Глава 32

Ничего не отвечая, Марч пристально смотрел на огонь в камине. Мысленно обратясь к прошлому, он припоминал все случаи, когда мисс Силвер прибегала к столь решительному и безапелляционному тону, высказывая свое мнение.

Пожалуй, во всех без исключения случаях она оказывалась права. На собственном опыте он убедился, что хотя эта ее манера безумно раздражает, но прислушиваться к ее категоричным суждениям все-таки необходимо. Следовательно, и сейчас нельзя отметать ее слова. Начальник полиции полностью доверял своему опыту и разуму, но логическая цепочка, выстроенная его собеседницей и в некотором роде коллегой, казалась ему тоже достаточно убедительной. Конечно, в том случае, если его версия окажется неверной, он всегда может спасти свою профессиональную гордость, сказав, что она — частное лицо и может позволить себе строить самые зыбкие гипотезы и рассматривать дело то с одной, то с другой стороны — ведь никакой официальной ответственности на ней не лежит. Но все-таки самое главное для него было установить истину, и поэтому он всегда объективно рассматривал предлагаемые ему версии, даже если они совсем не совпадали с его собственными и весьма затрудняли ведение дела. Оторвав взгляд от пламени, он честно сказал мисс Силвер:

.

— У меня были такие мысли.

Ответ устроил мисс Силвер, и она улыбнулась. Глупо, но Марч почувствовал прилив гордости, как будто учился в пятом классе и его похвалили за хорошо приготовленный урок.

— Мне кажется, — начала мисс Силвер, — что ты, так же как и я, уже не считаешь целый ряд совпадений простой случайностью. И в самом деле: Дорис Пелл возвращается домой и говорит тете, что знает автора анонимок, — тем же вечером девушка тонет. Появляется слух, что его знает Конни Брук, — и через сутки ее находят в постели мертвой. В субботу полковник утверждает, что ему известно, кто пишет эти подлые письма, вся деревня тут же о том оповещена, а в понедельник он обнаружен отравленным в собственном кабинете. Неужели остается хоть малейшее сомнение в том, что случай Дорис напрямую связан с двумя последующими и что убийца — одно и то же лицо?

Марч коротко кивнул в знак согласия:

— Выглядит все очень убедительно. Но дело Дорис Пелл пока стоит особняком. Мисс Пелл должна отказаться от своих предыдущих показаний и рассказать полиции то, о чем ранее умолчала. Только тогда будут основания считать смерть ее племянницы не самоубийством. А предположение, что убийца во всех трех случаях один и тот же человек, кажется мне вполне допустимым. Остается только вопрос — кто он? Пока все, о чем вы говорили, а также прочие сведения и показания свидетелей указывают только на Сциллу Рептон. Дорис могла подобрать компрометирующий обрывок письма не только в комнате Мегги Рептон, но и в гостиной, на лестнице. Причем нам неизвестно, как он оказался на полу — мог выпасть из книги, из кармана вместе с носовым платком, прилип к промокашке, вывалился из сумочки или корзины для мусора. Вы, кажется, сказали, что Дорис проводили в комнату мисс Мегги. А после примерки кто-нибудь видел, как она выходила из дома?

— Флори впустила девушку, но выходила она одна.

— Значит, Сцилла могла позвать ее в свою спальню или гостиную, которая выходит в холл. Разве нет?

— Все могло быть, Рэнди.

— Миссис Рептон, допустим, попросила девушку выполнить для нее какую-нибудь работу. Они, например, вытаскивали выкройки, а вместе с ними вывалилась и эта бумажка. Если миссис Рептон узнала, что Дорис вечером вернется в поместье, то вполне могла столкнуть ее с моста — она молодая и сильная женщина. Но лиха беда начало, дальше обстоятельства складываются так, что толкают ее на еще одно убийство, а уж в случае с мужем причина, которую вы считаете основной, подкрепляется еще и денежным мотивом. Конечно, нет никаких доказательств того, что она имела возможность отравить Конни Брук, но если удастся восстановить картину убийства ею мужа, тогда два других ее преступления можно будет оставить без дополнительного расследования.

Мисс Силвер с сомнение покачала головой:

— Не верю я в вину миссис Рептон.

— Но скажите, бога ради, почему?!

Крючок быстро мелькал в руках мисс Силвер, нарядная кромка на джемпере увеличивалась на глазах.

— Мне, пожалуй, трудно это выразить, — начала она, — но Сцилла производит впечатление человека, который не осознает грозящей ему опасности. Будь она виновна, мы наверняка заметили бы какую-то фальшь в ее поведении, которой она попыталась бы прикрыть свою уязвимость. Она даже не считает нужным скрывать свое равнодушие к смерти мужа. И еще — труднее всего скрывать страх, а эта женщина ведет себя так, как будто у нее нет совершенно никаких причин чего-либо бояться.

— Я бы сказал, что она самоуверенна до наглости.

— Но даже самый закоренелый преступник, чувствуя опасность, невольно меняет свое поведение. Если бы Сцилла совершила три убийства, то во время последнего допроса она бы поняла, что ее вот-вот разоблачат, и вела бы себя как-то иначе, я в этом уверена. Меня же поразило именно полное отсутствие в ней настороженности. Собственно, именно это заставляет меня считать ее невиновной.

— Сцилла Рептон производит впечатление человека, который хорошо владеет собой, у нее сильный характер, и она, мне кажется, может умело вести ту роль, которую определит для себя. Если все трое — жертвы одного убийцы, то, вероятнее всего, она и есть тот самый убийца.

— Ты забываешь, Рэнди, что убийства совершены были не просто так. Первопричина их — анонимные письма.

И найдя их автора, ты найдешь и убийцу. Миссис Рептон, конечно, не ангел, но присущие ей свойства характера вряд ли толкнули бы ее в ряды сочинителей анонимок. Скорее нам надо искать психически неуравновешенного, неуверенного в себе человека с тайной жаждой властвовать.

Марч не хотел сдаваться:

— Все отмечают, что Сцилла не знала, куда себя деть в Тиллинг-Грине, тосковала, вот она и могла на этой почве расстроить нервы…

— Рэнди, в то время, когда появились первые письма, ее связь с Гилбертом была в самом разгаре, ей было совершенно не до того — тайные свидания, хитроумные уловки, чтобы улизнуть из дома, и так далее. Кроме того, я сомневаюсь, что она решилась бы написать мужу, обвинив саму себя в супружеской измене.

— Интересно, есть ли такие обвинения в каких-нибудь других анонимках?

— Я уверена, об этом говорится в письме, предназначенном Валентине. Флори показала на допросе, что девушка получила анонимку. Мисс Грей ведь признала это, правда?

Марч согласился:

— Да, девушка сказала, что сожгла письмо. Наверняка и там были доброжелательные строки о связи Сциллы и Гилберта.

— Ты, что ж, в самом деле считаешь, что такое письмо могла написать сама Сцилла?

Марч не имел твердого мнения на этот счет:

— Да кто ее знает. Мне кажется, вполне могла, если решила любой ценой не допустить свадьбы Гилберта и Валентины. Ее покойный муж предполагал именно такой мотив, когда говорил, что это она пишет письма. — Марч встал. — Ладно, разговоры разговорами, а мне надо дело делать. Пока что у нас есть реальные улики против одной подозреваемой — миссис Рептон, и оснований для ее ареста более чем достаточно.

Мисс Силвер отложила вязанье и тоже встала.

— Но ты хотя бы допросишь ее еще раз?

— Не думаю, что она сможет сообщить нам что-нибудь новое. Зато на этот раз, наверное, будет поосмотрительнее, — ответил Марч и вышел из кабинета покойного полковника, испытывая смутное чувство, что мисс Силвер не вполне довольна их сегодняшним уроком и немного разочарована.

Глава 33

После обеда, прошедшего в полном молчании, мисс Силвер и мисс Рептон пили кофе в гостиной. Законченный кардиган маленькой Джозефины, который оставалось только отутюжить, был подробно изучен и удостоен самых высоких похвал, а естественным образом зашедший разговор о семье Этель Бэркетт оказался необычайно интересным для обеих собеседниц.

— Я часто думаю, — вздохнула мисс Мегги, — как бы я радовалась, если бы Валентина вышла замуж и родила детей, ведь так интересно наблюдать, как они растут. Наверное, мне не следует говорить о таких вещах, поскольку пока она даже не помолвлена.

Мисс Силвер улыбнулась:

— Отношения мистера Лея и Валентины, может быть, рано называть помолвкой, но все же…

— Боже мой! — воскликнула пожилая дама. — Вы хотите сказать, что об этом уже говорят?

— Ничего не поделаешь, — с философским спокойствием констатировала ее собеседница.

— Ax, боже мой! — снова воскликнула мисс Мегги и вздохнула. — Только бы больше не слали эти гнусные письма.

Мисс Силвер подождала, что за этим последует, но пауза затянулась, и она спросила:

— А вы их получали?

Мисс Мегги испуганно оглянулась, но в комнате никого кроме них не было, если не считать мебели.

— Видите ли, мисс Силвер, — нерешительно начала она, — я никогда никому об этом не говорила… Я тоже получила одно такое письмо…

Женщина быстро опустила чашку на звякнувшее блюдце, потому что руки у нее задрожали, а все из-за ужаса, который она испытывала каждый раз, когда вспоминала о том письме.

— Надо было вам рассказать о нем полиции, — заметила мисс Силвер.

Мисс Мегги покраснела:

— Нет, что вы, я не смогу! Там такие гадости написаны!

— О вашей невестке?

— Да… Вы просто не представляете, что там!

— А вы сохранили его?

Мисс Рептон понизила голос до еле слышного шепота:

— Да, я его спрятала. Оно в моей шкатулке для драгоценностей, под замком. Если позволите, я вам его покажу! — решилась она. — Понимаете, после смерти Роджера я подумала, что должна его кому-то показать, а вы так помогаете мне пережить весь этот ужас. Я вас прошу, прочтите его, может быть, посоветуете, как надо поступить. Вдруг оно действительно нужно полиции?

Мисс Силвер ободряюще улыбнулась:

— Когда вы пойдете к себе, я поднимусь с вами и взгляну на него.

Шкатулка мисс Мегги оказалась солидным старомодным сооружением, обтянутым черной, поистершейся за многие годы кожей. По краям верх шкатулки был украшен тусклым золотым тиснением, а в центре сохранились инициалы «М.Р.». Мисс Мегги, открывая ее круглым латунным ключиком, объясняла, что шкатулка принадлежала еще ее бабушке, леди Маргарет Рептон. Внутри оказалось несколько ящичков, ставившихся один на другой и обтянутых атласом. Сняв два верхних яруса, мисс Рептон вытащила из-под массивного гранатового браслета, лежавшего в третьем отделении, сложенный листок бумаги. Она держала его в руке, не решаясь отдать мисс Силвер.

— Если бы вы знали, как не хочется мне показывать вам эту гадость.

— Но если вам станет легче после этого…

— Конечно, мне надо решить, что с этим делать!

Мисс Силвер протянула руку:

— Тогда давайте я посмотрю.

Марч точно описал анонимки — дешевая тонкая бумага, неровные строчки, корявые, неопрятные буквы разбрелись по листу вкривь и вкось. Казалось даже, что писали их не пером, настолько размазанными и перекошенными они выглядели. Мисс Силвер подумала, что их могли выводить кончиком спички, обмокнутым в чернила. Такой способ, кстати, идеально скрывает почерк пишущего. Выражения послания оказались еще вульгарнее, чем она предполагала, особенно грубыми они были там, где речь шла о Сцилле. Перевернув листок, мисс Силвер дочитала до подписи «Доброжелатель», косо нацарапанной в правом нижнем углу. Левый нижний угол был пустой. Перевернув листок, она обнаружила пустое место и с обратной стороны. Мисс Силвер решила, что, пожалуй, это обстоятельство можно было бы использовать. Идея показалась ей плодотворной…

— Дорогая мисс Рептон, по-моему, это просто необходимо показать полиции.

Глаза мисс Мегги наполнились слезами.

— Мне будет так невыносимо стыдно!

— Если вы позволите, я сама покажу это начальнику полиции.

Мисс Рептон с облегчением всплеснула руками:

— Вы сделали бы мне огромное одолжение! Я тут ночью лежала без сна и все думала, что делать, и тоже решила, что хорошо бы показать письмо мистеру Марчу. Понимаете, в чем дело, во время допроса я очень старалась точно ответить на все его вопросы по поводу анонимок, которые прислали Роджеру и Валентине, но он не спросил, получала ли что-нибудь я сама, а заводить об этом разговор первой так стыдно, особенно с мужчиной.

Мисс Силвер уложила в постель мисс Мегги. Как всегда, она действовала очень обстоятельно и не забыла ни одной мелочи: проверила, положила ли Флори под ноги хозяйке бутылку с горячей водой, поплотнее задернула шторы.

Наконец мисс Силвер поспешила в свою спальню, расположенную по соседству с комнатой мисс Рептон. Это была уютная комната, обставленная старомодной мебелью красного дерева. Пурпурное покрывало на большой кровати делало ее несколько похожей на катафалк, но такое сравнение не приходило в голову мисс Силвер. Напротив, покрывало ей очень нравилось — она отметила, что сшито оно из дорогого и очень качественного материала богатой расцветки, сохранившего первоначальные краски благодаря тому, что окна комнаты выходили на север, так что ни покрывало, ни шторы совсем не выцвели и находились в отличном состоянии. Лежавший на полу брюссельский ковер прекрасного качества был настолько темен, что мелкий узор на нем было трудно рассмотреть, тем более сейчас, когда уже наступили сумерки. Когда-то это помещение было комнатой для гостей леди Маргарет, чьи инициалы украшали шкатулку мисс Мегги. Бабушка мисс Рептон была известна в свое время прогрессивными взглядами, поэтому уже тогда, в 1840 году, распорядилась убрать балдахин над кроватью и тяжелый полог.

Мисс Силвер присела у туалетного столика, тщательно расправила взятое у мисс Мегги письмо и задумалась.

Глава 34

Джейсон Лей свернул к коттеджу мистера Бартона. Профессия молодого человека способствовала развитию у него некоего шестого чувства, хотя, может быть, более правильным следовало бы назвать это обостренностью остальных пяти. Когда он остановился у двери коттеджа «Гейл», то был уверен, что за ним наблюдают. На улице еще не стемнело, но день был пасмурный и в некоторых домах, например в гостиной соседнего «Виллоу», уже горел свет.

Вход в жилище мистера Бартона был виден или из окна на лестнице этого дома, или из ближайшей спальни, правда, из спальни надо было высунуться, чтобы увидеть крыльцо Бартона. Отсюда в день смерти Конни мисс Силвер наблюдала, как сосед, сопровождаемый котами, возвращался домой. Сейчас в окнах никто не маячил, однако Джейсон интуитивно ощущал на себе чей-то взгляд, к тому же ему показалось, как кто-то отпрянул от маленького лестничного окошка, когда юноша еще шел по дорожке. Он не был уверен в этом, но чувство, что за ним следят, не оставляло его.

Джейсон поморщился. Эта мисс Вейн слыла большой сплетницей, впрочем, как и Метти Эклс вместе с полдюжиной их подружек. Ей любопытно будет посмотреть, удастся ли ему проникнуть в дом отшельника. Тут щелкнул замок, и дверь отворилась. Молодой человек вошел в темноватую прихожую — свет в нее проникал только через открытую кухонную дверь.

Джеймс Бартон запер дверь и, дружески обняв гостя за плечи, провел его в комнату с задернутыми шторами. На столе горела лампа, а перед зажженным камином лежали коты. Когда к Бартону приходил начальник полиции, эти животные при виде его и ухом не повели, сейчас же вставали с мест, потягивались и принимались, мурлыча, тереться о ноги старого знакомого.