— Хорошая легенда, — сдержанно похвалил герцог. — Сам придумал?
      — Вереск подсказал, — без тени смущения признался Женя.
      — Я так и понял. И все же хотелось бы услышать подлинную историю.
      Женя тяжко вздохнул:
      — Поверьте мне, ваша светлость, подлинная история звучит куда менее правдоподобно. И ее желательно рассказывать без лишних свидетелей.
      — Даже так? Вы меня заинтриговали, — под пеплом усталости явственно вспыхнула искра интереса, и я почувствовала себя инфузорией-туфелькой, к которой приближается толстая игла естествоиспытателя. — Проводите господина белль Гьерра в триста десятую камеру, госпожу Юлию — в триста пятнадцатую. С господином белль Канто я побеседую немедленно.
      Шагая по узкому темному коридору под бдительным оком конвоиров, я невольно прислушивалась к затихающим голосам:
      — Вы кошмарно выглядите, ваша светлость. Когда вы последний раз спали?
      — Когда мне понадобится твой бесценный совет касаемо моего здоровья, я непременно дам тебе знать. А пока будь добр, заткнись, пожалуйста.
      — Вы же сами изъявили желание побеседовать со мной немедленно.
      — Слушай, белль Канто, в вашем Реале все такие наглые?
      — Ну что вы, ваша светлость! Я уникален.
      — Хвала Создателю…

* * *

      Беседа с Женей затянулась надолго, так что у меня было предостаточно времени, чтобы обдумать свою объяснительно-оправдательную речь. И чем дольше я думала, тем больше приходила к выводу, что лучшей стратегией в данном случае будет честность. Во-первых, обмануть профессионала, который собаку съел на разгадке подобных легенд, практически нереально, тем более экспромтом. Нас элементарно поймают на разнице в показаниях, и единственный шанс этого избежать — говорить правду. Во-вторых, своей фразой про неправдоподобность подлинной истории Женька однозначно дал понять, что будет придерживаться той версии моего появления в окрестностях Вельмара, которую слышал от меня. Упомянуть про Звезду Четырех Стихий тоже придется, тем более, что Луч Воздуха у меня конфисковали при обыске.
      Не знаю, была ли затянувшаяся тревожная пауза частью психологической обработки подозреваемого или лорд Дагерати действительно увлекся разговором с Женей, но к тому моменту, когда шеф СБ почтил своим вниманием камеру номер триста пятнадцать, я была полностью готова к конструктивному диалогу. Он деловито устроился за грубым дощатым столиком, достал несколько листов бумаги и ручку-самописку. Когда охранник, повинуясь безмолвному знаку, исчез за дверью, Дагерати почти доброжелательно — во всяком случае, без грубости — пригласил меня присесть на кровать (второго стула в камере не было) и поведать для начала историю моего появления в Союзных Королевствах и знакомства с Женевьером белль Канто.
      Я рассказала все без утайки… ну, почти без утайки. О виртуальной реальности я упоминать не рискнула — осталась верна официальной версии о таинственной стране Реал, затерянной в мировом океане.
      Герцог выслушал мой сбивчивый рассказ, не перебивая и никак не выражая своего отношения к нему, затем приступил к вопросам. Некоторые вопросы повторялись, менялась только формулировка, из чего я сделала вывод, что общую картину лорд Дагерати уже для себя составил, и основная цель допроса — определить, говорю ли я правду.
      Отвечая на монотонные вопросы, я неожиданно успокоилась. Страх исчез — осталось только вполне естественное волнение — так волнуешься на экзамене, к которому хорошо подготовился. Умом я понимала, что про этого человека ходит дикое количество самых ужасающих слухов, что его имя произносится шепотом, что на его совести больше убитых людей, чем на моей — комаров… Но глаза видели немолодого, смертельно усталого мужчину, которому ее легкомысленное высочество устроило чертовски веселую неделю и который вместо того, чтобы, наконец, отоспаться за несколько бессонных суток, вынужден общаться с непочтительным нахалом белль Канто, невыносимо высокомерным полуэльфом и подозрительной девицей, с честным видом несущей какую-то ахинею. И нет никакой возможности понять, то ли эта бредовая история случилась в самом деле, то ли девица просто повредилась рассудком. А тонкие аристократические пальцы с безупречным маникюром мелко дрожат от недосыпа и передозировки стимуляторов…
      — Вы бы и правда поспали, ваша светлость, — сочувственно предложила я. — Женю вы уже наверняка допросили, а мы с Вереском до утра точно никуда не денемся.
      Я ожидала вспышки гнева или, по меньшей мере, язвительных комментариев в духе тех, которыми лорд Дагерати ответил на аналогичное Женькино предложение. Но герцог устало потер виски, поморщился, как от головной боли, и сказал:
      — Пожалуй, вы правы. Я уже убедился, что либо вы говорите правду — по крайней мере, так, как вы ее видите, либо успели эту легенду отрепетировать не в пример лучше предыдущей. Для того, чтобы окончательно разобраться в вопросе, мне понадобится помощь специалистов по кхаш-ти, а это действительно подождет до завтра… Скажите мне лучше вот что. Я так понял, что вы тоже видели этого Ринальдо. Как он выглядел?
      Я напрягла память и постаралась как можно точнее воспроизвести внешность господина Ринальдо.
      — Могу ошибиться в деталях, — честно предупредила я под конец. — У меня было занятие поважнее, чем таращиться на незнакомого мужика. Вы бы лучше у Ники спросили — она с ним общалась в более спокойной обстановке.
      — С ее высочеством я уже поговорил, но еще одно мнение со стороны не помешает. К тому же у Вероники ужасная зрительная память, ее описания — сплошной поток эмоций. Не могу же я в ориентировке указать, что «от его голоса мурашки бегут по коже».
      — Кстати, как она там? Когда я видела ее последний раз, Ника была несколько… ммм… расстроена.
      — Да нормально, что ей сделается, — суровый шеф королевской службы безопасности вздохнул неожиданно по-человечески. — Сидит в своей комнате под домашним арестом, сопли по щекам размазывает. Если бы такой номер отколола моя дочь — выпорол бы, невзирая на возраст и социальное положение. Но магистр Астэри — ярый противник телесных наказаний, так что максимум, что ее ждет, — это длительная лекция на тему ответственности перед близкими.
      — Еще не известно, что хуже, — содрогнулась я, живо представив себя на месте несчастной принцессы.
      — Ну, беседы с магистром вам точно не избежать, — усмехнулся лорд Дагерати. — Если хотите, могу после этого устроить вам встречу с палачом для показательной порки, чтобы у вас была возможность сравнить.
      На этой оптимистической ноте глава Канцелярии удалился, оставив меня в тягостных размышлениях, было ли это сказано для острастки или в утешение.

* * *

      Ночка выдалась неспокойная. Впрочем, вины моих тюремщиков в этом не было — пострадала я исключительно из-за собственной впечатлительности. Хотя лорд Дагерати не говорил, когда собирается навестить меня в следующий раз, я не сомневалась, что он поспешит продолжить нашу содержательную беседу с утра пораньше: трудолюбие главы Канцелярии вошло в легенду (в частности, поговаривали, что он вообще не спит), да и дело о похищении принцессы наверняка относилось к числу наиболее приоритетных. А у моего организма есть одна крайне неприятная особенность: когда мне предстоит ранний подъем, особенно если он связан с каким-нибудь волнующим событием, я начинаю ворочаться задолго до звонка будильника. Просыпаюсь, смотрю на часы, убедившись, что еще не время, с облегчением засыпаю… чтобы снова пробудиться через полчаса. Так было и в ту ночь: я вздрагивала, с тревогой вслушивалась в тишину и, не услышав роковых шагов за дверью, снова проваливалась в беспамятство.
      Когда наконец раздались эти самые шаги за дверью и характерный скрежет ключа в замке, я почти обрадовалась. Не то что бы мне так уж хотелось попасть на допрос, но этот прерывистый беспокойный сон меня основательно измучил. Оказалось, однако, что это всего лишь принесли завтрак. Я пробормотала что-то неразборчиво-благодарственное, зарылась с головой под одеяло и снова заснула — на этот раз надолго. То ли внутренний датчик тревоги был настроен на скрип ключа и, отработав, с чистой совестью вырубился, то ли подсознание решило, что раз уж меня не выдернули на допрос среди ночи, значит, самое страшное позади, но в следующий раз я проснулась с ощущением, что спать больше не хочется. Совсем. Ощущение было настолько непривычным, что я еще некоторое время ворочалась под одеялом, пытаясь устроиться поудобнее — до тех пор, пока не убедилась окончательно, что сон в меня больше не лезет.
      Окон в камере не было (мягкий тусклый свет — явно магического происхождения — изливался прямо из потолка), но, по субъективным ощущениям, уже перевалило за полдень. Я переоделась, долго и со вкусом умывалась, вылив на себя добрую половину рукомойника, тщательно сполоснула рот — вода была невкусная, тепловатая и слегка застоявшаяся, но вполне чистая. Без энтузиазма поковыряла остывшую кашу, выпила компот. Больше заняться было решительно нечем.
      Интересно, а что сейчас делает Женька? И где он вообще? Помещать Игрока в тюрьму нет никакого смысла, в Канцелярии Тайного Сыска знают об этом лучше, чем где бы то ни было. Но не могли же они его убить? Или могли?.. От этой мысли мне стало холодно.
      Держать Игрока в тюрьме — все равно, что носить воду в решете. Даже если связать ему руки, не давая дотронуться до Амулета Возврата, даже если не позволять ему спать и впадать в беспамятство, все равно максимум через сутки сработает таймер, и Игрока вынесет в реал. Официально считается, что Игрок, застигнутый представителями местной власти за чем-то неподобающим, обязан предъявить удостоверение личности и подписать протокол задержания. После чего Игрок с миром отпускается восвояси, а протокол ложится на стол региональному модератору. Дальше уже Корпорация решает, какой кары достоин нарушитель — денежного штрафа, временного «бана» или «высшей меры» — пожизненного отстранения от игры. Но это официально. На деле же всем известно, что если ты пытаешься скрыться с места преступления, наглеешь при задержании или просто ведешь себя подозрительно, есть все шансы схлопотать стрелу промеж лопаток. Это с местными жителями гвардейцы себе такого не позволяют, а с Игроками особенно не церемонятся. И что самое мерзкое, Корпорация в курсе и закрывает глаза на подобный беспредел. А ведь похищение принцессы — это вам не банальное ограбление ювелирной лавки… Накручивая себя таким образом, я мерила шагами камеру и нервно покусывала костяшки пальцев. Пять шагов вперед, пять шагов назад, пять шагов вперед… Черт. Надо что-то делать.
      Я подскочила к двери и от души стукнула по ней кулаком:
      — Эй! Там есть кто-нибудь?
      — Разумеется. Это же уровень для особо опасных преступников, — насмешливо отозвался молодой голос. — Оставь вас тут одних — утром целого здания недосчитаешься.
      — Рикко, что ты болтаешь! — устыдил насмешника второй голос, более солидный. — Что вам угодно, госпожа?
      Я задумалась. Действительно, что мне угодно? О судьбе Женьки они мне вряд ли расскажут.
      — Я просто хотела спросить, сколько времени. А то без окон очень сложно определить.
      — Второй час пополудни, — охотно поделился старший. ( «Ох, ни хрена себе я поспала!») — Скоро обед будет.
      — Завтрак-то уже, поди, льдом покрылся, — не удержался Рикко.
      — А лорд Дагерати не приходил?
      — Нет, госпожа, в нашу смену его светлость точно не появлялся.
      — А что, не терпится на дыбе повисеть? — опять влез нахальный юнец.
      — Рикко, уйми свой паскудный язык! — возмутился старший.
      Я в задумчивости отошла от двери, снова принимаясь машинально грызть многострадальные костяшки. Может, герцог действительно решил отоспаться за несколько бессонных ночей? Но даже я — уж на что любительница поспать — и то проснулась. А человек, который по праву заработал репутацию трудоголика, должен был появиться здесь еще несколько часов назад. Тем более, что вчера он горел желанием продолжить разговор. Почему его нет? Это хороший знак или плохой? Моих мозгов не хватало, чтобы сделать из этого факта какие-то далеко идущие выводы.
      И как нас угораздило связаться с принцессой? Никого попроще не могли найти? И, если уж на то пошло, откуда она вообще взялась, эта принцесса? Согласитесь, дочь действующего короля — достаточно видная персона, чтобы даже такое аполитичное существо, как я, знало хотя бы о самом факте ее существования. Однако по моей информации, у его величества Вильсента II было двое взрослых сыновей: крон-принц Фернанд и принц Вильсент-младший. Ни о каких дочерях я до сих пор не слышала. Правда, Ника говорила, что она незаконнорожденная, но раз она «ее высочество», значит, официально признана? Или нет? Был бы здесь Женька, он бы мне в два счета все растолковал… Ну где же этот лорд Дагерати, дьерг его сожри! Кстати, кто такой дьерг? И откуда я вообще выкопала это выражение? Ах да, так говорит Вереск. Жаль, что он обычно произносит это в ситуациях, которые исключают праздное любопытство.
      Бессвязный поток сознания был прерван поворотом ключа в замке. Я думала, что это принесли обещанный обед, но в руках охранника — грузного, уже начинающего седеть мужчины — были только наручники.
      — Госпожа, за вами пришли.
      Прежде, чем надеть на меня наручники, он виновато развел руками, как бы говоря: «Я не хочу, но таковы правила.» Я ответила ему ободряющей улыбкой. Как он еще не свихнулся здесь — с таким отношением к работе?
      В коридоре меня ждали двое парней в форме Королевской гвардии.
      — Следуйте за мной, — скомандовал один из них, судя по нашивкам на лацкане — старший по званию (я не разбиралась в местных знаках различия, но у его напарника нашивок вообще не было). Второй гвардеец молча замкнул процессию.
      — Эй, Васкер, а она вернется? — крикнул нам вдогонку Рикко.
      — На этот счет у меня указаний нет, — не оборачиваясь, ответил «командир».
      — Если вы девицу все равно казнить будете, можно, я ее обед съем?
      Звонкий звук подзатыльника эхом прокатился по пустынному коридору.
      Мы невообразимо долго шли по каким-то узким, плохо освещенным переходам и лестницам, причем не только вверх, но и вниз, так что в итоге я совершенно перестала понимать, где нахожусь.
      — Слушайте, а у вас тут специально архитектура такая запутанная? — не выдержала я. — Чтобы при попытке к бегству заключенные терялись в лабиринте и умирали от голода?
      — Нам запрещено разговаривать с подконвойными, — бесстрастно сообщил Васкер.
      Наконец, мы оказались на «офисном» этаже: по обеим сторонам коридора уходили в даль ряды одинаковых дверей с номерами, но без зарешеченных окошек. Мой провожатый без стука вошел в кабинет с номером 113. Я последовала за ним. Гвардеец, шедший сзади, закрыл за нами дверь, но сам остался в коридоре.
      Поскольку обзор прямо по курсу был закрыт широкой спиной Васкера, первое, что я увидела в кабинете, было массивное кожаное кресло в углу и расположившийся в нем эльф. Выражение лица у эльфа отсутствовало напрочь — настолько, что Вереск на его фоне выглядел базарным кривлякой.
      «По сравнению с ним твой Вереск еще мальчишка, — хмыкнул внутренний голос. — И, учитывая человеческую наследственность, вряд ли вообще доживет до такого возраста.»
      Васкер сделал шаг в сторону, и я увидела лорда Дагерати — он сидел за столом и увлеченно читал какой-то документ. На наше появление он никак не отреагировал.
      — Ваша светлость, — негромко, но уверенно отрапортовал мой конвоир, — госпожа Юлия из триста пятнадцатой камеры по вашему приказанию доставлена.
      Герцог наскоро пробежал глазами еще несколько строк, отложил документ в папку и поднял голову.
      — Спасибо, Васкер. Снимите с леди наручники. Как вам спалось на новом месте, Юлия?
      — Благодарю вас, ваша светлость, я выспалась, — сдержанно ответила я, понимая, что вопрос задан из вежливости, и вдаваться в подробности будет совершенно неуместно.
      — Хорошо. У меня к вам небольшая просьба. Я сейчас покажу вам трех человек. Вспомните, не встречались ли вы с кем-нибудь из них раньше. Не волнуйтесь, они вас видеть не будут, опознание проводится анонимно. Вы готовы?
      Я кивнула, недоумевая про себя, кого же мне придется опознавать. Лорд Дагерати обернулся к эльфу:
      — Прошу вас, магистр. Можно начинать.
      Эльф, не меняя ни позы, ни выражения лица, сделал неуловимый пасс рукой. Стена исчезла. Я с трудом сдержала удивленный возглас. Несмотря на то, что бытовая магия в Эртане встречалась на каждом шагу, к подобным эффектным трюкам я так и не смогла привыкнуть за несколько лет.
      Впрочем, до меня быстро дошло, что на самом деле стена никуда не делась, а просто стала прозрачной, причем только с нашей стороны — трое темноволосых мужчин в одинаковых серых костюмах с номерами на груди, находившиеся, вероятно, в соседней комнате, на исчезновение столь важной детали интерьера никак не отреагировали. Я подошла поближе.
      — Присмотритесь к этим людям, Юлия. Доводилось ли вам раньше видеть кого-либо из них?
      — Ну да. Вон тот, номер третий — Ринальдо, — я машинально махнула рукой в сторону крайнего слева мужчины и ударилась о невидимую стену. Зашипела от боли.
      — Осторожно, — сочувственно сказал герцог. — Такое бывает с непривычки. Постарайтесь вспомнить, когда, где и при каких обстоятельствах вы видели этого человека.
      Я недоуменно обернулась к лорду Дагерати. Наверняка же вся эта история известна ему в подробностях. Издевается, что ли?
      — Такова процедура, — невозмутимо пояснил глава Канцелярии. — Вспомните, когда, где и при каких обстоятельствах вы видели этого человека. Ваши показания фиксируются.
      — Четыре… нет, уже пять дней назад, — послушно вспомнила я. — На постоялом дворе на Золотом тракте, неподалеку от Карлисского хребта. Этот человек дрался с Вереском. Вереск… то есть господин белль Гьерра ранил его в ногу. В правую, кажется. Мне нужно вспомнить что-то еще?
      — Нет, достаточно, спасибо… Сержант, проводите Юлию к моему кабинету. И дождитесь меня в приемной, вы мне еще понадобитесь.
      Выходя в коридор, я не сдержала любопытства и обернулась. Стена вернулась к своему исходному непрозрачному состоянию. Эльф сидел в кресле в той же позе и с полным отсутствием выражения на лице…
 
      Приемная главы королевской Канцелярии Тайного Сыска оказалась просторной и настолько светлой, что я невольно зажмурилась. После долгих часов, проведенных в мрачных подвалах, было несколько неожиданно (хотя и бесспорно приятно) обнаружить за окнами яркое солнечное лето.
      На массивном письменном столе, принадлежавшем, вероятно, отсутствующему секретарю, сидел Женька, беспечно покачивая ногами. Обычно я не склонна к экспрессии, но при виде родной физиономии с бесстыжими ореховыми глазами мне стоило большого труда удержаться от того, чтобы с восторженным визгом не повиснуть у приятеля на шее.
      — Женька! Привет. Ужасно рада тебя видеть.
      — Привет, — улыбнулся Женя. — Ты чего так на меня смотришь, словно я с того света вернулся?
      Смутившись, я поведала ему о своих утренних страхах.
      — Да ну, ты что, — рассмеялся он. — Лорд Дагерати, во-первых, вовсе не бессердечная сволочь, каким его рисует молва, а во-вторых, не такой дурак, чтобы за здорово живешь разбрасываться полезными людьми. Разумеется, он отпустил меня домой, под честное слово, что я вернусь утром.
      — А если бы ты не вернулся?
      — Ну подумай, что ты говоришь-то, Юль? Как я мог не вернуться, если тут остались вы с Вереском? А кстати, где он?
      — Подозреваю, что на опознании. Во всяком случае, я только что занималась именно этим, а ведь Вереск познакомился с Ринальдо куда ближе, чем я.
      Ореховые глаза вспыхнули азартом:
      — Ух ты, Ринальдо уже поймали?! Быстро. А где?
      — Я не в курсе. Его светлость еще не успел отчитаться передо мной о ходе его последней тайной операции.
      — Скорее всего, в Лирке, — задумчиво произнес Женька, пропустив мою шпильку мимо ушей. — Всякий сброд по привычке думает, что там легче всего затеряться, хотя в последний год Дагерати здорово укрепил и расширил там свою агентурную сеть.
      Я помялась несколько секунд, но все же решилась задать мучающий меня вопрос:
      — Жень, а ты… тоже агент Дагерати?
      — Нет, — лаконично ответил Женька, давая понять, что не желает распространяться на эту тему.
      «А чего ты так скромно? — невинным тоном осведомился внутренний голос. — Попросила бы у его светлости полный список агентов и зачитала на главной площади.»
      «Если ты намекаешь, что это тайная информация, то здесь же нет чужих ушей.»
      «А вон тот бравый солдатик у двери, Васкер или как его там, — он, разумеется, глухой, немой, слепой и парализованный.»
      «Но он же — офицер Канцелярии,» — возразила я уже не так уверенно.
      «О, это, несомненно, довод, — согласился Умник. — Списки тайных агентов у них наверняка в казарме на стенке висят.»
      «Тьфу на тебя, — выругалась я с досадой, понимая, что эта язва снова права. — Зануда и параноик. Вы с Вереском случайно не родственники?»
      «Этого еще не хватало, — содрогнулся он. — Вот с кем-с кем, а с ним мы точно не родственники.»
      Наш занимательный диалог был прерван появлением обсуждаемого объекта. Вереск приветливо улыбнулся Женьке, сдержанно кивнул мне, кошачьим шагом пересек приемную и непринужденно устроился на подоконнике. Я из чувства противоречия уселась в обычное кресло. Воцарилась тишина. У меня на языке вертелся, как минимум, десяток вопросов, но, пристыженная внутренним голосом за излишнюю болтливость, я решила отложить их до более удобного момента. Женя безмятежно покачивал ногами и, судя по блуждающей полуулыбке, размышлял о чем-то приятном. О чем думал Вереск, осталось неизвестным, так как его физиономия была, как обычно, по-эльфийски непроницаема.
      Глядя на Вереска, я неожиданно вспомнила свой утренний вопрос про таинственных дьергов. Не то, чтобы меня было жизненно важно это узнать, но ни о чем более серьезном поговорить все равно было невозможно, а для простого любопытства — самое время.
      — Вереск, я давно хотела у вас спросить, но все как-то случая не выдавалось. А кто такие дьерги, которых вы так сердечно поминаете в минуты экспрессии? Это кто-то из местной мифологии?
      — Из мифологии? — по лицу полуэльфа пробежала слабая тень удивления. — Почему вы так решили?
      — У нас в аналогичных ситуациях обычно упоминают различных божеств, демонов, ну и прочих мифологических существ. Разве у вас не так?
      — Вовсе нет. Дьерги — вполне реальные, хотя и малоприятные существа. Даже если они и не обладали полноценным разумом, как утверждают некоторые монстроведы, все равно были на порядок хитрее и опаснее других видов нечисти. Последнего дьерга истребили всего лет триста назад, так что эльфы их еще хорошо помнят.
      — А уж как их помнят вампиры! — хмыкнул Женька.
      — А при чем здесь вампиры? — удивилась я.
      — Вампиры защищают Эртан от нечисти.
      — Вампиры? От нечисти? Звучит примерно как «Хищник против Чужого», — я прыснула в кулак. — Еще неизвестно, кто лучше.
      Но Женя серьезно покачал головой:
      — Напрасно смеешься. Я, конечно, не склонен идеализировать вампиров или подозревать их в альтруизме — они с этого имеют свой куш, и немаленький. И тем не менее, только благодаря вампирам полчища монстров еще не разбрелись по Эртану, закусывая по пути свежей человечинкой и эльфятинкой. Как показала история, эльфы не в состоянии даже сдержать натиск из Долины Страха, не говоря уже о том, чтобы уничтожить чудовищ.
      — А что это за долина с таким живописным названием? — тут же заинтересовалась я.
      Женька почему-то моментально растерял все свое хваленое красноречие:
      — Это… эммм… ну, долина такая. Я тебе потом расскажу.
      — Нет уж, дорогой, — возмутилась я. — Сказал «а», так изволь изложить и остальной алфавит. Это что, информация из разряда «Совершенно секретно»?
      — Скорее «Для служебного пользования», — педантично поправил полуэльф. — Совет Архимагистров официально запретил широкое распространение этой информации, чтобы не сеять панику среди населения, однако все, кому надо, в курсе. Этот эпизод входит в обязательный минимум по истории магии. В военных школах его изучают подробно и обстоятельно, включая план действий в случае, если застава в Сумеречном Ущелье падет и нечисть вырвется из Долины во внешний мир.
      — Тогда тем более можно рассказать, не опасаясь лишних ушей. Сержант Васкер, вероятно, уже изучал это в своей офицерской школе. Я права, сержант?
      Сержант Васкер убедительно делал вид, что он глухой, немой, слепой и парализованный. Я привела последний убийственный аргумент:
      — И вообще. Вдруг нам придется навестить вампиров, а я элементарных вещей не знаю? Международный скандал гарантирован.
      — Ну хорошо, — сдался Женька. — Я расскажу. Но вкратце, так что все вопросы отложи на потом. Если ты помнишь, Смутная Эпоха окончилась очередным пришествием Найэри. Они, разумеется, ужаснулись тому бардаку, который творился на подшефной территории, учинили подопечным разнос на тему «Моральный облик строителя светлого будущего» и велели привести в надлежащий вид себя и мир. Послушные эльфы, теряя тапочки, кинулись исполнять приказ. И тут обнаружилась главная неприятность. В середине Смутной Эпохи, когда эльфы уже растеряли остатки гуманизма, но еще не утратили знаний — напротив, подстегиваемая военными нуждами, наука продвинулась далеко вперед — они создали несколько сотен видов различных монстров. К концу эпохи знания о том, как контролировать этих чудовищ, оказались утеряны, к тому же многие виды мутировали до полной потери исходных ТТХ. Найэри, при их могуществе, разумеется, были в состоянии уничтожить весь этот зоопарк одним мановением руки, но почему-то отказались. Вместо этого они согнали милых зверюшек в долину, окруженную неприступными горами со всех сторон, кроме одного довольно узкого ущелья — того, которое позже назовут Сумеречным. После чего с чистой совестью убрались восвояси, и эльфы остались со своей проблемой в одиночестве — новорожденных людей можно было в расчет не брать.
      Карательные экспедиции, которые регулярно снаряжались в Долину, возвращались в лучшем случае в сильно урезанном состоянии, а чаще не возвращались вовсе. Единственное решение, которое позволяло хоть как-то предотвратить распространение заразы по всему Эртану, была застава в ущелье, ведущем в Долину. Эльфам эти заставы давались слишком дорого, и через какое-то время защитная функция полностью перешла к вампирам — они и поселились там же, у входа в Сумеречное Ущелье. Изредка, раз в тысячелетие, каким-нибудь особо хитрым монстрам, типа тех же дьергов, удается прорваться сквозь кордон, а то и размножиться — тогда их приходится отлавливать по всему континенту. А в остальном все осталось по-прежнему: практики-вампиры сторожат выход из ущелья, теоретики-эльфы пытаются изобрести способ уничтожения чудовищ, ну или хотя бы отдельных видов, но не сильно преуспевают в этом. Вот, собственно, и вся история. Довольна?
      — Неужели за несколько десятков тысячелетий эльфы так и не нашли более удачного решения? — недоверчиво спросила я. — Ведь на создание этого вивария у них ушло не больше двух тысяч лет.
      — Вот именно, — неожиданно подал голос Вереск. — И вспомните, чем это закончилось. Понимаете, Юлия, эльфы до сих пор не могут забыть ужасов Смутной Эпохи и боятся ее повторения. Поэтому они сознательно ограничивают все потенциально опасные исследования. А кроме того… — Вереск помолчал, как будто раздумывая, стоит ли это говорить. — Возможно, и к лучшему, что в мире есть горячая точка, составляющая смысл жизни многих поколений вампиров. Если ее вдруг не станет, еще не известно, на что они додумаются употребить неожиданно образовавшийся досуг. К мирному труду вампиры органически не способны… Добрый день, Архимагистр.
      Я обернулась и растерянно обвела взглядом комнату — совершенно пустую, если не считать статуи Васкера у двери. Лишь через пару секунд посреди приемной проявился высокий эльф с длинными серебристо-белыми волосами. Возраст определению не поддавался: лицо было молодым, без единой морщины, но глаза — две бархатно-синих бездны — хранили мудрость веков, а то и тысячелетий. В облике эльфа было что-то вопиюще неправильное.
      Краем глаза я заметила, что Женя поспешно соскочил со стола и отвесил полагающийся по этикету поклон, но сама от неожиданности впала в ступор и осталась сидеть в кресле, бестактно разглядывая незнакомца и пытаясь понять, что же меня так насторожило в его внешности. Наконец, до меня дошло: он улыбался! Не очень широко (и, если уж на то пошло, непонятно, насколько искренне), но все же это была настоящая человеческая улыбка, а не ее эльфийский аналог — приподнятые уголки губ.
      — Я рад видеть, что вы не утратили своей проницательности, Кристоф, — заметил эльф. — И до сих пор сожалею, что вы отказались от участия в проекте. Ваш талант был бы там весьма кстати.
      Вереск поморщился:
      — Не надо, магистр. Все, что я мог сказать, я сказал вам еще тогда.
      — Я далек от мысли вас уговаривать, — эльф покачал головой. — Просто даю понять, что если вы когда-либо решите бросить бродяжничество и заняться исследовательской работой, мы будем рады видеть вас в Академии… А сейчас, может быть, вы представите меня своим друзьям?
      — Юлия, это магистр Астэри Эль-Аранэль, Архимагистр водной элементали, глава Эльфийского Совета, куратор Пятого факультета Академии, верховный маг Карантеллы и наставник королевского дома белль Хорвелл… Извините, магистр, — Вереск сокрушенно развел руками, — я позабыл половину ваших титулов.
      — Ничего страшного, я думаю, главное госпожа Юлия уже уяснила.
      Вероятно, у меня на лице отразились мучительные попытки сообразить, как положено приветствовать столь высокопоставленных особ, потому что магистр поспешил меня успокоить:
      — Не волнуйтесь, я, как и все представители моего народа, равнодушен к сложным церемониям, принятым в человеческом обществе.