Мод Силвер (№27) - Внимающее око

Из-за многочисленных пробок он полз с черепашьей скоростью, пока не добрался до окраины, где дома расступались и дорога сделалась шире. Впрочем, и тут Артуру не хотелось торопиться. Утро было прекрасное — в воздухе уже пахло весной. И мечты, которым он предавался, вполне соответствовали этому времени года. Когда Артур наконец свернул на Крэнбери-лейн, он даже не заметил, что еще одна машина сделала то же самое, как прежде не обратил внимания, что она следовала за ним из самого Ледлингтона.

Крэнбери-лейн была весьма извилистой, как и большинство английских улочек, отходящих от шоссейных дорог.

На поворотах автомобиль, следующий за машиной Артура, исчезал из поля зрения. Но после одного из поворотов водитель второй машины внезапно прибавил скорость, поравнялся с автомобилем Артура и вынудил его съехать с дороги. Переднее колесо угодило в кювет. Врезавшись в живую изгородь, Артур резко затормозил. Обернувшись, он увидел, что вторая машина тоже остановилась и водитель уже вышел. Едва успев выругаться, Артур увидел, что рука в перчатке сжимает револьвер. На большее ему не хватило времени. Успел ли он услышать выстрел, ставший смертельным, так и осталось неизвестным.

Глава 7

В одной из двух газет, которые выписывала мисс Силвер, она проглядывала за завтраком в основном заголовки и фотографии, а другую, «Тайме», более внимательно прочитывала в часы досуга. На следующее утро после визита в Блэкхит мисс Силвер едва успела сесть за стол и протянуть руку за первой газетой, как ей бросился в глаза заголовок:

ДЕРЗКАЯ КРАЖА ДРАГОЦЕННОСТЕЙ

ПОХИЩЕНО ОЖЕРЕЛЬЕ БЕЛЛИНГДОНА

СЕКРЕТАРЬ ЗАСТРЕЛЕН

Как и Салли Фостер, мисс Силвер слышала об ожерелье Беллингдона. Она читала о нем в той же статье, что и Салли. Мисс Силвер знала о приписываемом Люшесу Беллингдону намерении передать его дочери, чтобы та могла надеть его на устраиваемый им костюмированный бал. Быстро пробежав глазами подробности, она вернулась к тому немногому, что было известно об ограблении. Ожерелье хранилось в сейфе банка графства в Ледлингтоне. Мистер Беллингдон, имевший в банке солидный счет, предупредил письмом, что его секретарь Хьюберт Гэррет явится за драгоценностью в полдень 14-го числа текущего месяца.

Секретарь, снабженный, как положено, соответствующими документами, прибыл точно в указанное время, расписался за ценный пакет и уехал на машине, которую вел сам. Это был последний раз, когда его видели живым.

Автомобиль обнаружили спустя двадцать минут на обочине дороги, отходящей от Лондонского шоссе, — секретарь за рулем убит, а ожерелье исчезло. Дорога представляла собой кратчайший путь к «Мирфилдсу» — загородному дому Люшеса Беллингдона.

Снимки, сопровождавшие статью, изображали «Мирфилдс», самого мистера Беллингдона — джентльмена с властным лицом и волевым подбородком, его дочь, миссис Херн, и злополучного секретаря.

Как только мисс Силвер дочитала статью, зазвонил телефон. Она не удивилась, услышав голос полицейского инспектора Фрэнка Эбботта. Так как он назвал себя именно так, вместо обычного «это Фрэнк», мисс Силвер сразу поняла, что он звонит из Скотланд-Ярда.

— Мисс Силвер у телефона, — отозвалась она.

В голосе Фрэнка Эбботта звучали официальные нотки, весьма непривычные, учитывая связывающую обоих давнюю дружбу. Фрэнк питал к пожилой леди величайшее уважение, что, впрочем, не мешало ему добродушно подтрунивать над ее причудами. Он считал мисс Силвер живым реликтом минувшей эпохи — во всем, от эдвардианской[8] прически и до увлечением творениями покойного лорда Теннисона[9] и набора возвышенных сентенций, которые Фрэнк именовал «нравоучениями Моди».

— Полагаю, вы уже видели газету? — осведомился он.

По мрачному тону ее ответа Фрэнк догадался, что объяснения излишни.

— Шеф был бы рад, если бы вы смогли заглянуть в Ярд, — продолжал он. — Это касается вашей позавчерашней беседы. Он хотел бы с вами потолковать.

Примерно через три четверти часа мисс Силвер проводили в кабинет старшего инспектора. Это был отнюдь не первый их разговор в Скотланд-Ярде, но когда Лэм поднялся из-за стола, чтобы приветствовать ее, вид у него был обеспокоенный и раздосадованный. После кратких предисловий старший инспектор снова сел. Это был крупный мужчина с румяным лицом деревенского жителя и густыми темными волосами, которым мешала виться только короткая стрижка.

Стоявший у камина Фрэнк Эбботт выглядел полной противоположностью своему шефу — худощавый, стройный, элегантный, с длинным тонким носом, гладкими светлыми волосами и светло-голубыми глазами, умеющими превращаться в ледышки. Впрочем, при виде мисс Силвер они всегда теплели.

Мисс Силвер заняла предложенное ей место в торце письменного стола. На ней было черное суконное платье, верой и правдой служившее ей много лет, и — по причине холодного ветра — старомодная горжетка из пожелтевшего меха. Черная фетровая шляпка, не старше двух лет, последней переделке подверглась прошлой осенью: теперь ее украшала черная лента с букетиком фиалок, намекающим на приближение весны. Туалет дополняли черные лайковые перчатки и видавшая виды сумочка.

Лэм откинулся на спинку стула.

— Ну, мисс Силвер, — нараспев, по-деревенски заговорил он, — надо думать, вы догадываетесь, почему я захотел повидаться с вами.

Мисс Силвер кивнула.

— Я читала в газете.

Старший инспектор поднял широченную ладонь и-хлопнул себя по колену.

— И вы, ясное дело, подумали: «Я же их предупреждала, а они не обратили внимания».

— Надеюсь, — чопорно отозвалась мисс Силвер, — я еще не дошла до подобной несправедливости.

Глаза Лэма, которые Фрэнк Эбботт непочтительно сравнивал с мятными драже, на мгновение обратились куда-то в пространство поверх мисс Силвер.

— Нет, скажите пожалуйста! Ледлингтон! Подумать только! Вы мне тут толковали про ограбление, поди знай, где и кого у нас ограбят — королевство-то большое, я вроде как и сам назвал по телефону пару-тройку мест — и ни словечка про то, что именно эти голубчики собираются украсть!

А речь-то, гляди-ка, шла о Ледлингтоне и ожерелье Беллингдона! — Он мрачно усмехнулся. — Жалко, эта ваша мисс Пейн не смогла прочитать по губам что-нибудь полезное.

Мисс Силвер посмотрела на старшего инспектора так, как, по мнению Фрэнка Эбботта, птичка смотрит на червяка. В ее взгляде не было ни малейшего презрения, только живой интерес.

— Не помню, чтобы я упоминала имя мой посетительницы.

— Вы его не упоминали — наверняка намеренно, а? Но вы дали мне адрес галереи, сообщили, что портрет вашей визитерши висит там, что художник, написавший его, арендует верхний этаж ее дома и что его фамилия Морей. Не нужно быть Шерлоком Холмсом — даже Фрэнку, — чтобы узнать адрес художника и повидать его. Вы здорово удивитесь, когда услышите, что ему удалось выяснить. Ваша очередь, Фрэнк. Валяйте, рассказывайте.

Мисс Силвер переключила все внимание на инспектора Эбботта.

— Значит, так, — начал он, — в галерее сразу поняли, о какой картине идет речь, когда я сказал, что это портрет глухой женщины, принадлежащий кисти художника по фамилии Морей. Портрет, кстати, превосходный — в сто раз лучше всех других картин, которые там висят, — поэтому меня не удивила табличка «Продано». Зато меня удивило имя покупателя. Старик по фамилии Пеглер, беря с меня деньги за вход, меня совсем заболтал. Он изо всех сил пытался как-то связать эту картину и сегодняшние статьи в утренних газетах, потому что человек, купивший портрет мисс Пейн, был не кто иной, как Люшес Беллингдон! «Тот самый, у которого бриллиантовое ожерелье и у которого секретаря убили, вон в газетах написано», как изволил выразиться мистер Пеглер.

— Господи! — промолвила мисс Силвер.

— Пеглер еще долго распространялся насчет мисс Пейн, рассказал, как она пришла посмотреть свой портрет, как здорово читает по губам и как дала ему совет насчет его внучки, которая глохнет. Потом он рассказал о джентльмене, который был в галерее одновременно с мисс Пейн, и как тот не мог поверить, что она может увидеть на расстоянии, что говорят другие люди. «Я сказал ему, что очень даже может, потому что слышал об этом от самого мистера Морея. Тогда джентльмен ушел, причем не слишком довольный». Я спросил Пеглера, узнал бы он этого мужчину. Он ответил, что узнал бы, но когда дело дошло до описания, не сумел сообщить ничего, за что можно было бы ухватиться. Пеглер не знает, высокий был этот джентльмен или низкорослый, смуглый он или светлокожий — помнит только, что на нем были черная шляпа и поношенный плащ-дождевик. — Инспектор Эбботт повернулся к шефу. — Вряд ли мы располагаем данными о том, сколько мужчин в Большом Лондоне носило в тот день черные шляпы и поношенные дождевики…

— Вы не отвлекайтесь, — одернул его Лэм.

Фрэнк повиновался.

— Я раздобыл адрес Морея — Порлок-сквер, тринадцать — и отправился туда. Женщина, которая открыла дверь, сказала, что она снимает цокольный этаж, а когда я спросил мисс Пейн, она приложила платок к глазам и ответила, что мисс Пейн, возвращаясь домой позавчера вечером, попала под автобус, ее отвезли в больницу, но она умерла, не приходя в сознание.

Глава 8

Эта новость явилась для мисс Силвер настоящим шоком. Она сразу вспомнила тот момент, когда Полина Пейн резко свернула разговор и ушла — навстречу собственной гибели. Может быть, следовало еще раз попытаться убедить ее обратиться в полицию? Хотя вряд ли это что-нибудь бы изменило. Или нужно было настоять на том, чтобы вызвать по телефону такси? Но кто знает, принесло бы это пользу? Если сведения, которыми располагала мисс Пейн, настолько опасны, что из-за них ее убили, то это с равным успехом могло произойти в другое время и в другом месте.

— Мне было не по себе, — заговорила наконец мисс Силвер. — Я чувствовала, что не должна ее отпускать.

— Простите, но это форменная чепуха, — отозвался Лэм. — Вы никак не могли ожидать, что эту женщину убьют — если только ее действительно убили, что, по-моему, невозможно доказать.

— Мисс Пейн казалось, что за ней следили по дороге ко мне. Выйдя из дому, она увидела стоящее такси, в котором сидел мужчина, вернулась и попросила одну из своих квартиранток вызвать ей такси по телефону. По ее словам, та машина поехала следом за ее такси, но вроде бы затерялась среди транспорта. Вероятно, она ошиблась. Когда мисс Пейн уходила от меня, я предложила вызвать для нее такси, но она отказалась, заявив, что сделала из мухи слона, потому что у нее просто разыгрались нервы. Мне было не по себе, но я позволила ей уйти.

— Вам не в чем себя винить, — сказал Фрэнк Эбботт.

— Пожалуй, — печально промолвила мисс Силвер. — И все же я чувствую, что она обратилась ко мне за помощью, а я подвела ее.

— Если бы она послушалась вашего совета и обратилась к нам, то была бы сейчас в безопасности, — заметил Лэм.

— А вы уверены, что восприняли бы ее рассказ настолько серьезно, чтобы обеспечить ей охрану? Если смерть мисс Пейн была предрешена, ее ничто не могло спасти.

Лэм нахмурился.

— Я бы не стал утверждать наверняка, что ее гибель не была несчастным случаем. Она могла брести, как во сне, думая об этой истории, а из-за глухоты не услышала подъезжающего автобуса. Мы запросили подробности происшедшего, но пока что их не получили. Да и зачем нужно было ее убивать? Что такого, в конце концов, она услышала или прочитала по губам? Насколько я могу понять, ничего полезного для нас и опасного для них.

Мисс Силвер очень пристально посмотрела ему в глаза.

— Оставалась возможность, что она опознает мужчину, который это говорил.

Лэм рассмеялся.

— Да уж какая там возможность, дорогая вы моя мисс Силвер! Даже если бы мисс Пейн поняла, что речь шла о похищении ожерелья Беллингдона, какова была вероятность, что она встретится с этим типом снова?

— Не знаю, — серьезно ответила мисс Силвер. — Возможно, большая, чем нам кажется. В этой связи мне запомнилась одна фраза, которую мисс Пейн прочитала по губам того мужчины.

— Какая?

— Говоря об ограблении, он заявил: «Я не хочу рисковать, что меня узнают». Из этих слов я делаю вывод, что секретарь мог его узнать.

— Он принял бы меры предосторожности, — нетерпеливо возразил Лэм.

— Такие строгие меры, как убийство человека, который бы мог узнать его?

— По-вашему, он планировал убийство?

— А что же еще он мог планировать, старший инспектор, говоря, что не желает рисковать быть узнанным и что ему нужен свободный участок дороги, где никто не обернется на выстрел? Другой мужчина, чьих губ мисс Пейн не видела, очевидно, возразил, и тогда первый сказал ему: «На других условиях я не стану за это браться. Это мое последнее слово».

— Если он произносил именно эти слова, — заметил Фрэнк Эбботт, — то, судя по стилю, этого субъекта не назовешь обычным уголовником.

Мисс Силвер укоризненно кашлянула.

— Я в точности повторяю слова мисс Пейн.

Лэм склонился вперед.

— Да, в вашей дотошности никто не сомневается. Но Фрэнк дело говорит. Эх, жалко, не спросишь мисс Пейн, не пригладила ли она его речь. А сама-то она как разговаривала? Шибко грамотно, как школьная училка, или попросту, как нормальные люди?

«Училку» мисс Силвер предпочла пропустить мимо ушей: когда речь шла о деле, она не обижалась.

— Мисс Пейн говорила как простой и честный человек — каким она и была. Думаю, она в точности повторила мне то что, как ей казалось, прочла по губам.

— Вы имеете в виду, что она могла не разобрать какие-то слова?

— Все может быть.

— Ну, теперь этого мы все равно не узнаем, — вздохнул Лэм, — так что не будем зря отвлекаться. Кажется, мы говорили о мерах предосторожности, которые должен был принять убийца, чтобы его не узнали. Вы считаете, что в качестве такой меры он планировал убийство. В таком случае ему, по-моему, следовало воспользоваться мотоциклом.

Нет более надежной маскировки, чем мотоциклетные очки и шлем.

— Возможно, он так и сделал, — согласилась мисс Силвер, — но тем не менее он по-прежнему боялся, что его узнают, и был готов застрелить секретаря, чтобы избежать риска. Мне кажется, это может оказаться важным моментом. Подобные опасения предполагают, что убийца принадлежит к непосредственному окружению мистера Беллингдона. Он, несомненно, знал, как и когда ожерелье будет доставлено из банка.

— Полиция Ледшира попросила нас заняться этим делом, и Фрэнк скоро отправится в «Мирфилдс». Кстати, мистер Беллингдон сегодня будет в Лондоне и хочет вас повидать. Сначала он зайдет сюда. Вас устроит, если он придет к вам в четыре часа? Мистер Беллингдон хочет услышать историю о чтении по губам непосредственно от вас.

Думаю, ему будет нелегко проглотить эту пилюлю.

Тон старшего инспектора дал мисс Силвер понять, что беседа окончена. Она встала.

— В четыре меня вполне устроит, старший инспектор.

Глава 9

Люшес Беллингдон был заметной личностью. Даже в толпе на него нельзя было не обратить внимания. А в уютной викторианской гостиной мисс Силвер он буквально подавлял ощущением силы, исходящей от его мощной фигуры и властного лица с крупными чертами и решительным подбородком. Правда, подавить мисс Силвер ему не удалось — только заинтересовать. Она помнила фантастические истории о восхождении мистера Беллингдона к богатству и славе, но относилась к ним с изрядной долей скепсиса. Теперь же, в его присутствии, в них верилось куда легче. Беллингдон уселся в самое большое из ее ореховых кресел — оно пришлось ему как раз впору. Несмотря на строгий официальный костюм, мистер Беллингдон производил впечатление человека, проводящего много времени на свежем воздухе: лицо покрывал здоровый загар, а глаза молодо поблескивали. В свои пятьдесят два, каким его возраст значился во всех справочниках, выглядел он лет на десять моложе. Наклонившись вперед и уперевшись в колено холеной, но сильной рукой, Беллингдон заговорил негромким, но звучным голосом:

— Если можно, просто повторите, пожалуйста, то, что мисс Пейн, по ее словам… не знаю, как лучше выразиться — полагаю, слово «прочитала» окажется наиболее уместным. Насколько я понимаю, вы уверены, что она в самом деле умела читать по губам. У меня это вызывает некоторые сомнения.

Мисс Силвер вязала, спицы ритмично ходили у нее в руках поверх массы светло-голубой шерсти, лежащей у нее на коленях.

— Я впервые встретила мисс Пейн в довольно шумной гостиной, — сказала она, — и говорила с ней около получаса, не догадываясь, что она абсолютно глухая, пока кто-то не сообщил мне об этом. Когда мисс Пейн пришла ко мне, то также беседовала со мной без всяких затруднений.

— Полиция навела справки — кажется, нет никаких сомнений, что женщина была абсолютно глухой, но в совершенстве овладела искусством чтения по губам. Очевидно, мне следует поверить, что она могла прочитать слова человека, сидевшего в тридцати или сорока шагах от нее?

— Думаю, да, мистер Беллингдон, — кивнула мисс Силвер. — Любое мастерство способно удивить новичка.

— Вы были учительницей, верно? — рассмеялся Люшес Беллингдон. — Когда вы это сказали, мне показалось, будто я снова сижу за партой.

Мисс Силвер одарила его своей теплой улыбкой, которой не раз завоевывала симпатию и доверие собеседников.

— Многое кажется невероятным, если не знаешь, как это делается, не так ли?

Беллингдон кивнул.

— Что правда, то правда. Итак, мисс Пейн сидела в галерее Мастерса и наблюдала за двумя мужчинами, сидевшими шагах в тридцати пяти от нее. Один пришел позже другого, посмотрел на картины, потом сел, повернулся к соседу и заговорил. Я хочу, чтобы вы повторили слово в слово то, что мисс Пейн прочитала по его губам.

Мисс Силвер положила руки на мягкую голубую шерсть и попыталась представить себе Полину Пейн, сидящую у ее камина и рассказывающую свою историю. Теперь и ее собственные черты приняли выражение напряженного внимания: она словно вслушивалась, повторяя краткие отрывистые фразы своей позавчерашней посетительницы.

— Вот ее слова, мистер Беллингдон: "Все произойдет завтра. Секретарь выедет из банка ровно в двенадцать. Это будет при нем. Пока он на шоссе, действовать невозможно, надо дождаться, пока он свернет на боковую дорогу.

Все должно пройти как по маслу. Когда я заберу то, что нужно, то встречусь с вами там, где мы условились". Потом заговорил другой мужчина — мисс Пейн видела, как двигаются его щеки, но не могла видеть губ. Когда он умолк, первый произнес: «Я не хочу рисковать, что меня узнают. Главное, чтобы на участке боковой дороги никого не было и чтобы никто не обернулся на выстрел, а остальное предоставьте мне». Второй мужчина заговорил снова, а первый ответил: «На других условиях я не стану за это браться. Это мое последнее слово». Тогда второй поднял руку с каталогом и что-то произнес, а первый заявил: «Значит, их будет двое — вот и все!» Потом он засмеялся, встал и подошел к одной из картин.

У Люшеса Беллингдона была хорошая память. Скотланд-Ярд снабдил его копией отчета мисс Силвер о разговоре с Полиной Пейн. Он отлично помнил текст и сейчас выслушал точное его повторение из уст мисс Силвер.

— Скажите, — осведомился он, — если бы вы попробовали заполнить пробелы в этом диалоге, какие слова вы бы приписали второму мужчине?

Руки мисс Силвер проворно работали спицами, а взгляд был устремлен на собеседника.

— Думаю, когда первый мужчина упомянул о выстреле, второй попытался возразить, и тогда первый заявил, что на других условиях он не станет за это браться.

Беллингдон кивнул.

— А чем бы вы заполнили следующую паузу, после которой первый мужчина ответил: «Значит, их будет двое — вот и все»?

— По-моему, — отозвалась мисс Силвер, — несомненно, что второй мужчина поинтересовался, как быть, если в машине окажется кто-то еще. Думаю, это единственный — вопрос, который мог вызвать столь бессердечный ответ. Если бы в автомобиле сидел еще один человек, безусловно произошло бы еще одно убийство.

— Пожалуй, тут в самом деле не может быть никаких сомнений. Теперь что касается этой бедной женщины. Это несчастный случай, или ее тоже убили? Не могли бы вы повторить то, что она говорила о своих подозрениях — будто за ней следят? Мне показывали ваше заявление в Ярде, но одно дело видеть это на бумаге и совсем другое — слышать непосредственно от вас. Вот почему я решил повидаться с вами.

— Я могу попытаться в точности повторить слова мисс Пейн, — сказала мисс Силвер, — но не смогу воспроизвести ее голос, манеры, выражение лица. Я в состоянии лишь попробовать передать впечатление, которое они на меня произвели.

Что до Люшеса Беллингдона, то он находился под сильнейшим впечатлением от самой мисс Силвер. Эта женщина поразила его незаурядной наблюдательностью, скрупулезной точностью, безукоризненной логикой. Но помимо этого, он сразу почувствовал в ней острый и пытливый ум.

Эти качества Беллингдон уважал больше всех прочих.

— Повторите мне все, что можете, — сказал он и внимательно выслушал изложение рассказа Полины Пейн о такси, поджидавшем ее на площади и затем затерявшемся среди другого транспорта.

— Мисс Пейн побоялась возвращаться домой и вызвала такси вместо того, чтобы идти пешком, как намеревалась вначале. Несомненно, разговор в галерее явился для нее сильным потрясением. Она была уверена, что узнала о заговоре с целью ограбления и убийства, а то, что одному из участников заговора впоследствии стало известно о ее глухоте и способности читать по губам, наверняка усилило ее тревогу. Мисс Пейн начала опасаться слежки — вполне возможной, если тот мужчина поверил, что она в самом деле смогла разобрать уличающие его слова, произнесенные им в галерее. Неужели вы думаете, он бы стал бы колебаться или терять время, если бы решил заставить ее умолкнуть навсегда?

— Нет, не думаю.

Мисс Силвер продолжала, не прерывая вязания.

— Вид у мисс Пейн был глубоко потрясенный, но, по-моему, она обладала смелостью, решимостью и здравым смыслом. Облегчив душу рассказом о происшедшем, мисс Пейн пришла в себя, преодолела страх перед слежкой и начала задумываться, не явилось ли все это игрой воображения. Она не позволила мне вызвать такси и, выходя из этой комнаты, по-моему, уже и мысли не допускала, что ее жизни что-то угрожает.

— А вы думаете, что такая угроза существовала?

Мисс Силвер посмотрела ему в глаза.

— А вы сами как думаете, мистер Беллингдон?

Он поднял руку и тут же снова уронил ее на колено.

— Доказательств нет и, возможно, не будет никогда.

Только предположения… — И внезапно добавил совсем другим тоном:

— А теперь к делу.

Мисс Силвер распутывала светло-голубую шерстяную нитку.

— Да? — осведомилась она.

Вместе с интонацией мистер Беллингдон изменил и позу, выпрямившись в кресле.

— Мне говорили, вы занимаетесь частными расследованиями, обладаете большим опытом и умеете соблюдать конфиденциальность. Старший инспектор Лэм сообщил мне, что вы часто оказывали значительную помощь полиции.

Ему показалось, будто расстояние между ними словно бы увеличилось. Мисс Силвер суховато кашлянула.

— Старший инспектор весьма любезен.

Несмотря на серьезность ситуации, Беллингдон усмехнулся про себя. Он не стал бы тем, кем был сейчас, если бы не обладал даром проницательности. Беллингдон сразу понял, что допустил бестактность и что старший инспектор позволил себе лишнее. Он постарался придать своему голосу теплоту и проникновенность.

— Я был бы счастлив, если бы смог убедить вас оказать мне профессиональную помощь в этом деле. Видите ли, существуют аспекты, к которым мне бы не хотелось привлекать внимание полиции и с которыми она, возможно, не смогла бы справиться.

— В столь серьезном деле я не имею права скрывать что-либо от полиции, — чопорно произнесла мисс Силвер.

— Разумеется. Позвольте мне объясниться. Думаю, вы достаточно наблюдательны, чтобы обратить внимание на то, как преступник напирал на опасность быть узнанным. Он заявил, что не может рисковать, и был готов совершить убийство, дабы избежать подобного риска. Конечно, никто не хочет, чтобы его узнали, когда он совершает вооруженное ограбление, но поднятый воротник, опущенные поля шляпы и шарф, скрывающий нижнюю часть лица, затруднили бы опознание случайному свидетелю. Мисс Пейн описала вам этого человека?

— Да. Но боюсь, это описание даст не слишком много.

В тот момент она была потрясена услышанным и могла сообщить лишь то, что это был мужчина лет тридцати, среднего роста и в поношенном плаще. Смотритель галереи не смог ничего добавить, хотя он, кажется, разговаривал с этим человеком, причем о портрете мисс Пейн, который, как я поняла, вы приобрели. Тот мужчина узнал на портрете женщину, сидевшую на банкетке, а смотритель, к сожалению, упомянул о ее глухоте и умении читать по губам.

— Выходит, этот человек узнал мисс Пейн?

— Он узнал в ней женщину, смотревшую в его сторону, когда он произносил уличающие его слова. Услышать на таком расстоянии их было нельзя, но способность мисс Пейн читать по губам делала ее потенциально опасной. Мы в состоянии лишь предполагать, к чему мог привести подобный вывод. Инспектор Эбботт заходил в галерею узнать, нельзя ли что-нибудь присовокупить к описанию, данному мисс Пейн.

— Да, знаю, — кивнул Беллингдон. — Я тоже туда заходил. Пеглер — славный старикан. Он помнит тех двух мужчин на банкетке, но ему показалось, что они каждый сам по себе — по его словам, они пришли и ушли порознь.

Один из них заговорил с ним о портрете мисс Пейн. Кстати, Пеглер сообщил, что она возвращалась в галерею и он рассказал ей, как заинтересовался тот человек ее портретом и тем, что она ничего не слышит, но умеет читать по губам. Ему показалось, что это ее расстроило, и он надеется, что не позволил себе никакой бестактности.

— У нее были серьезные причины для расстройства, — заметила мисс Силвер.

Беллингдон снова кивнул.

— Хорошо, вернемся к этому мужчине и его описанию.

Не думаю, что Пеглер в состоянии нам помочь. Он лишь сказал, что это был довольно приятный джентльмен. Рост? «По-моему, чуть выше меня, сэр». Блондин или брюнет? «Не заметил». Цвет глаз? «Право, не знаю, сэр». В итоге получается, что этот человек не был ни высоким, ни низкорослым, не имел ни огненно-рыжих волос, ни усов и бороды — короче говоря, не обладал никакими сколько-нибудь заметными приметами. Почему же он настолько боялся быть узнанным, что решился на убийство? По мнению старшего инспектора, шлема и темных очков мотоциклиста вполне хватило бы, чтобы его не узнал человек, с которым он не был близко знаком. Очевидно, преступник считал, что никакая маскировка не обманет человека, которого он собирался ограбить. Возможно, его выдал бы голос — ведь голоса обладают яркой индивидуальностью. Должна быть какая-то причина, по которой он был готов застрелить и двоих, если в автомобиле окажутся двое. Есть и другая причина полагать, что он близок к моему семейному кругу.

Только в этом кругу все знали, когда банк передаст ожерелье моему секретарю. Полагаю, вы слышали об ожерелье?

Мисс Силвер перевернула лежащее у нее на коленях вязанье из мягкой шерсти, на мгновение мелькнул ажурный узор в виде листьев папоротника.

— Да, мистер Беллингдон, я читала об ожерелье. Это увлекательный и хорошо написанный рассказ о красивой и ценной вещи.

Он мрачно усмехнулся.

— Копия была бы не менее красивой, и никто не стал бы убивать из-за нее. Я все время говорил это и самому себе, и дочери, но внутри меня все прямо-таки бунтовало против подделки.

Глаза мисс Силвер блеснули.

— Потому что само слово «подделка» предполагает мошенничество. Но если ее открыто называть копией и оценивать лишь по критериям мастерства и качества изготовления, это позорное клеймо исчезает.

Беллингдон покачал головой.

— Если я не могу купить настоящего Рембрандта, копия мне не нужна. Быть может, это неразумно, но тут я не одинок. Вот почему цена на подлинники постоянно растет и два дня назад из-за моего ожерелья на Крэнбери-лейн произошло убийство. Но мы отвлеклись. Я упомянул о возможном контакте убийцы с моей семьей, поэтому расскажу вам о ней подробнее. Начну с того, что я вдовец и отец двадцатичетырехлетней дочери, которая пару лет назад вышла замуж не то что против моей воли, но вопреки Моему желанию. Ее избранником стал беспутный парень, чьи представления об удовольствиях заключались в том, чтобы гонять на машине со скоростью почти сто миль в час и тратить как можно больше денег в максимально короткие сроки. Он кончил тем, что свалился на автомобиле с обрыва в Австрийском Тироле и оставил Мойру вдовой, когда она уже начинала жалеть, что не последовала моему совету. Ну, это что касается моей дочери, Мойры Херн…

— Прошу прощения, мистер Беллингдон. — Подойдя к Письменному столу, мисс Силвер достала из ящика ярко-голубую тетрадку и аккуратно заточенный карандаш, после чего вернулась на прежнее место. Отложив вязанье, она озаглавила страницу словами «Ожерелье Беллингдона», под ними слева записала имя Мойры Херн, добавила только что сообщенные мистером Беллингдоном сведения и предложила ему продолжать.

— У меня есть служебная квартира в Лондоне, но живу я в «Мирфилдсе» под Ледлингтоном. Это комфортабельный старомодный дом, и с прислугой мне повезло. Дворецкий и кухарка со мной уже двадцать лет. Они муж и жена — их фамилия Хилтон.

Мисс Силвер торопливо записала фамилию.

— Мой секретарь Хьюберт Гэррет уже десять лет у меня, но я знаю его гораздо дольше.

Карандаш мисс Силвер застыл в воздухе.

— Его смерть стала для вас личной утратой?

— Он не умер.

— Разве выстрел не был смертельным?

— Был, но застрелили не Хьюберта Гэррета.

— Но газеты…

— Газеты взялись не с того конца или не за ту ниточку, или как там вернее выразиться? Знаете, у меня плохо с метафорами — я ведь с четырнадцати лет сам зарабатывал себе на жизнь и читал только те книги, которые помогали мне это делать. Но вернемся к Хьюберту Гэррету. Я написал в банк, что он приедет за ожерельем ровно в полдень во вторник. Об этом знали только я, управляющий банком, Хьюберт Гэррет, моя дочь и еще двое. Рано утром во вторник мне сообщили, что Гэррет заболел. После войны у него развилась астма. Я пошел навестить его, увидел, что он совсем расклеился, и запретил ему ехать за ожерельем.