Социалистическая система стала им мешать. Они были преступниками с точки зрения уголовного права. Они видели, что западные бур жуй, то есть мы, разъезжают по всему миру, отдыхают, тратят деньги, как хотят. Но если мы зарабатывали свои капиталы в течение нескольких поколений, в России деньги достались задаром. И в принципе то, что они сделали с Советским Союзом - типичный масонский вариант. Берется фирма, из нее выкачиваются деньги, и потом фирма объявляется банкротом.
      - То есть иллюминаты помогли обанкротить фирму Россию и теперь будут "сливать" управленцев. Может такое быть? - спросила Татьяна.
      - Да, я думаю, что теперь их так называемые бандиты расчищают путь другим людям. Это напоминает тактику по отношению к индейским племенам: "Продай нам свои земли. Мы дадим тебе много-много огненной воды, стеклянных бус. И даже дадим тебе саблю и ружье". И тот индеец думает: "Ах, как же любит его белый человек!" Вот его споили, а на его место пришли другие люди. Это такая же ситуация. Партийцы думали, что страна никуда не уйдет, ядерное оружие без конца будет грозить и за счет этого они будут обогащаться. Но вот их споили, из них вытянули средства. И они не нужны.
      - То есть ощущается, что нынешний правящий в России клан уже не нужен Западу? - тихо спросила Татьяна, попыхивая своей полуметровой сигарой.
      - Когда встречаются вожди на государственном уровне, те же американские и русские, то обмениваются взаимными комплиментами, похлопывают друг друга по плечу... Но если посмотреть телевидение, то 99% информации о России носит крайне негативный, снисходительно-пренебрежительно-злорадный характер. То же самое было и во времена социализма. Десять лет прошло - и ничего не изменилось. "Вот смотрите, - как бы говорит телевидение, - и с вами тоже такое может быть, если не будете слушаться "папу". Вот эти русские - победители Второй мировой! Это ничтожества, ждать от них нечего". Причем это говорят те же самые левые журналисты, которые десять пятнадцать лет тому назад клялись в дружбе и, может быть, даже получали деньги от советского правительства, иронически усмехаясь, сказал Делох.
      - Они, наверное, особенно рьяно выступают, - подхихикнула Татьяна.
      - Да, - кивнул профессор, - и во-первых, они чувствуют себя обиженными, их "кинули", и теперь они мстят. Во вторых, они считают, что новый социал-демократический социализм в Европе тоже, в принципе, комсомольский социализм, номенклатурный. Тони Блэр, Шредер и прочие... на самом деле они проедают капиталы. В этом смысле Европа дезориентирована. Раньше они думали: если мы не сдюжим, придет Советский Союз и нас организует. То есть они готовы были уже в 80-е годы отдаться. В той же Германии столько открылось людей, которые работали за деньги или за какие-то кондиции на разведслужбы СССР и ГДР. Их были десятки тысяч. Причем это были люди из аппарата.
      - Да, Вадим Ахметович рассказывал, что даже помощники Вилли Брандта работали на разведку... - подтвердила Таня.
      - Там были гораздо более высокопоставленные люди. Сам Вилли Брандт, по-моему, был из тех. Я разговаривал с Маркусом Вольфом, шефом разведки ГДР, конечно, нужно делить на трое все, что он рассказывает, но, я думаю, у него нет смысла врать. Он был достаточно откровенен, когда говорил, что контакты были на достаточно высоком уровне... Его, конечно, пытаются сровнять с землей, ему дали шесть лет условно.
      - То есть поэтому его пытались вытащить откуда-то, привести в Германию, чтобы он не наболтал лишнего? - спросила Таня, наливая Делоху минеральной воды.
      - Я думаю, что номенклатурой гэдээровской, - продолжал Делох, - там был заключен пакт: ребята, берите все, что плохо лежит... Люди брали партийную, профсоюзную казну в чемоданах наличными и потом стали миллионерами.
      - То есть можно так сказать: советская номенклатура подкупала западную номенклатуру, но в свою очередь, западная номенклатура подкупала советскую. Кланы подкупали друг друга. Но в результате выяснилось, что Запад подкупил нашу...
      - А это еще неизвестно, - воскликнул Делох - Есть такая теория, высказанная Лениным, что прежде чем объединяться, надо размежеваться. То есть эта капитуляция перед Западом - это своего рода гигантский трюк, чтобы влезть на Запад.
      - Запад считает Россию большой фирмой, из которой выкачали наличность, ввели в долги и теперь готовят к официальному банкротству? Похоже? - спросила Таня.
      - Я думаю, схема правильная, - подтвердил Делох. - В банкротстве во многом заинтересованы те же правящие круги России. Без них никакое банкротство не могло состояться.
      - Барковский! Черновырдин! - воскликнула Татьяна.
      - Правильно, они страшно обогатились. Если наводить порядок, их нужно наказывать. А это массовые репрессии, опять Сталин, кивнул Делох, делая большой глоток.
      - То есть Советский Союз нужно было раз валить, потому что его они обокрали. Теперь нужно развалить Россию по той же самой причине, - в раздумье сказала Татьяна.
      - В принципе да, наверное...
      - А как же объединение России с Западом? Или Запада с Россией? - не унималась Татьяна.
      - Русские не против объединиться с Европой, но для этого надо будет пожертвовать массой преимуществ. Такая ситуация была и при Гитлере. Гитлер сказал: допустим, мы создадим десять русских дивизий, а через пару лет от власти всех нас оттеснят. Мы не можем давать им в руки оружие. Поэтому Власова вооружили только в 1945 году, когда не было уже никаких шансов. То же самое и здесь. Российский правящий клан войдет на Запад, создастся объединенная Европа вместе с Россией - сырьевым придатком, как угодно. Но эти люди уже миллиардеры, тот же Черновырдин, Потанин, твой жених Барковский... Некоторых назначили "миллиардерами": вот тебе партийная касса, работай, а потом мы с тебя спросим.
      - Еще сохранились "теневые люди", и я думаю, что главный здесь не Барковский и не Потанин. Потанин - такой "мальчик"... - со смаком выговаривая слово "мальчик", сказала Татьяна.
      - Он произвел на меня впечатление встревоженного, крайне испуганного, нервного человека. Конечно, у него есть какие-то холуи, но он над ними поставлен. И когда следует "показать мандат" ему становится страшно. - сказал Делох.
      - И что? Он производит впечатление клерка или хозяина? спросила Таня.
      - Он начинает разговаривать, как хозяин. Как Хлестаков. Да мы всех шапками закидаем! А после вопроса: "А где деньги?" плавает, держится неуверенно, значит, что-то нечисто.
      - Да, мне тоже представляется, что "олигархи" - это доверенные лица, - согласилась Татьяна, - как сынок Цореса, тоже мой женишок...
      - Это, Таня, как временные управители, назначаемые во время процесса обанкрочивания фирмы. Они что-то рассчитывают, что-то прячут, а потом все кончается, - сказал Делох.
      - В общем, в общем, вы мне не советуете выходить ни за того, ни за этого? Так? - Татьяна с лукавинкой поглядела на профессора.
      - Конечно! Они оба ничего не решают! Они оба - и Барковский, и сынок Джейкоба Цореса - ничего не значат без своих закулисных папаш! А вы, Танечка - вы достойны иной доли, вам нужен НАСТОЯЩИЙ, - и Делох выделил голосом это слово, - вам нужен настоящий мужчина, настоящий царь, не фэйк и не подделка, так что ждите своего...
      - А Питер? А Питер, он настоящий? - спросила Татьяна, и лицо ее стало серьезным.
      - А Питер, Танечка, он настоящий! - ответил Делох. - И я хочу выпить с вами за его здоровье и еще хочу на вашей свадьбе выпить...
      И часы на камине пробили четыре утра... "Как они там, в Занаду?" - подумала Татьяна...
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВАВИЛОНСКИЕ ВРАТА
      Никита Захаржевский
      Замок Мак-Рэшли, Хайлэндз, Шотландия
      1997
      Когда к нему вернулось сознание и Никита слегка приоткрыл глаза, он обнаружил, что находится в незнакомой ему комнате и лежит на кровати...
      Никита тут же снова зажмурил глаза. Наверное, лучше, если он еще немного побудет спящим... Пусть те, кто уложил его в эту кровать, думают, что он еще не пришел в себя, и тем самым дадут Никите время обдумать свое положение.
      "И где я? Идея? Идея нахожуся?" - припомнил Никита фразу из старинного, времен Аркадия Райкина, анекдота. Ну, раз уж чувство юмора ему не изменяет, значит, еще не все потеряно, - решил он про себя.
      А и правда! Где это он? Последнее, что помнилось, это пьяная компания в клубе "Рэт-Бэт-Блу" что в Белгрэвиа...
      Самый пристойный гей-клуб во всем Лондоне, между прочим! По крайней мере, так его отрекомендовали в рисепшн отеля "Маджестик", что на Кромвель-роуд...
      Довольно известная группа играла превосходный ритм-энд-блюз в стиле того Алексиса Корнера, что происходил из самого начала пятидесятых годов. И даже губная гармошка в руках и губах нынешнего вызывающе юного мулата с дюжиной тонких косичек, что был кем-то вроде пэйс-мэйкера, звучала совсем как в руках и губах старика Цирил Дэвиса...
      Синий дым стелился пластами. Как перистые облака в горах Гималаев.
      Гибкий педик вил свое порочное тело вокруг стриптизерского шеста...
      Никита пил свое пиво и болтал с какими-то американцами в черных кожаных фуражках... Как раз им про их фуражки и говорил, де, кабы были они последовательны в своем антиобщественном замахе, то надо было бы идти до конца и прилепить на околыши мертвую голову, а по-над ней - раскинувшего прямые остренькие крылышки орла с венком в когтях...
      Американцы вроде как не сразу врубились.
      То ли английский у Никиты был недостаточно бегл и лексики у него недоставало, чтобы адекватно выразить тонкую мысль во всей палитре нюансов... то ли американцы были тупыми и пьяными.
      Однако, сидеть за столом в шапках, как говорила их домработница Паша, значило для русского человека только одно - в шапках за столом сидят только басурмане.
      А теперь вот еще и американские педики, что, по всей видимости, одно и то же!
      - Пидорасы вы, вот вы кто, - по-русски говорил Никита американцам.
      А те скалились и гоготали, ничего не понимая.
      А потом на выходе из клуба кто-то дал ему по голове.
      Чем-то тяжелым.
      И он еще не сразу потерял сознание.
      Он помнил, как его засовывали в багажник.
      Кулем.
      Тяжелым кулем.
      И как бывает в детских кошмарных снах - хочешь закричать, а язык тебя не слушается, и хочешь побежать, а ноги и не бегут!..
      Кто-то вошел.
      Кто-то так тихо вошел, почти неслышно, но Никита почувствовал.
      - Уже не спим? Уже проснулись и притворяемся, мистер Захаржевский! - чисто по-русски сказал чей-то голос.
      Молодой голос.
      Никита поморщился, изображая естественную реакцию недовольства напрасно потревоженного человека.
      - Не спим! - торжествуя, заключил голос.
      - Вы кто? - спросил Никита, размыкая глаза.
      Над ним склонился один из давешних педиков. Только теперь на нем была не кожаная куртка с заклепками и молниями, а белый больничный халат, надетый поверх добротного костюма и белой крахмальной сорочки, подвязанной модным галстуком.
      - А где второй пидорас? - спросил вдруг Никита.
      - А второй, как вы изволили выразиться, "пидорас", уважаемый мистер Захаржевский, его имя, кстати, Дервиш... мистер Дервиш... мистер Джон Дервиш... Оно вам ничего не говорит? - Первый внимательно посмотрел на Никиту. - Его зовут Джон Дервиш, и он сейчас занят кое-какими важными делами.
      - А вас как зовут? - спросил Никита.
      - Пардон, забыл представиться, меня зовут Роберт.
      - Роберт, это первое или второе имя? - спросил Никита.
      - Меня зовут просто Роберт, - настоятельно повторил педик.
      Никита отвел скошенные на визитера глаза и уставился в потолок.
      - Кто вы и зачем меня сюда привезли? - спросил он устало.
      - Всему свое время, мистер Захаржевский, всему свой час, а пока - поднимайтесь, вас ждет горячая ванна, бритвенный прибор, легкий континентальный завтрак и процедурная медсестра...
      - А медсестра зачем? - поинтересовался Никита.
      - Вы больны, уважаемый мистер Захаржевский, у вас серьезные проблемы со здоровьем, и вам необходимы процедуры, которые назначил вам врач.
      - Я не болен, и мне ничего не назначали, - возразил Никита.
      - Не надо спорить, тем более, что вы не просто не правы, но ваша неправота усиливается отсутствием у вас какого-либо права возражать, здесь никого не интересует ваше мнение, что вы о себе думаете - больны вы или здоровы, здесь решаем мы - здоровы вы или больны...
      - Я в сумасшедшем доме? - поинтересовался Никита.
      - Хуже, - ответил первый. - Вы в доме Мак-Рэшли, вы у себя дома, мистер Захаржевский...
      В детских сексуальных фантазиях Никиты образ "медсестры" отнюдь не фигурировал в ореоле таинственно волнующих и манящих женских воплощений, как у большинства его сверстников, а потому и не ассоциировался с понятием секса. К медицинским сестрам Никита был, мягко говоря, индифферентен.
      Но даже если б Никита и носил на себе не смытый к сорока годам грех подростковых вожделений к школьной фельдшерице, то при виде местного медперсонала любым трепетным воспоминаниям тут же пришел бы конец.
      В сестрице были все сто девяносто сантиметров роста, и на белоснежном крахмале форменного халата, в том месте, где у женщин бывает грудь, у нее был приколот бадж, удостоверявший, что она "нерс" и что кличут ее Ингой.
      - А вы случайно не служили под началом штандартенфюрера Менгеле? - поинтересовался Никита, уставившись на массивную в пол-лица челюсть и руки, крупные, как у фламандского дровосека.
      - Нет, не служила, - ответила Инга, сдирая пластиковую обертку с разового шприца.
      - Что будете колоть? - поинтересовался Никита.
      - Что доктор прописал, шесть кубиков галоперидола, деловито отвечала медсестрица, надламывая острую стеклянную горловинку большой ампулы и наполняя шприц.
      - Куда? - спросил Никита.
      - Ложитесь на живот и приспустите брюки, - ответила Инга...
      - Если немного усилится слюноотделение, - сказала она, прибирая за собой обертки и стекляшки, оставшиеся после процедуры, - не пугайтесь, это скоро пройдет... И вообще, все скоро пройдет...
      - All things will pass away, - повторил про себя Никита и вдруг почувствовал себя необычайно беззаботным.
      - Как мироощущение? - спросил его вошедший в комнату Роберт-Роберт.
      Инга все еще топталась в комнате, прибирая в чемоданчик последние следы галоперидоловой терапии.
      - Жду повышенного слюноотделения, - ответил Никита, поджидая, покуда выйдет медсестра. - Откуда вы набираете медперсонал? Война с Гитлером уж пятьдесят три года как кончилась, а у вас откуда-то еще берутся такие экземпляры... В каком она звании? Унтершарфюрер?
      Роберт-Роберт ухмыльнулся, похлопал Никиту по плечу и сказал, присаживаясь на краешек кровати: - Скоро вам станет совсем хорошо и никакие проблемы не будут вас мучить, а пока... а пока давайте поговорим о вашем блестящем будущем, и, покуда не пришел мистер Дервиш... Джон Дервиш - не забыли? пока он не подошел, я вам кое-что постараюсь объяснить.
      Никите, и правда, стало очень покойно на душе. И никуда не хотелось ехать. Никуда не хотелось идти.
      - Это очень хорошо, что вы стали интересоваться своей родословной, господин Захаржевский, - начал свой спич мистер Роберт-Роберт.
      Никита чувствовал себя чертовски уютно и комфортно. И даже слюни во рту, которые все время приходилось сглатывать, не беспокоили. Ему хотелось свернуться калачиком и лежать... лежать, покуда Роберт-Роберт рассказывает ему свои сказки...
      - Но нас, мистер Захаржевский, но нас заинтересовали не ваши, безусловно, замечательные предки, а ваши ныне живущие и здравствующие родственники, - говорил Роберт-Роберт. И слова его доносились как-то глухо-глухо, как если бы у Никиты заложило в ушах.
      - Нас с мистером Дервишем, а вот, кстати, и он, нас с мистером Дервишем, интересует ваша сестра... Родная сестра Татьяна Всеволодовна Захаржевская....
      - Там она где-то... там она где-то... летает... - вспомнил Никита слова матери. - "Найди ее там, Никита, плохая она дочь, грех ей будет", - звучало у него в ушах поверх "бу-бу-бу", что мерно бухтел мистер Роберт-Роберт.
      Дервиш подошел к изголовью, достал из кармана халата маленький блестящий фонарик и, оттянув Никите веко, посветил ему прямо в зрачок...
      - У нас две недели для того, чтобы подготовить его, - сказал Дервиш.
      - Две недели будет достаточно, - ответил Роберт-Роберт.
      А Никите уже было совсем все равно.
      Он представлял себе, как, размахивая руками, он летает вместе с Танькой по двору их дома на Петроградской стороне.
      А мать грозила им пальцем из окна.
      А они с Танькой поднимались все выше и выше... В питерское серое небо.
      * * *
      - Как же мы проморгали возможность такого варианта? спросил Чивер своего первого помощника. - И почему вообще мы так поздно спохватились с проверкой генезиса этой Морвен?
      Дервиш и Чивер сидели в маленькой ситтинг-рум оперативной явочной квартиры ФБР, принадлежавшей Девятому отделу.
      Здесь можно было говорить не опасаясь.
      Дервиш обычно таскал сюда девок.
      И Чивер знал эту слабость своего помощника. Но кто не без греха? Кто осмелится первым бросить камень?
      - Как же мы проморгали?
      - Нет, шеф, мы не проморгали, - возразил Дервиш, - просто этой линией занимался бесследно пропавший ныне Дубойс, а он вовремя не доложил о раскопанной им золотой жиле!
      - Да уж! - проворчал Чивер. - Знай эти ребята - Петти с Макмилланом, - что леди Морвен - это русская проститутка Таня Дарлинг, да еще и с хвостом русских родственников, так не стали бы они городить весь свой огород с Цоресом и регентством-патронажем...
      - Точно, нет человека и нет проблемы, - кивнул Дервиш, леди Таню Морвен - Дарлинг - кхр!.. - Дервиш выразительно провел ребром ладони по горлу, - и этот ее братец станет полноправным наследником всего достояния и состояния вместе с административным ресурсом управления....
      - Не торопись, Дервиш, ой, не торопись, здесь нужно все тонко-тонко сыграть, - со вздохом выговорил Чивер. - Петти с Макмилланом совсем не дураки, и у них тоже найдутся свои контрходы.
      - Но перспектива, но перспектива, шеф! - улыбаясь говорил Дервиш. - Мы можем с вами на полных и равных правах с Макмилланом и Петти войти в игру, и все через этого Никиту!
      - Да, они хотели регентствовать, а регентствовать будем мы...
      - Это гениально, шеф, история двадцатого века еще не знала таких скачков, чтобы из обычных, простых госслужащих прыгнуть в первую десятку самых влиятельных людей в мире, вы и я...
      - Но смотри у меня, чтоб без фокусов, - пригрозил Чивер.
      - Это вы лишнее, босс, мы же с вами не первый год в системе и знаем цену такому слову, как доверие!
      - Правильно, когда идешь к другу, держи руку с кольтом в кармане... - сказал Чивер, широко улыбаясь, - а теперь... а теперь Дервиш, покуда братец сидит в замке Мак-Рэшли и за ним присматривает Роберт, вам необходимо заняться подготовкой авиакатастрофы, в которой погибнет наша леди...
      - Эта катастрофа случится при любой погоде, шеф, - сказал Дервиш, поднимаясь...
      - Партнер, партнер, а не шеф, - поправил Дервиша Чивер.
      - О-кей, партнер, - кивнул Дервиш и направился к выходу.
      Татьяна Ларина-Розен
      Лос-Анджелес. Калифорния
      1997
      Деньги к деньгам.
      Так в семье Приблудовых говорили, кажется?
      Татьяна уже потеряла им счет, как они вдруг хлынули к ней потоком неуемной стихии, когда где-то там, в небесном финансовом управлении, вдруг забыли закрыть тот кран, что с бирочкой "Таня Ларина".
      Теперь все самые дорогие торговые марки парфюма, дамских аксессуаров, белья и верхней одежды выстроились в длинную очередь и просто униженно умоляли ее - суперновую звезду Голливуда сняться в рекламном клипе для "Коко Шанель" или на разворот в журнал "Космополитэн", что бы продвинуть новую, "дамскую" модель "рено"...
      На Таню был повышенный спрос, и умненький Факноумо, который отныне занимался не только ее пиаром, но и выполнял обязанности рекламного менеджера, объяснил, что молоденьких топ-моделей для рекламы в Голливуде хоть отбавляй, но торговля женскими товарами не может ориентироваться только на девчонок... Поэтому модели "за сорок" в деле дамского рынка "консьюмер-гудз" - особенно в высокой цене. Вот Татьяна и оказалась теперь такой сладкой для всех торговых марок, что продают часы и драгоценности, автомобили и бытовую технику, косметику и белье для богатых дам...
      Первыми в атаку ринулись косметические монстры. Звонки из "Ledurall", "Loremal" и "Langnom" последовали один за другим. Предложения были заманчивы: в одном случае обещали двести тысяч "зеленых" за рекламу шампуня. В другом - полторы сотни за то, что она перед камерой намажет лицо суперэффективным кремом от морщин. Плюс доплата борзыми щенками - то есть возможность получить бесплатно неограниченное количество этой самой супермазилки. Третья фирма предлагала прорекламировать целую серию косметических средств для тех, кому за тридцать. И, соответственно, сняться сразу в трех видеороликах. Для начала. А там поглядим. За каждый платили по сотне, что в сумме означало три.
      - Фто шкажешь? - прошепелявил Факноумо, изложив Татьяне основные пункты предлагаемых контрактов.
      - На первый взгляд самая заманчивая версия - это шампунь. И платят больше, и акцент на возрасте не делают, - как и всякой женщине, Татьяне претила перспектива во всеуслышанье рассказывать о возрастных изменениях своей кожи.
      - Фря ты так думаешь. Фампунь, мевту прочим, от фыпатения фолос.
      - Что же ты сразу-то не сказал! Изображать из себя лысеющую старуху - ну уж нет, ни за какие коврижки! - Татьяна даже разозлилась на своего недотепу-менеджера.
      - Ну давай, выкладывай, какие еще подробности ты от меня утаил? Только не говори, что серия косметических средств предназначена для борьбы с целлюлитом и мне предлагают собрать под свой флаг всех пожилых и не в меру упитанных дам, считающих, что чудо-крем поможет им избавиться от съеденного накануне тортика.
      - Нет, ш кремами фсе ф похятке. Только пватят маво. И фообще мне кашется, - Факноумо сделал задумчивую мину и выдержал паузу. Эта его привычка придавать вес своим словам путем предварительного минутного молчания и блуждания вокруг да около действовала на Татьяну, как красная тряпка на быка.
      - Ну говори, не томи душу! Что за манера затыкаться на полуслове!
      Однако Факноумо еще немного помолчал. И лишь тогда, когда Татьяна уже готова была окончательно взорваться, закончил, наконец, начатую фразу:
      - Нам вучше схазу не согвашаться. Я увехен, фто это товко начаво. И будут гохазто бовее фыгодные фахианты. А есви этим ты нуфна, они пофысят стафки, как мивенькие.
      - А вдруг нет?
      - Фдхуг не быфает. Помяни мое свово!
      И ведь прав оказался. Если бы не ее менеджер-пресс-атташе, Таня наверняка бы приняла одно из предложений. И прогадала бы, потому что компании, предлагающие на рынке схожий товар, не станут делать ставку на одну и ту же модель. Но пока перфектная женщина никому из них не дала согласия, они могли вести за нее борьбу, победит в которой тот, кто сделает самое заманчивое предложение. Предложение, от которого нельзя будет отказаться.
      Всем трем конторам Факноумо сообщил, что у Татьяны Розен в данный момент есть еще несколько аналогичных предложений, и она делает выбор. Ставки тут же повысились вдвое. К тому же последовали новые звонки. О сотрудничестве с Таней мечтали производители косметики "Vir Hosh", "Tina Cici", "Papu".
      И наконец, компания "Best cosmetik" вознамерилась выпустить новую коллекцию, включающую в себя все, что нужно зрелой женщине для того, чтобы выглядеть привлекательно и эффектно - от кремов и масок до туши и помады. Новая продукция будет очень высокого качества и не из дешевых. Элитный товар для элитной публики. "Перфект". Именно так фирма-разработчик и производитель хочет его назвать. Татьяне предложили стать лицом фирмы. Годовой контракт, включающей в себя съемку в нескольких видеороликах и фоторекламе для плакатов, буклетов и престижных журналов. И еще одно условие - пока длится контракт Таня Розен не должна рекламировать никакую другую косметическую продукцию. За все про все - 3 миллиона баксов. То есть каждый месяц она будет получать "зарплату" - 250 тысяч наличными.
      - Вот это класс! Целое состояние! - воскликнула Татьяна.
      - Мафо! - отозвался прагматичный Факноумо и за несколько дней выторговал еще треть от указанной суммы.
      И снова Татьяна оказалась на съемочной площадке. Правда, как оказалось, сниматься в рекламе - довольно скучное и муторное занятие. Двадцать дублей подряд приходилось вертеть в руках один и тот же опостылевший флакончик с косметическим молочком, повторяя при этом заученную фразу: "Я уже оценила непревзойденный эффект косметики "Перфект". Очередь за вами". На следующий день то же самое, только в других интерьерах и с новым тюбиком рекламируем жидкие тени. Каждый вечер Таня возвращалась домой уставшей и опустошенной, а завершение недели, отведенной для съемок, отмечала как настоящий праздник.
      Потом последовали другие ролики. Она глотала из стакана кефир, вещая миру о пользе здорового образа жизни и йогуртов, обогащенных какими-то дружественными человеческому организму бактериями. Само изделие, напичканное пресловутыми инфузориями, оказалось таким отвратительным на вкус, что пить его Таня отказалась даже за очень большие деньги. Пришлось администратору бежать в ближайший супермаркет за аналогичным по цвету продуктом, но с приемлемым вкусом и запахом.
      А на следующий день "здоровое" питание уступило место гаванским сигарам, и Татьяна в роли эдакой светской львицы манерно выпускала изо рта колечки дыма. Потом был холодильник, вокруг которого Таня-домохозяйка крутилась вместе со всей своей дружной семьей - лопоухий мальчик, конопатая кроха-дочка и их папашка с чуть наметившимся брюшком. И всем не терпелось заглянуть, что же там такое спрятано? Глядя, как ее пузатый "муж" в сто пятый раз отворяет дверцу треклятого рефрижератора, Таня вдруг вспомнила излюбленный прием, используемый в фильмах ужасов: герой открывает холодильник, а там, на полочке, окровавленная голова его возлюбленной. И настолько отчетливо представилась ей эта картина, что она невольно зажмурилась и совсем забыла, что в этот момент ей следует обнять детей за плечи и с плотоядной улыбкой глядеть на муляжный тортик-мороженое, который отец семейства извлекает из недр белоснежного гиганта.
      - Таня, ты что там застыла? - раздался за спиной голос режиссера.
      С Бобби она работала уже во второй раз. Он был талантливым и востребованным режиссером-рекламщиком.
      Начав самостоятельно снимать года три назад, Бобби тут же вызвал зависть и даже ненависть старших коллег, которым неоднократно перебегал дорогу. Его первые работы были малобюджетны и гениальны, насколько это возможно в таком ремесле, как реклама. И к этому молоденькому - по виду так больше двадцати пяти не дашь - пареньку тут же выстроилась очередь солидных заказчиков. Их не отпугивала даже копна волос на затылке этого рекламного Чиполлино, которую он перекрашивал каждый месяц то в зеленый, то в фиолетовый, то в огненно-рыжий цвет. Большинство клиентов Бобби отстегивало большие бабки и выдвигало жесткие требования, оставляя режиссеру минимум свободы творчества. Многие приходили с готовым сценарием, написанным собственноручно, в чем они признавались, кокетливо опустив очи долу.
      Бобби, в душе признавая, что это полная дребедень, поначалу предпринимал робкие попытки переубедить бездарных писак. Но те, как правило, вставали на дыбы и начинали проявлять норов. А раз все равно придется снимать так, как хочется им, зачем лезть на рожон? И Бобби стал соглашаться даже с самыми нелепыми идеями: кто платит, тот и заказывает музыку, а его дело - мастерски все исполнить. Результат был безупречен по съемкам и монтажу и, как правило, скучен и пошл по внутреннему содержанию.
      Поэтому Бобби до сих пор позволял себе слабость время от времени браться за малобюджетные ролики, при условии, что клиент не станет вмешиваться в процесс и позволит ему выпустить на волю свою необузданную фантазию. Будем делать "дешево и сердито", говорил Бобби в таких случаях, и глаза его тут же загорались каким-то хищным блеском.
      Но на этот раз снимался клип другой категории: дорого и тоскливо. И Бобби выглядел вялым и сонным, невольно заражая этим настроением окружающих. Даже свой вопрос он задал сквозь зевок, скорее для проформы.
      - Ты что там застыла?
      - Извини, Бобби, задумалась.
      - А? А то я испугался, что тебе нехорошо...
      - Да нет, все в ажуре! - улыбнулась Татьяна.
      - Давай, соберись, придется еще дубль делать. Все готовы?
      Мать-домохозяйка отошла на исходную позицию - у кухонной плиты.
      - Дубль двадцать три. Начали! - прозвучал голос режиссера.
      Дети вбегают на кухню. "Мама, мы хотим мороженого! Можно мы сходим в магазин?". Следом вваливается пузатый супруг: "Зачем так далеко ходить? Ведь у нас есть волшебный чудо-холодильник "Гуд-колд"! А ну-ка, скажем дружно "крэкс-пэкс-фэкс..."".
      "Холодильник из Страны дураков, - подумала Таня, вкладывайте в него свои золотые, господа Буратинки с деревянными мозгами!". Был уже второй час ночи, а съемки все не могли закончиться. И причиной были дети. Если считать, что дети - это цветы жизни, то в данном случае на их огороде оказались кактусы. Особенно досаждал пацан. У мелкого хулигана все время чесались руки дернуть свою "сестренку" за косичку, задрать ей юбочку или дать щелбан. После чего соплюха заходилась диким ревом, и угомонить ее удавалось только с помощью леденца на палочке. "Хорошо, что я не их настоящая мать", - решила Татьяна, когда в три часа ночи последний дубль был, наконец, успешно отснят. А ее милые, славные мальчуганы сейчас посапывают в кроватках. И, может быть, младший улыбается во сне, он часто так делает счастливчик, которому всегда снятся только хорошие сны.
      Со временем Татьяна привыкла к рекламным съемкам. Перестала испытывать отвращение к бездарным, на ее взгляд, слоганам типа "С пылесосом "Карветт" я сказала пыли нет!" или "В ресторанчике "Тошнилло" проведем мы время мило". Иногда работа даже приносила удовольствие. Особенно нравилось ей рекламировать драгоценности, вечерние платья и меховые изделия. Надевать изысканные наряды и украшения и чувствовать себя преображенной, выступая то в роли сказочной Снежной королевы, то знойной восточной правительницы, то роковой Клеопатры, то величественной русской царицы.