(4)

Деньги к деньгам. Так в семье Приблудовых говорили, кажется?

Теперь все самые дорогие торговые марки парфюма, дамских аксессуаров, белья и верхней одежды выстроились в длинную очередь и просто униженно умоляли ее – сверхновую звезду Голливуда – сняться в рекламном клипе для «Коко Шанель», или на разворот в журнал «Космополитен», чтобы продвинуть новую «дамскую» модель «рено»…

На Таню был повышенный спрос, и умненький Факноумо, который отныне занимался не только ее пи-аром, но и выполнял обязанности рекламного менеджера, объяснил, что молоденьких топ-моделей для рекламы в Голливуде – хоть отбавляй, но торговля женскими товарами не может ориентироваться только на девчонок… Поэтому модели «за сорок» в деле дамского рынка «консьюмер-гудз» – особенно в высокой цене. Вот Татьяна и оказалась теперь такой сладкой для всех торговых марок, что продают часы и драгоценности, автомобили и бытовую технику, косметику и белье для богатых дам…

Первыми в атаку ринулись косметические монстры. Звонки из «Ledurall», «Loremal» и «Langnom» последовали один за другим. Предложения были заманчивы: в одном случае обещали двести тысяч зеленых за рекламу шампуня. В другом – полторы сотни за то, что она перед камерой намажет лицо суперэффективным кремом от морщин. Плюс доплата борзыми щенками – то есть возможность получить бесплатно неограниченное количество этой самой супер-мазилки. Третья фирма предлагала прорекламировать целую серию косметических средств для тех, кому за тридцать. И, соответственно, сняться сразу в трех видеороликах. Для начала. А там поглядим. За каждый платили по сотне, что в сумме означало три.

– Фто фкавефь? – прошепелявил Факноумо, изложив Татьяне основные пункты предлагаемых контрактов.

– На первый взгляд самая заманчивая версия – это шампунь. И платят больше, и акцент на возрасте не делают, – как и всякой женщине, Татьяне претила перспектива во всеуслышанье рассказывать о возрастных изменениях своей кожи.

– Фря ты так думаешь. Фампунь, мевду прочим, от выпатения фолос.

– Что же ты сразу-то не сказал! Изображать из себя лысеющую старуху – ну уж нет, ни за какие коврижки! – Татьяна даже разозлилась на своего недотепу – менеджера. – Ну давай, выкладывай, какие еще подробности ты от меня утаил? Только не говори, что серия косметических средств предназначена для борьбы с целлюлитом и мне предлагают собрать под свой флаг всех пожилых и не в меру упитанных дам, считающих, что чудо-крем поможет им избавиться от съеденного накануне тортика.

– Нет, ш кремами фее в похятке. Только пватят маво. И вообще мне кафется…

Факноумо сделал задумчивую мину и выдержал паузу. Эта его привычка придавать вес своим словам путем предварительного минутного молчания и блуждания вокруг да около действовала на Татьяну, как красная тряпка на быка.

– Ну говори, не томи душу! Что за манера затыкаться на полуслове!

Однако Факноумо еще немного помолчал. И лишь тогда, когда Татьяна уже готова была окончательно взорваться, закончил, наконец, начатую фразу:

– Нам вучше схазу не согвашаться. Я увехен, фто это товко начаво. И будут гохазто бовее фыгод-ные фахианты. А есви этим ты нуфна, они пофысят стафки, как мивенькие.

– А вдруг нет?

– Фдхуг не быфает. Помяни мое свово!

И ведь прав оказался. Если бы не ее менеджер – пресс-атташе, Таня наверняка бы приняла одно из предложений. И прогадала бы, потому что компании, предлагающие на рынке схожий товар, не станут делать ставку на одну и ту же модель. Но пока перфектная женщина никому из них не дала согласия, они могли вести за нее борьбу, победит в которой тот, кто сделает самое заманчивое предложение. Предложение, от которого нельзя будет отказаться.

Всем трем конторам Факноумо сообщил, что у Татьяны Розен в данный момент есть еще несколько аналогичных предложений, и она делает выбор. Ставки тут же повысились вдвое. К тому же последовали новые звонки. О сотрудничестве с Таней мечтали производители косметики «Vir Hosh», «Tina Cici», «Papu». И, наконец, компания «Best cosmetic» вознамерилась выпустить новую коллекцию, включающую в себя все, что нужно зрелой женщине для того, чтобы выглядеть привлекательно и эффектно, – от кремов и масок до туши и помады. Новая продукция будет очень высокого качества и не из дешевых. Элитный товар для элитной публики. «Перфект». Именно так фирма-разработчик и производитель хочет его назвать. Татьяне предложили стать лицом фирмы. Годовой контракт, включающей в себя съемку в нескольких видеороликах и фоторекламе для плакатов, буклетов и престижных журналов. И еще одно условие – пока длится контракт, Таня Розен не должна рекламировать никакую другую косметическую продукцию. За все про все – три миллиона баксов. То есть, каждый месяц она будет получать «зарплату» – 250 тысяч наличными.

– Вот это класс! Целое состояние! – воскликнула Татьяна.

– Мафо! – отозвался прагматичный Факноумо и за несколько дней выторговал еще треть от указанной суммы.

И снова Татьяна оказалась на съемочной площадке. Правда, сниматься в рекламе было довольно скучно и муторно. Двадцать дублей подряд приходилось вертеть в руках один и тот же опостылевший флакончик с косметическим молочком, повторяя при этом заученную фразу: «Я уже оценила непревзойденный эффект косметики „Перфект“. Очередь за вами». На следующий день то же самое, только в других интерьерах и с новым тюбиком – рекламируем жидкие тени. Каждый вечер Таня возвращалась домой уставшей и опустошенной, а завершение недели, отведенной для съемок, отмечала как настоящий праздник.

Потом последовали другие ролики. Она глотала из стакана кефир, вещая миру о пользе здорового образа жизни и йогуртов, обогащенных какими-то дружественными человеческому организму бактериями. Само изделие, напичканное пресловутыми инфузориями, оказалось таким отвратительным на вкус, что Таня встала в позу: даже за очень большие деньги пить это не стану. Пришлось администратору бежать в ближайший супермаркет за продуктом, аналогичным по цвету, но с приемлемым вкусом и запахом.

А на следующий день «здоровое» питание уступило место гаванским сигарам, и Татьяна в роли эдакой светской львицы манерно выпускала изо рта колечки дыма. Потом был холодильник, вокруг которого Таня-домохозяйка крутилась вместе со всей своей дружной семьей – лопоухий мальчик, конопатая кроха-дочка и их папашка с чуть наметившимся брюшком. И всем не терпелось заглянуть в холодильник, что же там такое спрятано? Глядя, как ее пузатый «муж» в сто пятый раз отворяет дверцу треклятого рефрижератора, Таня вдруг вспомнила излюбленный прием, используемых в фильмах ужасов: герой открывает холодильник, а там, на полочке, окровавленная голова его возлюбленной. И настолько отчетливо представилась ей эта картина, что она невольно зажмурилась и совсем забыла, что в этот момент ей следует обнять детей за плечи и с плотоядной улыбкой глядеть на муляжный тортик-мороженое, который отец семейства извлекает из недр белоснежного гиганта.

– Таня, ты что там застыла? – раздался за спиной голос режиссера.

С Бобби она работала уже во второй раз. Он был талантливым и востребованным режиссером-рекламщиком. Начав самостоятельно снимать года три назад, Бобби тут же вызвал зависть и даже ненависть старших коллег, которым неоднократно перебегал дорогу. Его первые работы были малобюджетны и гениальны, насколько это возможно в таком ремесле, как реклама. И к этому молоденькому – по виду так больше двадцати пяти не дашь – пареньку тут же выстроилась очередь солидных заказчиков. Их не отпугивала даже копна волос на затылке этого рекламного Чипполино, которую он перекрашивал каждый месяц то в зеленый, то в фиолетовый, то в огненно-рыжий цвет. Большинство клиентов Бобби отстегивало большие бабки и выдвигало жесткие требования, оставляя режиссеру минимум свободы творчества. Многие приходили с готовым сценарием, написанным собственноручно, в чем они признавались, кокетливо опустив очи долу. Бобби, в душе признавая, что это полная дребедень, поначалу предпринимал робкие попытки переубедить бездарных писак. Но те, как правило, вставали на дыбы и начинали проявлять норов. А раз все равно придется снимать так, как хочется им, зачем лезть на рожон? И Бобби стал соглашаться даже с самыми нелепыми идеями: кто платит, тот и заказывает музыку, а его дело – мастерски все исполнить. Результат был безупречен по съемкам и монтажу и, как правило, скучен и пошл по внутреннему содержанию. Поэтому Бобби до сих пор позволял себе слабость время от времени браться за малобюджетные ролики, при условии, что клиент не станет вмешиваться в процесс и позволит ему выпустить на волю свою необузданную фантазию. «Будем делать дешево и сердито», – говорил Бобби в таких случаях, и глаза его тут же загорались каким-то хищным блеском. Но на этот раз снимался клип другой категории: дорого и тоскливо. И Бобби выглядел вялым и сонным, невольно заражая этим настроением окружающих. Даже свой вопрос он задал сквозь зевок, скорее для проформы:

– …Ты что там застыла?

– Извини, Бобби, задумалась.

– А? А то я испугался, что тебе нехорошо…

– Да нет, все в ажуре! – улыбнулась Татьяна.

– Давай, соберись, придется еще дубль делать. Все готовы?

Мать-домохозяйка отошла на исходную позицию – у кухонной плиты.

– Дубль двадцать три. Начали! – прозвучал голос режиссера.

Дети вбегают на кухню. «Мама, мы хотим мороженого! Можно мы сходим в магазин?». Следом вваливается пузатый супруг: «Зачем так далеко ходить? Ведь у нас есть волшебный чудо-холодильник „Гуд-колд“! А ну-ка, скажем дружно крэкс-пэкс-фэкс…».

«Холодильник из страны дураков, – подумала Таня. – Вкладывайте в него свои золотые, господа Буратинки с деревянными мозгами!».

Был уже второй час ночи, а съемки все не могли закончиться. И причиной были дети. Если считать, что дети – это цветы жизни, то в данном случае на их огороде оказались кактусы. Особенно досаждал пацан. У мелкого хулигана все время чесались руки дернуть свою «сестренку» за косичку, задрать ей юбочку или дать щелбан. После чего соплюха заходилась диким ревом, и угомонить ее удавалось только с помощью леденца на палочке. «Хорошо, что я не их настоящая мать», – решила Татьяна, когда в три часа ночи последний дубль был наконец успешно отснят. А ее милые, славные мальчуганы сейчас посапывают в кроватках. И может быть, Митя улыбается во сне, он часто так делает – счастливчик, которому всегда снятся только хорошие сны.

Со временем Татьяна привыкла к рекламным съемкам. Перестала испытывать отвращение к бездарным, на ее взгляд, слоганам типа «С пылесосом „Карветт“ я сказала пыли нет!» или «В ресторанчике „Тошнилло“ проведем мы время мило». Иногда работа даже приносила удовольствие. Особенно нравилось ей рекламировать драгоценности, вечерние платья и меховые изделия. Надевать изысканные наряды и украшения и чувствовать себя преображенной, выступая то в роли сказочной снежной королевы, то знойной восточной правительницы, то роковой Клеопатры, то величественной русской царицы.

Кстати, на Таню имели виды даже в далекой России – в фирме, шьющей дорогие шубы для жен новых русских и носящей ее имя – «Таня». «Приезжайте, мы вам все устроим на высшем уровне: и шикарный прием, и номера люкс в лучшей гостинице, и самый удобный график работы, и норковую шубку презентуем в довесок к миллионному гонорару!». Заманчиво, конечно, съездить на Родину, вернуться в родные края голливудской звездой. Но Факноумо высказал мнение, что с русскими дела вести опасно.

– Они ше непветскасуемы! Фдвуг натуют? А сами не натуют, так дефовт какой-нибуть у них свучиться? Нет, ты, конефно, рефай сама, но я категовифески пвотив этой затеи.

И Таня согласилась, потому что понимала: как это ни прискорбно, но Факноумо прав. Да и недосуг ей сейчас за тридевять земель тащиться, некогда. Здесь бы со всем поспеть. Очередь жаждущих заполучить Танино лицо и тело для наглядной пропаганды своего товара не иссякала. Пришлось даже составить черный список «непригодной» для Татьяны продукции, куда вошли средства для похудания, прокладки с крылышками, без крылышек и прочие средства личной женской гигиены, жевательные резинки, презервативы, нижнее белье, анти-радикулитные пояса. Список ежедневно пополнялся.

Особенно раздражали Татьяну навязчивые предложения сняться в роликах, рекламирующих возрастные изменения и половые расстройства у мужчин. Она строго-настрого наказала Факноумо, чтобы не просто отсекал такие сценарии, но и раз и навсегда поставил в известность все рекламные фирмы и агентства, что Таня Розен снимается далеко не во всякой рекламе.

В конце концов, она вдруг с приятным удивлением обнаружила, что доходы от работы с рекламны ми агентствами за полтора месяца после выхода на экран «Красных рыцарей Андреевского флага» со ставили почти миллион долларов.

Но еще большее удовольствие доставили ей примерки бальных нарядов, о которых велела позаботиться веснушчато-джинсовая пиарщица Колина – несокрушимая Алабама Джонс.

Надо было готовиться к параду планет – к ежегодной церемонии вручения премий американской киноакадемии.

Татьяна изумлялась непроницаемому спокойствию Колина. Она – номинантка на лучшую женскую роль – волновалась, как та девушка, что собиралась в первый в своей жизни раз отдаться мальчику в конце школьной вечеринки… А Колину – ему хоть бы хны! И по его хитрой мордахе она чисто по-женски чувствовала….

Неужели результаты уже заранее известны?

И неужели все это только театр, рассчитанный на миллионы обывателей, что готовы были провести бессонную ночь у экранов своих телевизоров? Ну и ну!

Но так или иначе, готовиться к шоу было очень приятно.

Алабама вместе с верным Факноумо придумали ей новый автомобильный имидж этакой дорогой «хонки-тонк вумэн» и раздобыли для нее розовый кадиллак пятьдесят шестого года, рулил которым один из ее бодигардов…

Вот тоже! Не было печали, да купила бабка порося!

Пришла всемирная слава – без личной охраны теперь никуда и шагу нельзя ступить.

На розовом «Кадиллаке», в стильных шляпках и еще более стильных туфельках, Таня всю неделю перед церемонией каталась по городу из одного салона в другой.

Колье за сто пятьдесят тысяч долларов Барклай предлагал ей бесплатно – напрокат, только за упоминание, что колье это из его последней коллекции. Платья – черные декольте для церемонии и белые для ночного бала, тоже бесплатно, предлагали и Нина Риччи, и Версаче, и Кендзо.

Все это было необходимо примерять. Все это надо было смотреть. А вообще – все это было частью Голливуда. Его жизнью.

И все это было тем событийно-надуманным фоном, на котором она общалась с людьми. Разными и всякими. Честными и не очень.

А новых людей теперь в ее жизни – было хоть отбавляй!

Попадались и такие, что не прочь бы были поженихаться к соломенной вдовушке с миллионами. Таня их за версту чуяла. После Гришки, Царствие ему Небесное, Татьяна стала стреляным голливудским воробышком и теперь, после горячего обжигающего молока, на всякий случай, дула даже на холодную воду.

– А пофему бы тебе не надеть кхасное? – подал идею Факноумо.

– Зачем? – удивилась Татьяна.

– Самый пехфектный цвет. Цвет победитевей.

– И все сразу вспомнят, что я родилась в стране Советов. Хотя, если честно, у меня создается впечатление, что там родился ты.

Тем не менее, Таня подошла к зеркалу и попыталась представить себя в вечернем платье вызывающе алого цвета. А может, оно и ничего, и даже ничего себе?

– Есви ты хотева снабдить свою биогхафию гхифом совехшенно секхетно, об этом надо было позаботиться гохаздо ханыпе. А сейчас я увехен: статуэтка «Осках» на кумачовом фоне будет смотхеться потхясающе.

– А если мне его не дадут? Получается, что этой красной тряпкой я только раздразню быков, в роли которых выступит вся журналистская братия.

– Тебе его дадут.

– Ты-то откуда знаешь?

Таня внимательно посмотрела в глаза своему пресс-атташе: неужели ему кто-то сказал? Колин? Он в последнее время как-то странно пытается избегать откровенных разговоров, словно что-то скрывает. Неужели они с Факноумо в сговоре? Но на непроницаемом лице молодого человека она не прочла ответа на свои вопросы.

– Я пхедчувствую. Значит, так и будет. Так что – кхасное?

– Посоветуюсь с Алабамой, – хотя у Тани тоже бывали предчувствия, и в данном случае интуиция подсказывала: Алабама скажет то же, что и Факноумо.

Не один день потребовался на то, чтобы объехать модные бутики, представлявшие новейшие коллекции самых навороченных модельеров. Последние, если только не были заняты другими неотложными делами, старались самолично встретить важную гостью. Ведь по слухам, а в Голливуде слухи распространяются с космической скоростью, у нее были все шансы стать звездой номер один. И тогда акции того модельера, чье платье наденет кинодива, резко подскочат в цене. Поэтому ей не только предлагали все самое лучшее, но готовы были бесплатно дать напрокат, или, раз она предпочитает купить, отдать со значительной скидкой. И подогнать по фигуре – тоже, разумеется, совершенно бесплатно. А если слухи обманут – что ж, риск дело благородное.

– Мадам Розен, чем могу быть полезен? – учтиво раскланивался Пако Кабан.

– Я ищу платье для предстоящей церемонии.

– О, я в курсе, в курсе. Надеюсь на ваш успех, буду болеть за вас.

«Но только при условии, что вы явитесь туда в моем костюмчике», – мысленно продолжила Таня высказывание знаменитого модельера.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.

– Мне кажется, у меня есть то, что вам нужно. Я специально приготовил: синее платье, отделанное алмазными стразами. Вам будет очень к лицу, взгляните.

Кабан жестом позвал свою помощницу, и она вынесла шикарный наряд, переливающийся волшебным светом драгоценных камней. Достаточно взглянуть на ткань – уже дух захватывает. И черт дернул этого Факноумо порекомендовать ей красное. Может, все-таки это? Но нет, решение принято, и отступать она не привыкла.

– Какая красотища! А у вас нет такого же красного?

– Красного?! – Кабан изумленно вытаращил глаза.

– Да, я решила пойти на церемонию в красном.

– Позвольте спросить, почему? – недоумевал модельер.

– Пако, вы суеверный человек?

– В какой-то степени…

– Тогда не задавайте лишних вопросов, лучше покажите мне, что у вас есть из красного.

И тут бутик приходил в движение. Продавцы одно за другим выносили платья: цвета алого мака, советского стяга, кроваво-красные и почти бордовые. Что-то разборчивая покупательница отвергала сразу, что-то примеряла, иногда брала какое-нибудь одно на заметку.

– Спасибо, что потратили на меня столько времени. Вон то красное вроде как ничего, но я хочу посмотреть еще кое-что. А потом, возможно, вернусь к вам.

– Поедете к Дольче Варану? – мина у Кабана была кислая, а в голосе слышались ревнивые нотки.

– Да, к нему тоже заеду, – Татьяна не считала нужным что-то скрывать.

– Новая коллекция у него не самая удачная. Это я вам говорю не потому, что боюсь конкуренции, это, так сказать, мнение профессионала, – модельер наклонился к самому ее уху, как будто то, что он говорил, было страшной тайной, которую теперь знали только двое – он, Пако Кабан, и она, Татьяна Ларина.

«Утопающий хватается за соломинку. Не поможет, мистер Кабан, надо было красное платье брюликами обшивать. А ваше синее, если получше рассмотришь, не такое уж растакое: фасончик-то там неважнецкий», – думала в этот момент Таня.

– Спасибо, что предупредили, но я все-таки посмотрю. Мы, женщины, народ любопытный. Всего доброго.

И она садилась в розовый кадиллак, дверь которого открывал для нее предупредительный Факноумо. В этот раз он, а не Алабама, которую Колин накануне церемонии загрузил делами по самую маковку, сопровождал Татьяну Розен в этих бесконечных экскурсиях по модным салонам, во многом напоминающим музеи с выставленными на стеллажах царскими нарядами. Пако Кабан глядел ей вслед печальными глазами, и лицо у него было такое, будто он только что съел лимон, целиком и без сахара. Примерно та же история повторялась в следующем бутике. Везде заранее готовились к ее приходу, и везде ей предлагали совсем не то, что она хотела. Дольче Варан планировал нарядить ее в зеленое, Ив Сен-Баран – в черное.

– Спасибо, когда соберусь на похороны какой-нибудь высокопоставленной особы, дай Бог им всем здоровья и долголетия, обязательно обращусь к вам. Всего хорошего.

Поль Хотье торжественно разложил перед ней пышный белый наряд.

– Спасибо, но роль невесты мною уже сыграна, а по новой выходить замуж я пока не собираюсь. Однако буду на всякий случай иметь вас в виду. Чего в жизни не бывает! Всего вам наилучшего.

Церемония приближалась, все самые модные салоны были объезжены, а платья не было. И ведь к костюму надо будет еще подбирать драгоценности, метаться по ювелирным салонам. У Татьяны начиналась истерика. А кто виноват? Факноумо виноват! Она сидела в гостиной и нервно прихлебывала джин с тоником. Факноумо пристроился на краешке кресла, всем своим видом давая понять: он предвидит головомойку и готов стоически ее перенести.

– Я не понимаю, на кой ляд ты мне вбил в голову эту идею насчет красного платья! Мне что теперь, голой на церемонию явиться? Вот уж точно произведу фурор! – Таня со стуком поставила бокал на столик.

– А это идея, – хитро ухмыльнулся Факноумо, – хотя…

– Что хотя?!

– Есть у меня на пхимете один моводой модевьех, Хико Фазан. У него пока маво кто одевается, но я думаю, будущее за ним.

– Ну так звони немедленно своему юному дарованию! – Таня в нетерпении всплеснула руками.

– Уже. Уже позвонив, и он нас ждет. У него пока нет своего магазина, так что пвимевку пвидется уствоить в мастевской. Это ничего?

– Ничего – это то, что мы имеем сейчас. А если у него есть то, что нужно, то я готова примерять где угодно, хоть в повале, хоть на чердаке!

Татьяна схватила сумочку и почти бегом направилась к выходу. Факноумо еле успел проскочить вперед, чтобы галантно распахнуть перед ней дверь.

– Мерси! – бросила она на ходу и стрелой слетела вниз по лестнице.

Рико Фазан оказался тридцатилетним гомосексуалистом, разговаривая, он манерно растягивал слова и делал плавные движения руками, подобно анекдотическому персонажу, коронной фразой которого является: «Фу, протии-и-ивный!». Внешне Рико был похож на мексиканца. А может, он и был мексиканцем. Татьяна не стала углубляться в его биографию. Ее интересовало только одно – костюм к предстоящей церемонии.

– Факноумо говорит, у вас есть то, что может меня заинтересовать.

– Да, одну минуточку, мадам, – и мексиканец, виляя бедрами в обтягивающих кожаных брюках, удалился в соседнее помещение.

Принесенное им платье было темно-красным. Золотая вышивка, рубиновые стразы, элегантный покрой. Татьяна примерила – сидит так, как будто сшито точно на нее. Это было именно то, что нужно.

– А мне, пожалуй, нравится. Что скажешь, Факноумо?

– Шикавно! – пресс-атташе с восхищением глядел на Татьяну. – Все ваши сопевницы лопнут от зависти.

– Вам нигде не жме-ет, не да-а-авит? Пройдитесь, попробуйте сесть. Может, что-то надо подпра-авить?

Взволнованный модельер мухой вился вокруг своей клиентки, размахивая лапками на манер дирижера симфонического оркестра. «Я его первая по-настоящему знаменитая покупательница», – догадалась Татьяна. Ей показалась, что на талии можно было бы сделать капельку поуже.

– Сию мину-утку. Если вы можете подожда-ать, я мигом все испра-авлю. Может, выпьете пока кофе?

– С удовольствием! – видя волнение молодого человека, Татьяна начала испытывать к нему какое-то почти материнское чувство.

«Через несколько лет он будет вести себя по-другому. Факноумо опять попал в яблочко: у этого парня несомненно блестящее будущее. А я – тот самый счастливый шанс, который выпал на его долю. Если „Оскар“ будет в моих руках, завтра у дверей этой мастерской выстроится очередь», – размышляла Таня, отхлебывая кофе из маленькой фарфоровой чашечки. Потом она взглянула на своего пресс-атташе. У него был вид человека, только что выигравшего крупную сумму на тотализаторе. И вдруг к ней в голову пришла неожиданная догадка.

– Скажи, Факноумо, а ты давно знаком с этим Рико?

– Да нет, не ошень.

– А все-таки? – не унималась Таня.

– Ну, паху-тхойку вет… Может, чуть бовьше, – Факноумо занервничал, значит, она на верном пути.

– Порядочно! Где же вы познакомились?

– Я учився вместе с его бхатом в колледже, быфав у них в гостях. Хико – хохоший пахень, вот мы и подхуживись… – тут Факноумо понял, что проболтался, выдал себя с потрохами, и его щеки залились румянцем.

– Признайся, ты все подстроил!

Татьяна попыталась придать своему голосу жесткость, но ей не очень-то это удалось. Что, конечно же, не ускользнуло от чуткого Факноумо. И к нему тут же вернулась вся его самоуверенность. Он лукаво посмотрел на Татьяну, и они расхохотались. Смеялись по-детски, до слез, до коликов в животе.

– Но зачем, зачем, я не понимаю, надо было заставлять меня колесить по всем этим бутикам?! Столько времени угрохали зазря! Зачем вся эта комедия?! – недоумевала Таня.

– А ты фама пофуди, става бы ты пхиобхетать пватье у никому неизфестного Хико Фазана, не убедифшись пхедфахитевьно в том, что ни один знаменитый модевьех не может пхедвожить нифего стоящего?

– Это верно, тут не поспоришь, «нифего стоящего» они не предложили. Ни фига, – Таня кивнула и на несколько секунд задумалась. – Но тогда получается, что все твои предчувствия – тоже сплошная липа. Просто твой приятель сшил красное платье и ты, плут, промыл тете Тане мозги? – на сей раз возмущение Татьяны было искренним.

– Фто ты! Пхедфувствие быво. А кхасное оно не свучайно – Хико шив его специавно двя тебя, по твоим мехкам, – Факноумо энергично замотал головой, словно хотел этим жестом подтвердить свои слова.

– Ну ты плут! А мерки-то откуда? – изумилась Таня.

– Пхоще пхостого! Спхосив у костюмеха, котовый хаботав с тобой в фивьме. Это мой давний знакомый.

– Сколько же у тебя давних знакомых! Ну и ну! – других слов Татьяна не находила.

Рико захотел подарить Татьяне платье.

– Вы моя счастливая звезда, мне гре-ех брать с вас де-еньги! – нараспев говорил модельер, восторженно глядя на свою гостью.

– Ну, насколько счастливая, мы скоро узнаем, – ответила Таня, имея в виду предстоящее вручение «Оскара».

– Я буду за вас молиться.

– Тогда я просто обязана буду его получить! И все-таки в это платье вложено столько труда, столько кропотливой работы. Одна вышивка чего стоит. Ты сам вышивал?

– Сам. Почти два месяца ушло.

– Вот видишь! Ладно, я приму твой подарок. Но только при одном условии: если ты, Рико, примешь мой, – она протянула ему чек на двести тысяч долларов, – это тебе на развитие производства. И в залог нашей будущей дружбы. Возьми, иначе твоя звезда обидится и перестанет тебе светить.

В машине Таня спросила Факноумо.

– А драгоценности ты тоже успел подобрать?

– Есть кое-фто на пхимете, зафтха можем посмотхеть, – хитро улыбнулся пресс-секретарь.

– Просто заговор какой-то! Что, очередной твой давний приятель, начинающий гений ювелирного дела?

– Нет, все на самом высоком общепризнанном уровне!..

В блистательной суете праздничных приготовлений Танин мозг даже и не выделил особо тот момент – где-то между фотосессией для «Пипл» и компьютерным подбором прически, – когда они с Дэном зарулили на «Мунлайт Пикчерз» и в кабинете гендиректора Айзенфиша подмахнули эксклюзивный контракт со студией.