Жюльен, Лало распростерся без сил в кресле. Как во сне он услышал шум машины и открыл глаза. С ним остался только Аликс, тонтон-макут в клетчатой рубашке, с автоматом на коленях. Он грубо расхохотался.
      - Тебе надо пойти к девочкам, - сказал он по-креольски.
      Не отвечая, Жюльен встал. Во что бы то ни стало надо было найти знахаря, "доктор-фей", иначе он умрет. Приведя себя в порядок, он ушел, пошатываясь. На улице он бросился в тап-тап.
      Сезар Кастелла спрятал под столом пять купюр по сто долларов каждая. Малко с отвращением смотрел на него: редко ему приходилось видеть более мерзкую физиономию: громадный рот на узком лице, треугольные усы и маленькие жестокие глазки, голова рыбы-луны.
      - Действовать нужно быстро, - сказал Малко.
      Кастелла с чувством произнес:
      - Сеньор, слово Сезара Кастеллы чего-нибудь стоит.
      - Не нужно ее убивать, - сухо уточнил Малко, - нужно всего лишь обезвредить ее... Впрочем, я пойду с вами. От вас требуется только одно: с помощью здешних ваших связей подготовить похищение и найти надежное место, чтобы спрятать ее на несколько дней.
      Рыба-луна приняла оскорбленный вид.
      - Сеньор, я кабальеро, и не смогу причинить зла женщине, даже если вы мне прикажете.
      Малко не настаивал: ему не приходилось выбирать союзников. Он утешался тем, что крестовые походы тоже были выиграны проходимцами без роду-племени.
      Он надел очки. С террасы отеля "Иболеле" открывался изумительный вид, сам же отель был почти пустым. Иногда шутники тонтон-макуты подбрасывали по ночам трупы в бассейн, что ужасно вредило репутации заведения.
      Сквозь черные очки он рассмотрел своего подручного: мерзкий, жестокий, угодливый и одновременно самоуверенный.
      Ободренный его молчанием, Кастелла потянулся к Малко через стол.
      - Сеньор, эти негры - все как один животные. Об этом мне всегда говаривал Благодетель, а уж он понимал в этом. Мне не терпится вернуться в Доминиканскую Республику, убежать из этой дерьмовой страны... А, вот, наконец, и моя жена!
      Малко встал. Через террасу к ним величественно шла странная фигура, как будто нарисованная Варгасом: волосы цвета расплавленной меди, точеная фигурка в платье такой длины, что оно заканчивалось прямо под грудью, бедра как амфоры. Громадные зеленые глаза, намазанные фунтом краски, разглядывали Малко. Жена Кастеллы села рядом с мужем, расчетливо медленно скрестив ноги.
      - Здравствуйте, сеньор, - проворковала она низким голосом. - Сезар даже не сказал мне, что вы придете...
      Зеленые глаза сладострастно оглядели светлые волосы, золотистые глаза, элегантную фигуру. Затем, скрестив ноги и задрав руки к затылку, из-за чего выпятилась грудь, она спросила:
      - Конечно, вы пообедаете с нами?
      В ее голосе чуть-чуть слышалась хрипотца... Малко подумал, что для Сезара Кастеллы, возможно, жизнь в аду уже началась. Муж поторопился оборвать ее:
      - У сеньора Линге много дел, Гуапа, он не сможет остаться.
      Гуапа глубоко вздохнула и бросила на Малко взгляд, способный вызвать пожар.
      - Не сердитесь на меня, сеньор, я так скучаю в этом отеле. В Куидад-Трухильо, во времена Благодетеля - да упокоит Господь его душу, - мы принимали каждый вечер. А здесь мы живем в джунглях, как животные. Сегодня Сезар отправляется в Порт-о-Пренс навестить во Дворце своих друзей, а я остаюсь в одиночестве. Надеюсь, вам хватит галантности составить мне компанию...
      Сезар Кастелла побледнел. Его толстые губы придавали ему сходство с рыбой. Малко разрядил атмосферу:
      - Был бы счастлив, мадам, но, как уже сказал ваш муж, я очень занят...
      Не стоило восстанавливать против себя Сезара Кастеллу. От разочарования внушительная грудь Гуапы как будто обмякла. К счастью, к ним приблизился официант с бутылкой и стаканом на подносе. Она выпила залпом и сладострастно оглядела удаляющегося официанта. Затем Гуапа вытянула длинные ноги и вздохнула:
      - Знаешь, для чернокожего у этого парня великолепное тело.
      Доминиканец побагровел.
      - Отправляйся в свою комнату, шлюха.
      Последнее слово он произнес тихо, но Малко расслышал. Гуапа резко ответила по-испански:
      - Оставь меня в покое, альфонс!
      Кастелла мгновенно ударил ее, голова Гуапы дернулась. На ее щеке отпечаталась пятерня. Малко подумал, что молодая женщина взорвется от ярости. Сдавленно вскрикнув, она бросилась на мужа, пытаясь оцарапать его. Кастелле удалось перехватить ее запястье. Настоящий джентльмен... Пользуясь затишьем, он прокомментировал:
      - Я еще слишком добр, сеньор. Когда я познакомился с этой шлюхой, она спала с кем попало за два доллара, у нее даже не было туфель. А я сделал из нее даму. Теперь же она спит со всеми черномазыми из этого отеля...
      - Лгун, - завизжала Гуапа, - у меня были туфли!
      Усилия Кастеллы не полностью увенчались успехом. Молодая женщина с растрепанной прической, с красным лицом, восхитительная и несуразная, бросилась к Малко.
      - Увезите меня, - прошептала она. - Я не останусь ни на секунду с этой свиньей...
      - Именно так, увезите ее, - захихикал Кастелла. - Наконец, я смогу найти достойную супругу, которая не кощунствует именем Пресвятой Девы каждые пять минут. Увезите ее, и вы станете самым рогатым мужчиной на Караибах...
      Гуапа яростно топнула ногой.
      - Сутенер, бесчестный пес!
      В ужасном смущении Малко отодвинулся.
      - Надеюсь, ваша маленькая ссора уладится, - сказал он. - Я же должен идти. Итак, жду вас послезавтра, начиная с десяти часов. Вы пройдете через сад отеля.
      - Непременно буду, - пообещал Сезар Кастелла, запыхавшийся, но не теряющий достоинства.
      Прекрасная пара. Сезар Кастелла, Берт Марней, Жюльен Лало - мокрицы и слизняки. Теперь Малко понимал, почему терпели неудачу предыдущие путчи... После вечера у Амур Мирбале ему казалось, что за ним не следят. Как будто метиска нарочно уступала ему место. По дороге к "Иболеле" за ним никто не следовал, иначе он никогда бы не заговорил с Сезаром Кастеллой.
      Сердце Жюльена Лало билось со скоростью сто сорок ударов в минуту в сумасшедшем жестоком режиме. С каждым ударом метису казалось, что его разорвет на части. Знахарь, весьма встревоженный, склонился над ним.
      - Жюльен... Ты очень болен...
      Жюльен Лало уже проглотил лекарство, которое ему ничуть не помогло, как и кровопускание. Его налившийся член был обмотан листьями "лу-гару", пропитанными таинственной мазью, что не мешало ему оставаться набухшим и болезненным. Во время пытки у Лало появились внезапные эротические фантасмагории, которые продолжали его мучить. Он взял знахаря за руку:
      - Я умру...
      Негр нахмурился:
      - Я больше ничего не могу сделать для тебя, Жюльен.
      Жюльен Лало с отвращением посмотрел на свой член: обмотанный, несуразный, причинявший боль. Он встал и, хромая, ушел. Наступила ночь, и тап-тапы шли один за другим по дороге Карефур. Ослепленный фарами, он заколебался. В его переполненном ромом и болью мозгу всплыло имя: Симона Энш. Это из-за нее он так мучился.
      Симона Энш мыла лицо холодной водой. Она была на пляже, и ее кожа покрылась солью. Закрыв глаза, она думала о Малко, которого не видела уже два дня. Пойти в отель она не осмеливалась. Накануне она тщетно ожидала его на площади Святого Петра.
      Принимая душ, она на всякий случай не закрыла дверь дома на ключ, чтобы Малко мог войти.
      Немного отодвинувшись от струи воды, она прислушалась: ей послышался шум в соседней комнате.
      - Малко?
      Занавеска душа была отодвинута так резко, что несколько колечек оторвались.
      - Жюльен!
      В ужасе Симон Энш попятилась в глубину ванной. Она знала Жюльена Лало уже несколько лет, но сейчас он был неузнаваем: налитые кровью глаза готовы были выскочить из орбит, он прерывисто дышал открытым ртом и шатался, как пьяный.
      Несколько секунд он молча стоял, с жадностью разглядывая молодую женщину. В его маленьких глазах злоба уступила место звериной похоти. Он не мог оторвать взгляда от выпуклого живота с темной тенью внизу.
      Тяжелой походкой он вошел в ванну. Охваченная животным страхом, Симона закричала, пытаясь оттолкнуть его. Но массивное тело старика закрывало все пути отхода. Не обращая внимания на воду, льющуюся на его одежду, он приблизился к Симоне.
      Она яростно отбивалась, сжав зубы, царапая, щипая старческую кожу. Прикосновение ее влажного голого тела возбудило Жюльена Лало.
      Не отпуская Симону, старик сорвал повязку из листьев "лу-гару" и прижался горячим животом к телу молодой женщины.
      Симона укусила его за руку. Он ударил ее в висок. Вода ослепила его, но прикосновение к нежной, благоухающей плоти сводило его с ума. Просунув ногу между ног молодой женщины, он приподнял ее и сразу вошел в нее, стоная и рыча. Наслаждение, которое он ощутил в первое мгновение, было таким глубоким, что он замер, стоя почти на коленях и удерживая молодую женщину за бедра.
      К Симоне вдруг вернулось сознание, и она вскрикнула нечеловеческим голосом. Ее ногти впились в кожу метиса, ища артерию.
      Жюльен Лало лишь крепче вцепился в свою добычу. Несмотря на желание, его напряжение не снижалось. Он вдруг сразу понял, что его адские муки только усугубляются.
      Отпустив Симону, он сжал свои костлявые руки на ее шее.
      - Ты продала меня Мирбале, - закричал он. - Я убью тебя.
      Глава 12
      Малко уже трижды обошел площадь Святого Петра. На месте, указанном Симоной, была только маленькая чернокожая шлюшка, делающая ему отчаянные знаки всякий раз, когда он проходил мимо. Заслышав шум машины, из темноты выходили другие девушки, посылая ему воздушные поцелуи. Другие ждали, сидя на бордюре тротуара, раздвинув ноги.
      Петионвиль спал. Малко остановился, вглядываясь в дорогу "де ла Буль".
      Симона Энш сказала ему, что каждый вечер между девятью и десятью часами она будет здесь. Было уже десять часов пять минут, а он ждал уже более получаса.
      Повернувшись, он пошел по направлению к дороге "де ла Буль". Конечно, это было рискованно, ведь за Симоной Энш следили, но нет ничего хуже неуверенности. Кроме того, он должен был рассказать ей о своем визите к Габриелю Жакмелю и о том, что из этого следовало.
      Извилистая дорога была пуста, только несколько огоньков светились на черной горе.
      Жюльен Лало почувствовал, как какая-то сила тащит его из душа. От удивления он не успел отпустить Симону и увлек ее в падении.
      Только очутившись на спине, он увидел мужчину, который кричал ему прямо в ухо:
      - Отпустите ее или я убью вас!
      Симона Энш отползла в сторону. Еще во власти страха, она открыла глаза: Малко наставил на Жюльена Лало длинный и плоский черный автоматический пистолет. Тот скрючился как рак-отшельник. Старый негр дышал как запыхавшийся локомотив. Симона встала, обмоталась полотенцем и вышла из ванны.
      Змеиные глаза старого негра медленно повернулись к Малко. Он выругался по-креольски.
      - Встаньте, - приказал Малко.
      Тот не двигался. Вдруг за Жюльеном Лало возникла Симона Энш. Малко увидел замахивающуюся руку молодой женщины с бутылкой рома.
      Изо всех сил она обрушила бутылку на висок старика. Стекло разбилось на переносице. Он упал набок, кровь, смешанная с ромом, текла по лицу. Малко перехватил руку Симоны в тот момент, когда она хотела ткнуть осколком стекла в горло раненого.. Несколько секунд она молча яростно боролась, затем внезапно бросила самодельное оружие и разрыдалась.
      - Убейте его, - умоляюще сказала она.
      Она была хороша как никогда. Ее глаза горели безумным огнем, она тяжело дышала, приоткрыв рот. Мокрое полотенце плотно облегало ее тело.
      Опустившись на колени, Малко приподнял голову старика. Кровь обильно вытекала из ран на носу и на щеке, с которой была сорвана кожа так, что обнажился хрящ.
      - Нужно перевязать его, - сказал Малко.
      Ненависть исказила черты Симоны.
      - Перевязать его! - взорвалась она. - Да его нужно прикончить! Что могло произойти, если бы вы не появились? Уходите, а я перережу ему горло.
      - Перевяжите его, - настаивал Малко.
      Симона пожала плечами и вышла. Малко приподнял Жюльена Лало, чтобы он не захлебнулся собственной кровью. Старик застонал. Хотя он был без сознания, его член по-прежнему был в эрекции. Малко глядел на этот спектакль, ничего не понимая. Почему Жюльен Лало хотел изнасиловать Симону Энш? Это не было случайностью: в Порт-о-Пренсе было полно доступных девушек, готовых отдаться за несколько гурдов...
      Симона вернулась с пучком листьев, темно-зеленых с одной стороны и черных с другой. Она одела белое полотняное платье и казалась более спокойной. На ее правом виске была огромная гематома. Она молча нагнулась над Жюльеном Лало и приложила листья к его лицу.
      - Что вы делаете? - спросил Малко.
      Молодая женщина двусмысленно улыбнулась:
      - Это местное лекарство.
      Сначала ничего не происходило. Затем Жюльен Лало открыл свои змеиные глаза и так закричал, как будто с него живьем сдирали кожу!
      Он пытался изо всех сил содрать листья, но Симона крепко держала их на его лице. Наконец, ему удалось отодвинуть руку молодой женщины, и листья упали. Кожа в этом месте вздулась и покраснела, как бы взорвавшись. Кровь текла меньше, но Малко подумал, что он сдерет кожу со щек ногтями...
      Отчаянно крича, он мотал головой, как раненый слон.
      Он попытался на ощупь схватить пучок листьев, но Симона быстрым движением ноги отправила их подальше.
      Старый негр упал с безнадежным стоном. Симона с улыбкой следила за ним. Эта сцена напоминала двух дерущихся акул.
      - Вы налили ему кислоты? - с ужасом спросил Малко.
      Симона безумно рассмеялась.
      - Нет, это такое дерево... По-креольски мы называем его "брюле-де-бор"*.
      * Обжигающий с двух сторон.
      Держа руки на бедрах, она с жадностью следила, как корчится от боли Жюльен Лало. Тот полз к листьям, как будто Малко и Симоны не существовало. Малко подумал, не помутился ли его разум от боли.
      - Да ведь он сошел с ума, - сказал он, - он ведь снова хочет схватить листья!
      Симона жестоко улыбнулась:
      - Если приложить листья с зеленой стороны, боль утихнет, - объяснила она. - Это растение используют как компресс для небольших ранок. Поэтому я всегда держу его дома.
      Пальцы Жюльена Лало были в нескольких сантиметрах от листьев. Симона подошла, прицелилась и изо всех сил ударила старика по члену. С предсмертным криком Жюльен Лало согнулся пополам, как гусеница. Малко оттащил Симону: кровавое убийство подлого старикашки не могло понравиться ему.
      Жюльену Лало удалось наконец схватить листья и приложить их к своему лицу. Он по-прежнему лежал на полу, согнувшись, его большое тело непрерывно тряслось, дыхание было прерывистым.
      Малко спрятал пистолет: сейчас Жюльен Лало не представляет опасности. Он увлек Симону в другую комнату.
      - Почему он напал на вас?
      Она рассказала, и Малко сразу все понял: нападая на Симону, Амур Мирбале целилась в него. Малко заметил, что Симона тихо плачет, и взял ее за руку. Она сразу прижалась к нему.
      - Я хочу уехать из этой страны, - прошептала она. - Я больше не могу. Тем хуже для моего отца и для революции. Я вернусь, когда больше не будет насилия. Я хочу в Нью-Йорк...
      Чтобы быть там изнасилованной пуэрториканцами... Хрен редьки не слаще.
      - Подождите уезжать, - попросил Малко. - Я видел Габриеля Жакмеля.
      Симона подскочила:
      - Как вам удалось связаться с ним?
      Малко колебался:
      - Я не хочу подвергать опасности вас и того человека, который помог мне связаться с ним. Амур Мирбале следит за мной днем и ночью. Она не пытается убить меня только потому, что хочет одновременно расправиться с Жакмелем.
      - Вы не доверяете мне, - грустно сказала Симона Энш.
      Казалось, она готова была расплакаться. Малко вспомнил, что ей пришлось пережить и на что она согласилась, чтобы оказать ему услугу.
      - Это американец. Берт Марней по прозвищу "Вампир", - сказал он, - он связал меня с Габриелем Жакмелем. Похоже, они поддерживают постоянную связь.
      - Когда мы встретимся с ним?
      Он уже хотел ответить, как в дверном проеме появился Жюльен Лало. С ошалевшим видом старик медленно шел к ним. Левой рукой он сжимал грудь, а правой держал на лице компресс "брюле-де-бор" той стороной, которая уменьшала боль.
      Его глаза так распухли, что Малко засомневался, видит ли он. Его рубашка была в засохшей крови. Симону передернуло от отвращения:
      - Уходи, Жюльен, или я убью тебя.
      - Мне плохо, - простонал старик, - я умираю.
      - Тем лучше, - сказала Симона. - Катись отсюда. Жюльен Лало снова направился к двери. Когда он исчез, Малко подумал, что цвет негодяев теряет одного из лучших своих членов. Жюльен Лало снова предал. Теперь надо было думать быстрее, чем Амур Мирбале. И молиться, чтобы Сезар Кастелла сдержал свое слово.
      - Я ухожу, - сказал он. - Очень скоро мы увидим Габриеля Жакмеля. Я предупрежу вас.
      Она посмотрела на него, ее взгляд затуманился:
      - Почему вы не остаетесь у меня?
      - Это слишком опасно, - сказал он. - Я не знаю, может быть. Амур Мирбале попытается расправиться со мной сегодня ночью. Если вы будете со мной, вы разделите мою участь... Но я бы очень хотел остаться.
      Внезапно Симона Энш бросилась к нему, прижавшись всем телом.
      - Когда все закончится, - прошептала она, - я бы хотела, чтобы вы немного задержались на Гаити.
      - Я постараюсь, - пообещал Малко.
      Она спрятала лицо у него на плече:
      - Мне так хочется счастья. Если бы не отец, я никогда не влезла бы в это дело.
      Малко взволнованно погладил ее по волосам. Симона продолжала прижиматься к нему, как бы зовя его без слов. Затем она подняла голову и приникла к Малко долгим поцелуем. Он, поцеловав ее в ответ, отодвинулся:
      - Закройте дверь на ключ.
      Глаза Симоны Энш вспыхнули:
      - Если эта старая свинья вернется, я зарублю его мачете.
      В гостинице "Эль Ранчо" Малко позволил себе расслабиться. Возвращаясь по извилистой дороге "де ла Буль", он положил пистолет рядом с собой на сиденье и дослал патрон в ствол. Он проехал мимо стоявших у отеля машин на полной скорости. А теперь он чувствовал себя в большей безопасности: тонтон-макуты Амур Мирбале не любили скандалов. Взяв свой ключ, он спустился к бассейну. Вдруг, почувствовав, что за ним кто-то стоит, он обернулся.
      - Вы ведь не собираетесь сразу ложиться спать, - насмешливо сказала Амур Мирбале.
      Малко остановился. В баре и окрестностях освещенного бассейна никого не было. Из-за дверей гостиничного ресторанчика "Фламбуайян" негромко доносилась музыка. Ему показалось, что его спина заледенела. Он отчаянно пытался убедить самого себя, что если Амур Мирбале хотела бы убить его, она давно уже сделала бы это.
      - Не шевелитесь, впереди стоит Бьенэме с автоматом, - сказала метиска своим красивым мелодичным голосом.
      Малко действительно увидел тень рядом со стеной своей комнаты. Медленно повернувшись, он подошел к Амур Мирбале. Молодая женщина сидела в кресле, скрестив ноги и поигрывая связкой ключей. Это были ключи от ее машины "ламборджини".
      - Садитесь, - приказала она.
      Малко подумал, не ожидает ли его сейчас смерть. Такую возможность он уже не раз рассматривал. Ему вдруг пришла в голову мысль, что глупо так рисковать за пачку долларов... Даже если это толстая пачка. И он с горечью вспомнил свой неотремонтированный замок, бывший его безумной мечтой, осуществить которую он пытался, рискуя жизнью. Поиски его Грааля стали для него бесконечной борьбой против счетов подрядчиков...
      Он повиновался.
      - Что вам угодно? Надеюсь, что вам доставили цветы.
      Хрустальный смех Амур Мирбале казался искренним.
      - Я убедилась, что вы воспитанный мужчина, - сказала она певучим голосом.
      Малко наблюдал за молодой метиской. Она была ярко накрашена, у нее были великолепные серьги, одета "она была в платье с серебряными блестками и низким декольте. Но на столике, разделявшем их, лежал стволом к Малко автоматический кольт 45 калибра, странный и несущий смерть.
      А из темноты следил Бьенэме.
      - Что вы хотите? - повторил Малко.
      На лице Амур Мирбале появилось выражение искреннего сожаления.
      - Помочь вам.
      - В чем?
      Метиска вздохнула:
      - В выборе союзников. Сегодня во второй половине дня я проучила Жюльена Лало. Он так любит "буа-кошон", но в ближайшее время вряд ли притронется к нему. Да и вам он уже не помощник.
      - Зачем вы сказали, что его выдала Симона Энш? Он пытался изнасиловать ее.
      Легкий смех Амур Мирбале означал, что Симона Энш создана для того, чтобы ее насиловали.
      - Я не люблю Симону Энш, - прямо сказала метиска. - И не хочу, чтобы она вмешивалась в наши дела. Это - урок и для нее.
      - Раз вам столько известно, - заметил Малко, - почему вы не вышлете меня?
      Амур Мирбале закурила сигарету и совершенно серьезно сказала:
      - Мы живем в демократической стране и не любим высылать людей. Мы ждем, когда они сами уедут. Мой друг Жозеф Бьенэме считает, что я должна вас убить... Потому что вы причиняете нам зло.
      Она затянулась и медленно выпустила дым.
      - Но я решила, что не убью вас, потому что в вас есть что-то, что мне нравится. Я хочу обменять вашу жизнь кое на что...
      Довольно мерзко. Малко постарался сыграть под дурачка:
      - Я не понимаю.
      Внезапно перегнувшись вперед, Амур Мирбале погасила сигарету об его руку. Вскрикнув от неожиданности и боли, Малко резким движением убрал руку. Лицо метиски было непроницаемым. Приоткрыв рот, она вглядывалась в Малко.
      - Остальное - до следующего вечера. Сейчас же мне нужен Габриель Жакмель. Живой или мертвый.
      Малко тер больную руку. Значит, Амур Мирбале изменила мнение. Интересно, знает ли она о Сезаре Кастелле...
      Если да, то ему оставалось засесть за составление завещания.
      - Раз уж вам не удалось схватить его, - заметил он, - то мне это будет еще труднее.
      Он подумал, что Амур Мирбале схватит сейчас пистолет и убьет его.
      - Не смейтесь надо мной, - прошипела она, - мне все известно о вашем гнусном заговоре, чтобы привести к власти Габриеля Жакмеля. Вас уже давно должны были убить. Я даю вам последний шанс: приведите мне Габриеля Жакмеля или скажите, где он находится... Если через три дня вы не дадите знать о себе, я прикажу Бьенэме убить вас.
      Она встала и со злостью смерила Малко взглядом.
      - Не пытайтесь покинуть страну: где бы вы ни появились, вас убьют. А если захотите искать убежища в посольстве, готовьтесь к тому, что вам придется провести там несколько лет...
      Повернувшись спиной к Малко, она скрылась в коридоре. Малко остался в одиночестве у бассейна. Он был мрачен.
      В западне между Габриелем Жакмелем и Амур Мирбале его шансы выжить все более уменьшались. Убежище в посольстве не слишком привлекало его.
      Бьенэме скрылся в темноте. В отеле было спокойно. Громко разговаривая и смеясь, оттуда вышла группа туристов.
      Глава 13
      - Жюльен Лало умер.
      Малко не пошевелился. Он не рассказал Франку Джилпатрику о том, что случилось с Симоной Энш.
      - Его здорово изуродовали, - продолжал американец. - Его нашли на улице в Петионвиле.
      Левой ногой Франк Джилпатрик нервно колотил по ротанговому креслу. Он задержал свой взгляд на группе американских туристов, потягивающих ром-пунш на террасе отеля "Олефсон". Этим старым зданием гордились в Порт-о-Пренсе. Старый деревянный частный дом, окруженный широкой верандой, "Олефсон" нес в себе забытое очарование старых колониальных построек. Сверху его закрывал большой сад, поэтому он был излюбленным местом встречи журналистов и самых разных информаторов.
      Вокруг отеля шла кривая улочка, по которой совершенно свободно бегали черные свиньи.
      Под верандой оркестр играл без перерыва меренги. В баре красного дерева почти не было людей. Первый этаж был поделен на салоны с креслами из ивы. В одном из них Малко встретился с Джилпатриком. Оба мужчины удобно устроились в креслах-качалках.
      - Почему вы хотели видеть меня? - спросил Малко.
      Американец колебался.
      - Чтобы сказать вам, чтобы вы все бросили, - хмуро сказал он, - я не хочу, чтобы вас нашли, как Жюльена Лало. Еще не поздно. Вам никогда не удастся договориться с Жакмелем. Во всяком случае Амур Мирбале ликвидирует вас раньше...
      - Джон Райли настроен не так пессимистично, как вы, - сказал Малко.
      Фрэнк Джилпатрик пробормотал сквозь зубы, что он сильно сомневается в религиозных принципах пастора.
      Малко уже открыл рот, когда перед ними возникла худенькая фигура Туссена Букана. Как всегда, он гримасничал, манерничал, вертелся. Казалось, в его тощем теле полностью отсутствовали суставы. Он направил свою тросточку на Фрэнка.
      - Как поживаешь, дорогой друг?
      Фрэнк нехотя ответил. У Букана был бегающий взгляд. Он совершенно не обратил внимания на Малко и исчез, отсалютовав в последний раз тросточкой.
      - Мразь, - прошептал американец. - Его прислала мамаша Мирбале, чтобы напомнить о своем существовании. Когда-нибудь она положит вашу голову на стол Президенту.
      Малко не ответил. Фрэнк не был в курсе последнего ультиматума Амур Мирбале, не знал он и об операции, связанной с Кастеллой. Малко дал себе время до завтра. Пролились крупные капли дождя, и в несколько секунд плотная стена воды отрезала отель от окружающего мира. Оркестр прекратил играть.
      Малко внезапно осознал, что, приехав сюда, он все время находился в оборонительной позиции. Он начал понимать осторожность Фрэнка. Тот допивал свой ром-пунш.
      Дождь полил с новой силой. Через пять минут все телефоны в Порт-о-Пренсе будут сломаны, машины остановятся, а пешеходы спрячутся.
      Фрэнк нагнулся к Малко:
      - Бросьте это дело. Дважды вы не выкарабкаетесь, а Жакмель не стоит ваших усилии. Это бесцельная борьба. Даже если Амур Мирбале оставит вас в покое, будьте уверены, она готовит вам сокрушительный удар.
      Малко покачал головой.
      - Не сейчас. Я дал себе срок.
      Через несколько часов он встретится с Сезаром Кастеллой, чтобы договориться о похищении Амур Мирбале. Затем начнется операция "Вон-Вон".
      Фрэнк пожал плечами.
      - Когда с вами обойдутся как с Жюльеном Лало, не приходите жаловаться.
      Он встал и пошел расплатиться в баре. Дождь лил по-прежнему. Туссен Букан исчез. Малко подумал о Симоне Энш, спросив себя, не влюбился ли он слегка в нее.
      Сезар Кастелла с отвращением бросил меню на стол.
      - Принесите мне бутылку "Моэт-и-Шандон"...
      Гуапа с восхищением посмотрела на него. Французское шампанское! Она сразу же забыла о том, что у нее всюду болят синяки и подбитый глаз скрывают черные очки.
      Ее приход в "Рон-Пуэн", самый модный ресторан в Порт-о-Пренсе, прямо напротив казино, произвел фурор. Она была одета в серебристое платье с широкими вырезами спереди и сзади. На рыбьем лице доминиканца читалось блаженство: наконец он начал вести образ жизни, к которому его обязывало положение. Благодаря долларам, полученным от Малко. В отеле "Иболеле" он уже выпил три или четыре порции виски "Джи энд Би" и пребывал в приятном расположении духа.
      Вернувшись к их столику, официант объявил:
      - Шампанского больше нет.
      Доминиканец в ярости вращал глазами, затем устремил длань по направлению к соседнему столику.
      - А это что такое?
      Там из ведерка торчала бутылка "Моэт". Две пары чернокожих мирно распивали шампанское. Услышав вопли Кастеллы, они повернулись. Официант посерел от страха: оба мужчины были тонтон-макутами.
      - Это последняя бутылка, - пробормотал он.
      - Поищи еще, - приказал Кастелла.
      Официант не тронулся с места. Кастелла спокойно достал из-за пояса автоматический кольт 38 калибра и направил на парня.
      - Поторопись.
      Официант замер, посерев от ужаса. Один из любителей шампанского распахнул пиджак, показав пистолет. Это заметил Сезар Кастелла, у которого не было ни малейшего желания вступать в драку, но и не хотелось терять лица перед своей нежной супругой. Наставив свой пистолет на соседний столик, он мрачно и торжественно поклялся:
      - Вы пьете шампанское последний раз в жизни.
      От избытка чувств Гуапа аж замурлыкала, внезапный жар охватил ее живот. Сняв туфель, она ногой принялась щекотать под столом Сезара. Выпендреж доминиканца всегда возбуждал ее.
      В "Рон-Пуэн" снова воцарился покой. Тонтон-макуты не восприняли буквально тропический лиризм, свойственный выходцам из Доминго, и продолжали спокойно распивать шампанское. Доминиканец был известен тем, что позволял себе на словах переходить грань, а также тем, что пользовался покровительством во Дворце... Так, на всякий случай.
      Только после того, как подали желтый суп из тыквы, Гуапа вспомнила о неприятном.
      - Итак, сегодня вечером? - спросила она с набитым ртом.
      Сезар Кастелла больно стукнул ее под столом, и она продолжала уже потише:
      - Что ты будешь делать?
      Великолепный Сезар, обсасывая лапку лангусты, ответил:
      - Не бойся.
      Порывшись в кармане, доминиканец достал пачку двадцатидолларовых купюр и протянул ей.
      - Пойди в казино и поставь на семь.
      Эта цифра приносила ему счастье. Гуапа спрятала деньги в декольте прямо на тело. Ее муж посмотрел на часы: через четверть часа он должен был отправляться на штурм. Зрелище груди Гуапы возбудило его, и оп приласкал ее под столом. Застонав, она поцеловала его в ухо.
      Сезар Кастелла и думать не думал о похищении Амур Мирбале, ведь это было так сложно. А потом этот "гринго" был таким простодушным... Если только он не был сверхлицемерным. По мнению Сезара, существовал только один способ обезопаситься от кого-либо...
      Чтобы пройти в "Касабланку", Сезар Кастелла отодвинул громадную доминиканскую шлюху. В поисках удачи более или менее симпатичные девушки кишели у входа.
      "Касабланка" была местом встречи всех доминиканских проституток. Собрав здесь скудное приданое, они переходили границу в обратном направлении и выходили замуж в Доминиканской республике.
      Сезар огляделся. Из-за выпитого рома он потел. К тому же коварный алкоголь придал ему безграничную уверенность в себе.