ТУРЖАН МИИРСКИЙ

Туржан сидел в своей мастерской, вытянув ноги, прижавшись спиной и опираясь локтями на скамью. Перед ним стояла клетка; Туржан с раздражением смотрел на неё. Существо в клетке отвечало ему взглядом, значение которого понять было невозможно.

Жалкое существо — с большой головой на маленьком тщедушном тельце, со слабыми слезящимися глазами и отвислым дряблым носом. Слюнявый рот расслабленно кривился, кожа блестела розоватым воском. Несмотря на своё явное несовершенство, это был наиболее успешный продукт чанов Туржана.

Туржан встал, отыскал чашку с кашицей. Длинной ложкой поднёс кашицу ко рту существа. Но тварь не приняла пищу, и кашица потекла по её рахитичной груди.

Туржан поставил чашку, медленно отошёл от клетки и вернулся на прежнее место. Целую неделю тварь отказывается есть. Неужели под её идиотской внешностью скрывается ясное понимание ситуации и воля к самоуничтожению?

И тут Туржан увидел: бело-голубые глаза закрылись, большая голова существа повисла и ударилась о пол клетки. Наступила смерть.

Туржан вздохнул и вышел из комнаты, поднялся по извилистой каменной лестнице на крышу своего замка Миир, высоко над рекой Дерной. Солнце висело низко над землёй; рубиновые лучи его, тяжёлые и густые, как вино, искоса освещали узловатые стволы деревьев древнего леса и ложились на покрытую дёрном лесную почву. На лес быстро опускалась мягкая тёплая тьма, а Туржан все стоял, размышляя о смерти своего последнего создания.

Он вспомнил многих его предшественников: существо, целиком состоящее из глаз; бескостную тварь с пульсирующей поверхностью обнажённого мозга; прекрасное женское тело, внутренности которого тянулись в питательный раствор, как ищущие корни; существо, вывернутое наизнанку… Туржан мрачно вздохнул. Его методы приводят к неудачам; его синтезу не хватает фундаментальности — главной матрицы, собирающей компоненты в единое целое.

И вот, сидя так и глядя на темнеющую землю, он вспомнил ту давнюю ночь, когда рядом с ним был Сейдж.

— В прошедших веках, — говорил Сейдж, глядя на низкую звезду, — колдунам были известны тысячи заклинаний, и волшебники осуществляли при их помощи свою волю. Сегодня, когда Земля умирает, людям осталась лишь какая-нибудь сотня заклинаний, да и те дошли до нас благодаря древним книгам…

Но есть некто, по имени Панделум, который помнит все заклинания, все чары, все магические формулы, все руны, все то древнее волшебство и чародейство, которое когда-либо разрывало и формировало пространство… — И он замолчал, погрузившись в свои мысли.

— А где он, этот Панделум? — немного погодя спросил Туржан.

— Колдун живёт в Эмбелионе, — ответил Сейдж, — но никто не знает, где находится эта местность.

— Как же тогда найти Панделума?

Сейдж еле заметно улыбнулся.

— В случае необходимости можно воспользоваться специальным заклинанием.

Оба помолчали, затем Сейдж снова заговорил, глядя на лес:

— Панделума можно расспросить обо всем, и Панделум ответит — если спрашивающий отслужит ему определённую службу. Только лёгких заданий у этого колдуна не бывает.

И Сейдж показал Туржану заклинание, которое нашёл в древней папке с документами и хранил до сих пор в тайне от всего мира.

Вспомнив этот разговор, Туржан спустился в свой кабинет, длинный сводчатый зал с каменным полом, покрытым толстым красновато-коричневым ковром.

Фолианты, заключавшие колдовство Туржана, лежали на длинном, чёрной стали, столе или в беспорядке были рассованы по полкам. Здесь были тома, собранные многими колдунами прошлого, неряшливые фолианты, оставленные Сейджем, переплетённые в кожу книги, содержащие сотни мощных заклинаний, большей частью настолько сложных, что Туржан мог держать одновременно в памяти не более четырех.

Туржан отыскал пыльную папку и, перелистывая страницы, отыскал указанное Сейджем заклинание — Призыв Неистового Облака. Он смотрел на буквы: в них горела могучая сила, рвавшаяся со страниц, будто стремясь покинуть тёмное одиночество книги.

Туржан закрыл папку, отправляя заклинание обратно в забвение. Он надел короткий синий плащ, подвесил к поясу меч и прикрепил к запястью амулет с рунами Лаккоделя. Потом выбрал заклинания, которые хотел захватить с собой. Он не знал, какие опасности могут его поджидать, поэтому остановил своё внимание на трех заговорах наиболее общего применения: Великолепном Призматическом Разбрызгивателе, Воровской Мантии Фандаала и на Заговоре Медленного Часа.

Он взобрался на стену своего замка и постоял под высокими звёздами, вдыхая воздух древней Земли… Сколько поколений людей вдыхали этот воздух до него? Какие стоны боли пронизывали этот воздух, какие признания, смех, воинственные выкрики, вздохи…

Ночь подходила к концу. В лесу блуждал голубой огонёк. Туржан смотрел на него несколько мгновений, потом распрямился и произнёс Призыв Неистового Облака.

Тишина; затем шёпот какого-то движения, переходящий в рёв сильного ветра. Из ниоткуда выплыло белое облако и прилипло к столбу кипящего чёрного дыма. И из этого завихрения раздался глубокий низкий голос:

— Инструмент в твоей беспокойной власти; куда ты хочешь отправиться?

— Четыре направления, затем одно, — сказал Туржан. — Я должен быть живым доставлен в Эмбелион.

Облако завертелось, подхватило его и понесло, вращая, вверх и вдаль. Он летел в четырех направлениях, затем в одном, и наконец сильный удар выбросил Туржана из облака в далёком Эмбелионе.

Туржан встал, покачиваясь, слегка оглушённый. Постепенно пришёл в себя и огляделся.

Он стоял на берегу прозрачного пруда. Под ногами росли синие цветы, а вдали виднелась роща сине-зелёных деревьев. Высоко в тумане шелестела их листва. На Земле ли находился Эмбелион? Деревья были похожи на земные, цветы знакомой формы, воздух такой же, как на Земле… Но чего-то важного не хватало. Возможно, дело в нечёткой линии горизонта, или в воздухе, непостоянном и блестящем, как вода? Самым странным, однако, было покрытое рябью небо, в котором отражались тысячи разноцветных световых столбов, которые свивались в небе в необыкновенные кружева, в драгоценную сеть. Пока Туржан смотрел, над ним пронеслись лучи золотистого, топазового, фиолетового и ярко-зеленого цвета. Теперь он видел, что цветы и деревья была лишь отражали краски неба, изменив свой цвет на оранжево-розовый и пурпурный. Потом цветы приобрели оттенок красной меди и через малиновый и темно-бордовый цвета перешли к алому, а деревья стали цвета спокойного моря.

— Неизвестная Земля, — сказал самому себе Туржан. — Нахожусь ли я в прошлом или в будущем? — Он взглянул на горизонт, и ему показалось, что это чёрный занавес, уходящий высоко во тьму со всех четырех сторон.

Послышался топот копыт; Туржан обернулся и увидел большую чёрную лошадь, летящую по берегу пруда. На лошади сидела молодая женщина с распущенными чёрными волосами. На ней были свободные белые брюки до колен и развевающийся жёлтый плащ. Одной рукой она сжимала узду, другой размахивала мечом.

Туржан осторожно отступил, увидев, что рот женщины гневно сжат, а в глазах её горит необыкновенная ярость. Женщина натянула поводья, подняв лошадь на дыбы, и набросилась на Туржана, пытаясь ударить его мечом.

Туржан отпрыгнул и извлёк собственное оружие. Когда всадница снова напала, он отразил удар и коснулся лезвием её руки. Показалась кровь. Она удивлённо отпрянула, сняла с седла лук и наложила на тетиву стрелу. Туржан прыгнул вперёд, увернулся от её меча, схватил её за талию и стащил на землю.

Женщина яростно сопротивлялась, и Туржан боролся с ней не самым благородным образом. Наконец он заломил ей руки за спину и прошипел, переводя дыхание:

— Тише, ведьма, или я потеряю терпение и ударю тебя.

— Поступай как хочешь, — выдохнула женщина. — Жизнь и смерть — родные сестры.

— Почему ты напала на меня? — спросил Туржан. — Я ничем не оскорбил тебя.

— Ты зло, как и все в этом мире! — Гнев сжал её горло. — Будь моя власть, я уничтожила бы эту вселенную, погрузила бы её в полную тьму.

От удивления Туржан ослабил хватку, и пленница чуть не вырвалась. Но он схватил её снова.

— Скажи, где я могу найти Панделума?

Девушка перестала вырываться, повернула голову и взглянула на Туржана.

— Обыщи весь Эмбелион. Я не стану тебе помогать! — с вызовом сказала она.

Будь она более дружелюбной, подумал Туржан, её можно было бы счесть очень красивой.

— Где мне найти Панделума? — повторил Туржан, — или я использую тебя по-другому.

Женщина молчала, в глазах её горело безумие. Потом дрожащим голосом она ответила:

— Панделум живёт у ручья в нескольких шагах отсюда.

Туржан освободил её, предусмотрительно забрав её меч и лук.

— Если я верну тебе оружие, ты пойдёшь своей дорогой с миром?

Она некоторое время смотрела на него; потом, ни слова не говоря, села на лошадь и скрылась среди деревьев.

Туржан с минуту смотрел, как она исчезает в разноцветных столбах света, потом пошёл в указанном направлении. Вскоре он оказался перед длинным каменным домом, стоящим посреди парка. Когда он подошёл, дверь открылась. Туржан застыл.

— Входи! — послышался голос. — Входи, Туржан Миирский!

Переступив порог, удивлённый Туржан оказался в увешанной коврами комнате. Мебели в ней не было никакой, кроме небольшого дивана. Никто не вышел навстречу. В противоположной стене виднелась закрытая дверь, и Туражан направился было к ней.

— Стой, Туржан, — вновь послышался голос. — Никто не должен смотреть на Панделума. Таков закон.

Туржан, стоя посреди комнаты, обратился к невидимому хозяину.

— Вот моё дело, Панделум, — сказал он. — Уже давно я пытаюсь создать в своих чанах человека. Но каждый раз — неудача за неудачей. Мне не известно средство, которое может создать из всех компонентов единое целое.

Тебе должна быть известна эта главная матрица, и я пришёл к тебе за указаниями.

— Охотно помогу тебе, — сказал Панделум. — Но у этого дела есть и другая сторона. Вселенная организована благодаря симметрии и равновесию; каждый аспект существования имеет свою противоположность. Следовательно, даже в самых обычных наших делах должно соблюдаться равновесие. Я согласен помочь тебе, но и ты, в свою очередь, должен оказать мне равноценную услугу. Когда выполнишь моё небольшое задание, я научу тебя, как изготовить человека.

— В чем же будет заключаться моя услуга? — спросил Туржан.

— В земле Асколайс, недалеко от твоего замка Миир, живёт человек. На шее он носит амулет из резного голубого камня. Ты должен принести этот амулет мне.

Туржан ненадолго задумался.

— Хорошо. Сделаю, что смогу. А кто этот человек?

Панделум негромко ответил:

— Принц Кандайв Золотой.

— Э, — уныло протянул Туржан, — Ты выбрал для меня не самую приятную задачу… Но я все же постараюсь выполнить твою просьбу.

— Хорошо, — ответил Панделум. — Теперь я должен проинструктировать тебя.

Кандайв носит амулет под рубашкой. Когда появляется враг, принц достаёт его и держит на виду — это могучее оружие. Ни в коем случае не смотри на него, ни прежде, ни после того, как возьмёшь, иначе последствия будут для тебя самыми печальными.

— Понял, — сказал Туржан. — А теперь я хотел бы задать вопрос — конечно, если в качестве платы за ответ мне не придётся возвращать на небо Луну или выпаривать из океана случайно пролитый туда эликсир.

Панделум громко рассмеялся.

— Спрашивай, — сказал он, — и я отвечу.

Туржан задал вопрос.

— Когда я приближался к твоему жилищу, какая-то женщина в безумной ярости пыталась меня убить. Я не допустил этого, и она ушла в гневе. Кто эта женщина и почему она такая?

Голос Панделума стал довольным.

— У меня тоже есть чаны, — сказал он, — в которых я создаю различные формы жизни. Эту девушку — Т'саис — создал я, но отвлёкся и допустил в процессе синтеза ошибку. Она вышла из чана со странным извращением в мозгу: все, что мы считаем прекрасным, кажется ей отвратительным и уродливым, а то, что нам кажется уродливым, для неё настолько невыносимо, что ни ты, ни я не способны этого понять. Для неё мир ужасен, а люди злобны и гнусны.

— Так вот каков ответ, — пробормотал Туржан. — Бедняга!

— А теперь, — сказал Панделум, — ты должен отправляться в Кайн; предзнаменования благоприятны… Открой эту дверь, войди и встань на руны, начертанные на полу.

Туржан выполнил указания. Следующая комната оказалась круглой, с высоким куполообразным потолком, через расположенные наверху окна просачивалось многоцветие эмбелионского неба. Когда он встал на рисунок рун, Панделум снова заговорил:

— Теперь закрой глаза, потому что я должен войти и коснуться тебя. Закрой плотно, не пытайся подглядывать!

Туржан закрыл глаза. Вскоре он услышал за собой шаги.

— Вытяни руку, — послышался голос. Туржан послушался и почувствовал в своей руке какой-то твёрдый предмет. — Когда выполнишь поручение, нажми на этот кристалл, и сразу вернёшься ко мне. — Холодная рука легла на его плечо.

— Через мгновение ты уснёшь, — сказал Панделум. — И проснёшься в городе Кайн.

Руку убрали. Вокруг Туржана все потускнело. Он ждал. Воздух вокруг него наполнился звуками: лязгом, звоном множества маленьких колокольчиков, музыкой, голосами. Туржан нахмурился, сжал губы: странная суматоха для дома Панделума.

Рядом послышался женский голос:

— Взгляни, Сантанил, это человек-сова: мы веселимся, а он жмурит глаза!

Мужчина рассмеялся, потом неожиданно умолк.

— Идём. Этот парень лишился близких, он, может быть, вне себя. Идём.

Туржан осторожно открыл глаза. Ночь в белостенном Кайне, праздничная ночь. Оранжевые фонари плыли в воздухе по воле ветра. С балконов свисали цветочные гирлянды и клетки со светлячками. Улицы были полны подвыпившими людьми в пёстрых костюмах самых разнообразных фасонов. Тут были и мелантинский моряк, и воин Валдаранского Зеленого легиона, и какой-то чудак, напяливший старинный шлем. На маленькой площадке украшенная цветами куртизанка с Каучикского побережья танцевала под музыку флейты танец Четырнадцати Шёлковых Лап. В тени балкона юная варварка обнимала чёрного, как лесной дух, человека в кожаной куртке с перевязью. Они были веселы, эти люди умирающей Земли, лихорадочно веселы, потому что близилась бесконечная ночь, которая наступит, как только прощально мигнёт и почернеет дряхлое красное солнце этой планеты.

Туржан смешался с толпой. В таверне он подкрепился печеньем с вином, потом направился во дворец Кандайва Золотого.

Дворец возвышался перед ним, все его окна и балконы были освещены — лорды города тоже пировали и веселились. «Если принц Кандайв полон вином и неосторожен, — подумал Туржан, — это сделает мою задачу не слишком трудной. Но меня могут узнать: в Кайне многие меня знают.» Поэтому он соткал из заклинания Воровскую Мантию Фандаала и исчез с глаз людей.

Через аркаду он проскользнул в большой салон, где лорды Кайна веселились так же безудержно, как и толпы на улицах. Туржан шёл по радуге из шелка, велюра, сатина и с интересом смотрел по сторонам. На террасе толпа зрителей глазела, как в бассейне плещется пара ручных деодандов с кожей, как намасленный агат. Другие бросали дротики в распятое на стене тело молодой ведьмы с Кобальтовых гор. В альковах украшенные цветами девушки дарили любовь сопящим старикам, и повсюду лежали вялые тела одурманенных сонным порошком. Но принца Кандайва нигде не было. Туржан осмотрел дворец, комнату за комнатой, пока наконец в последней не увидел высокого золотобородого принца, лежавшего на кушетке с зеленоглазой девушкой-ребёнком в маске, с окрашенными светло-зеленой краской волосами.

Интуиция или колдовство предупредили Кандайва, и когда Туржан скользнул в комнату сквозь пурпурный занавес, Кандайв вскочил на ноги.

— Иди! — приказал он девушке. — Быстро из комнаты! Где-то поблизости беда, и я должен уничтожить её магией!

Девушка торопливо выбежала. Кандайв поднёс руку к шее и извлёк амулет.

Но Туржан заслонил рукой глаза.

Кандайв произнёс мощное заклинание, прекращавшее в ограниченном пространстве действие любого волшебства. Мантия Туржана перестала действовать, и он стал видимым.

— Туржан Миирский воровски пробрался в мой дворец! — с недоброй усмешкой сказал Кандайв.

— Я принёс тебе на своих губах смерть, — заговорил Туржан. — Повернись спиной, Кандайв, или я произнесу заклятие и проткну тебя своим мечом!

Кандайв сделал вид, что повинуется, но неожиданно произнёс заклятие, окружившее его Всемогущей Сферой.

— Сейчас я вызову охрану, Туржан, — презрительно захохотал он, — и тебя бросят в бассейн к деодандам.

Кандайв не знал, что лента на запястье Туржана исписана могучими рунами, уничтожающими всякое колдовство. Все ещё защищаясь от амулета рукой, Туржан прошёл сквозь Сферу. Кандайв от неожиданности прикусил язык.

— Зови охрану, — спокойно сказал ему Туржан. — Она найдёт здесь продырявленное тело.

— Твоё тело, Туржан! — воскликнул Кандайв и произнёс новое заклинание. И тут же со всех сторон в Туржана ударили огненные струи Великолепного Призматического Разбрызгивателя. Кандайв с волчьей усмешкой следил за этим яростным ливнем, но она быстро сменилась гримасой ужаса. На расстоянии дюйма от кожи Туржана стрелы огня превращались тысячи дымных облачков.

— Повернись спиной, Кандайв, — приказал Туржан. — Твоё волшебство бессильно против рун Лаккоделя.

Но Кандайв сделал шаг к скрытой в стене пружине.

— Стой! — воскликнул Туржан. — Ещё один шаг, и мой Разбрызгиватель разорвёт тебя на тысячи кусков!

Кандайв сразу остановился. В бессильном гневе он повернулся спиной к Туржану, и тот протянул руку и сорвал с шеи принца амулет. Амулет, казалось, пополз по его руке, сквозь пальцы просвечивало что-то голубое.

Мозг Туржана затуманился, на мгновение он услышал множество жадных голосов… Потом зрение его прояснилось. Он попятился от принца, засовывая амулет в сумку. Кандайв спросил:

— Могу я теперь обернуться?

— Когда хочешь, — ответил Туржан, закрывая сумку. Кандайв, видя, что Туржан отвлёкся, незаметно подошёл к стене и положил руку на пружину.

— Туржан, — сказал он, — ты проиграл. Прежде чем ты произнесёшь хотя бы звук, я открою люк в полу и ты упадёшь в глубокий колодец. Спасут ли тебя тогда твои заклинания?

Туржан застыл, не отрывая взгляд от красно-золотого лица Кандайва. Потом глуповато опустил глаза.

— Ах, Кандайв, — в беспокойстве сказал он, — ты перехитрил меня. Если я верну амулет, ты меня отпустишь?

— Брось амулет к моим ногам, — издевательски сказал Кандайв. — И сними с запястья руны Лаккоделя. Тогда я подумаю, проявить ли к тебе милосердие.

— Снять руны? — Туржан заставил себя говорить жалобно.

— Руны или жизнь!

Туржан сунул руку в сумку и схватил кристалл, который дал ему Панделум.

Он вытащил кристалл и поднёс его к рукояти своего меча.

— Нет, Кандайв, — сказал он. — Я раскрыл твою хитрость. Ты хочешь испугать меня и заставить сдаться. Я отказываю тебе!

Кандайв пожал плечами.

— Тогда умри, — и нажал пружину. Пол разошёлся, и Туржан исчез в пропасти. Но когда Кандайв сбежал вниз, чтобы посмотреть на тело Туржана, он ничего не нашёл и остаток ночи провёл в дурном расположении духа, мрачно размышляя над стаканом вина.

…Туржан вновь оказался в круглой комнате дома Панделума. На его плечи сквозь высокие окна падали многоцветные лучи с неба Эмбелиона — сапфирово-синий, жёлтый, кроваво-красный. В доме было тихо. Туржан сошёл с изображения руны на полу, беспокойно посматривая на дверь: как бы Панделум, не знающий о его появлении, не вошёл в комнату.

— Панделум! — позвал он. — Я вернулся!

Ответа не было. В доме сохранялась глубокая тишина. Туржан хотел бы оказаться на открытом воздухе, где не так сильно пахнет колдовством. Он посмотрел на двери: одна вела к выходу, другая — он не знал куда. Дверь справа должна вести к выходу. Он положил руку на затвор, чтобы открыть её. Но остановился. А если он ошибётся и увидит Панделума? Не лучше ли подождать здесь?

Тут он нашёл решение. Стоя спиной к двери, он распахнул её.

— Панделум! — позвал он.

Сзади послышался негромкий прерывистый звук, как будто затруднённое дыхание. Неожиданно испугавшись, Туржан вернулся в круглую комнату и закрыл дверь.

Он решил набраться терпения и сел на пол.

Из соседней комнаты послышался крик.

— Туржан, ты здесь?

Туржан вскочил на ноги.

— Да, я вернулся с амулетом.

— Быстро, — задыхаясь произнёс голос, — зажмурься, повесь амулет себе на шею и войди.

Туржан, подгоняемый нетерпением, звучавшим в голосе, закрыл глаза и повесил амулет себе на грудь. Нащупав дверь, он распахнул её.

На мгновение воцарилась полная тишина, затем — ужасный вопль, дикий и злобный. Могучие крылья ударили по воздуху, послышался свист и скрежет металла. Среди дикого рёва волна холодного воздуха ударила в лицо Туржану. Ещё свист — и все затихло.

— Благодарю тебя, — послышался спокойный голос Панделума. — Редко мне приходилось испытывать такое напряжение, а без твоей помощи мне не удалось бы прогнать бы это адское создание.

Рука сняла амулет с шеи Туржана. Через несколько мгновений молчания снова прозвучал отдалённый голос Панделума:

— Можешь открыть глаза.

Туржан послушался. Он находился в магической лаборатории Панделума. Среди прочего оборудования там стояли и чаны, такие же, как и у него.

— Не стану благодарить тебя, — сказал Панделум. — Но чтобы сохранить симметрию, я тоже сослужу тебе службу. Я не только научу тебя правильно работать с чанами, но и покажу многое другое.

Так Туржан стал учеником Панделума. Весь день и большую часть многоцветной эмбелионской ночи работал он под невидимым руководством Панделума.

Он познал тайну возвращения молодости, множество древних заговоров и странное абстрактное учение, которое Панделум называл математикой.

— В этом инструменте, — говорил Панделум, — заключена вся Вселенная. Сам по себе он пассивен и не принадлежит к колдовству, но способен разъяснить любую проблему, любую фазу бытия, все тайны времени и пространства.

Твои заговоры и руны основаны и закодированы в соответствии с великой мозаикой магии. Мы не можем осознать рисунок этой мозаики; наши знания дидактические, эмпирические и случайные. Великий маг Фандаал глубже других проник в этот рисунок и потому смог сформулировать множество заклинаний, которые носят теперь его имя. Я много веков прилагал усилия, чтобы расшифровать эту мозаику, но пока мне это не удалось. Тот, кто расшифрует её, постигнет и всю магию. Он станет магом, могущество которого непредставимо.

Туржан продолжал свои занятия и постиг много простейших уравнений.

— Я нахожу в них удивительную красоту, — сказал он Панделуму. — Математика не наука, это искусство! Уравнения распадаются на элементы, расположенные в точной симметрии, многосложной, но всегда кристально ясной.

Но большую часть времени Туржан проводил у чанов и под руководством Панделума добился мастерства, которого искал. Чтобы разнообразить свой досуг, он создал девушку экзотической внешности, которую назвал Флориелла.

В его память запали волосы девочки, которую он видел ночью у Кандайва, и он дал своему созданию светло-зеленые волосы. Кожа у неё была кремового цвета, а глаза большие и зеленые. Туржан испытал большую радость, когда она, влажная и совершённая, вышла из чана. Она быстро обучалась и скоро уже умела разговаривать с Туржаном. Характер у неё был задумчивый и мечтательный, она ни о чем не заботилась, а бродила по лугам или молча сидела у реки. Но Флориелла была приятной девушкой, и её мягкие манеры забавляли Туржана.

Но однажды из леса выехала на лошади Т'саис со стальными глазами, срубая мечом головки цветов. Ей на глаза попалось невинное создание Туржана, и Т'саис, восклицая: «Зеленоглазая женщина, твоя внешность ужасает меня, смерть тебе!» разрубила Флориеллу, словно это был цветок на обочине.

Туржан, услышав топот копыт, вовремя вышел из мастерской и был свидетелем этого убийства. Он побледнел от ярости, и заклинание мучительной пытки готово было сорваться с его губ. Но тут Т'саис увидела и прокляла его, и он понял, как она несчастна, какой сильный дух заставляет её отрицать свою судьбу и держаться за жизнь. Чувства боролось в его груди, и наконец он позволил Т'саис уехать. Он похоронил Флориеллу на речном берегу и постарался в напряжённой работе забыть о ней.

Через несколько дней он поднял голову от стола.

— Панделум, где ты?

— Что тебе нужно, Туржан?

— Ты упоминал, что когда создавал Т'саис, ошибка извратила её мозг. Я хочу создать подобную ей, но со здоровым разумом и духом.

— Как хочешь, — равнодушно ответил Панделум и сообщил Туржану параметры, необходимые для эксперимента.

И Туржан создал сестру Т'саис. Он день за днём следил, как возникает в чане то же стройное тело, те же гордые черты.

Когда настало время и в чане села девушка с глазами, горящими радостью жизни, у Туржана перехватило дыхание и он поспешил помочь ей выйти.

Она стояла перед ним, влажная и нагая, двойник Т'саис. Но если лицо Т'саис было искажено ненавистью, на этом лице царили мир и покой; если глаза Т'саис горели злобой, эти сияли как звезды воображения.

Туржан стоял, дивясь совершенству своего создания.

— Твоё имя будет Т'саин, — сказал он, — и я уже знаю, что ты станешь частью моей жизни.

Он отказался от всего, чтобы учить Т'саин, и она училась с поразительной быстротой.

— Скоро мы вернёмся на Землю, — говорил он ей, — в мой дом у большой реки в зеленой стране Асколайс.

— А небо Земли тоже полно цветами? — спрашивала она.

— Нет, — отвечал он. — Небо Земли бездонно голубое, и по нему движется древнее красное солнце. Когда наступает ночь, загораются звезды; их рисунку я тебя научу. Эмбелион прекрасен, но Земля более обширна, и горизонты её далеко уходят в загадочное. Как только захочет Панделум, мы вернёмся на Землю.

Т'саин любила плавать в реке, и Туржан иногда приходил с ней поплескаться или мечтательно побросать камни в воду. Он предупредил её о Т'саис, и девушка пообещала быть осторожной.

Но однажды, когда Туржан готовился к возвращению, она далеко ушла по лугу, замечая только игру лучей в небе, величавость высоких деревьев, цветы под ногами; она смотрела на мир с тем удивлением, которое свойственно только недавно появившимся из чанов. Она прошла несколько невысоких холмов и через тёмный лес, в котором нашла холодный ручей. Она попила, погуляла по берегу и вскоре увидела какое-то жилище.

Дверь была открыта, и Т'саин заглянула, чтобы узнать, кто здесь живёт.

Но дом был пуст, а единственной мебелью оказался травяной матрац, стол и полка с корзиной орехов и несколькими предметами из дерева и олова.

Т'саин уже хотела уйти, но тут услышала зловещий топот копыт, приближавшийся, как судьба. Перед ней остановилась чёрная лошадь. Вспомнив предупреждение Туржана, Т'саин попятилась. Но Т'саис уже спешилась и шла к ней с мечом наготове. Она подняла его для удара, и тут их взгляды встретились. Т'саис в удивлении остановилась.

Такое зрелище способно возбудить любой мозг: прекрасные девушки, совершенно одинаковые, одетые в одинаковые белые брюки, с одинаковыми глазами и распущенными волосами, с одинаковыми стройными телами. Но на лице одной ненависть к каждому атому во Вселенной, а у другой на лице написана любовь к этому миру.

Т'саис обрела дар речи.

— Кто ты, ведьма? У тебя моя внешность, но ты — не я. Или на меня снизошло благословение безумия и затуманило зрелище этого мира?

Т'саин покачала головой.

— Я Т'саин. Ты моя сестра, Т'саис. Поэтому я должна любить тебя, а ты должна любить меня.

— Любить? Я ничего не люблю. Я убью тебя и тем самым сделаю мир лучше, в нем на одно зло станет меньше. — И она опять подняла свой меч.

— Нет! — с болью воскликнула Т'саин. — Почему ты хочешь погубить меня?

Что я тебе сделала плохого?

— Ты делаешь плохое самим своим существованием и ты оскорбила меня, насмехаясь над моей отвратительной внешностью.

Т'саин рассмеялась.

— Отвратительной? Нет. Я прекрасна, потому что Туржан говорит так. А значит, прекрасна и ты.

Лицо Т'саис застыло, как мраморное.

— Ты смеёшься надо мной.

— Нет. Ты на самом деле прекрасна.

И Т'саис опустила свой меч. Лицо её стало задумчиво.

— Красота? Что такое красота? Может, я слепа, может, враг исказил моё зрение? Скажи, как понять красоту?

— Не знаю, — ответила Т'саин. — Мне это кажется ясным. Разве игра цветов на небе не прекрасна?

Т'саис в изумлении подняла взгляд.

— Вот это резкое свечение? Все эти цвета вызывают во мне лишь отвращение.

— Посмотри, как прекрасны цветы, какие они хрупкие и очаровательные.

— Это паразиты, у них отвратительный запах.

Т'саин изумилась.

— Не знаю, как объяснить красоту. Ты, похоже, ни в чем не видишь радости. Разве тебе ничего не приносит удовлетворения?

— Только убийство и уничтожение. Только они прекрасны.

Т'саин нахмурилась. «Я бы назвала это злым взглядом на мир, — подумала она.»

— И ты в это веришь?

— Я убеждена в этом.

Т'саис задумалась.

— Откуда мне знать, как действовать? Я была уверена в своей правоте, а ты говоришь, что я приношу только зло.

Т'саин пожала плечами.

— Я мало жила, и у меня нет мудрости. Но я знаю, что все имеет право на жизнь. Туржан лучше объяснит это тебе.

— А кто такой Туржан? — спросила Т'саис.

— Он очень хороший человек, — ответила Т'саин, — и я люблю его. Скоро мы отправимся на Землю, где небо глубокого синего цвета.

— Земля… А если я отправлюсь с вами на Землю, найду ли я там красоту и любовь?

— Может быть. У тебя есть разум, чтобы понять красоту, и красота, чтобы привлечь любовь.

— Тогда я больше не буду убивать, как бы отвратительно мне ни было. Я попрошу Панделума отправить меня на Землю.

Т'саин сделала шаг вперёд, обняла сестру и поцеловала её.

— Я всегда буду любить тебя, — просто сказала она.