Глава 5.

(Прошло шесть месяцев).

Военная крепость Тагар Дусит, сектор Оариис-с, 2384.15.4, 11:27.

В полной тишине Марраша'атах почтительно склонился перед спускающимся по трапу Вентдарром, Эмиссаром Внутреннего Круга Империи. Широкие полы ярко-красного плаща языком пламени взметнулись за спиной могучей фигуры, неторопливо и со знанием своей силы ступившей на металл посадочной палубы одного из полутысячи ангаров Тагар Дусит; тяжелая голова, поседевшая от времени, благосклонно кивнула, принимая приветствие.

— Встаньте, командор, — у Эмиссара был странноватый для килрачей голос — низкий, едва слышимый, похожий на шипение змеи. И мало кто знал, что это было последствие столкновения с воином Илраша, рассекшего голосовые связки Вентдарру. Лекари спасли ему жизнь, но вернуть прежний голос оказалось не под силу даже выдающимся биоинженерам Империи. — Воля Руала говорит и приказывает вам.

«Сила Руала…» Не подавая вида, в душе Марраша'атах проклял последними словами все и вся. Руал прислал Эмиссара с официальным выражением своего недовольства происходящим в секторе. И то, что это случилось аж полгода спустя после сражения с Кунна'а Хенса, лишний раз подтверждало это.

— Я внемлю великой силе и покорно жду суда ее, — по традиции ответил Марраша'атах, еще раз преклонив голову. Вытянув из ножен клинок, он протянул его Эмиссару рукояткой вперед. — Прошу вас следовать за мною в ваши апартаменты, Эмиссар.

— Оставьте эти любезности, — сухо ответил Вентдарр, даже не взглянув на оружие. Шагнув мимо командора, он мельком оглядел небольшую свиту командора — в Империи не было обычая встречать кого-либо, кроме Руала, членов его семьи и Глав Кланов пышными парадами. — Я жду вашего немедленного доклада, командор, и объяснения прискорбному… м-мм… прискорбному инциденту, произошедшему полгода назад. Имперский Клан и Руал весьма недоволен всем этим!

— Прошу простить меня, но я послал сразу по завершению следствия личный рапорт на Зорас'стриа, — ситуация ухудшалась с каждой секундой, хотя еще не стала бесповоротно плохой. — Неужели у Руала возникли сомнения достоверности описанных там событий?

— Ваш рапорт внимательно изучили, командор, — Вентдарр, словно не заметивший вопроса, шел рядом с Марраша'атахом. Помощники командора военной крепости, в том числе и его заместитель, когор'руал Фашар, следовали за ними на почтительном расстоянии. — И сомнения возникли скорее у Та'ах-сартара. Тушд-руал собирался лично прибыть сюда, но некоторые события заставили его остаться в зоне конфликта с Конгломератом. Поэтому я здесь и говорю от имени Внутреннего Круга.

Марраша'атах понял, что отвертеться от допроса вряд ли удастся. И, хотя он не горел особым желанием отвечать Эмиссару (тот мог задать такие вопросы, ответ на которые доставил бы большие затруднения ему), особого выбора у командора Тагар Дусит не было.

— Эмиссар, еашш-руал Трэддаш появился на Тагар Дусит с просьбой о предоставлении в его распоряжение наших верфей и ремонтных подбаз. Я не видел причин отказывать ему и вскоре начался монтаж планетарного реактора. К тому времени я понял, что еашш-руал готовит какую-то акцию против Кунна'а Хенса, акцию, про которую я не был извещен ни через каналы Имперской коллегии, ни через военные каналы Имперского Клана. Я немедленно послал запрос вместе с собственными рекомендациями на Зорас'стриа, но, прежде чем пришел ответ, еашш-руал завершил монтаж реактора и отдал приказ своим силам атаковать приграничные районы сектора Конфедерации. Сам, во главе пяти тяжелых крейсеров с планетарным реактором, он приступил к выполнению своего плана, но в сражении с истребителями Кунна'а Хенса не смог предотвратить разрушение и взрыв реактора. Сразу после этого я отдал приказ всем войскам Империи покинуть вражескую территорию и отойти на базовые позиции.

— А что ж вы, глава тайной разведки Империи? — с иронией хмыкнул сил Эмиссар. — Как вы могли пропустить ТАКОЕ мимо своего внимания?

— Я понял план еашш-руала, когда было слишком поздно, — тихо, но с достоинством ответил командор. Они вышли на одну из наблюдательных галерей и, отослав охрану с помощниками, Марраша'атах вспомнил, как они с Трэддашем обсуждали план предстоящей атаки; судя по всему, он тогда малость переоценил себя! — Как только я узнал о том, что большая часть нашего флота рискует быть втянута в крупное сражение с непредвиденным исходом, я немедленно отправился к месту боя — но, к сожалению, опоздал. Все, что нам удалось — захватить в плен одного из человеческих пилотов, который ответственен за гибель Трэддаша, и отозвать назад флот.

Вентдарр слегка склонил голову: о пленении человеческого солдата, да еще с Кунна'а Хенса в рапорте Руалу не было ни слова.

— Значит у вас тагар'т шаафс? И что же вы с ним сделали?

— Ничего!

— Ничего? Вы, что ж, хотите мне сказать, что сознательно нарушили пятый пункт указа Имперской коллегии касательно военнопленных?

— Именно, Эмиссар! — деланно безразлично кивнул головой Марраша'атах, пристально смотря в изумрудные зрачки Эмиссара.

В молчании два килрача стояли друг напротив друга: один, грозно поджавший губы и обнаживший молочно-белые клыки, и другой, внешне расслабленный и спокойный.

— Я надеюсь, у вас были на то веские причины, командор, — просвистел Эмиссар. Прекратив сверлить взглядом Марраша'атаха, он шагнул к прозрачной стене галереи, смыкая руки за спиной. — И желаю услышать эти причины. А так же хочу немедленно увидеть этого… тагар'т шаафс!

— Как прикажете, Эмиссар. Система транспортации: тюремный блок А11! — с торжеством в душе бросил в пространство Марраша'атах, наконец-то переводя дух. Вокруг них беззвучно сомкнулся белесый смерч, и на килрачей повеяло со всех сторон ледяным холодом: заключенные в кокон хронополя они призраками пронзили многочисленные переборки, палубы и туннели военной крепости — и сердце не успело ударить во второй раз, как молочный полог хронополя рассеялся, возвращая их в обычное время Тагар Дусит.

С любопытством Вентдарр поднял голову, оглядывая тюремный блок. На Тагар Дусит он бывал много не раз, но в эту часть военной крепости попал впервые.

Они очутились в чернильной тьме: вокруг не было ни лучика света, и лишь далеко впереди слабо мерцало туманно-белое пятнышко. Марраша'атах и Вентдарр, поддерживаемые силовым полем, плыли сквозь пустоту километрового шара тюремного блока к растущему на глазах статис-пузырю с единственным на сей момент пленником.

— В каком режиме вы содержите пленника, командор?

— Хронокапсуляция с трехчасовым реабилитационным периодом после операций. Но он здесь относительно недавно — раньше он был в лазарете.

— В лазарете?

— Он попал к нам в очень плохом состоянии. Многочисленные ранения, переломы конечностей, потеря крови… — мы с большим трудом смогли вернуть его к жизни.

— Но я все же не понимаю: почему вы не имплантировали ему общую психоматрицу подчинения и не отправили на ближайшую планету-тюрьму, а держите здесь? — ворчливо спросил Вентдарр. — Вы что, раньше с людьми не встречались?

— С людьми встречался, но с теми, кто сбивает лучших моих пилотов — еще нет.

— И кого же это он сбил?

— Бурквикса, — сквозь зубы произнес Марраша'атах.

— Что? — вскинулся Эмиссар. Командор Тагар Дусит вспомнил формулировку доклада Руалу: про смерть Бурквикса — а его имя было широко известно в Империи — там не говорилось!

— Еашш-руал попросил меня предоставить ему пятерых лучших пилотов для защиты реактора. Я выделил Бурквикса с его командой, но даже не представлял, что они полягут все. Особенно Бурквикс!

— Но откуда вы знаете это, да еще с такой уверенностью? — голос Эмиссара на сей раз выражал не гнев, а заинтересованность. — Почему вы решили, что именно он сбил Бурквикса?

— Мы расшифровали и проанализировали записывающее устройство на борту его истребителя. Вы ведь знаете, что люди используют подобные приспособления для фиксации каждого полета, — растущее на глазах пятнышко превратилось в шар холодного голубоватого сияния восьми метров диаметром. — Вот тут мы и содержим его! — показал на статис-поле Марраша'атах и послал короткий эмпатический сигнал. Поле перед ними вздрогнуло, заколебалось и стало совершенно прозрачным.

Взгляду Вентдарра предстал лежащий на серой металлической пластине с вздутием для головы человек, скорчившийся в неудобной позе. Карие глаза бессмысленно смотрели вверх, пальцы рук изредка подрагивали, словно в конвульсиях. Из-за застывшего глуповато-благостного выражения на лице возраст человека угадывался с трудом, но Вентдарр понял, что он довольно молод, даже по меркам людей (средняя продолжительность жизни килрачей составляла около двухсот лет, на пятьдесят-шестьдесят лет больше человеческой).

— Что с ним такое? — тихо спросил Эмиссар, завороженный бессмысленными выражением глаз человека. Марраша'атах пожал плечами:

— Последствие травмы, следует полагать. Люди называют ее, кажется, «амнезия», и заключается она в потере определенной части воспоминаний, а в его случае — почти всей долгосрочной памяти.

— И это излечимо?

— Без использования определенных методов — нет.

— Так почему же вы до сих пор не применили эти методы? — раздражено бросил Вентдарр, вновь всматриваясь в пустые глаза пленника.

Марраша'атах мысленно усмехнулся и тоже посмотрел на скованного путами остановленного времени человека: посмотрим, как тебе это понравиться!

— Мы применили, но без результатов.

Похоже, что в этот день Эмиссару приходилось испытывать одно потрясение за другим. Медленно повернувшись, он переспросил:

— Что?!

— Его организм противится нашим методам биоинженерии, а особенно — психоматрицам, — здесь старый командор вновь покривил душой, как и в случае с «амнезией»: проблема заключалась не в самом организме, а в странном устройстве, имплантированном в голову пленника. Но рассказывать про это Эмиссару Марраша'атах почему-то почел излишним, как и вводить его внутрь хронокапсулы: устройство маскировало умственную деятельность, но не в силах было скрыть вполне нормально эмпатическое излучение — факт, про который не подумал никто из ученых Конфедерации, проектировавших МИЧ-12КС.

— Но этого не может быть, — Вентдарр растерянно переводил взгляд от командора к пленнику. — Неужели люди смогли выработать какое-то противодействие психоматрицам или иммунитет к методам генной инженерии, а мы про это даже не догадываемся?

— Иммунитет — вряд ли, — возразил Марраша'атах. — Анализы образцов его тела не дают нам повода предположить подобное, даже наоборот: все опыты с отдельно взятыми тканями показали превосходный результат, но как только мы пытаемся проделать то же самое со всем организмом — вот тут и происходит что-то странное, чего мы пока не можем объяснить.

Вентдарр глубоко задумался, рассеяно расчесывая когтями шерсть у основания ушей. К чему-чему, а к такому повороты событий он не был готов, но в то же время прекрасно понимал, как может заинтересоваться подобным Руал.

— Что ж, — после короткого раздумья произнес Эмиссар, — я полагаю, что с этим должен разобраться Имперский Научный Совет. Через семь дней я отбуду с Тагар Дусит и тогда заберу с собой этого человек, командор. А сейчас я хочу посмотреть результаты генетических анализов, рапорты нового еашш-руала и архивы крепости за последние три года. Я думаю, они подтвердят, что инцидент с Кунна'а Хенса — это не более чем преступная неосторожность бывшего еашш-руала. К счастью для себя, он принял почетную смерть на поле битвы и избавил себя от позора Имперского суда. Вы согласны со мною?

— Абсолютно, Эмиссар, — ничего другого не оставалось Марраша'атах, кроме как согласиться. То, что Эмиссар собирается изучить все, что произошло на Тагар Дусит, ему даже очень не понравилось, но, с другой стороны, сейчас выбирать не приходилось.

— Вот и прекрасно, — отвернувшись, Вентдарр медленно поплыл прочь от камеры, вслед за ним последовал Марраша'атах; статис-поле в полном безмолвии приняло прежний вид. — Я немедленно составлю свой отчет и направлю его Руалу, если вы не возражаете, командор?

— Несомненно, Эмиссар, — ответил Марраша'атах. — Все как вы скажете!

И Эмиссар, летящий немного впереди, не мог видеть, как озабоченное выражение исчезло с лица командора Тагар Дусит, а на его место пришла суровая решительность. Начальник тайной разведки Империи оглянулся на тающую во тьме статис-камеры и невесело усмехнулся.

«Кажется, человек, вскоре тебе придется послужить Империи — хочешь ты того или нет!».

Боевая база «Гетман Хмельницкий», возвращавшаяся к границе после сражения у системы Скай-орб, сектор Дакота, 2384.18.4, 7:12, посадочный ангар.

Скинув шлем с головы, Жанна со стоном потерла ноющие виски. Пара техников в сторонке, делая вид, что не замечают смертельно измученной девушки, тихо разговаривали, обсуждая иссекшие борта ее «Ворона» длинные полосы. Еще двенадцать потрепанных истребителей плавно опускались на поверхность ангара: тактическая группа «Красный орел» вернулась после изнуряющей пятичасовой схватки с двукратно превосходящими силами Империи. И пусть потери были небольшими: четыре пилота (к тому же не с «Гетмана Хмельницкий»), радости по поводу победы Жанна не испытывала.

— Анджел, — длинная тень упала на нее. Еще не видя говорившего, девушка по характерному произношению узнала серигуанина.

— Что тебе, Паладин? — хмуро и безразлично произнесла она, подавляя желание заехать кулаком по броне «Ворона» — ничего, кроме разбитых в кровь пальцев, это не принесет. Серигуанин, стоящий за ее спиной, никак не отреагировал на грубое обращение. Когда он, наконец, заговорил, Анджел показалось, что в его голосе прозвучала не обида или злость, а сочувствие:

— Командор хочет видеть тебя в своем офисе, как только ты приведешь себя в порядок.

— Зачем? — стоя к Паладину спиной, Жанна смотрела через весь ангар на Бабая, который весело переругивался с техниками. Рядом с ним Маньяк что-то возбужденно рассказывал сержанту, размахивая руками. Почему-то это повседневная картина, вместо того, чтобы успокоить, только еще сильнее разозлила девушку.

— Мне он не сказал, — Жанна, все ж повернувшаяся к серигуанину, встретила спокойным взглядом его серых глаз. Игра в молчаливые гляделки продолжалась секунд десять: девушка сдалась первой.

— Можешь сказать, что я приду, — буркнула она и сама поразилась блеклому и невыразительному звучанию собственных слов: скорее, они подошли бы старой карге, нежели ей. Скрипнув зубами, Жанна отшвырнула в сторону полетный шлем и направилась к выходу из ангара, намеренно игнорируя серигуанина.

Бабай, наблюдавший диалог девушки с Паладином, попрощался с техниками, и приблизился к серигуанину:

— Опять она не в духе?

— Ей тяжело, — ответил Паладин, разглядывая носки своих ботинок. — Мы все в последнее время немного нервничаем.

— Но мы не бросаемся на людей при первой возможности, — конечно, Маньяк не упустил случая кинуть камень в огород Анджел. Паладин подумал при этом о том, как эти двое вообще уживались на сравнительно небольшой базе: Жанна, с ее сильным и порывистым характером, и Маньяк, вечно несогласный с любым, кто пробовал посягнуть на его авторитет (или, когда ему казалось, что на него посягают).

— Адам, успокойся! — недовольно нахмурившись, Шонт подобрал лежащий у его ног шлем Анджел. — Паладин, ты лучше скажи — зачем Крепыш вызывает ее?

— Не знаю, — повторил Паладин. — Полагаю, командор хочет сделать ее маленькое внушение по поводу поведения.

— И, наверно, отстранит от полетов, — вставил Маньяк, обиженный, что никто не разделяет его точку зрения.

— Адам, сказано же — умолкни! — огрызнулся Шонт. — А вообще, шел бы ты в раздевалку, все равно тебе тут нечего делать, кроме как языком молоть.

Пробурчав под нос нелестные характеристики Жанне, Маньяк фыркнул и побрел к выходу, на ходу пиная опорные стойки стоящих истребителей. Бабай устало утер лоб, всем видом показывая: «наконец-то», и осторожно коснулся плеча серигуанина.

— Паладин, ты не сердись на Адама. Он как всегда: что-то ляпнет невпопад, а потом…

— Я знаю, — вздохнул Паладин и запрокинул голову, расслабляя мышцы шеи. — Просто у всех был… тяжелый день.

— Ну, так давай отдохнем! — рассмеялся Бабай и хлопнул его по спине. —

Перед вылетом я слышал, что транспортник с запасом церерианского пива успешно прибыл, так что пошли в бар и проверим так ли это, а?

— Действительно, неплохая мысль! — одними глазами улыбнулся серигуанин.

Он в последний раз оглянулся на побитый истребитель Анджел, над которым уже колдовала группа техников. — Давай проверим!

Боевая база «Гетман Хмельницкий» перед прыжком к границе сектора Дакота, кабинет командора Фарбаха, 8:24 того же дня.

Дочитав последние строки досье, Фарбах поднял глаза на вытянувшуюся перед ним Жанну, смотрящую в громадный иллюминатор за его спиной. Вернее не в иллюминатор, а прозрачную стену, выполненную из сверхпрочной пластмассы, способной быть одновременно и прозрачной, и отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета. В данный момент там смотреть было не на что, кроме звезд и тяжелого крейсера поддержки «Авангард», но взгляд девушки не отрывался от окна с того мига, как она преступила порог.

— Садитесь, капитан! — достав из позолоченного портсигара тонкую сигару, Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:

— Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?

— Медицинское досье, сэр?

— Часть медицинского досье. Тут результаты психологической экспертизы, которую вы прошли неделю назад по моему требованию. Здесь есть один абзац, который я хочу вам прочитать… одну минутку, ага, вот он:

«…Капитал Жанна Констильон в последнее время проявляет все признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты с экипажем и пилотами. Стали характерными нервные срывы, бессонница, появилась рассеянность. Отмечено общее ухудшение физического состояния до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации…»

— Ну, и далее — выводы комиссии, — аккуратно сложив досье, командор присоединил его к маленькой стопке бумаг на краю стола. — Вы хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?

— Нет, сэр, — не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила голову Жанна. — Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.

— Тогда, капитан, скажите, как бы вы поступили на моем месте в подобной ситуации?

— Я бы отстранила такого пилота от полетов, — глухо произнося эти слова, она ожидала, что внутри хоть что-то отзовется, но почти без удивления поняла, что ничего подобного не будет. Даже ее голос не дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего отношения. Помолчав, она добавила:

— Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.

— И какой же будет ваш выбор? — холодно поинтересовался Фарбах, поигрывая карандашом.

— Простите, сэр?

— Вы назвали два варианта, как мне стоит поступить, — злая ирония в его голосе бичом хлестала по ней. — Что же вы из них выбираете: отстранение от полетов или перевод из эскадрона «Черные Дьяволы» в подразделение наземной поддержки?

— Я не знаю, сэр, — не смея поднять глаз от пола, выдавила из пересохшего горла Жанна. — Вам… вам виднее, командор.

— Оставьте это нытье, капитан! — неожиданно рявкнул Фарбах, с силой ударив кулаком по столу. Оторопев от неожиданности, девушка уставилась на вскочившего из-за стола командора. — Вы посмотрите на себя со стороны и послушайте это… этот скулеж! Может, вы забыли, где находитесь, а? Может, вам напомнить, что это не пансион благородных девиц, а военный корабль, находящийся в боевом режиме на самом опасном участке фронта? Или вы забыли, что от вас зависит не только ваша собственная жизнь, но и жизни десятков других? Здесь всем тяжело, все теряли друзей и товарищей, но что будет, если и остальные примутся стенать на несправедливости жизни, ходя по базе с постными лицами? Кто тогда будет воевать с килрачами — техники и навигаторы, что ли? Скажите мне капитан, кто?!!

Словно повернув некий выключатель в себе, командор замолчал, остановившись у обзорного окна спиной к оцепеневшей — и порядком напуганной — Жанне.

— Медики рекомендовали отстранить вас от полетов, по крайней мере, на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии. Но я принял другое решение: вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай в Порт-сити. «Гетман Хмельницкий» будет отсутствовать в течение полутора-двух месяцев, а до этого вы будете выполнять специальное поручение, никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?

Подавленная Жанна ничего не ответила, только едва заметно кивнула: такого разговора она ждала давно, но чтобы Фарбах так разозлился!..

— Хорошо, — выбрав, среди лежащих на столе папок одну с оранжевой полосой на обложке, Фарбах небрежно перебросил ее девушке. — Это ваше задание, маршрут, а так же краткое описание и технические данные системы и планеты. Вы стартуете завтра в семнадцать часов двадцать минут, после того, как мы выйдем на границу системы. Еще вопросы есть?

— Я лечу одна, сэр?

Фарбах опустился в кресло, делая длинную затяжку. Выпустив кольцо дыма, он кивнул на папку в ее руках:

— Там все сказано, но коль вы спрашиваете, то, пожалуйста, — вашими напарниками будут майор Шонт и лейтенант Паладин. Это вас устраивает?

— Да, сэр, однако я…

— Это приказ, капитан Констильон! — резко оборвал ее Фарбах. — И обсуждению не подлежит! Вы стартуете завтра ровно в пять двадцать вечера, и с вами летят Паладин и Шонт! И больше я не хочу возвращаться к этой теме, капитан!

— Так точно, сэр, — сникла девушка.

— Прекрасно. В таком случае, на сегодня все. Вы свободны, капитан!

— Да, сэр, — поднявшись на ноги, тихо ответила Жанна. Отдав честь, она шагнула было к двери, но ее остановил голос командора, в котором уже не было жестких и холодных ноток:

— Жанна, я могу понять твои чувства и твое состояние, но прошу — соберись. Ты прекрасный пилот, один из лучших у нас, и я не хочу тебя терять из-за такой ерунды, как стресс и депрессия. Мне нужно, что бы ты поняла — это — не наказание и не прогулочная миссия. Это очень важная операция, от которой зависят жизни очень многих наших ребят. И Жанна… — голос Фарбаха упал почти до шепота.

— Сэр? — не поворачиваясь, спросила девушка: она не хотела, чтобы командор видел ее полные слез глаза.

— Не подведи меня, Жанна!

Глава 6.

Военная крепость Тагар Дусит, малый коммуникационный зал. 2384.18.4, 10:11.

Их было двое, но лишь один присутствовал в плоти. Голографический проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит, хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.

Собеседник Марраша'атаха носил вишнево-красный мундир, свободную накидку и узкий серебряный обруч вокруг головы, чуть ниже ушей; традиционный кинжал в простых ножнах и объемистый пакет в специальном кармане на бедре довершали его экипировку. На левой стороне груди, там, где был вышит герб Империи, примостился сложный узор черных линий, полуовалов и дуг — знак тушд-руала, высшего военного звания Империи Килрач.

Килрач, присутствовавший на Тагар Дусит в виде голограммы, не отличался высоким ростом — около двух метров, не более. Однако фигура поражала соразмерностью форм, мощные бугры мускулов говорили про незаурядную силу, а спокойный, открытый взгляд изумрудных глаз — про уравновешенный характер и уверенность в себе. И хоть килрачу, который достиг таких высот, было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет, Марраша'атах хорошо знал, что титулы тушд-руала и Х'хиара заслуженно принадлежат Тахарансья-рантья.

— …Вентдарр очень упрям, командор. Но у него несколько иная миссия, и факты, про которые вы говорите, он не будет искать. Иное дело — дома, на Зорас'стриа…

— Именно! — подхватил командор. — Эмиссар ничего не подозревает, но аналитики Имперского Совета или Внутреннего Круга Империи быстро все поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но мы с вами, Х'хиар, слишком часто использовали официальные каналы, и Руал обязательно поинтересуется с чего бы это Х'хиар так часто болтает с начальником разведки Империи.

Фигура тушд-руала на фронте Килрач-Альянс печально покачала головой. Марраша'атах с сочувствием подумал, что понимает чувства молодого Х'хиара: уже второй год он вел свою собственную игру, здесь, на фронте Килрач-Конфедерация, стремясь остановить войну с людьми, прекратить кровавый конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор Тагар Дусит искренне помогал сыну Руала, помогал, чтобы искупить свою страшную вину, искупить перед совестью и Ушедшими, к которым ему рано или поздно придется идти!

Тахарансья-рантья, словно прочитав мысли командора, вздохнул и раздраженно клацнул клыками:

— Подумать только, до чего мы дошли! Начальник разведки Империи и Х'хиар прячутся, играют в заговорщиков — и все ради того, чтобы остановить войну с людьми, спасая тем самым тысячи и тысячи жизней. А теперь еще и это!.. Ушедшие уготовили нам тяжелый путь.

— Если бы ваш отец, Руал, согласился…

— Нет, Марраша'атах, это бессмысленно! Руал не изменит официальной политике Империи: война до победы, без договоров, союзов или перемирий! Тут нужно действовать осторожнее, на грани предательства и саботажа; нужно превратить войну с людьми на настолько невыгодную Империи, чтобы Совет Кланов и Руал не откинули сходу предложение про мирные переговоры с Конфедерацией. Жаль, что Рилл-саррат и его сын полностью разделяют позицию Руала, — с сожалением добавил килрач. — Если бы я заручился их поддержкой — было бы проще!

Некоторое время они молчали, каждый размышляя про свое. Наконец, Марраша'атах, чувствовавший, что беседа повернула куда-то не туда, кашлянул, привлекая внимание Тахарансья-рантья:

— Х'хиар, мы говорили про Эмиссара…

— Да-да, говорили… — Тахарансья-рантья еще раз вздохнул. — Что ж, выбора у нас нет: то, что он нашел, не должно попасть на Зорас'стриа — можете действовать на свое усмотрение, командор. Думаю, вы имеете…

— Имею! — быстро сказал Марраша'атах; почему-то командору не хотелось, чтобы Х'хиар произносил этих слов. — Я думаю использовать пленного с Кунна'а Хенса!

И снова в коммуникационном зале повисла тишина: оба килрача прекрасно понимали, на что их толкает необходимость сохранить в тайне свое сотрудничество. Не ради себя — ради Родины!..

— А что нового на Зорас'стриа? — главное было сказано, и толочь воду в ступе не желал ни один, ни другой. — Я так понимаю, вас зачем-то срочно отозвали с фронта в Имперский дворец?

— Заболел Руал, — коротко бросил Х'хиар, но в этих простых словах Марраша'атах отчетливо прочитал тревогу и беспокойство сына за здоровье и благополучие отца. — Боль в голове, общая слабость — врачи так и не смогли мне объяснить, что с ним такое! В конце концов, все списали на переутомление; когда я прилетел — он практически выздоровел.

— Странно, почему ж тогда в общеимперской сети ничего нет про болезнь Руала; даже по нашим каналам я про это не слышал? — искренне удивился командор.

— Это все Та'ах-сартар! Зачем — не знаю, но он лично привез медиков, обеспечил очень жестокий уровень безопасности; про болезнь Руала не всем известно даже в самом дворце, не говоря уж про Совет Кланов. Такое впечатление…

— Такое впечатление, что он знал про болезнь Руала раньше, чем тот заболел! — тихо сказал Марраша'атах, но Тахарансья-рантья лишь отмахнулся: — Мы, по-моему, начинаем искать врагов там, где их нет, командор. С Руалом все в порядке, Та'ах-сартар уже вернулся на фронт Килрач-Конгломерат, — так что не будем лишний раз забивать себе головы пустяками. Решайте проблему с Эмиссаром, а я на Зорас'стриа прослежу, чтобы никто не начал повторное расследование. Позже, когда все успокоится, пришлите мне отчет — буду его с нетерпением ждать. Удачи, Марраша'атах!

Негромкий гудок оборвался звонким ударом; голограмма Х'хиара померкла и растаяла.

Командор Тагар Дусит остался один!

Система Хоган, орбита планеты Сенай, научно исследовательская станция «Манта-75», центральная оранжерея. 2384.18.4, 22:13.

— Паладин?

Оглянувшись, серигуанин кинул короткий взгляд на стоящую у входа в оранжерею Жанну. Легкое платье небесного цвета, красиво обрамляющее ее фигуру, было несколько неожиданно видеть после привычной строгой униформы Конфедерации, но сегодня на станции был праздник — у старшей лаборантки справляли двадцать третий день рождения и все позволили себе немного расслабиться. Критически осмотрев девушку с ног до головы, Паладин вернулся к изучению огромного фиолетового цветка, бережно касаясь тремя руками лепестков.