Сон.
      Мне снится сон.
      Мне снится, что я человек и живу как все.
      Проснись…
      Я продолжаю лежать с закрытыми глазами, оставаясь в мире сновидений.
      Проснись же!
      Во сне ли меня будят или на самом деле?
      Я зажмуриваюсь, чтобы скрыться от реальности. Ничего не хочу видеть.
      Мне снится, что я мирно сплю, свернувшись на кровати черного дерева, на белых льняных простынях, в комнате с голубыми стенами, на которых висят цветные фотографии закатов.
      Из окна доносится шум машин, фырканье автобусов, резкие гудки, воркование голубей. Включается будильник.
      – Быстро вставай! Ну! Это мне кажется?
      Чья-то рука трясет меня за плечо.
      – Мишель, просыпайся!
      Мой сон – машины, автобус, деревья – разваливается на куски и исчезает. Удивленные люди с хлюпаньем растворяются вместе с улицами. Тают дома, тротуары, покрытые асфальтом, газоны, леса, земля и песок, образующие покров планеты; их словно засасывает в огромный пылесос. Остается только голый шар, похожий на бильярдный. И он все уменьшается.
      Спасаясь с крохотной планеты, я выпрыгиваю в космос, как рыба из воды, и плыву в межзвездном пространстве. Плыву брассом, так быстрее.
      – Да проснись же наконец!
      Я покидаю одну реальность и выныриваю в другой.
      – Мишель, вставай! Нужно торопиться!
      Розовые губы приоткрываются, за ними виден туннель; я различаю небо, язык, блестящие зубы. В самой глубине трепещет гортань.
      – Пожалуйста, ответь мне! Не засыпай снова. У нас очень мало времени!
      Широко раскрыв глаза, я смотрю на того, кому принадлежит этот голос. Это женщина. У нее правильные черты лица, длинные вьющиеся каштановые волосы, живой взгляд.
      Она улыбается мне. Она прекрасна.
      Я тру глаза.
      Комната с высоким потолком и каменными стенами. Простыни из серебристого шелка. В распахнутое окно я вижу гору, ее вершина окутана облаками. Все тихо. Свежий воздух пахнет цветами и травой, на которой еще не высохла роса. Никаких машин, фотографий закатов и будильника.
      Да-да, я припоминаю.
      Меня зовут Мишель Пэнсон.
      Я был Смертным, врачом-анестезиологом. Заботился о пациентах.
      Был Ангелом. Заботился о трех душах несколько жизней подряд.
      Стал богом, богом-учеником. Заботился о целом народе, помогал ему выжить на протяжении нескольких веков.
      Я в Эдеме, на учебной планете богов, затерянной где-то в космосе. Мне нужно стать лучшим из 144 учеников, победить всех своих соперников.
      Я глубоко вздыхаю. И вспоминаю все, что недавно произошло со мной.
      Я видел страдания своего народа, помню, как взбунтовался и стал подниматься на гору, чтобы узнать – что за свет сияет там, на вершине, сквозь плотную завесу облаков?
      Это постоянное стремление узнать больше, чем может вместить сознание…
      Прекрасная женщина стоит передо мной, смотрит мне в глаза и говорит:
      – Мишель, мы не можем больше терять ни секунды. Нужно идти прямо сейчас.
      Я откидываюсь на подушки и спрашиваю:
      – Что происходит?
      – Что происходит? Прошла целая неделя, с тех пор как ты ушел. Целую неделю Игра продолжалась без тебя. Через час начнется финальная партия. Когда она закончится, мы узнаем, кто победил и получит право пройти по Елисейским Полям и увидеть самого Создателя. Вот что происходит!
      Финальная партия сегодня? Нет, не может быть! Сон становится кошмаром.
      – Пошевеливайся, Мишель! Если ты не соберешься через несколько минут, все твои усилия пропадут даром. Твой народ погибнет, а ты проиграешь.
      Мороз по коже. Я вдруг осознаю, кто я и что мне нужно делать. Мне страшно.

      Эволюция любой души проходит три стадии: 
      1. страх, 
      2. появление вопросов, 
      3. любовь. 
      Любая когда-либо рассказанная история повествует об одном из этих этапов. Истории эти могут происходить в течение одной жизни, нескольких воплощений, одного дня, часа или минуты.
       Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI

      Поцелуй.
      Красавица наклоняется и целует меня, и еще раз, крепче. Это Мата Хари, бывшая голландская танцовщица и французская шпионка, моя подруга в Эдеме.
      – Быстрее! Счет идет на секунды.
      Она бросает мне анкх, волшебный инструмент, при помощи которого я могу метать молнии и наблюдать за смертными. Я надеваю этот символ нашей власти на шею и начинаю быстро одеваться.
      Мата Хари рассказывает:
      – Сегодня утром кентавры принесли тебя домой. Пока тебя не было, тут многое произошло.
      Она подает мне кожаные сандалии, набрасывает ремень сумки на плечо, и мы выбегаем из дома, даже не заперев дверь.
      Снаружи ветрено. Я хотел идти к Восточным воротам, Елисейским Полям и дворцам старших богов, но Мата Хари сворачивает в другую сторону.
      – Лекции окончены. Финальная партия состоится в амфитеатре.
      Мы бежим по широким пустынным проспектам Олимпии. Не видно ни богов-преподавателей, ни учеников, ни химер, насекомых, птиц. Слышно лишь журчание фонтанов и шум листвы. Я вновь поражаюсь величественности города, восхищаюсь ухоженными садами, цветущими аллеями, статуями, оливами с узловатыми стволами – все здесь поистине великолепно.
      Небо у нас над головами черно, земля под ногами белая. Молния прорезает тучи, но дождя пока нет. У меня возникает странное ощущение.
      Ощущение конца света. Словно вот-вот разразится катастрофа.
      Порывы ветра усиливаются. Становится все холоднее. Раздается колокольный звон. Мата Хари тянет меня за руку, и мы бежим, задыхаясь.
      Я вспоминаю зимние утра из моей прошлой жизни. Мама так же тащила меня за руку в лицей на экзамены. Она говорила: «Будь честолюбивым. Целься как можно выше. Тогда, даже если ты не выполнишь и половины намеченного, все равно многого добьешься». Что бы она сказала теперь, если бы увидела меня здесь, в Олимпии, накануне финальной партии?
      Мы мчимся через Олимпию.
      Впереди я вижу маленькую крепкую фигуру Маты Хари. Ветер треплет ее темные волосы. Я следую за ней, сворачивая в улочки, пересекая проспекты.
      – Быстрее, Мишель! Двери закрывают!
      Наконец, мы у амфитеатра, огромного каменного строения с барельефами, на которых изображены титаны, вооруженные копьями и щитами. Они борются с героями. Два упитанных кентавра стоят по обе стороны от главного входа, скрестив руки на груди, и бьют копытами о землю. Из ноздрей у них вырывается пар. Холодно.
      Едва заметив нас, кентавры трубят в рога, возвещая о нашем прибытии. Тяжелая дубовая дверь со скрипом отворяется. Выходит бородатый бог-преподаватель почти трехметрового роста. Его голову венчает венок из виноградных листьев.
      – Мишель Пэнсон! – восклицает Дионис. – Верно о тебе говорят: Тот, которого ждут. Некоторые уж думали, что ты пропустишь Финал.
      Бог воров впускает нас и запирает огромную дверь.
      – Началось? – с тревогой спрашивает запыхавшаяся Мата Хари.
      Дионис поглаживает бороду и подмигивает.
      – Нет-нет, мы собирались запирать двери, но до начала партии еще целый час. Успеете спокойно позавтракать. Поручаю вас заботам этой барышни.
      Полубогиня ора Дике ведет нас по мраморным коридорам и мощеным дворам в зал, где накрыт завтрак. На столах стоят кувшины с кофе, чаем, молоком, горячим шоколадом. Вокруг главного, круглого стола я вижу других учеников-финалистов. Они завтракают.
      Вначале нас было 144. Когда я бежал, чтобы подняться на вершину горы, уже больше половины выбыли из игры, не говоря уж о тех, кто погиб от руки богоубийцы. Теперь нас осталось всего 12.
      Я увидел:
      Жоржа Мельеса, бога людей-тигров,
      Густава Эйфеля, бога людей-термитов,
      Симону Синьоре, богиню людей-цапель,
      Бруно Баллара, бога людей-коршунов,
      Франсуа Рабле, бога людей-свиней,
      Тулуз-Лотрека, бога людей-коз,
      Жана де Лафонтена, бога людей-чаек,
      Эдит Пиаф, богиню людей-петухов.
      И еще юношу, имя которого я забыл, потому что не был с ним близко знаком.
      Похоже, Мата Хари знает этого полного блондина.
      – Это Ксавье Дюпюи, – шепнула она мне, – бог людей-акул. Сначала у него было небольшое царство, потом он вооружил подданных и создал военную аристократию. Ему удалось объединиться с соседями, сейчас у него промышленный подъем. Города растут и процветают. Он довольно опасен, да еще у его народа сейчас демографический взрыв.
      Соперники приветствуют нас, однако всех занимает только предстоящая партия, как Олимпийские игры – спортсменов.
      В углу, в стороне от всех, сидит Рауль Разорбак, бог людей-орлов. Я сразу узнаю его лицо, удлиненное и острое, как нож, и взгляд – сумрачный и спокойный. В одной руке он держит чашку, другую протягивает мне. Я смотрю на него.
      – Мишель, только не говори, что ты еще сердишься.
      – Как я могу простить тебя? Ты украл проповедь терпимости и милосердия у моего пророка и обратил его слова против моего же народа, призывая к расизму!
      Рауль нахмуривается. Обычно он совершенно невозмутим, но сегодня я чувствую, что он напряжен.
      – Ты опять за своё! Неужели ты воспринимаешь все это всерьез? Мишель, это же просто игра. Это просто смертные! А смертные, как известно, должны умирать. Мы боги, мы выше этого. Люди всего лишь фигуры в нашей шахматной партии, а разве ты оплакиваешь пешку, которую съел противник?
      Он беззаботно пожимает плечами и снова протягивает мне руку.
      – Мы были друзьями. И всегда ими останемся.
      – Рауль, это не пешки. Это живые существа, способные испытывать боль.
      Разорбак опускает руку и насмешливо смотрит на меня.
      – Ты слишком сильно переживаешь игру. У тебя всегда были достаточно наивные представления о предназначении бога. Всегда хочешь быть положительным киногероем, да, Мишель? Это тебя погубит. Важно победить, а не казаться хорошим.
      – Позволь мне остаться при своем мнении.
      Рауль пожимает плечами и залпом допивает кофе.
      – Кладбища переполнены хорошими людьми, а циничные мерзавцы покоятся в пантеонах и мавзолеях. Но именно мерзавцев выбирают историки, которые пишут для будущих поколений. Именно мерзавцы со временем становятся героями, окруженными ореолом славы. Нам с тобой это особенно хорошо известно, ведь мы знаем, как все было на самом деле.
      – В этом как раз и заключается разница между нами с тобой, Рауль. Ты замечаешь несправедливость, а я пытаюсь бороться с ней.
      В глазах моего соперника вспыхивает огонек.
      – Ты забыл, Мишель, что это я заразил тебя желанием увидеть Континент мертвых? Ты забыл девиз танатонавтов, который мы повторяли, когда наши души выходили из тел, чтобы исследовать загробный мир?
      – Вместе против идиотов.
      – Точно. И еще: Вперед, навстречу неизвестному. Душа обязана наблюдать и постигать. Не вставать на чью-то сторону, а идти вперед, к неизведанному. Мы стремимся увидеть реальность такой, какая она есть, а вовсе не быть «хорошими».
      Последнее слово он произнес с особым презрением. Все прислушивались к нашему разговору, но не вмешивались.
      – Ты забыл и наш девиз, когда мы были ангелами? «Любовь – наш меч». Мы сражаемся во имя любви, – сказал я.
      – Полностью это звучало так: «Любовь – наш меч, юмор – наш щит». Юмор, способность все считать относительным. Тебе прекрасно известно, что самые страшные бойни начинались во имя любви, самые страшные войны велись за религию или родину. А заканчивались они нередко именно благодаря чувству юмора. И благодаря чувству юмора свергали тиранов. Куда девалось твое чувство юмора, Мишель?
      Рауль, вскочивший было на ноги, снова сел и взял кусок кекса.
      – Оно исчезло, когда я увидел, как твои люди-орлы превратили орудие пытки, которым они казнили моего пророка, в символ объединения. Моим символом была рыба, а не человек, посаженный на кол!
      Рауль, жуя, ответил:
      – Я поступил так, чтобы твое послание не погибло… Было необходимо повлиять на умы. Признай, что изображение орудия пыток впечатляет сильнее, чем рыба.
      Я повысил голос.
      – Ты убил моего пророка! Ты украл и извратил мое послание людям!
      – Мишель, ты жалкий идиот. Ты ничего не понимаешь в истории мира.
      Я схватил Рауля и швырнул его на землю, вцепился ему в горло и начал душить. К моему великому изумлению, он не сопротивлялся. Когда он захрипел, вмешались Густав Эйфель и Жорж Мельес. Они подняли нас и растащили в разные стороны.
      – Эй, сегодня Финал! – воскликнул Бруно Баллара. – Если вам приспичило выяснять отношения, заставьте ваши народы сделать это.
      Эдит Пиаф поддержала его:
      – После этой партии останется только один, а остальные одиннадцать будут ликвидированы.
      – Мы тут как гладиаторы за минуту до выхода на арену, – кивнул Ксавье Дюпюи. – Не стоит убивать друг друга, пока не подали сигнал.
      Мата Хари помогла мне отряхнуться.
      – Поешь. – Она протянула мне круассан. – Тебе понадобятся силы во время игры.
      Я налил себе кофе.
      Мы все испытующе смотрели друг на друга. Жан де Лафонтен попытался разрядить атмосферу.
      – Смертные даже не понимают, как им повезло… что они не боги!
      – И что они не знают о мирах, которые существуют вокруг них, – добавил Франсуа Рабле.
      – Иногда мне кажется, я предпочел бы ничего не знать об этом и не иметь той власти, которую имею сейчас. Все эти люди, которые поклоняются нам, все это накладывает на нас такую ответственность… – сказала Симона Синьоре.
      – Через несколько часов все решится, – пробормотал Тулуз-Лотрек.
      Я выпил еще несколько чашек кофе, пока Мата Хари не отобрала у меня кувшин.
      – Хватит, не то у тебя будут дрожать руки, и ты ударишь молнией куда-нибудь не туда.
      Она прижалась ко мне. Я чувствовал ее мягкую грудь.
      – Я хочу тебя, – шепнула она мне на ухо.
      – Здесь? Сейчас?
      – Да, прямо перед Финалом. Потом будет поздно.
      – Я не умею заниматься любовью впопыхах. Она увлекла меня за собой в темный коридор.
      – Научишься. Я как растение – со мной нужно много разговаривать и много поливать.
      Мы шли по длинным коридорам, выкрашенным в красный цвет.
      Когда мы отошли достаточно далеко, Мата Хари, не отпуская меня, опустилась на мраморный пол. Мы начали целоваться и ласкать друг друга.
      Моя подруга была то полководцем в нашей любовной битве, то дирижером, когда наши тела исполняли на полу медленный, полный страсти танец, ритм в котором задавала она. Когда, наконец, мы упали, обессиленные и задыхающиеся, прижимаясь друг к другу, она достала что-то из своей сумки и протянула мне.
      – Что это?
      – То, что поможет нам.
      Я развернул ткань и увидел знакомую обложку «Энциклопедии относительного и абсолютного знания».
      – Я стала писать продолжение, чтобы все это наследие не было утрачено. Столько знаний могло безвозвратно пропасть. Некоторые куски мне пришлось написать заново по памяти. Не удивляйся, когда тебе попадется новая версия того, что ты много раз читал раньше. Я добавила и другие тексты после того, как сделала несколько открытий во время твоего отсутствия.
      На первой странице я нашел то, что Эдмонд Уэллс считал самым важным и повторял нам перед каждой экспедицией. Мата Хари изложила это по-своему, но смысл остался тот же.

      Символика цифр рассказывает (или обсчитывает) историю развития сознания. Любой роман, любая драма могут быть включены в рисунок, который всегда у нас перед глазами, хотя мы не даем себе труда вглядеться в него.
      Чтобы расшифровать его, нужно знать, что горизонтальные линии означают привязанность, изогнутые – любовь, а пересечение линий (крест) символизирует возможность выбора или испытание.
      Таким образом, получается вот что.
      1 – минерал. Вертикальная черта. Горизонтальных линий, выражающих привязанность к чему-либо, нет. Нет изогнутых линий, значит, нет и любви. Камень ни с чем не связан и ничего не любит. В единице нет пересекающихся линий, она не подразумевает испытаний. Мы в самом начале развития материи. Единица – это инертная материя.
      2 – растение. Жизнь начинается. Горизонтальная черта внизу означает связь растения с землей. Корни удерживают его на месте, оно не может перемещаться. Изогнутая линия вверху означает любовь, которую растение испытывает к небу, солнцу, свету. Растение привязано к земле и любит небо.
      3 – животное. Две изогнутые линии. Животное любит небо и землю, но не привязано к ним. Тройка – это два рта, один целует, другой кусает. Животное – это эмоция в чистом виде. Оно живет, разрываясь между страхом и желанием. Без привязанностей.
      4 – человек. Пересечение линий. Перепутье между тройкой-животным и следующей стадией, пятеркой.
      5 – человек сознательный. Противоположность двойки. Верхняя черта означает, что человек привязан к небу, нижний изгиб говорит о том, что человек любит землю. Он парит над человечеством и наблюдает за ним, чтобы понять и полюбить.
      6 – ангел. Изгиб любви, спиралью поднимающийся к небу. Ангел – это чистая духовность.
      7 – бог-ученик. Крест. Еще одно пересечение линий. Противоположность четверки. Бог-ученик – это промежуточная стадия между ангелом и следующим уровнем.
       Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI (по материалам тома III)

      – Шестой том?
      Мата Хари из скромности подписывалась именем Эдмонда Уэллса, автора проекта.
      – «Мы просто нить, связывающая букет», – напомнила она.
      Я пробежал глазами еще несколько строк.
      – По материалам третьего тома?
      – Я сделала, что могла. Главное было сохранить дух и смысл статей.
      Я закрыл книгу. Мата Хари сделала все для того, чтобы бесценные знания не были потеряны.
      – Сколько сейчас времени?
      Мата Хари посмотрела на экран своего анкха.
      – У нас еще минут пятнадцать.
      Она вытащила из сумки пачку сигарет и спички. Закурила, протянула сигарету мне.
      Давно, когда я был смертным и врачом, я ненавидел никотин, яд, уничтожающий легкие. Но теперь все происходящее было настолько невероятным, что я наплевал на свои прежние взгляды.
      – Последняя сигарета перед смертью?
      – Нет. Просто сигарета после секса.
      Я глубоко затянулся и тут же закашлялся.
      – Что-то я отвык.
      Мата Хари прижалась ко мне и прошептала.
      – Я люблю тебя.
      – Почему?
      Она потерлась носом о мой нос и посмотрела в глаза.
      – Может быть, потому, что ты… милый. Ты чудовищно неуверен в себе, ты самый большой неудачник и растяпа какого я знаю. Но только ты попытался забраться на гору, чтобы увидеть Зевса. Ты решился сделать это.
      Я подскочил от негодования.
      – Я не просто попытался! Я говорил с ним! Мата Хари ласково гладит меня по плечу, словно ребенка, который врет.
      – Ты такой фантазер, Мишель.
      – Это не фантазии! Я действительно поднялся на самую вершину и видел все, что там происходит.
      Я разворачиваю ее к себе, чтобы видеть ее лицо.
      – Поверь мне!
      – Они сказали нам, что…
      – Не надо слушать их, Они манипулируют нами. Я не знаю, с чего начать.
      – Как ты думаешь, что там со мной случилось?
      – Ты украл крылатого коня Афины, начал подниматься на гору, а потом конь тебя сбросил. Тебя схватили кентавры и на неделю посадили в тюрьму, чтобы наказать за дерзость. Потом они отпустили тебя, чтобы ты принял участие в Финальной игре.
      – Все было не так.
      Мата Хари недоверчиво смотрит на меня.
      – И что же, по-твоему, произошло?
      – Не «по-моему». На самом деле. Меня никто не останавливал. Я поднялся на самую вершину. Там, куда я забрался, нет ни кентавров, ни грифонов.
      Я снова закурил.
      – Сколько времени осталось?
      Она садится ко мне на колени, смотрит в глаза.
      – Десять минут. Рассказывай.
      Я закрываю глаза, чтобы лучше вспомнить все, что со мной было.
      – Ну что ж…
      Я жадно вдыхаю горький дым, чувствую, как он проникает в мои легкие, расслабляет и отравляет мое тело.
      – Мы с Пегасом поднимались все выше. Прошло довольно много времени, прежде чем дождь заставил нас опуститься на землю. Этот несчастный крылатый конь боится грозы. На первом плато, заросшем лесом, я увидел хижину, в которой живет Веста, богиня домашнего очага. Она уговаривала меня вернуться, но я не послушал.
      – Не отвлекайся на мелочи.
      – Я поднялся на второе плато, покрытое песками. Там, в пустыне, я встретил Сфинкса, охранявшего узкий проход в скалах. Он задал мне вопрос: «Что лучше Бога, страшнее, чем дьявол…» – Я знаю, это та самая загадка, не разгадав которую никто не может подняться на вершину.
      Мата Хари закрывает глаза и наизусть рассказывает:
      – Лучше, чем Бог. Страшнее, чем дьявол. У бедных есть. У богатых нет. Если съесть, умрешь.
      – Я нашел ответ.
      – И что это?
      – Ничего.
      Мата Хари хмурится. Она недовольна. Странно, почему люди не могут слышать правду. Эдмонд Уэллс говорил: «Подарок можно сделать только тому, кто готов его принять. Иначе человек просто не оценит его».
      – Именно так. Ничего.
      – Почему ты не хочешь мне сказать ответ? Мы же вместе. Ты не должен от меня ничего скрывать.
      – Ответ: ничего.
      Эдмонд Уэллс еще говорил: «Они слышат, но не слушают. Видят, но не смотрят. Знают, но не понимают».
      Все дело в том, что люди невнимательны.
      – Что лучше Бога? Ничто. Ничто не может быть лучше Бога. Нет ничего страшнее дьявола. Чего нет у бедняков? Ничего. Чего не хватает богатым? Ничего. Если ничего не есть, то умрешь.
      Мата Хари все еще не верит мне.
      – И что все это значит?
      – Может быть, это следует понимать так: Бог – это Все, и это Все существует, только если есть противостоящее ему Ничто.
      Мата Хари не понимает. Я пытаюсь объяснить по-другому.
      – «То, чем ты не являешься» объясняет «то, что ты есть на самом деле». Узнать твою противоположность – лучший способ узнать тебя. Противоположность Всему – Ничто.
      Мата Хари усаживается на пол, скрестив ноги. Я сажусь напротив.
      – Ты действительно видел Великого Зевса? Я киваю. Что-то в ее взгляде меняется.
      – Лжешь!
      Я забыл о том, что бывает, когда кто-то упоминает Зевса. И ведь если бы кто-нибудь сказал мне, что видел его, я бы тоже не поверил. Мата Хари кладет руки мне на плечи.
      – Мишель Пэнсон, ты поднялся на гору и видел Его?
      – Да.
      – У тебя есть доказательства?
      – К сожалению, я не Моисей, и спустился с вершины без скрижалей. Мое тело не стало светиться, я не исцеляю прокаженных наложением рук. Встреча с Зевсом не изменила меня. Но я клянусь, что видел его, как сейчас вижу тебя.
      – А я должна поверить этому просто потому, что ты так говоришь?
      Она никогда не поверит мне.
      – Я не заставляю тебя.
      Она крутит между пальцами каштановую прядь.
      – Рассказывай дальше. Какой он, по-твоему?
      – Он большой. Огромный. Очень внушительный. Метров пять ростом. Он такой, каким мы его себе представляли – с белой бородой, в длинной тяжелой тоге. У него низкий мощный голос. В руках у него молния.
      – Ты уверен, что это не был кто-то, прикинувшийся Зевсом, чтобы посмеяться над тобой? Здесь немало существ, которые умеют принимать любые обличья. Если достаточно надеть белую тогу и говорить басом, чтобы выдать себя за верховного бога…
      – Я видел Зевса в его дворце, окруженном циклопами.
      – Зрение могло подвести тебя.
      Она пристально смотрит на меня, потом говорит, словно вдруг поверила мне:
      – Это его гигантский глаз мы видели тогда в небе?
      – Зевс может выглядеть как угодно. Он был огромным глазом, белым кроликом, лебедем… Он может превратиться во что угодно.
      – Ты ЕГО видел? – Да.
      – Ты говорил с НИМ?
      Она произносит слова «ЕГО», «с НИМ» с огромным уважением.
      – Сначала у меня не получалось. Я был слишком взволнован. Он заставил меня пройти испытание, и я выдержал его…
      – Это была битва с чудовищем?
      – Хуже. Битва с самим собой.
      Я чувствую, что Мата Хари все еще не верит мне.
      – На самом деле это была одушевленная копия меня самого.
      Она сидит и слушает, как прилежная ученица на уроке.
      – Он заставил тебя биться с самим собой?
      – Да, и я победил. Потом он вынудил меня бороться против своего народа.
      – Против людей-дельфинов?
      – Он хотел испытать меня, прежде чем поведать СВОЮ правду. Он хотел знать, готов ли я пожертвовать самым дорогим, что у меня есть.
      Кажется, она начинает мне верить.
      – Перестань увязать в деталях. Что такое эта ЕГО правда?
      – Зевс восхищается смертными, потому что они создают такие вещи, которые ему и в голову не приходили.
      Мата Хари торопит меня.
      – Он показал мне свой дворец. У него есть несколько музеев, он коллекционирует лучшие, самые прекрасные творения человечества.
      – Ты хочешь сказать, что Зевс просто… подглядывает за людьми?
      – Зевс не только не ответил на мои вопросы… После встречи с ним у меня возникло множество новых. Особенно после того, как я узнал секрет его дворца.
      – Перестань говорить загадками.
      – Я отдернул занавес и распахнул окно в главном зале. И увидел…
      – Что?
      – Есть еще одна гора, гораздо выше, но эта заслоняет ее. На вершине второй горы мерцает свет.
      – Такой же, как на этой?
      – На самом деле, свет, который мы видим, сияет на второй горе.
      Мата Хари изумляется:
      – На второй горе?
      – Да, она находится еще дальше, на востоке. Зевс признался, что и над ним есть что-то или кто-то. Более могущественное существо. Он точно не знает, что это может быть. И он так же, как и мы, наблюдает за светом, мерцающим на вершине второй горы.
      – Почему же он не отправится туда, чтобы узнать, что же там такое?
      – Зевс говорит, что вершину охраняет силовое поле, которое сможет преодолеть только победитель Игры.
      Мата Хари впадает в глубокую задумчивость, а я говорю:
      – Это последняя, самая большая тайна.
      – Какое место Зевс, по его собственному мнению, занимает на лестнице развития сознания?
      – Он считает, что он «8». Восьмерка имеет форму бесконечности. Кстати, нужно дописать в «Энциклопедию». После «7», бога-ученика, следует «8»: Бесконечный Бог. Изогнутая линия любви, которая бесконечно пересекается сама с собой и в то же время вращается по кругу, не поднимаясь и не опускаясь.
      После минутного колебания Мата Хари берет «Энциклопедию», карандаш и записывает мои слова.
      – А как Зевс называет существо, стоящее выше его?
      – «9».
      Мата Хари перестает писать. Я стараюсь убедить ее:
      – Поверь мне. Я не мог бы сам такое выдумать. Я слышал все сам своими ушами.
      – И что такое эта девятка?
      – Спираль, противоположная шестерке, обозначающей ангела. Это любовь, которая не поднимается к небу, а спускается на землю. Вращающаяся спираль.
      – Девятка, – произносит она, словно пытаясь привыкнуть к новому понятию.
      – Я считаю, что это Создатель Вселенной.
      – Значит, тот, кто победит в Игре, сможет встретиться с «9»?
      – И даже больше. Зевс сказал, что наш выпуск отличается от всех предыдущих. Он думает, что победитель не просто выиграет партию. Он сможет подняться на новый уровень и сам станет новой «9», управляющей всеми мирами.
      Вот теперь Мата Хари точно мне не верит.
      – С чего он это взял?
      – Он получил послание с той, второй горы. Он думает, что Великий Бог устал и хочет отойти от дел. Вот почему так важна победа в игре, которая вот-вот начнется. Мы должны выиграть, иначе…
      Мата Хари прикусила губу.
      – Я ещё не всё тебе рассказала. Пока тебя не было, здесь кое-что произошло.
      – Говори.
      – Евой народ…Люди-дельфины пережили ужасные бедствия. Много бедствий. Они в ужасном положении.
      – Но они до сих пор живы, иначе меня бы тут не было.
      – Разумеется. Твой народ выжил, как и много раз прежде, но людей-дельфинов осталось очень мало, они рассеяны по всей земле. Жорж Мельес и Густав Эйфель приняли к себе некоторое количество выживших.