В книгах рекордов Гиннеса зафиксировано много чудаков и чудачек, которые годами отращивали ноготь или складывали из спичек модель Нотр-Дам де Пари. Но ведь натуральный собор, что на острове Ситэ, все равно лучше! Так и стоило ли четыре года вязать в стиле les contes populaires de Russie, чтобы создать эклектическое полотно из данелиевской "Кин-дза-дзы", "Улитки" и "Понедельника, который начинается в субботу"? Тем более... тем более, что по сухому остатку, если пренебречь (не литературы ради, а социального значения для), пренебречь иными художественными ценностями, "Улитка" и "Понедельник" имеют более крепкий идейный базис. Вспомнить даже и ту компоненту восторга от аллюзий, возникавших в юных студенческих душах, когда "Гадкие лебеди" и вторая, якобы "запрещенная" часть "Улитки" ходили по рукам в третьих и четвертых копиях машинописи - ни ксерокса, ни Интернета тогда не было... Зато был КГБ! И как читали и про это "бродило", и про "мокрецов", и как, посмеиваясь, повторяли вслед за главным героем его приговорку-прибауточку - "шерсть на носу"...
      А "Брысь"? Если ее выпарить, что в ней останется в сухом социально-критическом остатке? Кроме сожаленья о потерянном рае той Москвы конца века?
      О социальной критике хочется говорить потому, что "Брысь" явно и неприкрыто заявлена как памфлет в пока еще модной форме этакой, как ее еще теперь называют, - "антиутопии". Собственно, откуда мода такая пошла? От мрачного журналиста Би-би-си Джорджа Орвелла с его подавляюще-страшным "1984"? Или от совсем невеселого Брэдбери с его "451 градусом"? Или от веселого человека Владимира Войновича с его действительно блестящей "Москвой 2042"? Или от совсем не страшного (и при этом не смешного), но матерого - оттого, что "свой - тусовочный" Кабакова с его "невозвращенцами"?
      Но так или иначе, читая "Брысь", - можно говорить и о традициях, и о тенденциях.
      Каковы же традиции?
      А в лучших традициях интеллигенции было всегда... бояться. Бояться всего, кроме убитых уже (или самоликвидировавшихся) тигров и драконов. Так вот, нынешние тусовщики столичных литсалонов уже НЕ боятся памятника Дзержинскому на Лубянской площади. И НЕ боятся КГБ, что их поймают и потащат за чтение и обсуждение второй части "Улитки"...
      Но все они БОЯТСЯ будущего.
      Все им там чудится либо comeback союза коммунистов под православными знаменами и с председателем нового ГБ во главе этого альянса, когда снова все запретят... ("и бани все закроют повсеместно", как пел Высоцкий), то снится им постатомное запустение, то привидится им нашествие роботов или клонов-зомби... а то и все вместе взятое, типа коктейля "рыбка", когда после ухода гостей изо всех бутылок все сливается в один сосуд и туда запускается шпротина или килька пряного посола...
      Слила ли все свои и чужие страхи в единый сосуд Татьяна Львовна?
      Далеко не все, но все же слила.
      Налив в тазик от "Кин-дза-дзы" и от Стругацких, от себя лично Татьяна Графова добавила главного своего и типичного для всей столичной тусовки, страха - НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЬ И НЕ ПИСАТЬ ОТКРЫТО И ПРЯМО.
      Ну, писал притчами Евгений Шварц... Но время-то было какое? И вправду могли на цугундер потащить! А эти-то, нынешние? Чего ради наклон пера меняют да левой рукой пишут? Чтобы снова ГБ "не засекло"? Почему пишут сказочки да притчи?
      Потому что страшно им. Потому что настоящий страх не в том, что они всерьез верят, будто их внукам придется вместо пива "Хайнекен" склизь болотную хлебать, а в том, что... ах, как бы чего не вышло... Напишу-ка я СМЕЛУЮ, и даже ОТЧАЯННО СМЕЛУЮ сказочку. На всякий случай.
      А и публика, которая за 70 лет перманентной боязни просто и элементарно привыкла к такой форме общения, по-прежнему БЛАГОДАРНО ПРИНИМАЕТ ВСЕ ЭТИ УСЛОВИЯ общения "писатель читатель". И вот еще что удобно! За туманами аллюзий - легко прятать пустоту... отсутствие настоящих мыслей. А публика?
      Как в гениальной вещи А.Зиновьева "Зияющие высоты" (вот кому смелости не занимать) описано: жители Ибанска ибанцы ходили в Театр на Ибанке, где смотрели совершенно невинные пиески, но ловили там "между строк" неуловимые иероглифы неких несуществующих смелых мыслей и умилялись собственной догадливости, пужливо гордились своей и авторской смелостью.
      Вот и теперь официозная писательская тусовка столицы пытается предложить читателю прежние правила - поиграть в отгадайку: "Я ничего туда не положу, а ты радуйся своим смелым домыслам, зато ни тебя, ни меня не потащат..."
      Но надо ли нам это теперь?
      Думаю, что не надо. Время теперь другое. Время не притч, а открытого текста".
      [Прим. ред.: везде критические статьи А Лебедева]
      - М-да... - сказал Иван, ознакомившись с творением Ломова. Я, конечно, и сам не большой поклонник "Брыси", но все-таки... Хорошо еще, тут нет про спирохет, климакс и эякуляцию.
      - Что нет про климакс и эякуляцию - как раз плохо, - сказала Алиска, откладывая недоеденный бутерброд. - Дай-ка сюда этот текст...
      Минут пятнадцать она сосредоточенно колотила по клавиатуре компьютера, хмурилась, кусала губу. Иван подошел сзади, попробовал приласкаться.
      - Ну так и есть! - с неожиданной злобой произнесла Алиска. Сволочь! Какая же сволочь!
      - За что?! - обиженно пролепетал Иван.
      - За что? А вот гляди-ка сюда!
      На экране монитора светился текст ломовской статьи про "Брысь" в окружении каких-то черных всадников на голубом фоне.
      - Сайт фан-клуба Петра Левина, - сказала Алиска. - И точно такой же текст выложен на страничке "Московского литератора" за подписью какого-то Худайбердыева... Слушай, по-моему, этот Ломов просто развел нас, как лохов!.. Ты как хочешь, а я звоню Леве!
      Алиска схватилась за телефон.
      - Да ладно, - примирительно сказал Иван, чувствуя облегчение и от того, что любимая назвала сволочью не его, и что, похоже, с литературной критикой на этот раз покончено. - Ну его в задницу! Да и нечего с такой мелкой предъявой к Леве соваться. За триста баксов тебя разве что пошлют куда подальше.
      - А он еще на сто пятьдесят икры нажрал с коньяком! - не унималась Алиска. - И потом, пусть за кидалово ответит!
      - Да чем ответит-то? - убеждал Иван. - Ты его костюмчик видела? Секонд-хэнд от Раскладушкина! Коронки железные! Нет уж, пусть с ним такие же, как он, нищие разбираются, а мы ему по-другому отомстим, по-писательски. Будет он у нас в самых мелких шестерках у самого гнусного политикана бегать, гнилым компроматом приторговывать, а потом его в "Кресты" посадят и там опетушат... - У Ивана даже глаза загорелись, творческая мысль включилась на всю катушку. Он отодвинул Алису, уселся за комп и, открыв новый файл, начал быстро печатать, приговаривая: - Значит, Ломов будет у нас "Долболомов"...
      Алиска вздохнула, покрутила пальчиком у виска и тихо вышла...
      Алиска не очень-то задумывалась над тем, отчего она живет с Иваном...
      Почти вдвое ее старше. Мог бы папой ей быть, запросто! По возрасту. И в постели-то ее Иван был далеко не супер-пупер. Старался, конечно. Даже радел! Но все больше руками, да влажным своим ртом.
      И вообще, придавал их соитиям огромное значение, зажигал свечи, ставил Моцарта или сборник медленных "Битлз"... И потом долго-долго мучил ее поцелуями.
      Алиска даже и не задавалась вопросом - а почему она с ним?
      И если бы задалась, то, наверное, и часа бы с ним не осталась.
      Был, разумеется, в ее жизни секс. Навалом его у нее было, хоть отбавляй! И даже на работе.
      Разумеется, Ванька об этом не знал.
      А узнал бы...
      Нет, она его не боялась - он из тех, что скорее сам повесится, чем решится неверную подругу покарать или, тем более соперника.
      Просто жила о ним пока, а по правилам совместной жизни, как она их для себя понимала, негоже было давать информации о ее быстрых перепихах на работе с кем-нибудь из тех красивых мальчиков, что все время менялись в их фирме - об этих "квики" прямо на канцелярском столе, или о пересыпах с лоснящимися от вальяжности папиками, что из клиентурной элиты или учредителей, когда ее полупьяную увозили с очередной презентации куда-либо в сауну или охотничий домик и когда она едва не забывала заплетающимся языком отзвониться Ваньке, чтобы не ждал...
      Ему и не следовало обо всем этом что-либо знать. И совсем не потому, что она его жалела или щадила. Просто, по Алискиным разумениям, так было принято... Если имеешь личную жизнь, то не рассказывай о ней сожителю.
      Или мужу? Впрочем, мужем Ваньку она никогда не считала.
      И все же жила с ним потому, что был он тихим, безобидным и покладистым. Вроде старого пуделя.
      Да и потом, все же не стыдно было подругам похвастать, что сожитель у нее известный писатель. Книжками его завалены все прилавки возле станций метро.
      Одна подружка Алискина, с которой у нее был некогда опыт лесбийства, не то чтобы от сильной друг к дружке любви, а скорее из любопытства, так вот, подружка та говорила ей, что партнеры-мужики, когда им за сорок и за сорок пять, мол, гораздо интереснее мальчишек... Что взрослые дядьки, те настолько балдеют от молодого тела, что готовы заласкать каждый изгиб, каждый потаенный уголок готовы зацеловать-защекотать...
      Алиска так не думала. Просто жила пока с Ванькой, покуда лучшего не было. Пока...
      За создание сайта на самом крупном питерском провайдере Алиска отдала полторы тысячи долларов. Разумеется, из заработанных Ванькой на сериале "Звон наших золотых цепей"... Теперь, прежде чем ставить на сайт стихи, посвященные Алисе, оставалось ждать скандальной популярности и нагона "хоста".
      Программист Володя, с которым Алиска тоже сгоняла пару раз по-быстрому прямо на его компьютерном столе, тот сказал ей, что нагон "хоста", или иначе говоря - посещаемости, достигается организацией системы взаимных ссылок в виде кнопок-переключателей, что обошлось бы Алиске либо в штуку баксарей, либо в десять быстрых перепихов...
      А еще она узнала от Володи, что Дикунли, тот самый канадский счастливчик, что отхватил премию Гейла Блитса - не только, как можно было догадаться, негр, но к тому же беженец из Гамбии, слепой и парализованный.
      - А у них теперь только так! - авторитетно заявил Володя, закуривая после очередной дозы секса. - Если ты белый мужик, не гомик, не инвалид и не маньяк-убийца, по части премий ловить нечего. Раньше-то хоть могло прокапать, что ты из "совка", диссидент-страдалец, а теперь это давно уже не катит...
      Алиска призадумалась.
      И попросила Володю вколотить на стартовую страничку создаваемого сайта, что поэт Иван Ларин - одноногий и неизлечимо больной СПИДом активист движения "Голубая Россия", при советской власти отсидевший пять лет за гомосексуализм.
      То, что эта легенда очень слабо стыкуется с ей же посвященной наглядно-эротической лирикой Ивана, ее не волновало. В конце концов, полет поэтического воображения не ведает границ.
      И скандала, который непременно закатит Иван, узнав про ее новации, Алиска тоже не боялась. Пошипит, пошипит, да и заглохнет. Зато будет сделан необходимый шаг к вожделенным миллионам.
      Татьяна Захаржевская
      Остров Занаду
      1997
      С нескрываемой радостью Татьяна играла роль хозяйки.
      Какое счастье, молча подавать мужчинам кофе, тихо сидеть в углу и слушать. Слушать, о чем они говорят, милые ее сердцу мужчины.
      Нил, Питер и такой славный старина-профессор Георг Делох...
      Маленький Нил-Ро уже давно спал наверху в своей комнате, и час назад Татьяна со слезами неподдельного женского счастья пожелала ему покойной ночи.
      А теперь вот они сидели здесь в гостиной вчетвером - хозяин этого бунгало и всего острова - ее любимый мужчина Нил-старший, второй ее любимый мужчина - Питер Дубойс, их друг, славный-преславный чудак Георг Делох, и она - Таня Захаржевская, совсем уже не чопорная леди, - варила им кофе и слушала... И слушала, о чем говорят эти бесконечно милые и любимые мужчины.
      Говорили громко, порой даже резко.
      На пользу или не на пользу пошло Питеру полугодовое затворничество в психлечебнице ФБР, но теперь он весь кипел и выплескивал на своих оппонентов весь избыток внутренне распиравшего его информационного пара.
      - Глобализм, дорогие мои, родился не сегодня, - громко говорил Питер, обращаясь к Нилу и Делоху, - глобализм родился в результате мирового передела после Второй мировой... Ваши иллюминаты серьезно взялись за перекраивание всей карты современной цивилизации именно после сорок пятого года, причем взялись с не меньшей прытью, чем их усатый оппонент в Кремле!
      - Вы обобщаете и в вашем обобщении теряете адекватность, попытался возразить Нил-старший.
      - Ничуть, - отпарировал Питер, - вопрос передела иллюминатами всего нынешнего мира очень хорошо просматривается на Германии: почему страна, где девяносто восемь процентов населения было коренным, теперь оказалась вдруг с пятнадцатью миллионами иностранцев. И фактически такая ситуация грозит теперь перерасти в новое качественное состояние Германии.
      Питер отхлебнул из заботливо поданной Татьяной чашечки и продолжал:
      - Надо рассматривать вопрос, как случилось, что за сорок лет страна оказалась с пятнадцатью миллионами иностранцев... И на этом примере станет ясно, что ваш орден иллюминатов творит с нынешним миропорядком.
      Попробуем тезисно. Во-первых, эта страна имеет ограниченный суверенитет. В сорок пятом году немецкое государство прекратило свое существование, но на его месте ничего не возникло. Возникли некие временные оккупационные зоны, а в итоге получились два государства с ограниченным суверенитетом - ГДР и ФРГ. Причем это не были новые государства, но некие новые формы зон оккупационного режима. В ГДР была советская форма, а ФРГ рабски копировало американскую систему. То есть систему, навязанную именно иллюминатами, но я поясню эту мысль немного погодя...
      Питер чиркнул длинной спичкой, специально предназначенной для раскуривания сигары, и, попыхивая, задымил ароматнейшей "Ромео и Джульеттой" ручной гаванской крутки.
      - И причем, все пороки этих систем в силу присущих немцам черт характера, - продолжил он, попыхивая, - точность, основательность и даже в некоторой степени - раболепство при оккупации еще и усилились. Теперь известно, что Штази в плане политического сыска даже превзошла свою прародительницу МГБ-КГБ. И тоже самое было в Западной Германии, куда сбежались бывшие наци, которым американцы, а мы подразумеваем иллюминаты, сказали: вы будете нам служить верой и правдой, а мы сохраним вам власть и привилегии. Так образовалось что-то вроде буфера между Востоком и Западом, где, по идее наших друзей - иллюминатов должна была начаться Третья мировая война. Две громадные армии стояли друг против друга, и как другая сторона медали, здесь было постоянное соперничество идеологий - где и у кого лучше жизнь?
      - Забавно у вас получается, - ухмыльнулся Нил-старший, отхлебывая из своей чашечки.
      Питер не обратил внимания на реплику и увлеченно продолжал:
      - Поскольку ГДР копировало советскую модель, она была замкнутой системой сама на себя. Но так как в Западной Германии жизнь всем казалась лучше, из ГДР бежали на Запад пачками. А ФРГ выдавала себя за представителя своих - немецких национальных интересов, чем давала советской пропаганде право называть их националистами и реваншистами, кем они никогда не были. На самом деле - власти ФРГ всегда были верными слугами "американского дядюшки".
      - Читай, иллюминатов, - хором иронично пропели Нил с Делохом.
      - Да, да, именно так, - подтвердил Питер, не обращая внимания на иронию, - и поступали они всегда так, как "американский дядюшка" им рекомендовал, хотя все очень условно, "американский дядюшка" - тоже собирательный образ. А бизнес иллюминатов и, соответственно, вся система американского бизнеса - всегда основывались на импорте дешевой рабочей силы, отсюда и корни иллюминатского глобализма, господа!
      Татьяна тоже раскурила длинную душистую "Ромео и Джульетту". Ей нравилось слушать, как говорит Питер.
      А он и говорил, и говорил...
      - И в Германии в начале 50-х возникла потребность в такой дешевой рабочей силе. Экономика так называемого "германского чуда" развивалась... Чудо, конечно, тоже было американским.
      - То есть от ордена иллюминатов? - переспросил Нил-старший.
      - Чудо было показным, - не обращая внимания на вопрос, продолжал развивать тему Питер Дубойс. - Надо было показать, как неэффективна экономика в советской зоне, в ГДР. Иллюминатам в лице американцев надо было укрепиться на этой территории и они так называемое чудо инспирировали. За счет предоставления торговых преференций, возвращения части конфискованного капитала и так далее. Но так или иначе - возникла потребность в рабочей силе. И вот до сих пор у них в Германии никто не может найти концы - кто же решил ввозить рабочую силу именно из Турции? Но такое решение было принято. Хотя сначала люди приезжали и из Италии, Югославии...
      - Ну и как связать все это с происками мировых заговорщиков? - не унимался Нил Старший...
      И в этой возбужденной противоречивости Нила Татьяна вдруг явственно разглядела элементарную ревность... Ревность Нила. Он ревновал Татьяну к Питеру. И спорил. И иронизировал.
      А Питер тем временем развивал свою мысль:
      - Вопрос сперва стоял так, что они не останутся здесь на веки вечные, но поработают, и через пару лет вернутся домой. То же самое сперва подразумевалось и с турками. Первые турки стали появляться в конце пятидесятых. И в этом была форма экономической помощи, оказываемой Германией. Люди получали возможность зарабатывать валюту, и эта валюта потом переводилась в их слаборазвитые страны, где, предполагалось, экономика тоже поднимется. Люди, получившие в Германии квалификацию, вернутся и станут поднимать национальные экономики.
      Людей прибывало все больше и больше, пока в семьдесят третьем году правительство ФРГ не спохватилось. Но было уже поздно.
      - Да, да, я очень хорошо помню полемику тогда, разгоревшуюся в европейских газетах, - вставил молчавший до того профессор Делох.
      - Сперва прибывавшие иностранцы действительно возвращались домой, - продолжал Питер, - итальянцы и югославы. Но потом - во время правления канцлера Шмидта - было принято решение, что иностранцы могут оставаться.
      Вообще надо сказать, что и Гитлер использовал иностранную рабочую силу. И не все было так однозначно - не все они были рабами, многие ехали добровольно, чтобы заработать, это между прочим. В сорок четвертом году в Германии было семь миллионов иностранных рабочих, которые потом стали перемещенными лицами. Так что опыт использования иностранной рабочей силы в Германии уже был. И вообще, это американская система - набирай как можно больше людей, которые не знают языка и местных условий, их легче обманывать и эксплуатировать задешево. А когда они приспособятся, их можно будет противопоставлять своим рабочим. Однако в один прекрасный день обнаружилось, что страна превратилась во многонациональную.
      - Круто вы забираете, - усмехнулся Нил-старший, - но продолжайте, это даже интересно, особенно в части мирового заговора.
      "Ревнует... точно ревнует", - подумала Татьяна.
      - А дальше - больше. Надо было придерживаться химеры так называемых прав человека, разрешили приезжать родственникам, женам, детям, - продолжил Питер. - А что касалось Турции, она, помимо всего прочего, поставляла не только рабочую силу, но и беженцев. И вот Конституция Германии стала следствием некоей временности, временности во всем: временная экономика, временное разъединение, временное законодательство... Страна жила по временным законам в ожидании объединения двух Германий. И этот Основной закон стал ублюдочным порождением этого временщичества, когда понятия о суверенитете и национальных интересах откладывались до поры. Потом временная Конституция превратилась в постоянную и была даже официально признана государствами-гарантами. С подачи ваших иллюминатов, кстати говоря. - И тут Питер кивнул в сторону тихо сидевшей в углу Татьяны.
      - Моих? - автоматически переспросила она.
      - А то чьих же! - торжествующе подтвердил Питер. - И, как следствие, появился Закон о беженцах, мол, в компенсацию гитлеровских злодейств все граждане Европы имеют право искать убежища в ФРГ. Турки, заявившие себя беженцами - попали под действие немецкого законодательства. А это что? А это если человек без работы, он автоматически имеет право получать компенсацию. Если он гражданин или персона, приравненная к гражданину, - беженец, он автоматически имеет право на все социальные гарантии. А это пособия по безработице, медицинская и пенсионная страховки, льготы на квартплату, единовременная помощь на приобретение одежды и даже на культурный минимум. Им даже бесплатно выдавали телевизоры и стиральные машины... чтобы переплюнуть социальные завоевания ГДР, где были бесплатные детские сады и бесплатное образование...
      - Это была борьба идеологий, - неуверенно возразил Нил-старший.
      - Нет, это была часть невидимой борьбы глобалистов за окончательный передел мира, - отпарировал Питер, развивая прерванную мысль. - В пропагандистских целях беженцам создавали впечатление, что в ФРГ - царит рай. Человек только появлялся, ему сразу давали квартиру, подъемных денег двадцать тысяч марок, и он катался как сыр в масле - вот он, Запад! Постепенно об этом рае узнали везде, и сбежать туда хотели даже из Африки.
      - Ну да, борьба между цивилизованным Западом и нецивилизованным Востоком, - воскликнул Нил-старший.
      - Не торопитесь, дайте Питеру высказаться, - осадил Нила профессор Делох.
      - К началу восьмидесятых, - излагал Питер, - в Германии на рынке труда образовалась излишняя масса рабочих. И плюс к ним огромная масса беженцев. Власти спохватились и стали проводить границу между политическими беженцами и экономическими, но опоздали. Люди стали просто выбрасывать документы - и поди докажи, что он экономический беженец, ведь Германия - это правовое государство. Прежде чем человека выдворить - надо выяснить, кто он и откуда. В итоге в Германии скопилась уйма всякого народа, порядка пятнадцати миллионов, что у немецкого обывателя вызывает теперь самый неподдельный ужас. И когда произошло долгожданное объединение, стало ясно, что никакого национального государства создано не было. Вместо страны мононациональной получили по объединении массу каких-то алчных и агрессивных инородцев под боком.
      - И зачем это нужно вашим иллюминатам и глобалистам? - не унимался Нил-старший.
      - А затем чтобы сделать Германию новой землей обетованной, если арабы все же скинут иудеев в море, - вставил профессор Делох.
      - Все правильно, но не торопитесь, я еще до этого дойду, ответил Питер. - Западная Германия проповедовала и исповедовала идеи космополитизма. Как и главный их американский патрон, читай - иллюминаты и глобалисты, что суть одно и то же. Мы - мировая экономика, мы ездим везде, и т.д. и т.п. В Германии наблюдалась некая закормленность. По девизу Черчилля: если человеку не давать свободы, его надо хорошо кормить. В Германии это приобрело черты вседозволенности. Вседозволенность в консьюмеризме, в потребительстве, но политической свободы - нет. Нет национального самосознания в политике.
      И вся эта неприкаянная свора иностранного народа, которая до объединения праздно шаталась по Западной Германии, после объединения хлынула на Восток. Все-таки добрые прусские традиции при Хонеккере были - это воздержанность, умеренность...
      - Полностью разделяю ваше мнение о немцах, дорогой Питер, подхватил профессор Делох, - но продолжайте и извините, что прервал вас.
      - Интернационализм - он тоже был, но внутри. Он не был приложен. Потому как советские войска в ГДР сидели за проволокой в некоей самоизоляции - солдаты практически не выходили, а офицеры - сами боялись контактов.
      В американской же зоне американские войска ходили, где хотели, тратили деньги, и целые районы в ФРГ жили за счет обслуживания американских военных. Это возымело свои результаты проникновение образа жизни... Пепси-кола, рок-н-ролл и прочее... И обратите внимание, все эти германские кандидаты в государственные лидеры перед своими выборами едут теперь в Вашингтон, где с ними разговаривают, проводят инструктаж и так далее. А после выборов эти счастливцы, которых уже избрали, они снова едут представляться в Вашингтон... И если в экономическом плане они и имеют еще какое-то подобие самостоятельности, то в политическом его нет и в помине. Вот к примеру вся эта метаморфоза с ультралевыми и зелеными, которые все время кричали - "распустить армию", "солдаты - это убийцы" и так далее, а надо стало США, пардон, я все время оговариваюсь и говорю США, когда надо говорить - иллюминаты, так вот, как понадобилось иллюминатам - и они беспрецедентно подписали закон и впервые после сорок пятого года послали свои немецкие войска за рубеж страны. И те, кто подписывал - это все были левые - левее коммунистов. Это типичная американская политика, то есть политика ваших, - и Питер снова посмотрел в сторону Татьяны, - ваших иллюминатов - хочешь иметь верного раба, возьми бывшего революционера и подкупи его. Он будет стараться вернее любого консерватора, потому как предал. Так оно и получилось.
      Сигарный дым пластами медленно перемещался по гостиной. И было в этом их ночном сидении что-то такое бесконечно мирное. Домашнее.
      Татьяна улыбнулась своим мыслям. И вдруг подумала, что наконец счастлива.
      Счастлива оттого, что маленький Нил-Ро спит рядом в своей комнате наверху.
      Что милые ее сердцу мужчины так забавно спорят, сидя здесь у камина.
      И если бы только не отсрочка, данная ей чертом Вадимом Ахметовичем! - то тогда бы она могла сказать, что счастлива полностью...
      - Но вернемся к нашим баранам. То есть туркам, - продолжал Питер. - Турки, как представители типично восточной культуры, лишены ощущения времени. Для них все представление о достойной мужчины деятельности - это торговля или выполнение каких-то менеджментских функций. Работа на производстве для турка постыдна и связана с внутренними страданиями. Мужчина в их понимании не должен работать на производстве - он должен руководить, торговать, быть полицейским или военным - то есть представлять власть. И вот из числа тех, кто в первое время был вынужден работать на конвейере, выделился слой менеджеров и своей элиты, которая выполняет природные функции руководить и торговать.
      - Забавно, но верно! - подтвердил профессор Делох.
      - Да, важный еще момент! - продолжил Питер. - В Германии никто не имеет права работать, если он не гражданин. Ты должен сперва получить вид на жительство и отдельно - разрешение на работу. Беженцам когда-то разрешали работать, потом запретили, потому что право на работу, это автоматически дает права на все социальные гарантии. Так что беженцы сидят в общежитиях, им выдают деньги на пиво и на посещение театров, им даже лечат зубы, что крайне дорого, но им не разрешают работать. Закон о беженцах, он не плох, но все дело в том, что очень сложно отличить, кто есть кто - кто беженец по политической мотивации, а кто приехал за материальными благами. Набежала масса уголовников, скрывающихся от преследований у себя в стране, и они сидят на шее у германского налогоплательщика. И надо бы закон о беженцах отменить, но почему-то его не отменяют. Сейчас готовится закон об иностранцах, по которому Германию собираются объявить страной закрытой для эмиграции. Сейчас ситуация такая, что рабочей силы требуется все меньше и меньше. Предприятия вывозятся в Азию, Африку, в стране заботятся об экологии и экономии на энергоемких производствах. Страна переживает уже четвертый этап постиндустриальной революции, где выпускаемый продукт - это продукт высоких технологий или чисто интеллектуальный продукт. Рабочие в том количестве, когда работали конвейеры, - больше не нужны. "Фольксваген" теперь собирают в Чехии, Бразилии и Словении, "Опель" - в Африке... А турецкие рабочие туда - вслед за заводами - не едут! Они предпочитают оставаться в стране... А есть и другая проблема - культ благосостояния убивает нацию. Немцы предпочитают не размножаться, а хорошо жить в свое удовольствие. Здесь государство предлагает пособия, но никто не заводит детей это хлопотно и мешает красивой и интересной ночной жизни. Немцы вырождаются. А все эмигранты - наоборот! Они плодятся в геометрической прогрессии.
      "А ведь хорошо сидим, как говорили и говорят у нас в России" - еще раз подумала Татьяна и решила, что пора сварить мальчикам еще по чашечке кофе. Ей очень нравилось играть роль хозяйки дома.
      Ах, кабы была такая возможность, кабы дала ей шанс Судьба, то и не искала бы Татьяна иного счастья, чем это - сидеть с этими бесконечно близкими ей людьми в гостиной и подавать им кофе и слушать, как они спорят.
      - Есть и еще одна проблема - пенсионные фонды, ораторствовал Питер. - Они истощаются. Раньше, когда пенсионная пирамида строилась на предположении, что немец платит туда всю жизнь, а потом, едва выйдя на пенсию, через пару лет откидывает копыта, и все деньги остаются пенсионному фонду - система работала. Теперь пенсионеры выходят на пенсию в цветущем возрасте и живут до девяноста лет благодаря системе новых медицинских технологий, пенсионные фонды пришли в убыток. И что стало выгодно? А будем по американской, то бишь по навязанной иллюминатами системе нанимать иностранцев. Они будут работать нелегально, и никаких пенсионных отчислений! Это та же система, о которой мы уже говорили: брать на работу несознательные массы иностранцев, чтобы легче заниматься манипуляциями. А американскому, то есть глобалистско-иллюминатскому капиталу совершенно наплевать - кто здесь в Европе будет жить и работать лишь бы сохранить контроль за оборотом капиталов. Главное, чтобы здесь довольствовались малым и "не качали прав". И при этом укрощать своих недовольных. Они все время показывают пальцем на Восток, приговаривая: "Глядите, там, в России, работают за одну бундесмарку в день. И довольны. А вы будете недовольны - мы вас выгоним и наймем тех, кто за марку в день работает".