Борис Виан
      ОСТОРОЖНО, КЛАССИКА!
      Пер. с франц. И.Горачина
      Электрические часы пробили дважды, и я вздрогнул, с трудом пытаясь разобраться в путанице своих хаотических мыслей. С некоторым удивлением я обнаружил, что сердце мое начало биться несколько быстрее. Я, покраснев, захлопнул книгу; это был изданный между двумя последними войнами сборник "Я и ты", древний запыленный фолиант, чтение которого меня сильно увлекло, потому что тема его представлялась мне весьма реальной. И я, конечно, заметил, что смущаюсь не только из-за книги, но также из-за дня и часа: сейчас была пятница, двадцать седьмое апреля 1982 года и я, как обычно, ожидал свою ассистентку Флоранс Лорье.
      Все это смутило меня сверх всякой меры. Я считал себя абсолютно свободомыслящим: но когда влюбляешься впервые, всякое свободомыслие испаряется; однако мы должны проявлять сдержанность, оказавшись лицом к лицу с представительницей слабого пола. Все же после того, как первоначальный испуг прошел, я нашел ему прочные обоснования - и еще нашел множество оправданий для этих оснований.
      Представлять себе ученого, завоевавшего всеобщий авторитет, особенно женщину, этакой бумажной крысой - предвзятое мнение. Теперь женщины, занимающиеся наукой, обычно бывают талантливее мужчин, а в некоторых профессиях, где внешность играет определенную роль, среди них бывают и весьма симпатичные. Однако, если рассматривать эту проблему более основательно, можно достаточно быстро установить, что красивая женщина-математик встречается не реже, чем умная звезда телевидения. Причем женщин-математиков гораздо больше, чем звезд телевидения. Во всяком случае, с практиканткой мне повезло. И хотя до сегодняшнего дня она не пробуждала в моей душе никаких непочтительных желаний, надо быть объективным я, естественно, заметил, что моя ученица обладает известной привлекательностью. Этим и объяснялись теперешние мои возбуждение и смущение. ,,
      Она пришла, как обычно, в два часа пять минут.
      - Вы выглядите очаровательно,- сказал я, сам удивляясь своей смелости.
      На Флоранс был плотно облегающий тело лабораторный халат из нежно-зеленой материи с муаровым блеском, очень простого покроя и все же необычайно подчеркивающий ее привлекательность.
      - Он вам понравился, Боб? - она имела в виду халат.
      - Очень понравился. Я вовсе не считаю, что подобная тема
      достойна обсуждения, даже если речь идет о лабораторном халате. И, однако, хоть это и может вызвать недоумение, я осмелюсь признать, что меня не шокирует даже женщина в пиджаке.
      - Я восхищена,- шутливо ответила Флоранс. Хотя я старше
      Флоранс лет на десять, она утверждала, что мы ровесники. Из-за этого наши отношения отличались от обычных отношений учителя и ученицы. Конечно, я могу сбрить бороду и коротко подстричь волосы, чтобы быть похожим на ученых добрых старых сороковых годов, но она уверяет меня, что в моей внешности есть что-то женственное и это отнюдь не придает мне внешней респектабельности.
      - Как дела с .агрегатом? - спросила она. Она намекала на
      довольно деликатную проблему, связанную с электроникой, которую я, к своему огромному удовлетворению, разрешил сегодня утром.
      - Я закончил его,- сказал я.
      - Браво. Агрегат действует?
      - Я узнаю об этом завтра,- ответил я.- В пятницу утром я закончу его внешние детали.
      Она заколебалась, опустив глаза. Ничто не могло смутить меня сильнее, чем вид обиженной женщины, и она это знала. - Боб... я хочу вас кое о чем попросить. Я почувствовал себя неуютно. Женщина не должна разыгрывать в присутствии мужчины такую очаровательную дурочку. Ей же богу, не должна. - Скажите мне, наконец, что представляет из себя агрегат, над которым вы работаете? - настаивала она. Теперь я рассердился на нее. - Послушайте, Флоранс, ведь это секретное задание. Она по ложила свою руку на мою. - Боб, даже самая последняя убор щица в этой лаборатории знает о всех ее тайнах столько же, сколько... сколько, ага... лучший шпион с Антареса. Наше радио в течение последней недели систематически потчевало слушателей песенками из "Великого герцога с Антареса", фантастической оперетты Франсиса Лопеса. Что касается меня, я чувствую-отвращение к такого рода легкой музыке. Я люблю классиков: Шенберга, Дюка Эллингтона, или Винсенто Скотто. - Боб, я прошу вас, расскажите мне! Мне так хочется знать, над чем вы работаете... Я снова ответил отрицательно. - Флоранс, зачем вам это нужно знать? - спросил я. - Боб, я... я люблю вас... действительно, люблю. Поэтому вы должны сказать мне, над чем вы работаете. Я хочу помочь вам. Вот так. На протяжении многих лет читаешь в романах описание чувств, которые испытывают герои, услышав первое объяснение в любви. И вот подобное наконец произошло и со мной. Со мной! И это было так приятно и смутило меня намного сильнее, чем я мог себе представить. Я смотрел на Флоранс, смотрел в ее светлые глаза, на ее рыжие, подстриженные очень коротко, по моде 1982 года, волосы. Я подумал, что сейчас она действительно может подчинить меня своей воле, и я не смогу ей противостоять. Раньше я смеялся над любовными историями. Мое сердце бурно билось, и я чувствовал, что руки у меня дрожат. Я с трудом сглотнул. - Флоранс... мужчине нельзя говорить такие вещи. Поговорим о чем-нибудь другом. Она приблизилась ко мне, и прежде чем я успел что-либо предпринять, обняла меня и поцеловала. Я почувствовал, что пол уходит у меня из-под ног и вдруг обнаружил, что сижу в кресле. Одновременно с этим у меня появилось неописуемо приятное ощущение. Я покраснел и с удивлением обнаружил, что Флоранс сидит у меня на коленях. Тут я, конечно же, снова обрел дар речи. - Флоранс, это неприлично. Встаньте. Если кто-нибудь сюда войдет... пойдут сплетни. Да встаньте же!
      - Вы покажете мне ваш агрегат.
      - Я... Ох! Мне пришлось уступить. - Хорошо. Я расскажу
      вам все. Только встаньте. - Я всегда знала, как вы доб
      ры,- сказала она и встала. - Вы использовали ситуацию в
      своих интересах,- сказал я.Вам это ясно? Голос мой срывался. Она дружески похлопала ме
      ня по плечу. - Подойдите же ко мне, Боб, ведите себя сов
      ременно. Я поспешил перейти к техническим описаниям. - Не
      напоминает ли вам это первые электронно-вычислительные машины? - спросил я.
      - 1959 года?
      - Еще более ранние,- уточнил я.- Существовали электронно-вычислительные машины очень примитивной конструкции; вспомните, тогда их монтировали на специальных лампах, так называемых блоках памяти, которые позволяли этим приборам усваивать отрывочные данные.
      - Мы проходили это еще в школе,- сказала Флоранс.
      - Теперь вспоминайте дальше: этот вид был усовершенствован в 1964 году, когда Росслер обнаружил, что подлинный человеческий мозг, помещенный в соответствующую питательную жидкость, может выполнять те же функции, занимая при этом гораздо меньший объем.
      - Я знаю также, чем закончилось дело Бренна и Ренода, которые подключили себя к вычислителям такого рода,- сказала Флоранс.
      - Очень хорошо,- ответил я.- Постепенно ЭВМ различных поколений оснащались всевозможными, изобретенными за многие годы, эффекторами, постепенно превращаясь в категорию механизмов, называемых роботами. Но у всех этих механизмов было одно общее. Вы .можете сказать, что именно?
      Теперь профессор во мне взял верх.
      - У вас такие красивые глаза,- ответила Флоранс,- они желто-зеленые и мерцают, как звезды.
      Я отпрянул от нее.
      - Флоранс! Вы вообще слушаете меня или нет?
      - Я слушаю вас очень внимательно. Эти механизмы объединяет то, что они выполняют только счетные операции, данные о которых программисты вводят в их память. Машина, перед которой стоит какая-нибудь неразрешимая задача, даже не пытается разрешить ее.
      - Но почему бы не попытаться снабдить ее сознанием или способностью к логическим умозаключениям? Потому что, как недавно было замечено, достаточно того, чтобы они были снабжены некоторыми элементарными автоматическими функциями, как они начинали напоминать старых ученых с их самыми худшими привычками. Купите в магазине маленькую игрушечную электронную черепаху, и вы увидите, что она похожа на эти первые электронные автоматические механизмы: раздражительные, капризные, допускающие характерные ошибки! Скоро интерес к такого рода механизмам был утрачен, и они служили только для того, чтобы иллюстрировать деятельность человеческой психики, хотя и в этом они не принесли особой пользы.
      - Милый старина Боб,- сказала Флоранс.- Мне очень нравится вас слушать. Но вы же знаете, что все это очень скучно. Нас этим напичкали еще в одиннадцатом классе.
      - И вы, вы тоже невыносимы,- с достоинством ответил я.
      Она внимательно посмотрела на меня. В самом деле, она
      смеялась надо мной. Мне было стыдно признаться, но мне так хотелось, чтобы она снова обняла меня. Чтобы скрыть возбуждение, я быстро продолжил:
      - Теперь в эти механизмы стараются вложить все больше и больше эффективных систем управления и чувствительнейшие датчики, которые могли бы реагировать на самые разнообразные влияния извне. Однако до сих пор еще никто никогда не пытался обучать механизмы "культуре"; честно говоря, КПД такой машины трудно будет выразить в цифрах. Механизм, разработать который меня попросило Центральное Бюро, должен позволить ЭВМ накапливать в памяти сумму экстраординарных данных, которые дает всеобщее высшее образование. Модель, которую вы здесь видите, может заключать в своей памяти все знания, содержащиеся в шестнадцати томах энциклопедии Лярусса 1976 года издания. Этот агрегат почти совершенен, он снабжен эффекторами, которые позволяют ему самостоятельно передвигаться, брать предметы для идентификации или, если это будет необходимо, анализа.
      - А для чего он нужен?
      - Это машина-администратор, Флоранс. Она будет служить в качестве протоколиста-советника у посла Флор-Фины, который в следующем месяце прибудет в Париж. На каждый его вопрос она будет давать ему нужный ответ обо всех тонкостях жизни французов. При каждом затруднении она будет выбирать нужную информацию и объяснять ему, о чем идет речь и как ему вести себя, будь то случай определения гражданства младенца-космополита, или званый обед у Императора Евразии. С тех пор, как французам всемирным декретом предоставлено дипломатическое реноме, каждый может получить исчерпывающе полную информацию о нашей культуре и нашем образе жизни; итак, эта машина предназначена для каждого посла, у которого едва ли найдется свободное время для того, чтобы все подробно изучить, и она будет представлять для него огромную ценность.
      - Ну, хорошо,- сказала Флоранс.- Вы хотите скормить этому бедному маленькому роботу шестнадцать огромных томов Лярусса. Как вы жестоки!
      - Это необходимо! - возразил я.- Агрегат обязан проглотить их полностью. Если дать ему только часть сведений о культуре, он, вероятно, приобретет такой же характер, как и у старых, несовершенных машин на блоках памяти. И нельзя предвидеть, каким будет этот характер. Шанс, при котором он будет действовать безукоризненно, возможен только при наличии полных знаний. Вот основная предпосылка объективности и непредвзятости.
      - Но он же не может знать все!
      - Он узнает достаточно,- сказал я,- узнает то, что ему надо знать обо всех обстоятельствах и при этом сохранять уравновешенность. Лярусс дает некоторое приближение к реальности. Он - удовлетворительный пример бесстрастно составленной энциклопедии; по моим расчетам, у нас теперь есть точная, разумная и высокообразованная машина.
      - Это же великолепно! - сказала Флоранс. Казалось, она
      насмехается надо мной. Конечно, некоторые из моих коллег решают и более сложные проблемы, но, несмотря ни на что, мне удалось улучшить эту несовершенную систему, и я был вправе услышать нечто большее, чем банальное "это же великолепно!" А у женщин нет никакого понятия, как сложны и трудоемки эти мелкие доработки.
      - Как она функционирует? - спросила девушка.
      - О, как и всякая обычная система,- сказал я, к своему удивлению, не ощутив никакой гордости.- Вот обычный лектоскоп. Вот в это отверстие вкладывается книга, машина читает и запоминает ее. Нет ничего проще. Когда информация введена, лектоскоп убирается.
      - Ах, испытайте же его, наконец, Боб! Я прошу вас!
      - Я охотно показал бы вам его в действии,- сказал я.- Но у меня под руками нет Лярусса. Я получу его только завтра утром. До этого я не должен обучать его ничему, что могло бы вывести его из равновесия.
      Я подошел к агрегату и включил ток. Контрольные лампочки на панели засветились красными, зелеными и голубыми точками. Послышался шум генератора. Но, несмотря на все это, я был недоволен.
      - Вот сюда закладывается книга,- указал я.- потом нажимается этот рычаг - и все. Флоранс! Что вы делаете?! Эй!..
      Я попытался вырубить ток, но Флоранс удержала меня.
      - Это только проверка, Боб, потом мы все сотрем!
      - Флоранс! Это невозможно! Стереть ничего нельзя! Она за
      сунула в отверстие лектоскопа книгу "Ты и я" и нажала на рычаг. Я услышал тихий щелчок. Через пятнадцать секунд книга была прочитана. Она была считана, переварена и целой и невредимой выброшена обратно.
      Флоранс внимательно осмотрела ее. Потом она внезапно вздрогнула. Агрегат мягко, почти нежно проворковал:
      "Мне так хочется выразить, передать, объяснить, Что не
      мыслимо высказать, только чувствовать можно!"
      - Боб, что это с ней?
      - Боже!- в ярости воскликнул я,- он же больше ничего не знает!.. Теперь он будет непрерывно цитировать этого чокнутого Жеральди!
      - Но, Боб, почему он говорит сам с собой?
      - Все влюбленные говорят сами с собой.
      - А если я его о чем-нибудь спрошу?
      - Нет! - вскрикнул я.- Только не это! Оставьте его в покое. Вы и так уже сбили его с толку!
      - Ах, ну до чего же вы все-таки противный старый ворчун!
      Агрегат вкрадчиво и соблазнительно загудел. Затем раздал
      ся звук, слабое покашливание.
      - Агрегат,- спросила Флоранс,- как ты себя чувствуешь? Он
      ответил: "Ах, я люблю вас, понимаете, люблю! Я так хочу
      тебя, так страстно жажду". - Ох,- выдохнула Флоранс,- Что
      за наглость! - В прежние времена именно так и было,- ска
      зал я.- Мужчины первыми объяснялись женщинам в любви, и, клянусь, им нужно было для этого немалое мужество, моя маленькая Флоранс...
      - Флоранс,- задумчиво сказал агрегат.- Вас зовут Флоранс?
      - Но это же не цитата из Жеральди! - возмущенно воскликнула Флоранс.
      - Вы слушали мои объяснения,- заметил я, уже немного успокоившись.- Я ведь сконструировал не просто аппарат звуковоспроизведения. Я же вам говорил, что в него встроено множество эффекторов и сложное фонетическое устройство, которое позволяет механизму высказывать то, что имеется в его памяти и при этом еще формулировать нужные ответы на вопросы... Трудность заключается только в том, чтобы удержать его в равновесии, но вы полностью нарушили это равновесие, скормив ему эти страсти. Это все равно, что двухлетнему ребенку дать съесть огромный бифштекс с кровью. Этот аппарат - еще ребенок... а вы накормили его медвежатиной.
      - Я уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о Флоранс,- сухо заметил агрегат.
      - Но он же меня слышит! - сказала Флоранс.
      - Ну да, он вас слышит!
      - Я и ходить умею,- сказал агрегат.- А как насчет поцелуя? Хотя я теперь знаю, что это такое, но я не знаю, кому я должен его подарить,- задумчиво продолжил он.
      - Ты никому ничего не должен,- сказал я.- Сейчас я выключу тебя, а утром снова очищу твою память, сменив для этого все блоки.
      - Ну ты, старая борода,- ответил агрегат,- ты меня вообще не интересуешь. И, пожалуйста, лучше оставь меня в покое.
      - У него очень красивая борода,- вступилась за меня Флоранс.- У вас нет никакого вкуса.
      - Может быть,- сказал агрегат и при этом усмехнулся так злобно, что волосы у меня на голове встали дыбом.- Но что касается любви, то тут я в курсе дела... Моя Флоранс! Подойди ко мне...
      "Ибо я каждый день объясняюсь тебе, Объясняюсь без
      слов - взглядом, жестом, улыбкой..."
      - Попытайся хоть раз улыбнуться,- насмешливо сказал я.
      - Я могу улыбаться,- ответил агрегат. Затем он издал неп
      ристойный смешок. - Во всяком случае, ты можешь перес
      тать, как попугай, талдычить этого Жеральди? - рявкнул я.
      - Я ничего не талдычу, как попугай,- возразил агрегат.- И в доказательство могу назвать тебя в ответ идиотом, соней, простофилей, тупицей, брюзгой, пустобрехом, дерьмом вонючим, неудачником, болваном, ослом...
      - Ну, хватит! - сказал я.
      - И если я цитирую Жеральди,- продолжил агрегат,- то исключительно потому, что никто лучше него не говорил о любви и, кроме того, он мне нравится. Если ты можешь сказать женщинам такие же вещи, как этот парень, сообщи мне об этом. А теперь отвали. Я хочу иметь дело с Флоранс.
      - Будь любезен, прекрати,- сказала Флоранс механизму.- Я хочу любить мужчину.
      - Ты обратилась ко мне "будь любезен",- сказал агрегат.Теперь я чувствую себя мужчиной. Пожалуйста, помолчи и послушай:
      "Позвольте мне корсаж ваш расстегнуть, Все, что ты
      скажешь - ничего не значит. Мне все известно. Ах,
      приди, приди, Разденься и приди ко мне быстрее. Об
      нимемся. И чтобы побыстрей Достичь блаженной цели,
      тело к телу Тесней прижмем. Не медли, обнажайся, И
      вместе предадимся наслажденью!"
      - Ты замолчишь, наконец? - запротестовал я, красный, как рак.
      - Боб! - воскликнула Флоранс.- Это он прочита.1? О:..
      - Я сейчас его вырублю,- сказал я.- Я больше нь- потерплю, чтобы он при нас произносил подобное. Есть вещи, о которых читают, но о которых не говорят.
      Агрегат замолк. Потом взревел:
      - Не трогай мой выключатель! Я решительно приблизился к
      нему. Агрегат без всякого предупреждения рванулся на меня. В последнее-мгновение я отскочил в сторону, но металлическая рука больно ударила меня по плечу. Металлический голос прозвучал у меня в ушах:
      - Итак, ты влюблен в Флоранс, да? Я укрылся за металли
      ческим письменным столом и потер плечо. - Бегите, Фло
      ранс! - крикнул я.- Бегите, не задерживайтесь! - Боб! Я
      не оставлю тебя... Он... он... он ранил тебя! - Пустяки,
      сказал я.- Уходите побыстрее! - Она уйдет, если я этого
      захочу,- сказал агрегат. Он двинулся к Флоранс. - Бегите,
      Флоранс! - повторил я.- Уносите ноги! - Я боюсь, Боб,
      сказала Флоранс. В два прыжка она оказалась за письменным
      столом рядом со мной.
      - Я хочу остаться с тобой.
      - Тебе я ничего не сделаю,- сказал агрегат.- Но бородатый должен остаться за столом один. Эй ты, ревнивец! Х'очешь отключить меня?
      - Я вас не хочу! - крикнула Флоранс механизму.- Вы мне противны!
      Агрегат медленно отступил. Внезапно он со всей силой своих эффекторов устремился на нас.
      Флоранс вскрикнула и отскочила в сторону.
      - Боб! Боб! Я боюсь! Я отвлек внимание механизма на себя,
      мгновенно вскочив на письменный стол, когда агрегат бросился ко мне. Он со всей силой ударился о стол так, что тот въехал в стену. Комната вздрогнула, и с потолка посыпалась известка. Если бы мы задержались между столом и стеной, нас бы расплющило.
      - Какое счастье,- пробормотал я,- что я не встроил в него более мощные эффекторы. Лезьте сюда, ко мне, на крышку стола.
      Я помог Флоранс влезть на стол. Там она была недосягаема для агрегата. Потом я спрыгнул на пол и встал перед столом.
      - Боб? Что вы хотите делать? - спросила она.
      - Я не могу сказать этого вслух,- ответил я.
      - Ну, что такое? - спросил агрегат.- Еще раз попытаешься отключить меня?
      Я увидел, как он отпрянул назад и стал ждать.
      - Что, выдохся? - поддразнил я его. Механизм взревел.
      Тогда берегись! Он бросился к письменному столу. На это я
      и надеялся. В то мгновение, когда он налетел на меня, чтобы раздавить, я бросился на него. Левой рукой я впился, в питающий, кабель, а другой старался дотянуться до выключателя. Я получил сильный удар по черепу; агрегат поднял рычаг лектоскопа и попытался сбросить меня. Прежде, чем я успел защититься, он понесся как взбесившаяся лошадь, и я камнем рухнул вниз на пол. Я лежал на полу, и у меня дико болела нога. Я смутно видел, как агрегат отступил, изготовившись окончательно разделаться со мной.
      Когда я снова пришел в себя, то обнаружил, что лежу на полу, вытянувшись во весь рост; глаза мои были закрыты, а голова покоилась на коленях у Флоранс. Мое тело пронизывало множество ощущений: болела нога, но одновременно к мои л губам прижималось что-то невероятно сладостное, и я чувствовал какое-то необъяснимое внутреннее волнение. Открыв глаза, я увидел лицо Флоранс, находящееся сантиметрах в двух от моего. Девушка обнимчла меня. Я снова лишился сознания. На этот раз она дала мне поще мну, и я мгновенно пришел в себя.
      - Вы спасли меня, Флоранс...- прошептал я.
      - Боб,- тоже шепотом ответила она,- мы с тобой поженимся?
      - Собственно говоря, тебе не следует мне это предлагать, Флоранс, дорогая,- ответил я, краснея.- Но я с радостью принимаю твое предложение.
      - Мне удалось выключить его,- сказала она.- Теперь нас никто больше не слышит, Боб... Теперь я могу... я не отваживаюсь попросить тебя об этом...
      Она потеряла всю свою самоуверенность. Яркий свет лампы на потолке лаборатории причинял боль моим глазам.
      - Флоранс, мой ангел, говори же,- прошептал я.
      - Боб, процитируй мне что-нибудь из Жеральди... Я почувс
      твовал, как кровь моя быстрее побежала по жилам. Я взял в ладони ее очаровательную головку с коротко подстриженными волосами и смело нашел ее губы.
      - Опусти немного абажур,- пробормотал я.