1

 
      В 7.00 утра Сато Абэ в посольском автомобиле подъехал в указанное информатором место. Автомобиль с водителем, как было условлено, Сато оставил на бензоколонке и метров примерно четыреста преодолел пешком. Брата на сей раз он с собой не взял. Не потому, что на этом настаивал информатор, а просто потому, что не было особой причины. Мелкий дождь не прекращался и, казалось, не прекратится никогда. Сато, тем не менее, зонта не захватил, однако выглядел, как японский аристократ на приеме у английской королевы.
      Место встречи, выбранное информатором, напротив, выглядело отвратительно. Во всех мегаполисах мира, очевидно, существуют такие районы: обшарпанные дома, переполненные мусорные баки и безлюдные мрачные улочки. Сато миновал темную подворотню, осмотрелся и приметил захудалый бар, о котором говорил информатор. Сато вошел.
      Внутри бар оказался получше, чем снаружи. Помещение было просторным, и, невзирая на ранний час, посетителей было немало. Хоть верхнюю одежду здесь также не снимали, пьяных не наблюдалось. Основной контингент составлял служилый люд, забежавший перекусить перед работой. Сосиски, бутерброды, кофе – вот практически все незатейливое меню. Все тут слишком торопились, и никому ни до кого дела не было. Ход мысли информатора Сато хорошо понял.
      Слово «кофе» на всех языках звучит почти одинаково. За стойкой хлопотали две молодые барменши. Одна из них наполнила для Сато чашку, другая – приняла деньги, отсчитав сдачу. Выражение лиц у обеих было такое, будто обслуживать элегантных японцев – обычное для них дело. С чашечкой кофе Сато занял столик.
      Ждать на сей раз пришлось не более пяти минут. Небритый субъект в распахнутой куртке и свитере проследовал к стойке, также взял кофе и подошел к столику Сато.
      – Позволите к вам присесть? – проговорил он по-русски, в расчете, очевидно, на публику.
      Угадав смысл фразы, Сато кивнул и по-английски негромко произнес:
      – Я думал, вы наклеите бороду. Или, наоборот, соскоблите с лица щетину.
      Субъект бросил на него хмурый взгляд.
      – Изволите иронизировать? – буркнул он по-английски. – За ваши деньги – не возражаю.
      Сато выложил на стол сложенную газету «Известия».
      – Зачем в такую рань?
      – В командировку отправляют, в срочную, – объяснил информатор, кладя перед собой сложенную «Комсомольскую правду». – Здесь кое-какие мелочи – не знаю, понадобятся ли. Главное, что за вчерашний день удалось выяснить… – Информатор с подозрением уставился на возникшего у стойки низенького человека в плаще, кепке и темных очках.
      Проследив за взглядом собеседника, Сато раздраженно потребовал:
      – Продолжайте.
      – Минутку. – Информатор не сводил глаз с нового посетителя.
      Человек в кепке и темных очках, простуженно кашляя, указал на бутылочку пепси. Барменша поставила бутылочку перед ним. Посетитель расплатился, отвинтил крышечку и направился к двери, прихлебывая на ходу. За дверью бара Ямото Кае выбросил пепси в урну и сунул в карман темные очки.
      Небритый субъект залпом выпил кофе.
      – Предосторожность лишней не бывает. – Он постучал пальцем по свернутой «Комсомольской правде». – Люси Ньюгарт, урожденная Людмила Петровна Куроедова, закончила биофак Московского университета. Двадцать лет назад она вышла замуж за биохимика Джорджа Ньюгарта, приехавшего сюда на симпозиум, и проживает с тех пор в Манчестере. Единственным, ныне здравствующим, родственником Люси является сын ее утонувшего брата – Владимир Сергеевич Куроедов, племянник то есть. В Москве он занимается торговлей автомобилями на грани криминала. Вот все, что мне пока удалось выяснить. Если б не командировка, я мог бы прокачать университетские связи, однако не успеваю. Разумеется, вы вправе не выплачивать оставшиеся деньги.
      Сато подвинул к нему «Известия».
      – Все в порядке, забирайте.
      Информатор запихнул газету в карман куртки и указал на свернутую «Комсомольскую правду».
      – Здесь кое-какие детали: может, пригодятся. Прошлогодняя статья о Владимире Куроедове с фотографией. Он баллотировался в Думу и провалился с треском.
      Поразмыслив, Сато покачал головой.
      – Это ни к чему. Оставьте себе.
      Небритый субъект сунул газету в тот же карман и поднялся.
      – Задержитесь, пожалуйста, минут на десять.
      Сато усмехнулся уголками губ.
      – Ваш профессионализм восхищает.
      Информатор, не оборачиваясь, направился к двери.
      Когда Ямото Кае увидел его выходящим из бара в одиночку, то не поверил своему везению. Везение, однако, не застало Ямото врасплох. Не успев даже понять, что произошло, информатор, словно подхваченный вихрем, очутился в пахнущей мочой подворотне.
      Стиснув его горло железной хваткой, Ямото по-английски потребовал:
      – Выкладывай все, что рассказал ему.
      – Не понимаю, – прохрипел по-русски информатор.
      Ямото сильнее сжал пальцы.
      – Говори по-английски или сдохнешь.
      Придушенный информатор кивнул. Ослабив хватку, Ямото через минуту узнал то же, что Сато Абэ. Затем японец со шрамом над бровью сломал информатору шейный позвонок это было легко и приятно. Обыскав небритого, Ямото обнаружил в его кармане две свернутые русские газеты. В одной из них бугрилась пачка долларов. Снова удача. Расходы Ямото в этой варварской стране росли, и наличка была кстати. В другой газете на фото был изображен длинноволосый толстяк, постоянно попадавшийся Ямото на глаза. Ямото улыбнулся этой расплывчатой фотографии: сегодня выяснилось гораздо больше того, на что можно было рассчитывать.
      Между тем Сато взял себе еще чашечку кофе, который, на удивление, оказался вполне сносным, и, растянув удовольствие на десять минут, также покинул бар. В подворотне он заметил некоторую толчею. Две женщины и мужчина, возбужденно тараторя, рассматривали что-то под ногами. Сато достаточно было взгляда, чтобы в лежащей на асфальте фигуре признать своего информатора и понять, что в командировку тот никогда уже не поедет.
      Сато невозмутимо миновал подворотню, дошел до бензоколонки и сел в посольскую машину.
 

2

 
      Глеб и Даша заканчивали завтрак. Глядя в окно, Даша пробормотала:
      – Чертова погода. – И хлопнула по столу ладонью. – Сделай мне солнышко, морда!
      Глеб отодвинул пустую тарелку.
      – А ураган в Африке не хочешь?
      Подумав, Даша вздохнула.
      – Ладно, пусть будет чертов дождь.
      – Зато, – утешил Глеб, – нынче мы собрались вовремя. Уж точно не опоздаем.
      Зазвонил телефон. Сняв трубку с холодильника, Глеб отозвался, и голос Сато произнес по-японски:
      – Доброе утро, Глеб-сан. Девичья фамилия Люси Ньюгарт – Куроедова. Владимир Куроедов, преследующий вашу супругу, ее племянник.
      Глеб взъерошил пятерней свои волосы.
      – Как интересно все легло, Сато-сан.
      Даша смотрела на него с беспокойством. Разговор, ведущийся по-японски, подслушивать она не могла.
      – Логично предположить, – сказал Сато, – что Джордж и Люси скрываются у него.
      – Несомненно, – согласился Глеб. – Теперь, Сато-сан, поисками займемся мы.
      – Надо ли искать? Достаточно прижать племянника…
      – Ни в коем случае. Племянника и Ньюгартов пасет ФСБ, нахрапом не возьмешь. Мы выясним адрес Куроедова, не поднимая шума, вытащим Джорджа и Люси… остальное – дело техники.
      Сато выдержал паузу.
      – Глеб-сан, мой информатор убит возле места нашей встречи. К телу я не приближался, но, судя по положению головы, у бедняги сломана шея. В совпадения я не верю. Думаю, вам ясен ход моей мысли.
      – Ямото, – словно выплюнул Глеб.
      – Таким образом, – заметил Сато, – ему известно все, и медлить он не станет.
      – Уверен в этом, – подтвердил Глеб. – Но мы успеем раньше.
      – Хорошо бы, Глеб-сан. До связи. – Сато дал отбой.
      Глеб прошелся по кухне. Наблюдавшая за ним Даша пообещала:
      – В ближайшее время займусь японским.
      – Флаг тебе на башню, – кивнул Глеб.
      Даша вздохнула.
      – Разобрала только фамилии: Ньюгарт и Куроедов.
      Глеб продолжал вышагивать.
      – Практически это все. Осталась лишь связка: Люси Ньюгарт – родная тетя Куроедова, она русская. Вопросы есть?
      Даша присвистнула.
      – Ай да ухажер!.. Вопросов навалом.
      Глеб взглянул на часы.
      – По дороге.
      Когда они одевались, телефон зазвонил опять.
      – Не подходи, – посоветовала Даша.
      – Права не имею: у нас штаб. – Глеб схватил трубку.
      В ухо шибанул возмущенный рык.
      – Слышь, Француз, у нас тут стрелка с твоим Куроедовым! А на хвосте у него…
      – Сильвестр, тихо. – Глеб слегка отодвинул трубку. – Излагай медленно и внятно.
      Послышался тяжкий вздох.
      – Стрела, говорю, у нас с Куроедовым. Как ты велел. Он шпилит сюда, а за ним – Сычиха. Врубаешься?
      Глеб почесал переносицу.
      – Откуда знаешь?
      – Пацаны пасут его ненавязчиво. Брякнули мне на мобилу: Сычиха за ним на «Москвиче», без понтов. Че делать, спрашивают. Слышь, Француз… Глеб Михайлович, может, нам Сычиху долбануть?
      – Я те долбану! – гаркнул Глеб. – К Сычихе не прикасаться! Пусть делает, что хочет, усек?!
      – Она же нам всю малину…
      – Всосал, спрашиваю?!
 
      Донесся вздох, полный трагизма.
      – Ладно, о'кей. – И послышались гудки.
      Глеб и Даша выбежали из квартиры.
      – Василий? – догадалась Даша.
      Глеб кивнул.
      – У них встреча с Куроедовым, а у того Светка на хвосте.
      Даша прыснула. Они выбежали из подъезда и под дождем нырнули в «жигуленок».
      – Теперь вопросы, – напомнила Даша.
      – Из учительской позвони Светке. – Включив зажигание, Глеб рванул с места. – Нужен адрес Куроедова. И любопытно, как чувствует себя вчерашний «парень в сумраке» под домашним арестом.
      Даша кивнула.
      – Не только это. К примеру, вопрос такой…
      – Еще серьезный момент, – перебил Глеб, вырулив на проезжую часть. – Если так называемая «субстанция» под контролем Куроедова, возникают две неясности…
      – Любовь моя, – рассердилась Даша, – в лоб дам!
      Вливаясь в транспортный поток, Глеб вздохнул.
      – Тебе только бы в лоб. А мои вопросы поважней твоих.
      Даша отмахнулась.
      – Знаю твои две неясности. У меня неясность лишь одна.
      Глеб иронически на нее покосился.
      – Читаешь мысли? Главное, не зачитайся.
      Изумрудные глаза Даши блеснули.
      – Спорим?! Хочешь, скажу?!
      – Валяй. Но сперва сверься с текстом.
      – Так! – Даша подняла указательный палец. – Неясность первая. Если Куроедов контролирует «субстанцию» – насколько полон этот контроль? Не украл ли кто-то формулу, чтобы организовать собственное производство? И неясность вторая. Знает ли майор Луганский обо всей этой кухне? Никаких сомнений: знает, паскуда. Так читаю я твои мысли или нет?
      – Ведьма, – буркнул Глеб. – Чисто ведьма.
      К началу урока они опоздали.
 

3

 
      Серебристый «Мерседес» в сопровождении джипа с охраной подъехал к пустырю, намеченному под новостройку. В «Мерседесе», рядом с водителем, лениво развалился плюгавый мужичок с жиденькой челкой и плутоватыми глазками. На нем был лишь спортивный костюм «Адидас». За рулем сидел Василий тоже в одном лишь спортивном костюме. Лихо ведя машину, он говорил по мобильнику:
      – Короче, Тюря. Сколько им сюда пилить?.. Давай, блин, конкретно!.. О'кей. Сычиха еще там?.. Только тронь! Глаз на жопу натяну, без понтов!.. Все, Тюря, пока. Не светитесь особо. – Сунув мобильник в карман, Василий прокомментировал своему спутнику: – Все то же. Подрулят минут через пять.
      Мужичок в «Адидасе» зевнул.
      – Хер с ними. Лоховитая у нас стрелка, ей-богу.
      Свернув на пустырь, Василий осуждающе на него покосился.
      – Папань, опять?
      – Не опять, а снова. Спозаранок прем базарить с каким-то фраером за жену Француза. Уссаться можно.
      – Ну, блин, Папань… У тебя к нему должок, забыл?
      Папаня вновь зевнул.
      – Вась, под придурка косишь или тупой по жизни?
      – Слышь, кончай наезжать. Не хочешь – могу сам это прокрутить…
      – Заткни хайло, слушай. Не знаю, что конкретно Французу надо от этого Хероедова. Зато знаю другое: если Француз захочет кого-то зарыть – тебя, меня со всей братвой, ментов с ОМОНом и спецназом – он способен сделать это в одиночку. Так же легко, Вася, как золотые твои фиксы заменил на эти вот жемчуга.
      Щеки Василия покраснели.
      – Думаешь, это он?
      Папаня постучал себя по лбу.
      – Нет, Санта-Клаус! Знаешь, Васька, я бы тоже зубы себе поменял, но боюсь дантиста.
 
      Серебристый «Мерседес» проехал по накатанной грузовиками колее и затормозил. Джип с охраной остановился сзади. Из джипа вылез амбал и встал под дождем, ожидая указаний. Василий, опустив стекло, махнул рукой. Амбал вернулся в джип.
      – Поэтому-то мне интересно, – продолжил Папаня, – на кой ляд мы Французу сдались. Что он задумал?
      Василий сдавил руль.
      – Заколебал, блин! Никакой подставы он не задумал!
      – Этого не опасаюсь. Просто нас хотят использовать.
      – Ни на что плохое Француз нас не использует, без понтов!
      Плутоватые глазки Папани стали вдруг серьезными и внимательными.
      – Плохое, хорошее – надо же… На Нинке, что ли, жениться собрался?
      Василий побагровел.
      – Че ты гонишь? Сделалась мне это женитьба…
      Папаня хлопнул его по плечу.
      – Женись, не дури. Нинка, девка правильная.
      В этот момент на пустырь свернул черный «Мерседес» Куроедова также в сопровождении джипа.
      Василий обалдело таращился на старшего товарища и наставника по криминалу.
      – Ты че, Папань? Какая мне женитьба?
      – Брось, – отмахнулся Папаня, – сам ведь хочешь. А если со мной что случится, ты это… держись Француза. Он не кинет, не продаст.
      Черный «Мерседес» остановился невдалеке. Из него вышли Куроедов и Гаврилыч, оба в переливчатых плащах. Из джипа выскочили четверо охранников, которые, что называется, заняли позиции.
      Василий продолжал пялиться на босса.
      – Ты че, Игнат, дури накушался? Что с тобой может случиться? С утра как завел…
      – Старею, Васька. Авторитеты наши, сходки, братва, – Папаня чиркнул пальцем себя по горлу, – вот где сидят! – Он приоткрыл дверцу. – Пошли грузить этого толстомясого. – И вышел из машины.
      Василий последовал его примеру. Их охрана также заняла позиции. Таким образом, протокол был соблюден. Дождь моросил по еще зеленой траве пустыря.
      Папаня и Василий в спортивных костюмах встали напротив Куроедова с Гаврилычем, одетых в переливчатые плащи. Обе стороны, выдерживая форс, хранили молчание. Охрана из обоих джипов была начеку. Наконец Куроедов обронил сквозь губу:
      – В чем дело? Что за угрозы?
      Толкнув Василия локтем, Папаня кивнул на стоявший у обочины красный «Москвич».
      – Глянь-ка, они МУР на подмогу вызвали.
      Куроедов выругался.
      – Сычиха опять!
      Гаврилыч, казалось, шевельнул оттопыренными ушами.
      – От Таганки ее засек. Достала, гвоздь мне в печень.
      Папаня с Василием переглянулись.
      – Хотят нас ментам сдать, – буркнул Василий.
      Папаня пронзил Куроедова взором.
      – Ты что же, фраерок, еще и постукиваешь? Две головы у тебя, что ли?
      Куроедов задохнулся от возмущения. Гаврилыч попытался вмешаться:
      – Окстись, Игнат. Эта сучара в нас вцепилась…
      – Заглохни, чайник! – рявкнул на него Вася.
      Амбалы с обеих сторон шевельнулись и замерли.
      Папаня буравил взглядом Куроедова.
      – Что еще за чебурашка? – кивнул он на Гаврилыча. – Почему открывает рот, когда не спрашивают?
      Куроедов нервничал, топчась на месте.
      – Это начальник моей охраны. Говори, зачем звал.
      – Пусть твой мусор не возникает! – рявкнул опять Вася. – Или отмудохаю, без понтов!
      Папаня его урезонил:
      – Не груби. – И обратился к Куроедову: – Тебя, кажись, Владимиром зовут? Знаешь, Володь, я не тороплюсь и тебе не советую. Отвечай конкретно: зачем на стрелку ментов привел?
      Куроедов откинул со лба намокшую прядь.
      – Господи, говорю тебе: это Сычиха! Две недели она точно клещ на моей заднице!
      Гаврилыч хотел кое-что добавить, однако воздержался. Папаня, подумав, кивнул.
      – Это, Володь, тебе за то, что Лепко и Волобуева грохнул. Сычиха – божье наказание.
      – Никого я не грохал! – взвизгнул Куроедов. – Не трепи языком!
      – Треплют бабу после пьянки. А в несознанку, Володь, со мной не играй: не на Петровке. Лепко – дело твое. А Волобуй – наш коммерсант, исправно в общак платил. Это первая тебе предъява. И вторая: липнешь к жене Француза. Нехорошо, Володь. Француз под нами ходит. Нервничает он, сделки срываются…
      – Какие к чертям сделки?! – дернулся Куроедов. Глаза его начали краснеть. – Сраный учитель на ржавой развалюхе! Сделки у него!
      Папаня произнес назидательно:
      – В это, пацан, не лезь. Какие сделки, что за сделки – тебя не касается. А насчет сраного учителишки… Думаешь, если слаб человек, за него и заступиться некому?
      Василий фыркнул и под строгим взглядом босса пробормотал:
      – В горле че-то запершило.
      – Пей гоголь-моголь, – посоветовал Папаня, затем отчеканил Куроедову: – Надоело с тобой базарить. Слово моетакое…
      – Пошел ты со своим словом! – Куроедов стал окутываться серой дымкой. – Клал я на тебя три кучи!
      Амбалы возле джипов потянулись к оружию.
      Папаня сделал успокаивающий жест.
      – Даже так? – проговорил он негромко.
      Вася кивнул на толстяка.
      – Че это с ним? Вроде в штанах у него керосинка, без понтов.
      Красные глаза Куроедова набрякли, он протянул руку в сторону Папани. Гаврилыч в испуге обхватил хозяина сзади.
      – Владимир Сергеевич, ты в камикадзе мылишься?.. Прости, Игнат, он не в себе! Тут напряг такой… – Он подтолкнул Куроедова к «Мерседесу». – Игнат, прости! Стол в кабаке и все прочее за нами!
      Папаня зловеще обронил:
      – Кабак не прокатит. Уши отрежу.
      Матерясь, Куроедов, однако, позволил запихнуть себя в автомобиль. Гаврилыч выкрикнул очередное извинение, и черный «Мерседес» в сопровождении джипа рванул с пустыря. Препятствий им не чинили. Папаня с размазанной по лбу челкой стоял под дождем. В плутоватых его глазках пряталась растерянность.
      – Сычиха опять за ними, – констатировал Василий. – Залезай в тачку, че застыл?
      Они сели в серебристый «Мерседес», амбалы их забрались в джип, и тандем этот, развернувшись, выехал на шоссе. Папаня расстегнул «молнию» на куртке.
      – Что с ним делать? – спросил он сам себя. – Завалить на хер?
      Василий сплюнул в окно.
      – Изжоги мы на него нагнали. Без понтов.
      Папаня хмуро покосился на соратника.
      – Мудило ты, Васька. Пацаны слыхали, как он рот на меня открыл. Реагировать придется.
      Василий понимающе кивнул. Затем лихо подрезал даму за рулем «Аудио» и проговорил:
      – Видал, как он дымился? Че это было?
      Папаня вздохнул.
      – Отвали. Своих проблем по самые помидоры.
      В серебристом «Мерседесе» повисло молчание.
 

4

 
      Красный «Москвич» внаглую вклинился между «Мерседесом» Куроедова и сопровождающим джипом. Светлана похлопала по плечу майора Калитина, сидящего за рулем.
 
      – Молоток, Леша. Это козлы, а не охрана.
      Калитин буркнул:
      – Я не начальник твой, а личный шофер.
      – Леш, опять? Комплекс у тебя, что ли, на этой почве?
      – Капитан Сычова, ты меня достала. Что мы творим?
      – Совсем охренел? Все мусолим, мусолим…
      – Прости, я тупой. Но знаешь, Сычова, что меня добивает? То, что ты еще тупее.
      Светлана хмыкнула.
      – Мы напарники что надо. В правый ряд, Леш! Притормози у тротуара!
      Ругнувшись, майор Калитин остановил машину.
      – Уйдут ведь!
      – Хрен с ними. Похоже, пустышка.
      Алексей повернулся лицом к Светлане.
      – Слушай сюда, Сычиха. Вчера меня выдернул Жмыхов и полтора часа песочил, заперев кабинет. Либо, говорит, железобетонные улики, либо закрываем дело. Сечешь?
      Светлана ударила правым кулаком в левую ладонь.
      – Началось! Все та же хрень!
      – А ты как думала? На него давят по-черному.
      – И он давит на тебя, а ты – на меня. Как поется в песне «Наша служба и опасна, и трудна».
      Калитин скорчил обиженную мину.
      – Зубами я вырвал у него два-три дня. Свет, я сошка мелкая, а ты еще мельче. Мы с тобой можем только то, что можем.
      В серых глазах Светланы блеснула сталь.
      – Я не сошка, Леш. Хотя бы потому, что сошкой себя не считаю. А что я могу и чего не могу… Узнаю, когда попробую.
      Алексей скривил губы.
      – Ну да, помню: «Мир таков, каким мы его видим». Давненько ты Француза не цитировала.
      Светлана посмотрела на него в упор.
      – Иди в жопу, Калитин: не до цитат. Давай в двух словах, на пальцах, и погнали. Стихи Саши Колесникова ты читал… Не перебивай! «Людей в сумраке» ты видел. Или будешь ссылаться на дефект зрения?
      – Не буду, – буркнул Алексей.
      – Не такой уж тупой, значит. Про Ньюгартов, про клан Черная Саранча и про «субстанцию» я тебе рассказала, не спросясь Глеба.
      – Сычиха, ты даешь…
      – Заткнись, мелкая сошка! Куроедов – гнида и сам по себе, а тут еще и в «черном сумраке». Они распространяют какую-то хрень, Калитин. Хочешь ты это остановить?
      Алексей опустил взгляд.
      – Такого задания нам не давали. Но давай попробуем.
      – Поэтому, Леш, мы вцепились в это длинноволосое пугало, проводили его до пустыря и… Если честно, Калитин, просто не врубаюсь: какая-то стрелка, с каким-то криминалом…
      – Не с каким-то, – поправил Калитин, – а с Игнатом Докой. Весьма влиятельный в Москве авторитет.
      Светлана задумчиво кивнула.
      – Доку разглядела. Иногда он оказывает Глебу услуги… Ой, а может… Надо у Глеба спросить.
      Майор Калитин в досаде проворчал:
      – Опять Глебу, у Глеба… Только и слышишь: Глеб! На кого, Сычова, ты работаешь? На бывшего подозреваемого?
      – Допер наконец, – улыбнулась Светлана. – Но сделаем уточнение: бывший подозреваемый работает на… в общем, как объяснить… Если б я не встретила его, Леш, я бы… Черт, не могу выговорить. – Глаза Светланы повлажнели. – Поехали! Что мы тут застряли на хрен?!
      Включив зажигание, майор Калитин пробормотал:
      – Впервые такое вижу. Сдохнуть можно.
      Светлана прокашлялась.
      – Так, значит… Сперва к бабке заедем.
      – К какой еще бабке?
      – Не придуряйся, Калитин. К свидетельнице, которая из окна заметила типов, входящих в гараж Волобуева за полчаса до убийства.
      Алексей скуксился.
      – Сычова, я жрать хочу. Из этой бабки песок сыплется, вряд ли она сумеет опознать…
 
      – Сперва к ней, – отрезала Светлана. – Потом заскочим к твоим соседям, проведаем их сыночка «в сумраке»: жив ли еще? А потом – жрать…
      Прибавив газу, Алексей буркнул:
      – Задолбала. Я не начальник, а… Повторять надоело.
      – Сам же сказал: у нас два дня, – оправдалась Светлана.
      После молчания майор Калитин произнес:
      – Знаешь, Сычова, еще лет пять назад, быть может, я попросился бы к вам в компанию. Возьмите, мол, с испытательным сроком, и все такое. – Он вздохнул. – Но теперь я мент, склонный к полноте, ленивый и… хочу жрать.
      Светлана строго на него посмотрела.
      – Вообще-то, Калитин, у нас иногда кормят. Даже тех, кто с испытательным сроком.
 

5

 
      Дождь то прекращался, то возобновлялся с удвоенной силой. На парковке у ресторана «Прага» майор ФСБ Луганский вышел из своего золотистого «Опеля» и пересел в черный «Мерседес» Куроедова. Толстяк успел отослать Гаврилыча в джипе с охраной и сам громоздился за рулем.
      – В чем дело, Володь? – Луганский в досаде хлопнул дверцей. – Право слово, ты меня изматываешь.
      В нескольких шагах тем временем остановилось такси, из окна которого Ямото Кае зафиксировал очередную встречу приятелей. Чокнутый толстяк, племянник Люси Ньюгарт, заключал в себе главный интерес предводителя клана Черная Саранча.
      Куроедов в «Мерседесе» выпалил:
      – На меня урки наехали. Чуть до стрельбы не дошло.
      Луганский хмуро разгладил усики.
      – В штаны наложил?
      – Юрик, это не смешно. – Куроедов красочно описал «стрелку» на пустыре и заключил вопросом: – Игнат Дока, кликуха Папаня – слыхал про такого?
      Луганский пожал плечами.
      – Мало ли их. Но психанул ты зря.
      Куроедов откинул со лба прядь.
      – Не потерплю бандитского хамства.
      Майор глянул на него с прищуром.
      – Вас послушать, Владимир Сергеевич, так вы агнец божий. Не взрывали никого, не мочили…
      – Хватит! – взвизгнул Куроедов. – Нельзя сравнивать: у меня были основания!
      Луганский поморщился.
      – Володь, тебе правда лечиться надо. Не опоздай. Кто меня удивляет – так это наш учитель. Знал, что у него завязки в криминале, но чтоб такие…
      – Юрий Васильевич, вы собираетесь помочь мне с этим разобраться?
      – Владимир Сергеевич, я не успеваю уже разбираться то с тем, то с этим. Посиди хоть немного, не высовываясь. Можешь?
      – Нет, дражайший Юрик, – елейно проговорил Куроедов. – Покамест ты ни с чем еще не разобрался и толку от тебя, как от козла молока. О'кей, танцуй свои лубянские танцы, а с урками я поступлю по-свойски. Потом займусь учителем, без твоих выкрутасов.
      Взглянув на часы, Луганский приоткрыл дверцу.
      – Будешь сидеть тихо. Не зли меня. – Он вышел и пересел в свой «Опель».
      Затем «Опель» и «Мерседес» разъехались.
      Ямото собрался последовать за «Мерседесом», но таксист внезапно воспротивился и отказался продолжить слежку, невзирая на демонстрацию долларовых купюр.
      Ямото не решился его придушить: слишком много народу вертелось возле «Праги». Пришлось покинуть такси. Впрочем, огорчился Ямото не очень: еще день-другой и через племянника он неизбежно выйдет на Ньюгартов. Главное, не совершить ошибки – не спугнуть чокнутого толстяка. А возобновить поиск всегда можно от Лубянки, без проблем. Настораживали только два соотечественника из посольства, которые тоже охотились за Ньюгартами. Но Ямото, зная теперь столько, сколько знали они, был уверен, что и с этой проблемой справится.
      Предвкушая успешное завершение миссии, глава клана Черная Саранча решил пообедать в «Праге». Возможно, в этом внушительном кабаке официанты умеют объясняться по-английски.
 

6

 
      На первых двух переменах Глеб несколько раз забегал в учительскую, намереваясь позвонить Светлане. Однако там оказалось столпотворение, и к телефону было не пробиться. Да и обсуждать со Светланой полученную от Сато информацию при таком скоплении коллег Глеб не считал удобным. На третьей перемене положение еще ухудшилось: телефон в учительской чуть ли не дымился, и к нему образовалась очередь. Прогуливаясь с Дашей по коридору, Глеб посетовал:
      – Просто кошмар. Рождество нынче, что ли?
      – Давно пора завести мобильники, – заметила Даша.
      Глеб выставил ладонь.
      – Хочешь – заводи. Только не я.
      – Консерватор фигов, – упрекнула Даша. – Может, я сумею прорваться?
      Тут прозвенел звонок на четвертый урок.
      Глеб мотнул головой.
      – Это мне наказание за консерватизм. Схожу к Стасу.
      Даша пятилась в сторону кабинета английского.
      – Разве у Стаса еще есть уроки?
      Глеб кивнул.
      – По средам – четвертый последний, у десятого «Б». Могла бы запомнить.
      Они разбежались.
      – Зайдя в кабинет французского, Глеб загрузил восьмиклассников заданием и помчался по лестнице на первый этаж.
      – Разговорчики в сторону! – донесся из спортзала рык Стаса. – Рюмин, вперед и с песней!
      Глеб приоткрыл дверь. Взору его предстала знакомая до боли картина: 10-й «Б» расположился на скамейках вдоль стены, а Леня Рюмин, вздернув чубчик, держался за свисающий канат. В картине этой, правда, появилось дополнение: рядом со Стасом стоял улыбающийся Такэру.
      – Давай, – подбадривал он Леню. – Это нетрудно.
      Глеб затаил дыхание, предвкушая спектакль.
      Леня глубокомысленно кивнул.
      – В принципе, запросто. Главное, медитация.
      – Концентрация, – поправила со скамейки Гуля Шарипова.
      – Какая разница, – отмахнулся Леня. – Концентрация, медитация… Важно достичь просветления, чтобы не замечать препятствий.
      Гуля дополнила:
      – Чтобы тело само устремилось вверх.
      Класс захихикал. Стас пророкотал: