— Ваше… счастье, — мучительно прохрипела она. Иисусе, но это больно. Ну и ладно. Давай, шевели задницей. — Замок на ваших ремнях работает?
      — Думаю, да. Однако я предпочел не проверять это, гражданин адмирал.
      Фонтейн посмотрел вниз. Возможно, первоклассному акробату и удалось бы ухватиться за что-нибудь за полсекунды до того, как рухнуть прямо вниз. Человек средних лет, ведущий малоподвижный образ жизни и тяжело раненый с таким же успехом может махать руками во время падения.
      — Вот мой план, — сказала МакКвин, и снова рассмеялась, прервавшись с дрожью боли, когда что-то задвигалось и врезалось в друг друга внутри ее тела. — Прошу прощения, цитата из классики. Начинаю бредить. Вы раскачаетесь и схватите мою руку вашей правой. Затем, как только я вас захвачу, вы нажмете на замок — сделайте это быстро, чтобы не потерять движущую силу. Я доброшу вас туда, — она показала на кусок стенной обшивки с гирляндами свисающих кабелей. — Тогда вы сможете выбраться и позвать на помощь.
      Секунду Фонтейн смотрел на нее пустым взглядом. Потом он сказал:
      — Вы не сдаетесь так просто, не так ли, гражданка адмирал МакКвин?
      — Белая Гавань так не считал.
      Он кивнул.
      — На счет три.
      — Раз, — комиссар направил свой вес назад, как ребенок на качелях.
      — Два.
      Она сосредоточилась только на руке, которую должна схватить.
      — Три.
      Ее ударило, и она услышала, как что-то щелкнуло и упало, когда ее пальцы сжались. Затем она кричала, кричала и чувствовала железный привкус, когда вес Фонтейна обрушился на ее протянутую руку и вдавил ее измученное тело в жесткую раму ремней. Ее поглотила тьма, желанная, как память о материнских объятиях, а потом она вернулась в сознание. Она сплюнула, чтобы очистить рот, и на этот раз там была кровь. Если и не артериальный фонтан, то неиссякающая струйка: обломки костей во что-то вонзились.
      — Вот видите, — сказала она бледному от шока Фонтейну, цепляющемуся за развороченную стену не дальше чем на расстоянии протянутой руки. — Мы и впрямь много добиваемся, когда сотрудничаем, гражданин комиссар.
      Затем тьма вернулась.
 
      Роб С. Пьер посмотрел на носилки.
      — Это не будет угрожать ее жизни? — спросил он.
      — Нет, сэр, — неохотно ответил медтех.
      — Тогда я настаиваю. — Он отступил.
      Эстер МакКвин открыла глаза и вздохнула в блаженном облегчении, огни носилок мигнули, когда боль утихала.
      — Джерард? — позвала она тихим, но твердым голосом. Морпех опустился на колени и посмотрел на нее, борясь между облегчением и тревогой. — Потери?
      — Небольшие, шкипер, — ответил он. — Когда мы ударили, у них уже почти ничего не оставалось: охрана Председателя хорошенько их потрепала.
      — Корабль?
      — Есть повреждения, но гражданин Пьер вовремя их остановил.
      Она вновь кивнула, и вперед выступил Председатель Комитета Общественного Спасения.
      — Гражданка адмирал МакКвин, — сказал он. — Народная республика, Комитет и я лично у вас в долгу. Ваши оперативные действия… мы поговорим об этом позже. Я уже собирался побеседовать с вами сегодня, но и завтра сгодится.
      — Спасибо… сэр, — сказала она. Потом ее глаза снова затуманились, и он отступил, подав знак техникам отвезти ее.
      Он посмотрел на руины комитетской башни. Остальные члены разбредались по своим делам; пройдет какое-то время, прежде чем они расчистят завалы и снова займутся темой, которой он собирался посвятить этот день.
      — Но мы к ней вернемся, клянусь Богом, — прошептал он и посмотрел в разбитые окна на свой город.
      Там жили люди: слабые и глупые, безрассудные и недальновидные, но такими их сделали другие. Оних переделает, вернет им их гордость. Если у него будут нужные инструменты.
      Он посмотрел вслед носилкам МакКвин. Ни один хороший набор инструментов не обходится без ножа. Причем острого. Если вы им порежетесь, то виноваты будете вы, а не инструмент.