Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История России - Московское царство

ModernLib.Net / История / Вернадский Георгий Владимирович / Московское царство - Чтение (стр. 29)
Автор: Вернадский Георгий Владимирович
Жанр: История
Серия: История России

 

 


      Для того, чтобы понять причину негодования московитов по отношению к жившим в России иностранцам, следует сказать, что последние были небезупречны в их надменном отношении к коренному населению, которое они полностью презирали.
      Когда полковник Александр Лесли возвратился в Московию и снова был нанят правительством в 1647 г., он получил земельный надел в районе Волги. Вскоре русские крестьяне на землях Лесли и русские слуги, работавшие у него по дому, стали жаловаться местным властям на жестокость их нового господина, и в особенности – его жены, так же как и на их оскорбительное отношение к православной религии.
      В одной из жалоб утверждалось, что госпожа Лесли заставляла своих слуг есть собачье мясо, и это – во время Великого поста. Сообщалось также, что она швырнула икону в огонь, и что полковник и его гость лейтенант Томсон развлекались стрельбой по кресту на куполе местной церкви. Супруги Лесли были посажены в острог.
      Будучи серьезно озабочено этим и подобными происшествиями, правительство выпустило указ, подкрепляющий старое правило, игнорировавшееся на протяжении долгого времени, которое запрещало некрещеным (неправославным) иностранцам нанимать русских слуг. Русским, в свою очередь, запрещалось поступать на службу к некрещеным хозяевам. Более того, некрещеных иностранцев должны были лишать их земельных угодий.
      Эти приказы напугали немцев – так в Московии называли людей с Запада вообще. Они упрекали Стефана Вонифатьева за введение этих ограничений. Вскоре он стал человеком, которого более всего ненавидели иностранцы. Такое затруднительное положение иностранцев в Москве ярко описано шведским торговым агентом в Москве Родосом в его донесениях королеве Кристине в марте 1652 г.
      При этих обстоятельствах многие иностранцы оставили царскую службу. Большинство, однако, приняло неизбежное и согласилось принять новое крещение, стать греко-православными, а со временем – полноправными московскими гражданами. Среди них было двое французских деловых людей – братья Жан и Шарль де Грон. Для того, чтобы упростить обращение западных людей, де Гроны посоветовали московским властям не требовать, по крайней мере, от обращаемых осуждения их старой веры. Родес назвал этих двух французов «вероломными интриганами».

IV

      Хотя московские ревнители отстаивали жесткие меры против западных людей, живших в Москве, если те противились обращению в греко-православную веру, отношение первых к русскому западу – Киеву -смягчилось в сравнении с тем, что было у патриарха Филарета.
      Постепенно ревнители убедились в ценности киевской науки и образования для издания и публикации церковных книг, а также и для снабжения московских ученых лучшими аргументами в защите православной веры от протестантизма и католичества. Ревнители, однако, не принимали слепо все выводы западнорусских ученых и во многих случаях пользовались своими собственными мнениями в корректировке церковных учебников.
      В 1640-е гг. единственным членом редакционной коллегии московского печатного двора из круга Дионисия был Иван Наседка. Он передал традиции Дионисия своим сотрудникам более молодого поколения – монаху Савватию, архиерею Михаилу Рогову, и мирянам Мартемьянову и Захарию Афанасьеву, Эти пятеро отвечали за издание в печатном дворе новых публикаций в течение последних пяти лет патриаршества Иоасафа I и на всем протяжении патриаршества Иосифа.
      В 1654 г. печатный двор переехал в роскошные новые здания, Книгопечатание достигло очень высокого, для своего времени, уровня, Каждый опубликованный том представлял собой настоящее произведение искусства. Вдобавок к литургическим книгам, печатались жития святых и некоторые труды отцов церкви. Среди последних, в 1646 г. были изданы «Наставления» Ефрема Сирина – первая публикация этого труда на славянском языке. В приложении к этому изданию было включено несколько эсхаторических текстов, в которых шла речь о «конце света» и грядущем приходе Антихриста. Целью этого раздела книги было углубить религиозные чувства и возбудить духовный пыл у верующих. Подобные темы были характерны для религиозного сознания ревнителей. Они считали необходимым, чтобы верующие ознакомились с этими темами.
      Глава об Антихристе была включена также в компендиум православия, содержавший полемику против латинян, униатов, протестантов и евреев. «Книга о вере» (таково название этого труда) была составлена киевским монахом Нафанаилом. Случилось так, что она была опубликована 8 мая 1648 г., незадолго до великих московских бунтов.
      Во время общественных и политических бурь мысли многих людей обратились к религии, и «Книга о вере» оказалась более чем необходима в тот период. Было отпечатано 1200 экземпляров. Из них 118 было распродано в первый же день торговли. К концу августа количество проданных книг достигло 850.
      Событием грандиозной важности явилось издание сборников церковных канонов и выборки византийских гражданских законов в «Кормчей книге». Это был перевод на церковнославянский язык текста византийского «Nomocanon». Его славянские рукописные переводы ходили по Руси начиная с XIII века. Одна из таких рукописей (так называемая рязанская) была взята издателями за основу для публикации. Для своего издания они детально сличили ряд рукописей и некоторым образом перестроили их содержание.
      Книга поступила в набор в ноябре 1649г.; печатание ее было завершено к 1 июля 1650 г. Это было первое издание «Nomocanon» на иностранном языке. Когда Никон стал патриархом, он включил в текст несколько дополнительных пунктов, целью большинства из которых было повысить роль церкви в Московии. Второе издание появилось в мае 1653 г. Первое издание было подготовлено столь тщательно, что «Кормчая книга» сохраняла свое влияние в течение очень долгого времени. Она переиздавалась много раз вплоть до ХУЛ и XIX веков лишь с небольшими поправками.
      Одновременно с работой над «Кормчей книгой» печатный двор выпустил по приказу правительства свод законов 1649 г. Было отпечатано две тысячи экземпляров. Таким образом, примерно в одно • то же время была завершена важная кодификация как церковных канонов, так и государственных и гражданских законов. Однако существовали некоторые расхождения между "Кормчей книгой и водом законов в толковании характера власти государственной администрации и судов над церковными земельными угодьями и духовенством. С точки зрения фанатиков, и особенно архимандрита (позднее митрополита, а затем патриарха) Никона, некоторые положения свода законов представляли собой нарушение прав церкви со стороны государственной администрации.
      В области науки и образования наиболее важным делом печатного двора в тот период была публикация «Славянской грамматики», составленной монахом Мелетием Смотрицким, талантливым украинским ученым, который написал этот трактат по грамматике в 1618 г., а затем несколько раз, в 1620-х и 1630-х гг., переиздавал его в Западной Руси.
      Мелетий (умер в 1633 г.) первоначально был греко-православным, но позднее, под влиянием иезуитов, присоединился к униатской церкви. От издателей московского печатного двора требовалась большая смелость, чтобы напечатать книгу отступника, даже если ее предмет не был религиозным, а написана она была, когда автор еще был православным. Она стала образцовым учебником в России до появления в 1755 г. «Русской грамматики» Михаила Ломоносова.
      Московские издатели написали замечательное предисловие к труду Мелетия, которое, учитывая условия духовного пробуждения в московской среде того периода, представляло собой смелую защиту ценности науки.
      В этом предисловии издатели утверждали, что отцы церкви, в свое время, высоко чтили знание грамматики, философии, риторики, астрономии и других наук, поскольку они понимали важность учёности для лучшего уяснения писания и христианской этики. Разумеется, говорили издатели, некоторые благочестивые православные христиане (в Московии) считали «посторонние науки» опасными для чистой веры, но их позиция в корне неверна. Их оппозиция, фактически, относилась к тем псевдоученым, которые злоупотребляли своими знаниями и которые, в тщеславной своей гордыне, претендовали на то, чтобы объяснить тайны неба с помощью их псевдонауки, которая в действительности была невежеством.
      «Мы, однако, – заявляли издатели, – проводим различие между тем, что хорошо, и тем, что плохо (в научных исследованиях). Мы принимаем то, что благотворно для жизни и веры, и мы высоко ценим образование. И, конечно, было бы гнусно и непростительно, если бы кто-либо хвастался своим невежеством... Грамматика-основа всех наук».
      В этом предисловии, как справедливо комментирует Пьер Паскаль, издатели московского печатного двора раскрывают свой план интеллектуализации религии с помощью западнорусских научных трудов. Они смело решаются подписаться в поддержку «постороннего» знания.
      Через человека, которого они признавали своим лидером, – церковного исповедника Стефана Вонифатьева – ревнители могли быть уверенны в благосклонном отношении царя Алексея к их планам и их работе над реформой, а также к признанию ими ценности киевской науки.
      Еще одним влиятельным лицом – сторонником отношений с западнорусскими учеными, а также и с греками – был молодой энтузиаст религиозного обучения и образования, стряпчий Федор Михайлович Ртищев, отпрыск благородной семьи, известной своей набожностью и благотворительностью. Благодаря своим придворным обязанностям, Ртищев ежедневно встречался с молодым и впечатлительным в ту пору царем Алексеем Михайловичем, и царь любил обсуждать с ним различные вопросы религии и образования. Вскоре Ртищев убедил царя в необходимости открыть в Москве при помощи киевских ученых учебный центр. Он взял на себя организацию такого центра, и с этой целью восстановил на свои собственные средства старый монастырь, расположенный менее чем в двух милях от столицы на киевской дороге у церкви Св. Андрея.
      За образец Ртищев взял монастыри киевского братства. В начале пригласили двух учителей из Киева. Тридцати молодым москвичам были предложены комната и полный пансион. К монастырю прилегал приют для паломников и нищих. Сам Ртищев посещал некоторые занятия, а также интересовался возможностями вести беседы с греческими учеными.
      Хотя ревнители ценили киевскую ученость, они использовали ее методы с определенными ограничениями и предосторожностями. Они стремились внести свои собственные суждения в церковные книги. У них не было намерения поскорее заменить традиционные особенности московских религиозных текстов и деталей церковного обряда полным внедрением форм западнорусских и греческих (пост-византийских) церковных служб и ритуалов.
      Ртищев был значительно более восторжен в его оценке западнорусской церкви и учености, нежели ревнители. Поэтому он выражал готовность быстро осуществлять необходимые изменения в западнорусском и греческом духе, а некоторые другие советники царя хотели двигаться по этому пути еще быстрее.
      К 1648 г. эти религиозные проблемы приобрели актуальное политическое значение в связи с украинской войной. Многим государственным деятелям в Москве было ясно, что украинцы не обладают достаточной силой, чтобы обеспечить себе независимость от Польши и что в скором времени Москва должна будет помочь им и принять под царский протекторат. Приспособление московского церковного обряда под западнорусский представлялось насущным для установления более тесных отношений с киевским духовенством и для устранения возможных трений между двумя ветвями греко-православной церкви и двумя народами – великорусским я малоросским (украинским).
      Западнорусская православная церковь представляла собой епархию (митрополит) Константинопольского патриаршества с престолом митрополита в Киеве. Это предполагало близкие церковные отношения между Киевом и Константинополем. Польское правительство всегда относилось к греческим иерархам, которые время от времени посещали Киев, с большим подозрением. Но в связи с военными успехами 1648 г. запорожских казаков под руководством Богдана Хмельницкого, поляки потеряли контроль над Киевом.
      Греческие церковные иерархи воспользовались этим случаем, чтобы установить более тесные связи с киевским духовенством, а также и с лидерами нарождающегося казацкого государства. Когда Богдан Хмельницкий триумфально вошел в Киев накануне Рождества 1648 г., его приветствовал там не только митрополит Киевский Сильвестр, но и патриарх Иерусалимский Паисий и другие греческие церковные иерархи.
      Греками двигали не только религиозные соображения, но также и политические и финансовые проекты. Они рассчитывали на денежную помощь от казаков и царя для поддержки православной церкви в Турции, для защиты ее прав от турецкого вмешательства и для осуществления своей конечной мечты – свержения турецкого ига.
      Эти мольбы о помощи от православных христиане Ближнево Востока и Балкан, обращенные к единственному в то время независимому православному правителю в мире, нашли свой отклик. Как царь Алексей Михайлович, так и некоторые из его советников поддержали идею расширения поддержки своих единоверцев, чья помощь могла бы со временем оказаться полезной России в ее борьбе против турок и крымских татар. С конца XV века Грузия умоляла царя о защите от турок и персов; после того, как казаки захватили Киев, можно было думать об установлении связей с Молдавией. И на будущее вырисовывалась возможная перспектива распространения влияния Москвы на весь Ближний Восток.
      В качестве политического плана такая мечта была совершении нереалистичной. Совершенно очевидно, что Москва находилась не в том состоянии, чтобы предпринять подобные действия против Турции. А на Украине некоторые казацкие лидеры вынуждены были утвердиться в мысли о том, чтобы со временем искать у султана поддержки против Польши, а при определенном повороте событий даже против Москвы.
      В области религиозных и церковных дел, однако, установление более тесных связей между Москвой я всеми другими православными церквами и расширение им финансовой помощи явились как выполнимыми, так и желаемыми с точки зрения церковного единства православия. Царь Алексей Михайлович, поддерживаемый целым рядом своих советников, стремился воплотить в жизнь подобные планы.
      Такая политика, все значение которой не осмысливалось сначала теми, кто ее проводил, находилась в противоречии с традиционными планами на будущее московской церкви. Она являла собой крутой поворот от устойчивой национальной исключительности русской церкви и вела к росту экуменических представлений (экуменических – в рамках православного мира). Более того, проводниками этого плана не было в достаточной мере учтено, что к тому времени греческая церковь была пропитана идеями ее собственной эллинской исключительности.
      После в Киеве во время святок с Богданом Хмельницким патриарх Паисий продолжил свой путь в Москву, куда он приехал 27 января 1649 г. В его свите был греческий ученый Арсений, который предложил свои услуги в корректировке и издании церковных книг. Поскольку Арсений в то время не знал ни славянского, ни русского, его назначили учителем греческого и латыни в Чудов монастырь в Кремле.
      В своем приветствии, когда его принимал царь Алексей Михайлович, патриарх Паисий следующим образом изложил свои надежды: «Пусть святая Троица даст тебе возможность занять высокий трон царя Константина и освободить благочестивый христианский народ от неверных зверей. Да станешь ты новым Моисеем, да спасешь нас от плена знамением святого животворящего креста»
      У Паисия было несколько бесед касательно церковных дел со Стефаном Вонифатьевым и архимандритом Никоном (будущим патриархом). В этих переговорах он подвергнул критике определенные обычаи в московском церковном ритуале и церковных уставах, например, крестное знамение двумя пальцами (двоеперстие). Паисий назвал этот обычай (как и некоторые другие) нововведением и отступлением от греческого образца. Паисий был не прав, поскольку некоторые из них (включая и двоеперстие), хота в отличались от поствизантийского греческого ритуала, имели свои корни в довизантийских и византийских традициях.
      Его доказательства, однако, произвели очень сальное впечатление на царя Алексея и, как это стало ясно через три года, на Никона. За желанием утвердить единство обряда с греками лежали приготовления к будущему осуществлению политических мечтании, так же как и экуменических, религиозных соображений.
      Однако Стефан Вонифатьев и другие ревнители не желали принимать рекомендации Паисия без тщательного изучения. Решено было послать компетентного русского ученого на Балканы и Ближний Восток для бесед с греческими прелатами, для изучения характера проведения служб в греческих церквах, для сбора древних и новых греческих рукописей и приобретения современных отпечатанных изданий греческих церковных книг. Они печатались в Венеции и других европейских городах, поскольку турки не позволяли грекам открывать книгопечатные дворы в Константинополе.
      Эта миссия была доверена монаху Арсению из Троицкого монастыря. Он звал греческий язык и служил некоторое время переводчикам в московском посольском приказе. Когда в июня 1649г. патриарх Паисий направился в Яссы, Арсений поехал с ним. Ом провел в Яссах более года, во время которого один раз, возвращался в Москву с коротким визитом, чтобы сделать предварительный доклад о своей миссии. Он вернулся в Москву в 1650 г, В феврале 1651 г. Арсения направили снова, теперь уже в долгосрочную поездку на Ближний Восток. Сначала он поехал в Яссы, затем в Константинополь, Египет и Палестину. Из Палестины он отравился в Сирию и Грузию, В июне 1653 г. он возвратился в Москву с большим и чрезвычайно ценным собранием греческих рукописей, которые он отдал на хранение в библиотеку московского печатного двора, а также с целым рядом современных греческих книг, отпечатанных в Венеции.
      Основные дебаты Арсения с греческими прелатами имели место в Яссах между апрелем и июнем 1650 г. В определенном смысле, они подтвердили разрыв между греческой и русской традициями. Арсений возражал против настойчивых утверждений греков, что их церковный ритуал и церковные книги представляют собой единственный верный образец православия.
      Характерное проявление греческой непримиримости произошло на горе Афон незадолго до дебатов в Яссах. Греческий архиепископ получил сведения, что у сербского монаха есть славянские церковные книги, опубликованные московским печатным двором, и что эти книги содержат множественные расхождения с греческой религиозной практикой. Греки изъяли эти книги (среди них была и «Книга о вере») и сожгли их публично. После этого владелец книг был изгнан из монастыря горы Афон. Он встретил Арсения и поведал ему эту историю.
      Когда Арсений представил этот факт вниманию участников дебатов, они не смогли его отрицать. Патриарх Паисий мог только осудить действия своих соотечественников постфактум.
      В качестве ответного удара Арсений заявил, что не следует доверять греческим книгам, напечатанным в Венеции, поскольку их текста в некоторых случаях, был изменен под влиянием римско-католической церкви. Он показал грекам одну из приобретенных им венецианских книг, в которой символ веры появился в римско-католической интерпретации (с добавлением пункта «Filiogue»).
      Арсений настаивал, что сама русская церковь основана на старых традициях. Перед внесением каких-то изменений в ритуал и в церковные книги, утверждал он, необходимо задаться вопросом, основано ли это изменение на канонах и духе христианства. «Христос есть источник веры». Говоря словами А.В. Карташева, «Арсений справедливо проводит здесь четкое разграничение между идеей канонов и случайными аспектами исторических фактов».
      В сознании московских ревнителей результаты миссии Арсения подтвердили мудрость их плана с осторожностью проводить ревизию церковных книг и ритуалов. Главной целью ревнителей было поднять духовный и интеллектуальный уровень русского христианства и упрочить мораль как духовенства, так и всего русского народа без того, чтобы основы «Святой Руси» были поколеблены.

Глава IV. УКРАИНСКАЯ ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА И ОБЪЕДИНЕНИЕ УКРАИНЫ С МОСКВОЙ, 1648-1654 гг.

1. Украина в 1640-х гг.

 

Карта 2. Украина между Польшей и Россией

 
      Польша, после подавление казацких восстаний 1637 и 1638 гг. получила десятилетний период спокойствия. Поляки, казалось бы, полностью подчинили себе украинских казаков.
      Польша процветала. Украинские земли, особенно те, что на левом берегу Днепра, Северская земля и Полтава, где быстро разрастались земельные владения польских и преданных Польше украинских магнатов, стали хлебными закромами Речи Посполитой. Выход к Балтике позволил расширить торговлю украинской пшеницей и скотом, а также белорусской древесиной, дегтем и поташем. Это привело к росту городов, таких как Варшава, Вильно, Львов, Каменец и Киев. Это десятилетие часто называли эпохой «золотого мира». Процветание, однако, было построено на шатком фундаменте, поскольку польское правление украинским народом сталкивалось с конфликтами и противоречиями самыми разнообразными – политическими, национальными, экономическими, социальными и религиозными.
      Анализируя польскую политику но отношению к Украине и отношение украинцев к польскому правлению, в первую очередь следует рассмотреть различия в статусе разных слоев украинского общества. К 1640 г. почти не осталось украинских магнатов, поскольку практически все украинские аристократические семьи были обращены в римско-католическую веру. Выдающийся поборник греко-православия в Западной Руси, князь Константин Константинович Острожский умер, в 1608 г. Его потомки стали католиками. Князь Иеремия Вишневецкий принял католицизм в 1632 г. Среди немногих греко-православных вельмож, имевших, по крайней мере, какой-то политический вес, более всего известен Адам Кисель. Но, хотя он и был русским. Кисель чувствовал себя поляком политически.
      Чрезвычайно много представителей мелкого украинского дворянства (шляхты) оставались греко-православными по вере, но русскими по духу, хотя и были верны польскому королю и были готовы служить Польше верой и правдой. Помимо того, на Украине существовало большое количества мелкопоместных землевладельцев, у которых не было официального статуса шляхты, но которые мало отличались от нее экономически и социально. Именно из этих двух групп польское правительство обычно набирало себе офицеров и рядовых в число реестровых (зарегистрированных) казаков.
      Запорожские казаки, организованные вокруг своей Сечи, иногда принимали в свои ряды представителей русско-украинского дворянства, во большинство составляли простые люди, изредка горожане, но большей частью – крестьяне, бежавшие с земельных угодий магнатов.
      Таким образом, казаки представляли собой связующее звено как между дворянством и горожанами, так и между дворянством и крестьянами. Большая часть украинского народа в то время являлась крестьянами, чье положение как на Украине, так и в Белоруссии было равнозначно рабству.
      Что касается религии, то компромисс 1632г. сильно упрочил статус греко-православной церкви в Западной России. Хотя православные фактически и не получили всех оговоренных в условиях прав и привилегий, которые им были обещаны, русские священнослужители были удовлетворены своим положением. Мелкое духовенство, Однако, чей социальный уровень был ближе к крестьянству, подвергалось притеснениям и оскорблениям со стороны польских магнатов и чиновников, и вполне можно было ожидать, что оно примет сторону казаков и крестьян при любых грядущих волнениях.
      Действительно, ситуация для подобных волнений на Украине созрела. Неудовлетворенность росла как среди крестьян, так и среди казаков. Взгляд на обстоятельства жизни крестьян обнажает странную, как это может показаться на первый взгляд, ситуацию: барщина была легче на недавно завоеванных приграничных землях, чем в северных районах Украины и Белоруссии. Тогда почему эти крестьяне с левого берега и пограничных районов правого берега Днепра в большей степени склонялись к мятежу, нежели остальные, чье положение было значительно более тяжелым? Причины были, главным образом, чисто психологическими. Новые поселенцы в большинстве случаев были людьми более энергичными и инициативными, нежели те, кто жил там постоянно. Помимо того, сама среда в приграничных землях была иной из-за присутствия свободных людей – казаков. Любая попытка со стороны владельцев поместий отяготить своих крестьян, вызывала большее возмущение именно у новых поселенцев, нежели в тех районах, где зависимость существовала на протяжении долгого времени. Более того, в новых землях, на границе степной зоны, обиженному крестьянину было сравнительно легче бежать от своего господина и присоединиться к казакам «за [днепровскими] порогами». Крестьяне с левого берега могли бежать даже к донским казакам.
      После подавления восстания 1638 г. несколько подразделений польских солдат расположили в украинских землях в целях предосторожности против возможных беспорядков. Поведение этих солдат раздражало население так же, как и притеснения господ. Всегда нуждающиеся в деньгах из-за расточительного образа жизни, землевладельцы часто давали на откуп источники дохода со своих земель и различные сооружения на их землях, такие как водяные мельницы, винокурни, кабаки и речные паромы, евреям, которые в Польше и Литве традиционно оказывали финансовую поддержку королям и вельможам и давно стали необходимыми из-за их деловой предприимчивости. В результате этого, для многих украинских крестьян евреи стали отождествляться с деспотическим польским режимом. Когда разразился революционный взрыв, евреи оказались между двумя противоборствующими силами (украинцами и поляками), их судьба оказалась трагична.
      Недовольные тем, что под их властью находятся только крестьяне, магнаты после 1638 г. попытались обратить в крестьян «исключенных из реестра» казаков (выпищики). Сами реестровые казаки были подчинены строгой дисциплине и подвержены притеснениям со стороны как польских, так и своих собственных офицеров (старшин).
      Несмотря на всё это, основание польского правления представлялось достаточно прочным. Однако, подспудное народное недовольство проявлялось в целом ряде крестьянских бунтов как в Западной, так и в Восточной Украине в 1639 г. и в последующие годы. Это пока еще не были симптомы глубинного возмущения на Украине. Таким бунтам не удалось вылиться в общее волнение только из-за отсутствия взаимодействия между крестьянами в различных местностях, а также между казаками и крестьянами.
      В 1646 г. повод для общего волнения, хотя и неумышленно, дал казакам король Польши. Владислав IV был человеком честолюбивым и его раздражало правление сейма. Он искал подходящего случая возвысить свои королевские полномочия и поднять уважение к короне.
      Любовно лелеянным проектом Владислава была война против Турции. В этих планах его поддерживал канцлер Ежи Оссолинский, назначенный в 1643 г. В 1645 г. под давлением со стороны турок Венеция обратилась с просьбой о помощи к некоторым европейским странам, включая и Польшу. Не сообщая сейму о своих планах, Владислав согласился оказать Венеции поддержку в войне против турок, но потребовал солидных субсидий. Он намеревался использовать эти деньги для того, чтобы усилить польскую регулярную армию и мобилизовать казаков. В своих военных планах он намеревался сначала напасть на вассалов турецкого султана – крымских татар.
      У Владислава было высокое мнение о казаках, как о боевой силе. Они оказывали ему поддержку, еще когда он, будучи кронпринцем, вел войну против Москвы в 1617-1618 гг. и еще раз в при взятии Смоленска в 1632-1634 гг. В апреле 1646 г. по приглашению короля четыре делегата от старшин реестровых казаков: три есаула – Иван Барабаш, Илья Караимович и Иван Нестеренко Бут – и чигиринский сотник Богдан Хмельницкий, – приехали в Варшаву и были совершенно секретно приняты королем и канцлером Оссолинским. Поскольку никаких протоколов их встречи не сохранилось, точное содержание этих переговоров неизвестно, однако из доступных источников можно предположить, что Владислав обещал увеличить число реестровых казаков с одной тысячи до значительно более крупной цифры (двенадцати, а может быть даже двадцати тысяч). Утверждалось, что король вручил Барабашу декрет подобного содержания, заверенный его собственной печатью (а не печатью государства).
      Тайные планы Владислава и Оссолинского вскоре стали известны магнатам и вызвали большое негодование. На заседании 1646 г. сейм наложил запрет на какое бы то ни было увеличение состава регулярной польской армии и стал угрожать Оссолинскому отстранением от должности. Владислав вынужден был отказаться от этой части своего проекта.
      На следующем заседании (1647 г.) сейм обратил своё внимание на интерес Владислава к казакам и решил покончить с его военными приготовлениями раз и навсегда. Специально проголосовали, чтобы число реестровых казаков не могло быть увеличено без одобрения сейма. Из-за этих решений старшие офицеры реестровых казаков – Барабаш и Караимович – оставили попытки увеличить казачий реестр на сегодняшний день и решили держать все дело в тайне. Однако для них оказалось невозможным остановить распространение слухов и сплетен среди рядового казачества, особенно потому, что их соратник по делегации к Владиславу, сотник Богдан Хмельницкий, не хотел упускать случая усилить казацкую армию.

2. Переворот («Революция»)

      Переворот на Украине в середине XVII в., как и личность его вождя привлекали внимание многих поколений историков – русских, украинских, польских. Множество исследований, посвященных этим событиям, впечатляет и все еще продолжает расти.
      Хотя основные факты переворота и последующих войн с Польшей прочно установлены исторической наукой, существует большое разнообразие точек зрения на факты и тенденции движения, а так же на оценку личности Богдана Хмельницкого и его исторической роли. Во многих случаях картина, описанная историком, зависит от его национальности – будь он русским, украинцем, поляком, немцем или евреем – и в большей или меньшей степени окрашена его собственными национальными чувствами или националистическими устремлениями. Наряду с этим присутствуют моменты модернизации политических мотивов у ведущих действующих лиц и интерпретации их образа действий в свете националистических деклараций и научно-политической философии конца XIX и XX вв.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53