ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

12 августа в Сен-Мало, в доме на улице От-Салль, царило торжество. Около десяти часов утра из дому вышли жених и невеста в свадебных нарядах, в сопровождении многочисленных друзей и знакомых.

Сперва свадебный кортеж направился в мэрию, где его встретили очень радушно, потом в церковь. В мэрии к новобрачным обратился с очаровательной речью помощник мэра, в церкви они выслушали утонченнейшую проповедь на одну из тех изящных тем, которых преподобный Тиркомель предпочитал вовсе не касаться. Затем все проводили до дому жениха и невесту, дважды превращенных в мужа и жену благодаря двум церемониям — гражданской и церковной.

А чтобы у читателя не осталось сомнений — вы, конечно, помните, какие невероятные трудности предшествовали свадебной церемонии! — скажем прямо, что супругами стали Эногат и Жюэль.

Итак, Жюэль не женился ни на принцессе, ни на герцогине, ни на баронессе! Эногат не вышла замуж ни за принца, ни за герцога, ни за барона! За неимением миллионов дядюшкина мечта не сбылась. Но есть Основания думать, что молодые чувствовали себя от этого не менее счастливыми.

Не говоря уж о двух главных заинтересованных лицах, были еще два человека, чьи глаза светились неподдельной радостью: с одной стороны, Нанон, обеспечившая счастье своей дочери, с другой — Жильдас Трегомен, превосходный сюртук, нарядные брюки, шелковый цилиндр и белые перчатки которого уже сами по себе свидетельствовали, что он является шафером жениха.

Чудесно!.. А Пьер-Серван-Мало Антифер? Почему же мы о нем не говорим?

Поговорим и о нем и обо всех остальных, кто принимал участие в утомительных и несчастных поисках неуловимых сокровищ.

Уже через час после того, как на третьем островке был найден документ, вызвавший у всех чувство глубочайшего разочарования, пассажиры вернулись на борт «Кроона». Дядюшку Антифера несли на руках специально вытребованные по этому случаю матросы.

Не естественнее ли всего предположить, что рассудок дядюшки не вынес последней катастрофы? Трудно подумать иначе. И все же это несчастье миновало Антифера, хотя, быть может, самым лучшим исходом для него было бы навсегда покончить счеты с жизнью. Во всяком случае, он был так подавлен, так безмерно угнетен, что ни Трегомен, ни Жюэль не могли вытянуть из него ни слова.

Обратный путь был проделан с наивозможной скоростью — морем и сушей. «Кроон» доставил своих пассажиров в Гаммерфест, потом пакетбот, возвращавшийся с Нордкапа, высадил их в Бергене. Железная дорога между Тронхеймом и Христианией note 233 тогда еще не функционировала, поэтому в столицу Норвегии им пришлось поехать в экипаже. Затем пароход довез их до Копенгагена, и, наконец, железные дороги Дании, Германии, Голландии, Бельгии и Франции, помогли им попасть сначала в Париж, а оттуда в Сен-Мало.

Именно в Париже и расстались дядюшка Антифер и банкир Замбуко, весьма недовольные друг другом. Мадемуазель Талисма Замбуко, по-видимому, навсегда останется старой девой. Нет, не суждено было Пьеру-Сервану-Мало извлечь ее из этого тягостного положения, с которым она боролась столько лет! Нечего и говорить, что все путевые расходы, приходившиеся на долю дядюшки Антифера, были полностью возмещены банкиру Замбуко, который финансировал последнее путешествие, и это составило кругленькую сумму! Однако продажа бриллианта дала возможность Антиферу не только расплатиться с бывшим сонаследником, но и положить еще в карман довольно солидную сумму. Так что в этом отношении ему нечего было жаловаться.

Что касается Бен-Омара, то он мечтал только об одном — поскорее убраться восвояси.

— А теперь убирайтесь к черту! — сказал ему на прощанье, дядюшка Антифер.

— И постарайтесь жить с ним в добром согласии! — прибавил в виде утешения Жильдас Трегомен.

И Бен-Омар кратчайшим путем помчался в Александрию, клянясь аллахом, что никто и никогда его больше не уговорит гоняться за сокровищами!

На следующий день дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль были уже в Сен-Мало. Как их встретили соотечественники? Встретили довольно мило, хотя и нашлись злые языки, которые подняли на смех этих незадачливых кладоискателей, которые, подобно дурню Жану note 234, с чем пошли, с тем и вернулись.

Но зато Нанон и Эногат всячески утешали своих близких: брата, дядю, кузена и друга. Встретились нежно, душили друг друга в объятиях… И дом на улице От-Салль снова зажил своей обычной жизнью.

Так как дядюшка Антифер не мог выделить ни племяннику, ни племяннице миллионного приданого, ему ничего не оставалось, как изъявить согласие на их брак, выраженное, правда, в такой изысканной форме:

— Ради бога, делайте что хотите, только оставьте меня в покое!

Пришлось удовольствоваться и этим. Занялись приготовлениями к свадьбе. Дядюшка Антифер не принимал в них никакого участия. Не выпуская изо рта чубука, весь во власти своих мрачных дум и глухого гнева, который мог прорваться каждую минуту по любому поводу, он почти не выходил из комнаты.

Его невозможно было уговорить присутствовать на свадебной церемонии. Не подействовали на него и мольбы Жильдаса Трегомена, осмелившегося даже сказать:

— Ты неправ, старина!

— Ну и пусть!

— Ты мучаешь детей… Я прошу тебя…

— А я прошу тебя оставить меня в покое, лодочник!

Наконец Эногат и Жюэль стали мужем и женой и поселились теперь в одной из комнат в доме на улице От-Салль. Они покидали ее только затем, чтобы провести вместе с Нанон несколько приятных часов в гостях у лучшего из людей — их общего друга Трегомена.

Больше всего говорили, конечно, о дядюшке Антифере, который доставлял им столько огорчений своей раздражительностью и унынием. Он перестал выходить из дому, ни с кем не встречался. Прекратились его ежедневные прогулки по крепостному валу или по набережной с неизменной трубкой в зубах. Поговаривали, что после такого громкого поражения ему стыдно показываться на людях, и, в сущности, так оно и было.

— Я боюсь, что его здоровье ухудшается, — говорила Эногат, и ее прекрасные глаза становились печальными, когда она заводила речь о дядюшке.

— Я тоже этого боюсь, девочка, — отвечала Нанон, — и каждый день молю бога, чтобы он вернул Пьеру душевное спокойствие!

— Этот проклятый паша! — воскликнул Жюэль. — Нужно было ему влезть в нашу жизнь со своими миллионами!..

— Да еще с миллионами, которых мы не нашли! — ответил Жильдас Трегомен. — И все же… ведь они есть… они где-то там… Если б можно было дочитать последний документ до конца!..

Однажды он сказал Жюэлю:

— Знаешь ли, о чем я думаю, мой мальчик?

— О чем, господин Трегомен?

— Пожалуй, твой дядя был бы не так расстроен, если бы знал, где зарыты сокровища, хотя бы и не мог их никогда достать.

— Может быть, вы и правы, господин Трегомен. Дядюшку доводит до бешенства одно только сознание, что у него на руках документ с координатами четвертого острова, а прочесть его до конца невозможно.

— Да, на этот раз все было бы кончено! — ответил Трегомен. — В документе об этом ясно сказано…

— Дядя с ним не расстается, вечно держит его перед глазами, только и делает, что читает и перечитывает его…

— Пустая трата времени, мой мальчик, и, к несчастью, это отражается на нас. Сокровища Камильк-паши никогда не будут найдены, никогда!

По-видимому, Трегомен был прав.

Кстати сказать, через несколько дней после свадьбы стало известно, что произошло с подлым Сауком… Этому негодяю не удалось побывать на Шпицбергене раньше дядюшки Антифера и его спутников, так как он был схвачен в Глазго в ту самую минуту, когда садился на судно, направлявшееся в арктические воды. Читатель помнит, сколько шуму наделало преступное нападение на преподобного Тиркомеля, едва не стоившее ему жизни, и при каких обстоятельствах была обнаружена на плече проповедника татуировка с цифрами знаменитой широты. Не мудрено, что вся эдинбургская полиция была поставлена на ноги и сделала все возможное для поимки бандита, точные приметы которого сообщил преподобный Тиркомель.

Совершив покушение, Саук, даже не заходя в «Королевский отель», бросился в поезд на Глазго. Там он рассчитывал найти корабль, идущий в Берген или Тронхейм. Вместо того чтобы отправиться с восточного берега Шотландии, как это сделал дядюшка Антифер, он хотел двинуться в путь с западной стороны. Расстояние было почти одинаково, и он надеялся достичь цели раньше законных наследников Камильк-паши.

Но, на его беду, в Глазго ему пришлось дожидаться целую неделю попутного парохода, и, к счастью для человеческого правосудия, он был опознан в ту минуту, когда садился на судно. Его тотчас же арестовали и приговорили к нескольким годам тюрьмы, так что ему даже и не пришлось тратиться на путешествие. Впрочем, поездка на Шпицберген в любом случае не принесла бы ему никакой выгоды.

Весь этот комплекс событий, от первых исследований в Оманском заливе до последних поисков в Северном Ледовитом океане, приводил к простому заключению: сокровища до скончания века будут покоиться на неизвестном островке, которому Камильк-паша так опрометчиво решил их доверить. Был, правда, один человек, который не только не пожалел бы об этом, но даже поблагодарил бы небо, радуясь такому стечению обстоятельств. Мы говорим о преподобном Тиркомеле. Сколько миллионов грехов прибавилось бы на этом свете, считая по франку на каждое прегрешение, если бы богатства паши стали достоянием малодушного человечества!

Дни проходили за днями. Жюэль и Эногат наслаждались бы полным счастьем, если бы их не тревожило плачевное состояние дядюшки. Кроме того, молодой капитан не мог без грусти думать о приближении часа разлуки с любимой женой, семьей и друзьями. Постройка трехмачтового судна для торгового дома «Байиф и Кo » быстро подвигалась вперед, а читатель знает, что место помощника капитана на этом корабле было оставлено за Жюэлем. Прекрасная карьера в его возрасте! Еще каких-нибудь шесть месяцев — и он отправится в Индию.

Жюэль часто говорил об этом с Эногат. Молодая женщина чувствовала себя несчастной, сознавая, что ей придется скоро расстаться с мужем. Но таков уж удел жены моряка, а в семьях моряков и не бывает иначе! Эногат не хотела выдавать подлинную причину своего горя и уверяла, что ее мучает мысль о дядюшке Антифере… Жюэлю трудно покинуть дядюшку в таком состоянии… Кто знает, застанет ли он его в живых?

Между тем Жюэль постоянно возвращался мыслью к не прочитанному до конца документу, к последним неразборчивым строкам пергамента. Да! Эти строки безусловно были началом какой-то фразы, и она не давала ему покоя…

Фраза начиналась так: «Достаточно провести…»

Провести… Что провести?

Затем слова: «островок… расположен… закон… геометрический… полюс…»

О каком геометрическом законе могла идти речь?.. Не было ли какой-то определенной связи между островками? Разве паша выбирал их с особым умыслом, а не по воле случая? Неужели не только чистая фантазия увлекала его последовательно то в Оманский залив, то в бухту Маюмба, то на Шпицберген? А что, если богатый египтянин, обладавший, как известно, математическим складом ума, поставил перед ними какую-то задачу для разрешения?

И можно ли предположить, что под словом «полюс» он имел в виду географический полюс земли? Нет, сто раз нет!.. Но что же тогда он хотел сказать?

Как Жюэль ни бился над решением этой загадки, все было напрасно.

«Полюс… полюс… вот где таится разгадка…» — повторял он про себя.

Он часто заговаривал об этом с Трегоменом, который весьма одобрительно относился к попыткам решить китайскую головоломку, поскольку у него теперь не было ни малейших сомнений в существовании миллионов.

— Однако, мой мальчик, — говорил он, — не стоит терять здоровье из-за этого ребуса…

— Ах, господин Трегомен, ведь я не для себя стараюсь. Вы же знаете мое отношение к этим сокровищам, для меня они ничто! Я делаю это для дяди…

— Да, для твоего дяди, Жюэль! Я понимаю, как ему тяжело… держать в руках… видеть… этот документ… и не быть в состоянии. Ну и как, ты еще не напал на след?

— Нет, господин Трегомен. Но там есть слово «геометрический», и, конечно, в документе не зря говорится о существовании какой-то геометрической связи… И потом: «достаточно провести…» Что провести?

— Вот именно… что?.. — повторял Трегомен.

— А особенно это слово «полюс» — я никак не могу понять, в каком смысле оно тут употребляется.

— Как жаль, мой мальчик, что я ничего в этом не понимаю!.. А то бы я направил тебя на верный путь!

Прошло два месяца. Угнетенное состояние дядюшки Антифера нисколько не изменилось, не подвинулось ни на шаг и решение задачи.

Однажды, 15 октября Эногат и Жюэль в ожидании завтрака сидели в своей комнате. Было уже прохладно; в камине пылал яркий огонь.

Держась за руки, они молча смотрели друг на друга.

Чувствуя, что Жюэль чем-то озабочен, молодая женщина решила отвлечь его от дум.

— Жюэль, — сказала она, — я часто получала твои письма и без конца их перечитывала… Сколько мучений нам доставило это злополучное путешествие!.. Я бережно храню все твои письма.

— Они напоминают об очень грустных днях, моя дорогая.

— Да… И все же я всегда буду их хранить!.. Но в них мало подробностей о вашем путешествии, а мне бы так хотелось побольше обо всем узнать! Расскажи мне, пожалуйста, Жюэль, расскажи сегодня же, как все происходило!

— К чему?

— Это доставит мне удовольствие! Мне будет казаться, что я вместе с тобой на пароходе, на железной дороге, в караване!..

— Милочка, для этого нужна карта. Тогда я смогу показать тебе наш маршрут шаг за шагом.

— Постой! Вот глобус. Разве этого не достаточно?..

— Вполне достаточно.

Эногат сняла со стола Жюэля глобус, на металлической ножке и поставила его на стол перед камином.

Жюэль, видя, какое это доставляет удовольствие Эногат, сел подле нее и, найдя на глобусе Сен-Мало, сказал:

— Итак, в дорогу!

Их склоненные головы касались друг друга, и нет ничего удивительного, если, следя за маршрутом, молодожены иногда обменивались поцелуем.

Жюэль одним махом перескочил из Франции в Египет и задержался в Суэце, где дядюшка Антифер останавливался со своими спутниками. Потом он провел пальцем вдоль Красного моря, по Аравийскому морю, вошел в Оманский залив и остановился в Маскате.

— Итак, здесь Маскат, — сказала Эногат, — и первый островок находится где-то поблизости?

— Да. Чуть подальше от берега, в заливе.

Потом, повернув глобус, Жюэль дошел до Туниса, где дядюшка Антифер встретился с банкиром Замбуко, прошел по Средиземному морю, остановился в Дакаре, пересек экватор, спустился по африканскому берегу и достиг бухты Маюмба.

— Здесь второй островок? — спросила Эногат.

— Да, дорогая. Отсюда нужно было подняться вдоль Африки, пересечь Европу, остановиться в Эдинбурге, где произошла встреча с преподобным Тиркомелем. Потом молодые супруги направились к северу, и наконец пальцы их опустились на пустынные скалы Шпицбергена.

— Мы нашли третий островок? — спросила Эногат.

— Да, дорогая, третий островок, где нас ожидала самая большая неудача… И вообще все это оказалось глупейшей авантюрой!

Эногат молча смотрела на глобус…

— Но почему Камильк-паша выбрал именно эти три островка… один за другим? — спросила она.

— Вот чего мы не знаем и, конечно, не узнаем никогда!

— Никогда?

— И, тем не менее, эти три островка должны быть связаны между собой каким-то геометрическим соотношением. Это ясно из последнего документа… И, кроме того, там есть еще слово «полюс», которое не дает мне покоя…

Отвечая как бы самому себе на вопросы, которые не выходили у него из головы, Жюэль опять задумался… Казалось, в эту минуту он собрал всю силу своего ума, чтобы решить наконец труднейшую задачу.

Эногат между тем, придвинув к себе глобус, водила пальчиком по маршруту, показанному ей Жюэлем. Сначала ее указательный палец остановился на Маскате, потом, описав кривую, задержался в бухте Маюмба, потом, еще раз описав кривую, поднялся к Шпицбергену и затем, сделав полный круг, вернулся к исходной точке.

— Послушай, — улыбаясь, сказала Эногат, — получается круг… Вы путешествовали по кругу.

— По кругу?

— Да, милый, по окружности.

— По окружности! — воскликнул Жюэль. Он встал, сделал несколько шагов по комнате, повторяя это слово:

— Окружность… окружность!..

Потом он повернулся к столу, взял глобус и, в свою очередь описав пальцем круговую линию маршрута, вдруг закричал как одержимый.

Эногат в ужасе смотрела на него. Он сошел с ума!.. Он тоже… как и дядюшка!.. Она задрожала, слезы брызнули у нее из глаз.

А Жюэль опять закричал:

— Я нашел… я нашел!..

— Что?!

— Четвертый островок!

Да, и молодой капитан, как видно, сошел с ума… Четвертый островок?.. Это невероятно!

— Господин Трегомен… господин Трегомен! — крикнул Жюэль своему соседу, открыв окно… Потом он повернулся к глобусу, как бы задавая ему какой-то вопрос. Можно было подумать, что он разговаривает с этим картонным шаром.

Через минуту Жильдас Трегомен был уже в комнате, и молодой капитан бросился ему на шею:

— Я нашел!

— Что ты нашел, мой мальчик?

— Я нашел геометрическое соотношение, я понял, как связаны между собой три островка, и знаю, где должен находиться четвертый!..

— Что ты говоришь?! — воскликнул Жильдас Трегомен.

Жюэль казался таким растерянным, у него был такой блуждающий взгляд, что Трегомен невольно подумал так же, как и Эногат, — уж не помешался ли молодой капитан?..

— Нет, нет, — сказал Жюэль, почувствовав смущение Трегомена, — нет, я в своем уме! Слушайте!..

— Я слушаю!

— Наши три островка расположены по линии окружности. Так вот, допустим, что они находятся на одной плоскости; соединим их попарно прямой линией — линией, которую «достаточно провести», как сказано в документе, — и проведем перпендикуляр к центру от каждой из этих двух линий… Эти два перпендикуляра встретятся в центре круга и на этой центральной точке, на этом «полюсе», так как речь идет о сферическом отрезке шара, непременно должен находиться четвертый островок. Простейшая геометрическая задача, как видит читатель, которую Камильк-паша, по соглашению с капитаном Зо, применил на практике!.. И если это решение не пришло раньше в голову Жюэлю, то только потому, что он не обратил внимания, что три островка занимают три точки на одной окружности.

И для решения задачи понадобился хорошенький маленький пальчик Эногат, случайно описавший эту трижды благословенную окружность…

— Невозможно! — повторил Жильдас Трегомен.

— И тем не менее это так, господин Трегомен! Посмотрите сами и вы убедитесь!

Поставив глобус перед Трегоменом, Жюэль провел окружность, по которой расположены были три островка. Окружность проходила через следующие точки, дававшие Камильк-паше большие возможности для выбора: Маскат, Баб-эль-Мандебский пролив, экватор, Маюмба, острова Зеленого мыса, тропик Рака, мыс Фарвель в Гренландии, остров Западный Шпицберген, острова Адмиралтейства, Карское море, Тобольск в Сибири, Герат в Персии. Итак, если Жюэль был прав, четвертый островок должен был находиться в центре этой окружности, потому что то, что правильно для круга, нанесенного на план, правильно и для сферического отрезка шара, полюс которого образует центр.

Жильдас Трегомен не мог опомниться от изумления. Молодой капитан, совершенно не владея собой, ходил взад и вперед по комнате, то прижимая к груди глобус, то целуя свежие щечки Эногат, куда более привлекательные, чем этот грубо раскрашенный картонаж, и повторял:

— Это она нашла, господин Трегомен… Без нее мне никогда бы и в голову не пришла такая мысль!..

Глядя на охваченного радостью Жюэля, Трегомен пришел в неистовый восторг. Он подпрыгнул раз, другой… Потом стал покачиваться на месте, закруглив руки с грацией сильфиды весом в двести килограммов, потом стал раскачиваться все сильней и сильней, со штирборта на бакборт, как никогда не качалась «Прекрасная Амелия», на Рансе или «Порталегри» с грузом веселых слонов, и наконец завопил страшным голосом песню Пьера-Сервана-Мало:

У меня есть дол, дол, дол!

У меня есть го, го, го!

У меня есть та, та, та!

Долгота!

Долгота!

Долгота!

Наконец друзья угомонились.

— Надо предупредить дядю! — сказала Эногат.

— Предупредить дядю? — переспросил Трегомен, несколько смущенный этим предложением. — А не разумнее ли будет пока помолчать?

— Надо подумать, — ответил Жюэль.

Позвали Нанон и в нескольких словах объяснили ей все. На вопрос Жюэля, как поступить в отношении ее брата, старая бретонка ответила:

— Мы ничего не должны от него скрывать.

— А если его опять постигнет разочарование, — заметила Эногат, — перенесет ли его наш бедный дядя?

— Разочарование! — воскликнул Трегомен. — Нет, на этот раз — нет!..

— В последнем документе определенно сказано, что сокровища зарыты именно на четвертом островке, — добавил Жюэль, — а четвертый островок расположен в центре круга, который мы описали, и на этот раз я твердо убежден…

— Тогда я позову брата! — объявила Нанон.

Через минуту в комнате Жюэля появился дядюшка Антифер, нисколько не изменившийся, по-прежнему озабоченный, все с тем же блуждающим взглядом и сумрачным выражением лица.

— Что случилось?

В его грозном тоне сквозила растерянность, но чувствовалось, что он с трудом сдерживает свою неукротимую ярость.

Жюэль рассказал ему, что произошло, каким образом была открыта геометрическая связь между тремя островками и почему четвертый островок должен непременно находиться в центре этой окружности.

К крайнему удивлению присутствующих, дядюшка Антифер выслушал это известие без всякого раздражения. Он даже не насупился. Можно было подумать, что он ждал этих новостей, что они не были для него неожиданностью, что они казались ему чем-то совершенно естественным. Он только спросил у Жюэля!

— Где эта центральная точка?

Действительно, вопрос был вполне резонный.

Жюэль поставил глобус посередине стола. С рейсфедером и гибкой линейкой в руке, словно действовать нужно было на плоской поверхности, он соединил одной линией Маскат и Маюмбу, другой линией Маюмбу и Шпицберген. От середины этих двух линий он провел два перпендикуляра, точка пересечения которых находилась в самом центре круга.

Центр этот приходился на Средиземное море, между Сицилией и мысом Бон, неподалеку от острова Пантеллерия.

— Тут, дядя… тут! — сказал Жюэль. И, тщательно измерив меридиан и параллель, он уверенно произнес:

— Тридцать семь градусов двадцать шесть минут северной широты и десять градусов тридцать три минуты восточной долготы от парижского меридиана.

— Но есть ли там островок? — спросил Жильдас Трегомен.

— Должен быть! — ответил Жюэль.

— Есть ли там островок?.. Нечего сомневаться, лодочник, — произнес дядюшка Антифер, — нечего сомневаться, он есть!.. Ах! Тысяча миллионов, миллиардов, несметное число несчастий, только этого еще недоставало!

И, испустив это проклятие таким страшным голосом, что задребезжали стекла, он выбежал из комнаты Эногат, заперся у себя и в этот день его больше не видели.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,

Если бывший капитан большого каботажа не окончательно сошел с ума, то чем же тогда объяснить его более чем странное поведение в ту минуту, когда было определено истинное положение четвертого островка, в недрах которого хранились сокровища Камильк-паши?

В последующие дни произошла полная и совершенно непонятная метаморфоза: Пьер-Серван-Мало вернулся к своим прежним привычкам, к своим прогулкам — с неизменной трубкой в зубах — по крепостному валу и по набережной. Но это был уже не тот Антифер. Сардоническая улыбка не сходила с его губ. Он не позволял себе ни малейшего намека на сокровища Камильк-паши, даже не упоминал о своих путешествиях и не заговаривал о новой экспедиции, которая сделала бы его обладателем долгожданных миллионов!

Жильдас Трегомен, Нанон, Эногат и Жюэль были окончательно сбиты с толку. Каждую минуту они ждали возгласа дядюшки Антифера: «В путь!» — но он, как видно, и не думал готовиться к новой поездке.

— Что с ним случилось? — спрашивала Нанон.

— Его словно подменили! — говорил Жюэль.

— Может быть, его страшит мысль о женитьбе на мадемуазель Талисме Замбуко? — заметил Трегомен. — Не все ли равно!.. Нельзя же, в самом деле, допустить, чтобы пропали миллионы!

Как резко изменились взгляды у того и у другого! Можно было подумать, что дядюшка Антифер и Жильдас Трегомен поменялись ролями. Не Антифера, а Трегомена разбирала теперь жажда золота! Впрочем, последний рассуждал вполне логично. Как же так: когда не было никакой уверенности, что удастся найти островок, помчались на поиски, а теперь, когда его положение точно установлено, даже речи нет о том, чтобы отправиться в путь!..

Трегомен все время заговаривал об этом с Жюэлем.

— Зачем это нам? — отвечал молодой капитан. Тогда Трегомен обращался к Нанон.

— Да ну их!.. Пусть они там лежат! Потом он обращался к Эногат:

— Послушай, малютка, у тебя звенели бы в кармане тридцать три миллиона!..

— А не хотите ли, господин Трегомен, тридцать три поцелуя?..

Наконец — после той знаменательной сцены прошло пятнадцать дней — он решился заговорить об этом с дядюшкой Антифером.

— А как же будет… с этим… с островком?..

— С каким островком, лодочник?

— Островком в Средиземном море!.. Ведь, пожалуй, он существует?

— Существует ли он, лодочник? В его существовании я больше уверен, чем в твоем или в моем!

— Так почему бы нам не отправиться туда?

— Отправиться туда, моряк пресных вод?.. Подождем, пока у нас не вырастут плавники!

Что он хотел этим сказать? Жильдас Трегомен тщетно ломал голову, но так и не мог найти подходящее объяснение. Однако он не успокоился. В конце концов, Эти тридцать три миллиона нужны не ему, а детям… И, если влюбленные не думают о своем будущем, кто же тогда позаботится о них, как не он!

Словом, он так приставал ко всем, что однажды дядюшка Антифер сказал ему:

— Значит, теперь ты требуешь поездки?