Глава 17

Ширн О'Тей был любезным хозяином. Его покрывало оказалось роскошным меховым ковром из шкур занигрета. Пир в честь праздника проводился во время одновременного выхода обеих лун. Событие это происходило четыре раза в год. Именно оно свидетельствовало о смене времен года. Все поклонялись новым лунам, которые должны были появиться следующей ночью.

Широкие деревянные тарелки с мясом, разнообразными овощами и растениями были по душе проголодавшимся членам экипажа шаттла. Все это так отличалось от ягод и консервов, которыми они питались последнее время. Теперь, сняв грязные, превратившиеся в лохмотья термокостюмы, Маккой и Кейлин набросились на еду. Спок ел только овощи и фрукты. Все трое внимательно слушали, что рассказывал Ширн о жизни в горах.

– Мы живем здесь уже много лет, – говорил старик. – Наши отцы нашли эту долину и восприняли ее как дар богов. Как вы уже заметили, мир за горами Кинарр не очень гостеприимен.

– Зато вы очень гостеприимны, – заметил Маккой, жуя.

– Буря, которая бушует за горами, – это обычное дело? – спросил Спок.

– Погода портится даже в горах, но не здесь. На нашем плато редко бывает что-либо большее, чем легкий снегопад. Снежные овцы жили в этой долине еще до того, как наши отцы пришли сюда. И тогда они стали приручать этих животных. У нас есть предания, которые обычно рассказывают дети во время праздников. Таким образом, наша история переходит из поколения в поколение. Тола, ты начнешь.

Прелестная девочка встала с покрывала в дальнем конце пещеры. Она подошла к Ширну и встала перед ним. Ей можно было дать не больше восьми лет. Она носила браслет с колокольчиками, которые нежно звенели, когда она двигалась. Ширн вручил ей свиток.

– Тола, расскажи историю о первой снежной овце.

Маленькая девочка сделала шаг в сторону от старейшины и начала повествование важным голосом:

– Наши отцы встретили снежную овцу в расщелине Кинарр. Она была с большими рогами, намного больше, чем в наши дни, – рассказчица знала историю наизусть и рассказывала, не заглядывая в свиток. – И остановила их овца и сказала: «Вы не можете находиться здесь. Это священная земля, и только святые люди могут жить на ней.» И ответили ей наши отцы: «Мы святые. Боги ветра повелели тебе хранить эту землю для нас.» И тогда…

– Отлично, Тола, – сказал Ширн. Его глаза блестели от удовольствия.

– Киндрел. Ты следующий.

Киндрел оказался белокурым мальчиком лет тринадцати. Он взял свиток и стал читать старательно и с чувством.

– «Докажите, что вы святые», – сказала овца. И Первый отец схватил снежную овцу за рога, и они стали бороться. Так продолжалось четыре времени года. Когда же прошло четыре времени года, снежная овца сказала: «Я самое сильное живое существо, посланное охранять священные земли. Только святые люди могут быть такими сильными. Вы поистине кинарри – дети Кинарр. Добро пожаловать жить с нами в мире. Мои братья и сестры будут служить вам.» Вот история о первой овце, – закончил Киндрел. Он медленноа свернул свиток и отдал его Ширну.

Старик величественно кивнул. Сделав церемониальный поклон, мальчик вернулся на место, где сидела его семья.

К этому времени тарелки были опустошены. Ширн хлопнул в ладоши, чтобы пустую посуду убрали. Вместо нее были вынесены засахаренные фрукты и напиток из древесного сока. Спок поинтересовался у старейшины, почему его люди не изменили свой образ жизни.

– Потому что у нас нет на это причин, мистер Спок. Я пошел в школу, когда был мальчиком. Мой отец отправил меня в федеральную колонию, в надежде на то, что я смогу там чему-нибудь научиться. Научиться, чтобы помочь своему народу. Я многое увидел и понял: лучшего не найти.

– Я вас не совсем понимаю, – спросила Кейлин.

– Мне стало ясно, что лидер не может заставить измениться своих людей. Они сами знают, что делать. У нас здесь небольшая община, около пятисот человек. Горячие источники в пещерах позволяют заниматься садоводством. Когда темно, мы используем фонари, которые покупаем у торговцев. Снежные овцы обеспечивают нам мясо, молоко, сыр. Из их шерсти мы делаем одежду и другое. В сущности, мы живем благодаря овцам. Единственная наша проблема – это нападения занигретов, которые случаются обычно ночью. Вот почему в это время мы держим скот в пещерах. Та, которую вы нашли, сбежала из стада.

– Такая структура хозяйства в современном мире…

– Очень трудна. Наше поколение стремится к новому – мы осваиваем новые инструменты, ведем широкую торговлю. Но мы не стремимся нарушать традиции, отказываться от старого ради неизвестного нового.

– Это Шангри-ла, – пробормотал Маккой.

– А что это означает? – спросил Ширн.

– Старая земная легенда. О месте в Гималаях, где за тысячи лет почти ничего не изменилось. И люди там почти не стареют.

Ширн разочарованно засмеялся:

– Как видишь, доктор, мы совсем не стареем.

– А что такое Гималаи? – наконец решилась спросить Кейлин.

– Это горы на Земле.

– Если позволите, – сказал Спок, – каким образом осуществляется у вас преемственность руководства?

– У нас своеобразный синтез демократии и – не удивляйтесь, пожалуйста, – монархии. Старший ребенок правителя является его преемником, если большинство общины не проголосует против. Но у нас редко бывают споры. Например, моя дочь – мать Толы – будет править вместо меня, когда я умру.

Беседа в конечном счете перешла в разговор о короне Шада. Кейлин слушала молча, так как очень устала.

– Можем мы увидеть корону? – спросил Маккой.

– Здесь короны нет, – сказал Ширн.

– Где же она тогда находится? – спросил Спок.

Ширн поджал губы.

– В надежном месте. Король Стиввен предупреждал меня о том, что она не должна быть легкодоступной, в случае, если его враги узнают, где он спрятал ее. В сущности, даже король не знает, где спрятана корона.

– Ну, а сможем мы получить ее сегодня ночью? – полюбопытствовал Маккой.

– Боюсь, что нет. Нам потребуется время, чтобы добраться до местонахождения короны. Но мы не сможем отправиться, пока темно, – беспокойный взгляд появился на лице старейшины. – Даже тогда я не смогу вам просто отдать ее.

– Почему? – спросил Маккой.

– Потому что я обещал королю вернуть корону только законному владельцу.

Доктор рассвирепел.

– Кейлин и есть законный владелец. Вы должны верить этому.

– Что касается меня, я верю всему, что вы рассказали. Но я дал клятву. Кейлин должна доказать.

– Наши слова недостаточно убедительны? – глаза Маккоя яростно загорелись. – Вы не верите нам.

Кейлин дотронулась до руки разгневанного доктора.

– Ширн прав. Я должна буду то же самое доказывать на Шаде. Ну, а прежде всего здесь, на Сигме.

– Каким образом?

– Нужно показать, что я обладаю властью времен, что я могу управлять кристаллами короны, – Кейлин вздохнула и отвернулась.

Принцесса нашла Спока в зале с рукописями, рядом с главной пещерой. Праздник уже закончился. Здесь, в хранилище истории горцев, находились шкафы, заполненные свитками, на которых была записана история пастухов Кинарри с самых первых дней пребывания на плато. Тщательно написанные рукописи свидетельствовали о жизни горцев. Спок внимательно изучал все, что было в записях, стараясь не упускать из внимания ни единой мысли.

Он читал и самое важное записывал на свой трикодер. Ему казалось, что сделать это необходимо. Ширн поведал Споку, что архив открыт для всех интересующихся. Но неизвестно, чем могла закончиться подобная доверчивость.

Вулканец посмотрел на Кейлин, которая села на ковер рядом с ним.

– Интересно то, о чем ты читаешь? – спросила она.

– Угу, – ответил Спок.

– А чем интересно? – продолжала любопытствовать Кейлин.

– Всем. Разве не замечательно, что общество, живущее на сравнительно примитивном уровне жизни, имеет такие подробные исторические записи?

– Обычно подобные сведения передаются из уст в уста, из поколения в поколение. Да?

– Верно, – удивленно ответил Спок.

Кейлин улыбнулась.

– Социальная история была одним из моих любимых предметов, – улыбка медленно исчезла с лица девушки. – Мне кажется до сих пор, что я маленькая ученица.

– Это не страшно, – сказал Спок. – Я никогда не понимал, почему взрослые внушают своим отпрыскам, что период взросления, как ты это называешь, – только этап жизни, что настоящая жизнь впереди.

– Ты не согласен?

Спок покачал головой.

– Возможно, терминология приводит к возникновению ошибок. Нужно думать самому. Если жизнь человека понимать как физическое развитие, а потом угасание… – он замолчал. – Это не стоит называть жизнью, – наконец, заключил Спок.

– Для большинства людей ваша идея неприемлема, – сказала Кейлин с ироничной улыбкой на губах.

– Да. Именно поэтому доктор Маккой обвиняет меня в излишней рациональности. Вместо того, чтобы самому стать менее эмоциональным.

– И как вы думаете, кто из вас прав?

– Оба правы.

– Как так? – удивилась Кейлин. – Вы только что говорили, что нужно бороться со своими эмоциями.

– У вулканцев тоже есть эмоции, – ответил Спок. – Тем не менее, мы не позволяем чрезмерной эмоциональности наносить вред разумной наблюдательности и рассудительности.

– Хотела бы я быть вулканцем. Короли и королевы должны обладать вашим характером.

– Это совсем не обязательно, Кейлин.

– Но я наблюдала за тобой. Ты можешь правильно оценить ситуацию, дать ценный совет, сделать выбор. И самое главное – действовать в критический момент, – она вздохнула.

– Не делай выводы, опираясь на неполную информацию. Ты наблюдала за мной только в некоторых ситуациях.

– Но я знаю, я видела…

– Ты видела меня действующим в качестве лидера, потому что задание капитана Кирка обязывало меня к этому.

– А ты сам хочешь быть капитаном?

Спок сдержал снисходительную улыбку. Ему часто приходилось слышать этот вопрос.

– Нет. Я предпочитаю собирать сведения и предоставлять их тем, кто может лучшим образом распорядиться этой информацией.

– Но ведь ты командуешь операцией на Сигме.

– Как вулканец и офицер Звездного флота я выполняю эти обязанности, возложенные на меня. Капитан Кирк является образцом командира. Вот у кого можно многому поучиться.

– Что помогает стать лидером, мистер Спок?

Первый офицер замолчал. Он вспомнил капитана Кирка.

– Способность давать задания, хорошо знать подчиненных и доверять им полностью, чтобы на них можно было положиться так, как если бы ты сам выполнял эту работу. Если ты доверяешь людям, они доверяют тебе.

– Я имею в виду не только капитана Кирка.

– Понимаю, но я не знаю лучшего примера, – сказал Спок.

– Именно это говорил мне и отец, – Кейлин вздохнула. – Я хочу, чтобы капитан был здесь, чтобы я могла поговорить с ним. Или мой отец.

– Ты могла бы поговорить с Ширном О'Теем, – посоветовал Спок. Кейлин просияла.

– Думаю, что да.

Маленький бородатый человек ходил взад и вперед, подпрыгивая. Он почти кричал на Ширна.

– Я клянусь, что это мой самец!

Другой сигманец наклонился к нему и с угрозой произнес:

– А я говорю, что он мой. Он вернулся в пещеру с моим стадом, значит, самец мой.

Сидя между спорящими на своем белом ковре, Ширн терпеливо слушал, выжидая удобный момент, чтобы вмешаться. Когда бородатый мужчина замолчал, чтобы перевести дух, старейшина заговорил.

– Мне кажется, что самец умрет от старости прежде, чем вы договоритесь.

– Нет, этого не случится. Я буду драться за него! – возбужденно воскликнул бородатый мужчина.

Пастух, который был моложе, яростно завопил:

– Ты всегда готов драться, Блей. Когда ты…

– Подожди, Дерган, – сказал Ширн, – у Блея есть преимущество. Борьба – это один из способов уладить спор.

Бородач широко расставил ноги, а руки упер в бедра. Он как бы говорил Дергану: я предупреждал тебя.

– Но, – продолжал Ширн, – это очень беспокойный способ. Даже если ты победишь, – он посмотрел на Блея, – то получишь синяки. А кроме того, устанешь. Помню, когда я был молодым и поборол снежную овцу. Я победил, но так устал, что не мог утащить животное в свое стадо. Овца убежала и попала в лапы занигрета.

Блей закусил губу. Казалось, что его воинственный пыл угас. Ширн смотрел то на одного, то на другого спорщика.

– А другой способ разрешить спор есть?

– Конечно. Вы могли бы убить самца и разделить его пополам.

– Подождите, – запротестовал Дерган. – Этот самец будет производить потомство в течение многих лет. Я не собираюсь убивать свою племенную овцу. В моей семье хватает еды.

– Я тоже против! – воскликнул Блей.

– Ну тогда как насчет раздела потомства?

– Никогда! – проревел Блей. – Мне придется ждать три праздника до появления детеныша. А тем временем самец будет стараться в стаде у Дергана.

– Дерган, у тебя есть самки, которые должны родить? – спросил Ширн.

– Да.

– Скажи честно, у тебя же не было этого самца, когда ты отправился утром пасти своих овец.

– У него тоже не было! У самца нет клейма!

Старейшина встал.

– Как насчет следующего решения? Дерган будет держать самца.

– Нет! – крикнул Блей.

– А Блей возьмет первого родившегося детеныша из стада Дергана. Он сам выберет – самку или самца.

– Но это несправедливо, – сказал Блей.

Ширн отвел его в сторону.

– Послушай меня, – сказал он, – ты выигрываешь. У него остается зверь, который и был у него. Ты же приобретешь молодую овцу. Разве это плохо?

Блей почесал бороду. Между тем старейшина направился к Дергану, который, нахмурившись, стоял в стороне.

– Я не согласен с этим, – решительно заявил он Ширну.

– У тебя останется то, чего раньше не было. А это лучше, чем уйти ни с чем да еще побитым.

– Ладно, – согласился Дерган.

– Я тоже согласен, – сказал Блей невесело.

– Самка или самец? – спросил Дерган.

– Я решу это, когда узнаю, кто родился.

– А я выжгу прямо сейчас клеймо на моем самце.

Мужчины поклонились Ширну, после чего вышли, поглядывая друг на друга с подозрением. Ширн улыбнулся про себя – он не переставал удивляться проблемам, с которыми его люди приходили к нему.

– У тебя хорошо получилось, – прозвучал слабый голосок.

Старик повернулся и увидел Кейлин, которая стояла у входа в пещеру.

– А, ты следила за нами. Тебя интересует Суд Гор? – он ласково посмотрел на девушку. Она засмеялась и подошла к нему.

– Эти пастухи были готовы удавить друг друга, но благодаря тебе они ушли удовлетворенными.

– Просто здравый смысл, дитя мое.

Лицо Кейлин омрачилось.

– Почему вы называете меня «дитя»?

– Прости. Я просто оговорился. Ты взрослый человек и скоро будешь править своим народом.

– Я боюсь этого, – Кейлин опустила глаза.

– Быть взрослой или быть правителем?

– Мне кажется, что я боюсь и того, и другого. Вдруг меня не признают королевой?

– Признают, если сможешь носить корону, которую твой отец оставил здесь. Остальное будет зависеть только от тебя.

– А когда ты был молодым, то тоже боялся?

– А как ты думаешь? – старик взял ее за плечи, подвел к мягкому ковру и усадил девушку. – Я тоже не знал, что делать, когда стал править здесь. Я был совсем молодым, когда умерла моя мать.

Кейлин пристально посмотрела на старейшину.

– Как же ты научился управлять своим народом?

– Я читал, задавал вопросы, наблюдал. Пришлось оглянуться, чтобы выяснить, что было в прошлом хорошо, а что нет. Хороший правитель всегда согласовывает свои поступки с обстоятельствами.

– Но как я буду знать, чего хотят мои люди?

Ширн засмеялся.

– Ты это узнаешь. Они сами тебе скажут. Сложность состоит в том, что нужно чувствовать разницу между тем, что они говорят, чего хотят и тем, что нужно делать на самом деле.

– Научи меня, – Кейлин умоляющим взглядом посмотрела на старейшину горцев.

– Нет, Кейлин. Если ты и научишься этому, то только сама. Никто не сможет помочь в этом.

– Я не понимаю, как можно посвятить всю жизнь тому, чтобы доказывать – я повелитель Шада, я правитель Шада…

– Тебе не нужно этого делать. Твой народ сам скажет: Кейлин – наша королева. Ты должна доказать делами, своей добродетелью, умом, что достойна называться королевой Шада.

Принцесса крепко обняла старика и покинула пещеру.

Маккой возился со своей постелью, когда Кейлин нашла его в боковой пещере. Это помещение было меньше главной пещеры, но зато намного уютнее. Кейлин хотелось немного прогуляться. Доктор не заставил себя долго упрашивать.

Ночной воздух стал прохладнее, но все-таки без ветра погода была приятной. Девушка взяла под руку Маккоя, и они направились по дороге, вымощенной булыжником, которая вела к ступенькам алтаря. Кейлин призналась доктору в своих страхах и рассказала о беседах со Споком и Ширном.

– Они помогли тебе? – спросил Маккой.

– Кое в чем. Хотя…

– Ну, это звучит неубедительно.

Кейлин опустила голову и печально улыбнулась.

– Доктор, я в таком замешательстве, – было видно, что девушка смущена.

– Эй, мы достаточно знаем друг друга. Говори, что случилось. И почему ты не зовешь меня Леонард? Добрый доктор Леонард.

Это заставило девушку улыбнуться. Она прижалась ближе к Маккою, когда они переходили через низкую каменную стену.

– Скажи мне, что ты думаешь? – спросила Кейлин.

– О чем?

– О руководстве. – Маккой фыркнул.

– Почти ничего не знаю об этом. Я один из самых безалаберных и легкомысленных людей в мире. Кто-нибудь скажет мне что делать, и я делаю.

– Цитирую Леонарда Маккоя: «Чепуха».

– Спок наш руководитель. Наверное, тебе стоит прислушаться к его словам.

– Он утверждает, что делает только необходимое. Но ведь ты всегда подвергаешь сомнению его приказы. Хотя, как правило, следуешь им. Мне кажется, что твое сомнение должно на чем-то основываться.

Маккой обиделся.

– Ты хочешь сказать, что я не соглашаюсь из духа противоречия?

– Наоборот. По моим наблюдениям, с тех пор, как мы появились на «Энтерпрайзе», – Кейлин смотрела прямо в глаза Маккою, – капитан и мистер Спок всегда прислушивались к твоим замечаниям. То есть, ты можешь влиять на них, можешь управлять лидерами.

Маккой задумчиво посмотрел на черное небо с россыпью звезд.

– Ты очень восприимчива, молодая леди. Полагаю, что я немного разбираюсь в этом вопросе. Но только благодаря общению с людьми, подобными капитану Кирку.

– А чем они выделяются, эти люди? Что делает их особенными?

– Понимание и сострадание, – не задумываясь, ответил доктор. – Вот чем Джим отличается от других. Он никогда не заставляет делать то, что сам бы не стал делать. Кирк много требует от подчиненных, но при этом он понимает их проблемы. Думаешь, ты сможешь так?

– Я… я не знаю.

– Ну, а я знаю. И говорю, что сможешь. Вот так. Не сомневайся в себе и верь окружающим.

– Нет, действительно. Спок говорил о поручении и доверии. Ширн говорил о здравом смысле и о том, что нужно прислушиваться. А ты говоришь о сострадании и понимании. Кого же мне слушать? – она умоляюще посмотрела на доктора, – Что нужно, чтобы стать хорошим руководителем?

Маккой нежно держал ее за плечи.

– Все из того, что ты слышала.

Кейлин крепко прижалась к доктору, затем внезапно отпрянула. На мостовой лежал снег, мягкие снежные хлопья медленно падали, лениво ложась на землю. Доктор плотнее натянул свою парку из руна.

– Я так боялась, что буду чувствовать себя потерянной без отца, но это не так.

– Не удивляйся.

– Да, – сказала Кейлин, – я скучаю по нему больше, чем когда-либо скучала… Знаю, что не могу его увидеть. Может быть, мы никогда больше не встретимся в этой жизни. Если он умер, я знаю, что боги позаботятся о нем, – девушка посмотрела на Маккоя. – Я так благодарна тебе и мистеру Споку. Разве смогла бы я сделать все…

– Уверен, что смогла бы. Ты недостаточно веришь в себя.

– Ты и мистер Спок – вас я действительно люблю, ну и свою семью, конечно. Еще несколько дней назад я даже не знала ваших имен, а сейчас чувствую, как вы близки мне. Твое присутствие делает меня спокойной. Я знаю, что обо мне заботятся прекрасные люди.

Маккой почувствовал, что краснеет от смущения. Он взял руку Кейлин в свою.

– Это хорошо. Твои слова делают меня счастливым. Но ты не знаешь нас со Споком.

– Почему?

– Есть психологический термин – синдром кризиса. Это то, с чем мы сейчас столкнулись. Впервые синдром кризиса был описан в двадцатом веке. Люди, оказавшиеся в спасательных шлюпках, под обвалом в тоннеле или в другой ситуации, которая угрожает жизни, считают друг друга лучшими друзьями, братьями, близкими влюбленными. Но когда-нибудь это все заканчивается, люди снова расходятся, расползаются по своим раковинам. Их сближала опасность, и когда она исчезала, то же самое происходило с чувствами людей.

– Но я не хочу, чтобы эти чувства проходили, Леонард. Я никогда не испытывала их до этого.

– Не беспокойся, мы никогда не станем чужими.

Кейлин прислонилась к снежной стене. Слезы катились по ее щекам.

– Но я люблю тебя.

– Уже слишком поздно для того, чтобы читать, мистер Спок, – сказал Ширн, стоя у входа в пещеру. – Мы отправимся в путь рано утром.

– Я еще немного побуду здесь, если можно. Эти записи настолько увлекательны, что я утратил чувство времени.

Ширн посмеивался.

– Доктор Маккой сказал мне, что ты любишь использовать это слово – увлекательный. Вулканцы, насколько я знаю, не увлекаются. Но мне нравится твой интерес к нашей истории.

– Спасибо. Доктор и Кейлин уже пошли спать?

– Я не знаю, – Ширн нахмурился. Спок и старейшина отправились в спальню, но там никого не оказалось. Ширн нахмурился еще больше.

– Где они могут быть так поздно?

– Возможно, Кейлин захотела прогуляться, а доктор сопровождает ее.

– Если это так, мы должны немедленно вернуть их назад. Это очень опасно – ночью гулять в горах, – сказал Ширн.

Он указал дорогу, и встревоженные друзья поспешили на поиски.

Глава 18

Выложенная камнем дорога закончилась, но Кейлин и Маккой решили идти дальше по тропинке, которая тянулась вдоль высокой скалы. Гладкая стена поднималась вверх, незаметно переходя в темное небо. Было трудно понять, где она заканчивалась. Под ногами гуляющих склон спускался на сотни футов, плавно переходя в долину. Кейлин и Маккой шли рядом.

– Любовь… Это не то чувство, которое ты можешь испытать за двадцать минут. Или за несколько дней, – сказал Маккой.

– Тогда что это? – спросила девушка, сдерживая слезы.

– Это… Это у каждого бывает по-разному.

– А у тебя?

Доктор откашлялся. Предстоял нелегкий разговор.

– Много всего. Заботиться о ком-то больше, чем о самом себе. Получать удовольствие от общения, доверять полностью.

– У меня точно такое же чувство. Все, что ты сказал, – это о нас с тобой.

– Кейлин, – растягивая слова, проговорил Маккой, – я не тот, кто тебе нужен.

– Почему? Неужели ты не любишь меня?

– Я только лишь старый провинциальный доктор. Из меня не получится супруга царствующей особы.

Но Кейлин не слушала его. Вместо этого она обвила руками шею Маккоя и поцеловала его в губы. Этот поцелуй не был невинным, и, к собственному удивлению, доктор ответил на него. Они держали друг друга в объятиях, как влюбленные, и он поцеловал ее волосы.

– Кейлин, я гожусь тебе в отцы.

– Но ты мне не отец, – прошептала она.

В действительности так оно и было. Он испытывал чувства, которые, как ему казалось, умерли уже давно. Но это оказалось не правдой. Доктор не утратил способности любить. Любить не только телесно. Безрассудное желание разделить свои чувства, быть рядом и никогда не расставаться. Но мог ли он в действительности любить эту девушку?

В нескольких ярдах от них послышался какой-то шум. Словно упало что-то мягкое и тяжелое. Доктор мельком взглянул в ту сторону и увидел ком снега, которого раньше там не было. Может быть, это чья-то шутка?