Завхоз Вселенной

– Ага, – обрадовался Игорёк. – А говорил – ни формы, ни содержания. Боишься, старая гнида! Боишься Игоря Святополковича. Я тебе покажу, какое люди дерьмо! Я тебя научу людей любить. Получай!

Тьма и бесформье чистилища наполнились гулкими звуками ударов посоха обо что-то полое, как будто бы Игорёк бил в бочку.

– Ты привёл абсолютного бессмертного вопреки нашей воле, – обращаясь к Набу, обвинял Энлиль. – Это очень плохо.

В тёмно-вишнёвом, цвета угасающего светила, небе парили гигантские облачные фигуры. Сияющие чистейшими красками, занимали они собой полнеба, наполняя остальное пространство игрой яростных лучей, что исходили из огненных шаров, пульсировавших в груди каждой из фигур.

Реализованные Древнейшего Дома говорили об Игорьке. Они были встревожены. Давно уже никто не вмешивался в незыблемый порядок вещей. Действие лакун нарушено. Запертые в лакунах и постепенно развоплощаемые тонкие тела обитателей Реализаций вот-вот выскользнут в мироздание, разбегутся по Вселенной и, неприкаянные, станут смущать души смутным окликом свободы. Обвинялись двое, Иштар и Набу, за то, что первая желала заполучить для себя совершенное орудие, а второй – постичь природу власти Потусторонья.

Рассчитали, вроде бы, всё верно. Утратив вместе с телами всякую связь с прежней жизнью, Игорёк целиком растворился бы в Иштар, жил бы и дышал ею. А бывшие его тонкие тела, пропитанные эманациями Хозяев Непроявленного, сделались бы имуществом Набу. Трудно было не соблазниться, ведь Игорёк нёс в себе великий дар: превращать невероятное в возможное. Но именно в этом даре таилась ахиллесова пята замысла двоих Реализованных. Не сказать что они не понимали этого, потому и не стали советоваться с Главой Дома Энлилем. Они заранее знали его ответ. Взвесив всё на весах своей непогрешимой интуиции, зная о мире, о человеческом и нечеловеческом много больше любого из них, Энлиль сказал бы «нет».

Теперь же речь шла о неизмеримо большем. О будущем Дома. Четыре Ангела, связанные при великой реке Евфрате, были освобождены. Четыре великие силы, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей и чтобы изменить навсегда самоё существование Великих Домов. Теперь шла речь о том, кто получит доступ к четырём силам, от имени кого будут совершаться катастрофы и бедствия, и чей Дом станет владычествовать над прочими Домами.

Многие желали использовать в этом деле дар Абсолюта, словно бы игры ради вброшенный им в мир. Но если уж Непроявленные Сущности не сумели совладать с абсолютным бессмертным, тем более неза-чем было ввязываться в эту игру не самому сильному Дому.

Теперь отыграть ситуацию назад не представлялось возможным. Ибо Древнейший Дом был связан жёстким договором с Новым Домом Атлантистов. И те требовали любой ценой задержать Игорька, не отпускать его сейчас на Землю. Атлантисты, как и Энлиль, знали, как Игорёк может помочь заполучить все четыре силы или хотя бы только одну из них – Осевой Источник – тому, кто хорошо попросит, только никому из них это счастье не обломится. А потому, чтобы не помог врагам, не обязательно даже Домам Реализованных, а любым иным силам, подлежит изоляции.

Энлиль понимал, чего может стоить всему Дому изоляция бессмертного «на их территории». Но чем больше жертвы – тем больше и награда. И пойти на разрыв договора с Новыми он не мог. Это было бы равноценно катастрофе.

Долго обсуждали Реализованные свои дела, исследовали грядущие в мир события, перспективы возвышения и падения Домов и земных царств. Все эти перспективы ничего не сулили Древнейшим. Даже гнусные Нереализованные в некоторых версиях и то оказывались в лучшем положении.

Всё же меньшим из зол было бы разорвать договор и вышвырнуть непокорного бессмертного обратно, на Землю. Пускай Атлантисты отомстят. Пускай разомкнут целостность Реализаций. Пускай. Но далее перед ними сами встанут такие проблемы, что освободившиеся из-под их власти Древнейшие сумеют вернуть утраченное.

Такое решение и принял бы Древнейший Дом, но каждый из Реализованных думал только о своей Реализации и боялся утратить именно её.

Потому решили иначе. Озвучивая общее мнение, Энлиль изрёк:

– Мы не нарушим наш союз. Мы заключим бессмертного в Реализацию. По правде, Набу и Иштар, это должна была быть одна из ваших. Но трудно представить, что смогло бы остановить его в мрачной и холодно-рассудочной Реализации Набу. Или в страстной, вечно творящей и, не достроив, разрушающей сотворённое, твоей Реализации, Иштар. Мы направим его в Реализацию Шамаша. Это утончённый мир справедливости и гармонии. Гармония же не чужда этому бессмертному. Будем надеяться, что там, пускай на время, он обретёт покой.

11

Игорёк лежал в мягкой и зелёной траве. Над травой вилась мошкара. Шелестя крыльями, пролетела стрекоза и села на цветок тысячелистника.

В небе плыли облака. Лёгкие, почти прозрачные. И струились на землю мягкие, золотистые лучи света.

Неподалёку, на опушке осиновой рощи, паслось стадо коров. Коровки все упитанные, довольные жизнью. А под деревьями сидели двое пацанов, пили молоко. Одеты они были как-то не по-деревенски, в шортах и синтетических безрукавках. На одном, правда, была соломенная шляпа, выкрашенная в зелёный цвет.

– Дяденька, – закричал один из них, увидев Игорька. – Давайте к нам. Вы, наверное, заблудились?

Игорёк сумрачно посмотрел на пацанов – «что ещё за напасть?» – и подошёл.

– Молока хотите? – спросил второй, веснушчатый балбес с белобрысой чёлкой.

И, не дожидаясь ответа, черпнул деревянной чашкой из белого пластикового ведра.

Игорёк молча принял чашку, отхлебнул. Молоко было как молоко – тёплое, душистое парное молоко.

«Неужели на Землю попал?» – подумал Игорёк, скептически осматривая пацанов.

– Да вы садитесь, – продолжал белобрысый подозрительно радостным тоном, словно Игорёк был их любимым дядюшкой, с которым они не виделись бог знает сколько лет. – Вы, наверное, из Семигорска к нам? Меня зовут Коля, а этот вот мечтатель – Пётр. А вас как звать?

В мечтателе Игорёк не заметил ничего мечтательного. Огненно-рыжая шевелюра, сбитые в кровь коленки. Пацаны Игорьку не нравились. Он эдак задорно с незнакомыми дядьками в пионерском детстве не разговаривал. Он вообще с незнакомыми дядьками не разговаривал, бабушка ему это в голову вколотила надёжно.

Он присел на корточки и произнёс:

– Меня зовут Игорь Святополкович, ребята.

– Ух, ты! – присвистнул мечтатель. – Святополкович, это ведь что-то древнее?

– Древнее, – согласился Игорёк.

– Вы, наверное, к нам из Совета? – поинтересовался Коля.

– Из Совета, – не моргнув глазом, согласился Игорёк.

– Я сразу догадался, – сверкнул улыбкой Коля, – по костюму.

Игорёк с некоторым недоумением посмотрел на свой порядком запачканный костюм египетского бизнесмена. «Когда же я с ним расстанусь?» Мечтательный Пётр добавил:

– Правильно, давно пора на метеостанции порядок навести, вон, засуха какая стоит. Метеотехники решили устроить месячник тропиков. Задумали карнавал. – Пётр солидно сплюнул. – А у нас надои падают. Вы их пропесочьте, как следует.

Игорёк промолчал. Похоже, его занесло вовсе не на Землю, или не на ту Землю. Реализованные, похоже, продолжали злоупотреблять гостеприимством.

– А ну, куда пошла? – подхватился на ноги Пётр. – Зорька, в лес не иди!

Он дунул в ультразвуковой свисток, корова задумчиво и укоризненно посмотрела на мечтателя со свистком и вальяжной, полной достоинства походкой вернулась к стаду.

– Вот скажите, Игорь, – подал голос белобрысый Коля. – Мы тут как раз с Петром спорили, вот когда вам было тринадцать – вы о чём мечтали?

– О девочках, – не задумываясь, брякнул Игорёк. – Что у них под трусами.

По тому, как брезгливо сморщили носы оба пацана, Игорёк понял, что они мечтают совершенно о другом.

– Пошутил я, – поправился он. – Космонавтом я мечтал стать.

– А что я говорил! – воскликнул Пётр. – Как бы вы иначе работали в Совете Семигорской общины?

– Понимаете, – возбуждённо продолжил белобрысый, – мы тут такое дело задумали. На Европу нам надо. Скажите, на дальние спутники детей пускают? Хотя бы на экскурсию?

– Не на экскурсию, – серьёзно поправил товарища Пётр, – а на выездной урок с Учителем! Нам бы только прорваться, а там мы уже сами…

– Там ведь уже океан вскрыли ото льда в секторе Леонова! Два километра льда, а под ним – жизнь! Чужая, небывалая жизнь. Я считаю, там должны быть разумные существа!

– А я в этом уверен! – припечатал Пётр.

У Игорька пошла кругом голова. То, что Европа – это спутник Юпитера, он не знал. Поэтому и терялся в догадках, откуда у континента Европа двухкилометровый лёд? Пацаны Игорьку не нравились.

– Ладно, ребята. А город, поселение где? Идти мне куда?

– Вон дорога через рощу, идите прямо, а там увидите, – пояснил Коля.

– И правильно, что вы решили пройтись по району. А то, когда прыгаешь через телепортатор, ничего не увидишь. А у нас – жара. Её надо видеть, вон – травы как пожухли, – серьёзно добавил Пётр.

Особой жары Игорёк не замечал. В чёрном костюме, на солнце, он даже не вспотел. И травы, источая могучий, дурманящий аромат, были на радость бурёнкам отменно изумрудной спелости.

– Ну ладно, – промычал он. – Я пойду. Удачи вам со льдом.

– И вам удачи. Вы наших метеотехников не бойтесь, – попрощался с ним Коля.

– Вы с ними построже, – добавил Пётр.

Игорёк зашагал в указанном направлении. Коля крикнул вслед:

– Вы вечером к нам заходите. Улица Прохладная. Дом пятый, с красным флюгером! У нас такой чай с яблочным пирогом!…

В роще было, пожалуй, даже прохладно. На обочине дороги торчал мясистый подосиновик. Игорёк сорвал его и понюхал. Гриб имел острый грибной запах. Игорёк зашвырнул его в кусты.

– Дерьмо, – в сердцах произнёс он.

Выводило его из себя предельное сходство этого мира с земным, и более того – сходство именно с самыми приятными сторонами земного мира.

Минут через двадцать деревья расступились, и с вершины холма открылся чудный вид на небольшой городок, что уютно рассыпался по склону другого холма. Внизу, между холмами, текла медленная речка с поросшими ивняком берегами. Дома в городке были в основном двухэтажные, с красными или зелёными крышами. Встречались и зубчатые башенки, и островерхие шпили, видны были даже два-три купола, должно быть, общественных зданий.

Игорёк решительно зашагал вниз по склону. Общения со здешними поселянами он не боялся. После деревянных, после Айка да после всего пережитого им с той памятной грозовой ночи, эти его не пугали.

В ложбине у реки Игорёк набрёл на ровную бетонную площадку. На ней находилось несколько аппа-ратов, похоже, летательных. Обтекаемой формы тела блестели разноцветными боками. Сложенные перепончатые крылья покоились на фюзеляжах. Аппараты стояли на лапках, как диковинные насекомые. Игорёк подошёл к одной из машин и потрогал блестящий бок. Он был горячий и упругий на ощупь. Не металлический был агрегат.

– Летим? – раздался бодрый голос из-под блистера.

Прозрачный колпак стал подниматься.

– Не сейчас, – буркнул Игорёк.

– Отмена команды, – невозмутимо сообщил киберштурман агрегата.

Игорёк пересёк площадку и вышел на дорогу, мощённую буколическим булыжником. Невдалеке уже начинались дома. Навстречу быстрым шагом шёл человек в таких же шортах и безрукавке, что и у пацанов.

– Здравствуйте, – поздоровался на ходу человек.

– И вам того же, – ответил Игорёк.

Человек спустился к аппаратам. Вскоре один из них бесшумно отделился от земли и, заложив крутой вираж, скрылся за холмами.

На улицах городка было пусто, лишь коты лениво грелись на солнце. В саду одного из домов-коттеджей щёлкали садовые ножницы, человек подстригал кусты декоративной смородины. Был он бородатый, могучего телосложения. На оголённом торсе блестели капельки пота.

– Добрый день! – окликнул человек, заметив проходящего мимо Игорька. И засунул ножницы за пояс. – Вы, голубчик, вижу, нездешний. На метеостанцию прибыли?

– На метеостанцию, – согласился Игорёк, – а кстати, где она?

– На другом склоне. Вы должны были из флаера видеть. Очень колоритный вид у нашей метеостанции.

– Я пешком.

– На велокате? Хорошее дело. И ноги работают, и отдохнуть в любой момент можно, и голова для мыслей свободна. Очень хорошее дело. Да что ж вы стоите? Заходите в дом, я сейчас переоденусь и напою вас своим фирменным чаем. В такую жару только зелёный чай спасает, с кубиком льда. А в Семигорске, должно быть, прохладно? – незнакомец кивнул на пиджак Игорька.

– В Семигорске сегодня гроза. С ночи гремит, – хладнокровно сообщил Игорёк и прошёл мимо хозяина в дом.

– Да вы что? Ух ты, гроза! Надо же! – непонятно чему обрадовался человек. – Ну молодцы!

Игорёк вошёл в скромно обставленную гостиную и с удовольствием погрузился в единственное кресло. Осмотрелся. Часы-ходики на стене. На часах, кроме циферблата со стрелками, ещё электронное табло с бегущей строкой. Игорёк стал читать. Оказывается, это были новости. Сообщалось, что пятая сатурнианская экспедиция обнаружила в кольцах Сатурна признаки деятельности разумных существ. Что с представителями цивилизации Гелеофагов достигнута договорённость об обмене посольствами, что в океане опять появились гигантские кальмары, а также несколько крупных стай синих акул, у берегов Флориды замечены барракуды. Служба зооконтроля уже взялась за отлов и уничтожение опасных непрошеных хищников.

Кроме часов, интересного в комнате ничего не было. Диван, стол, парочка стульев, тумбочка, шкаф. Картины с космическими пейзажами, Солнце на них было маленьким и тусклым пятнышком. На небольшой треугольной подставке возвышалась швейная машинка или что-то, напоминающее её своим видом.

Хозяин вошёл в комнату с подносом в руках и произнёс:

– Асмодей, тащи кресло.

Он поставил поднос на стол, снял с него чашки с чаем, вазочки с зелёного цвета вареньем. В это время из коридора возник движущийся на колёсиках робот, он вёз на небольшой платформе кресло, такое же, в каком сидел Игорёк. Опустил платформу и поставил кресло у стола, напротив окна.

– Ну что, будем знакомиться? – хозяин протянул Игорьку руку. – Иван Авдеевич Дмитрук. Начальник метеостанции. А, не ожидали?

– Игорь Святополкович… Хромов.

– Рад, душевно рад. Придвигайтесь, пробуйте чай. Я делаю уникальное варенье из крымского крыжовника с вишнёвым листом. Сказочное варенье. Волшебное. Мы, метеотехники – современные волшебники! Не так ли, коллега?

– Я композитор.

– Понимаю. Это даже очень хорошо, что композитор. А то у нас на станции певцы и музыканты есть, танцоры есть, художница, поэты… так мы все поэты. А вот композитора ни одного. Сочинили песню современных волшебников-метеотехников, да что-то в ней не то. По мне, так никуда не годится, но ребятам ведь не скажешь. Ребята старались. И потом, стихи чудесные, а вот музыка… Послушайте: приметы времени чудес повсюду видны в Семигорье…

Хозяин запнулся, увидев кислую физиономию Игорька.

– Не хотите? Ну ничего, понимаю. Подозреваю, вы предпочитаете прозу? У композиторов обычно поэзия конфликтует с музыкальными гармониями. Берите, берите варенье, Игорь. Ну а в области естественных наук в чём специализируетесь?

Игорёк подумал и сказал:

– В области философии.

– О! Редкая ныне болезнь, – добродушно расхохотался хозяин, сделал большой глоток из чашки и неторопливо отёр со лба выступивший пот. – А я, знае-те, математик. Восьмимерной алгеброй некоммутирую-щих операторов занимаюсь. Очень интересное дело. Две сотни лет решают задачу Попова для фрустрированных числовых полей, а никак не решат. А я решу, вот увидите – решу! Есть идеи, – заверил он Игорь-ка. – Очень перспективные идеи.

Игорьку совсем не нравился блеск глаз собеседника. И болтливость его не нравилась Игорьку.

– А в спортивной области? – продолжал расспросы Иван Авдеевич. – Я – лёжа двести жму. Десять раз. Кандидат в мастера.

Дмитрук выжидательно уставился на Игорька.

– Стрельба из винтовки.

– Редкое увлечение. Обычно из лука. Порох – большая редкость. Где брали разрешение? У Контрольной Комиссии или в Совете Общин?

– В комиссии.

– Па-анятно. Как чаёк?

Чай отдавал прелыми вениками, о чём Игорёк не преминул сообщить.

– Так это же так и надо! – обрадовался начальник метеостанции. – Вы прислушайтесь к послевкусию! Улавливаете обертоны вкуса? То-то же, Дмитрук в чаях толк знает. А скажите, Игорь, инженерная профессия у вас какая? Чем, так сказать, мы будем на метеостанции заниматься? Я ведь, так понимаю, теперь буду ваш начальник. Предписания вашего я пока что не получал. Но это ничего, наверное, оно у вас с собою?

– Было с собою, в сумке. Да велокат упал в речку, всё утонуло.

– Сломался киберкомпас? – сочувственно спросил Дмитрук.

– И я так думаю, – Игорька уже тошнило от бородатого болтуна.

– Так что за профессия?

– Э-э…сантехник я.

– Наконец! Наконец они снизошли! Я им ещё когда заявку подавал?! Полгода ждём. Целых полгода! Мы единственная метеостанция на всё Семигорье, у которой нет своего сантехника. Приходится привлекать специалиста из посёлка. Выкручиваемся, станция, как ни говори, новая. Два года как модернизировали. Пока обходимся без течей. Но клапана, шут их побери, клапана – такая капризная штука. А аппаратурка ваша – грузовым флаером?

– Завтра, завтра всё будет. Устал. Пешком… по жа-ре, – Игорьку было вовсе не жарко, но, наблюдая за потеющим Дмитруком, он решил придерживаться версии аборигенов. Жара – так жара, пускай их. – А почему вы дождь не сделаете?

– Почему?! – завёлся вдруг начальник метеостанции. – А вы разве сами не знаете, почему? Разве в Семигорске уже позабыли, как было дело?

– Семигорск большой, – лаконично объяснил Игорёк.

– Это, конечно, да… – растерялся бородач. – Но всё-таки! В конце концов, это бессовестно, Игорь, мы всё Семигорье приглашаем на карнавал, а в Семигорске, видите ли, гроза. Видите ли, они ни сном ни духом! Возмутительно! – снова завёлся он и даже хлопнул ладонью по столу.

Игорёк отставил чашку.

– Устал я.

Иван Авдеевич успокоился так же внезапно, как возбудился. Посмотрел на Игорька внимательно. Всплеснул могучими руками и участливо сказал:

– Батюшки! Да как же я не догадался сразу? Вы уж извините меня, голубчик. По жаре – пешком, без киберкомпаса. Вы, очевидно, переутомились. Голова не кружится?

– Кружится, – сдуру ляпнул Игорёк.

– Я сейчас же зову Виктора. Он доктор, очень хороший врач. Мой друг.

– Не надо доктора. Незачем утруждать человека.

– И не возражайте. Зачем нам полудохлый сантехник? Нам нужен здоровый, жизнерадостный сантехник! У вас работы будет невпроворот. Всё, я зову.

Он поднял руку с браслетом и позвал Виктора.

– Витя, тут такое дело, надо помочь человеку.

– Где ты, Иван? – раздалось с потолка.

– У себя.

– Ну так я телепортируюсь.

– Жду, – Дмитрук повернулся к Игорьку. – Сейчас Витя придёт.

Сразу после этих его слов хлопнула входная дверь, и в гостиную быстрым шагом вошёл Витя. Он оказался сухощавым пожилым человеком, на вид лет шестидесяти и ростом под два метра. Очевидно, одного взгляда на Игорька ему оказалось достаточно, чтобы сделать нужные выводы. Гость Дмитрука вовсе не был болен, он был гораздо хуже, чем болен. Что-то с гостем было не так, по крайней мере, в эдакую жару, облачённый в тяжёлый костюм из натуральной ткани, а значит – без кондиционирующей прокладки, он нисколько не вспотел. Доктор кивнул Ивану и, протянув гостю руку, представился:

– Виктор Сергеевич Селезнёв. Врач в третьем поколении.

– И какой врач! – воскликнул Дмитрук. – Асклепий!

Игорёк вяло пожал протянутую руку, даже не привстал и не посмотрел в лицо собеседника.

– Думаю, у тебя найдётся чем поставить нашего сантехника на ноги? – спросил Иван Авдеевич.

– Поищем, – лаконично отозвался доктор Селезнёв. – Значит, вы – сантехник, как понимаю, прибыли на нашу метеостанцию? А как вас всё-таки звать?

– Игорь его звать, Игорь Святополкович, – отозвался за Игорька Дмитрук.

– Ну что же, Игорь, – серьёзно произнёс Виктор Сергеевич, – прошу ко мне в гости. У меня будет удобнее поговорить.

– У Вити великолепное оборудование, у вас в Семигорске такого нет. А всё потому, что у Вити серьёзные связи! – полушутя продолжал Дмитрук. – Между прочим…

Селезнёв коротко глянул на него и отрицательно мотнул головой. Дмитрук послушно замолчал.

Игорёк понял, что никуда ему с этим доктором идти не надо, что доктор этот настроен далеко не мирно. Но и здесь, у Дмитрука, что ему делать? Чаи дальше распивать? Вот съест он все запасы крыжовникового варенья и что потом?

– Спасибо, я здоров. Я здесь посижу.

– Воля ваша, – ответил доктор и сказал Дмитруку: – Ваня, подай мне кресло и чая, можно без варенья.

– Асмодей! – рявкнул Дмитрук…

Доктор пил чай мелкими скупыми глотками и рассказывал о том, как в детстве они с братом жили под Казанью, на Волге. Ловили руками осетров, увлекались нырянием на время. Как однажды в омуте он обнаружил четырёхметрового сома – голова вся в раках-отшельниках и вот таких вот лохмотьях водорослей. Доктор показал, какие это были лохмотья, встопорщив пятернёй свою седую шевелюру. Одним словом, доктор явил себя превосходным рассказчиком.

– А вы детство где провели? – неожиданно спросил он Игорька.

– Под Москвой.

Его собеседники переглянулись.

– Москва – это что? – сухо спросил доктор Селезнёв.

– Город такой, – отрезал Игорёк.

– Замечательно, – доктор помассировал подбородок, задумчиво глядя в окно.

В комнату вошли двое крепких и серьёзных парней. Вошли и молча сели на диван. Парни были в оранжевых шортиках и синих майках. Пояса на шортах были замечательные: какие-то приборы к ним приторочены, что-то похожее на карманные фонарики висит, поблёскивает.

Разглядывать их лица он не стал. Он прикинул, что если вскочить на стол, то будет легко прыгнуть в окно, а там как повезёт.

Игорёк посмотрел в потолок, зевнул и сказал:

– Говорят, в Европе океан вскрыли?

Доктор Селезнёв словно не услышал этого вопроса. Дмитрук озадаченно почесал в затылке, хотел было что-то ответить. И тут Игорёк прыгнул.

Доктор резво вскочил с кресла, вскинул руку, чтобы ухватить Игорька хотя бы за ногу. Но Игорёк и сам не ожидал, что он так прыгнет. Стены комнаты мелькнули, как в рапиде. Он шмякнулся на клумбу настурций, вскочил и ринулся вниз по улице, к площадке с флаерами.

В комнате молодые люди синхронно сорвались с дивана и кинулись в погоню – через дверь.

– Ну вот, – невозмутимо сказал Селезнёв Дмитруку. – Видел, как сиганул?

– Да, метров на двенадцать, – подтвердил Дмитрук.

– Ничего, догонят. У них парализаторы. Всё будет в порядке.

– Витя, что-то я не заметил, как ты вызвал ГРУК.

Витя ухмыльнулся.

– Если я говорю слово «Казань» – коннектор соединяет меня с ГРУКом. А они там знают: если я говорю «осетры» – значит, группа на вызов. Срочно. Я о двух осетрах говорил, значит, жду мобильную «двойку».

– Слушай, ты гений. Когда ты его успел вычислить?

– Как только вошёл, – довольно улыбнулся Селезнёв. – Я ветеран ГРУКа или не ветеран?

– То-то ты мне не дал рассказать гостю о твоих подвигах ксенопсихолога.

– Трепло ты, Ваня.

– А как ты думаешь, наш гость, что оно такое?

– Пока не знаю, – ответил Селезнёв.

– Эх, – вздохнул Дмитрук, – опять я без сантехника остался!

Ребята из ГРУКа почти настигли Игорька у поселковой стоянки флаеров. Увидев, что Игорёк уже поднял колпак кабины, один из преследователей остановился, встал на колено и, сорвав с пояса серебристый «фонарик», направил его в спину забирающегося в кабину беглеца.

– Хоу, Саня! – крикнул он напарнику. – Парализатор не берёт.

Саня остановился как вкопанный, снял с пояса какую-то коробку и тоже направил на кабину.

Уже забравшийся в кресло Игорёк почувствовал несколько слабых уколов в затылке и некоторый шум в голове.

– Куда летим? – бодро осведомился киберштурман.

Очевидно, хозяин летательного аппарата был человек весёлый и соответствующим образом настроил эмоциональные характеристики своего автопилота.

– В Семигорск! – других мест в этом мире Игорёк не знал.

Машина легко взмыла в воздух.

– Ультразвуковая блокада тоже не берёт, – констатировал Саня. – Связывайся, Юрка, с Центром, пусть сажают флаер.

Юрий произнёс:

– Группа «Осьминог» Центру. Объект разгуливает без личного кода, средства нейтрализации на него не действуют. Сейчас летит на флаере номер… – Он назвал номер аппарата, считанный сканером с процессора машины. – Готовьтесь встречать.

– Ваши гипотезы? – раздался женский голос из браслета.

Юрий посмотрел на напарника, тот пожал плечами.

– Выглядит как человек, – сказал он. – Говорит как человек, пьёт как человек. Только вот прыгает далеко. Реакция сумасшедшая. И не потеет.

– Я, Юрий Владимирович, прошу вас включить интуицию, – не без иронии ответил Центр.

– Сначала наблюдения, потом интуиция, Вероника Семёновна, – парировал Юрий. – Собственно, интуитивных предположений, – он снова глянул на Саню, тот снова пожал плечами, – не наблюдается. Всё произошло очень быстро. Он будто учуял.

– Ладно, воители, отбой.

– Отбой так отбой, – угрюмо сказал Юрий.

Игорёк глянул вниз. Внизу проплывали леса, квадратики полей, россыпи домиков.

– А до Семигорска далеко? – спросил он от нечего делать.

– Триста двадцать три километра сто семнадцать метров на момент запроса, – отозвался штурман.

– Послушай, друг человека, а можешь ты меня не в Семигорск отвезти?

– Запросто.

– Куда, к примеру?

– Это я должен спрашивать куда, – философски заметил киберштурман. – Но, с другой стороны, я обязан ответить на поставленный вопрос. Отвечаю – куда угодно.

– Ну ты, кретин железный…

– Я не железный, – в голосе автопилота прорезались нотки обиды. – Я биомеханический. И не кретин, а киберштурман.

– А Семигорск где, на западе или где?

– Северо-запад, – лаконично сообщил киберштурман.

– Ну так вези меня на юг.

– Не могу.

– Это ещё почему?

– Только что получена экстракоманда.

– Какая ещё экстракоманда?

– Совершить посадку на базе Семигорск-5.

Игорёк глянул на землю. Высоко. «Но я же бессмертный!» – подумал Игорёк.

– Слышь, друг. Открой мне кабину.

– Это небезопасно, – самодовольно объявил кибердруг.

– Я в курсе. Душно, воздуху надо. Открывай.

– Ладно, открою. Но придётся снизить скорость.

– А мы никуда не спешим, – сказал Игорёк, и в лицо ему ударила тугая струя холодного воздуха. – Ну, прощай, друг человека.

Игорёк перегнулся и выпал из флаера.

– Человек за бортом, – возопил киберштурман и с ускорением ушёл в пике.

В считанные секунды оказавшись внизу, под Игорьком, он выдвинул вверх кресло; кресло вдруг распахнулось серебристыми лепестками амортизатора. Флаер явно стремился выловить Игорька прямо в воздухе.

«Вот зараза!» – подумал Игорёк, отталкиваясь обеими ногами от упругих лепестков.

Флаер снова заложил вираж, и опять оранжевый бутон оказался точно под Игорьком. Игорёк падал уже головой вниз, поэтому пришлось отталкиваться ру-ками. Киберштурман заложил третий вираж, но фла-ер зацепился за верхушки деревьев и рухнул посреди леса. А Игорёк, обломав несколько ветвей, упал чуть в стороне, целый и невредимый. Он встал, подошёл к останкам машины. Флаер с переломанным крылом застрял в нижних ветвях могучего кедра. Второе крыло судорожно подергивалось. Из кабины донёсся бодрый голос:

– Потерпел аварию! Включаю маяк! Могу предложить горячий чай! С бутербродами!

– Давай бутерброды, – скомандовал Игорёк. – Жрать охота.

Из торчащей вверх тормашками кабины вывалился свёрток с бутербродами, пластиковый стакан и вылилась горячими брызгами какая-то жидкость, по-видимому, чай.

Игорёк подобрал бутерброды, посмотрел наверх – флаер по-прежнему пытался уложить уцелевшее крыло на фюзеляж. Игорёк надорвал пакет, откусил от бутерброда, пожевал.

– Ну что, доигрался, болван железный?

– Я не железный, я биомеханический! – донеслось в ответ.

Игорёк доел бутерброд и задал вопрос:

– Кибер, в чём смысл жизни?

Кибер ответил, на этот раз почему-то женским голосом:

– В нежном возрасте все задают себе этот вопрос. Вы, Игорь Святополкович, никуда не ходите. За вами послана оперативная группа.

– Это кто говорит, кибер?

– Уже не кибер, – кокетливо ответил голос. – Вероника Семёновна Прошкина, главный диспетчер Семигорского Центра ГРУК.

– А… Прощай, Вероника Семёновна.

Игорёк сплюнул в сердцах на устланную хвоей землю и скорым шагом углубился в чащу. Жажда самоутверждения требовала не даться в руки зловещему ГРУКу. Хватит с него и Старого Айка.

Ситуация напоминала военные действия в Ираке, и он решил брать пример с несгибаемого Володи или весёлого воина Серого, патриота и государственника. Выхода из положения, по правде сказать, он не видел никакого, потому что не видел выхода из этого неприятно бодрого, чокнутого мира. То, что опять его сунули в какое-то дерьмо – понятно. Точно так же сунут и в новое. Остаётся ему одно – бороться до последнего. Если с Айком получилось и с пиломатериалами, то с этими людьми светлого будущего, надеждой человечества он ещё очень даже повоюет. Развели тут детский сад. Киберы у них философствуют. Сантехники гимны сочиняют, уборщицы кантаты пишут. Пионэры не по возрасту шустрые, в двухкилометровые льды стремятся. Они хоть знают, что такое тяжесть бытия? Откуда им знать, бабочкам-однодневкам? Хорошо устроились, под карнавалы засуху организовывают, весельчаки.