История России (№5) - Московское царство

После подписания шерти три тайши – Дайчин, Мончак и Манжик – получили богатые подарки. Членам их свит также были вручены дары. Заложников с честью приняли в Астрахани, обеспечили хорошим жильем и более высоким содержанием, нежели татарских заложников. Москва также даровала калмыкам позволение пользоваться пастбищами по обе стороны Волги. Таким образом, они могли пасти своих коней и скот в степях между нижней Волгой и Азовским морем, чего они добивались так долго. Более того, московское правительство приказало астраханскому воеводе выдать старшему тайше Дайчину останки его отца Урлюка.1178

На основе соглашения 1657 г. тайша Мончак повел войско своих калмыков против союзников крымского хана – татар и малых ногаев в районе Азова (они были вассалами турецкого султана) Калмыки причинили значительный ущерб малым ногаям и возвратились с добычей. Начиная с этого времени и далее калмыки оказывали регулярную поддержку Москве в войнах против крымских татар и Польши.

Гибельные поражения московских армий в польской 1659 и 1660 гг., вызванные разногласиями среди украинских казаков и переходом некоторых из старшин на сторону Польши, сделали помощь калмыков Москве еще более необходимой. Ввиду важности установления тесных отношений с калмыками, московское правительство создало особое калмыцкое отделение в рамках посольского приказа. Это отделение возглавлял боярин, князь В.Г. Ромодановский, и дьяк Иван Савинович Горохов. Горохов был талантливым дипломатом, хитрым и изобретательным, знакомым с традициями и обычаями кочевых народов юго-востока России (его отец, Савва Горохов, был московским посланником в центрально-азиатских ханствах в 1641-1643 гг.).

В декабре 1660 г. Горохова направили со специальной миссией к калмыцким тайши с целью заключения нового договора о более эффективной военной помощи Москве со стороны калмыков. Горохова сопровождал кабардинский князь – Касбулат Муцалович Черкасский, чей дядя, князь Г.С. Черкасский, был воеводой в Астрахани. Донские казаки послали на эти переговоры своих депутатов, для того, чтобы достичь соглашения с калмыками о совместных действиях против крымских татар.1179

Новый договор был заключен 8 июня 1661 г.1180 Калмыки дали клятву вести войну против крымских татар совместно с донскими казаками и не вести переговоров с крымским ханом отдельно от Москвы. Если когда-нибудь во время военных операций калмыкам удастся освободить от татар тех русских, которые были взяты в татарский плен, калмыки обязаны передавать их русским властям без какого-либо выкупа.

Со своей стороны московское правительство гарантировало калмыкам защиту от нападений башкир или кого-либо еще из царских подданных с учетом того, что калмыки не будут причинять вреда этим племенам.

В декабре 1660 г. калмыки напали да крымских татар, ногаев и черкесские племена, союзные или сотрудничающие с татарами, и возвратились с большой добычей. В марте 1661 г. посланники донских казаков – Федор Будан и Степан Разин (будущий предводитель восстания 1670-1671 гг.) обсуждали с калмыками план совместных действий против Крыма.1181

После договора от 8 июня 1661 г. калмыки каждый год направляли войска против Крыма, взаимодействуя с донскими казаками, а иногда и с московскими стрельцами. В начале 1660-х гг. число калмыцких всадников в действующей армии варьировалось от одной до десяти тысяч.1182

Крымские татары были опытными наездниками, и татарская кавалерия по маневренности превосходила русскую. Калмыки нимало де уступали татарам в искусстве верховой езды, что делало их военную помощь Москве неоценимой.

В сентябре 1664 г. царь подарил калмыкам знамя особой формы в знак его благорасположенности. Посередине был изображен орел; над ним – полумесяц; сбоку от орла – всадник, убивающий копьем змею.1183 Все символы были русскими, за исключением полумесяца, который представлял собой восточный элемент, хотя и являлся символом ислама, а не буддизма.

С юридической точки зрения, дарование этого знамени, как и дарование особого знамени донским казакам в 1614 г., и принятие его калмыцкими тайши делало последних официально вассалами царя. Как и донские казаки, калмыки были поставлены не под власть управления московской военной или внутренней администрации, а непосредственно под власть посольского приказа. Грамоты и официальные послания калмыцким тайши заверялись большой государственной печатью, как и те, что посылались крымскому хану.1184

В отношениях с западными державами московское правительство всегда настаивало на употреблении полного царского титула. Отказ Польши делать в результате приносил постоянные дипломатические пререкания. Однако, Москва принимала письма от крымского хана, адресованные просто: «нашему брату, царю Московскому». Калмыкам также было позволено употреблять сокращенную форму обращения к царю: «Белому царю Алексею Михайловичу», или еще проще: «Белому царю».1185

Хотя московское правительство относилось к калмыцким тайши как к царским вассалам, сами тайши продолжали считать себя независимыми правителями и рассматривали отношения между ними и царем только как военный альянс, который требовалось время от времени возобновлять. Каждая вновь согласованная шерть, которая с русской точки зрения была подтверждением вассального статуса тайши, означала для самих тайши новое военное и дипломатическое соглашение с Москвой, а не постоянное подчинение царю.

К различиям в интерпретации формулировок между русскими и калмыками добавлялись еще и лингвистические трудности. До 1648 г. у калмыков не было алфавита, но и даже после этого искусство письма далеко не сразу получило среди них распространение. С другой стороны, у русских практически не было специалистов по монгольским языкам. В такой ситуации обе стороны вынуждены были оказываться в зависимости от татарских переводчиков, которые, однако, не умели писать на калмыцком языке. Перед началом переговоров по поводу нового соглашения в московском посольском приказе составлялось два черновых текста идентичного содержания, один на татарском языке, другой на русском. После переговоров тексты пересматривались в соответствии с согласованными пунктами. Тайши не могли прочитать ни один из текстов. Они знали о тех особых обещаниях, которые они давали русским, и наоборот, но их не беспокоили юридические основания договора в целом. Эта ситуация порождала недопонимание между русскими и калмыками, которое время от времени требовало переговоров по поводу нового соглашения.

Недопонимание также могло возникать вследствие отсутствия централизации политической власти среди калмыков. Для всяких совместных действий необходимо было согласие среди тайши. Даже если старшие тайши достигали подобного согласия, какой-либо другой тайша, не принимавший участия в совещании, никоим образом не был связан решениями и мог проводить свою собственную политику. Бывали случаи, когда тайша, действуя самостоятельно предпринимал набеги на царских подданных или вассалов, таких как башкиры и татары, или даже разорял русские деревни в приграничных районах.

Однако если принять все обстоятельства в расчет, то московская политика по отношению к калмыкам проводилась успешно. Несмотря на многие сложности, московское правительство оказалось в состоянии обеспечить себе поддержку со стороны калмыцкой кавалерии в войнах против крымской орды.

На протяжении второй четверти XVII в. до русско-калмыцких соглашений 1655-1661 гг. калмыки в поисках новых пастбищных земель постоянно нападали на башкир и разоряли их с намерением установить над ними свое господство.

Башкиры отбивались, но они были слабее, чем калмыки и, возможно, были бы завоеваны, если бы не помощь русских. Кульминационный момент наступил в 1644 г. (как раз перед разгромам калмыков на северном Кавказе), когда русско-башкирские силы во главе с воеводой Львом Плещеевым разбили калмыков в бассейне верхнего Яика.1186

Эта победа сделала башкир смелее, и они начали предпринимать ответные набеги на калмыков. Хотя русские не принимали участия в этих набегах, они не препятствовали им.

Ситуация изменилась после заключения русско-калмыцких соглашений, особенно после калмыцкой шерти 1661 г. Московское правительство, крайне нуждаясь в калмыцких всадниках в войие против Крыма и Польши, обещало тайши больше не позволять башкирам нападать на них. Башкирские предводители с неудовольствием отнеслись к новой московской политике, поскольку она лишала их военной добычи, которую составляли в большой степени пленники. Требования Москвы освободить калмыцких пленников возмутило башкир и явилось одной из составных причин башкирского восстания 1662 г. Еще одним фактором явилась агитация тех потомков хана Кучу в Западной Сибири, которые продолжали противостоять Москве.1187 Несмотря на все эти трудности, московское правительство старалось избежать возможных трений с башкирами. Башкирская аристократия, князья или предводители кланов, имели статус тарханов, то есть, они были освобождены от уплаты ясака. Вместо этого от них требовалось оказывать Москве военную помощь в том же духе, что и от русского дворянства. Русские армейские офицеры, расквартированные в Башкирии, получали поместья, так же как и в других частях московского государства. Постепенно это привело к экспансии русских земельных угодий в Башкирии и к урезанию земель, находившихся во владении у башкир. Однако к 1661 г. земельные угодья занимали небольшую часть страны. На протяжении долгого времени в Башкирии не было крестьянской колонизации, поскольку московское правительство категорически запрещало русским крестьянам поселяться там, а башкирам – продавать земли вновь пришедшим.1188

Эмиграция татар в Башкирию из района средней Волги набрала силу только к концу XVII в. Татарские и иные нерусские переселенцы в Башкирию назывались в русских источниках «тептярь» и «бобыль». Первые заключали письменное соглашение с башкирским землевладельцем, на чьих землях они поселялись (название происходит от персидского слова defter – письменный документ); последние проживали на землях хозяина без официального соглашения (термин «бобыль» – русский).

Перемены были также и в башкирском обществе. Обедневший или много задолжавший башкирский простолюдин мог предложить себя в качестве работника в угодьях или домашнем хозяйстве башкирского помещика. Такого работника называли «туснак». Его социальный статус можно сравнить с положением договорного работника (закупа) в Киевской Руси. К военнопленным («ясырь») относились как к рабам.

Основные пастбищные земли и районы сезонных миграций башкирских табунщиков находились в уфимском регионе и на склонах гор Южного Урала как на западе, так и на востоке Уральской гряды. В лесах горной части страны башкиры практиковали пчеловодство в его примитивной форме бортничества (используя ульи в дуплах лесных деревьев).

Число башкир, плативших ясак (дань) русскому правительству составляло в 1630-1631 гг. 6188 человек. Башкирское население в середине XVII в. включало в себя, в среднем, от 25 до 30 тысяч представителей мужского пола, или в целом 50-60 тысяч.1189

Все эти факторы явились причинами башкирского восстания 1662 г., которое вспыхнуло в двух центрах: на так называемо Ногайской дороге и на Сибирской дороге, где восставшие действовали от имени Кучумовичей (потомков Кучума). На Ногайской дороге башкирские князья вступили в переговоры с калмыцкими тайши. Это может показаться парадоксальным ввиду прежних недружелюбных отношений между башкирами и калмыками. Перемена отношений башкир может быть объяснена надеждами некоторых башкирских князей на то, что если они признают сюзеренитет калмыцких тайши, последние станут относится к ним как к вассалам и перестанут воевать с ними. И ту ожидаемую добычу, которую башкирские князья потеряли из-за запрета Москвы нападать на калмыков, они надеялись возместить, грабя русских.

Едва начавшись, восстание распространилось по всей территории Башкирии. Башкиры нападали на русские города, земельные угодья и крестьянские поселения – там, где они были (как в западной Сибири). Отряды башкирских всадников совершали набеги на казанские земли и на другие русские территории за пределами Башкирии.

Поскольку русские гарнизоны в Башкирии были немногочисленны, восставшие сначала одерживали верх. Москва мобилизовала войска, расположенные в районах Перми и Казани, и русское контрнаступление набрало силу в 1663 г. В виде карательной меры за нападения башкир на русские поселения разрушались башкирские лагеря и аулы. Одновременно, русские власти пытались вступить в переговоры с башкирскими князьями. В 1664 г. губернатор Уфы, князь Андрей Волконский пообещал группе ведущих башкирских предводителей, что их заложники, депортированные в Казань во время восстания, будут возвращены в Уфу и что Москва подтвердит привилегии и земельные права башкирский князей. После этого последние прекратили сопротивление и дали клятву верности царю. Башкиры послали своих представителей в Москву, и их привилегии были полностью подтверждены.1190 Лишь в двух периферийных районах – на севере и востоке Башкирии, а точнее, в районе Осы на реке Каме и в Западной Сибири – беспорядки продолжались на протяжении еще трех лет.

6. Патриарх и Царь, 1652-1658 гг.

Распространение царского покровительства на Украину и последовавшие за этим войны с Польшей и Швецией потребовали огромных жертв со стороны русского правительства и народа. Хотя политические результаты оказались значительно меньшими, нежели первоначально ожидалось, и одна лишь часть Украины была освобождена от польского контроля, достижения в их исторической перспективе имели очень большое значение.

В тот период не менее важными были события в русской интеллектуальной и культурной истории.

Болезненно разрастался религиозный кризис, у которого было два аспекта: схизма внутри русской церкви и конфликт между церковью и государством. Одним из главных действующих лиц в этой трагедии был патриарх Никон.

Эта энергичная личность была наделена большой физической силой и выдающейся духовной властью.1191 Он был высоким и крепким, красивым, с выразительными глазами. Став патриархом, о обычно надевал самые тяжелые церемониальные облачения для церковных служб и был в состоянии выносить их тяжесть на протяжении целых часов во время церковных процессии.

С точки духовной зрения, Никон обладал неутомимым и живым умом. Его религиозные убеждения были искренними, страстными цельными. В ранние годы его монашеской карьеры он тренировал себя суровыми аскетическими упражнениями. Он любовно заботился о красоте церковных служб и церковного пения, был великим строителем церквей и монастырей. Когда Никон стал патриархом, он построил новый, роскошный патриарший дворец, чтобы повысить престиж своего сана.

Из-за активности своей натуры Никон всегда был занят новыми планами и предприятиями. Предъявляя большие требования к себе, он требовал многого и от других. Когда на его требования отвечали расхлябанностью или противостоянием, то мог быть грубым и властным. Все это вызывало сильное негодование, и постепенно его деспотической личности стало оказывать сопротивление так много мирян священнослужителей, что в конечном итоге привело его падению.

Будущий патриарх родился в крестьянской семье в деревне Вельдеманово под Нижним Новгородом 24 мая 1605 г. и был окрещен именем Никита. Когда ему было двадцать лет, он женился и вскоре после этого был рукоположен в священники. В этом качестве он получил приход в богатой деревне Лысково и стал преуспевающим пастырем. Вскоре ему предложили приход в Москве, где он пробыл десять лет. Затем семью Никона постиг страшный удар – внезапно умерли трое его сыновей. После этого Никон и его жена решили принять монашеский постриг.

Жена Никиты стала монахиней в одном из московских монастырей. Никита направился на Соловки, был пострижен там в монахи под именем Никон, и в 1634 г. выбрал себе для обитания Анзерский скит, известный своим суровым аскетическим режимом.

Он провел там в одиночестве несколько лет. Обычно отшельники сходились вместе только по субботам и воскресеньям. Никон проводил время в молитвах и чтении трудов отцов церкви (все, что было доступно в переводе на славянский язык) и других религиозных книг. Особенно впечатлили его писания Иоанна Хризостома. Он положил себе за правило ежедневно перечитывать весь Псалтирь и совершать тысячу коленопреклонений.1192 В результате молитвенной экзальтации и аскетических упражнений у него появились видения.

В конце 1641 г., имея некоторые разногласия с анзерским настоятелем, Никон направился в маленький скит – Кожеозеро, расположенный на реке Коже в районе Каргополя.. Сначала Никон продолжил свой уединенный образ жизни, но в 1643 г. умер настоятель Кожеозера, и монахи избрали Никона его преемником. Ему нужно было поехать в Новгород для официального введения в должность. Никон оказался деятельным руководителем. При его правлении число монахов значительно увеличилось. Еще до его избрания настоятелем Кожеозерский монастырь получил влиятельного покровителя из Москвы – думского дьяка Григория Львова, чей брат привял монашеский постриг в Кожеозере. При Никоне княгиня Куракина подарила монастырю серебряный крест. Царь Михаил послал в качестве своих даров список Псалтыря, 10 рублей деньгами и грамоту, дарующую Кожеозеру земли и рыболовные места.1193

В1646 г. обязанности Никона, как настоятеля, потребовали от него поездки в Москву. Как было положено, он нанес визит исповеднику юного царя Алексея протопопу Стефану Вонифатьеву, который после этого представил Никона царю. Как на царя, так и на его исповедника личность Кожеозерского настоятеля произвела благоприятное впечатление. Случилось так, что в то время было вакантным место архимандрита Ново-Спасского монастыря в Москве и Никона избрали новым архимандритом.

ЧТО касается Никона, то его привлекали личности как Стефана, так и царя Алексея. Он уважал религиозность протопопа и его добросовестные усилия, направленные на то, чтобы поднять интеллектуальный и духовный уровень духовенства и всех верующих. Через Стефана Никон стал участником движения ревнителей.

Никон стал также близким другом царя. В какой-то степени это было связано с тем, что Ново-Спасский монастырь обеспечивая постоянным доходом со стороны рода Романовых и служил их семейным местом захоронения. Таким образом, архимандрит оказывался в тесной связи с царским двором. Царь, как это было заведено, часто посещал монастырь, и он определил Никона для проведения утренних служб каждую пятницу в дворцовой часовне.

Дружба между Алексеем и Никоном крепла все сильнее, а вместе с ней возрастало и влияние Никона на царя. Когда они встретились первый раз в 1646 г., Никону был сорок один год (род. в 1605 г., а Алексею всего семнадцать (род. в 1629). Юный царь нуждался не только в друге, но и в наставнике. На протяжении первых трех лет его царствования его прежний наставник – боярин Морозов – фактически руководил правительством и администрацией, но московские бунты 1648 г. привели к его падению.

Государственные обязанности Морозова перешли в руки, бояр, но царь нуждался, кроме этого, в личном советнике, которому он мог бы доверять абсолютно. Вполне естественно, что Никон «мой особый (собинный) друг», как обычно называл его Алексей, стал именно таким советником. Хотя поначалу Никон не вмешивался в государственные дела и не был согласен с определенными статьями в новом своде законов 1649 г. (который, тем не менее, он подписал), он мог в своих частных беседах с царем выражать свое мнение по поводу как государственных, так и церковных дел, а также о деталях;

управления. Но что важнее всего, Никон привлек внимание молодого, царя к своим идеям по поводу должного взаимоотношения между церковью и государством и к настойчивому требованию того, чтобы церковь была свободной от всяких нарушений со стороны государственной администрации. Аргументация Никона произвела сильное впечатление на царя.

В 1649 г. – том самом году, когда был опубликован новый свод законов – освободилась кафедра митрополита в Новгороде. По совету Стефана Вонифатьева царь с радостью поддержал кандидатуру Никона. Новгородская епархия включала в себя всю северную часть России, и митрополит занимал одну из самых высоких позиций в московской церковной иерархии. Перед тем, как принять назначение, Никон попросил царя освободить эту епархию от действия предписаний нового свода законов, который подчинял население церковных и монастырских земель вновь созданному Монастырскому приказу, а духовенство – светским судам. Царь даровал такое освобождение, и Никон вступил в должность.

Во время новгородского восстания 1650 г. и паники местных должностных лиц Никону ничего не оставалось, кроме как вмешаться в ход событий. Его смелые действия во многом способствовали восстановлению порядка, и это сильно подняло его престиж в Москве. Инициатива Никона по канонизации митрополита Филиппа демонстрировала масштаб его влияния на царя Алексея.

Представляется вполне вероятным, что после новгородских событий Алексей стал считать Никона естественным кандидатом на патриарший престол, когда тот освободится, а этот момент приближался ввиду преклонного возраста и слабого здоровья патриарха Иосифа.

Формулировки в царском письме к Никону, написанном после смерти Иосифа, ясно показывают, что Никон выдвигался кандидатом на его место.1194

К тому времени, когда Никон стал митрополитом Новгородским, у него уже сформировалась система идей, касающихся обязанностей патриарха, а также по поводу истинных взаимоотношений между патриархом и царем, или, в более широком смысле, между церковью и государством.

В принципе, он был согласен с византийской доктриной «симфонии» двух сфер – духовной и светской. Он был знаком с формулировкой этих принципов в славянских переводах отрывков из Шестой Новеллы императора Юстиниана I (XI в.) и из «Эпанагога» (IХв.).

Когда Никон стал патриархом, ученый киевский монах Епифаний Славинецкий привлек его внимание к собранию византийских законов, подготовленных немецким ученым Леунклавиусом (Лёвен-клау) и опубликованному в 1567 г., в которое были включены первые девять и одиннадцатая «главы» «Эпанагога». По просьбе Никона Епифаний сделал новый перевод глав о единстве власти царя (басилевса) и патриарха.1195

Живой пример «богоизбранной диады» царя и патриарха, который, по всей вероятности, произвел сильное впечатление на Никона, существовал в Московии во времена патриаршества Филарета. В силу того, что Филарет являлся также и отцом Михаила, он стал лидером в этой диаде и фактически руководил как государственными делами, так и церковной администрацией. Будучи приходским священником в Москве в последние годы патриаршества Филарета, Никон, по всей вероятности, был хорошо знаком с его правлением.

В вопросах, касающихся внутренней жизни московской церкви и предполагающихся реформ в ее деятельности, Никон сначала полностью поддерживал программу, выдвинутую окружением Стефана Вонифатьева – ревнителями. В тот период, когда он служил архимандритом Ново-Спасского монастыря, Никон был согласен с ревнителями, что любые перемены в ритуале и любые изменения в церковных книгах, необходимые из-за разногласий между западнорусской и греческой практикой, следует осуществлять с осторожностью. Для ревнителей основы московской церкви и религиозного сознания были верными и прочными. Как и они, Никон сначала испытывал подозрения по отношению к чистоте греческого православия.

После 1649 г. с Никоном случилась большая психологическая перемена в отношении к этому вопросу. Причиной этому были мощное воздействие на него бесед с Иерусалимским патриархом Паисием и политические и церковные события на Украине и Ближнем Востоке. Традиционная точка зрения московских церковных лидеров, которые считали, что Россия является единственным хранителем истинного православия, внезапно показалась Никону слишком узкой. Он стал стремиться к экуменическому расширению христианской церкви (экуменическую – с точки зрения православного христианства).

По словам митрополита Антония Храловицкого, Никон поставил себе задачей «одержать победу над провинциализмом русской церкви» и достичь благодаря этому единства всего христианского мира.1196

Когда в 1589 г. было организовано московское патриаршество, четверо восточных (греческих) патриарха предоставили пятое, или последнее, место среди православных патриархов Иову, первому русскому иерарху, занявшему патриарший престол в Москве, несмотря на то, что московиты требовали третьего места. Никон не намеревался повторять эти требования «де юре», но он хотел активизировать экуменическую роль московского патриарха и повысить «де факто» его влияние и престиж в православном мире.

Именно учитывая такую идеологическую подоснову, следует подходить к решению Никона о полном пересмотре всего московского традиционного церковного ритуала и безотлагательной корректировке московских церковных книг в соответствии с греческими образцами. В сознании Никона подобные реформы были срочно необходимы, для того, чтобы уничтожить какие бы то ни было препятствия на пути к православному единству. Именно ввиду экуменических соображений Никон, став патриархом, действовал страстно, быстро и нетерпеливо, вводя изменения в русский церковный ритуал.

Когда смерть Иосифа 15 апреля 1652 г. оставила московский патриарший престол вакантным, как царь, так и ревнители захотели, чтобы новый патриарх был выбран безотлагательно. Царский выбор пал на Никона, который в то время был на Соловках, выполняя миссию по канонизации митрополита Филиппа. Кандидатом ревнителей был Стефан Вонифатьев. Они представили на рассмотрение царю и царице петицию с рекомендациями в адрес Стефана. Среди тех, кто подписал эту петицию, были митрополит казанский Корнилий и протопоп Аввакум, которого изгнали из Юрьевца в мае 1652 г. по инициативе группы его противников, включающей и священников, раздраженных суровостью его обличении, направленных против моральной распущенности и пьянства.1197 Аввакум прибыл в Москву около 7 июня. Петиция в поддержку Стефана, по всей видимости, была представлена на рассмотрение парю вскоре после этого.1198

Прежде, чем царь нашел время, чтобы отреагировать на петицию, Стефан Вонифатьев заявил, что он не примет это предложение. Каковы были его мотивы? Стефан был глубоко религиозным человеком с сильными моральными принципами. Традиции православной церкви требовали, чтобы епископ, а тем более – патриарх, были монахами. Стефан был протопопом; он принадлежал к так называемому «белому духовенству». Чтобы принять предложение о патриаршем престоле, предполагалось, что он должен вступить в монашество, сразу же быть назначенным архимандритом, а затем епископом, что являлось бы последним шагом перед патриаршим саном. Подобий взлет по иерархической лестнице, мотивированный не внутренними религиозными побуждениями, а соображениями быстрого получения должности, по всей видимости, противоречил духовным и моральным принципам Стефана.1199

Помимо этого, Стефан считал, что Никон лучше подходит для патриаршего престола, нежели он сам. На основании действий Никона в Новгороде, Стефан имел высокое мнение о нем, как об энергичном и деятельном администраторе. Никон был членом круга ревнителей. О том, что он намеревался внедрить крутые реформ русский церковный ритуал с целью привести его в полное соответствие с греческим, по всей вероятности, Стефану известно не было. В связи с этим он убедил ведущих ревнителей направить царю новую петицию, на сей раз рекомендуя Никона на патриарший престол. Стефан, конечно же, подписал эту петицию, но царя не надо было убеждать, поскольку Никон был кандидатом, которому он отдавал предпочтение.

Никон возвратился из Соловков с мощами Филиппа 6 июля 1652 г. Три дня спустя состоялось торжественное представление мощей. Никон совершал богослужения на всех процессиях и церковных службах в окружении огромных толп москвичей. Все говорили о нем, как о будущем патриархе.

Но когда ему официально предложили сан патриарха, Никон отказался от него. Оппоненты и враги Никона в то время, так же как и многие современные историки, углядели в этом отказе умный ход честолюбивого политика, предпринятый для того, чтобы поднять себе цену.

Причина была не столь проста. Для Никона патриарший престол был не только высоким положением в обществе. Не была причиной и привлекательность патриаршей должности, связанная с внешней роскошью, хотя Никон и любил роскошь. Для Никона эта должно прежде всего, являлась средством установления должных взаимоотношений между церковью и государством, обеспечения прав церкви, как священного института, учрежденного Богом и защиты независимости этого института от покушений на его права со стороны государства.

Патриаршеская должность, в чем Никон был убежден, в духовном отношении была выше царской, поскольку патриарх имел под своим попечением божественные аспекты человеческого общества, а царь – земные. Вместе патриарх и царь составляли богоизбранную диаду. Никон чувствовал, что не может принять эту должность до той поры, пока взгляды на взаимоотношения между церковью и государством и на характер власти патриарха, в соответствии с этими взглядами, не будут поддержаны царем.