Дело даже не в том, что Анна не знала, что делать, дело в том, что вокруг не было ни души. Анна сидела на снегу, не соображая, что произошло и что делать дальше. Огромный город спал. Ни единого человечка на этом треклятом участке дороги. Ни единой машины. Никакого движения, вообще. Анна шаталась из стороны в сторону, повторяя: “Ты же обещал больше никогда от меня не уходить”. Все, что представляло ценность в жизни, все, что наполняло ее смыслом, вдруг исчезло, образовав еще неосознанный вакуум. Впереди неизвестность. Впереди пустота. Жизнь, наполненная какими-то маленькими и большими победами, событиями, мечтаниями, чувствами, навсегда отступила. Как это можно принять или понять, а тем более объяснить? Плакать не было сил. Слезы закипали в глазах, обжигая до самой глубины.

Послышался легкий стон. Анна встрепенулась. Кто-то жив? Поднявшись на негнущихся ногах, она подошла к Дмитрию Васильевичу. Нет. Он точно мертв. Голова неестественно повернута, стеклянный взгляд, разбросанные по сторонам руки, лужа крови под телом, непонятно откуда текущей. Володька. Его тело отлетело к дорожному ограждению и напоролось на арматуру разбитого столба, как на кол. Мертв. Андрюшенька… Конечно, должна была подойти к нему первому. Нет, обошла, боялась даже взглянуть. Стонал Андрей.

Кинулась к нему. За метр до тела упала на колени, заскользив по льду. Андрей был без сознания. Маленькая струйка крови вытекала из носа. Зато во рту клокотало и булькало красное месиво. Несколько зубов было выбито. Под телом, в районе бедра, была огромная лужа крови. Андрей вздрагивал в конвульсиях. Анна, превозмогая страх, подступившую тошноту, предобморочное состояние, посмотрела на Андрея. Левая нога была неестественно вывернута. Брюки слегка подрагивали в районе бедра. Девушка не сразу поняла, в чем дело. Ткань была пробита желтой костью. Анна всунула пальцы в образовавшуюся дырку на брюках и что было сил рванула материю. Фонтан горячей крови обдал ее с головы до ног. Раздробленная бедренная кость, вырвавшись наружу, разорвала артерию. Не думая не секунды, Анна обеими руками надавила на смертоносный поток. Сколько она так может просидеть, удерживая жизнь в теле Андрея? Нужна помощь. Телефон в сумочке. В пяти метрах. Нужно просто пробежать и взять. Она убрала руки. Кровь зафантонировала опять. Нет, нельзя. Надо пережать артерию. Ей нужен жгут. Ни ремня, ни шарфа на худой конец. Но где же хоть кто-нибудь!!!

Показался медленно ползущий по гололеду троллейбус. Поравнявшись с местом трагедии, он приостановился. Из окна высунулся водитель.

— Что произошло?

— Мне нужна «скорая»! — закричала Анна.

— Я на конечной вызову, а заодно и гаишников, — троллейбус медленно проплывал мимо места происшествия.

“Он на конечной вызовет. Сволочь!”

Анна со злобой смотрела на проезжающий троллейбус. Салон был почти пустым. Только на заднем сиденье, уставившись в окно, примостилась одинокая пассажирка. Анна в упор посмотрела на нее. Перепуганное бледное лицо показалось девушке знакомым. Ну да. Она определенно его видела. Через всю левую сторону шел красный шрам. Так это же Ия! Та клиентка, что пыталась быть предсказательницей. Она сказала, что Андрей скоро будет видеть. И еще она предсказала что-то ей. Что-то про терпение и выносливость. Она должна быть выносливой, как капрон. Ерунда какая-то. Стоп! Капрон! Чулки! Жгут! Ну, конечно, чулки! Боже мой, как она не хотела их надевать. Какое счастье, что Полина Викторовна убедила их надеть!

Левой рукой Анна расстегнула молнию на сапогах. Затем, не отнимая руки от раны, избавилась от обуви. Распахнула шубу и стащила один, потом второй чулок.

— Сейчас, Андрюшенька, сейчас, родной.

Перемотав что было силы чуть повыше раны ногу, Анна замерла в ожидании результата. Поток крови прекратился. Анна почти радостно вздохнула и босиком бросилась к машине.

Скорая ответила сразу. Узнав всю нужную им информацию диспетчер сказал:

— Машина будет минут через сорок.

— Как через сорок? — у Анны чуть не помутился рассудок.

— А что вы кричите. Все машины на выезде. И потом, у нас не хватает бензина. Вы только не двигайте тело, вдруг позвоночник поломан.

— Он не тело. Он мой муж! — закричала в трубку Анна.

Ее уже не слышали.

— Скоты!

Анна задохнулась от беспомощности. Набрала отца. Телефон не отвечал. Наверное, он уже в самолете. Кому? Куда звонить в такую рань?

— Гарик!

— Анечка, что случилось?

— Помоги, Андрей умирает, — Анна не плакала, она выла.

— Успокойся, что мне делать, говори, — жестко сказал Игорь. Его тон немного привел Анну в чувства.

— Нужна «скорая», немедленно. Предлагай любые деньги.

— Где вы? Что случилось?

— Пару километров от аэропорта. Машина сбила. Скорее, родненький. Скорее!

— Жди, — отключился.

Полцарства за «скорую»!

Анна сунула телефон в карман шубы и опять наклонилась над Андреем. Достала носовой платок и стала стирать кровь с лица. А она, как назло, все струилась и струилась из уголка рта.

— Ну как же ты так? Ты только не умирай, ладно? — потом что-то вспомнила, опять разразилась громкими рыданиями. — Я же тебе не сказала самого главного. Идиотка. Андрюшенька, у нас будет маленький, — взяла его за руку. Рука ледяная. Приложила ладонью к своей щеке. Андрей не реагировал.

Анна вся горела. От перенесенного шока она даже не заметила, что не обулась. Так и сидела рядом на заснеженном асфальте босиком, укутавшись в шубу.

Только выехав далеко за город, Виталик остановился. Опустил голову на руль. Потом поднял, лицо было искажено довольной ухмылкой.

— А ты говорил, что не справлюсь, — он повернул голову к Борису, который сидел рядом.

— Я сказал, что не справишься без меня, — уточнил тот. — Ну, и как ощущения?

— Божественные. — Виталик раскатисто засмеялся. — Я — Бог! Я вершу судьбы людей.

— Ну-ну, — подмигнул Борис. — Ты молодец. Далеко пойдешь.

— Слушай, а тебе это зачем?

— Есть причина. Но тебе ее знать не обязательно, — холодно отрезал Борис.

— Ладно. Мне без разницы. Лучше скажи, когда Анна будет моей? — глаза у Виталика заблестели, на лбу выступил мелкий пот.

— Ух ты, какой быстрый! — Борис криво усмехнулся. — Вначале нужно убедиться, что дело доведено до конца.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты уверен, что ему уже наступил конец?

— Шутишь? — зло спросил Виталик.

— Нисколько. Ты что, видел, как забивают гвозди в его гроб?

— Увижу, не сомневайся.

— Хвалю. Я в тебе не ошибся, — Борис похлопал Виталика по плечу.

— Убери свои руки, — дернул плечом.

— Есть еще кое-что. Кое-что, что тебе не понравится, — не обращая внимания на грубый жест, сказал Борис.

— Что?

— У Анны будет от него ребенок. Он тебе нужен?

Виталик с такой силой стиснул челюсти, что скрипнули зубы.

— Откуда знаешь?

— От верблюда.

— Послушай, ты… Я тебе не сопливый мальчик, — Виталик ненавидящим взглядом уставился на Бориса. — Почему не сказал об этом раньше?

— А что бы это изменило? Ты бы ее разлюбил?

— Возможно, я бы не согласился на это, — с вызовом ответил он.

— Надо же, как мы быстро скисли. И где же тот бог, вершащий судьбы?

— Кто ты на самом деле? Откуда ты взялся?

— Я твой друг, разве непонятно? И как другу я тебе вот что скажу. Анна будет твоей. Я тебе обещаю. А вот ребенка быть не должно. Я займусь этим. Ну так как, по рукам? — протянул руку Виталику.

Виталик размышлял. В одно мгновенье как будто бы спала пелена с глаз, — и он вдруг осознал весь трагизм сложившейся ситуации. Что же он наделал?! Он со страхом посмотрел на Бориса. Тот сидел, глядя прямо перед собой, позволяя Виталику оценить свое положение. Потом медленно повернул к нему лицо. Опять, как тогда в баре, на Виталика пахнуло гнилостным смрадом и сыростью. Виталик побледнел.

— Ну так как? Доведем начатое дело до конца?

Виталик с испугом утвердительно кивнул.

— То-то же, мальчик мой.

«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Врач осмотрел Андрея. Покачал головой, но ничего говорить не стал. Подошел к машине, что-то сказал сидящей в ней медсестре. Та пожала плечами. Врач повернулся к Игорю.

— Вы должны мне помочь. Его, — кивнул в сторону Андрея, — нужно аккуратно переложить на твердые носилки. Быстрее, времени очень мало.

Затем повернулся к Анне.

— Жгут вы накладывали?

Анна кивнула.

— Сколько тогда было времени?

Анна растерялась. Посмотрела на Игоря.

— Во сколько я тебе позвонила?

— По-моему, без пятнадцати семь. Точно не помню.

— Без пятнадцати семь, — сказала она врачу.

Тот что-то записал на клочке бумаги и вставил его за чулок.

Когда перекладывали Андрея, выяснилось, что у него еще и травма черепа в затылочной части. Анна зарыдала.

— Ох, парень, парень, — сокрушенно сказал врач, когда Андрей уже был в машине.

Закрыв дверь, он по очереди осмотрел Дмитрия Васильевича и Володю.

— Этим повезло. Хоть не мучались.

В это время показался патруль ГАИ.

— Анечка, ты, наверное, оставайся, а я поеду с Андреем.

— Я не хочу оставаться. Я тоже поеду.

Игорь обнял ее, начал гладить по спине.

— Анечка, ему сейчас не нужна твоя помощь.

— Ему всегда нужна моя помощь!

— Так вы едите? Время! — крикнул из машины врач.

— Куда вы его повезете? — Анна постаралась взять себя в руки.

— В центральную клиническую больницу. Там сосудистое отделение.

Игорь поцеловал Анну в лоб и пошел к «скорой».

— Я скоро буду, — вдогонку прокричала она.

Патрульный деликатно выждал, пока отъедет «скорая», и подошел к Анне. Девушка растерянно стояла между трупами двух других мужчин и отрешенно смотрела вслед уезжающей скорой.

— Вы бы сапоги надели, — ласково предложил он.

Анна послушно побрела за сапогами. Босые замерзшие ноги горели и никак не хотели втискиваться в обувь. Кое-как справившись, она подошла к своей машине, открыла заднюю дверь и упала на сидение.

— Вы можете говорить?

Анна кивнула.

— Садитесь со мной рядом, я закрою дверь, мне холодно, — тихо сказала она.

Патрульный присел и захлопнул дверь.

— Какая тишина. Вам не кажется странным, какая вокруг тишина? За все время, что я здесь, не проехало ни одной машины. Как специально, — Анна с испугом посмотрела на патрульного.

— Одна, судя по всему, проехала. Расскажите, что произошло.

Анна закрыла глаза и очень кратко описала события последнего часа. Патрульный внимательно слушал, что-то записывал. Задавал бесконечные вопросы. Анна машинально отвечала. В конце он спросил:

— То есть, если я правильно понял, вы заметили номер машины?

— Да.

— И запомнили его?

— Я его знала.

— Откуда?

— Потому что я знаю человека, который это сделал.

— Правда? Вы не ошибаетесь?

— Нет, — и она выдала всю информацию, которую знала про Виталика.

У Анны зазвонил мобильник.

— Анна, ну что за шутки! Я уже десять минут как в аэропорту, — отец был обеспокоен.

— Сейчас буду, папа, — чужим голосом ответила дочь.

— Что произошло? — у Александра Станиславовича упало сердце.

— Я сейчас буду. Жди.

— Я бы не советовал вам сейчас садиться за руль, — милиционер с сомнением посмотрел на девушку.

— Я справлюсь. Все будет в порядке. Тут ехать всего ничего. У меня отец только что прилетел. Я поеду назад с ним.

— Давайте все-таки я вас отвезу сам. Если хотите на вашей машине.

— Хорошо. Как скажете. Ключи в машине.

Когда они отъезжали, прибыла машина за трупами.

«Мерседес» плавно остановился у входа в аэропорт. Александр Станиславович с группой мужчин стоял поодаль. Увидев машину дочери, он с облегчением вздохнул.

“Не разбились, слава Богу”.

Пошел навстречу. За рулем сидел человек в милицейской форме.

“А может, кого-нибудь сбили?”

Вышла Анна. Александр Станиславович, увидев дочь, испугался. Пока девушка шла ему навстречу, он все не мог поверить, что это она. Шуба нараспашку. Расстегнутые сапоги на босу ногу. И всё в крови. Анна подошла к нему, стала напротив. Отрешенно, не мигая, уставилась в одну точку. Нет, это была не его Анечка. Это было какое-то измученное, несчастное, состарившееся в один миг на десять лет существо.

— Здравствуй, папа, — теперь можно было расслабиться и переложить все дальнейшие действия на плечи отца. Анна тяжело вздохнула и отключилась.

Очнулась Анна в отцовской машине, от того, что кто-то интенсивно растирал ей ноги. Ее голову держал отец, бережно вытирая влажными салфетками кровь с лица.

— Анечка, девочка моя… — отец прижал ее к себе.

— Куда мы едем? — пересохшими губами спросила она.

— Куда надо?

— В ОЦКБ, там сейчас Андрей.

— Что случилось, доченька?

— Пить, — обессилено произнесла она.

— Воду передай, — обратился он к мужчине, сидящему на переднем сиденье.

Анна сделала несколько жадных глотков. Потом посмотрела на отца, как будто только что увидела, и заплакала.

— Папочка, он его все-таки убил, — закрыла лицо руками. Плечи затряслись.

— Кто кого, Анечка? — отец еле сдерживал себя, чтобы не впасть в истерику.

— Виталик Андрея.

— Боже мой, как же это? А Васильич? Володька? Куда они смотрели? Где они?

— Наверное, уже в морге, — тихо сказала Анна и закрыла глаза.

— Ужас! Я как чувствовал, в самолете места себе не находил. Что тут произошло? — Александр Станиславович был в шоке от услышанного.

— У меня кружится голова.

— Ничего, это пройдет. Такое пережить… — начал гладить дочь по волосам.

— Нет, папочка, это не от этого. Я беременна. Уже почти два месяца.

— О Господи.

— Я никому не говорила. Полина Викторовна только знает. Хотела сюрприз вам преподнести. Сегодня. Тебе и Андрюше. Преподнесла. Если бы я не остановила машину, когда мне стало плохо, ничего бы не случилось. Это я во всем виновата.

— Не говори так, родная моя. Ты не при чем. Все будет хорошо. Мы спасем Андрея. Вот увидишь.

— Нет, папа, нет, — Анна вытерла слезы. И пока они ехали, больше не вымолвила ни слова.

Перед входом в больницу на крыльце курил Игорь. Анна со страхом подняла на него глаза.

— Идет операция, — не дожидаясь вопроса, сказал он.

— Папа. Это — Игорь. Я тебе о нем рассказывала.

— Здравствуйте, Игорь. Вы постойте тут, пожалуйста, с Анечкой, а я зайду узнаю.

Александр Станиславович в сопровождении двух мужчин зашел в клинику.

— Как он, Гарик? В себя не приходил?

Игорь не ответил, только отрицательно покачал головой.

— Думаешь, он выживет?

Игорь посмотрел на Анну, как будто видел впервые. Что ей ответить? То, что он думает на самом деле? Или то, что она хочет услышать?

— Конечно, выживет. Ты что, Анечка! Андрон, он знаешь какой сильный!

— Да, наверное, ты прав, — Анне стало немного легче от такой убедительной интонации. Вдруг опять изменилась в лице. — Гарик, ты помнишь то его стихотворение, когда мы были на природе?

— Помню. Хочешь сказать, что он что-то предчувствовал?

— Ему все время снился один очень странный сон, — Анна удивилась, что вспомнила об этом. — Правда, в нем ничего не указывает на сегодняшние события, и все же Андрей его боялся. Знаешь, если он умрет, я не смогу без него жить, — и так она серьезно это сказала, что Игорь даже испугался.

Ия стояла рядом с операционным столом. Она ненавидела это помещение за его белизну и стерильность. Эти бестеневые слепящие лампы, свисающие громадой откуда-то сверху. По сути, это первое и единственное, что видит человек, которого ввозят в операционный зал. Но Андрей не видел даже этих ламп. Он был в бессознательном состоянии.

К Андрею было вызвано две бригады хирургов. Шла подготовка к двум операциям одновременно. Нейрохирурги последний раз рассматривали снимки черепа. В мозгу был осколок. Ангиохирурги ждали, когда завершится подготовка к переливанию крови. Им предстояло восстановить все задетые и поврежденные сосуды на ноге.

После того, как заработали датчики, показывающие на мониторе электрокардиограмму, стали подключать наркозный аппарат. Анестезиолог сделал несколько инъекций. Ия отвернулась, чтобы не видеть, как Андрею в трохею ввели интубационную трубку. Заработала “гармошка”, началась искусственная вентиляция легких. Хирурги приступили к работе.

Ия пыталась понять, где сейчас Андрей. Тщетно. Тот, другой, ее опередил. Он уже успел его увлечь далеко-далеко. Успел спрятать в своих «фата-морганах». Ия отступила от операционного стола к стене. Главное, чтобы он выполнил свое обещание, очень важно, чтобы Андрей сам захотел вернуться. Она ничего не сможет сделать без него. Только бы не забыл. Только бы он ее позвал. За ребенка можно не волноваться. Пока Андрей в таком состоянии, ему ничего не угрожает. Вот и все. Все, что нужно, уже свершилось. Здесь ей больше делать нечего. Невидимая ни для кого, она растворилась прозрачным облачком.

Александр Станиславович быстро вернулся. Переговорить с кем-нибудь из компетентных медработников ему не удалось. Все были заняты Андреем. Он лишь узнал, что проводятся две операции одновременно. Договорившись, чтобы Андрея поместили после операции в палату «люкс» и оставив в больнице своего человека, он, мрачный, с посеревшим лицом вышел на улицу. После бесконечного лондонского мягкого тумана родной порывистый ветер обдал его морозной стужей.

— Поехали домой, Анечка. Тебе нужно привести себя в порядок и отдохнуть, — он обнял дочь за плечи и повел к машине.

— Я останусь здесь, — Анна сбросила руки отца.

— Аня, послушай, операция может идти не один час, а ты устала. Мы приедем, как только все закончится. Нам позвонят.

— Александр Станиславович, вы подбросите меня в центр? — спросил Игорь.

— Конечно, иди в машину.

— Гарик, я даже не поблагодарила тебя. Прости.

— Ну, что ты, Анечка. Пустое.

— Сколько я тебе должна?

— Нисколько. Андрей мой друг.

Анна понимающе кивнула и побрела к машине.

Операция длилась более четырех часов. Когда позвонили, Анна, убитая горем, вдоволь наревевшись, забылась тревожным сном на диване в кабинете отца. Александр Станиславович подошел, чтобы разбудить. Глянул на дочь — сердце сжалось.

“Нет, пусть спит. Я сам. Как же сам, а Полина?”

Гримаса ужаса и боли исказила лицо.

“Как я смогу ей это сказать? А кто скажет? Нужно ехать”.

Виталик позвонил отцу и сказал, что у него поднялась температура, поэтому на работу он не выйдет, отлежится. Отец спросил, где он. Виталик сказал, что в загородном доме. Отец хотел отругать его за то, что тот шляется по ночам черт знает где, вот и простыл, но не стал. И уже через полчаса забыл и думать о сыне: рабочий день был в разгаре. Но еще через час думать пришлось все равно. К нему приехали из органов и стали спрашивать: где был его сын сегодня рано утром, какая у него машина? Известна ли ему такая-то девушка? И многое другое. Отец поинтересовался, в чем, собственно, дело? Ему объяснили. Вадиму Николаевичу стало плохо.

Тупо уставившись в телевизор, Виталик курил одну сигарету за другой. Борис сидел рядом и колол грецкие орехи.

— Хочешь? — предложил он Виталику.

— Отстань.

Виталик прокручивал в голове события сегодняшнего утра. И чем четче он все вспоминал, тем страшней ему становилось?

“Откуда Борис мог знать, что машина Анны остановится? А ведь он не просто знал. Они поджидали их возле моста. И даже когда «Мерседес» проехал мимо, они все еще чего-то выжидали”.

Потом Борис так хитро потер ладони и, повернувшись к Виталику, рявкнул: “Жми!“ Виталик вспомнил, что в тот момент у него даже не возникло ни единого вопроса. Он просто рванул, как сумасшедший. Когда впереди замаячила стоящая на обочине машина, Борис, смеясь, спросил: “Что делать, понял?” Именно в эту самую секунду Андрей вышел на середину дороги. Виталик радостно прокричал что-то нечленораздельное и кивнул головой.

“Откуда Борис знал, что это произойдет?”

Закурив очередную сигарету, он покосился на Бориса. Тот как ни в чем не бывало поглощал очередную порцию орехов. В этот момент к дому подъехал милицейский бобик.

— О, быстро тебя вычислили, — засмеялся Борис.

У Виталика все похолодело внутри. Он с испугом посмотрел на подельника.

— Ты всю ночь был в казино, — спокойно сказал он.

— Они же проверят, — Виталик вдруг захотел выйти им навстречу и все рассказать.

— Не делай глупостей, мальчик, — зло сказал Борис. — Ты был в казино и просадил там большую сумму бабок. Так что тебя запомнили все: от гардеробщика до крупье. Усек?

Виталик не ответил, молча пошел открывать дверь.

После предоставления документов и ряда протокольных вопросов пошли осматривать машину. После таких ударов на ней обязательно должны были остаться вмятины или царапины. Дрожащей рукой Виталик открыл гараж. Машина, на удивление, была целехонька, без каких-либо следов, даже пыли не было. Удивившись, но все же немного успокоившись, Виталик решил воспользоваться советом Бориса и сказал, что всю ночь был в казино, что могут засвидетельствовать множество людей. Домой приехал час назад, так что ни в каком наезде не участвовал.

Все его ответы тщательно записали и сказали, что проверят. Уже уходя, ему сказали, что его машина и он сам были опознаны некоей девушкой, назвав имя, фамилию.

— А ты скажи им, что у тебя с ней была любовь и ты ее бросил, вот она тебе и мстит, — громко вставил Борис.

Виталик дико уставился на Бориса. Но было похоже, что его никто, кроме Виталика, не слышал. Виталик так и поступил. «Гости», записав и это, удалились.

— Ну, теперь веришь, что я твой друг? — Борис опять взялся за орешки.

— Ты не друг, — Виталик повернулся, чтобы задать Борису вопрос, глядя в глаза. И увидел, что Бориса нет, как и не было. Даже скорлупа, валявшаяся на столе и под столом, исчезла.

— Ты не друг, — повторил Виталик. — Но кто ты?

Он в страхе прошелся по всем комнатам огромного дома, заглядывая в шкафы и под кровать, в кладовку, даже спустился в подвал. Нигде не было намека на чье-либо присутствие. Виталик взял пива и опять сел перед телевизором в твердой уверенности, что сошел с ума. А через какое-то время он уже и сам не верил, что сегодняшняя трагедия — не плод его больного воображения. Напившись пива, он свернулся калачиком и заснул.

После операции Андрея, как это делают обычно, не стали отключать от аппарата искусственного дыхания: у него не восстановилась деятельность легких. Его ввезли в палату. Зачем ему этот «люкс»? О том, что он еще жив, свидетельствовали лишь показатели на мониторе, который был на медицинском посту.

Александр Станиславович и Полина Викторовна сидели в кабинете завотделения. Александр Леонидович внимательно посмотрел на бледных людей. Они, в свою очередь, не сводили с него испуганного, но все же не лишенного надежды взгляда. Александр Леонидович отвел глаза. Лучше б он сделал еще три операции подряд, чем объяснялся с родными. Каждый раз одно и то же. Как тяжело ему это дается.

— Вы родители? — нарушил он затянувшееся молчание.

— Полина Викторовна — мать, меня зовут Александр Станиславович, я тесть, — за двоих ответил Анин отец.

— Как зовут вашего сына?

— Андрей, — опять ответил Александр Станиславович.

— Ну, что я могу сказать…Операции прошли удовлетворительно, но не без осложнений, если учесть то состояние, в котором к нам поступил Андрей. Впрочем, он молодой, сердце у него, к счастью, крепкое.

— Он поправится? — тихо спросил Александр Станиславович.

— Сердце-то у него крепкое, но травмы очень серьезные, — как будто не слыша вопроса, ответил врач. — Особенно травма головы, да и потеря крови значительная. Показатели по крови пока никак не нормализуются, будем готовить повторное переливание. У него очень тяжелое, но пока стабильное состояние. Если через три дня не наступит кризис, то есть надежда.

— А если наступит? — c замиранием сердца спросила мать.

— Тогда возможен летальный исход, — кратко сказал Александр Леонидович.

— Каковы его шансы сейчас? — Александр Станиславович посмотрел в глаза врача.

Тот, не отводя своих, ответил:

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Его можно увидеть? — вытирая глаза платком, спросила Полина Викторовна.

— Увидите.

— Он что-нибудь чувствует сейчас? — Александр Станиславович, задавая вопрос, думал, что будет рассказывать дочери.

— Нет. Он в коматозном состоянии.

— Если кризис не наступит, когда он придет в себя?

— Неизвестно.

Полина Викторовна, с трудом сдерживающая эмоции, после услышанного зарыдала, закрыв лицо руками.

— Полинушка, подожди меня в коридоре, я сейчас, — обратился Александр Станиславович к женщине.

Та поднялась. Сгорбленная, согнутая в один миг тяжестью обрушившегося на нее горя, шатаясь, вышла из кабинета.

— Скажите, может, его переправить за границу? — оставшись наедине, спросил Александр Станиславович.

— В таком состоянии? Нет, исключено, — ответил Александр Леонидович. — А нам вы не доверяете?

— Простите меня, я в таком отчаянии… Я очень прошу вас, спасите его. Любыми средствами. Все, что понадобится, требуйте. Лекарства, может быть какое-то оборудование…Только, ради всего святого, вытащите его.

Говоря это, он протянул свою визитку.

— Звоните в любое время дня и ночи.

Александр Леонидович взял карточку.

— И еще одна просьба. Скорее всего, моя дочь будет здесь очень часто. Позаботьтесь о том, чтобы она ни от кого не услышала той информации, что вы сказали нам.

— Понимаю, — доктор кивнул. — На этот счет не переживайте.

— Она ждет ребенка. Пусть думает, что все будет хорошо.

— Вы правы, пусть думает.

Анна проснулась в четыре дня. За окном были сумерки, хлопьями шел снег. Ни отца, ни Полины Викторовны не было. Анна встала и включила свет. В комнату заглянула домработница и поинтересовалась, не хочет ли Анна перекусить. Та махнула рукой. Домработница понимающе кивнула, потом как-то странно посмотрела на девушку и, прикрыв рот рукой, скрылась за дверью. Анна опять уселась на диван, на котором спала и замерла в неподвижной позе. “Если бы он умер, я бы уже знала, — быстро подумала она. — Значит, еще жив”. Больше не интересовало ничего.

В пять вернулся отец. Анна выбежала ему навстречу.

— Где ты был?

— В больнице.

— Почему без меня?

— Ты спала, Анечка. Не сердись.

— Как он, папа? — девушка всматривалась в лицо отца, пытаясь заметить его выражение.

— Состояние тяжелое, но стабильное. Он поправится.

Анна, плача, бросилась к нему. Александр Станиславович обнял дочь, стал гладить по волосам.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?

— Да нормально. При чем тут я? Ты что, не понимаешь, я без Андрея не смогу.

— Анечка, ты думай о том, что у тебя будет ребенок. Мой внук. Тебе нельзя нервничать, — Александр Станиславович был расстроен не меньше дочери. А что он мог? Если ничего не поможет, за какие деньги он купит другого Андрея? Ему стало страшно.

— Успокойся, милая. А то что я скажу зятю, когда он поправится? Ему нужны здоровая жена и здоровый ребенок. Все устроится. Ты ела что-нибудь?

— Нет, я не хочу.

— Маленькая ты моя. Нельзя так. Ну, хоть немножко. Ладно?

— Ладно, папочка.

— Ну и умница. Я сейчас в ванную, потом поужинаем.

Белый кафель резанул по глазам. Александр Станиславович посмотрел на себя в зеркало. Как бы он сейчас зарыдал, завыл, заорал!

“Господи, почему это произошло в моей семье, с моей дочерью? Не дай бог, что с Анной случится, если Андрей не выживет. Что тогда?”

Он открыл воду, набрал в ладони, плеснул себе в лицо. Снял пиджак, бросил на пол. Нервно стал стаскивать галстук.

“Бедная девочка”.

Зажмурил глаза: “Как же я сразу-то не понял. Анечка… Силы небесные, она же поседела вся с того времени, что я ее видел последний раз. За что? Почему все на ее долю?”

— Папа, — Анна постучала в ванную.

Александр Станиславович вздрогнул. Закрыл воду, посмотрел еще раз на свое отражение. Надо собраться. Промокнул лицо полотенцем и вышел.

— Что случилось, Анечка?

— К нам пришли из милиции. Двое мужчин. Охрана спрашивает, можно ли пропустить?

— Из милиции? А кто их звал?

Анна пожала плечами.

— Ладно, скажи, пусть пройдут.

— Видите ли, в чем дело, — отпивая маленькими глоточками дымящийся кофе, сказал один из мужчин, который представился Леонидом Владимировичем, — ваши показания, Анна Александровна, не подтверждаются.

— В смысле? — не поняла Анна.

— Человек, которого вы опознали как совершившего наезд, имеет твердое алиби.

— Но я не могла ошибиться. Я клянусь. Это был он, на своей машине. Папа, да что же это такое? — Анна с возмущением посмотрела на отца.

— Леонид Владимирович, имейте в виду. Если я узнаю, что отец Виталика, чтобы замять это дело, дал вам деньги, а я это узнаю, будьте уверены, у вас, мягко говоря, будут неприятности.

— Если бы мы это дело хотели замять, — с обидой в голосе сказал тот, — поверьте, я бы к вам не пришел. Совершено преступление, в результате которого погибло два человека и один в тяжелом состоянии. Это вам не пьяные разборки с мордобоем. Так что не надо спешить с выводами.

— Но это невозможно! Этого не может быть. Это был Виталик! Это он! — Анну начало трясти.

— Но это факт. Знаете, что сказал этот Виталик?

— Что он может сказать? — с вызовом спросила Анна.

— Сказал, что вы какое-то время с ним встречались. Сказал, что любили его очень, а он вас бросил. Вот вы ему и мстите.