Глава 11

Боб Моран никогда не попадался на крючок богатства, он всегда признавал его суетность. Однако перед таким обилием и красотой драгоценностей спасовал и он. Это его ошеломило и опьянило. Их количество могло пополнить казну не одного государства из ныне существующих, уж не говоря о состоянии многих и многих богатейших семей мира!

Француз шагнул вперед, отложил электрический фонарь и обеими руками схватил корону Голконды, чтобы рассмотреть ее поближе. Одна только эта корона могла обеспечить на всю жизнь Джини и разрушить все расовые барьеры, которые ее окружали.

Однако это чувство опьянения богатством у Морана скоро прошло. Он поставил корону обратно на цоколь, где она до того находилась, и подумал, что ничего из этого великолепия не достанется его компаньонке, а попадет в руки господина Минга и послужит осуществлению его темных планов и задумок, о которых упоминал Думпа Раи.

При одной этой мысли в груди Боба стал разгораться благородный гнев.

«Почему, — мыслил он, — я должен искать средство, как выбраться отсюда, не прихватив с собой хоть горсть драгоценностей?»

И тут он мгновенно принялся за дело. Сбросил пиджак, снял рубашку и разорвал ее на несколько квадратных кусков, сделав из них узелки, в которые переложил из кувшинов самые лучшие алмазы и изумруды, которые ему только попадались под руку. Таких узелков набралось шесть. Два из них он засунул в карманы брюк, два в наружные карманы пиджака и два во внутренние. Фигура его приобрела несколько странноватый вид, но в данном случае ему было наплевать на это.

Боб улыбнулся и прошептал:

— Мне остается теперь сидеть и дожидаться, чтобы господин Минг проявил нетерпение и обнаружил себя. Другого выхода нет.

Француз проверил, сможет ли он быстро выхватить пистолет из-за пояса. Затем, отвернувшись и сев спиной к двери, он сделал вид, что полностью поглощен созерцанием короны.

Ожидание его было не столь уж долгим. Шуршание за спиной Морана дало ему понять, что приближаются несколько человек. И тут вдруг раздался мягкий медовый голос, в котором мед был перемешан с ядом, голос господина Минга:

— Рад с вами познакомиться, команден Моран.

Поскольку Боб уже был готов к подобному обороту, он не вздрогнул. Медленно встал и обернулся, взяв в руки корону Голконды.

Минг стоял у входа в сокровищницу, а рядом был Хуберт Язон с фонариком в руке. Позади вырисовывались несколько индийцев со свирепыми лицами, наверняка дакоиты. Минг был в той же, напоминающей пасторскую, одежде, в которой Моран видел его в Коломбо, а на лице застыло выражение уверенное и демоническое, так поразившее француза при первой встрече. Под огромным выпуклым лбом блестели желтые глаза, производящие гипнотическое воздействие, глаза не земного существа, а как бы некоего пришельца из другого времени или пространства. Они, это выражение лица и блеск глаз, казались бы нелепыми у другого, но не у господина Минга.

Продолжая держать корону, Боб смотрел прямо в лицо своему противнику. Он погасил фонарь и в свою очередь ответил:

— Я тоже рад встретиться с вами, господия Минг…

Минг повернулся к Язону и скомандовал:

— Поставьте этот фонарь на землю так, чтобы мы с команданом Мораном могли видеть друг друга…

«Король покера» повиновался, а Минг продолжал, снова глядя на француза:

— Если не ошибаюсь, вы назвали меня «господин Минг». Вы что же, знаете меня?

Моран слегка улыбнулся, как бы проявляя некоторую скромность.

— Как и у вас, у меня тоже повсюду уши. Достаточно прямо задать некоторым людям вопрос, и они расскажут о вас многие вещи… — Он замолчал и повертел в руках корону, которая брызнула всеми лучами радуги. — Я полагаю, господин Минг, — проговорил он безразличным тоном, — что мы здесь не для того, чтобы просто поболтать, не так ли? Я предлагаю вам сделку…

Боб прилагал все усилия, чтобы его слова и движения не заставили Минга насторожиться. В то же время он внимательно следил за полуприкрытыми веками желтыми глазами собеседника.

— Сделку? — спросил Минг. — О какой сделке может идти речь?

Моран ответил вопросом на вопрос:

— Вам нужны сокровища Голконды, не так ли?

Собеседник утвердительно слегка кивнул и просто ответил:

— Конечно.

— Ну что же, — продолжал Боб. — Зная, что вы и ваши дакоиты следят за мной, я привел вас сюда. А вот и сокровища. Они ваши. Однако я хотел бы иметь кое-что взамен…

— Взамен? — удивленно спросил Минг. — Знаете, команден Моран, я ничего не даю взамен того, что принадлежит мне. Однако я вас слушаю. Что вы хотите?..

— Спасти жизнь мисс Савадра… и свою собственную.

Пока шел этот разговор, дакоиты проникли в зал и встали по обе стороны двери, а в проеме оставался Хуберт Язон.

— Оставить жизнь мисс Савадра и вам… А зачем мне это?

— А почему бы и нет, господин Минг?

— Хотя бы потому, что вы человек опасный, команден Моран, и потому что в мире не так-то много людей, подобных вам, могущих в будущем помешать мне реализовать великие планы, которые я вынашиваю.

Моран не стал терять времени, расспрашивая, какие планы имеет в виду Минг. Ему хотелось лишь вывести Джини и себя из тупика, в который они попали.

— А разве мисс Савадра тоже опасна? И вы не испытываете к ней никакой жалости?

— Жалость? — как эхо прозвучал голос Минга. — Это чувство мне неизвестно, ибо оно располагает к слабости. Поэтому-то, командан Моран, вы и мисс Савадра умрете. Сначала вы, потом она.

Моран теперь знал, что совершенно бесполезно пытаться разжалобить эту загадочную личность, что Минг жесток и бесчувствен.

— Заверяю вас, что страдать вы не будете, — продолжал Минг. — Нет равных моим дакоитам в искусстве владения кинжалом. Конечно, я мог бы сделать вашу смерть более изысканной, но на это нет времени, к тому же сегодня я не расположен к шуткам…

Естественно, Моран не сомневался, что Минг может подвергнуть своих врагов изощренным пыткам с медленной смертью, ибо если, как говорил Думпа Раи, он был сведущ во многих областях науки, то уж пыточную науку освоил наверняка достаточно глубоко. Боб вспомнил слова, произнесенные Мингом перед своими сообщниками в Коломбо: «Не забывайте то, что случилось пару лет тому назад с неким Федором Игаревым…»

Конечно, Боб не знал, что случилось с этим самым Федором Игаревым, но ни в коем случае не хотел бы оказаться на его месте. Но не столь же незавидной окажется его, Морана, собственная участь?

Он бросил короткий взгляд на дакоитов. Тонкие и напряженные тела, лица жестокие и замкнутые, только глаза блестят. «Наверняка фанатично преданы Мингу, — подумал француз, — готовы по первому его жесту совершить самые жуткие преступления…» Он видел, что каждый из дакоитов держит в руке отточенный кинжал, и вспомнил, как были убиты Радж Сингх и его слуги. Боб не смог удержаться от охватившей его нервной дрожи. И чтобы перебороть себя, он начал смеяться, стараясь, чтобы смех не звучал фальшиво. Смех восстановил его нормальное бойцовское состояние.

— Если вы, господин Минг, думаете напугать меня этими вашими типчиками с длинными ножами, то вы ошибаетесь…

Минг нетерпеливо махнул рукой, но в лице его ничего не изменилось, а голос оставался все таким же мягким, когда он бросил:

— Хватит болтать! С этим кончено!..

Он отдал какой-то приказ на хинди, и три дакоита направились к Морану с кинжалами наготове. В этот момент рука француза, в которой он держал корону, описала дугу и тяжелый объект точно попал в цель — в стоящий на земле фонарь. Раздался треск, и наступила полная темнота. В то же время Боб прыгнул вперед, в направлении двери, где находился Хуберт Язон.

Моран тщательно подготовил свое нападение и очень точно представлял место действия. Его кулак со всей силы ударил в мягкий живот игрока. Почувствовав, что Язон согнулся, он нанес «королю покера» рубящий удар в то место, где череп соединялся с позвоночником. Боб не видел, насколько точно он попал, но Язон повалился на землю. Ступая без жалости по лежащему телу, Моран выскочил в коридор и помчался по нему, насколько это возможно было сделать быстро в темноте. Через десяток метров он выхватил из-за пояса пистолет и послал в сторону противника четыре пули, а затем опять двинулся вперед. Оторвавшись от преследователей, он зажег фонарь. Молнией пронесся через ротонду с мумиями и выскочил во второй коридор. Добравшись до дна колодца, он несколько удивился, что не слышит за собой погони. Насколько ему было известно, дакоиты ведь существа, умеющие быстро бегать. Слегка отдышавшись, он вслушивался в безмолвие подземелья, но его ухо не улавливало ни единого шороха.

«Почему же они не преследуют меня? — задавался он вопросом. — Наверное, Минг уверен, что его сообщники сведут со мной счеты, когда я вылезу из колодца».

Моран всматривался в темноту ночного неба, открывшуюся ему из отверстия подземелья. Однако он не заметил там ни одной фигуры. Погасив фонарь и сунув пистолет за пояс, он начал карабкаться наверх. Все шло хорошо до тех пор, пока его лицо не оказалось на уровне цоколя статуи Ганеши. Откуда-то возник дакоит, и Боб заметил блеск лезвия кинжала. Дакоит промахнулся, потому что француз отклонился, держась одной рукой за скобу. Молниеносно выхватив из-за пояса пистолет, он дважды нажал на курок. Смертельно раненный дакоит сорвался вниз и полетел в темноту, едва не сбив при этом Морана.

Не теряя времени, Боб выбрался наружу и очутился нос к носу со вторым дакоитом, который поджидал его за статуей бога со слоновьей головой. Пистолет еще раз полоснул огнем, и противник рухнул наземь.

Тогда, даже не удостоверившись, есть ли еще рядом враги, Боб бросился бежать обратно по дороге, ведущей к монастырю Кунвар, где его ждала Джини. Оттуда они вдвоем на мощной машине Раджа Сингха могли унестись в сторону Хайдарабада и оказаться там в относительной безопасности.

Однако планам Морана не дано было сбыться таким образом, как он это задумал. Когда он добрался до вершины лестницы с двумя рядами каменных изваяний, то застыл, узрев картину, повергшую его в ужас. Группа около тридцати человек поднималась по ступенькам, а за ними следовали несколько слонов.

Это были дакоиты, о чем свидетельствовали длинные кинжалы в их руках. Процессию возглавлял тощий европеец, в котором Боб без труда узнал Кларксона.

Их отделяли от Морана еще метров двадцать, но трое вырвались вперед и карабкались прямо в его направлении. Боб Два раза выстрелил, и двое дакоитов покатились вниз. Третья пуля прошла мимо цели. Боб нажал на курок еще раз, но раздалось только щелканье, означавшее, что патроны кончились. А третий дакоит уже настигал свою жертву. Тут Боб запустил в него бесполезным теперь оружием и угодил ему прямо в лоб. Дакоит упал на колени, а Моран, развернувшись, бросился удирать, но не обратно к колодцу, где мог попасть в руки Минга и его людей, а через руины и заросли, надеясь, что просветы в листве позволят ему ориентироваться по храму Шивы.

Четверть часа Боб Моран бежал, чтобы сбить со следа своих преследователей, поскольку в этот раз он не сомневался, что его разыскивают. Он догадывался, что теперь дакоиты шли по следу молча. Сколько их? В любом случае, будь их двое или десятеро, ему все равно придется бороться за свою жизнь. Безоружный, преследуемый опасными врагами, уставший от предыдущих приключений, он имел мало шансов на спасение. Рано или поздно хотя бы один из них настигнет его сзади и попытается заколоть кинжалом.

И тут Боб выбежал на узкую площадку, заросшую дикой травой, на которой у стены на постаменте стояла статуя Вишну [13]. Оглядевшись и убедившись, что рядом нет никого из преследователей, Боб в несколько прыжков перескочил площадку, взобрался на цоколь и спрятался в тени за спиной статуи у стены. На ощупь он набрал несколько кусков известняка величиной с кулак и затаился.

На площадке, путаясь в траве, появилась человеческая фигура, в которой при свете луны Боб узнал дакоита. Тот разглядывал траву в поисках следов, держа в руке нож. Боб подумал, что его обнаружили, ибо дакоит двинулся в том направлении, где он затаился.

«Пожалуй, пора приступать к действиям, — подумал Боб, сжимая камень. — Будем надеяться, что мое умение метать еще раз спасет мне жизнь… «

Дакоит приближался к постаменту, а Боб, прикинув расстояние и тщательно прицелившись, запустил в него камень. Получив удар в висок, дакоит упал навзничь и замер.

— Готов! — прошептал Боб. — Если этот тип здесь не один, то придется угостить и других…

Едва он перевел дух, как появился второй. Он сразу заметил неподвижное тело собрата и осторожно пошел к нему. Когда он достаточно приблизился, Моран опять запустил камнем, но в ту же секунду дакоит наклонился над телом, и камень пролетел над его головой, ударившись о землю в нескольких метрах позади него.

Реакция у дакоита была молниеносная. Не дав Бобу времени схватить еще один камень, он как кот вскочил на постамент и оказался так близко к французу, что о броске нечего было и думать. Но реакция Морана оказалась не менее быстрой. За одно мгновение обогнув статую и оказавшись за спиной врага, Боб ударил его по шее справа и слева ребрами ладони, как рубят саблей. Даже если этот удар каратэ не отключил тут же противника, он был очень болезненный. Однако у дакоита хватило силы повернуться, и француз тут же наградил его прямым в челюсть. Удар сам по себе был жестокий, да еще Боб постарался вложить в него всю свою силу, и это кончилось нокаутом. Дакоит упал с цоколя и раскинулся на земле, как тряпичная кукла.

Моран опять нырнул под защиту Вишну и замер минут на десять. Никто больше не появлялся.

«Наверняка они решили, — подумал Боб, — что двоих вооруженных кинжалами достаточно, чтобы справиться с безоружным человеком. Впрочем, возможно, другие прочесывают местность где-нибудь поблизости».

У него была одна цель — добраться до монастыря Кунвар, покинув как можно скорее Старый город. Но нельзя было уходить прежним путем из-за непредвиденных встреч. И тогда он решил пересечь городские руины, спуститься с противоположной стороны в долину, а затем обогнуть холм. Путь, конечно, был неблизкий, но, пожалуй, более надежный, и шел он от оконечности храма Шивы, куда Мо-ран и направил свои стопы.

Идти ему пришлось не слишком долго. Вскоре он выбрался на широкое свободное пространство, центр которого занимала огромная искусственная терраса. Туда вели четыре мраморные лестницы, а посередине высился храм Шивы — чудесное воплощение мечты в камне. Кружевные купола, золоченые шары, колоннады, галереи, портики, могущие оказать честь самым знаменитым соборам. Казалось, что все это было разбросано в беспорядке, но Моран прекрасно знал, что такого рода строительство ведется по четкому и детально разработанному плану и создаются такие постройки с учетом противостояния стихиям и особенно воздействию тропической природы.

Святилище стояло нетронутым, оно хорошо охранялось по сравнению со зданиями, которые его окружали, и поражало царственным спокойствием, ибо священнослужители и верующие поддерживали его сохранность в честь Шивы, Бога-разрушителя из великой троицы брахманизма [14].

Вдруг Моран отскочил назад в благодатную тень огромной смоковницы. На пути, почти параллельном ему, в самом начале площади появился человек. Бледный лунный свет четко обрисовал его силуэт, и. Бобу не составляло никакого труда узнать в нем господина Минга.

Глава 12

Казалось, Минг даже не думал о том, что за ним может кто-то наблюдать со стороны. Решительно, мягкой походкой он направлялся к одной из мраморных лестниц, ведущих на террасу, а оттуда к храму. В руке он держал круглый блестящий желтый предмет, в котором Боб Моран узнал корону Голконды.

Естественно, Минг не хотел оставлять этот символ могущества древних султанов под охраной своих сообщников, а предпочел иметь при себе, как ребенок новую игрушку. Возможно, что, держа корону в руках, он чувствовал себя великим и упивался обладанием ею.

Минг поднимался по лестнице, что подтверждало его стремление посетить храм.

«Что он собирается там делать? — задавал себе вопрос Боб Моран. — Какой ритуал совершить?»

Он вспомнил, что, по словам Думпа Раи, Минг был буддистом, но никак не брахманистом. «Странно, — подумал опять Боб. — Такое ощущение, что он хочет поклониться богу разрушения Шиве и его супруге Черной Кали…»

Мораном все больше и больше овладевало любопытство, которое возобладало над чувством самосохранения.

— Я должен во всем разобраться до конца, чтобы уйти отсюда с чистой совестью, — прошептал он. — Да к тому же, кто знает, может, мне еще удастся отплатить этому негодяю. Его проклятых дакоитов рядом нет, так что мы посмотрим, кто кого…

Покинув свое убежище, Моран двинулся за Мингом, прячась за каждым возможным прикрытием. Когда Боб достиг подножия лестницы, Минг уже был на вершине и, помахивая короной, шествовал в направлении храма.

Моран на цыпочках быстро взбежал по ступеням, ожидая каждую минуту, что его враг обернется и заметит преследователя. Однако Минг шел не оглядываясь. Добравшись до вершины, Боб спрятался за бронзовым слоном. Из этого убежища он мог продолжать следить за Мингом, не рискуя быть замеченным.

Странно, но через террасу Минг направился вовсе не к центральному входу в храм, а вдоль стены, которая поднималась с небольшим наклоном, параллельно ступеням. На ней возвышались многочисленные скульптурные изображения. Минг поднялся на стену и пошел, минуя каменные фигуры.

«Наверное, храм закрыт, — подумал Боб, — и Минг хочет проникнуть туда каким-то особым образом. Но как он собирается это сделать?»

Теперь Минг находился уже на десять метров выше Морана и стоял на небольшой системе блоков. Вдруг он исчез, наверное скрытый тенью в углу. Боб подождал секунд тридцать, но Минг не появлялся. Тогда он тоже подошел к святилищу и двинулся по тому же пути, который проделал Минг, пока не исчез. Скоро Моран понял, что дело не в тени, а, скорее всего, в узкой дверце без запоров, а может быть, это было просто своего рода окно или вентиляционная система, которая, располагаясь под углом в сорок пять градусов, выходила из здания на высоте около трех метров от пола.

Боб, согнувшись крючком, пробрался по ней до внутренней части святилища. Это помещение было похоже на аналогичные буддийские строения, которые Моран посещал раньше. Там находились статуи богов, выпуклые рельефные изображения божественных метаморфоз, божества и демоны, лики животных и тому подобное.

Однако француза сразу же привлекла большая статуя Шивы на постаменте из красного мрамора, по четырем сторонам которого пылали на жаровнях угли костра, бросающие вокруг кровавый отсвет.

Божество имело шесть рук, в одной из которых держало огромный меч. Шестиметровый бронзовый бог разрушения сидел на подставке из черепов, и жестокое выражение его лица подчеркивали угрожающе сверкающие глаза, из которых исходило багровое сияние.

Минг стоял на колене идола. Казалось, на лице его застыло выражение вызывающее и даже несколько презрительное.

И тут Моран понял причину проникновения Минга в пустынное святилище в этот поздний час. В глазницы божества были вставлены два огромных бриллианта, которые наверняка в свое время являлись частью сказочных сокровищ Голконды, о которых нередко упоминалось в легендах Декана. Перед ними знаменитые «Кохинор» и «Регент» [15] проигрывали бы в величине и блеске, а Минг просто-напросто хотел присоединить их к вновь приобретенному богатству.

В тот самый момент, когда Боб пришел к мысленному заключению о причине визита Минга в святилище, камень у него под ногой обвалился и, как он ни пытался задержаться, растопырив руки и ноги и хватаясь за края отверстия, ему это не удалось. Взмахнув руками, он полетел с высоты трех метров на плиты пола. К счастью, Боб был человеком тренированным и умел падать при любых условиях, не нанося себе ущерба. Этому он научился в схватках джиу-джитсу, дзюдо, да и при прыжках с парашютом во время службы в армии в качестве пилота на истребителе. Он сгруппировался, изогнувшись как лук, прижав подбородок к груди, и успел, упав, самортизировать падение раскинутыми руками.

Как ни быстро француз вскочил на ноги, Минг уже стоял перед ним. На его широком лице не читалось ни следа удивления, ибо этот человек четко контролировал свои чувства и умел управлять собой. Стоя перед Мораном, Минг произнес своим мягким голосом:

— У вас великолепная техника падения на спину. — Он немного помолчал, затем добавил: — Должен признаться, что я не надеялся, что вы останетесь живы, командан Моран…

Боб и господин Минг впервые оказались лицом к лицу и наедине. Желтые глаза Минга, полуприкрытые веками, не мигая смотрели на француза, как это делает змея, гипнотизирующая добычу.

И снова медовый голос тихо прозвучал в храме:

— Теперь я вижу, что вопреки всем ожиданиям, командан Моран, вам удалось ускользнуть от моих дакоитов. Решительно, вы мне доставляете неудобства, значительные неудобства.

На неподвижном лице Минга шевелились одни только губы. Казалось, говорила мраморная маска с зеленоватым отливом, рот которой оживлен каким-то волшебством.

— Один из нас скоро здесь умрет, командан Моран, — продолжал Минг. — И это будете вы…

Боб засмеялся ему прямо в лицо:

— Вы, господин Минг, вероятно, думаете, что перед вами беззащитное дитя. Я несколько переиначу вам слова, сказанные при Фонтенуа: «Стреляйте первыми, господа англичане» [16], и скажу: «Начинайте первым, господин Минг. Командан Моран ждет вас и с удовольствием очистит мир от такого негодяя, как вы».

Минг не ответил. Внешне он никак не среагировал на оскорбление. Спокойно положил корону Голконды на небольшую стелу у стены и направился к Морану. Тот ожидал нападения. Он догадывался, что Минг — опасный противник, не только физически, но и в психической атаке.

Не отрывая взгляда от желтых глаз противника. Боб каждую секунду ждал, когда тот бросится на него. Минг сделал шаг вперед, и его огромная лапа просвистела в воздухе, как топор, обрушившись на француза, но встретила пустоту вместо головы противника.

Затем началась борьба, исходом которой могла стать только смерть одного из противников. Боб сразу же понял, что его враг обладает не только умением, но и огромной физической силой, причем руки его необыкновенно длинны и мускулисты, как туловище питона. Но у Морана тоже было достаточно сил, сноровки и боевого опыта. Так что противники пока парировали удары, которые наносили друг другу. Минг, используя длину своих рук, удерживал Боба на дистанции, ни на секунду не отводя от него своих гипнотизирующих желтых глаз.

Моран тоже, не отрывая от него взгляда, подстерегал каждое движение соперника и старался по глазам угадать, что тот собирается предпринять. Но предшествующее напряжение давало о себе знать, ноги постепенно наливались свинцом, а руки тяжелели после каждого взмаха. Он пропустил только один серьезный удар, но чувствовал себя так, будто провел спарринг-бой на ринге с чемпионом по боксу. И тут он понял, что Минг, ко всему прочему, использует свои гипнотические способности, чтобы подавить его энергию, стремится расслабить его, чтобы потом прикончить без особого усилия. Моран попытался этому противодействовать, но спохватился слишком поздно и никак не мог отвести взгляда от пронзительных желтых глаз. Он терял волю к сопротивлению, силы его покидали. В конце концов он почувствовал, что окончательно выдохся. И тогда заговорил Минг:

— Застыньте, командан Моран. Я вам приказываю!

Ноги француза приросли к полу, как будто их привинтили винтами.

— А теперь опустите руки…

Боб попытался было сопротивляться, но руки его упали вдоль тела, и он замер, неподвижный как статуя. Минг приблизился, и его огромный кулак, как молот, ударил француза в солнечное сплетение. Боб переломился пополам, его пронзила дикая боль, не хватало воздуха, и он опустился на колени. Беспомощный и беззащитный, сквозь красную пелену, застилающую взор, он видел только неподвижные желтые глаза противника, которые продолжали подавлять его волю.

Мало-помалу туман начал рассеиваться, но силы подняться не было. Моран так и продолжал оставаться на коленях, защищая горящий болью живот, в позе раненого воина.

— Я пришел сюда, чтобы захватить глаза Шивы, — объяснил Минг. — Вместе с сокровищами древних султанов они преумножат мое состояние, так как мне необходимо огромное количество денег для реализации своих проектов. Теперь, когда я вас обезвредил и вы не можете мне помешать, я на ваших глазах вырву эти камни у идола, камни, подобных которым в мире нет.

Две огромные руки со скрюченными, как когти, пальцами потянулись к Морану, а Минг продолжал:

— А потом я вас задушу, чтобы вы больше никогда не смогли встать у меня на пути. Я уже говорил вам, что вы человек опасный, командан Моран, а я люблю опасных людей только тогда, когда они мертвы…

С этими словами Минг отвернулся от него и направился к огромной статуе Шивы. И тут Моран смог несколько собраться с силами.

— Не приближайтесь к идолу, Минг, — запинаясь проговорил он. — Эти алмазы священны. Вы совершаете святотатство. Шива накажет вас. Это Бог-разрушитель…

Конечно, сам Моран не верил в Шиву, но в него верили миллионы индусов, и эта вера делала изображение бога священным, ибо оно несло в себе надежды и страхи множества человеческих существ..

Но господин Минг, казалось, не слышал этих предупреждений. Он взобрался сначала на постамент, оттуда на колено, затем на живот бронзовой статуи и потянулся к огромной широкой груди. И вот он уже на уровне ее лица. Опершись поудобнее, Минг повернулся к Морану, все еще парализованному болью от полученного удара, и сказал:

— Это самые красивые в мире алмазы, как я полагаю. Объединив их вместе с сокровищами Голконды, я стану обладателем величайшего в истории человечества состояния.

Даже в этот торжественный для него момент Мвнг говорил спокойно, размеренно, как бы подавляя в себе гордость триумфатора. Он вынул из кармана нож, раскрыл его и сунул лезвие под нижнее веко глаза, подцепив сверкающий камень. В этот момент Бобу показалось, что идол скорчил гримасу, как будто ему стало больно от этой пытки. Вдруг раздался продолжительный скрип и одна из шести рук, та самая, в которой был меч, резко опустилась вниз. Минг издал резкий крик боли и ужаса: правая кисть его руки была как будто срезана бритвой. Потеряв равновесие, он заскользил вниз ногами вперед вдоль статуи и, обагряя ее кровью, упал к ее подножию.