемся 21 числа. Если верить астрологам, это удачный день.
      Алан Праджер взглянул на них заблестевшими глазами. Уровень в бутылке значительно понизился. Он поднял стакан:
      - Это не то, что индийский коньяк. Тем только разве сикхов поджигать.
      - Тихо! - сказала Амарджит.
      К счастью, из-за громкой музыки их никто не слышал. Решительно, "лихоманка" и алкоголь доконали великана...
      В холле толпились разряженные семейные пары, величественные индианки с красной "тикой" на лбу, знаком кастовой принадлежности.
      - Когда-нибудь вы наденете для меня сари, - сказал Малко в порыве внезапной фантазии.
      Амарджит с усмешкой посмотрела на него.
      - Об этом просили все мои любовники-американцы. Один-ноль. Но все-таки он поцеловал ей руку под удивленным взглядом разнаряженного как английский адмирал швейцара. Провожал Амарджит Алан Праджер.
      - Приходите ко мне завтра обедать, - предложила она. - Я пришлю за вами шофера. А потом займемся вашим журналистским удостоверением.
      Малко поднялся в свою комнату, открыл кожаную сумку и, вынув из нее кольт 45, долго взвешивал его на ладони. Ему очень не нравилась эта прогулка в Амритсар. Дело пахло западней. Ему совсем не хотелось быть зажаренным. Единственное, что скрашивало поездку, это присутствие Амарджит.
      Глава 4
      На улице Ринг-роуд образовалась огромная пробка, и немудрено: прямо поперек проезжей части преспокойно разлеглась корова. Шофер сигналил и рулил как сумасшедший, чуть не разнес вдребезги мотороллер, на котором ухитрилось разместиться семейство из шести человек, и все же, когда они подъехали к дому Амарджит, было уже полвторого.
      Крошечный садик перед домом почти полностью был занят палаткой цвета хаки; небрежно прислонившись к ограде, стоял солдат в красном берете с огромным ружьем на плече. Другой солдат расхаживал взад и вперед по узкой дорожке.
      Малко успел заметить в палатке еще с полдюжины солдат, валявшихся на раскладушках.
      Из дома вышла Амарджит и помахала Малко рукой:
      - Я уж думала, что вы заблудились:
      На ней были узенькие, в обтяжку, брючки из розового шелка и длинная сиреневая блузка, стянутая широким поясом.
      В комнате, на диване в стиле "Галери Барбес" 1935 года, сидел пожилой мужчина, одетый в подобие белой пижамы, с газетой в руке.
      - Моя дядя, Гурнам Азад.
      Поздоровавшись со старым индийцем, Малко спросил:
      - Почему у вас в саду столько солдат?
      Гурнам Азад обреченно улыбнулся:
      - Я значусь в "черном списке" у сикхов, и правительство меня охраняет. Но все это попусту. Все равно убьют.
      Он говорил так, как будто речь шла о ком-то другом. Удивительная страна.
      В комнату вошел слуга, босой и плохо выбритый, с подносом в руках. Все те же вечные кусочки баранины и курицы под обжигающим соусом. Амарджит протянула Малко стакан, наполненный какой-то беловатой жидкостью.
      - Выпейте, это нейтрализует перец в желудке.
      Его чуть не вырвало. Нечто совершенно отвратительное: что-то похожее на прокисший йогурт.
      ...Через пятнадцать минут с едой было покончено, и слуга подал чай с кардамоном.
      Индийцы едят очень быстро и не делают из еды культа.
      - Я могу пойти вместе с вами за журналистским удостоверением, предложила Амарджит. - С помощью нескольких рупий и бутылки виски попытаемся пробить индийскую бюрократию.
      - Сегодня воскресенье...
      - Там есть дежурные.
      - Наша поездка в Амритсар не из приятных, - заметил Малко. - Вы не передумали?
      Журналистка пожала плечами.
      - Мы здесь привыкли к насилию. Во время погромов мы прятали сикхов, а наши соседи пришли, чтобы их убить. Перед этим они уже расправились с одной семьей и носили повсюду труп маленького ребенка, насаженный на острие копья... Недавно на глазах у своих детей был зарублен топором отец семейства. Для нас смерть мало что значит. Просто переход из одной "кармы" в другую.
      Дядя куда-то исчез, и они вышли из дома.
      Опять долго ехали по бесконечным проспектам и наконец, очутились перед грязным, выкрашенным охрой зданием, которое охраняли часовые: Бюро печати и информации. Коридоры, уставленные растениями, вяло крутящиеся вентиляторы и вежливо улыбающиеся, но совершенно ни на что не годные чиновники. Казалось бы, получение журналистского удостоверения - дело простое и быстрое, но никто не мог им толком объяснить, к кому нужно обратиться... В результате, они оказались в огромном кабинете, где посетителей принимала, по всей видимости, какая-то важная персона. Над столом висел портрет бородатого сикха, президента республики Индия. Чиновник был знаком с Амарджит. Он приветствовал ее, и его вмиг повлажневшие глаза уже не отрывались от ее груди.
      Через двадцать минут Малко вышел оттуда, имея в руках маленький кусок зеленого картона в пластиковом чехольчике: журналистское удостоверение, оформленное по всем правилам на его имя. Прикрытие для поездки в Амритсар было обеспечено.
      - Мне нужно написать об одном индийском празднике, - сказала Амарджит. - Он проходит в северной части города. Хотите поехать со мной?
      - С удовольствием, - сказал Малко.
      До следующего утра делать ему было нечего. Амарджит перегнулась к шоферу:
      - Чанди Чоук!
      - Хорошо.
      В старом Дели, на выезде с Матхура-роуд, они застряли в плотной массе рикш, пешеходов и дрянных автомобильчиков. Все это катило по мостовой, словно грязевой поток. Кругом царила глубокая нищета. Масса уличных торговцев предлагали прохожим лепешки, жареное мясо на вертелах и штучные сигареты.
      Внезапно прямо перед собой они увидели красные стены гигантской крепости, точно сошедшей со страниц одного из романов Киплинга. Укрепления тянулись на целый километр.
      - Красный Форт, - пояснила Амарджит.
      Величественный и давно заброшенный обломок имперского могущества. У подножия стен был устроен парк, а во внутренних помещениях расположился какой-то коммерческий центр и то, что осталось от административной службы. Величие и упадок... Тротуары улицы, по которой с трудом пробирался их автомобиль, служили приютом множеству несчастных; они жили здесь под натянутыми кусками брезента, в старых, без колес, колясках рикш или просто на земле...
      - Мне трудно снова привыкать к Индии, - сказала Амарджит. - Но это моя страна... Я не могу найти себе квартиру, потому что хочу жить одна. Рассорилась со своей семьей, отказавшись выйти замуж за предназначенного мне человека моей касты... Жизнь индийской женщины напоминает по-прежнему жизнь Ситы, богини унижения, которая беспрекословно подчиняется своему мужу, а затем сгорает вместе с ним на погребальном костре, боясь не угодить ему даже после его смерти...
      От волнения грудь ее вздымалась и под тонким шелком облегающей кофточки выглядела крайне соблазнительной.
      Амарджит перехватила взгляд Малко и слегка смутилась.
      - Похоже, у всех индианок очень красивая грудь, - заметил он. - А у вас она просто великолепна.
      Она смущенно засмеялась.
      - Не знаю! Должно быть, все дело в генах. Все статуи эротических храмов изображают женщин с пышной грудью. У нас действительно редко увидишь плоскую женщину. В нашем народе всегда существовал культ эротики, но система "совместных семей" положила этому конец.
      - Что это такое?
      - Это ужасно. Две или три семьи живут вместе под надзором бабушек и дедушек. Никакой тайны интимных отношений. Бабушка решает, когда молодоженам заниматься любовью. И все это длится уже много поколений...
      - Значит, в Индии больше нет эротики?
      - Только в деревнях, где еще сохранился тантризм. Изредка они проводят свои сборища, которые правительство называет оргиями. Всю ночь они занимаются любовью, группами, растягивая удовольствие. И у них до сих пор сохранился культ фаллоса.
      Малко вспомнились восхитительные губы Ведлы. У юной пенджабки культ фаллоса был, должно быть, врожденным.
      Они свернули на улицу Махатмы Ганди, по обеим сторонам которой расположились ужасающие трущобы. В основном это были сколоченные из досок бараки, а одна семья устроилась в багажном контейнере, украденном у какой-то аэрокомпании. Наверху - дети, внизу - взрослые. В помещении, рассчитанном на два десятка чемоданов, ютилось пять-шесть человек...
      - Посмотрите вон на ту улочку, - сказала Амарджит.
      Разрушенные лачуги, обгоревшие стены, развороченные фасады. С другой стороны текла река Джамна.
      - Здесь, - сказала молодая женщина, - с помощью полиции была проведена зверская расправа с сикхскими семьями. Насиловали женщин, забивали ногами детей. Людей наваливали кучами в машины и поджигали...
      Малко смотрел на женщин, что сидели прямо на улице на своих лежанках, уставив глаза куда-то в пустоту. Прошел год, а здесь ничего не было восстановлено. Были видны даже пятна крови, которые не удалось смыть муссонным дождям. Мужчин здесь почти не было.
      - Сикхи ничего не забыли. Видите эту надпись на стене? - спросила Амарджит.
      На обрушившемся фасаде одного из домов Малко увидел яркую надпись санскритскими буквами. Амарджит наклонилась к нему.
      - Там написано: "Пусть пролитая кровь породит ненависть!"
      Они повернули направо и внезапно оказались буквально нос к носу со слоном. Потом увидели второго, третьего и, наконец, четвертого... За слонами двигались десятки грузовиков, переделанных в карнавальные повозки, между ними шли музыканты в потрепанных униформах, изо всех сил дуя в трубы. Шум стоял ужасный. На грузовиках ряженые индийцы изображали различных богов.
      - Вот тот фестиваль, который я ищу! - сказала Амарджит.
      Она принялась делать записи. Прошел час, прежде чем они, оглохшие от шума и все в пыли, отправились, наконец, обратно к центру.
      - Завтра мы выезжаем очень рано, - сказала Амарджит. - Я прикажу шоферу заехать за вами в шесть часов.
      Малко вспомнил надпись на санскрите. Да, в Амритсаре ненависть, по-видимому, была жива.
      Поперек дороги лежал вдребезги разбитый грузовик с овощами, передний мост его был сплющен в лепешку. Водитель еще сидел за рулем. Он врезался в ветровое стекло, и по белой дверце кабины текла кровь. Место аварии было огорожено небольшими камнями, и машинам приходилось его объезжать. Автомобиль, ставший причиной аварии, превратился в груду железа и мертвых человеческих тел, напоминавшую какую-то модернистскую скульптуру.
      Виджай, шофер Алана Праджера, объехал место происшествия с полнейшим безразличием, и они снова покатили по ухабистой, но прямой как стрела дороге, обсаженной эвкалиптами. С тех пор, как они выехали из Дели, это был уже шестой несчастный случай. Ездить по индийским дорогам опаснее, чем воевать под Сталинградом. Можно подумать, что одна половина здешних водителей грузовиков играет в кинокартине "Плата за страх", а другая - в "русскую рулетку". Последствия такой езды "украшали" обочины дорог вдоль пенджабских рисовых плантаций... Двадцатью километрами дальше они увидели водителя, которому во время столкновения оторвало ногу. Он печально смотрел, как из обрубка льется кровь. Еще один, которому предстоит сменить "карму"...
      Малко закрыл глаза. Кроме разбитых машин, смотреть здесь было не на что. Абсолютно плоская пенджабская земля с бесконечными полями, чаще всего засаженными рисом... Если бы не чалмы, верблюды, сари и тракторы, можно было подумать, что находишься где-нибудь в Юго-Восточной Азии. Рядом с ним дремала Амарджит. Теперь на ней было сари из набивного хлопка, волосы были спрятаны под белым шарфом, лак на ногтях старательно смыт.
      На переднем сиденье, рядом с водителем, лежал маленький узелок - ее вещи. Ведь она должна была якобы прибыть в Амритсар поездом, вместе с другими бедными паломниками... Малко взглянул на часы: осталось еще три часа езды.
      Молодая женщина приоткрыла глаза.
      - Все в порядке? - спросил Малко.
      - Да... Все будет хорошо. Сегодня вечером, в пять часов, не забудьте прогуливаться перед моей гостиницей. Я буду ждать на наружной галерее, как раз напротив своего номера. Как только стемнеет, я приклею бумажную тику рядом с замочной скважиной. Чтобы вы не ошиблись комнатой...
      - Сегодня вечером? Но ведь встреча назначена на завтра.
      Молодая женщина натянуто улыбнулась.
      - Я знаю, что это неразумно, но так мне будет спокойнее.
      Они замолчали. Их автомобиль зажало между двумя медленно ползущими тракторами, на которых тряслось не меньше дюжины одуревших от тряски крестьян. Резко тормознув и чудом избежав столкновения, Виджай снова нажал на педали, и машина ринулась дальше, проскрежетав всеми шестеренками. Амарджит наклонилась к Малко:
      - Рабочие здесь все еще получают по восемь долларов в месяц, а если плохо работают, их бьют.
      Что и говорить, хороша демократия и социальная справедливость!
      До сих пор они не увидели на дороге ни одного заграждения. А ведь считалось, что Пенджаб находится в состоянии осады. Старый "Амбассадор" хоть и грохотал, словно мешок с персиковыми косточками, но держался неплохо. Малко, конечно, предпочел бы комфортабельный "Мерседес", но выбора не было. Когда они, выехав из города Дёра Баба, свернули на Амритсар, было уже почти два часа. А еще через двадцать минут они увидели щит с надписью: "АМРИТСАР, высота 750 футов".
      Окрестности города производили угнетающее впечатление. Старые, почерневшие от времени, гниющие лачуги, покосившиеся дома. Множество велорикш, а моторикш почти не видно. Автомобилей совсем мало. Всеобщая нищета. И ни единого иностранца. Виджай остановился перед вокзалом, где ждали сотни велорикш и несколько такси. Слегка побледнев, Амарджит повернулась к Малко:
      - До вечера.
      Она быстро вышла из машины и затерялась в толпе. Вот они и приступили к выполнению задания.
      * * *
      В отеле "Интернэшнл", выстроенном недавно, но уже успевшем поблекнуть, было совершенно пусто и относительно чисто. И когда Малко, выдвинув ящик стола, раздавил таракана, он оказался довольно скромных для этой страны размеров. Спрятать кольт 45 было некуда, и он решил оставить его в дорожной сумке. Посмотрел на часы.
      До темноты оставалось часа два: ночь здесь наступала рано.
      Повесив на шею "лейку", выданную Аланом Праджером, он снова уселся в "Амбассадор". Виджай оставался за рулем. Они поехали к Золотому Храму.
      Священных коров здесь было еще больше, чем в Дели. Ни одного современного здания, зато тысячи лавчонок, где торгуют всякой всячиной. Внезапно машина выехала на площадь перед храмом. Следуя наставлениям Амарджит, он направился к раздевалке, чтобы оставить там обувь, намотал на голову шарф и, ополоснув ноги в маленьком очистительном бассейне, поднялся по ступенькам, ведущим ко входу в храм. Наверху он на мгновение остановился, чтобы полюбоваться волшебным зрелищем.
      Посреди квадратного, стометровой длины, бассейна высился Харимандир, Золотой Храм из белого мрамора. Крытый листовым золотом купол сверкал на солнце... По мостику из такого же белого мрамора, украшенному венецианскими фонарями, бесконечной вереницей текли посетители, входившие и выходившие из святилища. Заунывная и пронзительная музыка, впрочем иногда довольно мелодичная, лилась из десятков репродукторов, заглушая все прочие звуки. Малко смешался с толпой паломников, медленно прогуливавшихся вокруг бассейна по проложенной там дорожке все из того же белого мрамора, испещренной многочисленными обетами на санскрите и на английском языке.
      Огромный бородатый сикх, совершенно голый, если не считать тюрбана, спустился по специально устроенным для этой цели ступенькам в бассейн и принялся совершать ритуал омовения, чтобы смыть с себя грехи.
      Паломничество в Золотой Храм для сикхов - это то же самое, что для мусульман хождение в Мекку. Полагалось совершить его хотя бы раз в жизни... Несмотря на то, что Малко был здесь единственным иностранцем, никто, казалось, не обращал на него внимания. Он пошел вместе с паломниками, повесив на плечо сумку с кольтом 45. Ведь у этого мирного места было и другое лицо... Он направил объектив своего аппарата на две кирпичные башни, возвышавшиеся к востоку от бассейна, и увидел, что их верхушки изрешечены пулями и снарядами, выпущенными во время проведения операции "Голубая Звезда". Прямо перед ним у дорожки стояло полуразрушенное, черное от копоти строение... Маленький бородатый сикх, с копьем в руке, подошел к Малко я сказал ему на ломаном английском:
      - Добро пожаловать, сахиб. Вы иностранец. Вы видите, что они сделали с нашим храмом... В течение двух веков никто так не осквернял его... Но Бог наказал собаку, по чьему приказу было совершено это преступление... - и, понизив голос, добавил: - И Бог покарает всех тех, кто ей помогал. Да благословит вас господь, caxii6.