— Марметиль? — догадался Алеша. — Так, как тебя зовут во сне?

— Наверное…

— Вот это да. Это значит, что твой суженый — я?

— Да. Если так говорит твое сердце. Закрой глаза и прислушайся к нему.

Маша положила руку Алеше на грудь.

— Мое сердце бьется так: Мар-ме-тиль. Мар-метиль… — сказал Леша, закрыв глаза и прислушавшись.

Он притянул к себе Машу, чтобы поцеловать, и она заметила у него на шее под рубашкой амулет, который ему подарили Женька и Ксюха.

— Откуда у тебя на шее эта вещь? —„спросила Маша.

— Ты знаешь, что это?

— Знаю. Это амулет, который Ксюха хотела подарить Жене, — он оберегает от всех несчастий.

— Точно. Мне его Женька для этого и подарил. К сожалению, уже потом, позже. А то, может, и защитил бы меня.

— А говоришь, что никогда не верил в эту чепуху, — засмеялась Маша.

— И сейчас не очень-то, если честно. Но знаешь… Когда я держу его в руках, я чувствую, какой он теплый и приятный на ощупь — потрогай.

Алеша снял амулет с шеи и вложил в Машину руку.

— А я ничего не чувствую.

— Странно, мне кажется, от него исходит такое тепло, прямо как будто он живой. А ты не чувствуешь…

— Я же говорила тебе, Алеша: я стала совсем другой. Я будто оглохла и ослепла.

— Мне даже кажется, что когда я держу его в руках, мне становится лучше. Такое может быть?

— Конечно, если вещь подарена с любовью, она может так действовать. Ведь только любовь способна излечивать, Алеша.

И Алеша снова решил ее поцеловать, чтобы убедиться, что это действительно так.

У Кости раскалывалась голова. Пить он все-таки не умел, а похмельный синдром переносил с трудом. Костя помучился и достал из холодильника бутылку пива. Пиво немного помогло. Как только Костя поставил пустой стакан на стол, в кухню зашел отец.

— Прости, пап, у меня такое душевное состояние… Я тут выпил… — немного растерялся Костя.

Самойлов посмотрел на сына внимательно и вдруг строго сказал:

— А налей-ка и мне тоже.

Такого поворота событий Костя не ожидал, но с удовольствием налил отцу в стакан пиво. Самойлов взял стакан, покрутил его в руках, подумал и предложил:

— Кстати, похмелье лучше лечить водкой. Давай выпьем водки!

Через минуту на столе была бутылка водки и рюмки. Сын с отцом чокнулись и выпили.

— Папа, у тебя что-то случилось? — спросил Костя.

— Да, все очень плохо, сын, — признался Самойлов. — Расскажешь?

— А что тут рассказывать. Я был совладельцем крупной судоходной компании, как ты знаешь. Потом стал владельцем этой компании. Но это все быстро закончилось. И компании у меня нет, и денег — кот наплакал. Надо опять думать, чем заниматься. Все с нуля.

— А что произошло-то? Я не в курсе, — поинтересовался Костя.

— Наливай, — скомандовал отец. Костя снова наполнил рюмки.

— Это все Буравин! — продолжил Самойлов, выпив протянутую Костей рюмку. — Выжил он меня из бизнеса, вытеснил! Подонок! И ничего у меня теперь нет в жизни, одна пустота!

— Надо бороться, — сказал Костя и тоже выпил. — Может, я смогу чем помочь?

— А почему нет, может, и сможешь. Давай я вложу в твою аптеку часть денег. Из тех, что еще остались? А?

— В аптеку? — Костя стал быстро трезветь.

— Да, а что? Будет маленький, но стабильный доход. Развернемся, потихоньку встанем на ноги, а там…

— Папа… Ты знаешь, а аптеки у меня больше нет… — признался сын, понимая, что уже ничего не утаить.

— Как нет аптеки? — теперь пришла пора трезветь Самойлову. — У тебя же была аптека! Где она? Сгорела, что ли?

— Нет. Я ее продал. За долги, — сообщил Костя и спросил деловито: — Еще выпьем?

— Погоди. Объясни сначала! За какие долги?

— Я боялся тебе сказать, папа. Я» был вынужден продать ее за копейки, я был бессилен что-либо сделать.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Боялся сказать. Боялся скандала. Все равно другого выхода у меня не было. Дело, которое я хотел провернуть, не выгорело, и все посыпалось.

— Дело-то хоть было стоящее? — смирился с потерей аптеки Самойлов.

— Стоящее, папа. Я бы сильно помог нашей семье. Можно было сорвать хороший куш. Огромный даже. Я рискнул… и проиграл…

— Я тоже рискнул и проиграл, — признался Самойлов. — Мы с тобой в одинаковой ситуации, сын. Оба с тобой потеряли и своих женщин, и свой бизнес.

Самойлов и Костя чокнулись.

— Ну, давай за новую жизнь, — предложил отец.

— В каком смысле?

— В прямом. Нужно, сынок, начинать все с чистого листа.

— А не поздно?

— А что еще делать? Друзей я растерял, жена от меня ушла, бизнес практически загублен. Так что меня здесь ничего не держит.

— А как же мы с Лешей? — обиделся Костя.

— Вы уже взрослые мужчины, зачем я вам? Тем более у вас есть мама. Она-то останется в городе.

— Погоди, ты что, собираешься куда-то уехать? — догадался Костя.

— Да, Костя, наверное, мне ничего другого не остается. В этом городе мне уже не светит ничего хорошего. Ну, за перемену мест!

Тут Костя поставил свою рюмку" на стол, так и не выпив.

— Что ж ты не пьешь?

— Да тост твой мне не очень нравится. Куда ты собрался ехать? Где будешь жить, с кем и на что?

— Пока не знаю, куда. Главное — подальше от этого проклятого города и даже от этой страны. Не нужен я тут никому… Но есть на свете человек, который меня любит. С ней-то я и построю новую жизнь на новом месте. А на что — разберемся.

— А ты уверен, что от проблем можно скрыться, просто переменив свое географическое положение? Ведь ты любишь маму, в этом все дело!

Самойлов приложил палец к губам.

— Тсс! А вот на эту тему мы говорить не будем, понятно? Нет такой темы. А тебе, сынок, я вот что скажу.

Не повторяй моих ошибок, не откладывай на потом решения и поступки, которые должен совершить сейчас. Этого «завтра» на свете нет, понимаешь? Есть только сегодня. Каждый день — сегодня. Улавливаешь мысль?

— Если честно, то не очень.

— Другими словами: если хочешь быть вместе с Катей — будь. И никаких гвоздей.

— Как, папа, ведь она любит Лешу?

— Ну и что? Отбей! Укради! Увези за тридевять земель. За любовь, за счастье, за мечту свою нужно бороться, сынок…

— Даже с родным братом? Ведь вы мне сами говорили — нельзя становиться поперек…

— Мало ли что мы говорили… Если бы мы знали, как нужно жить, были бы счастливы сами. А у нас, видишь, как все получается… Так что не слушай никого, делай что должен — и будь что будет. Понял?

— Понял.

— Ну, за любовь, — предложил Самойлов. Впервые отец и сын так понимали друг друга.

Сан Саныч и Женя вернулись домой, где, судя по запахам, их уже ждал обед.

— Ух ты, как пахнет! — восхитился Сан Саныч. — Как здорово вернуться в дом, а там борщом пахнет, да, Жень?

— Да, в милиции совсем другие запахи, — усмехнулся Женя.

— Ой, вы уже вернулись! — обрадовалась Зинаида.

— Что, надеялась, что меня посадят? — веселился Сан Саныч. — Ну уж нет!

— Перестань, глупый, что ты говоришь такое… вы садитесь, я сейчас, быстренько, покормлю вас. Обед уже почти готов.

Баба Зина стала хлопотать по хозяйству, а Сан Саныч и Женя сели за стол. Скоро перед ними появились тарелки с дымящимся борщом.

— А чем дело-то закончилось? — спросила Зинаида, ставя на стол тарелку с нарезанным хлебом.

— Взяли с нас подписку о невыезде, и все дела, — сообщил Женя, налегая на борщ.

— Эх, если бы я реально мог чем-то помочь следствию, а то ведь я и не знаю, что это была за женщина, только и смог, что внешность ее кое-как описать…

— Ничего, разберутся. Ой, а вы руки-то мыли? Марш к умывальнику!

Сан Саныч и Женя одновременно тяжело вздохнули, положили ложки и пошли к умывальнику. Вернулись они подозрительно быстро. Борщ звал.

Когда Саныч и Женя завершали трапезу, Зинаида спросила:

— Ну что, ребятки, может, еще добавочки?

— Нет, Зин, спасибо тебе, борщ у тебя отменный, но… четвертая тарелка будет лишней. А то из-за стола не подымусь, — отказался Сан Саныч.

— Я тоже не могу больше, — жалобно сказал Женя.

— Что за мужики пошли, — обиделась Зинаида. — Ну, как хотите.

— Баб Зин, а где моя Ксюха? — спросил Женя. , — Что, уже соскучился?

— Ага…

— Они с Машей пошли в больницу к Алеше. Скоро вернутся, ты подожди. Сейчас еще чай будет — с пирожками!

— Нет-нет, спасибо, чаю не надо, — испугался Женя. — Я лучше туда побегу, найду их.

— Эх, какой нетерпеливый — молодой, горячий, — засмеялся Сан Саныч. — Ну, иди, иди.

— Спасибо за обед! — сказал Женя, вставая.

— А я, пожалуй, еще чайку… — крякнул Сан Саныч.

Ксюха все еще не уходила от больницы, поэтому встретила Катю, которая как раз туда направлялась.

— Как там поживает статья, которую вы собирались написать? Про меня и Алешу? — спросила Катя.

— Статья о вас почти готова, но…

— Что?

— Но мне кажется, выйти в свет ей все равно не удастся, — с сомнением сказала Ксюха.

— Почему это? — удивилась Катя.

— Но ведь исчез сам повод? Ваша свадьба с Алексеем Самойловым отменена.

— Ваши сведения ошибочны. Свадьба состоится. И не только свадьба!

— Это как?

— А вот так! И я вам советую быстрее дописывать материал и ставить его в номер, а то так и будете всю жизнь внештатным корреспондентом!

Ксюха ничего не поняла. Но времени на раздумья у нее было немного, потому что пришел Женька.

— Привет, а я тебя ищу.

— Что-то срочное?

— Да ничего. Впрочем… Слушай, Ксюх, тут такое дело… В общем, разговор у меня к тебе есть.

— Ну, давай поговорим, — согласилась Ксюха.

— Нет, только не здесь. Может, пойдем куда-нибудь, а? Ну, наедине чтоб, в общем.

— Да ты чего, Жень, я не могу сейчас уйти. Я тут битый час тусуюсь, хочу дождаться, узнать, как у них там.

— А чего их ждать-то? Если Маши так долго нет, значит, у них все нормально.

— Там не может быть все нормально, туда Катя пошла. Ты знаешь, она мне сейчас такое сказала…

— Да наплевать мне на эту Катю и на то, что она сказала. Мне поговорить с тобой нужно! — настаивал Женя.

— А мне не наплевать! Я ведь журналист… почти.

— Неужели тебе какая-то Катя важнее меня? — привел Женя убийственный аргумент.

— Это разные вещи! Женя поменял тактику:

— Ну, Ксюха, пойдем, пусть они сами разбираются. Мне нужно сказать тебе что-то действительно важное.

— Ну, хорошо, — согласилась Ксюха и покинула свой пост.

Маша с Алешей все никак не могли наговориться и нацеловаться.

Наконец Маша решила надеть Алеше на шею амулет.

— На, надевай обратно. Если он тебе помогает, то его не надо снимать.

Леша взял у нее амулет, но как-то неловко, и амулет выскользнул из его руки и упал на пол.

— Какая я неловкая. Прости, Алеша, я сейчас его подниму.

— Не надо, я сам!

Леша совершенно непроизвольно потянулся к амулету, чтобы поднять его, и сел на кровати. Только повесив амулет на шею, он вдруг понял, что он сделал.

— Леша… ведь ты сел, — сообщила Маша.

— Кажется, да.

— Алеша, ты можешь двигаться! Как я счастлива, Лешенька! Какой сегодня прекрасный, чудесный день!

И тут в палату вошла Катя.

— Леша, мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, — сказала она.

— Ну что ж, говори.

— Маша, выйди, пожалуйста, мне нужно поговорить со своим женихом наедине.

— Пожалуйста… если нужно…

Маша хотела уйти, но Алеша удержал ее за руку.

— Маша», останься. Катя, ты мне не невеста. А я тебе не жених. И если ты хочешь мне что-то сказать, то говори при Маше. От нее у меня нет секретов.

— Пусть ты мне не жених, но ты, Леша, отец нашего будущего ребенка!

— Ты уверена? Это точно?

— Да! Я жду от тебя ребенка. Это абсолютно точно. Маша, может быть, теперь ты все-таки уйдешь? Дашь нам поговорить наедине…

— Леша, этого не может быть… — тихо сказала Маша.

— Может. Прости. — Леша опустил глаза.

Маша вышла.

— Так что же получается, Леша? Мы жили вместе, собирались пожениться… Ты говорил, что не можешь без меня, что это навсегда… и я тебе верила! — Катя говорила с видом оскорбленной невинности. — И .вдруг ты сообщаешь, что между нами все кончено, наслаждаешься своим чувством к Маше, а я узнаю, что беременна, и что? Что теперь?

— Я… не знаю, что нам теперь делать… Я не люблю тебя, — честно признался Алеша.

— Но еще недавно ты говорил, что любишь! За свои слова и поступки надо отвечать, Леша! Так что все остается в силе. Заявление у нас подано. Мы поженимся. Ребенку нужна полноценная семья. Ты же не бросишь своего ребенка? — Катя решила, что пора заплакать.

— Не плачь, Катя… Пожалуйста. Я правда не знаю, что нам теперь делать! Мы не сможем жить вместе…

— А как же ребенок? Как же я теперь? Неужели ты меня бросишь?

— Катя… пойми, я же не люблю тебя…

— Зачем же ты спал со мной, если не любил? Зачем обманывал меня? Издевался над моими чувствами? Или, может, ты мстил мне таким образом за то, что я однажды оступилась и оставила тебя? Так это слишком жестокая месть! Тем более что я искупила свою ошибку!

— Я любил тебя тогда, Катя! На самом деле .я был с тобой честен.

— Так, значит, и теперь ты должен поступить честно. Ведь наш ребенок ни в чем не виноват… Мы оба ему нужны… Подумай об этом.

— Ты права, Катя. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Я должен отвечать за все, что делал. Ты права. Мы будем вместе.

— Как я счастлива, что ты не оставишь меня! У нас будет настоящая семья! Мне так страшно, я так всего боюсь… Вдруг я не справлюсь с ролью матери?

— Не бойся, я тебя не брошу… Все будет хорошо, — грустно сказал Алеша.

И тут в палату зашли Таисия и Полина.

— Катенька, девочка моя, почему ты плакала? — преувеличенно заволновалась Таисия.

— Это от счастья. Мы с Лешей все-таки поженимся. Да, Леша?

Но Леша молчал.

— Так что, Леша? Мы все хотим услышать ответ, — стала настаивать Таисия. — Почему ты молчишь? Ты женишься на Кате?

— Да, мам, мы уже обо всем договорились, — нежно взяв Алешу за руку, сказала Катя.

Алеша по-прежнему молчал.

— Катя, девочка моя, ты какая-то бледная… А в твоем положении нельзя нервничать! — подсказала Таисия Кате, что делать дальше.

— Я не нервничаю.

— Но я же знаю, у вас с Лешей был тяжелый разговор, а тебе нельзя волноваться! Тебе нужно больше отдыхать. Сейчас, милая моя, мы пойдем домой. Кстати, я думаю, раз скоро должен родиться ребенок, со свадьбой нельзя тянуть — нужно быстренько, по-семейному, расписаться прямо в палате.

— Да, мама, я тоже так думаю.

— Но ты же хотела шикарную свадьбу, — напомнила Полина.

— В моем положении, Полина Константиновна, совершенно не важен антураж. Главное — побыстрее расписаться, — тут Катя слегка пошатнулась.

— Милая, что с тобой? — бросилась к ней Таисия.

— Просто… Голова закружилась…

— Бедная моя девочка, Боже мой, как тебе тяжело! Мужчинам не понять, как сложно выносить ребенка! Сколько сил это отнимает, сколько здоровья… Ты можешь идти, милая?

— Все в порядке, мам…

— Пойдем, Катюша, здесь душно, а тебе надо на свежий воздух. Ты должна себя беречь, ведь вас уже двое…

Катя слабо кивнула Леше.

— Пока, милый.

Когда Катя с Таисией ушли, Полина спросила у сына:

— Леша, как же так могло получиться?

— Что именно, мама?

— Почему Таисия сказала, что ты отказываешься от Кати? У вас же все нормально?

— Нет, у нас не все нормально! Я на самом деле сказал Кате, что не хочу на ней жениться.

— Но почему?

— Потому что понял, что не люблю ее, я люблю Машу.

— И ты решил отказаться от свадьбы…

— Да. Пока не поздно. Чтобы не совершить непоправимую ошибку. Я думал, так честнее…

— Но Катя беременна, — напомнила Полина.

— Я не знаю, что мне делать, мама… Я был совершенно не готов к такому повороту…

— Я тебя понимаю.

— Она меня убила известием о ребенке. Я вдруг отчетливо понял, что не могу связывать свою жизнь с Катей. Любовь прошла. Как-то вдруг прошла. Я ничего к ней не чувствую! Ты меня осуждаешь, мама? Считаешь, что я легкомысленный?

— Нет, сынок. К сожалению, так в жизни часто бывает. И лучше это вовремя понять.

— Вот и я понял, что Маша для меня что-то необычайно родное, близкое. Я закрываю глаза — и вижу ее! И что мне теперь делать? Я не хочу стать подлецом. Но и отцом я быть не готов. Но как честный человек, я обязан жениться, ведь так?

— Я считаю иначе. Ты не должен жениться на Кате.

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто хочу тебе дать совет. Не живи с нелюбимой.

— Но она ждет ребенка!

— Я не предлагаю тебе отказываться от ребенка. Посмотри на меня. Я всю жизнь ради детей жила с нелюбимым человеком, поверь, нет ничего тяжелее.

— Ты мне предлагаешь ее бросить? Бросить в таком положении?

— Назови это другим словом. Не бросить. Просто не связывать с ней свою жизнь в качестве мужа. Вы можете общаться, никто же не запрещает! Просто не обманывай себя. Любовь нельзя вернуть по приказу, если душа против. Нельзя влюбиться по собственному желанию.

— Нет, я так не смогу, совесть будет неспокойна. Ребенку нужен отец.

— Он у него будет. От ребенка ты не откажешься. Ты же сам сказал, что любишь Машу. Так?

— Так.

— Так вот — любовь предавать нельзя! Ты согласен с тем, что я тебе сказала?

— Да, ты абсолютно права. Я не могу предать мою любовь к Маше, она для меня столько сделала. Вытащила меня с того света, сидела рядом, выхаживала, а Катя для меня что сделала?

— Да, твоя Катя, мягко говоря, бросала тебя в самые тяжелые моменты, предавала. Сомневалась, боялась. А там, где есть любовь, не должно быть места страхам и сомнениям.

— Но тогда я любил ее и прощал все. Прощал, даже когда слепому было бы ясно, что она врет. Она стеснялась меня, когда я… в общем, после той аварии… Я все это помню. Но я ее любил! И верил, что моя любовь ее изменит. А сейчас… Сейчас она мне не нужна.

— Вот поэтому ты и должен определиться.

— Но как я скажу об этом Кате?

— Если ты хочешь спасти любовь, ты должен набраться мужества. Ты запутался в двух девушках: одну их них ты любишь, вторая ждет ребенка. И с кем из них связать свою жизнь, решать тебе. Все, я побежала на работу. А тебе надо побыть одному, разобраться в своих чувствах.

— Да. Конечно… Мам, как идут исследования? Ты что-то выяснила?

— Тебе это интересно?

— Ну, конечно! Не без моей помощи, в конце концов, ты эти украшения получила!

— Да уж. Знаешь, в одной статье я нашла подтверждение, что девушки из народа атлантов носили именно такие украшения!

— Вот видишь! Ты была права!

— Пока не на сто процентов, я все-таки боюсь ошибиться. Но это еще не все! То, из чего они сделаны, тоже подтверждает мою гипотезу. Это какой-то странный сплав… Не золото, не серебро, но ни единого следа коррозии за столько веков!

— Ты это серьезно?

— Абсолютно! На нашей территории скифские племена не владели секретом такой плавки. Возможно… именно этим рецептом пользовались атланты… В общем, мы отправили его на экспертизу! Сегодня будут результаты.

— Ничего себе! Беги скорее, у тебя такие события происходят! Потом расскажешь?

— Обязательно!

Буряк понимал: для того чтобы выйти на бриллианты, надо найти ту красивую женщину, с которой встречался Сан Саныч. Конечно, скорее всего, это можно было сделать, поговорив с владельцем ресторана «Эдельвейс». Поэтому следователь отправился в ресторан. Он остановил первого же официанта, пробегавшего мимо, и сказал:

— Послушайте, любезный. Мне нужен хозяин.

— А в чем дело? Он занят, — официанту не хотелось по мелочам отвлекать хозяина. Но Буряк показал свои документы и отношение к нему сразу изменилось. Лева появился перед ним моментально, словно из воздуха материализовался. Буряк сразу взял сугубо официальный тон.

— Бланк Лев Давидович? — спросил он.

— Он самый… Чем могу?.. — Лева излучал дружелюбие.

Следователь раскрыл перед Левой свое удостоверение и представился:

— Старший следователь милиции капитан Буряк. У меня есть к вам пара вопросов.

— Так спрашивайте. Всегда готов помочь органам, — угодливо предложил Лева.

— Вам знакомо имя — Александр Александрович Невеличко?

— В первый раз слышу, — искренне признался Лева.

— А может, напряжете свою память получше? Для облегчения могу подсказать — его обычно зовут Сан Саныч.

— Нет, все равно не припомню. — Лева был сама невинность.

— Странно. При этом я точно знаю, что Сан Саныч Невеличко встречался в вашем ресторане с некоей Ириной, брюнеткой. Тоже не припоминаете, Лев Давидович?

— Как вы видите, товарищ старший следователь, я имею ресторан. То есть предприятие общественного питания, общественного, понимаете? — пространно начал Лева. — Тут у меня каждый день сотни человек, и половина из них приходит с брюнетками — кому блондинок не досталось. Как я всех упомню?

— И тем не менее эту пару вы не могли забыть, потому что это именно вы свели их вместе. И обсуждали они тут не амурные дела, а сделку о продаже бриллиантов.

— Да вы что? Бриллиантов? Это ж надо… — Лева так изображал удивление, что не поверить было невозможно.

— Прекратите паясничать, Лев Давидович, — попросил следователь, на которого актерские таланты Левы совсем не действовали.

— Вы знаете, я прямо пугаюсь, когда меня так называют. Друзья всегда зовут меня Лева, так гораздо привычнее.

— А кто вам сказал, Лев Давидович, что я вам друг? — хмуро уточнил следователь. — Давайте-ка выкладывайте быстро: что это за Ирина, как фамилия, где живет и как связаться.

— Да говорю же — ничего не знаю, — не сдавался Лева.

— Поедем на очную ставку к Сан Санычу? — поинтересовался следователь.

— Да нет, зачем же? — Лева сразу сменил тон. — Да, действительно, была такая встреча… Но я даже не знаю, о чем они говорили! Я не слышал ни одного слова, клянусь.

— Кто такая эта Ирина и как мне ее найти? Это все, что меня интересует.

— Я ее совсем мало знаю. Она иногда сама сюда заходит, но редко. Я даже и не знаю, как ее искать…

— Ясно. Хорошего языка вы, Лев Давидович, не понимаете. Попробуем по-другому. Я вам кое-что напомню. Статья сто девяносто первая «Уголовного кодекса». Это должно быть вам небезынтересно… Часть первая. «Совершение сделки, связанной с драгоценными металлами, природными драгоценными камнями либо с жемчугом, в нарушение правил, установленных законодательством… наказывается исправительными работами на срок до двух лет».

— Да вы что? Так много? — Лева заулыбался.

— Дальше интереснее: часть вторая. «Те же деяния, совершенные в крупном размере или организованной группой, наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества». Мысль ясна?

— Абсолютно, — улыбка сползла с Левиного лица. Следователь показал Леве на телефонный аппарат:

— Вот телефон — звоните Ирине.

— А что я ей скажу? — растерялся Лева.

— А вы подумайте о разнице между частью первой и частью второй — и нужные слова придут сами.

Лева взял телефон и действительно нашел нужные слова.

Самойлов долго размышлял, как построить свою жизнь дальше, и во всех его раздумьях выплывало лицо красивой женщины. Он думал об Ирине. На самом деле она ему давно нравилась, и он все больше и больше понимал, что они действительно близкие и родные друг другу люди. Наконец он не выдержал и поехал к Ирине в надежде на понимание и человеческое тепло, которое ему было так необходимо в этой критической ситуации.

Ирина очень ему обрадовалась:

— Боря, ты!

— Не ждала? — Самойлов застыл на пороге.

— Ждала. Я надеялась… нет, я знала, что ты придешь! — Ирина бросилась ему на шею. Они обнялись и поцеловались прямо у незакрытых дверей.

Ирина прижалась к Самойлову и засмеялась:

— Боря, ты что, выпил для храбрости, прежде чем прийти ко мне?

— Да нет, это так — с сыном по душам поговорили, — признался Самойлов.

— И как? Научил его уму-разуму?

— Научишь их… Меня бы самого кто вразумил, — пожаловался Самойлов.

— Не прибедняйся, Боря. Ты всегда был человеком ясного ума.

— Если бы…

Они зашли в комнату, и Самойлов подошел к окну.

— Скажи, ты подумал над моим предложением? — тихо спросила Ирина.

— Только об этом и думал все это время, — ответил Самойлов, глядя в окно.

— И что же?

— Ира, я должен тебя предупредить — я тебе очень признателен за твои чувства, за откровенность, но… я тебя не люблю.

— Я это знаю.

— И тебя это не останавливает? — удивился Самойлов.

— Боря, я женщина и умею терпеть — ведь сколько лет я ждала этого дня? Ты поживешь со мной и поймешь, какая я достойная женщина. Я намного лучше твоей Полины.

— Давай не будем про нее, — поморщился Самойлов.

— Хорошо, как скажешь. Видишь, какая я послушная. — Ирина подошла к Самойлову сзади и прижалась к его спине. — Милый, мне все равно, что ты меня не любишь! Главное, что я тебя люблю!

— Я согласен, — развернулся к ней лицом Самойлов. — Я принимаю твое предложение. Но есть одно препятствие…

— Какое еще препятствие? — насторожилась Ирина.

— Мы не сможем этого сделать в ближайшее время.

— Почему?

— Я должен тебе кое в чем признаться. Ты знаешь, я в данный момент на мели. Произошли некоторые события. У меня есть фирма, но там проблемы, с Буравиным… И вообще… долго рассказывать, да и неинтересно, наверное, тебе. Одним словом, у меня там доля, но я не смогу ее забрать целиком. Кроме того, я должен обеспечить детей. Нужно все как-то рассчитать, пройдет какое-то время… Ты меня понимаешь? — Самойлов действительно рассчитывал на понимание.

— Вот что я тебе скажу, дорогой. Оставь всю свою долю в фирме семье. Полина ведь все-таки моя сестра — я не хочу ее разорять. Уходя — уходи, — такого ответа от Ирины Самойлов услышать и не надеялся.

— Но это невозможно. На что мы будем жить? — спросил он, поскольку был все-таки достаточно прагматичен.

— Боря, у меня есть средства, — объяснила Ирина.

— Какие у тебя средства? Ты представляешь, сколько стоит жизнь за границей? А мы с тобой все-таки еще не старые, вдруг… будут дети? Ведь там это все безумно дорого.

У меня столько денег, что мы можем с тобой нарожать дюжину детей и все вместе жить безбедно в любой точке земного шара, — спокойно, как о само собой разумеющемся, сообщила Ирина.

— Откуда же у тебя такие деньги? — удивился Самойлов.

— Давай будем считать, что это наследство от Якова, — загадочно ответила Ирина.

Тут зазвонил телефон, и Ирина взяла трубку. На другом конце провода Лева искал те слова, которые спасли бы его от десяти лет с конфискацией имущества. Но Ирина не собиралась с ним встречаться:

— Во-первых, я занята, а во-вторых, не вижу смысла в наших дальнейших встречах. Объясните, в чем дело?

— Это не телефонный разговор. Поверьте, это очень важно.

Ирина на мгновение задумалась и согласилась:

— Ну, хорошо. Я сейчас приду.

Собираясь выходить, Ирина сказала Самойлову:

— Знаешь, я очень рада, что ты принял мое предложение.

Самойлов улыбнулся. Наконец-то хоть что-то определилось.

— Я и сам рад, что его принял! А еще я рад, что ты мне предложила уехать вместе. Мне уже так давно хотелось все бросить и начать жизнь заново. Спасибо, так сказать, за предоставленную возможность!

— Тебе спасибо. Я слишком долго ждала своего счастья и теперь не намерена его упускать. — Ирина тоже была довольна тем, что все определилось. — Давай, заканчивай свои дела. Я закончу свои — и будем готовиться к отъезду.

— А куда ты сейчас идешь? — поинтересовался Самойлов.

— Сейчас у меня одна деловая встреча в ресторане «Эдельвейс».

— В «Эдельвейсе»? Так давай я тебя подвезу! — обрадовался Самойлов.

— Не возражаю!

Ирина понимала, что начинается новая жизнь с любимым человеком. Она спокойно ехала в «Эдельвейс», не ожидая никаких неприятностей. Все было сделано так, что комар носа не подточит, так чего бояться?

Она поцеловала Самойлова, поблагодарила за то, что он ее подвез, и зашла в ресторан.

— Зачем ты меня звал? — по-деловому спросила она, найдя Леву.

— Ирина, как хорошо, что вы пришли! Очень рад вас видеть! Вы отлично выглядите! — залебезил Лева, заглядывая ей в глаза.

— Короче. Что ты хотел мне сказать? — не приняла его комплиментов Ирина.

В этот момент к ним подошел следователь:

— Это я вас вызывал.

Ирина обернулась и увидела Буряка.

— Вы? Я ничего не понимаю. В чем дело? Следователь достал удостоверение:

— Старший следователь Григорий Тимофеевич Буряк. Давайте присядем, вот сюда, пожалуйста…

Ирина присела за столик и удивленно посмотрела на следователя:

— Григорий, что за церемонии, мы с вами прекрасно знакомы! Разве вы не помните — я сестра Полины Самойловой.

— Почему же, я вас помню.

— Тогда почему вы так официально ко мне обращаетесь? — улыбнулась ему Ирина.

— Потому что сейчас я хочу с вами поговорить как официальное лицо.

— Становится интересно… — Ирина не переставала улыбаться.

— Да. Очень интересно. Вы подозреваетесь в причастности к совершению преступления.

— Ничего не понимаю, какого еще преступления? В чем конкретно вы меня обвиняете?

— В причастности к незаконному обороту драгоценных камней.

— Драгоценных камней? — переспросила Ирина.

— А точнее, бриллиантов. Этот молодой человек, — и Буряк указал на Леву, — утверждает, что вы хотели купить бриллианты.

— Ах вот в чем дело! — снова заулыбалась Ирина. — Да, хотела, но не купила же! Сделка не состоялась, клиент на встречу не пришел. — Ирина замолчала и сменила тактику: — И вообще — я вдова, у меня недавно умер муж…