Глава 1

Нос пакетбота «Ганг», как гигантский топор, разрезал голубые спокойные воды Индийского океана, сиявшие серебряным блеском. В голубом, несколько более бледном, чем океан, небе солнце казалось куском раскаленного добела металла. Было уже далеко за полдень, и пока судно во всю мощь своих двигателей мчалось на восток, группа зрителей, собравшихся в одном из салонов, окружала пару игроков, отчаянно сражавшихся в покер. Первый, явно уроженец Средиземноморского побережья, худой и словно высушенный солнцем, был небольшого роста, носил как бы нарисованные тонкой кистью усики и был одет в светло-серый тропический костюм. Другой — цветущий мужчина высокого роста — всем своим видом и солидной пачкой банкнот, лежащей рядом с ним на столе, свидетельствовал о здоровье и благополучии.

Игрок в тропическом костюме сдавал карты: пять себе, пять партнеру. Сдав, он вопрошающе посмотрел на соперника, но тот только коротко пробормотал:

— Мне хватит… Действуйте…

Сухощавый медленно заглянул в карты и прикупил еще пару. А его визави небрежно подтолкнул к банку пять билетов по тысяче франков. Это не смутило обладателя модных усиков; он бросил десять тысяч на кучу купюр и уверенно заявил:

— Пять тысяч… и еще пять…

Выражение удивления мелькнуло на лице цветущего джентльмена.

— Ну-ну! Смотрите же, дружок! — проворчал он. — Неужто шанс ухватили?

Сухощавый пожал плечами и улыбнулся. Затем медленно, с наигранным сожалением, выбросил перед собой еще пять банкнот по тысяче франков и произнес:

— Вот пять тысяч, смотрите…

И жестом фокусника, достающего из цилиндра носорога, загорелый выходец из Средиземноморья бросил карты на стол, при этом торжественно провозгласив:

— Каре дам!

Четыре дамы твердо легли на стол, и их владелец посуровел.

— Итак, мой друг, учитесь, как надо играть!

Потом засмеялся и продолжал:

Вам, к несчастью, можно перебить их только каре тузов…

А вот и они, — спокойно сказал его соперник, бросая на стол четырех тузов.

Человек в тропическом костюме аж подпрыгнул.

— Да уж, — жалким голосом пробормотал он, — вы, господин Язон, просто везунчик. Вам слишком везет…

Когда проигравший, кляня свою судьбу, покинул салон, тот, кого звали Язон, подобрал деньги, которые он выиграл, и сложил их в пухлую пачку. Затем прикурил сигару и бросил в сторону присутствующих:

— Итак, дамы и господа, вы слышали, что сказал мой неудачливый противник:

«Вам слишком везет!» Так что прошу наеще тепленькое местечко! Давайте садитесь те, кто хочет поиметь большой куш, выиграв у Язона Хуберта. Язон Хуберт — король покера, Язон Хуберт тотчеловек, который помогает богатенькимоблегчать их бумажники. Операция безболезненная, хотя и без наркоза. Прошужелающих!..

А поскольку желающих не нашлось, Язон грубо захихикал.

— Ну что, трусы! Хотите унести нажитые деньжата с собой в могилу и за счет этого купить себе кучу удовольствий в аду?!

Тут Язон замолчал, устремив взгляд на высокого человека с коротко подстриженными волосами, еще довольно молодого, с бронзово-загорелым и худощавым лицом, свидетельствующим о том, что его владелец побывал в тропиках. Твидовый костюм незнакомца был не слишком новым. Этот человек совершенно отстраненно взирал на Язона и присутствующих.

Палец Язона уперся в грудь высокого незнакомца.

— Вот вы, там! Наверное, такой же трусоватый, как и другие?

Тот, к кому он обратился, вздрогнул и коснулся пальцем своей груди.

— Это вы мне? — спросил он, обращаясь к Язону.

Игрок утвердительно кивнул:

— Да, да. Это я вам говорю. Не хотите ли сразиться со мной в картишки?

Незнакомец пожал плечами.

— Играть с вами? Зачем? Я не игрок и не собираюсь им становиться. Есть и без

того много способов тратить деньги… причем гораздо более разумно.

Хуберт Язон насмешливо захохотал.

— Ну-ну, — поддразнил он, — я в вас ошибся. Я полагал, что вы из тех, у кого сердце не уходит в пятки. А вы столь же трусоваты, как и прочие…

В стальных глазах незнакомца с короткой стрижкой зажегся опасный огонек. Язон Хуберт ему явно не нравился, и скорее всего он с удовольствием отвесил бы тому пару оплеух, как плохо воспитанному мальчишке. Однако незнакомец знал, как себя вести в обществе, и понимал, что хлестать по физиономиям на публике даже самых неприятных собеседников не принято. Тем не менее ему хотелось дать урок Язону, а возможность была только одна — обыграть его.

— После всех ваших инсинуаций, — сказал он вроде бы безразлично, — почему бы и мне не сыграть с вами?

— Вы хотите сказать, что готовы сразиться со мной? — переспросил Язон Хуберт.

— Да, вы правильно меня поняли…

Тут игрок опять захохотал.

— Ставки сделаны, господа, — закричал он. — А в вас я ошибся… Так что же,

начнем, господин?..

— Боб Моран, — представился его соперник, перетасовывая карты с неловкостью человека, не слишком опытного в этом жанре.

Занимаясь более здоровыми и полезными делами, Боб Моран никогда не испытывал удовольствия от карточной игры, хотя в своей жизни искателя приключений он не раз брал в руки карты, но только для того, чтобы убить время со случайными компаньонами. Сегодня же, видя толстую пачку банкнот рядом с Язоном Хубертом, он даже испытывал какую-то злую радость. И вовсе не потому, что собирался их выиграть, а потому, что ему хотелось дать урок хорошего тона «королю покера».

По логике, Боб Моран должен был проиграть такому опытному игроку, как Язон, но он, как говорится, «родился в рубашке». Тем более что он был человеком интеллигентным и к тому же психологом, а также мог довольно точно угадывать карты на руках противника.

Тактика и везение не замедлили принести свои плоды. Через полчаса пачка банкнот перед Язоном значительно похудела и он вынужден был пополнить ее из своих запасов; тем не менее деньги постепенно переходили к Морану. Будучи джентльменом, Боб несколько раз предлагал Язону прекратить игру, но тот, войдя в азарт, отказывался. А Моран продолжал хладнокровно выигрывать.

Весь поглощенный игрой, француз не замечал с любопытством наблюдавшую за ним молодую женщину. Выглядела она лет на двадцать и обладала той экзотической красотой, которая свойственна долго прожившим под серыми небесами севера южанкам. Ее темные волосы, перехваченные лентой, были собраны в пучок на затылке. Черные пронзительные глаза окаймляли длинные, чуть загнутые ресницы. Элегантно одетая, она была стройна и необыкновенно изящна и грациозна, что было, видимо, следствием смешения северной и южной кровей. Определенным подтверждением тому могло служить ее пребывание на борту «Ганга», плывущего к берегам Индии.

Не подозревая о том интересе, который проявляла к нему юная особа, Боб Моран продолжал играть и выигрывать. Это привлекло к ним еще большее количество зрителей, расположившихся вокруг стола и уже захваченных лихорадочной атмосферой, усугубленной нервозностью Хуберта Язона. «Король покера», по мере того как проигрывал, все более нетерпеливо ерзал на месте и всем видом выражал отчаяние. Иногда счастье поворачивалось к нему лицом и он успокаивался, но это, как правило, длилось недолго — он тут же, как автомат, проигрывал одну партию за другой.

Вскоре, после очередного выигрыша Боба Морана, у «короля покера» осталась одна-единственная банкнота. Боб бросил на него вопрошающий взгляд, на что Язон скорчил гримасу и, пожав плечами, жалобно пробурчал:

— Боеприпасы кончились — конец войне, господин Моран. Я пуст…

Язон помолчал, а потом негромко добавил:

— А эти деньги были мне так нужны…

Похоже, теперь он сожалел, что ввязался в игру.

Боб Моран задумался. Длилось это всего несколько секунд. Ведь он играл только для того, чтобы дать урок Язону, поэтому даже пытался понемногу проиграть, но карта шла к нему, так что и последние деньги противника легли в общую кучу выигрыша Морана. Там было что-то около миллиона франков, и Боб давно уже задавал себе вопрос о том, что ему с ними делать. Засунуть в карман? Но, как известно, выигранные деньги жгут карманы… Ведь он просто хотел преподать урок зазнайке и наглецу. А поскольку данная задача была выполнена, дальше уже не имело смысла идти по этому пути.

— Раз уж вам так нужны эти деньги, господин Язон, то, может быть, вы попытаетесь получить их обратно?

— Это каким же образом? — спросил Язон, на лице которого выразилось неподдельное удивление. — У меня нет средств, чтобы отыграться!

— А давайте удвоим сумму и сыграем на квит. Я оставляю вам последний шанс. Если вы вытянете карту старше моей, то деньги возвратятся к вам.

— А если я вытяну младшую карту, то вы удвоите свой выигрыш?

Моран утвердительно кивнул:

— Конечно.

Хуберт Язон задумался. Он был игроком до мозга костей, и, конечно, ему хотелось еще раз испытать судьбу, чтобы вернуть свои деньги. А вдруг проигрыш? При игре со столь удачливым противником его сомнения были естественными. Наконец Язон решился.

— Тем хуже для меня! — воскликнул он. — Я думаю, не стоит отказываться от такого шанса еще раз испытать свою судьбу. Однако, если я проиграю, вам, господин Моран, придется положиться на мое честное слово. Деньги нужны мне, чтобы провернуть очень доходное дельце в Индии. Если оно мне удастся, то я разбогатею так, что смогу оплатить все свои долги даже не моргнув глазом.

Моран медленно перемешал карты и положил их перед собой на стол рубашкой вверх.

— Тяните первый, — обратился он к Язону.

«Король покера» вытянул одну карту, затем бросил на нее взгляд и прижал к груди. Боб без колебаний сделал то же самое. Потом посмотрел на соперника и проговорил:

— Ну что ж, хвастайтесь, Язон… Язон медленно открыл карту и гордо воскликнул:

— Туз пик!

Действительно, это был туз пик. Моран скорчил смешную гримасу и бросил свою карту на стол, но рубашкой вверх, так что ее достоинства не было видно.

— Вы выиграли, господин Язон. Забирайте деньги…

Того не нужно было просить дважды. Он быстро растолкал пачки банкнот по карманам и выскочил из бара. Зрители тоже расходились, на ходу обмениваясь репликами. Когда салон почти опустел, Моран рассмеялся, будто ему рассказали веселый анекдот, поднялся и отправился к себе. Когда он скрылся, девушка, которая недавно внимательно рассматривала Морана, тоже встала с кресла и подошла к столу, где в беспорядке валялись карты. Она подняла ту из них, которую, не раскрывая, бросил Моран, и перевернула ее. Это был туз червей.

Глава 2

Путешествие Боба Морана носило полуразвлекательный, полуделовой характер. Полуразвлекательный, поскольку он собирался заехать на Цейлон, полуделовой — так как договорился написать серию снабженных фотографиями статей о своей поездке и опубликовать их в одном из солидных парижских изданий. Эти прекрасные проекты тем не менее никак не влияли на длительность пути по Индийскому океану. Монотонность поездки оживлялась лишь стоянками в Порт-Саиде и Джибути, этими единственными развлечениями после отплытия из Марселя. После Джибути же были только море и море, небеса и небеса, да еще масса яркого жаркого солнца. Таким образом, неожиданная партия в покер с Хубертом Язоном была своего рода развлечением в монотонном существовании молодого человека. К тому же Боб надеялся, что внушил своему противнику некий священный страх перед игрой в карты. В противном случае Язон еще больше бы укрепился в своем амплуа «великого грешника» и беспроигрышного победителя.

С легким сердцем Моран пришел пообедать в салон первого класса. Перед этим он принял душ, переоделся в свежее белье и облачился в легкий смокинг из кремовой альпаги. Он чувствовал себя в отличной форме. Моран не пожалел, что приоделся, так как за один стол с ним село некое прелестное создание с черными как смоль волосами и глазами принцессы из «Тысячи и одной ночи». Это была та самая девушка, которая в салоне второго класса проявила столько интереса к игрокам. По правде сказать, во время плавания она уже попадалась на глаза Бобу Морану, но как человек, не страдающий от одиночества — этакий одинокий волк, — он до настоящего времени не обменялся с ней ни единым словом.

«Может, я и одинокий волк, — подумал француз, — но галантность превыше всего». И, подойдя к столу, он вежливо поздоровался. В это время подошел первый помощник капитана и сказал:

— Извините меня, команден Моран, что я поместил мисс за ваш стол. Она просила, чтобы ее обслужили во втором заходе, а не в первом, как в предыдущие дни, а поскольку свободных столиков не было…

Боб Моран жестом прервал моряка и, улыбнувшись сказал:

— Ради бога, не извиняйтесь. Несчастный одиночка вроде меня не мог даже и

мечтать о компании столь прекрасной девушки…

Комплимент явно понравился соседке, и она улыбнулась французу, а помощник капитана продолжал:

— Позвольте мне представить вас друг другу: командан Моран… мисс Диамонд…

Моран поклонился, пожал маленькую ручку и, когда моряк отправился по своим делам дальше, сел напротив девушки.

В течение некоторого времени мужчина и прекрасная евразийка молчали, незаметно разглядывая друг друга. Затем первой заговорила мисс Диамонд:

— Я восхищаюсь вашим мастерством при игре в покер, командан Моран…

Боб пожал плечами и насмешливо улыбнулся:

— Мастерством? Вы мне льстите, мисс… Должен вам сказать, что я вообще

редко играю в карты. Игра — это своего рода спорт, от которого я далек. Все, что я хотел, так это дать урок этому фанфарону Хуберту Яз… как его там?..

— Хуберт Язон, — вскользь произнесла девушка.

— Да, да, Хуберт Язон. Я только хотел преподать ему хороший урок.

— Но этот урок, если бы от вас отвернулась удача, мог дорого вам обойтись. Насколько я могу судить, ваш противник достаточно искушен…

— Все это так. Но я ведь не собирался изображать из себя героя. Я просто хотел показать, что в манипулировании картами с целью разорить партнера нет ничего героического. Если бы мне не везло, я бы тут же вышел из игры. К счастью, удача благоприятствовала мне.

Тень сомнения скользнула по гладкому лицу мисс Диамонд.

— Конечно, вам везло, — признала она, — но уж не до самого конца. В этой вашей попытке «сквитать — удвоить» вы спустили все, что выиграли…

Боб Моран развел руками:

— Что поделаешь, Фортуна — дитя капризное и неверное! Сначала она с вами, потом, вдруг, отворачивается…

Девушка вглядывалась в лицо Боба, как бы пытаясь прочесть его потаенные мысли. Загадочная улыбка коснулась ее губ. И тут она с некоторым вызовом спросила:

— Вы давно знаете Хуберта Язона, командан Моран?

Боб слегка вздрогнул, поскольку его несколько удивил этот вопрос. Тем не менее он спокойно ответил:

— Хуберта Язона? Я видел его пару раз на палубе, после того как мы отплыли из Марселя. Помимо этого я не имел, да и сейчас не имею о нем ни малейшего представления, как глубоководные рыбы не знают, что такое яблоко… Только вот сегодня я узнал, что он якобы является «королем покера»…

Однако этот категорический ответ вовсе не удовлетворил мисс Диамонд.

— Но если вы с Язоном не знакомы, то почему вы предложили ему сыграть «квит-дубль», а потом, вытащив карту более высокого достоинства, позволили ему выиграть?

На этот раз Моран не вздрогнул, а мягко и насмешливо проговорил:

— Вы случайно не колдунья? Откуда вы все это знаете?

— Тут нет никакого колдовства. После того как вы ушли, я перевернула брошенную вами карту. И она оказалась тузом червей…

— Вы уверены, что не ошиблись?

— Да, я в этом уверена.

С видом «ну что ж, попался» Моран развел руками.

— В таком случае признаю себя побежденным. Вы разгадали мою маленькую хитрость. И, конечно, у вас сразу возник вопрос, почему я, будучи незнакомым с Хубертом Язоном, «подарил» ему миллион франков? Видите ли, мисс Диамонд, я не заработал, а выиграл эти деньги, поэтому и не считал их своими. Предложив Язону игру по принципу «квит или дубль», я давал ему шанс получить его деньги обратно. Но «госпожа Удача» и в этот раз помогла мне. Язон вытянул туза пик. Довольно крупную карту. Я воспользовался этим и сказал, что он выиграл, не показывая свою, после чего уже мог спокойно удалиться.

Девушка долго смотрела на собеседника. Осмотр этот вроде бы удовлетворил мисс Диамонд, поскольку лицо ее озарилось белозубой, будто жемчужной, улыбкой. Она протянула Бобу свой стакан, чтобы тот наполнил его, и сказала:

— Ну что ж! Теперь мне остается только выпить за вашу честность, господин Моран!..

Боб в свою очередь поднял бокал.

— Или за мою глупость, — усмехнулся он.

Они сделали по глотку, и дальнейший обед прошел отчасти в молчании, отчасти в разговорах, не касающихся игры в карты.

После обеда мисс Диамонд отправилась переодеваться к балу, который в этот вечер давался в салоне первого класса, а Боб решил прогуляться по палубе. Девушка выразила желание увидеться с ним на балу, но Моран, хотя и был превосходным танцором, предпочитал дышать свежим воздухом, а не толочься в душном помещении.

Задумавшись, он медленно, прогулочным шагом прошел к носовой части судна и потом долго стоял там, наслаждаясь вечерней свежестью и любуясь огромными усами сверкающей серебристым цветом пены.

Тем не менее мысли его постоянно возвращались к мисс Диамонд. К чему бы это девушке, которая разоблачила его маленькую хитрость, подсаживаться за его столик? Почему ее так интересовал вопрос, не знаком ли он с Хубертом Язоном? Любопытство? Неверие молодости в то, что человек бескорыстно может отдать миллион франков? Впрочем, вряд ли это. Чем больше Боб размышлял, тем больше в нем росла уверенность, что девушка следовала какому-то своему, только ей известному плану. Но какому?

«Эти глаза восточной лани что-то скрывают», — мыслил Боб. Он улыбнулся про себя и прошептал:

— Ну хватит, старина. У тебя просто разыгралось воображение. Ты уже начал считать эту грациозную мисс Диамонд воплощением сфинкса…

Моран растянулся в одном из стоящих в темном углу шезлонгов. Ему стало легко и приятно. Ночь была спокойной и даже слегка прохладной. Лишь из салона первого класса доносилась приглушенная музыка. Бал уже начался, и Боб в который уже раз спросил себя, зачем люди заставляют себя совершать эти танцевальные телодвижения, когда можно приятно и покойно развалиться в кресле на палубе.

Так он лентяйничал около часа, убаюкиваемый далекой музыкой, пока неподалеку не послышались шаги. Кто-то совсем рядом произнес:

— Вы считаете, что вам нетрудно будет вытянуть из нее эти сведения?

— Конечно, нетрудно. Здесь, на корабле, мы ничего не сможем сделать, а вот

уж в Коломбо вытряхнем из нее секреты этого старого козла Савадра Хана…

Невидимые собеседники, по-видимому, за углом остановились, так как Боб больше не слышал их шагов. Голос одного из совещающихся ни о чем ему не говорил, но голос другого показался знакомым.

— А не лучше ли проследить за мисс Диамонд, когда она сама отправится за кладом? Она нас и приведет…

При имени мисс Диамонд Моран насторожился. Но тут заговорил второй собеседник:

— Конечно, это было бы неплохо, но ведь мисс Диамонд может где-нибудь возле Фали скрыться, а я не хочу рисковать. При первом варианте мы заранее будем знать, где спрятана корона Голконды [1], а это надежней… Во всяком случае, прежде чем прийти к окончательному решению, нужно повидаться с господином Мингом, а это можно сделать только в Коломбо…

Вот тут-то Боб и узнал голос. Это был его противник, «король покера», а еще точнее, Язон Хуберт.

Поняв, что он подслушал нечто важное, но не слишком чистое, Моран старался не шевелиться, чтобы о его присутствии не заподозрили. Собеседники между тем отправились дальше, и вскоре все стихло. Только после этого Боб мог вздохнуть свободно.

— Да уж, повезло, — пробурчал он. — Этот Язон и его сообщник что-то замышляют против мисс Диамонд. И надо же было так случиться, что я оказался здесь как раз в тот момент, когда они об этом болтали.

Некоторое время он еще прислушивался к звукам румбы, доносящимся из салона первого класса, затем поднялся.

— Надо бы предупредить красотку о грозящей ей опасности, — пробормотал Боб. — К тому же интересно узнать у нее о Фали и о короне Голконды, о которых говорил наш «друг» Хуберт…

А поскольку Боб был человеком любопытным, то, наряду с желанием помочь мисс Диамонд, в танцевальный зал его влекло еще и неуемное любопытство.

Когда Боб вошел в салон первого класса, бал был в полном разгаре. Моран тут же засек мисс Диамонд, сидящую за столом в окружении целой кучи пассажиров и пассажирок. Девушка нарядилась в небесно-голубое платье с кружевами и напоминала райскую птичку.

Француз решительно пересек зал и поклонился красавице. Она молча улыбнулась, встала и направилась с ним к танцевальной площадке. Во время танца девушка подняла голову, поскольку Боб был значительно выше ее, и проговорила немного капризным тоном:

— Итак, команден Моран, вы наконец решили поиграть в Сержа Лифаря? [2]

— Поверьте, — ответил Моран, — что меня принудили к этому серьезные обстоятельства.

Лицо ее слегка напряглось.

— Серьезные обстоятельства? — переспросила она. — Что вы хотите сказать?

— Прежде чем объяснить, мисс, я хотел бы задать вам тот же вопрос, который вы недавно задали мне. Знакомы ли вы были с Хубертом Язоном до поездки на этом корабле?

Девушка сначала заколебалась, но потом все же подтвердила:

— Да, я его знала, но он об этом не подозревает.

— Мне известно только то, что он хочет сделать с вами что-то дурное…

— Дурное? Что вы хотите этим сказать?

В нескольких словах Моран пересказал ей случайно подслушанный им разговор и, закончив, почувствовал, что рука девушки, которую он держал, задрожала.

— Итак, — как бы прося, сказала она, — присутствие Язона на борту не случайно. Он следит за мной с единственной целью — завладеть наследством Савадра Хана…

Она замолкла, затем, с отчаянием посмотрев на француза, тихо, но настойчиво сказала:

— Я нуждаюсь в помощи, господин Моран. И вы один можете… помочь мне…

— Один только я?.. Но почему?..

Мисс Диамонд оглянулась по сторонам, как будто проверяя, не слушает ли кто-либо их в этом наполненном музыкой и разговорами зале.

— Здесь не могу говорить об этом. История длинная, а вечно танцевать невозможно, К тому же за музыкой мы едва слышим друг друга. Пойдемте на верхнюю палубу. Там сейчас никого нет. Там мы сможем поговорить без помех… и без посторонних ушей.

Боб хотел было запротестовать, но девушка за руку увлекла его наружу.

Глава 3

Поднявшись на пустынную палубу, мисс Диамонд и Моран могли говорить нормально: если бы кто-нибудь захотел их подслушать, они бы его сразу заметили. Ночь была прекрасной, спокойной и теплой. Вода казалась огромным куском черного бархата. Под ногами молодых людей глухо и как бы издалека доносилась музыка.

— Диамонд — фамилия моей матери, — начала евразийка. — Мое настоящее имя Савадра. Сароджини Савадра. Я дочь Савадра Хана, прежнего раджи Фали, небольшого королевства на севере от Хайдарабада. Мать моя встретилась с Савадра Ханом в Лондоне и была покорена благородством этого вельможи, как бы пришедшего из восточных сказок. Она вышла за него замуж и отправилась жить во дворец в Фали. Мне было два года, когда мать тяжело заболела и вынуждена была отправиться из Индии в Европу, чтобы сменить климат. Мы жили в Париже, но Савадра Хану пришлось вернуться на родину, так как он не мог долго жить на Западе. Ему не хватало Индии, и он уехал, а мы с матерью продолжали оставаться в Париже, где отец нас часто навещал. Война разлучила нашу семью на долгие годы.

В конце войны нас посетил лондонский нотариус и сообщил о смерти Савадра Хана. Смерти странной, которую не мог объяснить ни один человек, хотя бы немного знавший характер моего отца. Он был последним потомком Аурангзеба [3], этого сына Великого Могола [4], который в конце семнадцатого века покорил большую часть Индии. Чтобы добиться восшествия на престол, Аурангзеб совершил множество преступлений, в том числе убил трех своих братьев и отравил собственного отца. В течение всей своей жизни, которую сопровождали всяческие мистические домыслы, Савадра Хан ощущал проклятие, висевшее над его знаменитым предком, словно он был ответственным за совершенные тем злодеяния. Чувствуя приближение смерти, он, в качестве покаяния, приказал заживо замуровать себя в заранее подготовленном подземелье мертвого города в двадцати километрах от Фали. Этот город по большей части представляет собой руины, которые постепенно поглощаются джунглями. Только посвященные время от времени посещают храм, возведенный в честь Шивы. Построен он был прежними султанами Голконды, которые, согласно легенде, бежали при приближении Аурангзеба и спрятали там сокровища, среди которых была и корона Голконды. Она представляет собой тяжелую золотую диадему, украшенную невообразимой ценности алмазами и изумрудами, и является символом могущества древних владык. После тех волнений и битв, которые связаны с приходом к власти Аурангзеба, секрет этих сокровищ был утерян, а с годами все перешло в область легенд. Тем не менее корона Голконды околдовала моего отца и он потратил много времени на ее поиски. В конце концов он отыскал это чудо и показал моей матушке. Нет никакого сомнения в том, что она существует в реальности, как и в том, что отец, путем терпеливых многолетних поисков, обнаружил и другие сокровища, которые завещал мне и моей матери. Но чтобы получить их, мы должны были добраться до тайника. Прежде чем замуроваться в могиле, Савадра Хан описал секрет этого тайника на пергаменте и положил его в маленькую золотую коробочку, которую повесил на золотой цепочке себе на шею. В письме, которое после смерти отца нам доставил английский нотариус, было описано, как можно проникнуть в его могилу, то есть добраться до документа, позволяющего наследникам овладеть сокровищами Голконды. Моя мать и я являемся этими самыми наследниками, но мы догадываемся, что, чтобы вступить в наследственное владение этими сказочными сокровищами, нам предстоит преодолеть множество препятствий, победить множество врагов и в частности Раджа Сингха, нынешнего владельца Фали, двоюродного брата Савадра Хана, человека коварного и алчного. Во время войны болезнь моей матери обострилась, а после того как стало известно о смерти ее супруга, она окончательно слегла и вскоре умерла. Я осталась одна. Воспитана я как европейская женщина, но тем не менее мне не раз давали понять, что я евразийка. Вы, конечно, знаете, что наш мир еще не настолько эволюционировал, чтобы опрокинуть все расовые предрассудки. Мне давали понять, что мой отец индус. Уехать в Индию? Жить там? Не забывайте, что моя мать европейка, и драма полукровки продолжилась бы, только уже другой стороной. Мало-помалу я пришла к мысли, что преодолеть расовые барьеры можно только при помощи большого состояния. Деньги — это то могущество, которое покрывает любую неполноценность. Конечно, для тех, кто расовые различия считает неполноценностью. Это состояние — наследство моего отца — заставило бы некоторых людей с уважением относиться ко мне. Принадлежа и к Европе и к Азии, я заставила бы людей объединяться. Вот потому-то я и отправилась в Индию и вы встретили меня на борту этого пакетбота…

Девушка смолкла, а Моран смотрел на нее с любопытством и восхищением.

— Вы не лишены смелости, — признал он. — Вот так вот взять, сорваться с места и отправиться отвоевывать сказочные сокровища Голконды. Снимаю мысленно

перед вами шляпу… Но я не пойму, как во все это вписывается Хуберт Язон…

— Да, я ведь совсем забыла рассказать вам о нем. Еще до моего рождения Язон стоял во главе личной охраны Савадра Хана и, конечно, мимо него не прошел тот факт, что хозяин отыскал сокровища Голконды. Почти перед самым моим рождением отец поймал Хуберта на какой-то нечестности… Как-то раз в Париже моя мать показала мне Язона так, чтобы он меня не видел. Он тогда как раз проходил под нашими окнами. Мне запомнилось, что она тогда сказала: «Джини, — мои друзья и теперь называют меня этим именем, — если на своем пути ты когда-нибудь встретишь этого человека, беги от него как от чумы. Он способен на любую подлость». После этого я не встречала Язона, вплоть до того момента, когда он, одновременно со мной, в Марселе ступил на палубу этого корабля. После того, что вы мне сообщили, я не сомневаюсь в его намерении с моей помощью добраться до короны Голконды и других сокровищ.

— Да, никакого сомнения. Вы впутались в предприятие, в котором замешаны люди без чести и совести, способные налюбые преступления, лишь бы овладеть сокровищами. На мой взгляд, если вы хотите выжить, остается только одно…

— Что именно?..

— Бросить все, вернуться в Париж, и пусть корона лежит себе там, где она сейчас находится. Она может принести вам только неприятности… и даже смерть. Язон и его сообщники относятся к тем людям, которые не остановятся даже перед убийством. Поверьте мне, девочка, такие наследства прокляты, они несут на себе печать несчастья… По-моему, вам нужно забыть о нем, пока вас не убили…

Сароджини Савадра задумалась, на лбу у нее обозначились морщинки, но доминирующим на ее лице было выражение упрямства. Наконец она посмотрела прямо на Морана, который заинтересованно ждал ее реакции.

— Нет, нет, — решительно заявила она, — я не могу самоустраниться. И не только потому, что эти сокровища являются моим наследством, но и потому, что бандиты, которые хотят овладеть ими, не оставят меня в покое, пока не доберутся до них.

— Ну так откройте им секрет, — посоветовал Моран, — вот и весь сказ! Они будут иметь то, что хотят, и ваша жизнь будет вне опасности.

Джини снова наклонила голову.

— То, что вы мне предлагаете, невозможно. Как они распорядятся сокровищами, когда те попадут им в руки, в руки Язона и его сообщников? А вы бы сами, команден Моран, отступили бы так легко? Сами бы сделали то, что советуете мне?

— Конечно, нет, — признался Моран. По его губам скользнула и тут же растворилась жестокая улыбка.

— Я ведь не безоружная девушка. Я в состоянии защитить себя… и… — начал он.

— Конечно, — оборвала его евразийка, — вы в состоянии постоять за себя, и поэтому я так заинтересовалась вами…

— Заинтересовались? Не очень понимаю, — бросил Боб, который, напротив, уже все понял.

— Сейчас поймете. Представьте себе пакетбот в открытом океане. На его борту девушка, на которую имеют виды преступные негодяи. Тут же на борту знаменитый команден Моран, который небрежно бросается миллионом французских франков, играя в покер. Девушка делает все, чтобы оказаться с ним за одним столом, и рассказывает ему о своих несчастьях…

— …и команден Моран тут же надевает шлем, вытаскивает из ножен огромную шпагу, трубит в охотничий рог, гонится за врагами и небрежным жестом бросает к ногам мисс сокровища Голконды… — подхватил Боб.

— …половину которых получает в награду, — закончила за него Джини Савадра. — Все правильно.

— Нет, не все, — отрезал Боб сухо. — Во-первых, мне начхать на сокровища Голконды, на корону и на все остальное. Деньги не приносят счастья, или, как гласит поговорка, не в деньгах счастье. Соглашаясь добыть сокровища вашего отца, я рискую

головой, впрочем, как и вы, а жизнь у меня — самое большое богатство…

— Если я правильно понимаю, вы отказываетесь мне помочь?

— Вы правильно понимаете, мисс Савадра. Я отказываюсь.

Девушка взглянула в глаза француза, как бы стараясь убедиться в том, что решение его непоколебимо, затем холодно сказала:

— Прекрасно, командан Моран, я окажусь одна против Язона и его сообщников, одна слабая и беззащитная девушка…

«Ай-ай-ай, — подумал Моран. — Произошло то, чего я так боялся. Могу ли я бросить это очаровательное дитя в такой ситуации, на пути, где ее подстерегают многочисленные опасности? Я пытался напугать ее, но потерпел поражение. Мне теперь остается только расплачиваться за то, что не смог ее убедить…»

— Ладно, ладно, — сказал он вслух, смеясь. — Спускайтесь на грешную землю с вашей боевой лошади и перестаньте поносить бедного командана Морана, который всего-навсего пытался заставить вас прислушаться к голосу разума. Но раз вы не хотите слушать этот голос, то придется вместе идти по суровому и безрассудному пути.

Мисс Савадра подпрыгнула от неожиданности.

— Вы что же… Я случайно не ослышалась? — с надеждой в голосе проговорила она. — Вы хотите сказать, что согласны мне помочь?

Боб утвердительно кивнул головой и провел ладонью по ежику своих волос.

— Я сказал то, что вы слышали. Согласен помочь вам, но с одним условием: вы будете поступать как я скажу и не иначе.

— Принимаю это условие, команден Моран, — не колеблясь ответила она.

Француз глубоко вздохнул, как бы набирая в грудь воздуха, чтобы нырнуть в новую авантюру.

— Вот так и закончилось мое мирное путешествие на Цейлон, — весело проговорил он. — Объявляем войну Хуберту Язону и некоему господину Мингу, о котором этот самый Язон говорил своему невидимому сообщнику. У вас есть какие-либо идеи насчет личности этого сообщника и таинственного господина Минга, мисс Савадра?

— Вы можете называть меня Джини, командан Моран, — мягко проговорила девушка. — Разве мы не союзники?.. Я не знаю, с каким сообщником разговаривал Язон на палубе. Наверняка эти два негодяя стараются не появляться вместе, что бы легче было шпионить, каждому со своей стороны. Что же касается господина Минга, то я впервые слышу это имя.

Моран надолго задумался.

— Тем не менее этот Минг, как мне кажется, является главарем банды. Разве не о нем Хуберт Язон сказал: «…Прежде чем прийти к окончательному решению, нужно повидаться с господином Мингом, а это можно сделать только в Коломбо». Полагаю, что, наблюдая за Хубертом, мы можем добраться до этого загадочного шефа. Со своей стороны вы обещали, что будете буквально следовать моим инструкциям. Наши противники сильны и многочисленны. Но ведь и мы не простачки…

— Слушаюсь, команден Моран, — как солдат отчеканила девушка.

Глава 4

Хуберт Язон и его компаньон, крупный худой мужчина со взглядом ворона и огромным, напоминающим запиханный в горло переломленный нос, адамовым яблоком, стояли в порту у груды старых ящиков. Неподалеку полулежал какой-то бродяга, от которого за версту разило алкоголем. Одет он был довольно неопрятно, как любой бродяга южных морей. Свесив голову на грудь, он то ли спал, то ли приходил в себя после хорошей пьянки.

Если бы пассажиры первого класса пакетбота «Ганг» внимательно к нему присмотрелись да вдобавок смыли грим, то они признали бы своего соседа, всегда чисто выбритого и отутюженного Боба Морана. Притаившись за ящиками в порту Коломбо, Боб с отвращением вдыхал запах виски, которым специально облил себя. Он уже несколько часов выслеживал Хуберта Язона и его компаньона, которые однажды уже так близко прошли от него, что могли отдавить ноги.

До Боба донеслись некоторые отрывки их разговора.

— Мисс сняла номер в отеле «Короли Канди». После разговора с господином Мингом можно нанести ей дружеский визит…

— Если это, конечно, входит в планы Минга и…

Остальное Боб не расслышал. Он получил пинок по ноге и увидел стоящего возле него человека в форме охраны порта. Глядя на француза с явным отвращением, тот проговорил на плохом английском:

— Давай вставай! Нечего здесь валяться…

— Это не повод пинать людей, — заплетающимся языком, имитируя пьяного, пробормотал Боб. — Все люди… все братья…

— Все братья, ишь ты? — хихикнул сторож. — Ты не есть мне брат… ты есть брат бутылка виски… ха-ха-ха! Вали отсюда!..

Он собирался дать бродяге еще одного пинка, но Моран вскочил и, пошатываясь, отошел от охранника, говоря:

— Ладно… хорошо, хорошо… Все в порядке… Будда вознаградит тебя.

Хуберт и его компаньон обернулись на шум и стали смеяться. «Король покера» ни на секунду не заподозрил в бродяге.Боба Морана. Это лишний раз показало французу, насколько хорошо он замаскировался. Стараясь держаться боком к двум заговорщикам, он продолжал медленно идти вслед за ними, пока те не вышли за ограду порта.

После разговора Боба с мисс Диамонд прошло три дня, и он использовал это время, чтобы, не покидая каюты, отращивать щетину, одновременно прикидывая, как будет в Коломбо вести слежку за Хубертом.

В столичном порту, куда на рассвете прибыл «Ганг», Моран поручил девушке заняться его небольшим багажом, а сам, сойдя с корабля, в укромном месте занялся маскарадом, прихватив с собой бутылку виски. Евразийка должна была ожидать его в отеле «Короли Канди».

Проходя через кварталы, набитые всяческой человеческой «фауной», характерной для тропических портов, где в любой момент с вами могут затеять драку или сунуть нож в спину, Хуберт и его сообщник неоднократно на всякий случай оглядывались и осматривались, но ни разу не засекли Боба Морана.

Вскоре они углубились в путаницу после недавних дождей покрытых грязью и лужами улиц, куда не рисковали заходить даже моряки с бросивших якорь в порту торговых судов. Там чаще мелькали силуэты китайцев, малайцев и индусов, нежели белых. В вечной тени этих улочек, казалось, навеки поселился запах гнили, и Моран уже благословлял виски, своим запахом заглушающее эти миазмы.

Однако положение Морана было не из лучших, тем более что здесь трудно было вести скрытое наблюдение. Спасало лишь то, что Язон и его компаньон даже не допускали, что в этих местах за ними могут следить, и шли не оборачиваясь. Тем не менее Боб старался держаться от них как можно дальше. Если дистанция по каким-либо причинам сокращалась, он прислонялся к будто покрытым следами проказы стенам, принимая позу человека, находящегося в последней стадии опьянения, когда главной целью жизни является сохранение равновесия. А как только двое авантюристов удалялись, француз, пошатываясь, продолжал идти за ними.

Наконец они добрались до цели. Это был тупик, причем столь узкий, что в него с трудом проникал свет. Хуберт толкнул какую-то дверь и вошел внутрь мрачного дома, из которого раздавались дисгармоничные для слуха европейца звуки индийского ситара. Дверь захлопнулась, и преследуемые исчезли. Боб догадался, что перед ним местная забегаловка, в которой могут подать стакан какого-нибудь зелья, а заодно и перерезать горло, и где играют в азартные игры и курят опиум.

Ускорив шаги, Моран приблизился к запыленному окошку, которое не протиралось явно с сотворения мира. Тем не менее он увидел, как два темных силуэта пересекли небольшой зальчик и проникли в узкий коридор. Когда Язон со спутником исчезли, француз толкнул дверь и вошел в помещение с низким потолком и плотно утрамбованным земляным полом. Освещалось оно жалкими масляными светильниками. В нем царил запах жареной на прогорклом масле рыбы, пованивало опиумом. Несколько китайских, малайских и индийских пьяниц сидели на пустых ящиках из струганых досок и пили рисовый самогон. В центре между ними стояло «на попа» несколько ящиков, служащих столами. Чуть дальше на небольшом возвышении сидел музыкант в грязной засаленной одежде и с трудолюбием муравья извлекал из перевязанного бечевкой ситара монотонные звуки. За прилавком царствовал худой китаец с отвислыми по старокитайской моде усами, которые свисали у него, как у старого кота.

Боб покачиваясь подошел к стойке-прилавку и бросил на него измятую банкноту. Заплетающимся языком он приказал:

— Рисового самогону… и чтобы горел! Побыстрей…

Не выразив ни малейшей заинтересованности, китаец каким-то брезгливым жестом сгреб деньги и сунул их в карман. Затем повернулся к витрине, снял с полки бутылку со стаканом, поставил их на стойку и налил. Но водрузить бутылку обратно не успел, потому что Боб ловким Движением выхватил ее.

— Эй, минуточку, дру… Оставь-ка пузырек… За свои денежки я хочу иметь его под рукой…

Конечно, сумма, которую Моран выложил, далеко перекрывала стоимость напитка, и потому бармен не стал спорить. Он оставил Бобу бутылку и стакан, а сам откинулся на табуретке, прислонясь к стене, неподалеку от прохода, в который недавно вошли Хуберт Язон и его сообщник.

Регулярно поднося стакан ко рту и делая вид, что с удовольствием пьет это мерзкое пойло, Боб на самом деле потихоньку и незаметно выплескивал самогон на пол. В это же время он обдумывал, как бы, не привлекая внимания, проникнуть в коридор. Минут через пять он понял, что китаец совсем перестал им интересоваться.

«Может быть, самое время рискнуть? — подумал Боб. — Наверное, Язон уже встретился с этим таинственным господином Мингом, и если они обсудят все вопросы, то мне там нечего будет делать».

Француз понимал, что он сильно рискует, но жизнь, полная приключений, приучила его к этому. Ставки в игре были слишком велики, и Язон и его сообщник без всяких угрызений совести могли прибегнуть к самым подлым приемам. Тем более что, просидев три дня в одиночестве в своей каюте, Моран обдумал несколько вариантов поведения и пришел к заключению, что никак не может отдать девушку на милость противника. В нем пробудился дух старых бретонских рыцарей, собирателей синяков и шишек. И Бобу это даже нравилось.

Наконец он решился.

«Ну-ка, — подумал молодой француз, — начнем. Вряд ли кто заподозрит пьяницу в каких-либо разумных поступках. Продолжим изображать осла в поисках стога сена».

Использовав момент, пока кабатчик смотрел в другую сторону, Моран поднялся и просочился в коридор. Вначале он ничего не увидел. Когда же его глаза привыкли к полутьме, он обнаружил в стене дыру, а за ней лестницу, и услышал шум голосов, среди которых узнал голос Хуберта Язона.

Боб не стал терять времени. С того момента, как он покинул зал, прошло всего несколько секунд, и здесь он уже не изображал пьяного. Напрягшись как кот, готовый броситься на мышь, он начал осторожно подниматься, держась за стену и молясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька. По мере того как он поднимался, голоса становились все отчетливее, особенно голос «короля покера». Наконец он приблизился к двери, которая была просто завешена держащейся на веревочках портьерой из старой мешковины. Между ней и полом оставалось добрых двадцать сантиметров. Боб воспользовался этим, чтобы заглянуть в комнату.

Он лег на живот, приник к портьере, приложив ухо к полу, и заглянул в щель. Перед ним была комната с низким потолком; по ее выбеленным стенам в дождливый сезон, видимо, текла вода, которая оставляла на них длинные желто-серые следы, извивающиеся, как огромные змеи. Под узким чердачным окном в крыше, освещенные падающим на них сверху светом, стояли трое. Двоих Моран знал, это были Хуберт Язон и его сообщник. Третий был французу неизвестен, но, раз его увидев, Боб понял, что никогда не вытравит этот образ из своей памяти!

Это был китаец или монгол, длинный и худой, одетый в черный костюм с высоким стоячим воротничком, который носят церковники. Его длинные руки были столь мускулисты и огромны, что, казалось, они переполняют рукава и никак не соответствуют телу, а ногти чем-то напоминали когти зверя. Лицо этого двухметрового представителя Азии сразу же привлекало к себе внимание. Цвет его был зеленовато-желтым, похожим на цвет вызревающего лимона. Размеры лица увеличивал выбритый череп. Среди выдающихся скул выделялся широкий и курносый нос. Тонгогубый рот был четко очерчен, а острые зубы, казалось, принадлежали хищному зверю. В глазах тоже было нечто нечеловеческое, они напоминали пару золотых монет или желтых топазов. В целом они казались потухшими, но привлекали к себе какой-то гипнотической силой.

Господин Минг, а Боб не сомневался в том, кто этот третий, говорил на превосходном, даже слишком правильном английском языке. Голос его был до странности мягким, можно даже сказать медовым, но мед этот содержал дозу смертельного яда.

— Категорически вам приказываю, — говорил Минг, — не причинять в данный момент никакого вреда мисс Савадра. Иногда мягкость предпочтительней насилия, господин Язон. Когда это невинное создание приведет нас к сокровищам, тогда и наступит момент, когда можно будет покончить с ней. Она уже не будет представлять для нас никакой ценности. Корона Голконды и сокровища древних султанов будут моими и помогут мне реализовать мои грандиозные проекты…

— Вашими?.. Вы, конечно, хотите сказать «нашими», господин Минг? — поправил его «король покера».

Странный жестокий свет зажегся в желтых глазах китайца, а голос прозвучал мягким шепотом:

— Я сказал то, что хотел сказать, господин Язон. Господин Кларксон и вы будете по-королевски вознаграждены за вашу помощь, но при малейшем неповиновении с вашей стороны вы будете безжалостно наказаны. Не забывайте о том, что случилось пару лет назад с неким Федором Игаревым.

Боб не знал, что случилось с Федором Игаревым, о котором шла речь, но по тому, как вздрогнули тяжелые плечи Хуберта Язона, он понял, что с тем типом случилось что-то ужасное.

— Итак, — продолжал Минг, — Кларксон и вы проследите за мисс Савадра до Фали. Я там встречусь с вами и…

Раздавшийся сзади скрип заставил Боба Морана подпрыгнуть. Он повернулся и успел заметить хозяина забегаловки, который, вооружившись огромным кривым кинжалом, поднимался по лестнице. Только француз успел принять боевую стойку, как китаец бросился на него.

Рука трактирщика описала дугу, подобную той, которую делают руки косильщиков, и только реакция Морана, успевшего вовремя отклониться, не дала возможности китайцу полоснуть его по груди. В тот же момент кулак лжепьяницы ударил нападающего справа, чуть ниже уха. Трактирщик издал легкий крик и как кукла покатился вниз.

Не дожидаясь, пока вмешаются Язон, Кларксон и особенно господин Минг, Моран перепрыгнул через неподвижное тело и бросился вниз по лестнице. Вбежав в общий зальчик, он мгновенно пересек его и выскочил на улочку. Нужно было как можно скорее добраться до мисс Савадра и предупредить ее о нависшей над ней угрозе. К тому же следовало как можно скорее увеличить расстояние между собой и господином Мингом, ибо Боб понимал, что если в мире существует концентрированное зло, то это был именно Минг, и никто иной.

Глава 5

Отель «Короли Канди» не шел, конечно, ни в какое сравнение с тем зловещим местом, где Хуберт Язон встречался с загадочным господином Мингом. Это был нормальный отель, прибежище туристов, чем-то даже напоминающий дворец, и Боб почувствовал себя принцем, возвращающимся из дальних странствий, когда он туда вернулся, выйдя из старенького такси. Расфранченные туристы и старые дамы с негодованием и отвращением — кто просто, а кто через лорнет — разглядывали нашего героя, покрытого уличной пылью и грязью. Тем не менее Боб, который чувствовал на своем горле огромные руки Минга, быстро направился к портье и решительно заявил:

— Я хотел бы встретиться с мисс Диамонд… — и поскольку тот стоял, раскрыв рот, Моран голосом сеньора, разговаривающего со слугой, нетерпеливо продолжал: — Я повторяю: мисс Диамонд. сообщите ей, что прибыл Боб… Давай-ка, Дружок, пошевеливайся…

Все это Боб проговорил с великолепным оксфордским выговором, и портье, подчиняясь его повелительному тону, тут же нажал кнопку интерфона и через пару секунд произнес:

— Алло, это номер тридцать четыре? Я хотел бы поговорить с мисс Диамонд…

— …

— Да, да, он здесь… именно Боб, как он представился, и хочет поговорить с вами, мисс Диамонд…

— …

— Пусть поднимется? Но, мисс Диамонд, он очень… как бы это сказать… непрезентабельный… Да и вообще, от него так и несет алкоголем… Полагаю, что это невозможно…

— …

— Что? Пусть поднимется несмотря ни на что? Хорошо, мисс Диамонд… Ваше желание — закон, мисс Диамонд…

Служащий отключил аппарат и снова повернулся к Морану, стараясь пересилить гримасу отвращения:

— Мисс Диамонд ждет вас. Второй этаж. Номер…

— Тридцать четыре, я знаю, — доложил ему Боб. — Спасибо, мой друг.

Перед ним расступались, как перед вонючим хорьком, который вдруг проник на дипломатический прием в посольство. Боб поднялся по лестнице и, переступая через две ступеньки, добрался до второго этажа. Там он без труда нашел указанный номер и постучал. Через несколько секунд его спросили:

— Кто там?

Моран узнал голос мисс Диамонд, или — если быть точным — Сароджини Савадра.

— Это я, Боб.

В скважине повернулся ключ, и дверь отворилась. Появилась мисс Диамонд, одетая в легкий костюм для путешествий. Моран вошел, повернул ключ и задвинул защелку. Девушка тут же поняла, что он явился с новостями, и взглянула на него вопрощающе. И тогда Боб начал рассказывать как можно подробнее, что было с ним несколько часов тому назад, когда он отправился по следам Хуберта Язона и его сообщника.

Когда Моран кончил свое изложение, наступило долгое молчание.

— Не говорит ли вам о чем-либо описание человека по имени Минг, о котором я только что рассказывал?

Сароджини не колеблясь отрицательно покачала головой.

— Нет, — ответила она, — он мне не напоминает никого и ни о чем… Такую примечательную личность я бы запомнила. Но я, впрочем, не понимаю, что может сделать этот…

Француз издал короткий горький смешок.

— Я еще, девочка, не знаю, что может сделать, как вы выразились, «этот». Но он интересуется короной Голконды и находящимися вместе с нею сокровищами — всего-навсего. Хуберт Язон и его приятель Кларксон — пешки. А за веревочки из-за кулис дергает Минг…

— Вы верите, Боб, что Язон и Кларксон пойдут на эту глупую сделку? — удивленно спросила мисс Диамонд.

Боб Моран пожал плечами.

— Возможно, что в момент дележки они заартачатся. Если верить преданиям, сокровища Голконды представляют собой совершенно сказочную ценность и могли бы заполнить золотохранилище целой империи. Тем не менее мне кажется, что господин Минг внушает непреодолимый ужас Язону. На месте Хуберта, да и Кларксона, я бы не рискнул затевать дележку добычи при таком шефе.

Джини Савадра с любопытством взглянула на француза.

— Такое ощущение, Боб, что этот господин Минг нагнал страху и на вас.

— И есть чем, деточка, поверьте мне. Я знаю людей и могу вам положа руку на сердце сказать, что это настоящее чудовище, и вовсе не с точки зрения внешнего облика, а именно как личность. Мне кажется, он обладает огромным интеллектом, прямо-таки изумительным, но интеллектом холодным, во всяком случае нечеловеческим. Это тигр с мышлением Эйнштейна, но сохранивший повадки хищника, — вот кого напоминает господин Минг. Скажу не стыдясь, что, вспоминая этого типа, я покрываюсь мурашками. Когда я думаю о нем, то ощущаю себя мухой, попавшей в паучью сеть. Вот поэтому-то я позволю себе дать вам еще один совет…

— Какой же, Боб?

— Бросьте все это и возвращайтесь в Европу. — Моран говорил так яростно, что четко выговаривал каждый слог. — На вашем месте я предпочел бы всю оставшуюся жизнь есть черствый хлеб и пить обыкновенную воду, а не вставать на пути господина Минга.

Евразийка ненадолго задумалась, но затем тряхнула головой:

— Боб, я отвечу вам так же, как говорила на корабле. Если наличие богатства

является единственным средством заставить забыть, что я цветная, я буду бога той, даже если у меня на пути встанут все господа Минги на земле…

— Все господа Минги на земле! — как эхо повторил Боб. — Пока есть один, и его вполне достаточно, поверьте мне. Ну а если говорить о цветной женщине, то тут вы перебарщиваете. Моя кожа более темная, чем ваша, и…

Девушка прервала его:

— Бесполезно пытаться заставить меня отступить, Боб. Я знаю, о чем говорю, и готова преодолеть все препятствия и опасности, чтобы получить наследство Савадра Хана. Конечно, я не могу настаивать на том, чтобы вы мне помогали. Сегодня утром вы рисковали из-за меня, так что этого уже достаточно и, может быть, хватит… У Морана вырвался смешок.

— Ну ясно, хватит, — сказал он, — а потом о Бобе Моране будут говорить как о Ганелоне, который предал Роланда в Ронсевале [5].

Он схватил с кресла подушку и, как футболист, ударил ее ногой так, что она влетела в ванную, как в ворота.

— Как бы то ни было, я должен сражаться и победить господина Минга! —продолжал он тоном человека, которому только что вырвали зуб. — Хорошо бы нам обогнать Минга и его сообщников. Сейчас я займусь своим туалетом, а потом развернем нашу каравеллу и возьмем курс на Фали…

Через два часа Боб Моран и мисс Диамонд сели в самолет компании «Эр Индия», отправлявшийся с Цейлона в Хайдарабад, столицу Декана.

Глава 6

Долетев до Хайдарабада, мисс Савадра и Боб Моран не задерживаясь продолжали свой путь, чтобы как можно дальше оторваться от Минга и его сообщников, стараясь увеличить этот разрыв, если, конечно, он существовал. Возможно, Боб и привел в замешательство тех троих, которых он подслушивал, хотя, впрочем, его могли принять просто за любопытного. Сами они его не видели. Описать внешность Боба мог только владелец забегаловки. Но, однако, Минг мог заподозрить, что речь идет о посланце Сароджини Савадра, и тут же отправиться в путь.

Прямо с аэродрома беглецы на такси пересекли город и сели в поезд до Фали, куда и прибыли через несколько часов без всяких приключений.

Фали, построенный много веков назад, был со всех сторон окружен джунглями, прибежищем тигров-людоедов, и казался как будто погруженным в прошлое. Если бы не тропический колорит, его можно было бы принять за какой-нибудь средневековый европейский город с жалкими лачугами, в беспорядке теснящимися вокруг замка. Но последний не имел ничего общего со старыми готическими постройками — пристанищем воинственных баронов. Среди его садов блестели озера, вздымались ввысь колонны, отгораживающие дворики, в которых можно было спокойно предаваться отдыху, сверкали золотом купола и белел мрамор стен. И жил там Радж Сингх, наследник Савадра Хана и нынешний правитель маленького королевства, которое в былые времена являлось частью сказочного султаната Голконда.

Неподалеку от входа во дворец Моран и его подруга обнаружили отель «Королевский тигр». Это было большое кирпичное здание с балконами из изъеденного червями дерева, построенное еще в прошлом веке и еще сохраняющее местный колорит, будящий воображение туристов, но достаточно комфортабельное внутри, чтобы не заставлять сожалеть постояльцев, привыкших к европейским условиям, о своем решении поселиться там.

Едва заполнив книгу приезжих и оставшись вдвоем в номере, куда их проводила юная служительница отеля, Боб и мисс Савадра приступили к выработке плана действий. Джини начала с того, что ознакомила Морана с письмом-завещанием Савадра Хана, которое было адресовано ее матери и передано ей в свое время английским нотариусом. Оригинал был на хинди, но копия — на английском, и Боб начал читать:

Дорогая моя Маргарет.

Вот мое завещание. К концу жизни, на протяжении которой мы почти всегда жили врозь, ибо принадлежали к двум различным мирам и совершили ошибку, решив соединиться, к концу этой, жизни я хочу обеспечить счастье Вам и нашему ребенку. Конечно, Вы не могли, а тем более Джини, наследовать мой титул и власть, которые согласно правилам переходят к моему молодому двоюродному брату Раджу Сингху. Да что даст титул королевы, если Вам противопоказан климат Индии? Что я могу оставить Вам взамен? Только великие сокровища прошлых султанов Голконды, о которых я Вам уже говорил, когда отыскал их. До сего времени я сохранял их там, где они находились веками, укрытые моим знаменитым предком Аурангзебом, — в тайных подземельях под древним монастырем и храмом Шивы. Теперь я решил передать эти сокровища Вам и нашей дочери, последней моей радости и любви.

Когда Вы получите это письмо, война уже кончится, а я умру, чтобы искупить преступления моего предка. Встретитесь тогда со старым буддийским монахом Думпа Раи, который живет в храме Кунвар неподалеку от Старого города. Думпа Раи — мудрец, который отрешился от всех земных благ и занимается только миросозерцанием. Ему одному известно, где находится моя могила, и он Вам ее покажет. Когда Вы увидите мой прах, то возьмите только золотую коробочку на золотой цепочке, висящую у меня на шее. В ней и находится тайна сказочных сокровищ, куда входит корона Голконды — символ могущества древних султанов.

Прощайте, Маргарет. Прощай, наше дитя.

Савадра Хан

Моран положил копию на стол и мечтательно сказал:

— Самое странное завещание из всех, что я видел. Но его придется принимать таким как есть! Нам остается нанести визит этому Думпа Раи. Полагаю, что храм будет несложно найти…

— Я знаю дорогу к нему, хотя, конечно, не была там ни разу по молодости лет. Однако перед смертью моя мать, наверное, раз сто описывала мне дорогу к нему, и я дойду туда с закрытыми глазами.

— Что ж, тогда не будем терять времени. Господин Минг и его банда наверняка вскоре обнаружат себя. Удивляюсь, что они еще не дали нам знать о себе до сих пор.

Едва Боб произнес последние слова, как в коридоре заскрипел пол под тяжестью множества ног и раздался громкий стук в дверь, затем задергалась нажимаемая снаружи ручка. Однако дверь была заперта на ключ. Тогда раздался крик:

— Откройте!

Моран и мисс Савадра обменялись долгим взглядом. Не Минг ли это таким образом наконец проявил себя?

— Кто там? — спросил Моран, придерживая дверь.

Тут же прозвучал ответ:

— Полиция… От имени Раджа Сингха, владельца Фали, требую открыть!

— Придется повиноваться, Боб, — прошептала девушка.

Француз согласно кивнул.

— Да, придется, но не спешите. Нужно принять некоторые предосторожности, — тихо проговорил он.

Он схватил со стола копию завещания и, быстро чиркнув зажигалкой, поджег ее. Пепел бросил в раковину и смыл водой. В это время полицейские — если, конечно, это были они — стали проявлять нетерпение, и удары в дверь становились все настойчивее и сильнее. Боб тихонько повернул ключ и резко распахнул дверь, так что полицейский лейтенант в тюрбане ткнулся головой ему в плечо.

— Поосторожнее, не так резво! Здесь что, на дверях написано: «Стучите — и вам немедленно откроют»? Нужно же дать людям время подготовиться.

Полицейский, бородатый сикх с кожей цвета зрелой оливки, поправил сбившийся тюрбан, одернул китель и проговорил полным гнева голосом:

— Ваши документы!

За спиной офицера толпилось с полдюжины солдат в форме с автоматами на ремнях. Боб и Джини посчитали бесполезным спорить и протянули свои паспорта сикху. Тот же, едва бросив на них взгляд, зловеще заявил:

— Ваши бумаги не в порядке.

Боб вздрогнул. В нем начал закипать гнев, ибо все это походило на заранее спланированную акцию.

— Не морочьте мне голову, — сухо сказал он. — Эти документы в полном порядке, и вы это прекрасно знаете. Почему бы не сказать открыто, что вам нужно, вместо того чтобы искать предлог…

Но полицейский замотал головой, как разъяренный бык.

— Я не ищу предлогов, сахиб. Мне известно, что вы команден Моран, а это мисс Диамонд или, точнее, мисс Савадра. Я обязан арестовать вас обоих и доставитьво дворец,

— Арестовать нас?! — воскликнула Джини. — У вас что, есть ордер на арест?

Сикх засмеялся.

— Ордер на арест, мисс? В Фали их не существует. Здесь все решает всемогущий Радж Сингх. Он приказывает мне арестовать, и я повинуюсь…

— Значит, — продолжала девушка, — это мой родственничек приказал нас арестовать?

Полицейский утвердительно кивнул.

— Приказ Раджи Сингха, вы правы, мисс…

Джини хотела сказать еще что-то, но Боб помешал ей это сделать. Вооруженные полицейские заполнили номер, и протестовать было бесполезно.

— Пойдемте с этими господами, — проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично. — Полагаю, что речь идет о каком-то недоразумении, в котором ваш кузен быстро разберется…

Про себя же подумал, что ни о каком недоразумении нет и речи. Едва лишь Сароджини и он прибыли в Фали, чтобы заняться наследством Савадра Хана, как раджа тут же послал своих слуг, чтобы удостовериться в их личностях. Если же это даже простая случайность, то Радж Сингх сделал им серьезное предупреждение.

Поскольку, как было уже сказано, отель «Королевский тигр» располагался неподалеку от дворца, Боб и Джини через несколько сотен метров достигли, в окружении полицейских, монументальных ворот с бронзовой аркой, охраняемых четырьмя огромными сикхами в форме, обшитой галунами. Пройдя через ворота, они оказались как бы в садах Семирамиды в Вавилоне. Сквозь зелень поблескивали ниточки прудов.

Пройдя широкую, как шоссе, аллею и преодолев монументальную белокаменную лестницу, они подошли к изогнутому аркой мосту, перекинутому через широкую водную гладь, длиной метров двадцать с лишним. Проходя по мосту, Моран обратил внимание на ажурные тени, мелькающие в глубине вод. Он слегка подтолкнул локтем мисс Савадру, кивнув вниз.

— Крокодилы, — шепнул он. — Вашего кузена хорошо охраняют. Если поднять мост, то во дворец довольно трудно проникнуть… как, впрочем, и покинуть его, если этого не захочет хозяин здешних мест.

За мостом располагалась терраса, широкая, как футбольное поле, через которую задержанные и полицейские прошли наконец в сам дворец. Вот минули коридоры, украшенные цветной мозаикой, и возник огромный зал с восточной мебелью, столиками и креслами, украшенными резной костью. Тут и там в артистическом беспорядке были расставлены предметы древнего искусства, любой из которых доставил бы невообразимое удовольствие самым богатым коллекционерам Европы и Америки.

Когда Боб, мисс Савадра и полицейские вошли в зал, на другом его конце поднялся шитый золотом шелковый занавес, и в помещение вступил индус в сопровождении двух черных колоссов в одежде из зеленого шелка. Индус же был одет в светлый европейского типа костюм, но на голове носил белый тюрбан, украшенный одним-единственным изумрудом. Был этот человек выше среднего роста, тонок в поясе, и, скорее всего, ему было чуть больше сорока, хотя в небольшой бородке не проглядывалось ни одного седого волоса. Черты его лица можно было бы назвать даже красивыми, если бы все не портили черные и блестящие, как полированный обсидиан, глаза, в которых сквозила жестокость. Их проницательный взгляд наводил на мысль о предательстве темных глубин подземных озер.

Сопровождаемый тел охранителями-африканцами, индус встал за бюро из слоновой кости, долго и упорно разглядывал Джини, затем улыбнулся и заговорил:

— А вот и вы, моя прекрасная кузина! Последний раз я вас видел давным-давно, когда вы были еще ребенком, а сейчас лицезрею красавицу-женщину.

Улыбка у него была какая-то мерзкая и двусмысленная, хотя каждое слово из того, что он говорил, соответствовало действительности, а молодая евразийка была действительно хороша собой.

Мисс Савадра подошла к бюро и проговорила гневно:

— Не знаю, как расценивать ваши комплименты, Радж Сингх. Но я хотела бы знать, почему, вместо того чтобы пригласить сюда, вы приказали арестовать нас как каких-то преступников. К тому же это не ваш дворец, ибо отец завещал вам только титул, и ничего больше.

Казалось, что слова родственницы нисколько не задели Раджа Сингха. Не переставая улыбаться, он указал Джини и Бобу на кресла.

— Садитесь, — сказал он, — так будет удобнее разговаривать…

Боб и девушка сели, а Радж Сингх сразу перешел в наступление, адресуясь к мисс Савадра:

— Когда я узнал о вашем прибытии сюда, кузина, я сразу понял, что вы совершили это долгое путешествие вовсе не для того, чтобы посетить места, где прошло ваше детство.

— А почему это кажется вам странным? — спросила девушка.

Сингх слегка наклонил голову.

— Потому что, если бы это было так, вы не взяли бы себе в попутчики знаменитого командана Морана — видите, как я хорошо осведомлен, — который прослыл не только как любитель приключений, но и как борец с несправедливостью, о чем достаточно широко известно. Так что цель вашего приезда в Фали совершенно иная.

Вы прибыли сюда поискать кое-что меня интересующее…

— Можно ли мне узнать,, что же такое вас интересует, мой кузен? — спросила девушка, которая все время была настороже. Радж Сингх сразу перешел к делу.

— Речь идет о короне Голконды, — заявил он, — и легендарных сокровищах, которые спрятаны вместе с ней.

Моран расхохотался.

— Сокровища Голконды? Ха-ха-ха! У вас нет в этом никаких сомнений, ваше высочество! Может, вы еще хотите и луну достать с неба?

Улыбка на бронзовом лице Раджа Сингха увяла, и оно посуровело. Губы сжались, и, чеканя каждое слово, он проговорил:

— Придержите при себе ваш юмор, командан Моран. Мне кое-что известно о том, что Савадра Хан нашел сокровища древних султанов. И мне нужны эти сокровища, ибо для нас, индийских принцев, настали суровые времена. Давно канула в вечность эпоха, когда мы могли вводить новые налоги и увеличивать старые, а также прибегать к более жестким методам извлечения новых средств. Поскольку я знаю, что Савадра Хан передал секрет сокровищ своим жене и дочери, я решил вырвать эту тайну…

Радж Сингх некоторое время помолчал, затем снова заговорил, обращаясь к мисс Савадра:

— Теперь ваша очередь, очаровательная кузина…

Девушка пожала плечами.

— Что вы хотите услышать от меня, Сингх? Чтобы я сообщила вам тайну, в которую и сама не —посвящена? Впрочем, если бы я даже ее знала, то все равно ничего бы вам не сказала, ибо эти сокровища, будучи найдены отцом, по праву принадлежали бы мне…

Принц презрительно ухмыльнулся.

— По праву? О каком праве идет речь? Разве не я диктую здесь законы?

Он повернулся к Морану:

— Ну а вы, командан Моран? Я не сомневаюсь, что моя кузина доверила вам секрет, поскольку вы входите в ее команду. Надеюсь, что вы будете более понятливым…

«И надо же мне было втянуться в эту историю с сокровищами Голконды, — подумал француз, — все точат на них зубы, и кто-нибудь меня обязательно укусит». Но, несмотря на эти запоздалые тайные сожаления, Боб опять засмеялся.

— Воистину, ваше высочество, вы меня рассмешили. Вы заставляете меня вспомнить притчу о человеке, который хотел любой ценой причесать дьявола. Ему это так никогда и не удалось. И знаете почему? — Моран помолчал, снова хохотнул и продолжал: —Просто у дьявола не было волос. Разве вы не усматриваете ничего общего между этим обстоятельством и тем, чем мы занимаемся? Вот я усматриваю. Человек хотел причесать дьявола, а вы хотите вырвать секрет сокровищ Голконды. В то же время ни я, ни мисс Савадра не располагаем тайной нахождения этих сокровищ. Полагаю, что вы наконец это поняли?

— Я начинаю понимать, командан Моран, — ответил Радж Сингх со своей неприятной улыбочкой. — Я начинаю понимать, что ваш юмор вас погубит. Вас и мою кузину. Вы не хотите сообщить мне тайну? Пусть… Я не настаиваю… Как это вы там говорили: «Нельзя причесать лысого дьявола»? Но я попытаюсь… я освежу вашу память и, надеюсь, вскоре получу от вас то, что мне нужно. Моран вновь пожал плечами.

— Вы можете думать что угодно, ваше высочество, но как мы можем вспомнить то, что нам неизвестно?

— Позвольте мне остаться при своем мнении, команден Моран. Даже если вы говорите правду, я ничего не теряю, кроме двух упрямых гостей! В противном случае, если вы лжете, вам ничего не остается, как признаться. Видите ли, существуют обстоятельства, при которых начинают говорить самые молчаливые…

Повернувшись к Морану, Джини бросила на него беспокойный взгляд, но поскольку тайна Голконды принадлежала ей, то и говорить должна была она. Но она промолчала, и Радж Сингх, обернувшись к полицейскому, который со своими людьми присутствовал при разговоре, приказал:

— Отправь-ка наших гостей в подвал, Сирдар. Если они хотят любой ценой сохранить в неприкосновенности свой секрет, то там им будет приятно это осознавать. Мы должны доказать им, что Фали не столь уж мрачное местечко, как об этом думают, и те, кто ищет развлечений, всегда их найдут…

Сикх коснулся плеч мисс Савадры и Морана.

— Следуйте за мной, — скомандовал он.

Некоторое время француз обдумывал попытку сопротивления: разметать стражу, дать хорошего крюка в челюсть Раджу Сингху и удрать… Но с ним была Джини. Кроме того, противник был довольно многочислен, и девяносто девять шансов из ста было за то, что борьбу он проиграет. Логичнее и благоразумнее было дождаться подходящего случая, если такой представится.

Боб встал и сказал, обращаясь к своей компаньонке:

— Пойдемте, Джини, не стоит разочаровывать нашего хозяина. Поскольку он оказывает нам честь побыть в его дворце, то не будем столь неблагодарны, отказывая ему и заставляя ждать…

Конечно, Боб храбрился, но памятью его бог не обидел. Поэтому он хорошо запомнил слова Раджа Сингха: «… если вы говорите правду, я ничего не теряю, кроме двух упрямых гостей…» Или Боб сильно ошибался, или речь шла о довольно зловещей ситуации.

Глава 7

Подвалы дворца не имели ничего общего с той шикарной обстановкой наверху, где только что побывали Моран и мисс Савадра. Это была система сводчатых подземелий со стенами, выложенными грубым тесаным камнем, где сырость из-за просачивающихся сверху вод оставляла на стенах грязные пятна и потеки. Однако эти подвалы, которые могли бы стать счастливой находкой для кинематографистов тех времен, когда в моде были экспрессионистские фильмы, освещались электричеством, поскольку дворец располагал собственной электростанцией. В небольших зарешеченных нишах под потолком светились лампочки, как пауки в густой паутине.

В сопровождении полицейских Боб и Джини следовали по этим бесконечным переходам. За ними медленно шел Радж Сингх со своими двумя охранниками-африканцами.

Боб между тем размышлял о том, какая связь может быть между Раджем Сингхом и господином Мингом и не является ли этот последний посланцем принца. Нельзя было исключать того, что, возможно, слежка за девушкой начиная с Марселя велась по указанию индуса, который хотел знать о малейших передвижениях и действиях конкурентки.

Но у Морана было не слишком много времени для раздумий, ибо они остановились перед толстенной решеткой с огромным, наверняка средневековым, запором. Лейтенант Сирдар повернул ключ и потянул за решетку, которая открылась со зловещим скрипом. Сингх указал на вход Бобу и Джини, говоря:

— Туда, проходите…

Им ничего не оставалось, как повиноваться. Спустившись вниз на несколько ступеней, они оказались в достаточно обширном помещении с покатым полом и единственной лампочкой под потолком. В противоположной от входа стене, где кончался скат пола, зияло квадратное отверстие шириной метр на метр — то был выход или вход в узкую галерею, которая терялась во тьме.

Решетка за спинами Боба и Джини захлопнулась, и ключ повернулся в замке. Девушка обернулась к стоящему за преградой Раджу Сингху и спросила:

— Что вы хотите сделать с нами?

— Что я хочу сделать с вами, моя прекрасная кузина? Это будет зависеть от вашей доброй воли, а также от воли командана Морана. Естественно, это требует некоторых объяснений. Отверстие, которое вы видите, проходом соединяет это помещение с другим залом, где находятся крокодилы. Сейчас они не могут добраться сюда, поскольку уровень воды во втором зале невысок. Но стоит мне открыть краны, как она заполнит оба зала, уровень ее поднимется и крокодилы смогут добраться до вас. Они голодны, так что остальное можете домыслить сами… Этого, конечно, может и не произойти, если вы откроете мне секрет. Если вы в конце концов решитесь, то подергайте за цепь, которая висит возле решетки. Она связана с колоколом, и я буду знать, что вы пришли к разумному решению.

Видя, что ни Боб, ни Джини не произнесли ни слова, принц добавил;

— Поскольку вы продолжаете проявлять упрямство, я вас покидаю. Надеюсь, что, когда вода потечет в этот зал, вы поймете цену жизни, которая значительно дороже всех сокровищ Голконды…

Радж Сингх отвернулся и в сопровождении своего эскорта удалился. Едва его шаги затихли, мисс Савадра бросилась к Морану:

— Как вы думаете, он осуществит свою угрозу? Или это все для того, чтобы напугать нас?

Моран ответил не сразу. Что касается его самого, то он не питал на этот счет никаких иллюзий. Он считал, что Радж Сингх вряд ли стал бы организовывать весь этот цирк, чтобы просто попугать их. Но пугать раньше времени девушку ему не хотелось, и он пожал плечами.

— Будущее покажет, — философски заметил он. — А сейчас нам ничего не остается, кроме как ждать. Посмотрим, как будут развиваться события…

— А если мы откроем тайну сокровищ моему кузену? Достаточно ему добраться до Думпа Раи в храме Кунвар — и наши жизни спасены.

— Ничего не говорит в пользу того, что, овладев секретом, Сингх не уничтожит нас, несмотря на все заверения, — заметил Боб. — А кроме того, мне бы очень хотелось наказать этого негодяя. Так что предпочитаю проявить терпение. Возможно, что через какое-то время я найду средство, которое поможет нам отсюда, выбраться.

Он сел на одну из ступенек и задумался. Но это длилось не слишком долго, потому что Джини коснулась его плеча и прошептала:

— Боб, послушайте, какой-то шум…

Это стекались небольшие потоки воды, постепенно наполняющей камеру. Она сочилась сквозь плиты и щели ручейками, сбегая к более глубокой стороне помещения. Не было никакого сомнения, что Радж Сингх приступил к исполнению своей угрозы.

В течение двух часов уровень воды постепенно и неуклонно повышался, и с каждой минутой рос ужас пленников. Теперь вода была уже не ниже чем в двух метрах от ступенек, на которых сидели Боб и мисс Савадра, и почти подобралась к квадратному отверстию в стене.

Джини уже несколько раз бросала взгляд на цепь, висящую за решеткой на расстоянии вытянутой руки. Наконец она решилась и сказала:

— Боб, может быть, лучше вызвать Раджа Сингха? Я не могу обрекать вас на смерть. Да и сама хочу жить…

Моран в гневе ударил кулаком правой руки по ладони.

— Отдать сокровище этой скотине Сингху! — заскрипел он зубами. — Это все равно что отрезать от себя куски мяса и кормить дикое животное, которому с удовольствием вогнал бы пулю в лоб. Эх, если бы отыскать другую возможность для…

Француз не успел закончить свою мысль. Из глубины дворца до них донесся крик. Это был длинный плачущий, переливчатый и раздирающий вопль, от которого пленники резко и одновременно вздрогнули. Затем прозвучал второй, третий…

Джини испуганно придвинулась к Морану, и на лице ее отразился ужас.

— Что это? — дрожа спросила она. Боб развел руками.

— Боюсь даже предположить, — ответил тот. — Я не знаю ни одного существа, животного или человека, могущих издавать подобные вопли, которые услышишь разве только во сне, и то если приснится кошмар…

Они напряженно вслушивались, но вопль больше не повторялся.

Прошло еще несколько минут, и тут у отверстия в стене раздался плеск волн, свидетельствующий о том, что залы уже соединены водой. Ее уровень, казалось, стал подниматься быстрее, а в отверстие начали проникать темные силуэты: один, другой, третий, четвертый…

Джини вскочила и поднесла руки ко рту, как если бы пыталась заглушить крик ужаса.

— Крокодилы, — прошептала она дрожащим голосом. — Крокодилы…

Боб тоже узнал этих тварей, которые теперь, полные уверенности, что добыча от них не ускользнет, плыли, выставив на поверхность ноздри и глаза.

— Нужно вызывать принца, Боб! — громко закричала девушка. — Пусть забирает наше сокровище! Нужно позвать! Вы слышите меня?! Зовите!

Боб понимал, что не сможет долго оказывать сопротивление этим диким хищникам, да еще изголодавшимся. Через несколько минут они или утонут, или будут сожраны. Так что пусть катится ко всем чертям корона Голконды вместе со всеми сокровищами мира. Моран вскочил и бросился к цепи, чтобы позвонить в колокол. Однако он не успел этого сделать. За решеткой появилась человеческая фигура, которую он узнал, несмотря на слабое освещение. Ключ повернулся в замке, и дверь со скрежетом отворилась.

Боб даже не успел как следует рассмотреть человека, как тот уже исчез, и француз замер перед чудом растворившейся темницы, спрашивая себя, не пригрезилось ли ему все это. Но раз дверь отворилась, то должен же был ее кто-то отпереть.

— Бьюсь об заклад, что это был он, — прошептал Моран.

— Кто это он? — спросила, вставая с ним рядом, Джини.

— Человек, который отпер решетку. Он появился и тут же исчез, уйдя в темноту.

Я полагаю, что узнал его. Это был господин Минг…

Шорох чешуи позади вернул их на землю. Два крокодила вылезли из воды и карабкались по ступеням, открывая и закрывая огромные пасти, усеянные зубами каждый величиной с палец. Моран мгновенно вытолкнул девушку в галерею, сам тут же выскочил за ней, захлопнул решетку и повернул ключ. Создав этот непреодолимый для хищников барьер, пленники почувствовали себя в относительной безопасности. Бросив взгляд в галерею, они увидели лить отдельные огоньки тусклых лампочек под потолком, и ничего больше. Никого, ни одного человеческого существа.

— Но кто-то ведь был, — молвил Моран. — Я же еще не свихнулся. Да и во всем мире двери не открываются сами по себе.

— Вы уверены, что это был тот самый таинственный Минг?

Моран заколебался.

— Уверен, не уверен… Тот, о ком мы говорим, появился, как черт из коробочки, отпер решетку с ловкостью фокусника и — паф! вот уже и нет никого! — исчез, как дымок на ветру. Но я почему-то уверен, что это Минг. Я узнал его лунообразное лицо, желтые глаза! Никто бы не забыл их, разок увидев…

— Наверное, все-таки у вас разыгралось воображение. После Коломбо вам повсюду чудится этот Минг…

— Может быть, может быть, — с сомнением пробормотал Боб. — Однако не стоит здесь задерживаться. Давайте выйдем из этого проклятого подземелья и глотнем свежего воздуха.

Они двинулись вперед по галерее, которая была совершенно пуста, и вскоре добрались до лестницы, ведущей на первый этаж дворца. Медленно, ступенька за ступенькой, преодолели ее, попав в холл, а оттуда в длинный коридор, пересекавший все здание и выводивший на террасу, окруженную садом. Время было уже позднее, наступила ночь, и хрустальные, украшенные перламутром светильники распространяли вокруг мягкий приятный свет. В центре холла, раскинув руки, неподвижно лежал стражник-африканец Раджа Сингха. Он казался мертвым. Боб подошел и наклонился над огромным телом с обнаженной грудью. Охранника закололи кинжалом. С левой стороны зияла широкая рана, нанесенная, скорее всего, отточенным кинжалом и, по-видимому, профессионалом.

Боб отошел от тела и взял за руку девушку, глаза которой чуть не выкатывались из орбит от ужаса.

— Он мертв? — дрожащим голосом спросила она.

Француз утвердительно кивнул головой. Джини стала истерически смеяться, а по щекам ее потоком лились слезы. Это был нервный срыв. И ей нужен был просто холодный душ. Но поскольку поблизости такового не было, то Боб прибегнул к старому, испытанному способу. Он хлопнул ее по щеке, но не слишком сильно, чтобы не нанести вреда. Эффект превзошел все ожидания. Девушка перестала истерически смеяться и плакать и, придя в себя, удивленно посмотрела на Боба, как будто перед ней стоял совершенно незнакомый человек.

— Извините меня, девочка, — сказал Боб, — но так было нужно. Я не знаю, что произошло, но никак нельзя терять голову. Нам сейчас нужно прежде всего хладнокровие. Я еще на борту «Ганга» предупреждал вас, что погоня за сокровищами — не увеселительная прогулка. Тогда вы не послушали моих советов. Теперь же, когда мы застряли в этом деле по горло, никак нельзя поддаваться панике, поверьте мне…

Джини схватила руку Боба и нежно ее сжала, благодаря.

— Вы правы, Боб, — проговорила она. — Я верю вам и постараюсь держать себя в руках…

Боб повел девушку через дворец к выходу. Трижды им попадались неподвижные тела стражников. В одном из них они узнали лейтенанта Сирдара. Он, как и остальные, был заколот кинжалом в сердце. Помимо трупов, никто больше не встретился у них на пути. Дворец словно вымер. Несколько раз Боб кричал, но ему ответило только эхо.

В огромном здании царила зловещая тишина, и постепенно страх охватывал беглецов, которые чувствовали будто нависшую над ними какую-то незримую угрозу. Они ускорили шаг, чтобы поскорее вырваться на волю из этой давящей тишины.

Достигнув террасы, они снова были поражены открывшимся перед ними зрелищем. На ее камнях лежало пятое тело — труп Раджа Сингха, который, как и охранники, был заколот кинжалом.

В течение нескольких секунд Моран думал, что нервы Сароджини снова не выдержат, но она сумела взять себя в руки. Замерла, вся напрягшись как струна, закусив губу. Она не рыдала и не смеялась истерически. Она даже не дрожала, и Боб понял, что девушка победила в борьбе с самой собой.

Убедившись, что с Джини все в порядке, Моран подошел к останкам принца и обыскал его. Во внутреннем кармане у того оказался автоматический пистолет среднего калибра. Удостоверившись, что оружие заряжено, Боб направился к девушке.

— Ну что ж, девочка, — сказал он. — Нужно как можно скорее выбираться отсюда. События, развернувшиеся здесь, нам совершенно непонятны. Но как бы ужасно это ни было, только благодаря им мы остались живы. Еще одно небольшое усилие и…

Боб не закончил фразу. Тот же самый нечеловеческий крик, который они слышали в подземелье крокодилов, прозвучал в тишине ночи. Он напоминал вой безумного животного, словно какое-то чудовище, затаившееся в чаще, хотело оттуда выбраться.

Несмотря на все свое мужество, Боб Моран почувствовал, как волосы его встают дыбом. Этот звук пронзил его, как разряд электричества.

Джини побледнела. Боб, чтобы приободрить ее, засмеялся, но смех его прозучал, как фальшивый звон треснувшего колокола.

— Решительно, все шакалы этих мест охрипли в данный момент. Они должны нанести визит врачу ухо-горло-нос.

Видя, что его шутка не оказывает никакого воздействия на девушку, Боб продолжал:

— Нам сейчас остается только одно — совершить небольшую ночную прогулку по саду. Ночь прекрасна, и меня нисколько не удивит, если в одной из аллей мы встретим Шахерезаду…

«Это будет значительно менее странно, — подумал он, — чем если мы столкнемся нос к носу с тем, кто испускает подобные леденящие кровь крики… « Он сжал рукоятку пистолета и повел Джини к краю террасы. Оставив позади себя тело неудачливого охотника за сокровищами Раджа Сингха, беглецы пересекли мост, и, когда оказались на другой стороне, Боб насторожился. Из одной аллеи доносилось нечто вроде урчания. Казалось, там спрятался огромный кот, который поджидает соответствующую его размерам мышь. Громадный кот, не перестающий урчать…

Моран и девушка замерли.

— Нужно посмотреть, что это такое, — наконец заговорил Боб, который всегда предпочитал брать быка за рога. — Идите за мной и ни на шаг не отходите…

Он решительно двинулся вперед, ожидая, что вот-вот перед ним появится что-то необычное. Однако то, что он увидел, превзошло все ожидания. За поворотом аллеи при свете луны стоял огромный белый автомобиль американской марки, верх которого был опущен, открывая сиденья, тоже из белой кожи. Мотор работал, но за рулем никого не было.

Глава 8

Удивленные больше, чем если бы увидели перед собой семиглавого дракона, извергающего пламя, Боб и мисс Савадра стояли перед великолепной гоночной машиной, которая как бы волшебным образом была перенесена сюда из сказки.

Судя по серебряным буквам на каждой дверце в форме переплетенных Р и С, машина принадлежала Раджу Сингху. Но ведь не он же вывел ее и включил мотор?! Сингх лежал мертвый на террасе. Боб уже частично понял, что происходит и что означала, в частности, эта мизансцена.

— От нас избавляются, — быстро объяснил он, — а теперь еще и машину предоставили, чтобы мы скорее убирались.

Один тот факт, что мотор уже включен, говорит сам за себя.

— Кто же стоит за всем этим, как вы думаете? — спросила Джини.

Боб издал горький смешок:

— Явно преступники. Не стройте иллюзий, девочка. Все их деяния вроде бы в нашу пользу, на самом же деле своекорыстны — они во всем этом сами заинтересованы. Я не знаю, каковы их планы, но они наверняка вскоре не преминут попытаться что-то получить за свои услуги. Дожидаться не будем, а воспользуемся этой тачкой, которую предоставили в наше распоряжение…

Они забрались в машину, и Боб, положив пистолет рядом с рукой на сиденье, включил фары и выжал сцепление. Машина медленно поехала по аллее в направлении монументальных ворот. Рядом с каждой лестницей шел пологий подъем для автомашин.

Когда их машина выехала на один из этих подъемов, луч ее фар высветил на последней ступеньке лестницы человеческую фигуру. Это был индиец, почти полностью обнаженный; за исключением набедренной повязки из белой ткани на нем ничего не было. За повязку был заткнут тонкий остроконечный кинжал. Кожа индийца казалась столь темной, что его можно было принять за скульптуру из эбенового дерева. Жирные и блестящие волосы падали на плечи, а на черном лице резко выделялись выцветшие голубые глаза, как бы вставленные в оправу из перламутра. Боб затормозил.

— Вот, без сомнения, один из наших так называемых покровителей.

Его правая рука опустилась на сиденье и нащупала рукоятку пистолета. Чуть наклонясь к дверце машины, француз прокричал:

— Подойди-ка сюда, друг, чтобы мы обменялись визитными карточками…

Эти слова вывели незнакомца из оцепенения. В два прыжка он преодолел освещенную зону и скрылся в темноте. Почти сразу же с того места, где он исчез, прозвучал тот самый леденящий сердце вопль, и издали ему ответил другой.

— Похоже, они трубят сбор, — мрачно заявил Боб. — Но почему они избрали столь странный сигнал?

— Что это за человек, по-вашему? — забеспокоилась девушка.

— Хотел бы я и сам знать ответ на ваш вопрос. Но бесспорно одно: это один из тех, кто убил Раджа Сингха и его стражу, а также обратил в бегство всю дворцовую прислугу. Ясно также, что эти люди достаточно сильны, чтобы опустошать все, что находится перед ними.

Моран замолчал и начал внимательно всматриваться в пространство, освещенное фарами, но человек больше не появлялся.

— Поехали не останавливаясь в отель, — наконец сказал француз. — Хотя этот тип и не претендовал сию секунду на наши жизни, что-то подсказывает мне, что необходимо как можно скорее покинуть эти сады, где, кажется, устроили встречу все злые духи из окрестных мест…

Он включил мотор, и они двинулись дальше.

А вот и монументальный выезд, охрана которого явно дезертировала. Боб без остановки проскочил это место и через необычно пустынную площадь повел машину к отелю. Создавалось ощущение, что этот маленький городок покинули все его обитатели или что они по крайней мере забаррикадировались в своих домах, тщательно закрыв все окна и двери.

У отеля «Королевский тигр» их с Джини ожидал новый сюрприз. Дверь была заперта изнутри, а в окнах не видно ни единого лучика света. Когда беглецы вышли из машины и уже собрались начать колотить в дверь, они увидели длинный острый кинжал с окровавленным лезвием, который торчал, воткнутый в гостиничную дверь на уровне их лица.

Сароджини не смогла сдержать крик.

— Что это значит, Боб? Когда же кончится весь этот ужас?

— Мне и самому хотелось бы это знать. А что касается кинжала, так это явно означает предупреждение нам, чтобы не заходили в отель, вот и все…

Казалось, мужество опять мало-помалу покидает девушку.

— Но что же они хотят от нас? — дрогнувшим голосом проговорила она. — Почему же нас еще не убили?

— Наверное, потому, что мы еще можем быть им полезны. А что они хотят, я, кажется, догадываюсь. По-моему, нам остается только одно: ехать прямым ходом в храм Кунвар, встретиться с Думпа Раи и узнать у него, как добраться до могилы, а там и до тайника с сокровищами.

Девушка вздрогнула. На этот раз, когда она заговорила, в ее голосе прозвучали гневные нотки:

— Забудем о сокровищах, Боб! Я больше не хочу о них слышать. Они уже и так стоили многих человеческих жизней…

— Все это так, но мне кажется, что наши противники хотят добыть именно эти сокровища и не дадут нам с миром уйти отсюда, не доведя их до тайника. Две наши жизни против сокровищ. Ничего даром не дается. Вот почему мы должны поговорить с Думпа Раи. Покажите, где тут дорога на Кунвар. Лучше не терять времени.

Мягко, но настойчиво Боб Моран подтолкнул свою компаньонку к машине. Уселся рядом с ней и включил мотор.

— Показывайте мне дорогу, — снова сказал он девушке.

— Обогните ограду дворца слева, — объяснила Джини. — Затем поезжайте прямо. Так следует ехать километров десять, а потом слева покажется монастырь, как раз почти перед самыми развалинами Старого города.

Моран резко надавил на газ, затем развернул послушную машину и снова рванул вперед в направлении, указанном девушкой.

Но едва машина отъехала, неподалеку раздался тот же самый знакомый им дикий вопль. Ему ответил другой откуда-то с севера, третий прозвучал с запада и еще два с юга и востока.

Боб усмехнулся.

— Они вокруг нас, как звери в засаде, — констатировал он. — Если мы потеряем бдительность, то станем их добычей…

Несмотря на все его мужество, при одной только мысли о встрече с этими существами — теперь уже ясно, что с людьми, хотя и издающими звериные вопли, — у Боба зашевелились волосы на голове.

В течение пятнадцати минут Моран вел машину, не используя всех ее скоростных возможностей из-за плохого состояния дороги. Мощное авто катилось по долине с проплешинами земли, а в лунном свете нет-нет да и обозначались красные, будто покрытые запекшейся кровью скалистые образования. Иногда мелькали речушки и озерца. Но вскоре тропическая растительность заполнила все вокруг. Банановые рощицы шли вперемешку с зарослями кактусов, усеянных по верхушкам колючими шарами, напоминающими гранаты времен первой мировой войны.

И вот наконец, когда они объехали довольно крупную скалу, Джини протянула руку к ветровому стеклу и воскликнула:

— Вот он, Старый город!

Он располагался всего в нескольких километрах от них на огромном каменном холме. С этой точки обзора и в неверном лунном свете он не казался разрушающимся. Но приглядевшись, можно было обнаружить, что в куполах зияли обширные проломы, верхушки минаретов отсутствовали, а стены зданий были увиты растительностью. И главное, над городом нависла гробовая тишина. Такая тишина предшествует смертельному удару.

— А там неподалеку храм Кунвар, — продолжала девушка, показывая на этот раз налево.

Кунвар жил. Его стены и постройки, храм и монастырь действительно почти не были тронуты временем. В свете луны казалось, что монастырь был сделан из одного гигантского мраморного блока.

Боб уже свернул на второстепенную до-рогу, которая оказалась в отвратительном состоянии и по которой было лучше ехать на каком-нибудь копытном транспорте, чем в современной машине. Дорога вела прямо к бронзовой решетке, возле которой находились два изваяния Будды нз порфира. Тут же, напротив одного из Будд, висел большой, тоже бронзовый, гонг и при нем колотушка, обшитая толстой кожей.

Моран остановил машину возле решетки, легко спрыгнул на землю, ухватил колотушку и ударил ею изо всей силы в гонг. Звук отдавался как раскат грома, пронесясь через монастырь.

Потекли долгие минуты. Джини, тоже выйдя из машины, приникла к решетке и рассматривала двор. Наконец показался какой-то дрожащий свет из аллеи, по сторонам которой находились многочисленные статуи, представляющие собой многократные воплощения Гаутамы [6]. Потом возникло какое-то светлое пятно. Это был человек в белой одежде, держащий в руках масляную лампу. Когда он подошел ближе к решетке, Боб и девушка увидели, что череп его гладко выбрит, и поняли, что это, должно быть, бонза [7].

Священнослужитель, оставаясь по ту сторону решетки, спросил на хинди:

— Зачем вы нарушаете покой божьих людей, иностранцы?

На что Джими ответила на том же языке:

— Я дочь Савадра Хана, и мы срочно должны увидеться с Думпа Раи.

Бонза почтительно склонил голову:

— Мы все знаем и почитаем Савадра Хана. Я пойду узнаю, сможет ли Думпа Раи прервать свои упражнения, чтобы принять дочь своего оплакиваемого, безвременно ушедшего друга…

Человек повернулся к ним спиной и удалился, вскоре совсем скрывшись среди статуй.

— Вы думаете, что Думпа Раи примет нас? — спросил Моран, обращаясь к девушке.

— Я думаю, что да. Думпа Раи очень любил моего отца, и тот перед смертью просил его помочь мне, выполняя его последнюю волю…

Снова потекли долгие минуты, казавшиеся бесконечными Бобу и Джини, которые время от времени бросали вокруг себя настороженные взгляды, ожидая, что рядом с ними вот-вот появятся противники. Между тем все было тихо и спокойно и только иногда вдали слышался плач шакалов.

Это ожидание, как и любое другое, пришло к концу. Появился бонза с лампой.

— Думпа Раи сейчас вас примет, — сказал он.

Повернулся ключ в замке, отодвинулся засов, и хорошо смазанная решетка бесшумно отворилась.

— Входите, — пригласил бонза. Оставив машину там, где она стояла,

Моран и девушка вошли, и решетка за ними тут же была заперта. Бонза вновь заговорил:

— Прошу вас следовать за мной…

И он двинулся прежним путем между статуями, которым наверняка было уже много веков, но, несмотря ни на что, они хранили царственное спокойствие и мудрость, которые подчеркивал серебряный свет луны, льющийся с небес. В этом месте, предназначенном для молитв и созерцания, все дышало миром и чистой красотой, так что Моран и Джини в душе спрашивали себя, не попали ли они в новую сущность мироздания, где нет места страстям и беспокойству.

Следуя за своим проводником, они пересекли круглой формы двор, в центре которого по краю обширного мраморного бассейна спали беззащитные гавиалы [8].

Пройдя через массивные тяжелые деревянные двери из тика, они проследовали по длинному коридору, выложенному плитками из голубого фаянса, к еще одной, но уже обычной, двери, в которую бонза и постучал. Из-за двери прозвучал голос. Проводник толкнул створку и пригласил их войти. Француз и девушка оказались в узкой келье с выбеленными известкой стенами, единственной мебелью в которой была циновка и несколько подушек, лежащих прямо на полированном временем деревянном полу. Был еще, правда, чурбанчик красного дерева, на котором стояла статуэтка Будды из черного оникса.

На циновке сидел человек достаточно солидного возраста, но с гладкой кожей и маленькими живыми глазами, искрящимися удивительной молодостью. Только длинный и крючковатый нос несколько выдавал его возраст. Он был одет в белую одежду и, видимо, читал, когда они постучали в дверь, потому что рядом с ним лежала открытая книга, освещенная подвешенной к потолку на крючке масляной лампой.

Острым и живым взглядом, от которого ничего не ускользало, старец изучал лица вновь прибывших. Это обследование его, видимо, удовлетворило, ибо он мягко проговорил:

— Входите… Меня зовут Думпа Раи…

Боб и Джини приблизились. Дверь за их спинами закрылась, и они остались наедине со старцем.

— Меня зовут Сароджини Савадра, — пояснила девушка, — а это команден Моран, который проводил меня сюда…

Думпа Раи улыбнулся.

— Когда я вас видел последний раз, Сароджини, вы были совсем крохотной и, конечно, не помните меня. Но я вас узнал. Ваши глаза не изменились. Чистый глаз никогда не меняется, поскольку хранит чистоту… Добро пожаловать и вам, командан Моран.

Он указал рукой своим гостям на подушки и, когда те уселись, скрестив ноги, продолжал:

— Я слушаю вас, Сароджини…

— Перед смертью, — начала девушка, — мой отец написал письмо моей матери и мне. Письмо, которое являлось его официальным завещанием.

Старец кивнул:

— Мне это известно. Я был доверенным лицом вашего отца и его другом — не забывайте, — и он поручил мне помочь вам и вашей матери получить огромное достояние, которое покоится под землей…

— Моя матушка умерла, — объяснила Джини.

В глазах Думпа Раи не отразилось ни удивления, ни грусти.

— Умереть — это то, что ждет нас всех, — мягко проговорил он. — Смерть, как и жизнь, является частью великого ритма природы, и мы ничего не можем в этом изменить.

Он помолчал, как бы давая гостям усвоить эту истину, затем продолжал:

— Слушаю вас, Сароджини. Я знал, что рано или поздно вы появитесь. Но почему именно этой ночью, когда дух Зла бродит вокруг Фали, когда сорвались с цепей злые силы?

В этот самый момент, как бы в подтверждение последних слов старца, снаружи раздался таинственный вой. Ему ответил другой, потом третий.

Думпа Раи долго прислушивался, затем сказал:

— Что там за крик? Вы слышали?

И снова, как бы не давая Джини и Морану ответить, прозвучал вой-призыв. Он, казалось, звучал отовсюду и разрывал ночную тишину, как кинжал разрезает кожу слишком туго натянутого барабана. Крик раздавался со всех четырех сторон, и у Боба с Джини похолодели сердца.

Но Думпа Раи, казалось, не испытывал никакого страха. Конечно, он находился в том состоянии мудрости, когда человек полностью владеет собой, что дается долгими упражнениями йоги.

— Я только что вам сказал, что дух Зла бродит окрест, — молвил старец. — И вот он себя проявил…

— А что же все-таки это за вопли? — спросил Боб.

Думпа Раи медленно опустил голову, потом повернулся к Будде из черного оникса, стоящему на небольшом обрубке красного дерева.

— Пусть Гаутама сделает так, что вы никогда больше этого крика не услышите, — горячо проговорил старец.

И, повернувшись вновь лицом к Морану и девушке, он глухо произнес:

— Это кляч дакоитов!

Глава 9

Клич дакоитов! Боб Моран уже слышал разговоры об этом знаменитом братстве бандитов и убийц, которые когда-то вместе с душителями тугами сеяли ужас по всей Индии, и только активная работа британской колониальной полиции положила им конец.

— Дакоиты? — воскликнул француз. — Я полагал, что их секта полностью прекратила свое существование…

— Прекратила? — вопросил Думпа Раи. — Скажите лучше: затаилась. Разве смогла полиция положить конец людям-леопардам в Африке [9], мафии в Италии, ку-клукс-клану в США? Официально — да, но в действительности ритуальные убийства продолжают совершаться на Черном континенте и на юге Соединенных Штатов, люди в белых балахонах периодически собираются в потайных местах и до смерти пытают цветных. Такова же и секта дакоитов. Она долго дремала в подполье, загнанная туда энергичными британцами, но достаточно было человека, который проявил к ней интерес, чтобы она пробудилась и возродилась.

«…Человек, который проявил к ней интерес, и она пробудилась и возродилась», — эти слова как громом поразили Морана. И тут же с его уст сорвалось имя.

— Вам известен некий Минг? — обратился он к Думпа Раи.

Хотя, как и перед этим, старец владел своими чувствами, тем не менее присутствующие заметили, как он слегка вздрогнул.

— Минг? — проговорил он несколько изменившимся голосом. — Высокого роста тибетец или монгол, никто точно не знает, с широким, похожим на луну, лицом и ужасными желтыми глазами, блестящими, как полированное золото, которых нет ни у одного человеческого существа. К тому же голос его напоминает тигриное мурлыканье. Надеюсь, не об этом Минге вы говорите…

— Именно об этом, — подтвердил Боб.

В голосе Думпа Раи прозвучали нотки страха.

— И вы спрашиваете, знаю ли я его? Конечно, я его никогда не встречал. Но кто встречал Сатану? Это, однако, не мешает тому, что всем о нем известно. Минг — это воплощение Сатаны. У него необыкновенный ум и огромные научные знания, неизвестно каким образом полученные. К тому же это не теоретические знания. Он практик. Непонятно, как можно овладеть таким количеством знаний за одну человеческую жизнь. Ходят слухи, что он прожил несколько жизней. Говорят также, что Минг был последним монгольским императором и нашел средство продлевать свое существование, дожив таким образом до наших дней. Имя Минг он якобы сохранил от знаменитой династии правителей Китая с 1368 по 1644 год…

Боб улыбнулся и прервал старца:

— В таком случае ему должно быть более трехсот лет. Но я его видел не так давно, и мне он не показался столь древним. Лет пятьдесят или чуть больше.

— Посчитайте возраст дьявола! Впрочем, если верить некоторым слухам, возраст Минга еще более древний. Он утверждал, что является тем редким человеческим существом, которое спаслось от Всемирного потопа. Это легенда, конечно, или бахвальство. Однако Минг не имеет ничего общего с шарлатанами типа графа Сен-Жермена [10]. У него другой масштаб. Вполне возможно, что в одной из пещер Тибета или Монголии он нашел и развил знание древних наук, ныне утраченных в Азии. Утверждают еще, что ои способен воскрешать мертвых, а сам к тому же неуязвим…

— Может быть, он и ученый, но что прекрасный иллюзионист — без сомнения…

— Это не мешает ему быть очень опасным. Возможно, он вынашивает важные проекты, и, может быть, даже весь мир в недалеком будущем услышит о Минге-тибетце, Минге-монголе, и к тому же услышит к своему большому несчастью. Раз уж вы заговорили об этом демоне, то не стоит удивляться возвращению дакоитов…

Вспомнив о своей недолгой встрече с этой личностью в Коломбо, Боб не смог сдержать приступа нервной дрожи.

— Вы правы, — признал он глухим голосом. — Я видел Минга, и он показался мне еще более ужасным, чем вы его описали. Если мне говорят, что он является воплощением сатаны, то я готов в это поверить.

Думпа Раи замер в раздумье, опустив подбородок на грудь, затем поднял голову и обратился к Морану:

— Хотел бы я знать, каким образом вы и мисс Савадра столкнулись с Мингом, как пересеклись ваши пути.

— Мы, если говорить начистоту, не имели к нему никакого отношения, —объяснил Боб. — Но он неожиданно возник на нашем пути, когда мы и не подозревали о его существовании.

И тут Моран коротко рассказал, как на пакетботе «Ганг» он познакомился с Хубертом Язоном и Джини, а также согласился помочь девушке. Не забыл он сообщить и о своем приключении в бедняцком квартале Коломбо и встрече, с господином Мингом. И в конце дополнил свой рассказ описанием того, как они были «приглашены» Раджем Сингхом и как таинственным образом освободились…

Когда Боб закончил свое повествование, старец слегка наклонил голову.

— Если в силуэте за решеткой вы узнали Минга, то это наверняка был он. Что касается убийц, которые зарезали принца и его стражу, то речь идет о дакоитах. Здесь, в Азии, Минг является оккультной силой, обладающей реальными возможно стями. Он быстро и пунктуально может по своей воле реорганизовать опасную секту убийц — достаточно было услышать их клич, чтобы паника охватила население Фали и окрестностей. Остается узнать, почему Минг освободил вас. Обычно он не проявляет подобного милосердия.

— По-моему, — сказал Моран, — все это объясняется довольно просто. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в правоте своей догадки. Минг хочет обладать короной и сокровищами Голконды. Ему известно, что Савадра Хан их обнаружил и передал право наследования и секрет их нахождения своим жене и дочери. Как только Минг узнал — а сообщники у него повсюду, — что Джини покинула Европу и отправилась в Индию, он послал следить за ней Хуберта Язона и Кларксона. Нам повезло в Коломбо, и терпение противника лопнуло. Зная, что цель нашего путешествия — Фали, он заранее направил туда дакоитов. Минг прибыл сразу после нас и выяснил, что мы стали пленниками Раджа Сингха. Вот тут-то он и организовал наше освобождение. Почему он так поступил? Просто он хочет получить сокровища и надеется, что мы его к ним приведем. Вот почему нас ждала возле дворца машина с включенным мотором и почему вход в отель «Королевский тигр» был нам запрещен. Время поджимает Минга. Его дакоиты посеяли ужас в Фали, но он знает, что вскоре полицейские силы центрального правительства будут подняты по тревоге и прибудут для восстановления порядка. Поэтому ему требуется как можно скорее добраться до сокровищ, используя нас.

Объяснения Морана удовлетворили старца, и он согласился с ними, покивав головой.

— Вы, пожалуй, правы, командан Моран. Если все так, то Минг не оставит в покое ни мисс Савадра, ни вас, пока не завладеет сокровищами.

— А если мы их ему отдадим? — спросила Джини.

Старец горько усмехнулся.

— В таком случае вас оставят в покое, а точнее, вы будете покоиться в мире, то есть будете мертвы. Когда Минг станет обладателем сокровищ, которые жаждет обрести, он вами пожертвует, в этом нет никакого сомнения…

Джини в отчаянии махнула рукой.

— Но что же тогда делать? Что делать? Как выбраться из этого тупика?..

— Думаю, что вы в безнадежном положении, в безвыходном, — мягко сказал старец.

Но тут Боб вспыхнул. Он и сам пришел уже к выводу, о котором говорил Думпа Раи, и тем не менее не мог с этим смириться. Его бойцовский характер восставал против того, чтобы сидеть и ждать чего-либо, сложа руки. Случай втянул его в эту авантюру, но мужество и смекалка позволяли надеяться на успех и спасти девушку.

— Нет безвыходных положений, — горячо проговорил он. — Если существует малейший шанс выкарабкаться, нужно найти его и использовать. Я сейчас вижу только одно.

— И что же? — спросил старец.

Джини спрячется здесь, где, как я полагаю, в данный момент она находится в безопасности, — начал Боб. — Я же отправлюсь в Старый город, направив Минга и дакоитов по своим следам. По тем сведениям, которые вы сообщите, я найду могилу Савадра Хана, а затем и тайник с сокровищами. Минг пойдет за мной. Я от него скроюсь, оставив ему сокровища, за которыми он охотится. Машина будет стоять здесь, внутри монастыря. Как только я вернусь, мы с Джини полным ходом рванем к Хайдарабаду, где временно будем в безопасности. Возможно даже, что, овладев сокровищами, Минг не станет нас преследовать за пределами Фали…

Сомнение отразилось на лице Думпа Раи.

— Не скрою, команден Моран, — молвил он, — что, действуя таким образом, вы рискуете жизнью.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Боб, — но это не впервые. Я уже играл в орла и решку со смертью, и надеюсь вы играть и на этот раз…

Джини ринулась в спор с упрямством молодой львицы.

— Вы предлагаете невозможное, Боб. Я не могу согласиться, чтобы вы из-за меня рисковали жизнью. Если вы любой ценой хотите реализовать этот план, то возьмите меня с собой.

— Не стоит этого делать, девочка, — спокойно остановил ее Моран. — Эта эскапада довольно серьезная. Тут постоянно рядом будет реально присутствовать угроза кинжалов дакоитов. Мое спасение в значительной мере будет зависеть от того, насколько у меня будут развязаны руки для свободы и быстроты действий. Вы помешаете мне, а это может стоить жизни нам обоим.

— Командан Моран прав, — поддержал его Думпа Раи, — Он должен действовать один. А вы действительно здесь в безопасности, ибо Минг буддист и дважды подумает, прежде чем попытается осквернить монастырь.

Девушка еще попыталась протестовать, но Моран и старец приложили все усилия, чтобы убедить ее, что француз должен действовать в одиночку.

— Хорошо, — наконец сдалась она, — вы меня убедили. Жертвуйте сокровищами беэ раздумий, Боб. Я умру от угрызений совести и горя, если с вами что-либо случится…

Повернувшись к старцу, она продолжала:

— Остается сообщить командану Морану, каким образом он может добраться до останков моего отца, а оттуда до тайника с сокровищами.

Старец немного помолчал, собрался с мыслями и начал:

— Путь, по которому нужно следовать, относительно прост, — произнес он, обращаясь к Бобу. — Вы пойдете вдоль дороги от монастыря к подножию холма, где находится Старый город. Далее подниметесь по монументальной лестнице, по краям которой стоят каменные скульптуры тигров. Поднявшись, поверните направо и тут же идите прямо к храму Шивы. Дорога заросла сорной травой, но она выложена камнем и относительно удобна для передвижения. Она приведет вас к круглой площадке, в конце которой находится старый бассейн. С краю расположен фонтан в виде головы огромной коровы, изо рта которой течет струйка воды из подземного источника. В левом углу цоколя, у самой земли, вы увидите поворачивающийся камень, за которым скрывается бронзовая заслонка. Открыв ее, вы спустите из бассейна воду, и это даст вам возможность повернуть статую Ганеши [11] на другой стороне и открыть вход в колодец, в который нужно спуститься. Внизу вы двинетесь по коридору, ведущему в круглый зал. Там и покоятся останки Савадра. Вам останется открыть золотую коробочку и узнать, где спрятаны сокровища. Моран тихонько засмеялся.

— Действительно, нет ничего проще. Особенно когда у тебя за спиной дакоиты и господин Минг. Жизнь в такой ситуации не покажется однообразной. Сейчас же отправляюсь.

— Почему немного не подождать? — жалобно спросила Джини.

— Потому что, как я уже говорил, господин Минг торопится обделать все дела до прибытия правительственной полиции. Если заставить его слишком долго ждать, то он проявит нетерпение, и при всем уважении к святым местам, которое, на мой взгляд, у него довольно относительное, прибудет сюда, чтобы посмотреть на нас. А я хочу избежать этого любой ценой. Ваша безопасность требует, чтобы вы сидели здесь тихо, как мышка, и не привлекали внимание нашего опасного противника.

— А ваша безопасность, Боб?

— На корабле, Джини, я согласился помочь вам, поскольку вы, женщина, оказались совершенно незащищенной, один на один с группой безжалостных врагов. Это мое решение несло в себе огромный риск, и я его очень тщательно взвесил. Но как только я его принял, я как бы подписал с вами контракт, условия которого должен выполнить любой ценой.

Француз поднялся и взглянул на часы.

— Ночь идет, и нужно отправляться в дорогу.

Он повернулся к девушке и еще раз спросил:

— Так вы уверены, что я должен оставить сокровища господину Мингу? Это меня злит, конечно, но другого решения я не вижу. Надеюсь, что вы не будете об этом сожалеть.

— Не буду, — опустив голову, сказала девушка. — Может быть, несколько дней тому назад я бы даже и не думала об этом, но сейчас я знаю, насколько тяжелое и страшное проклятие висит над этим богатством, и я от него решительно отказываюсь.

Моран направился к двери. Дойдя до нее, он резко обернулся и сказал Думпа Раи и Джини:

— Если я не вернусь на рассвете, то…

Не закончив фразы, молодой француз засмеялся.

— Ладно, — продолжил он, — не стоит видеть все только в черном свете. Пожелайте мне удачи, Джини…

Она закивала головой, и, не говоря больше ни слова, Боб вышел из кельи. Удачи! Она ему была очень нужна, эта удача.

Глава 10

Не прошло и пяти минут после того, как Боб Моран покинул монастырь и направился к Старому городу, как раздался злобный, раздирающий уши крик — клич дакоитов. Боб, конечно, был готов к этому, но клич раздался совсем рядом, где-то за стеной из кактусов, метрах в двадцати слева от него. И хотя он ждал противника, тем не менее вздрогнул. Тут же, на некотором расстоянии, раздался еще один вопль, затем, вдали, еще и еще.

Продолжая идти тем же ровным шагом, Боб не удержался от усмешки.

— Ну вот, наконец-то, — пробормотал он, — волки вышли на охотничью тропу.

Хотя он и считал, что дакоиты не нападут на него сразу же, тем не менее сжал в руке пистолет Раджа Сингха, который до того был заткнут за пояс брюк. Холод металла успокаивал. На какое-то время Джини была в безопасности, как и автомашина, которую загнали во двор монастыря. С одной стороны, было все в порядке. Но в целом ситуация была не из блестящих. Дакоиты окружали его, и француз понимал, что, как только он приведет их, а с ними и господина Минга, к сокровищу, с ним постараются поскорее расправиться. Из всех видов оружия у него были только автоматический пистолет с девятью патронами, нож со стопором, с которым он никогда не расставался, отправляясь в экспедиции, и собственные кулаки. Оставалось еще определить, сколько человек его окружают. Впрочем, учитывая профессионализм, с которым дакоиты орудуют кинжалами, любой из них являлся опасным противником.

Размышляя таким образом, Моран продолжал путь к Старому городу, и ему понадобилось полчаса, чтобы добраться до подножия огромной лестницы, вдоль которой в два ряда стояли каменные тигры.

Вырубленная в каменном холме лестница не слишком пострадала от времени и наступающих джунглей, тянущих свои ветви на штурм статуй. Наверху расположился мертвый город, полузадушенный дикой растительностью, над которым вознесся бледный в свете луны силуэт храма Шивы, единственный, поддерживаемый несколькими монахами, кто принимал верующих, иногда приходивших издалека, чтобы поклониться святым местам,

Моран стал медленно взбираться наверх, что требовало немало усилий, ибо ступени были рассчитаны на гигантов. Тигры по обеим сторонам подъема, увитые растительностью, напоминали чудовищ, готовых в любой момент разинуть огромную пасть и проглотить неосторожного, осмелившегося нарушить их покой и одиночество.

Так, взбираясь все выше и выше, Боб, оглянувшись, заметил внизу человеческие силуэты, выделяющиеся темными пятнами на белых каменных ступенях. Но вскоре они исчезли, скрываясь за статуями.

«Почему они прячутся? — задавался вопросом француз. — Могли бы идти почти рядом. Вот и поговорили бы о дождях и хорошей погоде. Может быть, я страдаю болезненным любопытством, но, право слово, интересно бы было узнать, о чем можно поговорить с дакоитами…»

Вот так, рассуждая сам с собой, отгоняя этими мыслями беспокойство, Боб добрался до вершины лестницы.

Широкая эспланада, выложенная каменными плитами, заросла травой, пробивающейся из щелей между камнями. Вблизи город выглядел совсем заброшенным и разрушенным, стены взломаны корнями деревьев, кругом обломки домов и святилищ, скелеты колоннад, обвалившиеся крыши… Только величественный храм Шивы казался почти нетронутым, что и позволило Бобу сразу выделить его среди других построек.

Следуя советам старца, Моран сразу направился к храму. Дорога к нему проходила рядом с эспланадой. Скорее всего это была древняя улица. Проход был свободен, но довольно узок из-за надвигающейся растительности. Лунный свет тускло освещал путь, и Боб вынужден был включить мощный электрический фонарь, который он захватил с собой из машины Раджа Сингха. Боб не боялся заблудиться, ориентируясь по темному силуэту храма, вздымающемуся на фоне ночного неба, как огромный зверь с куполом-головой. Несколько раз француз слышал позади себя какой-то шелест, но не мог определить, были ли это его преследователи или искал добычу какой-нибудь ночной зверь.

После минут двадцати такой ходьбы почти на ощупь Моран вдруг напрягся. Странный шум, раздавшийся впереди, донесся до его слуха. Он чем-то напоминал приглушенный смех, и у Боба сразу возник вопрос, кто мог находиться ночью в этом пустынном и жутковатом месте. Он опять двинулся вперед и через некоторое время вновь услышал тот же звук.

— Вот так так, — прошептал Моран. — Кто-то ведет развеселую жизнь в этом очаровательном уголке.

Пройдя еще несколько метров, он оказался на краю площади, на другом конце которой находился большой бассейн, примыкающий к стене; на водной глади его царствовала водяная чечевица и белые кувшинки. Справа стояла статуя человека с головой слона, Бога науки и литературы, слева на выложенной большими камнями плоской поверхности выделялось изваяние огромной головы коровы.

В тот момент, когда Моран вышел на залитую лунным светом площадку, ни одна струйка воды не лилась из коровьего рта. Но вдруг через несколько мгновений оттуда вырвался фонтанчик воды, произведя веселый лепет, который француз недавно услышал и принял за приглушенный смех. Затем вода иссякла и шум прекратился.

«Ну вот, а я-то думал, что здесь кто-то веселится, — мысленно улыбнулся Моран. — Площадь, бассейн, статуя Ганоши, фонтан с головой коровы — все отвечает описанию, которое дал Думпа Раи. Сомнений нет никаких, я достиг цели. А теперь за работу…»

Подойдя к краю фонтана, он обнаружил слева от него подводный камень. Несколько усилий — и перед Мораном открылось отверстие. Сунув в него руку, он нащупал гладкий металлический цилиндр и, потянув, вытащил его. При свете фонаря все сомнения исчезли: он узнал покрытую серовато-зеленой окисью бронзовую пробку сантиметров десяти в диаметре.

Дождавшись момента, когда изо рта коровы перестала течь вода, он вставил туда пробку, и она точно совпала с диаметром имевшегося в камне отверстия. Слегка повернув, он закрепил ее.

Прошло несколько секунд, и раздалось тяжелое бульканье, как будто водой поперхнулся великан. И почти тут же послышались серия негромких щелчков, а затем легкий скрежет. Боб взглянул на статую Ганеши. Она поворачивалась вокруг своей оси, открывая ему черный зев колодца. Моран, подойдя, посветил туда фонарем. Колодец вертикально уходил вниз на глубину метров в двадцать, а может быть, даже и больше. В его боковину на равном расстоянии одна от другой были вмурованы металлические скобы. Из глубины потянулся запах сырости и селитры.

Моран огляделся по сторонам, но не обнаружил ничьего постороннего присутствия. А между тем он знал, что они здесь, вокруг него, затаившиеся в растительности и руинах. Но ничего нельзя было поделать.

— Итак, вперед, — прошептал француз, — навстречу летним мышам и привидениям. Надо спуститься в эту крысиную дыру…

Он тщательно закрепил фонарь за пуговицу пиджака и опустил ногу в колодец, нащупывая первую скобу.

Ощупывая каждую скобу, прежде чем перенести на нее вес тела, Моран спускался около десяти минут, пока достиг дна колодца. Встав на пол и сняв с пуговицы фонарь, он тут же удостоверился, что пистолет надежно держится за поясом, и только после этого стал осматриваться. Напротив последней скобы открывался сводчатый проход высотой в метр.

— Ну, раз нет другого хода, — проговорил француз, — то это наверняка тот самый, который ведет к склепу, где лежит тело Савадра Хана…

И как только он скользнул под низкий свод, сверху раздался клич дакоитов.

— Боже, — прошептал Моран, — они явно хотят спуститься за мной.

Он поднял вверх голову, но на фоне отверстия не различалось ни одного силуэта, виднелся только кусочек ночного неба, освещенного серебристо-голубыми лучами луны.

— Наверное, прежде чем спуститься, они дождутся появления господина Минга. Если так, то тем лучше — у меня будет больше времени на то, чтобы осмотреться…

Пройдя несколько метров согнувшись, Боб почувствовал, что может уже выпрямиться, так как высота свода неожиданно увеличилась. Проход продолжал оставаться довольно узким, но по крайней мере можно было уже не бояться задеть головой потолок. Пол был выложен плитками из грубо обработанного камня, довольно скользкого, потому что он был покрыт слоем плесени.

Боб шел вперед, светя перед собой фонарем. Рифленые подошвы позволяли ему двигаться довольно быстро, и вскоре он достиг обширной ротонды. В стенах ее было не менее двадцати ниш, где лежали мумии. Одежды на некоторых из них превратились в лохмотья, что свидетельствовало о древности захоронения, в то время как на нескольких других она еще сохранилась. Боб подсчитал, что возраст этих захоронений от пятисот до трехсот лет.

Француз понял, что перед ним покоятся останки древних султанов Голконды, которых тайно помещали в этот склеп.

Морана охватила дрожь, но не столько из-за скалящихся черепов мертвецов, а скорее из-за прохладного воздуха.

Однако Бобу было некогда разбираться в своих ощущениях. Его внимание привлекло одно тело. Оно само, как и покрывающие его одежды, было в превосходном состоянии по сравнению с другими погребенными и, казалось, пролежало здесь относительно недолго, максимум несколько лет. Шелка его одежды даже сохранили свои краски, а на шее, на золотой цепочке, была прикреплена небольшая золотая коробочка, выделяясь на груди блестящим прямоугольником.

— Савадра Хан, — прошептал Моран.

Да, эта гримасничающая маска без губ, с темными провалами глаз, в которых таилась вечная ночь, была головой отца Джини, хозяина Фали. Савадра Хан далее не лежал, а занимал полусидячее положение, которое он принял в ожидании смерти с фатализмом, свойственным восточной расе. Чистота воздуха в подземелье, отсутствие бактерий, а может быть, воздействие какого-нибудь антибиотика не позволяли телу разлагаться, а только медленно иссушали его.

Подавив отвращение, Моран приблизился к останкам Савадра Хана и со всем возможным уважением перед лицом смерти снял с него цепочку, на которой была подвешена золотая коробочка. Он быстро открыл ее. Там находился туго скрученный кусочек пергамента. Боб осторожно развернул его. Текст, к счастью, был написан на английском и содержал несколько строк:

Чтобы открыть дверь, ведущую к короне Голконды, потяните за кольцо, которое находится в глубине ниши напротив той, где покоюсь я. Эта ниша — последнее пристанище султана Боадура. Да хранит его Брама!

И все. Боб осторожно скатал пергамент и снова положил его в коробочку, спрятав ее в один из карманов. Затем повернулся к нише, противоположной той, в которой покоился Савадра Хан. Ее занимала мумия, относительно хорошо сохранившаяся, несмотря на ее почтенный возраст. Тело было совершенно иссушено. Боб наклонился над ней и произнес достаточно громко и четко:

— Прошу прощения, султан Боадур, но я вынужден побеспокоить ваш покой…

Он просунул руку за мумию и стал ощупывать стену ниши. Почти сразу же удалось обнаружить кольцо. Оно было из гладкого металла, без всяких следов ржавчины, и казалось очень прочным.

«Наверняка оно из платины», — подумал Моран. Он крепко ухватился за кольцо и изо всех сил потянул. Послышалось несколько щелчков, кольцо вырвалось у него из рук, и ниша повернулась вокруг оси, открыв перед ним прямоугольный проход. Боб просунул туда руку с фонарем и осветил помещение, подобное тому, в котором он сейчас находился. Оно было пусто, но в глубине виднелся коридор. Моран быстро пересек ротонду и повернул в проход. Шел он по нему минут пять, пока не достиг лестницы, спускаясь по которой насчитал пятьдесят ступенек, и вновь оказался перед следующим коридором. Боб глубоко вздохнул и снова двинулся вперед. На этом его путешествие скоро закончилось. Перед ним открылся огромный сводчатый зал, который в некоторых местах до самого потолка был завален золотыми изделиями. В луче фонаря дивными радугами сверкали золотые украшения и драгоценные камни. Сверкали бриллианты, рубины, изумруды… Белый, красный, зеленый, голубой, фиолетовый отблески лучей…

Вступив в зал, Боб по кругу наскоро оглядел сокровища. Повсюду валялись золотые вазы, идолы, каски, пекторали [12], анку погонщиков слонов — все украшенные инкрустацией и драгоценными камнями. Из поваленных набок или разбитых кувшинов высыпались потоки драгоценностей — ожерелья, кольца, редчайшие геммы, некоторые прямо-таки гигантских размеров. Там были алмазы из Самбалпура и Карноула, ляпис-лазурь из Бадахшана, сапфиры с Тибета, самый лучший цейлонский жемчуг, изумруды, аметисты, топазы, бериллы всех оттенков, бирюза, опалы — состояние сотен тысяч ювелирных магазинов и счастье множества женщин.

В стене напротив была видна еще одна дверь. Скользя между крупными изделиями и хрустя драгоценными камнями, которые иногда попадали ему под ноги, Боб пересек зал и добрался до двери. За ней был еще один зал, но меньше первого. Однако, как и предыдущий, он был заполнен драгоценными изделиями и камнями. Но Морана поразило другое: на маленьком каменном алтаре лежала золотая корона. Это было простое кольцо или, точнее, обруч, высотой около десяти сантиметров, без всякого орнамента, но украшенный тремя рядами бриллиантов и изумрудов невообразимой красоты.

Моран сразу же сообразил, что перед ним чудо — легендарная корона Голконды, за обладание которой Аурангзеб некогда пролил столько крови.

Глава 11

Боб Моран никогда не попадался на крючок богатства, он всегда признавал его суетность. Однако перед таким обилием и красотой драгоценностей спасовал и он. Это его ошеломило и опьянило. Их количество могло пополнить казну не одного государства из ныне существующих, уж не говоря о состоянии многих и многих богатейших семей мира!

Француз шагнул вперед, отложил электрический фонарь и обеими руками схватил корону Голконды, чтобы рассмотреть ее поближе. Одна только эта корона могла обеспечить на всю жизнь Джини и разрушить все расовые барьеры, которые ее окружали.

Однако это чувство опьянения богатством у Морана скоро прошло. Он поставил корону обратно на цоколь, где она до того находилась, и подумал, что ничего из этого великолепия не достанется его компаньонке, а попадет в руки господина Минга и послужит осуществлению его темных планов и задумок, о которых упоминал Думпа Раи.

При одной этой мысли в груди Боба стал разгораться благородный гнев.

«Почему, — мыслил он, — я должен искать средство, как выбраться отсюда, не прихватив с собой хоть горсть драгоценностей?»

И тут он мгновенно принялся за дело. Сбросил пиджак, снял рубашку и разорвал ее на несколько квадратных кусков, сделав из них узелки, в которые переложил из кувшинов самые лучшие алмазы и изумруды, которые ему только попадались под руку. Таких узелков набралось шесть. Два из них он засунул в карманы брюк, два в наружные карманы пиджака и два во внутренние. Фигура его приобрела несколько странноватый вид, но в данном случае ему было наплевать на это.

Боб улыбнулся и прошептал:

— Мне остается теперь сидеть и дожидаться, чтобы господин Минг проявил нетерпение и обнаружил себя. Другого выхода нет.

Француз проверил, сможет ли он быстро выхватить пистолет из-за пояса. Затем, отвернувшись и сев спиной к двери, он сделал вид, что полностью поглощен созерцанием короны.

Ожидание его было не столь уж долгим. Шуршание за спиной Морана дало ему понять, что приближаются несколько человек. И тут вдруг раздался мягкий медовый голос, в котором мед был перемешан с ядом, голос господина Минга:

— Рад с вами познакомиться, команден Моран.

Поскольку Боб уже был готов к подобному обороту, он не вздрогнул. Медленно встал и обернулся, взяв в руки корону Голконды.

Минг стоял у входа в сокровищницу, а рядом был Хуберт Язон с фонариком в руке. Позади вырисовывались несколько индийцев со свирепыми лицами, наверняка дакоиты. Минг был в той же, напоминающей пасторскую, одежде, в которой Моран видел его в Коломбо, а на лице застыло выражение уверенное и демоническое, так поразившее француза при первой встрече. Под огромным выпуклым лбом блестели желтые глаза, производящие гипнотическое воздействие, глаза не земного существа, а как бы некоего пришельца из другого времени или пространства. Они, это выражение лица и блеск глаз, казались бы нелепыми у другого, но не у господина Минга.

Продолжая держать корону, Боб смотрел прямо в лицо своему противнику. Он погасил фонарь и в свою очередь ответил:

— Я тоже рад встретиться с вами, господия Минг…

Минг повернулся к Язону и скомандовал:

— Поставьте этот фонарь на землю так, чтобы мы с команданом Мораном могли видеть друг друга…

«Король покера» повиновался, а Минг продолжал, снова глядя на француза:

— Если не ошибаюсь, вы назвали меня «господин Минг». Вы что же, знаете меня?

Моран слегка улыбнулся, как бы проявляя некоторую скромность.

— Как и у вас, у меня тоже повсюду уши. Достаточно прямо задать некоторым людям вопрос, и они расскажут о вас многие вещи… — Он замолчал и повертел в руках корону, которая брызнула всеми лучами радуги. — Я полагаю, господин Минг, — проговорил он безразличным тоном, — что мы здесь не для того, чтобы просто поболтать, не так ли? Я предлагаю вам сделку…

Боб прилагал все усилия, чтобы его слова и движения не заставили Минга насторожиться. В то же время он внимательно следил за полуприкрытыми веками желтыми глазами собеседника.

— Сделку? — спросил Минг. — О какой сделке может идти речь?

Моран ответил вопросом на вопрос:

— Вам нужны сокровища Голконды, не так ли?

Собеседник утвердительно слегка кивнул и просто ответил:

— Конечно.

— Ну что же, — продолжал Боб. — Зная, что вы и ваши дакоиты следят за мной, я привел вас сюда. А вот и сокровища. Они ваши. Однако я хотел бы иметь кое-что взамен…

— Взамен? — удивленно спросил Минг. — Знаете, команден Моран, я ничего не даю взамен того, что принадлежит мне. Однако я вас слушаю. Что вы хотите?..

— Спасти жизнь мисс Савадра… и свою собственную.

Пока шел этот разговор, дакоиты проникли в зал и встали по обе стороны двери, а в проеме оставался Хуберт Язон.

— Оставить жизнь мисс Савадра и вам… А зачем мне это?

— А почему бы и нет, господин Минг?

— Хотя бы потому, что вы человек опасный, команден Моран, и потому что в мире не так-то много людей, подобных вам, могущих в будущем помешать мне реализовать великие планы, которые я вынашиваю.

Моран не стал терять времени, расспрашивая, какие планы имеет в виду Минг. Ему хотелось лишь вывести Джини и себя из тупика, в который они попали.

— А разве мисс Савадра тоже опасна? И вы не испытываете к ней никакой жалости?

— Жалость? — как эхо прозвучал голос Минга. — Это чувство мне неизвестно, ибо оно располагает к слабости. Поэтому-то, командан Моран, вы и мисс Савадра умрете. Сначала вы, потом она.

Моран теперь знал, что совершенно бесполезно пытаться разжалобить эту загадочную личность, что Минг жесток и бесчувствен.

— Заверяю вас, что страдать вы не будете, — продолжал Минг. — Нет равных моим дакоитам в искусстве владения кинжалом. Конечно, я мог бы сделать вашу смерть более изысканной, но на это нет времени, к тому же сегодня я не расположен к шуткам…

Естественно, Моран не сомневался, что Минг может подвергнуть своих врагов изощренным пыткам с медленной смертью, ибо если, как говорил Думпа Раи, он был сведущ во многих областях науки, то уж пыточную науку освоил наверняка достаточно глубоко. Боб вспомнил слова, произнесенные Мингом перед своими сообщниками в Коломбо: «Не забывайте то, что случилось пару лет тому назад с неким Федором Игаревым…»

Конечно, Боб не знал, что случилось с этим самым Федором Игаревым, но ни в коем случае не хотел бы оказаться на его месте. Но не столь же незавидной окажется его, Морана, собственная участь?

Он бросил короткий взгляд на дакоитов. Тонкие и напряженные тела, лица жестокие и замкнутые, только глаза блестят. «Наверняка фанатично преданы Мингу, — подумал француз, — готовы по первому его жесту совершить самые жуткие преступления…» Он видел, что каждый из дакоитов держит в руке отточенный кинжал, и вспомнил, как были убиты Радж Сингх и его слуги. Боб не смог удержаться от охватившей его нервной дрожи. И чтобы перебороть себя, он начал смеяться, стараясь, чтобы смех не звучал фальшиво. Смех восстановил его нормальное бойцовское состояние.

— Если вы, господин Минг, думаете напугать меня этими вашими типчиками с длинными ножами, то вы ошибаетесь…

Минг нетерпеливо махнул рукой, но в лице его ничего не изменилось, а голос оставался все таким же мягким, когда он бросил:

— Хватит болтать! С этим кончено!..

Он отдал какой-то приказ на хинди, и три дакоита направились к Морану с кинжалами наготове. В этот момент рука француза, в которой он держал корону, описала дугу и тяжелый объект точно попал в цель — в стоящий на земле фонарь. Раздался треск, и наступила полная темнота. В то же время Боб прыгнул вперед, в направлении двери, где находился Хуберт Язон.

Моран тщательно подготовил свое нападение и очень точно представлял место действия. Его кулак со всей силы ударил в мягкий живот игрока. Почувствовав, что Язон согнулся, он нанес «королю покера» рубящий удар в то место, где череп соединялся с позвоночником. Боб не видел, насколько точно он попал, но Язон повалился на землю. Ступая без жалости по лежащему телу, Моран выскочил в коридор и помчался по нему, насколько это возможно было сделать быстро в темноте. Через десяток метров он выхватил из-за пояса пистолет и послал в сторону противника четыре пули, а затем опять двинулся вперед. Оторвавшись от преследователей, он зажег фонарь. Молнией пронесся через ротонду с мумиями и выскочил во второй коридор. Добравшись до дна колодца, он несколько удивился, что не слышит за собой погони. Насколько ему было известно, дакоиты ведь существа, умеющие быстро бегать. Слегка отдышавшись, он вслушивался в безмолвие подземелья, но его ухо не улавливало ни единого шороха.

«Почему же они не преследуют меня? — задавался он вопросом. — Наверное, Минг уверен, что его сообщники сведут со мной счеты, когда я вылезу из колодца».

Моран всматривался в темноту ночного неба, открывшуюся ему из отверстия подземелья. Однако он не заметил там ни одной фигуры. Погасив фонарь и сунув пистолет за пояс, он начал карабкаться наверх. Все шло хорошо до тех пор, пока его лицо не оказалось на уровне цоколя статуи Ганеши. Откуда-то возник дакоит, и Боб заметил блеск лезвия кинжала. Дакоит промахнулся, потому что француз отклонился, держась одной рукой за скобу. Молниеносно выхватив из-за пояса пистолет, он дважды нажал на курок. Смертельно раненный дакоит сорвался вниз и полетел в темноту, едва не сбив при этом Морана.

Не теряя времени, Боб выбрался наружу и очутился нос к носу со вторым дакоитом, который поджидал его за статуей бога со слоновьей головой. Пистолет еще раз полоснул огнем, и противник рухнул наземь.

Тогда, даже не удостоверившись, есть ли еще рядом враги, Боб бросился бежать обратно по дороге, ведущей к монастырю Кунвар, где его ждала Джини. Оттуда они вдвоем на мощной машине Раджа Сингха могли унестись в сторону Хайдарабада и оказаться там в относительной безопасности.

Однако планам Морана не дано было сбыться таким образом, как он это задумал. Когда он добрался до вершины лестницы с двумя рядами каменных изваяний, то застыл, узрев картину, повергшую его в ужас. Группа около тридцати человек поднималась по ступенькам, а за ними следовали несколько слонов.

Это были дакоиты, о чем свидетельствовали длинные кинжалы в их руках. Процессию возглавлял тощий европеец, в котором Боб без труда узнал Кларксона.

Их отделяли от Морана еще метров двадцать, но трое вырвались вперед и карабкались прямо в его направлении. Боб Два раза выстрелил, и двое дакоитов покатились вниз. Третья пуля прошла мимо цели. Боб нажал на курок еще раз, но раздалось только щелканье, означавшее, что патроны кончились. А третий дакоит уже настигал свою жертву. Тут Боб запустил в него бесполезным теперь оружием и угодил ему прямо в лоб. Дакоит упал на колени, а Моран, развернувшись, бросился удирать, но не обратно к колодцу, где мог попасть в руки Минга и его людей, а через руины и заросли, надеясь, что просветы в листве позволят ему ориентироваться по храму Шивы.

Четверть часа Боб Моран бежал, чтобы сбить со следа своих преследователей, поскольку в этот раз он не сомневался, что его разыскивают. Он догадывался, что теперь дакоиты шли по следу молча. Сколько их? В любом случае, будь их двое или десятеро, ему все равно придется бороться за свою жизнь. Безоружный, преследуемый опасными врагами, уставший от предыдущих приключений, он имел мало шансов на спасение. Рано или поздно хотя бы один из них настигнет его сзади и попытается заколоть кинжалом.

И тут Боб выбежал на узкую площадку, заросшую дикой травой, на которой у стены на постаменте стояла статуя Вишну [13]. Оглядевшись и убедившись, что рядом нет никого из преследователей, Боб в несколько прыжков перескочил площадку, взобрался на цоколь и спрятался в тени за спиной статуи у стены. На ощупь он набрал несколько кусков известняка величиной с кулак и затаился.

На площадке, путаясь в траве, появилась человеческая фигура, в которой при свете луны Боб узнал дакоита. Тот разглядывал траву в поисках следов, держа в руке нож. Боб подумал, что его обнаружили, ибо дакоит двинулся в том направлении, где он затаился.

«Пожалуй, пора приступать к действиям, — подумал Боб, сжимая камень. — Будем надеяться, что мое умение метать еще раз спасет мне жизнь… «

Дакоит приближался к постаменту, а Боб, прикинув расстояние и тщательно прицелившись, запустил в него камень. Получив удар в висок, дакоит упал навзничь и замер.

— Готов! — прошептал Боб. — Если этот тип здесь не один, то придется угостить и других…

Едва он перевел дух, как появился второй. Он сразу заметил неподвижное тело собрата и осторожно пошел к нему. Когда он достаточно приблизился, Моран опять запустил камнем, но в ту же секунду дакоит наклонился над телом, и камень пролетел над его головой, ударившись о землю в нескольких метрах позади него.

Реакция у дакоита была молниеносная. Не дав Бобу времени схватить еще один камень, он как кот вскочил на постамент и оказался так близко к французу, что о броске нечего было и думать. Но реакция Морана оказалась не менее быстрой. За одно мгновение обогнув статую и оказавшись за спиной врага, Боб ударил его по шее справа и слева ребрами ладони, как рубят саблей. Даже если этот удар каратэ не отключил тут же противника, он был очень болезненный. Однако у дакоита хватило силы повернуться, и француз тут же наградил его прямым в челюсть. Удар сам по себе был жестокий, да еще Боб постарался вложить в него всю свою силу, и это кончилось нокаутом. Дакоит упал с цоколя и раскинулся на земле, как тряпичная кукла.

Моран опять нырнул под защиту Вишну и замер минут на десять. Никто больше не появлялся.

«Наверняка они решили, — подумал Боб, — что двоих вооруженных кинжалами достаточно, чтобы справиться с безоружным человеком. Впрочем, возможно, другие прочесывают местность где-нибудь поблизости».

У него была одна цель — добраться до монастыря Кунвар, покинув как можно скорее Старый город. Но нельзя было уходить прежним путем из-за непредвиденных встреч. И тогда он решил пересечь городские руины, спуститься с противоположной стороны в долину, а затем обогнуть холм. Путь, конечно, был неблизкий, но, пожалуй, более надежный, и шел он от оконечности храма Шивы, куда Мо-ран и направил свои стопы.

Идти ему пришлось не слишком долго. Вскоре он выбрался на широкое свободное пространство, центр которого занимала огромная искусственная терраса. Туда вели четыре мраморные лестницы, а посередине высился храм Шивы — чудесное воплощение мечты в камне. Кружевные купола, золоченые шары, колоннады, галереи, портики, могущие оказать честь самым знаменитым соборам. Казалось, что все это было разбросано в беспорядке, но Моран прекрасно знал, что такого рода строительство ведется по четкому и детально разработанному плану и создаются такие постройки с учетом противостояния стихиям и особенно воздействию тропической природы.

Святилище стояло нетронутым, оно хорошо охранялось по сравнению со зданиями, которые его окружали, и поражало царственным спокойствием, ибо священнослужители и верующие поддерживали его сохранность в честь Шивы, Бога-разрушителя из великой троицы брахманизма [14].

Вдруг Моран отскочил назад в благодатную тень огромной смоковницы. На пути, почти параллельном ему, в самом начале площади появился человек. Бледный лунный свет четко обрисовал его силуэт, и. Бобу не составляло никакого труда узнать в нем господина Минга.

Глава 12

Казалось, Минг даже не думал о том, что за ним может кто-то наблюдать со стороны. Решительно, мягкой походкой он направлялся к одной из мраморных лестниц, ведущих на террасу, а оттуда к храму. В руке он держал круглый блестящий желтый предмет, в котором Боб Моран узнал корону Голконды.

Естественно, Минг не хотел оставлять этот символ могущества древних султанов под охраной своих сообщников, а предпочел иметь при себе, как ребенок новую игрушку. Возможно, что, держа корону в руках, он чувствовал себя великим и упивался обладанием ею.

Минг поднимался по лестнице, что подтверждало его стремление посетить храм.

«Что он собирается там делать? — задавал себе вопрос Боб Моран. — Какой ритуал совершить?»

Он вспомнил, что, по словам Думпа Раи, Минг был буддистом, но никак не брахманистом. «Странно, — подумал опять Боб. — Такое ощущение, что он хочет поклониться богу разрушения Шиве и его супруге Черной Кали…»

Мораном все больше и больше овладевало любопытство, которое возобладало над чувством самосохранения.

— Я должен во всем разобраться до конца, чтобы уйти отсюда с чистой совестью, — прошептал он. — Да к тому же, кто знает, может, мне еще удастся отплатить этому негодяю. Его проклятых дакоитов рядом нет, так что мы посмотрим, кто кого…

Покинув свое убежище, Моран двинулся за Мингом, прячась за каждым возможным прикрытием. Когда Боб достиг подножия лестницы, Минг уже был на вершине и, помахивая короной, шествовал в направлении храма.

Моран на цыпочках быстро взбежал по ступеням, ожидая каждую минуту, что его враг обернется и заметит преследователя. Однако Минг шел не оглядываясь. Добравшись до вершины, Боб спрятался за бронзовым слоном. Из этого убежища он мог продолжать следить за Мингом, не рискуя быть замеченным.

Странно, но через террасу Минг направился вовсе не к центральному входу в храм, а вдоль стены, которая поднималась с небольшим наклоном, параллельно ступеням. На ней возвышались многочисленные скульптурные изображения. Минг поднялся на стену и пошел, минуя каменные фигуры.

«Наверное, храм закрыт, — подумал Боб, — и Минг хочет проникнуть туда каким-то особым образом. Но как он собирается это сделать?»

Теперь Минг находился уже на десять метров выше Морана и стоял на небольшой системе блоков. Вдруг он исчез, наверное скрытый тенью в углу. Боб подождал секунд тридцать, но Минг не появлялся. Тогда он тоже подошел к святилищу и двинулся по тому же пути, который проделал Минг, пока не исчез. Скоро Моран понял, что дело не в тени, а, скорее всего, в узкой дверце без запоров, а может быть, это было просто своего рода окно или вентиляционная система, которая, располагаясь под углом в сорок пять градусов, выходила из здания на высоте около трех метров от пола.

Боб, согнувшись крючком, пробрался по ней до внутренней части святилища. Это помещение было похоже на аналогичные буддийские строения, которые Моран посещал раньше. Там находились статуи богов, выпуклые рельефные изображения божественных метаморфоз, божества и демоны, лики животных и тому подобное.

Однако француза сразу же привлекла большая статуя Шивы на постаменте из красного мрамора, по четырем сторонам которого пылали на жаровнях угли костра, бросающие вокруг кровавый отсвет.

Божество имело шесть рук, в одной из которых держало огромный меч. Шестиметровый бронзовый бог разрушения сидел на подставке из черепов, и жестокое выражение его лица подчеркивали угрожающе сверкающие глаза, из которых исходило багровое сияние.

Минг стоял на колене идола. Казалось, на лице его застыло выражение вызывающее и даже несколько презрительное.

И тут Моран понял причину проникновения Минга в пустынное святилище в этот поздний час. В глазницы божества были вставлены два огромных бриллианта, которые наверняка в свое время являлись частью сказочных сокровищ Голконды, о которых нередко упоминалось в легендах Декана. Перед ними знаменитые «Кохинор» и «Регент» [15] проигрывали бы в величине и блеске, а Минг просто-напросто хотел присоединить их к вновь приобретенному богатству.

В тот самый момент, когда Боб пришел к мысленному заключению о причине визита Минга в святилище, камень у него под ногой обвалился и, как он ни пытался задержаться, растопырив руки и ноги и хватаясь за края отверстия, ему это не удалось. Взмахнув руками, он полетел с высоты трех метров на плиты пола. К счастью, Боб был человеком тренированным и умел падать при любых условиях, не нанося себе ущерба. Этому он научился в схватках джиу-джитсу, дзюдо, да и при прыжках с парашютом во время службы в армии в качестве пилота на истребителе. Он сгруппировался, изогнувшись как лук, прижав подбородок к груди, и успел, упав, самортизировать падение раскинутыми руками.

Как ни быстро француз вскочил на ноги, Минг уже стоял перед ним. На его широком лице не читалось ни следа удивления, ибо этот человек четко контролировал свои чувства и умел управлять собой. Стоя перед Мораном, Минг произнес своим мягким голосом:

— У вас великолепная техника падения на спину. — Он немного помолчал, затем добавил: — Должен признаться, что я не надеялся, что вы останетесь живы, командан Моран…

Боб и господин Минг впервые оказались лицом к лицу и наедине. Желтые глаза Минга, полуприкрытые веками, не мигая смотрели на француза, как это делает змея, гипнотизирующая добычу.

И снова медовый голос тихо прозвучал в храме:

— Теперь я вижу, что вопреки всем ожиданиям, командан Моран, вам удалось ускользнуть от моих дакоитов. Решительно, вы мне доставляете неудобства, значительные неудобства.

На неподвижном лице Минга шевелились одни только губы. Казалось, говорила мраморная маска с зеленоватым отливом, рот которой оживлен каким-то волшебством.

— Один из нас скоро здесь умрет, командан Моран, — продолжал Минг. — И это будете вы…

Боб засмеялся ему прямо в лицо:

— Вы, господин Минг, вероятно, думаете, что перед вами беззащитное дитя. Я несколько переиначу вам слова, сказанные при Фонтенуа: «Стреляйте первыми, господа англичане» [16], и скажу: «Начинайте первым, господин Минг. Командан Моран ждет вас и с удовольствием очистит мир от такого негодяя, как вы».

Минг не ответил. Внешне он никак не среагировал на оскорбление. Спокойно положил корону Голконды на небольшую стелу у стены и направился к Морану. Тот ожидал нападения. Он догадывался, что Минг — опасный противник, не только физически, но и в психической атаке.

Не отрывая взгляда от желтых глаз противника. Боб каждую секунду ждал, когда тот бросится на него. Минг сделал шаг вперед, и его огромная лапа просвистела в воздухе, как топор, обрушившись на француза, но встретила пустоту вместо головы противника.

Затем началась борьба, исходом которой могла стать только смерть одного из противников. Боб сразу же понял, что его враг обладает не только умением, но и огромной физической силой, причем руки его необыкновенно длинны и мускулисты, как туловище питона. Но у Морана тоже было достаточно сил, сноровки и боевого опыта. Так что противники пока парировали удары, которые наносили друг другу. Минг, используя длину своих рук, удерживал Боба на дистанции, ни на секунду не отводя от него своих гипнотизирующих желтых глаз.

Моран тоже, не отрывая от него взгляда, подстерегал каждое движение соперника и старался по глазам угадать, что тот собирается предпринять. Но предшествующее напряжение давало о себе знать, ноги постепенно наливались свинцом, а руки тяжелели после каждого взмаха. Он пропустил только один серьезный удар, но чувствовал себя так, будто провел спарринг-бой на ринге с чемпионом по боксу. И тут он понял, что Минг, ко всему прочему, использует свои гипнотические способности, чтобы подавить его энергию, стремится расслабить его, чтобы потом прикончить без особого усилия. Моран попытался этому противодействовать, но спохватился слишком поздно и никак не мог отвести взгляда от пронзительных желтых глаз. Он терял волю к сопротивлению, силы его покидали. В конце концов он почувствовал, что окончательно выдохся. И тогда заговорил Минг:

— Застыньте, командан Моран. Я вам приказываю!

Ноги француза приросли к полу, как будто их привинтили винтами.

— А теперь опустите руки…

Боб попытался было сопротивляться, но руки его упали вдоль тела, и он замер, неподвижный как статуя. Минг приблизился, и его огромный кулак, как молот, ударил француза в солнечное сплетение. Боб переломился пополам, его пронзила дикая боль, не хватало воздуха, и он опустился на колени. Беспомощный и беззащитный, сквозь красную пелену, застилающую взор, он видел только неподвижные желтые глаза противника, которые продолжали подавлять его волю.

Мало-помалу туман начал рассеиваться, но силы подняться не было. Моран так и продолжал оставаться на коленях, защищая горящий болью живот, в позе раненого воина.

— Я пришел сюда, чтобы захватить глаза Шивы, — объяснил Минг. — Вместе с сокровищами древних султанов они преумножат мое состояние, так как мне необходимо огромное количество денег для реализации своих проектов. Теперь, когда я вас обезвредил и вы не можете мне помешать, я на ваших глазах вырву эти камни у идола, камни, подобных которым в мире нет.

Две огромные руки со скрюченными, как когти, пальцами потянулись к Морану, а Минг продолжал:

— А потом я вас задушу, чтобы вы больше никогда не смогли встать у меня на пути. Я уже говорил вам, что вы человек опасный, командан Моран, а я люблю опасных людей только тогда, когда они мертвы…

С этими словами Минг отвернулся от него и направился к огромной статуе Шивы. И тут Моран смог несколько собраться с силами.

— Не приближайтесь к идолу, Минг, — запинаясь проговорил он. — Эти алмазы священны. Вы совершаете святотатство. Шива накажет вас. Это Бог-разрушитель…

Конечно, сам Моран не верил в Шиву, но в него верили миллионы индусов, и эта вера делала изображение бога священным, ибо оно несло в себе надежды и страхи множества человеческих существ..

Но господин Минг, казалось, не слышал этих предупреждений. Он взобрался сначала на постамент, оттуда на колено, затем на живот бронзовой статуи и потянулся к огромной широкой груди. И вот он уже на уровне ее лица. Опершись поудобнее, Минг повернулся к Морану, все еще парализованному болью от полученного удара, и сказал:

— Это самые красивые в мире алмазы, как я полагаю. Объединив их вместе с сокровищами Голконды, я стану обладателем величайшего в истории человечества состояния.

Даже в этот торжественный для него момент Мвнг говорил спокойно, размеренно, как бы подавляя в себе гордость триумфатора. Он вынул из кармана нож, раскрыл его и сунул лезвие под нижнее веко глаза, подцепив сверкающий камень. В этот момент Бобу показалось, что идол скорчил гримасу, как будто ему стало больно от этой пытки. Вдруг раздался продолжительный скрип и одна из шести рук, та самая, в которой был меч, резко опустилась вниз. Минг издал резкий крик боли и ужаса: правая кисть его руки была как будто срезана бритвой. Потеряв равновесие, он заскользил вниз ногами вперед вдоль статуи и, обагряя ее кровью, упал к ее подножию.

Рука идола вернулась на свое место. И Бог продолжал гримасничать, наказав осмелившегося осквернить его своим прикосновением и помыслами.

Глава 13

«Я должен подняться!.. Необходимо, чтобы я поднялся!» — мысленно внушал себе Боб.

Рядом умирал человек. Истекая кровью, полный злобы, он был обречен покинуть этот мир. Поэтому Бобом овладела одна-единственная мысль — прийти на помощь себе подобному, даже если этот человек всего несколько минут назад пытался хладнокровно расправиться с ним.

Минг, оглушенный падением, продолжал неподвижно лежать у ног иДола.

— Я должен подняться! — громко проговорил Моран. — Мне нужно встать!

Собственные слова вернули ему небольшую частицу энергии. Он глубоко вдохнул воздух, чтобы преодолеть боль и наполнить легкие. Ему удалось встать, и, согнувшись пополам, на ватных ногах, он двинулся, шатаясь, к Мингу. Тот, все еще будучи без сознания, лежал неподвижно. Из ужасной раны толчками выходила кровь, и смерть, казалось, была не за горами.

Движимый жалостью и состраданием, Моран наклонился над ним и расстегнул что-то наподобие пасторского сюртука Минга, вытащил из его брюк ремень и обмотал им правую руку раненого. Подобрав валявшийся неподалеку нож, француз, засунув его под ремень, стал его медленно перекручивать, чтобы сжать сосуды и прекратить кровотечение.

Покончив с этой операцией, Боб вытер струящийся со лба пот, затем взглянул на раненого. Тот открыл глаза, и на лице его отразилось удивление; Минг как бы не мог понять, что человек, которого он только что хотел убить, помогает ему, спасает жизнь.

Моран нехорошо усмехнулся.

— Я предупреждал, что Шива покарает вас, — проговорил он.

Минг даже не пошевелился. С его губ не сорвалось ни слова, ни шепота.

— Видите, — продолжал Боб, — иногда следует иметь под рукой такого опасного человека, как командан Моран. Я сейчас прижгу вашу рану. Метод не из самых лучших, но у меня ничего иного нет под рукой…

Не дожидаясь ответа, Боб Моран подошел к одной из жаровен по сторонам статуи. Нашел там нечто вроде толстого металлического прута с деревянной рукояткой для помешивания углей и сунул его в пылающий ковер огня. Только совершив все эти приготовления, он спросил себя, зачем ему это надо. Не лучше ли предоставить Минга его судьбе? В глазах людей он чудовище, выродок человеческий, и бросить его здесь подыхать — значит совершить благое деяние.

Однако Боб и сам понимал, что все эти его сомнения напрасны, что, несмотря на все свои домыслы, он никогда не оставит умирать человеческое существо, не попытавшись помочь ему.

Когда прут раскалился, Моран взял его за рукоятку и, неся, как оружие, вернулся к господину Мингу, опустившись перед ним на колени.

— Будьте мужественны, — предупредил он. — Вы почувствуете адскую боль, но так нужно.

И вдруг Минг заговорил:

— Действуйте, команден Моран. Страдание — мой старый друг, и я перетерплю это…

Моран подумал, что Минг преувеличивает. Однако на протяжении всей этой жуткой операции тот ни разу не вскрикнул, не издал ни малейшего стона. Когда все было кончено, лицо Боба заливал холодный пот, в то время как лицо Минга оставалось бесстрастным и сухим, как если бы этот странный тип вообще не чувствовал боли.

— Ну вот, вы, пожалуй, и выкарабкались, — наконец выговорил Моран. — По крайней мере на данный момент. Естественно, вам нужна теперь другая помощь, но лично я больше ничем не могу вам помочь. Меня ждут.

Говоря так, он подумал о Джини, которая с ужасом ждет его в монастыре Кунвар. Заметив в углу большой медный гонг, Моран добавил:

— Прежде чем удалиться, я вызову жрецов. Когда они явятся сюда, вы с ними уж объяснитесь сами. Когда они узнают, что вы пытались вырвать глаз у Шивы, вас будут ожидать явно не поздравления. Ну и, естественно, я забираю корону Голконды. Полагаю, что заработал ее…

Боб подошел к стеле, на которой Минг оставил корону перед их сражением, и взял ее. Затем он направился к гонгу и поднял тяжелую колотушку. Боб уже размахнулся, чтобы ударить, когда Минг неожиданно позвал его.

— Подождите, команден Моран… Еще не время… Я хочу поговорить с вами…

Стоя в двух метрах от господина Минга, который захотел выразить свое последнее желание, Моран приготовился выслушать раненого. Минг заговорил своим обычным низким и мягким голосом, который странно было слышать из уст этого чудовища.

— Вы спасли мне жизнь, командан Моран, и без вашего быстрого и умелого вмешательства я вряд ли бы выжил и выполнил свои планы. Я не призываю вас принять в них участие, ибо ясно, чю вы наотрез откажетесь, да и вообще их не поймете. Но я вам признателен, и не столько за свою жизнь, сколько за то, что я смогу осуществить свои замыслы. Вот почему вы и мисс Савадра останетесь живы. Я также отдаю вам корону Голконды.

Моран усмехнулся:

— Спасибо за такой подарок, господин Минг, но она уже у меня, и вы не можете взять ее обратно.

— Вы так полагаете?.. Несмотря на мою физическую слабость, мне достаточно особым образом посмотреть вам в глаза, что бы вы вернули эту корону. Однако я этого не сделаю. Более того, я сделаю вам еще более ценный подарок…

Здоровой рукой Минг расстегнул ворот рубашки, просунул ее за пазуху и вытащил небольшую вещицу на шелковом шнурке, которую бросил к ногам француза.

Боб наклонился и поднял ее. Это была маленькая маска, литая из серебра, трех-четырех сантиметров в диаметре, которая изображала гримасничающего демона, со лбом, покрытым кабалистическими знаками. Боб немало времени провел в Азии и мог с достаточной долей уверенности сказать, что это было тибетское изделие, хотя подобных ему он никогда не видел. Знаки ему тоже были незнакомы.

— И что же это такое? Талисман?

— Называйте как хотите, но носите на шнурке на шее под рубахой. Может быть, скоро вы будете рады этому.

Подумав, что это в любом случае не должно принести ему неприятности, Боб последовал совету Минга и повесил маску на шею под пиджак.

— А теперь уходите, — сказал Минг. — Уходите и постарайтесь как можно скорее добраться до монастыря Кунвар…

Моран повернулся к гонгу и изо всех сил ударил в него. Звук был подобен удару грома и пронесся через весь храм, не вызывая никакого сомнения, что спящие где-то поблизости священнослужители сейчас же воспрянут ото сна. Не дожидаясь их, ибо это могло повлечь за собой новые для него неприятности, подхватив в правую руку корону Голконды, Моран вскарабкался по скульптурам на стену к отверстию. Перед тем как нырнуть в дыру, француз оглянулся на Минга, но тот, казалось, не обращал никакого внимания на своего спасителя, как будто того вовсе не существовало.

Тогда, выбросив из головы мысли о раненом враге, Боб пролез в, отверстие и двинулся навстречу свежему воздуху, навстречу свободе.

Глава 14

Повернувшись спиной к храму Шивы, Моран решительно зашагал через Старый город в направлении лестницы с тиграми, которая, как он помнил, вела к долине. Подходя к площади, где находился фонтан с головой коровы, он на всякий случай сделал крюк.

Тем не менее мысли его продолжали возвращаться к Мингу. Загадочный персонаж, которому предназначена загадочная судьба. Какие грандиозные планы он вынашивал? Боб не знал и, конечно, никогда не узнает этого. Между тем он размышлял о человеческом самомнении. Из-за своего неординарного ума, необычайной воли и физической силы Минг считал себя неуязвимым. Однако насколько хитроумными были неведомые строители святилища, соорудившие механизм, который срабатывал от прикосновения к глазам идола, благодаря чему жизнь Минга оказалась висящей на волоске.

«Впрочем, что это я все о Минге да о Минге, — подумал Боб. — Он сейчас уже объясняется со жрецами, разбуженными звуками гонга. Сомневаюсь, кстати, что он выживет при такой ране, если не получит своевременной помощи со стороны квалифицированного врача. Он потерял много крови и нуждается в переливании. Впрочем, в таких вещах никогда нельзя ничего утверждать с уверенностью. Когда я покидал его, он поблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь…»

То, что такой опасный тип, как Минг, вдруг испытал чувство благодарности, поразило Морана, и он подумал, что даже в негодяе осталось что-то человеческое. Ведь в случае с Мингом признательность последнего была явной слабостью, и ничем иным.

Вдруг, когда Боб уже прошел половину пути от храма до лестницы с каменными тиграми, слух его опять напрягся. Откуда-то донесся тяжелый шум и задрожала земля.

Боб Моран медленно подкрался к просвету в листве, за стеной которой раздавался шум. Осторожно он отодвинул ветку и увидел серую колышущуюся массу, узнав слонов, виденных им ранее поднимающимися по лестнице. Их сопровождали люди во главе с Хубертом Язоном. На слонах висели огромные тюки, и Моран понял, что начался вывоз сокровищ, чтобы перепрятать их в новый тайник. Это была первая партия золота и драгоценных камней, в то время как Кларксон, по всей вероятности, занимался второй.

Приняв все меры предосторожности, чтобы не быть замеченным, Моран тайно последовал за маленьким караваном, который пересекал его путь. Вдруг позади него раздался какой-то шелест. Боб хотел обернуться, но не успел. Его схватило множество рук, и корона Голконды упала в высокую траву. Он еще попытался сопротивляться, но понял, что это бесполезно. А над его ухом прозвучал торжествующий клич дакоитов.

Этому крику ответил другой за стеной растительности. Потом она расступилась, давая проход Хуберту Язону, который держал в руке большой зажженный фонарь. Обнаружив Боба Морана, «король покера» так и покатился со смеху.

— Смотри-ка, — воскликнул он, — мой старый друг командан Моран! Мне кажется, что вы опять вытянули плохую карту!

Моран почувствовал, что пропал, но он был не из тех, кто показывает свою слабость противнику, да еще прощает мелкие подначки.

— Я никогда не вытаскиваю плохих карт, господин Язон, — спокойно заявил он. Однако вспомните, на «Ганге», когдамы играли на квит-дубль…

— Ну да, конечно, вы вытянули туза пик, это так, — признал Моран. — Но вы-то ведь не видели' моей карты. А это был туз червей.

На лице Язона Хуберта отразилось глубокое удивление.

— Туз червей? Вы меня смешите. В этом случае вы должны были…

— Я просто добровольно проиграл, господин Язон. Вот так-то. А проиграл я потому, что не люблю пользоваться чужими деньгами.

Теперь, казалось, Язон пришел в себя от удивления. Он пожал плечами и заявил:

— Ну, допустим, что вы хотите выставить себя человеком незаинтересованным, и однако…

«Король покера» не успел закончить фразу. Один из дакоитов, который стоял рядом, вдруг вытянул руку, указывая на грудь Морана, где висела маленькая серебряная тибетская маска. Индиец быстро заговорил на языке, в котором Боб не понял ни единого слова, скорее всего, это был какой-то местный диалект. Другие дакоиты тоже, заметив брелок, стали переговариваться, пока шепот ужаса не зазвучал хором, а держащие Морана руки отпустили его.

— Знак! — воскликнул Язон. — Вы носите знак?!

Он приказал дакоитам отойти и лишь тогда заговорил:

— Никогда ни один из этих людей не смеет касаться человека, носящего знак. Пусть исполнится воля господина Минга! Вы правы, командан Моран, вы никогда не вытаскиваете плохую карту, так что вы выиграли и на этот раз…

Дакоиты, а за ними и «король покера», скрылись за стеной растительности, оставив Морана одного, удивленно оглядывающегося вокруг. Еще до конца не понимая, что, по сути дела, произошло, Боб повертел в руках серебряную маску и проговорил:

— Знак! Какой же еще знак может оказать подобное воздействие? Минг был прав, когда сказал мне: «Может быть, скоро это спасет вашу жизнь…» Режьте меня на куски, если я что-нибудь толком понимаю. Но, в конце концов, скажем, как говорил мой друг «король покера»: «Пусть исполнится воля господина Минга!»

Он пожал плечами, подобрал корону Голконды, которая продолжала лежать в вековой траве там, где он ее выронил, и в свою очередь прошел через стену зелени, за которой скрылся Хуберт Язон со слонами и дакоитами. Но за нею уже никого не было. Когда Боб двинулся к лестнице, на небе уже начал золотиться рассвет.

Моран спешил добраться до монастыря Кунвар, чтобы показать Джини, какие сокровища ему удалось сохранить из ее сказочного наследства. Пусть девушка весело улыбнется ему, и это будет самой лучшей наградой. Но он думал не только о Джини, В мире было еще много других людей, которым требовались его покровительство и помощь, поэтому и к ним тоже лежал его путь.