6

Вооруженные солдаты бросились вперед, стараясь обуздать толпу, но люди напирали, давя и сминая друг друга. Через мгновение изгородь вокруг места казни рухнула.

Палач, непрерывно ругаясь, отошел назад. Загорелый до черноты цыган быстро выхватил из его рук факел. Искры упали на тележку, лежащая в ней солома загорелась, до смерти перепугав мула. Визжащее от ужаса животное попятилось и оказалось в самой середине людского потока.

Кто-то толкнул сзади Ларк, и она упала на колени в песок, оцарапав руку о щепки. В ноздри ей ударил запах серы.

Закричав от страха, Ларк вскочила на ноги...

...И оказалась лицом к лицу с мятежным проповедником Ричардом Слайдом.

– Преподобный отец! – воскликнула она.

– Да пребудет с тобой бог, – ответил он так спокойно и безмятежно, словно они просто встретились на улице.

– Я... мы пришли, чтобы спасти вас. – Она быстро огляделась и увидела, что на них движется кричащая черная толпа. Ларк поняла, что это конец. Оливер и доктор Снайпс исчезли. Она всеголишь женщина. Как она может спасти Ричарда Спайда?

Преподобный Спайд оглянулся на трибуну для властей. С его места был хорошо виден капитан гвардейцев, который, отчаянно жестикулируя, отдавал приказы. Правда, солдаты оказались затерты в толпе. Некоторые пытались расчистить проход своими пиками, но у большинства оружие было выбито или сломано. Площадь заволокло дымом от горящей телеги.

– Весьма обязан, – отозвался Спайд. – Не хочу показаться неблагодарным, но не могли бы вы поторопиться?

Ларк беспомощно смотрела на толстую цепь, которой он был прикован к столбу.

– Я не знаю, что делать, – почти прорыдала она. – Солдаты скоро будут здесь и...

Резкий треск заставил ее замолчать. Оглянувшись, она увидела Оливера де Лэйси. Вооружившись пикой, он рубил столбы, на которых стояло возвышение для именитых зрителей.

Впервые за все это время у Ларк мелькнула надежда.

Цепь была не скреплена замком, а просто прибита длинным гвоздем с другой стороны столба. Иногда, проявляя милосердие, палач вонзал этот гвоздь в шею жертвы, чтобы ускорить его смерть.

Ларк дрожащими руками попыталась разогнуть почерневшее от копоти кольцо цепи и снять его с гвоздя. Цепь распалась. Ричард Спайд чутьне упал на солому, но Ларк помогла ему удержаться на ногах.

– Бежим!

Нагнув голову, Ларк бросилась в бушующую толпу, стараясь держаться прохода, расчищенного горящей повозкой. В едких клубах дыма слышались женские крики, стон раненых и громкая ругань солдат.

Оливер отшвырнул пику и выпрыгнул из-под трибуны. Платформа вместе с почетными зрителями с грохотом рухнула.

– Где мы? – спросил преподобный Спайд, моргая в полутьме фургона.

– Это цыганская кибитка, – объяснила Ларк. – Нам стоит получше вас замаскировать. – Покопавшись в куче поношенной одежды, она нашла кусок ткани, который накинула ему на плечи. Обертывая концы тряпки вокруг его измученного тела, она почувствовала, как он дрожит.

–Не волнуйтесь, – прошептала Ларк. – У вас много друзей. Они помогут вам.

Он прерывисто вздохнул.

– Это просто чудо.

– Нет, это наш христианский долг. – Она обнаружила побитую молью шаль и набросила емуна плечи.

– Кто вы?

– Меня зовут Ларк.

– Вы многим рисковали ради меня.

Ларк взглянула на Ричарда Спайда. Несмотряна странную, почти женскую одежду, он был по-мужски привлекателен. На лице, которое казалось вылепленным рукой умелого скульптора, светились добрые и умные глаза.

–Бог вознаградит вас за ваше мужество, – пообещал он.

Шум толпы, казалось, на мгновение стих. Его лицо было очень близко – так близко, что Ларк видела густые ресницы вокруг глубоко посаженных карих глаз и различала усталость и боль в морщинах впалых щек.

–Боюсь, у меня не так много мужества, – призналась она, – но меня научили выполнять свой долг.

Фургон дернулся, Ларк упала на Ричарда Спайда, и он машинально схватил ее за плечи, прижимая голову к груди.

В это мгновение в фургоне появился Оливер де Лэйси.

Секунду он молча смотрел на них. Затем на его лице появилась грустная, всепонимающая улыбка.

Караван остановился, когда уже сгустились сумерки. Устав от замкнутого пространства небольшого фургона, Оливер поспешно спрыгнул на землю. Длинные пурпурные тени окрашивали вереницу холмов. Туман, легкий, как в сказках, смягчал резкие углы и глубокие провалы, навевая на Оливера меланхолию и грусть.

Власти собьются с ног, разыскивая сбежавшего арестанта. Когда цыганский фургон выезжал из Смитфилда, Оливер слышал, как люди бормотали друг другу, что свершилось чудо и рука господа вознесла преподобного Спайда на небеса.

Он оглянулся по сторонам. Остальные фургоны подкатывали к широкой, покрытой травой поляне, которую огибала небольшая река. Это место станет на эту ночь их пристанищем.

Оливер собрался было размять кости прогулкой, но потом, передумав, вернулся к фургону. Ему пришлось признать, что нежность, с которой Ларк относилась к Ричарду Спайду, вызывала у него болезненную ревность. Но он скорее умрет, чем даст ей это понять.

Отодвинув тряпку, которой была занавешена задняя часть фургона, он заглянул внутрь.

– Эту ночь мы проведем здесь. Преподобный Спайд, позвольте мне помочь вам спуститься. Мы попросим Родиона разбить ваши наручники.

– Буду очень благодарен. – Ричард Спайд медленно, с трудом поднялся. Оливер представил себе пытки, через которые прошел этот человек.

– Выругайтесь, вам станет легче, – заметил он, глядя на полное муки лицо Спайда.

– Зачем мне ругаться? – недоумевающе спросил Спайд. – Оказаться среди цыган намного лучше, чем сгореть заживо.

Подошел Родион и протянул руки, чтобы помочь Спайду спуститься. Проповедник буквально упал ему на руки. Родион осторожно повел его к небольшому костру, где женщины готовили еду.

– Не забудь о ранах этого бедного человека, – раздался вдруг резкий женский голос.

Оливера охватило радостное тепло, и он повернулся, чтобы поздороваться с женщиной, которую любил с тех пор, как узнал значение этого слова.

– Джули, моя голубка! Иди и поцелуй меня! – Он еще не закончил фразу, как утонул в ее объятиях.

Ларк вынырнула из-за тряпки, словно сторожевая собака, без сомнения желая увидеть, к кому с такой теплотой обращается Оливер.

У Джули были светлые волосы, огромные синие глаза и руки, не уступающие размером рукам молотобойца. Она делила полную приключений жизнь вместе со своим мужем – Родионом, предводителем цыганского племени, которому родила полдюжины детей.

Как жаль, что она замужем и родила полдюжины детей, потому что Оливера восхищали все сто ее килограмм.

У нее были объятия медведицы и улыбка такая же большая, как ее сердце.

Как долго я ждал этого объятия, милая Джули, – радостно признался Оливер.

Она похлопала его рукой по щеке.

– Прошло два года, мой миленький проказник.

– Твоя красота становится ярче с каждым годом.

–Только послушайте этого прохиндея, – сусмешкой оборвала она его. – Он думает, что делает мне комплимент. Я по размеру не уступаю барже и горжусь этим. – Улыбаясь, она повернулась к Ларк.

– А это кто такая? – Оливер уже забыл, какой у Джули громкий голос. – Твоя последняя подружка?

СмущеннаяЛаркграциозноспрыгнула на землю и вежливо поклонилась Джули.

– Госпожа, я не его подружка и никогда ею небуду.

Джули оглядела Ларк с ног до головы, явно не одобряя простое черное платье.

– Жаль. Он бы сделал тебя счастливой. Румянец на щеках Ларк стал гуще.

– Он уже и так сделал меня счастливой. – Она взяла руку Оливера и прижала ее к своейгруди.

Оливер почувствовал, как бьется ее сердце, и у него закружилась голова. Ему отчаянно не нравилось, что происходит с ним. Он вел себя как глупый юноша, порабощенный впервые проснувшимся плотским желанием.

– Милорд, сегодня вы спасли угодного Богу человека. Я не могу даже придумать, как мне отблагодарить вас.

У него на языке вертелось несколько возможных ответов, но ни один из них ей бы не понравился. Черт побери, он хотел, чтобы она влюбилась в него!

– Да ладно. – Оливер вырвал руку. – Похоже, мы выполнили свой долг перед Богом.

Цыгане поставили кибитки полукругом на поляне. Часть мужчин ушла проверить, не следят ли за ними, другие расседлывали лошадей.

Женщины собрались вокруг костра, где кипел огромный котел. Дети натаскали воды из ручья, а несколько музыкантов настроили гитары и принялись играть веселые песенки.

Старая Майда, знахарка, уложила Ричарда Слайда на одеяло и занялась его ранами. Она заставила его выпить настойку аниса и розовой воды вместе с медовухой, и вскоре преподобный Спайд погрузился в глубокий исцеляющий сон.

– Люблю цыган, – сказал Оливер, со счастливой улыбкой наблюдая за суетой вокруг.

–Почему? – несколько высокомерно спросила Ларк.

– А почему бы нет? – Он снял камзол и беззаботно швырнул его на землю. Пробегавший мимо мальчуган тут же схватил его. Шутливо взревев, Оливер поймал мальчугана и повалил его на землю. Он щекотал его до тех пор, пока тот не отдал камзол. Детский смех был для Оливера самой приятной музыкой за все последние недели.

Легонько шлепнув цыганенка по попе, Оливер подтолкнул его обратно к костру. Затем, отряхнув камзол, повернулся к Ларк.

– Они язычники и бездомные бродяги, – уверенно сказала она.

Оливер догадался, что эта чепуха была внушена ей непогрешимым Спенсером.

– Говорят, что их раса произошла от кузнеца, выковавшего гвозди, которыми Христос был прибит к кресту, – добавила Ларк.

Сейчас Оливер уже не сомневался в источнике ее «познаний», но был не в том настроении, чтобы спорить. Молча взяв Ларк за руку, он повел ее к костру.

Языки пламени окрасили лица цыган в теплые золотистые тона. Их улыбки были широкими и белозубыми, движения естественными и грациозными. Вот мужчина погладил жену по волосам; мать прижала младенца к груди; молоденький | юноша принес старухе кусок хлеба с салом.

– Язычники? – спросил Оливер с ноткой отчаяния. – Бездомные бродяги? Посмотри на них, Ларк. Они любят своих детей и никому не причиняют вреда. Они свободны и лишены алчности и амбиций. Можешь ли ты сказать то же самое о многих наших соотечественниках-христианах?

– Нет. – Ларк, поежившись, обхватила себя руками за плечи, и Оливер догадался, что она вспомнила о Винтере. – Не могу.

Он сел, скрестив ноги, на землю среди группы цыган и заставил ее опуститься рядом с собой. Ларк с благодарностью приняла миску супа с куском хлеба и принялась есть.

Оливеру нравилось следить за Ларк. Она принимала все, что видела, с такой жадностью и желанием узнать что-то новое, что он мысленно обругал Спенсера, который все эти годы держал ее взаперти в Блэкроуз-Прайори.

Вдруг к Оливеру подошла незнакомая женщина. Она села рядом с ним, расправив яркие юбки, словно лепестки цветка. Отблески костра сгладили морщины и придали теплый золотистый оттенок седым волосам, которые были заплетены в две косы.

Вспомнив все, что он знал из цыганского языка, Оливер спросил:

– Мы не встречались раньше? Ларк резко вскинула голову.

– Ты говоришь по-цыгански?

– Да.

– Как странно.

– Не более странно, чем знание латыни – языка, на котором никто не говорит, но все должны знать.

– Я – Зара. Путешественница. – У женщины был глубокий хрипловатый голос и яркие проницательные глаза. – Путешественница издалека.

Она улыбнулась, открыв беззубый рот. Когда она повернулась к огню, Оливер увидел на ее щеке огромное фиолетовое родимое пятно в виде звезды.

Неудивительно, что она держится с такой уверенностью и сидит на почетном месте рядом с Родионом. Рожденные с подобными отметинами считались благословенными богом.

– Откуда ты? – спросил Оливер.

– Далеко, из-за моря. Из царства московитов.

– А моя мачеха родом из Новгорода. В блестящих глазах Зары мелькнул загадочный огонек.

– Знаю.

Зара... Джулиана рассказывала ему об этой женщине!

Оливер не слишком верил в гадания, но Джулиана всегда стояла на своем и говорила, что женщина по имени Зара когда-то заглянула ей в душу и предсказала события, которые полностью изменили ее жизнь.

– Это ты! – удивленно прошептал он по-английски. – Но как...

– Один из кораблей твоего отца привез меня после... – Зара также перешла на английский и заговорила с сильным акцентом.

Она взглянула на огонь, и отражение пламени в ее темных глазах смешалось с воспоминаниями.

– После того, как люди царя убили моего мужа и сделали крепостными моих детей.

– О, бедная женщина! – с дрожью в голосе воскликнула Ларк. Она опустила миску на землю и потянулась через Оливера к Заре, чтобы взять ее за руки.

Цыганка со свистом выдохнула воздух, словно прикосновения Ларк обожгли ее.

Извините, растеряннопробормотала Ларк.

– Тише! Не шевелись.

– Что я сделала? – испуганно спросила Ларк у Оливера. Она прикусила нижнюю губку и выставила вперед плечо, словно загораживаясь от Удара.

Зара наклонилась вперед. Ее глаза горели, а странная звезда на щеке блестела в огне костра. Она повернула руку Ларк и провела указательным пальцем по ладони.

– Это ты.

– Не понимаю, о чем вы...

– Ты одна из трех. – Кивком головы она дала знак Оливеру подвинуться.

Он отклонился назад, и женщины оказались лицом друг к другу. Казалось, в воздухе потрескивают невидимые разряды.

– Я не понимаю, – повторила Ларк. – Каких трех?

– Я видела твою судьбу еще до твоего рождения, – сказала Зара. – Это было в ночь великого пожара в Новгороде. Три женщины. Три судьбы, брошенные, как листья по ветру. – Она улыбнулась и сильно сжала ее руку. – Круг начался до твоего рождения и замкнется, когда тебя уже не будет. Ты всего лишь часть, песчинка.

– Круг? – Ларк попыталась высвободиться, явно встревоженная странными словами Зары, но та не отпустила ее руку.

– Круг судьбы.

– Почему я?

– Из-за клятв, что произнес юноша. – Не отрывая взгляда от Ларк, Зара взяла Оливера за руку и соединила ее с рукой Ларк. Затем неожиданно встала и ушла к музыкантам.

Заинтригованный и встревоженный, Оливеротнял руку.

– Что за странная женщина, – пробормотал он. – Не стоит забивать себе голову этой чепухой, лучше давай пить и веселиться.

Ларк отодвинула миску с супом – у нее пропал аппетит.

– Как ты думаешь, что она имела в виду? Оливер пожал плечами.

– Возможно, таким образом старая женщина поднимает свою ценность в глазах окружающих. У бедняги больше нет семьи. Грустно чувствоватьсебя ненужной, вот она и занимается гаданием.

– Как христианка я не могу не спорить с ней, – сказала Ларк. – И все же, когда она дотронулась до меня, я почувствовала что-то очень странное.

Оливер улыбнулся.

– Для тебя все прикосновения странные, радость моя.

Он дразняще провел пальцем по ее щеке. Ларк тихонько вскрикнула и отодвинулась. Он рассмеялся.

– Вот видишь? Ты визжишь и убегаешь, словно мышь при виде кота.

Ларк повернулась к сидящим у костра людям, которые обсуждали последние лондонские сплетни.

– Королева, говорят, отчаянно желает наследника. – Родион вскрыл флягу сливового вина, сделал глоток и передал ее дальше.

Джули сложила руки рупором и громко пробасила:

– Один из советников королевы Марии даже просил Зару погадать, может ли королева зачать ребенка.

Оливер передал флягу Ларк.

– Тебе вино пойдет на пользу, любовь моя, ты что-то побледнела.

– Говорят, – продолжил Родион, – что королева решила украсть чьего-нибудь младенца. Они арестовали жену портного, которая сказала, что за наследника будет выдан чужой ребенок.

Ларк чуть было не подавилась вином. Оливер с силой похлопал ее по спине.

– Не верю этому ни на минуту, – счел нужным сказать он.

– Я тоже, – заметил цыган. – Она хоть и больная, убитая горем женщина, но принципы у нее строгие.

– Жаль, что этого нельзя сказать о ее премьер-министре, – сказал Родион.

Как всегда при упоминании епископа Боннера, слушатели сплюнули три раза через плечо Старая Майда схватилась за связку чеснока на поясе.

Раздался бой барабанов. Все оживились и принялись хлопать в ладоши.

–Не думаю, что ты умеешь танцевать, – сказал Оливер.

– Разумеется, нет, – буркнула Ларк.

– Ты не расстроишься, если я потанцую? – Оливер прыжком вскочил на ноги.

– А ты остановишься, если я скажу «да»? – бросила она ему вслед.

«Вот упрямая девчонка, – думал Оливер, входя в круг танцующих, – почему я позволяю ей терзать себя?»

Приноравливаясь к ритму танца, он позволил себе унестись мыслями в солнечные дни детства. Благодаря мачехе он научился любить цыган. Они думают лишь о настоящем, никогда не беспокоясь, что им готовит завтра. И уж точно они никогда не заламывают руки, размышляя о своих бессмертных душах.

Танцующие образовали два круга: внутренний из женщин, внешний – из мужчин, лицом друг кдругу.

Оливер бросил взгляд на молоденькую цыганку, которая явно старалась привлечь его внимание. Она была смуглой и нежной, как спелая вишня. Девушка не носила корсета и была одета в просторную блузку с низким вырезом и яркие юбки.

Оливер поймал себя на мысли, что не испытывает никакого волнения. Его охватил страх. Может быть, это первый предвестник его неотвратимого пути к ранней смерти?