— Я никто и ничто. Я нечто абстрактное, тайна страха, испарения ужасов, голос умерших.
— Ты говоришь как человек.
— А почему бы и нет? Мой голос может раздаваться и в самых светлых и в самых тёмных закоулках человеческой души.
— Ты не сделаешь нам ничего плохого? — тихо спросил Гвил.
— Нет, нет, вы должны войти в темноту и отдохнуть.
— Мы войдём, если будет свет.
— В Музее Человека света не бывает.
— В таком случае, — заявил Гвил, вынув свой светящийся кинжал, — я изменю процедуру встречи. Здесь будет свет!
Разлился яркий свет, дух издал зловещий вопль и, став мерцающей лентой, растворился. В воздухе витало лишь несколько светящихся пылинок. Дух исчез.
Шири, боясь шевельнуться, стояла, как загипнотизированная.
— Зачем ты так? — спросила она, тяжело дыша.
— Право, я сам не знаю, — ответил Гвил. — Я не хочу унижаться ни перед кем. Я верю в свою судьбу и не боюсь.
Он стал поворачивать кинжал в стороны, и они рассмотрели дверь, вырезанную в скале. Впереди была темнота.
Ступив за порог, Гвил встал на колени и прислушался.
Кругом было тихо. Шири стояла позади Гвила, широко раскрыв испуганные глаза. Гвил, взглянув на неё, почувствовал, как у него сжалось сердце от жалости: маленькое, нежное, беззащитное существо стояло за ним.
Опустив кинжал, он увидел лестницу, ведущую вниз, в темноту.
Свет играл их тенями.
— Ты боишься? — прошептала Шири.
Гвил повернулся к ней:
— Мы пришли в Музей Человека, и нельзя допустить, чтобы мешала всякая нечисть. Ты представляешь свой народ, я — свой… Надо быть готовыми к встрече с врагом. Если мы решили назло всему пойти вперёд, мы будем двигаться обдуманно. Я предлагаю идти смело вниз по лестнице, может, там мы найдём Хранителя.
— Но зачем его искать?
— Привидение уж чересчур настроено против него.
— Ну что ж, пойдём, — решилась Шири. — Я готова.
— Мы идём навстречу приключениям! — торжественно сказал Гвил. — Не нужно бояться, и привидения будут исчезать с нашего пути, а с ними — и ужас подземелья. Вперёд!
Они стали спускаться. Лестница извивалась, то расширяясь, то сужаясь.
Молодые люди, осторожно ступая, медленно следовали за ней. Их чёрные тени причудливо изгибались на стенах.
Спуск закончился. Гвил и Шири очутились в помещении, похожем на верхнее.
Перед ними была ещё одна дверь, на стенах висели латунные тарелки с непонятными письменами.
Гвил толкнул дверь, в лицо ударил поток холодного воздуха. Вскоре сквозняк ослабел и наконец иссяк. Тогда Гвил распахнул дверь шире.
— Эй, послушайте!
Откуда-то издалека доносился прерывистый треск. Звук был такой, что у Гвила встали дыбом волосы. Он сжал потной рукой ладошку Шири. Тускло мерцал кинжал. Гвил и Шири вошли в проем. Все тот же неприятный звук эхом отдавался в большом зале, в котором они теперь стояли.
Гвил посветил на дверь. Та была из какого-то упругого чёрного материала.
Стены — из полированного камня.
Осветив дальнюю стену, молодые люди увидели громоздкий ящик с медными выступами, а рядом — поднос с битым стеклом, на подносе была выгравирована замысловатая эмблема.
Потом они разглядели и другие такие же ящики, тяжёлые и мрачные, стоявшие на одинаковом расстоянии друг от друга.
Пробираясь дальше, путники заметили, что неприятный звук начал отдаляться. Они шли гуськом, в темноте, на ощупь.
Стена закруглялась, за поворотом была дверь.
Гвил заколебался. Пойти в этом направлении — значило приблизиться к месту, откуда шёл треск. В затруднении он обратился к Шири, но та только пожала плечами:
— Не все ли равно, куда идти? Раньше или позже, но привидения нападут на нас.
— Нет, пока у меня есть светящийся кинжал, они не посмеют расправиться с нами, — возразил Гвил. — Мы найдём Хранителя, может быть, он находится именно за этой дверью.
Он нажал плечом на дверь, та легко отворилась. Заглянув за неё, Гвил вскрикнул от удивления: в глаза ему хлынул золотистый свет. Юноша шире раскрыл дверь, Шири крепко вцепилась в его руку.
— Это Музей! — восхищённо воскликнул Гвил. — Кажется, здесь нам ничто не угрожает… Тот, кто живёт среди такой красоты, должен быть добрым…
Свет лился из невидимого источника и, казалось, был соткан из мельчайших частиц, которые добавляли юноше и девушке силы.
На полу лежал огромный ковёр, переливающийся всеми цветами радуги. Стены, отделанные драгоценными сортами дерева, были украшены резьбой и покрыты эмалью. На них висели гобелены, на которых были вытканы сценки из быта давно ушедших цивилизаций.
Все это радовало и вселяло надежду.
Ещё молодые люди обратили внимание на зеленые мерцающие диски, по которым пробегали красные и чёрные точки — и оживали прекрасные цветы, рождались сверкающие созвездия.
Здесь были собраны самые поразительные сокровища, когда-либо созданные человечеством.
Дверь бесшумно закрылась за ними. Каждой клеточкой своего существа Гвил и Шири чувствовали, как пред ними проходит вся история Земли.
— Хранитель где-то близко, — прошептал Гвил. — Надо попытаться осторожно пройти в галерею.
Напротив них было две двери, в одной из них торчал ключ. Гвил тихо постучал, но ответа не дождался.
— Слишком таинственно. Может, не стоит рисковать? — Шири крепко держалась за его руку.
Но они все же вышли в галерею.
— Какое величие в этих сокровищах, оставленных предками, — прошептал Гвил. — Какие мастера исчезли во тьме веков! Какую чудесную память о себе оставили они… Сейчас ничего подобного уже не делают.
Шири смотрела на него, как на чудо. Её глаза были прекрасны, и в душе Гвила рождалась любовь. Девушка почувствовала, что он дрожит, и шепнула:
— Гвил, я твоя и всегда буду с тобой…
Галерея завернула за угол. И опять в темноте возник тот противный звук.
Казалось, он идёт из дугообразного дверного проёма.
Гвил решительно зашагал к этой двери, Шири последовала за ним. Они заглянули в комнату.
Огромная, нечеловеческих размеров голова смотрела на них от стены. Подбородок её лежал на полу, волосы были небрежно закинуты назад.
Гвил отшатнулся. После увиденной красоты его поразило это гротескное уродство. Лицо было грубым и безобразным. Кожа отливала каким-то металлическим блеском, глаза зло сверкали из-под зеленоватых складчатых век.
Гвил обернулся к Шири:
— Не кажется ли тебе, что здесь, в Музее, слишком много необычного?
Глаза Шири были полны ужаса. Холодный пот струился по лицу. Дрожащими руками она схватила Гвила за плечо и потащила к выходу.
— Гвил! — кричала она. — Пойдём скорее отсюда! — Её голос дрожал. — Скорее пойдём!
Юноша удивился:
— Что ты кричишь?
— Здесь так страшно!
— Но это же только картина, написанная человеком с больным воображением.
— Она живая!
— Да нет же.
— Живая. — пролепетала Шири чуть слышно. — Сначала она посмотрела на меня, потом на тебя и зашевелилась. Тогда я потащила тебя.
Гвил нежно взял девушку за руку и недоверчиво заглянул за дверь.
— Ой… — выдохнул он.
Лицо изменилось, его оцепенение исчезло. Глаза смотрели на Гвила осмысленно. Губы кривились, изо рта вырывалось шипение. Вдруг рот раскрылся, явив огромный серый язык, на котором копошились щупальца, покрытые слизью. Один из таких мерзких отростков выстрелил и жадно схватил Гвила за ногу.
Гвил отпрыгнул, щупальце отпустило его. У Гвила от страха заболел живот, он выбежал в галерею. Щупальце потянулось к Шири, застывшей в углу.
Глаза чудовищной головы блестели, вялый язык раздувался, выпуская все новые и новые побеги.
Шири попыталась убежать, но споткнулась, глаза её закатились, на губах выступила пена.
Ужасно закричав, Гвил выбежал вперёд и рубанул кинжалом по щупальцу, но, звякнув, кинжал отскочил, как от металла. Гвил зубами вцепился в склизкую плоть и притянул щупальце к своему колену.
По лицу монстра пробежала дрожь, щупальца свернулись. Гвил схватил Шири, и они выбежали вон, оглядываясь через плечо, полные ужаса и отвращения.
Рот головы закрылся, на морде появилась гримаса разочарования.
Потом Гвил увидел, что из ноздри вырвался столб белого дыма, завихрясь, он превратился в длинную фигуру в белой мантии.
У существа было вытянутое лицо с пустыми глазницами. Морщась от света и хныча, привидение, извиваясь, потекло в галерею, медленно и нерешительно.
Гвил остолбенел. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь понять, чего ещё можно ожидать. Может, стукнуть привидение кинжалом, и оно рассеется?
— Держи! Держи! Держи! — раздался обиженный голос. — Держи! Держи! Держи! Мои чары и заклинания… недобрый день для Торсингала… Но твой дух вылетит из тела… Так говорю я! Иди, пока разрешаю… не злоупотребляй моим терпением. Таков приказ Ликурга из Торсингала. Убирайся!
Привидение заколебалось и… остановилось в нерешительности, устремив пустые глазницы на старика, который хромая вышел в галерею.
Ещё мгновение, и привидение шмыгнуло обратно в ноздрю храпящего чудища.
Голова зашлёпала губами и зевнула, выпустив изо рта что-то похожее и непохожее на бледное пламя, которое накрыло старика. Из жезла, закреплённого над дверью, метнулся искрящийся диск и разрезал языки пламени — оно исчезло в пасти монстра, но ему на смену вытекло что-то чёрное, превратилось в вихрь и поглотило искры.
Наступила мёртвая тишина.
Первым нарушил её старик:
— О, исчадие ада, ты хотело навредить мне, но мой верный жезл разрушил твоё колдовство. Скоро ты превратишься в ничто. Почему бы тебе не убраться в Джелдред?
Огромный рот чудовища открылся, похожий на серую пещеру, глаза гневно засверкали. Голова истошно закричала. Такого жуткого вопля Гвил никогда не слышал. Из жезла вылетела серебряная стрела, она с огромной скоростью ударила монстра. Раздался взрыв, лицо исказилось от боли, нос растёкся бесформенной серой массой. Голова извивалась, как морская звезда, все больше увеличиваясь.
Старик произнёс:
— Вы видели, как был повержен мой враг. И не помешали старому Керлину исполнить свой долг. Вы чистосердечны, но равнодушны к добру и злу.
Впрочем, хватит, жезл!
Голова вздохнула, её веки поползли вверх. Керлин — Хранитель пронзительно расхохотался и повернулся к молодым людям, которые стояли в дверном проёме, прижавшись друг к другу.
— Что это значит? Почему вы стоите? Ведь часы учёбы закончились. — Старик погрозил пальцем. — Музей не место для бездельников. Идите домой в Торсингал, в следующий раз будете проворнее и не станете нарушать установленный порядок… — Он замолчал, бросив гневный взгляд через плечо:
— День закончился скверно; Ночной Хранитель Ключа опаздывает… Конечно, я подожду этого лентяя, но сообщу Ликургату… Пожалуй, пойду к себе, отдохну, здесь не место старику. Не задерживайте меня, уходите! — и, жестом показав Гвилу и Шири на дверь, он пошёл сам.
Гвил обратился к уходившему:
— Мой господин, мне очень нужно поговорить с вами!
Старик остановился и посмотрел на юношу.
— Ну что ещё? Разве день не кончен? Вы нарушаете порядок, а этого никак нельзя допустить. Приходите ко мне завтра, и я выслушаю вас. А сейчас уходите.
Гвил опешил.
— Господин Хранитель, — легонько прикоснулась к нему Шири. — мы рады бы вас не беспокоить, но нам некуда идти.
Керлин равнодушно посмотрел на неё:
— Некуда идти? Что за чушь? Идите домой или в пубесцентарий, или в темпль, или в гостиницу. Ведь Музей не таверна.
— Мой господин! — отчаянно крикнул Гвил. — Выслушайте меня. Мы здесь по воле случая.
— В чем дело?
— Чьё-то зло околдовало вас. Вам не кажется?
— Все может быть, — задумчиво проронил Хранитель.
— Нет Торсингала! Здесь вокруг нет жилья, просто пустое место. Ваш город давно исчез!
Хранитель ласково улыбнулся:
— Очень жаль… Печальный случай. Беда с этой молодёжью. Все куда-то торопятся, — и укоризненно покачал головой. — Ах, да. Мне ясно, что нужно сделать. Вы должны хорошенько отдохнуть. Простая гуманность вынуждает помочь людям. В любом случае Ночной Хранитель Ключа не развеет моей скуки. — Старик кивнул. — Пойдёмте!
Гвил и Шири нерешительно пошли за ним.
Керлин открыл одну из дверей и вошёл, ворча под нос что-то неразборчивое. Молодые люди — следом.
Комната была кубической формы. На стенах были какие-то золочёные шишки.
В центре помещения стояло зачехлённое кресло, а в стороне высокий сундук с резными кольцами.
— Вот — кресло Знаний, — пояснил Керлин. — Оно регулирует Образец Ясности, настраивается само. Я смог бы исправить ваши чувства, но из гуманистических соображений не стану этого делать.
— Господин Хранитель, кресло Знаний может подействовать и на меня? — встревоженно спросил Гвил.
— В твоей голове все перепутано, и контакт будет чрезвычайно затруднён.
Учёные, изучающие нервную систему человека, с помощью кресла могут судить о способностях наблюдаемого. Ведь для того, чтобы исправить, надо сначала хорошенько понять.
— Если я сяду в кресло, — спросил Гвил, — что вы будете делать?
— Включу контакт. Это тебя ошеломит. Через тридцать секунд загорится лампочка, которая оповестит об окончании воздействия. Проделав обратные манипуляции, я восстановлю твои силы.
Гвил переглянулся с Шири:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Да, Гвил, — прошептала девушка.
— Хорошо, покажите, как мне сесть, — обратился Гвил к Хранителю.
— Сядь и расслабься. Я прикрою козырьком твои глаза, чтобы не отвлекалось внимание.
Наклонившись на креслом, Гвил стал рассматривать прибор:
— Ничего не понимаю…
Хранитель от нетерпения подпрыгнул:
— Для этого нужен особый дар. — И сел в кресло сам.
— Как пользоваться козырьком?
— В этом-то все и дело, — Керлин закрыл лицо пластиной, расслабился и вздохнул.
Шири огромными глазами смотрела на Гвила.
— Он умер?
— Кажется, нет.
Их глаза не отрывались от обмякшего тела. Шли секунды.
Издалека послышался звон и торжествующие крики. Гвил бросился к двери. В галерею втекали и вбегали привидения. За ними Гвил увидел и огромную голову. Её глаза сверкали. На нелепом подобии ушей болтались красные серёжки.
Стена треснула и развалилась. Огромное щупальце схватило Шири за руку.
Девушка закричала от ужаса. Гвил побледнел и задрожал, хлопнув дверью по ближайшему привидению. То просочилось в дверь, медленно, клочками тумана.
«Только Керлин может управлять волшебным жезлом, — сердце готово было выпрыгнуть, — только он…»
Гвил бросился к спящему Хранителю: «Проснись, пожалуйста, проснись!» — умолял он мысленно старого волшебника.
Керлин открыл глаза. Он смотрел на Гвила. Сзади толпились привидения.
Бесформенные белые фигуры колебались, пустые глазницы горели угрозой.
Керлин продолжал сидеть. Одно из привидений дрогнуло. Руки, похожие на крылья, держали какие-то грязные комья. Призрак швырнул свою кашу на пол, комья взорвались, превратившись в чёрный порошок. Облако пыли обволокло комнату, на глазах порождая мириады гудящих насекомых, которые, в свою очередь, формировали в воздухе тела мерзких существ с обезьянними головами.
Хранитель зашевелился.
— Жезл… — прохрипел он и протянул руку.
Привидение ухватилось за жезл. Но из жезла брызнул красный свет. Привидение отшатнулось от роя частиц, превратившихся в алых скорпионов. Началась свирепая битва.
Отовсюду неслись крики и визг. Часть обезьяноголовых существ сразу же погибла, остальные убежали.
Другое привидение потянулось к жезлу. Но из того вновь вырвался яркий свет, и привидение исчезло.
— Керлин! — закричал Гвил. — Демон в галерее!
Хранитель не мешкая кинулся к двери.
— Жезл! — кричал он. — Выполняй приказ!
Демон за дверью пробурчал:
— Нет, старик ещё силён, мне не удастся с ним справиться. Придётся убраться. — И, заслонив на мгновение дверной проем своей мерзкой мордой, разозлённый, он отправился восвояси.
— Жезл! — повторил Керлин, — будь внимателен!
Жезл выскользнул у него из рук.
Керлин обратился к молодой паре:
— О многом бы мне хотелось поведать вам, но мой час пришёл, я умираю.
Скоро Музей осиротеет. Пока не поздно, я должен ещё кое-что сказать… — Хранитель с трудом подошёл к двери и защёлкнул замок.
Гвил и Шири, пытаясь понять, о чем он говорит, тихо стояли у стены.
— Подойдите, — нетерпеливо позвал их Керлин. — Силы покидают меня.
Гвил и Шири подошли. Все, что интересовало Гвила раньше, отошло, стало казаться неинтересным.
Керлин оглядел их с лёгкой усмешкой.
— Перестаньте бояться и торопитесь. Мне осталось совсем мало времени, сердце бьётся все слабее, не дышится.
Старик с трудом поднял руку и поманил молодых людей за собой в глубь комнаты. Там Керлин упал в кресло. Поглядывая на дверь, Гвил и Шири сели на пол у его ног.
Керлин усмехнулся:
— Не бойтесь белых фантомов! Они заперты в галерее под охраной жезла.
Только когда меня не станет, жезл перестанет мне повиноваться. Вы должны знать, что энергию моего мозга поддерживает могущество Музея, который вечен. Я лишь сижу и управляю.
— Но кто же такой Демон? Как он проникает сквозь стены?
От вопроса Гвила Керлин помрачнел.
— Это — Блидак, Правитель злых сил Джелдреда. Он проделал дыру в наш мир и сидит и ждёт моей смерти. Когда я не смогу сдерживать его с помощью моего жезла, он вырвется на волю и принесёт много вреда людям.
— Почему же нельзя прогнать его и заделать проделанную им дыру?
Хранитель только покачал головой:
— Я не могу контролировать могущество дикой стихии в мире злых духов, суть этого мира мне неизвестна. Демон окружён оболочкой его мира, и в ней он в безопасности. Но погодите, хватит о Бидаке, расскажите мне о себе. Зачем вы здесь? И что нового в Торсингале?
Гвил, запинаясь, проговорил:
— Торсингал исчез. Вокруг Музея лишь тундра, да чуть поодаль — старый город Сапонис. Я пришёл с юга, чтобы поговорить с вами и поучиться у вас. Шири из Сапониса, она жертва древнего обычая, который требует посылать самых красивых девушек в Музей Человека на растерзание Блидаку.
— Нет, — вздохнул Керлин. — Это я вызывал из города молодёжь, чтобы Блидак не скучал…
Шири недоуменно пожала плечами:
— Но зачем? Зачем ему люди?
Керлин мрачно буркнул:
— Молодость — игрушка для него. Он забавлялся, удовлетворяя свои чудовищные инстинкты, отвлекался от стычек со мной, отодвигая этим мою смерть. Он посылает привидений, чтобы требовать молодых и красивых людей.
— Вот, значит, что ожидало меня… — прошептала Шири.
— Я не понимаю, — сказал Гвил. — У меня не укладывается в голове. Все это так несуразно. Блидак — ничто, но походит на человека. Он и его привидения, крылатые с горящими глазницами, выплеснутся на Землю, и наступят её последние дни?
— Зло и мерзость окутают человечество, жестокость и содом, скотские прихоти, немыслимые извращения будут разрастаться подобно злокачественной опухоли. Блидак покажет, на что он способен. Вы увидите, как он превратит все, что ещё осталось на планете, в прах, испытывая от этого громадное удовлетворение. Но хватит о Блидаке. Мне тяжело, я умираю! — и Керлин откинулся на спинку кресла. — Все плывёт перед глазами. Трудно дышать. Моим костям нужен отдых. Я жил наукой, своей фанатичной преданностью ей и не замечал, как бежит время. Пролетели годы, столетия и эпохи — они летели, как искры. Но, похоже, даже вечность не бывает достаточно долгой…
Шири, побледнев, оттолкнулась от старика:
— Что же случится, когда вас не будет? Что тогда? Блидак…
— Разве в Музее Человека нет сведений, как расправиться с Демоном? — прервал её на полуслове Гвил.
— Блидака нужно уничтожить, — сказал Керлин, — тогда мне станет легче умирать, я буду спокоен за судьбу Музея. — Он облизнул губы. — В древних рукописях написано, что надо разрушить вещество демона, его природу, — и он поглядел на Гвила.
— Но как? — спросил юноша. — Блидак никогда не допустит этого.
— Нужно уловить подходящий момент. Вам пригодятся кое-какие инструменты…
— Привидения — часть субстанции Блидака?
— Конечно.
— Можно ли их использовать в своих целях?
— Я думаю, что это можно сделать с помощью света. Надо попытаться. — Керлин приподнял голову:
— Жезл! Впусти одно из привидений!
Спустя секунду послышалось тихое царапанье в дверь и тихое повизгивание.
— Открой, — попросил всхлипывающий и дрожащий голос. — Открой и выпусти юных существ к Блидаку. Они помогут развеять его тоску.
Керлин с трудом поднялся.
Голос из-за двери продолжал:
— Я пленник сверкающих бриллиантов.
— Сейчас откроем, — сказал Гвил, — уничтожив привидение, сможем расправиться и с Блидаком.
— Попробуйте, — согласился Керлин.
— Почему нет света? — спросила Шири, — лучи могут развеять привидение.
— Но этого мало, Блидак не столь уязвим и может спастись в своей дьявольской дыре.
Керлин задумался и, немного погодя, показал на дверь:
— Мы выйдем и попытаемся расчленить привидение на части, чтобы узнать, что оно из себя представляет. Гвил из Сферы, ты должен помочь мне, я очень ослаб.
Старик опёрся на руку Гвила. Шири шла за ними. Они вышли в галерею. Там рыдало привидение, заключённое в световую пентаграмму.
Не обращая внимания на прозрачные слезы, Керлин приблизился к призраку.
Он и его спутники были окружены светом, отпугивающим привидений.
— Откройте ворота! — хрипло приказал Хранитель, — ворота в Хранилище Знаний.
Шири, шагнув вперёд, толкнула дверь и проскользнула за неё. Она вглядывалась в темноту огромного зала, пятно света из галереи уменьшилось и наконец исчезло.
— Кричите, зовите Люмена, — попросил Керлин.
— Люмен! — закричал Гвил. — Люмен, сюда!
В огромном зале словно рассвело, стало видно, как колышутся пилястры, это изумило молодых людей.
На равных расстояниях друг от друга здесь стояли знакомые чёрные сундуки с медными шишечками. И над каждым из сундуков в свою очередь висело по пять рядов таких же сундуков. Они покачивались в воздухе, ни к чему не прикреплённые.
— Что это? — удивлённо спросил Гвил.
— Мой бедный мозг хранит только сотую часть тех знаний, что заключены здесь, — отозвался Керлин. — Вот величайшее хранилище знаний ушедшего человечества. Здесь собраны все факты истории, легенды и сказания миллионов городов с начала их существования до гибели, здесь записаны этапы развития человечества. Годами я работал в этом зале, но смог лишь поверхностно охватить панораму различных отраслей знаний.
— Нет ли здесь указаний, как уничтожить Блидака? — спросила Шири.
— Конечно, есть, мы должны их только разыскать, вычленить из общей массы. Будем искать по разделам: «Страны Демонов», «Умерщвление зла», «Толкование и уничтожение зла», «История Гранвилумдов» (в ней могут быть разъяснения, как прогнать Демона), «История Гипероднетса», «Лечение галлюцинаций» и «Сотворение привидений». Просмотрим Творческий дневник новостей с разделом о нашествии демонов, припомним процедурные советы времён Риска. Все это и ещё кое-что.
— Этого нам не постичь за целую жизнь! — воскликнула девушка.
— Но у нас нет каталога Знаний, значит — предельно сложно отыскать что-то конкретное. — Керлин задумался, а потом воскликнул. — Вперёд!
Вперёд к познанию сути!
Трое прошли в глубину хранилища, словно тараканы в лабиринте, оставив за собой световую пентаграмму с воющим привидением внутри.
Наконец вошли в комнату, где воздух был напоён странным запахом. И снова Керлин велел Гвилу позвать Люмена. Не дождавшись ответа, они свернули в запутанную паутину коридоров. Гвил не задавал вопросов, хотя от любопытства у него даже заболела голова.
— Посмотрите, — кивнул он в темноту.
К ним плыло с измученным видом привидение в белых одеждах. Лицо привидения становилось все яснее, участки «кожи» под пустыми глазницами приобретали шероховатость и неровность. Лицо покрывалось нарывами и распухало от света.
— Смотрите! — кричала Шири, — оно колышется и словно бы распадается на нити.
Гвил резко повернулся к Керлину. Тот поднял палец, велев молчать, и подвёл всех к странного вида машине.
— Постойте-ка. Мне пришла хорошая мысль использовать ротор крайней скорости для наматывания познавательных нитей. Посмотрите: вот я подхожу к привидению, выдёргиваю нитку и прикрепляю. Нить наматывается на катушку ротора, и мы начинаем вращать ручку…
Шири засомневалась:
— А привидение не обратит внимание на ваши манипуляции?
— Ничего не заметит, — успокоил Хранитель. — Оно сейчас слишком занято собой. Я сейчас выпущу его из пентаграммы.
Привидение выбралось наружу, дрожа от смертоносного света.
— Иди! — крикнул Керлин. — Уходи отсюда!
Привидение попятилось.
Керлин сказал Гвилу:
— Ступай следом и посмотри, что будет, когда Блидак вдохнёт привидение в себя.
Гвил тихонько пошёл за привидением, он видел, как оно исчезло в тёмной ноздре Демона. Потом вернулся в хранилище. Керлин ждал его у ротора.
— Привидение соединилось с Блидаком.
— Сейчас, — отозвался старик, — мы заставим ротор крутиться. Бобина закружится, а мы поглядим.
Ротор быстро вращался, бобина длиной с руку Гвила стала сматывать нити призрачной плоти привидения. Первая нитка была синяя, потом пошли нити светлее, а в конце нить стала цвета молока и слоновой кости.
Ротор вертелся с огромной скоростью. Нити, невидимые Блидаку, накручивались на бобину.
Ротор крутился. Бобины толстели, напоминая теперь толстые шелковистые цилиндры. Хранитель остановил ротор, Гвил вставил новую бобину, и сматывание Блидака продолжалось.
Три бобины, четыре, пять… Гвил издали наблюдал за чудищем. Гигантская голова была неподвижна, её рот открыт, в волнении она издавала резкий треск.
Восьмая бобина: Блидак открыл глаза и в замешательстве начал вращать ими, обшаривая взглядом комнату.
Двенадцатая бобина: на его щеке появилось бесцветное пятно, Блидак задрожал.
Двадцатая бобина: бесцветное пятно разрослось на все лицо, губы обвисли.
Монстр раздражённо шипел.
Тридцатая бобина: голова Блидака стала разлагаться, запахла, приобретя цвет воронёной стали.
Пятидесятая бобина: голова упала, лоб съёжился, покрылся морщинами, глаза потухли.
Шестидесятая бобина: Блидака больше не было.
Исчез Блидак, исчезла дыра в Джелдред — страну демонов.
Шестьдесят первая бобина лежала на полу тонкая и чистая. Она так и не понадобилась.
Керлин прислонился к стене.
— Все кончено. Можно умереть. Я хорошо охранял Музей. Мы победили Блидака. Теперь пришло ваше время. Музей Человека остаётся на вас.
— Зачем его охранять? Все равно скоро наступит конец. — сказала Шири. — Земля угасает, как и вы… Для чего теперь нужна наука?
— Сейчас она нужна нам даже больше, чем прежде, — задыхаясь проговорил Керлин. — Посмотрите: в небе светят звезды. Они прекрасны. Реки текут в благословенные края. Но лишь наука придаёт смысл всей этой красоте. А я ухожу, умираю…
— Подожди, — закричал Гвил. — Умоляю тебя.
— Чего ждать? — прошептал Хранитель стынущими губами. — Я ухожу с миром, не зови меня обратно.
— Что нужно достать из развалин?
— Ключ индекса моей жизни… — и Керлин умер.
Гвил и Шири поднялись наверх и стояли у входа на древних каменных плитах.
Была ночь.
Под ногами слабо поблёскивал мрамор. Разрушенные колонны тянулись к звёздам.
Из прерии сквозь ветви деревьев пробивался жёлтый свет из Сапониса. Высоко в небе сверкали звезды.
Гвил обратился к Шири:
— Там Сапонис — твой дом. Ты хочешь вернуться к отцу?
Девушка отрицательно покачала головой:
— Мы вместе прошли сложный путь, а в Сапонисе меня никто не ждёт.
Гвил оглянулся на развалины, потом поднял голову.
— Мир наш. Он зовёт нас. Что ждёт впереди?
Они вместе смотрели на звезды.
Что их ждёт?..