Начальник лагеря даже простонал:
      - Это же сумасшествие! Бизоны могут остановить поезд?! Невозможно!..
      Браун нетерпеливым жестом прервал начальника.
      - В этом случае поезд должен быть остановлен. Это необходимо! Вы, вероятно, никогда не видели стада бизонов, - твердо сказал инженер, затем повернулся к индейцу: - Гарри, куда идут дакота?
      - Они идут к нашему лагерю.
      - Откуда?
      - Со всех сторон.
      - Отец остался у поезда?
      - Хау.
      Инженер повернулся к начальнику лагеря:
      - Руководство и ответственность беру на себя я, Джо Браун! Надеюсь, мое имя вам знакомо! Дайте общую тревогу!
      Гарри поднял руку.
      - Что, Гарри? - спросил инженер.
      - Есть еще время подумать.
      Браун с недоумением взглянул на индейца.
      - Говори яснее.
      - Пусть музыка играет и девчонки танцуют. Нужно собрать надежных мужчин. Нужно подготовиться отразить нападение. Плохо, если они из темноты будут стрелять по нашим освещенным баракам. Пусть дакота лучше ворвутся в лагерь, а мы их окружим. Мы тогда справимся с ними быстрее и, если будет нужно, окажем помощь поезду.
      - А есть ли люди, на которых можно положиться?
      - Хау. Немного... но есть.
      - Соберешь их?
      - Хау.
      - Я пойду в зал, где пьют и танцуют и где наверняка может быть стычка. Ты согласен? А если будет время, мы еще раз встретимся.
      - Хау.
      - А я? - заорал начальник лагеря. - Браун! Вы перешли границы! Что делать мне?
      - А вы погасите сейчас керосиновую лампу и будете сидеть в темноте. Гарри пришлет к вам двух крепких парней.
      - Следует ждать зажигательных стрел, - сказал Гарри.
      - Тогда вот что, - сказал Браун, - идите к колодцам и наполняйте бочки. В крайнем случае - заливайте огонь пивом.
      Начальник лагеря шлепнулся на стул и стал проверять, заряжен ли револьвер.
      Браун в двух словах рассказал Генри и художнику о положении дел. Моррис спросил:
      - У меня есть тотемный знак великого вождя дакота, я под его защитой. Нельзя ли его использовать, прежде чем прольется кровь?
      Молодой разведчик, услышав это, хотел что-то сказать, но Браун вмешался:
      - Гарри, для разговоров у нас нет времени, ты сам сказал, что дакота идут со всех сторон. Возможно, отразив нападение, нам удастся с ними поговорить. Если они поймут, что мы не хотим им мешать охотиться, может быть, они оставят в покое мою дорогу.
      - Я с Длинным Копьем пойду к одному из колодцев, - сказал художник. - Мы подготовим там хоть несколько бочек, но стрелять я в дакота не буду, это противоречит моим дружеским отношениям с ними.
      - Делайте как хотите, - огрызнулся Браун. - Во всяком случае, я побеспокоюсь, чтобы все наши люди имели оружие.
      Браун подал Гарри знак действовать, как договорились, и индеец исчез в темноте среди палаток и бараков.
      Слух о предстоящей схватке распространился по лагерю с быстротой огня. Тревогу и суматоху остановить было уже тяжело. Джо еле втолковал скрипачу, что надо продолжать играть. Несколько пар продолжали танцевать. Многие остались сидеть за столиками. Они пили и орали, что готовы разделаться с проклятыми дакота, если те посмеют напасть.
      Джо Браун и Харка встретились еще раз. Харка сообщил, что он собрал около двадцати человек.
      - Маловато, - сказал Браун, - а сколько дакота могут напасть?
      - Не меньше сотни. - Харка говорил очень тихо. - Я хочу пойти на хитрость. У меня есть военный свисток. Я проникну в ряды нападающих. Ночью дакота не отличат меня от своих воинов, и я попробую их обмануть. Я дам сигнал свистком к наступлению раньше чем нужно, а когда они ворвутся в лагерь, дам сигнал отступить.
      - Удастся ли?.. Впрочем, ты ставишь на карту свою жизнь.
      - Попытка не повредит.
      Харка исчез.
      У самого большого колодца, рядом с гостиничным бараком, находились Моррис, Генри, Длинное Копье и присланные им на помощь трое мужчин. Они уже наполнили водой бочки и теперь спрятались в стороне так, что им хорошо были видны ближайшие бараки и палатки. Они слышали игру скрипача, громкие вопли пьяниц.
      Но вот Длинное Копье, у которого и зрение и слух были лучше, чем у других, насторожился.
      - Они приближаются...
      Зловещий свист прорезал воздух, и тотчас же вспыхнула на крыше барака зажигательная стрела. В тот же момент севернее лагеря раздался свисток и сильный голос издал военный клич дакота:
      - Хи-юп-юп-хийя!
      И кругом раздались ответные крики:
      - Хи-юп... хийя!
      Музыка смолкла, стихли и крики.
      Первый ожесточенный натиск врага с севера, по-видимому, имел успех. Несколько призрачных фигур показались из темноты. Нападающие бросились к колодцу и к большому бараку. Их вожак выбрался вперед. Генри и трое стоящих рядом с ним выстрелили. Вожак упал на землю и перевернулся. Бегущие за ним индейцы тоже упали.
      - Первый ведь был Гарри... - сказал Длинное Копье.
      - Они убили его!
      Шайен, однако, разглядел, что Гарри поднялся и, догнав группу нападающих, вместе с ними оказался у барака, где только что смолкла музыка.
      Когда дакота ворвались в барак, там завязалась невероятная схватка, казалось, что от воплей и криков обрушатся стены. Крыша барака ярко запылала.
      - Гасить! - крикнул Генри.
      Он уже хотел схватить ведро, как у колодца появился новый враг - индеец с томагавком в руке. В его волосах были орлиные перья. Удар - и Генри упал.
      Моррис увидел занесенный над его головой топор.
      - Тачунка Витко! Я Волшебная Палочка! Перед тобой твой белый брат!
      Томагавк замер - и тут же полетел в спину одного из убегающих защитников лагеря.
      В бараке борьба была в разгаре. Браун видел, как дакота, открыв дверь, хлынули словно вода, прорвавшая плотину. Он узнал и Гарри, который вел их. При свете ламп индейцы поняли, что их вожак - их враг: Харка был единственным, у кого не было военной раскраски на лице.
      Харка развернулся и ударил стоящего позади него дакота ножом.
      - Койот и предатель! - закричали индейцы и бросились к нему.
      На индейцев навалились белые. Дакота, не имеющие огнестрельного оружия, в тесной схватке не могли применить стрел. Блеснули ножи, взметнулись палицы, но раздались выстрелы, и они стали отступать. С крыши начала сыпаться горящая щепа.
      Снаружи раздался свисток к отступлению, и Джо Браун теперь уже сам не знал: настоящий это сигнал или фальшивый? Успел ли покинуть барак Гарри? Индейцы, услышав сигнал отступления, бросились к дверям, но их встретили там выстрелами подоспевшие отчаянные парни, собранные Гарри. Дощатые стены не выдержали и рухнули, полыхающая пламенем крыша упала на сражающихся.
      Моррис с Длинным Копьем хотели тушить пожар, но это было совершенно невозможно из-за непрерывной стрельбы и суматохи. Оба склонились над Генри. Он был жив, удар пришелся боковой стороной томагавка. Но тут прямо над головой полетели пули. Моррису и Длинному Копью пришлось лечь на землю. Они услышали громкий голос Джо Брауна, который перекрывал адский шум, услышали они и второй голос - голос индейца, отдающего приказания.
      - Тачунка Витко, - шепнул Длинное Копье Моррису и стал переводить содержание приказа: - Он хочет получить Гарри живого или мертвого, он вызывает его на единоборство, он приказывает своим воинам схватить Гарри и только после этого отступать.
      Дакота оттесняли. В ход пошли горящие доски, продолжали раздаваться выстрелы, но шум борьбы постепенно удалялся от лагеря. Наконец наступила тишина. Моррис вздохнул с облегчением: он не понимал и ненавидел убийства.
      У колодца показался Джо Браун. Он был весь в крови и жадно стал пить воду из бочки.
      - Что с Генри? - спросил он.
      - Удар по голове, но жив.
      Джо от усталости свалился на землю, но уже через несколько минут вскочил и принялся сзывать борющихся в разных местах людей. Наиболее отважные уже готовы были вскочить на коней и спешить на помощь поезду, который тоже мог подвергнуться нападению.
      Браун снова подошел к колодцу.
      - Не видел ли кто-нибудь Гарри? - крикнул он в темноту.
      - Вначале... - начал кто-то.
      - Я спрашиваю - сейчас, - нетерпеливо прервал Джо Браун.
      - Не видели.
      - Куда он запропастился? Среди убитых его нет.
      - Может быть, попал в плен?..
      - Такой не попадет. Он отлично знает, что ему там конец. - Джо Браун отошел, и Моррис с Длинным Копьем услышали, как отряд всадников помчался на помощь поезду.
      Враг, отступивший в прерию, мог снова совершить нападение, поэтому большинство оставшихся в лагере старались сохранять тишину и держались по возможности за прикрытиями. Но Моррис и Длинное Копье поднялись и направились к раненым.
      Лампы в палатках и бараках не горели, костров не разжигали, пожары были потушены. Становилось все темнее и темнее.
      В развалинах барака Моррис обнаружил трупы белой женщины и четырех индейцев. Рядом лежал раненый индеец. Моррис хотел ему помочь, но раненый неожиданно стал сопротивляться. А тут еще на Морриса из темноты уставилась какая-то страшная рожа. Художник попятился назад. Он даже подумал, что это игра его воображения, но, оглянувшись, увидел, что фигура со страшной рожей вместо лица наклонилась над раненым. Рядом с ней появился индеец. А через минуту они вместе с раненым исчезли. И Моррис не мог понять: куда и как?
      Он окликнул Длинное Копье, и они вместе решили еще раз осмотреть развалины. Ни раненого, ни четырех убитых дакота они не обнаружили.
      - Да, - пробормотал шайен, - удивительно. Но я думаю, что это и лучше, значит, у нас не будет пленных, а их все равно бы здесь растерзали.
      Когда начало светать, люди в лагере точно очнулись и теперь, чувствуя, что им больше не угрожают вражеские стрелы, орали, как стадо обезьян перед восходом солнца.
      При свете дня стали совершенно очевидны серьезные потери в лагере. Убитых стаскивали в одно место. Раненые стонали, требовали воды и помощи...
      Пока на станции происходили эти события, служащие и пассажиры тоже пережили часы беспокойства и тревоги.
      Едва стало темнеть, резкий толчок потряс поезд, он остановился. Пассажиры открывали окна, пытаясь увидеть что-нибудь, беспокойно переговаривались. Два кондуктора обходили поезд и объясняли, что оснований для беспокойства нет: огромное стадо бизонов переходит путь. К сожалению, придется подождать, пока животные не пройдут.
      Большинство пассажиров спокойно отнеслось к этому известию, но для господина Финлея, который считал себя преуспевающим и выдающимся бизнесменом, бездействие Юнион Пасифик, акционером которой он состоял, представлялось прямо-таки личным оскорблением.
      - Вот это да... вот это да... Я просто не в состоянии выразить моего возмущения! - кричал он кондуктору. - Почему мы не едем дальше? Перед кем мы несем ответственность, если даже и переедем одного бизона? Или вы собрались поохотиться на бизонов? Я не нахожу больше слов! У меня нет времени здесь стоять! И кто же здесь скоты - бизоны или мы?
      - Бизоны, сэр.
      Господина Финлея уже достаточно изучили за время пути. Вначале он вызывал у служащих раздражение, потом они стали спокойнее реагировать на его выходки.
      - Разрешите, сэр, я вам покажу стадо?
      - Я не выйду из вагона.
      - Это не обязательно. Я предоставлю в ваше распоряжение бинокль.
      - Подобные шутки можете разыгрывать с моим мальчишкой, а не со мной!
      Дуглас решил воспользоваться возможностью.
      - Пожалуйста. - Он получил бинокль, посмотрел в указанном направлении и увидел стадо. - Па! Ма! Это же сумасшествие! Все черно, сколько бизонов! Они точно муравьи в муравейнике! Не могли бы мы поближе подъехать?
      - Вот поэтому-то и пришлось остановиться. Если бы мы попали в стадо бизонов, нам бы не двинуться ни вперед, ни назад!
      - Может быть, вы мне объясните, - продолжал брюзжать из своего угла Финлей, - для чего построена Юнион Пасифик? Что это - наблюдательная площадка в заповеднике или железная дорога?
      - Летом, сэр, сюда явится Буффало Билл - и с бизонами будет покончено. Уверяю вас, это последний раз мы застряли здесь.
      - Слабое утешение, мой дорогой. Последние мы или предпоследние, во всяком случае, мы застряли. А паровоз под паром?
      - Само собой. Дакота...
      - Кто?!
      - Я думаю...
      - Чего вы там думаете?
      - Да нет, собственно, ничего.
      - Вы сказали - дакота, - напомнил Дуглас.
      - Ах, да. Видите ли, дакота любят охотиться на бизонов.
      - Ну, это нам тоже известно. Вероятно, при случае они готовы поохотиться и за нашим поездом?
      - Не обязательно же так понимать, господин...
      У Анни Финлей начался приступ кашля.
      Кондуктор задумался. Его коллега между тем уже обошел весь поезд, успокоил пассажиров и вернулся назад.
      Потом все увидели зарево на востоке - там, где должна быть станция. И снова поднялось беспокойство. Кондукторы призвали всех, кто имеет оружие, готовиться к защите.
      - Господа, я не зверолов и не охотник, кроме того, мне уже за сорок, заявил тут же господин Финлей. - Поищите других защитников. Это же скандал, что вы не можете гарантировать безопасности пассажиров. Дуглас, отойди сейчас же от окна! Задерни занавески! Так! Анни и Дуглас, ложитесь! Но моя жизнь им дорого обойдется!
      - Поспешите, сэр. Начальник поезда берет ответственность на себя. - Оба кондуктора вышли из вагона и пошли к паровозу.
      Финлей начал рыться в чемодане.
      - Анни, куда ты запаковала револьвер?
      - Ищи его в самом низу.
      - Как всегда. В следующий раз я сам буду укладывать свой чемодан. Да не плачь же, Анни, я видеть не могу, когда ты плачешь. Ты самая лучшая, ты неповторимая женщина, и я буду защищать тебя как свою собственную жизнь! Вот он, револьвер... и патроны...
      Дуглас поглядывал из-за занавески наружу.
      - Пап, собирается уже немало людей с ружьями.
      - Ну конечно, мой мальчик. Американцы не позволят так легко себя сломить, мы еще покажем краснокожим!
      Один из кондукторов снова подошел к господину Финлею, на этот раз в сопровождении рослого индейца. Волосы индейца, в которых поблескивали седые пряди, были заплетены в две косы. За налобную повязку из змеиной кожи были заткнуты позади два орлиных пера. Лицо его было раскрашено. За поясом у него торчали нож и револьвер. В руках - ружье.
      - Это Топ, один из лучших разведчиков станции, - сказал кондуктор. - На него можно положиться. Это он и остановил вовремя наш поезд.
      Госпожа Финлей обессиленная сидела на своем месте и присматривалась к кондуктору и индейцу; от слов, произнесенных белым, и от его спокойствия мужество, кажется, снова возвращалось к ней. Но вдруг глаза ее широко раскрылись, она подскочила и в полуобморочном состоянии упала на скамейку, шепча: "Это он! Это он! Убийца!"
      Кондуктор смотрел на потрясенную женщину и на индейца. Господин Финлей закашлялся в своем углу.
      - Моя жена очень нервная, - сказал он, и у него задергался уголок рта. Она перепутала двух человек. Пожалуйста, идите. Все в порядке.
      Когда семейство осталось в одиночестве, Анни прошептала:
      - Какой ужас! Это он! Это определенно он!
      - Ну успокойся, Анни. Разве можно индейца, который стоит перед тобой, называть убийцей! Он же прекрасно вооружен, а мы в прериях. А этот кондуктор, ты же видишь, он ни на что не способен. Ни один из них не отважился отогнать нескольких бизонов.
      - Но это!.. Это намного опасней! Он может нас в отместку убить! Позови его еще раз! Я скажу, что ведь на самом деле не видела, он ли это убил режиссера. Только все так говорили...
      - Оставь это! Ты сделаешь только хуже. - Господин Финлей старался сохранить самообладание. - Я уже давно все уточнил.
      - Это и есть он, - сказал Дуглас. - Я его сразу узнал. Наверное, он нас и предал дакота. Он и в цирке угрожал белым.
      - Во всяком случае, я прошу вас обоих - тебя, Дуглас, и тебя, Анни, чтобы вы не вели никаких разговоров, прежде чем мы не будем в полной безопасности!
      И хотя господин Финлей в такой ситуации, конечно, не мог спать, он из протеста против поведения своей семьи закрыл глаза и положил голову на подушку.
      - Сядь лучше подальше от окна, - попросила жена, - стенку вагона пробьет любая пуля!
      Господин Финлей не удостоил ее ответом.
      А поезд все стоял. Паровоз держали под паром. Усталость овладела пассажирами; они по очереди несли вахту. Зарево в районе станции потухло. Наступал рассвет.
      В тишине послышался конский топот.
      Мужчины радостными возгласами приветствовали прибывшего всадника:
      - Мистер Браун! Мистер Браун!
      Дуглас прислушался к разговору людей и понял, что на станцию было совершено нападение.
      Глухое мощное мычание становилось между тем все слышней и слышней.
      - Бизоны! - крикнул Джо Браун. - Бизоны начали двигаться!
      Мужчины схватили бинокли. Топу, который находился среди них, не было надобности прибегать к этому средству. Глаза отлично служили ему и на таком расстоянии.
      - Дакота начали охоту, - сказал Матотаупа Брауну. - Если бы на станцию не было совершено нападение, наши люди тоже могли бы поохотиться...
      Подошел начальник поезда и спросил:
      - Можно ехать дальше?
      - Можно, но не сразу. Когда пройдет последний бизон, нам придется еще проверить путь: стадо бизонов может причинить немало вреда.
      Начальник поезда приготовил необходимый инструмент. Кое-кто из вооруженных пассажиров также предложил свои услуги. Браун отправился в качестве руководителя группы и позвал с собой Матотаупу.
      Они быстро прошли участок пути до бизоньей тропы. Здесь, где на рельсах потопталось стадо, был необходим ремонт.
      Матотаупа и Джо Браун поднялись на возвышенность, чтобы как следует осмотреть окружающую местность. Они не обнаружили ничего внушающего подозрение. Со стороны путей доносились удары молотков и голоса переговаривающихся людей. Ветер усиливался. Они решили проехать по окрестностям.
      - Гарри великолепно сражался, - сказал инженер. - В темноте он разыграл роль вождя, и они сами попали к нам в лапы. Это было, конечно, не так просто, но я уверен, что Тачунка Витко сыт по горло.
      - Тачунка Витко? - Это известие поразило Топа.
      - Да, твой старый враг. Я думаю, ты бы теперь с удовольствием направился по его следам?
      - Хау!
      - Но нельзя, Топ, нельзя. Сегодня, во всяком случае, нельзя. Ты сам видишь, как обстоят дела. И так нам недостает здесь опытных людей. Ты наш разведчик и не имеешь права заниматься своими делами.
      Матотаупа тяжело вздохнул, но не возражал.
      Прошло около двух часов, когда Матотаупа и Браун возвратились к месту работ. Ремонт за это время был завершен, и поезду подали сигнал продолжать движение. Осторожно, малым ходом двинулся паровоз, потащил за собой вагоны.
      Машинист остановил поезд, чтобы посадить рабочих.
      - Вы поедете с нами? - спросил начальник поезда Брауна.
      - Спасибо, я остаюсь.
      Захлопали окна и двери. Был дан сигнал отправления. Поршни задвигались, колеса начали поворачиваться, сначала медленно, потом быстрей и быстрей. Поезд поехал.
      - Ну, а мы двинемся на станцию? - Браун вопросительно посмотрел на люден отряда, которых привел сюда.
      - Сперва небольшой завтрак! Начальник поезда нам кое-что оставил за работу!
      Инженер увидел бочку пива, виски и ящик с хлебом и ветчиной.
      - Ну что ж, отметим победу! Не возражаю...
      Пока отряд был в прерии, в лагере шла работа по восстановлению разрушенного.
      Шум утихал. Раненых стаскивали в одну большую палатку. Художник распорядился, чтобы Генри, все еще не приходящего в сознание, перенесли к нему. Для убитых вырыли общую могилу. Начали сколачивать новый домик для начальника лагеря Тейлора-второго.
      Стойка для вина и пива была устроена прямо под открытым небом из наспех сколоченных досок и бочек. Дези первая прибежала помогать хозяину, и снова бойко пошла торговля. Даже сам кудрявый начальник принес фляжку, чтобы наполнить ее виски.
      Поздно вечером кто-то тихонько постучался в дверь комнаты художника. Моррис откликнулся:
      - Войдите.
      Дверь открылась. Моррис вздрогнул. Перед ним было черное, покрытое рубцами лицо без носа, голова без ушей. Моррис вспомнил о видении, которое промелькнуло перед ним ночью у раненых. Взяв себя в руки он сказал:
      - Входите же.
      Женщина в черной кожаной одежде плотно прикрыла за собой дверь. Черной краской покрывают себя индейцы в знак скорби, жертвенности, покаяния. В руках у нее было кожаное одеяло и какие-то вещи.
      - Что вы хотите сказать? - спросил Моррис, заглянув в глаза вошедшей.
      - Ты знаешь, что такое линчевание?
      - Тебе угрожает линчевание? - ужаснулся Моррис.
      - Нет, не мне, но они хотят линчевать индейца сиу. - Индианка отчетливым шепотом произносила английские слова.
      - Какого индейца? - Моррис говорил также очень тихо. - Неужели моего краснокожего брата Длинное Копье?
      Индианка покачала головой.
      - Нет, не Длинное Копье.
      - Кого же?
      - Харку.
      - Гарри? - Художник ужаснулся. - Где же Джо Браун?
      - Уехал к поезду. Еще не вернулся.
      - Это ужасно. Кто вынес приговор линчевать?
      - Кровавый Билл. А теперь и все так думают. Масса Тейлор-второй сказал: линчевать - это правильно. Все пьют и все говорят: линчевать Гарри. Они кипятят бочку смолы. Они хотят вымазать его горячей смолой. Потом хотят обвалять его в перьях и гонять, пока он не умрет.
      - Какое варварство! Надо предупредить Харку. Кто-нибудь его видел?
      - Нет. Но конь здесь. Дакота всегда придет к своему коню.
      - Что же делать? Где Матотаупа?
      - Не вернулся от поезда.
      - Нельзя ли найти людей, которых Харка собрал защищать лагерь?
      - Они тоже у поезда.
      - Все нужные люди у поезда! Но надо действовать!
      - Теперь вы знаете все, - тихо сказала женщина. - Я оставлю у вас одеяло из бизоньей кожи - это одеяло Харки, я оставлю у вас лук - это лук Харки, я оставлю у вас перья - это орлиные перья Харки, я оставлю у вас вампум - это вампум для Харки, это вампум из хижины вождя Оцеолы, которого белые люди предали и убили. Харка прочитает, что говорит вампум. Вампум - завещание Оцеолы. А теперь я оставлю вас.
      Индианка повернулась, тихо прикрыла дверь и вышла.
      Спустя некоторое время Длинное Копье сказал:
      - Я посмотрю, что делается снаружи...
      Когда шайен возвратился, он сел на край кровати, сложил руки на коленях и опустил голову.
      - Ну что, Длинное Копье?
      - Очень плохо, мой белый брат, Далеко Летающая Птица, Умелая Рука, Волшебная Палочка. Все бегают с оружием и хотят линчевать Харку. Если он появится в лагере, он пропал. Его палатка уничтожена. Они хотели линчевать семинолку, но она приняла яд. Кто-то облил ее, уже мертвую, горячей смолой.
      - Как бы нам предупредить Джо Брауна и Матотаупу? Только они могут предотвратить несчастье, успокоить или во всяком случае обуздать этих пьяных тварей.
      Длинное Копье кивнул и вышел.
      Ночью кто-то опять постучал в дверь. Затем она приоткрылась. Появилась голова в шляпе с опущенными полями, прикрывающими лицо, затем - вся фигура в кожаной ковбойской одежде. В руках - ружье.
      Вошедший бесшумно закрыл дверь и тоже сел на край постели Генри. Ружье он поставил прикладом на пол. Голова его была опущена, но потом он поднял ее, и Моррис в свете лампы узнал его.
      - Ха... -Моррис даже не произнес имени. - Ты?!
      - Да. Где мой отец?
      - Еще у поезда.
      - Джо Браун?
      - Тоже у поезда.
      - Белые люди хотят линчевать меня.
      - Может, ты где-нибудь спрячешься, пока не вернутся отец, Джо и остальные.
      - Мог бы, но не хочу. Я ухожу. И если тебе где-нибудь, когда-нибудь случится говорить с моим отцом, то скажи, что я ушел к сиксикам, чтобы выдержать испытание и стать воином. Только после этого я вернусь и отыщу отца. Я как воин спрошу его еще раз, согласен ли он расстаться с Рэдом. Джимом.
      - Да... стой, Харка, женщина принесла для тебя одеяло из шкуры бизона, лук и еще кое-что. Если хочешь посмотреть, все это там под кроватью.
      Индеец нагнулся и увидел свое старое разрисованное одеяло, лук, орлиные перья и вампум. Вампум он сейчас же взял в руки и стал внимательно рассматривать.
      - Это из палатки Оцеолы, - пояснил Моррис. - Так сказала женщина. Она была семинолка?
      - Да, она была семинолка и никогда этого не забывала, - ответил Харка. Вампум содержит передаваемое из поколения в поколение завещание. Где Длинное Копье?
      - Он пошел встретить тебя и предупредить. Ты его не видел? Я думаю, он приготовил для тебя одежду.
      - Не надо. Я снял одежду с человека, который надругался над трупом женщины. Он отошел от лагеря и оказался слишком близко от моего ножа.
      Индеец произнес это совершенно безразличным тоном, и Моррис посмотрел на него с печалью.
      - Харка, неужели убийство стало для тебя профессией?
      - Хау. Это моя работа. Этому меня научили краснокожие люди и белые люди. Я убиваю белых людей и я убиваю красных людей точно так, как я убиваю бизонов.
      - Кто же ты? - с ужасом спросил художник.
      Это был тот же самый вопрос, который Матотаупа задал своему сыну год тому назад.
      - Мое имя Гарри. Я разведчик, и я опасен для всех, кого научился ненавидеть и презирать.
      Бледное лицо художника стало таким печальным, что индеец посмотрел на него с участием.
      - Ты расстроен, Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная Палочка?
      - Ты видишь, я уже больше не Желтая Борода, как ты меня называл будучи мальчиком, я уже седая борода. И я расстроен.
      - Почему? Ты боишься меня? Или тебе не все равно, что получится из меня краснокожего?
      - Нет, Харка - Ночной Глаз, Твердый Как Камень, Убивший Волка, Охотник На Медведя, я тебя не боюсь. Но мне не все равно, на что ты израсходуешь свои огромные природные дарования.
      - Не пугайся, если услышишь выстрел! - сказал индеец. - Я убью коня, который теперь для меня обуза: я не могу освободить его из рук белых людей. Я буду меток, и мой Серый даже не почувствует, что умирает.
      Харка еще глубже надвинул шляпу и покинул комнату так же спокойно и неслышно, как и вошел.
      Когда утро сменило ночь, вторую ночь после схватки в лагере, двадцать человек посреди прерии очнулись от своего пьяного сна. Их мучила жажда, но не было воды.
      Джо Браун, который знал меру выпивке, всю ночь держал дозор. Он не дал и Топу напиться до бесчувствия. Лишь они двое теперь твердо стояли на ногах.
      - Тихо, - сказал Джо. - Кто это там идет?
      - Это мой сын, - сказал Матотаупа.
      Юноша ехал на пегом коне. Он подскакал на галопе, резко остановил коня и соскочил на землю. Он снова был одет как индеец. Вампум был на нем.
      Выражение его лица было чуть высокомерно и неприязненно, но дышал он спокойно, и по всему этому Матотаупа знал, что подъехавший почувствовал запах алкоголя.
      - На станцию напал Тачунка Витко? - спросил Матотаупа сына, хотя хотел бы сказать другие, более теплые слова.
      - Хау.
      - А потом?
      - Потом он охотился на бизонов.
      - Ты его преследовал?
      - Нет.
      - Ты не преследовал Тачунку Витко? Почему?
      С этим почему в Харке вспыхнуло внутреннее сопротивление отцу, нежелание ему больше подчиняться. Харка загнал своего коня, которого очень любил, для того, чтобы предупредить белых, он заманил дакота в ловушку, он убивал воинов дакота, и теперь новая кровавая вражда встала между ним и его племенем. Он не ответил Тачунке Витко, вызывавшему его на единоборство, но не потому, что испугался, а потому, что не хотел действовать на руку белым, покушаясь на великого вождя дакота. Не хотел, хотя Тачунка Витко и оскорбил Матотаупу. Харка не преследовал Тачунку Витко, Харка помог скрыться раненым дакота, Харка далеко отнес убитых воинов, чтобы не дать белым возможности надругаться над мертвыми. Это почему затронуло в Харке самый больной и пока неразрешимый вопрос: ради чего он живет?
      Он не сразу ответил на вопрос Матотаупы. Отец, может быть, расценил это молчание как нежелание отвечать на вопрос. Он повторил:
      - Ты не преследовал Тачунку Витко. Почему?
      Это уже было слишком, и на удар Харка ответил ударом.
      - Почему? Потому что твою месть я оставляю тебе, Матотаупа. Пусть женские языки не болтают, что сын, который еще не стал воином, мстит за тебя.
      У Матотаупы перехватило дыхание. Наконец он крикнул с перекошенным лицом на английском языке:
      - Пошли, мои белые братья. Мы едем к станции! Я ваш разведчик и не оставлю вас, несмотря на то что я хотел бы мстить! Я сказал! Хау!
      - На станцию! - завопили все. - Там мы отпразднуем нашу победу как следует!
      Харка не прощаясь поехал прочь.
      После долгих часов езды вдоль пути группа достигла лагеря. Всадники махали шляпами, и приветствия с обеих сторон были громкими и многословными.
      Джо Браун не испытывал при этом особого удовольствия. Представив себе в общих чертах, что произошло на станции, он отправился искать Генри.
      Генри было плохо. Моррис и Длинное Копье ухаживали за ним.
      - Ему нужен полный покой, - сказал Джо очень тихо, чтобы не потревожить больного. - Если Тачунка Витко бьет, так он бьет. А нам надо подумать о Матотаупе. Я сообщу ему, куда уехал Гарри.
      Джо вышел. Было уже темно. Гостиничный барак сильно пострадал от огня, хозяин с разрешения начальника лагеря временно обосновался в большой палатке. Все тот же скрипач играл там. Браун остановился у входа поразмыслить.
      Чья-то тяжелая рука легла на его плечо. Он вздрогнул.
      - Дружище! - прозвучал зычный голос. - Грезишь о великих временах? Но и сегодняшние не за что ругать.
      - Ты, Джим?
      - Так скоро не ждали? А? - Джим, широко расставив ноги, стоял рядом с ним. - Кто же это вашу станцию так разделал?
      - Дакота.
      - Человек! И вы так просто их сюда пропустили, имея сотню, а то и больше ружей? Это мне нравится. Что делают Топ и Гарри?