В этих обстоятельствах внимание Москвы отвлекла от Смоленска новая волна татарских набегов, еще более опасных, чем предыдущим летом. На этот раз татары действовали как польские союзники. 5 апреля 1633 г. польский курьер доставил хану Крыма письмо короля Владислава с просьбой послать войска против Москвы. Хан дал обещание.
В апреле и мае первые разведывательные отряды татар перешли южную границу Московии. В июне сын хана повел войско (29 тысяч татар и Малых ногайцев) к Оке севернее Тулы. Часть из них переправилась через реку и вошла в московский уезд. Затем они отдельными группами распространились и на запад, и на восток, разоряя поместья аристократов и крестьянские деревни, уводя тысячи пленных.
Когда известия об этом дошли до армии Шеина, многие из пострадавших от татар уездов поспешили домой, чтобы сражаться с татарами и спасти уцелевшее от разорения, что значительно осложнило положение армии.
В ответ татарам, московское правительство отправило против Малых ногайцев несколько подразделений московских войск, усиленных Большими ногайцами и кабардинцами.
В это время русские послы в Константинополе старались добиться помощи султана в ограничении крымских татар. Мурад IV, казалось, склонялся к тому, чтобы начать войну против Польши. Крымских татар должным образом проинформировали, и в августе они начали отводить свои силы с русских земель. В декабре крымский хан Джанибек получил строгий приказ заключить мир с Москвой и готовиться к войне с Польшей.
Король Владислав сразу после своего избрания на трон 13 ноября 1632 г. приступил к организации армии для спасения Смоленска. Приготовления закончились к августу 1633 г., и в конце месяца Владислав подошел к осажденному городу. Его армия насчитывала девять тысяч человек. В середине сентября к королю присоединились войска зарегистрированных казаков (от 15 до 20 тысяч человек) под командованием гетмана Орандаренко.
Другая группа казаков во главе с Адамом Киселем и Иеремией Вишневецким действовала в районе Северской земли, но без успеха.
Подход армии Владислава с отрядами казаков сразу же изменил военную ситуацию. Армия Шеина сама оказалась под угрозой быть окруженной силами врага. Немедленное отступление казалось единственным разумным выходом из положения, но Шеину было трудно принять подобное решение без царского приказа (ситуацию усугубила последовавшая 1 октября смерть патриарха Филарета). Царь убедил Шеина оставаться в лагере и заверил его, что из Москвы, Северской земли, Пскова и Торопца немедленно вышлют подкрепление.
В это время поляки захватили Дорогобуж, отрезав дорогу на Москву. Те рвы и земляные валы, возведенные русскими под Смоленском, позволили бы им выдержать долгую осаду, но скоро войска Шеина стали испытывать нехватку продовольствия и фуража. Кроме того, моральный дух иностранных наемников пошатнулся, и они начали переходить на сторону поляков. 2 декабря полковник Лесли, ирландский военный эксперт, обвинил англичанина, полковника Сандерсона, в измене и застрелил его.
Обещанное царем подкрепление не подходило. Посланный Москвы отряд, под командованием князей Д.М. Черкасского и Д.М. Пожарского, дошел до Можайска, но там остановился, так как нуждался в улучшении вооружения.
Шеину оставалось только сдаться, что он и сделал 19 февраля 1634 г. И иностранным, и русским воинам армии Шеина предоставили выбор: либо идти на службу к полякам, либо возвращаться домой при условии не сражаться против поляков). Русским пришлось передать полякам все свои знамена и всю артиллерию, за исключением двенадцати легких пушек.
Половина наемников армия Шеина перешла к полякам; другая половина предпочла отправиться по домам. Из русских только восемь солдат (шестеро из которых были донскими казаками) остались с поляками. Шеин повел обратно в Москву 8056 офицеров и солдат, большей частью ослабленных голодом и болезнями. Как только Шеин достиг Москвы, его предали суду по обвинению в якобы плохом руководстве.
Вдохновленные величием своей победы, поляки решили использовать свой успех и продолжить наступление. Король Владислав и литовский гетман Радзивиля двинулись на крепость Белую, взятую русскими в самом начале войны. Поляки были уверены, что воевода Белей сдастся без сражения. Он, однако, сделать это категорически отказался. Полякам пришлось осадить Белую, но несмотря на большие потери осажденные не сдавались. Из-за кровопролития Радзивилл прозвал крепость «Красной» вместо «Белой». Вскоре польские войска стали страдать от недостатка продовольствия.
Известия с Северинского направления тоже были неутешительны для поляков. Казаки не смогли взять ни Путивль, ни Севск. В довершение ко всему, поступило донесение, что татары почти готовы начать военные действия против Польши.
В этих обстоятельствах поляки и литовцы предложили московским боярам мирные переговоры (март 1634 г.). Переговоры проходили под Вязьмой на реке Поляновке и продолжались больше двух месяцев. 3 июня мир был заключен. Согласно его статьям, Москва выплачивала контрибуцию в 20000 рублей и передавала Польше и Смоленск, и Северскую землю. Владислав, со своей стороны, отказывался от притязаний на московский престол и признавал Михаила царем.
Судьба Шеина была предрешена еще до завершения мирных переговоров. Его судила Боярская Дума и признала виновным в оскорблении бояр перед выступлением на Смоленск; намеренном промедлении и плохом руководстве военными действиями; капитуляции без царского приказа и измене: утверждалось, что он скрыл после своего возвращения из польского плена в 1619 г. от царя факт клятвы королям Сигизмунду и Владиславу никогда не сражаться с ними, а теперь сдержал свое слово, сдавшись Владиславу.
За эти мнимые преступления Шеина приговорили к смерти и обезглавили.
За исключением того, что Шеин оскорбил бояр, все обвинения против него либо несправедливы, либо просто лживы. Его казнь являлась не только местью со стороны его врагов. Это было попыткой снять ответственность за провал Смоленского наступления с царя и бояр. В этом смысле пункт о клятве Шеина королю Сигизмунду особенно показателен. С самого начала согласие Шеина командовать наступлением на Смоленск рассматривалось многими московитами как свидетельство нарушения им клятвы 1619 г., за которое ожидалась Божья кара. Бояре попытались заменить мистические предчувствия московитов реалистическим объяснением: Шеин сдержал данное полякам слово и намеренно уничтожил русскую армию. Для большей убедительности они объявили, что Шеин скрыл от царя факт принесения клятвы. Этому утверждению противоречит архиепископ Пахомий, который пишет (довольно осторожно): «Я верю, что этот факт [клятва Шеина Сигизмунду] не был неизвестен царю и патриарху».
Очевидно, что суд над Шейном и его казнь возмутили многих московитов. Говоря о предъявленных Шеину обвинениях, Пахомий цитировал русскую пословицу: «После рати много храбрых».
Недовольство правительством росло. Война потребовала больших расходов. Земскому Собору в 1632-1634 гг. пришлось вводить дополнительные налоги, а также набор рекрутов для армии. Провал войны показал бессмысленность жертв. Бояре старались обелить себя, сделав Шеина козлом отпущения, но это им не удалось.
Во время мирных переговоров у Поляновки короля Владислава известили, что после казни Шеина в Москве начались волнения.
Даже если это донесение преувеличивает уровень недовольства московитов, то само существование этого чувства едва ли можно подвергать сомнению.
Война породила и еще одну проблему – дезертирство. Еще до трагической развязки войны некоторые отряды, боярские дети, солдаты и казаки покинули армию, либо сражаться с татарами, либо, пользуясь беспорядками, грабить боярские владения. После позорной сдачи количество дезертиров и разбойников резко возросло. К моменту заключения мирного договора в июне 1634 г. примерно восемь тысяч таких грабителей разгуливало в уездах Козельска, Воротынска и Белёва. Против них пришлось выслать регулярные войска, и постепенно они разошлись; некоторые из них отправились на Дон.
V
Деулинское перемирие 1618-1619 гг. оставило Смоленск и Северскую землю под польским владычеством, однако с юридический точки зрения оно имело временный статус. Только по мирному договору 1634 г. Польско-Литовское Содружество получило полное право на эти две провинции, и они официально вошли – Смоленск в Литву, а Северская земля с Черниговом в Польшу (Стародульский уезд передали Литве). До 1515-1523 гг. обе провинции принадлежали Великому княжеству Литовскому.
В 1635 г. создали Черниговское воеводство (область), состоящее из двух поветов (районов): Чернигов и Северская земля. Ввели польскую систему управления. Что касается судов, уголовного и гражданского права, то использовали Литовский Статус 1588 г. Города, такие как Чернигов, Новгород-Северский, Нежин и другие, получили Магдебурское право при условии, что головой (мэром) будет избираться или назначаться только католик или униат (но не православный). В муниципалитетах Нежина и Чернигова польский язык стал официальным языком всего делопроизводства.
Земельные права хозяев имений, включая монастыри, проверяли и, если находили права на них законными, подтверждали. Поскольку огромная часть территории воеводства была мало заселена, и там находились обширные запасы необработанной земли, многие польские и украинские шляхетские семьи переехали туда с правого берега Днепра и им пожаловали землю.
Несколько польских и пропольско настроенных украинских магнатов, таких как Вишневецкие, получили громадные поместья в целинной степи на левом берегу Днепра. Для сельскохозяйственных работ привлекали поселенцев с правого берега Украины, обещая им лучшие условия жизни. Как и в других районах польской Украины, Крестьяне должны были платить налоги деньгами или натурой и работать в доме хозяина определенное количество дней, однако повинности (сначала, по крайней мере) были не такими тяжелыми, как в других частях Содружества.
За наплывом в Чернигов и Северскую землю польской знати последовало насаждение католичества. Были построены доминиканский и униатский монастыри, открыты иезуитские школы. С исторической точки зрения, это внешне мирное польское и католическое завоевание еще одной (самой восточной) части Украины еще больше обострило польско-украинский конфликт.
Укрепление своей власти на левом берегу в середине течения Днепра поляки использовали для усиления контроля над казаками. Когда мир с Москвой был заключен, старая история повторилась: большинство казаков, принимавших участие в войне, распустили, а долю зарегистрированных казаков понизили до семи тысяч человек.
Чтобы держать казаков под постоянным контролем, польское правительство построило крепость на утесе на правом берегу Днепра у первого порога. Французский инженер Гильом ле Вассо де Боплан руководил работами, начавшимися ранней весной 1635 г. Крепость, под названием Кодак, была готова в июле того же года. Другого француза, капитана Жана Мариона, назначили ее первым комендантом. Гарнизон состоял из двухсот драгун (иностранных наемников).
В этих обстоятельствах Польша вступила в войну со Швецией. Войско из пятнадцати сотен зарегистрированных казаков отправили для усиление польских войск в балтийском регионе. Они построили лодки на нижнем Немане и действовали сообща с небольшой дольской флотилией. Война длилась недолго и закончилась без решающих результатов.
Возведение Кодака запорожские казаки справедливо расценивали как серьезную угрозу своей независимости, и они решили избавиться от нее, пока внимание польского правительства отвлекала война на Балтике. Атаман Иван Сулима обрушился на Кодак силой примерно в восемь сотен запорожских казаков, большая часть которых участвовали в осаде Смоленска и были распущены поляками в конце войны. Этот смелый набег удался. Ночью 3 августа они взяли Кодак штурмом и уничтожили всех его защитников.
По-видимому (свидетельство об этом эпизоде довольно противоречиво), после захвата Сулимой Кодака к нему присоединились некоторые зарегистрированные казаки. Вскоре они, опасаясь польского произвола, выдали Сулиму полякам. В Варшаве его казнили.
Зарегистрированные казаки затем присягнули польской корове, и разделили на семь подразделений, пять на правом берегу Днепра (в Белой Церкви, Каневе, Черкассах, Корсуни и Чигорине) и два на левом (в Переяславле и Миргороде). За этим последовало обычное деление на полки, сотни и десятки, возглавляемые выборными старшинами.
Зарегистрированные казаки получали от короны какое-то жалованье (не всегда регулярно), однако основным источником денег для большинства из них служили их земли, разбросанные по поместьям короны и знати.
Даже внутри отрядов зарегистрированных казаков имелись основания для раздоров. Старшину избирали практически всегда из более зажиточных землевладельцев, и они часто получали особые привилегии от правительства. Некоторые рядовые воины не имели, или имели мало, земли и поддерживали себя рыбной ловлей. Для них старшины являлись новыми потенциальными господами и не вызывали никакого доверия.
Казаков, которые не вошли в реестр, польские магнаты и правительственные власти считали обыкновенными крестьянами и полагали, что они будут работать в поместьях магнатов или короны. Те, однако, предпочли бежать в Запорожье. Их, как и низшие слои зарегистрированных казаков, не утихомирила казнь Сулимы и другие крутые меры польского правительства.
В 1637 г. в Запорожье вспыхнул мятеж, предводителем которого стал Павло Буты (по прозвищу Павлюк). Он принадлежал к группе более состоятельных зарегистрированных казаков, но был против того жесткого контроля, который поляки пытались установить над казаками. В 1635 г. Павлюк поддержал Сулиму в Кодаке, а затем бежал в Запорожье.
В конце мая 1637 г. Павлюк с отрядом запорожцев напал на Черкассы и захватил артиллерию зарегистрированных казаков. Затем он возвратился в Запорожье и выпустил воззвание к украинскому народу, призывая подниматься против поляков. Он советовал зарегистрированным казакам убивать своих начальников и звал крестьян присоединяться к казакам.
Два подразделения зарегистрированных казаков сохранили верность полчкам, а большинство казаков встало на сторону Павлюка. Особенно яростными крестьянские волнения были на левом берегу Днепра.
Наконец в декабре польская армия (около пятнадцати тысяч человек), возглавляемая гетманом Николаем Потоцким, выступила против мятежных казаков, стоявших в то время около Черкасс. Казацкая армия из двадцати трех тысяч превосходила польскую по численности, но поляки имели большое преимущество в кавалерии.
После недели сражений, понеся тяжелые потери и исчерпав запасы продовольствия, казаки сдались и выдали Павлюка и других зачинщиков. Их отправили в Варшаву, где они были казнены. Зарегистрированные казаки опять дали клятву на верность. Потоцкого назначили новым высшим начальником их войск. Ильяш Караимович, во время восстания остававшийся верным полякам, стал старшим командиром зарегистрированных. Более молодой, до сих пор малоизвестный, Богдан Хмельницкий, в 1622 г. возвратившийся из татарского плена, получил пост секретаря (писаря) зарегистрированных войск.
Крестьянские волнения на левом берегу Днепра все еще продолжались. Поэтому главные польские силы по льду перешли Днепр под Переяславлем, и оттуда Николай Потоцкий пошел маршем на Нежин, а его брат Станислав – на Лубны, являвшиеся центром владений Вишневецких. Волнение подавили с неслыханной жестокостью. Согласно современному польскому источнику (дневнику Окольского), по всем дорогам, ведущим в Нежин, можно было видеть повешенных и посаженных на кол казаков и крестьян.
Восстановив спокойствие на левом берегу, Потоцкий оставил своего брата Станислава с частью армии охранять усмиренный район и пошел в Киев, а оттуда на Подолию.
Смирение, однако, оказалось эфемерным. Тысячи мятежников бежали в Запорожье, где была сформирована новая армия во главе с гетманом Яковом Остряниным.
Перед началом действий Острянин послал гонцов к донским казакам просить тех о помощи. Они не имели возможности предоставить войско, поскольку были вовлечены в борьбу за Азов с турками и крымскими татарами. Тем не менее, несколько сотен присоединилось к запорожцам. Во второй половине марта небольшие силы запорожцев захватили Чигирин, а Острянин со своими основными силами вторгся в район Полтавы.
Станислав Потоцкий встретил казаков с польскими войсками усиленными зарегистрированными казаками и германскими наемниками, но был отбит (все германцы погибли в сражении). Острянив перенес свой штаб в Миргород.
В это время на Подолии Николай Потоцкий набрал новую армию, а князь Иеремия Вишневецкий собрал сильное подразделение из собственных людей и людей других магнатов. 29 мая 1638 г. войско Вишневецкого (две тысячи человек и двенадцать пушек) прибыло в Лубны на помощь Станиславу Потоцкому. Они привезли известие, что Николай Потоцкий тоже находится на марше. Это изменило ситуацию в пользу поляков. 10 июня Станислав Потоцкий напал на лагерь казаков, расположенный у Жовнина на реке Сулы недалеко от ее впадения в Днепр.
Острянин счел дальнейшее сопротивление бессмысленным и убедил казаков уходить в Московию. Примерно тысяча офицеров и рядовых последовала за ним. Большая часть решила продолжать борьбу и избрала Дмитрия Гуню своим новым гетманом. 20 июня Николай Потоцкий с войсками подошел к Переяславлю.
Гуня не считал позицию у Жовнина удобной для обороны и перенес свой лагерь на реку Старец (вероятно на левый берег Днепра около Градижска, примерно в 15-20 километрах ниже впадения Сулы). Вскоре превосходящие силы противника осадили лагерь казаков. 7 августа казаки решили прекратить сопротивление. Гуни и другим офицерам, не желавшим сдаваться, удалось бежать в Запорожье.
8 августа казаки сдали полякам свои пушки, оружие и воинские знаки отличия. Потоцкий объявил, что следующий сейм утвердил права казаков.
9 сентября 1638 г. Николай Потоцкий созвал в Киеве совещание (раду) старшин зарегистрированных казаков и делегатов от каждого отряда. Потоцкий объявил условия, на которых король и сейм предоставляют казакам прощение. Войска зарегистрированных казаков должны находиться под властью комиссара, назначаемого сеймом. Количество зарегистрированных казаков снижается с семи до шести тысяч (шесть подразделений вместо семи). Полковники назначаются польскими властями из польской знати. Сотники избираются из казаков, известных верной службой королю и Речи Посполитой.
Рада согласилась послать к королю депутацию для выражения лояльности зарегистрированных казаков и согласия на вышеназванные условия. Богдан Хмельницкий находился среди четырех членов депутации.
Последняя встреча Николая Потоцкого и других польских высоких официальных лиц с зарегистрированными казаками произошла в Масловом Ставе 4 декабря 1638 г. Были объявлены имена комиссара и новых полковников, и казакам затем позволили выбрать сотников. Среди избранных чигиринским подразделением сотников был Богдан Хмельницкий.
Для большего контроля над запорожскими казаками крепость Кодак восстановили и расширили.
Важным сопутствующим результатом провала казацких выступлений в 1637-1638 гг. явилось переселение многочисленных групп украинских казаков и крестьян на восток в южные области Московского царства и земли донских казаков. Это в конце концов привело к созданию так называемой Слободской Украины (украины свободных поселенцев), простиравшейся от Ахтырки в будущей Харьковской губернии до Острогожска в Воронежской губернии.
Все это явилось следующим шагом в отношениях, начавшихся ранней весной 1638 г., когда Острянин, предводитель запорожцев, попросил донских казаков о помощи. Они не имели возможности послать в Запорожье значительные силы, поскольку готовились к войне с турками за Азов. На самом деле, донские казаки сами нуждались в помощи, и поэтому могли только радоваться, когда группы потерпевших поражение запорожцев направились к Азову.
К концу 1637 г. в Азов пришли сотни запорожских казаков. В марте 1638г. несколько запорожцев, прибью в Путивль, рассказывали среди прочего, что на Дон идет примерно две тысячи запорожцев.
За ними последовало еще больше. В апреле 1638 г. атаман донских казаков Михаил Татаринов доложил дьякам в московском Посольском приказе, что на Дону находится десять тысяч запорожцев (что может быть преувеличением), и они все еще приходят.
Затем, в июне 1638 г., гетман Яков Острянин – предводитель казацкого мятежа того года – не видя другого способа избежать подчинения полякам, решил направиться в Московию и с группой в тысячу человек, их женами и детьми двинулся в Белгород. По прибытии он объявил, что они готовы присягнуть царю.
Польский чиновник, руководитель Полтавы, послал письмо воеводе Белгорода, князю П.Д. Пожарскому, с требованием допросить явившихся и отправить их обратно. Пожарский ответил, не может сделать этого без приказа царя. Никакого подобного приказа не поступило.
Примерно тогда же другая группа украинцев пришла в Путивль. Староста Гадяча Мартын Длуский потребовал, чтобы воевода Путивля Н.Ю. Плещеев выдал беглецов, но тот отказался.
Московское правительство приняло группу Острянина, как отряд с собственной традиционной организацией. По совету: Ивана Борисовича Черкасского, который как воевода Тулы отвечал за всю систему обороны южных областей от татар, казаков поселили в Чугуеве на целинных землях южнее Белгорода. Чугуев, как Белгород, находился севернее реки Донец между двумя традиционными путями татарских набегов – Муравским шляхом на запад от Донца, и Изюмским шляхом на восток от него.
Казакам Острянина поручили наблюдать за передвижениями татар и предотвращать их набеги. Князя Петра Ивановича Щетинина назначили воеводой Чугуева, наделив полномочиями помочь казакам расселиться; не вмешиваться в их общинную организацию и следить, чтобы среди них не было измены.
Казакам пожаловали 32 тысячи десятин пахотной земли, а также луга и леса.
От них требовалось немедленно приступить к службе по защите границ от татар. 19 июля 1639 г. Острянин предотвратил очередной набег татар, разбив их отряд южнее Чугуева.
Скоро, однако, оказалось, что казаки недостаточно вооружены. Они отправили царю челобитную, прося снабдить их пушками, ружьями, порохом и другими необходимым, но доставка затягивалась.
А в это время и казаки Острянина, и войска московитов под командованием воеводы Щетинина, а затем его преемника, жаловались на лишения гарнизонной жизни и дозорной службы, а также на несправедливое распределение обязанностей. Вскоре произошли случаи отъезда чугуевских казаков обратно в Польшу. Многих казаков не устраивал гетман Острянин, однако его нельзя было сместить без царского приказа. В январе 1641 г. Острянин и его противники встретились в Москве, чтобы разрешить спорные вопросы. Московское правительство отвергло предъявленные гетману обвинения и подтвердило его власть.
Это решение вызвало сильное негодование противников Острянина. 20 апреля 1641 г. его убили, после чего весь отряд бежал на запад за польскую границу.
Другие группы запорожцев, переселившихся в Московию за тот период (например поселившиеся в Воронежском уезде) остались верными царю.
VI
Существенной причиной трений между Польшей и запорожскими казаками были морские набеги последних на турецкие города вдоль побережья Черного моря в мирные периоды между Польшей и Турцией. Эти набеги раздражали турецкие власти и имели своим результатом акты возмездия со стороны турецкого правительства.
С другой стороны, в периоды войны с Турцией или набегов крымских татар запорожцы были необходимы для усиления польских армий.
Такого же рода отношения были между Москвой и донскими казаками. Хотя они были неоценимыми союзниками при оказании помощи Москве в отражении непрекращающихся набегов крымских татар, их морские вылазки на турецкие владения в Крыму и на берегах Азовского и Черного морей угрожали мирным отношениям Москвы с Турцией, между которыми не было войны с 1570 г. по 1676 г.
Сложность ситуации возрастала в связи с тем, что запорожские и донские казаки всегда находились в тесной связи, независимо от отношений между Московией и Польшей или между каждой из них с турками и татарами.
Как и польское правительство в отношении запорожцев, правительство Москвы постоянно пыталось обуздать донских казаков и воспрепятствовать их нападениям на турецкие владения. Что же касается донских казаков, то их набеги на турецкие города представляли собой как источник дохода (военная добыча), так и гуманитарную миссию по освобождению русских и украинских пленников, захватанных татарами во время их набегов на Московию и Украину для продажи в Каффе и на других невольничьих рынках. Казаки возмущались вмешательством московского правительства в их действия. Результатом этого были постоянные трения. Ни одна из сторон не могла позволить себе надолго прервать отношения, поскольку каждая зависела от другой. Москва нуждалась в поддержке со стороны казаков против крымских татар, а казаки нуждались в финансовой помощи Москвы, а также в хлебе и военном снаряжении.
Еще один парадокс этой ситуации заключался в том, что крымский хан являлся вассалом турецкого султана. Султан обладал правом назначать хана (или утверждать кандидатуру, выдвинутую крымскими вельможами) или отстранять его от должности, если был им недоволен. Фактически хан находился в зависимости не только от 1 султана, но также и от поддержки местных татарских магнатов.
В ходе подготовки к войне с Польшей и во время военных действий 1632-1634 гг. Москва просила султана о том, чтобы он запретил крымским татарам нападать на ее владения, и к концу войны султан издал подобный приказ.
Турки, в свою очередь, продолжали жаловаться царю на морские набеги донских казаков и просили его наложить на них запрет. московского правительства был заранее заготовленный ответ, который давал объяснение, заключавшееся в том, что казаки не являются подчиненными царя, а независимы, и что царское правительство имеет возражений против того, чтобы султан наказывал их.
Та поддержка, которую донские казаки оказали Москве во время Смоленской войны, временно упрочила отношения между ними и царским правительством. Однако назревал еще один кризис. В 1636г. донские казаки стали вынашивать планы захвата турецкой крепости Азова (по-турецки, Азак) в устье реки Дона, которая перекрывала им доступ к Азовскому морю. Поскольку казакам не хватало военного снаряжения, они послали атамана Ивана Каторжного в Москву с просьбой предоставить снаряжение и денег. В прошлом они получали подобное за услуги в борьбе против татар. Свои теперешние планы они не раскрывали.
Царь удовлетворил их прошение, и в феврале 1637 г. послал на Дон дворянина Степана Чирикова с деньгами и снаряжением. Чириков также получил указания встретить турецкого посланника Фому Кантакузина и сопроводить его в Москву.
Тем временем общее собрание казаков (круг), состоявшееся в Городке (позднее названном Черкасским Городком или Черкасском), одобрило план захвата Азова. К этому времени около тысячи запорожцев пришло на Дон, и они дали клятву оказать в этом поддержку донскому войску, так поступил и целый ряд московских торговых людей (торговцев и торговых агентов). 21 апреля 1637 г. эта армия, состоявшая к тому времени из сорока четырех сотен воинов, двинулась к Азову.
Чтобы помешать турецкому посланнику Кантакузину собирать сведения об их продвижении, казаки посадили его под стражу. 16 июня он предстал перед кругом и был обвинен в шпионаже в пользу турецкого правительства и в том, что он отправлял секретные послания крымским татарам и черкесам, убеждая их прийти на защиту Азова. Он был приговорен к смерти и немедленно казнен.
18 июня казаки взяли штурмом Азов, перерезали все мусульманское население (составлявшее большинство жителей города) и освободили всех христианских пленников. Они захватили богатую добычу, которую поделили между всеми участниками осады, включая тысячу человек, убитых в боях, чьи доли были переданы их семьям.
После захвата Азова казаки пригласили Чирикова посетить город. Они приняли его с почестями и поведали, что планируют сохранить Азов в надежде, что царь простит их за убийство турецкого посланника и позволит обитателям южных областей Московии свободно приезжать в Азов со всевозможными припасами и вещами. Захват Азова, осуществленный казаками, мог вести к возвращению великих ногайцев под царский протекторат и, возможно, также к признанию царского господства темрюкскими черкесами. Казаки, однако, настаивали на том, что не согласятся на то, что царь пришлет свои войска и воевод в Азов, который им хотелось сохранить под своей собственной властью.
В июле казаки отправили к царю делегацию, чтобы сообщить о своих деяниях. Царь выбранил их за убийство турецкого посланника: «Посланника никогда не должно убивать», а также за захват Азова без его приказа.
В сентябре в послании к султану царь сообщил ему, что казаки действовали без его позволения. Ответом султана были указания крымским татарам, чтобы те совершили набег на южные области Московии. Нураддин (второй вице-хан) Сафат-Гирей был поставлен командовать этим.
Турки, однако, не были готовы к военным действиям как против Москвы, так и против донских казаков из-за того, что они вели войну с Персией. Более того, как и предсказывали казаки, захват Азова вызвал благожелательную реакцию со стороны Великих ногайцев. В 1638 г. некоторые из их мурз бежали из Крыма и присоединялись к Москве, а в 1639 г. более тридцати тысяч Великих ногайцев решили возвратиться на реку Волгу и снова присягнуть на верность царю. Казаки помогли им переправиться через Дон в восточном направлении.
В том же самом ищу был заключен мир между Турцией и Персией, и турецкое правительство оказалось в состояния попытаться возвратить себе Азов. Поход против донских казаков состоялся в 1641 г.
Турецкая армия численностью тридцать тысяч воинов, в состав которой входили сербы, молдаване, трансильванцы и черкесы, была хорошо обеспечена артиллерией.
В этом походе также при участие сорок тысяч крымских татар, а многие князья Великих ногаев отреклись от своей недавно принесенной клятвы верности царю, чтобы двинуться на Азов в поддержку туркам и крымским татарам.
