Когда чиновники из Администрации упрекали прямых шефов SAS в том, что они используют такого дилетанта, те не испытывали затруднений с ответом, напоминая им что дело Бухты Свиней и революцию в Санто-Доминго заварили очень серьезные супершпионы. Результат был известен: на Кубе едва не разразилась мировая война, а деятельность США в Санто-Доминго вызвала резкое осуждение всех цивилизованных стран. Порой шефы говорили что SAS талантливый любитель, и часто он лучше, чем ограниченный специалист.
      И продолжали использовать Малко.
      Тот факт, что Малко тратил все, что зарабатывал, на восстановление своего фамильного замка, парадоксальным образом способствовало тому, что он был самым высокооплачиваемым агентом ЦРУ. Американцы, испытывающий бесконечное почтение к любому булыжнику, возраст которого превышает десять лет, чувствовали себя меценатами, платя Малко за его добрые и полезные услуги.
      В пользу Малко было и нечто более субтильное: шефы ЦРУ часто были людьми образованными и воспитанными поэтому нередко комплексовали, имея постоянно дело с убийцами и заурядными исполнителями. Присутствие Малко повышало престиж ЦРУ. То, что австрийский принц, предки которого участвовали в Крестовых походах, соблаговолил участвовать в их играх, свидетельствовало что ЦРУ вело честную борьбу.
      Кроме того, очень обнадеживало присутствие человека, умеющего думать. По сути ЦРУ имело все основания быть благодарным Малко за его работу, ведь Малко был бы гораздо больше на своем месте в замке, с рюмкой водки в руке, в окружении красивых женщин, чем в холодной штаб-квартире контршпионажа.
      Однако он был здесь всей своей плотью.
      Адмирал рассматривал его своим сверлящим взглядом, а Малко не сводил золотистых глаз со своего иерархического шефа. Когда молчаливая дуэль закончилась, шеф ЦРУ изрек:
      - Я представлю вас человеку, который посвятит вас в интересующую нас проблему.
      Он нажал на кнопку в столе и замер в ожидании. Малко еще никогда не видел ею таким напряженным. Спустя минуту дверь отворилась, и в кабинет вошел человек в светлом костюме.
      Ему было около сорока лет, лицо его было красноватым, телосложение спортивным. Глаза оставались без всякого выражения, даже когда он говорил. Всем своим видом он напоминал мертвую рыбу.
      Миллз указал на Малко.
      - Принц Малко, которого мы зовем SAS, - добавил он, улыбнувшись, один из наших лучших агентов. Вы можете доверять ему, как мне.
      Адмирал Миллз сел за стол, прочистил горло и сказал:
      - Мой дорогой SAS, я не представляю вам этого джентльмена по причине безопасности. Он относится к одному из самых важных федеральных управлений.
      Малко не повел и бровью. Сверхсекретность - золотое правило разведывательных служб. От незнакомца за версту несло ФБР. Он изобразил подобие улыбки, положил руки на колени и начал говорить, не глядя на Малко.
      - Мы вышли на проблему, которую в настоящий момент не в состоянии решить, - сказал он ледяным тоном. - В течение некоторого времени мы сталкиваемся в нашей собственной стране с необъяснимым и в высшей степени настораживающим явлением. Вы слышали о коммунистических манифестациях на Западе?
      Малко кивнул. Газеты только об этом и писали.
      - Хорошо. Мы думали, что это дело рук нескольких фанатиков, но к нам поступила информация, что в них участвовали люди, обычно не занимающиеся политикой, например, ветераны, доказавшие свой патриотизм. Вы читали, вероятно, о том, что пятнадцать дней назад манифестанты атаковали мэрию на юге Сан-Франциско. Они хотели линчевать мэра. Полиция вынуждена была применить оружие. Семь раненых. ФБР начало расследование, провело опрос общественного мнения в районе волнений, то есть в Сан-Франциско, Окленде и близлежащих регионах. Результаты поразительные: около двадцати процентов опрошенных произнесли речи в духе настоящей коммунистической пропаганды перед нашими агентами.
      Малко прервал его жестом.
      - Не идет ли речь о бывших пленных Корейской войны или о людях, прошедших специальную подготовку за границей?
      Незнакомец покачал головой.
      - Исключено. Мы проверили. Мы занимаемся этим делом уже семь месяцев. Многие из этих "неокоммунистов" никогда не выходили дальше своего квартала. Большинство до самого недавнего времени пользовалось солидной репутацией антикоммунистов. Нам не удалось напасть на след ни одного агента, если предположить, что один агент мог проделать эту работу, - и никакой пропаганды. Эти люди стали врагами Америки по мановению волшебной палочки. Мы не находим этому объяснения. Вообразите, что на следующих выборах они изберут коммуниста от своего штата, а тот объявит компартию легальной. [В США компартия в 60-е гг. не считалась нелегальной, но фактически была под запретом, ибо в 1954 г. принят закон "о контроле над коммунистической партией"]
      Малко начинал понимать обеспокоенность своего визави.
      - И между ними нет ничего общего? - спросил он.
      - Ничего, если не считать того, что все они живут в одном районе.
      - Перед этой вспышкой было ли в данной местности коммунистическое ядро?
      Незнакомец пожал плечами.
      - Два года назад ФБР выявило около двадцати сочувствующих. Половина из них уехала из штата, остальные ведут себя спокойно. На прошлой неделе произошел симптоматический инцидент, отчасти я здесь еще и по этой причине.
      Он понизил голос, как если бы его могли услышать через герметичные стены.
      - Расследование было поручено надежному человеку, двадцать два года прослужившему у нас. Он уже полгода находился на месте. На следующий день он вернулся в Вашингтон, заявив, что не хочет больше заниматься этим делом. Он считает, что эти люди правы...
      - Что с ним стало? - спросил Малко.
      - Сейчас он в отпуске по состоянию здоровья, был подвергнут всевозможным тестам. Ему разве что череп не вскрывали. Врачи единогласно утверждают, что наркотики он не употреблял.
      - Я могу его увидеть?
      - Нежелательно. От него вы ничего не узнаете. - Тон незнакомца был сухим и смущенным одновременно. Атмосфера в кабинете внезапно накалилась. Малко понял, до какой степени оба мужчины сосредоточились на проблеме. Он возобновил разговор, прищурив глаза:
      - Помимо упомянутой зоны не зарегистрировано ни одного случая?
      - Нет, и это странно. Эта зона ограничена кругом радиусом в пятнадцать километров с центром на юге Сан-Франциско. Именно здесь люди теряют рассудок, принимаются за коммунистическую пропаганду, собираются группами и ведут себя так, как если бы не существовало законного правительства.
      Незнакомец достал из кармана лист бумаги и прочел:
      - На юге Сан-Франциско они выбили в мэрии все стекла; в Окленде при входе в Бей Бридж Фривей сожгли американский флаг; в Монтерэй группа манифестантов в течение двух часов крушила все на своем пути.
      Малко жестом прервал его.
      - Секунду, - сказал он.
      Тот факт, что волнения ограничивались узким кругом, безусловно, служит указателем. Он не знал еще, как этим воспользоваться, но отложил его в закуток своей памяти.
      Как и вся Америка, он следил за подъемом волны манифестаций. Газеты утверждали, что речь идет о фанатиках и бездельниках.
      Поскольку в некоторых манифестациях были замешаны негры, говорили также о волнениях на расовой почве. Однако до сих пор Малко не подозревал, что за всем этим стояли какие-то махинации. Он вспомнил, что несколько месяцев назад три тысячи человек собрались перед Белым домом. Размахивая вьетнамскими знаменами, они требовали прекращения войны во Вьетнаме.
      - Чем я могу быть полезен? - спросил Малко, нарушив молчание.
      - Вы должны найти настоящую причину обращения в "новую веру" этих людей, - сказал незнакомец. - До сих пор все читали о волнениях, но не задавали вопрос о вызвавшей их причине. Благодаря строгим инструкциям, полученным полицией штата и ФБР, нам удалось избежать разговоров о систематическом "промывании мозгов". В этом нам помогли местные газеты, публикуя только полицейские сводки. Поэтому пока еще люди думают о разрозненных манифестациях - таких, как на Востоке.
      Мужчина наклонился вперед, взгляд его был жесткий.
      - Но это ненадолго. Случись что-нибудь более серьезное, и правда вылезет наружу. Мы вынуждены были уже просить "Лайф мэгэзин" повременить с расследованием этих событий в интересах страны. Без объяснений. Мы не можем рассчитывать дальше на их молчание. Адмирал Миллз заверил меня, что вы можете сделать то, что до сих пор не удалось ФБР. От всей души этого желаю, но слабо верю в успех. Однако мы должны использовать любые возможности.
      При этих ободряющих словах незнакомец поднялся, пожал Малко руку и вышел.
      Адмирал Миллз внимательно посмотрел на своего собеседника.
      - Хотя наш друг и пессимист, - сказал он, - это дело должно быть решено в самое ближайшее время. Иначе катастрофа неминуема.
      Его тон задел Малко.
      - Очень мило с вашей стороны, что вспомнили обо мне, - сказал он, - но гадать на кофейной гуще - не мое хобби. Как я могу решить эту загадку, если ФБР уже прочесало всю местность без всяких результатов?
      Адмирал помрачнел.
      - Послушайте, SAS, - сказал он. - Я понимаю, что предстоящая миссия не вызывает у вас восторга. Но ведь это и есть ваша работа. Если бы дело было простым, я отправил бы туда группу головорезов. На наших согражданах провели эксперимент по "промыванию мозгов". Никогда еще такая серьезная опасность не угрожала нашему обществу. Вам известно, что ЦРУ не имеет права действовать на территории США. Следовательно, я не могу поручить вам официально эту миссию. Вы обречены на партизанщину.
      - Но хоть один след, какой-нибудь указатель вы можете мне дать? спросил Малко.
      - Ничего, - ответил адмирал.
      Малко почувствовал раздражение.
      - Вы уверены, - настаивал он, - что в этом районе не случилось ничего, что могло бы иметь связь с нашей "эпидемией"?
      Миллз казался усталым.
      - Некоторое время назад произошла одна необычная вещь, но к нашей проблеме она не имеет отношения.
      - Расскажите, что случилось, - попросил Малко.
      Адмирал нехотя уступил. Никого, кроме SAS, он не удостоил бы даже ответом.
      Он рассказал историю Джека Линкса, которому ЦРУ дало документ для расшифровки.
      - Все документы по этому делу находятся у одного человека, - сказал он в заключение. - Это майор Фу-Чо, глава разведывательной службы Формозы [Тайвань (Формоза) - остров у юго-восточного побережья Китая. После провозглашения КНДР в 1949 г. власть на острове принадлежит гоминьдановской администрации] на Западе США. К сожалению, до сегодняшнего дня он ничего не смог выжать из этого текста, кроме малоинтересного перевода. Сходите к нему, если вам так хочется.
      Погрузившись в кресло, Малко задумался. Вытянув в сторону Миллза указательный палец, он воскликнул:
      - Вы ошибаетесь, адмирал. Ваша китайская рукопись наверняка имеет отношение к волнениям.
      Миллз вскочил. Он не терпел пререканий.
      - Увольте меня от этой истории. Займитесь лучше порученным вам расследованием.
      Он встал, давая понять, что беседа закончена. Малко не шелохнулся. Продолжая оставаться в кресле, он спросил:
      - Вам ни разу не приходила мысль, кто может быть заинтересован в организации этих волнений?
      После минутного колебания Миллз рявкнул:
      - Русские!
      - Русские? Между нами никогда не было лучших отношений. Давайте определим, кто в данный момент является врагом США?
      - Китайцы, - обронил адмирал.
      - Вот именно, - сказал Малко, - китайцы. В таком случае довольно странное совпадение. Я всегда полагался на свою интуицию, которая подсказывает мне искать в этом направлении.
      Адмирал яростно крикнул:
      - Идите хоть к черту, но что-нибудь найдите. И не теряйте времени на болтовню. Я отправлю к вам в Сан-Франциско двух парней, вы их знаете: Криса Джонса и Милтона Брабека. Они будут вашими помощниками.
      Малко очень забавляла ярость адмирала.
      - Надеюсь, что я не поддамся "промыванию мозгов", - вздохнул он.
      Вероятность почти ничтожная. Замок Малко, расположенный на австро-венгерской границе, был бы великолепной заповедной зоной, если бы венгры не превратили парк в коммунистическую территорию... Таким образом, Малко не располагал почти никакой землей, не считая той, на которой стоял загородный особняк.
      Адмиралу это было известно. Это была одна из причин его доверия к Малко.
      - Желаю удачи, - сказал он, пожимая Малко руку. - Примите участие в манифестации и побеседуйте с теми, кого мы называем "зомби". Я предупредил Ричарда Худа, начальника полиции в Сан-Франциско. Свяжитесь с ним, как только приедете.
      Малко вышел в коридор. Он чуть было не поддался искушению повернуть направо, а не налево, чтобы увидеть, сколько потребуется времени головорезам из охраны, чтобы превратить его в решето...
      Но инстинкт самосохранения одержал верх. Он благоразумно прошел мимо охранников и сел в лифт. По странному совпадению лифт остановился на пятом этаже, и в него вошел тот же бритый молодой человек, который поднимался с Малко.
      Он казался еще более робким. Встретив насмешливый взгляд Малко, он густо покраснел и уставился на свои ботинки. Этому лучше не попадаться в руки русских или китайцев. Ему даже не стоит промывать мозги.
      Подошел микроавтобус, связывающий ЦРУ с Вашингтоном.
      Рассматривая окрестности Мэриленда, Малко осознал всю сложность поставленной перед ним задачи. Он не знал, ни что делать, ни с кем сражаться, даже если и существовал гипотетический "промыватель мозгов".
      Из Вашингтонского аэропорта он отправился в Нью-Йорк. Ему предстояло еще провести полтора часа в поезде, чтобы пересесть в свой автомобиль, оставленный на вокзале Покипси.
      Он жил на небольшой новой вилле, на самой вершине холма, за городской чертой. Дома были расположены на приличном расстоянии друг от друга. Он не поддерживал никаких отношений с соседями, принимавшими его за торгового представителя.
      В подвале он установил макет своего замка, на котором скрупулезно отмечал проделанную работу. Каждой его миссии соответствовал участок крыши или пола с деревянной мозаикой. Замок поглощал все средства: чем дальше продвигалась работа, тем больше оставалось сделать. Однако Малко твердо решил воплотить свою мечту. Он поклялся, что не попросит руки женщины, пока не закончит благоустройство замка, чтобы обеспечить будущей супруге приличное существование.
      Вернувшись к себе, он стал укладывать вещи. Достал чемодан-самсонит, свое "страхование жизни". В двойном дне чемодана лежал суперплоский пистолет с глушителем, который по желанию мог заряжаться патронами или газом. Эта игрушка была подарком ЦРУ, но Малко не любил пользоваться огнестрельным оружием.
      Он отложил также четыре костюма из альпака, [Альпак - тонкая плотная шелковая ткань] от черной до серо-антрацитовой гаммы. Его кокетство заключалось в том, что он носил костюмы только из очень легкой ткани и безупречно отутюженные.
      Через полчаса чемодан был собран. На всех его сорочках и пижамах был вензель. Несмотря на то, что он уже давно жил в США, он всегда помнил о своем праве на титул "Ваше Сиятельство" и о том, что многие высокородные фамилии в Европе охотно отдали бы ему своих дочерей, будь он даже немного горбат или умственно неполноценен.
      На этой ободряющей мысли он заснул.
      Глава 3
      Над Сан-Франциско ярко светило солнце, что само по себе уже было удачей, так как город часто бывает окутан туманом. Под крылом ДС-8 простиралась бухта. Казалось, что самолет собирается сесть на воду. Неожиданно показалась дорожка, и колеса коснулись земли едва ощутимым толчком.
      Самолет плавно вырулил к ультрасовременному зданию аэровокзала. Нечто вроде огромных раструбов на колесах подъехало к дверям самолета, и пассажиры стали высаживаться.
      В ушах у Малко еще гудело, когда он спустился в нижний холл аэровокзала, чтобы взять напрокат машину. Выбор был большой: "Герц", "Арис", "Континенталь". Вылетая из Нью-Йорка, Малко зарезервировал по телефону машину в компании "Герц". За прилавком болтали в ожидании клиентов служащие, одетые в черно-желтые костюмы "Герц", что делало их похожими на ос.
      Одна из служащих появилась из-за рекламного щит. Это была миниатюрная китаянка с пухлым ртом и большими глазами орехового цвета. Малко остановился и стал незаметно ее разглядывать. Он не разочаровался. Ее слишком развитой для столь хрупкого тела груди было тесно в узком платье, подчеркивающем округлость бедер. С очаровательной улыбкой девушка прервала осмотр.
      - Что угодно, сэр?
      У нее был приятный иностранный акцент. Малко в свою очередь улыбнулся. Он не мог оставаться равнодушным к обаянию красивой женщины. От маленькой китаянки исходила волнующая его чувственность.
      В то время как она рылась в бумагах, ища заказ Малко, он спросил:
      - Вы американка?
      - Нет, - ответила она, - я француженка. Я приехала с Таити, здесь только год.
      - Вы еще не забыли французский? - спросил Малко на языке Мольера.
      - О! Вы француз!
      Лицо таитянки преобразилось. Малко узнал, что она скучает в Сан-Франциско, что ей не нравятся американцы, но на Таити нет работы. Она приехала в США потому, что ее дед обосновался в Сан-Франциско, бежав из коммунистического Китая.
      Малко прервал разговор. Его действительно волновало присутствие этой китаянки-таитянки.
      - В котором часу вы заканчиваете работу? - спросил он.
      - В восемь часов.
      - Хотите встретиться со мной? Приходите в десять часов в бар "Марка Хопкинса".
      Она украдкой взглянула на своих коллег.
      - Нам запрещено принимать приглашения от клиентов.
      Он чувствовал, что ей очень хотелось прийти. Отчасти из-за французского, на котором они говорили, но главным образом из-за его золотистых глаз.
      - Никто не узнает, - пообещал он.
      - Хорошо, - быстро согласилась она. - Я буду вас ждать в холле, не осмелюсь войти в бар одна.
      - Как вас зовут? - спросил Малко.
      - Лили Хуа. Американцы зовут меня Лили.
      Она уже приготовила документы на машину.
      - Я могу вам предложить только "форд-мустанг" красного цвета, извинилась она. - Но он совершенно новый.
      - Отлично.
      Получая от нее документы, Малко коснулся ее руки. Она не отстранила свою, и приятный электрический ток прошел по его спине. Если правда то, что ему рассказывали о Таити...
      Скромность мешала Малко осознавать всю силу очарования своих золотистых глаз. Но он говорил по-французски и как только он заговорил с Лили на этом языке, она с неприкрытой радостью перешла на него. Вероятно, после Таити она чувствовала себя в Сан-Франциско потерянной, и Малко был ей послан Провидением.
      Он улыбнулся, думая о том, что даже здесь, в дружественной стране, он был одинок. ЦРУ не может его поддерживать официально, а ФБР скорее всего не выкажет ему доброжелательности. Он привык быть вольным стрелком. В этом было даже свое преимущество, тем более, что в случае осложнения он мог обратиться в ФБР или в полицию штата. Несмотря на то, что он был "нелегальным" агентом ЦРУ, он располагал большой властью: достаточно было позвонить адмиралу Миллзу.
      Впрочем, он будет вынужден пользоваться местной и официальной связью ЦРУ, в частности, чтобы контактировать с Миллзом. Только они имели в распоряжении телефоны, автоматически кодирующие исходную информацию и расшифровывающие ее на выдаче.
      Малко направлялся в город по Бэйшор Фривей. Справа простиралась бухта. Если представить себе открытую пасть, то Сан-Франциско будет располагаться на нижней челюсти, а знаменитый мост Золотые ворота будет соединять нижнюю и верхнюю челюсти. Бухта будет находиться внутри пасти, а Тихий океан снаружи.
      Малко заказал номер в самом шикарном отеле Сан-Франциско "Марк Хопкинс", расположенном на вершине Ноб Хилла. Здесь Малко не был около десяти лет, но его удивительная память помогла ему без труда выйти на Калифорния-стрит из лабиринта подвесных дорог, пересекающихся в центре города. На Калифорния-стрит он поехал вдоль трамвайной линии.
      Помпезный и устаревший холл "Марка Хопкинса" не изменился. Каждый субботний вечер в нем устраивались балы, на которые элегантные дамы в вечерних платьях по традиции приезжали на трамвае. Комната стоила тридцать два доллара; надо сказать, что находилась она на двадцати пятом этаже.
      - Господин Малко Линге?
      Администратор взглянул на регистрационную карточку Малко.
      - Да.
      - Это для вас.
      Он протянул конверт. В нем была одна лишь фраза "Срочно свяжитесь с Ричардом Худом в Маррей Хил, 6-7777".
      Малко позвонил из кабины в холле. Номер соответствовал телефонному коммутатору полиции Сан-Франциско. Его соединили с Ричардом Худом.
      - Добро пожаловать в наш город, - сказал тот хриплым голосом. - Я не знаю, кто вы, но я получил приказ обращаться с вами, как если бы вы были любовницей губернатора. Поэтому через полчаса я пришлю за вами машину, которая отвезет вас на ваш первый бал.
      - Не понял, - сказал Малко.
      Худ рявкнул:
      - Эти твари устроили новую манифестацию. Ничего нельзя было сделать: у нас демократия. Когда я был в Корее, все было проще, здесь же эти сволочи защищены Конституцией...
      Малко сказал своему собеседнику, что предпочитаем продолжить беседу в здании полиции.
      Времени у него оставалось только на то, чтобы переодеться.
      Старый "плимут" пропах потом и засаленной кожей. Зажатый между грязной дверцей и дородным маршаллом, [Помощник шерифа] перепоясанным патронташем и курящим дешевую сигару, Малко испытывал все муки ада. Его костюм уже превратился в тряпку.
      Впереди с открытыми ртами спали два полицейских с касками на голове. Над ними висел карабин, сбоку болталась длинная дубинка из черного дерева. Все трое были из полиции Сан-Франциско.
      Патрульная машина уже больше часа стояла в центре южной части Сан-Франциско, на углу Чеснат Бульвара и Хиллсайд-авеню, в десяти милях от центра. Малко констатировал, что они находились в самом центре зоны "заражения", установленной адмиралом Миллзом.
      Справа доносился шум Фривея. Радио в машине тихо потрескивало. Горы были помехой для приема сообщений из генерального штаба полиции. Внезапно толстый полицейский рядом с Малко вздрогнул, как слон, пробитый пулей огромного калибра. Радио передавало:
      "Внимание всем патрульным машинам! На углу 79-й улицы и Бродвея из белого "бьюика" в полицейских была брошена бутылка с зажигательной смесью. В машине четыре человека..."
      Разбуженный тумаком, водитель включил мотор.
      - Это не мой участок, - проворчал он.
      - Не хнычь, будет и на твоей улице праздник, - хмыкнул маршалл, сидящий рядом с Малко.
      Он погасил сигару о каску и спрятал окурок в нагрудный карман, затем проверил заряженность огромного "смита-и-вессона".
      Как бы поощряя его действия, радио передало обрывистыми фразами:
      "Внимание всем машинам! Отправляйтесь на помощь пожарным. Их обстреливают из охотничьих ружей. Внимание, внимание!... Четверо подозрительных в желтом "бьюике" на углу Гикпори и 106-й... Они стреляют в пожарных... Внимание всем машинам! Черные манифестанты поджигают лавки в Сивик Сенте".
      После короткой паузы раздался голос диспетчера: "Все машины направляются в зону 55-й улицы и южного Бродвея. Манифестанты устроили поджог и стреляют в пожарных".
      Полицейский, сидящий рядом с водителем, снял ружье.
      - Черт побери, - процедил он.
      Машина тронулась с сиреной и мигающей фарой на крыше. Проехав с квартал, они чуть было не врезались в пожарную машину, показавшуюся на перекрестке. На ее ветровом стекле зияла звезда, оставленная пулей...
      Издали доносились сирены других машин, полицейских или пожарных. Сидящий спереди полицейский зарядил карабин и выставил его в дверцу машины.
      - Я прихлопну первого, кто откажется подчиняться, - заявил он.
      Снова затрещало радио:
      "Всем машинам! Подозрительные лица наполняют бутылки бензином на заправочной станции Мобил, Арсон-стрит. Код два..."
      - Черт бы их всех побрал! - изрек полицейский с ружьем.
      Они обогнали пожарную машину, которая их радостно приветствовала. И совершенно неожиданно оказались в гуще событий. На обычно спокойной торговой улице по обе стороны горели лавки. Как всюду в Калифорнии, постройки были деревянными, достаточно было вылить немного бензина. Длинные столбы черного дыма поднимались в небо.
      Машина остановилась на перекрестке, полицейский с винтовкой открыл дверь машины и вышел. В этот момент сзади с поперечной улицы появилась группа манифестантов. Ее возглавляла женщина с вьетнамским желтым флагом с черной звездой. Рядом с ней шли двое мужчин с транспарантом, на котором красными буквами было написано: "Долой Никсона, поджигателя войны". Полицейский с карабином пошел навстречу манифестантам. Двое других вынули пистолеты и открыли дверцы машины.
      - Немедленно разойдитесь, - приказал полицейский с карабином и поднял оружие.
      Манифестанты продолжали идти. Сквозь ветровое стекло Малко видел их решительные лица. Полицейский промешкал лишь секунду, но она дорого ему обошлась. Один человек ухватился за ствол его винтовки и вырвал ее, другие стали его толкать и пинать, и он тотчас же исчез в толпе. После этого манифестанты направились к машине. Оба полицейских одновременно выстрелили в воздух. Этого было недостаточно. Через несколько секунд манифестанты атаковали машину. Не осмеливаясь стрелять в безоружных людей, полицейские закрылись в машине, помешав Малко выйти.
      Машину начали раскачивать, приподнимать. Малко со своей стороны попытался открыть дверцу, готовый противостоять обезумевшей толпе, но не успел. "Плимут" накренился и перевернулся на крышу вместе с Малко и полицейскими.
      Над перевернутой машиной стоял невероятный гам. Фанатики выкрикивали ругательства и били машину ногами. Малко услышал призыв: "Давайте их поджарим!" Полицейский спереди нацелил свой пистолет и выстрелил.
      Раздался крик, и толпа отхлынула. Полицейский выстрелил еще раз. Манифестанты стали разбегаться, унося раненого.
      Полицейский с винтовкой лежал на тротуаре, но винтовки у него уже не было, лицо его было неузнаваемо, хотя он еще слабо шевелился.
      Внезапно глухой удар сотряс кузов, и камень отскочил рикошетом на землю. Полицейский выстрелил наугад в сторону, откуда был брошен камень. На углу дома Малко заметил тень. Оглушенный, он пытался выкарабкаться из машины. В этот момент другой камень вдребезги разбил ветровое стекло. Возле почтового ящика на корточках сидели два молодых человека. Один из полицейских выстрелил, и парни скрылись.
      - Нужно попросить помощи, - сказал водитель. Он постучал по рации, и она заработала. Полицейский взял микрофон: - Всем машинам. Трое полицейских оказались в засаде на углу Ист-Джефферсон и 103-й улицы. Просим безотлагательной помощи...
      Он повторил обращение дважды. Малко казалось, что время тянется бесконечно. Если эти молодчики вернутся, то их поджарят как цыплят.
      В подтверждение его слов из-за перекрестка выскочил на полной скорости автомобиль и поравнялся с ними. Малко заметил вытянутую руку, бросающую что-то в их сторону. Это была бутылка из-под пива, из ее горлышка вырывалось пламя. Когда она упала на землю, раздался взрыв: в ней была зажигательная смесь.
      - Всем машинам! Срочно окажите помощь машине на углу Ист-Джефферсон и 103-й улицы. Повторяю...
      В следующие десять минут все было тихо. Манифестанты не возвращались.
      В глубине Джефферсон-стрит послышались быстро приближающиеся сирены. Четыре полицейских машины остановились возле перевернутого "плимута". Вооруженные карабинами, они заняли позицию на перекрестке. У многих полицейских лица почернели от дыма, были в ссадинах и царапинах.
      Малко вылез из машины, за ним оба полицейских.
      Сильная рука помогла ему подняться. Сержант полиции с обгоревшими бровями и шрамом на щеке подозрительно рассматривал его.
      - А вы что там делали? - резко спросил он.
      - С ним все о'кей, - прервал толстый полицейский. - Он отведал сполна.
      На перекрестке столпились полицейские. Из "форда" с торчащими антеннами раздавал команды капитан с огромными усами, голубыми глазами навыкат, в золотом шлеме и с пистолетом в руке. Малко подошел к нему в сопровождении своего телохранителя.
      - Где я могу найти Ричарда Худа? - спросил он. Капитан пожал плечами.
      - Последний раз я видел его в саду женского колледжа, на Сивин Сенте, он устанавливал личности задержанных. Наверное, он еще там, если ничего не случилось... Мы направляемся туда, если хотите, поехали с нами.
      Малко сел в машину, где было уже четверо полицейских. Из дверей торчали карабины.
      Внезапно машина резко затормозила. Посередине дороги, поддерживаемый камнем, стоял деревянный щит, на котором было написано черной краской: "Сыщики, поворачивайте налево, или мы вас пристрелим!" Полицейские переглянулись и повернули налево. Зачем рисковать?
      - Эти люди свихнулись, - сказал водитель.
      Изгородь из полицейских машин блокировала Сивин Сенте и профильтровывала всех подъезжающих. Около тридцати человек лежали на земле лицом вниз, как трупы. Их нужно было обыскать и допросить. В углу два трупа были завернуты в покрывало рядом с опрокинутой и изрешеченной пулями цистерной.
      Сопровождаемый полицейским-мастодонтом, Малко в конце концов нашел Ричарда Худа. С сигарой в зубах, брюшком, круглыми большими очками в металлической оправе, безукоризненно чистой сорочке и суровым видом, он казался воплощением привычного порядка. Сидя за столом, он задавал лаконичные вопросы задержанным. Малко представился. Ричард Худ процедил:
      - Садитесь рядом со мной. Вы увидите, в каком мы оказались дерьме.
      Он протянул ему лист бумаги:
      - Полюбуйтесь, что натворили эти мерзавцы. Шестнадцать полицейских ранены, причем двое в тяжелом состоянии. Трое убитых среди манифестантов, количество раненых неизвестно. Больше двадцати домов сгорело, так как в этом квартале постройки почти все деревянные.