-- Не может быть! -- воскликнул он. -- Это ложь. Пленных не брали.
      Затем его куда-то перенесли. Туманный голос временами сообщал ему о чём-то, но он понимал лишь интонацию, а не слова.
      К середине января он был на ногах и собрался в дорогу. Денвер, всё ещё праздничный, поющий новогодние гимны, пугал его шумом и многочисленными тенями недавней резни. Обросшие люди с длинными скальпами на поясах и кисетами из женских грудей вызывали в Эрике дрожь и слабость. Он спешил подальше от войны.
      К своей тётушке, миссис Пруденс, он прибыл в Лэсли-Таун в начале февраля. Эмма Пруденс, вдова с пятилетним стажем, слыла добродушной старушкой и несколько странноватой особой, которая никому ни в чём не отказывала. Заботиться и опекать кого-нибудь стало её навязчивой идеей после смерти мужа. Многие посмеивались, многие жалели её. Она любила плакать и получала от этой своей слабости глубочайшее наслаждение. Она плакала на похоронах Юдит Моррисон и на похоронах её убийцы. Она плакала на похоронах какого-то пьянчуги, которого пыталась взять на поруки однажды, но он не поддался и, прячась от неё, свалился со второго этажа. Она плакала по любому поводу, когда можно было кого-нибудь пожалеть.
      Теперь у Эммы Пруденс поселился племянник Эрик Уил, который, на её старушечье счастье, оказался с расстроенными нервами и явно нуждался во внимании и лечении. Она с радостью обрушила на него всю скопившуюся в её добром сердце любовь и заботу. Обыкновенно Эрик проводил целые дни дома, но иногда бродил без дела по улице.
      Однажды он познакомился с Билли Шкипером и даже решился заходить в его компании в салун, полный шума и дыма. В одно из таких посещений Эрик, сидя в уголке напротив Шкипера, вдруг съёжился. Билли обернулся и проследил за взглядом юноши. В помещение ввалился крупный мужчина в грязной залатанной военной форме, давно не брившийся, с голодным и нездоровым лицом.
      -- Чем он напугал тебя, малыш?
      -- Это один из них, -- еле слышно сказал молодой человек и втянул голову в плечи.
      -- Кто?
      -- Он был там... на Песчаном Ручье. Я помню его лицо.
      -- Брось. Я готов держать пари, что такие рожи тут у каждого десятого. Мир кишит ублюдками всех сортов. Они толпятся за каждым поворотом, теснятся в любом кабаке. Может быть, это и тот, кто тебе запомнился... Какая разница?
      -- Знаете, мистер Шкипер, мне сейчас гораздо страшнее, чем тогда. Сейчас мне кажется, что от каждой ужасной мысли любого человека ко мне тянутся невидимые иголочки. Они не перестают колоть меня. Мне постоянно больно и страшно... Тогда мне не было страшно. Я не успел испугаться. Я был просто раздавлен, я был в шоке, все мои чувства разрушились. В Денвер однажды привезли изувеченные тела переселенцев, которых убили индейцы. Их выставили на площади для всеобщего обозрения и повесили плакат: "Это ждёт всех, если мы ничего не предпримем". Конечно, вскипел гнев. И мы отправились мстить. Полк состоял большей частью из непрофессиональных солдат, как мне показалось, но по их лицам читалось, что они кое-что умеют. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.