1

НАЙДИ ЗМЕЯ И УБЕЙ ЕГО

 

2

ХРАНИ В ТАЙНЕ СВОЮ СУЩНОСТЬ

 

3

НЕ ИСПОЛЬЗУЙ СВОЮ СИЛУ БЕЗ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

 

4

НЕ ВМЕШИВАЙСЯ В ДЕЛА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

 

5

НЕ ПРИНИМАЙ ОТ ЛЮДЕЙ ПОМОЩИ

 

6

ВОСПИТАЙ УЧЕНИКА

 

7

ЕСЛИ УСТАЛ – УЙДИ

1

 
      Утро было как утро, хотя, казалось, ему тесновато в этой московской квартирке. Распахнутая форточка словно приглашала солнце на кухню, и солнце заглядывало из чистого любопытства: что за дятел тут поселился и стучит, стучит?..
      Загорелый молодой человек, одетый в джинсы и голый выше пояса, колотил по клавишам пишущей машинки. Его тренированные мышцы пластично ходили в такт ударам пальцев, а худощавое лицо выражало досаду.
      – Черт! – пробормотал он, уставясь в напечатанный текст. – Это тошниловка просто!
      Тут на кухню явилась зеленоглазая девушка в коротком зеленом платье. И в зеленых туфлях на шпильках. Густые пепельные волосы волнами падали на ее плечи. Ноги ее и фигура казались совершенными, а лицо было столь красиво, что могло вызвать умопомрачение.
      – Ну? – проговорила она. – Чего ты тут разнылся?
      – Не твоя забота, – буркнул молодой человек, вперясь в текст. – Сам с собой разговариваю.
      Девушка приблизилась.
      – А вот это уже хамство. – Она поводила пальцем перед его носом. – Никогда не смей разговаривать сам с собой в моем присутствии. Понял, морда?
      – Угу. – Молодой человек выдернул из машинки лист, скомкал и швырнул на стол. – Ни фига не движется. Бездарь я дремучая.
      – Кто бы спорил? – Девушка присела к нему на колени. – Но ведь упорства нам не занимать, правда? Не талантом возьмем, так задницей. Вернее двумя задницами. И могу тебя уверить: когда две такие задницы берутся за дело, Гомер, Стендаль и Достоевский ворочаются в гробах.
      Губы молодого человека дрогнули в улыбке.
      – Дашка, отвали. Дай потрудиться.
      Сунув ему под нос кукиш, девушка пошуровала среди смятых бумажных листов.
      – Зачем ты выбросил мой абзац, душегуб?
      – Затем, что он бледный и грамматика хромает.
      – Врешь. Приведи пример.
      Молодой человек возвел глаза к потолку.
      – Да сколько угодно. «В этой связи должна признать…» – процитировал он. – Достаточно или еще?
      Зеленые глаза девушки воззрились на него.
      – И что здесь не так?
      – Не в «этой связи», Даш, а «в связи с этим». Неужели не ясно?
      – Глеб, ну ты зануда! Все говорят «в этой связи», и никто в обморок не падает.
      – И флаг вам на башню! Говорите, если слух не режет! Присовокупите сюда же перлы типа «вовнутрь», «навряд ли» и «пятизвездочный отель»! Ополоумели просто!
      Глаза Даши блеснули.
      – Спокуха, мэтр! – Она куснула мужа за ухо. – Если у тебя буксует роман, это еще не повод для того, чтобы на весь мир бочки катить.
      – Не на мир, а на полуграмотных олухов.
      – Типа меня, что ли?
      Хмыкнув, Глеб нажал на кончик ее носа. – Дашка, опоздаешь. Иди, а я тут поработаю. Чтоб Гомер в гробу перевернулся. Давай-давай, вали.
      Глянув на свои часики, Даша встала с его коленей.
      – И то правда. – Она вышла в прихожую, надела плащ и заглянула на кухню. – Я возьму «жигуль».
      Глеб заправил в машинку бумажный лист.
      – Естественно, – кивнул он, принимаясь печатать.
      – Доберешься ножками, – уточнила Даша.
      Набирая скорость, Глеб стучал по клавишам.
      – Доберусь куда?
      – В школу, детка.
      – Зачем? У меня выходной, забыла?
      Даша поправила на плаще поясок.
      – В пять часов педсовет, забыл?
      Глеб в досаде перестал печатать.
      – Какого лешего? Даш, я не попрусь.
      Даша вновь взглянула на часики.
      – Любовь моя, если ты не притащишь свой зад на педсовет, Зинаида сожрет меня с потрохами. Даже если моя грамотность тебя не устраивает, вряд ли я такой гибели заслуживаю.
      – Черт с вами, буду.
      – Ровно в пять, морда.
      – Зуб даю.
      Даша вышла из квартиры, захлопнув дверь. За спиной ее раздавался пулеметный треск машинки.
 

2

 
      Во дворе дома, метрах в пятидесяти от подъезда, притулился черный «Мерседес». В нем сидели двое, одетые в дорогие переливчатые плащи. За рулем был поджарый пожилой крепыш с оттопыренными ушами, и рядом развалился толстяк, темные волосы которого артистично драпировали шею Толстяк курил и жмурился на отраженное в стеклах солнце.
      – Долго торчать, Володь? – хмуро осведомился крепыш. – Может, она вообще не выйдет.
      Толстяк стряхнул пепел в окошко.
      – Выйдет, потерпи.
      – Дел полно, – буркнул пожилой.
      Толстяк окинул его взглядом.
      – За все твои дела, Гаврилыч, я тебе плачу. Причем не слабо.
      – Володь, я же не про то. Времени просто жаль.
      – Деловой ты наш. Гаврилыч, может, за это ожидание тебе отстегнуть особо? Скажи не стесняйся: сколько там по твоему счетчику?
      Крепыш обиженно засопел.
      – Лады, Владимир Сергеевич, ваши деньги – вы босс. По мне хоть до ночи тут…
      – Не лезь в бутылку, – хохотнул толстяк – Интеллигентные мужики, Федя, секут юмор…
      Вот и дождались! – Он ткнул сигаретой в сторону подъезда, из которого показалась Даша. – Оцени, Гаврилыч, и поделись впечатлениями.
      Даша торопливо шла к старенькому «жигуленку».
      Рот Гаврилыча приоткрылся сам собой, и оттопыренные уши покраснели.
      – Гвоздь мне в печень, вот это баба!
      Довольный произведенным эффектом толстяк усмехнулся.
      – Можно за такой побегать?
      Пожилой крепыш прокашлялся.
      – Не можно, Володь, а нужно.
      Толстяк Володя насмешливо на него покосился.
      – Губы-то не раскатывай. Моя будет.
      – Даша, между тем, забралась в «жигуленок», лихо развернулась и выехала через подворотню.
      Володя выбросил в окно окурок.
      – Давай за ней, не раззевай варежку.
      Водитель стряхнул оцепенение, и «Мерседес» покатил за «жигуленком».
      – Где ты ее подцепил? – выдохнул Гаврилыч.
      – Держись в двадцати метрах. – Выверенным жестом толстяк откинул волосы со лба. – Еще не подцепил. Вчера засек возле универсама и проследил до дома. Теперь выясним, в какой фирме она служит, и сразу в атаку.
      У перекрестка «жигуленок» нахально проскочил на желтый свет. «Мерседес» не отстал, в точности повторив его маневр. Гаврилыч скривил губы в усмешке.
      – Судя по колымаге, платят ей копейки. Странно.
      Володя не отрывал взгляда от «жигуленка».
      – Не странно, а замечательно. Мы откроем перед ней перспективы, никуда не денется.
      Обгоняя грузовик с кирпичом, Гаврилыч покачал головой.
      – Странно, говорю. Такая баба не может работать в шарашкиной конторе: коленкор не тот.
      Толстяк пожал плечами.
      – Кто сказал, что ее фирма не крутая?
      – А в крутой фирме, Володь, такая краля будет ездить на «BMW», стоит ей лишь пальцами щелкнуть.
      – В общем, конечно. Однако, Федя, всякое бывает. Может, к примеру, босс ее – тоже баба. И вообще – коллектив у них женский. Нереально, скажешь?
      Гаврилыч вновь качнул головой.
      – Из женского коллектива ее бы просто выперли. На кой она им сдалась такая? Кстати, она замужем?
      – Откуда я знаю?
      – Гвоздь мне в печень, Вова, ты даешь!
      – Гаврилыч, не зли меня! – взвизгнул вдруг толстяк, и лицо его побагровело. – Какая мне, к свиньям, разница?! Если замужем…
      – Тихо, – перебил Гаврилыч, глядя в зеркальце, – по-моему, нас пасут. Причем внаглую.
      – Кто? – обернулся Володя.
      – Вон красный «Москвич». Интер-ресно!
      – Менты, что ли?
      – Да уж не ФСБ. И не бандиты.
      Подумав, толстяк отмахнулся.
      – Пес с ними. Поцелуют меня в то самое отверстие. – Он сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил. – Езжай, Гаврилыч, как ехал. Так вот, если она замужем и катается на этой развалюхе, муж ее – явление переходное. В расчет его можно не принимать, не ходи к гадалке. Так же, как, скажем, тот красный «Москвич». В моих возможностях дать этой девушке то, чего она лишена. Разве не так, Федя?
      Поглядывая в зеркальце, Гаврилыч промолчал. А старенький «жигуленок» несся впереди легко и независимо, будто самый крутой «Мерседес». И желтый кленовый лист, прищемленный крышкой его багажника, задорно помахивал, словно пятерня.
 

3

 
      Красный «Москвич» между тем неотступно следовал за «Мерседесом». Вела машину сероглазая девушка с короткой стрижкой. Рядом с нею сидел полноватый суровый мужчина лет сорока. Оба они были в джинсах и потертых кожаных куртках, но характерами явно не сходились.
      – Много берешь на себя, Сычова, – хмуро заметил мужчина.
      – Как всегда, – парировала девушка. – Ты забыл добавить.
      – Я-то ничего не забыл, а вот ты… Ладно, Свет, объясни доходчиво: что мы сейчас творим?
      – Ведем наружное наблюдение за фигурантом по делу о взрыве в автосалоне «Фольксваген», в результате которого погиб владелец автосалона Григорий Лепко. Тебе что-то не понятно, Леш? Попросись в отпуск.
      Мужчина глянул исподлобья.
      – Свет, ответь на вопрос: при чем тут Куроедов?
      Подрезав синий «Мицубиси», Светлана погрозила ему кулаком и отчеканила:
      – Куроедов Владимир Сергеевич и есть наш фигурант по делу о заказном убийстве. Леш, ты как бы не в курсе?
      Алексей саданул кулаком по «бардачку».
      – Он не фигурант, Сычова! Пусть он заказчик! Ты об этом знаешь, я знаю, все знают – но у нас на него даже штопаного презерватива нет!
      Светлана скосила на коллегу серые глаза.
      – Уж презерватив-то, Калитин, ты отыщешь. В этом деле ты профи.
      Алексей поморщился.
      – Стерва ты, Сычиха. Два месяца прошло, как ты меня прихватила, и все тычешь носом, тычешь…
      – А ты не долби мне прописные истины. Доказательства, видите ли, ему нужны. Кто бы мог подумать?
      В «Москвиче» повисла тишина. Черный «Мерседес», вильнув задом, свернул налево. Ругнувшись, Светлана устремилась следом.
      – Разумеется, нас засекли, – буркнул Алексей. – Знаешь, кто у него за рулем?
      – Попов Федор Гаврилыч – полковник МУРа в отставке, – отбарабанила Света. – Начальник куроедовской охраны. Ты вроде с ним работал?
      – Да. И он неплохо раскручивал дела, связанные со взрывами.
      – О как! – вырвалось у Светланы.
      Алексей помолчал, а потом уточнил:
      – Собираешься на психику им давить?
      Светлана кивнула.
      – Ты же меня знаешь. Главное, ввязаться в драку – там видно будет.
      Вновь повисло молчание. «Мерседес» тем временем еще дважды повернул налево, и «Москвич», конечно же, последовал за ним.
      – Смотрю на тебя, Сычиха, и диву даюсь, – вздохнул Алексей. – Вроде только что замуж вышла…
      – Так и думала, твою мать! – Светлана хлопнула по рулю и, гуднув, обошла мебельный трейлер. – Знакомая до боли дорога!
      Алексей невозмутимо повторил:
      – Только что замуж вышла, а все никак не угомонишься. Будто шило в заднице. Брось эту дебильную слежку: ни уму ни сердцу.
      Светлана смотрела на маячивший впереди «Мерседес», и глаза ее приобрели стальной оттенок.
      – Может, я и бросила бы, Леш, но этот козел, похоже, увязался за моей подругой. А вот это уж хрен!
      Брови Алексея поползли вверх.
      – Что-о?! Ну-ка, разворачивайся!
      – И тебе тоже хрен!
      – Капитан Сычова! Я вам приказываю…
 
      – Леш, заткнись. Если Дашке что-то угрожает, имела я и тебя, и весь наш МУР, и кого угодно. Ты понял меня, Леш?
      Алексей внезапно улыбнулся.
      – Это как раз я понял. Хоть что-то в тебе человеческое.
      – Ой-ой! – покосилась на него Светлана. – Потому что я не трахаюсь в рабочее время и с кем попало?
      – Опять?! – взревел Алексей. – Сычиха, ты меня достала!
      Светлана похлопала его по колену.
      – Больше не буду. Честно.
      «Мерседес» притормозил неподалеку от ворот районной школы. «Жигуленок» припарковался метрах в ста впереди. Светлана, остановив машину, приоткрыла дверцу.
      – Погоди, – сказал Алексей. – Посмотрим, что будет.
      – Ну да, я буду смотреть, а этот подлюга…
      – Что он ей сделает? Средь бела дня. К тому же Попов наверняка ему доложил, что мы на хвосте. Не дергайся, давай подождем.
      Светлана прикрыла дверцу.
      – Уговорил. Но если что…
      – Само собой, тут же выскакиваем. – Алексей расстегнул куртку и потрогал наплечную кобуру.
      Светлана с тревогой наблюдала, как открывается дверца «жигуленка».
 

4

 
      Выйдя из машины, Даша взглянула на часики.
      – Кошмар! – прошептала она, устремляясь к зданию школы. Ветерок играл ее пепельной гривой.
      В воротах с нею столкнулись две ее ученицы из 6-го «А».
      – Здрасьте, Дарья Николаевна! – протараторили они вразнобой.
      Даша сделала строгое лицо.
      – Опаздываем, значит.
      Таращась на нее, девчонки почему-то улыбались.
      – У нас сейчас не английский, – как бы оправдалась одна.
      – Физкультура у нас, – подхватила другая.
      Даша усилила строгость в голосе.
      – А на физкультуру опаздывать можно?
      Девчонки заулыбались еще пуще.
      – Нельзя, конечно, – согласилась одна.
      – Нежелательно, – подправила другая.
      При этом все трое шагали к школьному крыльцу. У крыльца Даша слегка притормозила.
      – Вот что, птички мои, – обратилась она к ученицам. – Войдите первыми и, если там Зинаида Павловна, выгляните и покашляйте. О'кей?
      Ученицы взирали на нее с обожанием. И та, которая заявила, что опаздывать нежелательно, сейчас же уточнила:
      – А если ее там нет? Не выглядывать и не кашлять?
      Даша рассердилась.
      – Слушай, Ирка, можешь ты выполнить просьбу? Или будешь прикалываться?
      Ученицы захихикали.
      – Ой, да ради бога, – пообещала Ирка. – Нет проблем.
      Девчонки упорхнули, и Даша, щурясь на солнце, смотрела им вслед. Тут за спиной ее раздался мужской голос:
      – Значит, вы учительница. Никогда бы не подумал.
      Даша обернулась. Перед ней стоял весьма упитанный незнакомец в плаще с переливом. Его длинные темные волосы живописно курчавились на белоснежном воротнике сорочки. В руке ондержал букет алых роз и улыбался в тридцать два зуба.
      – А что вы подумали? – осведомилась Даша.
      – Что вы фотомодель. По меньшей мере. – Улыбка словно примерзла к лицу незнакомца.
      Даша внимательно на него посмотрела.
      – Кто ж меня возьмет в фотомодели? Разве что вы подсобите.
      – Легко. – Мужчина шагнул к ней и протянул розы. – Это вам. В знак восхищения вашей красотой.
      Даша взглянула на свои часики.
      – Польщена. Однако от незнакомцев цветы не принимаю.
 
      Толстяк поклонился, шаркнув ногой.
      – Куроедов Владимир Сергеевич. Для вас – просто Володя, – Он вновь протянул ей розы.
      – Хотите быть моим спонсором? – предположила Даша.
      – Э-э… с удовольствием. Почту за честь.
      – В таком случае смените фамилию. Куроедов как-то не впечатляет. Надо бы что-то… – Даша щелкнула пальцами, – типа Волкожоров или Винососов. Это звучит, обмозгуйте на досуге. – С этими словами она взбежала по ступенькам крыльца. И, открывая дверь школы, за спиной услышала:
      – Еще потолкуем. Никуда не денешься.
      Вбегая, Даша кивнула пареньку охраннику.
      – Звонок был?
      – Только что, – улыбнулся тот. – Опаздываем, Дарья Николаевна.
      – Ой, не говорите! – Даша метнулась в учительскую раздевалку, скинула плащ и помчалась на второй этаж.
      Охранник вдогонку крикнул:
      – Не переживайте: сегодня многие опоздали!
      Даша ворвалась в галдящий класс и произнесла по-английски:
      – Привет! Прошу прощения.
      Гвалт мигом стих. Класс встал.
 

5

 
      Глядя на захлопнувшуюся дверь школы, Куроедов смачно выругался. Затем вышел из школьных ворот, швырнул цветы в урну и направился к машине. Возле «Мерседеса», у открытого окна водителя, маячили двое в кожаных куртках – мужик и деваха. Распахнув дверцу, Куроедов втиснул телеса в машину.
      – Кто они? – буркнул он начальнику охраны. – Менты, что ли? Скажи им: я по четвергам не подаю.
      Оттопыренные уши Гаврилыча порозовели.
      – Не заводись, Володь. Мы тут просто…
      – Слышь ты, хрюша! – перебила деваха, обращаясь к Куроедову. Она просунулась в окно Гаврилыча, и серые ее глаза сверкнули сталью. – Когда я тебя прихвачу, ты не то что подачки…
      – Капитан Сычова! – Мужик в кожанке взял ее под локоть.
      Она оттолкнула его руку и закончила:
      – Ты у меня, хрюша, на горшке не усидишь без костылей! Усек?
      Глаза Куроедова покраснели и словно вспухли.
      – Пошла вон, тварь! Сперва нарой что-нибудь, потом вякай!
      – Вот именно, Володь, – подхватил начальник охраны. – Они просто на понт берут, а ты реагируешь.
      – Заткнись, удавлю! – прошипел Куроедов. Глаза его еще более покраснели и вспухли.
      Гаврилыч пристально в него всмотрелся.
      – Э-э, да тебя, вижу, повело.
      Откинув со лба волосы, Куроедов шумно дышал.
      Мужик в кожанке, пользуясь возникшей паузой, вновь попробовал оттащить напарницу.
      – Пошли, Свет. Пусть пока меж собой разбираются.
      Она вновь его оттолкнула.
      – Погоди. Дай полюбоваться на козла с букетом.
      Куроедов явственно заскрежетал зубами. Салон «Мерседеса» потемнел, будто погружаясь в грязноватую дымку. Брови Светланы приподнялись: она не поверила глазам.
      Напарник ее в досаде проговорил:
      – Валяй, любуйся. А я посижу в машине. – Он зашагал к «Москвичу».
      Тяжело и часто дыша, Куроедов буркнул:
      – Поехали, Гаврилыч.
      Начальник охраны включил зажигание, однако Светлана продолжала смотреть в окошко, держась за опущенное стекло.
      – Предупреждаю один раз, – сказала она, – подойдешь к этой девушке на три шага – хоть с цветами, хоть с ананасами, – отвинчу твои причиндалы против резьбы. Усек, хрюша?
 
      Куроедов издал звук, напоминающий то ли стон, то ли вой. Грязноватый сумрак в машине почернел.
      – Прочь, сука! – завопил он, протянув руку к Светлане.
      Рука его, окутанная сумраком, точно ватой, удлинилась на полметра и растопыренными пальцами толкнула девушку в лицо. Ошарашенная Светлана, как пушинка, отлетела шагов на пять.
      Гаврилыч резко дал газа, и «Мерседес» рванул с места. Куроедов, откинувшись на спинку сиденья, тяжело дышал с закрытыми глазами. Выехав на шоссе, автомобиль катил в транспортном потоке. Мрак в салоне рассеялся.
      – Слетаешь с катушек, – констатировал начальник охраны. – Как фраер сопливый.
      Куроедов пробормотал:
      – Тошно. Хочу бульона.
      Начальник охраны хмуро на него покосился.
      – Ясное дело, гвоздь мне в печень. – Солнце, подкравшись сзади, просвечивало сквозь его оттопыренные уши. – Они менты, Володь. Я вижу их насквозь: ни шиша у них нет, а начальство требует. Вот и куражатся для оттяжки.
      – Послушай, Гаврилыч…
      – К чему залупаться, Володь? Держи себя под контролем.
      – Мне нужен бульон! Пойми, образина! – возопил Куроедов.
      Начальник охраны приоткрыл было рот, но лишь сплюнул в окно и прибавил скорость.
 

6

 
      Обалдевшая Светлана поднялась с пятой точки. Алексей вылез из «Москвича» и бежал к ней.
      – Напросилась?! – прокричал он. – Цела хоть?
      Светлана демонстративно себя ощупала.
      – Вроде бы. Как ни странно.
      – Ну, Сычева… могила тебя исправит! Что произошло?
      – Как обычно: я – им, они – мне. В общем, высказались.
      Алексей зашагал к «Москвичу».
      – Пошли, попробуем их догнать.
      Светлана не двинулась с места.
      – Зачем? Мы нормально пообщались.
      Алексей покрутил пальцем у виска.
      – Ты с ба-альшим прибабахом! То сюда, то туда – ей-богу, определись, Свет!
      Светлана задумчиво проговорила:
      – Заскочу-ка я в школу. Подождешь?
      Алексей вздохнул.
      – Во-первых, я не завтракал. А во-вторых, надо бы отметиться у Жмыхова: его уже искрит. Давай твою школу отложим.
      Светлана покачала головой.
      – Завтракай без меня: я не голодна. А у Жмыхова отметься сам. Скажи, у меня встреча с информатором. Проглотит.
      – Про тебя, Сычова, он проглотит все что угодно. Любой у нас проглотит.
      – Леш, брось. Сходи поешь с аппетитом.
      – Между прочим, Свет, у нас дел вагон.
      – С каких пор, Калитин, ты меня понукаешь? Ты – меня!
      Махнув рукой, Алексей, приоткрыл дверцу машины.
      – Где встречаемся?
      Шагая к зданию школы, Светлана бросила через плечо:
      – Позвоню тебе на мобильник.
      При ее появлении охранник приподнялся за своим столиком.
      – Э-э, простите…
      – Уголовный розыск. – Махнув перед ним корочками, Светлана проследовала мимо.
      За ее спиной охранник проворчал:
      – Ну да, уголовный розыск. Вы жена учителя физкультуры.
      Светлана обернулась.
      – Если знаешь, зачем тормозишь?
      Охранник раздвинул в улыбке мальчишеские усики.
      – Работаю.
      Светлана хмыкнула.
      – Хороший мент из тебя получится.
 
      – Нет уж, увольте.
      – Подумай. – Она двинулась к спортзалу.
      Школьный спортзал, как обычно, издавал характерные шумы: топот, хлопки, девчачьи визги. Светлана приоткрыла дверь. Учитель физкультуры, веснушчатый рыжеволосый атлет, проводил с шестиклассниками разминку, от которой с детей ручьем катился пот. Светлана произнесла:
      – Кхы, кхы!
      На эти звуки рыжий учитель оглянулся.
      – Теперь отжимаемся! – скомандовал он. – Ноги на скамейку, грудь до пола! – Выйдя из зала, он полюбопытствовал: – Соскучилась, что ли?
      Воровато оглядевшись, Светлана обняла его и поцеловала в губы. Затем пробормотала:
      – Стас, ты бы не очень их… Цыплята же еще.
      – Разговорчики! – улыбнулся Стас,и веснушки его разбежалисьпо лицу. – Вложу в них здоровья сколько смогу. Спасибо потом скажут. Что, кстати, у нас на ужин?
      Светлана сияла, будто на первом свидании.
      – Стас, до ужина вроде далеко…
      – Но мне интересно: опять, что ли, пельмени из пачки?
      – Нет, постараюсь что-нибудь приготовить. Честно.
      Фыркнув, Стас потрепал ее по волосам.
      – Верю. Ох, верю! – Он заглянул в зал. – Федулов, кончай сачковать! Я все вижу!
      Мальчишеский голос пробухтел:
      – В баскетбол хоть поиграем?
      – Отожмешься двадцать раз – поиграем, – пообещал учитель физкультуры. – Все слышали?! Как только Федулов отожмется двадцать раз – играем в баскетбол!
      Начался такой тарарам – стекла зазвенели. Весь класс накинулся на бедного Федулова, побуждая его отжиматься.
      Светлана прыснула.
      – Так бы стояла тут целый день и пялилясь на вас. Но сам понимаешь.
      – Ну и вали. – Стас чмокнул ее в щеку. – У меня тоже, как видишь, работа – не сахар. – Он взялся за ручку двери.
      – Погоди, – остановила его Светлана. – В общем-то, я насчет Дашки пришла. За ней тут один тип увивается… Она четко его отшила, но ему, я уверена, это по барабану.
      Стас нетерпеливо топтался.
      – Короче, Свет. Кому надо обломать рога, не привлекая личный состав МУРа?
      Светлана покачала головой.
      – Тут сложнее.
      – В чем сложность?
      – Ну, в общем… Кабы я знала!
      Стас попятился в зал.
      – Свет, короче. Что нужно делать?
      Светлана собралась с мыслями.
      – Передай Дашке, чтоб опасалась Куроедова. Он подозревается в заказном убийстве, и главное… главное… – Вдруг смутившись, она торопливо закончила: – Проводи Дашку домой.
      Стас застыл в дверях спортзала.
      – Может, объяснишь толком?
      Светлана развернулась и пошла к выходу.
      – Нет у меня объяснения, Стас. Проводи Дашку.
      Когда она проходила мимо охранника, тот лихо ей отсалютовал. Но Светлана его даже не заметила. Погруженная в мысли, она остановилась на школьном крыльце, извлекла из кармана сотовый телефон и набрала номер.
      – Это не химчистка! – отозвался мужской голос. – Сколько можно повторять…
      – Привет, Француз! – произнесла Светлана. – Чем занимаешься? Роман кропаешь?
      Из трубки донесся вздох.
      – Сычиха, не трави душу.
      – За Сычиху – в пятак! – улыбнулась Светлана.
      – А за «кропаешь» – по уху! – парировал ее собеседник.
      Светлана улыбнулась шире.
      – Ладно, квиты. – И тут же нахмурилась. – Глеб, мне надо с тобой поговорить. Не по телефону.
      Глеб хмыкнул.
      – Я должен выполнить работу МУРа?
      Светлана вздохнула.
 
      – Не до шуток речь о Дашке. И не только.
      После короткого молчания Глеб уточнил:
      – Что-то из ряда вон?
      – Похоже. Думаю, что ты единственный, кто не сочтет, что я свихнулась. Могу я к тебе заехать?
      – Дурацкий вопрос. Прямо сейчас?
      – Позднее. Ты ведь дома?
      – Пока – да. Но в пять у меня чертов педсовет.
      Светлана взглянула на часы.
      – До пяти я обернусь.
      – Свет! – раздался голос из трубки. – Не наделай за это время глупостей!
      – Не волнуйся, – заверила Светлана, – ни я, ни Дашка глупостей не наделаем. Обычная рутинная работа.
      – Особенно у Дашки, – усмехнулся Глеб. – Она просто обожает рутину.
      На этом они синхронно дали отбой. И немного успокоенная Светлана пошла к автобусной остановке.
 

7

 
      Отпустив класс на перемену, Даша отправилась в школьную столовую. Ученики всех возрастов таращились на ее фигуру и ноги, красоту которых подчеркивало короткое облегающее платье. Все, однако, было спокойно, пока дело не коснулось 10-го «Б». Во-первых, в этом классе, увы, преподавался французский язык, что лишало ребят удовольствия лицезреть на уроках красавицу-англичанку, и во-вторых, в классе этом учились знаменитые на всю школу Леня Рюмин и Гуля Шарипова. Когда англичанка проходила мимо, 10-й «Б» в полном составе кучковался у кабинета математики. Гуля Шарипова, за лето еще больше похорошевшая, при виде Даши пихнула закадычного друга локотком. Леня Рюмин, повзрослевший и возмужавший, но сохранивший на лбу тот же задиристый чубчик, принял сигнал и, как повелось в американских фильмах, свистнул училке вслед. Звучок получился хилый, но товарищи по учебе замерли от восхищения Лениной крутостью.
      Даша обернулась.
      – Кто свистел?
      Десятиклассники сплоченно безмолвствовали.
      Даша посмотрела Лене в глаза.
      – Стыдно признаться?
      – Чего стыдиться-то? – заелозил Леня. – Когда выражаешь самые светлые чувства…
      Класс захихикал.
      Даша строго заметила:
      – Светлые чувства так не выражают.
      – А как? – полюбопытствовала Гуля. – Может, научите?
      – Запросто. – Сунув в рот два пальца, Даша издала разбойничий свист, от которого кто-то подпрыгнул, а кто-то заткнул уши. – Примерно вот так, – заключила она и продолжила путь в столовую. Но далеко отойти не успела.
      По коридору примчалась директриса. Бесформенное платье кирпичного цвета, как знамя, трепыхалось на ее тощем теле. Обернутая вкруг затылка жиденькая коса воинственно съехала набекрень, а бледные щеки от гнева пошли пятнами.
      – Кто свистел? – жестко прозвучал тот же вопрос.
      Ответом так же было молчание.
      Директриса приблизилась, чеканя шаг, как статуя Командора.
      – Десятый «Б», я снимаю вас с занятий. Отправляйтесь по домам, и чтобы завтра к восьми все явились с родителями. Ясно?
      – С обоими или можно с одним? – уточнила Гуля Шарипова, но никто не засмеялся.
      Проигнорировав ее реплику, директриса повысила голос:
      – Вам ясно, спрашиваю?!
      Даша подошла с виноватым видом.
      – Зинаида Павловна, свистела я.
      Директриса отмахнулась.
      – Дарья Николаевна, не надо их выгораживать: на шею сядут. В общем, так, десятый «Б»…
      Красный как рак Леня выступил вперед.
 
      – Это я свистел, Зинаида Павловна.
      Директриса смерила его взглядом.
      – Думаешь, я удивлена? После каникул, Рюмин, ты совсем развинтился. Завтра к восьми приведешь родителей. В дневник записать или так запомнишь?
      Даша тронула директрису за плечо.
      – Честное слово, свистела я. Он не умеет.
      Директриса нахмурила брови.
      – Дарья Николаевна, я просила бы вас не вмешиваться. В конце концов это неэтично.
      Обреченно вздохнув, Даша сунула два пальца в рот и свистнула второй раз. И вновь кто-то подпрыгнул, кто-то заткнул уши. У директрисы отвисла челюсть. После продолжительной паузы она пробормотала:
      – Родители отменяются, Рюмин. Не бери на себя лишнего: тебе и своего хватает. А вас, Дарья Николаевна, прошу в мой кабинет. – Сжав тонкие губы, она зашагала по коридору.
      Леня Рюмин понуро теребил чубчик. Следуя за директрисой, Даша обернулась и показала ему кулак. Тут прозвенел звонок, и школьники от мала до велика устремились в классы.
      На лестничной площадке между этажами директриса резко остановилась, и Даша едва на нее не натолкнулась. Поправив косу на затылке, директриса произнесла:
      – Хотелось бы знать, Дарья Николаевна…
      – Зинаида Павловна, – перебила Даша, – делайте со мной что угодно, только не увольняйте. Честное слово, я больше не буду.
      Директриса вздохнула. Затем сунула в рот два пальца и подула. Ничего не получилось.
      – Хотелось бы знать, – сказала она, – как это у вас получается?
      Даша воззрилась на нее в изумлении.
      Директриса снова дунула в два пальца. С тем же успехом.
      – Научите? – спросила она деловито.
      Даша покачала головой.
      – Ни за что.
      – Почему?
      – Если директора школ начнут свистеть, к чему это приведет?
      Директриса хихикнула.
      – Так и слышу интонации Глеба Михайловича.
      Из спортзала по лестнице взбежал учитель физкультуры.
      – Тебя-то мне и надо! – обратился он к Даше. – Добрый день, Зинаида Павловна.
      – Мы уже здоровались, Станислав Андреевич.
      Физкультурник раздвинул в улыбке веснушки.
      – Должен же я отреагировать на ваше присутствие.
      – Вовсе не обязательно. – Директриса пошла по лестнице вверх. – Между прочим, – бросила она Даше, – был звонок, свистушка… э-э… свистунья!
      Стас в недоумении посмотрел ей вслед.
      – Что это с ней?
      – Не спрашивай, – отмахнулась Даша. – Из-за Леньки с Гулькой я так вляпалась…
      – Даш, – перебил физкультурник, – есть разговор.
      Даша попятилась.
      – У меня урок, Стас. Давай попозже.
      – Полминуты, – заверил Стас. – Заходила Светка и велела тебе передать, чтобы ты была осторожней со своим ухажером.
      Даша округлила глаза.
      – С кем, с кем?
      – С этим, как его… с Куроедовым.
      – О, господи! Стас, я пойду…
      – Погоди. – Стас придержал ее за руку. – Светка просила, чтобы я проводил тебя домой. Куроедов этот вроде в убийстве замазан.
      – Черт с ним! – Даша продолжала пятиться. – Не надо меня провожать. Спасибо.
      – Даш, не хорохорься. Светка зря паниковать не будет.
      – Знаю, Стас. Но после педсовета меня заберет Глеб.
      Стас посмотрел на нее с удивлением.
      – Глеб попрется на педсовет? В свой выходной?
      Даша кивнула.
      – Зуб давал.
 
      Стас развел руками.
      – Тогда что ж… тогда порядок.
      Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:
      – Привет! Прошу прощения.
      Класс встал. Ученики улыбались.
 

8

 
      На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:
      – Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!
      – Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?
      – Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!
      – Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.
      Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.
      – Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.
      Леня приподнялся.
      – Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…
      И Гуля подхватила:
      – …мы готовы принять это как деловое предложение…
      – … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.
      Класс грохнул хохотом.
      Математичка осталась невозмутима.
      – Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.
      – В смысле? – оторопел Леня.
      – В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.
      Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.
      В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.
      – Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».
      Гуля положила дневник на стол.
      – Хорошо, когда тебя ценят.
      – В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.
      Учительница покачала головой.
      – Могу и передумать.
      Леня изобразил раскаяние.
      – Молчим, как рыба.
      – Как две рыбы, – поправила Гуля.
      – Запеченные в тесте, – добавил Леня.
      Класс прыснул.
      Виктория Александровна взглянула на часы.
      – Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.
      Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.
      – Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?
      Гул в классе пошел на убыль. Дождавшись тишины, Виктория Александровна удовлетворенно кивнула.
      – Вопросов нет. Тогда обсудим наши общие задачи. Культработа и редколлегия…
 
      Леня и Гуля не слушали: они продолжали шепотом препираться.
      – Вряд ли Зинаида сделает оргвыводы, – предположил Леня. – Подумаешь, свист. Не бомба ведь с часовым механизмом.
      – Пошел ты со своей бомбой! – разозлилась Гуля. – Только бомбы нам не хватает!
      – Я к тому, – оправдывался Леня, – что ничего такого…
      – А если ее все-таки турнут?! – напирала Гуля. – Что тогда?! Извините, скажем, шутка! Ножки нам ее понравились! Так, что ли?!
      – Чего ты от меня хочешь?! – разозлился в ответ Леня. – Чтоб я ввалился к Зинаиде и встал перед нею на колени?!
      Виктория Александровна вновь постучала угольником по столу.
      – Месье Рюмин! Понимаю, вам с нами скучно. Но, быть может, снизойдете и черкнете в стенгазету заметку? Что-нибудь типа эссе.
      – Какое еще эссе? – буркнул Леня.
      Учительница прохаживалась между рядами, заложив руки за спину.
      – Об осени, Рюмин, о природе. Что-нибудь простое и непритязательное. Не хотите нас осчастливить?
      Гуля выкрикнула:
      – Он с удовольствием! У него полно свежих мыслей и наблюдений!
      – Леня испепелил ее взглядом.
      – К какому это надо дню? – осведомился он хмуро.
      – Ко вторнику желательно. Справитесь?
      – Э-э… в общем… – промямлил Леня. – В стихах можно?
      Послышались смешки. Пожилая учительница и бровью не повела.
      – Сделайте одолжение. Уверена, ваши строки украсят стенгазету.
      Тут прозвенел звонок, и Виктория Александровна торопливо продиктовала задание на дом. Десятый «Б» ринулся на перемену.
      Леня и Гуля устремились к кабинету английского, из которого как раз выходила Даша.
      – Дарья Николаевна, ну как? – взволнованно поинтересовалась Гуля.
      И Леня добавил:
      – Поддержка армии и флота не нужна?
      Даша выдержала паузу. В глазах ее плясали чертики.
      – Из-за вас, – отчеканила она, – меня лишили северных коэффициентов и надбавки за выслугу лет. Довольны?
      – Только и всего? – просияла Гуля. – Рассосется.
      А Леня серьезно заявил:
      – Не надо было со мной пересвистываться. Не женское это дело.
      Даша посмотрела на что-то за их спинами и сказала, понизив ГОЛОС:
      – Ленька с Гулькой, линяйте: директор на горизонте.
      – Оставьте эти приколы для детсада, – усмехнулся Леня.
      И Гуля поддержала:
      – Да и там на это никто не купится.
      Однако сзади послышался голос директрисы:
      – Забыла вас спросить, Дарья Николаевна.
      Леню и Гулю как ветром сдуло.
      Даша сделала шаг навстречу начальству.
      – Может, по пути в столовую? Есть хочу зверски.
      Директриса кивнула.
      – Пойдемте, я тоже проголодалась. – Они двинулись по коридору. – Простите за педантичность, но… Глеб Михайлович не забыл, что в пять у нас педсовет?
      – С утра помнил, Зинаида Павловна. Обещал быть.
      – Точно?
      – Как в аптеке. Не сомневайтесь.
      – Конечно, я не сомневаюсь, но… Дарья Николаевна, не могли бы вы ему позвонить и напомнить еще раз. На всякий случай.
      Сквозь толчею учеников они продвигались к столовой, и Даша боролась с искушением дернуть начальство за косу, нелепо обрамлявшую затылок.
 

9

 
      Глеб наспех перекусил и вновь уселся за машинку. В ожидании Светки Сычовой он облачился в рубаху и заправил ее в джинсы.
      На кухонном столе валялись клочки бумаги, среди которых выделялась тонкая пачка листов с текстом, не подвергнутым экзекуции. Колотя по клавишам машинки, Глеб услышал звонок, затем – еще один.
      – Иду, Сычова, иду, – пробормотал он, поднимаясь с табурета.
      Оказалось, звонили не в дверь – звонил телефон на холодильнике. Взяв трубку, Глеб буркнул:
      – Зоопарк слушает.
      Приятный мужской голос произнес по-английски:
      – Добрый день. Могу я поговорить с лордом Грином?
      Брови Глеба удивленно приподнялись.
      – Нет ничего проще, – по-английски ответил он. – Какими судьбами, барон Мак-Грегор?
      – О сэр! – обрадовался его собеседник. – Простите, не узнал вас!
      Глеб смахнул со стола в корзину свои творческие неудачи.
      – Богатым буду. Рад слышать вас, барон.
      – Ловлю на слове, – хохотнул голос в трубке. – Могу я заглянуть к вам для приватного разговора?
      – Разумеется, Ричард. Где вы находитесь?
      – Посмотрите в окно, сэр.
      Выполнив это указание, Глеб увидел у подъезда голубой «Вольво», рядом с которым стоял господин средних лет в костюме и плаще, сидевших на нем, будто накрахмаленные. Держа возле уха сотовый телефон, господин этот помахал Глебу рукой.
      – Автомобиль ваш собственный? – полюбопытствовал Глеб.
      – Напрокат взял. – Господин похлопал по кабине «Вольво». – В Москве я на неделю, покупать смысла не было.
      – Что ж, Ричард… Поднимайтесь, у меня мало времени.
      – О лорд Грин, разумеется! Надолго вас не задержу. – С этими словами невысокий накрахмаленный человечек засеменил к подъезду.
      Услыхав щелчок подъехавшего лифта, Глеб открыл дверь.
      – Но будь любезен, Ричард, – произнес он раздраженно, – брось к чертям эти титулы.
      Барон улыбнулся.
      – С удовольствием, Майкл. – Он потоптался в прихожей и с любопытством заглянул на кухню. – С превеликим удовольствием.
      – Не снимешь ли плащ? – предложил Глеб.
      – Излишне. Ты спешишь, да и я… – Барон вошел в комнату и огляделся. – Как ты живешь в таком убожестве, Майкл?
      Глеб пожал плечами.
      – Полгода назад, Ричард, ты об этом уже спрашивал. С тех пор ничего не изменилось. Во всяком случае, к худшему.
      Барон лукаво прищурился.
      – Но теперь, Майкл, мне известно, что ты Мангуст. И теперь, как и тогда, меня не покидает ощущение, – барон отдернул на окне штору, – что ты прячешь здесь даму.
      Глеб удивленно посмотрел на него.
      – Не знаю, Ричард, то ли смеяться, то ли вытолкать тебя взашей.
      Пергаментное лицо барона и вся его крахмальная фигурка выразили раскаяние.
      – Извини, Майкл: эйфория. С тех пор, как ты позволил мне сбежать и разгромил наше тайное братство…
      – В которое ты настойчиво упрашивал меня вступить, – •ехидно ввернул Глеб.
      Барон нимало не смутился.
      – С тобой мне было спокойней. Но теперь, когда кошмара этого более не существует, от избытка свободы я веду себя порой, как мальчишка. Прости, Майкл. И огромное спасибо.
      Глеб улыбнулся.
      – Принято. Итак, чем обязан?
      Помедлив с ответом, барон щелкнул пальцами. Из них взметнулись огоньки пламени.
      – Теперь, Майкл, – проговорил он с довольным видом, – мы можем не стесняться друг друга, не так ли? Причины тебя побеспокоить у меня две. – Пламя трепетало на пальцах барона. Из кармана его плаща выпорхнула пачка сигарет и повисла в воздухе. – Причина первая. – Из пачки вылетела сигарета и воткнулась барону в губы. – Надеюсь, Майкл, ты поможешь отыскать моих друзей.
      Глеб со вздохом присел на диван.
      – Ближе к делу, Ричард. Оставь дешевые трюки.
      Сжимая сигарету зубами, барон пробормотал:
      – Не обращай внимания: эйфория свободы. – Он поднес к сигарете пылающие пальцы, но пламя погасло. Барон вновь щелкнул пальцами – посыпались искры, и вспыхнуло пламя, которое он вновь поднес к сигарете. Пламя погасло опять. – Что за черт?! – Барон сердито стал щелкать пальцами, однако на сей раз не высек даже искорки.
      Глеб взглянул на часы.
      – Теряем время.
      Раздосадованный барон достал из кармана зажигалку и попытался извлечь огонь обычным способом. Огонь не загорался. Барон вновь помянул черта, но сколько ни щелкал зажигалкой, та не срабатывала.
      Внезапно зажигалка вырвалась из руки барона и упорхнула в форточку. Следом за ней устремилась сигарета вместе с оставшейся пачкой. Барон оторопело на это взирал.
      – В моем доме не курят, – сказал Глеб. – Перейдешь ты наконец к делу?
      Опомнясь, барон погрозил ему пальцем.
      – Ах, Майкл!.. Ладно, причина первая. Тебе что-нибудь говорит фамилия Ньюгарт?
      Глеб пожал плечами.
      – Я должен ее знать?
      – Возможно. Джордж и Люси Ньюгарты – биохимики из Манчестера. Они сейчас где-то в Москве.
      – Не слыхал, Ричард. Мало ли в Москве иностранцев.
      – Майкл, это мои друзья. Я их разыскиваю.
      – Чем могу помочь? Обратись в местную милицию, в британское консульство…
      – Какое, к дьяволу, консульство?! – в досаде перебил барон. – У них неприятности с Интерполом! Я должен их вытащить!
      Глеб откинулся на спинку дивана.
      – Похоже, Ричард, ты опять имеешь на меня виды.
      Барон уставился в пол.
      – Просто помоги их разыскать.
      – Любопытно, как? Если даже Интерпол не в силах найти.
      – У меня есть номер их мобильного телефона.
      – Так какого же черта…
      – Там никто не отзывается, Майкл, срабатывает автоответчик.
      Глеб раздраженно поднялся с дивана.
      – Ты остановился в «Метрополе», Ричард?
      – Как обычно, – насторожился барон. – И что это нам дает?
      – Позвони своим Ньюгартам и продиктуй на автоответчик номер телефона портье: он примет для тебя сообщение. Ничего другого на ум не приходит. А сейчас извини…
      – Погоди, Майкл, – засуетился барон. – Есть еще одно дело.
      – Только в темпе, Ричард. Самую суть.
      – Да-да, в двух словах буквально. – Барон глотнул воздуха. – Здесь в музее этого… как его… Пуч-ки-на, да? Там висит картина Рубенса «Вакханалия». Она производит во мне такие волнующие вибрации… Майкл, помоги мне ее украсть.
      Глеб пристально на него посмотрел.
      – «Вакханалию», значит? – уточнил он. – Из Пушкинского музея? Взять да украсть?
      Барон кивнул.
      – Ты ухватил суть, Майкл.
      Глеб расхохотался.
      – Чтоб мне провалиться: ведь ты не шутишь! Хватит молоть чушь, Ричард. Мне некогда.
      Барон вздернул подбородок.
      – И каков же ваш ответ, лорд Грин?
      Глеб выразительно взглянул на дверь.
      – Барон Мак-Грегор, ступайте в задницу.
      Накрахмаленный человечек усмехнулся.
 
      – Уверен, Майкл, ты передумаешь. Наверняка ты раздражен из-за женщины. Готов держать пари. – С этими словами барон игриво распахнул дверцу старого шкафа.
      И застыл, как соляной столб.
      Задняя стенка шкафа отсутствовала. За висевшей на плечиках одеждой раскинулся цветущий зеленый луг. Под сверкающим солнцем там пели птицы и порхали бабочки. Слева виднелся краешек леса, а справа, чуть подальше, серебрилась река. И все это каким-то образом располагалось на уровне шестого этажа московского жилого дома.
      Барон переводил взгляд со шкафа на Глеба, с Глеба на шкаф и, казалось, готов был рухнуть в обморок.
      Глеб прикрыл дверцу.
      – Боюсь, Ричард, в эйфории от обретенной свободы ты заходишь слишком далеко.
      – Лорд Грин… Майкл… – залепетал барон, – ведь это же… то, что ты сотворил…
      – Как видишь, это не женщина, – подвел итог Глеб. – Уматывай, у меня дела.
      Барон покорно засеменил в прихожую.
      Тут раздался звонок в дверь. Глеб открыл, и в квартиру ворвалась Светлана Сычова в кожаной куртке нараспашку.
      – Извини, задержалась… – Она заметила стоящего за спиной Глеба господина. – Я не вовремя?
      – В самый раз, – заверил Глеб.
      Барон торжествующе произнес (разумеется, по-английски):
      – Все-таки я был прав.
      Глеб представил его Светлане:
      – Барон Мак-Грегор, неотразимый шотландский мужчина. – Затем по-английски обратился к барону: – Капитан Сычова, Московский уголовный розыск. Насчет кражи картины проконсультируйся с ней. Полагаю, ход будет сильным, Ричард.
      Хохотнув, барон проскользнул на лестничную площадку и по слогам произнес:
      – До свьи-да-ни-йа.
      Глеб захлопнул дверь.
      Светлана сняла куртку и повесила на крючок. Под мышкой у нее чернела наплечная кобура.
      – Он правда барон?
      – Стопроцентный.
      – Откуда ты его знаешь?
      – Долгая история. – Глеб постучал пальцем по стеклу своих часов. – Сычиха, время! Опоздаю на педсовет – Зинаида пасть мне порвет.
      Проходя на кухню, Светлана обронила:
      – А за Сычиху – в ноздри.
      – Покормить тебя? – предложил Глеб. – Только в темпе.
      Светлана покачала головой.
      – Я обедала. – Она взяла со стола бумажный лист и вслух прочитала: – «Капитан Сычова вышла из грязновато-красного „Москвича“. На ней было платье в горошек…»
      Глеб выхватил у нее свое творенье.
      – Что за хамство?! Кто тебя воспитывал?!
      Светлана расплылась в улыбке.
      – Даже фамилию не изменил, задница.
      Глеб положил лист обратно в стопку.
      – Фамилии поменяю, когда закончу. Выкладывай, что у тебя.
      Светлана просительно протянула руку.
      – Дай хоть прочесть страничку.
      Глеб показал ей кукиш и прошел в комнату. Вздохнув, Светлана последовала за ним. Она приоткрыла дверцу шкафа.
      – Обалдеть! Никак не привыкну! Можно мы со Стасом в выходной зайдем позагорать?
      – Что за вопрос! – разозлился Глеб. – Не тяни резину, Свет: опаздываю!
      Светлана присела на диван.
      – Не дергайся. У подъезда Калитин – домчим тебя в лучшем виде. – Она усмехнулась: – На грязновато-красном «Москвиче».
      Глеб мерял шагами комнату.
      – Времени все равно в обрез. Приступай.
      – Знаешь, теперь я как-то уже не уверена…
      – Сычова, давай по-милицейски: голые факты.
 
      Светлана провела рукой по коротким своим волосам.
      – Утром за Дарьей увязался хрен на «Мерседесе» – Куроедов. Проследил ее до школы и ломанулся дарить розы…
      – Слушай, – Глеб тоже присел на диван, – если бы я разбирался с каждым Дашкиным воздыхателем, ни на что другое времени бы уже не хватило.
      Серые глаза Светланы блеснули сталью.
      – Этот Куроедов, между прочим, угрохал своего конкурента по бизнесу. Только не говори, что Дашка ему не конкурент.
      Глеб кивнул.
      – Понял, спасибо. Придется за Дашкой присматривать. – Он поднялся с дивана. – Все? Тогда помчались.
      Светлана продолжала сидеть.
      – Еще кое-что. – Она помедлила. – Когда этот хрен залез в свою тачку, я сунулась в окно со стороны водилы и начала грамотно давить ему на мозги.
      – Могу представить! – ввернул с улыбкой Глеб.
      – Он, само собой, запсиховал, – продолжила Светлана. – И тогда… не считай меня фантазеркой, он стал окутываться чем-то вроде темного тумана или дыма… короче, как бы погрузился во мрак. Потом протянул ко мне руку мимо водилы… Глеб, рука его удлинилась, как раздвижная антенна, и меня толкнула. Ну и силища, я тебе доложу… И они уехали. – Светлана встала с дивана. – В общем, это все. Можешь послать меня к доктору.
      Улыбка на лице Глеба растаяла. Он положил руку Светлане на плечо.
      – Сычиха, ты будешь меня слушаться?
      Светлана посмотрела ему в глаза.
      – Буду. Что надо делать?
      – Не приближайся к нему.
      Серые глаза Светланы смотрели растерянно.
      – Ты понимаешь, что происходит?
      Глеб качнул головой.
      – Нет. Но, конечно же, мне это не нравится. Нужно собрать информацию.
      Светлана нахмурилась.
      – Какого же хрена я должна разевать варежку?
      Глеб нахмурился также.
      – Я не говорю: не следи за этим Куроедовым! Я говорю: наблюдай на расстоянии, не суй нос в его машину и в другие интимные места! Разве не понятно?!
      – Умеешь объяснить, – буркнула Светлана.
      Они двинулись наконец к двери, надели куртки – и тут зазвонил телефон. Чертыхнувшись, Глеб сдернул трубку с холодильника.
      – Ты еще дома! – возмутился голос Даши. – Каналья ты и бестия при том! Зинаида Павловна, слыхали, как я его отчитала? – Рядом прозвучала невнятная воркотня директрисы, затем – вновь голос Даши в трубку: – Дуй сюда, чтоб пятки сверкали!
      – Как ты там? – полюбопытствовал Глеб. – Поклонники не одолевают?
      Светлана усмехалась в дверях.
      Даша ответила:
      – Какие на фиг поклонники? Тут учебный процесс. Кроме Леньки с Гулькой, меня не одолевает никто.
      Глеб хмыкнул.
      – Против Леньки с Гулькой я бессилен. – Дав отбой, он вернул трубку на холодильник. – Вперед, Светка! Горю синим пламенем!
      Они выскочили из квартиры и, захлопнув дверь, помчались вниз по лестнице. Затем, после короткого спурта, нырнули в красный «Москвич»: Светлана – на место рядом с водителем, Глеб – на заднее сиденье.
      – Здравия желаю, товарищ майор! – проговорил он.
      Алексей Калитин обернулся через плечо.
      – Привет, Француз. Все торопишься куда-то?
      – Гони в школу, Леш! – скомандовала Светлана. – Мигалку вруби: опаздываем!
      Хмуро на нее покосившись, Алексей покатил со двора.
      – Капитан Сычова, кто здесь начальник, я или ты?
      – Ты, Леш, ты! Езжай шустрей!
      – Если я начальник, Сычова, у меня вопрос: почему я тут извозчиком работаю?
 
      Вопрос остался без ответа. Но, когда выехали на шоссе, Алексей все же врубил мигалку. А Светлана задумчиво произнесла:
      – Меня вот что интересует: кто такие Ленька с Гулькой?
      – О! – отозвался Глеб сзади. – Эт-то надо видеть!
 

10

 
      После занятий Леня Рюмин и Гуля Шарипова направились к метро. Солнце скрылось в тучах, но стояла теплынь, и куртки на ребятах были распахнуты. В отличие от большинства одноклассников Леня и Гуля не носили за спиной ранцев – они шли, помахивая портфелями.
      – Двигаем ко мне? – тряхнул чубчиком Леня.
      – Питаться и делать уроки? – уточнила Гуля.
      – Имеешь что-то против, восточная женщина?
      – Скучновато, бледнолицый брат.
      Леня выдержал паузу.
      – Будешь капризничать?
      – Еще не решила. – Гуля извлекла из кармана сотовый телефон. – Ладно, поставлю в известность кишлак, чтоб розыск не объявили. – Набрав номер, девочка принялась отпрашиваться по-таджикски.
      Желтых листьев на деревьях было много, они падали при порывах ветра. Однако и зеленых листьев было немало, и они держались изо всех сил. Когда Гуля сунула телефон в карман, Леня осведомился:
      – Как там, в кишлаке?
      – Требуют, чтоб я берегла честь. – Гуля потянула его за рукав. – Пошли, полно уроков. Тебе еще стихи в стенгазету писать.
      Леня хлопнул себя по лбу.
      – Черт, была же светлая мысль! – Он потянул Гулю в противоположную сторону. – Пошли на автобус.
      – Зачем?
      – Поехали к Сашке. Помнишь малявку, с которым нас Глеб познакомил?
      – Конечно. И что с того?
      – Гуль, из него стихи прут вот так! – Леня щелкнул пальцами. – Помнишь, Глеб нахваливал?
      Гуля смотрела на него сердитыми карими глазами.
      – Рюмин, знаешь, ты кто? Ишачий ты сын.
      – Но-но, мой папа не ишак, а чекист. Прошу не путать.
      – За папу извиняюсь. Но сам ты… Этот Саша, по-твоему, спит и видит, как бы настрочить за тебя в стенгазету?
      Леня разозлился.
      – А по-твоему, я сам стихи напишу?! – Он постучал себя по лбу. – Не моя, Гуль, область!
      – Тогда отболтайся.
      – Ну да, у Виктории отболтаешься! Припомнит потом по случаю… Поздняк метаться. Едем к юному дарованию. – Леня зашагал к остановке.
      Гуля его догнала.
      – Адрес хоть помнишь?
      – Если б не помнил, – буркнул Леня, – не вылез бы со стихами. Хватило бы ума.
      Тут подошел автобус, и ребята, пробежавшись, в него вскочили. Ехать предстояло минут двадцать, до остановки «Дом игрушек», но свободных сидений, слава богу, хватало. Пропустив Гулю к окошку, Леня принялся развлекать ее беседой, состоявшей в основном из перемалывания мелких школьных событий. Когда они вышли из автобуса, моросил дождик.
      – Могли бы завтра заехать, – поежилась Гуля.
      – Нет уж. – Леня уверенно двинулся по асфальтовой дорожке, петляющей меж домов. – Если филонишь, надо филонить грамотно. Мало ли что случится завтра.
      Они приблизились к дому, где проживал девятилетний поэт Саша. И картина, представшая их взорам, была, мягко сказать, удручающей. «Юное дарование» стояло, прижавшись к стене школьным ранцем, под ветвями желтеющего клена. В руках «юного дарования» билась перепуганная кошка, а трое мальчишек лет одиннадцати агрессивно на них наседали. На Сашу и кошку то есть. Один из агрессоров держал пластиковую бутылочку, наполненную, похоже, водой. Двое других – размахивали жестяными банками пива. И тот, у которого была вода, совал ее Саше в лицо.
      – Не ссы, тормоз, глотни! Прикольно будет!
      Саша отчаянно отбивался ногами. И кошка, будто с ним заодно, норовила цапнуть противников лапой. Дождик усилился, народу вокруг не было ни души.
      Леня с Гулей переглянулись.
      – Что за пассаж? – пробормотал Леня. – И какой в нем смысл?
      – Стоять будем?! – сверкнула глазами Гуля. – Посмотрим и порассуждаем, да?!
      Леня хмыкнул.
      – О'кей, вдарим по мелкоте! – Он зашагал к арене действий. – Эй, шелупонь! Ну-ка, брысь!
      Взгляды мальчишек обратились на него. На лицах нападавших не было ни испуга, ни растерянности – только злость.
      – Что еще за крендель? – осклабился один из них, хлебнув пива.
      – Клизму захотел! – предположил другой, державший воду.
      Эти мальчишки учились, вероятно, в классе шестом, а Леня Рюмин – в десятом. Но ему стало не по себе.
      – Пошли вон, – произнес он без должной уверенности.
      Мальчишка вновь хлебнул пива.
      – Ну давай, прогони нас!
      Повисло молчание. Прижатый к стене Саша, пользуясь передышкой, отпустил кошку. Кошка с удовольствием дала деру. Никто ее не преследовал.
      – Ну так че, крутой? – скалился на Леню шпаненок с пластиковой бутылкой. – Махаться будем или как?
      Героем Леня не был. Но за спиной у него стояла Гуля. К тому же «юное дарование», освободясь от кошки, заехал ближайшему придурку по скуле. И Леня ринулся в битву: в одной руке – портфель, в другой – неукротимая ярость. Тут и Гуля кинулась на подмогу.
      – Прочь, шакалье дерьмо! Уши поотрываю! – вопила она.
      Саша, подросший за лето, но все такой же худой и вихрастый, с немой свирепостью орудовал кулачками. Получилось, так сказать, трое на трое. Шпанята, однако, оказались увертливы и сильны не по возрасту, и неизвестно, чем бы эта свара закончилась, если б мимо не проехал милицейский патруль. Даже не глянув на драку, менты покатили дальше. Но шпанята задали стрекача, и вожачок их прокричал:
      – Запомним вас! Еще встретимся!
      – Хоть сейчас! – хорохорился Леня, отряхивая брюки. И, не получив ответа, с облегченьем обратился к Саше: – Ну, что тут у вас за дела?
      Саша поправил на плечах ранец.
      – Куртку порвали, падлы. От бабушки влетит.
      Гуля потрогала его рукав.
      – Чего они хотели, Саш? Кошка твоя?
      Саша мотнул вихрастой головой.
      – Кошку они хотели из бутылки напоить. Она верещала, а я проходил мимо и… В общем, выхватил кошку – и драпать. Они – за мной. Обступили и тычут бутылкой в рожу. «Выпей, – говорят, – отпустим», – «Щас, – говорю, – разбежался!» Они ржут: «Думаешь отрава?» И глотнули по очереди. Я послал их подальше. Тут вы нарисовались.
      Гуля застегнула пуговку на его рубашке.
      – Что в бутылке-то? Пахнет чем?
      Саша чуть подумал.
      – Ничем. Вода вроде.
      – Ну и выпил бы, – усмехнулся Леня. – Великое дело.
      Саша бросил на него взгляд.
      – Ты дурак?
      У Лени покраснели уши.
      – Но-но, малявка, фильтруй базар. Они же пили, сам говоришь. А тебе, что ли, гордость не позволяет?
      Саша вновь подумал.
      – Леня, – сказал он, – я не делаю того, что меня заставляют делать.
      Леня раздраженно тряхнул чубом.
      – Слушай, бэби, сколько тебе лет?!
      Гуля пихнула его портфелем.
 
      – Помнишь, зачем мы пришли?
      Леня вздохнул.
      – Саш, у меня к тебе просьба…
      – Заходите в дом, – пригласил Саша. – Посидим, чайку попьем.
      Гуля шагнула к подъезду, но Леня покачал головой.
      – Спасибо, нет времени. Уроков до черта. А тут еще задали стих об осени написать. Вот я и подумал: если б ты помог…
      – Нет проблем. – Сашину мордашку озарила улыбка. – Ты ведь, блин, мне жизнь спас.
      Гуля хихикнула. А Леня так и взвился.
      – Слушай, не хочешь – не надо! За спрос денег не берут.
      – К какому дню? – уточнил Саша. – Об осени так об осени.
      – Ко вторнику, – воспрял духом Леня. – В понедельник мы могли бы к тебе заехать и забрать. Сделаешь?
      Саша кивнул.
      – Заходите в понедельник.
      Леня отсалютовал, развернулся и пошел.
      Гуля потрепала Сашу по вихрам.
      – Пока, вундеркинд. – И двинулась за Леней.
      – Гуль! – окликнул ее мальчик. – Ты заметила, что эти оглоеды как бы дымились.
      Гуля растерянно обернулась.
      – Не выдумывай.
      Леня также остановился и воззрился на Сашу.
      – Капал дождик, – сказал он, – на них падала тень от дерева… Оптический эффект.
      – Какая тень?! – возмутился Саша. – Черный дымок их окутывал. Они были как бы в сумраке.
      Леня хохотнул.
      – Неплохо для юного дарования. Развей этот образ. Гуль, погнали, а то пролетим с уроками.
      Гуля помахала Саше рукой.
      – До понедельника! – И поспешила прочь.
      – Гуль! – крикнул Саша. – Ты заметила, я знаю!
      Мальчик вошел в подъезд, поднялся на свой этаж и позвонил в квартиру. Открыла ему горбатая старушка с усталым лицом.
      – Где тебя носило? Обед остыл. – Она заметила порванную куртку. – Господи, опять дрался! Когда это прекратится?!
      – Ба, отстань, – буркнул Саша, раздеваясь.
      – Что значит «отстань»?! – возмутилась старушка. – Одежда на тебе горит прямо, не напасешься!
      Из-за спины старушки выглянула пятилетняя девочка с плюшевым медведем в руках.
      – Ой, какой чума-азый! – пропищала она. – Как поросенок.
      Саша хмуро на нее покосился.
      – Отвали, Танька. Пока не схлопотала.
      Танька тоже подросла за лето. Она перестала в разговоре путать буквы «р» и «л» и четко произнесла:
      – Вредный и противный! Майкл, – обратилась она к медвежонку, – дай ему по роже!
      Плюшевый мишка сохранял невозмутимый вид и, судя по всему, приказ этот выполнять не собирался. Саша, однако, отреагировал с неуместным пылом:
      – Заткнись, болтушка! Прикуси язык!
      Бабушка всплеснула руками.
      – Как ты стал разговаривать! Грубости да хамство! Вот позвоню сейчас Глебу…
      – И я позвоню Глебу! – ввернула Танька. – И скажу, как ты обзываешься!
      Мальчик швырнул ранец в угол.
      – Отстаньте обе! Надоели! – Он захлопнул за собой дверь комнаты. – Звоните кому угодно!
      – Шучу, думаешь?! – крикнула из-за двери бабушка. – Сию же минуту звоню Глебу!
      Она подошла к телефону, набрала номер и, выслушав семь долгих гудков, повторила набор. Затем старушка положила со вздохом трубку и отправилась на кухню разогревать обед.
      Саша неслышно возник у нее за спиной.
      – Ну как, позвонила?
 
      – А как ты думал? – громыхнула посудой бабушка. – Не подходит у него никто.
      – Само собой, – кивнул мальчик. – Станет он дома рассиживать.
      Бабушка хмуро обернулась.
      – Думаешь, такое поведение сойдет тебе с рук? Не надейся: попозже позвоню опять.
      Саша улыбнулся.
      – Давай-давай. Удачи тебе.
 

11

 
      С опозданием на десять минут Глеб вбежал в пустынный вестибюль. Охранник сонно ему кивнул.
      – Началось? – Глеб снял на ходу куртку.
      – Что? – зевнул охранник.
      – Педсовет, Петя. Что же еще?
      – Мне лично не докладывали.
      Глеб метнулся было в раздевалку, однако заметил приближающуюся директрису. На ней было пальто, форма и цвет которого могли бы повергнуть в ужас обитателей зоопарка. А жиденькую косу вокруг затылка прикрывал такой симпатичный платочек, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать.
      – Опаздываем, Глеб Михайлович! – упрекнула она. – Как всегда, опаздываем!
      Глеб удивленно сверился с часами.
      – Неужто успели закончить?
      С улыбкой Джоконды директриса похлопала его по плечу.
      – На ваше счастье, дорогой мой, педсовет отменился. Меня срочно требуют в министерство.
      Она собралась проследовать к выходу, но Глеб непочтительно придержал ее за локоть.
      – Как это отменился? Зинаида Павловна, вы дернули меня в мой выходной и полагаете, в этом мое счастье?
      Бледные щеки директрисы порозовели.
      – Поверьте, Глеб Михайлович, для меня самой этот вызов – как гром среди ясного неба. Но министерству я условий не диктую, а педсовет наш…
      – Плевал я на министерство!
      – …педсовет мы легко перенесем на следующий четверг.
      Молодой охранник, стряхнув сонливость, наблюдал эту пикантную сцену.
      – Что-о?! – взревел Глеб. – Опять на четверг?!
      Директриса смотрела с вызовом.
      – Четверг, Глеб Михайлович, наиболее удобен для большинства преподавателей!
      – Вот и отлично! Заседайте без меня!
      – Нет, Глеб Михайлович, мы будем заседать с вами! Пустите руку, я опаздываю! В отличие от вас я к этому не привыкла!
      Глеб смущенно ее отпустил.
      – Извините. Только на педсовет я не явлюсь.
      – Явитесь как миленький!
      – Посмотрим!
      Со второго этажа по лестнице сбежал учитель физкультуры. Его рыжие кудри были расчесаны, а веснушки раздвинулись в улыбке.
      – Вот и ты! – приветствовал он Глеба и крикнул, задрав голову: – Даш, спускайся: он здесь! – И прошагал к двери. – Едем, Зинаида Павловна. Успеете, не волнуйтесь.
      Глеб полюбопытствовал:
      – Ты куда, Стас?
      Физкультурник приоткрыл входную дверь.
      – Подброшу Зинаиду Павловну до министерства.
      – Карьеру делаешь? – съязвил Глеб.
      – Кто запретит? – подмигнул Стас, выходя.
      Глеб буркнул вдогонку:
      – Подпевала кулацкий!
      – Как остроумно! – прокомментировала директриса, задержавшись на выходе. – А на педсовет вы придете, иначе… иначе в нос дам! – Дверь за ней захлопнулась.
      Тут по лестнице с царственной неторопливостью спустилась Даша. Она была уже в плаще, и пепельная ее грива трепетала на плечах при каждом шаге.
 
      – Разбуянился. – Она взяла Глеба под руку. – Склочник и горлопан.
      Глеб вздохнул.
      – Зла не хватает. Летел сюда сломя голову, а мне говорят: «Спасибо за попытку. Ну-ка, еще разок».
      Даша прыснула.
      – Кошма-ар!
      Простившись с охранником, они вышли. Мелкий дождик не прекращался. Даша подняла воротник плаща.
      – А утром, – сказала она, – было солнце и были розы.
      Глеб кивнул с комичной серьезностью.
      – Наслышан.
      – Сычова стукнула?
      – Кто ж еще?
      Они забрались в «жигуленок», Глеб включил «дворники» и лихо взял с места. Даша приклонила голову на его плечо.
      – А у тебя что было интересного? Кроме скомканных листов.
      Глеб усмехнулся.
      – Меня посетил барон Мак-Грегор. Помнишь такого?
      – А то! – Даша подняла голову с его плеча. – Что он хотел?
      Сквозь дождь «жигуленок» мчался в транспортном потоке к дому.
      – Он высказал два желания, – ответил Глеб. – Одно… Держись крепче, чтоб не упасть. Барон предложил мне украсть из музея «Вакханалию» Рубенса.
      – Да ладно!
      – Ей-богу.
      В изумрудных Дашиных глазах сверкнули искорки.
      – Любовь моя, надеюсь, ты согласился?
      Глеб кивнул.
      – Угу, этой ночью и приступим.
      Даша рассмеялась.
      – Ладно. А второе желание?
      – Второе не столь эффектно. Он хотел, чтобы я разыскал в Москве его английских друзей. Каких-то биохимиков.
 

12

 
      Барон Мак-Грегор вышел из взятого напрокат «Вольво». Вечерело. Дождь моросил беспрестанно. Ежась, барон вошел в фойе «Метрополя». Публика здесь фланировала солидная, несуетливая и, главное, малочисленная. Портье за стойкой – в смокинге, с манерами виконта – приветствовал Мак-Грегора почтительным полупоклоном, изобразив радость от его лицезрения. Оно и понятно: барон не скупился на чаевые. Фойе было освещено, что называется, в театральной традиции: весьма празднично – для демонстрации нарядов и драгоценностей, однако не слишком ярко – чтобы скрыть гримировку на лицах дам.
      У стойки дежурного барон приоткрыл рот для вопроса, но портье вопрос предвосхитил.
      – Вам звонили, мистер Мак-Грегор, – доложил он на хорошем английском. – Пять минут назад. Женщина.
      Барон, невысокий, чистенький и будто накрахмаленный, воззрился на служителя отеля. Портье, преданно глядя ему в глаза, молчал как рыба. Мак-Грегор извлек из бумажника двадцатидолларовую купюру и припечатал ладонью к стойке.
      – Имя, – потребовал он.
      И дежурный доверительно сообщил:
      – Назвалась Люси Ньюгарт.
      Барон убрал руку со стойки, и купюра исчезла в кармане портье. Мак-Грегор не сводил с него взгляда.
      – Леди оставила адрес?
      – Нет, сэр. Она перезвонит завтра между четырьмя и пятью часами.
      Барон задумчиво массировал подбородок.
      – Вы дежурите в это время? – осведомился он. – Или кто-то вас сменит?
      Портье сверкнул улыбкой.
      – Завтра я на месте до девяти вечера.
      – О'кей, проследите за моими звонками.
      – К вашим услугам, сэр.
      Отойдя от стойки, барон подумал, что в этой стране сервис все же налаживается. За спиной он услыхал незнакомый голос:
      – Мистер Мак-Грегор, не уделите ли мне три минуты своего драгоценного времени?
      Обернувшись, барон увидел азиата неопределенного возраста с небольшим шрамом над левой бровью.
      – Вам известно мое имя? – произнес барон сухо.
      Азиат с улыбкой поклонился.
      – Случайно, мистер Мак-Грегор. Во-первых, я имел честь лететь с вами из Лондона одним рейсом. А во-вторых…
      – Не припомню вас, – бесцеремонно перебил барон.
      – Вероятно, потому, сэр, что для вас мы, японцы, все на одно лицо. – Незнакомец поклонился с той же улыбкой. Его английский был вполне сносен. И ростом японец был столь невзрачен, что барон, который на каблуках едва достигал ста шестидесяти сантиметров, взирал на него сверху вниз. – А во-вторых, – продолжил японец, кивнув на портье, – этот бой назвал вас по имени. Простите, мистер Мак-Грегор, я не заткнул уши.
      Барон усмехнулся.
      – И что же вам угодно, мистер… э-э…
      – Этот бой, – кивнул японец на портье, – произнес имя Люси Ньюгарт, которое, как я понял, хорошо вам известно. Я тоже биохимик, мистер Мак-Грегор. Мы с Люси и Джорджем незнакомы, хоть и работаем в смежных областях. Я надеюсь с ними встретиться. Разумеется, если вы, мистер Мак-Грегор, соблаговолите мне в этом содействовать.
      Барон пристально смотрел на японца.
      – Вы остановились в этом отеле?
      – Да, сэр. Иначе как бы получил счастливую возможность встретить вас снова?
      – Простите… Э-э… как вы сказали ваше имя?
      Шрам над бровью японца чуть покраснел.
      – Мое имя ничего не скажет вам, мистер Мак-Грегор. С Люси и Джорджем я также незнаком, хоть считаю их лучшими в нашей области. Когда полгода назад они были в Токио на конгрессе, я не имел возможности засвидетельствовать им мое безграничное восхищение. Зато теперь с вашей помощью, надеюсь… У меня неплохая частная лаборатория, мистер Мак-Грегор. Я намерен сделать Люси и Джорджу предложение, которое, уверен, их заинтересует.
      Барон массировал подбородок.
      – Что за предложение?
      – При всем уважении, мистер Мак-Грегор, – японец поклонился, – я не предполагаю в вас специалиста в данной области науки. Вряд ли я сумею растолковать вам суть проблемы. Свое предложение я готов озвучить лишь перед Люси и Джорджем. В вашем присутствии, если угодно. Должен, однако, заметить, мистер Мак-Грегор, времени у нас мало: сделка может расстроиться.
      Барон вставил в рот сигарету и задумчиво задержал возле нее руку.
      Японец безмятежно улыбался.
      – Такое впечатление, мистер Мак-Грегор, будто вы собираетесь высечь огонь из пальцев.
      В смятении барон принялся хлопать себя по карманам.
      – Глупости… Просто зажигалку потерял, выронил из окна… Как вы узнали, что Ньюгарты в Москве?
      Лицо японца было непроницаемым. Он достал свою зажигалку, щелкнул и дал барону прикурить.
      – Всегда ношу с собой. На всякий случай. А разве они не в Москве, мистер Мак-Грегор? Из вашего разговора с портье я понял, что…
      – О'кей. – Барон махнул дымящей сигаретой. – Я проинформирую Джорджа и Люси, что их коллега просит о встрече. Думаю, возражать они не будут.
      Шрам над бровью японца вновь покраснел.
      – Когда мне ждать ответа, сэр?
      Барон сделал неопределенный жест.
      – Ну, в общем… Мы остановились с вами в одном отеле. В каком вы номере, кстати?
      Японец поклонился, скрывая выражение глаз.
      – Я сам разыщу вас, мистер Мак-Грегор. – Он направился к лифтам и, не оглядываясь, обронил: – Будьте осторожны: здесь курить запрещено.
 
      – Не выставят же меня за это вон, – пробормотал барон. – Хотел бы я и сам знать, где эти чертовы Ньюгарты.
      Погруженный в размышления, он расхаживал по фойе, дымя сигаретой. Разумеется, его не выставили.
 

13

 
      Супруги Ньюгарты, послужившие поводом для знакомства Мак-Грегора с низеньким японцем, нашли приют на подмосковной даче в Голицыно. Дача была столь роскошной, что их дом в Манчестере по сравнению с ней выглядел жалкой лачугой. И биохимическая лаборатория, которую отгрохал супругам владелец дачи в двух смежных комнатах, могла бы вызвать зависть у большинства коллег. Но Джордж и Люси окрыленными себя не ощущали, хотя проводили в лаборатории по шестнадцать часов в сутки. Обстановка и окружение действовали им на нервы. Однако в положении супругов, как Ньюгарты его понимали, выбирать особо не приходилось.
      Джордж, мужчина лет пятидесяти, имел солидное брюшко и плешь, вокруг которой курчавились светлые волоски. На лице его выделялись голубые глаза и нос картошкой – типичная рязанская физиономия. Тем не менее Джордж был, что называется, чистокровным англичанином.
      Люси, дама сорока пяти лет, худосочная, высокая, с орлиным профилем, смотрелась как истинная британская леди, хотя в девичестве носила фамилию Куроедова. То есть Владимир Куроедов являлся ее племянником и владельцем дачи одновременно. И это обстоятельство отнюдь не улучшало настроение супругов.
      – Надоел он мне, – заявил Джордж, уставясь в окуляр микроскопа. – Осточертел, как пудинг тетушки Мэг. Дай-ка образец три-один-S.
      Люси подала ему предметное стеклышко с лоскутком шерсти, пропитанным экспериментальным раствором.
      – Но, Джордж, – возразила она мягко, – ведь он столько для нас делает. Мы здесь в таких условиях…
      – Как в тюрьме. – Джордж изучал под микроскопом поданный лоскут. – Так-так… Структура обозначилась… Но как-то смутно. Люси, он не для нас старается, а для себя. Надеется нажиться на моем красителе.
      – Дорогой, ведь это естественно. Владимир вложил в нас такие деньги… Притом учти: он успешно торгует автомобилями, и мы не единственный свет в его окошке. – Люси аккуратно раскладывала на лабораторном столе стеклышки с образцами материи. – Он богат и не мелочен, дорогой. Это окупает многое.
      – Богат?! – возмутился Джордж Кудряшки вкруг его плеши воинственно топорщились. – Когда я запатентую СКН, в сравнении с нами он будет выглядеть нищим и хорошо это знает! Потому и пускает слюни!
      Наклонившись через стол, Люси погладила мужа по голове.
      – СКН еще надо создать, дорогой. У нас много работы.
      Джордж оторвался от окуляра микроскопа.
      – Хочу домой, в Манчестер.
      Люси опустила взгляд.
      – Будь умницей, дорогой. Это невозможно.
      Помолчав, Джордж произнес в досаде:
      – Тогда устрой так, чтоб твой чокнутый племянник не попадался мне на глаза.
      – Джордж, не выдумывай. Он не чокнутый.
      – Чокнутый, чокнутый. Особенно – последний месяц. Возбужден, точно под кайфом, взгляд бегает… Не замечала?
      Люси пожала плечами.
      – Ерунда, наркотиков он не употребляет. Ты переутомился, дорогой. Может, отдохнем денек? Кстати, я звонила Ричарду в отель – не застала. Поговорила с портье.
      Лицо Джорджа оживилось.
      – Оставила Ричарду адрес?
      Люси покачала головой.
      – Не думаю, что это было бы благоразумно.
      – Чушь! – отмахнулся Джордж. – Я хочу видеть Ричарда! Когда позвонишь ему в следующий раз…
      Тут в лабораторию ввалился Куроедов с начальником охраны и двумя амбалами. Племянник был в шелковом халате с драконами, обвивавшими хвостами его обильные телеса.
      – О чем треп? – спросил он по-английски. – Не обо мне ли?
      – Много чести! – отозвался Джордж, взирая в микроскоп. – Не могли бы вы отсюда убраться?
      Куроедов с усмешкой тряхнул длинными волосами.
      – Ах, дядюшка! За что вы меня так не любите?
      – Черт лысый тебе дядюшка! – буркнул Джордж.
      Приблизившись к племяннику, Люси наклонилась, будто собиралась клюнуть его своим орлиным носом.
      – Не обижайся, Володя, – проговорила она по-русски. – Джордж устал и не в духе.
      Куроедов потрепал тетку по плечу.
      – Твой Джордж всегда не в духе. – Толстяк казался навеселе. Его покрасневшие глаза словно увеличились в объеме. – Но все равно, тетя Людочка, я обожаю старину Джорджа. Вы приготовили мне бульон?
      – Субстанцию, Володя, – поправила Люси. – Приготовили. Но зачем она тебе в таком количестве?
      – Растения поливаю, тетя Людочка. Эксперимента ради.
      Джордж обратил взор на жену.
      – Что он там болтает? – Когда Люси перевела, Джордж хмыкнул. – Растения, как же. Не удивлюсь, если он эту субстанцию пьет.
      Куроедов хмыкнул в ответ.
      – Странные мысли, дядюшка! – И обратился к тетке по-русски: – Где бульон?
      Люси указала на пластиковые канистры. По кивку племянника начальник охраны и амбалы, взяв канистры, направились к выходу.
      – Момент! – Заступив дорогу начальнику охраны, Джордж стал разглядывать его оттопыренные уши на фоне света лампы. – Интересный материал. Стоит попробовать.
      Губы Люси дрогнули в улыбке.
      – Дорогой, прекрати.
      – Что прекратить? – Выпятив брюшко, Джордж изучал физиономию полковника МУРа в отставке. – Я и не приступил еще.
      Начальник охраны взглянул на своего босса.
      – Володь, что ему надо?
      Куроедов хохотнул.
      – Хочет уши твои покрасить. Может, согласимся, Гаврилыч?
      – Не сегодня. – Гаврилыч отодвинул Джорджа плечом и вышел.
      Вслед за ним удалились амбалы с канистрами.
      Куроедов задержался на пороге.
      – Когда ждать результатов, родственники? – по-английски осведомился он.
      – Скоро, – пообещала Люси.
      – Денек-другой? Не так ли, тетя?
      Склонясь над микроскопом, Джордж буркнул:
      – Прекратите на нас давить. Мы не поденщики.
      Глаза Куроедова покраснели еще более, грудь его вздымалась под шелковым халатом.
      – Мы делаем, что можем, Володя, – пробормотала Люси по-русски. – Это в наших интересах, ты должен понять.
      После некоторой паузы Куроедов произнес:
      – Понимаю, Людмила Петровна. Но дело в том, что у меня появилась сногсшибательная девушка. Я хочу надеть на нее платье, какого нет ни у кого. Поторопитесь, иначе я потеряю терпение. – С этими словами он вышел.
      Джордж с тревогой смотрел на жену.
      – Что он сказал?
      – У него новая девица, – перевела Люси. – Он хочет подарить ей платье.
      Голубые глаза Джорджа негодующе блеснули.
      – Мы должны обслуживать его шлюх?!
      – Вопрос так не стоит, дорогой.
      – Именно так! – Джордж заметался между пробирками. – Говорю тебе, он чокнутый! Вспомни его взгляд!
      Люси поймала мужа в объятья и поцеловала в плешь.
      – Ты переутомился. Отдохни.
 
      Сердито сопя, Джордж разомкнул ее руки и вернулся к микроскопу.
      – Дай мне образец три-один-t. И позвони завтра Ричарду, оставь наш адрес.

1

 
      В семь утра, перед уроками, Глеб настукивал на машинке. Он был в джинсах, в синей рубахе и в кроссовках. Даша, одетая на сей раз в строгое серое платье и с волосами, стянутыми в «конский хвост», сидела за кухонным столом и правила напечатанный текст.
      – Господин с тросточкой, господин с тросточкой… – проворчала она. – Слишком часто. Здесь можно просто Хлыстин: короче и энергичней.
      Глеб кивнул, продолжая печатать.
      – Исправь.
      За окном было пасмурно, но дождь не шел. И всклокоченная ворона скандально каркала в форточку.
      – И жест героя, – добавила Даша, – когда он рвет список и бросает обрывки в канализацию, надо бы подкорректировать. Пусть положит список в карман.
      Глеб оторвал взгляд от машинки.
      – Зачем?
      – В качестве улики.
      – Вот уж фиг!
      Даша улыбнулась.
      – Ладно, это я так Разговор поддержать.
      Оба они рано позавтракали и готовы были к выходу на работу. Глеб вновь затарахтел по клавишам.
      – Видал я такие разговорчики. Уволю к лешему.
      – Ха! – сказала Даша. – Кого уволишь – Дашеньку?!
      Лежащий рядом с машинкой телефон зазвонил. Глеб в досаде выдернул испорченный лист, скомкал и взял трубку.
      – Доброе утро, лорд Грин! – произнес по-английски знакомый голос. – Простите, что беспокою, но мне известно, как рано вы встаете.
      Глеб возвел глаза к потолку.
      – Опять ты за свое, Ричард! – буркнул он по-английски. – Оставь этих «лордов» и «баронов». Если уж ты меня беспокоишь, бери быка за рога.
      Заинтересованная Даша прижала к трубке ухо. В голосе барона Мак-Грегора прорывалось едва скрываемое волнение.
      – Майкл, не могли бы мы встретиться?
      – Зачем?
      – Видишь ли… я не хотел бы об этом по телефону.
      Глеб вздохнул.
      – До середины дня, Ричард, я занят…
      – Превосходно, – ввернул барон, – давай встретимся в четыре у меня в номере. Согласен? Много времени я не отниму.
      Глеб и Даша переглянулись.
      – Нет уж, – обреченно произнес Глеб, – встретимся в фойе «Метрополя». В четыре часа. Но, Ричард, ты обещал: ненадолго.
      – Конечно, Майкл, – обрадовался барон. – До встречи. – Из трубки послышались гудки.
      Зеленые глаза Даши смотрели внимательно.
      – Что у него за проблемы?
      Глеб пожал плечами.
      – Может, сорвалось ограбление музея.
      Даша фыркнула.
      – Брось. Серьезно?
      – К чему гадать? Узнаем. – Глеб вновь принялся печатать.
      Даша взглянула на часы.
      – Скоро нам выходить.
      – Угу, – подтвердил Глеб.
      Даша прошлась по кухне.
      – У школы небось меня поклонник ждет.
      – Извинимся. – Глеб барабанил по клавишам. – И оплатим ему вынужденный простой.
 
      – Наверняка он с цветами, – предположила Даша. – Какие были розы!
      – Надеюсь, – отозвался Глеб, – сегодня он с бриллиантами. Должно же быть какое-то развитие.
      Даша обняла его сзади.
      – А ты, морда, не дарил мне ни цветов, ни драгоценностей.
      Глеб хмуро изучал напечатанный текст.
      – Оно тебе надо?
      – А то! – вздохнула Даша. – Хочу купаться в бриллиантах.
      Глеб с усмешкой на нее покосился.
      – От этой мании, Лосева-Грин, легко излечиться. – Прикрыв глаза, он слегка задержал дыхание.
      – Что ты задумал? – насторожилась Даша.
      В этот момент из ванной послышался грохот, не смолкавший несколько секунд. Когда шум прекратился, Даша взяла Глеба за уши и развернула к себе.
      – Слушай, ты ведь знаешь: я трусиха.
      – Загляни туда, не бойся, – предложил Глеб.
      Выйдя с кухни, Даша опасливо приоткрыла дверь ванной и включила свет… Из груди ее вырвался возглас, не поддающийся описанию. Понять ее было можно, ибо зрелище оказалось не для слабонервных.
      Ванна до краев полна была ограненными драгоценными камнями всевозможных цветов и оттенков: от черного до фиолетового. А размеры камней… Господи! Самые мелкие были с грецкий орех. И сверкало все это так, что глазам было больно. Будто завороженная, Даша протянула к сокровищам руку.
      – Что это? – бестолково спросила она.
      Глеб не ответил: он печатал на машинке.
      Даша проорала:
      – Что это такое, морда?!
      Стук машинки примолк.
      – Только бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры, – отозвался голос Глеба. – Загляни в туалет.
      Даша выполнила это указание. Затем издала нервный смешок, перешедший в хохот. Унитаз, насколько Даша понимала в семечках, был из чистейшего золота и по окружности инкрустирован все теми же драгоценными камнями.
      Сгибаясь от смеха, Даша кинулась на печатающего Глеба.
      – Убери это, засранец! – колотила она его по спине. – На них же задницу расцарапаешь! Верни фарфоровый унитаз!
      Глянув на часы, Глеб присвистнул.
      – Все, помчались! Не то Зинаида в асфальт меня закатает.
      – Любовь моя, убери все на фиг! Или я засуну тебе эти бруллики…
      Возникший шум был теперь едва слышен.
      – Убрал, Даш. Бежим. – Глеб ринулся в прихожую и надел куртку.
      Даша, однако, заглянула в туалет и в ванную. Убедившись, что все вернулось на свои места, она посмотрела мужу в глаза.
      – Ты ведь знаешь, что я пошутила.
      Глеб кивнул.
      – Разумеется. Я лишь укрепил твой дух.
      – Дух?! – Смеясь, Даша вышла на лестничную площадку. – Это называется «укрепить дух»?!
      Глеб подтолкнул ее к лифту.
      – Шевелись. Опять опаздываем.
      Когда они вышли из подъезда и сели в «жигуленок», Даша произнесла со вздохом:
      – Знаешь, чего мне жаль?
      – Чего?
      – Что Сычовой ни камушка не досталось. Могла бы, дура, хоть ведерко ей насыпать.
      Выехав из подворотни, Глеб сказал:
      – Дело поправимое. Может, и насыпешь к Рождеству.
 

2

 
      На одном из московских задворков капитан Сычова и майор Калитин затаились в красном «Москвиче». Сутулясь за Рулем, Калитин поглядывал на часы.
 
      – Уверена, что не кинет?
      Упираясь коленом в «бардачок», Светлана отмахнулась.
      – Не дергайся, Леш. Раз он сам на меня вышел, значит, какую-нибудь информацию сольет.
      – Думаешь, дельное что-то?
      – Ой, Калитин, нам бы хоть шерсти клок! На месте топчемся!
      – Это верно, – вздохнул Алексей. И в «Москвиче» повисла тишина.
      Вскоре, однако, из-за контейнеров с мусором вынырнул небритый субъект в спортивном костюме и вязаной шапочке. Двигался он крадучись, будто в шпионском боевике. Светлана перевела дух.
      – Вот он, птенчик мой.
      – Я от него торчу. – Алексей приоткрыл заднюю дверцу.
      Субъект юркнул в «Москвич» и просипел, запыхаясь:
      – Сычиха, ты обещала приехать одна.
      Светлана и Алексей, обернувшись, смотрели на него в упор.
      – Мой напарник майор Калитин, – пояснила Светлана. – Расслабься: он в порядке.
      Субъект мотнул вязаной шапочкой.
      – При нем разговора не будет.
      Серые глаза Светланы блеснули сталью.
      – Клоп, ты обкурился?
      – Пусть он выйдет, – настаивал информатор. – Если он гнилой мент, мне кишки на шею намотают.
      Перегнувшись через сиденье, Светлана сгребла его за грудки.
      – Ты что, гнида, тут гонишь?! Если он гнилой мент…
      – Капитан Сычова, без рук, – изобразил строгость Алексей.
      Но Светлана так трясла информатора, что голова его болталась, словно у тряпичной куклы.
      – Если он гнилой мент – твоя песенка, Клоп, уже спета! Ведь братва по-любому узнает про наши с тобой встречи! Просекаешь, членосос?!
      Пытаясь вырваться из цепких ее пальцев, Клоп просипел:
      – Лады, убери грабли.
      Однако отпускать его Светлана не спешила.
      – А если ты, клоповья рожа, вздумал нам тут впарить по дешевке фуфло, я тебе не то что кишки…
      – Лады! – заорал информатор. – Сычиха, отцепись!
      Светлана брезгливо отряхнула руки.
      – Ну?
      Информатор поправил пропотевшую шапочку.
      – Про гараж Волобуева слыхали?
      Алексей и Светлана обменялись взглядами.
      – Ремонт иномарок, детали и узлы можно заказать, – уточнил Алексей и назвал адрес. – Этот, что ли, гараж?
      Кивнув, информатор съежился и зыркнул в окошко.
      Светлана гаркнула:
      – Колись, Клоп! Не разыгрывай тут робкого фраера!
      Клоп полоснул ее взглядом, но тотчас опустил глаза.
      – Волобуев, – просипел он, – взорвал салон «Фольксваген». Вместе с лохом Лепко.
      Алексей и Светлана вновь переглянулись.
      – Что ты нам лепишь? – выдохнула Светлана.
      – Сычиха, пошла ты!.. – обозлился информатор. – Хочешь – ешь, хочешь – плюй!
      – Погоди, – вмешался Алексей. – Волобуев – заказчик или исполнитель?
      Клоп скорчил рожу.
      – Размечтался! – просипел он ехидно. – Может, тебе еще папку с доказательствами да прямо в суд?! Заказчика им подавай! Ну, блин, менты…
      – Захлопни пасть! – осадила его Светлана. – Давай линяй. Свободен.
      Приоткрыв дверцу, информатор обернулся.
      – Как насчет моего брата? Сычиха, ты обещала.
      Алексей поинтересовался:
      – Что у него с братом?
      – Квартирная кража. – Светлана сверлила информатора взглядом. – Если твоя наводка не фуфло – подумаю, что можно сделать. Веди себя правильно, Клоп.
      Информатор вышел, и красный «Москвич», развернувшись, укатил. Клоп с прищуром смотрел вслед, и на небритом его лице змеилась ухмылка. Не таясь больше и не озираясь, он обогнул мусорные контейнеры, пересек задворки и подошел к белому джипу. Из джипа вылез круглолицый амбал и пробасил:
      – Ну че, сработало?
      Клоп кивнул с ухмылкой.
      – Заглотили.
      – Не заподозрили?
      – Кого, блин? Куроеда?
      – Не называй имен! – Амбал продемонстрировал пудовый кулачище. – Приключений ищешь?!
      Клоп обиженно выпятил губу.
      – Да тут же ни собаки… – Он махнул рукой. – Лады. Дело сделано, давай бульон.
      Амбал уселся в джип, захлопнул дверцу и в приоткрытое окно просунул пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью.
      – Веди себя правильно, Клоп, – наказал он и уехал.
      Прижав бутылку к груди, информатор усмехался. По своему разумению, он всегда вел себя правильно.
 

3

 
      На другом московском задворке, возле подворотни, стоял черный «Мерседес». Место водителя пустовало, а на заднем сиденье расположились двое: длинноволосый толстяк Куроедов и щеголь с тонкими усиками, поглаживающий свою прическу. Трепались они о пустяках, не произнося ничего такого, что стоило бы запомнить, однако напряженно посматривали в окошко.
      В подворотне между тем бойко шла торговля пластиковыми бутылочками с бесцветной жидкостью, визуально неотличимой от воды. Покупатели (от школьного возраста до пенсионного) с оглядкой подходили, платили деньги и, пряча вожделенную бутылочку, спешно убирались прочь. Торговец, одутловатый блондин, только успевал отшвыривать пустые ящики. Двое вооруженных качков сурово следили за порядком. А пожилой начальник куроедовской охраны, растопырив уши, осуществлял, так сказать, общую инспекцию. Время бежало быстро.
      Щеголь в «Мерседесе» взглянул на часы.
      – Долго они телятся.
      – Нервничаешь, Юрий Васильевич? – подмигнул Куроедов. – Зря, тут все схвачено.
      Приятным дикторским баритоном Юрий Васильевич произнес:
      – Слишком на виду. Смените место.
      – Кого бояться-то? – усмехнулся Куроедов. – Ментов, что ли? Пусть берут на анализ. Ничего не обнаружат, сам знаешь.
      Щеголь жестко на него посмотрел.
      – Володь, смени место. Не зарывайся.
      Куроедов поднял руки вверх.
      – Хорошо, хорошо. Сам-то, Юрик, попробовать не желаешь?
      – Уволь. – Глядя в зеркальце, Юрий Васильевич провел расческой по идеально уложенным волосам. – Такие эксперименты, Володь, не по мне.
      Во взгляде Куроедова мелькнула неприязнь.
      – Осторожничаешь? Напрасно, Юрик. Ощущения, поверь, упоительные. Бешеная сила, легкость, реакция… Даже болячки заживают.
      Щеголь с усиками продолжал причесываться.
      – Болячек у меня и так тьфу-тьфу. А насчет силы и всего прочего… Тренажеры, Володь, тоже неплохо помогают.
      – Сравнил! – Куроедов скривил губы. – Спорим, я тебя с твоими тренажерами одной левой сделаю. Особо не напрягаясь.
      Возразить или согласиться щеголю не пришлось: из подворотни вдруг донесся шум и показалось густое облако пыли, внутри которого смутно мелькали ноги и руки дерущихся. Юрий Васильевич вперил взор в Куроедова.
      – Что у нас, Володь? Классические проблемы организации? Так я не играю.
 
      Глаза Куроедова покраснели и набрякли. Он в ярости приоткрыл дверцу.
      – Мудаки!
      Приятель ухватил его за переливчатый плащ.
      – Сиди! Нечего там светиться!
      Куроедов послушался. Драка вскоре утихла, однако пылевое облако… оказавшееся не пылью вовсе, а чем-то вроде тумана или сумрака, втянулось обратно в подворотню. Приятель-щеголь перевел взгляд на Куроедова.
      – Спрашиваешь, не хочу ли я попробовать?
      Куроедов воззрился на него покрасневшими глазами.
      – Ну так что же, Юра?! Что здесь такого?!
      Оба примолкли, поскольку ответа ни тому ни другому не требовалось. Тем временем из подворотни вышел начальник охраны с кейсом в руке. Солидно и неторопливо приблизился он к «Мерседесу». Открыл дверцу и занял место водителя.
      – Вы там что, озверели?! – напустился на него Куроедов. – Средь бела дня бучу устроили, кретины!
      Положив кейс на сиденье, начальник охраны погладил его ладонью.
      – Хорошая выручка, Владимир Сергеевич. Особенно – для этой хилой точки.
      – Гаврилыч, ты меня слышал?!
      – Насчет драки, что ли? Толкач, падло, часть бабок решил затырить. Ребята засекли, ну и само собой… Дело житейское.
      Покосившись на приятеля-щеголя, Куроедов проворчал:
      – Хрыч старый. Сам-то зачем полез?
      Гаврилыч пожал плечами.
      – Пес меня знает. Силы навалом, поразмялся чуток Жалко тебе?
      Куроедов многозначительно посмотрел на сидящего рядом приятеля. Тот разгладил пальцем усики.
      – Гаврилыч, – процедил он сквозь зубы, – чтоб в последний раз.
      Начальник охраны развернулся в его сторону.
      – Юрий Васильевич, а ты меня не лечи! На тебя я не работаю, понял!
      Юрий Васильевич выдержал его взгляд.
      – Такой независимый, да? – произнес он иронично. – Хочешь со мной поссориться – сделай одолжение.
      Глаза начальника охраны покраснели и набрякли в точности так же, как у его босса. Вокруг его фигуры стала густеть сероватая дымка.
      – Лично мне, – прошипел он, – на тебя глубоко насрать!
      Юрий Васильевич скривил в усмешке губы.
      – С чего бы, Федя? Откуда столько отваги? Бульон в тебе, что ли, бурлит?
      Куроедов положил руку ему на плечо.
      – Не заводись, Юрик Ты ведь знаешь, – подмигнул он, – мент и в отставке мент. А ты, Гаврилыч, не возникай. Правильно тебе сказано: в последний раз. – Он показал начальнику охраны сдобный кулак – Размяться ему, сучку, захотелось!
      Отвернувшись, Гаврилыч с достоинством оперся на руль.
      Приятель-щеголь взялся за ручку дверцы.
      – Ладно, созвонимся позже.
      Куроедов его придержал.
      – Погоди, Юрик. Во-первых, деньги. – Он кивнул на кейс. – Тебе наличка нужна?
      Юрий Васильевич качнул головой.
      – Переведи на счет, как обычно.
      – Без проблем, – кивнул Куроедов. – А во-вторых, не хочешь взглянуть, какую телку я себе откопал? В школе училкой пашет. Юра, это полный отпад!
      Приятель-щеголь отмахнулся.
      – Не до твоих телок. Дел вагон, и в конторе показаться надо.
      – Зря, Юрий Васильевич, – встрял начальник охраны, явно ища примирения. Краснота сошла с его глаз, дымка вокруг тела рассеялась. – Девушка, доложу я вам… принцесса. Красоты неописуемой.
      Куроедов артистично откинул со лба волосы.
      – Юрик, поверь: увидишь ее – в столбняк впадешь.
 
      – Ей-богу, гвоздь мне в печень! – подтвердил Гаврилыч.
      Юрий Васильевич отодвинулся от дверцы.
      – Интригуете прямо. Если она хоть вполовину такая…
      – На двести процентов! – заверил Куроедов. – Одна лишь спотычка: муж ее, как я выяснил, в той же школе телепается. Нейтрализовать бы его по-тихому.
      Юрий Васильевич достал расческу и провел ею по виску.
      – Володь, в чем проблема? Тачка хоть у них есть?
      Куроедов состроил гримасу.
      – Если это можно назвать тачкой. Раздолбанный «жигуль».
      – Вполне достаточно. – Расчесав висок, Юрий Васильевич извлек мобильник. – Колюня! – произнес он, набрав номер. – Привет, это Луганский!.. Коля, я не пропал. Если б ты знал, на каком я свете… Согласен, дружище, не отверчусь. Но сейчас прямо к делу, о'кей?.. Выдели-ка двух своих молодцов с мигалкой и со всеми прибамбасами. На часок-другой… Николай, моя контора светиться в этом не хочет. Мне ли тебя учить?.. Спасибо, дорогой. Сам сейчас подрулю и прихвачу их. Обнимаю. – Юрий Васильевич убрал телефон в карман, обронив небрежно: – Сперва на Смоленку заедем.
      Гаврилыч врубил мотор, и «Мерседес» покатил мимо подворотни с опустевшими фанерными ящиками.
      – Во как работать надо! – подмигнул Куроедов. – Контора веников не вяжет.
      Приятель-щеголь погрозил ему пальцем.
      – Смотри, если телка твоя меня не впечатлит!
      – Впечатлит, не волнуйся, – хихикнул Куроедов. – Лишь бы не до паралича.
      Тут Гаврилыч, вырулив из переулка на шоссе, спохватился:
      – Кстати, о работе! Мне там, пока торговля шла, звонок был. Насчет Клопа.
      – Ну? – встревожился Куроедов. – Как у него прошло?
      Начальник охраны усмехнулся.
      – Впарил ментам за милую душу. Побарахтаются теперь!
      Куроедов откинулся на спинку сиденья, блаженно прикрыв глаза.
      – Что за денек! Чудо, а не денек!
 

4

 
      Красный «Москвич» припарковался возле одноэтажного кирпичного строения, напоминающего раздутую собачью конуру. Это и была мастерская по ремонту иномарок, на владельца которой указал информатор.
      – В общем, башку даю на отсечение, – подытожил разговор Алексей, – что угнанные машины идут здесь на запчасти. Но зацепки, само собой, ни единой.
      Светлана рассматривала литые металлические ворота.
      – Ты хоть видел этого Волобуева?
      – Мельком. Тот еще фрукт. Вполне способен подложить взрывчатку.
      – Хорошо сказано. Какие у тебя основания, Калитин? Не считая, конечно, доноса Клопа.
      Алексей пожал плечами.
      – Интуиция. Волобуеву иной раз перепадала халтурка и от покойного Лепко. В автосалоне этот малый брал машины для мелкого ремонта. И легко мог при общем раздолбайстве начинить одну из тачек динамитом. Что, как известно, и произошло.
      Светлана приоткрыла дверцу.
      – Во-первых, не установлено, что взорванная тачка побывала у Волобуева. А во-вторых – мотивы, Калитин. Каковы мотивы?
      – Какие угодно. – Алексей также открыл дверцу. – Либо что-то личное, либо заказ. Причем необязательно Куроедова.
      – Кра-асиво! – фыркнула Светлана и направилась к гаражу.
      Догнав ее, Алексей осведомился:
      – Имеются возражения?
      Светлана лишь вздохнула, осматривая ворота. Снаружи замка не было. Ворота, судя по всему, закрыты были на засов изнутри. Светлана принялась колотить в них ребром ладони.
      – Эй! Есть там кто?
      Никто не отозвался.
      Алексей толкнул боковую дверь, которая легко отворилась.
 
      – Будь проще, Сычова, – усмехнулся он.
      Светлана улыбнулась.
      – Ты майор, ты умный.
      Они вошли внутрь.
      Просторное помещение заливал свет флюоресцентных ламп. За исключением разбросанных инструментов здесь было пусто. Разве что… у задней стены стоял полуразобранный автомобиль, из-под которого торчали ноги в кедах. Серые глаза Светланы сощурились.
      – Лужицу видишь? – кивнула она. – Не кровь ли?
      – Да уж не компот вишневый. – Алексей направился к торчащим ногам. – А жаль компоту я бы хлебнул.
      Светлана плотно прикрыла дверь наружу.
      – И вокруг ни души, – прокомментировала она. – Сказка, блин!
      Алексей заглянул под машину.
      – Голова пробита, грудь раскурочена, – сообщил он. – Обошлись без стрельбы.
      – Освещения там хватает? – спросила Светлана.
      Поднявшись на ноги, Алексей отряхнул колени.
      – Там Волобуев. Если ты об этом.
      Светлана хмуро кивнула.
      – И механики все куда-то подевались. Как корова языком слизнула… Что стоишь, Калитин? Вызывай бригаду.
      – Что бы я без тебя делал? – Достав мобильник, Алексей лаконично и сухо отдал распоряжения.
      – Конечно, я не эксперт, – сказала Светлана. – Но этому трупу, похоже, не менее четырех-пяти часов.
      Алексей покосился на засохшую лужу крови.
      – К чему ты клонишь, Сычова?
      – Нас держат за лохов, Леш.
      – Тебе известно – кто?
      – Куроедов, кто ж еще.
      – Свет, ты на нем просто заклинилась.
      Светлана покачала головой.
      – Ни хрена. Если взрыв в автосалоне организовал Волобуев – значит, он выполнял заказ. Какие могут быть личные мотивы, если его самого грохнули? Просто совпадение, что ли?
      Алексей протестующе вскинул руку.
      – Но кто сказал, что заказчик – Куроедов? В нашем криминализированном бизнесе можно составить длинный список…
      – Дерьмо собачье, – отмахнулась Светлана. – В шесть утра Клоп звонит мне на мобильник, назначает встречу и дает эту наводку. Мы приезжаем и находим жмурика: вот досада.
      – Но почему Куроедов?
      – А кто, Леш? Думай репой. Какому еще заказчику так приспичило пускать нас по этому следу? На подозрении у нас пока один Куроедов, все прочие – в тени. С чего бы им подсылать Клопа?
      Помолчав, Алексей вздохнул.
      – Логично. Только бездоказательно.
      В глазах Светланы появился стальной блеск.
      – Пощекачу-ка я этого патлатого пузана. – Она шагнула к двери. – Машину я забираю.
      – Стой! – гаркнул Алексей. – Капитан Сычова, я вам приказываю…
      – Леш, мы должны сойти с мертвой точки. Расслабься: все будет грамотно.
      – Где ты его сейчас найдешь, дурья башка?!
      За дверью гаража Светлана с усмешкой обернулась.
      – Найду, Леш. Знаю место.
 

5

 
      После уроков Глеб и Даша спешно перекусили в школьной столовке – благо она еще работала.
      – Не могу есть ЭТО в таком темпе, – пожаловалась Даша.
      Глеб улыбнулся.
      – Предпочитаешь ЭТО смаковать?
      Даша качнула «конским хвостом».
      – Нет, лучше я что-нибудь откушу от тебя.
      Глеб взглянул на часы.
 
      – Тогда поторопись, иначе я к барону опоздаю. Мне ведь еще домой тебя отвозить.
      Когда они вышли из столовой, мимо промелькнул Стас и, помахав рукой, умчался, как рыжая комета.
      – Надо было к нему прицепиться, – сказала Даша, – и доехать до перекрестка.
      Глеб простонал:
      – Прицепись ко мне! А то слиняю сейчас к лешему!
      Даша сделала круглые глаза.
      – От кого – от Дашеньки? – И направилась в туалет помыть руки.
      – Глеб в очередной раз взглянул на часы.
      Когда они пошли наконец к раздевалке, Даша встретила трех пятиклашек, которые бог весть почему задержались в школе. Две девчушки и пацан наперебой затараторили:
      – Дарья Николаевна! Дарья Николаевна! У нас будет дополнительный английский?
      – Пока не знаю, – защебетала в ответ Даша. – Если вам очень хочется…
      – Извините, что прерываю, – вмешался Глеб. – Дарья Николаевна, я жду вас в машине. Будьте благоразумны. – Он зашагал вниз по лестнице.
      Выйдя из вестибюля, Глеб направился к «жигуленку», припаркованному за пределами школьного двора. Небо сохраняло пасмурность, дождь вроде собирался, но так и не решился пойти. В куртке нараспашку Глеб прошагал за школьные ворота, постоял у «жигуленка», высматривая Дашу, затем в досаде сел в машину.
      – В сей же момент из автомобиля дорожного патруля, стоявшего чуть поодаль, перед черным «Мерседесом», вышли два упитанных гаишника и двинулись к «жигуленку». Один из них приблизился со стороны водителя и постучал в окошко. Глеб опустил стекло.
      – Инспектор Кравцов, дорожный патруль, – представился гаишник. – Вы владелец этого транспортного средства?
      Глеб кивнул.
      – Да, а что?
      – Гаишник козырнул.
      – Документы, пожалуйста. – И, неторопливо пролистав предъявленные Глебом водительские права, приказным тоном произнес: – Пройдемте со мной.
      – Куда? – полюбопытствовал Глеб.
      – В нашу машину.
      – Что-нибудь не так?
      Инспектор Кравцов изобразил улыбку, похожую на судорогу.
      – Так, не так – сейчас выясним.
      Глеб вышел из «жигуленка».
      – Только побыстрей, ладно?
      – Уж как получится. – Гаишник с напарником проконвоировали Глеба в патрульный автомобиль.
      Его водворили на заднее сиденье, и молчаливый напарник расположился рядом. Сам инспектор Кравцов, воссев за рулем, принялся передавать по рации паспортные данные Глеба и номер «жигуленка».
      – Все так серьезно? – спросил Глеб.
      – Может, да, а может, нет, – дипломатично ответил гаишник. – Проверка покажет.
      Во время этого обмена репликами подъехал красный «Москвич», медленно обогнул «Мерседес», патрульный автомобиль и «жигуленок» и притормозил чуть впереди.
      Из школы между тем выпорхнула Даша. С виноватым видом она зацокала каблучками по крыльцу. И, словно чертик из табакерки, передней возник Куроедов – в переливчатом плаще, с разметавшимися волосами и с желтыми тюльпанами в руке.
      – Вот мы и встретились! – радостно объявил он, протянув Даше букет. – Это вам.
      Даша поморщилась.
      – Тронута. Возложите на могилу неизвестного солдата.
      – Ему-то зачем? – хохотнул Куроедов, тыча в Дашу букетом. – Вам это больше к лицу. Кстати, не забыли мое имя?
      – Как можно! – Даша попыталась его обойти. – Извините, Куроцапов: некогда.
      Она спустилась с крыльца, но Куроедов вновь заступил ей дорогу.
 
      – По-вашему, остроумно издеваться над фамилией?
      Даша вздохнула.
      – Согласна, это хамство. Но как иначе от вас избавиться? Может, посоветуете?
      Глаза Куроедова покраснели и набрякли.
      – Для начала, как твое имя?
      – Милкопоксена. Запишите для памяти и дайте пройти.
      Куроедов схватил ее за руку.
      – Хватит мне мозги парить!
      – Дарья Николаевна, к вам пристают? – послышался голос Лени Рюмина, который только что с Гулей Шариповой закончил уборку свинства, устроенного десятым «Б» в кабинете биологии.
      Зеленые глаза Даши холодно смотрели в лицо назойливому поклоннику.
      – Отпусти руку, скунс! – проговорила она.
      – Двигай в машину! – прошипел Куроедов. Вокруг его тела образовалась чуть заметная серая дымка.
      Леня Рюмин браво предложил:
      – Дать ему в рыло, Дарья Николаевна?
      Гуля спрашивать не стала, она врезала портфелем Куроедову по запястью. Куроедов уронил цветы и в бешенстве потянулся рукой к Гулиной шее. Рука словно удлинилась…
      Тут Светлана Сычова в эффектном прыжке протаранила Куроедова ногой в грудь.
      – К кому цепляешься, гнида! – проорала она.
      Куроедов опрокинулся на спину. То есть не совсем опрокинулся, так как ступни его ног прочно стояли на земле. Он лишь прогнулся, едва не коснувшись асфальта затылком, и распрямился, будто упругий бамбук. Выглядело это ошеломляюще, все замерли, словно в ступоре. Судя по выражению лица Куроедова, он и сам от себя подобного не ожидал.
      Первой опомнилась Даша. Приобняв обалдевших Леню и Гулю, она прошептала:
      – Дуйте отсюда, чтоб пятки сверкали.
      Но ребята не двигались.
      Между тем пришедший в себя Куроедов со стремительностью кобры метнулся в сторону Светланы. Момент, однако, был упущен: Светлана выхватила пистолет.
      – Иди сюда, сволочь! – поманила она пальцем. – Дай мне повод! Это будет самооборона при свидетелях!
      Куроедов притормозил, будто наткнулся на стену. Лицо его побледнело.
      – Сычиха, без глупостей, – пробормотал он. – Разойдемся по углам.
      Светлана держала его под прицелом.
      – Сперва ответь, – сказала она, – чем тебе помешал Волобуев? Много знал?
      Куроедов, как под гипнозом, смотрел в дуло «Макарова».
      – Не понимаю, о чем ты. Ремонтируюсь у него иногда… И что с того?
      – Тогда почему ты с ним так поступил?
      Дрожащей рукой Куроедов достал сигареты и зажигалку. Светлана ему не препятствовала.
      – Никак я не поступал. Убери пушку.
      – Уберу, когда ответишь: зачем?
      Куроедов закурил. Белки его глаз стали утрачивать красноту.
      – Не понимаю, о чем ты, – повторил он, выдыхая дым через ноздри.
      Тем временем Глеб, сидя в автомобиле гаишников, следил за происходящим, готовый вмешаться в любой момент. Инспектор Кравцов с напарником от наблюдения его не отвлекали, так как оба застыли манекенами без звука и движений. Лишь на пульте перед инспектором с потрескиванием бухтела рация. Глядя в окошко, Глеб держал под контролем группу у школьного крыльца: Дашу с Леней и Гулей и Светку, наставившую пистолет на толстяка с явно необычными способностями. Краем глаза Глеб заметил, как распахнулись дверцы стоящего позади «Мерседеса» и в игру вступили новые лица: лопоухий пожилой водитель и прилизанный пижон с усиками. Захлопнув дверцы, они обменялись тихими репликами. Затем водитель остался у «Мерседеса», а пижон поспешил к школьным воротам, за которыми Светлана продолжала напирать на толстяка. Причем кураж последнего заметно шел на убыль.
      – Все ты понимаешь, козел! – процедила Светлана сквозь зубы. – Волобуев – твоих рук дело!
      Трясущимися пальцами Куроедов отшвырнул окурок.
      – Зря стараешься, Сычиха. Волобуева мочил не я, и на меня ты это не повесишь.
      Глаза Светланы сузились.
      – А кто сказал, что Волобуева замочили?
      У Куроедова отвисла губа.
      Даша щелкнула пальцами.
      – Хорошая работа, Светка!
      – Так себе, – возразил Леня Рюмин. – Даже я догадался, что этот Волобуев – труп.
      – Заткнуться можешь? – сверкнула глазами Гуля.
      Рядом прозвучал властный голос.
      – Что здесь вообще происходит? Киносъемка или гоп-стоп средь бела дня?
      Светлана обернулась с пистолетом. Шагах в пяти стоял молодой мужчина с усиками и тщательно уложенными волосами. Одет он был с иголочки, выглядел уверенно и руки держал за спиной.
      Даша пристально на него посмотрела.
      – Хотите присоединиться?
      Окинув ее взглядом, щеголь слегка приоткрыл рот, однако тут же взял себя под контроль.
      – Чего я хочу – так чтобы вы отправились по домам, не создавая себе неприятности.
      – Да ну? – взмахнула «Макаровым» Светлана. – Иди, куда шел! Не суйся под руку!
      На лице щеголя не дрогнул ни один мускул.
      – А вы кто, простите, такая? Можно ведь и милицию вызвать.
      Светлана ткнула ему в нос удостоверение.
      – Капитан Сычова, уголовный розыск, провожу задержание, отвали!
      Грубость ее щеголь пустил мимо ушей.
      – Приятно познакомиться. – Он также достал удостоверение и развернул. – Майор Луганский, ФСБ. Может, спрячете оружие?
      После короткой паузы Светлана буркнула:
      – Плевать на ФСБ. Я провожу задержание.
      Щеголь-майор укоризненно покачал головой.
      – Задержание на пороге школы? Браво, капитан Сычова.
      Светлана покраснела. И Даша пришла ей на выручку:
      – Разве кто-нибудь пострадал?
      Майор адресовал ей улыбку.
      – Насколько я понимаю, вы учительница? Ну как можно быть столь беспечной! – Взгляд его скользнул по лицам Лени и Гули. – С вами рядом – дети. А если бы эта… капитан Сычова в горячке устроила пальбу?
      – Тогда, – ответила Даша, – вы бы нас спасли. Элегантный, как рояль в кустах.
      Улыбка растаяла на губах майора. Он резко обернулся к Светлане.
      – Что все-таки здесь произошло? Если не секрет, конечно.
      Светлана кивнула на Куроедова, который стоял скукожась, точно после болезни.
      – Разбойное нападение с целью похищения.
      Майор ФСБ издал смешок.
      – Неужели? – он указал на рассыпанные по ступенькам Цветы. – Разбойное нападение с букетом тюльпанов. Поздравляю, капитан Сычова. Это ваше открытие войдет в историю криминалистики.
      Светлана запихнула пистолет в наплечную кобуру.
      – Само собой, – буркнула она, – все в дерьме, а ФСБ в белой рубашке.
      Майор примирительно взял ее под руку.
      – Не будем ссориться. Позвольте на пару слов. – Они отошли в сторонку.
      Пользуясь моментом, Даша произнесла:
      – Ленька с Гулькой, чешите отсюда. Или вы не братья мне по крови.
      Леня и Гуля переглянулись, чуть помедлили, затем беззвучно отправились прочь.
 
      Даша взглянула на Куроедова. Тот стоял словно в ступоре.
      Майор ФСБ меж тем доверительно смотрел в глаза Светлане.
      – Куроедов Владимир Сергеевич, – проговорил он тихо, – сотрудничает с нами. Держитесь от него подальше.
      Светлана опешила.
      – Стукач, что ли?
      Майор пожал плечами.
      – Простите, я не уполномочен обсуждать это с вами.
      Светлана вспыхнула от злости.
      – На нем два убийства! Вам это тьфу?!
      Майор протянул к ней открытую ладонь.
      – Доказательства.
      – Будут!
      – Вот когда будут, лапонька, тогда и поговорим. А пока… считайте, я вас предупредил.
      – Ой, напугал! – фыркнула Светлана.
      Майор не отреагировал, лишь подтолкнул Куроедова в сторону школьных ворот. Толстяк поплелся, по-стариковски шаркая.
      – Хочу бульона, – прохныкал он негромко. Светлана пнула подвернувшийся под ногу желтый тюльпан.
      – Надо же! Бульона просит детка!
      Даша смотрела вслед удаляющейся парочке.
      – Интересно, – пробормотала она, – что там делает Глеб?
      – Его гаишники в оборот взяли, – вздохнула Светлана. – Сейчас я с ними разберусь.
      Даша качнула «конским хвостом».
      – Ерунда: гаишники, маишники… Если он не вмешался – значит, у него что-то на уме. Пошли, Светка, учиним ему допрос.
      Между тем Куроедов с майором ФСБ приблизились к патрульному автомобилю, стоявшему перед «Мерседесом». Глеб взглянул на инспектора Кравцова и его напарника. Вздрогнув, оба вышли из столбняка.
      – … в угоне, на ваше счастье, не значится, – закончил прерванную реплику инспектор Кравцов, возвращая Глебу документы. – Но проверить были обязаны, не обижайтесь.
      – Разве я не понимаю? – проникновенно ответил Глеб. – Такая у вас работа. – Он выбрался наружу в тот момент, когда мимо проходили толстяк и пижон с усиками.
      Оба настороженно взглянули на Глеба и проследовали к «Мерседесу». А Глеб, как бы не обратив на них внимания, двинулся к «жигуленку».
      Лопоухий пожилой водитель распахнул перед хозяином дверцу и помог забраться внутрь. Выглядел толстяк пришибленным. Пижон с усиками нырнул на заднее сиденье, и «Мерседес» неторопливо отъехал. Патрульный автомобиль инспектора Кравцова устремился следом. «Кто бы сомневался!» – усмехнулся про себя Глеб.
      У него за спиной объявились Даша и Светлана.
      – Ну, – произнесла Даша. – Что ты об этом скажешь?
      Глеб сердито улыбнулся.
      – Скажу: вот что бывает с копушами! «Ах, Дарья Николаевна! Ах, девочки!» Пусть теперь Светка домой тебя отвозит. Я в «Метрополь» опаздываю.
      Даша притопнула каблучком.
      – Я с тобой!
      – Ага, щас! С тобой Мак-Грегор воспримет мой приезд как светский визит, и мы до ночи там проторчим. Отвезешь ее, Свет?
      – Конечно, – Светлана взглянула на часы, – только в темпе. У меня свежее убийство.
      Глеб обнял ее за плечи.
      – Сычиха, ты молоток. Но твой черный пояс карате, как бы помягче выразиться… Не ввязывайся в драки, ладно? Потом я тебя потренирую.
      – Когда? – уточнила Светлана. – Стас все время отказывается.
      – Потренирую вместе со Стасом, когда все это кончится.
      – Что «это»? Объясни.
      Глеб открыл дверцу «жигуленка».
      – Кабы я знал. – Он сел в машину и уехал.
      Светлана и Даша в красном «Москвиче» покатили в другую сторону. Обгоняя на повороте троллейбус, Светлана полюбопытствовала:
      – Эти ребята на крыльце и были Ленька с Гулькой?
      В зеленых глазах Даши вспыхнули искорки.
      – Стыдись, Сычова. Их надо знать в лицо.
 

6

 
      Леня Рюмин и Гуля Шарипова шли к метро, не оглядываясь. Погода по-прежнему была пасмурной, и дождь, казалось, вот-вот хлынет. Однако угроза эта в реальность не воплощалась: было сухо и тепло. После продолжительного молчания Леня произнес:
      – Странно. Узнал меня, но не подал виду.
      – Кто? – спросила Гуля.
      – Юрий Васильевич. Этот чувак из ФСБ. Мы с ним встречались: мой фазер – его шеф. Он меня узнал и понял, что я узнал его. Но даже бровью не повел.
      Гуля фыркнула.
      – А что он был должен? Облобызать тебя троекратно?
      Леня помедлил с ответом.
      – Насчет облобызать – обойдусь. Но как он вообще там оказался? Кинулся выручать этого жирного недоноска… Странно, говорю тебе.
      Подумав, Гуля предложила:
      – Скажи папе. Может, он как-то объяснит…
      – Уж он объяснит! – тряхнул чубчиком Леня и выпрямил спину, копируя осанку отца. – «Леонид, – скажет он, – у тебя есть дела? Если нет – почитай книгу». Пойми, восточная женщина: чекисты на вопросы не отвечают, они их задают.
      Гуля улыбнулась.
      Московские улицы в преддверии выходных буквально бурлили. Народ сновал по магазинам, питейным заведениям и прочим объектам цивилизации. Леня и Гуля, как опытные мореплаватели, лавировали среди вихрящихся людских потоков.
      – Ты заметил, – осторожно проговорила Гуля, – что вокруг толстяка возник такой же сумрак?..
      – Чушь! – перебил Леня.
      – …как было у тех мальчишек возле Сашиного дома? – закончила вопрос Гуля.
      Леня покрутил пальцем у виска.
      – Кому-то пора в психушку. Вслед за юным дарованием.
      – Ты ведь заметил, только не хочешь…
      – Че-пу-ха! Гулька, ты ужастиков насмотрелась.
      Гуля сверкнула карими глазами.
      – Рюмин, ты ишак!
      Некоторое время они шли молча. По мере приближения к метро плотность людских потоков возрастала. Чтоб «течение» их не разлучило, Леня и Гуля умело продвигались плечом к плечу.
      – Что я заметил, – примирительно произнес Леня, – то, что мы стали часто влезать в потасовки.
      – Ну и что? – покосилась на него Гуля.
      Леня пожал плечами.
      – Неинтеллигентно.
      Прыснув, Гуля чмокнула его в щеку. Леня вздыбил пятерней чубчик.
      – Ну, если ты так реагируешь… можно еще подраться.
 

7

 
      Стоя у окна своей комнаты, Саша смотрел во двор. Вихры на его затылке топорщились, будто иголки ежа. Во дворе мальчишки его возраста гоняли в футбол. Саша наблюдал за ними с напряжением и завистью.
      В комнату заглянула бабушка.
      – Шел бы погулять, Сашок. Пятница ведь.
      – Отстань, ба! Не хочу.
      Мимо бабушки в дверь протиснулась сестренка. Банты на ее косичках задорно колыхались.
      – Сань, пойдем! – заканючила она. – Одной мне скучно. Веруня заболела, Галка в гости ушла…
 
      – Дома сиди, дура! – рявкнул Саша. – Нечего по двору шастать!
      Бабушка всплеснула руками.
      – Слова ему не скажи! Что с тобой творится? Ей-богу, позвоню Глебу…
      – Кого ты пугаешь?! Звони, ба! Только дверь закрой!
      Бабушка в сердцах хлопнула дверью.
      Танька осталась в комнате.
      – Сань, пойдем, а! – не сдавалась она.
      Саша резко обернулся.
      – Иди сюда.
      – Зачем? – Танька опасливо приблизилась.
      Саша обнял сестренку за плечи.
      – Глянь-ка в окно. Ребят вон видишь?
      – Ну?
      – Как они, по-твоему? Нормальные?
      Танька вылупила на брата глазенки.
      – Как это?
      – Посмотри, – пробормотал Саша. – Может, с ними что-то не так?
      Девочка вперилась в играющих в футбол мальчишек и с сомнением произнесла:
      – Ой, даже не знаю.
      Саша обнял ее крепче.
      – Давай понаблюдаем. А потом стихи писать сядем. Про осень, Леня и Гуля просили.
      – Они придут? – обрадовалась Танька. – Сегодня?
      Саша покачал головой.
      – В понедельник. Но стихи еще придумать надо, а мне в голову ничего не лезет.
      – Понимаю, – вздохнула девочка.
      В комнату вновь заглянула бабушка.
      – Пойдем, Танюш, я с тобой погуляю.
      Танька мотнула косичками.
      – Нет, ба. Мы в окно смотреть будем.
      – О, господи! – опешила бабушка.
      Саша ехидно полюбопытствовал:
      – Дозвонилась Глебу? Или опять никто не подходит?
      – Дозвонюсь, грубиян, не сомневайся!
      – Давай, ба. Звони, ябедничай.
      Танька преданно заглянула брату в глаза.
      – Ба, не мешай. Мы наблюдаем.
      Бабушка проворчала:
      – С ума с вами сойдешь. – И дверь за ней закрылась.
 

8

 
      Автомобиль дорожного патруля, ведомый инспектором Кравцовым, висел у Глеба на хвосте назойливо и неотвязно. У гаишников на заднем сиденье затаился пижон с усиками, успевший на светофоре перескочить туда из «Мерседеса». И «Мерседес» отчалил на первом же повороте. Глеб лишь усмехнулся. На что, интересно, рассчитывают бравые эти ребята? На то, что он пентюх? Или они, как Светка Сычова, обожают давить на психику? Впрочем, их мотивы Глеба не волновали. Смущало его другое: он опять опаздывал. Эти опоздания, черт бы их побрал, донимали его, как хвороба, долгие годы. Когда Глеб припарковался неподалеку от «Метрополя», часы показывали четверть пятого. А когда он вошел наконец в фойе гостиницы, опоздание увеличилось еще на три минуты.
      Барон Мак-Грегор сидел в кресле под пальмой и курил. В кадку, из которой произрастала пальма, он деликатно стряхивал пепел. И выглядел барон таким крахмально-чистым, что никто не осмеливался сделать ему выговор.
      Прижав руку к груди, Глеб произнес по-английски:
      – Можешь застрелить меня, Ричард: на дорогах такие пробки…
      Барон наставил на него палец.
      – Пиф-паф! – И кивнул на кресло рядом. – Присаживайся, Майкл. Если бы ты согласился подняться ко мне в номер, я мог бы заказать выпивку.
      – В другой раз, Ричард.
      – Вечно ты спешишь, Майкл. Если на секрет, чем ты занят?
 
      – Пишу роман.
      Барон воззрился на Глеба в изумлении. Затем расхохотался, издавая звуки, напоминающие детскую погремушку.
      – О лорд Грин… воистину у каждого свои причуды!
      – Рад, что ты принял это стойко, – парировал Глеб. – Мог бы и в обморок упасть.
      В этот момент в дверь отеля вошел господин в темных очках и в берете, натянутом на лоб. Он с интересом изучал театральную программку, прикрывающую нижнюю часть его лица. Глеб едва удержался от смеха: это был все тот же пижон с усиками. Сей пинкертон уселся в углу напротив и, будто кого-то ожидая, уткнулся в программку носом.
      Барон между тем сказал:
      – Майкл, надеюсь, ты не обиделся?
      – На дуэль тебя вызову, – пообещал Глеб. – Если немедленно не перейдешь к делу. Зачем звал?
      Оглядевшись, барон ткнул окурок в землю возле пальмы. В кресле напротив пижон с усиками продолжал штудировать программку. Окурки барона, очевидно, его не интересовали.
      – Вопрос деликатный, Майкл, – понизил голос барон. – Мне нужен твой совет. И возможно – помощь.
      Глеб не сдержал усмешки.
      – Если речь идет о похищении картины…
      – Оставь, – отмахнулся барон. – Это был каприз, он прошел… почти. Хочу с тобой поговорить о супругах из Манчестера.
      Глеб со вздохом возвел глаза к потолку.
 

9

 
      На даче в Голицыне супруги Ньюгарты, устав от лабораторных экспериментов, устроили перерыв на обед. Кормили их отменно, порой даже изысканно, однако Джордж гурманом не был, и мысль о возвращении в Манчестер овладевала им все настойчивей.
      Обедали супруги в просторной комнате, которая служила им одновременно столовой и спальней. Пожилая угрюмая женщина в цветастом фартуке молча подавала кушанья и уносила грязную посуду.
      – Стерва, – буркнул Джордж. – Могла бы иногда здороваться.
      Люси укоризненно нацелила в него крючковатый нос.
      – Дорогой, воздержись от подобных замечаний. Возможно, она понимает по-английски.
      Невозмутимо поменяв им тарелки, прислуга с достоинством удалилась. Джордж фыркнул ей вслед.
      – Как же по-английски! Она хоть сама-то себя понимает?
      – И тем не менее, дорогой…
      Джордж хлопнул ладонью по столу.
      – Ладно, прошу прощения! Прошу прощения, леди! – И голубыми глазами воззрился на жену. – Теперь ты мной довольна?
      Люси улыбнулась.
      – Ты не меняешься, Джордж Ньюгарт.
      – С чего бы мне меняться? В этом переменчивом мире кто-то должен служить ориентиром. Ты звонила Ричарду?
      – Нет, дорогой, но я…
      – В чем дело, Люси? – Лысина Джорджа покраснела внутри светлых кудряшек. – Тебя не подпускают к телефону?
      Впалые щеки Люси, напротив, побледнели.
      – Не выдумывай, Джордж. Недавно звонил Владимир и через охранника передал, чтобы мы снова приготовили субстанцию. Раза в три больше, чем вчера.
      – Мой бог, за каким чертом?!
      – Дорогой, успокойся. Для работы нам нужно ее не так уж много, готовится она легко, так что…
      – Но зачем, Люси?! – Нос-картошка Джорджа побагровел от возмущения. – Твой чокнутый племянник, должно быть, пьет субстанцию. Держу пари, он ее пьет!
      Люси резко поднялась.
      – Джордж, мы не можем вернуться в Манчестер, – отчеканила она. – И мы приготовим субстанции столько, сколько нужно моему племяннику. Если он ее пьет – черт с ним, я это переживу. Ты понял меня, дорогой? Вот и отлично. А Ричарду я, разумеется, позвоню. – С этими словами она вышла, задрав подбородок.
      Придя в себя, Джордж крикнул ей вдогонку:
      – Прошу прощения, леди!
 

10

 
      Глеб возвел глаза к потолку.
      – Ричард, о супругах из Манчестера мы уже говорили. Я не занимаюсь поиском без вести пропавших.
      Барон сделал протестующий жест.
      – Они не пропали: вчера Люси позвонила. То есть передала через портье…
      – Тем более. – Глеб поднялся с кресла. – Чего в таком случае ты от меня хочешь?
      Взгляд барона отвердел.
      – Быть может, ты выслушаешь меня, Майкл?!
      – Надоело! – взорвался Глеб. – Ходишь вокруг да около!
      Публика в фойе отеля стала на них коситься. Лишь пижон с усиками увлеченно листал программку.
      – Присядь, Майкл, – понизил голос барон.
      Глеб качнул головой.
      – Хочешь говорить – даю полминуты.
      Вскочив с кресла, барон одернул пиджак и сквозь зубы процедил:
      – За мной следит Интерпол. В связи с Ньюгартами. Сзади япошка, не оборачивайся.
      Глеб озадаченно потер переносицу.
      – В двух словах, Ричард: что твои друзья натворили?
      – Не знаю, Майкл. До их бегства в Россию повидаться мы не успели. Но могу поклясться: эти люди не способны ничего натворить.
      – Ричард, и все же.
      – До меня дошли только слухи, Майкл. Но я в них не верю. Когда Ньюгарты были на конгрессе в Токио, они будто бы… – барон запнулся, – будто бы украли какой-то образец или формулу. Словом, полная чушь.
      Как бы невзначай Глеб обернулся. Возле стойки он заметил маленького японца со шрамом над левой бровью. С безучастным видом японец рассматривал свою ладонь.
      – Ньюгарты – биохимики? – негромко уточнил Глеб. – В какой области они работают?
      Барон пожал плечами.
      – Понятия не имею. Я в этом не разбираюсь.
      – Ну, ты даешь! – усмехнулся Глеб. – Все-таки скажи, чего ты от меня хочешь?
      – Нейтрализуй этого япошку, Майкл. Пока я не вывезу Ньюгартов из России.
      Глеб пристально посмотрел на барона. Тот был совершенно серьезен.
      – Что ж, – сказал Глеб, – это будет оригинальней, чем выкрасть из музея «Вакханалию».
      – Майкл, сделай это для меня.
      – Барон Мак-Грегор, вы всегда были полудурком. Но вы быстро прогрессируете, и процесс близок к завершению.
      Барон не обиделся, лишь полюбопытствовал:
      – Почему?
      Глеб сердито буркнул:
      – Тебе как, в смысле биологическом или по данному вопросу?
      – Что я делаю не так, Майкл?
      – Все. Во-первых, ты не удосужился даже поинтересоваться, в какой конкретно области работают твои друзья. И в связи с этим, во-вторых, не выяснил, какие проблемы возникли у них в Токио. В-третьих, если ими занимается Интерпол, какого черта вывозить их из России? И наконец, в-четвертых, почему ты решил, что этот японец из Интерпола?
      Барон воззрился на него в недоумении.
      – А откуда?
      Глеб пожал плечами.
      – Пес его знает.
      Барон достал сигареты.
      – Ты поможешь мне, Майкл?
      Глеб кивнул.
 
      – Если ты подробно все разузнаешь. И, разумеется, если твои Ньюгарты ни в какой мерзости не замешаны.
      – В этом будь уверен! – воспрял духом барон. – Могу я позвонить тебе, Майкл… э-э… когда наведу справки?
      – Что с тобой делать? – вздохнул Глеб. – Звони. А пока позволь откланяться.
      Барон закурил.
      – Я провожу тебя до машины.
      – Спасибо, Ричард, но… Хоть плащ бы надел. Осень все-таки.
      – Ерунда, я закаленный.
      Они направились к выходу из отеля. Пижон с усиками так и не отлип от театральной программки. Зато японец переместился от стойки портье к лифту. За Глебом и бароном никто не последовал.
      Дойдя до парковки, барон уставился на «жигуленок», выдохнул сигаретный дым и пробормотал:
      – Да, лорд Грин… как говорится, чудны дела твои, господи.
      – Воистину так. – Глеб открыл дверцу «жигуленка». – Звони, Ричард.
      – Забыл спросить, – спохватился барон, – как поживает та сногсшибательная мисс, у которой ты служил телохранителем?
      – Телохранитель ей больше не нужен. – Глеб скользнул в машину. – Теперь она моя жена.
      Барон даже выронил сигарету.
      – О-о, Майкл!.. Надеюсь, ты примешь от меня свадебный подарок?
      – Приму, Ричард. Если это будет не «Вакханалия» Рубенса.
      Барон рассмеялся. Захлопнув дверцу, Глеб уехал.
 

11

 
      В прихожей Даша встряхивала Светлану за лацканы кожаной куртки.
      – Сычиха, не смей к нему приближаться! По стенке размажу, поняла?!
      Светлана хмурилась.
      – Еще чего?! Потому что его пасет какой-то хрен из ФСБ?!
      Зеленые Дашины глаза сверкнули.
      – Не придуривайся, морда! Ты видела, как он спружинил от твоего удара! И видела темную дымку вокруг него!
      – Даш, пусти, – буркнула Светлана. – У меня там убийство, Калитин икру мечет…
      – Никуда твое убийство не денется! – Даша отпустила ее куртку. – Обещай не соваться к Куроедову.
      Светлана взялась за ручку двери.
      – Ага, буду следить за ним через бинокль.
      – Поклянись, – потребовала Даша.
      – Запросто. Чем поклясться?
      – Моим здоровьем.
      Щеки Светланы вспыхнули.
      – Даш, иди к черту! Не лезь в мою работу. Я и так выполняю ее хреново.
      Даша ткнула пальцем себе в переносицу.
      – Смотри сюда, Фекла!
      – Ну? – В серых глазах Светланы таилась нежность. – В гляделки играть будем?
      Дашины глаза влажно блеснули.
      – Сычиха, пожалуйста, давай сыграем командой. Сперва толком разберемся, потом грамотно их сделаем. Не нарывайся, Свет.
      – Ой, прекрати! – Светлана приоткрыла дверь. – Подумаешь, темная дымка. Обычный криминал…
      Даша притопнула ногой.
      – Будешь ты меня слушаться?!
      Светлана шагнула за порог.
      – Буду. Но не всегда.
      Даша придержала ее за куртку.
      – Сычиха, знаешь, что я сделаю? Я тебя удочерю. И стану Драть ремнем на законном основании.
      Светлана обернулась.
      – А косички заплетать будешь?
      Даша сказала тихо:
 
      – Это не обычный криминал, Свет. Ты видела физиономию Глеба? Уж можешь мне поверить.
      Светлана попятилась к лифту.
      – Ладно, Даш… Мы со Стасом хотим искупаться в шкафу. Как насчет завтра?
      Даша смотрела ей в глаза.
      – Вопрос стоит иначе: только попробуйте завтра не прийти и не искупаться в шкафу! – С этими словами она захлопнула дверь. И, уставясь на эту дверь, пробормотала: – Только попробуй вляпаться, дурында! Не представляешь, что я с тобой сделаю!
      Зазвонил телефон. Взяв трубку, Даша произнесла:
      – Привет, Гольдберг!
      – О! – удивился мужской голос. – Как ты меня вычислила?
      – Я не вычисляла тебя, Илюша. Я мысленно приказала тебе позвонить. Тебе, тухес, если не приказать, ты и не почешешься.
      Голос в трубке хмыкнул.
      – Знаешь, Лосева-Грин, чешусь я часто и в разных местах. Но даже не подозревал, что делаю это по твоему приказу.
      Даша рассмеялась.
      – Куда ты пропал, морда?
      – Начинаются эти штучки! – возмутился Илья. – А вы куда пропали? На целых два с половиной дня. Между прочим, я собираюсь заскочить к вам завтра, поработать. Проходит этот вариант?
      – А то! – обрадовалась Даша. – Что за вопрос?
      – Мало ли. Твой Мангуст тарахтит теперь на машинке, как Стивен Кинг. Куда мне притулиться со своими жалкими дифуравнениями?
      – В сортире полно места, – заверила Даша. – Газетку тебе постелим.
      Илья хохотнул.
      – Разве что. Где он, кстати? Мангуст то есть.
      – В «Метрополе». – Даша взглянула на часы. – Скоро должен появиться. После встречи с бароном Мак-Грегором. Помнишь такого?
      – О-о!.. – выдохнул Илья. – Жизнь становится интересной. Или я ошибаюсь?
 

12

 
      Проводив Глеба, Мак-Грегор вернулся в отель. Господин в берете и с усиками негромко беседовал с портье. Убрав темные очки в карман, он совал под нос портье раскрытое удостоверение. При появлении барона этот господин тотчас отошел от стойки. Сценка эта, впрочем, внимания барона не привлекла, и он в задумчивости направился к лифту.
      Тут зазвонил телефон, портье снял трубку и по-английски прокричал:
      – Мистер Мак-Грегор! Вас просит Люси Ньюгарт!
      Барон поспешил назад к стойке. Разумеется, он не заметил, как господин с усиками, успевший вновь занять кресло, едва ли не подскочил. Не заметил также и низенького японца, который, возникнув ниоткуда, точно призрак, замаячил у него за спиной. Барон выложил перед портье очередную двадцатку и, схватив трубку, отозвался. Взволнованный голос Люси проговорил:
      – Наконец-то! Ричард, я пыталась дозвониться к вам в номер, но не застала…
      – Люси, дорогая! – перебил не менее взволнованный барон. – С вами все в порядке? Как Джордж?
      – Весь в работе. Но он подавлен, Ричард, и рвется домой, в Манчестер.
      – Вот и отлично, дорогая. Я увезу вас обоих, не волнуйтесь. У лорда Грина, моего доброго друга, здесь такие связи, что…
      – Ричард, вы не понимаете, – перебила в свою очередь Люси. – Нам нельзя возвращаться в Манчестер.
      После короткой паузы барон поинтересовался:
      – Почему, дорогая?
      – Потому что на конгрессе в Токио произошло кое-что… – Каждое слово, очевидно, давалось женщине с трудом. – О Ричард… Не могли бы вы к нам приехать? Хорошо бы сегодня.
      – Разумеется, Люси. С удовольствием.
      – Но только, Ричард, нас поместили в пригороде, так что…
      – Пустяки, дорогая: я взял напрокат «Вольво». Говорите адрес, запомню без записи.
      К звонку в «Метрополь» Люси подготовилась и с научной скрупулезностью сумела растолковать Мак-Грегору, куда и как ехать. Затем, когда в голове барона все улеглось, тревожно уточнила:
      – Вы приедете, Ричард?
      – Выезжаю немедленно, – заверил барон. – Все будет хорошо, дорогая. Лорд Грин непременно все уладит.
      Помолчав, Люси пробормотала:
      – Что бы ни случилось, Ричард… знайте, Джордж ни при чем. Виновата я одна. – И дала отбой.
      Барон растерянно положил трубку. Портье по-английски осведомился:
      – Все в порядке, сэр?
      – Да-да, благодарю. – Барон опять вручил ему зеленую банкноту.
      Поколебавшись, портье вернул деньги.
      – Спасибо, сэр. Достаточно.
      Слегка удивленный барон двинулся к лифту. Он хотел подняться в номер, чтобы надеть плащ, однако на пути его встал знакомый уже японец со шрамом над бровью.
      – Простите, что прерываю ваши размышления, мистер Мак-Грегор, – поклонился он. – Но вы обещали устроить мне встречу с господами Ньюгартами.
      – Кто вы, черт побери, такой?! – вспылил барон.
      Низенький японец вновь поклонился.
      – Я имел уже честь сообщить вам, сэр, что летел с вами из Лондона и что я коллега Джорджа и Люси…
      – Ну да, ну да, – отмахнулся барон. – Ты такой же биохимик, как я королева Елизавета. Морочь кого другого, приятель. – Барон обошел его и нажал кнопку лифта.
      Японец бесстрастно произнес:
      – Делаете ошибку, мистер Мак-Грегор.
      Барон обронил, входя в лифт:
      – Твое счастье, приятель, что ты не вывел меня из себя.
      Побледнев от ярости, японец извлек из пиджака две миниатюрные фляжки, отвинтил крышечки и сделал из каждой по глотку. Затем спрятал фляжки в карман и вышел на улицу.
      Господин с усиками тем временем вновь ткнул в лицо портье удостоверение майора ФСБ.
      – Значит, того типа в джинсах и куртке вы не знаете? – осведомился он сухо.
      – Какого именно? – По-русски голос портье звучал не столь отшлифованно.
      Майор Луганский сохранял выдержку.
      – Того, который вон под той пальмой собачился с Мак-Грегором. Подумайте хорошенько.
      Портье подумал и сказал:
      – Видел впервые. Даже не разглядел.
      Майор вперил в него взгляд.
      – О'кей. А кто такой лорд Грин?
      Портье опять подумал.
      – Это из истории? – уточнил он.
      Луганский начал закипать.
      – Ваньку валяешь? Мак-Грегор упоминал это имя в телефонном разговоре, ты прекрасно слышал.
      – Ах, этот лорд Грин! – обрадовался портье. – Такой здесь не проживает. Насчет него допросите Мак-Грегора.
      Майор в ярости процедил:
      – Знаешь, ведь я легко могу испортить тебе жизнь.
      Портье вздохнул, и лицо его как-то вдруг осунулось.
      – И черт с ней, – сказал он. – Кому нужна такая жизнь, которую вы легко можете испортить?
      Луганский отошел от стойки.
      – О'кей, нынче твой день. Но ушки держи на макушке. – У выхода он обернулся. – Хотелось бы знать, что это за лорд Грин, который все уладит.
 

13

 
      Даша встретила Глеба в прихожей. На ней были короткие шорты и маечка, а «конский хвост» был разделен на два «хвостика», свисающих вдоль щек. И только лишь Глеб вознамерился снять куртку, последовал возглас:
      – Стоп, ни с места! Это частное владение!
      Глеб вздохнул.
      – Дашка, есть хочу – умираю.
      Даша стояла подбоченясь, и «хвосты» ее грозно раскачивались.
      – Скажи пароль!
      – До сих пор вроде без пароля обходились.
      – А сегодня я его ввела.
      – Какой? Или я должен догадаться?
      – На первый раз подскажу. Пароль таков: «Дашенька, Дашунечка, радость ненаглядная». Давай, у тебя получится.
      Глеб повесил куртку на крючок.
      – Вот щас как сдерну с тебя шорты, положу попой кверху – и мало не покажется.
      Даша заглянула ему в глаза.
      – Ну, в общем… такой пароль тоже годится.
      Они оба рассмеялись.
      – Даш, пожалуйста! – взмолился Глеб. – Я в душ, а ты мечи на стол, ладно?
      В зеленых глазах Даши мелькали искорки.
      – Сперва ответь, чего ты хочешь более: что-нибудь съесть или самому быть съеденным?
      Глеб развел руками.
      – Уж и не знаю.
      – Вот! – Даша подняла палец. – За эту неуверенность я сперва тебя накормлю.
      Раздевшись, Глеб встал под душ и, как обычно, включил холодную воду. Даша присела в дверях на табурете.
      – Звонила Варвара Львовна, – сообщила она. – Жалуется на Сашку. Нервный, говорит, стал и грубит постоянно.
      – Черт! – Глеб отфыркнул воду. – Я скотина. Сколько мы у них не были?
      – Четыре дня. Я обещала, что мы завтра заедем.
      – Умница.
      – Тоже неплохое слово для пароля. Надо записать. А теперь колись: как тебе мой поклонник?
      – Редкостный обаяшка.
      – А кроме?
      – На его «Мерседес» птичка накакала. Даш, что ты хочешь от меня услышать?
      – Любовь моя, не будь задницей. Ты ведь все видел.
      – Ну и?
      – С ним что-то не так?
      – Определенно. – Глеб вертелся под ледяными струями. – Теперь ты будешь под охраной. Пока не разберусь, что к чему.
      – Я тоже буду разбираться.
      – Ага, щас! Кстати, его усатый друг проводил меня до «Метрополя». Сильно, видать, полюбил.
      Даша округлила глаза.
      – Как интересно! Представился он, между прочим, майором ФСБ.
      Глеб вновь отфыркнул воду.
      – Уверен, так оно и есть. Поскольку работает он, как сапожник. – Глеб выключил воду. – Ну их к чертям. Дай-ка полотенце.
      Даша набросила полотенце ему на спину и принялась растирать.
      – А чего хочет от тебя Мак-Грегор?
      Глеб отмахнулся.
      – Сам толком не знает. Какие-то его приятели биохимики с туманными проблемами скрываются где-то в Москве. Достал он меня, Даш. Когда приведет свои мысли в порядок, позвонит. Собирается, кстати, сделать нам запоздалый свадебный подарок.
      Даша вздохнула.
      – Трогательно.
      – А то! Ричард вообще славный парень, если его хорошо встряхивать время от времени.
 

14

 
      Надев в номере плащ, Мак-Грегор спустился в бар. Там он выпил кофе с круассаном, выкурил сигарету и направился к взятому напрокат «Вольво». Голубой цвет автомобиля практически не просматривался: частично из-за налипшей пыли, а частично из-за сгустившихся сумерек. Барона, однако, ни то ни другое не обескураживало. Он сел в машину, вырулил с тесной парковки и весьма уверенно покатил по маршруту, указанному Люси Ньюгарт.
      Сентябрьские сумерки быстро переходили в темноту. Но несмотря на дефицит освещения барон вскоре заметил человека, притаившегося за спинкой сиденья. Заметил, рассердился, но не подал виду. Лишь проехав проспект Кутузова, миновав Давыдково и мчась по Можайскому шоссе, Мак-Грегор вознамерился разобраться с «зайцем». С этой целью он свернул на одну из темных улочек и притормозил.
      – Вылезай и пошел вон! – скомандовал он негромко.
      Человек отлип от спинки сиденья. Тусклого света фонаря оказалось достаточно, чтобы узнать маленького японца со шрамом над бровью.
      – Мистер Мак-Грегор, вы меня разоблачили, – нимало не смутился тот. – Значит, по дороге мы побеседуем о политике и о бизнесе.
      – Пошел вон! – повысил голос Мак-Грегор.
      Японец покачал головой.
      – Боюсь, вы не понимаете. Вам придется отвезти меня к Ньюгартам. У вас просто нет выбора, мистер Мак-Грегор.
      Это заявление привело барона в ярость.
      – Устрица протухшая! – гаркнул он, вскинув руку. – Я научу тебя манерам!
      «Бардачок» на панели сам собой распахнулся, и оттуда в лицо японцу полетели скрепки, листки бумаги, ключи и закрытый перочинный ножик. Предметы эти неслись быстро, но японец мотал головой еще быстрей, и ничто его даже не задело. Вся мелочовка вхолостую осыпалась на пол.
      Между тем японец стал выделять из себя то ли дым, то ли туман – что-то темное и клубящееся. Через несколько мгновений салон «Вольво» погрузился в сумрак, который оказался гораздо чернее сумрака снаружи.
      Барон опешил и вместе с тем пришел в еще большую ярость. Он соединил ладони, затем раздвинул их – и между ними вспыхнул огненный шар. Мак-Грегор швырнул шар в противника. Однако в кромешной черноте японец не был виден, и выстрел получился, что называется, вслепую. Сзади раздалось шипенье, запахло паленым пластиком и послышалось хихиканье. Вслед за тем из сумрака выпросталась рука, извивающаяся, точно пожарный шланг, и узловатыми, длинными пальцами с невероятной силой ухватила барона за горло.
      – Отвезешь меня к Ньюгартам! – прошипел голос японца. – Отвезешь!
      Глаза барона полезли из орбит. Хватая ртом воздух, он попытался оторвать от горла кошмарную эту руку. Но хватка узловатых пальцев лишь усилилась, и голос продолжал шипеть:
      – Ты подчинишься устрице протухшей! У тебя нет выбора!
      Шейный позвонок барона хрустнул, глаза его закатились, язык вывалился наружу. Невероятная рука, однако, не прекращала его трясти, и голова барона болталась, словно у тряпичной куклы. Лишь через несколько минут, не ощущая сопротивления, рука втянулась обратно в сумрак. Затем сумрак потускнел и рассеялся. Маленький японец сидел у окошка, и с лица его медленно сходила гримаса бешенства. На спинке заднего сиденья зияла дыра, выжженная огненным шаром барона.
      Еще с минуту просидев молча, японец произнес:
      – Мистер Мак-Грегор, вы… – И, замысловато выругавшись, перебрался на переднее сиденье.
      Он проворно обыскал труп, но ничего ценного для себя не нашел, поскольку документы и деньги барона его не интересовали. Оставив все как есть, маленький японец проговорил с упреком:
 
      – Вы осложнили мою задачу, мистер Мак-Грегор. Нужно было сотрудничать. – Приоткрыв дверцу «Вольво», он скользнул в темноту московской улочки.

1

 
      Супруги Ньюгарты завтракали рано. Суббота, не суббота – в лабораторию Джордж рвался не слабее, чем в Манчестере. Над дачей в Голицыно плыли редкие облачка, и солнце из-за деревьев тянулось к чайному сервизу. Женщина в белом фартуке расторопно обслуживала супругов, но лица Джорджа и Люси хмуростью своей превосходили ее пасмурную физиономию.
      – Ты уверена, что правильно продиктовала адрес? – осведомился Джордж.
      Люси подлила ему в чай молока.
      – Дорогой, ты несносен. Я всегда уверена в том, что делаю.
      – Именно поэтому мы оказались здесь, – не удержался Джордж.
      Люси поджала губы, щеки ее побледнели.
      – Давай, милый, добей меня.
      Джордж накрыл ее руку своей. Его порозовевшая лысина, голубые глаза и даже нос картофелиной выразили раскаянье.
      – Плесни мне в рожу чаем, – предложил он.
      Люси улыбнулась, инцидент был исчерпан.
      Горничная внесла блюдо с дымящимися блинами и вышла.
      – О-о! – Джордж погладил брюшко. – Это уже слишком!
      Люси вперила взгляд в окно.
      – Поверь, дорогой, я обеспокоена не менее тебя. Ричард всегда держит слово, и, если он не приехал…
      – Вот что мы сделаем, – перебил Джордж. – После обеда отправимся к нему в отель.
      Люси замерла с чашкой в руке.
      – На чем отправимся, на самокате? – съязвила она.
      Джордж пожал плечами.
      – Почему бы не вызвать такси?
      Люси грохнула чашкой о блюдце.
      – Не мели ерунды! Слушать противно!
      Джордж положил себе в тарелку блин.
      – Обожаю, когда ты так орешь. Детка, погромче.
      – Прости, дорогой. Какое к черту здесь такси?
      – В таком случае одолжи «Мерседес» у своего племянника. Сколько их у него – шесть, восемь?
      – Всего-навсего три, – уточнил по-английски вошедший Куроедов. Он был в модном костюме и при галстуке. Улыбка его так и просилась на журнальную обложку. – Куда это вы собрались, дяденька с тетенькой?
      Джордж задиристо взмахнул вилкой.
      – Мы должны отчитываться?! Мы в заточении?!
      Улыбка Куроедова казалась непрошибаемой.
      – Ведь вам нужна моя машина Могу я поинтересоваться, зачем?
      – Чтобы ограбить банк! – рявкнул Джордж.
      Люси умиротворяюще подняла руку.
      – Мы хотели бы съездить в «Метрополь», повидаться с приятелем, – произнесла она по-русски.
      – Пригласите его сюда, – также по-русски предложил Куроедов. – Разумеется, его обыщут. Если не обнаружится оружия и прослушки, ваши друзья – мои друзья.
      Не понимающий языка Джордж в досаде перевел взгляд с жены на ее длинноволосого толстого племянника. Люси ответила:
      – Спасибо, Володя. Собственно, так я и поступила. Ричард намеревался вчера сюда приехать, но не приехал. На него это не похоже, мы беспокоимся.
      Куроедов отмахнулся.
      – Мало ли. В «Метрополе» такие классные проститутки…
      – Владимир! – хлопнула по столу Люси. – Либо контролируй свои мысли, либо заткни свою сраную глотку!
      – Что он сказал? – встревоженно поинтересовался Джордж. Но вопрос его повис в воздухе.
 
      Куроедов с ухмылкой поднял руки.
      – О'кей, тетя Людочка, о'кей. У меня дела в городе, и ближе к вечеру я подрулю в «Метрополь» и… Как имя вашего приятеля?
      – Ричард Мак-Грегор.
      – О'кей. Подрулю в «Метрополь», разыщу там Ричарда Мак-Грегора и лично доставлю вам. Годится?
      Люси просияла.
      – Было бы чудесно! – Она перевела эту идею мужу. – Согласен, дорогой?
      Джордж хмуро кивнул.
      – Если он по дороге не прикончит Ричарда.
      Хохотнув, Куроедов перешел на английский:
      – Ты параноик, дядя.
      – А ты кретин, – буркнул Джордж.
      – У каждого свои недостатки, – парировал племянник, направляясь к двери.
      Джордж бросил вдогонку:
      – Как там твоя девушка? Не засохла еще от любви?
      Куроедов застыл в дверях. Затем произнес сквозь зубы:
      – Не подавись блином, Джордж. Это подорвет наш бизнес. – И, откинув со лба волосы, вышел.
 

2

 
      Глеб и Даша успели хорошо выспаться, позавтракать, постучать на пишущей машинке, почеркать написанное и вдобавок пожмуриться на гуляющее по кухне солнце. Все это они успели, пока не раздался звонок в дверь. Глеб открыл.
      В прихожую влетел хрупкий бородач с потертой папкой под мышкой. Стащив с себя куртку, он проворчал:
      – Шолом! Опять голым скачешь?
      Глеб был в джинсах, без рубашки и босиком.
      – Шокирую? – уточнил он.
      Бородач кивнул.
      – Твои мускулы действуют на нервы.
      – Тогда, старик, у тебя три варианта поведения, – заметил Глеб. – Первое: заняться гимнастикой. Второе: оставить все как есть. И третье: удавиться от зависти.
      Бородач хмыкнул.
      – Для первого варианта, старик, я слишком ленив, а для третьего нет оснований. Остается лишь второе.
      Из кухни послышался голос Даши:
      – Гольдберг, может, у тебя сдвиг в сексуальной ориентации?
      Бородач с Глебом вошли на кухню. Даша в шортах, в маечке и с «конским хвостом» правила за столом текст рукописи. Бородач плюхнул свою папку на груду листов.
      – Подвиньтесь, бумагомараки. С ориентацией, Лосева-Грин, у меня полный порядок. Не далее как только что…
      – Врешь, – перебила Даша. – Ты еще в школе был пришибком. От лучших наших девиц бегал вместо зарядки.
      Смерив ее взглядом, бородач повторил:
      – Не далее как только что ко мне пристали две крали годков двадцати. Они…
      – Погоди! – Глеб уселся на табурет. – Я должен подготовиться.
      Даша придвинулась к нему и чинно положила руки на колени.
      – Надеюсь, Илюша, – сказала она, – мы сможем тобой гордиться.
      Илья усмехнулся.
      – Эти прелестницы предложили купить им пива и завалиться к кому-то на квартиру…
      – Конечно же, ты взял ящик, – ввернул Глеб.
      – Коньяка, – уточнила Даша.
      Глеб мотнул головой.
      – Коньяк не заказывали. Мог возникнуть конфликт интересов.
      – Конфликт Илюше – тьфу! – возразила Даша. – По одной девице на ладонь.
      Илья нахмурился.
      – Эй, что за цирк? Слушать будете или как?
      Глеб с Дашей переглянулись.
      – Старик, не обращай внимания, – вздохнул Глеб.
 
      – Это мы ученикам подражаем, – пояснила Даша. – Леньке с Гулькой.
      – Продолжай, – потребовал Глеб. – Куда вы направились с пивом?
      Илья выдержал паузу.
      – Никакого пива не было. Я сбежал.
      Глеб и Даша расхохотались.
      Илья возмутился:
      – Дослушать можете?!
      Согнувшись на табуретах, Глеб и Даша держались за животы. Илья гаркнул:
      – Слушайте, идиоты! Они выделяли какую-то серую гадость вроде дыма! Это клубилось прямо из их тел!
      Глеб и Даша поперхнулись смехом.
      – Как-как? – переспросил Глеб.
      Илья буркнул:
      – Будете слушать или подражать Леньке с Гулькой?
      Глеб придвинул ему табурет.
      – Старик, давай про этих девиц сначала.
 

3

 
      – За широким письменным столом Леня и Гуля плечом к плечу решали логарифмические уравнения. Из кассетника звучала негромкая ритмичная музыка. Ребята молчали уже полчаса, стремясь отделаться от надоевшей алгебры. В комнату заглянула чуть полноватая, но сохранившая стройность дама. На ней было приталенное платье в клетку – что называется, простенькое, но со вкусом.
      – Все зубрите? – умилилась она. – Шли бы гулять: погодка вон какая.
      Гуля сдула со лба прядь волос.
      – Дорешаем и пойдем, Анна Кирилловна.
      – Музыку хоть бы выключили.
      – Нельзя. Она стимулирует мыслительный процесс.
      Анна Кирилловна потопталась на пороге.
      – Кушать не хотите?
      – Спасибо, – ответила Гуля. – Может, попозже.
      Дама кивнула и поинтересовалась:
      – Сын, ты сегодня язык проглотил?
      – Мать, – баском отозвался Леня, – когда женщины базарят, джигиты не вмешиваются.
      Гуля отвесила ему легкий подзатыльник. И Анна Кирилловна поддержала:
      – Правильно. Я еще добавлю. – Она вышла.
      Извлекая корень из дискриминанта, Леня проворчал:
      – Дверь бы за собой закрыла.
      – Пойди и закрой, – отрезала Гуля, переписывая очередной пример из учебника.
      – Еще чего? – огрызнулся Леня. Квадратный корень извлекаться не желал. – Кто из нас восточная женщина, я или ты?
      – У нас революция. Ты 231-й сделал?
      – Не-а. А ты?
      – С ответом не сходится, – вздохнула Гуля.
      Леня тотчас возмутился:
      – Виктория всегда задает на понедельник, вредина!
      – Не только она, – заступилась Гуля.
      Тут мимо распахнутой двери прошел Ленин отец, Борис Викторович – генерал-майор ФСБ, получивший среди сослуживцев кличку Оксфорд. Даже дома он был одет в отутюженные брюки и сорочку ослепительной белизны. Генерал был высок, худощав и спину держал исключительно прямо. Шагая мимо комнаты сына, он проговорил в телефонную Трубку:
      – Все это интересно, друг мой. Но при чем здесь Глеб Михайлович Грин? – И, продолжая разговор, скрылся в своем кабинете.
      Леня и Гуля переглянулись.
      – Что за дела? – насторожилась Гуля.
      – Чуяло мое сердце, – тихо отозвался Леня. – Наверняка этот говноед под Глеба копает.
      – Кто? – не поняла Гуля.
      – Юрий Васильевич. Помнишь, вчера у школы? – Леня крадучись направился к двери.
 
      Гуля всполошилась:
      – Куда ты?!
      – На разведку.
      – Отец тебя прибьет!..
      – Замучается.
      В коридоре Леня огляделся и прислушался. На кухне мать уютно погромыхивала посудой. Голос отца доносился из кабинета: телефонный разговор, очевидно, продолжался. И Леня на цыпочках проследовал к кабинету. Дверь, на его удачу, оказалась приоткрытой, и в щель виден был профиль сидящего в кресле отца.
      – То есть таким образом вы пытаетесь связать одно с другим? – проговорил отец в трубку и покосился на дверь.
      Леня отпрянул с колотящимся сердцем. Однако отец спокойно продолжал разговор:
      – Ладно, Юрий Васильевич, подведем итог. Британский подданный Ричард Мак-Грегор вчера был задушен с переломом шейных позвонков. Убийство произошло в автомобиле «Вольво», взятом Мак-Грегором напрокат. Время смерти, примерно, между восьмью и десятью вечера. Правильно?.. Пойдем далее. Незадолго до убийства у покойного была ссора в отеле «Метрополь» с гражданином, личность которого вы установили. Это оказался Глеб Михайлович Грин, учитель французского языка в школе номер… Кстати, Юрий Васильевич, вам известно, что в этой школе учится мой сын? Причем именно у этого учителя… Не известно? Что ж, не все сразу. Вы и без того сработали оперативно. Я бы даже сказал: весьма… Успокойтесь, Юрий Васильевич. Это, как вы изволили выразиться, совпадение не должно влиять на процесс вашего расследования. Создавать вам помехи я, конечно же, не намерен…
      Отец продолжал еще говорить, однако Леня попятился прокрался к себе в комнату и шепнул Гуле:
      – Надо срочно позвонить Глебу.
      – Что такое? – тихо выдохнула Гуля.
      – На него убийство вешают.
      Гуля ахнула.
      Оставив тетради и учебники на столе, ребята выскользнули в коридор, прошмыгнули в прихожую и достали из шкафа куртки. За их спинами вдруг раздался голос Анны Кирилловны:
      – Куда вдруг намылились?
      – Погулять, мам, – бодро ответил Леня. – Ты права: погодка – прелесть.
      Анна Кирилловна загородила выход.
      – Шлагбаум закрыт. Покушайте сперва.
      – Во-первых, – нахмурился Леня, – не «покушайте», а «поешьте»…
      – Не цепляйся! – одернула его Гуля.
      – А во-вторых, – продолжал Леня, – аппетит необходимо нагулять.
      Тут в прихожей возник отец. Он приблизился, заложив руки за спину, и гладко выбритое лицо его излучало холодное спокойствие. Ребята инстинктивно втянули головы в плечи.
      Анна Кирилловна обратилась к мужу:
      – Борик, скажи им. Пусть сперва покуша… поедят.
      Генерал посмотрел сыну в глаза, затем двинулся прочь, обронив:
      – Не переживай, Анют. Проголодаются – придут.
      Облегченно переведя дух, Леня и Гуля выскочили из квартиры, спустились в лифте и, миновав бдительную консьержку, оказались во дворе дома. Во время этого марш-броска Леня успел передать Гуле содержание подслушанного телефонного разговора.
      Солнышко сияло, как летом. Правда, было прохладно, и красно-желтых листьев становилось все больше.
      – Отойдем подальше. – Леня извлек из кармана сотовый телефон. – Чтоб из окон не засекли.
      – Сын чекиста! – фыркнула Гуля, шагая за ним со двора. – Ты веришь, что Глеб мог кого-то убить? Лично я никогда не поверю.
      Леня пожал плечами.
      – Всякое бывает.
      Гуля резко остановилась. Глаза ее гневно блеснули.
      – Что ты хочешь сказать?!
 
      Леня также остановился, и чубчик его вздыбился.
      – Я верю в другое! Если Глеб кого-то убил – туда тому и дорога!
      Гуля опустила взгляд и, быть может, впервые за время их дружбы не нашла, что возразить.
      – Ладно, – вздохнула она, – отойдем еще подальше. Чтоб и с телескопом не засекли.
      Леня сердито подытожил:
      – На месте отца я бы этому говноеду Юрию Васильевичу прищемил хвост. Ох, прищемил бы!
      Гуля взяла его за руку и потащила за угол ближайшего дома. Чтобы выйти наконец из зоны наблюдения.
 

4

 
      Майор ФСБ Луганский вновь посетил «Метрополь». На сей раз он обошелся без надвинутого на лоб берета и темных очков: как говорится, надобность отпала. Юрий Васильевич был в более светлом костюме, при галстуке и в замшевой куртке. И каждый волосок в прическе его и в усиках, разумеется, знал свое место. Облокотясь на стойку, майор допрашивал портье с гораздо большим упорством, но с тем же успехом. Физиономия портье вместо почтения к спецслужбам выражала лишь вежливую скуку. Юрий Васильевич, однако, проявлял терпение, поскольку ничего полезного узнать не рассчитывал, и допрос проводил, что называется, «для близиру».
      – Значит, Мак-Грегор прокондылял сюда из бара, вот так прошел к дверям, и больше ты его не видел, так?
      Портье кивнул:
      – Точнее не скажешь.
      – И за что тебе деньги платят? – пошутил майор.
      Этот вопрос портье оставил без внимания.
      Между тем под пальмой, в том кресле, где вчера сидел барон, вольготно расположился Куроедов. Его одутловатая физиономия также выражала скуку. Устроив своему Гаврилычу выходной, Куроедов лично привез приятеля-майора в «Метрополь» и теперь дожидался завершения следственных действий. Благо, данное тетке обещание выполнять не придется: друг Ричард (кто бы мог ожидать?) сыграл в ящик.
      И вот, стало быть, Куроедов сидел в кресле и курил, так же как покойный барон, стряхивая пепел в кадку пальмы. Ни он, ни Луганский не обратили внимания на невзрачного японца, периодически мелькавшего поблизости. Впрочем, заметить его и впрямь было нелегко.
      Зато японец проследил их путь от парковки до отеля и записал номер куроедовского «Мерседеса». Маленький человечек со шрамом над бровью умел быть неразличимым не только в людской сутолоке, но и в практически пустом фойе гостиницы.
      Майор Луганский тем временем сворачивал малоэффективный допрос.
      – Тот тип в джинсах и куртке больше не возникал? – осведомился он вяло.
      Портье разве что не ковырял в носу.
      – Какой тип?
      – Который вчера встречался тут с Мак-Грегором.
      – А-а… Нет вроде. На глаза не попался.
      Майор нахмурил напоследок брови.
      – А ты смотри в оба, варежку не разевай. – Он выложил на стойку визитку. – Появится – звони. Тебе зачтется.
      Портье едва сдержал вздох облегчения.
      – Всенепременнейше.
      Луганский вперил в него взор, однако решил не связываться и, подойдя к Куроедову, присел на соседнее кресло. Куроедов, прищурясь, взглянул сквозь сигаретный дым.
      – Далеко продвинулся? – полюбопытствовал он.
      Майор достал расческу, провел ею по височкам и убрал в карман.
      – Далеко, не далеко, – отозвался он, – но муженька твоей принцессы мы прищучим. Тем более что покойный Мак-Грегор вполне мог натрепать ему про твоих английских родственников.
      Куроедов отмахнулся сигаретой.
      – Он сам ничего не знал.
 
      – Как выяснилось, он знал адрес твоей дачи.
      – И что с того? Не поднимай хипиш, Юрик. Допустим, этот Мак-Грегор, перед тем как его замочили, успел брякнуть корешу про фазенду в Голицыно. Чего нам опасаться? Что учитель французского припрется туда с инспекцией? Так ему охрана руки-ноги повыдергивает. Ее-богу, Юрик, паранойя – твоя профессиональная болезнь.
      Майор Луганский отогнал ладонью сигаретный дым.
      – Вова, не будь олухом. Откуда, интересно, этот школьный учитель знает барона Мак-Грегора? Простенький такой вопрос. Может, он родня лорду Грину, на которого рассчитывал покойник? Или только однофамилец? Это надо выяснить. В совпадения, Володь, я не верю.
      Куроедов с усмешкой тряхнул длинными волосами.
      – Похоже на международный заговор.
      Луганский на шпильку не отреагировал.
      – Владимир Сергеевич, – холодно произнес он, – муж твоей тетки на пороге открытия, которое может нас озолотить. Если уж я влез в этот бизнес, то не позволю устраивать из него лохотрон.
      Поблизости от приятелей вновь нарисовался маленький японец. Промелькнул и растворился.
      Куроедов поднял вверх руки.
      – О'кей, Юрик, о'кей. Делай как знаешь. Одного не пойму: какого дьявола ты ломанулся докладывать шефу? Имея такую лапу, как твой отчим, шефа можно вообще не впутывать.
      Луганский кивнул.
      – Казалось бы. Но, видишь ли, Вова, так все сплелось, что в долбаной этой школе, на ступеньках которой ты так славно разбуянился…
      – Опять?! – вскричал Куроедов. – Я же признал, что…
      – В этой самой школе, – невозмутимо продолжил Луганский, – учится отпрыск генерала Рюмина. Причем он был свидетелем инцидента и наверняка меня узнал.
      – Ну?!
      – Баранки гну. В подобной ситуации, Владимир Сергеевич, нужно быть полным идиотом, чтоб не доложиться шефу. Понятно я объясняю?
      Куроедов вновь поднял руки.
      – Нет слов, Юрик, молчу. Слушай, мне жрать охота. Что если нам отметиться в здешнем кабаке?
      Майор разгладил усики.
      – Угощаешь?
      – Естественно. – Куроедов швырнул окурок мимо кадки с пальмой.
 

5

 
      Леня и Гуля стояли за углом чужого дома. Несмотря на погожую субботу народу вокруг было немного.
      Достав из кармана мобильник, Леня в досаде пнул камешек.
      – Черт, зарядить забыл! Дай-ка твой.
      Гуля огорченно тряхнула головой.
      – В портфеле оставила.
      Леня вздохнул.
      – Ни поддержки в тебе, ни опоры. Моя труба вот-вот сдохнет.
      – А ты не трепись, назначь встречу, – посоветовала Гуля. – Такие дела по трубе не обсуждаются.
      Леня посмотрел на нее с уважением.
      – Женщина, это ж надо… – Схлопотав ласковый подзатыльник, он набрал домашний номер учителя французского. Глеб отозвался сразу, и Леня взволнованно проговорил: – Глеб Михайлович, здравствуйте. Это Рюмин.
      – Богатым не будешь: я тебя узнал, – произнес голос учителя. – Чем порадуешь?
      – Скорее, огорчу, – выпалил Леня. – Глеб Михайлович, нам нужно срочно с вами встретиться.
      – Кому это – нам?
      – Мне и Гуле Шариповой.
      В трубке раздался смешок.
      – Глупо было спрашивать. Где вы находитесь?
      – Возле моего дома. Вы у нас были, помните?
      – Такое не забывается. Ленька, что случилось?
 
      Леня бросил взгляд на Гулю.
      – Глеб Михайлович, у меня сейчас телефон отрубится. Речь идет о вашем знакомом. О Мак-Грегоре из «Метрополя».
      Чуть помолчав, учитель произнес:
      – Возле вас магазин спорттоваров, знаете?
      – Конечно.
      – У магазина через полчаса.
      – Будем ждать. – Леня отключился и перевел дух. – Приедет к спорттоварам.
      – Слава богу! – выдохнула Гуля.
      Леня вздыбил пятерней свой чубчик.
      – Не радуйся: это лишь полдела.
      Гуля взглянула на него в недоумении.
      – Что еще?
      – Теперь, – поднял палец Леня, – предстоит передать информацию. А то представляешь: приезжает Глеб к месту встречи, а там два наших молодых трупа.
      Гуля принялась трясти его за куртку. Леня довольно похохатывал.
 

6

 
      В фойе «Метрополя» после ухода Луганского с Куроедовым не оказалось ни души. Гостиница словно заснула во время сиесты. Лишь портье со скучающей миной торчал за стойкой.
      Маленький японец со шрамом над бровью возник будто из воздуха. Он обратился к портье по-английски:
      – Кто были эти люди?
      Портье оглядел его с ног до головы.
      – Сами-то вы кто? – произнес он нелюбезно с неплохим английским прононсом.
      Японец вперил в него взгляд, от которого по спине портье побежали мурашки.
      – Я частный детектив из Токио. – Грудь азиата едва возвышалась над стойкой, однако он с королевским величием уронил перед портье пятидесятидолларовую банкноту. – Вот мои документы, бой. Надеюсь, они в порядке?
      Видавший виды портье почувствовал себя неуютно.
      – Разумеется, сэр. – С большой неохотой он взял деньги и спрятал в карман. – Что вы желаете знать?
      – Кто эти люди? – повторил японец.
      – Этот, – портье провел пальцем над губой, обозначив усики, – мистер Луганский из ФСБ, а другой…
      – Что такое ФСБ? – перебил японец.
      – Спецслужба, – объяснил «бой», и японец понимающе кивнул. – А другого не знаю. Похоже, они приятели.
      Японец чуть подумал и спросил:
      – Спецслужба интересовался Мак-Грегором?
      – Да, сэр.
      – Что ты ему рассказал?
      – Только то, что мистер Мак-Грегор сидел вчера в баре, затем вышел – и больше я его не видел.
      В узких глазах японца промелькнуло удовлетворение. Он уронил на стойку еще одну пятидесятидолларовую банкноту.
      – Куда уехал Мак-Грегор?
      – Простите? – Ощущая все большую тревогу, портье собрался было отклонить подачку, но под взглядом японца вновь положил деньги в карман. – Не понял вопроса, сэр.
      – Ты расслышал адрес, который Мак-Грегору продиктовали по телефону?
      – Это было невозможно, сэр. Я стоял в пяти шагах…
      – Ладно, бой, верю. Мистер спецслужба произносил фамилию Ньюгарт?
      – Ни разу, сэр.
      Японец еще подумал.
      – Знаешь того типа, с которым вчера здесь встречался Мак-Грегор?
      – В джинсах и куртке? – уточнил портье. – Майор Луганский тоже о нем расспрашивал. Понятия не имею, сэр.
      Побарабанив пальцами по стойке, японец осведомился:
      – Кто такой лорд Грин?
      Портье испустил стон.
      – Катитесь вы к чертовой матери! – взорвался он. – Не знаю никакого лорда Грина! Ясно вам?! Не знаю!
      Губы японца дрогнули в улыбке.
 
      – Верю, бой. Но запомни: услуги я иногда оплачиваю, а иногда… пользуюсь ими бесплатно.
      Перед тем как удалиться, коротышка достал из кармана две миниатюрных серебряных фляжки и сделал из каждой по глотку.
 

7

 
      Прохаживаясь вдоль витрины «Спорттоваров», Леня и Гуля озирались по сторонам. То есть вели себя прямо-таки по-шпионски. Благо, ни одного контрразведчика вблизи не оказалось.
      «Жигуленок» их учителя подкатил, лихо затормозил, и задняя его дверца приглашающе распахнулась. Переднее же сиденье занимали двое. Разглядев их лица, Гуля пробормотала:
      – Красива она обалденно. Не могу привыкнуть.
      Леня подтолкнул ее к машине.
      – Ты тоже ничего. Местами. – И, получив тычок, посетовал: – Делай после этого комплименты.
      Ребята нырнули в машину и прикрыли за собой дверцу. Глеб и Даша, обернувшись, смотрели на них. Супруги-учителя были одеты в джинсы и куртки. Лица у обоих были серьезные.
      – Привет! – сказала Даша. – Решили экзамен досрочно спихнуть?
      – В десятом французский не сдают, – опроверг эту версию Глеб. – Что у вас? Давайте колитесь.
      И Леня выпалил:
      – Вы знали Мак-Грегора? Он убит.
      Повисла тишина.
      Зеленые глаза Даши ошеломленно впились в побледневшее лицо Глеба, который вцепился в спинку сиденья, будто боялся упасть. И помрачневшая Гуля добавила:
      – Мало того, Глеб Михайлович: это убийство вешают на вас.
      Даша перевела на нее встревоженный взгляд.
      – Откуда это известно?
      – От Бориса Викторовича, разумеется, – пробормотал Глеб. – По каким-то причинам он не решился предупредить меня лично.
      Леня криво усмехнулся.
      – Дождетесь от него, как же. Просто я случайно подслушал.
      – Расскажи в деталях, – потребовал Глеб. – Как именно подслушал? Что запомнил?
      Упрашивать себя Леня не заставил. Он внятно изложил, как отец, проходя мимо двери его комнаты, произнес имя Глеба Михайловича по телефону, как он, Леня, прокрался к двери отцовского кабинета, которая оказалась приоткрытой…
      – Это все тот прыщ из ФСБ! – перебила Гуля, глядя на Дашу. – Который был с тем ишаком, который к вам клеился!
      Даша вздохнула.
      – События, похоже, развиваются.
      Глеб кивнул.
      – Чтоб мы не заскучали.
      Леня сердито тряхнул чубчиком.
      – Луганский Юрий Васильевич – подчиненный отца, майор долбаный. Он доложил, что вы, Глеб Михайлович, незадолго до убийства Мак-Грегора ссорились с ним в отеле «Метрополь».
      Глеб почесал переносицу.
      – Еще бы не доложить. Торчал там в берете и темных очках, будто бородавка на лысине. Профессионал.
      Даша смотрела на него в тревоге.
      – Ссорились?
      – Дискутировали. Чем не повод для убийства? – Глеб обратил взгляд на Леню. – Не знаешь, где и каким образом был убит Мак-Грегор?
      – В автомобиле «Вольво», взятом напрокат, – отрапортовал Леня. – Задушен с переломом шейных позвонков.
      Глеб задумчиво кивнул.
      – Так, значит… Это наводит на две мысли разом… – Он запнулся.
 
      И Леня с горечью ввернул:
      – А фазер мой заявил, что не станет препятствовать расследованию. Такие вот делишки.
      Гуля взяла его за руку.
      Даша не сводила взгляд с мужа.
      – На какие мысли это тебя наводит?
      – Не слишком продуктивные, – вздохнул Глеб. – Первое: вероятно, Ричард наконец вычислил своих биохимиков и к ним поехал. Второе: убийство его не было спланировано заранее. И что это нам дает?
      Даша пожала плечами, а Гуля ответила:
      – Практически ничего.
      Леня скосил на нее глаза.
      – Умная.
      Глеб обернулся к ученикам.
      – Спасибо. Чешите домой.
      Несколько задетый Леня вышел из машины.
      Гуля замешкалась.
      – Э-э… а с вами все будет в порядке?
      Даша взглянула на нее повлажневшими глазами.
      – Гулька, отдыхай и ничего не бойся. Поняла?
      Гуля выскользнула из «жигуленка». Однако не успели они с Леней отойти, как их догнал Глеб.
      – Чуть не забыл в суматохе, – обратился он к Лене. – Я бы должен поблагодарить твоего отца, но, боюсь, это будет неуместно. Поэтому я…
      – Поблагодарить отца? – вылупил глаза Леня. – Интересно, за что?
      – Поэтому я, – повторил Глеб, – кое-что тебе объясню. Поверь, Леня, ты ничего бы не подслушал, если бы твой отец этого не захотел. Предупредив меня, ты как бы выполнил его негласное задание. Твой папа неплохо тебя сечет. – С этими словами учитель французского вернулся в свой «жигуленок» и укатил.
      Леня смотрел ему вслед пребывая в обалдении.
      Гуля взяла его за руку и потянула к дому.
      – Отращу волосы, чтобы носить «конский хвост», – объявила она.
      Леня не отреагировал.
      – Поверить не могу! – возмущался он. – Игры чекиста с родным сыном!
      – Остынь, – посоветовала Гуля. – Это был высший пилотаж.
      Ленин чубчик вздыбился петушиным гребнем.
      – Какой на фиг пилотаж?! А если б я поленился позвонить? Или вообще бы наплевал?!
      Гуля крепко держала его за руку.
      – Ведь не наплевал же.
      Леня в ярости ускорил шаг, потянув ее за собой.
      – Ну нет, я выясню с ним отношения!
      – Лень, брось.
      – Хоть брось, хоть подними!
      Ребята ворвались в подъезд, протаранили бдительную консьержку и поднялись в лифте.
      – Уймись, – шепнула Гуля.
      – Не сейчас! – Открыв дверь своим ключом, Леня впихнул подругу в прихожую. – Конфликт поколений созрел!
      Едва они стащили с себя куртки, к ним выпорхнула Анна Кирилловна.
      – Отлично! Как раз обедать садимся. Нагулялись?
      – По самую катушку, – буркнул Леня.
      – Ну и чудненько! – ворковала матушка, следуя за ребятами в комнату. – Мойте руки. Забыла, кстати, спросить: как У вас там со стенгазетой? Заметку написали?
      Леня проворчал:
      – Зачем? На меня юный гений работает.
      Мать уставилась на него в недоумении.
      – Какой еще гений?
      – Помесь Пушкина с Бродским. Где папа? – Не дожидаясь ответа, Леня ринулся к кабинету отца.
      Дверь на сей раз была прикрыта плотно. Постучав, Леня вошел. Отец за столом листал бумаги. Он поднял взгляд на сына. Леня ернически щелкнул каблуком.
      – Задание выполнено, сэр.
      Борис Викторович молча на него смотрел.
      Ощутив неуверенность, Леня повысил голос.
 
      – Ты знал, что я подслушиваю, не прикидывайся! Ты знал, что я позвоню Глебу Михайловичу! Скажешь, нет?!
      Борис Викторович поднялся из-за стола и встал перед сыном, заложив руки за спину.
      – Умнеешь, чувак, – произнес он невозмутимо.
      Леня пробормотал, краснея:
      – Ну и зачем был этот балаган? Все равно ведь…
      – Только я не понял, – перебил отец, – что, собственно, ты мог подслушать?
      Леня заикнулся было, но осекся и ответил:
      – Ничего.
      Отец удовлетворенно кивнул, затем уточнил:
      – Кому, говоришь, ты звонил?
      Губы сына дрогнули в улыбке.
      – Никому.
      Борис Викторович вновь кивнул.
      – Тогда выясни у мамы насчет обеда.
      – Да, сэр! – Леня вышел из отцовского кабинета вовсе не в том настроении, с каким вошел.
 

8

 
      Девятилетний Саша Колесников – «помесь Пушкина с Бродским» – грыз шариковую авторучку. Лежащий перед ним тетрадный лист в клетку заполнен был исчерканными стихотворными столбцами… Вихры на Сашиной макушке задорно топорщились, однако на лице мальчика застыла отрешенность. Записав строку школьным своим почерком, он тотчас ее вымарывал и продолжал грызть ручку.
      В приоткрытую дверь проскользнула Танька с плюшевым мишкой в руках и деликатно прошептала:
      – Сань, можно нам с тобой посидеть?
      Брат вперил в нее невидящий взор.
      – У-у?
      – Можно мы с Майклом посидим с тобой?
      Саша кивнул.
      – Сидите. Вякнешь – пенделя дам.
      Танька мотнула косичками.
      – Не вякну. – И героическим усилием молчала пять минут. Затем поерзала на стуле и приблизила к лицу брата игрушечного медвежонка. – Знаешь, что Майкл сказал?
      – У-у?
      – Он сказал, что к нам едут Глеб и Даша.
      Уронив авторучку на пол, Саша уставился на медвежонка. Стеклянные глазки Майкла выражали неподкупную честность. И в этот момент раздался звонок в дверь. Просияв, Саша кинулся открывать. Но у порога комнаты притормозил, вернулся за стол и деловито поднял с пола авторучку.
      Дверь открыла бабушка, и голос Глеба произнес:
      – День добрый, Варвара Львовна. Спецов по малолетним грубиянам вызывали?
      – Вызывала, еще как вызывала! – затараторила бабушка. – Глеб, Даша!.. Ей-богу, вы с ума сошли! Опять столько натащили…
      – Разговорчики! – донесся Дашин голос. – Чтоб все было съедено в три дня!
      – Да нам за полмесяца с этим не управиться! – сетовала бабушка, и слышался шелест пакетов.
      Сидя как на иголках Танька выжидательно смотрела на брата. Нахохленный Саша уткнулся в тетрадный лист. И девочка не выдержала.
      – Сань, я пошла. – Соскочив со стула, она метнулась с медвежонком в прихожую, и оттуда раздался ее голосок: – Привет! А знаете, что Майкл сказал?
      Саша презрительно обронил:
      – Пискля.
      Затем опять шелестели пакеты, и все говорили наперебой. Потом возмущенный голос бабушки заявил:
      – Нет, денег я больше не возьму! Это ни в какие ворота…
      – Варвара Львовна, – перебил голос Глеба, – вы просто помогаете нам уйти от налогов.
      – Перестаньте меня дурить! – не унималась бабушка. – Какие налоги?! Вы даете нам столько налички…
      – А вы хотите, – сурово произнес голос Даши, – чтобы наличка эта досталась коррумпированным чиновникам? Не ожидала от вас, Варвара Львовна.
      – Ох, вы мне голову совсем заморочили, – сдалась бабушка. – Что с вами делать?
      И Даша посоветовала:
      – Подчиняясь экономической необходимости, положите деньги в комод.
      Затем опять заговорили наперебой. Потом возникла пауза, дверь комнаты отворилась, и на пороге появился Глеб.
      – Ага! – сказал он. – Затаился и глаз не кажет!
      Из-за плеча его выглянула Даша.
      – Презирает, – тряхнула она «конским хвостом». – Не желает спускаться с вершин.
      Губы Саши норовили расплыться в улыбку, но мальчик с губами справился.
      – Здравствуйте, – отозвался он, черкнув наугад в тетрадном листе.
      Глеб и Даша переглянулись. Бабушка из-за их спин укоризненно произнесла:
      – Какой ты негостеприимный. Мог бы хоть…
      – Ба, я работаю! – повысил голос мальчик.
      Глаза Даши насмешливо блеснули.
      – Извини, что отвлекаем.
      – Сладу с ним нет, – вздохнула бабушка. – Пойдемте чай пить.
      – С клубничным вареньем? – уточнила Даша.
      – С клубничным, с вишневым и с малиновым, – гордо объявила Варвара Львовна.
      Произнеся «ах», Даша отправилась с ней на кухню накрывать на стол.
      Глеб остался в дверях.
      – Над чем работаешь? – полюбопытствовал он.
      Вертящаяся у ног Танька тотчас отрапортовала:
      – Стихи пишет для Лени и Гули. В стенгазету.
      – Кто тебя спрашивает?! – рявкнул Саша. – Трепло!
      Девочка накуксилась.
      – Вредный и противный.
      Глеб нахмурил на Сашу брови.
      – Что ты орешь? Подумаешь тайна. – Он погладил Таньку по голове. – Ступай-ка, подруга, к женщинам. Там помощь твоя нужна.
      Танька вздохнула.
      – Ну ладно. А ты всыпь ему хорошенько.
      – Будь уверена. – Прикрыв за ней дверь, Глеб подошел к Саше. – Значит, заказ выполняешь. О чем хоть стихи?
      Саша уткнулся в листок.
      – Об осени. А им ничего не будет?
      – Кому? Лене и Гуле?.. От стихов зависит. Хорошие напишешь – их похвалят: «Молодцы, ребята. Грамотно используете дешевую рабочую силу».
      Саша прыснул.
      – Постараюсь.
      Глеб присел перед ним на корточки.
      – А женщинам своим почему хамишь?
      – Достают потому что.
      – А ты их не достаешь?
      – Я к ним вообще не лезу.
      – Вот как? Знаешь, Сашка, многие почему-то уверены, что у всех великих поэтов сволочной характер… Как твое мнение на сей счет?
      Сашины губы расплылись-таки в улыбку.
      – Бывает, – признался мальчик.
      – Имеется предложение, – сказал Глеб. – Вызывай меня по телефону и хами сколько влезет. Согласен?
      – С тобой не получится, – покраснел Саша.
      Глеб потрепал его за вихры.
      – Потренируешься – получится.
      Мальчик хохотнул.
      – Видал я такие тренировки.
      Глеб встал с корточек.
      – Тогда другое предложение. Если женщины тебя достают – делай от них ноги.
      – Куда?
      – Никуда. Бегай от них по квартире с проворством таракана.
 
      Саша залился смехом.
      – От бабушки и Таньки?!
      Глеб кивнул.
      – Верный способ. Сегодня один мой знакомый удрал от двух девиц, и никто его не осудил.
      – Удрал от девчонок?! – хохотал Саша. – Мальчик?!
      – Какой мальчик! – отмахнулся Глеб. – Дядька с бородой, в одном классе с Дашей учился. Бежал – только пятки сверкали.
      От смеха Саша чуть не повалился на пол.
      В приоткрывшуюся дверь заглянула Даша.
      – Вижу воспитательную работу.
      Глеб развел руками.
      – Смехотерапия.
      – Читала об этом, – кивнула Даша. – Прошу к чаю.
      Глеб с поклоном указал Саше на дверь.
      Мальчик с улыбкой качнул головой.
      – После вас.
      Хмыкнув, Глеб вышел.
      Даша осталась в дверях.
      – Может, поздороваемся по-человечески? – обратилась она к Саше. – Не укусишь?
      Саша эффектно щелкнул зубами.
      – Укушу. – И, на мгновенье прижав щеку к Дашиной ладони, помчался на кухню.
 

9

 
      В квартире Глеба и Даши друзья их также расположились на кухне. Они пили кофе и перекусывали, достав еду из холодильника. Светлана и Стас вернулись недавно «из шкафа», где наплавались в речке, успев даже слегка загореть. Илья, который скрепя сердце купаться отказался, корпел в это время над своими «дифурами». И плоды его корпения, сложенные в папку, находились теперь на подоконнике, рядом с пишущей машинкой Глеба.
      Расправив могучие плечи, Стас прожевал бутерброд с сыром и полюбопытствовал:
      – Девицы хоть были ничего? А, Илюх?
      – Кончай цепляться, – одернула мужа Светлана.
      Волосы у обоих еще не просохли от купания, и лица излучали умиротворение.
      – Мне интересно, – усмехнулся Стас, – свалил бы он от них, если бы одна была похожа на Шерон Стоун, а другая на Николь Кидман? Скажи, Илюх.
      Илья намазал масло на хлеб и пристроил сверху пласт мармелада. Откусив от этого сэндвича, он проворчал:
      – Рыжий, если бы вокруг Николь Кидман клубилась такая мерзость, даже ты задал бы стрекача. И должен заметить, тебя бы это не унизило.
      – Как знать? – не унимался Стас. – Может, я рассудил бы иначе. Девицы есть девицы, а сумрак вокруг них – вроде дополнительного одеяния. Как тебе такой подход?
      Илья хмыкнул.
      – Мечты учителя физкультуры.
      – Но-но! – Светлана глотнула кофе. – Не обижай моего мужа: отшлепаю.
      Стас подмигнул Илье.
      – Понял? Мало не покажется. – Он взял с тарелки очередной бутерброд.
      – Нет, Илюх, кроме шуток. Может, ты… э-э… слишком впечатлительный, а?
      Рукой, свободной от сэндвича, Илья теребил бороду.
      – Стас, ты под придурка косишь или как? Ведь твоя Светка поведала нам про этого… Дашкиного прилипалу, как его?
      Светлана хмуро отхлебнула кофе.
      – Хватит об этом.
      – Куроедов вроде, – подсказал с усмешкой Стас. – Ну и от чего тут в обморок падать?
      Илья в досаде хлопнул по столу.
      – У жены спроси! Свет, каковы твои впечатления?
      – Ну его на хрен, дайте отдохнуть! – Светлана также взяла бутерброд. – Илюх, почему ты жену сюда не приводишь?
 
      Стас бросил на нее предупреждающий взгляд.
      – Свет, отстань от человека.
      – Просто я не видела Плюшкиной жены, – пояснила Светлана. – Жажду с ней познакомиться.
      Илья пробормотал:
      – Алка занята, как президент Соединенных Штатов. У нее сетевой бизнес, вокруг сплошные дистрибьюторы, и ей не до мелочей жизни.
      Серые глаза Светланы смотрели на него в упор.
      – Почему не разведешься?
      – Света! – рявкнул Стас. – Не трожь его!
      Илья умиротворяюще вскинул руку.
      – Если б я развелся, Сычиха, это лишило бы меня повода приходить сюда и общаться с тобой.
      Стас показал ему кулак.
      – Не обижай мою жену.
      – Рыжий, – ответил Илья, – жена твоя – мент. И дети ваши будут ментами.
      Светлана улыбнулась.
      – Дай-ка, Илюх, я кофе тебе подолью. Между прочим, ты много ешь сладкого.
      – Это? – Илья указал на вазочку с мармеладом. – Это, чтоб ты знала, фруктоза. Никакого холестерина.
      – Все равно перебарщиваешь.
      – Сычова, не заговаривай мне зубы. Лучше доложи о Куроедове, чтоб твой физрук ухмылочки тут не строил.
      Стас тотчас «состроил ухмылочку».
      – Да уж, Свет, реши наш спор. Что в Куроедове такого, чтоб мы сон потеряли?
      – Идите оба на хрен! – разозлилась Светлана. – Искупалась, расслабилась – мне хорошо! Так нет, заладили: Куроедов, Шмуроедов… Блин, могу я отдохнуть?
      Илья и Стас переглянулись.
      – Свет, – сказал Илья, – дай-ка я кофейку тебе подолью.
      Стас подвинул к ней вазочку с мармеладом.
      – Поешь, Свет. Чистая фруктоза.
 

10

 
      В ресторане гостиницы «Метрополь» инструментальное трио негромко наигрывало блюз. Было чистенько и уютно. Не Лас-Вегас, конечно, однако сносно вполне. Куроедов с майором Луганским занимали столик у эстрады. Невзирая на то, что была суббота и дело близилось к вечеру, заполнено было менее ползала. Официант, ощущая в приятелях солидную клиентуру, почтительно и беззвучно выполнял любой их каприз.
      Отведав многочисленных закусок, Куроедов и Луганский перешли наконец к шашлыку из осетрины. Центр стола венчала опустевшая на две трети бутылка виски. Оба приятеля были, что называется, «тепленькими», но держались молодцами. Откинув со лба вспотевшую прядь, Куроедов кивнул на блюдо с овощами.
      – Налегай на витамины, Юрик Способствует.
      Из прически майора ФСБ не выбился ни один волосок. Мастерски орудуя ножом и вилкой, Юрий Васильевич отправил в рот ломтик подкоптившейся осетрины.
      – Притормози со спиртным, Володь, – посоветовал он. – Ты за рулем все же. Если хотел выпить, зачем отпустил своего бобика?
      – Ты про Гаврилыча? – хохотнул Куроедов. – Он не бобик, он верный Мухтар. А что касается выпить, так я не пьянею. Разве что чуть-чуть. Хлебнул до еды в «мерсе» бульона…
      – Слыхал эти песни, – отмахнулся вилкой майор. – Только знаешь, Вова, я из сопливого возраста вышел и приключений на свою жопу не ищу. Во-первых…
      – Ну да, – ввернул Куроедов, – ты у нас образец.
      – …ты обещал подбросить меня домой. Не хотелось бы угодить в ДТП. А во-вторых, у нас общий бизнес, и тупо врезаться в столб ты не имеешь права. Пойми, Володь: торговать бульоном и пить бульон – вещи диаметрально противоположные. Знаю, что ты скажешь, – предупредил майор реплику приятеля. – Конечно, бульон – не наркота. Будь он наркотой, я бы и мараться не стал. Однако при всем при том…
      – Юрик, о чем ты?! – вдохновенно перебил Куроедов. Его пухлые щеки раскраснелись, глаза поблескивали, длинные волосы живописно драпировали воротник сорочки. – Какое к дьяволу ДТП?! Это ж эликсир жизни! У меня в костях и в мышцах такие ощущения… передать не могу! Вчера, к примеру, я уронил из буфета фужер. Пока он падал, я дважды его коснулся и поймал за миллиметр до пола. – Толстяк победоносно взглянул на приятеля. – Как тебе такие возможности?
      – Никак, – сухо ответил майор. – Предпочитаю шевелить мозгами.
      Куроедов откинулся на спинку стула.
      – Тут, Юрик, мы с тобой не совпадаем. Слава богу, мои упертые английские родственники…
      Луганский приложил к губам палец, и возбужденный толстяк примолк. Официант расторопно убирал со стола лишнюю посуду, прихватывая остатки закуски. Приятели молча за ним наблюдали. Тихо звучал джаз.
      Стоило официанту уйти, Куроедов столь же темпераментно продолжил:
      – Хорошо мои родственники о свойствах бульона не подозревают. Для них он лишь исходный продукт в экспериментах.
      – Кстати, о родственниках, – перебил Луганский, отправив в рот очередной ломтик осетрины. – Пора бы им ощутимо продвинуться, иначе… Ведь не для производства бульона я вытащил их из Манчестера.
      Куроедов с вызовом откинул со лба прядь.
      – Бульон, Юрик, имеет самостоятельную ценность.
      Отложив вилку, Луганский разгладил усики. Взгляд его источал холод.
      – Не для меня, Владимир Сергеевич. Для меня он также исходный продукт. Который, правда, мы эффективно утилизируем. Надеюсь, моя точка зрения вам ясна.
      Глотнув виски, Куроедов полюбопытствовал:
      – Что мне делать? Засунуть им шило в задницу? Ознакомь с методами Лубянки.
      Майор тоже глотнул виски и вонзил вилку в остывающую осетрину.
      – Володь, не юродствуй. Методы выбирай сам. Секи их плетью, танцуй перед ними канкан – дело должно двигаться. Извини за банальность, время – деньги. Тем более что…
      – Деньги, между прочим, мои, – ехидно вставил Куроедов. – Или я что-то путаю?
      Луганский будто не слышал.
      – Тем более что, – продолжал он невозмутимо, – убийство этого Мак-Грегора чертовски напрягло ситуацию.
      – Так уж и напрягло? Юрик, не набивай себе цену.
      – Вовик, не будь идиотом. Мак-Грегор разыскивал Ньюгартов, об этом знает портье. Кто еще в курсе? Глеб Михайлович Грин – муж твоей зазнобы? Он ведь встречался с покойным. О чем они говорили?
      – Вот и выясни – это твоя проблема.
      – Благодарю за напоминание. Уж постараюсь. Но с кем еще делился Мак-Грегор своими заботами? Не забывай к тому же: покойник – британский подданный, и дело может не ограничиться стенами нашей конторы. Сколько времени, по-твоему, я смогу контролировать ситуацию?
      На пухлом лице Куроедова растерянность смешалась с досадой. Он тяжело оперся локтями о стол.
      – Черт возьми, умеешь ты утешить!
      Майор пожал плечами.
      – В утешители не нанимался. Шашлык вон ешь, холодный уже.
      – Сэнк ю, нет аппетита.
      – Ну-ну, Владимир Сергеевич, не все так плохо. Мне просто хотелось вас взбодрить.
      – Юрий Васильевич, вам это удалось. Черт бы вас побрал!
      У стола вновь появился официант, и приятели примолкли, как бы слушая оркестр.
      – Кофе подавать? – услужливо осведомился официант.
      – Угу, – кивнул майор ФСБ.
      – Нет, – одновременно с ним буркнул Куроедов.
      Получив столь разноречивые указания, официант замер с наклоном вперед. Куроедов махнул рукой.
      – О'кей, тащи. И сразу счет.
 
      С облегчением разогнувшись, официант испарился.
      Луганский проговорил:
      – Володя, тебя несет не в ту сторону. Ты должен понять три вещи. Первое: насчет твоих родственников с их затянувшимся открытием. Это мы уже обсудили. Второе: твой бизнес – торговля автомобилями. Вот и торгуй, сосредоточься на этом.
      Куроедов с усмешкой скрестил руки на груди.
      – Учить меня будешь? Бизнес налажен, суетиться не трэба.
      Майор ткнул в его сторону вилкой.
      – Зачем тогда было взрывать Лепко и вешать на меня лишние проблемы?
      Куроедов пугливо огляделся.
      – Юра, ты сбрендил?
      Усики майора приподнялись в усмешке.
      – Володь, я хорошо знаю, когда повысить голос и когда его приглушить. И наконец, третье: не зарывайся со школьной учительницей, дай мне раскрутить ее мужа.
      – Ну конечно! – осклабился Куроедов. – Ты сам на нее запал, я ведь не слепой.
      Майор побагровел.
      – Чушь собачья!
      Тут официант принес кофе и подсунул под блюдечко счет. Куроедов сразу с ним расплатился, одарив весьма скромными чаевыми. С постной миной официант удалился. Приятели, однако, продолжали молчать. Не проронив ни слова, они проглотили кофе, поднялись из-за стола и направились в гардероб.
      Надевая замшевую куртку, Луганский изобразил улыбку.
      – Володя, ты обиделся?
      – С чего бы? – Куроедов застегнул на себе переливчатый плащ.
      – Значит, подбросишь до дома?
      – Конечно. Как обещал.
      Смеркалось. Приятели неторопливо дошли до места, где был припаркован куроедовский «Мерседес».
      – Хочешь, я поведу? – предложил майор.
      Ответить Куроедов не успел: словно из-под земли перед ним выросли трое громил. Небритые, здоровенные и дьявольски уверенные в себе. Народ вокруг если и был, то, как водится в подобных случаях, мгновенно рассосался. Громилы не прикалывались, не просили традиционно закурить – они сразу приступили к делу.
      – Бумажники, часы, драгоценности, – потребовал один из них, и в руке его тускло блеснул нож.
      Троица прижала приятелей к «Мерседесу», отгородив от досужих взоров. Куроедов застыл, точно в ступоре, лишь белки его глаз заметно покраснели. Луганский попытался ерепениться:
      – Парни, вы делаете ошибку. Позвольте мне достать документы.
      – Зачем? – Громила шевельнул ножом. – Смотри на мой документ. Гоните бабки, цепочки, перстни – и расстанемся друзьями.
      Двое громил по бокам продемонстрировали «дружеские» ухмылки.
      Глаза Куроедова покраснели еще более и набрякли. Его стал окутывать клубящийся туман, более темный, чем сентябрьские сумерки.
      – А если у нас нет ничего? – упрямился Луганский, но было заметно, что в герои он не рвется.
      – Обыщем, – разъяснил громила. – Но при обыске можем поранить, ни один госпиталь не примет. Шевелитесь, не то процент набежит, как в банке.
      Один из боковых громил гоготнул, другой указал вожаку на Куроедова.
      – Глянь, этот вроде дымится.
      Далее все произошло быстро.
      Практически без замаха Куроедов ткнул ладонью в лицо не в меру наблюдательному грабителю. Удар, хоть и неумелый, получился молниеносным, как бросок кобры, и сила его была такова, что парняга кило под девяносто пролетел метров шесть, спиной впечатался в припаркованный микроавтобус и, оглушенный, сполз на асфальт.
      Следует отдать грабителям должное: они не обомлели, не принялись выкрикивать угрозы, сдобренные матерщиной, они почти мгновенно ринулись в атаку. Вожак с ножом пошел на Куроедова, а напарник его, соответственно, достался майору ФСБ.
      От прямого в голову Луганский уклонился, однако и его крюк в печень, ослабленный то ли волнением, то ли сытным обедом, впечатления на громилу не произвел. И противники стали скакать друг против друга, перейдя, что называется, к затяжным военным действиям.
      Вожаку пришлось труднее. Его отработанный тычок ножом, направленный Куроедову под ребро, цели не достиг. Просто потому, что Куроедова там не оказалось. Каким-то непостижимым образом толстяк успел сместиться, при этом все более обволакиваясь сумраком. В ответ Куроедов нанес вожаку удар по уху, столь же неумелый, да к тому же скользящий. Возможно, лишь поэтому голова громилы удержалась на плечах. Ошарашенный, он вновь попытался достать толстяка ножом. Но теперь Куроедов скрылся полностью в черном тумане, словно в коконе, который мог бы в себя вместить пивной ларек. Естественно, вожак опять промазал. Из «кокона» между тем вытянулась невероятной длины рука, ухватила грабителя за горло и, дважды встряхнув, отпустила. Выронив нож, вожак без чувств повалился на землю.
      Чуть помедлив, черный «кокон» приблизился к отбивающемуся из последних сил Луганскому. На сей раз из сумрака вылезла кошмарная нога, удлинилась и ударила наседавшего громилу в грудь. Третий грабитель пролетел ровно столько, чтобы шарахнуться в тот же микроавтобус и улечься рядом со своим дружком.
      Путь был свободен. Однако майор Луганский, глядя на своего приятеля, окутанного этой дрянью, и сам готов был улечься в общую братскую кучу. Но спасла выучка.
      – Ловко. – Юрий Васильевич привел в порядок прическу. – Не ожидал.
      Сумрак вокруг Куроедова начал бледнеть, и стало видно, как толстяк небрежным жестом поправил галстук.
      – То ли еще будет! – пообещал он, окидывая соколиным взором поверженных врагов. – Садись, Юрик. Поехали. – Когда он открыл дверку «Мерседеса», темный туман вокруг его тела слился с обычными вечерними сумерками.
      Не без напряжения занял Луганский место рядом с водителем. Куроедов развернул машину и, едва не наехав на шевельнувшегося вожака грабителей, помчался от «Метрополя» к Садовому кольцу. Глаза Куроедова уже не багровели, как рубины, однако припухлость еще оставалась. Проскочив под светофором на желтый, взбудораженный бизнесмен стал лихо обгонять один автомобиль за другим.
      – Э-э, полегче! – предостерег Луганский. – Центр все-таки.
      Куроедов лишь поддал газу.
      – А ты говоришь: бульон! – хохотнул он. – Мне теперь охрана только так, для престижа.
      – Полегче, говорю! – занервничал майор.
      Одарив его насмешливым взглядом, Куроедов сбросил скорость.
      – О'кей, Юрик, сохраним твою драгоценную жизнь. Только вот что: на девушку мою не зарься, могу сильно обидеться. Понял, Юрий Васильевич?
      Луганский хмуро на него покосился, разгладил усики и промолчал.
 

11

 
      Даша приклонила голову на плечо Глеба, который вел «жигуленок» к дому. Стемнело, и на улицах вспыхивали огни реклам. Поерзав у мужа на плече, Даша зевнула.
      – Чаепитие вроде прошло продуктивно. Стороны умиротворились, и бузотер держался в рамках. Надеюсь, на неделю его хватит.
      Глеб улыбнулся.
      – Вряд ли стоит рассчитывать на неделю.
      – Почему?
      – Такой уж у Саши характер. С ним все время надо держать ухо востро.
      Даша опять зевнула.
 
      – Какой ты циник.
      Глеб скривил губы.
      – Я романтик. Глубоко законспирированный.
      Даша подняла голову с его плеча.
      – Это я сказала.
      Глеб вдруг подрулил к тротуару и заглушил мотор.
      – Даш, я мерзавец. Я столь редкостная сволочь, что, сказать откровенно, никогда бы о себе такого не подумал.
      Даша взяла его за уши и развернула к себе.
      – Ты о Мак-Грегоре?
      Глеб с болью смотрел ей в глаза.
      – Дашка, что я натворил?
      – Любовь моя, ты дурак. Кто мог такое предвидеть? То, что ФСБ вешает на тебя убийство…
      – Отпусти уши, дура.
      Но Даша держала его крепко.
      – Ты не мог этого предвидеть.
      – Мог, обязан был! Ведь я чувствовал, что он лезет в неприятности… Дашка, он был забавный и трогательный. Только и умел, что двигать взглядом предметы и высекать огонь из пальцев, но жутко собой гордился. А ты говоришь, на меня убийство вешают. Даш, на мне оно и висит. Ричард обратился ко мне за помощью, а я… я, мерзавец, ответил: некогда мне, роман пишу.
      По Дашкиной щеке поползла слезинка.
      – Смотри сюда, морда, – указала она на свою переносицу. – Мы ведь найдем убийцу, правда? И щедро с ним поквитаемся.
      Глеб кивнул.
      – Как пить дать. Только Ричарда уже не вернуть, и это теперь на мне. – Он включил зажигание и продолжил путь к дому.
      «Жигуленок» бесшумно катил по вечернему городу.
      – И на мне, – сказала Даша. – Не жадничай.
      Они доехали до дома, вошли в подъезд и поднялись в лифте на свой этаж. Ручка их двери удерживала свернутый лист бумаги. Глеб взял его, и они с Дашей молча прочли: «Ждали – не дождались. Пошли вы на хрен. Посуду вымыли. Света». И чуть пониже: «Девицы больше не пристают, Илюха загрустил. Стас». И еще ниже: «Ну их обоих в большую попу. Только работать мешали. Завтра опять приду. Илья».
      Глеб с Дашей обменялись улыбками. Открывая ключом дверь, Даша спросила:
      – С чего начнем?
      Глеб переступил вслед за ней порог квартиры.
      – Попробуем разыскать этих Ньюгартов.
      Даша включила в прихожей свет.
      – И где их искать?
      – Кабы я знал! – вздохнул Глеб, захлопнув за собой дверь.

1

 
      На голицынской даче Куроедова деревья едва пожелтели. Будто не решаясь вступить в права, осень словно раздумывала, не отступить ли с почетом. Утреннее солнце хоть и не пекло, как в июле, однако могло еще приласкать того, чьи запросы скромны. И царила благодатная тишина. Вернее, царила бы – если б гулко и противно не раскаркались вороны. Именно это всепроникающее карканье и разбудило Джорджа.
      Жмурясь от солнечного луча, просочившегося меж занавесок, Джордж с хрустом потянулся на широченной двуспальной кровати. Биохимик был в бордовой пижаме, и волоски вокруг его плеши кудрявились, как локоны младенца. Покосившись на левую половину кровати, занимаемую супругой, Джордж удивленно обнаружил лишь пустую подушку. Голубые глаза англичанина с беспокойством оглядели спальню. Жены не оказалось ни перед шкафом, ни за туалетным столиком. Комната была пуста. А чертовы эти вороны каркали да каркали. Джордж собрался было вскочить и пуститься на поиски, когда услыхал приближающийся цокот каблучков. Джордж мигом опрокинулся на спину, притворясь спящим.
      Дверь открылась, и в спальню вошла Люси. Сквозь подрагивающие ресницы Джордж разглядел, что жена была в сером брючном костюме, умытая и причесанная. Ее бледные щеки и крючковатый нос казались незыблемой частью мироздания. Джордж едва сдержал вздох облегчения.
      Люси присела на краешек кровати.
      – Дорогой, нам надо поговорить. Просыпайся.
      Открыв глаза, Джордж сморщил свой нос-картофелину.
      – Какого черта? Еще рано.
      – Дорогой, я не стала бы тебя будить, если бы…
      – Что за срочность, детка? Ты просишь дать тебе развод?
      Спина Люси выпрямилась, подбородок дернулся вверх.
      – Джо-ордж! Если ты полагаешь, что…
      – Ну-ну. – Джордж похлопал жену по руке. – Старушка, не заводись.
      – Если ты полагаешь, что подобные шуточки улучшат мое настроение…
      – Улучшат, – улыбнулся Джордж. – Мои шутки всегда все улучшают.
      Люси попыталась улыбнуться в ответ, но у нее не вышло.
      – Дорогой, у меня для тебя два сообщения, и… Не знаю даже, с которого начать.
      – С плохого, – распорядился Джордж. – Хорошее оставь на десерт.
      Люси набрала в грудь воздуха.
      – Владимир требует, чтобы мы сегодня провели демонстрацию.
      – Что-о?! – взревел Джордж, садясь. – Может, этому кретину еще и белье наше наизнанку вывернуть?!
      Люси обняла его за плечи.
      – Дорогой, он вкладывает деньги. И, естественно, имеет право знать…
      – Ладно, черт с ним, – махнул вдруг рукой Джордж. – Он получит демонстрацию.
      Не веря своим ушам, Люси вгляделась в глаза мужа.
      – Ты согласен?
      Джордж кивнул.
      – Продемонстрируем нейлон с ферментами w, t и z. Пусть заткнется. Давай второе сообщение.
      Люси вперила взор в пустоту.
      – Прости, дорогой, что я так начинаю воскресное утро, но… – Губы женщины дрогнули. – Дело в том, Джордж, что Ричарда убили. Мне сейчас об этом Владимир сказал. Он ездил к Ричарду в отель и… – Люси разрыдалась у мужа на груди. – О Джордж! Это все из-за меня!
      Джордж был ошеломлен. Обнимая плачущую жену, он пробормотал:
      – Ничего себе… новость на десерт.
      – Это из-за меня, из-за меня! – захлебывалась слезами Люси.
      – Не мели ерунды. – Джордж старался, чтобы голос его звучал твердо. – И вообще… почему мы должны верить твоему кретину-племяннику? Если б он сказал мне, что сейчас утро, я бы зевнул и помолился на ночь.
      Рыдая, Люси замотала головой.
      – Ричарда больше нет… Чуяло мое сердце… Когда он обещал приехать и не приехал… О Джордж!
      Джордж погладил жену по голове.
      – Что ж нам теперь делать? – произнес он потерянно.
      Люси обратила к нему заплаканное лицо.
      – Не знаю, дорогой… Мы должны что-то придумать.
      Джордж горько усмехнулся.
      – Что придумать, детка? Бежать отсюда с рюкзаком за плечами? Да и куда бежать?
      Люси промокнула платочком слезы.
      – Ричард упоминал о своем друге, весьма влиятельном. Имя его, кажется… Погоди-ка. Ричард говорил, чтобы мы не волновались, что лорд Грин все устроит… Лорд Грин! Ричард очень на него надеялся.
      Джордж пожал плечами.
      – И что с того?
      Люси поднялась с кровати.
      – Вставай, дорогой. Нужно подготовить демонстрацию Для моего кретина-племянника. – Она зашагала к двери спальни.
      Джордж растерянно смотрел ей вслед.
      – И где искать этого лорда Грина?
 
      Люси обернулась, и улыбка на ее лице не выглядела вымученной.
      – Что-нибудь придумаем, дорогой.
      – Дорогая! – передразнил супруг. – Позволь, я запущу в тебя подушкой.
      Люси строго произнесла:
      – Джо-ордж! Ты веришь в предчувствия?
      – Только в плохие.
      – Тогда вот что, дорогой: запусти в меня подушкой.
      Джордж вылупил на нее голубые глаза.
      – Боюсь, что не улавливаю ход твоих мыслей.
      – Ты промахнешься, Джордж.
      – Допустим. Ну и что?
      – Это хорошее предчувствие, дорогой. А другое мое предчувствие заключается в том, что лорд Грин сам нас разыщет. – Люси вышла с поднятой головой.
      Рот Джорджа приоткрылся. И англичанин с физиономией рязанского мужика стал стягивать с себя бордовую пижаму. Даже вороны за окном вроде притихли.
 

2

 
      После двадцатикилометровой пробежки вдоль берега Глеб искупался в реке и в плавках по цветущему лугу направился домой. На безоблачном небе сверкало солнце, причем пекло дай боже. Вокруг порхали бабочки, жужжали шмели, чирикали птицы.
      Невдалеке шелестел лес. Жаль было покидать этот рай, однако… Глеб пересек луг, дошел до холма и через небольшую пещерку проник в свой шкаф, а из него – в комнату. По квартире растекался аромат свежепомолотого кофе.
      Стоило Глебу выйти из шкафа, перед ним возникла Даша. Она была в шортах и маечке, и волосы ее убраны были в два густых пепельных хвоста, свисающих вдоль щек Стояла она подбоченясь, и в изумрудных ее глазах плясали веселые чертики.
      – Опять?! – произнесла она грозно.
      Глеб примирительно выставил ладонь.
      – Ты спала, можно сказать, дрыхла.
      – А вот это, – заявила Даша, – не твоего ума дело. Твое дело поздороваться: «Дашенька, радость моя, солнышко мое ненаглядное». А я уже сама решу, сплю я или нет. Понял, морда?
      Глеб вздохнул с улыбкой.
      – Дашка, дай поесть.
      – Ага, щас! – притопнула Даша. – Кто подло слинял из моей сиротской постели? Кто не взял меня с собой?
      – Так! – Глеб показал палец. – Смотри сюда и слушай!
      – Куда смотреть? – уточнила Даша. – На палец или на тебя?
      – Параллельно, – распорядился Глеб. – Бежал я со средней скоростью пятьдесят километров в час…
      – Эка невидаль.
      – …прыжками по семь-восемь метров. Спрашивается…
      – На фиг вообще все это?
      – Нет. Спрашивается: на фиг сдалась ты мне на этой пробежке?
      – Отвечаю. – Даша щелкнула резинкой на плавках мужа. – Я тоже хочу прыгать голой на семь-восемь метров.
      Глеб рассмеялся.
      – Кто запрещает?
      – Давно бы так! – Даша принялась стаскивать с себя шорты.
      – О нет! – возопил Глеб, пытаясь вернуть шорты в прежнее положение.
      Тут зазвонил телефон, и они, бросив возню, наперегонки метнулись на кухню. Само собой, Глеб успел первым. Сдернув трубку с холодильника, он произнес:
      – Весь внимание.
      – Доброе утро, сэнсэй! – проговорил юношеский голос с чуть заметным акцентом. – Надеюсь, этот день сулит вам удачу.
      Глеб с улыбкой присел на табурет.
      – Держите меня, я падаю! Ты в Москве?
      – Да, Глеб-сан. Звоню из нашего посольства.
 
      Вертясь рядом, Даша пыталась подслушать.
      – Что такое? Кто там?
      – Такэру, – ответил Глеб. – Из посольства звонит.
      – Ой! – Устроясь у Глеба на коленях, Даша крикнула в трубку: – Почему ты до сих пор не у нас, копуша?!
      – Потому, Дашка, – донеслось из трубки, что ты, не пробыв в Токио двух часов, свалила в Москву. Я обиделся, глубоко и непереносимо.
      Даша рассмеялась.
      – Врешь, Такэрка, ты не обиделся. Ну-ка, живо дуй сюда!
      – Присоединяюсь! – ввернул в трубку Глеб.
      Возникла небольшая пауза, после которой голос юноши прозвучал уже без прежней веселости:
      – Мы пробудем в Москве три-четыре дня, сэнсэй. Может, неделю…
      – Опять ты с этим «сэнсэем»! – перебил Глеб. – Мы же договорились!
      – Да, Глеб-сан. Мы пробудем в Москве не больше недели, и нам необходимо ваша помощь.
      – Кто «мы»?
      – Простите, Глеб-сан. Я сопровождаю моего брата Сато. Помощь нужна ему.
      – Все, что могу, – пообещал Глеб.
      И Даша проговорила в трубку:
      – На меня тоже можете рассчитывать.
      – В таком случае, – произнес Такэру, – успех нам обеспечен. Не могли бы вы сегодня встретиться, Глеб-сан? С моим братом и со мной.
      – О чем речь! Приезжайте к нам, здесь и поговорим. Дорогу, надеюсь, не забыл?
      – Хорошо помню. Но не обременит ли вас наш визит?
      Глеб возвел глаза к потолку.
      – Ваш визит для нас большая честь, Такэру-сан. Если, конечно, вы и Сато-сан соблаговолите переступить порог нашей лачуги.
      Такэру хохотнул.
      – Позвольте мне переговорить с братом. – В трубке послышались приглушенные реплики по-японски. Затем юноша предложил: – В шесть часов вас устроит, Глеб-сан?
      – Вполне. Будем ждать.
      – Не нарушит ли это ожидание ваших планов на вечер?
      Глеб выдержал паузу.
      – Господин мой, – произнес он по-японски, – разве мое время что-то значит, если оно потрачено не на пользу братьям Абэ? Поэтому прошу вас, Такэру-сан, отбросить к чертям самурайские церемонии. Если я вас приглашаю – это значит: я вас приглашаю. Надеюсь, господин мой, вы не разучились понимать по-японски?
      Такэру расхохотался, и Даша полюбопытствовала:
      – Что ты ему сказал?
      – Пару ласковых.
      А голос из трубки проговорил по-русски:
      – Простите мою неуклюжесть, Глеб-сан. У вас принято… как это… брать быка за рога. Я слегка позабыл, как мне это нравилось. В шесть часов мы с братом приедем. Полагаю, что ожидание…
      – …не покажется нам долгим, – закончил Глеб.
      Хихикнув, Такэру дал отбой.
      Даша вздохнула.
      – Между прочим, нам еще убийство Мак-Грегора расследовать.
      – По-твоему, я забыл? – буркнул Глеб. – Просто ума не приложу, с чего начать.
      Даша обняла его за шею.
      – Давай думать вместе.
      – С тобой подумаешь! – нахмурился Глеб. – Слазь с коленей и покорми меня! Хоть на машинке постучу, пока не началось.
      Даша неохотно слезла.
      – Что не началось? До шести вагон времени.
      – А про Илью забыла? – усмехнулся Глеб. – Сейчас явится и скомандует: «Ну-ка, подвиньтесь! Ишь расселись!»
      Даша прыснула.
      – Он может. Ладно, завтракаем – и за работу. Любовь моя, ты садюга.
 

3

 
      Когда Илья выходил из квартиры, жена вдогонку попросила:
      – Купи мне «ТВ-парк».
      – А «ТВ-фак» не нужен? – схохмил Илья.
      – Иля, ты купишь?
      – Если продадут. Сегодня воскресенье.
      Жена явилась в прихожую, вытаскивая из волос бигуди. Ее миловидное круглое личико выражало укоризну.
      – Возле остановки киоск открыт, – напомнила она. – Но не до ночи. Купи журнал сразу.
      – А ночью киоск закроется? – уточнил Илья, топчась на пороге.
      – Во всяком случае, – жена положила бигуди перед зеркалом, – никто не станет ждать, пока ты вернешься от Дуськи.
      – Главное, Алла, чтобы меня дождалась ты. При огневой поддержке своих дистрибьюторов.
      – Иля, ты знаешь, как меня тошнит от этих разговорчиков. Купишь или нет?
      – Куплю. – Илья захлопнул дверь, спустился по лестнице и вышел из подъезда.
      По небу скользили облачка, и солнце отдыхало в пожелтевшей листве тополя. Во дворе играли дети, прогуливались пенсионеры с собаками и прохлаждался прочий досужий люд. Жмурясь на солнышко, Илья пригладил бороду, расстегнул куртку (теплынь-то какая!) и направился к ближайшему газетному киоску. Шел он не спеша, вперевалочку, помахивая папкой с уравнениями.
      Ближайший киоск был закрыт. И соседний с ним – тоже. «Повесила на меня этот долбаный „ТВ-парк“! – подосадовал Илья. – Сейчас все брошу и начну район прочесывать!» Но так или этак путь его лежал к автобусной остановке, возле которой, по утверждению Аллы, киоск работал. К удивлению Ильи, жена оказалась права. Киоск был открыт, и на витрине его красовался свежий номер «ТВ-парка».
      Илья пристроился в очередь шестым. Перед ним топтался интеллигентной внешности старичок в спортивных штанах и в шляпе. Покосившись на Илью, он проворчал:
      – Погодка, блин. Глобальное потепление.
      – Не иначе, – кивнул Илья, демонстрируя своим видом, что беседу поддерживать не желает.
      Старичок понял и отвернулся. Илья тотчас переключил мысли на дифуравнения, пытаясь сообразить, что же в них не так. Сколько прошло времени, он не засек: может, пять минут, может, десять. Но когда мысли Ильи вернулись к действительности, перед ним стояли все те же пять человек. И старичок в шляпе весьма кстати изрек.
      – Загробная жизнь начинается с долгого ожидания в очереди. – Не услышав аплодисментов, он хмуро добавил: – Кофеек хлещет, стерва.
      Тут Илья обратил внимание на киоскершу. Неопределенного возраста тетка с обесцвеченными перекисью волосами прихлебывала что-то из крышечки термоса, чмокая губами. Маленькая очередь безропотно скучала у киоска.
      – Хамство какое, – пробормотал Илья.
      Интеллигентный старичок зыркнул на него через плечо.
      – Нельзя ли погромче, амиго? – И, не дождавшись выполнения своей просьбы, рявкнул: – Открывай, шалава! Или разнесу все к едрене фене!
      Очередь одобрительно загудела. Киоскерша злобно глянула на старика, однако жажда ее, похоже, не уменьшилась. Илья раздраженно посмотрел на часы.
      – Дать бы ей в лоб! – помечтал он вслух.
      Старичок вновь на него зыркнул, но реплики на сей раз не удостоил. Он просто подошел к киоску и принялся барабанить в закрытое окошко.
      – Эй, принцесса Диана! Сейчас бандитов свистну! Они тебя в твою посудину вперед ногами засунут! – пригрозил он и вернулся в очередь.
      То ли угроза подействовала, то ли содержимое термоса иссякло, но окошко с треском распахнулось. Очередь испустила вздох и с неимоверной скоростью стала раскупать прессу. Четверо впереди мигом отхлынули, шелестя печатными изданиями. Но как только дело дошло до бравого старичка… Илья, что называется, офонарел.
      Глаза киоскерши сделались красными, и вокруг ее тела… Господи! Вокруг ее тела заклубился темный туман, такой же, как был у вчерашних двух девиц. Старичок, однако, вовсе на нее не смотрел и потому спокойно протянул деньги.
      – Мне, пожалуйста, «Известия», «Коммерсант» и…
      – Пошел вон! – прошипела киоскерша. Рука ее, точно резиновая, вытянулась почти вдвое и оттолкнула покупателя от окошка. Шляпа старика полетела в одну сторону, деньги – в другую. Сам же бедолага весьма удачно протаранил ковыляющего мимо пьянчужку, в объятиях которого и повалился на тротуар. – Следующий! – проревела киоскерша, обратив на Илью багровые зенки.
      Илья ретировался. Вернее, спешно отступил. А еще точнее, задал стрекача к своему дому. Во дворе играли дети, прогуливались пенсионеры с собаками и ветерок шевелил солнышко в листве тополя. С растрепавшейся бородкой Илья взбежал по лестнице, дрожащей рукой отомкнул замок и чуть ли не рухнул в квартиру. Бросив папку с уравнениями на тумбочку, он стянул с себя куртку и ринулся к телефону. Из соседней комнаты раздавался педагогически размеренный голос жены:
      – Не огорчайтесь, Верочка. В продажах преуспевают далеко не все и не сразу. В наше время что-то продать гораздо сложнее, чем купить.
      – Аллочка, я понимаю, – отозвался молодой женский голос, – но почему шампунь и косметика идут на «ура», а витамины – ни в какую?
      Споткнувшись о ковер, Илья громыхнул стулом и, чертыхнувшись, потащил телефон в ванную.
      – Минутку, Верочка, – насторожилась жена. – Посмотрю, что там. – Застав Илью в коридорчике, она удивилась: – О, ты вернулся! Случилось землетрясение?
      – Живот заболел, – соврал Илья, шмыгнув с телефоном в ванную.
      С озабоченным лицом Алла встала на пороге.
      – Это у тебя от сырников. Я говорила, что они скисли. Разве ты меня слушаешь?
      Илья скорчил страдальческую мину.
      – Закрой дверь. Займись продажами.
      Оглянувшись на комнату, где ожидала коллега по сетевому бизнесу, Алла понизила голос:
      – Иля, давай промоем желудок.
      – Позже, – пообещал Илья. – Сперва предупрежу Дуську, что не приду. – Он закрыл дверь на защелку.
      – Не виси на телефоне! – крикнула Алла. – Мне должны позвонить!
      Услыхав ее удаляющиеся шаги, Илья присел на край ванны и набрал номер. Трубку снял Глеб.
      – Старик, я не приду, – сообщил Илья. – У меня опять приключение.
      – Те же девицы преследуют?
      – Если бы! Теперь еще и киоскерша. – Илья красочно обрисовал то, что произошло с интеллигентным старичком в шляпе.
 

4

 
      Положив трубку, Глеб передал Даше рассказ Ильи.
      – Только, пожалуйста, без комментариев, – предупредил он. – Просто возьмем эту чертовщину на заметку.
      Даша с фломастером в руке сидела за кухонным столом, и рядом громоздились листы с правленым текстом.
      – Могу я сказать «ни фига себе»? – осведомилась она.
      Глеб вздохнул.
      – Если тебя это утешит. – Одетый в джинсы и обнаженный выше пояса, он мерил шагами кухню. – Гипотезы строить рано, информации кот наплакал.
      – Во-первых, мы знаем, что случай не единичен. – Даша стала загибать пальцы. – Ненаглядный мой Курощупов, две Девицы и киоскерша.
      Глеб кивнул.
      – И что дальше?
 
      – А во-вторых… – Даша запнулась. – Может, это какая-то новая болезнь, инфекционная или генетическая?
      – Или побочный эффект от лекарственных препаратов или биологический эксперимент спецслужб, – отмахнулся Глеб. – Этот список можно продолжать вплоть до объявления о конце света.
      – Но если все же это болезнь… – не сдавалась Даша.
      Однако развить эту мысль ей помешал телефонный звонок. Глеб взял трубку. Приятный мужской голос произнес:
      – Добрый день, Глеб Михайлович. Хорошо, что вас застал.
      – Здравствуйте, Борис Викторович! – отозвался Глеб, и Даша бросила на него обеспокоенный взгляд.
      – Узнали? – изобразил удивление звонивший.
      – Не узнать мудрено, – подыграл Глеб. – Голоса генералов ФСБ прочно запоминаются. Думаю, звоните вы не затем, чтобы поинтересоваться успеваемостью вашего сына. Или я не прав?
      После короткой паузы генерал вздохнул.
      – Кстати, как дела у Леонида?
      – По французскому – похвально. По другим предметам, насколько мне известно, не хуже. Что стряслось, Борис Викторович? Стреляйте с бедра.
      – Видите ли, Глеб Михайлович… э-э… не могли бы вы завтра посетить мой кабинет на Лубянке? Скажем, часиков в пять, когда занятия в школе заканчиваются. Удобно вам будет?
      Теперь паузу выдержал Глеб.
      – Борис Викторович, нельзя ли по порядку?
      – Просили стрелять с бедра, – хохотнул генерал, – вот и получили. Знаком вам англичанин Ричард Мак-Грегор?
      – Шотландец, – поправил Глеб. – Барон старинной ветви.
      – Стало быть, он вам знаком?
      – Разумеется. Спешу напомнить, что мы уже обсасывали это знакомство при бывшем вашем шефе – генерале Святове.
      – Помню. Просто хотел удостовериться.
      – В чем дело, Борис Викторович?
      – Мак-Грегор убит в пятницу вечером. Мой подчиненный, майор Луганский, утверждает, что вы были последним… или, по крайней мере, одним из тех, кто видел его последним. Причем, как следует из рапорта майора, незадолго до убийства вы, Глеб Михайлович, открыто ссорились с бароном в гостинице «Метрополь». Было такое?
      Глеб прошелся по кухне. Даша не сводила с него обеспокоенных глаз.
      – Мы не ссорились, – ответил Глеб. – А хоть бы и ссорились, значения не имеет. Шустрый у вас подчиненный.
      – Не в меру. К тому же… – Генерал замялся.
      – Борис Викторович, линия не прослушивается. Говорите без стеснения.
      – Луганский явно под вас копает, Глеб Михайлович. А в подтасовках он мастер. И вообще. – скотина изрядная.
      – Так гоните его взашей.
      – Легко сказать. У него отчим… такая лапа – мне не по зубам.
      – На каком уровне?
      – Второе лицо в конторе. А по влиянию – пожалуй, первое. Потому-то Юрик Луганский и потянул это расследование на себя: лавров алчет.
      – Думаю, не только, – пробормотал Глеб.
      Генерал насторожился.
      – Что вы имеете в виду?
      – Так, смутные подозрения. Значит, завтра в пять я у вас на Лубянке.
      – Паспорт захватите, Глеб Михайлович. Вас встретят и проводят в мой кабинет.
      – Договорились. – Глеб продолжал мерять шагами кухню. – Надеюсь, вам ясно, что Мак-Грегора я не убивал?
      – Обижаете, – искренне произнес генерал. – У Луганского ничего нет, он шьет на живую нитку. Мы вызываем вас как свидетеля, и Юрий Васильевич в моем присутствии попытается что-то из вас вытрясти. Так сказать, для продвижения следствия.
      В глазах Глеба мелькнула вдруг усмешка.
      – Отлично! – щелкнул он пальцами. – Борис Викторович, у меня к вам просьба. Не могли бы вы на моем допросе несколько изменить манеру своего поведения. Так, чтобы это в глаза бросалось.
      – То есть?
      – Говорите жестко, даже грубо. Причем и со мной, и с майором. Орите, топайте ногами. Пожалуйста, Борис Викторович. Я не шучу.
      – Господи, зачем?
      – Для продвижения следствия.
      Опешивший генерал помолчал, затем выдохнул в трубку:
      – С вами не соскучишься.
      – Борис Викторович, вы согласны?
      – Да, Глеб Михайлович. Могу, если угодно, лягнуть вас в копчик. – С этими словами генерал Рюмин по кличке Оксфорд дал отбой.
      Глеб вернул трубку на холодильник.
      Даша положила руку мужу на плечо.
      – Почему ты не сказал, что знаешь об убийстве барона?
      Взгляд Глеба был отрешенным.
      – Зачем? Он знает, что я знаю.
      Даша слегка его встряхнула.
      – Но о том, что Луганский опекает Куроедова, ты тоже не рассказал.
      – Ябедничать, что ли? Некрасиво.
      – Морда, я серьезно. Ты не доверяешь Борису Викторовичу?
      – Доверяю вполне. Только информацию про Куроедова пока придержу. Ведь Луганский тоже знает, что я знаю. Как он себя поведет?
      Подумав, Даша кивнула.
      – Допустим. А зачем надо, чтобы Рюмин орал во время допроса?
      Глеб подошел к столу и взял один из листов с текстом.
      – Не скажу.
      – Почему?
      – Не доверяю тебе как союзнице.
      – Что-о?! – шагнула к нему Даша.
      Глеб помахал листом, испещренным ее правкой.
      – Так поступить с моим текстом способен только враг.
      – Ой, врешь!
      – Чем докажешь?
      Взяв со стола фломастер, Даша провела им по бумаге. фломастер не оставил следа.
      – Видишь, – заметила Даша, – паста кончилась. Если паста кончилась – значит, я не враг тебе, а союзник.
      Они рассмеялись и обнялись.
 

5

 
      В метро на станции «Пушкинская», невзирая на воскресенье, народу было хоть отбавляй. Майор Луганский встретился с Куроедовым в центре зала. Оба одеты были с иголочки и в пестрой толчее смотрелись отчужденно. Поправляя длинные волосы, Куроедов с раздражением огляделся.
      – Почему именно здесь?
      Майор разгладил усики.
      – Чтоб меньше привлекать внимание. Деньги принес?
      – А как же. – Куроедов вручил ему коробку с надписью «Зефир в шоколаде». – Вчера не мог затребовать? Или уж подождать до завтра?
      Луганский взглянул на него в упор.
      – Если б мог, тебя бы не дергал. Твои проблемы решаю, между прочим. Волобуева грохнули дубаки заскорузлые…
      – Не твоя ли, Юрик, идея? – нервно ввернул Куроедов.
      – Не так же тупо, Володь! Черепушку проломили и сунули под машину! Со следа, называется, сбили!
      Они прогуливались вдоль платформы.
      – По радио еще объяви! – зыркнул по сторонам Куроедов.
      Майор тронул идеальную свою прическу.
      – Не нервничай: здесь практически безопасно. Утром звонил мне дяденька из уголовки. – Луганский встряхнул коробку из-под зефира. – Надо срочно передать ему твой гостинец.
      Куроедов вздохнул.
 
      – О'кей. Только зачем было вытаскивать меня из Голицына? Деньги мог бы и Гаврилыч доставить. Теперь мне обратно переться. Я потребовал, чтобы родственники сегодня продемонстрировали свои достижения.
      Луганский отмахнулся.
      – С бобиком твоим встречаться я не намерен. Никаких личных контактов. А демонстрацию достижений одобряю. Давно следовало надавить.
      – Сам-то посмотреть не хочешь? Съездил бы со мной, в баньке бы попарились.
      – Не до баньки. А насчет посмотреть… Посмотришь сам, оценишь и толково изложишь. Твоей экспертизы мне достаточно. Скажи, как твоя тетка отнеслась…
      Тут старуха с узлами через плечо обратилась к Куроедову:
      – Милок, до «Кузнецкого моста» как доехать?
      – Э-э… ну, в общем, вам на пересадку вроде… – Куроедов беспомощно уставился на приятеля.
      Луганский хмыкнул.
      – Сюда, бабуль. – Он указал старушке на подошедший поезд. – Никаких пересадок, следующая остановка.
      Старуха заторопилась к раскрывшимся дверям, отпихивая встречных. Под насмешливым взглядом приятеля Куроедов пробормотал:
      – Что такого? Сколько лет я в метро не спускался.
      Воздержавшись от комментариев, майор закончил свой вопрос:
      – Как отнеслась твоя тетя к гибели Мак-Грегора?
      Куроедов фыркнул.
      – Спокойней, чем я ожидал.
      – Ну и слава богу. – Луганский хлопнул его по плечу. – Давай разбегаться.
      – Э-э, Юрик… может, тебя подвезти?
      – Спасибо, я на машине.
      – Ну так давай поднимемся. Где ты припарковался?
      – Не на этой станции, Володь. Доеду с пересадкой.
      Куроедов хохотнул.
      – Истинный чекист, конспиратор! – Он двинулся было к эскалатору, но майор придержал его за локоть.
      – Володь, притихни на время.
      – В смысле? – вновь хохотнул Куроедов. – Взрывов не устраивать, что ли? Уговорил – воздержусь. Временно.
      – Умница. – Майор изобразил улыбку. – И отстань от учительницы, пока не разберусь с ее мужиком. Завтра у нас стрелка в конторе.
      Куроедов погрозил ему пальцем.
      – Ох, Юрик! Повторяю: не зарься на мою девушку.
      – Не мели ерунды.
      – Юрий Васильевич, я хорошо тебя знаю. – Взгляд толстяка сделался жестким. – Ты даже не представляешь, насколько хорошо. – Он вперевалку потопал к эскалатору.
      Глядя ему вслед, Луганский обронил:
      – Ну-ну.
 

6

 
      Фломастер, конечно же, нашелся у Даши запасной. И не один. Работа вновь закипела, и Глеб тарахтел на машинке до половины шестого. «Лучше бы мы живописью занимались!» – посетовала Даша, переодеваясь к приходу братьев Абэ в любимое зеленое платье. Свои хвосты-косички, свисающие вдоль щек, она объединила в один «конский хвост». Глеб также принарядился: надел к джинсам синюю рубаху с коротким рукавом. Пишущую машинку поместили на подоконник, стопку листов с правленым текстом положили рядышком. На этом приготовления к приему гостей были завершены.
      Звонок в дверь раздался ровно в шесть. Глеб хмыкнул.
      – Экая точность.
      – Мог бы поучиться, – не преминула заметить Даша. – Я открою.
      – Фиг тебе. – Глеб открыл сам.
      После приветствия вошел Такэру, за ним – старший брат Сато. Оба поклонились. Глеб и Даша поклонились в ответ.
      – И довольно церемоний, – потребовал Глеб по-английски.
 
      Братья с улыбкой согласились и стали стягивать с себя обувь. В синхронном броске хозяева успели им помешать.
      – Без глупостей, – по-английски предупредила Даша. – Иначе – застрелю.
      Братья хохотнули и оставили обувь на ногах.
      – Вы не изменились, – заметил Глеб.
      – Всего-то за полгода, – напомнил Сато. Сняв плащ, он оказался в отменно сшитом костюме-тройке, величавый, словно выточенный из слоновой кости. Совсем не по-японски целуя Даше руку, он восхищенно произнес: – Ваша красота, леди, ослепляет.
      Даша кивнула.
      – Знаю, мне говорили.
      Все рассмеялись.
      Такэру выглядел таким же стройным, гибким и смешливым. Он был в джинсах и, сняв куртку, остался в синей рубахе с коротким рукавом. Указав на Глеба, юноша констатировал:
      – Я, как сэнсэй.
      Даша поманила его пальцем.
      – Иди-ка сюда.
      Такэру шагнул к ней, и они расцеловались.
      С беспокойством покосившись на Глеба, Сато по-японски произнес:
      – Будь сдержанней, брат.
      – О чем речь? – полюбопытствовала Даша.
      Такэру по-английски ответил:
      – Сато следит за нашей нравственностью.
      Брат бросил на него сердитый взгляд. Глеб пригласил их в комнату. Такэру тут же сел на диван, откинувшись на спинку. Сато осуждающе на него посмотрел, одернул пиджак и деликатно огляделся.
      – Присаживайтесь, Сато-сан, – предложила Даша.
      Такэру с улыбкой прокомментировал:
      – Сато в столбняке. Он не постигает, как может Мангуст жить в подобной конуре.
      Глеб с Дашей прыснули.
      Сато побагровел.
      – Соблюдай приличия! – приказал он брату, садясь на противоположную сторону дивана.
      Глеб и Даша устроились на табуретах.
      – С приличиями все в порядке, Сато-сан, – заверил Глеб.
      Косясь на брата, Такэру предостерег.
      – Не заступайтесь за меня, Глеб-сан. Не то Сато подумает, что вы тоже не в ладах с приличиями.
      Теперь Сато побледнел. С усилием сдержав гнев, он улыбнулся хозяевам.
      – Сохранился ли в России обычай пороть нерадивых детей?
      – Сплошь и рядом, – ответила Даша. И скомандовала по-русски: – Ложись, Такэрка, снимай штаны!
      Такэру, смеясь, встал с дивана и подошел к шкафу.
      – Сэнсэй, вы позволите показать это Сато?
      Глеб кивнул.
      – Бога ради.
      Сато напрягся.
      – Что ты задумал, Такэру? Ничего не трогай.
      Такэру оперся на дверцу шкафа.
      – Подойди, Кондор, – позвал он брата. – Посмотри на дела Мангуста.
      Неуверенно взглянув на Глеба, Сато поднялся и шагнул к младшему брату. И Такэру открыл дверцу шкафа.
      Немногочисленные Дашины платья, висящие на плечиках, были сдвинуты к стенке, и проход на зеленый луг ничто не заслоняло. Там, как обычно, благоухали цветы, сияло солнце, щебетали птицы. И тому, кто впервые взирал на это сквозь шкаф… Как передать его ощущения?
      Сато замер и не шевелился. Потом хрипло приказал брату:
      – Закрой.
      Затворив дверцу, Такэру с гордостью сообщил:
      – Это в другой галактике.
      Ошеломленный Сато приблизился к Глебу и низко поклонился. Встав с табурета, Глеб ответил на поклон.
      – Не отужинать ли нам? – по-английски предложила Даша.
 
      Братья между тем вновь присели на диван. Такэру торжествующе поглядывал на притихшего Сато. Никто не нарушал молчания. Минут через пять Сато ответил:
      – Благодарю. От ужина мы откажемся. – И, предваряя протест Даши, добавил: – Мне известно русское гостеприимство, но, пожалуйста, давайте отложим. Поговорим о деле.
      Такэру лишь со вздохом пожал плечами.
      Глеб развел руками.
      – Не смею настаивать. Слушаю вас, Сато-сан.
      Разговор пошел исключительно по-английски.
      – Даже с вашим могуществом, Глеб-сан, – начал Сато, – я не вполне уверен, сумеете ли вы нам помочь. Дело непростое.
      Такэру сверкнул на брата глазами.
      – Сэнсэй справится, не сомневайся!
      – Во всяком случае постараюсь, – улыбнулся Глеб.
      Сато продолжил:
      – Интересы моего бизнеса лежат в сфере химических красителей. Точнее, красителей одежды. В связи с этим я разыскиваю двух английских биохимиков, которые, по моим сведениям, находятся сейчас в Москве. Это супруги Джордж и Люси Ньюгарт. – Заметив, как Даша с Глебом обменялись взглядами, Сато предположил: – Эти имена вам знакомы?
      После краткой паузы Глеб кивнул.
      – Их разыскивал барон Мак-Грегор.
      – По бизнесу? – насторожился Сато.
      – Нет, они его друзья.
      Сато поправил узел галстука.
      – Хм, Мак-Грегор… Я мало его знаю. Но он единственный из… э-э… бывшего нашего «хора», кто не вызывает у меня изжоги. Где он теперь?
      Глеб и Даша вновь переглянулись.
 

7

 
      На даче Куроедова, в лаборатории, зажжены были все лампы и светильники. Джордж и Люси, одетые в белые халаты, готовились к демонстрации. Куроедов, заметно под мукой, также в халате (в шелковом с драконами), восседал в кресле у стены, куря сигарету. В соседнем с ним кресле устроился начальник охраны Федор Гаврилович. Он был в камуфляжной форме, без сигареты и трезв, как стеклышко.
      – Долго еще тут загорать? – полюбопытствовал он.
      Куроедов стряхнул пепел в баночку из-под икры.
      – Спроси у них сам, разрешаю.
      – По-английски не кумекаю.
      – Ну так расслабься. Спешить некуда.
      Джордж и Люси натягивали на деревянную болванку квадрат из нейлоновой материи, по цвету и фактуре напоминающей мешковину. Крючковатый нос Люси, казалось, норовил клюнуть безголовый манекен.
      – Боже, как я волнуюсь, – прошептала миссис Ньюгарт. – Дорогой, вдруг не получится.
      Джордж скрепил булавками материю на болванке.
      – Получиться и не должно, – объявил он громко. Лысина его в окружении кудряшек при ярком свете сияла, словно нимб. – Если на меня давят – о'кей. Но результат у нас промежуточный, а дуракам, любому известно…
      – Джордж! – Люси выразительно покосилась на развалившегося в кресле племянника.
      – А дуракам, – повысил голос Джордж, – полдела не показывают! – С этими словами он выхватил у Куроедова сигарету и погасил в стоявшей на подлокотнике банке. – Курите за дверью, мистер!
      – Правильно, между прочим, – поддержал начальник охраны. Слов англичанина он не понял, но жест оценил адекватно. – Воздержись, Владимир Сергеевич. Вдруг здесь что-то рванет.
      Джордж также слов его не понял, но реплику охранника принял почему-то за протест.
      – А ты, ублюдок, заткнись! – рявкнул биохимик – Пока я уши тебе не покрасил! – И он потянул оттопыренное ухо Федора Гавриловича.
      Куроедова это развеселило – откинув со лба потные волосы, он зашелся смехом. Начальник охраны отпихнул англичанина и воззрился на хохочущего босса.
 
      – Чего он хочет, Володь? Щас врежу ему, гвоздь мне в печень.
      – Я тебе врежу! – прохихикал Куроедов. – Это ж мой золотой ослик.
      За «ослика» Люси едва не выдала племяннику по-рабоче-крестьянски, но сдержалась, не желая подливать масло в огонь.
      Джордж тем временем вернулся к обтянутой материей болванке и буркнул:
      – Можем начинать.
      – Да, дорогой, – чуть слышно отозвалась Люси.
 

8

 
      Поднявшись с табурета, Глеб прошелся по комнате.
      – Барон Мак-Грегор убит, – сообщил он. – В пятницу. Думаю, это как-то связано с его поисками супругов-биохимиков.
      Повисло молчание. Сидящие на диване братья Абэ замерли. Настал их черед обменяться взглядами.
      – Сожалею, – негромко произнес Сато. – Барон знал, где их искать?
      Глеб покачал головой.
      – У Ричарда был лишь номер их телефона с автоответчиком. Номер этот я не выспрашивал, только предложил оставить приятелям сообщение. Когда мы с ним встретились… незадолго до его убийства, Ричард сказал, что, по словам портье, Люси ему звонила, но не застала в отеле. Вот все, что мне известно. Ах да! Ричард заикнулся, что Ньюгарты украли в Токио то ли какой-то образец, то ли химическую формулу и что за ними якобы охотится Интерпол. В общем, чепуха какая-то.
      Братья Абэ вновь переглянулись.
      – Не совсем чепуха, – проговорил Сато. – Боюсь, дело обстоит хуже, чем обрисовал Мак-Грегор.
      – Господи! – вырвалось у Даши. – Его убили. Что может быть хуже?
      В наступившей тишине Глеб снова прошелся из угла в угол. Затем сел на табурет и потребовал:
      – Выкладывайте, Сато-сан. Ваша очередь.
      Сато позволил себе расстегнуть пиджак.
      – С вашего разрешения, Глеб-сан, очень коротко.
      Глеб кивнул.
      – Самую суть. При необходимости я задам вопросы.
      Притихший Такэру выжидательно посмотрел на брата, и Сато начал:
      – Джордж Ньюгарт на редкость талантливый биохимик, известный и уважаемый в своих кругах. Последние три года он бьется над разработкой суперкрасителя для одежды. Поскольку это область моих коммерческих интересов, я старался по возможности следить за его успехами. Надо заметить, особо похвалиться Ньюгарту было нечем, хотя замысел был таким дерзким, что, будучи осуществлен, мог бы перевернуть производство одежды во всем мире. Однако до поездки Ньюгартов в Японию все это выглядело скорее утопией. Жаль, я не встретился с ними на конгрессе: меня просто не было в Токио. А когда я вернулся…
      – Извините, Сато-сан, – перебил Глеб. – В чем суть замысла Ньюгарта? Почему от этой покраски одежды волны докатились аж в Москву?
      Такэру обратил на брата просительный взор.
      – Можно я расскажу? – И не стал дожидаться разрешения. – По замыслу Ньюгарта, любой материал, натуральный или синтетический, пропитывается некоей органической субстанцией, которая является инертной по отношению к человеческой коже и потому совершенно безопасна. Если, допустим, на платье, пропитанное этой субстанцией, капнуть определенный фермент – через несколько секунд платье сделается белоснежным. Капнуть другой фермент – платье станет зеленым. То есть одному предмету одежды практически мгновенно можно придавать любые цвета и оттенки.
      – Клас-ас! – восхитилась Даша.
      Глеб, однако, выразил сомнение:
      – С цветами, допустим. Но одежда из любого материала все же пачкается. Едва ли органическая пропитка выдержит стирку или химчистку.
      Такэру опередил брата с ответом:
      – Эту одежду чистить не надо, сэнсэй. Субстанция сама ликвидирует загрязнения и жировые пятна. Даже небольшие прорехи в материале затягиваются сами собой.
      – С ума сойти! – прокомментировала Даша.
      Такэру смущенно вздохнул.
      – Но проект пока далек от завершения.
      Сато строго посмотрел на младшего брата.
      – Могу я продолжить? – И перевел взгляд на Глеба и Дашу. – Когда я вернулся в Токио, конгресс уже закончился и Ньюгарты, увы, два дня как улетели в Лондон. Но перед их отлетом произошло кое-что важное…
      – Они познакомились с монахом Судзи, – ввернул Такэру, – и Судзи привел их в свою любительскую лабораторию.
      Сато нахмурил брови.
      – Замолчишь ты наконец?! – И, дождавшись тишины, продолжил: – Судзи считал себя химиком и тоже увлекался красителями. Был ли он буддийским монахом? Возможно. Никто не знал его настоящего имени: Судзи да Судзи – добродушный городской юродивый. Каким-то образом он проник на конгресс, подружился там с Ньюгартами и стал хвастать своими достижениями. Ньюгарты, по слухам, над ним посмеивались, однако от посещения его лаборатории не отказались. А через три часа после их визита, когда англичане находились уже в самолете, Судзи обнаружили мертвым. В абсолютно разгромленной лаборатории.
 

9

 
      Развалясь в кресле, Куроедов наблюдал за действиями своих английских родственников. Те суетились возле деревянной болванки, обтянутой нейлоном. Сидящий рядом с хозяином пожилой начальник охраны хмуро поскреб суточную щетину.
      – Володь, долго они клопа трахать будут? А то, может, я сбегаю пока отолью?
      Куроедов лениво на него покосился.
      – Невтерпеж?
      – Не в том дело, Володь, просто… Гвоздь мне в печенку, лабуда все это. Хочешь бабки в землю зарыть – конечно, дело твое. Только мозги-то зачем самому себе компостировать?
      – Все сказал? Или у тебя еще мыслишки завалялись?
      Оттопыренные уши Федора Гаврилыча порозовели. Он шевельнул плечом в камуфляже.
      – Конечно, Владимир Сергеевич, мой номер восемь. Поссать всегда успею.
      – Надеюсь. – Куроедов запахнул на груди халат с драконами и по-английски проговорил: – Дядя и тетя, мы в нетерпении!
      Джордж метнул на него уничижительный взгляд, вздохнул и чуть заметно кивнул жене. Белая как мел Люси пробормотала:
      – Не волнуйся так, дорогой. – И капнула из пипетки на краешек материи, обтягивающей болванку.
      Куроедов с начальником охраны волей-неволей замерли в ожидании чуда. Джордж и Люси, казалось, в чудеса не верили и от нервного напряжения готовы были упасть в обморок. Сперва ничего не происходило. Секунд через двадцать, однако, экспериментальный нейлон начал приобретать окраску. В месте, куда попала капля из пипетки, возникло яркое пятно, которое, словно огни новогодней елки, стало разрастаться и вскоре покрыло всю материю, надетую на болванку. Цвет, который приняла материя, можно было определить как вишневый, но это определение мало что описывало. Ни супруги Ньюгарт, ни Куроедов с охранником не могли припомнить, чтобы в природе им встречались цвета подобной чистоты и насыщенности, такого изумительного оттенка.
      Откинув волосы со лба, Куроедов воззрился на Гаврилыча.
      – Что скажешь, гвоздь тебе в печень?
      – Полный звездец! – признал начальник охраны.
      – Кто тут бабки в землю зарывает?
      Джордж обеспокоенно взглянул на жену.
      – Что они говорят?
      – Обсуждают вопросы финансирования, – перевела Люси.
      – Черт бы их побрал. – Джордж разгладил материю на болванке. – Давай попробуем вариант «t».
      Люси с большей уверенностью капнула на нейлон из другой пробирки. И все повторилось по той же схеме. Через двадцать секунд на материи возникло пятно, на сей раз оранжевое, которое моментально расползлось и поглотило вишневый цвет. Оранжевый получился столь же ярким, насыщенным и чистым.
      Решив ковать железо, пока горячо, Люси наполнила пипетку из третьей пробирки и собралась капнуть. Но не успела. Оранжевый цвет начал тускнеть и блекнуть, покрываясь бурыми подтеками, напоминающими лишай. Отобрав у жены пипетку, Джордж буркнул:
      – Шоу закончено. Проваливайте.
      – У нас еще полно проблем, – по-русски объяснила Люси.
      Гаврилыч поднялся с кресла.
      – Ну так что, Владимир Сергеевич, я пойду? Итоги подведете без меня?
      Куроедов махнул рукой.
      – Иди, поговорим позже. – Он попытался не выдать произведенного впечатления и после ухода начальника охраны осведомился: – И долго вы еще намерены с этим копаться?
      Джордж аж подпрыгнул. Волосинки вокруг его плеши ощетинились, голубые глаза метали молнии.
      – Слушай, тупой ублюдок! Будешь на нас давить…
      – Джордж, прекрати! – возвысила голос Люси. И, нацелив крючковатый нос на племянника, по-русски произнесла: – Владимир, будь благоразумен. Или я оторву тебе яйца и скормлю их твоим холуям. Лучше не зли меня, щенок.
      Куроедов захлопал в ладоши, глаза его пьяно поблескивали.
      – Ах, Людмила Петровна! Ах, уважила! Такой ты мне нравишься!
      Люси подошла к нему вплотную.
      – Хочешь в харю?
      Джордж поинтересовался:
      – О чем вы там болтаете?
      Люси обернулась.
      – Пустяки, дорогой. Владимир обещает не понукать нас.
      Куроедов поднялся с кресла.
      – О'кей. В мелочи не лезу, но раз в неделю вы устраиваете такую демонстрацию. Чтоб дело двигалось, я беру его под контроль. Ясно, мои дорогие?
      Голубые глаза Джорджа смотрели на жену.
      – Что он говорит?
      – Поторопись, дядюшка, – по-английски произнес Куроедов. – Иначе я рассержусь. Где, кстати, у вас бульон? Вы ведь им эти тряпки пропитываете?
      – Ну и что? – насторожился Джордж.
      – Много его уходит?
      – Не ваше собачье дело!
      Куроедов взял наугад колбу с прозрачной жидкостью и понюхал.
      – Он, что ли?
      – Поставь на место, разобьешь! – прикрикнула Люси.
      – Никогда в жизни, – осклабился племянник, прижав колбу к жирной груди.
 

10

 
      Глеб и Даша не сводили глаз с братьев Абэ. После короткого молчания Глеб предположил:
      – Монах, видимо, был убит?
      Сато кивнул.
      – У Судзи был сломан шейный позвонок Причем таким образом, что несчастный случай исключался.
      – И это убийство приписали Ньюгартам? – высказала догадку Даша.
      Сато вновь кивнул.
      – Слишком явно все совпало. На конгрессе Судзи с Ньюгартами ходил чуть ли не в обнимку. О том, что он зазывал их к себе в лабораторию, слышали многие. К тому же они работали в одной области, то есть, по сути, были конкурентами. Что должна была думать полиция?
      Даша покачала головой.
      – Ерунда какая-то. Интеллигентные супруги убивают добряка монаха, громят его лабораторию и преспокойно садятся в самолет. На что, интересно, они рассчитывают?
      Глеб задумчиво потирал переносицу.
      – Убили, допустим, не они, – предположил он. – Однако так перепугались, что бежали из Манчестера в Москву и залегли на дно. С чего бы это? От слабых нервов?
      Даша пожала плечами.
      – Почему бы нет? Они узнали, что попали в переплет, и хотят выиграть время.
      Сато и Такэру обменялись взглядами.
      Глеб вздохнул.
      – Возможно, так, – согласился он. – Но, если они вообще не виноваты, переполох все же чрезмерен. Однако, если… – Глеб прошелся по комнате. – Если предположить, что супруги… скажем так, кое-что позаимствовали из лаборатории монаха, а потом, находясь уже в Манчестере, узнали, что монаха убили… В этом случае они вполне могли счесть, будто все указывает на них, и теперь опасаются Интерпола.
      Лицо Такэру выразило восхищение.
      – В самую точку, сэнсэй. В самую точку.
      Сато покосился на брата.
      – Можешь помолчать? – Переведя взгляд на Глеба, он чуть заметно улыбнулся. – В самую точку, сэнсэй. В Токио я человек не последний и провел собственное частное расследование.
      – Эффективнее полиции, – ввернул Такэру.
      – Во всяком случае – не хуже, – согласился Сато. – Сотрудничая с полицией, мои люди сразу заметили то, на что она не обратила внимания. На предплечье убитого монаха был вытатуирован черный кузнечик, а это означает… Глеб-сан, ведь вы бывали в Японии. Слышали вы что-нибудь о клане Черной Саранчи?
      Подумав, Глеб качнул головой.
      – Ни сном ни духом.
      Сато удовлетворенно кивнул.
      – Это старинное таинственное сообщество, ссориться с которым опасаются даже сильнейшие кланы якудза. Сведения о Черной Саранче весьма скупы, но кое-что разузнать мне удалось. Первое. Могущество этого клана зиждется на необыкновенном, просто невероятном владении боевыми искусствами.
      – Сильнее ниндзя? – не удержалась Даша.
      Сато мрачно усмехнулся.
      – Гораздо.
      – История становится все интересней, – пробормотал Глеб.
      Такэру поерзал на диване.
      – Сразиться бы с ними.
      Сато сердито на него посмотрел.
      – Надеюсь, этого не произойдет. – И перевел взгляд на Глеба. – Люди Черной Саранчи употребляют стимулирующую жидкость, которую называют «субстанция» и состав которой является клановой тайной. Действие этого стимулятора на организм в сочетании с особой системой тренировок дает поразительные результаты. Это первое. Теперь второе. Монах Судзи, которого в клане считали блаженным дурачком, использовал – очевидно, без разрешения – «субстанцию» в работе над универсальным красителем. Судя по всему, он неплохо продвинулся.
      – И продемонстрировал свои достижения Ньюгартам, – заключил Глеб.
      – За что ему сломали шею, – подытожила Даша. – И разумеется, сделала это не английская парочка.
      Губы Сато дрогнули в улыбке.
      – С вами приятно иметь дело… ребята. – Последнее слово он произнес по-русски. Затем продолжил: – Наконец, третье. Самое, пожалуй, важное. Как мне удалось установить, Ямото Кае, глава клана Черная Саранча, отправился по следам супругов в Манчестер, а оттуда – в Москву. Цель его – ликвидировать Ньюгартов и порвать все нити, ведущие к секрету «субстанции».
      Воцарилось молчание. Глеб прошелся по комнате.
      – Сато-сан, – проговорил он, – вам известно, как выглядит этот Ямото Кае?
      Сато кивнул.
      – Маленького роста, невзрачный на вид. Над левой бровью небольшой шрам. Он опаснее разгневанной кобры.
      Глеб мерял шагами комнату.
      – Теперь мне практически ясно… то есть я убежден, что знаю, кто заплатит за убийство Ричарда.
      Такэру и Даша воззрились на него. И Сато озвучил общий вопрос:
      – Вы встречались с Ямото, Глеб-сан?
      – Видел его, как сейчас вас, – вздохнул Глеб. – Только жаль, не оценил по достоинству.
 

11

 
      Маленький японец со шрамом над бровью вошел в фойе «Метрополя». Одетый на сей раз в клеенчатую куртку и джинсы, он выглядел подростком. Портье, однако, признал его и внутренне напрягся, вникая в нужды капризных постояльцев. Японец спокойно присел в кресло, извлек из кармана две миниатюрные фляжки и сделал из каждой по глотку. Дождавшись момента, когда портье освободился, он подошел и произнес по-английски:
      – Привет, бой. Помнишь меня?
      – Конечно, – по-английски ответил портье. – Частный детектив из Токио.
      Японец покачал головой.
      – Плохая память. Я бизнесмен из Бостона.
      Портье и глазом не моргнул.
      – Как скажете, сэр.
      – Правильный подход. – Японец выложил на стойку пачку «Орбита». – Пожуй, чтобы убить время. Насчет лорда Грина не выяснил?
      Портье едва сдержал бешенство.
      – Нет, сэр. Это не моя работа.
      – А супругами Ньюгарт никто не интересовался?
      Портье побагровел.
      – Сэр, сейчас я вызову охрану.
      Японец посмотрел ему в глаза, и от этого взгляда портье прошибло потом.
      – Попробуй. Жизнь твоя продлится не более пяти секунд, и охрана проживет не дольше. Хочешь рискнуть?
      У портье пересохло во рту.
      – Что вам угодно?.. Ведь мне ничего не известно.
      Японец не сводил с него гипнотический взгляд.
      – Я предупреждал тебя, бой: когда мне нужна информация, тем или иным способом я ее получаю.
      – Господи… Что вы хотите знать, сэр?
      Чуть подумав, японец спросил:
      – Вчерашний толстяк, – он изобразил жестом длинные волосы, – больше не появлялся?
      – Нет, сэр.
      – А приятель его из спецслужбы? – Японец провел пальцем у себя под носом, обозначив усики. И, когда портье вновь ответил отрицательно, уточнил: – Как называется его спецслужба?
      – ФСБ, сэр. Федеральная служба безопасности.
      – Можешь дать мне адрес, бой? Где находится их главный офис?
      Портье воспрял духом.
      – Нет проблем. Это на Лубянке. Совсем рядом. Объяснить вам, как добраться?
      Японец кивком изъявил согласие, и портье начертил маршрут до Лубянки. Чертеж получился столь наглядным, что даже у «бизнесмена из Бостона» вопросов не возникло. Спрятав листок в карман куртки, японец хищно улыбнулся.
      – Ладно, бой. Ты отработал свою жвачку. – Он пошел к выходу.
      Портье смотрел ему вслед, и улыбка его тоже была не из приятных.
      – Удачи вам, сэр.
 

12

 
      Держа колбу с прозрачной жидкостью, пьяненький Куроедов пятился от наступающей тетушки.
      – Поставь на место! – требовала Люси. – Владимир, ты разобьешь!
      Куроедов нюхал содержимое колбы.
      – Хм, без запаха… Это бульон?
      – И что с того?! Поставь сейчас же!
      Устало опираясь на болванку с побуревшим нейлоном, Джордж пробормотал:
      – Он пьет субстанцию, Люси. Богом клянусь, пьет.
      В глазах Куроедова вдруг вспыхнула злость.
      – Конечно, пью. А вы не хотите, дядюшка? – Обогнув столы с лабораторной посудой, он приблизился к Джорджу. – Почему бы вам не попробовать сей эликсир жизни?
      Джордж отшатнулся.
      – Чокнутый сукин сын! Ей-богу, тебя в детстве уронили!
      Куроедов хихикнул.
      – Как вам угодно. – И залпом осушил колбу. – У-ух! Сейчас коньячком запью – и полный вперед!
      Джордж и Люси смотрели на него с ужасом.
      – Вправду выпил, – вырвалось у Джорджа.
      – А вы думали? – Куроедов вернул тетке колбу. – Нечего было препараты разбрасывать где попало.
      Люси хлопала глазами, напоминая перепуганную птицу.
      – Владимир, как ты можешь?
      – Легко, – вновь хихикнул Куроедов. – В июле выхожу из парной – в предбаннике такая вот посудина торчит. Жарко. Думал, вода.
      – Боже мой, Люси! – выдохнул Джордж.
      – Забыла, дорогой, – пролепетала его супруга. – Мне просто в голову не пришло, что кто-то окажется таким идиотом… Хочешь меня пристрелить?
      Голубые глаза Джорджа сверкнули гневом.
      – Надо бы! За профессиональную халатность!
      Люси нацелила в него крючковатый нос.
      – Черт тебя дери, Джордж! Конечно, я виновата, я кругом виновата!
      – Не ори, как торговка рыбой!
      – Но ведь культура не патогенна, дорогой! В крови она инертна, мы проверяли на мышах!
      Куроедов фыркнул.
      – Бросьте собачиться. Видите, я живой.
      Джордж вперил в него взор.
      – Почему вы это пьете?
      Куроедов откинул волосы со лба.
      – Какой осел откажется от эликсира жизни? Тогда в предбаннике я, как хлебнул, сразу понял: не вода. Хоть плохого ничего не ощутил, но черт его знает… Перетрухал, признаться. Решил продезинфицировать себя «Наполеоном». Вот тут и началось. Ощущения были, надо сказать… Рекомендую.
      Люси положила руку мужу на плечо.
      – Ты меня простишь?
      Джордж рассеянно кивнул.
      – Значит, – пробормотал он, – в сочетании со спиртным субстанция дает наркотический эффект. Кто мог ожидать? А если, допустим, использовать спирт в качестве катализатора… – Он поднял взгляд на Куроедова. – Больше вы свой «бульон» не получите. Даже не надейтесь.
      Куроедов подошел к нему вплотную и злобно посмотрел в упор.
      – Это ты не надейся, Джордж. К завтрашнему полдню ты приготовишь мне бульона в пять раз больше обычного. Тарой тебя опеспечат. Не пытайся отлынивать, иначе… – Запахнув халат с драконами, Куроедов двинулся к выходу.
      Люси осведомилась по-русски:
      – Иначе что?!
      Племянник обернулся в дверях.
      – Тетя Людочка, иначе Интерпол покажется вам Диснейлендом. – Он вышел из лаборатории, предоставив английским родственникам возможность хорошо обдумать свое положение.
 

13

 
      Такэру, Сато и Даша сверлили Глеба взглядами. Погруженный в мысли Глеб прохаживался из угла в угол.
      – Где вы встретили Ямото? – не выдержал Такэру.
      – В «Метрополе». – Глеб задумчиво тер переносицу. – Но зачем ему было убивать Ричарда? Если глава клана Черной Саранчи разыскивает Ньюгартов, для него было бы логичней постараться выведать их адрес у барона.
      – Если барон адрес знал, – уточнила Даша.
      – А если не знал, – заметил Глеб, – опять же, зачем было его убивать? Тем более что Ричард все же мог адрес выяснить.
      После короткого молчания Сато предположил:
      – Возможно, Мак-Грегор знал адрес, но отказался сообщить его Ямото. И тогда Ямото барона покарал.
      Глеб пожал плечами.
      – Возникает все тот же вопрос: зачем? Если Ричард отказался сообщить адрес, был шанс сесть ему на хвост и выйти на Ньюгартов по его следу. Терминатору нужен живой барон: мертвый ему бесполезен.
      Вновь повисло молчание. Затем Сато сказал:
      – Боюсь, логическим путем этой загадки нам не разрешить.
      Глеб вздохнул.
      – Увы, похоже. Позвольте мне изложить ситуацию, как я ее понял.
      – Конечно, сэнсэй, – ответил за всех Такэру. – Мы вас слушаем.
      – Буду краток, – пообещал Глеб. – Итак, Ньюгарты – биохимики из Манчестера – едут на конгресс в Токио. Там они знакомятся с монахом Судзи – химиком-любителем и по совместительству членом клана Черной Саранчи.
      Такэру хихикнул.
      – По совместительству. Это смешно.
      Глеб продолжил:
      – Судзи приглашает Ньюгартов в свою лабораторию, где хвастает достижениями в работе над суперкрасителем. В своих опытах он использует так называемую «субстанцию», секрет которой принадлежит клану Черная Саранча. Верно излагаю?.. Ньюгарты улетают в Англию, увозя с собой этот самый секрет.
      – Увозя предположительно, – заметила Даша.
      – Не предположительно, а наверняка, – возразил Глеб. – Иначе какого черта Ямото Кае поперся за ними? Отомстить за Судзи? Сам же небось его и прикончил, за то, что тот не держал язык за зубами… Итак, монах убит. Кто-то сообщает об этом Ньюгартам, а также о том, что ими интересуется Интерпол. Кстати, Сато-сан, интерес полиции к ним еще сохранился?
      Сато кивнул.
      – Да. После моего расследования – скорее, как к свидетелям. Убийство пока не раскрыто, но причастность к нему супругов-англичан уже не рассматривается.
      Глеб вздохнул.
      – Только Ньюгарты, похоже, об этом не знают. В панике покинув Манчестер, они находят прибежище в Москве. Разумеется, у людей, которым вполне доверяют. И которые, между прочим, обладают необходимым влиянием, чтобы молниеносно оформить беглецам въездные документы и провести незасвеченными через паспортный контроль.
      Даша отмахнулась.
      – Ну, это у нас запросто.
      – Трудно спорить, – усмехнулся Глеб. – Итак, Ньюгарты в Москве. Их номер телефона лишь у Мак-Грегора, но он убит. А глава клана Черная Саранча, по вашим словам, опасный, как разгневанная кобра, рыщет где-то поблизости.
      Сато нахмурился.
      – Напрасно иронизируете, Глеб-сан. Ямото Кае едва ли уступит даже мне.
      Такэру скривил губы.
      – Что ты хочешь сказать? Что этот злобный кузнечик может равняться с сэнсэем?
      Глеб примиряюще поднял руку.
      – Я не иронизирую, Сато-сан. Я уважительно отношусь к вашим оценкам. Имеются ли у вас поправки к моему изложению сюжета?
      Сато покачал головой.
      – Поправок никаких, лишь уточнения. Во-первых, я хочу разыскать Ньюгартов, чтобы уладить их проблемы и предложить сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Бизнес есть бизнес. Во-вторых, я должен остановить Ямото Кае, пока он не усеял свой путь трупами. И в-третьих, по понятным вам причинам, я не могу задействовать в Москве каналы посольства для поиска Ньюгартов. У меня, правда, имеются кое-какие иные возможности, однако мне необходима ваша помощь. Могу я на нее рассчитывать?
      – Разумеется, – ответила Даша.
      Сато благодарно ей улыбнулся, но продолжал вопросительно смотреть на Глеба.
      – Мой ответ вы слышали, – кивнул Глеб на жену. – Что касается бизнеса, вряд ли я вам помощник. А во всем остальном – чем смогу. И боюсь, времени у нас немного. События могут выйти из-под контроля.
      Сато поклонился.
      – Совершенно с вами согласен.
      – Мне нужно все обдумать, – сказал Глеб. – Как с вами связаться?
      Сато протянул ему карточку.
      – Вот телефон посольства. Назовите себя, и нас с братом разыщут.
      Такэру с улыбкой дополнил:
      – Сэр Майкл Грин. В посольстве вас помнят под этим именем, Глеб-сан.
      Братья поднялись с дивана.
      Даша с надеждой предложила:
      – Может, все-таки ужин?
      Косясь на брата, Такэру лишь вздохнул. Сато покачал головой.
      – Спасибо, в другой раз. Сейчас нам предстоит еще выполнить кое-какие поручения родни. – Он подошел к шкафу, тронул дверную ручку и взглянул на Глеба. – Вы позволите?
      – Конечно, – улыбнулся Глеб.
      Сато осторожно приотворил дверцу, несколько мгновений полюбовался цветущим лугом и дверцу закрыл.
      – Ямото Кае, – сказал он, – не одолеет Мангуста. И все же он способен натворить бед.
      Глеб грустно усмехнулся.
      – Не он один. Искусством творить беды владеют многие. Порою, кажется, люди с увлечением строят себе преисподнюю.
      Сато молча поклонился, и братья Абэ вышли в прихожую. Надевая куртку, Такэру по-русски проговорил:
      – Надеюсь увидеть Илюху и Стаса.
      – Куда они денутся, – пообещал Глеб.
      А Даша сообщила:
      – Стас, между прочим, женился.
      – О-о! – приоткрыл рот Такэру.
      Одетый в плащ Сато потянул брата за рукав.
      – Пойдем. Некогда.
      Помявшись, Даша спросила:
      – Сато-сан, вы еще превращаетесь в кондора?
      После неловкого молчания губы Сато дрогнули в улыбке.
      – Иногда, леди. Раз или два в месяц я пролетаю над ночным Токио.
      С этим братья ушли.
      Закрыв за ними дверь, Глеб буркнул:
      – Неслабые у тебя вопросики. Прямо под дых.
      В изумрудных глазах Даши заплясали искорки.
      – Неделикатно типа? Но чего ждать от бедной девушки, – она кивнула на пишущую машинку, – озверевшей от литературной эксплуатации и подло вовлеченной в англо-японские разборки?
      Глеб рассмеялся.
      – Освобождаю от того и другого.
      Даша показала ему кукиш.
      – А вот это видел?! Ты без Дашеньки вообще тут закопаться.
      Глеб вздохнул.
      – Ну так не ворчи. Разворчалась, понимаешь.
      Даша тряхнула «конским хвостом».
      – Потерплю. Но за это, – она подняла указательный палец, – за это… Можешь ты перекрасить это платье прямо на мне? Без химических штучек, чисто по-мангустовски?
      Глеб обошел вокруг нее, изображая модельера.
      – Ну, в принципе… Только проект выйдет незавершенным.
      Даша встала перед зеркалом в прихожей.
      – Валяй. И пойдем ужинать.
      Зеленое платье на Даше внезапно стало желтеть. Даша ахнула. Сделавшись огненно-желтым, платье сияло несколько мгновений. Затем потрескалось, скукожилось и осыпалось в виде сухих осенних листьев. Даша осталась в трусиках и в лифчике. Сперва она обмерла, потом повертелась перед зеркалом и сказала:
      – Знаешь, а незавершенный проект даже лучше.

1

 
      Утро было пасмурным и холодным. Хоть обошлось пока без дождя, но осень явно торжествовала победу. Деревья пожелтели за ночь, как за неделю. Глеб и Даша в «жигуленке» ехали в школу. Вопреки обыкновению, они не опаздывали, и Глеб вел машину не торопясь, можно сказать, вдумчиво.
      – Ну, – проговорил он, тормозя у светофора, – почему ты не чирикаешь?
      Даша скосила на него изумрудные глаза.
      – Мрачные мысли жую.
      – Поделишься?
      – Зачем? Я жую твои мрачные мысли.
      Хмыкнув, Глеб поехал на зеленый свет.
      – Врунья и хвастунья.
      – Кто – я? – Даша ткнула в себя пальцем. – Полагаешь, твои мысли для меня секрет? Ха! В данный момент у тебя их всего три.
      Глеб улыбнулся.
      – Негусто. И какие же?
      – Так, сейчас сформулирую. – Даша приложила палец ко лбу. – Мысль первая: где и как отыскать супругов Ньюгартов? Вторая: где и как перехватить Ямото Кае? И третья: что это, черт возьми, за темный туман, окутывающий моего хахаля Курощупова, двух Плюшкиных девиц и киоскершу? Скажи, что я ошибаюсь.
      – Ну, в общем… Ведьма.
      Даша кивнула.
      – Повторяй это почаще. Только не так сухо: ведьма и точка. Ты разворачивай образ постепенно: «Дашенька, солнышко, радость моя, знаешь, ты кто?»
      Глеб рассмеялся.
      – Дашенька, солнышко, знаешь, кто у нас на хвосте? Разлюбезный твой Куроедов в черном «Мерседесе».
      Даша в досаде обернулась.
      – Серьезно, что ли?
      – Четвертая машина сзади. Думает, очень хитрый.
      – Черт его дери! Можешь оторваться?
      – Зачем? – пожал плечами Глеб. – Он знает, куда мы едем, и, очевидно, будет нас конвоировать.
      Даша нахмурилась.
      – И что нам делать?
      – Ничего. Пусть Светка им занимается: это ее клиент.
      – Любовь моя, сейчас в лоб дам. Что за постановка вопроса?
      Глеб с усмешкой посмотрел в зеркальце.
      – Расслабься, Лосева-Грин. Разумеется, тебя от него изолируем. А в остальном… Когда Светка возьмет этого типа, а я ей помогу, суд не признает его невменяемым. Хотя мозги у него набекрень, не ходи к гадалке.
      Даша пристально посмотрела на мужа.
      – Ты намерен его изучать?
      Глеб кивнул.
      – Во-первых, этот Куроедов дымится черным дымом. Почему? Во-вторых, его опекает майор ФСБ, с которым сегодня в пять у меня встреча на Лубянке. И в-третьих, проклятая моя интуиция. Достаточно причин?
      Даша вздохнула.
      – Выжидать будем?
      – Ну прямо. – Глеб притормозил, пропуская машину «Скорой помощи». – Соберем сегодня команду. Часиков в восемь. Начнем расхлебывать эту кашу.
      Даша похлопала его по плечу.
      – Давно бы так.
      – После уроков отвезу тебя домой, ты позвонишь в японское посольство и пригласишь братьев Абэ к восьми.
      – А ты?
      – Мне на Лубянку. Забыла? Стаса и Светку беру на себя. Попрошу, чтоб они заехали за Ильей… Что ты оглядываешься?
      Даша смотрела в заднее окно.
      – Куроцапов вроде сгинул.
      – Как же, надейся! – фыркнул Глеб. – Поклонник твой отличается редким постоянством. Что подтверждает, кстати, его невменяемость.
      Даша показала кулак.
      – А вот за это в рог.
 

2

 
      В «Мерседесе» было накурено. Сидящий за рулем начальник охраны страдальчески морщил лоб.
      – Владимир Сергеевич, окно бы открыл. Дышать, блин, нечем.
      Сидящий рядом Куроедов хмуро на него покосился, однако стекло опустил и выбросил окурок.
      – Упустил их, разиня, – упрекнул он. – Хватку ментовскую теряешь на вольных харчах.
      Оттопыренные уши полковника в отставке порозовели.
      – При чем здесь харчи? Мне, что ли, бетономешалку надо было подрезать?
      – Вполне мог бы: пространство было.
      – На хер? Чтоб ДТП устроить? Володь, мы ж к ее школе едем, не заблудимся. Не понимаю только, чего ты достигнешь таким нахрапом.
      Сдобные щеки Куроедова затряслись.
      – А тебе понимать не надо – знай баранку крути! За что я тебе плачу?!
      В погоне за ускользнувшим «жигуленком» начальник охраны проскочил на желтый цвет.
      – Ты платишь мне не за это, – процедил он сквозь зубы. – Гоняться за твоими телками я не нанимался. У меня и без того геморроев хватает.
      Глаза Куроедова начали краснеть, он стал погружаться в сумрак, и рука его, удлиняясь, вздрагивала, как рептилия. Такие же, примерно, изменения произошли и с водителем. Несколько мгновений, мчась в потоке транспорта, они буравили друг друга багровыми зенками.
      – Нарываешься? – прошипел Куроедов.
      – Ага, – осклабился начальник охраны. – Уволишь или как?
      Затем они отвели взгляды и примолкли. Темная дымка вокруг их тел стала исчезать. Куроедов буркнул:
      – Как там с бульоном?
      – Рвут из рук, – сообщил присмиревший Гаврилыч. – Пора увеличить объем продаж.
      – Нет проблем. Сегодня родственники постараются.
      До школы они доехали, как дружки закадычные. Из окна «Мерседеса» виден был припаркованный «жигуленок». В окружении учеников Глеб и Даша входили в здание школы. Гаврилыч кивнул в их направлении.
      – Упорхнула твоя краля. Как собираешься действовать?
      Куроедов приоткрыл дверцу.
      – Прорвусь к ней. Вызову с урока.
      – Я бы не советовал.
      – Опять за свое?
      – Дело не во мне. – Начальник охраны указал на золотистый «Опель», из которого вылезал майор Луганский. – Вон со своим Юриком базарь.
      Куроедов смачно выругался.
      – Этот Юрик дождется! – пообещал он, выходя.
      Майор Луганский в модном демисезонном пальто, при галстуке и с неизменно идеальной прической выглядел сошедшим с витрины. Лицо его, однако, было хмурым. Приблизившись к «Мерседесу», он резко проговорил:
      – Что это значит, Володь?!
      Куроедов откинул со лба волосы.
      – Юрий Васильевич, вы о чем?
      Луганский подошел к нему вплотную.
      – В пять часов я возьму ее мужика за горло. Ты портишь мне игру. Причем в присутствии толпы свидетелей. Вали отсюда живо.
      Куроедов опешил.
      – Ты специально меня караулил?
      Луганский разгладил усики.
      – Можешь считать нашу встречу случайной. Главное – рви отсюда когти. Пока мы не поссорились.
      Куроедов опешил еще более.
      – Юрик, чего ты добиваешься?
      – Чтобы ты прикрыл свою активность фиговым листком. Не мешай разобраться с ее мужем и с твоими проблемами на Петровке.
      – А потом?
      Луганский огляделся.
      – Потом – по обстановке.
      Растерянность Куроедова будто корова языком слизнула Толстяк с ухмылкой тряхнул длинными волосами.
      – Ну да, я отвалю, а ты за ней поохотишься. Отличная тактика, только я не идиот.
      – Именно идиот!
      – Юрик, я не позволю тебе подбивать к ней клинья.
      Луганский постучал себя по лбу.
      – Володь, тебе пора к терапевту. Я уеду следом за тобой.
      Куроедов показал ему средний палец.
      – Вот вам, Юрий Васильевич! Езжай ты первый, а я за тобой.
      Луганский сплюнул в досаде.
      – О'кей. Но так, чтобы я видел тебя в зеркале.
      Куроедов прижал руку к груди.
      – Когда я вас обманывал, товарищ майор?
      – Только попытайся – бульон не спасет! – Луганский зашагал к золотистому «Опелю».
      Куроедов крикнул ему в спину:
      – Я подрулю на Лубянку к пяти!
      Луганский резко обернулся.
      – Не вздумай! Нечего там светиться!
      Куроедов осклабился до ушей.
      – Дело ведь не в бульоне, Юрий Васильевич. Нас связывают более прочные отношения, не так ли?
      Луганский с хмурым видом сел в «Опель» и медленно стал отъезжать. Куроедов также влез в машину.
      – Давай за ним! – скомандовал он угрюмо.
      Включив зажигание, Гаврилыч уточнил:
      – И далеко за ним?
      – До первого поворота.
      – А после? – Поскольку хозяин не ответил, начальник охраны зашел с другой стороны: – Володь, ей-богу, он борзеет, гвоздь мне в печень!
      Куроедов опять не отозвался. Вперив взор в пространство, он покусывал нижнюю губу.
 

3

 
      Поглядывая на часы, Глеб проводил занятия в 8-м «В». Учительница биологии, классный руководитель этих акселератов, просила его закончить урок минут на десять раньше для проведения, как выразилась она, воспитательного мероприятия. Глеб, разумеется, согласился и уже запланировал, как использовать эти нечаянные десять минут. Время уже подходило. Чтобы скоротать его остаток, Глеб вызвал Галю Синицыну – угловатую худую девочку, стабильно отвечающую на четверку.
      – Пожалуйста, Галя, – проговорил он по-французски, – напомни нам тринадцать глаголов, образующих пассэ композе с глаголом «этр».
      – Алле, антрэ, венир… – бойко отчеканила девочка и запнулась. – Можно сначала? – спросила она по-русски.
      – Хоть с конца, – по-французски ответил Глеб. – Смелей.
      Девочка затараторила:
      – Алле, антрэ, сортир, партир, арривэ, венир… – Вновь запнувшись, она захлопала ресничками.
      – Пока только шесть, – заметил Глеб. – Осталось больше половины.
      Готовая заплакать девочка пролепетала:
      – Венир…
      Тут в класс заглянула учительница биологии. Глеб вздохнул с облегчением.
      – Садись, Галя, – сказал он по-русски. – Ставлю тебе «пять».
      Класс загудел. Синицына не поверила ушам.
      – Как это «пять»?
      – В кредит, – пояснил Глеб. – К следующему уроку выучишь тринадцать глаголов, чтоб от зубов отскакивало, и погасишь задолженность.
      Ошарашенная девочка подала дневник, Глеб поставил «отлично» и расписался. Сосед Синицыной по парте полюбопытствовал:
      – А если не выучит?
      Глеб развел руками.
      – Закрою кредитную линию. Кстати, это всех касается. Любому из вас могу заранее поставить пятерку, если вернете с процентами.
      Поднялся радостный галдеж. Лишь сосед Синицыной практично уточнил:
      – На шестерку, что ли, потом отвечать?
      – Желательно, – кивнул Глеб. – Хоть сойдет и на пятерку с плюсом.
      Учительница биологии вошла. Это была солидная дама в брюках. За полгода совместной работы Глеб даже имя ее узнать не удосужился. Класс встал в знак приветствия, продолжая при этом галдеть. Биологичка раздраженно прокомментировала:
      – Популистские методы в действии.
      Глеб вздохнул.
      – Только тем и держусь.
      Выходя из кабинета, он услыхал голосок Синицыной:
      – Глеб Михайлович, я выучу!
      Вслед за тем раздался громоподобный рык классной дамы:
      – Ну-ка, тихо! Совсем разболтались!
      Глеб сбежал по лестнице к спортзалу. До звонка оставалось восемь минут. Приоткрыв дверь зала, Глеб заглянул. Он хотел вызвать Стаса на пару слов, но не тут-то было.
      Стас напряженно работал. И не с кем-нибудь, а с 10-м «Б», который в данный момент учился не чему-нибудь, а лазанью по канату. И перед канатом с унылым видом стоял не кто-нибудь, а Леня Рюмин. Эт-то надо было видеть!
      Держась за канат, как за поручень в трамвае, Леня преданно смотрел в глаза учителю физкультуры.
      – Станислав Андреевич, может, не надо? Я не застраховался.
      Рыжие кудри Стаса топорщились, веснушки покраснели.
      – Я тебе дам «не надо». Ну-ка, лезь.
      Класс, одетый в спортивную форму, сидел на скамьях вдоль стены и наблюдал за этим шоу. Леня Рюмин в трусах и майке выглядел нескладным интеллигентным подростком. Но это был Леня Рюмин.
      – Станислав Андреевич! – воскликнул он, указав на заглянувшего Глеба. – Смотрите, кто к нам пришел!
      Стас обернулся.
      – Ты ко мне?
      Глеб кивнул.
      – На минутку буквально.
      Стас шагнул в его сторону, однако номер не прошел.
      – Что значит «на минутку»?! – возопил Леня. – Заходите, Глеб Михайлович! Покажите нам, как лазать по канату!
      Глеб фыркнул.
      – Ага, щас!
      Но к делу подключилась уже Гуля Шарипова. В спортивных шортах и майке она смотрелась очаровательной стройной девушкой и, очевидно, хорошо это сознавала. Вскочив на скамейку, она замахала рукой.
      – Лезьте, Глеб Михайлович! Мы за вами!
      Леня подхватил:
      – Дайте нам мастер-класс! – И, обернувшись к сидящим на скамьях ребятам, скомандовал: – Попросим маэстро! На счет «три»! Раз, два…
      И чертов 10-й «Б» под Ленькино и Гулькино дирижирование принялся скандировать: «Глеб Ми-хай-лыч! Глеб Ми-ха-лыч!» Стас внезапно подмигнул Глебу.
      – Может, правда покажешь? Как бы образец.
      Глеб разозлился.
      – Дурень старый, и ты туда же! – Он вошел и сказал: – Никуда я не полезу. Просто мы со Станиславом Андреевичем минутку поговорим, а вы тихо посидите. Ладно?
      Держась за канат, Леня покачал головой.
      – Не прокатит.
      – Нельзя прерывать учебный процесс, – поддержала Гуля. – Одно дело – минута занятий…
      – …другое дело – частные разговоры, – закончил Леня.
      Глеб и Стас переглянулись.
      – Давай лезь! – усмехнулся Стас.
      – Сдурел? – нахмурил брови Глеб.
      – Может, слабо?
      – Стас, прекрати.
      Тут Леню озарила новая идея.
      – Глеб Михайлович, Станислав Андреевич, а вы поборитесь! Интересно, кто кого? Станислав Андреевич такой здоровенный – сплошные мышцы. А Глеб Михайлович, должно быть, верткий. Поборитесь.
      Под гогот класса Гуля подхватила:
      – А мы будем судьями!
      Глеб бросил на Стаса сердитый взгляд: мол, доигрался?! Стас посмотрел на часы, потом – на Леню Рюмина. Леня с надеждой взглянул на Глеба. Глеб вздохнул.
      – Ладно. Бороться не будем, но я покажу вам фокус. Йоговский. Вот я стою здесь, – Глеб притопнул, – направляю волю к центру Земли, и Станислав Андреевич не сможет ни оторвать меня от пола, ни сдвинуть с места. Прошу, коллега!
      Ребята с интересом замерли.
      Стас подошел, с усмешкой обхватил Глеба могучими руками и дернул вверх. Потом еще раз посильнее, потом еще. Послышался смех. Стас напрягался изо всех сил: мышцы его вздулись, лицо побагровело. Глеб, заложив руки за голову, стоял и мстительно улыбался. Стас отступил, отдуваясь. Класс восхищенно загудел.
      – Тоже мне фокус! – отмахнулся Леня Рюмин. Точно одинокий полководец, он стоял у каната. – Любой так сможет! Вон Быков, к примеру, сейчас сюда встанет, а я сделаю вид, что не могу оторвать его от пола.
      Пунцовый Стас буркнул:
      – Не трепись. Все по-честному.
      Однако восхищенный гул смолк. Ребята выжидательно смотрели на учителя французского.
      – Кто сомневается, – произнес Глеб, – тому предлагаю фокус прямо противоположный. Я направляю волю против земного тяготения, и любой из вас сможет поднять меня одной левой. Хоть тот же Гена Быков. Никто ведь не думает, будто он великий силач? – Глеб выдержал паузу. – Давай, Ген, попробуй.
      Невысокий худой десятиклассник с недоверчивой улыбкой подошел к учителю, присел и обхватил его за ноги.
      – Погоди, – сказал Глеб. – Берись одной рукой.
      Гена Быков послушно взял учителя за щиколотку.
      – Ну и в чем прикол? – Продолжая улыбаться, подросток лениво напряг руку.
      Точно воздушный шарик, Глеб взлетел вверх и повис в полутора метрах от пола, удерживаемый рукой ученика. В наступившей гробовой тишине оглушительно прозвенел звонок. Пальцы Гены Быкова сами собой разжались, и Глеб мягко «спрыгнул» на пол.
      – Главное, – сказал он Лене Рюмину, – направляй волю против тяготения.
      Поскольку класс на звонок не прореагировал, учитель физкультуры громко хлопнул в ладоши.
      – Освобождайте зал! Лазанье по канату переносим на следующий урок!
      Десятый «Б» встрепенулся и, бурно обсуждая увиденное, повалил на волю. Прикрыв дверь зала, Стас выдохнул:
      – Ну, даешь!
      – А ты не подзуживай.
      – Теперь Рюмин с Шариповой плешь мне проедят, требуя повторить твой «фокус».
      Глеб хмыкнул.
      – Так тебе и надо. – Он взглянул на часы. – Короче, Стас, я очень тебя прошу в восемь вечера быть у меня. Вместе со Светкой. И хорошо бы вам Илью прихватить. Собираем команду.
      Глаза Стаса заблестели.
      – В курс введешь сейчас или при встрече?
      – Сейчас, буквально в двух словах. Чтобы вечером время не тратить. – Глеб сообщил Стасу об убийстве Мак-Грегора, о вызове на Лубянку и конспективно изложил то, с чем братья Абэ приехали в Москву. – Расскажешь об этом Илье и Светке по дороге, – заключил он, – и все будут проинформированы.
      Стас взъерошил свои рыжие кудри.
      – Не слабо завязалось. Зато хоть самурая нашего повидаю. Как он там?
      Раздался звонок на урок.
      – Нормально. – Глеб направился к двери. – Вопросы сам ему задашь.
      Стас вдогонку полюбопытствовал:
      – Он тренируется?
      – Можешь не сомневаться, – ответил Глеб, покидая спортзал.
      Взбежав по лестнице на второй этаж, он прошагал по коридору и вошел в кабинет французского. У него был урок в 8-м «А», и предстояло вернуться к тринадцати глаголам, образующим «пассэ композэ» с глаголом «этр».
 

4

 
      После уроков Леня с Гулей поспешили к Саше Колесникову, чтобы забрать стихи об осени в стенгазету. Разумеется, если Саша сдержал обещание. По улице гулял холодный ветерок, моросило. Дожидаясь автобуса, ребята плотно застегнули куртки.
      – Почему-то, – проворчал Леня, – когда мы посещаем юное дарование, непременно идет дождь.
      Гуля задумчиво заметила:
      – Интересный фокус Глеб показал.
      – Какой-то трюк, – отмахнулся Леня. – Использование законов физики.
      Подкатил автобус. Ребята вошли и заняли свободное сиденье. Гуля посмотрела в окно на пожелтевшие мокрые деревья.
      – И что же это за трюк? – уточнила она.
      Леня раздраженно тряхнул чубчиком.
      – Что ты в это так впилась?! Лично меня интересует, написал вундеркинд стихи, или Виктория завтра покажет мне, где раки зимуют!
      Гуля сверкнула глазами.
      – Расслабься: Саша тебя не кинет!
      Леня вздохнул.
      – В любом случае поздняк метаться.
      До нужной остановки доехали молча, вышли из автобуса и направились к Сашиному дому. Леня поглядывал на Гулю, но та смотрела только вперед. А впереди, преграждая путь, разлилась лужа. И не то чтоб лужа оказалась глубокой (скорее, она была чисто символической), но Леня решил с ее помощью ликвидировать размолвку.
      – Давай перенесу, – предложил он бодро.
      Покосившись на него, Гуля кивнула.
      – Только не урони.
      – Обижаешь! – Леня суетливо подхватил подругу под коленки, не выпуская из руки портфель.
      Гуля обняла его за шею. И портфель ее при переходе колотил Леню по спине. Хоть и без того, бог свидетель, каждый шаг парню давался нелегко. За полметра до края лужи пальцы Лени разжались, и Гуля плюхнулась ногами в воду. К счастью, не промокла – лишь обрызгалась. И, с насмешкой глядя на верного рыцаря, поставила диагноз:
      – Дохляк. Мускулы качать надо.
      – Нет, – возразил Леня, – ты должна была направить волю против силы тяготения.
      Гуля рассмеялась. Взявшись за руки, они продолжили путь.
      Дверь Сашиного подъезда оказалась под цифровым замком, и Леня ударил по нему в досаде.
      – Код спросить забыли!
      Гуля вздохнула.
      – Ну ты тормоз! Телефон хоть помнишь?
      Леня достал мобильник.
      – Две последние цифры – смутно. Придется гадать.
      Но гадать не пришлось. Из подъезда вдруг высыпала шумная компания подвыпивших мужиков, и ребята проскользнули в дверь. Они поднялись на Сашин этаж, и Леня неуверенно указал на квартиру.
      – Эта вроде.
      – Тормоз. – Гуля нажала кнопку звонка.
      Дверь открыла горбатая старушка и всплеснула руками.
      – Ой, Гулечка! Ленечка! Заходите!
      Ребята вежливо поздоровались.
      – Варвара Львовна, – сказал Леня, – можно Сашу на минуту?
      Старушка улыбнулась.
      – А Саши нет. Заходите, чаем напою.
      Ребята переглянулись.
      – Спасибо, Варвара Львовна, – ответила Гуля, – у нас мало времени. Саша скоро будет?
      – Даже не знаю. Его класс дежурит, и он задержится. А вот насколько…
      – Понятно. – Леня обескураженно взглянул на Гулю. – А ты говоришь…
      – Но Саша оставил для вас стихи, – продолжала улыбаться старушка. – Сказал, чтоб я передала, если вы зайдете.
      Леня облегченно вздохнул.
      – Вот спасибо! Давайте, Варвара Львовна, и мы побежали.
      Варвара Львовна тоже вздохнула.
      – Экие вы торопыги! – И ушла вглубь квартиры.
      Гуля посмотрела на Леню торжествующе.
      – Что я тебе говорила!
      Старушка вернулась с тетрадным листком в клетку.
      – Тут на обеих сторонах написано, – прокомментировала она. – Здесь начеркано, а здесь вроде чистовик.
      – Разберемся, – сказал Леня, едва ли не выдергивая листок. – Спасибо, мы помчались.
      Гуля, однако, сочла долгом поинтересоваться:.
      – А Танюшка где?
      Варвара Львовна возвела глаза к потолку.
      – Спит, слава богу.
      – Привет ей, – улыбнулась Гуля. – И большое спасибо Саше.
      За дверью подъезда ребята остановились под козырьком. Накрапывал дождь, вокруг не было ни души. Развернув тетрадный листок, Леня вперился в текст.
      – Посмотрим, чем одарил нас вундеркинд.
      После затянувшейся паузы Гуля нетерпеливо произнесла:
      – Ну?!
      – Здесь и вправду начеркано, абракадабра какая-то, – пробормотал Леня. – Это читать не будем.
      – Читай уже что-нибудь! – потребовала Гуля.
      И Леня вслух прочел:
 
Шурша желтеющим нарядом,
сентябрь шагает по земле
и, хмуря лоб, заданье на дом
дождем выводит на стекле.
Он слово «лень» берет в кавычки
и средь осенних непогод
не отступает от привычки
нас погружать в учебный год.
 
      – Класс! – оценила Гуля.
      Леня сложил листок и спрятал в карман.
      – Я ожидал большего. И всего-то две строфы.
      – Тебе поэма нужна?! – Гуля сердито вышла из-под козырька и зашагала к остановке.
      Леня догнал ее.
      – Лично мне годится. Лишь бы Викторию устроило.
      – Они приблизились к знакомой луже, благополучно перешли ее вброд и чуть не столкнулись с вынырнувшим из-за угла Сашей. Невзирая на дождик, куртка на мальчике была распахнута, вихры на голове торчали, будто непромокаемые, школьный ранец сполз с плеча.
      – Привет! – обрадовалась Гуля. – А мы только что от тебя.
      – Здрасьте, – ответил Саша, озираясь. – Бабушка передала вам?
      Леня церемонно прижал руку к груди.
      – Спасибо, мы восхищены. Хочешь шоколадный торт?
      – Хочу. – Саша продолжал озираться. – Осторожней, здесь сумрачные придурки ошиваются.
      – Где? – встревожилась Гуля.
      Леня решительно произнес:
      – Друзья мои, существование придурков я, конечно, не отрицаю, однако… Мадемуазель Шарипова, у нас уроков навалом! Пока, Саш, созвонимся. – Он двинулся к остановке.
      Гуля застегнула «молнию» на Сашиной куртке.
      – Иди домой. Шоколадный торт за нами.
      – Ладно, пока. – Саша зашагал по асфальтовой дорожке. Но домой не пошел, а затаился в подворотне.
      Леня и Гуля стояли в ожидании автобуса.
      – Пойдем ко мне уроки делать? – осведомился Леня.
      Гуля кивнула.
      – Угу.
      – В кишлаке порядок?
      – Я предупредила.
      Леня махнул портфелем.
      – Вот и чертов автобус.
      – Смотри! – в испуге воскликнула Гуля.
      Леня проследил за ее взглядом, и внутри у него похолодело. Неподалеку, метрах в двухстах, кучковались пятеро подростков. Похоже, они ссорились. И вроде бы размахивали пластиковыми бутылочками и банками с пивом. «Вроде бы» потому, что рассмотреть подростков было трудно: с ног до головы они были окутаны серым туманом.
      – Мамочки! – вырвалось у Лени.
      Будто услыхав его голос, подростки двинулись к остановке. Гуля вцепилась в Ленин рукав, а из подворотни раздался крик Саши:
      – Линяйте быстро!
      Леня взглянул на приближающийся автобус. Подростки ускорили шаг. Гуля потянула Леню прочь, но тот уперся: автобус уже тормозил. Через невероятно долгие мгновения двери отворились. Леня буквально впихнул Гулю внутрь и вскочил сам. И водитель (вот умница!) мигом закрыл двери и поехал. Подбежав к отходящему автобусу, подростки принялись колотить по его корпусу. Автобус стал набирать скорость. Подростки бежали рядом, образовав сплошное темное облако, и дубасили по стенке кулаками. Народу в автобусе (вместе с Леней и Гулей) было семь человек. На правом борту оказалась лишь заморенная тетка с сумками, которая пробормотала, глядя в окно:
      – Обкурились чем-то, паскуды. С ума сходят.
      Между тем подростки вопреки здравому смыслу продолжали преследовать автобус, пока тот хорошо не разогнался. Лишь тогда начали они отставать, и темное облако исчезло наконец позади. Переведя дух, Леня и Гуля плюхнулись на сиденье.
      – Существование придурков ты не отрицаешь, – попыталась съехидничать Гуля. Но попытка вышла жалкой.
      У Лени даже чубчик поник.
      – Что, по-твоему, я должен делать?
      Гуля пожала плечами.
      – Может, папе твоему расскажем?
      Леня скривил губы.
      – Отличная идея. Он предложит нам написать рапорт по форме, затем направит рапорт по инстанциям, а нас до выяснения определят в дурдом.
      Гуля сердито отмахнулась.
      – Трепись больше. Твой отец не такой.
      – Знаю, – буркнул Леня. – Но у меня идея получше. Давай Глебу расскажем.
      Гуля посмотрела ему в глаза.
      – Почему?
      У Лени слегка покраснели щеки.
      – Если честно – из эгоизма. У меня такое чувство, что взвалив это на Глеба, мы сможем расслабиться.
      Подумав, Гуля вздохнула.
      – Ну, в общем… А как мы преподнесем ему эту бредятину?
      – Об этом не беспокойся. – Леня извлек из кармана листок с Сашиными стихами. – Вундеркинд уже за нас побеспокоился. Взгляни-ка, что он начеркал тут, с другой стороны.
      Трясясь в автобусе на колдобинах, ребята склонили головы над тетрадным листком в клетку.
 

5

 
      Глеб вез Дашу домой, поглядывал на часы. «Жигуленок» их, словно юркая плотвичка, лавировал среди щук и акул городского транспорта. Его «дворники» размазывали по стеклу капли дождя вместе с летящей из-под колес грязью.
      – Что за гонка? – проворчала Даша. – До Лубянки у тебя еще полно времени.
      Глеб качнул головой.
      – До Лубянки хочу заскочить в «Метрополь».
      Даша удивленно на него посмотрела.
      – Зачем?
      – Поищу след убийцы Ричарда.
      – В «Метрополе»?
      Глеб в раздраженье обогнал грузовик с кирпичом.
      – А где, Даш?! Откуда начать, посоветуй!
      Даша взяла его за руку.
      – Только не говори, что мне нельзя с тобой.
      Глеб сердито на нее покосился.
      – Даже не обсуждается!
      Даша вздохнула.
      – Но попытка была. Прошу занести в протокол.
      Глеб улыбнулся.
      – Что-то поклонника твоего не видать. Как говорят физики, исчез за горизонтом событий.
      – Разве? – Даша обернулась к заднему окну. – О коварный! О непостоянный!
      Они рассмеялись. Затем, припарковавшись у дома, вышли из «жигуленка», вбежали в подъезд, и Глеб завел Дашу в квартиру.
      – Супружеский долг я выполнил, – сказал он. – На том с тобой прощаюсь.
      – Врешь, – возразила Даша. – Твой супружеский долг – стрескать мой обед.
      Глеб взглянул на часы.
      – Не успеваю.
      Даша взяла его за грудки.
      – Черта с два!
      Глеб вздохнул.
      – Только в темпе.
      – В ушах засвистит! – пообещала Даша.
      И через десять минут Глеб выбежал из квартиры, дожевывая на ходу.
 

6

 
      Саша Колесников затаился в подворотне. Было холодно и сыро, и набитый учебниками ранец натер плечо. Когда Леня и Гуля уехали в автобусе, у Саши вырвался вздох облегчения, однако наблюдательный пост мальчик не покинул. «Сумрачные придурки» гнались за автобусом со скоростью, каявшейся невероятной. И, когда наконец они отстали, Саша перевел дух во второй раз. Но домой опять же не пошел и продолжал следить из подворотни.
      Подростки повернули назад, к остановке. Сквозь окутывающую их серую дымку едва угадывались контуры фигур. Редкие прохожие под зонтами сторонились этой зловещей группы и продолжали свой путь как ни в чем не бывало.
      У остановки подростки затеяли между собой драку. Беспорядочно замелькали руки-ноги, какие-то предметы, и сумрак при этом, как заметил Саша, загустел, сделавшись почти черным. Внезапно драка прекратилась, и черная дымка вокруг подростков начала бледнеть. В сером облаке вновь проступили очертания фигур.
      Саша Колесников крутым разведчиком, разумеется, не был. То ли он произвел шум, задев бачок с мусором, то ли слишком высунулся из своего убежища – но его засекли. Из серого облака возникла рука с пивной банкой и указала на мальчика. И ломающийся хриплый голос произнес:
      – Глянь, Дрын! Тот говноед с кошкой!
      И Саша побежал к дому. Вопя и улюлюкая, подростки понеслись за ним. Саша мчался так, как не бегал ни разу в жизни, даже на школьных соревнованиях. Но преследователи его бежали гораздо быстрей. К счастью, у Саши была приличная фора и дом его был близко. Задыхаясь от кошмарной этой гонки, мальчик достиг двери подъезда и дрожащими пальцами набрал код. Замок открылся. Только тут Саша осмелился оглянуться. Черное облако неслось на него со скоростью локомотива. Юркнув в подъезд, мальчик захлопнул стальную дверь. И тотчас послышалось множество гулких ударов.
      Саша взлетел по лестнице, открыл ключом дверь квартиры и, перескочив порог, защелкнул оба замка. Затем постоял, тревожно прислушиваясь. За дверью было тихо. А перед Сашей появилась бабушка.
      – Ишь запыхался, – проворчала она. – Будто кто гонится.
      Саша снял куртку и кроссовки.
      – Никто не гонится, ба. Обедать давай.
      Тут притопала Танька.
      – Сань, а у нас Гуля была с Леней, – сообщила она, зевая.
      – Знаю, – буркнул Саша. – Я их встретил.
      – Ой, правда?! – прокричала сестренка. – А я дрыхла меня не разбудили!
      – Я им отдала твои стихи, – добавила Варвара Львовна.
      Саша повысил голос:
      – Знаю! Обедать, говорю, давай!
      – Покричи у меня! – нахмурила брови бабушка. – Мой руки, сейчас разогрею.
      Она отправилась на кухню. А Саша прошел в свою комнату и посмотрел в окно. Стекло покрывали капли дождя. Двор был безлюден: ни пенсионеров, ни собак, ни придурков в сумраке. Незаметно прошмыгнув в дверь, Танька встала рядом.
      – Будем в окно смотреть, да?
      Саша вдруг обнял ее и прижал к себе.
      – Принеси телефон, – попросил он. – Чтоб бабушка не видела.
      – А зачем?
      – Другу позвонить. По секрету.
      Танька вышла и, крадучись, вернулась, неся телефонную трубку. Девочка преданно смотрела в глаза брату.
      – У нас, что ли, тайна? – прошептала она.
      – Вроде того. – Саша набрал номер Глеба.
      После четырех длинных гудков голос Даши произнес:
      – Алло! – Поскольку мальчик не отозвался, Дашин голос встревоженно повторил: – Алло! Вас не слышно!
      Саша дал отбой. Заинтересованная Танька взирала на брата круглыми глазенками.
      – Не дозвонился?
      – Друга нет дома. Позже позвоню. – Сжав трубку, мальчик уставился в окно.
 

7

 
      Из-за дождя ли, по какой ли другой причине в фойе «Метрополя» было пусто, как никогда. Скучающий портье восседал за стойкой на стуле. При виде Глеба он лениво поднялся, и сразу стало заметно, что он под хмельком.
      – Чем могу служить? – произнес портье по-английски. Язык его не заплетался, но артикуляция страдала.
      Глеб по-английски ответил:
      – Два-три вопроса. Очень легких.
      Портье протестующе поднял руку, отчего покачнулся.
      – Информацию не продаю. Надоело. Хоть стреляйте хоть жалуйтесь в Ватикан.
      – Почему в Ватикан? – улыбнулся Глеб.
      Пожав плечами, портье перешел на русский.
      – А-а!.. Вас я вспомнил. Вы наезжали тут на мистера Мак-Грегора, царствие ему небесное. Сообщаю бесплатно: посмертной записки он вам не оставил. Засим… – Портье икнул. – Засим прошу от меня отвалить.
      Глеб хотел разозлиться, но злости не ощутил. Только любопытство.
      – Почему так грубо?
      – Потому что все вы, – портье чиркнул пальцем себя по горлу, – вот где у меня сидите!
      – Кто все?
      – Сперва ФСБ, потом япошка этот… бизнесмен из Бостона. Теперь еще вы интерес проявить изволили. Хоть беги.
      Выждав, пока портье выровняет дыхание, Глеб уточнил:
      – Японец маленький, невзрачный, со шрамом над левой бровью, так?
      Портье криво усмехнулся.
      – Вижу, вы знакомы. Желаю хорошо повеселиться. – Позой своей он демонстрировал, что разговор окончен и настаивать не имеет смысла.
      – Послушайте, – сказал Глеб негромко, – Ричард Мак-Грегор был моим другом. Я хочу найти его убийцу, а на ФСБ надежды мало.
      Портье икнул и, качнувшись, облокотился на стойку-Взгляд его утратил враждебность.
      – Как тут помочь?.. Мак-Грегор был мужик что надо, без выпендрежа. Но я правда ничего не знаю.
      – Чем интересовались ФСБ и японец? – осторожно осведомился Глеб.
      – О господи… Расспрашивали про Ньюгартов, которые звонили Мак-Грегору, про какого-то лорда Грина… Ей-богу, я никого из них не видел, не слышал и знать их не желаю. Вот все, что могу сказать.
      Глеб изобразил отсутствие интереса. Со скучающей миной оглядывая стены, он прокомментировал:
      – Не видели, не слышали – однако имена вам известны.
      – Чистая случайность, – объяснил портье. – Мак-Грегор ждал звонка от какой-то Люси Ньюгарт. Когда она позвонила, я находился рядом и, естественно… Покойный убеждал ее не волноваться. Говорил, что у него есть друг, лорд Грин, который поможет ей и уладит все проблемы. И еще добавил, что верит лорду Грину, как самому себе. Больше мне сказать нечего, хоть жгите каленым железом… Эй! Что с вами? – Подвыпивший портье не утратил профессиональной наблюдательности. – Вы побледнели, будто призрак увидели.
      Проглотив комок в горле, Глеб пытался улыбнуться.
      – Да нет, все нормально. Просто я… мне просто не нравится этот лорд Грин. – Он резко развернулся и направился к выходу.
      Портье вдогонку бросил:
      – А мне японец не нравится! Поосторожней с ним!
      – Спасибо, – сказал Глеб, выходя. И процедил сквозь зубы: «Черт тебя побери, лорд Грин!»
 

8

 
      Маленький японец со шрамом над бровью терпеливо кружил возле здания ФСБ на Лубянке. Накрапывающий дождь был ему лишь на руку. Одетый в серый спортивный костюм и кроссовки Ямото Кае, предводитель Черной Саранчи, зорко всматривался в лица прохожих. В толпе и в безлюдной местности он умел оставаться незаметным, как бесплотная тень. А в пасмурную московскую погоду он способен был, казалось, просто-напросто раствориться в насыщенном автомобильными выхлопами воздухе.
      Когда золотистый «Опель» припарковался на стоянке, Ямото околачивался рядом. Из «Опеля» вышел господин с усиками, раскрыл над головой зонт и двинулся ко входу в здание. Японец ему не препятствовал: пока он лишь следил не вступая в контакт. Господин с усиками шагал, лавируя меж людей и автомобилей. Внезапно дорогу ему преградил толстяк в переливчатом плаще, с волосами до плеч и тоже под зонтом. Ямото признал в толстяке типа, который сопровождал господина с усиками в «Метрополь».
      – Совсем сбрендил?! – прошипел Луганский. – На хер ты сюда приперся?!
      Куроедов откинул со лба влажную прядь.
      – Не заводись, Юрик. Я обещал.
      Казалось, Луганский его ударит.
      – Хочешь утопить нас обоих?!
      – Не драматизируй, – отмахнулся Куроедов. – Я тихо подожду здесь твоей приятной новости. Надеюсь, учитель французского с крючка не сорвется.
      Ямото видел, как шевелятся их губы, слышал каждый произнесенный ими звук, но, к великой своей досаде, не понимал по-русски. Что делать, незнание этого варварского языка значительно усложняло его миссию.
      – Контролировать меня собрался? – побелел от ярости Луганский. – Позволь, Володь, я порекомендую тебе хорошего психиатра.
      Усмешка Куроедова походила на оскал.
      – Поздно, дружище. Я свихнулся от любви.
      Луганский пристально на него посмотрел: не ерничает ли? Ничуть не бывало. Приятель был убийственно серьезен Луганский нервно потрогал прическу.
      – Володь, не мешай мне работать, ладно?
      Куроедов качнул зонтом.
      – Конечно, Юрик, конечно. Я просто подожду. Не сочти за труд потом выйти и рассказать, как все прошло.
      Луганский вздохнул.
      – К чему эта спешка?
      – Хочу быть первым, кто утешит прекрасную вдову. – Куроедов хохотнул. – Шучу, Юрик Я не сумасшедший, только притворяюсь. Чтобы тебе служба медом не казалась.
      Луганский отгородился зонтом.
      – Ну-ну, – буркнул он и направился в свою «контору».
      Несколько мгновений Куроедов с прищуром смотрел ему вслед, потом засеменил к припаркованному невдалеке «Мерседесу».
      Ямото Кае, хоть не понимал по-русски ни слова, составил мнение, что в голове длинноволосого завелись тараканы. Поскольку номер «Мерседеса» был уже известен, японец за толстяком не последовал и остался дежурить возле офиса ФСБ.
 

9

 
      Даша, как было условлено, позвонила в посольство Японии, представилась секретарем сэра Майкла Грина и попросила к телефону кого-нибудь из господ Абэ. Подошел Такэру.
      – Могла бы супругой назваться, – подколол он по-русски. – Вполне бы сошло.
      Даша объяснила:
      – Супруга – после шести вечера. До шести – секретарь.
      Такэру хихикнул.
      – А в выходной?
      Развивать эту тему Даша не стала и пригласила его с братом в восемь вечера на военный совет.
      – Команду собираем, – подытожила она.
      – Илюха и Стас придут? – обрадовался Такэру.
      – Стас с женой, – уточнила Даша.
      Такэру хихикнул.
      – Жена после шести вечера? – И вступил в переговоры с братом.
      Через полминуты вопрос был согласован, и Даша с Такэру простились до восьми. Затем Даша с книгой прилегла на диван, но ее отвлек звонок телефона. Даша взяла лежащую рядом трубку. Дважды за последний час на ее «алле» никто не отзывался: после долгого молчания раздавались гудки. И Даша на сей раз изменила тактику. Поднеся трубку к уху, она не издала ни звука – просто слушала тишину. И мучитель ее не выдержал.
      – Алле! – прозвенел детский голосок – Это Глеб?
      Даша в тревоге приподнялась на диване.
      – Сашка, ты? Почему не отзывался, морда?
      После короткой паузы мальчик пробормотал:
      – Извините. Глеб дома?
      – Нет его. Что случилось, Саш?
      Вновь возникла пауза.
      – Ничего, – смущенно ответил мальчик – Просто Глеб обещал, что мы поедем кормить карася Клиффорда, и я хотел… Скоро он будет дома?
      Даша взглянула на часы.
      – Вряд ли, малыш. У него полно дел.
      – Ну, тогда… – замялся Саша, – передайте, пожалуйста, что я звонил. Ладно?
      – Само собой. Стоп! Не вешай трубку! – Дашины щеки покраснели. – Почему к Глебу ты обращаешься на «ты», а ко мне – на «вы»? Отвечай, морда.
      – С вами как-то… вроде тыкать неудобно.
      – Сашка, так нечестно! Попробуй еще хоть разок меня выкнуть – обижусь смертельно! Или тоже буду обращаться к тебе на «вы», серьезно!
      Из трубки донесся вздох.
      – Хорошо, я попробую.
      – Пробуй сию минуту.
      – Ладно. Даша, вы переда… передай Глебу, что я звонил.
      – То-то же! Целую тебя. – Отложив трубку, Даша прошлась по комнате. – Выкать он еще мне будет, зараза такая!
 

10

 
      Кабинет генерал-майора Рюмина на Лубянке был почти таким же, как в то время, когда он был полковником, только просторней. Сам генерал по кличке Оксфорд в отутюженном сером костюме, в голубой сорочке и галстуке в тон с идеально прямой спиной сидел за широким полированным столом. Рядом – примерно в полуметре от него – развалился на стуле майор Луганский. Прическа его и усики могли бы украсить арт-салон, но выражали в данный момент лишь непреклонность и мужество. Майор тоже был в сером костюме, голубой сорочке и галстуке в тон, однако проигрывал шефу в харизматичности.
      Глеб сидел напротив, через стол. В джинсах и рубахе с коротким рукавом он смотрелся в этом кабинете чем-то инородным. Впрочем, кто может определить, как должны выглядеть убийцы британских подданных?
      После короткого молчания Луганский взглянул на шефа, и генерал Рюмин кивнул.
      – Продолжайте, Юрий Васильевич.
      Луганский вперил в Глеба орлиный взор.
      – Итак, алиби на время убийства у вас нет. Кстати, где и как познакомились вы с Мак-Грегором?
      Глеб изображал подавленность.
      – Барона я не убивал, – произнес он глухо.
      Глаза майора блеснули, словно у хищника, почуявшего добычу.
      – Барона не убивали, а кого?
      – Никого. Кто внушил вам подобные мысли?
      – Это не мои мысли – вы сами подчеркнули, что барона – именно барона – вы не убивали.
      Глеб поерзал на стуле.
      – А-а… это просто неверный акцент.
      Луганский язвительно усмехнулся.
      – Вот как? В таком случае повторяю вопрос: где и при каких обстоятельствах познакомились вы с Ричардом Мак-Грегором? Причем даже выяснили, что он потомственный барон.
      Глеб пожал плечами.
      – Я не знал этого.
      – Как не знали?! – повысил голос Луганский. – Только что, без нашей подсказки, вы назвали покойного бароном!
      Глеб потупил взгляд.
      – Не знал, что он потомственный.
      Возникла пауза. Стараясь сохранить самообладание, майор, очевидно, прикидывал, какую избрать тактику. Глеб выразительно взглянул на генерала: «Давай! Мы же договорились!» Но генерал с отрешенным видом слушал, не вмешиваясь. И балаган этот мог длиться очень долго. Глеб мысленно выругался.
      Майор между тем состроил участливую мину.
      – Глеб Михайлович, зачем изображать из себя идиота? я задал простой вопрос, и в ваших интересах внятно на него ответить.
      Глеб, что называется, облизал пересохшие губы.
      – Во время турпоездки познакомились, в Ницце, – пробормотал он. – У барона там вилла. У покойного то есть.
      Луганский обратил взор на шефа. Генерал слушал с тем же отрешенным выражением лица. И майор вновь уставился на Глеба.
      – Какие у нас турпоездки интересные! С кем еще вы там познакомились?
      «С этим надо заканчивать», – решил про себя Глеб и сменил стиль поведения. Посмотрев майору в глаза, он отчеканил:
      – Не ваше дело. У вас ничего на меня нет.
      Генерал соизволил проснуться и нахмурить брови.
      – Не зарывайтесь, Грин. Вы не в том положении.
      В глазах Луганского, напротив, мелькнула растерянность. Идти в лобовую конфронтацию, выложив карты на стол, в планы его не входило – Глеб мигом это понял. Но голос майора прозвучал твердо и холодно:
      – Что наше дело, а что не наше – решать не вам. И кое-что весомое мы все ж на вас имеем. Первое: у вас была возможность убить Мак-Грегора.
      – Докажите, – потребовал Глеб.
      – Считайте, доказано, – сблефовал майор. – Второе: у вас было средство. Как выяснилось, школьный учитель французского мастерски владеет боевыми искусствами.
      Глеб отмахнулся.
      – Слухи. Причем ложные. К тому же…
      – Не скромничайте, – перебил майор. – Свидетелей достаточно. Живых, заметьте.
      – К тому же, – продолжил Глеб, – у вас нет мотива. Зачем было мне убивать барона?
      Луганский явно ждал этого возражения.
      – Через день-другой выясним, – пообещал он. – Мотивов могло быть несколько: ссора на почве денег, задание иностранной разведки, криминальный заказ, наконец.
      Глеб посмотрел на него в упор.
      – Все возможно. В одном будьте уверены: дружок ваш Куроедов мне никого не заказывал.
      Повисла наэлектризованная тишина. Генерал воззрился на подчиненного. Луганский окаменел лишь на мгновение, затем с улыбкой кивнул.
      – Разумеется. Думаю, ни жена моя, ни теща заказа вам также не давали.
      Глеб мысленно ему поаплодировал. Генерал, однако, полюбопытствовал:
      – Юрий Васильевич, кто такой Куроедов?
      – Приятель мой, бизнесмен, – отрапортовал Луганский. – Консультирует меня и снабжает информацией в делах, связанных с криминалом. Видимо, наш… э-э… свидетель с Куроедовым где-то пересекся и пытается теперь на что-то намекнуть. Разумеется, Борис Викторович, в любой момент я готов представить необходимые объяснения.
      – Надеюсь, – сухо обронил генерал.
      Ситуация начала раздражать Глеба.
      – Может, я пойду? – предложил Глеб. – Если что-то выясните насчет моих мотивов – всегда готов сотрудничать.
      Генерал взглянул на майора. Тот, разгладив усики, посмотрел на Глеба.
      – Гражданин Грин, вы покинете этот кабинет лишь тогда, когда мы сочтем это возможным. – Он перевел взгляд на шефа. – Товарищ генерал-майор, я хотел бы кое-что проверить в базе данных. Позвольте отлучиться на пять минут.
      Глеб аж дыхание затаил: это был так называемый счастливый случай.
      Генерал Рюмин взглянул на часы.
      – Юрий Васильевич, возможно, вам трудно в это поверить, но у меня масса других дел. Хорошо, не более пяти минут.
      – Ни секундой. – Луганский стремительно вышел.
      Глеб поднялся, опираясь на стол.
      – Борис Викторович, ведь мы договорились.
      Генерал отвел взгляд.
      – Не могу участвовать в оперетке. Увольте.
      – А в чем, по-вашему, вы участвуете?
      – Понимаю вас, Глеб Михайлович. Конечно же, Луганский не посмел бы явиться ко мне с подобной туфтой, если б…
      – …не его «лапа», – раздраженно закончил Глеб. – Поэтому я и просил вас мне подыграть.
      – Орать и топать ногами? – скривил губы Оксфорд.
      Глеб ответил вопросом на вопрос:
      – Борис Викторович, вы мне не верите?
      – Верю, Глеб Михайлович. Верю настолько, что вполне убежден… – генерал обвел взглядом стены, – раз вы говорите здесь открыто – значит, кабинет не прослушивается. Но сами вы, Глеб Михайлович, играете со мной втемную, не посвящая в свои замыслы.
      Глеб развел руками.
      – Какие замыслы? Бреду на ощупь.
      Генерал взглянул на него в упор.
      – Кто такой Куроедов? Каким он тут боком?
      – Черт с ним, не до него! – отмахнулся Глеб. – Поговорим, пока нет вашего Труффальдино. Я должен срочно отыскать убийцу барона Мак-Грегора, и поэтому…
      – Глеб Михайлович, – перебил генерал, – почему вы не хотите предоставить это нам?
      Глеб посмотрел ему в глаза.
      – Потому что я виноват перед покойным. Очень виноват, Борис Викторович.
      Генерал со вздохом ослабил узел галстука.
      – Вы хотите сами ликвидировать убийцу?
      Глеб пожал плечами.
      – Могу и вам сдать. Главное, чтобы майор ваш не путался под ногами. Поскольку он вцепился в меня клещом, неплохо бы сделать из него слугу, преданного вам лично, чтобы повиновался движению ваших бровей. Поверьте, в данной ситуации это единственный выход.
      Оксфорд усмехнулся уголками губ.
      – С Луганским этот номер не пройдет. Знали бы вы фамилию его отчима!
      – Мне она ничего не скажет, Борис Викторович. Просто следуйте нашему плану.
      – Орать и топать ногами? Это повысит мой рейтинг?
      Глеб покосился на дверь.
      – Сейчас он вернется. Борис Викторович, сделайте вид, что ощущаете за собой огромную силу, от которой впадаете порой в самодурство. Для короткой передышки этого хватит. При следующей нашей встрече – уверен, она состоится – майор не только забудет про отчима… он прекратит поглаживать свои усики.
      Генерал хмыкнул.
      – Хотелось бы знать, как вам это удастся.
      – Позже.
      В этот момент вошел майор Луганский – столь же стремительно, как выходил. Глаза его поблескивали торжеством.
      – Итак, учитель французского, – произнес он, садясь, – поговорим о вашей турпоездке…
      – Юрий Васильевич, – прервал его генерал, – вы испытываете мое терпение. Пока вы там прохлаждаетесь, я торчу здесь и караулю этого ублюдочного мерзавца. Извольте объясниться, мать вашу.
      Даже у Глеба, подбившего генерала на это шоу, слегка отвисла челюсть. Майор побледнел.
      – Но, Борис Викторович, вы отпустили меня на пять минут…
      – На пять минут! – Оксфорд постучал по циферблату своих часов. – Но не на шесть с четвертью!
      Возникла неловкая пауза, во время которой, однако, Луганский пришел в себя.
      – Товарищ генерал, я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Тем более в присутствии…
      – Вы! Не позволите! Мне?! – Генерал поднялся, опираясь на стол. – Щенок!
      – …в присутствии подозреваемого, – твердо продолжил майор. – И, если вам угодно высчитывать секунды…
      – Да, мне угодно! Это секунды вашей служебной небрежности! Они складываются в часы, месяцы и годы!
      Вновь возникла пауза. Генерал сверкал глазами, раздувая ноздри. Обалдевший майор гадал, какая муха его укусила. А Глеб, показательно втянув голову в плечи, проканючил:
      – Может, я пойду? Вы уж без меня…
      Тут Оксфорд топнул ногой. И топнул не слабо.
      – Закрой пасть, мерзавец! Если ты еще не в Лефортово, то лишь потому, что у меня прошла зубная боль!
      Глеб едва не расхохотался. Майору, однако, было не до смеха, и все же гонора он не утратил.
      – Товарищ генерал, если вы нынче… э-э… заняты более важными делами, давайте отложим допрос. А этого гражданина покамест…
      – Я сам знаю, когда и что откладывать! – Генерал поправил узел галстука. – Не вам, майор, мне указывать! Давайте, что у вас там в клювике!
      Луганский перевел дух.
      – Наш проворный учитель, – отрапортовал он, – познакомился в Ницце с некой Элен Вилье, французской актрисой. Весной этого года, во время киносъемок в Москве, эта дама обвинила Грина Глеба Михайловича в попытке изнасилования…
      – Юрий Васильевич, – зловеще перебил генерал, – вам должно быть известно, что этот эпизод расследовал я. Мадам Вилье заявление свое через два дня забрала, и инцидент был исчерпан. Луганский, давайте начистоту, вы под меня копаете?
      Майор бурно возмутился.
      – Борис Викторович, это ваше подозрение я не желаю даже обсуждать! Дело в том, что покойный Мак-Грегор тоже ухлестывал за Элен Вилье! Старая любовь, как известно, не ржавеет! Отсюда ссора в «Метрополе» и вероятный мотив для убийства!
      Генерал Рюмин и Глеб обменялись взглядами. «Ну и фрукт!» – сказали их глаза.
      – Чертовски остроумно, – произнес Глеб.
      – Заткнись! – рявкнул генерал. – Раскроешь рот, когда я разрешу! – И дружелюбно, почти с нежностью, обратился к майору: – Юрий Васильевич, надо бы побеседовать с этой Элен Вилье. Она сейчас в России?
      Майор, если и смутился, вида не подал.
      – Думаю, да. То есть я собираюсь оперативно в этом удостовериться.
      Генерал хмуро опустился на стул.
      – Удостоверьтесь, да пошустрей. – Он пренебрежительно махнул в сторону Глеба. – А пока уберите с глаз этого Казанову. Смотреть на него тошно.
      Майор растерялся.
      – Но, Борис Викторович, он ведь…
      Генерал саданул кулаком по столу.
      – Чтоб духу его здесь не было! А ты, – обратился он к Глебу, – если хоть на шаг переступишь Окружную, пожалеешь, что на свет родился! Понял?.
      Глеб направился к двери.
      – Угу.
      – Что за «угу»?! – взревел генерал. – Понял, спрашиваю?!
      Держась за дверную ручку, Глеб пролепетал:
      – Так точно, понял. – И за спиной у себя услыхал: «Черт знает что за шушеру держат в учителях!»
      Луганский, по приказу шефа, отконвоировал Глеба до выхода. В городе по-прежнему накрапывал дождь и быстро сгущались сентябрьские сумерки. Впрыгнув в свой «жигуленок», Глеб не успел закрыть дверцу, как ощутил специфическое покалывание в висках. «Прослушку присобачил, гаденыш!» – усмехнулся он мысленно. Включив зажигание, Глеб погнал машину к дому.
      Искать прослушку, разумеется, он не стал. «Жучок» как бы сам собой вывалился наружу.
 

11

 
      Когда «жигуленок» отъехал от парковки, некая штуковина величиной с пуговицу, непонятно как выпав из автомобиля, шмякнулась об асфальт. Водитель «Хонды», намеревавшийся по заданию сесть Глебу на хвост, заметил отвалившийся «жучок», который сам же приспособил в салоне объекта наблюдения. Симпатичный парень в костюме и при галстуке, он от изумления замер, потерял драгоценные секунды и фигуранта упустил. Однако не слишком расстроился, рассудив, что адрес объекта известен и след легко взять заново. Поэтому симпатичный парень за «жигуленком» не погнался, а решил подобрать с асфальта казенную аппаратуру. Но когда он вышел из машины, аппаратура эта величиной с пуговицу уже находилась в руке длинноволосого толстяка, который вертел ее перед носом так и сяк.
      – Отдайте, пожалуйста, – сказал симпатичный парень. – Это мое.
      – Ваше? – переспросил толстяк – А мне показалось, это из той колымаги выпало. Вон, гляньте, «жигуль» на светофоре.
      Парень из «Хонды» в дискуссию вступать не собирался.
      – Отдай, – потребовал он. – Это подарок приятелю. Прикольная вещица, а он, дурило, посеял.
      Куроедов с ухмылкой откинул со лба прядь.
      – Еще бы не дурило! «Клопа» для собственной прослушки обронил!
      Симпатичный парень начал терять терпение.
      – Лейтенант Вегин, ФСБ, – махнул он удостоверением. – Отдай и вали, пока я добрый.
      Куроедов стал закипать злобой. Глаза его покраснели.
      – Ох, напугал! Не Юрик ли Луганский твой шеф?! Он обожает командовать идиотами!
      Осведомленность толстяка озадачила лейтенанта Вегина, но не обескуражила.
      – Ну, хватит! – Он сжал руку скандалиста и завернул за спину.
      Толстяк вскрикнул. Вокруг него что-то заклубилось, словно от одежды поднялась пыль. Это было странно, поскольку дождь, похоже, на эту пыль не действовал. Лейтенант Вегин, однако, в подобные тонкости не вникал. Пользуясь отсутствием свидетелей, он спешил погасить инцидент и приступить к выполнению задания.
      Лейтенант извлек из пальцев Куроедова средство прослушки.
      Далее произошло следующее. Рука толстяка изогнулась, точно змея, вырвалась из захвата и, оставаясь за спиной, под невероятным углом долбанула лейтенанта Вегина в челюсть. Тот отлетел метра на два и рухнул на асфальт, издав затылком глухой треск. Развернувшись в ярости, Куроедов к нему шагнул.
      – Не трогай меня, шестерка!
      Симпатичный парень с отобранным «жучком» в кулаке неподвижно смотрел в пасмурное небо. Он был мертв.
      Около двадцати секунд понадобилось Куроедову для осознания происшедшего. Злость его улеглась, дымка вокруг тела исчезла.
      – Ничего себе! – Толстяк откинул со лба мокрые волосы. – Ну и силища у меня!
      Воровато зыркнув по сторонам, он заторопился к своему «Мерседесу», припаркованному невдалеке. Он влез в автомобиль и, утратив на время интерес к вестям от Юрика Луганского, поспешил от греха подальше.
      Ямото Кае, однако, интереса к майору Луганскому не потерял и потому продолжал курсировать у здания ФСБ. Он первым обнаружил труп лейтенанта Вегина. Маленький японец со шрамом над бровью остановился в пяти шагах и посмотрел в симпатичное лицо мертвеца. Затем извлек из кармана две миниатюрные фляжки и сделал из каждой по глотку. «Варварская страна», – заключил он, отходя прочь. Посторонние трупы не вызывали у Ямото любопытства.
 

12

 
      Даша встретила Глеба в прихожей. Снимая куртку, Глеб вздохнул.
      – Только не спрашивай «Ну как?», ладно?
      – Нет, не ладно! – Даша указала на свою переносицу. – Смотри сюда и все без утайки!
      Глеб потрепал ее «конский хвост».
      – Словами не передать. Это надо было видеть.
      Даша притопнула ногой.
      – Без меня! Терпеть этого не могу!
      – Ты много потеряла: Оксфорд был на высоте.
      – А ты?
      Глеб пожал плечами.
      – Старался, как мог. Ты же знаешь, какой из меня актер.
      Даша обняла его за шею.
      – Бездарь. Хоть выполз?
      – Вроде бы. На пару дней во всяком случае, а уж за это время… В посольство дозвонилась?
      Даша кивнула.
      – Такэру и Сато приедут к восьми. И еще Сашка тебе звонил.
      – Что такое? – насторожился Глеб.
      – Спрашивал, когда поедем кормить карася Клиффорда. – Даша поцеловала мужа в губы. – Между прочим, я тоже скучаю по Клиффорду.
      Глеб потерся носом о ее нос.
      – Потерпите, ребята. Разгребем это дерьмо… Москва-река, надеюсь, еще не замерзнет.
      – Я тоже надеюсь, – вздохнула Даша. – А пока у тебя есть шанс перекусить.
      Глеб кивнул.
      – Воспользуюсь. Но сперва – в душ.
 

13

 
      Луганский ворвался в кабинет шефа. Лицо майора было пунцовым, глаза сверкали, а из прически выбилась прядь, что было совсем уж из ряда вон. Генерал Рюмин только что закончил телефонный разговор, положил трубку и с ехидством произнес:
      – Что-то нынче вы заработались, Юрий Васильевич. Вдохновение посетило?
      Пропустив колкость мимо ушей, Луганский выпалил:
      – Лейтенант Вегин убит, Борис Викторович!
      Генерал привстал, не веря ушам.
      – Что-о?.. Коля Вегин?
      Кивнув, Луганский плюхнулся на стул без приглашения.
      – Почти у главного входа. Возле своей машины.
      Генерал сел, помолчал и потребовал:
      – Подробности.
      – Пробит череп, – доложил майор. – Вероятно, от удара об асфальт. Но… хоть экспертиза еще не дала заключения, можно предположить, что смерть наступила до падения. От смещения шейных позвонков. – Поймав пристальный взгляд шефа, Луганский торжествующе отчеканил: – Картина практически та же, что у Мак-Грегора.
      Генерал откинулся на спинку стула.
      – В таком случае, понятно все менее.
      – Отчего же? – Майор вернул выбившуюся прядь на место. – Подозреваемый тот же: Грин Глеб Михайлович. Только на сей раз подозрения переходят в убежденность.
      Брови генерала приподнялись.
      – Юрий Васильевич, бога ради! Каким финтом вы сюда-то его привяжете? Зачем учителю французского убивать офицера ФСБ, причем прямо у входа в Контору? По-вашему, он подвержен лунным циклам?
      Луганский колебался мгновение.
      – Разрешите доложить, товарищ генерал: я поручил Вегину вести за Грином наружное наблюдение. Когда вы позволили мне отлучиться на пять минут, я распорядился…
      Оксфорд ударил кулаком по столу. На сей раз это не было спектаклем.
      – Кто тебе разрешил, сукин сын?!
      Майор стойко выдержал его гнев.
      – Во-первых, я исходил из оперативной обстановки. Задействовав подчиненного мне лейтенанта, в особом разрешении я не нуждался. А во-вторых, товарищ генерал, в обращении ко мне я бы просил выбирать выражения. Высокому нашему начальству огорчительно будет узнать, что вместо Расследования преступлений вы занимаетесь выгораживанием своих протеже.
      Генерал Рюмин взглянул на него в упор.
      – Это угроза, Юрий Васильевич?
      Усики Луганского дрогнули в усмешке.
      – Это напоминание, Борис Викторович, о реальной расстановке сил. Позвольте, я доложу некоторые детали убийства лейтенанта Вегина.
      Побарабанив пальцами по столу, генерал сухо обронил:
      – Докладывайте.
 

14

 
      В восемь вечера, минута в минуту, Глеб открыл дверь братьям Абэ. Они опять принялись стаскивать с себя обувь, и опять их пришлось удерживать. «Это неистребимо!» – прокомментировала с кухни Даша, включая кофемолку. Едва Такэру и Сато успели снять плащи, как ввалились Стас, Илья и Светка. В крохотной прихожей началось столпотворение.
      При виде Такэру веснушчатая физиономия Стаса расплылась в улыбку.
      – Эй, самурай! Не растолстел еще?
      – Ты-то, рыжий, как? – спросил Такэру. – Илюха не сделал тебе обрезание?
      – Было бы что обрезать, – ввернул Илья.
      Все трое заржали и принялись хлопать друг друга по спинам. Светлана и Сато снисходительно наблюдали это буйство со стороны. Глеб их познакомил. Капитан Сычова была в приталенном шерстяном платье, на каблучках и выглядела прелестно. Галантно пожимая ей руку, Сато по-английски осведомился:
      – Леди тоже учительница?
      Прервав дружеские тычки, Такэру проинформировал брата:
      – Леди – полицейский. – Затем по-русски обратился к Светлане: – Будем сразу на «ты» или с японскими церемониями?
      Краснея от смущения, Светлана пробормотала:
      – Если у вас документы в порядке, можно без церемоний.
      Все рассмеялись, кроме Сато, для которого пришлось переводить отдельно. Когда представления и приветствия были закончены, Глеб и Даша загнали всех на кухню и хочешь не хочешь заставили отужинать. Поскольку места не хватало, во время трапезы хозяева пристроились на подоконнике. Затем перешли в «гостиную», где с удобством разместились на диване и на табуретах. На подоконнике сидел лишь Глеб, да и то из прихоти.
      – Итак, к делу, – произнес он.
      Илья тотчас ввернул:
      – Он пригласил нас, чтоб сообщить пренеприятнейшее известие.
      – Гольдберг! – шикнула Даша. – Приятно, что ты помнишь классику.
      – А мне приятно, что тебе приятно, – парировал Илья.
      Светлана скосила на него серые глаза.
      – Кто-то сейчас лишится бороденки.
      Стас положил руку ей на плечо.
      – Ставлю на Илюху два к одному.
      – Что-о? – приподнялась Даша. – Принимаю ставку!
      Такэру хохотнул.
      – Начинается! Московские посиделки!
      Глеб, синхронно переводивший этот диалог на японский, со вздохом подытожил:
      – Вот так, Сато-сан. Я только и успел сказать: к делу.
      Сато улыбнулся и стал удивительно похож на младшего брата.
      – Мне нравится такой деловой подход, Глеб-сан.
      Не понимающий по-японски Илья проворчал:
      – Только не требуйте, чтобы я цитировал Достоевского.
      – Цитируй кого угодно, – разрешила Даша. – Следующая цитата для тебя будет финальной.
      – И бороду выдернем, – заключила Светлана.
      Глеб не выдержал:
      – Можете заткнуться?! – И спокойно проговорил: – Проблемы у нас три. Первая: убийца Мак-Грегора.
      – Найти и обезвредить! – вставил Илья и спешно добавил: – я серьезно. Важный акцент.
      Глеб кивнул.
      – Принято: найти и обезвредить. Поскольку все вы в кур. се событий, я просто перечисляю. Второе: разыскать супругов Ньюгартов и, вероятно, оказать помощь. И третье расследовать феномен «девиц в темной дымке».
      – Дуськин хахаль, между прочим, тоже, – напомнил Илья.
      Даша отмахнулась.
      – Курохватова мы Сычовой сдадим.
      – Скорей бы, – вздохнула Светлана.
      – Кого кому сдавать, – повысил голос Глеб, – решим потом. Сперва надо выяснить, с чем, собственно, мы здесь имеем дело.
      Сато, которому младший брат переводил обсуждение, согласно кивнул.
      – Примерно так, Глеб-сан.
      Глеб слез с подоконника и прошелся по комнате.
      – Воду в ступе толочь не будем. Просто распределим функции, согласуем действия и способы оперативной связи.
      Илья задумчиво теребил бороду.
      – Сильных ходов у нас нет. Маловато информации.
      – Совсем не густо, – подтвердила Даша.
      – Кое-что все же есть. – Глеб вышагивал из угла в угол. – Подозреваемый в убийстве барона – Ямото Кае, глава клана Черная Саранча.
      Светлана заметила:
      – Случайное уличное убийство можно исключить. Мак-Грегор был убит в машине и даже не ограблен.
      – Притом задушен с переломом шейных позвонков, – напомнил Стас. – Не слишком характерно для улицы.
      Глеб кивнул.
      – Именно. Детективный сюжет, похоже, сводится не к загадке «Кто убил?», а к вопросу «Где искать?».
      – Это я попробую, – предложила Светлана. – Придется прошерстить московские гостиницы. Если этот Ямото зарегистрировался под чужим именем, воспользуюсь приметами. Работа, конечно, немалая.
      – Главное, бесполезная, – перевел Такэру слова брата.
      Серые глаза Светланы обратились на Сато.
      – Почему?
      Сато ответил через Такэру:
      – Ямото Кае, идущий по следу, не станет жить в гостинице. Он приютится, скорее, где-то в подвале, в недостроенном здании. Но, вероятней всего, он с помощью своего агента, владеющего русским, снял неприметную комнатушку. Найти его практически невозможно.
      – Да и времени нет, – посетовал Глеб. – Насколько я понял, если он первым доберется до Ньюгартов – они покойники.
      Сато кивнул.
      – Увы, это так.
      Повисло молчание. Затем Илья оторвал взгляд от пола.
      – Забудем про Ямото. Надо искать Ньюгартов.
      Светлана осуждающе на него покосилась.
      – Пусть гуляет?
      – Как бактериологическое оружие, – прибавил Стас.
      Даша качнула «конским хвостом».
      – Илюшка прав. Мы ищем Ньюгартов, Ямото ищет Ньюгартов. Наверняка мы с ним пересечемся.
      – Если не опоздаем, – заметил Глеб.
      – Если опоздаем, – развил эту мысль Илья, – то Ньюгартов не защитим и Ямото упустим. Тут либо все, либо ничего.
      Вновь повисло молчание.
      – Итак, – сказал Глеб, – поиски Ньюгартов – приоритетное направление. Где они могут скрываться? Первое, что приходит в голову: какие-то московские друзья, коллеги по профессии… родственники, наконец.
      Стас хмыкнул.
      – Какие тут родственники у англичан?
      – Всякое бывает, – возразила Светлана. – Можно попробовать по картотеке…
      – Нет, – качнул головой Глеб. – У Ньюгартов проблемы с Интерполом. Во всяком случае, пока. Ни МУР, ни ФСБ задействовать нельзя. Даже на уровне личных знакомств.
      Сато поднял руку.
      – Позвольте, Глеб-сан, мы возьмем это на себя. У нас тут имеются кое-какие неофициальные связи… Можно попытаться навести справки о коллегах и друзьях супругов Ньюгартов.
      Глеб потер переносицу.
      – Не воспользуется ли Ямото Кае этими же связями?
      – Исключено.
      – Что же, Сато-сан… попытайтесь. Но лишь наведите справки. Никаких активных действий: они могут дорого обойтись.
      Сато, сидя, обозначил поклон.
      – Я умею играть в команде.
      – Не сомневаюсь, – улыбнулся Глеб. – В таком случае остался последний пункт: Куроедов и дамы в сером тумане.
      – В темном тумане, – поправил Илья. – И никакие они не дамы.
      Даша фыркнула.
      – Разумеется. Были бы дамы, пристали бы не к тебе.
      – Ха-ха, – буркнул Илья. – Блещешь остроумием, Лосева-Грин.
      Глеб нахмурился.
      – Могу я закончить мысль? – Дождавшись тишины, он продолжил: – Куроедова с его биологическими отклонениями разумно отложить на потом…
      – Ни хрена себе «отложить»! – взвилась Светлана. – Такой, извиняюсь, геморрой в моей…
      – Не только в твоей! – подхватила Даша.
      Такэру привстал на диване.
      – Может, я с ним разберусь?
      Стас хлопнул себя по колену.
      – Давай, самурай. Тебя только и ждали.
      Сато с иронией взглянул на Глеба. В ответ Глеб развел руками.
      – Потерпи, Свет, – сказал он. – Куроедов твой будет, честно. У меня на его счет идея возникла. Как говорят шахматисты, выжидательный ход.
      – Что за ход? Колись! – потребовала Светлана.
      Глеб выставил ладонь.
      – Не сейчас, ладно?
      – Вот именно. – Илья посмотрел на часы. – Пора уже заканчивать.
      С ним согласились. Но затем опять принялись спорить, перетирать проблемы заново и разошлись далеко за полночь.

1

 
      Илья позвонил, когда Глеб с Дашей заканчивали завтрак.
      – Привет, Лосева-Грин! – сказал он. – Дай-ка сюда мужика.
      Даша глотнула кофе.
      – Гольдберг, мы опоздаем в школу.
      – Не опоздаете. У меня, как у того парнишки, всего пара слов в запасе.
      Даша еще глотнула кофе.
      – Знаем твою пару слов.
      – Давай мужика, говорю.
      – А я, значит, тебя не устраиваю?
      – Дуська! – рассердился Илья. – Из-за тебя я сам опоздаю! У меня лекция по матанализу – первая пара!
      Допив кофе, Дашка поставила чашку на стол.
      – Так бы и сказал: опаздываю. А то мужика, видите ли, ему подавай.
      Глеб отобрал телефон.
      – Валяй, старик, – проговорил он в трубку. – Выкладывай, чем тебя осенило за ночь.
      – Из области филологии… может, семантики, как угодно, – объявил Илья. – Этот японец, Ямото, возглавляет клан под названием Черная Саранча. Внимание, вопрос: почему этот клан так называется?
      Глеб пожал плечами.
      – И почему же?
      – Старик, откуда я знаю? Но допустим, только допустим, что облако саранчи выглядит примерно так же, как те две девицы и киоскерша в темном тумане. Если тумана добавить и сгустить… Конечно, это лишь фантазия. Но, приняв ее как допущение, мы автоматически привязываем Куроедова к Ямото и к Ньюгартам. Через эту самую «субстанцию». Логично?
      Переглянувшись с подслушивающей Дашей, Глеб пробормотал:
      – Чтоб ты провалился, Гольдберг!
      Даша крикнула в трубку:
      – Иногда ты умнее, чем кажешься!
      – Приятно слышать, – хихикнул Илья. – Обдумайте это а я побежал. – Раздались короткие гудки.
      Глеб почесал трубкой нос.
      – Да уж, идейка… Если она верна – значит, все три московских проявления «черной саранчи» имеют единый источник Следовательно…
      – Любовь моя! – Даша указала на свои часики. – Мы чаще всех опаздываем, морда!
      – Успеем, – заверил Глеб, набирая телефонный номер. – Быстрый звоночек Светке обещал.
      Погрозив ему кулаком, Даша надела плащ.
 

2

 
      Утро за окном было хмурое, опять накрапывал дождь Б просторной, шикарно обставленной, но неряшливой комнате на широченной кровати спали двое: коротко стриженный крепкий парень, демонстрирующий во сне ослепительно белозубую улыбку, и девица лет двадцати, крашенная под блондинку типа «черт меня побери». Судя по их виду, спали они крепко и в ближайшие часы вставать не планировали. На туалетном столике, однако, зазвонил сотовый телефон. На четвертом сигнале парень продрал глаза и, ругнувшись, воззрился на будильник Девица сквозь сон пробормотала:
      – Не ругайся, Вась. Не надо ругаться.
      Телефон продолжал тренькать.
      – Что за жлобство? – проворчал парень. – Восьми, блин, еще нет!
      Девица томно шевельнулась.
      – Выруби мобилу и спи, – посоветовала она. – Ругаться-то зачем? Знаешь ведь, не люблю.
      – Да не ругаюсь я, Нин! Просто заколебали уже! – Схватив трезвонящий телефон, парень рявкнул: – Ну чего?!
      Девица натянула одеяло на голову.
      – Ой, ну не кричи, Вась. Я не выспалась, а ты кричишь.
      И, будто по ее команде, голос парня сделался тихим и дружелюбным.
      – Привет, Француз! – зевнул он в трубку. – В такую рань, блин. Не спится, что ли?.. На работу тебе. Всем на работу… Ништяк Лежу. Пузо глажу. Ты-то как?.. Что короче? Вечно тебе короче… Не знаю никакого Куроедова… Без понтов. На хер он мне сдался?
      – Вась, не ругайся! – высунулась из-под одеяла девица.
      Парень накрыл ее подушкой.
      – Исчезни. – И объяснил в телефон: – Я не тебе, Глеб Михайлович… Э… э, погоди! Че-то я не всосал… – Парень хохотнул. – Француз, не гони! Чтоб какой-то Куроедов на тебя наезжал… Ну?.. Во, блин!.. Глеб Михайлович, нет базара! Денька за два мы его пробьем… Ага, прямо щас. Вечно тебе прямо щас… О'кей, о'кей. Куда звонить?.. Во, блин! Когда мобилу заведешь? Хочешь, мы с Папаней тебе подарим? Скинемся по червонцу, – парень опять хохотнул, – еще на тачку новую наберется. О'кей, до созвона. – Дав отбой, парень задумчиво уставился на мобильник.
      Девица протянула из-под одеяла ногу и погладила дружка по плечу.
      – Ложись, Вась. Пошли всех подальше.
      – Угу, щас.
      – Правда, Вась, ложись.
      Сняв ее ногу с плеча, парень отодвинулся.
      – Нин, прошу тебя, помолчи.
      Девица приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.
      – А ты изменился, Вася. Очень изменился.
      – И давно?
      – С полгода уже.
      – Ух ты! И что же со мной стряслось?
      – Другой ты какой-то. Не дерешься, пить стал меньше. Даже не верится.
      Парень покраснел до корней волос.
      – Нин, не гони. Когда я дрался? – Он сжал руку девушки. – Может, это не я был, без понтов.
      По щеке девушки поползла слезинка.
      – Ты такой хороший, такой…
      – Вот и ништяк! – перебил смущенный Василий. – Вот и не мешай работать! – Набрав на мобильнике номер, он дождался ответа и пробухтел: – Привет, Папаня! Все дрыхнешь?.. Завязывай, уже девятый час… Че ты лаешься? Стал бы я без причины… Папань, слушай: мне только что Француз звонил. Просил Куроедова прощупать, Владимира Сергеевича. Знаешь такого? Ништяк А я не знал, что ответить… Короче, Папань. Баклан этот пристает к жене Француза… Слушай, что ты ржешь? Козе понятно: стоит Глебу шевельнуть пальцем, и от этого муди… – Вася покосился на подругу, – от барана этого мокрое место останется. Но, Папань, ты ведь знаешь Француза…
      Вася говорил по телефону около десяти минут. Девушка лежала, опираясь на локоть, и смотрела на него с обожанием.
 

3

 
      Урок французского в 9-м «А», что называется, был в самом разгаре, когда дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалось лицо генерала Рюмина. Убедившись, что Глеб его заметил, генерал тут же прикрыл дверь.
      Глеб по-французски объявил классу:
      – Должен вас огорчить: упражнения проверять не буду. – И, жестом усмирив радостный гул, добавил: – Текст на странице сорок два. Устный перевод. Успею опросить пятерых желающих и столько же нежелающих. – С этими словами он вышел в коридор.
      Генерал ждал у двери.
      – Надо поговорить, – произнес он тихо.
      Глеб кивнул.
      – Надо, значит, надо.
      Генерал цепко оглядел пустой коридор.
      – Где?
      Глеб сделал приглашающий жест.
      – Конечно, в комнате для мальчиков.
      Пройдя по коридору, они вошли в туалет. Генерал и здесь огляделся. В туалете, по счастью, не оказалось ни курильщиков, ни прогульщиков. Глеб встал у двери на карауле. Генерал кисло улыбнулся.
      – Однажды мы здесь уже совещались.
      Глеб улыбнулся также.
      – Это было до ремонта. Гляньте, какая теперь чистота. В чем дело, Борис Викторович?
      Генерал расстегнул плащ.
      – События выходят из-под контроля. Вы рассчитывали на передышку, Глеб Михайлович, но ее не будет. Завтра мы опять встретимся в моем кабинете, и встреча эта окажется еще менее приятной.
      – Что так?
      – Вчера без моего ведома Луганский приставил к вам наружку. Беднягу лейтенанта Вегина, который успел лишь посадить вам «жучка»…
      – От «жучка» я избавился, – вставил Глеб. – Номер не прошел.
      Генерал скривил губы.
      – Не сомневаюсь. После вашего отъезда Коля Вегин найден был на стоянке мертвым, с разбитым об асфальт черепом. Но, по заключению экспертизы, смерть наступила еще до падения, от удара в челюсть, в результате которого сместились шейные позвонки. Лейтенант погиб, держа в кулаке предназначенный вам «жучок».
      Глеб присвистнул.
      – Все вроде сходится на мне. Во всяком случае, это поубедительней бреда о французской актрисе.
      – Лишь на первый взгляд, – возразил генерал. – И Луганский отлично это понимает. Не дурак, слава богу. Беда в том, что он слишком на вас зациклен. Не знаете, кстати, почему?
      Глеб пожал плечами.
      – Шут с ним. И что с того?
      – Ну как же. Майор дал лейтенанту задание, на котором тот погиб. Если теперь окажется, что вы ни при чем… Положение Юрия Васильевича, мягко сказать, щекотливое. Тем более что он рискнул мне угрожать. Луганский просто обязан как-то вас замазать.
      – А если найдете настоящего убийцу?
      – С повинной, что ли, явится? – отмахнулся генерал. – Убийство, похоже, спонтанное, без мотивов. Если не ваших рук дело – значит, чистый висяк. Такой же, как в случае с Мак-Грегором.
      Глеб покачал головой.
      – С бароном обстоит иначе.
      – Дай-то бог. Но завтра, Глеб Михайлович, в три часа нам с вами придется…
      – Не завтра, а послезавтра, Борис Викторович. Завтра у меня уроки, послезавтра – выходной, и я к вашим услугам.
      Генерал по кличке Оксфорд нахмурился.
      – Простите, Глеб Михайлович, я не могу приноравливаться к вашему учебному графику.
      Глеб жестко произнес:
      – Не глупите, Борис Викторович. Приноравливаетесь не вы, а майор Луганский. И не к моему графику, а к вашему. Ведь именно вам удобней допросить меня не в среду, а в четверг.
      – То есть вы хотите, чтобы я настоял…
      – Да. Изобретите предлог: оно окупится.
      – Интересно, чем?
      – Тем, что Луганский из опасного интригана превратится в преданного вам пса.
      Выдержав паузу, генерал усмехнулся.
      – Не велик подарок Но как вам это удастся?
      – Вам, а не мне. Первый шаг мы вчера сделали, расшатав его представления об интеллигентном шефе.
      – Глеб Михайлович, довольно вилять. Каков наш следующий шаг?
      Глеб взглянул на часы.
      – Мне еще урок закончить надо. Буду предельно краток, прошу не перебивать. Сценарий примерно следующий… – Глеб уложился в две с половиной минуты. – Думаю, вы справитесь, Борис Викторович. Ну, я побежал.
      Генерал смотрел на него, как на слабоумного.
      – Вы меня разыгрываете, Глеб Михайлович?
      Глеб покачал головой.
      – Никогда бы себе такого не позволил. Борис Викторович, мы ведь не плохо друг друга знаем, не так ли?
      Плащ на генерале вдруг запахнулся, и пуговицы застегнулись сами собой. Ошарашенный генерал оторвался от пола, проплыл по воздуху и опустился на ноги за порогом туалета. В школьном коридоре было пусто.
      Глеб также вышел из туалета, прикрыв дверь.
      – В четверг ровно в три буду на Лубянке, – пообещал он. – И никаких розыгрышей, всё по-честному.
      Покинув онемевшего генерала, он зашагал в 9-й «А», проверять перевод текста на странице 42. У пятерых желающих и стольких же нежелающих.
 

4

 
      Станция метро «Аэропорт» пустынной не была, но и народом не кишела. Хватало место для прогулки и обзора. Куроедов с Луганским прохаживались по платформе взад-вперед. На обоих были модные плащи, костюмы и галстуки. Благоухали оба дорогими парфюмами и в метрополитене выглядели, точно павлины, залетевшие в курятник.
      – Зачем было тащиться сюда? – проканючил Куроедов. – Могли на «Пушкинской» встретиться.
      Луганский пригладил усики.
      – На «Пушкинской» мы уже встречались.
      – Партизан! – хмыкнул Куроедов. – Скоро гримироваться начнешь!
      Луганский с досадой на него покосился.
      – Володь, зачем звал? Время дорого.
      – Ах, извините, Юрий Васильевич! Как деньги получать – так нет проблем. А как поговорить с другом… Ладно шучу! – Куроедов похлопал майора по спине. – Просто не терпится узнать, как вчера прошла операция с учителем. Дождаться тебя не смог: дела возникли. Надеюсь, нетерпение мое тебе понятно.
      Дойдя до конца платформы, они развернулись и двинулись обратно. Шагах в пяти от них ковылял мужичок с ноготок, одетый в обноски. Под кепчонкой мужичка пряталось азиатское лицо с шрамом над бровью. Никто из пассажиров не обращал внимания на невзрачную фигурку. Луганский проговорил:
      – Твое нетерпение – зуд в заднице. Вот оно у меня где! – Он зафиксировал ладонь над своей идеальной прической. – А что касается денег твоих и дел…
      – Юрик! – Куроедов ухватил приятеля за локоть. – Ведь я пошутил! Не думал, что ты возьмешь в голову.
      Луганский высвободил руку.
      – Что касается твоих дел – не так они и блестящи. Невзирая на устранение конкурента Лепко, твой торговый оборот снизился. Если не считать, разумеется…
      – Эй! Ты взялся меня контролировать?!
      – Если не считать реализации «бульона», которым ты увлекся вне всякой меры.
      Остановившись, Куроедов тряхнул длинными волосами.
      – Юрий Васильевич, – прошипел он, – не желаете ли сунуть нос в мою прямую кишку?! Сотруднику ФСБ это не возбраняется?!
      Луганский и бровью не повел, лишь подтолкнул приятеля: не прерывай, мол, движения.
      – Не собираюсь тебя воспитывать, Володь. Но хочу, чтобы ты уразумел: Ньюгарты должны заниматься разработкой универсального красителя. А «бульон» – это так, между делом. Здесь и мои деньги заряжены, Владимир Сергеевич. Прошу не забывать.
      До конца платформы дошли молча, вновь развернулись и двинулись обратно. Ямото Кае, точно тень, следовал за ними, ни разу не попавшись им на глаза. Кругом толклись люди, прибывали и уходили поезда, а маленький японец в шутовском наряде не понимал по-русски. Однако фамилию Ньюгарт он расслышал отчетливо, и это вознаградило его за труды.
      После угрюмого молчания Куроедов проворчал:
      – Ты обещал, что МУР от меня отлипнет.
      Луганский раздвинул в улыбке усики.
      – Разве не отлип?
      – Утром Сычиха в офис вломилась с напарником. На уши всех поставили.
      – Что-нибудь нашли?
      – Ни черта. Только нервы потрепали.
      – Работа у них такая, Володь, ничего другого они не умеют.
      – Ты, прямо как Гаврилыч, заладил: «Работа у них такая». – Куроедов откинул со лба прядь. – Зачем я бабки в МУР передавал?
      Луганский придержал приятеля и посмотрел в упор.
      – Сычиха денег не брала, не питай иллюзий. Подмазано верхнее начальство. Улавливаешь разницу или объяснить?
      – Не надо. Понял.
      – Понял, так не дергайся. Пусть баба пошумит: тебе это на руку. Все увидят ее облом.
      Куроедов заулыбался. Настроение его легко менялось в обе стороны.
      – О'кей, Юрик Извини за суетность.
      Они возобновили движение.
      – Извиню, – ответил Луганский, – если насядешь на Ньюгартов. Пусть форсируют краситель.
      Ямото, взирающий у них под носом на табло с названием станций, вновь про себя отметил звучание вожделенной фамилии.
      – Насяду, – пообещал Куроедов. – Если наконец расскажешь, чем вчера закончилась встреча с учителем.
      Луганский достал расческу и пригладил на ходу височки.
      – В сущности ничем. Шеф будто с цепи сорвался. Сколько работаем – ни разу голоса не повысил, а тут… Похоже, над ним какая-то «крыша» образовалась.
      Пухлые щеки Куроедова обвисли от огорчения.
      – Что за «крыша», Юрик? Ведь не такая, как твой отчим?
      Луганский сунул расческу в карман.
      – Пес его знает. У нас ничего не происходит без причин. Не успел наладить за учителем своего сотрудника – парень оказался убитым. Прямо на стоянке.
      – Кошмар какой! – посочувствовал Куроедов.
      Луганский пристально на него посмотрел, затем вздохнул.
      – Грех говорить, конечно… Смерть лейтенанта весьма кстати. Этому Грину теперь не отвертеться.
      Куроедов оживился.
      – Думаешь, это он? То есть лейтенанта твоего…
      – Чепуха! – отмахнулся Луганский. – Зачем ему?
      – Тогда… прости, Юрик, я не понимаю…
      – Удачно карта легла, Володь. Против учителя. А я и не с такой картой выигрывал.
      Хохотнув, Куроедов потрепал приятеля по плечу.
      – Таким я тебя люблю. Действуй.
      – Но держись пока от его жены подальше, – предупредил Луганский.
      – Опять! Затянул песню!
      – Володь, дай слово, что к ее школе не приблизишься на пушечный выстрел.
      Куроедов пожал вдруг ему руку.
      – Даю. К школе не приближусь. – И устремился к выходу из метро.
      Луганский дождался поезда.
      После краткого колебания Ямото выбрал слежку за «спецслужбой». Во-первых, именно этот тип дважды произнес фамилию Ньюгарт. Волосатый толстяк, правда, реагировал так, будто фамилия эта ему знакома. Но, во-вторых, усатик из ФСБ внушал японцу большее доверие, чем сдвинутый толстяк, который в любом случае никуда не денется. Ямото склонен был проявить терпение, дабы не совершить ошибку, подобную убийству болвана Мак-Грегора, который вздумал швырять в него огненным шаром. Поэтому глава клана Черная Саранча, войдя в соседнюю дверь вагона, доехал с майором ФСБ до станции «Павелецкая» и вслед за ним перешел на Кольцевую.
 

5

 
      Шестой, последний, урок Глеб проводил в 10-м «Б». И все вроде бы шло своим чередом, если б не одна странность: Ленька с Гулькой вели себя как-то вяло и, можно сказать, пришибленно. Правда, периодически они о чем-то пререкались, но делали это столь тихо, что на подобную мелочь Глеб внимания не обращал. Из головы его не выходило сообщение Лениного отца, генерала Рюмина, об убийстве лейтенанта, назначенного ему в «хвосты». Перелом шейных позвонков при ударе. Совпадение? Или опять Ямото? Но за каким чертом ему лейтенант? Дело все больше запутывалось. Продиктовав задание на дом, Глеб вышел из кабинета со звонком.
      И в коридоре столкнулся с Сычовой. Та была в джинсах, в кожаной куртке и с кобурой под мышкой. Кобура, впрочем, лишь угадывалась.
      – Хоть один! – обрадовалась Светлана. – Эту малышня облепила, тот в баскетбол с пацанами гоняет… Никакого внимания к милиции.
      Глеб вздохнул.
      – По делу или соскучилась?
      – В общем, так, забежала на полчасика.
      Глеб поманил ее к окну.
      – Раз уж ты здесь, поговорим.
      Светлана присела на подоконник.
      – О чем? Только вчера вроде все перетерли.
      – Время не стоит, – усмехнулся Глеб. И лаконично выложил про визит генерала ФСБ, про труп лейтенанта и свои размышления насчет Ямото.
      Светлана слушала напряженно, и в серых ее глазах появился стальной блеск. За спиной Глеба, между тем, ватаги учеников топали к раздевалке.
      – Хрень какая-то, – пожала плечами Светлана. – С таким мыльным пузырем – и наружка. Причем укомплектованная из одного… судя по всему, салаги.
      – Луганский сварганил, – отмахнулся Глеб. – Черт с ним. Главное, как все сошлось…
      Светлана кивнула ему за спину.
      – По-моему, это к тебе.
      Глеб обернулся. Леня Рюмин и Гуля Шарипова деликатно переминались с ноги на ногу. Глеб улыбнулся им:
      – Какие-то вопросы, предложения?
      Леня был серьезен, и чубчик его словно увял.
      – Если вы заняты, Глеб Михайлович, мы подождем.
      – Уроков мало, торопиться некуда, – заверила Гуля.
      Улыбка сползла с лица Глеба.
      – Что у вас? Выкладывайте.
      Ребята покосились на Светлану.
      – Может, отойдем в сторонку? – предложила Гуля.
      А Леня уточнил:
      – У нас приватный разговор.
      У Глеба возникло нехорошее предчувствие.
      Светлана хмыкнула.
      – Иди. Я посижу тут.
      Глеб отошел с ребятами на несколько шагов.
      Леня прокашлялся.
      – Виктория Александровна поручила мне написать в стенгазету стихи.
      – Об осени, – дополнила Гуля.
      – Я обратился к Саше, вашему подопечному, – продолжил Леня. – Чтобы он взял меня на буксир.
      Глеб перевел дух.
      – Ты будешь удивлен, но я в курсе. Надеюсь, Виктория Александровна оценила твое творчество?
      Гуля фыркнула.
      – Виктория Александровна сказала: «Неплохо. Чувствуется культура стиха».
      Леня посмотрел Глебу в глаза.
      – Дело не в этом. Когда мы были у Саши, мы заметили кое-что странное… Саша тоже видел. Даже не верится…
      – Не тяни резину, – потребовала Гуля.
      Леня извлек из портфеля тетрадный лист и протянул Глебу.
      – Вот прочтите. На этой стороне. Тут с помарками, но разборчиво.
      Глеб взял листок, исписанный круглым Сашиным почерком, и пробежал глазами правленый текст:
 
При солнечном ярком свете,
скрывая характер вздорный,
по улицам бродят дети,
одетые в сумрак черный.
Коль встретишься с ними взглядом,
мурашки бегут по коже,
и взрослые сплошь да рядом
укутаны в сумрак тоже.
Как будто с небесной кручи,
с природой шут» нелепо,
на город спустились тучи,
и люди в них тонут слепо.
 
      У Глеба екнуло сердце. Похоже, по лицу его это было заметно. Гуля, побледнев, пролепетала:
      – Глеб Михайлович, вам плохо?
      – Мне хорошо. Просто замечательно. – Глеб опустил руки ребятам на плечи. – Сейчас же домой. Никаких прогулок по улицам. Пока я с этим не разберусь, только в школу и обратно! Ясно вам?
      – Мы не идиоты, – вздохнула Гуля.
      Леня криво усмехнулся.
      – У матросов нет вопросов.
      И ребята пошли по коридору в раздевалку.
      Светлана, сидя на подоконнике, покачивала ногой.
      – Что там за дела?
      Глеб протянул ей тетрадный листок.
      – Читай.
      Прочтя, Светлана подняла глаза на Глеба.
      – Мать твою… Что он тут изобразил?
      – По-моему, Сычова, это картина преисподней. А по-твоему?
      – Господи, сколько лет этой малявке?
      Глеб слегка сдавил плечи Светланы.
      – Сычиха, слушай сюда. Я сию минуту лечу к Сашке не дай бог, с ним что-то случится… Попроси Стаса связаться с Такэру. Пусть они оба отконвоируют Дашку домой. Чтоб она без них из школы ни шагу. Ладно?
      Светлана спрятала стихи в карман куртки.
      – Я на машине. Могу сама ее отвезти.
      Глеб, шагающий уже по коридору, обернулся.
      – Стас и Такэру! Поняла?!
      Светлана слезла с подоконника.
      – Ладно, ладно.
      Сбежав по лестнице, Глеб надел в раздевалке куртку и столкнулся в дверях с директрисой.
      – О, Глеб Михайлович! – обрадовалась та. – На ловца и зверь бежит! Спешу уведомить, что в четверг у нас педсовет. В четыре часа. Надеюсь, вы…
      – Не надейтесь, – отрезал Глеб. – В четверг у меня выходной.
      Директриса, с бледными щеками и чахлой косой вкруг затылка, одетая, как обычно, в бесформенный малахай, сурово нахмурила брови.
      – Глеб Михайлович, то, что посреди недели у вас выходной, – просто гримаса нашего расписания.
      Топчась в дверях, Глеб развел руками.
      – Не я его составлял. Нечего было гримасничать.
      – Вы придете на педсовет! – начальственно произнесла директриса. – Трудно вам, что ли, на часик?
      – Трудно, – заявил Глеб. – В прошлый четверг я примчался. А вы, Зинаида Павловна, все отменили и отправились в министерство. Помните? С меня достаточно.
      В раздевалку вошла Виктория Александровна, учительница математики. В строгом сером костюме, сухонькая и седая, она порой напоминала английскую королеву на почтовых марках.
      – Здравствуйте, кого не видела. – Она величественно протиснулась меж спорящих.
      – День добрый, – выдавил из себя Глеб.
      Директриса сверкнула на него глазами.
      – В министерство, Глеб Михайлович, я ездила не на пикник! Поверите или нет, мне там намылили холку!
      – Так объявите в четверг банный день! – брякнул Глеб и покраснел. – Извините.
      Директриса открыла и закрыла рот.
      Старенькая математичка вновь протиснулась между ними.
      – Глеб Михайлович, – сказала она, – какой-то вы сегодня всклокоченный. Что-то случилось?
      Глеб соорудил на лице улыбку.
      – Все замечательно, Виктория Александровна. Разве что начальство угнетает.
      – Поугнетаешь вас, как же! – бросила директриса.
      Глеб взглянул на часы.
      – В таком случае, милые дамы… – Он поклонился и вышел из раздевалки.
      Стоило шагам его стихнуть, директриса воскликнула:
      – Это ни в какие ворота!
      Математичка сняла пальто с вешалки.
      – Зинаида Павловна, расслабьтесь.
      Директриса металась по тесной комнатке.
      – Легко вам говорить, Виктория Александровна! Я отговорила вас уходить на пенсию, но в такой обстановке… сама бы с удовольствием, только мне до пенсии – как до Шанхая пешком! А этот Глеб Михайлович… Он у меня дождется! Я покажу ему, где раки зимуют!
      Математичка улыбнулась.
      – Зин, кому ты вкручиваешь? Ведь сколько лет тебя знаю. Еще когда ты соплячкой из института пришла и перед тем, как войти в класс, чуть не описалась.
      Прекратив метаться, директриса вздернула подбородок.
      – Виктория Александровна, в каком это смысле я «вкручиваю»?
      – В том смысле, Зин, что ты его обожаешь. Разве нет?
      – Ну знаете! У меня просто нет слов… я…
      – Зин, последние полгода в этой школе творятся занятные вещи. Все на ушах стоят и все друг друга обожают. Не замечала?
      Помолчав, директриса пробормотала:
      – Я не говорю, что наша школа плохая. Наша школа замечательная: у нас сильный педагогический состав… Но, ей-богу, должны же соблюдаться какие-то рамки.
      Математичка со вздохом кивнула.
      – Насчет рамок согласна. Вчера, после уроков, Зинаида Павловна, заглянула я к вам в кабинет, но беспокоить не стала. Вы были очень заняты: учились свистеть в два пальца.
      Лицо директрисы из бледного сделалось пунцовым.
      – Виктория Александровна, вы не так поняли…
      – И еще, мадам директор. В этом учебном году вы ходите вприпрыжку. Прекратите, вам это не пристало.
      Директриса хихикнула.
      – Виктория Александровна, вы язвочка.
      Математичка протянула ей свое пальтишко.
      – Не поухаживаете за мной?
      – С превеликой охотой. – Директриса помогла ей одеться.
      Математичка улыбнулась.
      – Благодарю, Зинаида Павловна. Пожалуй, повременю с уходом на пенсию. Если вы и впредь соизволите подавать мне пальто.
 

6

 
      Прежде всего Светлана заглянула в кабинет английского. Картина, представшая ее взору, выглядела идиллически. Учеников осталось двое, девочка и мальчик, и оба ерзали на коленях у молодых своих мамаш. Даша, в коротком платье, с пепельной гривой до плеч, блестя изумрудными глазами, восседала на учительском столе и покачивала умопомрачительной ногой.
      – Перенапрягаться ни к чему, – убеждала она мамаш. – Всякая охота пропадет, на себе проверяла.
      – Ох, не знаю! – вздохнула пухленькая дама, обнимая такого же пухлого сынка. – В дворянских семьях языкам обучали с пеленок.
      – Дворянские семьи, – заметила Даша, – не ведали таких информационных и психических перегрузок Ребенок с удовольствием освоит английский, если сможет активно общаться на этом языке. Если у него будут интересные книги на английском и ему вообще интересно будет читать. А приступом да зубрежкой…
      Светлана покашляла из-за двери. Даша обернулась.
      Мамаша с девочкой на коленях всполошилась.
      – Ой, Дарья Николаевна! Мы, наверное, задерживаем?
      Даша слезла со стола.
      – Извините. Минутку. – Она вышла в коридор и улыбнулась Светлане. – Сама притопала? Или Глеб тебя в качестве киллера прислал?
      Светлана обняла ее и поцеловала в щеку.
      – Так и этак.
      Даша отстранилась.
      – Вместо демонстрации лесбийской любви, Сычова, объясни, что значит «так и этак». Раскрой содержание.
      Хоть события происходили невеселые, губы Светланы растянулись в улыбку.
      – Глеб помчался к Саше… к поэту вашему. Даш, вы меня с ним даже не познакомили.
      Глаза Даши выразили беспокойство.
      – Зачем он к нему помчался?
      Светлана уже не улыбалась.
      – Потом расскажу, мне к Стасу надо. Стас и Такэру отвезут тебя домой.
      Дашино беспокойство переросло в тревогу.
      – На фиг? Может, спецназ вызвать?
      В серых глазах Светланы появился стальной оттенок.
      – Сиди тут и не рыпайся, поняла! За тобой придут.
      – В туалет можно?
      – По-быстрому. Пописай – и назад.
      – Сычиха, я тебя прибью.
      – Возвращайся в класс. Чтоб я видела.
      Даша ухватила ее за нос.
      – Раскомандовалась!
      Светлана зажмурилась.
      – Больно.
      Даша прошла в кабинет, и оттуда послышался ее голос: «Как сказал бы Карлсон, продолжаем разговор».
      Светлана поспешила в спортзал.
      Стас играл в баскетбол со старшеклассниками. Трое мальчишек составляли одну команду, учитель физкультуры с нескладным дылдой – другую. Играли в одно кольцо. Раздавались возгласы: «Мазила!.. Криворукий!.. Хорош пихаться!» Деликатно кашлять на сей раз Светлана не стала.
      – Рыжий, на выход! – гаркнула она.
      Вздрогнув, Стас бросил мимо кольца.
      – Что за дела? – буркнул он, подойдя. – Кальтенбрунер женился на еврейке?
      Светлана протянула ему тетрадный листок.
      – Сашины стихи, прочти вот тут. Мальчонка описал, что видел.
      – Колесников? – насторожился Стас. И, уставясь на листок, пробормотал:
 
При солнечном ярком свете,
скрывая характер вздорный,
по улицам бродят дети,
одетые в сумрак черный…
 
      Пораженный Стас запнулся и прочел остальное про себя. Затем обратил на жену растерянный взгляд.
      – Что-то я не просек.
      – Стас, ты все понял правильно.
      – Так далеко зашло?
      Светлана убрала с его лба рыжий локон.
      – Глеб поехал к Саше. Просил, чтобы вы с Такэру отвезли Дарью домой. Я вызвалась это сделать, но он велел мне отдохнуть.
      – Естественно. С твоим черным поясом карате… – Стас громко хлопнул в ладоши. – По домам, мужики! Матч окончен!
      Светлана шагнула за дверь спортзала.
      – Сейчас вернусь. Проверю обстановку.
      Миновав зевающего охранника, она вышла на школьное крыльцо. Дождь моросил, и просвета не было видно. Светлана спустилась с крыльца, вышла за ворота и осмотрелась. «Мерседес» Куроедова отсутствовал. Кроме ее рабочего красного «Москвича» и серой «Тойоты» Стаса, никаких автомобилей вблизи не наблюдалось. Светлана вернулась в здание школы.
      – Что это вы туда-сюда? – полюбопытствовал охранник.
      Светлана подняла руки.
      – Можешь обыскать. Бомбу не проношу.
      Паренек отмахнулся.
      – Милицию еще обыскивать. Тем более – замужнюю.
      Стас, переодевшись, закрывал на ключ спортзал.
      – Отловил самурая, – сообщил он. – Самурай в баре. Пока за ним сгоняю, покарауль тут. Хорошо?
      Светлана взглянула на часы.
      – Что за бар?
      – Какая разница?
      – Не «Амброзия»?
      Стас потрепал ее по волосам.
      – Воспоминания одолевают?
      – Неизгладимые.
      – Не «Амброзия», Свет. – Стас зашагал к выходу. – Забегаловка еще похлеще.
 

7

 
      Бар, где за столиком расположились братья Абэ, помещался в полуподвале. Здесь было довольно чисто, но верхнюю одежду разрешалось не снимать. Такэру был в джинсах и куртке, Сато – в костюме-тройке, при галстуке и в плаще. Перед каждым из них в кружке пенилось бочковое пиво, к которому братья едва прикоснулись. Народу было немного (в основном пьянчужки), и на сидящих в углу японцев никто не обращал внимания. Братья тихо переговаривались на родном языке.
      – Что за местечко, – поморщился Такэру.
      – Какой ты стал разборчивый, – усмехнулся Сато. – Выбирал он, а не я.
      Такэру оглядел бар.
      – Кто он вообще такой?
      – Тот, кто выполнит для нас эту работу. Остальное тебя не касается.
      – Ладно. Почему мы столько здесь торчим?
      Сато пригубил пиво.
      – Отдыхай, Такэру. За тобой придет твой друг.
      – То, что Стас дозвонился сюда, случайность. Ты не ответил: какого черта мы торчим в этой дыре?
      – Рекомендованный нам господин пожелал проверить, нет ли за нами слежки. Он подойдет к нам сам.
      Такэру фыркнул.
      – Шпионские игры.
      Сато кивнул.
      – Да. Не будь ребенком.
      Помолчав, Такэру поинтересовался:
      – Хоть знаешь, как он выглядит?
      – По описанию. А ему показали мое фото.
      Такэру отодвинул кружку с пивом.
      – Не нравится мне это.
      – Условия диктует он, – пожал плечами Сато. – Вот и твой друг. Золотистая личность.
      Вошедший Стас улыбнулся всеми своими веснушками.
      – Привет самураям на земле московской!
      Такэру просиял, поднимаясь.
      – Кого дубасить будем? – осведомился он.
      – Кто под руку попадется. – Стас махнул в сторону выхода. – Погнали. Дашка там, в школе.
      Такэру оглянулся на брата.
      – Я точно не нужен?
      Сато пригубил пиво.
      – Мешаешь только. Иди.
      Такэру и Стас, оживленно переговариваясь, вышли. Сато остался за столиком, без удовольствия цедя пиво. Минут через пятнадцать к нему приблизился небритый субъект в распахнутой куртке, свитере и с бокалом коньяка в руке.
      – Позволите присоединиться? – тихо проговорил он по-английски. Сато кивнул, и он присел за столик. – Извините, что заставил ждать. Я здесь около часа. Осторожность – прежде всего. – Он грел коньяк в ладонях, его английский был безупречен.
      Сато сухо произнес:
      – Все в порядке, надеюсь?
      Небритый субъект поднес бокал к носу, изображая наслаждение напитком.
      – Кто был тот рыжий парень?
      – Друг.
      – Зря вы пригласили его сюда.
      Взгляд Сато сделался ледяным.
      – Сделка расторгается?
      – Нет. Но впредь будьте осмотрительней. – Субъект глотнул из бокала.
      – Учту ваше пожелание. – Из бокового кармана плаща Сато достал свернутую газету «Известия». – Здесь некоторые сведения о Ньюгартах и половина оговоренной суммы.
      Незнакомец опять глотнул коньяка.
      – Какая нужна информация?
      – На ваше усмотрение. Все, что сочтете полезным.
      – Зачем вам это?
      Сато взглянул на собеседника в упор.
      – Простите?
      Небритый субъект мотнул головой.
      – Я нелюбопытен. Но времени вы мне практически не даете. Если буду знать «зачем», легче сориентируюсь «где взять».
      Взгляд Сато смягчился.
      – Ньюгарты в Москве. Я должен срочно их отыскать.
      – Ясно, – кивнул незнакомец. – Утром вам позвоню. За мной сразу не выходите. – Допив коньяк, он взял со стола свернутые «Известия» и покинул бар.
      Сато с сомнением смотрел ему вслед. Минут через пять он встал из-за столика, так и не осилив пива.
 

8

 
      Глеб набрал код подъезда, взбежал по лестнице и позвонил в квартиру. Дверь открыла бабушка.
      – О-о! – только и успела произнести она.
      Оттеснив ее, Глеб ворвался в прихожую.
      – День добрый, Варвара Львовна. Саша дома?
      – Да, он только что… – начала старушка, но Глеб тем же макаром ввалился в комнату.
      Мальчик с унылым видом смотрел в окно, и вихры на его голове выглядели столь же уныло. Глеб, однако, с облегчением перевел дух. Саша радостно метнулся навстречу.
      – Привет! – Но затем, как обычно, сдержался и перешел на шаг.
      – Привет от старых штиблет, – пробормотал Глеб. – Наблюдательный пост занял?
      Саша многозначительно кивнул.
      Застывшая в дверях бабушка обеспокоенно спросила:
      – Что случилось, Глеб?
      Обругав себя мысленно, Глеб усмехнулся.
      – Что могло случиться? Просто проезжал мимо и решил заскочить, посоветоваться с Сашкой насчет Клиффорда. Мы собирались навестить его, покормить овсянкой и… Вот, собственно, и все.
      Саша смотрел на него умными глазами.
      – Скоро поедем? – поинтересовался мальчик, косясь на бабушку.
      – Это я и хочу обсудить, – продолжал улыбаться Глеб. – Сделаем Клиффорду сюрприз… А где Танюха?
      – Спит, – прошептала бабушка.
      Глеб покаянно понизил голос:
      – Извините, я тут разорался…
      – А я не сплю! – послышалось из соседней комнаты. – Я уже встаю! Ба, иди сюда!
      Старушка с улыбкой вздохнула.
      – Господи, только и покой, когда они спят.
      – Ба, я же тебя зову! – произнес девчачий голосок.
      Глеб сказал:
      – Идите, Варвара Львовна. А мы тут пока посекретничаем. Насчет сюрприза.
      Старушка протянула руку.
      – Может, разденетесь?
      – Непременно. – Глеб вручил ей куртку.
      – Может, пообедаете с нами?
      – Непременно. Голоден, как волк.
      Саша просиял.
      – Вот здорово!
      Бабушка порадовалась не меньше.
      – Чудненько, сейчас разогрею. Подниму вот только эту стрекозу.
      Стоило ей выйти, Глеб присел перед Сашей на корточки.
      – Выкладывай. Леню и Гулю я видел, стихотворение твое читал – так что без околичностей.
      Саша смотрел ему в глаза.
      – С подробностями?
      – Самую суть. Пока женщины не слышат.
      Мальчик понимающе кивнул. Затем толково и кратко изложил свои наблюдения за «придурками в сумраке»: какие они сильные, быстрые и злые. Передвигаются, будто нечисть в ускоренном кино. Глеб задумчиво тер переносицу.
      – А взрослые?
      – Что взрослые? – не понял Саша.
      – Сам же написал: «И взрослые сплошь да рядом укутаны в сумрак тоже». Думаешь, я забыл?
      – Ну, это… – смутился мальчик, – просто фантазия.
      – Если бы! – вздохнул Глеб. – Часто их встречаешь?
      – Почти каждый день. Их становится все больше.
      Тут в комнату вошли бабушка и Танька с плюшевым мишкой.
      – Ой, Глеб! – воскликнула девочка. – Ты представляешь, Майкл так плохо себя вел!
      Глеб подхватил ее на руки.
      – Не ябедничай. Может, он исправится.
      Медвежонок взирал на него глазками-бусинками.
      Танька возмутилась:
      – Ничего себе исправится! Он, знаешь, что сделал? Он расколошматил блюдце, и все варенье, представляешь, обляпало мне колготки!
      Глеб строго посмотрел на медвежонка.
      – Майкл, ты что так разошелся?
      Танька захихикала. Бабушка улыбнулась.
      – Мойте руки, Глеб. Пойдемте за стол.
      Глеб опустил девочку на пол.
      – Варвара Львовна, должен вас предупредить: в Москве сейчас свирепствует грипп из Гонконга…
      – Боже мой! – ужаснулась старушка. – Ведь еще сентябрь, не похолодало толком!
      – И не говорите! – поддакнул Глеб. – При гриппе этом температура под сорок, и осложнений потом не оберешься. Поэтому ни вы, ни Сашка, ни Танька – из дома ни ногой. И никаких возражений! Продукты я буду вам привозить.
      Варвара Львовна растерянно заморгала.
      – Продуктов у нас хоть на месяц, но…
      – И еще привезу. Все, что хотите.
      – …но ведь Саше надо в школу.
      Глеб нахмурил брови.
      – Пропустит, потом нагонит. Мы ведь не хотим, чтобы он заразился и получил серьезные осложнения.
      Закусив губу, Саша уставился в пол.
      Танька обвела всех взглядом.
      – Не гулять, что ли?
      – Временно, – заверил Глеб.
      Варвара Львовна уточнила:
      – Сколько это «временно»?
      – Пока эпидемия не спадет. Возможно, до конца недели. Я вам сразу сообщу, и первым делом мы поедем навестить Клиффорда. По рукам?
      Танька запрыгала, хлопая в ладоши.
      – По рукам! По рукам!
      Варвара Львовна помолчала, сдаваясь.
      – А как же вы с Дашенькой? Сами-то не заразитесь.
      – Мы привитые, – успокоил Глеб.
      Саша прыснул. Бабушка взглянула на него с осуждением.
      – Что смешного? – Она взяла Таньку за руку. – Пойдем, поможешь на стол накрыть.
      Когда они вышли, Глеб придержал Сашу в дверях.
      – Последний к тебе вопрос. Почему вчера по телефону ты Даше и словом не обмолвился?
      Саша посмотрел ему в глаза.
      – Зачем волновать? Женщина.
 

9

 
      Светлана везла Дашу в красном «Москвиче» по мокрой дороге. Трудяги-«дворники» кое-как сгоняли со стекла струйки промозглого дождя. Даша вперила взор в листок с Сашиными стихами. А Светлана, лихо руля, говорила при этом по мобильнику:
      – Не ори, Стас. Некогда было дожидаться. Позвонил Калитин и так на меня наехал… Стас, мой начальник не Глеб, а он. Извинись перед Такэру… Слушай, на хрен мне было оставлять Дашку в школе?! Я прекрасно ее довезу… Ладно, прибей меня, только не ори! Ухо уже отваливается! – Отключившись, она шмякнула мобильник на приборную панель. – Ну все, неделю теперь дуться будет!
      Даша насмешливо на нее покосилась.
      – Пой, ласточка, пой.
      Светлана протянула к ней руку.
      – Верни стихи на хрен!
      Даша показала ей кукиш.
      – А этого не хочешь?
      – Даш, тебе жалко? Он еще тебе напишет.
      Даша отдала листок.
      – Надеюсь, повод будет получше.
      В дожде и в транспортном потоке «Москвич» обгонял кого только можно, причем внаглую. Светлана поглядывала на подругу, ожидая от нее комментариев. Но Даша напряженно о чем-то размышляла. Наконец Светлана не выдержала:
      – Даш, я не права? Ты ведь слышала, как я с Калитиным грызлась. У нас правда проблем по горло, а я в школе заторчала.
      – Свет, иди в задницу, – отозвалась Даша. – Решала бы свои проблемы, а я дождалась бы в школе Стаса. Напрасно я пошла у тебя на поводу.
      Теперь кукиш продемонстрировала Светлана.
      – Хрен вам! Довезу тебя в темпе, мне по пути. Не надо нагонять изжогу.
      – Если без изжоги, Свет, я могла бы доехать на троллейбусе. Не развалилась бы.
      Светлана качнула головой.
      – Так тоже не годится. Мало ли.
      Даша вздохнула.
      – Сычиха, знаешь, в чем твоя беда? Ты живешь так быстро, что сама за собой не успеваешь. Живи помедленней.
      Светлана улыбнулась.
      – Рада бы – не выходит.
      – А вот этого я слышать не хочу. Иначе разревусь. – Зеленые Дашины глаза и вправду повлажнели. – Потому что ты, Сычиха…
      – Эй, Даш! Ты чего?
      – …ты, Сычиха чертова, всегда лезешь в самое дерьмо. С шашкой наголо. А тут вон что творится.
      – Даш, ты сама лезешь больше моего.
      – Нет, Светка, я нормальная трусиха.
      Светлана фыркнула.
      – Расскажи кому другому.
      Даша вздохнула.
      – Дура ты, Сычова.
      – Открыла Америку, – буркнула Светлана.
      Оставшийся путь они преодолели молча.
      В двадцати метрах от дома Даша предложила:
      – Линяй, Свет. Отсюда я ножками.
      Светлана в ответ матюгнулась, ибо заметила черный «Мерседес» со знакомым номером. Она потянулась к кобуре под мышкой.
      – Мозги ему вышибу!
      Проследив за ее взглядом, Даша выругалась не менее энергично.
      – Сычова, – отчеканила она, – ты под моей командой. Руку от пугача убери, даже не думай. Спокойно выходим из машины. Ты применяешь карате, я хватаю булыжник. Прорываемся к дому. Давай, на счет «три-четыре».
      Светлана собралась воспротивиться, но раздумала. Они вышли из «Москвича» и, синхронно захлопнув дверцы, направились к подъезду. В сей же миг, словно повторяя их маневр, из «Мерседеса» вылез Куроедов с ушастым начальником охраны. Два эти джентльмена преградили дорогу к подъезду.
      Куроедов театрально откинул со лба влажную прядь.
      – Какая встреча! Не стану уверять, что она случайна!
      Светлана процедила сквозь зубы:
      – Вали отсюда, козел. Догуляй денек на свободе.
      – Глохни, ментяра! – отмахнулся толстяк. – С твоими талантами – сидеть в сортире и кричать «Занято»!
      Даша углядела обломок кирпича и подняла его.
      Светлана двинулась на Куроедова.
      – Спорим, я тебя спущу в унитаз.
      Начальник охраны шагнул вперед.
      – Сперва со мной, капитан Сычова. Пощупай пенсионера, гвоздь мне в печенку.
      Куроедов сделал широкий жест.
      – Не лезь, Гаврилыч. Сам разберусь.
      Гаврилыч, однако, уперся.
      – Володь, дай размяться. Мне в кайф.
      Стало заметно, что они под хмельком. Приняв стойку, Светлана поманила Гаврилыча пальцем.
      – Иди сюда, гниль. Порезвимся.
      Во дворе не было ни души. Бурая стена дома, жухлая листва и дождь составляли декорацию этой сцены.
      Даша обогнула начальника охраны, посмотрела в глаза Куроедову и произнесла:
      – Брысь.
      В ответ Куроедов проворковал:
      – Зачем ссориться? Давайте дружить, Дашенька. Поехали в «Арагви», посидим в уюте, пообщаемся, а потом… Потом я привезу вас домой. Что плохого?
      – Птицехвостов, смените фамилию. – Даша попыталась его обойти.
      Толстяк ухватил ее за ремешок сумочки.
      – Куда? Не торопись.
      Обломком кирпича Даша ударила его по руке. Взвыв, Куроедов отдернул руку.
      Светлана тем временем заехала ногой по оттопыренному уху Гаврилыча. Начальник охраны покачнулся.
      – Это все, что ты умеешь, сучка?! – шагнул он к Светлане Куроедов, глаза которого начали краснеть, завопил:
      – Не телись, Гаврилыч! Волоки их в тачку!
      Тут во двор вкатилась серая «Тойота» и резко затормозила. Из нее выпрыгнули Стас и Такэру, мигом оценившие обстановку. Без единого звука они напали на Куроедова с его холопом. В красивом прыжке Такэру ударил ногой Гаврилыча в грудь. Начальник охраны пропахал спиной несколько метров асфальта. Такэру без промедления ринулся к нему.
      Светлана потребовала:
      – Оставь его мне!
      – С тобой дома разберемся! – пообещал Стас, опрокинув Куроедова прямым в голову.
      Далее все развивалось стремительно и непредсказуемо. Гаврилыч и Куроедов встали на ноги, будто на пружинах. Глаза у обоих багровели, как раскаленные угли, а вокруг их тел клубился сумрак. Движения их обрели быстроту и легкость. Стас и Такэру, переглянувшись, бросились в атаку. Такэру обрушил на Гаврилыча серию ударов, которые доставили бы неприятности зрелому мастеру боевых искусств. Но полковник МУРа в отставке, практически не владеющий техникой, от ударов уклонился, извиваясь, как змея. Лишь однажды рука Такэру задела злосчастное ухо начальника охраны. Между тем сумрак вокруг Гаврилыча густел и расширялся. Из этого сумрака выпросталась вдруг удлинившаяся нога и угодила Такэру в бедро. К счастью, удар получился скользящим, иначе бедру юноши грозил бы перелом.
      Дела Стаса обстояли не лучшим образом. Секунд пятнадцать он молотил Куроедова, как боксерскую грушу. Потом вдруг начал мазать и вскоре вообще перестал попадать. Скрываясь в темном облаке, толстяк проворно увертывался, а затем перешел в атаку сам. Из густого сумрака метнулась рука, направленная Стасу в кадык. Каким-то чудом Стас выполнил «нырок» – в противном случае был бы уже мертв. Тем временем пальцы левой руки Куроедова впились рыжему в плечо. Чуть не вскрикнув от боли, Стас рванулся – но не тут-то было: пальцы толстяка держали его, точно гвозди.
      Даша и Светлана зачарованно таращились на эту инфернальную схватку. Светлана опомнилась первой.
      – Беги домой, Дашка! – Она выхватила пистолет.
      – Ага, щас! – огрызнулась Даша, швырнув кирпич в сумрак, укрывающий Куроедова.
      Цели кирпич не достиг. Но Куроедов, отпрянув, разжал пальцы. Стас отпрыгнул, массируя плечо.
      Сражавшийся с Гаврилычем Такэру находился теперь в глухой обороне.
      Держа обеими руками пистолет, Светлана гаркнула:
      – Брюхом на землю, козлы! Стреляю на поражение!
      В этот момент на «сцену» заявился новый персонаж. Из подъехавшего золотистого «Опеля» вышел майор Луганский. Он был в приталенном плаще с поясом, конечно же, при галстуке и единственный из присутствующих раскрыл над головой зонт.
      – Капитан Сычова! – произнес он, приближаясь. – При каждой нашей встрече вы размахиваете пистолетом! У вас что, пунктик такой?
      Светлана процедила сквозь зубы:
      – Заткнись! А то и тебя по асфальту размажу!
      Луганский поморщился.
      – Реакция у вас истерическая.
      Стас, массируя плечо, хмуро взглянул на жену.
      – Убери пушку.
      Светлана сунула пистолет в кобуру.
      Куроедов и Гаврилыч между тем как бы вышли из сумрака, и глаза их, утрачивая красноту, восстанавливали нормальный цвет. Поглядывая на майора ФСБ, оба казались не в своей тарелке. Во время возникшей немой сцены никто не обратил внимания на въехавшее во двор такси.
      Такси остановилось у четвертого по счету подъезда. Рядом с водителем сидел японец в спортивной куртке и бейсболке, прикрывающей шрам над бровью. Держась на почтительном расстоянии, Ямото проследовал за золотистым «Опелем» усатика из спецслужбы и с удовлетворением обнаружил во дворе «Мерседес» длинноволосого толстяка. Ямото Кае усмехнулся: пасмурная погодка с дождем была ему на руку…
      Даша отряхнула ладони от мокрой кирпичной крошки.
      – Вы, разумеется, здесь случайно? – обратилась она к Луганскому.
      – Отчего же? – улыбнулся тот. – Я к супругу вашему. Он дома?
      – Увы, нет. И когда будет, неизвестно.
      – Жаль. Но не беда.
      Стас исподлобья смотрел на майора ФСБ.
      – Зачем он вам?
      Луганский не дал себе труда ответить.
      – Владимир Сергеевич, – шагнул он к Куроедову, – позвольте вас на минутку. И вас, Федор Гаврилыч, тоже.
      – Только не надо меня лечить! – буркнул толстяк, семеня к «Мерседесу».
      Гаврилыч угрюмо поддакнул:
      – Смолчит он, как же! Командир, гвоздь мне в печень!
      Пропустив их реплики мимо ушей, Луганский предупредил Дашу:
      – Не уходите, пожалуйста. Я вручу вам приглашение.
      – Что за приглашение? – осведомился Стас.
      Луганский опять не ответил. Он отошел к «Мерседесу» с Куроедовым и начальником его охраны.
      Такэру полюбопытствовал:
      – Кто это такой? Может, ему тоже навалять?
      Стас криво усмехнулся.
      – Как тем двоим, что ли? Видел, что произошло?
      Такэру кивнул.
      – То, о чем мы говорили.
      – И что с этим делать? – Стас обескураженно смотрел на троицу у «Мерседеса».
      Даша задумчиво молчала. Глаза ее выражали тревогу.
      Светлана буркнула:
      – Вызвать наряд, покидать их в фургон – потом видно будет.
      Стас хмуро на нее покосился.
      – Только ты не возникай, ладно?
      – Стас, я же…
      – Знаешь, Свет, как я с тобой поступлю?
      Светлана покраснела.
      – Конечно, я прокололась, но… Стас, мне, правда, было нужно…
      Рыжий стряхнул с волос капли дождя.
      – Свет, я говорю «ластик» и больше об этом не вспомню. Только обещай, что такое не повторится.
      Светлана порывисто его обняла.
      Такэру и Даша обменялись улыбками.
      Троица у «Мерседеса» тем временем завершала внутреннюю распрю.
      – Что ты плешь проедаешь? – хорохорился Куроедов. – Ведь не было ничего.
      – Ни ущерба, ни травм, – поддакнул начальник охраны.
      Луганский его игнорировал.
      – Что ты мне обещал? – напомнил он Куроедову.
      – Что к школе не приближусь, – хихикнул толстяк. – И не приблизился.
      Луганский встряхнул над головой зонт.
      – Залезай в тачку, кретин, и вали. Не то бросаю все к чертовой матери.
      Несколько мгновений приятели сверлили друг друга взглядами. Затем Куроедов с усмешкой выставил ладонь.
      – О'кей, Юрик, отложим нашу вечеринку. Ненадолго.
      Они с Гаврилычем сели в «Мерседес», развернулись и уехали.
      Таксист вопросительно посмотрел на азиата в бейсболке. Тот покачал головой, что означало: за «Мерседесом» следовать не нужно. Никакого языка, кроме русского, таксист не понимал. Но значение жестов, подкрепленных долларами разумел в совершенстве. Ямото Кае вполне это устраивало.
      Майор Луганский вернулся к подъезду, под козырьком которого дожидалась Даша с друзьями.
      – Собачья погодка, – посетовал он. – И как вы без зонтов?
      Светлана фыркнула. Даша напомнила сухо:
      – Что насчет приглашения? На Лубянку, как я понимаю?
      Майор кивнул, вручая стандартный бланк.
      – Вашему супругу. Тут число и время: 30 сентября, 15.00. Четверг получается, послезавтра…
      – Спасибо за разъяснение, – перебила Даша. – В днях недели мы разбираемся.
      – …хотя я предпочел бы сегодня, – невозмутимо продолжил Луганский. – Однако принято считать, что начальству виднее.
      Даша посмотрела на него в упор.
      – Вы всегда разносите повестки лично?
      Майор разгладил усики.
      – Поверите ли, впервые. Сейчас именно тот случай, про который говорят: «Хочешь, чтоб было сделано, сделай сам».
      – Самоделкин вы наш, – скривила губы Даша. – Мне расписаться?
      – Да ладно, учитывая дождь… – махнул рукой Луганский. – Надеюсь, вы до четверга увидите Грина Глеба Михайловича и передадите этот бонус. Почему-то я вам доверяю.
      Даша опустила повестку в сумочку.
      – Польщена. Не подведу.
      – Тогда всего хорошего. – Луганский вышел из-под козырька и направился к «Опелю».
      Светлана его окликнула:
      – Что с вашим дружком Куроедовым?
      Луганский обернулся.
      – Он не дружок мне, я вам объяснял…
      – Брось заливать! – отрезала Светлана. – Что за черный дым из него прет? Почему конечности удлиняются?
      Луганский пожал плечами.
      – От переутомления, наверное. Вообще, капитан Сычова, обществу крупно повезло, что у вас пистолет. Слава богу, МУР не выдал вам базуку. – Он двинулся к автомобилю.
      Такэру сверкнул глазами ему вслед.
      – Может, все-таки навалять?
      – Уймись, – буркнул Стас. – Всему свой черед.
      Майор покатил в золотистом «Опеле».
      Взглянув на азиата в бейсболке, таксист уверенно врубил мотор. Однако Ямото Кае покачал головой. Он наблюдал за четверкой, оживленно что-то обсуждающей под козырьком подъезда. Девушку в кожаной куртке и джинсах он в расчет не принял: таких и в Токио развелось немало – куда катится молодежь? Вторая девушка тоже вряд ли имела к делу отношение. Рыжий верзила… Кто знает? Надо его запомнить, на всякий случай. А вот молодой японец, в движениях которого угадывается мастер поединка, очень заинтересовал главу клана Черная Саранча. Ямото нутром чуял, что японец здесь неспроста.
      Между тем Такэру, Светлана и Стас проводили Дашу до квартиры и, не заходя, спустились в лифте.
      – Калитин пасть мне порвет, – предрекла Светлана, выскакивая из подъезда.
      – И будет прав! – бросил вдогонку Стас. И добавил: – Я отвезу Такэру в посольство – и домой!
      Помахав им, Светлана умчалась в красном «Москвиче».
      В ответ на немой вопрос таксиста Ямото Кае в очередной раз покачал головой.
      Открывая дверцу машины, Стас взглянул на Такэру.
      – Как тебе нравится все это?
      – Очень не нравится, – ответил Такэру, забираясь внутрь.
      И серая «Тойота» покатила со двора.
      На сей раз Ямото протянул таксисту пятидесятидолларовую купюру. Сунув деньги в карман, таксист поехал за «Тойотой».
 

10

 
      Невзирая на мелкий дождик, Сато Абэ прогуливался около посольства. Размышления о Ньюгартах снова и снова заводили его в тупик. Но московская осень нравилась Сато, и бродить под дождем он мог часами.
      Внезапно в нескольких шагах от него остановилась серая «Тойота», из которой прозвучал голос младшего брата:
      – Эй, лунатик, подожди!
      Такэру и рыжий здоровяк вышли из машины.
      – Вот, – обратился рыжий к Сато, – доставил в сохранности.
      Хоть Сато не понимал по-русски, но смысл фразы угадал и с улыбкой поклонился. Рыжий тоже обозначил поклон, сел в «Тойоту» и уехал.
      – Погуляем? – предложил Такэру. – Но недолго: есть хочется.
      Они неторопливо пошли по тротуару.
      Ямото Кае в поношенной куртке и бейсболке, изображая калеку, ковылял за ними на почтительном расстоянии. Японцев оказалось двое, и, судя по схожести лиц, они близкая родня. Интересно, куда приведет эта цепочка. Ямото ощущал себя охотничьей собакой, взявшей наконец след.
      – Ну как, – спросил Такэру, – явился твой осведомитель?
      Сато кивнул.
      – Разумеется.
      – Он взялся разузнать про Ньюгартов?
      – Безусловно.
      – Кто он вообще?
      – Тебе это знать необязательно.
      Такэру резко остановился.
      – Сато-сан, либо мы партнеры, либо я не участвую. Сэнсэй доверяет мне больше.
      Сато сохранил на лице серьезность.
      – Извините мою скрытность, Такэру-сан. Я встречался с аналитиком из их разведки. Это наш человек, законсервированный двадцать лет назад. Ты удовлетворен?
      Они продолжили прогулку. Помолчав, Такэру сказал:
      – Не нравится мне это. И сэнсэю, думаю, не понравится.
      – А я так не думаю, – возразил Сато – Глеб поймет меня правильно. Во-первых, дело житейское у них – наши люди, у нас – их люди. А во-вторых, мы просто разыскиваем английских супругов, которым грозит опасность.
      Ямото хромал за ними то сзади, то сбоку, стараясь не попасться на глаза, что ему виртуозно удавалось. Из диалога соотечественников он различал лишь фрагменты реплик, из которых ничего нельзя было извлечь. Однако Ямото это мало огорчало: он с азартом следил.
      – Может, ты и прав, – неохотно согласился Такэру. – Но подобные методы все равно мне как-то…
      – Удачно все прошло? – перебил вопросом Сато. – Проводили леди?
      Такэру улыбнулся.
      – Ты говоришь «леди», потому что не способен произнести ее имя. Поупражняйся: не Да-ся, а Да-ша.
      Сато покачал головой.
      – Язык сломаю. Значит, все обошлось.
      Улыбка на лице брата растаяла.
      – Было нападение. – Он рассказал об инциденте во дворе дома, включая вмешательство офицера ФСБ.
      Сато отреагировал с неприсущей ему горячностью.
      – Что за мир?! Таким он быть не должен!
      Такэру, напротив, с несвойственной ему трезвостью, полюбопытствовал:
      – У тебя есть предложения?
      Сато вздохнул.
      – Надо создать мафию. То есть… мафию добрых людей.
      Такэру скривил губы.
      – В одну мафию ты уже угодил. Помнишь, чем это закончилось?
      – Братство Змеи создал не я, – возразил Сато. – И там не было добрых людей.
      Они примолкли, пересекая мелкие лужи.
      Старший из двух японцев крайне заинтересовал Ямото Кае, ибо в господине этом ощущалась неведомая сила. А чужая сила, разумеется, должна вызывать подозрения. По траектории, которую выписывали гуляющие земляки, Ямото заключил, что живут они, вероятней всего, в посольстве. Пред. водителя клана Черная Саранча это открытие воодушевило: в его поисках, похоже, появилась наконец точка отсчета. Скрюченный японец в бейсболке извлек из кармана две миниатюрные фляжки и глотнул из каждой.
      Братья Абэ между тем меряли шагами лужи. Такэру хмыкнул.
      – Мафия добрых людей… Думаешь, сэнсэю это понравится?
 

11

 
      Дождь усилился, темнело. Во дворе дома было безлюдно. Припарковавшись у подъезда, Глеб запер «жигуленок» и ринулся под крышу. Даша встретила его в прихожей с прижатым к уху телефоном. На ней были шорты, маечка, и волосы ее убраны в «конский хвост».
      – Все, Гольдберг, я тебя целую, – проговорила она в трубку. – Шеф явился, нахлобучку мне устроит.
      Глеб повесил куртку на крючок.
      – Про Сашкины стихи рассказала?
      Даша кивнула.
      – Уже обсудили.
      – Скажи Илье, что его идея о связи «людей в сумраке» с названием клана «Черная Саранча» обретает плоть. Передай, что он гений.
      Даша произнесла в трубку:
      – Гольдберг, шеф тебя гением обзывает. Но на самом деле ты просто еврейский мальчик из математического класса… Ша! Что за крики? Жди моей личной похвалы… Ладно, Илюша, пока. Пойду зарабатывать милость шефа мелким подхалимажем. – Дав отбой, она встала перед Глебом. – Колесниковы тебя накормили, да? Значит, ты добрый.
      Глеб улыбнулся.
      – Откуда ведомо?
      Даша хмыкнула.
      – А то я не вижу, сытый ты или голодный.
      Глеб нахмурился.
      – И что с того? Кто ожидает нахлобучки, тому ее не миновать. Давай, кайся.
      – Даша потянула его в комнату.
      – Сядь, сбалансируй центр тяжести.
      Глеб сел на диван.
      – Ну?
      Даша прошлась по комнате.
      – Сперва скажи, как там Сашка.
      – Как я и опасался, – ответил Глеб. – Описал в стихах, что видел. Я наплел там про эпидемию гриппа, велел из дома не выходить.
      – Послушаются?
      – Обижаешь. Зубы-то не заговаривай: что случилось?
      Сев к нему на колени, Даша объяснила:
      – Вхожу в клинч, чтоб связать руки сопернику.
      Глеб прыснул.
      – Не тяни, морда.
      – В общем, дело было так. – Даша рассказала, что они со Светкой уехали из школы, не дождавшись Стаса и Такэру, у подъезда сцепились с Куроедовым – и поведала о развитии событий вплоть до вмешательства красавчика Луганского. – Повестка на Лубянку у меня в сумке, – подвела черту Даша, уткнувшись Глебу в ключицу.
      – Дура, – сказал Глеб.
      Даша кивнула.
      – Ага. Беспросветная и бесперспективная.
      Глеб прыснул.
      – Дашка, иди на фиг. Я в душ хочу.
      Отстранившись, Даша посмотрела ему в глаза.
      – Вызов на Лубянку, похоже, впечатления на тебя не произвел?
      Глеб объяснил:
      – Тебя опередил Оксфорд. Вызвал меня с урока и… – Он рассказал о визите генерала Рюмина в школу.
      Зеленые Дашины глаза излучали тревогу.
 
      – Весело живем.
      – Нормально, – успокоил Глеб. – На Лубянку я и сам рвусь: пора бы развязаться. Не спрашивай, как – буду импровизировать.
      – Ладно. Тогда вопрос другой. Дай-ка припомню. – И Даша процитировала последнюю строфу Сашиного стихотворения:
 
Как будто с небесной кручи,
с природой шутя нелепо,
на город спустились тучи,
и люди в них тонут слепо.
 
      – Молодец, что заучила. В чем вопрос?
      – Светка говорит, ты назвал это преисподней. За базар отвечаешь?
      – К сожалению.
      – Но тогда за этим должен стоять некто наподобие дьявола или… Думаешь, Змей досрочно возродился?
      Глеб отмахнулся.
      – Ой, Даш! Как показывает практика, для устройства преисподней людям вовсе не нужен дьявол. Они справляются своими силами.
      Даша смотрела ему в глаза.
      – А Ньюгарты?
      – Что Ньюгарты?
      – Они, по-твоему, в этом участвуют? Если Илюшкина идея верна.
      Глеб пожал плечами.
      – Хочется верить, что нет. Сознательно, по крайне мере. Слезай с коленей, я в душ.
      Даша мотнула «конским хвостом».
      – Имею еще одно сообщение. Чтоб ты не воображал, что я совсем уж дура. Перед Ильей звонила Сычова, тебя спрашивала. Они с Калитиным выловили, этак между делом, пьяного двадцатилетнего парня, который норовил расколошматить витрину. Парень этот оказался соседом Калитина по этажу и одет был в «сумрак черный». Везти его в кутузку пожалели: интеллигентные родители не переживут. Светка интересовалась, не будет ли у тебя на сей счет каких-либо пожеланий.
      Глеб привстал.
      – Телефон, живо!
      – Спокуха. – Даша поерзала у него на коленях. – Я посоветовала Сычовой отвезти парня к родителям и посадить под домашний арест. С охраной ли, наручниками ли к батарее приковать – но чтоб из квартиры ни-ни. Под присмотром врача. Вода и пища под контролем. Нужно выяснить, могут ли подобные ребята утратить свою сумрачную оболочку. Если могут – то за какой срок. Попытаться, по крайне мере, стоит. Если я не права, нос тебе откушу.
      Глеб не находил слов.
      – Знаешь, ты кто?.. Ты просто девочка из математического класса.
 

12

 
      Загородный дом Куроедова, погруженный во тьму, отдыхал. Спала охрана, дремали сторожевые псы. Лишь окна лаборатории были освещены. Джордж устало упрекнул:
      – Не тот фермент капнула. Где твои мозги?
      – Вариант «в», дорогой, как ты сказал, – отозвалась Люси.
      Волоски вокруг лысины Джорджа вздыбились.
      – Это не «в», a «h», гусыня!
      Люси вздернула подбородок.
      – Джо-ордж! Вот пробирка, видишь?
      Супруг ее в гневе постучал по окуляру микроскопа.
      – Я вижу, что у меня перед носом! Разуй глаза: третья пробирка справа!.. Детка, будь внимательней.
      Люси подала ему новый лоскуток материи, капнув предварительно из указанной пробирки. Затем, после короткого молчания, нерешительно произнесла:
      – Дорогой, завтра все будет хорошо?
      – Не уверен, детка. Мы плохо фиксируем цвета. Надо работать.
 
      – Но за эти дни мы вроде неплохо продвинулись.
      – Только не в понимании этого чокнутого. Он плюет на наши трудности.
      – Джордж, ты относишься к Владимиру предвзято. А ведь он…
      – Черт возьми, Люси! Он хлещет субстанцию, как лимонад, и все быстрее слетает с катушек! Неужели не замечаешь?!
      – Что же нам делать, дорогой?
      Джордж потер воспаленные веки.
      – Работать, детка. И ждать твоего лорда Грина на белом коне. Боюсь только, он опоздает.
      Люси погладила мужа по голове.
      – Не будь таким пессимистом.
      Джордж обратил на нее усталые голубые глаза.
      – Знаешь, Люси, кто есть пессимист? В книжке я прочел, забыл название… Оптимист утверждает, что мы живем в наилучшем из миров. А пессимист опасается, что это правда.
      Люси улыбнулась.
      – Исходя из этого определения, дорогой, я странный гибрид. Сумеешь ли ты с этим смириться?
      Джордж прижал ее ладонь к своей щеке.

1

 
      В 7.00 утра Сато Абэ в посольском автомобиле подъехал в указанное информатором место. Автомобиль с водителем, как было условлено, Сато оставил на бензоколонке и метров примерно четыреста преодолел пешком. Брата на сей раз он с собой не взял. Не потому, что на этом настаивал информатор, а просто потому, что не было особой причины. Мелкий дождь не прекращался и, казалось, не прекратится никогда. Сато, тем не менее, зонта не захватил, однако выглядел, как японский аристократ на приеме у английской королевы.
      Место встречи, выбранное информатором, напротив, выглядело отвратительно. Во всех мегаполисах мира, очевидно, существуют такие районы: обшарпанные дома, переполненные мусорные баки и безлюдные мрачные улочки. Сато миновал темную подворотню, осмотрелся и приметил захудалый бар, о котором говорил информатор. Сато вошел.
      Внутри бар оказался получше, чем снаружи. Помещение было просторным, и, невзирая на ранний час, посетителей было немало. Хоть верхнюю одежду здесь также не снимали, пьяных не наблюдалось. Основной контингент составлял служилый люд, забежавший перекусить перед работой. Сосиски, бутерброды, кофе – вот практически все незатейливое меню. Все тут слишком торопились, и никому ни до кого дела не было. Ход мысли информатора Сато хорошо понял.
      Слово «кофе» на всех языках звучит почти одинаково. За стойкой хлопотали две молодые барменши. Одна из них наполнила для Сато чашку, другая – приняла деньги, отсчитав сдачу. Выражение лиц у обеих было такое, будто обслуживать элегантных японцев – обычное для них дело. С чашечкой кофе Сато занял столик.
      Ждать на сей раз пришлось не более пяти минут. Небритый субъект в распахнутой куртке и свитере проследовал к стойке, также взял кофе и подошел к столику Сато.
      – Позволите к вам присесть? – проговорил он по-русски, в расчете, очевидно, на публику.
      Угадав смысл фразы, Сато кивнул и по-английски негромко произнес:
      – Я думал, вы наклеите бороду. Или, наоборот, соскоблите с лица щетину.
      Субъект бросил на него хмурый взгляд.
      – Изволите иронизировать? – буркнул он по-английски. – За ваши деньги – не возражаю.
      Сато выложил на стол сложенную газету «Известия».
      – Зачем в такую рань?
      – В командировку отправляют, в срочную, – объяснил информатор, кладя перед собой сложенную «Комсомольскую правду». – Здесь кое-какие мелочи – не знаю, понадобятся ли. Главное, что за вчерашний день удалось выяснить… – Информатор с подозрением уставился на возникшего у стойки низенького человека в плаще, кепке и темных очках.
      Проследив за взглядом собеседника, Сато раздраженно потребовал:
      – Продолжайте.
      – Минутку. – Информатор не сводил глаз с нового посетителя.
      Человек в кепке и темных очках, простуженно кашляя, указал на бутылочку пепси. Барменша поставила бутылочку перед ним. Посетитель расплатился, отвинтил крышечку и направился к двери, прихлебывая на ходу. За дверью бара Ямото Кае выбросил пепси в урну и сунул в карман темные очки.
      Небритый субъект залпом выпил кофе.
      – Предосторожность лишней не бывает. – Он постучал пальцем по свернутой «Комсомольской правде». – Люси Ньюгарт, урожденная Людмила Петровна Куроедова, закончила биофак Московского университета. Двадцать лет назад она вышла замуж за биохимика Джорджа Ньюгарта, приехавшего сюда на симпозиум, и проживает с тех пор в Манчестере. Единственным, ныне здравствующим, родственником Люси является сын ее утонувшего брата – Владимир Сергеевич Куроедов, племянник то есть. В Москве он занимается торговлей автомобилями на грани криминала. Вот все, что мне пока удалось выяснить. Если б не командировка, я мог бы прокачать университетские связи, однако не успеваю. Разумеется, вы вправе не выплачивать оставшиеся деньги.
      Сато подвинул к нему «Известия».
      – Все в порядке, забирайте.
      Информатор запихнул газету в карман куртки и указал на свернутую «Комсомольскую правду».
      – Здесь кое-какие детали: может, пригодятся. Прошлогодняя статья о Владимире Куроедове с фотографией. Он баллотировался в Думу и провалился с треском.
      Поразмыслив, Сато покачал головой.
      – Это ни к чему. Оставьте себе.
      Небритый субъект сунул газету в тот же карман и поднялся.
      – Задержитесь, пожалуйста, минут на десять.
      Сато усмехнулся уголками губ.
      – Ваш профессионализм восхищает.
      Информатор, не оборачиваясь, направился к двери.
      Когда Ямото Кае увидел его выходящим из бара в одиночку, то не поверил своему везению. Везение, однако, не застало Ямото врасплох. Не успев даже понять, что произошло, информатор, словно подхваченный вихрем, очутился в пахнущей мочой подворотне.
      Стиснув его горло железной хваткой, Ямото по-английски потребовал:
      – Выкладывай все, что рассказал ему.
      – Не понимаю, – прохрипел по-русски информатор.
      Ямото сильнее сжал пальцы.
      – Говори по-английски или сдохнешь.
      Придушенный информатор кивнул. Ослабив хватку, Ямото через минуту узнал то же, что Сато Абэ. Затем японец со шрамом над бровью сломал информатору шейный позвонок это было легко и приятно. Обыскав небритого, Ямото обнаружил в его кармане две свернутые русские газеты. В одной из них бугрилась пачка долларов. Снова удача. Расходы Ямото в этой варварской стране росли, и наличка была кстати. В другой газете на фото был изображен длинноволосый толстяк, постоянно попадавшийся Ямото на глаза. Ямото улыбнулся этой расплывчатой фотографии: сегодня выяснилось гораздо больше того, на что можно было рассчитывать.
      Между тем Сато взял себе еще чашечку кофе, который, на удивление, оказался вполне сносным, и, растянув удовольствие на десять минут, также покинул бар. В подворотне он заметил некоторую толчею. Две женщины и мужчина, возбужденно тараторя, рассматривали что-то под ногами. Сато достаточно было взгляда, чтобы в лежащей на асфальте фигуре признать своего информатора и понять, что в командировку тот никогда уже не поедет.
      Сато невозмутимо миновал подворотню, дошел до бензоколонки и сел в посольскую машину.
 

2

 
      Глеб и Даша заканчивали завтрак. Глядя в окно, Даша пробормотала:
      – Чертова погода. – И хлопнула по столу ладонью. – Сделай мне солнышко, морда!
      Глеб отодвинул пустую тарелку.
      – А ураган в Африке не хочешь?
      Подумав, Даша вздохнула.
      – Ладно, пусть будет чертов дождь.
      – Зато, – утешил Глеб, – нынче мы собрались вовремя. Уж точно не опоздаем.
      Зазвонил телефон. Сняв трубку с холодильника, Глеб отозвался, и голос Сато произнес по-японски:
      – Доброе утро, Глеб-сан. Девичья фамилия Люси Ньюгарт – Куроедова. Владимир Куроедов, преследующий вашу супругу, ее племянник.
      Глеб взъерошил пятерней свои волосы.
      – Как интересно все легло, Сато-сан.
      Даша смотрела на него с беспокойством. Разговор, ведущийся по-японски, подслушивать она не могла.
      – Логично предположить, – сказал Сато, – что Джордж и Люси скрываются у него.
      – Несомненно, – согласился Глеб. – Теперь, Сато-сан, поисками займемся мы.
      – Надо ли искать? Достаточно прижать племянника…
      – Ни в коем случае. Племянника и Ньюгартов пасет ФСБ, нахрапом не возьмешь. Мы выясним адрес Куроедова, не поднимая шума, вытащим Джорджа и Люси… остальное – дело техники.
      Сато выдержал паузу.
      – Глеб-сан, мой информатор убит возле места нашей встречи. К телу я не приближался, но, судя по положению головы, у бедняги сломана шея. В совпадения я не верю. Думаю, вам ясен ход моей мысли.
      – Ямото, – словно выплюнул Глеб.
      – Таким образом, – заметил Сато, – ему известно все, и медлить он не станет.
      – Уверен в этом, – подтвердил Глеб. – Но мы успеем раньше.
      – Хорошо бы, Глеб-сан. До связи. – Сато дал отбой.
      Глеб прошелся по кухне. Наблюдавшая за ним Даша пообещала:
      – В ближайшее время займусь японским.
      – Флаг тебе на башню, – кивнул Глеб.
      Даша вздохнула.
      – Разобрала только фамилии: Ньюгарт и Куроедов.
      Глеб продолжал вышагивать.
      – Практически это все. Осталась лишь связка: Люси Ньюгарт – родная тетя Куроедова, она русская. Вопросы есть?
      Даша присвистнула.
      – Ай да ухажер!.. Вопросов навалом.
      Глеб взглянул на часы.
      – По дороге.
      Когда они одевались, телефон зазвонил опять.
      – Не подходи, – посоветовала Даша.
      – Права не имею: у нас штаб. – Глеб схватил трубку.
      В ухо шибанул возмущенный рык.
      – Слышь, Француз, у нас тут стрелка с твоим Куроедовым! А на хвосте у него…
      – Сильвестр, тихо. – Глеб слегка отодвинул трубку. – Излагай медленно и внятно.
      Послышался тяжкий вздох.
      – Стрела, говорю, у нас с Куроедовым. Как ты велел. Он шпилит сюда, а за ним – Сычиха. Врубаешься?
      Глеб почесал переносицу.
      – Откуда знаешь?
      – Пацаны пасут его ненавязчиво. Брякнули мне на мобилу: Сычиха за ним на «Москвиче», без понтов. Че делать, спрашивают. Слышь, Француз… Глеб Михайлович, может, нам Сычиху долбануть?
      – Я те долбану! – гаркнул Глеб. – К Сычихе не прикасаться! Пусть делает, что хочет, усек?!
      – Она же нам всю малину…
      – Всосал, спрашиваю?!
 
      Донесся вздох, полный трагизма.
      – Ладно, о'кей. – И послышались гудки.
      Глеб и Даша выбежали из квартиры.
      – Василий? – догадалась Даша.
      Глеб кивнул.
      – У них встреча с Куроедовым, а у того Светка на хвосте.
      Даша прыснула. Они выбежали из подъезда и под дождем нырнули в «жигуленок».
      – Теперь вопросы, – напомнила Даша.
      – Из учительской позвони Светке. – Включив зажигание, Глеб рванул с места. – Нужен адрес Куроедова. И любопытно, как чувствует себя вчерашний «парень в сумраке» под домашним арестом.
      Даша кивнула.
      – Не только это. К примеру, вопрос такой…
      – Еще серьезный момент, – перебил Глеб, вырулив на проезжую часть. – Если так называемая «субстанция» под контролем Куроедова, возникают две неясности…
      – Любовь моя, – рассердилась Даша, – в лоб дам!
      Вливаясь в транспортный поток, Глеб вздохнул.
      – Тебе только бы в лоб. А мои вопросы поважней твоих.
      Даша отмахнулась.
      – Знаю твои две неясности. У меня неясность лишь одна.
      Глеб иронически на нее покосился.
      – Читаешь мысли? Главное, не зачитайся.
      Изумрудные глаза Даши блеснули.
      – Спорим?! Хочешь, скажу?!
      – Валяй. Но сперва сверься с текстом.
      – Так! – Даша подняла указательный палец. – Неясность первая. Если Куроедов контролирует «субстанцию» – насколько полон этот контроль? Не украл ли кто-то формулу, чтобы организовать собственное производство? И неясность вторая. Знает ли майор Луганский обо всей этой кухне? Никаких сомнений: знает, паскуда. Так читаю я твои мысли или нет?
      – Ведьма, – буркнул Глеб. – Чисто ведьма.
      К началу урока они опоздали.
 

3

 
      Серебристый «Мерседес» в сопровождении джипа с охраной подъехал к пустырю, намеченному под новостройку. В «Мерседесе», рядом с водителем, лениво развалился плюгавый мужичок с жиденькой челкой и плутоватыми глазками. На нем был лишь спортивный костюм «Адидас». За рулем сидел Василий тоже в одном лишь спортивном костюме. Лихо ведя машину, он говорил по мобильнику:
      – Короче, Тюря. Сколько им сюда пилить?.. Давай, блин, конкретно!.. О'кей. Сычиха еще там?.. Только тронь! Глаз на жопу натяну, без понтов!.. Все, Тюря, пока. Не светитесь особо. – Сунув мобильник в карман, Василий прокомментировал своему спутнику: – Все то же. Подрулят минут через пять.
      Мужичок в «Адидасе» зевнул.
      – Хер с ними. Лоховитая у нас стрелка, ей-богу.
      Свернув на пустырь, Василий осуждающе на него покосился.
      – Папань, опять?
      – Не опять, а снова. Спозаранок прем базарить с каким-то фраером за жену Француза. Уссаться можно.
      – Ну, блин, Папань… У тебя к нему должок, забыл?
      Папаня вновь зевнул.
      – Вась, под придурка косишь или тупой по жизни?
      – Слышь, кончай наезжать. Не хочешь – могу сам это прокрутить…
      – Заткни хайло, слушай. Не знаю, что конкретно Французу надо от этого Хероедова. Зато знаю другое: если Француз захочет кого-то зарыть – тебя, меня со всей братвой, ментов с ОМОНом и спецназом – он способен сделать это в одиночку. Так же легко, Вася, как золотые твои фиксы заменил на эти вот жемчуга.
      Щеки Василия покраснели.
      – Думаешь, это он?
      Папаня постучал себя по лбу.
      – Нет, Санта-Клаус! Знаешь, Васька, я бы тоже зубы себе поменял, но боюсь дантиста.
 
      Серебристый «Мерседес» проехал по накатанной грузовиками колее и затормозил. Джип с охраной остановился сзади. Из джипа вылез амбал и встал под дождем, ожидая указаний. Василий, опустив стекло, махнул рукой. Амбал вернулся в джип.
      – Поэтому-то мне интересно, – продолжил Папаня, – на кой ляд мы Французу сдались. Что он задумал?
      Василий сдавил руль.
      – Заколебал, блин! Никакой подставы он не задумал!
      – Этого не опасаюсь. Просто нас хотят использовать.
      – Ни на что плохое Француз нас не использует, без понтов!
      Плутоватые глазки Папани стали вдруг серьезными и внимательными.
      – Плохое, хорошее – надо же… На Нинке, что ли, жениться собрался?
      Василий побагровел.
      – Че ты гонишь? Сделалась мне это женитьба…
      Папаня хлопнул его по плечу.
      – Женись, не дури. Нинка, девка правильная.
      В этот момент на пустырь свернул черный «Мерседес» Куроедова также в сопровождении джипа.
      Василий обалдело таращился на старшего товарища и наставника по криминалу.
      – Ты че, Папань? Какая мне женитьба?
      – Брось, – отмахнулся Папаня, – сам ведь хочешь. А если со мной что случится, ты это… держись Француза. Он не кинет, не продаст.
      Черный «Мерседес» остановился невдалеке. Из него вышли Куроедов и Гаврилыч, оба в переливчатых плащах. Из джипа выскочили четверо охранников, которые, что называется, заняли позиции.
      Василий продолжал пялиться на босса.
      – Ты че, Игнат, дури накушался? Что с тобой может случиться? С утра как завел…
      – Старею, Васька. Авторитеты наши, сходки, братва, – Папаня чиркнул пальцем себя по горлу, – вот где сидят! – Он приоткрыл дверцу. – Пошли грузить этого толстомясого. – И вышел из машины.
      Василий последовал его примеру. Их охрана также заняла позиции. Таким образом, протокол был соблюден. Дождь моросил по еще зеленой траве пустыря.
      Папаня и Василий в спортивных костюмах встали напротив Куроедова с Гаврилычем, одетых в переливчатые плащи. Обе стороны, выдерживая форс, хранили молчание. Охрана из обоих джипов была начеку. Наконец Куроедов обронил сквозь губу:
      – В чем дело? Что за угрозы?
      Толкнув Василия локтем, Папаня кивнул на стоявший у обочины красный «Москвич».
      – Глянь-ка, они МУР на подмогу вызвали.
      Куроедов выругался.
      – Сычиха опять!
      Гаврилыч, казалось, шевельнул оттопыренными ушами.
      – От Таганки ее засек. Достала, гвоздь мне в печень.
      Папаня с Василием переглянулись.
      – Хотят нас ментам сдать, – буркнул Василий.
      Папаня пронзил Куроедова взором.
      – Ты что же, фраерок, еще и постукиваешь? Две головы у тебя, что ли?
      Куроедов задохнулся от возмущения. Гаврилыч попытался вмешаться:
      – Окстись, Игнат. Эта сучара в нас вцепилась…
      – Заглохни, чайник! – рявкнул на него Вася.
      Амбалы с обеих сторон шевельнулись и замерли.
      Папаня буравил взглядом Куроедова.
      – Что еще за чебурашка? – кивнул он на Гаврилыча. – Почему открывает рот, когда не спрашивают?
      Куроедов нервничал, топчась на месте.
      – Это начальник моей охраны. Говори, зачем звал.
      – Пусть твой мусор не возникает! – рявкнул опять Вася. – Или отмудохаю, без понтов!
      Папаня его урезонил:
      – Не груби. – И обратился к Куроедову: – Тебя, кажись, Владимиром зовут? Знаешь, Володь, я не тороплюсь и тебе не советую. Отвечай конкретно: зачем на стрелку ментов привел?
      Куроедов откинул со лба намокшую прядь.
      – Господи, говорю тебе: это Сычиха! Две недели она точно клещ на моей заднице!
      Гаврилыч хотел кое-что добавить, однако воздержался. Папаня, подумав, кивнул.
      – Это, Володь, тебе за то, что Лепко и Волобуева грохнул. Сычиха – божье наказание.
      – Никого я не грохал! – взвизгнул Куроедов. – Не трепи языком!
      – Треплют бабу после пьянки. А в несознанку, Володь, со мной не играй: не на Петровке. Лепко – дело твое. А Волобуй – наш коммерсант, исправно в общак платил. Это первая тебе предъява. И вторая: липнешь к жене Француза. Нехорошо, Володь. Француз под нами ходит. Нервничает он, сделки срываются…
      – Какие к чертям сделки?! – дернулся Куроедов. Глаза его начали краснеть. – Сраный учитель на ржавой развалюхе! Сделки у него!
      Папаня произнес назидательно:
      – В это, пацан, не лезь. Какие сделки, что за сделки – тебя не касается. А насчет сраного учителишки… Думаешь, если слаб человек, за него и заступиться некому?
      Василий фыркнул и под строгим взглядом босса пробормотал:
      – В горле че-то запершило.
      – Пей гоголь-моголь, – посоветовал Папаня, затем отчеканил Куроедову: – Надоело с тобой базарить. Слово моетакое…
      – Пошел ты со своим словом! – Куроедов стал окутываться серой дымкой. – Клал я на тебя три кучи!
      Амбалы возле джипов потянулись к оружию.
      Папаня сделал успокаивающий жест.
      – Даже так? – проговорил он негромко.
      Вася кивнул на толстяка.
      – Че это с ним? Вроде в штанах у него керосинка, без понтов.
      Красные глаза Куроедова набрякли, он протянул руку в сторону Папани. Гаврилыч в испуге обхватил хозяина сзади.
      – Владимир Сергеевич, ты в камикадзе мылишься?.. Прости, Игнат, он не в себе! Тут напряг такой… – Он подтолкнул Куроедова к «Мерседесу». – Игнат, прости! Стол в кабаке и все прочее за нами!
      Папаня зловеще обронил:
      – Кабак не прокатит. Уши отрежу.
      Матерясь, Куроедов, однако, позволил запихнуть себя в автомобиль. Гаврилыч выкрикнул очередное извинение, и черный «Мерседес» в сопровождении джипа рванул с пустыря. Препятствий им не чинили. Папаня с размазанной по лбу челкой стоял под дождем. В плутоватых его глазках пряталась растерянность.
      – Сычиха опять за ними, – констатировал Василий. – Залезай в тачку, че застыл?
      Они сели в серебристый «Мерседес», амбалы их забрались в джип, и тандем этот, развернувшись, выехал на шоссе. Папаня расстегнул «молнию» на куртке.
      – Что с ним делать? – спросил он сам себя. – Завалить на хер?
      Василий сплюнул в окно.
      – Изжоги мы на него нагнали. Без понтов.
      Папаня хмуро покосился на соратника.
      – Мудило ты, Васька. Пацаны слыхали, как он рот на меня открыл. Реагировать придется.
      Василий понимающе кивнул. Затем лихо подрезал даму за рулем «Аудио» и проговорил:
      – Видал, как он дымился? Че это было?
      Папаня вздохнул.
      – Отвали. Своих проблем по самые помидоры.
      В серебристом «Мерседесе» повисло молчание.
 

4

 
      Красный «Москвич» внаглую вклинился между «Мерседесом» Куроедова и сопровождающим джипом. Светлана похлопала по плечу майора Калитина, сидящего за рулем.
 
      – Молоток, Леша. Это козлы, а не охрана.
      Калитин буркнул:
      – Я не начальник твой, а личный шофер.
      – Леш, опять? Комплекс у тебя, что ли, на этой почве?
      – Капитан Сычова, ты меня достала. Что мы творим?
      – Совсем охренел? Все мусолим, мусолим…
      – Прости, я тупой. Но знаешь, Сычова, что меня добивает? То, что ты еще тупее.
      Светлана хмыкнула.
      – Мы напарники что надо. В правый ряд, Леш! Притормози у тротуара!
      Ругнувшись, майор Калитин остановил машину.
      – Уйдут ведь!
      – Хрен с ними. Похоже, пустышка.
      Алексей повернулся лицом к Светлане.
      – Слушай сюда, Сычиха. Вчера меня выдернул Жмыхов и полтора часа песочил, заперев кабинет. Либо, говорит, железобетонные улики, либо закрываем дело. Сечешь?
      Светлана ударила правым кулаком в левую ладонь.
      – Началось! Все та же хрень!
      – А ты как думала? На него давят по-черному.
      – И он давит на тебя, а ты – на меня. Как поется в песне «Наша служба и опасна, и трудна».
      Калитин скорчил обиженную мину.
      – Зубами я вырвал у него два-три дня. Свет, я сошка мелкая, а ты еще мельче. Мы с тобой можем только то, что можем.
      В серых глазах Светланы блеснула сталь.
      – Я не сошка, Леш. Хотя бы потому, что сошкой себя не считаю. А что я могу и чего не могу… Узнаю, когда попробую.
      Алексей скривил губы.
      – Ну да, помню: «Мир таков, каким мы его видим». Давненько ты Француза не цитировала.
      Светлана посмотрела на него в упор.
      – Иди в жопу, Калитин: не до цитат. Давай в двух словах, на пальцах, и погнали. Стихи Саши Колесникова ты читал… Не перебивай! «Людей в сумраке» ты видел. Или будешь ссылаться на дефект зрения?
      – Не буду, – буркнул Алексей.
      – Не такой уж тупой, значит. Про Ньюгартов, про клан Черная Саранча и про «субстанцию» я тебе рассказала, не спросясь Глеба.
      – Сычиха, ты даешь…
      – Заткнись, мелкая сошка! Куроедов – гнида и сам по себе, а тут еще и в «черном сумраке». Они распространяют какую-то хрень, Калитин. Хочешь ты это остановить?
      Алексей опустил взгляд.
      – Такого задания нам не давали. Но давай попробуем.
      – Поэтому, Леш, мы вцепились в это длинноволосое пугало, проводили его до пустыря и… Если честно, Калитин, просто не врубаюсь: какая-то стрелка, с каким-то криминалом…
      – Не с каким-то, – поправил Калитин, – а с Игнатом Докой. Весьма влиятельный в Москве авторитет.
      Светлана задумчиво кивнула.
      – Доку разглядела. Иногда он оказывает Глебу услуги… Ой, а может… Надо у Глеба спросить.
      Майор Калитин в досаде проворчал:
      – Опять Глебу, у Глеба… Только и слышишь: Глеб! На кого, Сычова, ты работаешь? На бывшего подозреваемого?
      – Допер наконец, – улыбнулась Светлана. – Но сделаем уточнение: бывший подозреваемый работает на… в общем, как объяснить… Если б я не встретила его, Леш, я бы… Черт, не могу выговорить. – Глаза Светланы повлажнели. – Поехали! Что мы тут застряли на хрен?!
      Включив зажигание, майор Калитин пробормотал:
      – Впервые такое вижу. Сдохнуть можно.
      Светлана прокашлялась.
      – Так, значит… Сперва к бабке заедем.
      – К какой еще бабке?
      – Не придуряйся, Калитин. К свидетельнице, которая из окна заметила типов, входящих в гараж Волобуева за полчаса до убийства.
      Алексей скуксился.
      – Сычова, я жрать хочу. Из этой бабки песок сыплется, вряд ли она сумеет опознать…
 
      – Сперва к ней, – отрезала Светлана. – Потом заскочим к твоим соседям, проведаем их сыночка «в сумраке»: жив ли еще? А потом – жрать…
      Прибавив газу, Алексей буркнул:
      – Задолбала. Я не начальник, а… Повторять надоело.
      – Сам же сказал: у нас два дня, – оправдалась Светлана.
      После молчания майор Калитин произнес:
      – Знаешь, Сычова, еще лет пять назад, быть может, я попросился бы к вам в компанию. Возьмите, мол, с испытательным сроком, и все такое. – Он вздохнул. – Но теперь я мент, склонный к полноте, ленивый и… хочу жрать.
      Светлана строго на него посмотрела.
      – Вообще-то, Калитин, у нас иногда кормят. Даже тех, кто с испытательным сроком.
 

5

 
      Дождь то прекращался, то возобновлялся с удвоенной силой. На парковке у ресторана «Прага» майор ФСБ Луганский вышел из своего золотистого «Опеля» и пересел в черный «Мерседес» Куроедова. Толстяк успел отослать Гаврилыча в джипе с охраной и сам громоздился за рулем.
      – В чем дело, Володь? – Луганский в досаде хлопнул дверцей. – Право слово, ты меня изматываешь.
      В нескольких шагах тем временем остановилось такси, из окна которого Ямото Кае зафиксировал очередную встречу приятелей. Чокнутый толстяк, племянник Люси Ньюгарт, заключал в себе главный интерес предводителя клана Черная Саранча.
      Куроедов в «Мерседесе» выпалил:
      – На меня урки наехали. Чуть до стрельбы не дошло.
      Луганский хмуро разгладил усики.
      – В штаны наложил?
      – Юрик, это не смешно. – Куроедов красочно описал «стрелку» на пустыре и заключил вопросом: – Игнат Дока, кликуха Папаня – слыхал про такого?
      Луганский пожал плечами.
      – Мало ли их. Но психанул ты зря.
      Куроедов откинул со лба прядь.
      – Не потерплю бандитского хамства.
      Майор глянул на него с прищуром.
      – Вас послушать, Владимир Сергеевич, так вы агнец божий. Не взрывали никого, не мочили…
      – Хватит! – взвизгнул Куроедов. – Нельзя сравнивать: у меня были основания!
      Луганский поморщился.
      – Володь, тебе правда лечиться надо. Не опоздай. Кто меня удивляет – так это наш учитель. Знал, что у него завязки в криминале, но чтоб такие…
      – Юрий Васильевич, вы собираетесь помочь мне с этим разобраться?
      – Владимир Сергеевич, я не успеваю уже разбираться то с тем, то с этим. Посиди хоть немного, не высовываясь. Можешь?
      – Нет, дражайший Юрик, – елейно проговорил Куроедов. – Покамест ты ни с чем еще не разобрался и толку от тебя, как от козла молока. О'кей, танцуй свои лубянские танцы, а с урками я поступлю по-свойски. Потом займусь учителем, без твоих выкрутасов.
      Взглянув на часы, Луганский приоткрыл дверцу.
      – Будешь сидеть тихо. Не зли меня. – Он вышел и пересел в свой «Опель».
      Затем «Опель» и «Мерседес» разъехались.
      Ямото собрался последовать за «Мерседесом», но таксист внезапно воспротивился и отказался продолжить слежку, невзирая на демонстрацию долларовых купюр.
      Ямото не решился его придушить: слишком много народу вертелось возле «Праги». Пришлось покинуть такси. Впрочем, огорчился Ямото не очень: еще день-другой и через племянника он неизбежно выйдет на Ньюгартов. Главное, не совершить ошибки – не спугнуть чокнутого толстяка. А возобновить поиск всегда можно от Лубянки, без проблем. Настораживали только два соотечественника из посольства, которые тоже охотились за Ньюгартами. Но Ямото, зная теперь столько, сколько знали они, был уверен, что и с этой проблемой справится.
      Предвкушая успешное завершение миссии, глава клана Черная Саранча решил пообедать в «Праге». Возможно, в этом внушительном кабаке официанты умеют объясняться по-английски.
 

6

 
      На первых двух переменах Глеб несколько раз забегал в учительскую, намереваясь позвонить Светлане. Однако там оказалось столпотворение, и к телефону было не пробиться. Да и обсуждать со Светланой полученную от Сато информацию при таком скоплении коллег Глеб не считал удобным. На третьей перемене положение еще ухудшилось: телефон в учительской чуть ли не дымился, и к нему образовалась очередь. Прогуливаясь с Дашей по коридору, Глеб посетовал:
      – Просто кошмар. Рождество нынче, что ли?
      – Давно пора завести мобильники, – заметила Даша.
      Глеб выставил ладонь.
      – Хочешь – заводи. Только не я.
      – Консерватор фигов, – упрекнула Даша. – Может, я сумею прорваться?
      Тут прозвенел звонок на четвертый урок.
      Глеб мотнул головой.
      – Это мне наказание за консерватизм. Схожу к Стасу.
      Даша пятилась в сторону кабинета английского.
      – Разве у Стаса еще есть уроки?
      Глеб кивнул.
      – По средам – четвертый последний, у десятого «Б». Могла бы запомнить.
      Они разбежались.
      – Зайдя в кабинет французского, Глеб загрузил восьмиклассников заданием и помчался по лестнице на первый этаж.
      – Разговорчики в сторону! – донесся из спортзала рык Стаса. – Рюмин, вперед и с песней!
      Глеб приоткрыл дверь. Взору его предстала знакомая до боли картина: 10-й «Б» расположился на скамейках вдоль стены, а Леня Рюмин, вздернув чубчик, держался за свисающий канат. В картине этой, правда, появилось дополнение: рядом со Стасом стоял улыбающийся Такэру.
      – Давай, – подбадривал он Леню. – Это нетрудно.
      Глеб затаил дыхание, предвкушая спектакль.
      Леня глубокомысленно кивнул.
      – В принципе, запросто. Главное, медитация.
      – Концентрация, – поправила со скамейки Гуля Шарипова.
      – Какая разница, – отмахнулся Леня. – Концентрация, медитация… Важно достичь просветления, чтобы не замечать препятствий.
      Гуля дополнила:
      – Чтобы тело само устремилось вверх.
      Класс захихикал. Стас пророкотал:
      – Ленька с Гулькой, умолкните! Рюмин, лезь!
      Леня мотнул чубчиком.
      – Только после японского товарища, – кивнул он на Такэру. – По законам гостеприимства.
      Глеб рассмеялся. Взоры обратились на него.
      Гуля приглашающе махнула.
      – Заходите, Глеб Михайлович! У нас тут русско-японский залаз по канатам!
      – Не залаз, а залезон, – поправил Леня.
      Класс прыснул.
      Такэру улыбался до ушей.
      – Добрый день, сэнсэй!
      – Ленька с Гулькой! – рыкнул Стас, направляясь к двери.
      Такэру поспешил за ним.
      За дверью спортзала Глеб полюбопытствовал:
      – Экскурсия у вас, что ли?
      Стас усмехнулся.
      – Вроде того. Привез самурая, чтоб не скучал. Пообедаем – отвезу в посольство.
 
      Такэру похлопал его по плечу.
      – Рыжий хвалится педагогическими приемами. Увы, не впечатляет.
      Глеб взглянул на часы.
      – Хорошо с вами, ребята, но у меня урок. Срочно информирую: Куроедов – племянник Люси Ньюгарт.
      Стас азартно щелкнул пальцами.
      Такэру воскликнул:
      – Ни фига себе!
      – Твой брат это раскопал, – сообщил Глеб. – Пожалуйста, Стас, позвони Светке. Нужен адрес Куроедова. Домашний, разумеется: вряд ли он прячет их в офисе.
      Кивнув, Стас извлек из кармана мобильник и обратился к Такэру:
      – Проводи пока урок.
      – Как это? – растерялся юноша.
      – Каком кверху. Пусть лезет, заставь его.
      Такэру вернулся в спортзал.
      Глеб помахал было ручкой, Стас удержал его.
      – Постой. Минутой больше, минутой… Черт, занято у нее!
      – Пойду, – сказал Глеб. – А то они кабинет у меня разворотят.
      – У тебя-то! Подожди… – Стас продолжал дозваниваться. – Вдруг оперативное решение понадобится… Елки, что у нее там?! Дознание по телефону, что ли?!
      Тут из зала донеслись смешки, затем сердитый голос Такэру произнес:
      – Ленька с Гулькой, умолкните!
      Глеб и Стас заглянули в дверь.
      Держа ноги углом, Такэру красиво лез по канату. Леня Рюмин авторитетно ему советовал:
      – Направьте волю против тяготения!
      Глеб со Стасом расхохотались.
      – Дозвонись без меня, – махнул рукой Глеб и помчался на урок.
      Взбегая по лестнице, он продолжал хохотать.
 

7

 
      В лаборатории на даче Куроедова супруги Ньюгарты вновь готовились к демонстрации красителя. Их белые халаты были тщательно выстираны, колбы и пробирки блестели, как елочные игрушки, только лица биохимиков не выглядели празднично. Уставясь в пространство, Джордж сидел на табурете. Нос его, похожий на картофелину, поник, кудряшки вокруг лысины как бы увяли, а в голубых глазах затаилась обреченность.
      – Не хочешь помочь, дорогой? – обратилась к нему Люси, закрепляющая материю на деревянной болванке. – Подержи, пока я булавки воткну.
      Джордж встал, подошел и буркнул:
      – Что? Куда?
      Взяв его палец, Люси прижала им нужное место.
      – Нарядим нашу куколку. – Она критически оглядела болванку.
      – Когда явится наш благодетель? – осведомился Джордж. – Что-то я соскучился.
      Люси осторожно воткнула булавку под палец мужа.
      – Приедет вот-вот. Звонил с дороги, просил провести все в темпе.
      – Просил или приказал?
      – Ты ведь знаешь, дорогой, это вопрос интерпретации.
      Джордж скривил губы.
      – Ну, конечно, в твоей интерпретации он «просил».
      Люси переставила его палец повыше.
      – Должна признать, пирожки с капустой были превосходными. Не хуже маминых.
      – Иди к черту! – взорвался Джордж.
      Люси воткнула очередную булавку под его палец.
      – Как скажешь, дорогой.
      – Он звонил пьяный? Только попробуй заявить, что это вопрос интерпретации!
      – Насколько я могла судить по голосу, Владимир действительно был слегка навеселе.
 
      – Черт побери! – рявкнул Джордж. – У кого переняла ты эту дебильную викторианскую манерность?!
      Люси гордо задрала нос.
      – Джо-ордж! Я похожа на леди Макбет?
      Сбитый с толку супруг пробормотал:
      – При чем тут вообще…
      – Отвечай на вопрос, Джордж!
      – Ты не только не похожа на леди Макбет, но вдобавок…
      – Черт тебя дери, Джордж! – вскричала Люси. – Я не леди Макбет! Но клянусь Господом, я зарежу этого ублюдка, вытяну из него кишки и буду на них плясать, плясать!.. Ты хочешь этого, дорогой?! Ты этогохочешь?! – Глаза Люси сверкали, и в наступившей тишине слышалось ее прерывистое дыхание.
      Лысина Джорджа покрылась капельками пота.
      – Ну-ну, детка, – проговорил он. – Подержи-ка палец вот тут, а булавки отдай мне… Отдай, Люси: я сам закреплю. Обожаю, когда ты так орешь.
 

8

 
      Ежась под моросящим дождем, Леня и Гуля шли к метро. Желтые листья лежали на тротуаре не слишком густо, и, возможно, лишь поэтому Леня старался пошуршать каждым листом. Это было хлопотно, зато продлевало прогулку.
      – Хочу шоколадный торт, – объявил Леня, покачивая портфелем. – Там такой выбор – глаза разбегаются.
      – Где «там»? – уточнила Гуля.
      – В кондитерской, за углом от школы.
      Гуля покачала головой.
      – Неохота возвращаться. И денег нет.
      Леня похлопал себя по карману.
      – Джигит обязан иметь заначку. На тот случай, когда без торта джигиту крышка. Прикинь, дождь кончился…
      – Это называется «кончился»?
      – Ну, почти. Только по средам у нас пять уроков. Упускать момент – преступление.
      Гуля встала в нерешительности.
      – Где будем есть? У тебя?
      – Вопрос неуместен, – тряхнул чубчиком Леня. – Позвонишь в кишлак, предупредишь… Не гневи меня, восточная женщина.
      Гуля наградила его шлепком по затылку, после чего они зашагали обратно к школе. Вернее, мимо школы – к той кондитерской, которая «за углом».
      – Между прочим, – напомнила Гуля, – кто-то обещал торт Саше за стихи.
      Леня кивнул.
      – Сейчас выберем, съедим и, если понравится, такой же купим вундеркинду.
      Гуля иронически на него покосилась.
      – А если не понравится?
      – В следующий раз купим другой. Все перепробуем и выберем лучший. Чтоб у юного дарования память о нас осталась.
      – Отличный способ. Лень, а ты жук.
      Леня остановился.
      – В смысле?
      – Сам знаешь! – блеснула глазами девушка.
      – Гуль, ты думаешь, я собираюсь кинуть эту малявку? Конечно, я завидую ему… по-хорошему, но… Гуль, я уважаю его: он личность. Хотел бы, чтоб он считал меня другом. А что касается долбаного торта… если ты, Гуля, так обо мне думаешь – пока! – Леня сердито продолжил путь.
      Гуля догнала его и взяла за руку.
      – Поздняк метаться. Угощай.
      – Главное, я жук, – проворчал Леня. – Прямо-таки душитель вундеркиндов.
      Миновав школу, они свернули за угол, прошли метров Двести и оказались у вожделенной кондитерской. Оставалось лишь дорогу перейти.
      – Денег-то хватит? – осведомилась Гуля.
      Леня тряхнул тощим портмоне.
      – Не на шербет падишаха, конечно…
      Тут из переулка вышли трое подростков того же примерно возраста, что Леня и Гуля. Не слишком здоровенные были эти подростки и не такие уж страшные, если б не темная дымка вокруг их тел. И глаза у пареньков этих были красными.
      Гуля сжала Ленину руку, Леня спешно сунул бумажник в карман. Однако было поздно. Один из «сумрачных» указал на них.
      – Вот кто нам ханку пробашляет! – И троица обступила Леню с Гулей, отрезав пути к отходу.
      Редкие прохожие поглядывали в их сторону и торопились мимо. Побелев, как полотно, Леня изобразил раскованность.
      – Какие проблемы, мужики?
      – Гони бабки, тормоз! – Подросток выразительно пошевелил пальцами.
      – Телка тоже ништяк, – встрял другой. – Узкоглазая, но для чердака сгодится.
      Третий лишь гоготнул.
      Сквозь ткань куртки ощущая Гулины ногти, Леня пригрозил:
      – Валите, пока целы! – И добавил: – Козлы!
      Теперь загоготали все трое. Очень злобно загоготали. Сумрак вокруг них сгустился, а глаза буквально стали багровыми. Леня полез в карман за бумажником: пес с ним, с тортом.
      Кто-то хлопнул Леню по спине, и ломающийся басок произнес:
      – Че ты ссышь, Рюмин?! Дай ему в бубен!
      Дернув головой, Леня узрел Медведева из 10-го «А». Того самого Медведева, с которым в прошлом учебном году из-за Гули у него состоялось кулачное выяснение отношений.
      – Не лезь, – буркнул Леня.
      Сумрак вокруг троих подростков стал еще гуще, и вожак указал на Медведева.
      – А этот яйцами заплатит.
      – Очко не слипнется? – Медведев вступил в круг – куртка нараспашку, на тугих щеках румянец. Он подтолкнул Гулю. – Сваливай, Шарипова. Нечего тебе тут.
      Троих шпанят его натиск слегка озадачил, но не смутил. Они сомкнулись, и сумрак вокруг них превратился в единое облако, внутри которого, было очевидно, они ориентировались без труда.
      – Не свалит никто! – произнес голос вожака. – В асфальт закатаем!
      – А не обхезаетесь? – усмехнулся Медведев.
      Из темного облака вылезла рука и, удлиняясь на глазах, схватила Медведева за горло.
      Гуля взвизгнула, повиснув на Лене.
      Леня размахнулся портфелем для удара.
      Медведев, однако, растерялся менее всех. Выхватив из кармана шариковую авторучку, он вонзил ее в душащую кисть.
      Раздался вопль, и запястье с торчащей в нем авторучкой втянулись обратно в сумрак. Медведев отскочил шагов на пять и заорал:
      – Бей копченых!
      – Из-за ближайшего дома тотчас выскочили четыре юных качка с обрезками стальных труб. С криком «Бей копченых!» они ринулись в драку. Леня глазам не поверил: это были те самые пацаны, которые по наущению Медведева колошматили его на школьном дворе. И теперь вот в нескольких метрах от остолбеневших Лени с Гулей завязалась кошмарная потасовка. Внутри темной клубящейся дымки слышались крики и смутными силуэтами мелькали тела дерущихся.
      Пожилая женщина на другой стороне дороги возопила:
      – Милиция! Вызовите милицию!
      Но милиции, разумеется, не было и в помине. Внутри темного облака, очевидно, царила неразбериха. Но Медведев с четырьмя дружками, невзирая на численный перевес, похоже, преимущества в драке не добились. Слишком быстры были трое их противников, слишком невероятно управляли они своими конечностями.
      – Подержи-ка! – Леня вручил Гуле портфель.
      – Куда?! – закричала Гуля в панике. – Стой, идиот!
      Но Леня был уже в гуще свалки.
 

9

 
      На сей раз после уроков задержался Глеб. Окруженный восьмиклассниками, он заканчивал проверку контрольных работ по образованию причастий прошедшего времени. Когда Даша заглянула в кабинет, Глеб пробормотал, что «почти уже». Даша сообщила, что подождет в учительской раздевалке. И Глеб, управившись, сказал ученикам «au revoir» и поспешил из кабинета.
      В коридоре его тормознула директриса.
      – Глеб Михайлович, насчет завтрашнего педсовета…
      – Боже! – простонал Глеб. – Хотите, подарю вам револьвер?! Застрелите меня, и покончим с этим!
      – Но из-за вашего выходного, Глеб Михайлович, педсовет наш…
      – Зинаида Павловна, я бы с превеликим удовольствием. Но завтра в три часа я должен быть в ФСБ на допросе.
      – Ну да, вы монгольский шпион. Прекратите свои шутки, Глеб Михайлович.
      – Насчет шпиона разговора не было. Пока я подозреваюсь только в двойном убийстве. Надеюсь, это уважительная причина для неявки на педсовет?
      Бровки директрисы поползли вверх. Она растерянно поправила шпильку, удерживающую жиденькую косу на затылке.
      – О-о, вижу, вы серьезно.
      – Придется вам без меня, – развел руками Глеб.
      Директриса покачала головой.
      – Вы не дослушали. Из-за вашего выходного педсовет я перенесла на понедельник, на четыре тридцать. Не отвертитесь. Уверена, до понедельника вы успеете вправить им там мозги. – И она пошла по коридору, цокая каблуками.
      – На фиг я вам сдался на педсовете? – буркнул в досаде Глеб.
      Директриса обернулась.
      – Отчитаетесь о двойном убийстве. Наш коллектив это заинтересует. Еще обсудим некоторые нововведения нашего министерства. Но это так, между делом. – Она продолжила путь.
      Хмыкнув, Глеб ринулся на первый этаж. У дверей раздевалки он застал одетую в плащ Дашу, которая постучала по циферблату своих часиков.
      – Это называется «почти уже»?
      – Зинаида задержала. – Глеб вошел в раздевалку, надел куртку и вышел. – Педсовет, оказывается, с четверга переносится на понедельник.
      – Ну и как? – осведомилась Даша. – Ты ей всыпал?
      Глеб мотнул головой.
      – Скорей, она мне. Зинаида у нас – прелесть.
      Даша фыркнула.
      – А ты сомневался, дурак?
      Они пересекли вестибюль и, простившись с охранником, покинули школу. Под моросящим дождем Даша поежилась.
      – Бр-р-р! Раскроем зонт или пройдем между каплями?
      – Между каплями, – ответил Глеб. – Но под зонтом.
 

10

 
      С двумя портфелями в руках Гуля металась возле дерущихся. Смутно различая, что происходит внутри сумрачной кучи-малы, она не представляла, чем помочь Леньке.
      Редкие прохожие по-прежнему обходили потасовку стороной, иногда возмущаясь, но не вмешиваясь. Что думали они о сумраке вокруг подростков, оставалось загадкой: комментариев по этому поводу не было. Только слышался порой все тот же бесплодный возглас «Куда смотрит милиция?»
      Наконец в драке наступил перелом: «копченые» дрогнули. Серое облако потускнело, и трое неприятелей, унося его остатки, пустились наутек. Бежали они так быстро, что преследовать их Медведев с дружками даже не пытались. И «копченые», выкрикивая угрозы, беспрепятственно исчезли в переулке.
      Гулиному взору предстали герои-защитники. Куртка на Лене была порвана в клочья. Сам он потирал ушибленное плечо, и под глазом у него красовался здоровенный фингал С возгласом «мамочки!» Гуля бросилась к другу. Остальные участники побоища тоже получили повреждения внешности и одежды.
      Медведев из 10-го «А» с четырьмя юными качками исподлобья взирали на Леню с Гулей. Затем один из четверки, отбросив обрезок трубы, подошел и потрогал Ленин фингал.
      – Ништяк, – сказал он, протянув для пожатия руку. – Заживет до свадьбы.
      Дружки его засмеялись, пялясь на Гулю.
 

11

 
      В «жигуленке» Даша поинтересовалась:
      – Дозвонился до Светки?
      Глеб включил зажигание.
      – Наверняка.
      – Что значит «наверняка»? Ты не уверен, дозвонился или нет?
      – Я на урок опаздывал. Дозванивался Стас.
      Даша положила голову мужу на плечо.
      – Ладно. Адрес Курощупова для Светки не проблема.
      – Смелая мысль. – Глеб отъехал от школьных ворот. – Горжусь вами, Дарья Николаевна.
      – Поехидничай. – Даша куснула его за ухо. – Щас ам – и нету.
      Глеб всмотрелся в окно.
      – Либо откусывай, либо отпусти. – Он притормозил у тротуара. – Кажется, опять неприятности.
      Даша проследила за его взглядом.
      – Ленька с Гулькой… что там с ними?
      – Пойду выясню.
      – Я с тобой.
      – Щас по рогам, в лоб и по уху. Поняла? – Глеб выскользнул из машины, тихо прикрыв дверцу.
      Леня и Гуля стояли метрах в пятидесяти. Ни они сами, ни обступившие их Медведев с дружками учителя не заметили.
      – Копченые ваще оборзели! – возмущался здоровенный пацан с обрезком трубы. – Весь район, прикинь, захапали!
      – И давно? – спросил Леня.
      – Дней десять уж. – Медведев удивленно воззрился на Леню с Гулей. – К вам они впервые, что ли, прицепились?
      Леня и Гуля переглянулись.
      – Как вам сказать… – пробормотал Леня.
      Один из подростков фыркнул.
      – Во терпило! Фонарь под глазом схлопотал и лопочет: «Как вам сказать, как…»
      – Заглохни, Сева! – осадил его здоровяк. – Никакой он не терпило. Видал, как он копченого приделал? Зуб выбил, бля буду.
      После короткого молчания Медведев кивнул на растерзанную Ленину куртку.
      – Дома влетит?
      Гуля тяжко вздохнула. Леня бесшабашно отмахнулся.
      – Мелочи жизни.
      В этот момент Глеб приблизился вплотную.
      – Привет честной компании!
      Компания замерла. Затем здоровяк крикнул:
      – Француз! Линяем! – И вместе с Медведевым дал стрекоча.
      Остальные, однако, продолжали стоять.
      Глеб в несколько прыжков настиг сперва одного, затем второго беглеца и вернулся, держа их под мышками.
      – Спокуха, ковбои! – объявил он, ставя подростков на ноги. – Никаких репрессий не последует – лишь деловой базар. Колитесь про копченых.
      Медведев баском заканючил:
      – А че мы-то? Копченые сами, – он кивнул на Леню с Гулей, – вон их грузили, бабло требовали…
      – Коню ясно, – перебил Глеб, – теперь вы хорошие парни. Но растолкуйте, что здесь произошло. И что вообще происходит.
      После хмурых переглядок и невразумительного мычания пацаны вкратце обрисовали положение вещей. «Придурки в сумраке», или «копченые», хозяйничали здесь так же, как в районе Саши Колесникова. Потирая переносицу, Глеб перевел взгляд с притихших Лени и Гули на Медведева с дружками.
      – Воюете, значит?
      Здоровяк ответил с вызовом:
      – А че, смотреть на них?
      Рядом вдруг затормозил синий «Мицубиси». Дверца распахнулась, и на тротуар выпрыгнул Василий в спортивном костюме. Окинув взглядом Глеба, растерзанного Леню с Гулей и братца с дружками, он истолковал мизансцену по-своему.
      – Опять, блин?! – Василий наградил Медведева-младшего увесистой затрещиной. – Сколько учить вас, шалупонь сопливая?! – Такие же затрещины огребли четыре дружка, и никто из них не пикнул. – Извини, Француз… э-э… Глеб Михайлович! Я им бошки поотрываю!
      Глеб вздохнул.
      – Что за психопатство, Сильвестр? Примчался тут, руки распускаешь… Парни молодцы, порядок наводили, а ты: «Бошки поотрываю!»
      Василий недоверчиво оглядел побитую компанию и остановил взор на Лене Рюмине.
      – Угу, порядок… Кто ж тогда этого оприходовал?
      – Не они, – заверил Глеб. – Как раз они его выручили.
      Взгляд Василия выразил изумление.
      – Без понтов?
      Леня кивнул.
      – Если б они не вмешались, даже не знаю… А это, – Леня оторвал лоскут от куртки, – это в драке с другими.
      Василий расплылся в белозубой улыбке.
      – Извини, мелкий, – приобнял он брата. – Я облажался, плеер твой.
      Медведев-младший просиял.
      – Ты это… без понтов?
      – Железно. – Василий пожал руку каждому из четырех пацанов. – Извините, мужики: мой прокол. Можете грузить меня – все сделаю.
      Пацаны заулыбались, и здоровяк пообещал:
      – Нагрузим, Вася.
      – Нет базара, – кивнул Василий. – А теперь валите. Мне с Французом… э-э… с Глебом Михайловичем поговорить надо.
      Медведев-младший с дружками подчинились беспрекословно и отправились восвояси.
      Гуля, с беспокойством косясь на апатичного Леню, сказала:
      – Мы тоже пойдем, Глеб Михайлович.
      – Я вам пойду! – Глеб махнул Даше, которая тотчас подкатила в «жигуленке». – Полезайте в машину, развезу по домам.
      – Еще чего? – подал голос Леня. – Мы умеем ножками.
      Глеб побледнел от ярости.
      – В машину, засранцы! Там поговорим!
      Леня с Гулей поплелись к «жигуленку». Даша изнутри приоткрыла заднюю дверцу, и ребята нырнули в автомобиль.
      Василий усмехнулся.
      – Не круто ли ты? Они, блин, и так пострадали…
      – Не лезь в мою педагогику! – перебил Глеб. – Говори, что хотел.
      Лицо Василия мигом помрачнело.
      – Утром была у нас стрелка, сам знаешь. Куроедов твой… слышь, Француз, он просто отморозок! Базар, короче, был такой…
 

12

 
      Куроедов с пасмурной физиономией развалился в кресле, поставленном у стены лаборатории. Для очередной демонстрации красителя все было готово. Джордж нервно оглаживал материю на деревянной болванке, а Люси набирала в пипетку раствор фермента.
      Племянник на сей раз присутствовал на шоу один, без лопоухого начальника охраны. Владимир был в смокинге, при «бабочке» и в угрюмом опьянении.
      – Рожайте быстрей! – поторопил он по-английски. – Некогда с вами париться.
 
      Лучезарно улыбаясь, Люси проворковала по-русски:
      – Рожу кислотой оболью, подонок.
      Куроедов осклабился, точно вурдалак.
      – А с тобой что будет, подумала?
      – Плевать, ублюдок. Держись от нас подальше.
      Джордж забеспокоился.
      – Эй! О чем вы?
      Люси обернулась к мужу.
      – Пустяки, дорогой. Владимир за нас волнуется и желает удачи.
      Куроедов хмыкнул, но промолчал.
      А Джордж буркнул:
      – На удачу не рассчитываю: работы еще невпроворот.
      – Но, дорогой, немного оптимизма…
      – Довольно болтать, детка. Перед смертью не надышишься.
      Люси капнула из пипетки на краешек материи, обернутой вокруг болванки. Через несколько мгновений серая холстина окрасилась в золотисто-желтый цвет, причем такой насыщенности, что лаборатория будто солнышком озарилась.
      У Куроедова, как и при первой демонстрации, отвисла челюсть.
      Джордж прокомментировал:
      – На этот раз можно засекать время. Сколько угодно времени – краска не потускнеет. Вперед, детка!
      Люси капнула на материю из другой пробирки. Через пять-шесть секунд желтый цвет холстины превратился в зеленый. И в какой зеленый!
      – Родственники, я восхищен! – по-английски проговорил Куроедов. – Это фурор!
      – Заткнись, мудак, – отозвалась по-русски Люси. – Ни капли своего «бульона» больше не получишь, забудь.
      Куроедов с ухмылкой откинул со лба волосы.
      – Да ну? Я просто найму химика, он расшифрует формулу и наладит мне производство. С ба-альшим размахом!
      – Не посмеешь, мерзавец.
      – Еще как посмею, климактеричка хренова. Только еще вякни.
      Джордж хлопнул в ладоши.
      – Хватит восхищаться! Хоть фиксировать цвета мы научились, однако…
      – Погоди, дорогой! – перебила Люси. – Позволь мне доставить себе удовольствие.
      Джордж пожал плечами.
      – Если хочешь. – Он взял со стола скальпель, сделал на материи надрез и обратился к Куроедову: – Смотрите внимательно.
      Люси капнула на холстину из третьей пробирки. За те же секунды материя изменила зеленый цвет на синий – великолепный колдовской индиго. Невзирая на опьянение, Куроедов был потрясен.
      Джордж между тем указал на место, где был сделан разрез.
      – Взгляните: все цело – ни стыка, ни шва.
      Вскочив с кресла, Куроедов раскрыл объятья.
      – Дядюшка! Позволь расцеловать твою плешь!
      Джордж выставил скальпель.
      – Стойте, где стоите. Рано пить шампанское. – Он кивнул жене. – Давай. Медленно и осторожно.
      Люси взяла щипцы, вытащила из материи булавки и, размотав ее, щипцами сбросила на пол. Деревянная болванка под холстиной, словно побывав в печке, обуглилась до черноты.
      – Оборотная сторона медали, – прокомментировал Джордж. – Еще работать и работать.
      – Какого черта? – Глаза Куроедова азартно блестели. – Хватит ковыряться, запускаем.
      Джордж и Люси обалдело переглянулись.
      – Ты что, не понимаешь? – сказала Люси. – Тело под одеждой будет сожжено.
      Куроедов направился к двери и, приоткрыв ее, оглянулся.
      – О'кей, до конца недели. Потом запускаем: доводка – не моя проблема. – С этими словами он вышел.
      Джордж воззрился на жену.
 
      – Я думал он с прибабахом, а он… Детка, он от рождения такой?
      Люси разрыдалась на плече у мужа.
 

13

 
      Капли дождя застревали в короткостриженых волосах Василия, размахивающего рукой в такт своей речи.
      – Этот урод попер на Папаню! Только подумай, Глеб Михайлович: при пацанах! Проблему он себе нашел, гадом быть! А ты говоришь: «Спасибо, можете оставить его в покое». Что-то я не въезжаю, Француз!
      Глеб озадаченно тер переносицу.
      – Кто ж знал, что все так обернется, – пробормотал он. – Я лишь хотел с вашей помощью его спровоцировать…
      – Спровоцировал, – буркнул Василий, – без понтов.
      Глеб прошелся по тротуару взад-вперед.
      – Черт знает, на что я рассчитывал!.. Понимаешь, Вася, мне надо разыскать двух людей. Теперь я уверен, что они у этого хмыря. Чтоб они не пострадали, я должен без шума их вывезти. Поэтому даю отбой: отстаньте от Куроедова.
      Даша помахала рукой из «жигуленка». Расплывшись в белозубой улыбке, Василий помахал в ответ.
      – Опять не въезжаю, – пробормотал он. – Клеился этот пидор к твоей жене или нет?
      – Клеился. И попыток своих, думаю, не оставит.
      – О'кей, вот и разберемся. Папаня так к нему приклеится – маму родную забудет.
      Глеб хмыкнул.
      – Верю. Оно, может, и к лучшему, с другой стороны. Вы его отвлечете, а я подсуечусь. Согласен?
      – Ну, – подмигнул Василий.
      После рукопожатия они направились к своим автомобилям. У «Мицубиси» Василий обернулся.
      – Слышь, Француз, этот урод дымился, без понтов. Будто резину жгли на нем. Что-нибудь знаешь об этом?
      Глеб приоткрыл дверцу «жигуленка».
      – У брата своего поинтересуйся. Он тебя просветит.
      Они сели в машины и разъехались.
      В «жигуленке» повисло молчание. Леня и Гуля съежились сзади. Даша положила руку Глебу на плечо, пытаясь успокоить. Но преуспела в этом не слишком: даже затылок Глеба излучал ярость. «Жигуленок» мчался в потоке транспорта, и «дворники» гоняли по стеклу дождевые струйки. Первой не выдержала Гуля:
      – Вы сердитесь на нас, Глеб Михайлович?
      – Не то слово, – ответил Глеб. – Угадай, за что?
      – И гадать нечего, – подал голос Леня. – За то, что в историю влипли. Хотя должны быть начеку.
      Даша обронила:
      – Умный.
      Леня тронул фингал под глазом.
      – Можем позволить себе кусок торта? В конце изнуряющего трудового дня.
      Выпустив руль, Глеб в гневе обернулся.
      Гуля вскрикнула и закрыла лицо руками в ожидании катастрофы. Побелевший Леня стиснул портфель.
      – Тортика им захотелось! – заорал Глеб. – Обещали ведь не болтаться по улицам! Врезать бы вам…
      Поскольку катастрофы не произошло, Гуля посмотрела сквозь пальцы в окошко. «Жигуленок» без участия водителя уверенно мчался среди прочих машин. Более того, он самостоятельно перестроился в правый ряд и лихо повернул на стрелку.
      – Ни фига себе! – выдохнул Леня.
      – Глеб Михайлович, пожалуйста! – взмолилась перепуганная Гуля.
      Обеими руками держась за спинку сиденья, Глеб нахмурил на нее брови.
      – От тебя, Гулька, не ожидал. В твоем мизинце здравого смысла больше, чем у Рюмина в башке. И вот, поди ж ты!
      Ребята притихли, точно в ступоре.
      Даша произнесла по-английски:
      – Любовь моя, ты нарушил вторую и третью заповеди. А четвертую вообще игнорируешь.
 
      – Плевать, – по-русски буркнул Глеб. – Эти пожиратели тортов не растреплют, будь уверена.
      – Разумеется, – перешла на русский Даша. – Но впереди пост ГАИ. Боюсь, нас поймут неправильно.
      В досаде отвернувшись, Глеб взялся за руль.
      – Могу я рассчитывать, – процедил он, – что вы осознали, раскаялись и впредь не повторите?
      – Да! – заверила Гуля.
      – Что было с машиной? – спросил Леня.
      Глеб покосился на Дашу.
      – О чем он?
      Даша пожала плечами.
      – Понятия не имею. Тему разговора пытается сменить.
      Леня хмыкнул: он быстро приходил в себя.
      – Ага, меняю тему. Куда вы нас везете?
      – Сперва забросим тебя домой, – ответил Глеб, – поскольку ты у нас инвалид. Потом отвезем Гулю.
      Леня мотнул чубчиком.
      – Гуля ко мне поедет. Папа отвезет ее вечером.
      – Да, – кивнула непривычно тихая Гуля, – Борис Викторович меня проводит.
      Глеб и Даша переглянулись.
      – Даже не знаю, – засомневался Глеб.
      – Мы больше не вляпаемся, – пообещал Леня. – Вы же не можете опекать нас на каждом шагу.
      – Очень надо, – буркнул Глеб. – Если Борис Викторович берет на себя, так тому и быть.
      У дома Рюминых Гуля нерешительно приоткрыла дверцу.
      – Мама как тебя увидит… – обратилась она к Лене и в изумлении приоткрыла рот.
      – Что? – забеспокоился Леня.
      Гуля простонала:
      – Фингал под глазом. Его нет. Будто корова языком слизнула.
      – Как это? – Ощупав лицо, Леня оторопело воззрился на Глеба. – Куда он делся?
      Глеб раздраженно ответил:
      – Не брал я твой фингал. Хоть обыщи.
      Гуля продолжала таращиться на Леню.
      – Куртка! – воскликнула она.
      Леня тотчас осмотрел на себе куртку. И даже ощупал. Ни лоскутка, ни дырочки – куртка была как новая. После некоторого молчания Леня задиристо произнес:
      – Глеб Михайлович…
      – Все! Катитесь, нет времени!
      – …почему вы преподаете именно французский?
      – Потому что, – встряла Даша, – английский преподаю я.
      Рассмеялись все четверо.
      – Кажется, – заявил Леня, – я тоже буду преподавать французский.
      Глеб включил зажигание.
      – Не сегодня, надеюсь. Валите делать уроки.
      Леня вышел.
      Гуля чуть задержалась.
      – Спасибо, – сказала она, – что напомнили об уроках. Мы уж затевали покурить кальян.
      Даша улыбнулась.
      – Ожила. Расчирикалась.
      Хихикнув, Гуля вышла. Они с Леней, размахивая портфелями, зашагали к подъезду.
      Глеб развернул машину.
      – Не комментируй, ладно? – пробормотал он. – Застрелишь меня – скажу спасибо.
      Даша взяла его за ухо.
      – Дурак, дурак, дурак.
      По дороге к дому Глеб пересказал Васино сообщение о «стрелке» с Куроедовым и подытожил:
      – Воистину отморозок. Притом прогрессирует.
      – Черт с ним, – отмахнулась Даша. – Отморозки все одинаковы.
      – Ой ли? – усомнился Глеб. – Вспомни Хлыстана: какой выдающийся был мерзавец! А этот без размаха, но гораздо опасней.
      – И от того, и от этого… – Даша зевнула, – меня лишь в сон клонит. Никакого душевного содрогания.
 
      Они припарковались у подъезда. В квартире надрывался телефон. Глеб взял трубку с холодильника. Из трубки донесся облегченный вздох Светланы:
      – Наконец-то! Где вас носит?
      Присев на табурет, Глеб ответил:
      – Кальян курили. Сычова, ты когда-нибудь курила кальян?
      Даша пристроилась к нему на колени и прижала к трубке ухо.
      Светлана фыркнула.
      – У меня мобильник сдыхает. Ближе к делу.
      – Кто мешает? – парировал Глеб.
      – Первое, – проговорила Светлана, – «парень в сумраке», сосед Калитина. Под домашним арестом он ослаб, впал в депрессию и требует бульона. Мамаша сварила ему куриный – он выплеснул ей в лицо. К счастью, промазал.
      – Он хотел «субстанцию», – вклинилась Даша.
      Светлана съязвила:
      – Как бы мы догадались без тебя?
      – Никак. – Даша показала трубке язык.
      – Запрусь в ванной, – пригрозил ей Глеб. – Продолжай, Свет. Она больше не будет.
      Светлана перевела дух.
      – Короче, за ним наблюдает доктор. Темным туманом дитятя пока не окутывается, но пил он эту хрень всего четыре дня. Причем вместе со спиртным. Без спиртного, говорит, это не действует.
      Глеб щелкнул пальцами.
      – Вот! Ньюгарты наверняка не предполагали подобного. Употребление «субстанции» вкупе со спиртным – вот исток могущества Черной Саранчи. Ай да Илюха!
      Даша смотрела на него с тревогой.
      – Потому Ямото и спешит ликвидировать Ньюгартов. Если «субстанция» выйдет на широкий простор…
      – Именно, – кивнул Глеб. – Преисподняя покажется крымским курортом. Но Ямото заботит не это. Он лишь охраняет секрет клана.
      – Эй! У меня сейчас мобильник отрубится! – напомнила о себе Светлана. – Теперь про адрес Куроедова. В Москве у него целых три квартиры. Завтра мы с Калитиным по-тихому их прощупаем…
      – Такэру с собой возьмите, – распорядился Глеб.
      – Зачем?
      – На случай столкновения с Ямото. К тому же вы не знаете английского, и неизвестно, помнит ли миссис Ньюгарт русский. Я бы отправился с вами сам, но у меня завтра чертова Лубянка.
      – При чем тут английский? – возмутилась Светлана. – Люси Ньюгарт наверняка чешет по-русски не хуже нас. Не вешай мне эту хрень на уши. И Ямото мы вполне способны вдвоем…
      Даша в гневе выхватила трубку.
      – Сычиха, ты у нас крутая! Ты просто конь с яйцами…
      Глеб трубку отобрал.
      – Свет, у Стаса завтра уроки. Других вариантов нет: Такэру едет с вами. Это не обсуждается.
      Светлана буркнула:
      – Ладно. А ты, зеленоглазка, вообще… – Тут мобильник ее наконец отрубился.
      Даша саданула кулачком по плечу Глеба.
      – Она в гроб меня вгонит! Вечно лезет без страховки!
      Глеб посмотрел на часы.
      – Может, поработаем над романом? Сычова там главный герой, так что… врежем ей по полной программе.
      Даша соскочила с его коленей.
      – Давай! Сделаем из дурынды «Кошмар на улице Вязов»!
      – Но сперва пообедаем.
      – Нет, сперва я в душ.
      Глеб покачал головой.
      – Чур, в душ я первый. А ты позвонишь Илье, доложишь обстановку.
      – На фиг?
      – Может, он выдаст что-то дельное.
      Даша вздохнула.
      – Уж не сомневайся. Что-нибудь он выдаст.
 

14

 
      В спальне Ньюгартов над кроватью горело бра. Люси в ночной рубашке и в очках пролистывала стопку русских газет. Супруг ее, заложив руки за голову, вперился в потолок.
      – Хватит, говорит, ковыряться – запускаем так, – не мог успокоиться Джордж. – Какому еще дебилу придет такое в голову?
      Отложив газету, Люси взяла следующую.
      – Что творится в мире, дорогой. Техногенные катастрофы, терроризм…
      Джордж продолжал изучать потолок.
      – Доводка, говорит, не моя проблема. Видеть его рожу не могу. Не знаю, сколько еще я так выдержу.
      Люси поправила очки.
      – Главное, дорогой, террористы-смертники. Взрывают себя при скоплении народа…
      – Катись к черту со своими террористами! – вскричал удрученный биохимик. – Не могу больше! У тебя что, уши заложило?!
      Люси вздернула крючковатый нос.
      – Джо-ордж! Я слышу тебя прекрасно. Что, конкретно, ты предлагаешь? Хочешь опять поинтересоваться, скоро ли объявится мой лорд Грин? Отвечаю: оставь меня в покое, это невыносимо.
      Супруг ее смущенно почесал плешь.
      – Только и слышишь «Джо-ордж»! Обожаю это «Джо-ордж».
      Убрав газеты на тумбочку, Люси положила очки сверху.
      – Дорогой, я стараюсь тебе понравиться. Порой удивляюсь, как мне это удается. – Она выключила свет.
      После продолжительного молчания Джордж произнес:
      – Ты вот заявила, что ты не леди Макбет. – Он выдержал паузу.
      – Да, дорогой. И что? – отозвалась Люси.
      – Я кое-что вспомнил. У леди Макбет был неплохой помощник – ее собственный муж.
      Теперь паузу выдержала Люси.
      – Дорогой, они оба плохо кончили.
      – В том-то и дело, детка. – Джордж яростно взбил подушку. – В том-то и дело, черт побери!

1

 
      Утро опять было пасмурным. Дождь не шел, но явно собирался. По расписанию у Глеба был выходной, а в 15.00 его приглашали на Лубянку. День был разбит, но ничего не поделаешь. Нужно было отвезти Дашу в школу, и оставалось время поработать над романом.
      Позавтракав, Глеб с Дашей одевались в прихожей. И конечно же, зазвонил телефон. Глеб тотчас предупредил протест Даши.
      – Обязан подойти.
      – Пора заводить сотовый, – раздраженно заметила Даша. – К чертям твой консерватизм. Опять опоздаем.
      Глеб молча прошел на кухню и взял трубку с холодильника. Без приветствий и предисловий Илья произнес:
      – Кто сказал, что Ньюгарты в московской квартире?
      – В одной из трех квартир, – уточнил Глеб. – Вряд ли племянник снимает для них жилье. К чему лишние свидетели?
      – Козе понятно. А почему бы ему не поселить родственников за городом? Как по-твоему, имеется у Куроедова теплая дача?
      – Наверняка. Но зачем такие хлопоты?
      – Лаборатория.
      – Интересная мысль. Но лабораторию легко устроить в одной из квартир.
      – Если хватит места, – возразил Илья. – И если соседи не учуют неприятные запахи.
      Глеб потер переносицу.
      – Уверен, места у Куроедова достаточно. А на соседей ему чихать.
      – Старик, а если кто-то поднимет шум?
 
      – Какой шум, старик? Куроедова опекает ФСБ, забыл?
      Из трубки донесся вздох.
      – И все-таки я поручил бы Светке пробить его дачу. Но как говорится, мое дело маленькое.
      Глеб вздохнул в ответ.
      – У Светки и без того дел по горло. Но, как говорится, спасибо за звонок.
      Они оба дали отбой. Даша поинтересовалась:
      – Чего он хотел?
      – Чтоб Светка прошерстила дачу Куроедова.
      – Три квартиры, значит, его не устраивают?
      – Он привел доводы. – Глеб щелкнул дверным замком.
      Даша переступила порог.
      – Еще бы. Доводов у Илюшки всегда вагон.
      Глеб вышел за ней и закрыл дверь на ключ.
      – Его аргументы меня не убедили. Но беда в том, что Илья слишком часто попадает в яблочко.
      Даша усмехнулась, входя в лифт.
      – Хотел, чтоб он выдал что-то дельное? Теперь мучайся.
 

2

 
      На глухой московской улочке, в тихом районе, располагался неброский частный спортклуб. В компактном двухэтажном комплексе наряду с тренажерами, душевыми и раздевалками поместились хорошая сауна и бассейн с ультрафиолетовой очисткой. Тренировались здесь люди столь же неброские, не желающие привлекать к себе внимание. То есть контингент был согласованный и устоявшийся.
      «Мерседес» Куроедова, сопровождаемый на сей раз двумя джипами с охраной, припарковался здесь в 8.15 утра. Сидевший за рулем «Мерседеса» Гаврилыч свойски подмигнул боссу.
      – Жарковато будет, гвоздь мне в печенку.
      Куроедов угрюмо на него покосился.
      – В авантюру втравливаешь?
      Начальник охраны крякнул с досады.
      – Владимир Сергеевич, когда ты обосрал его при его же быках, ты о чем думал? Вопрос теперь стоит ребром: либо он – либо мы.
      – Обязательно прямо с утра?
      – Володь, ты перебрал вчера и бульону, и коньяку. Полезно покачаться с железом, токсины выпустить.
      Куроедов откинул со лба волосы. Лицо его было одутловатым с похмелья.
      – Со студенческих лет не тренировался. Ты вполне уверен…
      – Не ссы, Володь: все подготовлено. Не зря же я тридцатник в ментовке оттрубил.
      – А вдруг не клюнет?
      Гаврилыч отмахнулся.
      – Знаю эту публику. Они за свою территорию, хоть за этот вот спортклуб… Главное, Володь, грамотно слить информацию.
      Оба они примолкли, продолжая сидеть в машине. Наконец Куроедов ткнул пальцем в окно.
      – Вот он, надежда моя и опора.
      На стоянке припарковался золотистый «Опель». Гаврилыч пробухтел:
      – Зря ты его сюда. Ох, зря.
      Майор Луганский, выйдя из «Опеля», двинулся к «Мерседесу».
      Куроедов усмехнулся.
      – Между делом. Чтоб время не тратить попусту.
      Луганский плюхнулся на заднее сиденье и хлопнул дверцей.
      – Володь, ты вообще когда-нибудь работаешь? Что-то не заметно.
      Куроедов воззрился на него опухшими от пьянки глазами.
      – Боишься, Юрик, что сяду на твое иждивение?
      – И нечего дверями тут хлопать, – прибавил Гаврилыч.
      Луганский посмотрел в упор на Куроедова.
      – У меня времени – три минуты.
      Толстяк осклабился.
      – И на том спасибо, Юрий Васильевич. Премного благодарны. – Из кармана плаща он извлек перетянутую резинкой пачку долларов. – Держи. Твое время – мои деньги.
      Луганский слегка смутился.
      – Накладные расходы, – пробормотал он, сунув доллары в карман. – Непременно потом отчитаюсь.
      Куроедов с ухмылкой отмахнулся.
      – Какие между нами счеты, Юрик. Закрой учителя французского – и квиты. У вас ведь стрелка в три часа?
      Майор кивнул.
      – Не выскользнет, будь уверен.
      – Вот и чудненько! – расплылся до ушей Куроедов.
      – Кабы наше теля да волка съело, – пробухтел Гаврилыч, но его колкость проигнорировали.
      Майор приоткрыл дверцу.
      – Еще одно, Володь. Если то, что ты поведал о вчерашней демонстрации, правда…
      – Юрик! – ударил себя в грудь Куроедов. – Стану ли я тебе врать?
      – Если создание красителя, – невозмутимо продолжил Луганский, – близится к завершению, твоих англичан следует перепрятать в надежное место.
      Куроедов воззрился на него.
      – Какого рожна?
      Майор вышел из машины.
      – На всякий случай. Для страховки. – Он мягко притворил дверцу.
      Куроедов пробормотал:
      – Пошел ты в прямую кишку.
      – Во-во! – хохотнул Гаврилыч.
      Луганский укатил в золотистом «Опеле».
      Куроедов с Гаврилычем вышли из «Мерседеса» и в сопровождении двух мордоворотов направились в спортклуб. Остальная охрана, восемь человек, преспокойно отдыхала в джипах. Никто, разумеется, не обращал внимания на ханыгу, рыщущего в поиске пустых бутылок.
      Ямото Кае прибыл вслед за Луганским на угнанной «Хонде», но в отличие от майора ФСБ припарковался метрах в двухстах от клубной стоянки. Там «Хонда» в глаза не бросалась и была ближе к дороге. На отъезжающего майора Ямото не прореагировал: «Опель» лишь привел его к искомому «Мерседесу». Оставалось, улучив момент, захватить длинноволосого толстяка. Ямото знал: такой момент наступит и упустить его нельзя. Глава клана Черная Саранча готов был ждать.
 

3

 
      Глеб подвез Дашу к воротам школы. Дождь все собирался, но не шел. Зато школьники шли косяками.
      – Не опоздали, – порадовалась Даша. – И Курощупова не видать. Все, вали. – Она чмокнула Глеба в щеку. – Дальше я сама в дружном коллективе.
      Глеб качнул головой.
      – Провожу до раздевалки.
      Даша посмотрела ему в глаза.
      – Это не та раздевалка. Не интересно.
      Они рассмеялись.
      – Проверить не лишне, – сказал Глеб. – И после занятий носа не высовывай. Закончу на Лубянке – сразу за тобой.
      Даша смотрела ему в глаза.
      – Ты со мной, как Маша с медведем. Помнишь, она пряталась в кузовке у медведя за спиной: «Высоко сижу, далеко гляжу…»
      – «Не садись на пенек, не ешь пирожок», – продолжил Глеб и уточнил: – Я тебе не Маша. Только высунься.
      Даша смотрела и смотрела ему в глаза.
      – Ведь и я, между прочим, не медведь. Знаю, где ты прячешься.
      Они выбрались из «жигуленка», вошли в школьные ворота и поднялись на школьное крыльцо.
      Глеб дождался, пока Даша сняла в раздевалке плащ.
      – Не садись на пенек, не ешь пирожок, – повторил он.
      Даша мотнула «конским хвостом».
      – Не буду, честно.
      Глеб помахал охраннику и уехал.
 

4

 
      До тренажерного зала помещение недотягивало по размерам. Это была просторная и светлая комната с кондиционером. И комнатой этой в течение трех часов распоряжался Куроедов, с лихвой оплативший все услуги. Тренировался с хозяином лишь начальник охраны. В креслах за дверью два мордоворота пялились в порножурналы, обмениваясь впечатлениями.
      Гаврилыч несмотря на пенсионный возраст в спортивном трико выглядел подтянутым. И его уши оттопыривались пунцовыми флажками.
      Куроедов на подступе к тренажеру сотрясался жиром, и эластичный пояс был не в силах удержать его живот. После разминочных упражнений длинные волосы толстяка распались на сальные пряди, и пот стекал с его дряблых щек. Гаврилыч, однако, милосердия не проявлял. Раз двадцать отжавшись на параллельных брусьях, полковник МУРа в отставке выдохнул:
      – Теперь ты, Володь!
      Затравленно на него зыркнув, толстяк приблизился к снаряду, оперся ладонями, подпрыгнул… и приземлился на пол задом.
      – К черту, Гаврилыч! – простонал он. – Не мой вид спорта.
      – А какой – твой? – осведомился начальник охраны. – Шепни по секрету.
      Куроедов, кряхтя, поднялся, подошел к штанге и с опаской взялся за гриф. Гаврилыч усмехнулся.
      – Давай. Всего сто сорок кэгэ, раз плюнуть.
      Куроедов напрягся, побагровел и мелко задергался. Штанга не шелохнулась.
      – Мать твою, – прохрипел толстяк.
      – Зачем же мать – можно кошку поймать, – подколол Гаврилыч. – Давай, у тебя еще два подхода.
      Куроедов злобно на него взглянул.
      – На хер ты меня сюда притащил?! Идиота из меня делать?!
      – Ну, ты даешь, гвоздь мне в печень! – Гаврилыч повис на перекладине и подтянулся восемь раз. – Все утро вроде перетирали, – сказал он, спрыгнув. – Владимир Сергеевич, можете меня уволить, но идиота из вас я не делаю.
      Куроедов откинул со лба потные волосы.
      – Пошел ты! – Поправив на брюхе ремень, он потопал к выходу.
      – Куда? – окликнул его начальник охраны.
      – Могу я отлить?! – Толстяк толкнул дверь коленом. – Или это не входит в программу?! – Дверь с треском захлопнулась.
      Взгляд Гаврилыча мигом утратил добродушие.
      – Отлей, милок, отлей, – пробормотал он. – Лишь бы сливать не пришлось. – И, повиснув на перекладине, принялся качать пресс.
      Вернулся Куроедов минут через пятнадцать. Глаза его, опухшие от пьянки, заметно прибавили красноты, настроение зато явно улучшилось.
      – В общем-то, я не прочь поупражняться, – заявил он. – Порой даже приятно.
      Гаврилыч вперил в него милицейский взор.
      Куроедов не спеша обошел тренажеры и остановился возле штанги.
      – Толкнуть, что ли? – произнес он, как бы сомневаясь. Из его тела начал выделяться темный туман. – Эх, где наша не пропадала! – Он взялся за штангу, легко оторвал ее от пола и поднял над головой. – Оп ля! – Толстяк мягко опустил штангу на пол. – Прибавь-ка весу, Гаврилыч! Сто сорок – маловато.
      На лице начальника охраны отразилось беспокойство, даже уши вроде шевельнулись.
      – Так ты бульона там заглотил. Володь, о чем мы договаривались?
      Куроедов состроил гримасу. Вокруг него густел сумрак.
      – В няньках не нуждаюсь.
      – Сдохнешь, – предостерег Гаврилыч.
      – Не раньше тебя.
 
      – Ты же не просыхаешь! Бульон – виски, бульон – коньяк, бульон – водка…
      – Лобзай меня меж ягодиц! Сам хлещешь не меньше! Думаешь, не знаю?! – Куроедов подошел к брусьям. – Посчитай, сколько отожмусь!
      В этот момент дверь распахнулась и в тренажерную ввалились Папаня и Василий с четырьмя амбалами. Следом за ними, отложив порнуху, ломанулись два куроедовских мордоворота, стерегущие вход. Изображая усердную службу, они выкрикивали угрозы. Вася цыкнул на них:
      – Пошли на хер, сявы!
      После минутной неразберихи Гаврилыч кивнул охранникам, и те с облегчением удалились.
      Папаня мастерски держал паузу. На сей раз он был в костюме и при галстуке. Не спеша оглядев тренажерную, он осведомился:
      – Ничего тут не попортили?
      Опираясь на брусья, Куроедов источал сумрак Папаня опять не придал этому значения. Зато Василий, успевший допросить младшего брата, завелся с пол-оборота:
      – Копченый, сучара! Че ты здесь забыл?!
      Куроедов задымился еще гуще, но под взглядом Гаврилыча героически сдержался. Папаня осуждающе посмотрел на Васю.
      – Мало тебя учили?
      Василий, одетый в спортивный костюм, своим видом выражал готовность к драке. Однако лишь буркнул.
      – Молчу.
      Плутоватые глазки Папани вновь обратились на Куроедова.
      – Чего тебе здесь надо, окорок?
      Куроедов промолчал, набычась. За него услужливо ответил Гаврилыч:
      – Тренируемся здесь мы, Игнат. Жир сгоняем.
      Папаня качнул головой.
      – «Тренируемся здесь мы» не прокатит. А вот жир согнать пособим.
      – Без понтов, – хохотнул Василий, за что схлопотал тычок от босса.
      Если бы Папаня на мгновение не отвлекся, то заметил бы, как толстый фраер и бывший мент переглянулись и взгляды их выразили злое удовлетворение. Проницательный Папаня наверняка бы насторожился, и, возможно, это изменило бы ход событий.
 

5

 
      Красный «Москвич» притормозил у подъезда недавно заселенной новостройки. За рулем «Москвича» сидел майор угрозыска Калитин, рядом с ним – капитан Сычова. Оба в джинсах, кожаных куртках и с пистолетами под мышками. На заднем сиденье разместился Такэру Абэ из Токио. На нем также были джинсы и куртка, только нейлоновая, притом оружия ему не полагалось. Впрочем, Такэру и сам был грозным оружием. И настроены все трое были решительно.
      Сверяясь с записной книжкой, Калитин объявил:
      – Седьмой этаж, квартира сорок. Двухкомнатная.
      Светлана вышла, оставив дверцу открытой, и осмотрелась.
      – Тачки его не видать, – сообщила она. – Гаража в доме нет, так что… вперед.
      – И с песней, – добавил Такэру, беря бутылку шампанского и коробку конфет.
      Калитин вдруг засуетился.
      – Постой. Не нравится мне это.
      Светлана просунулась в дверцу.
      – Леш, иди на хрен: снова здорово!
      Калитин хлопнул по баранке руля.
      – А если с японцем что-то случится?! Я ж от дерьма не отмоюсь!
      – С японцем ничего не случится, – улыбнулся Такэру. – Не надо волноваться, Леша-сан.
      Светлана посмотрела на Калитина в упор.
      – Сколько тебе вдалбливать? Мы туда вваливаемся, Ньюгартов не обнаруживаем, но соседи нас засекли. Что они споют Куроедову? Что какой-то японец или кореец, хрен различишь, искал какую-то Марину. Мы ведь не хотим, чтобы наш козел узнал, кто к нему сунулся, и запаниковал.
      – Десять раз слышал. – Алексей покосился на Такэру. – Но отвечать кому придется?
      Серые глаза Светланы блеснули сталью.
      – Ну и сиди тут, квохчи, как наседка! – Она захлопнула дверцу и направилась к дому.
      Такэру с шампанским и конфетами вышел из машины.
      – Извините, Леша-сан. – И поспешил за Светланой.
      Ругнувшись, майор Калитин нагнал их у подъезда.
      – Сычова, командую здесь я!
      – Вот и командуй, а не вкручивай мне про ответственность!
      Алексей сквозь зубы поклялся, что наймет для нее лучшего киллера. Такэру это рассмешило, и он предложил подыскать кого-нибудь из якудзы.
      На дверях подъезда установлен был домофон. С этим препятствием Светлана легко справилась: набрав номер квартиры наугад, она слезливо наплела отозвавшейся даме, что потеряла кошелек и ключ и что муж оторвет ей голову. Дверь подъезда им открыли.
      – Какой талант пропадает, – буркнул Калитин.
      – Не пропадает, – буркнула Светлана.
      Они поднялись в лифте на седьмой этаж. На площадке размещались четыре квартиры, не спрятанные в холлы за дополнительными дверями. Майор Калитин расстегнул кобуру под курткой. Светлана поступила так же. Оба они распластались по стене с двух сторон квартиры. Смешливый Такэру позволил себе лишь улыбнуться до ушей. И с этой улыбкой нажал на кнопку звонка.
      За дверью послышались шаги. Кто-то, очевидно, смотрел в «глазок». Такэру выставил на обозрение конфеты и шампанское. Лязгнул замок, металлическая дверь приоткрылась, и в проеме возникло припухшее со сна лицо молодой блондинки. Карий глаз взирал на Такэру с любопытством, и тот, продолжая улыбаться, проговорил:
      – Извините, Марина дома?
      Дверь приоткрылась пошире. Блондинка, оказавшаяся в каком-то полупрозрачном неглиже, покачала головой.
      – Не-а. К обеду обещала быть.
      Светлана и Алексей обменялись взглядами.
      Такэру не придумал ничего лучше, как поинтересоваться:
      – А где она?
      Блондинка прикрыла рукой зевок.
      – В парикмахерской, по записи. В такую рань, холера.
      Готовясь ретироваться, Такэру сказал:
      – Как жаль. В таком случае извините…
      – А вы кто? – перебила девица. – Вы от Вовы Куроедова?
      Такэру помедлил с ответом.
      – Нет, мы с Мариной познакомились в Яп…э-э… я думал сделать ей сюрприз.
      Светлана показала ему большой палец.
      Блондинка просияла.
      – Холера, я не при параде. Зайди после двух, а! Я намекну ей на сюрприз: она обалдеет.
      Такэру попятился.
      – Не знаю, удобно ли…
      Перегнувшись через порог, девица выхватила конфеты и шампанское.
      – В холодильник пока суну. Удобно, холера, просто кайф. Приходи, сюрприз: после двух ждем. – Дверь закрылась, лязгнул замок.
      Такэру, Светлана и Алексей спустились в лифте и вышли из подъезда. Оказавшись в «Москвиче», они разразились смехом.
      – Ограбила… холера… – хохотала Светлана.
      А Калитин, отсмеявшись, подытожил:
      – Не знаю, что у него за телки там, но могу спорить, это не английские биохимики.
      Лицо Такэру сделалось серьезным.
      – Да, придется искать дальше.
      – Нам еще повезло, – заметила Светлана, – что этот придурок все три квартиры оформил на себя. А то замучались бы кувыркаться.
 
      Калитин вырулил на шоссе.
      – Кто сказал, что это вся куроедовская жилплощадь? – поставил вопрос он. – Может, у нашего фигуранта еще квартир навалом.
      Светлана бросила на него обеспокоенный взгляд.
      – Типун тебе на язык, Леш.
 

6

 
      Папаня степенно прошелся по тренажерной. Василий с четырьмя амбалами ели его глазами. Куроедов и Гаврилыч, напротив, старались на него не смотреть. Плутоватые глазки Папани поблескивали под жиденькой челкой.
      – Вообще-то, Владимир Сергеевич, – обратился он к Куроедову, – ссориться нам не резон. Так ведь?
      – Конечно, Игнат, – встрял Гаврилыч. – Надо жить в мире.
      Папаня, как прежде, его проигнорировал. Между тем взгляд, устремленный на толстяка, отвердел.
      – Что молчишь? Язык прикусил?
      Зыркнув на своего начальника охраны, Куроедов уставился в пол.
      – Говори ты, – буркнул он, источая сумрак.
      – Фраер копченый! – дернулся Василий.
      Но Папаня вскинул руку.
      – Оно и правильно, – заявил он Куроедову. – Я скажу слово, а ты послушай. Только слушай внимательно…
      – Погоди, Игнат, – простонал вдруг Гаврилыч и, скорчась, заковылял к двери. – Что-то брюхо прихватило.
      – Медвежья болезнь, – поставил диагноз Василий. И амбалы его, заржав, расступились перед ковыляющим начальником охраны.
      Гаврилыч прохрипел, толкнув дверь:
      – Погоди, Игнат. Щас приду. – И чуть ли не вывалился из тренажерной.
      Под гогот амбалов Папаня обронил:
      – Не торопись там. На хер ты нужен. – Он в упор посмотрел на Куроедова. – Короче, Володя. С тебя пол-лимона – и разошлись миром. Это начет тебе за Волобуя, за француза и за язык твой поганый. Согласись, по-божески.
      Куроедов обратил на него набрякшие красные глаза.
      – Сколько ты сказал?
      Василий рявкнул:
      – Пятьсот штук зеленью! Оглох, что ли?!
      Пальцы на руках толстяка зашевелились, будто лишенные суставов.
      – Посмотрим, – прошипел он.
      – Смотри, – кивнул Папаня. – Сроку тебе три дня: соберешь наличку. Не то изымем твои квартиры, фазенду в Голицыне, а после… Володя, ты умный мужик. Тебе это надо? – Папаня направился к двери, но у порога обернулся: – Васька, ты заснул?
      Василий таращился на дымящегося Куроедова.
      – Щас, – отозвался он. – Побазарю с ним.
      Папаня бросил на него осуждающий взгляд.
      – Пять минут. Жду в машине. – И вышел в сопровождении четырех амбалов.
      Василий, держа руки в карманах штанов, приблизился к Куроедову.
      – Слышь, ты ширяешься, что ли?
      Скованность толстяка будто ветром сдуло. Он в бешенстве откинул потные волосы со лба.
      – Оближи мой анус, баран!
      Белозубая улыбка Василия походила на волчий оскал.
      – Не гони пургу, мужик: че ты себе впрыскиваешь? Колись, штуку дам – бабу на ночь снимешь. Без понтов, Володь, тебе шалавы хоть дают? Или ты вообще пидор?
      У Куроедова задергалось веко. Его правая рука, удлиняясь, потянулась к обидчику.
      – Иди сюда, шваль!
      Однако Василий, проинструктированный братом-десятиклассником, проворно отскочил.
      – Скажи, чем ширяешься. Может, я куплю эту дурь и сбыт налажу, без понтов.
      Ринувшийся на него толстяк притормозил.
 
      – Ты серьезно?
      – Ну.
      – Давай завтра у меня в офисе, о'кей?
      Василий поскреб в затылке.
      – Ништяк. Однако не всасываю: как мудаки и дешевки вроде тебя, ухитряются у нас бабки наваривать? А по ящику гонят волну на бандитов…
      Куроедов, взревев, ухватил за гриф штангу и поднял 140 кг железа, точно батон колбасы. Обалдевший Василий попятился к двери. Толстяк двинулся на него, вращая штангу над головой.
      – Пришибу, как муху! В стенку вобью!
      Геройствовать Вася не стал. Выскочив за дверь, он рванул прочь и у выхода из спортклуба услыхал истошные вопли. Шагах в десяти от парковки, на асфальте лежал Папаня с двумя амбалами. Они были не просто мертвы, а растерзаны так, словно по ним промчался табун обезумевших буйволов. И немного подальше, вдоль проезжей части, удирали в ужасе оставшиеся два амбала. За ним гналось визжащее темное облако, внутри которого смутно различались человеческие фигуры. Через мгновение обе жертвы и преследователи скрылись с глаз.
      Василий в оцепенении присел перед Папаней на корточки. Папаня лежал, раскинув руки. Лицо его являло собой кровавое месиво, а галстук был залихватски закинут на плечо. Уставясь на этот кошмар, Василий пробормотал:
      – Ладно, гнида… ладно.
      Охрана Куроедова молча наблюдала за ним из окон джипов. А в дверях спорткомплекса обозначилась лопоухая физиономия Гаврилыча, гнусно ухмыльнулась и пропала.
      Ямото Кае, сидя за рулем угнанной «Хонды», следил за происходящим. Глава клана Черная Саранча был в ярости. Ему хотелось выскочить и порвать на клочки тех и этих, чтоб неповадно было чужакам использовать «субстанцию». С огромным трудом Ямото обуздал гнев: сперва следовало добраться до Ньюгартов, а уж затем… Этих Ньюгартов он не убьет столь милосердно, как недоумка Судзи. Умирать они будут мучительно… На лице Ямото появилась мечтательная улыбка.
      Глядя на растерзанного шефа, Василий встал с корточек. «Держись француза», – прозвучал в его мыслях голос Папани. И другой голос, похожий на Васин собственный, с горечью отозвался: «На кой ты ему нужен, рожа криминальная?» Шмыгнув носом, Василий осмотрелся вокруг. Что-то надо было делать. Но что именно?
 

7

 
      В кабинете на Лубянке они расселись так же, как в понедельник: генерал Рюмин на хозяйском месте, майор Луганский с ним рядом, Глеб по другую сторону стола. Оба чекиста были в серых костюмах, белоснежных сорочках и в одежде различались лишь цветами галстуков. Глеб, разумеется, был в джинсах, в синей рубахе с коротким рукавом и сидел, закинув ногу на ногу.
      Генерал кивнул подчиненному.
      – К делу. У меня мало времени.
      Кивнув в ответ, Луганский рефлекторно поправил идеальную прическу.
      – В день прошлой нашей встречи, господин Грин, погиб наш сотрудник, которому было поручено следить за вами.
      – Вот как? – изобразил удивление Глеб.
      – Именно так, – отрезал майор. – Лейтенант Вегин убит был тем же способом, что Мак-Грегор, причем в том месте, где стояла ваша машина. Время его смерти с точностью до получаса совпадает со временем вашего отъезда.
      Развалясь на стуле, Глеб покачивался на его задних ножках.
      – Надо же. Значит, ваш лейтенант и присобачил мне «жучок»?
      Брови майора Луганского приподнялись.
      – То есть вы знали о…
      – Не ломайте мебель! – гаркнул на Глеба генерал. – Сядьте, как положено!
      Глеб прекратил качаться на стуле.
      – Пардон, детская привычка.
 
      Майор с нажимом повторил:
      – То есть вы знали…
      – Избавляйтесь от идиотских привычек! – не унимался генерал. – Какой пример вы подаете ученикам?!
      Глеб мысленно его похвалил.
      Луганский покосился на шефа с досадой.
      – Борис Викторович, может, мы все-таки…
      Гневный взор генерала переместился на него.
      – Юрий Васильевич, вы собираетесь меня одернуть?
      – Нет, товарищ генерал. Просто подозреваемый делает тут любопытные откровения…
      – Какие бы откровения он ни делал, я не стану терпеть его выходки! И к тому же этот, извините за выражение, его прикид: потертые джинсы, рубаха расстегнута… Глеб Михайлович, у вас есть нормальный костюм или, может быть, нам организовать благотворительный музыкальный концерт в вашу пользу?
      Оксфорд был великолепен.
      Луганский закусил губу, собираясь с мыслями.
      Глеб обронил:
      – Есть.
      – Что значит «есть»?! – проревел генерал. – Вы не в армии, отвечайте развернуто!
      – У меня есть костюм.
      – Почему не носите?! Впрочем, не мое это дело… Продолжайте, Юрий Васильевич.
      С опаской глянув на шефа, майор Луганский завел по третьему разу:
      – То есть вы знали, что в вашем автомобиле работало подслушивающее устройство?
      – Разумеется, – кивнул Глеб.
      – Любопытно, как вы это определили? У вас имеется соответствующая аппаратура?
      – Секрет фирмы.
      – Дело ваше, Грин. Но теперь вам не отвертеться.
      – А вам?
      – Мне, Грин, вертеться незачем.
      – А мне, майор, зачем?
      – А затем, что убитый лейтенант Вегин в руке сжимал обнаруженное вами устройство. И здесь выстраивается прямая логическая цепочка. Улавливаете ее смысл?
      Глеб усмехнулся.
      – Чего проще. Я обнаружил «жучка» и выбросил в окно. Ваш лейтенант, сидевший, видимо, в одной из соседних машин, вышел, как салага, и подобрал средство прослушки. Тут я выскочил, укокошил его и умчался, довольный собой. Такая, примерно, картина.
      Генерал Рюмин нахмурил брови.
      – Уверен, так и было.
      Луганский зыркнул на него с подозрением, но, заметив на лице начальства лишь глубокомысленную мину, перевел дух.
      – Имеются возражения? – обратился он к Глебу.
      – Нет, – ответил Глеб, – только два вопроса. Первый: почему я не изъял у трупа такую очевидную улику, как «жучок»?
      Майор разгладил усики.
      – Допустим на минуту, что лейтенанта Вегина убили не вы, а некто. Почему этот «некто» оставил улику в руке покойника? Вопрос, как видите, остается тот же.
      Глеб покачал головой.
      – Близко не стояло. За этим «некто» ФСБ не шпионит, и «жучок» для него не улика. А вот зачем было мне оставлять такую привязку между собой и трупом?
      Генерал посмотрел на майора.
      Майор отмахнулся.
      – Вы спешили, Грин. Место людное, невзирая на дождь… Вы очень спешили.
      Глеб похлопал в ладоши.
      – Браво, Луганский. Это покруче обоснования убийства Мак-Грегора моей страстью к французской актрисе. Но позвольте второй вопрос…
      – И все же, – перебил генерал Рюмин, глядя на подчиненного, – какой вообще смысл ему было избавляться от лейтенанта Вегина? Убил, допустим, одного безнаказанно – мы приставим других, да еще с большим рвением. В чем, как говорится, фишка?
      После напряженного молчания усики майора приподнялись в усмешке.
      – Ах, Борис Викторович! Если б действия преступников всегда поддавались мотивации…
      Глеб хлопнул себя по колену.
      – Ну все, я пошел! Не могу слушать эту белиберду!
      Генерал посмотрел на него в упор.
      – Сиди, иначе…
      – Посадите? – скаламбурил Глеб.
      Оксфорд ударил по столу кулаком.
      – Не посажу, мерзавец, а подвешу!
      Тут Глеб вместе со стулом оторвался вдруг от пола и, покружив по кабинету, повис под потолком.
      У майора отвисла челюсть.
      – Товарищ генерал, – выдохнул он, – Борис Викторович…
      – Заткнись! – Оксфорд монументально поднялся из-за стола. – Слушайте оба. Я кое-что объясню, и не дай вам бог не врубиться. – Генерал выдержал паузу.
      Висящий под потолком Глеб демонстрировал испуг. Майор Луганский, казалось, и вправду был близок к обмороку. В кабинете воцарилась, что называется, гробовая тишина.
 

8

 
      Красный «Москвич» стоял возле шестнадцатиэтажной башни. Дом этот не был уже новостройкой и находился в обжитом престижном районе. Квартира Куроедова, на сей раз трехкомнатная, располагалась опять же на седьмом этаже.
      – Специально, что ли, он семерку выбирает? – недоумевал майор Калитин, уплетая за рулем гамбургер. – Может, с каким-то мистическим смыслом?
      Сидящая рядом Светлана, также занятая гамбургером, отмахнулась.
      – Не один ли хрен? Семерку он там выбирает или даму пик – не ускользнет, сволочь.
      Такэру за их спинами пил кефир с булочкой.
      – «Сволочь» – интересное слово, – сказал он. – Редкое.
      Алексей и Светлана прыснули.
      Спонтанный обеденный перерыв образовался по двум причинам. Первое: с данной куроедовской квартирой разобрались буквально за пять минут. В ней производился евроремонт, и во всех трех комнатах шуровали маляры. Само собой, английскими биохимиками там и не пахло. А причина вторая, по которой трио в «Москвиче» позволило себе перекусон, – они ожидали Стаса. Рыжий, позвонив жене на мобильник, выразил неуемное желание принять участие в поисках. Уроки у него, видите ли, закончились. «Но, Стас, – запротестовала Светлана, – осталась лишь последняя квартира». – «То-то и оно, – пробасил ее супруг. – На этой квартире сосредоточен главный огневой удар, и мы с самураем прикроем твоего Калитина». – «Стас, – расплылась в улыбке Светлана, – я и сама способна…» – «А ты, – распорядился Стас, – поедешь в школу и покараулишь Дарью, пока Глеб на Лубянке. Короче, говори адрес: я выезжаю». Майор Калитин, проинформированный об изменении в личном составе, лишь вздохнул: «Кто только мною не командует». А Такэру, конечно же, обрадовался: «О, рыжий с нами? Ништяк!»
      И вот Светлана, приканчивая гамбургер, ему заметила:
      – Слово «сволочь», может, и редкое, но таких людей почему-то до хрена.
      Калитин стряхнул с коленей крошки.
      – Сычова, не развращай японскую молодежь.
      – Японская молодежь, – Такэру смял кефирный пакет, – сама развратит кого угодно.
      Стас подъехал на серой «Тойоте» минут через десять. Вышел он в свитере и брюках, фигурой своей источая богатырскую силу. Рыжие кудри его, словно язычки пламени, трепетали под пасмурным небом, а веснушки возле носа разбегались в улыбку. Он заглянул в приоткрытое окно майора Калитина.
      – Давайте ко мне, мужики. А Светка пусть уматывает в «Москвиче».
      Светлана смущенно пробормотала:
 
      – Раскомандовался тут.
      Косясь на нее, Калитин хмыкнул.
      – Сколько счастья на лице. Езжай уже. – Он вышел из «Москвича» и направился к «Тойоте». – Что я вообще с вами делаю?
      Стас смотрел в окно на Такэру.
      – Тебе, самурай, особое приглашение?
      Такэру кивнул.
      – Да, рыжий. С японским поклоном.
      Оба рассмеялись, и Такэру вышел.
      Светлана пересела на место водителя.
      – Тогда, Стас, до вечера.
      Стас посмотрел жене в глаза.
      – Только, Свет… как договорились, ладно? Чтоб ни синяка на тебе, ни царапины.
      – Так точно! – Светлана козырнула и отъехала.
      Когда Стас открыл дверцу «Тойоты», Такэру сидел сзади, а майор Калитин на водительском месте.
      – Командую здесь я, – уточнил он. – И я же за рулем.
      Стас уселся рядом.
      – Нет вопросов. Справедливо.
      Алексей вздохнул с облегчением.
      – Тогда разберемся, где тут у тебя какие кнопки.
 

9

 
      Паря на стуле под потолком, Глеб изображал панику. Получалось так себе, но что делать, если актерского таланта ни на грош.
      – Товарищ генерал! – вопил он, как ошпаренный кот. – Опустите меня на пол! Я высоты боюсь!
      Благо, ошеломленному майору было не до системы Станиславского. Он лихорадочно ловил ускользающую реальность. Тем временем Оксфорд, задрав голову, проорал Глебу:
      – Ты ведь что-то знаешь! Колись!
      – Знаю, верней – догадываюсь, – отозвался Глеб, – кто убил Мак-Грегора. Это японский гангстер Ямото Кае. Я найду его и передам вам, годится?
      Оксфорд так удивился, что едва не вышел из роли.
      – Вы не говорили мне, Глеб Михайлович, что… – Он закашлялся, нахмурился и рявкнул: – Найди мне японского гангстера! А не найдешь – пеняй на себя: зарою!
      Парящий в воздухе стул резко дернулся, и голова Глеба по самые плечи утонула в потолке, торчала лишь нижняя часть тела. Генерал Рюмин и сам обомлел, но взгляд майора, по счастью, устремлен был не на него. Голова Глеба меж тем «выбралась» из потолка и закричала:
      – Не убивал я вашего лейтенанта!
      Оксфорд взял себя в руки.
      – Уверен в этом. – Он пронзил взором майора Луганского. – Тут Юрий Васильевич усердствует. Дровишек подкинет, кочергой пошурует… Не важно, что пальцем в небо. Лишь бы усердие заметили.
      Этот выпад помог Луганскому прийти в себя. В подобных пикировках он был, что называется, на своем поле.
      – Странные инсинуации, Борис Викторович, – произнес он с достоинством.
      Оксфорд сверлил его взглядом.
      – Не инсинуации, Юрий Васильевич, а факты. У меня этих фактов папка целая. На мое место метите? Что ж, дело житейское. Правда, вы пока лишь майор – ну да с вашими связями…
      – Борис Викторович! – Луганский гордо поднялся. – Простите, я не желаю поддерживать подобный нелепый разговор! – Он направился к двери.
      – Торопитесь отчиму пожаловаться? – произнес вдогонку генерал. – Зря, друг мой. К тому ж небезопасно.
      Майор с прищуром обернулся.
      – Пугаете?.. Ну-ну. Так ему и передам. – Он рванул дверь – и отпрянул в испуге.
      В кабинет ступил еще один генерал Рюмин, точная копия первого, и прикрыл за собой дверь.
      – Передай, друг мой, передай, – произнес он ласково. – Смотри только, чтоб тебя в психушку не упекли.
      Тут майор Луганский оторвался от пола, закружился и повис под потолком по соседству с Глебом.
 
      Воззрившись на своего двойника, Оксфорд опять едва не испортил обедню, однако вспомнил об управляемых голограммах, которые Глеб демонстрировал ему летом. И оба генерала, встав плечом к плечу, уставились на висящую под потолком парочку.
      Майор Луганский был в шоке.
      – Господи… – только и смог пролепетать он.
      Генерал-голограмма вздохнул.
      – Что с ним делать? Надоели оба.
      Натуральный генерал Рюмин распорядился:
      – Учитель пусть проваливает. Найдет убийцу Мак-Грегора – будем квиты.
      – Ничего себе «квиты»! – огрызнулся сверху Глеб.
      – Только вякни у меня! – осадил его генерал-голограмма. И обратился к «двойнику»: – А с интриганом как?
      Оксфорд чуть подумал.
      – Пусть расследует убийство Коли Вегина. Без подтасовок.
      – Под нашим жестким контролем, – уточнил генерал-голограмма.
      Оксфорд кивнул.
      – Безусловно. Юрий Васильевич не идиот: понимает теперь, что отчим не выручит.
      – Лады, – согласился генерал-голограмма, – так и решим.
      Глеб с майором Луганским плавно опустились на пол, причем у последнего подкосились колени. Генерал Рюмин, вновь обретя манеры Оксфорда, негромко произнес:
      – Юрий Васильевич, будьте добры, проведите Глеба Михайловича мимо наших церберов.
      Луганский млел в оцепенении. И генерал-голограмма рявкнул:
      – Ты че, мужик, не врубился?!
      Майор аж подпрыгнул.
      – Конечно, Борис Викторович… э-э… Борисы Викторовичи… О боже! Конечно, я провожу.
      Они с Глебом вышли из кабинета, и оба генерала пронзительно смотрели им вслед. Майор Луганский и Глеб молча прошли по коридору и так же молча сели в лифт: говорить друг с другомим было не о чем. Майор нажал кнопку, лифт поехал вниз, но вдруг застрял между этажами. Луганский забарабанил по кнопке.
      Тут в кабине лифта, буквально из воздуха, материализовался генерал Рюмин.
      – Забыл предупредить, Юрий Васильевич, – отечески произнес он. – Осторожней с Куроедовым и с так называемым «бульоном». Бросайте вообще эту бодягу.
      Привалясь к стене лифта, майор едва не сполз на пол.
      – Господи, Борис Викторович, я честью клянусь…
      Генерал погрозил ему пальцем.
      – Знайте, я все вижу! Помните, как в сказке: «Не садись на пенек, не ешь пирожок!» – С этими словами генерал растаял.
      Майор то ли застонал, то ли всхлипнул. И лифт поехал вниз. Выйдя из здания ФСБ, Глеб ринулся к «жигуленку». Он старался не хохотать, ибо знал, что, начав, не скоро остановится. Ему следовало пулей нестись в школу: Дашка, небось, заждалась.
 

10

 
      Пройдя по опустевшему коридору, Светлана заглянула в кабинет английского. Даша с книгой в руке сидела за учительским столом. Входя, Светлана полюбопытствовала:
      – Что читаем?
      В зеленых Дашиных глазах заплясали искорки.
      – Когда входишь, принято здороваться. Тебя в школе не учили?
      – Привет, – сказала Светлана.
      Даша отложила американский детектив.
      – Садись, Сычова, докладывай: кто прислал и с каким заданием?
      Светлана улыбнулась.
      – Дашка, прекрати.
 
      Даша строго на нее посмотрела.
      – Будешь пререкаться, я раздумаю тебя удочерять. И косички тебе заплетать будет некому. Кто тебя послал? Пароли, явки, шифровальные коды.
      Светлана, смеясь, опустилась на стул.
      – Стас меня там подменил. Велел тебя покараулить. Я говорю: «Ну ее на фиг, эту Дашку!» А он: «Поезжай, а то разведусь». Вот пришлось.
      Даша кивнула.
      – Тронута. Как там у вас?
      Светлана расстегнула кожанку.
      – Последняя квартира осталась: в двух пусто.
      – Надежда, значит, есть, – вздохнула Даша. – Как Такэру? В бой, небось, рвется?
      Светлана кивнула с улыбкой.
      – Мировой парень. «Давайте, – говорит, – организуем мафию добрых людей». Калитин прямо отпал.
      Даша хмыкнула.
      – Мафия добрых людей – проект века! Сам, что ли, сочинил?
      Светлана качнула головой.
      – Сато, брат его, додумался.
      Даша тряхнула «конским хвостом».
      – Интересно живете. А я сижу – детектив мусолю: тишь да гладь, божья благодать.
      Серые глаза Светланы потускнели.
      – Насчет благодати вряд ли. «Мерс» Куроедова у ворот. Я проходила – не отреагировал. Тебя, гнида, поджидает.
      Даша встала и прошлась по классу.
      – Черт, скорей бы ты его замела!
      Светлана в досаде развела руками.
      – Заметешь тут! Через день-другой дело вообще на хрен прикроют! Пойду-ка его хоть подергаю…
      – Сиди! – вскричала Даша. – Двинешься – придушу!
      Обе они повернулись к окну, обрамлявшему клочок пасмурного неба. Дождь, который с утра собирался, но не шел, словно шантажист, давил на психику.
 

11

 
      Куроедов развалился в «Мерседесе» рядом с начальником охраны, хмуро ворчавшим:
      – Володь, у меня в животе революция.
      Толстяк благодушно отмахнулся.
      – Тебе только бы жрать. А любовь как же?
      – Достал, гвоздь мне в печень! – огрызнулся Гаврилыч. – Может, ее там уже нет! Может, она дома давно!
      Куроедов протянул сдобную ладонь.
      – Спорим? Если туда Сычиха прошмыгнула, Дашенька точно там.
      – Не факт. Может, Сычиха приперлась к своему физруку.
      – Чушь. Уроки закончились, физкультурнику там делать нечего. А Дашенька, как пить дать, ждет своего французика, которого наш Юрик мурыжит на Лубянке. Вот Сычиха и примчалась морально поддержать подругу. Любовь моя там, Гаврилыч, и скоро выйдет. Куда ей деваться?
      Начальник охраны испустил вздох.
      – Замонал своей любовью! Чердак у тебя снесло!
      Куроедов откинул волосы со лба.
      – Заткнись, Гаврилыч, нельзя же только о деньгах да о бизнесе. Должно же в душе теплиться светлое безумство.
      На сей раз начальник охраны от комментариев воздержался. Лишь его оттопыренные уши выражали ехидство.
      – А все-таки, – сменил он тему, – не слабо я разделался с Игнатом. Без геморроя причем.
      Куроедов кивнул.
      – Даже не верится.
      – Главное, – продолжил Гаврилыч, – мы не при делах. Дикая банда тинейджеров, лиц не разглядеть… Вот ведь какая трагедия.
      Куроедов хлопнул его по плечу.
      – Стратег. Наполеон.
      – Хорош прикалываться. Такие банды, между прочим, поддаются дрессировке. Их можно держать в руках, подумай.
      Толстяк с сомнением качнул головой.
      – Разовая акция. Из-под контроля выйдут.
 
      – За «бульон» маму продадут, – возразил Гаврилыч.
      Оба призадумались.
      – О'кей, посмотрим, – сказал Куроедов.
      После некоторого молчания Гаврилыч кивнул на заднее окошко.
      – «Хонду» видишь? Возле мусоровоза. Еще на Садовом ее засек.
      Обернувшись, Куроедов буркнул:
      – Не вижу, черт с ней. Сычихины штучки.
      – Во всяком случае, – заметил начальник охраны, – это не братва Игната, железно. Как действовать будем?
      – Кладем с прибором, – постановил Куроедов. – Попрет за нами в Голицыно, придавим. Недолго Сычихе куражиться.
      Из «Хонды» тем временем Ямото Кае взирал на «Мерседес». Чем дольше наблюдал японец за длинноволосым толстяком, тем меньше понимал его действия. Гоняет по городу, суетится. В чем цель? В чем смысл? Ньюгарты явно работают на него. Но почему такое сокровище, как субстанция, утекает сквозь его пальцы на уличную шантрапу?.. Ямото извлек из кармана две миниатюрные фляжки и отпил из каждой по глотку. План действий был предельно ясен: улучив момент, похитить толстяка, заставить сотрудничать и убить. После того, разумеется, как толстяк приведет к Ньюгартам. Ошибку, допущенную с недоумком Мак-Грегром, повторить нельзя. Если б он, Ямото, в тот раз не погорячился, его миссия была бы завершена.
      И глава клана Черная Саранча из угнанной «Хонды» терпеливо наблюдал за «Мерседесом» чокнутого толстяка.
 

12

 
      Светлана потрогала под мышкой кобуру.
      – Долго я должна сидеть? – проворчала она.
      – Сколько надо, – отрезала Даша. – Пока Глеб не приедет.
      Светлана подошла и положила руку ей на плечо.
      – А если его до ночи там продержат?
      Даша посмотрела на нее в упор.
      – Значит, буду сидеть здесь до ночи. Я обещала, понимаешь?
      – Само собой, – кивнула Светлана. – Ты посидишь, а я его шугану.
      Даша показала ей кукиш.
      – Ты тоже посидишь, дождешься Глеба. Без фокусов.
      Светлана покачала головой.
      – Я должна вмазать этому жирдяю. Как в анекдоте про петуха и курицу: «Не догоню, так хоть согреюсь».
      Даша ухватила ее за лацканы кожанки.
      – Щас я тебя согрею, дура!
      В глазах Светланы появился стальной блеск.
      – Не удочерила пока. – Она стряхнула Дашины руки. – Дело прикрывают, а этот козел имеет нас во все дырки. – Светлана пошла к двери. – Жди здесь, я в темпе.
      Взяв сумочку, Даша ринулась за ней.
      – Сычиха, в разведку с тобой не пойду! Ты провалишь любое задание!
      Светлана скривила губы.
      – Да ну?! Мне задание дали, а потом – бац и отменили! Обознатушки, мол, отстань от хорошего парня! На хрен такое задание!
      Они шагали по пустому коридору, и глаза у обеих сверкали.
      – Ты в команде, идиотка! – напомнила Даша.
      Светлана сердито на нее покосилась.
      – Команду я не подведу, поняла! Никогда еще не подводила!
      – Мы разберемся с ним, Свет! Тебе что, шлея под хвост попала?!
      – Угу, шлея! Почему эта гнида ничего не боится и внаглую преследует тебя средь бела дня?! Мы должны это терпеть?!
      Спустившись по лестнице, они оказались в вестибюле. Даша притопнула каблучком.
      – Стой! Я надену плащ!
      Светлана показала ей кулак.
      – Еще чего?! Я на минуту!
      Даша огляделась в панике.
      – Где охранник, черт его дери?!
      Светлана пожала плечами.
      – Может, пописать пошел. Имеет право, когда такая тишь да гладь.
      Даша метнулась к раздевалке.
      – Подожди, Сычиха!
      Светлана приоткрыла дверь.
      – Стой здесь! Я по-шустрому! – Она вышла.
      «Мерседес» Куроедова чернел у черных ворот. Сойдя с крыльца, Светлана зашагала к нему. Дверца «Мерседеса» отворилась, и Куроедов вылез наружу. Скрестив руки на груди, он поджидал Светлану.
      – Какие люди! – ухмыльнулся он. – Сама Сычиха! Мозговая извилина МУРа!
      Светлана остановилась в трех шагах от него.
      – Давай один на один. Если я тебя сделаю, прокукарекаешь петухом. Идет?
      Куроедов осклабился.
      – А если я тебя?
      – Закрываю дело.
      – Дело, Сычиха, ты по-любому закроешь. А кувыркаться с тобой… извини, предпочитаю с Дашенькой. Где она, кстати?
      Серые глаза Светланы блеснули, как два клинка.
      – Дерьмом от тебя воняет, Вова. Бульон небось хлещешь?
      Ухмылка сползла с лица толстяка, глаза его стали багроветь.
      – И про бульон разнюхала, сука! – Вокруг Куроедова начал густеть сумрак – О'кей, давай с этим покончим!
      – Петухом не забудь прокукарекать! – Светлана технично заехала ногой ему в подбородок.
      Удар получился на славу. Толстяк опрокинулся, мгновение полежал и вскочил, точно резиновый. Из сумрака ухнула его удлинившаяся нога, но Светлана успела отпрыгнуть.
      Сидящий в «Хонде» Ямото Кае с изумлением наблюдал происходящее. Что замыслил этот чокнутый? Зачем он дерется с девчонкой? Но Ямото понял главное: толстяк тоже потребляет субстанцию, и решать с ним надо быстрее.
      Светлана между тем, изловчившись, вновь сшибла Куроедова ударом ноги. Куроедов упал и остался недвижим. Из «Мерседеса» высунулся начальник охраны.
      – Ну, паскуда! – произнес он в бешенстве.
      Из сумрака, окутывающего Куроедова, послышался вдруг хохот. Затем оттуда выпросталась невероятной длины рука и схватила Светлану за горло. Девушка дернулась изо всех сил, однако вырваться не смогла. Толстяк поднялся с земли, не разжимая пальцев. Рука его при этом извивалась, словно анаконда.
      – Розыгрыш, Гаврилыч! Шутка! – хохотал он. – Куда ей до меня! Закрываем дело!
      Лицо вырывающейся Светланы начало синеть.
      Из школы выскочила Даша, сбежала с крыльца и невзирая на высокие шпильки понеслась к воротам. По дороге, как назло, ей не попалось ни кирпича, ни булыжника. В Дашиной руке была лишь сумочка – чем не оружие на худой конец?
      Увидав бегущую Дашу, толстяк замер, но пальцы его продолжали сжимать горло Светланы. Размахивая сумочкой, Даша молча двинулась на Куроедова, и ее зеленые глаза сверкали, будто у бесовки. Куроедов попятился и разжал пальцы. Светлана рухнула, словно тряпичная кукла. Даша бросилась к ней.
      Сумрак вокруг Куроедова потускнел.
      – Я не хотел, Дашенька. Она первая начала.
      Даша приложила ухо к груди подруги – дыхание не прослушивалось. Даша сунула руку Светлане под куртку. Куроедов приблизился на шаг.
      – Хотите, отвезем ее в больницу? Хотите, Дашенька? Врачи ее осмотрят, а мы посидим где-нибудь, вина хорошего попьем…
      Перед школой было пустынно – ни души.
      Куроедов приблизился еще на шаг.
      – В конце концов, Дашенька, работа у нее такая. Вот вы пошли бы работать в уголовку?
      Даша вытащила пистолет Светланы, сняла с предохранителя и выстрелила. Пуля ушла в никуда.
      Толстяк обомлел. К нему подскочил начальник охраны.
      – Сдвинутая, гвоздь мне в печень! Сваливаем, Володь!
      Куроедов уперся, как в ступоре.
      Даша молча выстрелила снова. Пуля просвистела у Куроедова над ухом.
      Толстяк встрепенулся, ожил и позволил увести себя в машину. И черный «Мерседес» умчался без промедления.
      Ямото Кае, конечно же, рванул следом. Но «Хонда» его вскоре заглохла: в ней иссякло горючее. Покинув угнанную машину, Ямото не слишком огорчился. Теперь он узнал еще кое-что важное: чокнутый толстяк положил глаз на стрелявшую в него девушку. Это интересное наблюдение можно было использовать.
      Между тем Даша, склонясь над Светланой, тщетно пыталась обнаружить в ней признаки жизни. Ни дыхания, ни пульса. В полнейшем ужасе Даша собралась бежать к школьному телефону. В этот момент рядом затормозил родной «жигуленок». Выскочивший Глеб присел на корточки перед Светланой и приложил палец к ее сонной артерии.
      Даша взмолилась:
      – Есть хоть что-то?!
      – Что у нее с горлом?
      – Куроедов.
      – Ясно. – Приподняв Светлану, Глеб положил ее голову себе на плечо и обнял, как ребенка.
      В таком положении они застыли. Даша замерла рядом.
      – Прошедшие полторы минуты казались часами. Светлана шевельнулась, закашлялась и принялась тереть горло. Вскоре кашель прекратился, и щеки Светланы порозовели. Она посмотрела Глебу в глаза.
      – Вот так я упала в обморок тогда возле бара?
      – Примерно, – обессиленно кивнул Глеб.
      Светлана пружинисто распрямилась.
      – Куда на хрен ты дела табельное оружие? А, Даш?
      Даша беззвучно смотрела на нее изумрудными глазами.
      Пошатываясь, Глеб добрел до «жигуленка» и плюхнулся на сиденье. Даша кинулась к нему.
      – Как ты, любовь моя? – прошептала она едва слышно.
      – Двенадцать секунд, – слабо улыбнулся Глеб. – Или пятнадцать, в крайнем случае.
      Даша прижала его голову к груди.
      – Лучше двадцать. Возьмем с запасом.
      Светлана медленно стала краснеть.
      – Где мой «макаров»? Ах, вот он! – она подняла пистолет с тротуара. – Даш, молодец: не растерялась.
      Даша в ее сторону и бровью не повела.
      Глеб встревожился:
      – Стреляла, что ли?
      – Как в боевике, – вздохнула Даша. – Только с нулевым эффектом.
      Светлана убрала пистолет в кобуру.
      – Забыла сказать, Даш… Раз уж Глеб здесь – вам обоим сразу. Сегодня Калитин звонил своим соседям насчет сынка «из сумрака». Тот не буянит больше – в дистрофии вроде и в апатии. Но бульон пьет. Нормальный то есть, куриный.
      Восстановивший силы Глеб щелкнул пальцами.
      – Отлично! Такова, значит, картина реабилитации. Свет, попроси Калитина каждый день наводить справки. Ладно?
      Светлана бодро пообещала:
      – Без проблем. – И, помявшись, пробормотала: – Даш, ты со мной не разговариваешь?
      Глеб удивленно посмотрел на жену.
      – С чего бы, Свет, ей с тобой не разговаривать?
      Даша сухо заметила:
      – Этот маменькин сынок пил «субстанцию» всего три дня. Неизвестно, как проявится ломка у тех, кто потреблял эту дрянь, к примеру, месяц.
      Глеб развел руками.
      – Кому-то, естественно, придется хуже. Кто им виноват, копченым?
      Светлана робко приблизилась к Даше сзади.
      – Хоть Стасу не говори. Пожалуйста.
 
      Обернувшись, Даша хлестнула ее по щеке.
      – Мерзавка!
      Светлана сглотнула ком.
      – Но зато… зато и я ему неслабо врезала.
      Даша всхлипнула.
      – Думаешь, я на это куплюсь, дура?!
      Они обнялись.
      Втянув ноги в машину, Глеб прокричал:
      – Птички мои! Если вы уже закончили бои без правил, неплохо бы поесть!
      Даша отстранилась от Светланы.
      – Видеть тебя не могу! Поедешь к нам?
      Вытирая слезы, Светлана мотнула головой.
      – Лягу отосплюсь. Не бросайте меня, ладно?
      Сверкая влажными глазами, Даша поводила пальцем перед ее носом.
      – Никогда не смей такое говорить, поняла! Не то придушу, как Дездемону чертову! – Она шагнула к «жигуленку».
      Возле красного «Москвича» Светлана обернулась.
      – Как прошло на Лубянке?
      – Нормально, – отозвался Глеб. – Миляга Луганский нейтрализован.
      Светлана сделала торжествующий жест:
      – Йес! – И забралась в «Москвич».
      Их машины разъехались.
      В «жигуленке», пристроив голову Глебу на плечо, Даша потребовала:
      – Давай подробности.
      – Сперва ты, – потребовал Глеб, – что у вас тут творится? Светка должна была вроде куроедовские квартиры проверять. Или у меня маразм?
      Даша вздохнула.
      – Они проверили две – пусто. Потом Стас подменил Светку и отправил ее меня караулить. Ей-богу, я уже ощущаю себя обузой для общества.
      Последнее замечание Глеб проигнорировал.
      – Ладно, покараулила. Каким образом она оказалась с передавленным горлом?
      Вздохнув еще раз, поглубже, Даша поведала об эпической битве с Куроедовым, затем подытожила:
      – Я виновата. Ты же знаешь Светку… Надо было повиснуть на ней мешком и не выпускать.
      Глеб хмуро покосился на жену.
      – Так и должна себя вести обуза для общества.
      – Ха-ха, – сказала Даша. – Как смешно.
      – Уж не до смеха. Если б не Ньюгарты, наплевал бы я на все и сотворил бы с этой мразью такое…
      – И урагана в Африке не испугался бы?
      Глеб притормозил на светофоре и дождался стрелки направо.
      – Порой у меня возникает ощущение, – сказал он, – что ураганы, землетрясения и цунами тогда и происходят, когда я что-то делаю не так. Похоже, у меня мания величия.
      Даша отстранилась от его плеча.
      – Знаешь, почему до сих пор я тебя не съела? Потому что, съев тебя однажды, уже не смогла бы это повторить. – Она вновь примостилась на мужнином плече. – Так что не искушай меня без нужды, выкладывай, что было на Лубянке.
      Обогнав грузовик с прицепом, Глеб хмыкнул.
      – Каких только заповедей я сегодня не нарушил. Зато порезвился. – Он изложил то, что произошло в кабинете генерала Рюмина, и рассказа этого хватило до дома.
      Даша, смеясь, открыла ключом дверь квартиры.
      – Черт возьми, все без меня!
      На кухне трезвонил телефон. Глеб снял с холодильника трубку. Вежливый голос произнес по-японски:
      – Добрый вечер, Глеб-сан.
      Глеб по-японски ответил:
      – Здравствуйте, Сато-сан. Рад вас слышать.
      – Взаимно, – сказал Сато. – Не могли бы мы завтра обсудить наши дела и ближайшие перспективы?
      – Разумеется. Где и во сколько?
      – Выбор за вами, Глеб-сан.
      Прикинув время окончания уроков и дорогу от школы, Глеб предложил:
      – В полчетвертого у меня. Устраивает?
 
      – Вполне. Только что звонил Такэру. Они караулят третью квартиру этого негодяя.
      – Караулят? – в недоумении переспросил Глеб.
      – Так выразился брат. Надеюсь на их удачу.
      – Я тоже надеюсь, Сато-сан.
      – В таком случае до завтра. – Сато дал отбой.
      Отложив трубку, Глеб ответил на взгляд Даши:
      – Завтра в полчетвертого Сато и Такэру будут у нас. Обсудим ситуацию. Мне жутко стыдно, поскольку обсуждать практически нечего.
      – Прекрати, – нахмурилась Даша. – Мы ищем иголку в стоге сена. Причем иголку столь хрупкую, что от шевеления соломинок она способна рассыпаться в прах.
      Глеб вздохнул.
      – Умеешь утешить.
      – А то! – улыбнулась Даша. – Сато, между прочим, предлагает… То есть я знаю об этом от Светки, а она – от Такэру. Как говорится, за что купила. Сато предлагает создать мафию добрых людей. Что скажешь?
      Глеб поморщился.
      – Без комментариев. – И направился в душ.
      Даша бросила ему вслед:
      – Никакого в тебе честолюбия.
 

13

 
      Майор Калитин, Стас и Такэру скучали в «Тойоте». Их машина стояла у дома, построенного в советские времена для партийных функционеров. На четвертом этаже этого «рая» располагалась последняя по счету, трехкомнатная, квартира Куроедова. В подъезде оказалась консьержка. Пока Стас, улыбаясь всеми веснушками, охмурял эту нервическую даму, Алексей и Такэру в течение нескольких минут терзали дверной звонок. В ответ не донеслось ни звука. Затем «разведчики» вышли из подъезда, и многоопытный Калитин определил окна наблюдаемой квартиры. Занавески на этих окнах были раздвинуты, однако, увы… Решено было подождать. С тех пор стемнело, но свет в окнах не зажегся.
      – Пошли пожрем, – предложил Калитин.
      Стас поддержал:
      – Идем. Угощаю.
      Такэру взглянул на майора с сомнением.
      – Не упустим, Леша-сан?
      – Кого? – уточнил Калитин. – Куроедова? Так на хер он нам сдался. А Ньюгарты… Если они ховаются здесь и, допустим, отлучились, то непременно вернутся. Куда деваться двум англичанам?
      – Сто пудов, – кивнул Стас. – Если они здесь, окна рано или поздно зажгутся. Вряд ли Ньюгарты опасаются бомбежки.
      Такэру продолжал сомневаться.
      – А если свет включит Куроедов? Как мы определим?
      Стае провел пятерней по своим волосам.
      – Не занудничай. Ты опять позвонишь в дверь и спросишь Марину.
      – Рыжий, Куроедов меня видел. Мы дрались, помнишь?
      Калитин насторожился.
      – Этого я не знал.
      – Расскажем по дороге. – Стас с усмешкой посмотрел на Такэру. – Откроет Куроедов – бьешь в лоб и сваливаешь.
      Калитин вздохнул.
      – Что я с вами тут делаю?
      Они отправились в пельменную.
      Затем опять следили за окнами. Окна не зажигались.
      Майор Калитин начал проявлять нетерпение.
      – Долго тут загорать?
      – Сколько надо, Леша-сан, – с неожиданной твердостью произнес Такэру.
      Алексей взглянул на него исподлобья.
      – Я у тебя в подчинении, малыш?
      Стас примирительно предложил:
      – Ждем до двенадцати: дальше – нет смысла. Потом, Леш, я закину тебя домой, а Такэру – в посольство. Согласны?
      Калитин привычно пробухтел:
      – Что я вообще с вами делаю?

1

 
      Одетые для выхода на работу Глеб с Дашей заканчивали завтрак. Потягивая кофе, Даша с грустью смотрела в окно.
      – Опять крысиное утро, опять дождь. Попробуй тут излучать обаяние и оптимизм.
      – Может, тебе ванну из бриллиантов? – предложил Глеб.
      Даша качнула «конским хвостом».
      – Не сработает. Солнца хочу.
      – Прогуляйся в шкаф. Там солнца невпроворот.
      – Не хочу в шкаф, хочу здесь.
      – Даже не знаю, что посоветовать. – Глеб мыл посуду. – Одна моя знакомая хвастала, что она ведьма. Надену, говорит, короткое платье – мигом распогодится.
      Даша встала перед ним, подбоченясь.
      – На мне, по-твоему, балахон, что ли? Куда еще короче? Зинаида и так уж зубами скрипит.
      – А вот этого не надо! – громыхнул чашкой Глеб. – Не можешь организовать погоду, на Зинаиду не вали!
      Даша вздохнула.
      – Не получается у меня солнышко. Короткие платья уже не помогают.
      Глеб вытер полотенцем руки.
      – Может, тебе с бельем поэкспериментировать?
      Даша прыснула. Зазвонил телефон, и она, взяв трубку, театрально отозвалась:
      – Хэлло-у! – Затем улыбнулась. – Гольдберг, опять с утра! Добиваешься, чтоб мы опоздали?.. Сам заткнись! На какую разведку работаешь?!
      – Разыгралась. – Глеб попытался отобрать трубку.
      Даша уклонилась.
      – Шеф занят, Гольдберг. Передай сообщение через секретаря… Я секретарь, идиот! Кто ж еще?!. Илюшка, пожалуйста, мне интересно… Так… И это все? С этой хохмой ты приехал в Одессу?.. Эй, не ори! Послушай… – Даша удивленно воззрилась на трубку. – Отключился, морда. Разнервничался.
      – О чем речь?
      – Вопит, что мы дебилы и занимаемся онанизмом. Что надо искать Ньюгартов за городом.
      – Так и сказал «онанизмом»? Не Илюшин вроде стиль.
      – Он сказал «рукоблудием». Какая разница? «Если я не прав, – сказал, – сбрею бороду!» И швырнул трубку.
      Глеб потер переносицу.
      – Насчет бороды – угроза весомая.
      Даша посмотрела ему в глаза.
      – Осталась еще третья квартира.
      Глеб кивнул и вышел в прихожую. Даша – за ним.
      Из подъезда они выбежали, держась за руки, и под моросящим дождем забрались в «жигуленок».
      – Не опаздываем, – констатировал Глеб, выезжая на дорогу.
      Вместе с дождевой влагой «дворники» сгребали со стекол желтые листья.
      – Мы не знаем, что в третьей квартире, – повторила Даша.
      Глеб невесело усмехнулся.
      – Скоро узнаем. Думаю, Илье не придется сбривать бороду.
      – Если Ньюгарты и вправду за городом… – пробормотала Даша. – Любовь моя, Куроцапов живет на широкую ногу, за ним не угнаться.
      Глеб кивнул.
      – Я же говорю: умеешь утешить.
 

2

 
      Переулок был глухим, безлюдным и заканчивался тупиком. Деревьев здесь было негусто, однако тротуар устилала опавшая листва. И казалось, что промозглый октябрь напирал именно отсюда. Въехав на «Мерседесе» в это забытое богом место, Куроедов сразу разглядел золотистый «Опель» приятеля и притормозил метрах в пяти.
      – Ямото Кае, следовавший за Куроедовым на такси, остановился значительно дальше. Таксист категорически отказался углубляться в переулок, и его пришлось отпустить. Впрочем, Ямото это устраивало. Лучшей дыры для осуществления его плана не отыскать. «Не улизнет», – решил Ямото принявший вид уличного забулдыги.
      Куроедов в ожидании закурил. Майор Луганский выбрался из «Опеля» и, нервно озираясь, шмыгнул в «Мерседес». На спотыкающегося пьянчужку он не обратил внимания, однако в «Мерседесе» продолжал озираться.
      Куроедов выпустил дым из ноздрей.
      – К чему эти шпионские штучки, Юрик? Кого-нибудь ловим или кто-то ловит нас?
      – Не курить можешь?! – Луганский раздраженно опустил стекло.
      Куроедов безропотно выбросил сигарету.
      – Всегда сотрудничаю с ФСБ. Почему здесь, Юрик? Этакая таинственность… И чем тебе Гаврилыч помешал?
      Майор не прекращал озираться.
      – Гаврилычу твоему, – буркнул он, – я не доверил бы использованной подтирки.
      – Это у вас взаимно, – усмехнулся Куроедов.
      – А насчет таинственности… – продолжил Луганский. – Володь, я предпочел бы не афишировать наше знакомство.
      Толстяк уставился на него в изумлении.
      – По-моему, Юрий Васильевич, эту встречу назначили вы, а я всего лишь… – Тут он заметил, что из идеальной прически приятеля там и сям выбились пряди. Данное обстоятельство повергло Куроедова в еще большее изумление. – Юрик, что случилось? У тебя галстук съехал набок.
      – Оставим это, Володь! – окрысился Луганский. Но галстук поправил. – Работы навалилось много. И расследование убийства лейтенанта Вегина висит на мне.
      – Что значит «висит», Юрик? Как же учитель французского? Я думал, ты позвал меня, чтобы порадовать…
      – Он этого не делал, Володь.
      Толстяк выглядел потрясенным.
      – Как это?! Ты уверял, что он не выкрутится.
      Глаза майора забегали.
      – Обстоятельства изменились. Шеф привел доводы, которые… в общем, доводы неопровержимые.
      Физиономия Куроедова так вытянулась, что казалась похудевшей.
      – Что-о?! Ты заставлял меня не приближаться к моей девушке, заверяя неоднократно…
      – Я помню, Володь. Но шеф привел столь весомые доводы…
      – Срал я на твоего шефа! Понял, ублюдок?!
      Луганский подскочил, врезавшись головой в потолок.
      – Что ты сказал?! – взвизгнул он, панически озираясь. – Что ты провякал, жирный недоносок?!
      Куроедов, который от злости стал покрываться сумраком, в обалдении потускнел.
      – О чем ты?.. Что я сказал, Юрик?
      Луганский сгреб его за лацканы плаща.
      – Вякнешь слово против шефа – в зону закатаю! Ясно тебе?!
      Мир в глазах Куроедова перевернулся вверх ногами.
      – Ясно, Юрик… Разумеется, ясно.
      Луганский разжал пальцы.
      – Вот и ладушки. Расставим теперь точки над «i».
 

3

 
      Со стекла «жигуленка» «дворники» сгребали мокрую пыль. Наблюдая за гипнотической их работой, Даша произнесла:
      – Скорей бы снег, что ли. Не морщи лоб.
      – Я не морщу. – Глеб выехал на отрезок дороги, ведущей к школе. – Надо было еще вчера Илью послушаться.
      – Вчера, – возразила Даша, – вариантов было навалом.
      – На это я и клюнул. Целых три квартиры, надо же!
      – Во-первых, последняя еще под вопросом. А во-вторых, любовь моя, ты, конечно, дурак Тупей тебя нет никого, так что расслабься и прекрати заниматься самоедством.
      Глеб притормозил, пропуская перебегающего дорогу пса.
 
      – Мы почти не продвинулись, Даш. Как я нынче посмотрю в глаза Сато?
      – А ты не смотри, – предложила Даша. – Повернись к нему задом, а я буду кланяться и бормотать: «Сато-сан, Сато-сан, моему господину лапша в глаз попала».
      Глеб улыбнулся.
      – Похоже, это выход. Что-то не видать твоего хахаля.
      Они подъехали к школьным воротам. Даша оглядела окрестности. Вблизи стояли серая «Тойота» Стаса и синий «Мицубиси». Черный «Мерседес» отсутствовал.
      Даша приоткрыла дверцу «жигуленка».
      – Куда запропастился голубь мой? Почему не встречает?
      – Накличешь, – вздохнул Глеб.
      Они вышли из машины. До звонка на уроки оставалось около десяти минут, и ватаги учеников спешили к школьному крыльцу. Со всех сторон стало раздаваться: «Доброе утро, Дарья Николаевна! Здравствуйте, Глеб Михайлович!»
      Меж тем из синего «Мицубиси» выпрыгнул Василий и крикнул:
      – Француз! – Он нагнал Глеба с Дашей на школьном дворе. – Глеб Михайлович, потолковать можно?
      Глеб глянул на часы.
      – Вообще-то времени у нас…
      – Две минуты, – заверил Василий, – без понтов. – Он был в жеваном спортивном костюме, щеки его обросли щетиной.
      Даша внимательно посмотрела на него.
      – Что случилось, Вася?
      Василий соорудил улыбку.
      – Все ништяк. Дельце просто одно.
      Глеб и Даша обменялись взглядами.
      – Не буду мешать. Всего доброго. – Даша направилась к школьному крыльцу.
      Дав ей отойти, Василий выдохнул:
      – Папаню замочили. Копченые. – Лицо его перекосилось. – Куроедов, гнида.
      Глеб побледнел.
      – Господи… Как?
      Василий, похоже, прилагал неимоверные усилия, чтобы не заплакать.
      – Уши ему отрежу… потом яйца паяльником…
      – Заткнись. – Глеб оттащил его в сторонку. – Как это произошло? Спокойно, без ругани.
      Василий вкратце поведал, как Куроедов занял их тренажерную, как Папане об этом донесли, как примчались они в спортклуб и так далее, вплоть до ужасного финала. Завершив свою сагу в обещанные две минуты, Василий пообещал:
      – Я харю эту жирную с его копчеными взорву на хер, перестреляю…
      – Нет, – перебил Глеб, – ты ляжешь на дно.
      Василий нервно дернулся.
      – Че ты гонишь, Француз?! Моего друга грохнули, а я на дно залягу?! Да я этому Курое… – Он вдруг застыл с возмущенно поднятой рукой: ни звука, ни движения.
      Глеб смотрел окаменевшему парню в глаза.
      – Вася, я на урок опаздываю, некогда. Куроедов с копчеными – моя проблема. Они пьют некую жидкость, от которой становятся такими крутыми, что им море по колено. Я лишу их этого пойла и разберусь с главной сволочью. А ты будешь сидеть тихо, потому что, Сильвестр, я не хочу, чтобы с тобой тоже… э-э… Короче, сиди, жопа, и жди моего звонка! Когда с этим покончу, обсудим, как жить дальше. Веришь мне?.. Тогда отомри. – Взбежав на опустевшее крыльцо, Глеб исчез в здании школы.
      Василий, глядя ему вслед, разминал онемевшие конечности.
      – Во, блин, примочки, – проворчал он. – Веришь, говорит, мне? Сучок, блин. Кому ж мне еще верить?
 

4

 
      Невзирая на приоткрытые окна в «Мерседесе» было душно. Куроедов достал из «бардачка» сигареты, нарвался на взгляд Луганского и сунул пачку обратно.
      – Какие точки над «i», Юрик? Я не понимаю…
 
      – Забери. – Луганский протянул ему пачку долларов. – Не потребовалось.
      – Юрик, ради бога…
      – Не потратил ни цента, можешь пересчитать.
      – Сдурел? Какие счеты между нами…
      – Я выхожу из дела.
      Лицо Куроедова опять вытянулось.
      – Вот как?.. Позволь спросить, почему?
      Вымолвив главное, майор разгладил усики.
      – Решил сосредоточиться на карьере.
      Куроедов в досаде выхватил доллары и швырнул их в «бардачок».
      – Как вам угодно, Юрий Васильевич. На чем конкретно вы сосредоточитесь?
      – Мой долг найти убийцу лейтенанта Вегина.
      – Засунь свой долг в анус вместо клизмы! Убийца был у тебя в руках, а ты его отпустил!
      Луганский отмахнулся.
      – Не обсуждается, Володь. Разбежимся по-хорошему.
      Побагровев, Куроедов указал на пачку долларов.
      – По-твоему, это все, что ты мне должен?! Слабовато у вас с арифметикой, Юрий Васильевич!
      Луганский взглянул на него с усмешкой.
      – Неустойку мне выкатишь? Ну-ну.
      Куроедов злобно засопел, но после паузы примирительно произнес:
      – Мне нужна эта девушка, Юрик. Посади учителя – и разбежимся. Идет?
      Теперь паузу выдержал майор.
      – Неизвестно даже, – сказал он с сожалением, – был ли его «жигуль» на стоянке в то время, когда…
      – Как это неизвестно?! – рассвирепел Куроедов. – Стоило этому поганцу выбросить «клопа» – лейтенантик ваш выскочил и стал крутить мне руки! «Жигуль» не успел отъе… – Толстяк в досаде запнулся, но по инерции договорил: – …отъехать толком не успел. Юрик, я имел в виду…
      – Понимаю, что ты имел в виду. – Луганский побледнел не менее своего приятеля. – Бульон в тебе взыграл, да?.. Черт, как я с тобой влип! Не зря предупредил меня шеф…
      Куроедов, придя в бешенство, проревел:
      – Целку тут из себя не строй, ладно?! Ты всегда действовал по принципу: «Не важно, кто виноват, важно, кого взять за яйца». Что с тобой стряслось?! С чего такая преданность шефу?!
      При последнем вопросе Луганский, вздрогнув, огляделся по сторонам.
      – Отношения выясняй со своими телками, – парировал он. – Последнее, что могу для тебя сделать, это подыскать тебе в замену замшелого отморозка. Случайное, дескать, убийство. А затем – прощай, Маруся. – Луганский приоткрыл дверцу. – Не звони мне больше.
      Разъяренный Куроедов вышел за ним.
      – Ты не для меня это сделаешь, а для себя! Думаешь, на допросах я стану изображать партизана?!
      Майор обернулся. Усики его приподнялись в усмешке.
      – И что же вы споете на допросах, Владимир Сергеевич?
      Тем временем Ямото Кае, неразличимый на фоне пейзажа, скользнул в черный «Мерседес» и притаился за сиденьем сзади. «Ну вот, – сказал он себе, – муха в кулаке». Заботило Ямото лишь одно: что делать с усатым дружком, способным помешать в решающую минуту: спецслужба все-таки. Впрочем, эту проблему пока можно было отложить.
      Глядя на усмешку приятеля, Куроедов откинул со лба мокнущие волосы.
      – По-твоему, Юрик, мне сказать про тебя нечего?
      – О да! – осклабился Луганский. – Признаешь, что взорвал Лепко и кокнул Волобуева. Поведаешь, как с помощью английской тетки травишь народ «бульоном». Похвастаешь, как сбываешь угнанные автомобили. – Майор открыл дверцу «Опеля». – Хотя, думаю, первых двух пунктов достаточно вполне.
      – Чтоб ты сдох! – от души пожелал Куроедов.
      – Не обещаю. – Луганский сел в «Опель», развернулся и укатил.
      Плюнув ему вслед, толстяк поплелся к «Мерседесу».
 

5

 
      Звонок на урок застал Глеба в учительской раздевалке. Глеб чертыхнулся, стянул с себя куртку и помчался по лестнице на второй этаж. Возле кабинета французского его поджидала директриса.
      – Знаете, я хотела бы…
      – Больше не повторится, – прервал ее Глеб. – Последнее опоздание в моей жизни.
      Брови директрисы приподнялись.
      – Глеб Михайлович, я должна…
      – Зинаида Павловна! – Глеб покаянно склонил голову. – Сверните мне шею и позвольте начать урок.
      Директриса сжала сухой кулачок.
      – Вот правда щас как дам!.. Никуда ваш урок не денется.
      Теперь брови Глеба поползли вверх.
      – Любопытное замечание. За что же тогда мне будет выволочка?
      Бледные щеки директрисы порозовели.
      – Так уж вы меня боитесь. Я лишь хотела извиниться за свой неуместный юмор… – Она запнулась, – насчет двойного убийства и вашего вызова на Лубянку. Вы же знаете мой скверный характер.
      Глеб возвел глаза к потолку.
      – Зинаида Павловна, вы не перестаете меня изумлять. Ей-богу, я уж и думать забыл…
      Из кабинета выглянула бойкая девчонка и, узрев учителя с директоршей, сказала: «Ой!»
      – Что тебе, Синицына? – нахмурилась директриса. – Глеб Михайлович сейчас войдет, сядь на место.
      Девчонка исчезла.
      Директриса протянула Глебу руку.
      – Значит, мир?
      – И дружба. – Глеб пожал ее ладонь. – Во веки веков. Аминь.
      Директриса не отходила.
      – А как дела у вас на Лубянке? Надеюсь, прояснилось?
      Глеб кивнул.
      – Оправдан по всем статьям.
      – Так я и думала. Значит, в понедельник у вас не будет повода проигнорировать педсовет. – Развернувшись, директриса зацокала каблучками по коридору.
      Хмыкнув, Глеб вошел наконец в класс. После шаблонных французских приветствий и обмена впечатлениями о погоде он задал ученикам упражнение из учебника (письменно!) и отправился повидать Стаса.
      В спортзале царили толкотня и гомон: разминалась какая-то малышня. Вызвав Стаса за дверь, Глеб выдохнул:
      – Ну?
      Рыжий покачал головой.
      – По нулям. Ждали до полуночи – никто не появился. Вряд ли Ньюгарты там.
      Глеб в досаде тер переносицу.
      – А сам Куроедов? Должен он где-то обитать?
      Стас пожал могучими плечами.
      – Мало ли. Калитин в конце концов нарушил твою инструкцию: предъявил консьержке удостоверение МУРа. Та говорит: в эту квартиру хозяин наезжает случаем, не чаще раза в неделю. Так что сам понимаешь.
      Они помолчали.
      – Надо искать на даче, – вздохнул Глеб. – Как водится, Илья оказался прав. Только время потеряли… Черт возьми, дача хоть у Куроедова имеется?!
      Стас хмыкнул.
      – Сто пудов. Надо, чтоб Светка адрес пробила.
      Глеб хлопнул его по плечу.
      – Звони ей срочно. Сотрите с меня клеймо идиота.
      Веснушки рыжего растеклись в усмешке.
      – Чего не можем, того не можем.
      – Врешь, можете. – Глеб зашагал прочь.
      И за спиной услыхал:
      – Идиотом ты нам больше нравишься.
      Войдя в галдящий класс, Глеб проверил заданное упражнение. Проверил с пристрастием и остался доволен. Похоже, французский давался ребятам с легкостью.
 

6

 
      Плюхнувшись за руль «Мерседеса», Куроедов хлопнул дверцей.
      – Погоди, лапуля, – процедил он сквозь зубы. – Усики твои по волоску выщиплю. Это для затравки…
      Сзади вдруг прозвучал вежливый голос:
      – Говорите по-английски, мистер.
      Куроедов нервно обернулся. С заднего сиденья ему улыбался небольшого росточка японец со шрамом над бровью. И в глазах японца клокотала какая-то первобытная жуть.
      – Мать твою! – взвизгнул Куроедов. – Кто ты такой?!
      Улыбка словно приклеилась к лицу японца, а голос его сохранял учтивость.
      – Говорите по-английски. Знаю, вы можете.
      Куроедов неторопливо закурил. Страха он не испытывал – только удивление.
      – Кто вы, сэр, и что вам угодно? – ехидно произнес он.
      Лицо Ямото выразило удовлетворение.
      – Так-то лучше. Кто я – значения не имеет, мистер Куроедов. – Фамилию Ямото выговорил по слогам, но без запинки. – А угодно мне заключить с вами сделку. Вы готовы к переговорам?
      Толстяк выпустил из ноздрей дым.
      – Смотря о какой сделке речь. Где-то, по-моему, я вас видел.
      – Вряд ли, мистер Куроедов. У вас имеется кое-что, принадлежащее мне. Я могу отобрать это силой, но предпочитаю обмен. Надеюсь на ваше благоразумие.
      – Выражайтесь яснее или выметайтесь.
      Глаза Ямото блеснули, однако он подавил в себе гнев.
      – У вас находится «субстанция», секрет которой украли Ньюгарты. Я хочу получить то и другое. А взамен…
      – Что значит «то и другое»?
      – «Субстанцию» и обоих воров.
      Куроедов, ознакомленный с токийскими приключениями тетушки, слегка занервничал.
      – Можете подать в суд. Сомневаюсь, что вы дело выиграете.
      Японец покачал головой.
      – Никакого суда, мистер. Вы отдадите мне Ньюгартов сами и уничтожите запасы «субстанции», которую по глупости пустили здесь в оборот. А взамен…
      – Это еще доказать надо. – Внезапно вспотев, Куроедов швырнул сигарету в окно. – Собираетесь привлечь Интерпол?
      – А взамен, – невозмутимо продолжил японец, – я доставлю вам девчонку, к которой вы питаете слабость. Думаю, сделка хорошая.
      Толстяк в смятении откинул со лба волосы.
      – Какая девчонка? Что вы мелете?
      Улыбка Ямото казалась сатанинской.
      – Не ту девчонку, мистер Куроедов, которая била вас ногой по лицу. Я доставлю вам ту, которая в вас стреляла.
      Куроедов наградил его свирепым взором, засопел… затем фыркнул.
      – Вам ее не похитить. Дохлый номер.
      Ямото перестал улыбаться.
      – Не подвергай мои слова сомнению, бой. Это дорого тебе обойдется. Я выкраду девчонку. Ты привезешь Ньюгартов, уничтожив субстанцию. Если не уничтожишь, бой, умрешь мучительной смертью. Это говорю я, король Черной Саранчи, и уверен, что выражаюсь достаточно ясно.
      Глядя в бездонные зрачки японца, Куроедов ощутил ужас. Он облизал внезапно пересохшие губы.
      – Как вы предлагаете произвести обмен?
      Ямото вновь улыбался.
      – Завтра в три часа дня. На этом же месте. Ты привезешь Ньюгартов, я – девчонку. Как ты ею распорядишься, меня не волнует. Куда я дену Ньюгартов, тебя не касается. Договорились?
      Куроедов опять облизал губы.
      – А если не привезете?
      Ямото пронзил его взглядом.
      – Ты глуп, бой. – Рука японца удлинилась и, выскочив из рукава, змеей обвилась вокруг шеи толстяка. – Нельзя хлебать субстанцию ковшами. Надо пить каплями, бой, и умело тренироваться. – Дернув толстяка за длинные волосы, рука вернулась в рукав. – Если я не привезу девчонку, сделка не состоится. О'кей?
      Куроедов кивнул.
      – Согласен.
      – Но приезжай один, – предупредил Ямото, – свидетели нам ни к чему. Если, конечно, ты способен справиться хоть с одной женщиной.
      Проглотив колкость, толстяк вновь кивнул.
      – О'кей.
      Ямото приоткрыл дверцу «Мерседеса».
      – Еще одно. Твой дружок из спецслужбы… – Ямото провел пальцем над губой, обозначив усики. – Он ведь тоже заинтересован в субстанции, разве нет?
      – Да пошел он! – Куроедов матюгнулся по-русски.
      Перевода Ямото не потребовал, лишь осведомился:
      – Он не помешает нашим планам? – И в ответ на очередной залп матерщины заметил: – Вижу, его исчезновение тебя не огорчит. – Маленький японец захлопнул дверцу снаружи.
      Зыркнув на него в окно, Куроедов дрожащей рукой включил зажигание.
 

7

 
      После шестого урока Глеб буквально выволок Дашу из окружения щебечущих учеников.
      – Без ножа режешь! – постучал он по стеклу своих часов. – Болтушка!
      Даша семенила за ним в раздевалку.
      – Сам болтушка.
      – Как наседка, с ними кудахчешь!
      – Сам наседка.
      Возле учительской раздевалки топтались Леня Рюмин с Гулей Шариповой. Лица у ребят были хмурые, Леня вертел в руке мобильник.
      – Глеб Михайлович, можно мы… – начала Гуля.
      – Нельзя, – перебил Глеб. – Категорически.
      Даша показала ребятам кулак.
      – Даже не мечтайте. Общественность не поддержит.
      – А проявите своеволие… – предупредил Глеб.
      – …свяжем и накормим холодной овсянкой, – закончила Даша.
      Ребята переглянулись.
      – Все это, конечно, прикольно, – заметил Леня, – только мы хотели навестить вундеркинда… э-э… Сашу. Можно, Глеб Михайлович?
      Глеб нахмурил брови.
      – Повторяю: нельзя.
      Леня вздернул чубчик.
      – Но почему?
      – Мы все уже обсудили, – отрезал Глеб.
      Даша также нахмурилась.
      – Хватит придуряться, не маленькие.
      – Дарья Николаевна, – пробормотала Гуля, – мы позвонили Саше, а там бабушка в панике. У них гонконгский грипп. Мы думали, помочь надо.
      Теперь переглянулись Глеб с Дашей.
      – Какой еще гонконгский грипп? – озадаченно произнес Глеб. – Это же я специально выдумал, чтоб дома их удержать.
      – Чтоб на копченых не нарвались? – догадался Леня.
      А Гуля взглянула на Глеба с вызовом.
      – Может, вы и выдумали, только Танечка заболела. Кашель, насморк и температура под сорок. Был врач, лекарства выписал – а в аптеку сходить некому.
      Даша растерянно воззрилась на Глеба.
      Глеб выхватил у Лени из рук мобильник, подержал и вернул со вздохом.
      – Надо ехать. – Он положил руки ребятам на плечи. – Я сам. А вы домой, без пререканий. – Он вошел в раздевалку.
      Даша порывисто обняла Гулю.
 
      – Ну пожалуйста, рыбонька… Делайте, что вам говорят, охламоны! – Она поспешила за Глебом.
      Глеб, надевший куртку, помог Даше надеть плащ.
      – Даже не позвонили, – посетовал он.
      – Я с тобой, – заявила Даша.
      Глеб указал на свои часы.
      – К нам вот-вот приедут Сато и Такэру, забыла? Кто-то должен впустить их в дом.
      – Вот ты и впустишь! А я поеду к Колесниковым!
      – Ты ведь не вылечишь Таньку, родная.
      Даша смотрела ему в глаза.
      – Как же нам быть?
      – Выход один. – Глеб повлек ее из раздевалки. – Сажаю тебя в такси, Даш, и отправляю домой. А сам чешу к Колесниковым: туда и обратно. Ничего лучшего в голову не идет.
      Они выбежали на школьное крыльцо. Накрапывающий дождь не прекращался и казался уже привычным московским фоном.
      – Да, – согласилась Даша, – ничего другого, пожалуй, не остается.
      – Только будь осторожна, – предупредил Глеб.
      Даша куснула его за ухо.
      – Сказал, да? Выполнил долг супруга?
      С такси им повезло: поймали прямо у школьных ворот. Сажая Дашу в машину, Глеб шепнул:
      – Во дворе осмотрись. Если что не так – разворачивайся и гони на свою старую квартиру.
      – Щас вообще ухо откушу, – ответила Даша, захлопывая дверцу.
      Глеб нырнул в «жигуленок» и понесся в другую сторону.
 

8

 
      Леня и Гуля пешком приближались к метро. Моросящий дождь не смущал: они к нему почти привыкли. Листьев под ногами не слишком прибавилось, зато на деревьях убавилось ощутимо.
      – Хвала Аллаху, завтра выходной, – порадовался Леня. – Едем ко мне?
      – Угу, – задумчиво кивнула Гуля.
      – А кишлак твой как отреагирует?
      – Уже не реагирует. Если б я вернулась сразу после уроков, мама бы всполошилась: «Что такое, Гульнара? Вы поссорились?»
      Леня хмыкнул.
      – Забываю, что тебя зовут Гульнара.
      – Свое-то имя помнишь? – ожгла его взглядом Гуля. И некстати добавила: – Непременно отращу «конский хвост».
      Ребята спустились в подземный переход.
      Леня усмехнулся.
      – Нравится мне этот гонконгский грипп! Глеб не теряется.
      – Во всяком случае, – отозвалась Гуля, – он купит Тане лекарства.
      Леня удивился:
      – Это еще зачем? Он и так все вылечит.
      Гуля постучала себя по лбу.
      – Тебя лечить не надо?
      Леня рассердился.
      – Гулька, ты иногда просто тормоз! В смысле тормозиха! Видела ведь, как исчез мой фонарь под глазом. А порванная куртка? А это его напряжение воли против тяготения?.. Ха-ха! Если я прикидываюсь шлангом, ты, Гуль, не спеши верить. Насчет Глеба у меня столько наблюдений накопилось… Надо продолжить: может, что-то перейму.
      Фыркнув, Гуля потянула его ко входу в метро.
      – Трепись меньше.
      Леня обиженно выдернули руку.
      – Когда я вообще трепался?! С кем я об этом говорю, кроме тебя?!
      – Ладно, Лень, пошли.
      – Нет, погоди! По-твоему, Глеб не может на меня положиться?!
      Гуля вновь поймала его руку и пробормотала что-то по-таджикски. Предъявив проездные, ребята миновали турникеты.
      – Что ты сказала? – полюбопытствовал Леня.
      – Когда?
      – Только что.
      Гуля перевела со вздохом:
      – Пристал, как подгоревший плов ко дну казана.
      Подумав, Леня спросил:
      – Плов умеешь готовить, Гульнара?
      – Аск! – улыбнулась Гуля.
      И они ринулись к подошедшему поезду.
 

9

 
      Отворив Глебу дверь, горбатая старушка горестно всплеснула руками.
      – Ой, Глеб, как вы узнали?
      – От Лени с Гулей. – Глеб вошел и снял с себя куртку. – Я с вами поссорюсь, Варвара Львовна, честное слово.
      – Но я не хотела вас беспокоить, – пролепетала старушка, – я вызвала врача. Вы и так уж для нас…
      – Варвара Львовна! – Глеб взял старушку за плечи. – Вы для меня не чужие, ясно? Вы самые-самые нечужие.
      Старушка всхлипнула.
      – Ой, Глеб, этот грипп гонконгский… Доктор ничего о нем не слыхал, но выписал рецепты…
      – Вы же знаете врачей из поликлиники, – ввернул Глеб. – Они мало в чем разбираются.
      Из комнаты выглянул Саша. Глеб подмигнул ему.
      Варвара Львовна продолжала всхлипывать.
      – Танюше так худо… прямо вся горит…
      – Будем ее лечить, – сказал Глеб. – У меня с собой лекарство швейцарское – гроб для вирусов. Новейшая разработка. – Он зашел в ванную и демонстративно вымыл руки с мылом.
      Саша просочился к нему и прошептал:
      – Что будем делать?
      – Дурить женщинам головы, – прошептал Глеб. – Поможешь?
      Мальчик кивнул вихрастой головой.
      – Без проблем.
      Они направились в комнату девочки. Варвара Львовна заслонила собой дверь.
      – Саше туда не надо. Я как могла изолировала их друг от друга.
      Глеб мягко ее отстранил.
      – В принципе, это правильно. Но в данном случае совершенно излишне. Саша будет мне ассистировать и, гарантирую, не заразится.
      Втроем они вошли в комнату.
      Укрытая одеялом Танька лежала на тахте в обнимку с плюшевым мишкой. Веки ее были воспалены, на лбу слиплись волосы. Дышала девочка тяжело, через рот, то и дело надрывно кашляя.
      – Привет, – пробормотала она Глебу. – А мы с Майклом заболели.
      Сглотнув ком в горле, Глеб произнес:
      – Значит, будем лечиться. Кипяченая вода есть?
      – В чайнике, – всхлипнула бабушка. – Сейчас я…
      – Побудьте здесь, Варвара Львовна, – скомандовал Глеб. – А мы с Сашей разведем лекарство.
      Вместе с мальчиком он прошел на кухню. Взяв чайник с газовой плиты, Саша полюбопытствовал:
      – Где лекарство?
      – Дай мне три чашки! – громко потребовал Глеб. И тихо добавил: – Никакого лекарства. Чистую воду выпьете.
      Саша фыркнул, наполняя чашки водой из чайника. Вода была еще теплой.
      – И что будет? – тихо спросил мальчик.
      – Не заболеете, – прошептал Глеб.
      – Гонконгским гриппом?
      – Вообще ничем.
      Мальчик приподнял брови.
      – И школу никогда не прогулять?
 
      Потрепав его за ухо, Глеб взял две чашки с водой, Саша – одну, и они вернулись в комнату.
      – Вот, Варвара Львовна, выпейте. – Глеб протянул чашку.
      Старушка с сомнением ее взяла.
      – Не знаю, Глеб… А Минздравом проверено?
      Глеб кивнул.
      – Весьма тщательно. Высокое начальство давно пользуется.
      – Ба, не будь ребенком! – упрекнул Саша и залпом выпил кипяченую воду. – Совсем не горькое.
      Продолжая сомневаться, Варвара Львовна, однако, выпила.
      – Даже никакого запаха, – удивилась она.
      – Швейцария, – улыбнулся Глеб, – умеют делать. Ну-ка, подержи. – Он передал Саше третью чашку с водой и взял его сестренку на руки. От девочки сквозь пижаму исходил жар, ручонки ее безвольно свесились. Глеб забрал у Саши чашку и поднес к ее потрескавшимся губам. – Выпей, милая.
      Девочка оттолкнула чашку.
      – Не хочу.
      Саша сделал строгое лицо.
      – Ладно, хныкала, могу я выпить. Вкусноти-ища!
      Танька приоткрыла один глаз.
      – Ну хорошо… только немножко… – И она медленно выпила воду.
      Глеб обнял девочку и стал ходить с ней по комнате. Саша отнес чашки на кухню и вернулся. Варвара Львовна застыла в напряженном ожидании. Чтобы разрядить гнетущую тишину, Саша спросил:
      – Скоро поедем Клиффорда кормить?
      Глеб многозначительно ответил:
      – Вот решим все проблемы…
      Мальчик кивнул понимающе.
      Танька оторвала щеку от плеча Глеба.
      – Ой, как я по Клиффорду соскучилась! – И вновь прилегла.
      Глеб продолжал мерять шагами комнату. Варвара Львовна шепотом предложила:
      – Может, ее в кроватку?
      В этот момент девочка вновь подняла голову и посмотрела на Глеба.
      – Это все из-за Майкла, – указала она на медвежонка под одеялом. – Это он меня заразил.
      Глеб разыграл удивление.
      – Не понял? Сам-то он где подцепил эту инфекцию?
      Танька выпрямилась у него на руках.
      – В том-то и дело! Я ему говорила: «Майкл, не сиди под открытой форточкой». Думаешь, он послушался?
      Глеб, нахмуря брови, воззрился на плюшевого мишку.
      – Вижу, ты от рук отбился! По попе захотел?!
      Медвежонок поблескивал стеклянными глазками.
      Танька хихикнула.
      – Давно пора ему по попе! Ба, сделай омлетик. Что-то есть хочется.
      Бабушка просияла.
      – Господи, она прямо ожила! Это не лекарство, это чудо! Саша, не сдержавшись, прыснул. Строго на него взглянув, Глеб сказал:
      – Медицина, Варвара Львовна, не стоит на месте.
 

10

 
      Въехав на такси во двор, Даша велела водителю притормозить и осмотрелась. Куроедовского «Мерседеса» видно не было. В углу двора ютился лишь раздолбанный «Фольксваген», а рядом с их подъездом, у посольской машины, стояли Сато и Такэру. Даша взглянула на свои часики и убедилась, что опоздала на шесть минут. Расплатившись с таксистом, она вышла. Такси тут же умчалось. Через пустующую детскую площадку Даша направилась к подъезду.
      – Зачем под дождем мокнете?! – крикнула она по-английски.
      Такэру и Сато помахали в знак приветствия.
      Тут из «Фольксвагена» выпрыгнул подросток в куртке и бейсболке и метеором помчался к Даше. За ним, словно шлейф, тянулся серый сумрак. Даша застыла в растерянности. Сато и Такэру, однако, отреагировали мгновенно. Они бросились подростку наперерез и, хоть бежал тот быстрее, из-за выигрыша в расстоянии успели заслонить Дашу.
      На бегу подросток в бейсболке выставил перед собой руки, которые, неимоверно удлиняясь, потянулись к лицам Такэру и Сато.
      – Прочь с дороги, слизняки! – прокричал подросток по-английски.
      Каким-то чудом братьям Абэ удалось уклониться от его рук и, синхронно проведя захват, завернуть за спину нападавшему. Однако жуткие эти руки, подобно змеям, выскользнули из тренированных пальцев Такэру и Сато. Человек в бейсболке засмеялся и, двигаясь с невероятной скоростью, бросился в атаку. Удары и блоки чередовались в таком темпе, что уследить за ними было невозможно.
      Сато крикнул по-японски:
      – Кае Ямото, тебе не выиграть! Ты обречен!
      Ямото замер на мгновение.
      – Вижу, ты меня знаешь! – отозвался он. – Тем больше оснований стереть тебя в порошок!
      И схватка возобновилась.
      Отчаянно сражаясь, Такэру по-русски крикнул:
      – Даша, беги! Запрись в квартире!
      Даша послушалась и, выйдя из столбняка, устремилась к подъезду.
      Ямото сделал попытку прорваться к ней, но братья стояли насмерть. Удары и блоки замелькали с еще большей скоростью. Сумрак, окутывающий Ямото, загустел, расширился и поглотил сражающихся. Вышколенный шофер посольской машины с побелевшим лицом сжимал руль.
      Даша скрылась в подъезде.
      А братьям меж тем приходилось несладко. Невзирая на их силу и высокое мастерство в поединках, у Ямото было три неоспоримых преимущества: невероятная скорость движений, сверхъестественная управляемость конечностями и, наконец, родной для него сумрак. Такэру и Сато пропустили уже чувствительные удары и держались из последних сил. Сато процедил сквозь зубы:
      – Я должен превратиться в кондора!
      – Не здесь! – предостерег Такэру.
      Тогда Сато наполнил грудь воздухом, сконцентрировался и дохнул Ямото в лицо. Глава клана Черная Саранча отпрянул, сумрак вокруг него потускнел. Даже Такэру ощутил леденящий холод. А у Ямото с бейсболки, с подбородка и с носа свесились сосульки. Клацая зубами, он отошел на несколько шагов.
      – Я слышал о тебе, Абэ Сато! – злобно произнес он и зыркнул на подъезд, в котором исчезла Даша. – Мы еще встретимся, человек-кондор! Твои уловки тебя не спасут! – Сосульки на Ямото потекли. Стряхнув их, он побежал к угнанному автомобилю.
      На преследование у братьев не осталось сил. Проводив взглядом отъезжающий «Фольксваген», Сато пробормотал:
      – В этом есть и хорошая сторона.
      – Какая? – скривил губы Такэру. – Ликовать, что он не расправился с нами обоими?
      Сато покачал головой.
      – Радуйся, что Ямото, как и мы, пока не знает, где прячутся Ньюгарты.
 

11

 
      Возле универсама среди прочих машин стояли красный «Москвич» и серая «Тойота». Между этими двумя автомобилями под мелким дождем топтались Светлана, Стас и майор Калитин. Последний провел ребром ладони себя по горлу.
      – Вот где у меня сидит ваш частный сыск!
      Серые глаза Светланы буравили его лицо.
      – Трахаться некогда?
      Стас отодвинул ее плечом.
      – Леш, последнее боевое задание.
      Но Алексей смотрел на Светлану.
 
      – Если б трахаться! Дочери забыли, как я выгляжу. Скоро перестанут узнавать.
      Теперь Светлана отодвинула Стаса.
      – Кончай нам эту мутоту впаривать! Кто от семьи тебя отрывает, ходок хренов?! Адрес пробить тебе трудно?! Давай я сама, и не надо твоих одолжений!
      Майор Калитин глубоко вдохнул, выдохнул и отодвинул плечом Светлану.
      – Стас, к тебе обращаюсь. С женой твоей толковать… как ты ее терпишь?
      – Пошел ты!.. – дернулась Светлана.
      Стас ее удержал.
      – В последний раз, Леш.
      Калитин повторил глубокий вдох.
      – Дело не в адресе, Стас, пойми. Куроедова у нас кто-то плотно прикрывает. Считай, уже прикрыли. Если б мы надыбали на него что-то неопровержимое, можно было бы поупираться. А так, – он безнадежно махнул рукой, – мы в жидком дерьме. И тут вылезаю я с этим адресом. Первый вопрос полковника Жмыхова: «Что вы там рассчитываете найти? Свежий труп?» – «Нет, – отвечаю я, – английских биохимиков». Да он в асфальт меня закатает!
      Стас посмотрел майору в глаза.
      – Сделай, чтоб Жмыхов не пронюхал.
      – Как?
      – Не тебя учить, Леш. Нам нужен адрес его дачи. Нужен срочно.
      Алексей чертыхнулся.
      – И вы от меня отстанете?
      Стас кивнул.
      – Сто пудов.
      – Лады. – Калитин приоткрыл дверцу «Москвича». – Сделаю к вечеру.
      – Надо было кобениться, – буркнула Светлана.
      Алексей распахнул перед ней дверцу.
      – Уймись, Сычова. Едем получать клизму.
      – Клизму я и сама тебе организую.
      – Вот поэтому я не поворачиваюсь к тебе спиной.
      Стас хохотнул.
      – Это правильно.
      Светлана пихнула его в плечо.
      – Не поддакивай.
      Стас сел в «Тойоту», Алексей со Светланой – в красный «Москвич», и обе машины разъехались.
 

12

 
      Припарковав «жигуленок» у дома, Глеб увидел лишь посольский автомобиль – и ничего подозрительного. Вздохнув с облегчением, он вбежал в подъезд.
      Даша встретила его в прихожей.
      – Как Танюха?
      – Обижаешь. – Глеб повесил куртку на крючок.
      – Как ты это обставил?
      – Швейцарское лекарство.
      – А Сашка?
      – Помогал мне врать.
      Они вошли в комнату. Братья Абэ сидели за журнальным столиком, у них в руках дымились чашечки кофе. Даша пожаловалась:
      – От еды отказались.
      – Сейчас поедим вместе, – постановил Глеб. – Отказа не приму. – Он с поклоном произнес по-японски: – Прошу прощения, парни: возникли неотложные дела. Теперь я в вашем распоряжении.
      «Парни», привстав с дивана, поклонились в ответ.
      – Мы тут не скучали, Глеб-сан, – заметил Сато по-английски, чтобы понимала Даша. – Нас почтил визитом Ямото Кае. Было весело.
      Глеб медленно опустился на стул.
      – Приятная новость. Кто расскажет?
      – Позвольте мне, сэнсэй, – вызвался Такэру. – Этот змееныш хотел похитить Дашу. – И поведал о схватке у дома.
      Встав позади Глеба, Даша оперлась на его плечи.
 
      – Ощущаю себя Еленой Троянской.
      – Не говори. – Глеб погладил ее руку. – Сюрприз за сюрпризом.
      Сато хмуро признался:
      – Еще немного – и он бы нас одолел. Мне следовало превратиться в кондора. Но во дворе жилого дома, средь бела дня…
      Глеб низко ему поклонился. Затем обернулся к Даше.
      – Без меня больше ни шагу.
      Даша улыбнулась.
      – Ловлю на слове.
      – У Сато возникла версия, – объявил Такэру, – вполне логичная. На похищение Даши этого скорпиона мог подтолкнуть лишь Куроедов. Чтобы обменять Дашу на Ньюгартов: ничто иное Ямото не интересует. А поскольку попытка похищения провалилась, Ньюгарты пока в безопасности.
      Глеб с сомнением покачал головой.
      – Если так – безопасность у них эфемерная. В этом случае у Ямото два пути: либо повторить попытку, либо…
      – …выбить из Куроедова адрес, – закончила Даша.
      – Именно, – подтвердил Глеб. – Мы уверены, что Ньюгарты у Куроедова на даче, и вот-вот узнаем, где она находится. Остается лишь уповать, что мы не опоздаем.
      Повисло гнетущее молчание. И Сато сказал:
      – Я думал о возможном трагическом исходе… Если удастся его предотвратить, я бы хотел без промедления увезти Ньюгартов в Токио. Чтобы дать им защиту, лабораторию и неограниченное финансирование. Разумеется, при их желании и с вашего согласия, Глеб-сан.
      Глеб задумчиво прошелся по комнате.
      – Мое согласие, Сато-сан, совпадет с их желанием. Но не забегаем ли мы вперед?
      Сато качнул головой.
      – Надеюсь, нет. В посольстве я все подготовил: как только мы разыщем Джорджа и Люси, я планирую вылет в Токио той же ночью. Задерживаться в Москве нам не резон. Это я и пришел обсудить с вами, Глеб-сан. Не по телефону.
      Глеб вздохнул.
      – Считайте, обсудили. Теперь давайте перекусим, без отнекиваний.
      Такэру покосился на брата.
      – Сэнсэй, Сато пришел к вам не только за этим.
      – Замолчи! – вспыхнул Сато.
      На губах Такэру появилась шкодливая улыбка.
      – Мой брат хотел бы прогуляться в шкафу, но спросить стесняется.
      Сато опустил взгляд.
      – Погоди, вернемся домой…
      Даша прыснула.
      – За чем же дело, Сато-сан? Готова стать вашим гидом.
      Завороженно глядя на шкаф, Сато поднялся с дивана.
      – Если это возможно, – пробормотал он, – то ладно… давайте перекусим.
      Последнее слово он произнес по-русски.

1

 
      Утром за окном опять моросил дождь, и конца ему видно не было. Когда Глеб отправился в шкаф на пробежку, Даша спала. А когда вернулся и встал под душ, в квартире пахло свежепомолотым кофе. Даша заглянула в ванную.
      – Опять удрал, морда? Колокольчик, что ли, к тебе привешивать?
      Глеб пригрозил, вертясь под ледяными струйками:
      – Вот разбужу тебя чуть свет, будешь ворочаться да хныкать: «Ой, дай поспать! Ой, глаза не разлипаются!»
      Даша поводила пальцем перед его носом.
      – Никогда не смей предполагать худшее! Понял?!
      – Понял. – Глеб выключил воду. – Сычова не звонила?
      Даша мотнула «конским хвостом».
      – Не-а. Как провалилась. Я звонила им домой – глухо. Мобильники тоже отключены и у нее, и у Стаса.
      Растираясь полотенцем, Глеб пробормотал:
 
      – Что за черт? Хоть бы тут без сюрпризов.
      – Зато звонил Илюшка, – утешила Даша. – Скоро придет.
      – И девиц в сумраке» не испугается? – улыбнулся Глеб.
      – Прекрати, на работу он все же ходит, – заметила Даша.
      Во время завтрака позвонил генерал Рюмин.
      – Простите, что отвлекаю в выходной, – сказал он Глебу. – Хочу лишь уточнить: насчет японского гангстера вы серьезно? Как его там…
      – Ямото Кае. Вполне серьезно, Борис Викторович. Он убил Ричарда Мак-Грегора.
      – То есть, если я правильно понял, вы беретесь его изловить и представить нам на блюдечке? Вместе с доказательствами, разумеется.
      Глеб подмигнул подслушивающей Даше.
      – Да, Борис Викторович. Всегда стремлюсь услужить ФСБ.
      Генерал хохотнул.
      – Надеюсь, вам не наскучит.
      – Как там наш майор? – полюбопытствовал Глеб. – Поменял ориентиры?
      – О-о! – вновь хохотнул Оксфорд. – Перековался полностью. Не за страх, а за совесть служит. Но знаете, Глеб Михайлович, что самое забавное. Самое забавное, что я воспринимаю ваши… не знаю даже, как назвать… скажем, чудеса. Я воспринимаю их уже почти на бытовом уровне. Ей-богу, не смешно ли? – Оксфорд дал отбой.
      Даша отодвинула ухо от трубки.
      – Воспринимает он, блин! Видел бы золотой унитаз в алмазах!
      Глеб строго посмотрел на нее.
      – В этом нет государственной необходимости. – И почесал трубкой нос. – Хорошо хоть Луганский отцепился.
 

2

 
      Майор Луганский, невзирая на субботу, в постели не залеживался. Он принял душ, побрился и подстриг усики. Затем плотно и со вкусом позавтракал. После чего надел перед зеркалом сорочку, галстук и костюм. Побрызгал парфюмом и, разумеется, тщательно причесался. И лишь после этого зашел в спальню, где сладко спала жена.
      – Пока, Лизавета. – Он чмокнул жену в скулу. – К ужину не жди.
      Лениво повернувшись, жена приоткрыла глаза. Она была миловидной шатенкой, правда, несколько располневшей.
      – Ты в своем репертуаре, – протянула она капризно. – Думала, сходим куда-нибудь. Выходной все же.
      Луганский вздохнул.
      – Знаешь ведь мою чертову работу. В Тверь надо сгонять, Лиз. Может, вообще вернусь к утру. Но завтра сходим, куда захочешь.
      Жена зевнула.
      – Юрастик, ты урод. – И перевернулась на другой бок.
      Луганский пригладил усики.
      – Урод на государственной службе, – уточнил он, ожидая реакции. Жена лишь почмокала губами, и майор попятился к двери. – Пока, лапуль. Не скучай тут.
      В прихожей он надел замшевую куртку, глянул напоследок в зеркало и вышел из квартиры.
      Между тем у подъезда, на асфальтированной площадке, среди прочих машин стоял коричневый джип «Ниссан». В нем затаился Ямото Кае. Глава клана Черная Саранча решил теперь угонять лишь автомобили отечественного производства: в них он ощущал наибольший комфорт. Дом уса-тика из спецслужбы путем слежки Ямото обнаружил еще в понедельник, но только вчера постановил от усатика избавиться. И предпочтительно – до встречи с чокнутым толстяком, которая состоится сегодня в три часа и на результат которой дружок из ФСБ может повлиять негативно. Тем более что похищение зеленоглазой девчонки сорвалось и толстяк способен заартачиться. Но ничего, с ним Ямото как-нибудь разберется, а затем, покончив с Ньюгартами, выяснит отношения с чванливым ублюдком Абэ Сато, человеком-кондором: пусть узнает, что значит встать на пути Черной Саранчи. Но сейчас главное – устранить спецслужбиста, и время поджимает. Если этот хлюст до двух не выйдет к своему «Опелю», придется с ним отложить, увеличив тем самым степень риска…
      Тут, к своему облегчению, Ямото узрел выходящего из подъезда Луганского. Правда, рядом с усатиком семенил какой-то тип (очевидно, сосед) под зонтиком и с пятнистым догом на поводке. Тараторя на варварском своем языке, соседи дошли до золотистого «Опеля», в который усатик влез и поехал. Тип с догом помахал ему рукой. Ямото, в досаде помянув администрацию ада, рванул следом.
      Погоня, впрочем, не состоялась. У ближайшей автобусной остановки усатик выскочил из машины к пышногрудой высокой блондинке. Они обнялись и поцеловались взасос. Затем юркнули в «Опель» и укатили. На сей раз Ямото следом не поехал. Блондинка внушила ему уверенность, что до встречи с чокнутым толстяком усатик не освободится и ничему помешать не сможет. В таком случае ликвидацию можно отложить.
      Лишние хлопоты Ямото были ни к чему. Он извлек из кармана две миниатюрные фляжки и глотнул из каждой.
 

3

 
      После завтрака Глеб сел за пишущую машинку, однако стук ее сегодня звучал вяло. И фломастер в Дашиной руке, то вздрагивая, то замирая, утратил редакторскую непреклонность. Работа над романом явно не шла. Глеб выдернул из машинки лист, скомкал и швырнул в корзину.
      – Где Сычова, черт возьми?! Где героиня моей бессмертной прозы?!
      Даша сердито предложила:
      – Пора эту Сычову переименовать в Сучову!
      Глеб вздохнул.
      – Не лучше ли еще разок позвонить?
      Взяв с холодильника телефон, Даша набрала номер. Потом другой номер. Потом – еще один.
      – Та же картина, – отрапортовала она. – Дома тихо, мобильники не отвечают. Может, съездим к ним?
      Глеб пожал плечами.
      – Смысл? Были бы дома, сняли бы трубку. А так… где их искать?
      Даша шваркнула телефон о стол.
      – Придушила бы обоих!
      Раздался звонок в дверь.
      – Ну вот, – сказал Глеб, – явился тот, кто придушит меня.
      Илья ворвался сердитый и всклоченный. Борода его блестела от дождевых капель.
      – Кто был прав?! – начал он без предисловий. – Все квартиры уже обшмонали или остался резерв?!
      – Шолом! – произнес Глеб, принимая у него куртку.
      Глаза Ильи блеснули озорством.
      – Холера тебе в бок, а не шолом! Сколько времени зря потеряли!
      В прихожую явилась Даша.
      – Илюш, посмотри, какая на мне маечка. – Она сделала изящный оборот. – Расцветка нравится?
      Илья замахнулся на нее папкой с дифуравнениями.
      – Пошла ты со своей маечкой! Слушали бы умных аналитиков!
      Даша забрала у него папку.
      – Гольдберг, не бушуй.
      Илья стряхнул с бороды капли.
      – Козе было понятно, что Ньюгарты за городом! Там удобней и безопасней наладить лабораторию!
      Глеб с Дашей переглянулись.
      – Гневом переполнен, – поставил диагноз Глеб.
      – Обидеть норовит, – заключила Даша.
      Илья нахмурил брови.
      – Можете, конечно, ерничать. Но действуете вы, как тупицы. Или, вернее, как наше правительство: плюете на экспертов и воплощаете свои маразматические программы.
      Глеб с Дашей вновь переглянулись. Затем синхронно рухнули перед Ильей на колени.
 
      – Пощади, о мудрейший! – Глеб коснулся лбом пола. – Яви свое милосердие!
      Даша ткнулась «конским хвостом» Илье в ноги.
      – Не погуби, благодетель!
      Илья расхохотался, пятясь на кухню.
      – Идите знаете куда!
      Глеб поднял голову.
      – Не знаем, о светоч аналитики!
      Даша поднялась и предложила:
      – Будем дружить. Давайте вместе злиться на Сычову.
      Глеб хмуро встал с коленей.
      Илья перевел пристальный взгляд с него на Дашу.
      – А что с Сычовой?
      – Она стала Сучовой, – буркнула Даша.
      Глеб шутки не поддержал. В глазах его была тревога.
      – Ладно б еще Светка. Но Стас…
      Илья присел на табурет.
      – Что здесь вообще происходит?
      – Ничего не происходит! – взорвалась Даша. – Сидим, как идиоты, и ждем Светкиного звонка! Она обещала сообщить адрес куроедовской дачи! Ну вот, как видишь!
      Илья теребил бороду.
      – А самим позвонить слабо? Руки отвалятся?
      Даша ожгла его взглядом.
      – О мудрейший!
      Илья примирительно выставил ладонь.
      – Позвонили – значит, вы умнее, чем кажетесь. Дадут мне в этом доме кофе или встать на колени?
 

4

 
      «Тойота» Стаса месила грязь грунтовой дороги, ведущей в дачный поселок. Машину вела Светлана, а Стас, уткнувшись в карту, выполнял функции штурмана.
      – Вроде налево, – пробормотал он с сомнением.
      По его указанию Светлана свернула на задрипанную деревенскую улочку.
      – Что за хрень?.. Хочешь сказать, что дача Куроедова здесь?
      Стас буркнул:
      – Лично я ничего не хочу сказать. Этот адрес дал твой Калитин.
      Светлана бережно вела машину по размокшим ухабам.
      – Бог с ним, с Калитиным, Стас. Надо было позвонить Глебу…
      – Свет, сколько можно? – Веснушки рыжего покраснели. – Всю дорогу пилишь меня, пилишь… Мы же ни минуты времени не потеряли. Проверим – сразу позвоним.
      Светлана объехала кучу песка посреди дороги.
      – Все равно предупредить Глеба мы были должны. Вдруг что-то пойдет не так.
      – Свет, успокойся! – рявкнул Стас. И широкой своей дланью погладил жену по щеке. – Мы ни во что не полезем: разведаем – и назад.
      – А если мы нарвемся на этого козла?
      – Ну и что? Свет, прикинь: дело закрыто, опасаться ему нечего… Что мы ищем Ньюгартов, на лбу у нас не написано.
      – А как мы туда проникнем? Там небось охраны – как у бобика блох.
      – Сымпровизируем по обстановке, Свет. Импровизация – конек мелких боевых подразделений… Стоп! Номер дома тот самый.
      Светлана притормозила. Дом оказался небольшим, но каменным и двухэтажным. Среди соседних развалюх выглядел он, как дворец, однако…
      – Застрели меня, если это дача Куроедова. – Светлана хмуро обозревала окрестности. – Такой срач не для него.
      Стас кивнул.
      – Сто пудов. Пойдем все же проверим.
      Выйдя из машины, они двинулись к воротам в аккуратном заборе. И тут, словно по заказу, из приоткрывшихся ворот явился дед в берете, в телогрейке и с бидоном в руке. Стас ринулся к нему.
      – Простите, – улыбнулся он, – мы тут заплутали малость. Ищем дом Куроедова. Адрес вроде совпадает…
 
      – Я Куроедов, – хрипло отозвался дед.
      Подошедшая Светлана покачала головой.
      – Да нет, извините. Нам нужен Куроедов Владимир Сергеевич.
      Дед кивнул.
      – Я и есть Владимир Сергеевич.
      Светлана со Стасом переглянулись.
      – Балдеж! – подосадовал Стас.
      Дед хмыкнул понимающе.
      – Не тот, что ли, Куроедов?
      – Ох, не тот! – подтвердила Светлана.
      Дед усмехнулся.
      – Ну извините, какой есть. – И двинулся с бидоном вдоль улочки.
      Стас и Светлана понуро вернулись в «Тойоту».
      – Пасть Калитину порву! – пообещала Светлана.
      – Тут полный тезка: обычная накладка, – заступился Стас.
      Светлана сердито на него покосилась.
      – Дату рождения надо было сверить! Не вчера с печки свалился! – Выруливая по ухабам, она протянула руку. – Дай-ка мобильник. Щас я его приласкаю.
      – Погоди, – возразил Стас. – На дорогу нормальную хоть выедем. Не то врежешься во что-нибудь.
      Спорить Светлана не стала. Но как только они оказались на шоссе, вновь протянула руку.
      – Дай, душа горит.
      Стас вздохнул.
      – Останови. Я за руль сяду.
      Светлана и тут не возразила. Они поменялись местами, и серая «Тойота» помчалась в сторону Москвы. Завладев наконец сотовым телефоном, Светлана набрала номер Алексея. Майор Калитин, на свое несчастье, сразу отозвался.
      – Леш, привет! Как проводишь выходной? – прочирикала Светлана. – Щас я тебя кастрировать буду! – И далее началось такое…
      Стас вел машину, и плечи его сотрясались от беззвучного смеха. Слушая разговор Светланы с Калитиным, он порадовался, что не является начальником своей жены. Формально, во всяком случае.
 

5

 
      Бумаги с дифуравнениями были разложены на кухонном столе, но Илья в них даже не заглянул. Он расхаживал взад-вперед, экспрессивно жестикулируя.
      – Знаете, что меня изумляет? Эти молодчики «в сумраке», или «копченые», ватагами гуляют по Москве, но всем это как бы до фонаря. Ни паники, ни даже сообщений в прессе.
      Сидящая на табурете Даша пожала плечами.
      – А меня изумляет, Гольдберг, что тебя это изумляет.
      Глеб покачивал ногой, сидя на подоконнике рядом с пишущей машинкой.
      – Преисподнюю в один день не построишь, – заметил он. – Пока не поджарят, не почешутся.
      На холодильнике зазвонил телефон. Илья и Даша метнулись к нему, но Глеб в акробатическом прыжке выхватил трубку у них из-под носа. Даша в досаде бросила:
      – Морда!
      – Пардон, – сказал Глеб, – это меня.
      Из трубки послышался голос Сато:
      – Добрый день, Глеб-сан. Новостей никаких?
      – Ждем звонка Светланы, Сато-сан. Как только она выяснит адрес загородного дома – сразу же туда отправимся.
      После короткой паузы Сато выразил беспокойство:
      – Как бы Ямото нас не опередил.
      Глеб пробормотал:
      – Уповаю на это. Но пока могу только ждать.
      – Понимаю, Глеб-сан. Как только поступят новости, прошу меня известить. В любое время суток.
      – Разумеется, Сато-сан. – Оба дали отбой.
      Поскольку Глеб говорил по-японски, Даша с Ильей вопросов не задавали: по его лицу и так все было ясно. Забрав трубку, Даша в течение нескольких минут вызванивала номера, затем объявила:
      – Глухо у обоих. Абонент недоступен.
      – Кретины! – вскипел Илья. – Может, они сами на дачу к нему подались?!
      Даша тряхнула «конским хвостом».
      – Не настолько же они кретины.
      Глеб в досаде прошелся по кухне.
      – Меня интересует, насколько продвинулся Ямото. Похоже, сейчас у него преимущество.
 

6

 
      «Мерседес» остановился в той же глухой улочке, что и вчера. И опять моросил дождь. Изрядно хмельной Куроедов, развалясь за рулем, курил и стряхивал пепел в окно.
      Коричневый джип «Ниссан» притормозил в пяти метрах сзади. Из него выпрыгнул маленький японец со шрамом над бровью и в мгновение ока пересел в «Мерседес». Не тратя слов на приветствие, он спросил:
      – Где Ньюгарты?
      Куроедов пьяно ухмыльнулся.
      – А девушка где?
      – В надежном месте. Отдашь Ньюгартов – отвезу тебя к ней.
      Куроедов мотнул головой.
      – Сперва девушка.
      От ярости глаза Ямото превратились в щелочки. Он выхватил у толстяка сигарету, вышвырнул ее и, удлинив руку, закрыл окно.
      – Плутовать вздумал, бой? Ты должен был привезти англичан.
      Лицо Куроедова побагровело.
      – А ты должен был привезти девушку! – вскричал он фистулой. – За лоха меня держишь?! Сделка не состоится!
      Удлиненная рука Ямото охватила шею толстяка, точно петлей.
      – Поступим так, бой. Ты отвезешь меня к Ньюгартам и просто их покажешь. Я хочу убедиться, что они действительно у тебя. Тогда я отдам тебе девчонку. Согласен? – И Ямото так сдавил горло Куроедова, что тот начал задыхаться.
      – Мне нужно позвонить, – прохрипел толстяк. – Они под охраной… Их привезут ко мне на квартиру.
      Ямото продолжал сдавливать ему горло.
      – Звони, но говори по-английски.
      Достав из кармана мобильник, Куроедов набрал номер дачи. К телефону, как назло, подошла тетка.
      – Алло! – настороженно выдохнула она.
      – Передай Гаврилычу, – просипел племянник, – чтоб усилил охрану. Всех на ноги…
      – Говори по-английски! – Ямото усилил захват.
      Толстяк дернул шеей.
      – Этот парень по-английски не понимает. – И сдавленно произнес в мобильник: – Скажи, чтоб спустил собак с привязи.
      – Володя, это ты? – всполошилась тетка. – Я не совсем поняла…
      Свободной рукой Ямото выхватил телефон, раздавил, как яичную скорлупу, и бросил на пол.
      – Хватит, вези меня туда.
      Глаза Куроедова покраснели и набрякли, он стал окутываться сумраком. Ямото зловеще усмехнулся.
      – Вздумал со мной соперничать, бой? Вези быстро, не то…
      Рука толстяка, удлиняясь, в невероятном зигзаге обхватила шею Ямото. Теперь они душили друг друга. Оба исчезли в сумраке, который сами и выделяли.
      – Отпусти, чокнутый! – послышался окрик Ямото. – Мне нужны эти англичане!
      Затем в «Мерседесе» все стихло, темный туман развеялся. Куроедов застыл на сиденье. Прядь его слипшихся волос прикрывала выпученные глаза, а голова под неестественным углом свесилась набок. Толстяк был мертв, и глава клана Черная Саранча взирал на него с негодованием. Ямото сквозь зубы процедил:
 
      – Тебе следовало долго тренироваться, прежде чем бросить мне вызов.
      Маленький японец покинул «Мерседес» и, осмотревшись, юркнул в угнанный «Ниссан». К великой своей досаде, Ямото вынужден был признать, что вновь потерял контроль над своим гневом. Теперь его миссия была под угрозой, но ниточка к биохимикам все же оставалась. Правда, лишь одна. Ямото подал «Ниссан» назад и устремился подальше от «Мерседеса» с трупом чокнутого толстяка.
 

7

 
      На даче в Голицыне царила напряженная тишина. Даже вороны перестали каркать. Джордж и Люси трудились в лаборатории, а начальник охраны маячил у них над душой.
      – Всех на ноги, значит? – переспросил он в который раз. – И собак спустить велел?
      Люси возвела глаза к потолку.
      – Я все вам рассказала. Чего вы допытываетесь?
      Разговор шел по-русски, и склонившийся над микроскопом Джордж ни слова не понимал, однако от замечания не удержался:
      – Помесь койота со скунсом.
      Покосившись на него, Гаврилыч буркнул:
      – Нельзя было позвать к телефону меня?
      Люси едва не запустила в него колбой с растворителем.
      – Сколько вам повторять: связь оборвалась! Не могли бы вы здесь не отсвечивать?!
      Гаврилыч потоптался у порога.
      – Что за компот?.. Приезд своей девахи небось обставляет. Почетный караул, гвоздь мне в печень!
      – Какая еще деваха? – не удержалась Люси.
      Начальник охраны подмигнул.
      – Обалденная, глаз не оторвать. – И вышел, закрыв наконец дверь.
      Джордж распрямился над микроскопом.
      – Что он сказал?
      – Девица у Володи какая-то. – Люси испустила стон. – Больше я не вынесу, дорогой! Давай сдадимся Интерполу!
      В голубых глазах Джорджа светилась грусть, но губы его растянулись в улыбку.
      – Не сейчас, Люси, ладно? Передай мне образцы «z» и «h». Аккуратней, растяпа, не урони!
 

8

 
      – Будто в осадном положении, Глеб, Илья и Даша сидели на кухне. Светлана и Стас позвонили около десяти вечера. Глеб говорил с ними крайне холодно. Илья и Даша напряженно прислушивались.
      – Доложив о напрасной поездке «не к тому» Куроедову, Светлана выдержала паузу. Глеб также молчал – ни возмущения, ни комментариев. Тогда трубкой завладел Стас и сообщил, что лишь сию минуту Калитин назвал им адрес в Голицыне.
      – Диктуй, – обронил Глеб.
      – Зачем? – осведомился рыжий. – Сам тебя довезу в лучшем виде. – Опять возникла красноречивая пауза, и Стас торопливо добавил: – Хорошо, записывай.
      – Ты знаешь, – сказал Глеб, – я все запоминаю с одного раза.
      Стас продиктовал адрес с указаниями, где сворачивать. Затем спросил:
      – Когда отправляемся?
      – Я выезжаю в семь утра, – отчеканил Глеб. – И надеюсь, ни тебя, ни Светы на трассе не окажется. – С этими словами он швырнул трубку на холодильник и обернулся к Илье с Дашей. – Только вякните что-нибудь, только вякните!
      Илья посмотрел на Дашу.
      – Убьет или заколдует?
      Даша пожала плечами.
      – На выбор. Он демократ.
      Глеб прошелся по кухне.
      – Короче, так. Илюшку я отвезу домой, а его школьная подруга пока дозвонится в посольство. Пусть Сато и Такэру подъедут сюда к семи. Вопросы есть?
      Даша изобразила японский поклон.
      – Нет, сэнсэй.
      – На фиг меня отвозить? – Илья собрал свои бумаги в папку. – Сам доберусь, не маленький.
      Глеб резко к нему обернулся.
      – Давай, покапризничай! Чтобы уж до кучи!
      – Старик, я не капризничаю. Я вполне способен…
      – Одного не отпущу, понял!
      Даша заглянула Глебу в глаза.
      – Ну, ты чего?
      – Сперва убью, потом заколдую, – буркнул Глеб. – И никакой я не демократ.
      Даша улыбнулась.
      – Тогда вези Гольдберга, а я пошла звонить в посольство.
      Глеб с Ильей вышли из подъезда и под дождем нырнули в «жигуленок».
      – Черта с два я поработал! – посетовал Илья. – С такой нервотрепкой…
      Включив зажигание, Глеб резко взял с места.
      – Тебя утешить или как?
      Илья погладил бороду.
      – Зря ты так с ними. Засранцы, конечно… – Он вздохнул. – А кто не засранец?
      Глеб раздраженно на него покосился.
      – Не защищай их от меня, ладно? Если б они ломанулись по верному адресу, где б их сейчас искать? Герои долбаные!
      Илья протестующе поднял руку.
      – Кто говорит, что они правы? Но все-таки…
      – А про «все-таки» молодец, что напомнил. – С каскадерским форсом Глеб выполнил поворот. – Без тебя, старик, я бы не сообразил.
      Илья примолк и лишь у подъезда своего дома произнес:
      – Спасибо за сервис. Готов рекламировать твое такси в частном порядке.
      Глеб приоткрыл дверцу.
      – Пойдем провожу.
      Они вышли.
      – Думаешь, меня караулит банда копченых? – сыронизировал Илья.
      – А вот не знаю! – ответил Глеб в досаде. – Я уже ни черта не знаю!
      Он поднялся с Ильей в лифте и дождался, пока тот откроет дверь квартиры. На пороге Илья обернулся.
      – Колыбельную споешь? Глеб держал ногу в лифте.
      – Просто войди и захлопни дверь. Не затруднит?
      Илья потерся бородой о папку с уравнениями.
      – Доложи завтра о результатах, – потребовал он и скрылся наконец в квартире.
      Когда Глеб вернулся домой, Даша спала. На журнальном столике лежала записка: «Дозвонилась. Японская мафия прибудет в 7.00». Поправив на спящей жене одеяло, Глеб пошел в душ. Он повертелся под ледяными струями, растерся полотенцем и в комнате на полу уселся в позе «лотоса».
      Через несколько мгновений, отделившись от пола, Глеб облетел помещение, ища благоприятный космический поток. Затем часа на полтора завис под потолком, впитывая энергию. Энергия была чертовски ему нужна.
 

9

 
      Ямото Кае тем временем притаился в угнанном «Ниссане» у подъезда майора Луганского. Золотистый «Опель» на стоянке отсутствовал, из чего Ямото заключил, что хозяина нет дома. А караулить спецслужбиста маленький японец решил до победного конца, ибо спецслужбист этот оставался, вероятно, единственной ниточкой, ведущей к Ньюгартам. Ведь не мог же «усатик» не знать, рассудил Ямото, где его чокнутый дружок прячет англичан.
      Хлебнув по глотку из двух миниатюрных фляжек, Ямото откинулся на спинку сиденья. Во сколько бы ни приехал золотистый «Опель», он его не упустит. Ошибки на сей раз быть не должно.

1

 
      Проснулся Глеб в шесть. За окном было пасмурно, однако дождь прекратился. Даша уже позвякивала на кухне посудой. Глеб с хрустом потянулся. Кофейный аромат щекотал ноздри.
      Даша вошла, одетая в джинсы и свитер. Ее «конский хвост» собран был особенно тщательно. Она присела на постель.
      – Я поеду?
      Глеб показал кулак.
      – Во, видела?
      – Спросить нельзя?
      – Нельзя. И не смотри так жалобно. – Глеб встал и направился в ванную. – И не ходи за мной.
      – А вот это уж фиг! – Даша двинулась следом. – Вчера, когда ты с Ильей уехал, Светка звонила…
      – Не слишком ли часто? – буркнул Глеб. – Она просто нас балует.
      Даша подала ему зубную щетку.
      – Ты же не дал ей оправдаться, бросил трубку.
      – Я закончил разговор со Стасом.
      – Ладно. Светка хотела только сообщить, что сосед Калитина, «парень в сумраке», практически уже оклемался. У него лишь небольшой упадок сил.
      Глеб выдавил на щетку пасту.
      – Обалдеть.
      – Ты не слишком рад.
      – Как это, не рад? Я ликую. Я просто счастлив за всех придурков, которые хлещут «бульон» и громят все подряд. Хвала Тебе, Господи: у них потом лишь небольшой упадок сил!
      Даша погладила его по волосам.
      – Успокойся, Ямото нас не опередит.
      Глеб замер с зубной щеткой у рта.
      – А если? Как мне потом… как я тогда вообще буду…
      Даша притопнула ногой.
      – Говорю, все будет в порядке! Сегодня я точно ведьма!
      Глеб ткнул в нее щеткой.
      – Смотри, ты обещала. – И принялся чистить зубы.
 

2

 
      Нельзя сказать, что ночь, проведенная в джипе, была для Ямото бессонной. Напротив, он неплохо выспался на разложенном сиденье, только сон его был чуток. Маленький японец просыпался на звук подъезжающего автомобиля и, убедившись, что это не «Опель» спецслужбиста, мигом засыпал опять.
      И вот наступило утро. Дождя не было. Более того, небо вдали вроде прояснилось. А золотистый «Опель» все не появлялся. Ямото зевнул. Куда запропастился чертов «усатик»? Возможно, подхваченная на остановке блондинка истощила его силы?.. Ямото усмехнулся. Что толку гадать? Никуда спецслужба не денется, вернется домой.
 

3

 
      Глеб сполоснул кофейную чашку. Он был в джинсах, в рубахе с коротким рукавом и в кроссовках. Оставалось лишь надеть куртку. Даша механически протирала кухонный стол.
      Без четверти семь позвонили в дверь.
      – Братья Абэ раньше времени, – объявила Даша.
      Глеб открыл.
      В прихожую ввалились Стас со Светланой и с Ильей в придачу.
      – Биться будем или мириться? – пробасил рыжий.
      Даша не сдержала улыбки.
      – И Гольдберга для комплекта прихватили!
      – Для укрепления позиций, – уточнил Илья. – Как тут у вас кофе пахнет!
      Светлана взяла Дашу за плечи.
      – Ну, хочешь – врежь.
 
      – Не хочу.
      – Ну, Даш!
      – Уйди, злыдня.
      Глеб нахмурил брови.
      – Ребята, спешу внести ясность: никто никуда не едет. – Он прошел на кухню и сел на подоконник.
      Остальные вошли следом.
      – Это почему же? – с вызовом осведомился Стас.
      Глеб посмотрел на него в упор.
      – В силу вашей ненадежности. Весомая причина?
      Веснушки рыжего залила краска.
      – Мы ничего не испортили. Все равно адрес пришлось пробивать заново.
      – Да, – пробормотала Светлана, – что мы сделали не так?
      Глеб перевел взгляд на нее.
      – Скажи об этом сама. Уверен, ты знаешь.
      Светлана опустила глаза. Повисла гнетущая тишина.
      Илья нервно теребил бороду.
      – Короче, бояре. Хватит вам…
      – Молчи, кулацкий подпевала! – Даша села на подоконник рядом с Глебом. – Может, и тебе разжевать, что было не так?!
      – Дуська, не ори! – огрызнулся Илья. – У меня уши в порядке!
      Вновь наступила тишина.
      Стас обвел всех взглядом.
      – Объясните мне. Я тупой.
      – Свет! – разозлился Глеб. – Скажи ему то, что наверняка уже говорила!
      Помедлив, Светлана подняла глаза.
 

4

 
      Золотистый «Опель» подъехал наконец к дому. Приоткрыв дверцу джипа, Ямото напрягся, как взведенная пружина.
      Майор Луганский припарковал «Опель» и, позевывая после бурной ночи, стал выбираться наружу. Что в этот миг произошло, он толком не понял. Будто отброшенный смерчем, майор вновь очутился в машине, дверца захлопнулась, и рядом нарисовался коротышка азиатской внешности. Не успев даже испугаться, Луганский пробормотал:
      – Что, черт побери, вам тут…
      – Говори по-английски! – рявкнул Ямото. – Где Ньюгарты?! Адрес, живо!
      Луганского можно было упрекнуть во многом, но не в отсутствии смекалки. Вопросов типа «Кто вы?» и «Что вам нужно?» он задавать не стал. Костяшками сжатых пальцев он ударил незнакомца в переносицу, причем весьма технично. Беда лишь в том, что переносицы Ямото на месте не оказалось, и удар майора ФСБ сокрушил воздух. Ямото, однако, пришел в ярость, от чего погрузился в сумрак. Рука его, удлиняясь, захлестнула и сдавила шею Луганского.
      – Адрес Ньюгартов! – повторил он.
      – Не знаю, – по-английски прохрипел майор.
      Лицо японца походило на гипсовую маску.
      – Еще одно «не знаю» – и будет вот что. – Другая рука Ямото, скользнув между ног майора, стиснула его причиндалы. – Про девок забудешь, бой.
      Майор вскрикнул по-английски:
      – Загородный дом в Голицыне!
      Ямото встряхнул его.
      – Полный адрес! – И, когда Луганский адрес назвал, грозно потребовал: – Начерти, как ехать! Детально!
      Майор мигом прикинул, что стоять за Куроедова в данной ситуации резона не имеет. Более того, назревающий инцидент можно будет как-то использовать себе во благо.
      – Минское шоссе, – пробормотал майор. – Тут недалеко. – В железных объятьях Ямото он извлек из «бардачка» блокнот с авторучкой и начертил план проезда на дачу бывшего делового партнера, стрелками указав все повороты. А в уголке латиницей каллиграфически вывел адрес. – Вот, не хуже военной карты, – похвалился он.
 
      Продолжая сжимать его шею, Ямото внимательно изучил чертеж.
      – О'кей, – сказал он. – Вези меня туда.
      Луганский дернулся.
      – Еще чего?!
      Рука Ямото вновь ухватила его промежность.
      – Могу ли я тебе доверять? Мало ли что ты там начертил.
      – Там все точно, – проблеял майор, трепыхаясь.
      – Вот и проверим. Если не соврал – мотай на четыре стороны. – Пальцы Ямото крепко держали хозяйство Луганского. – Поехали.
      Майор со стоном врубил мотор.
 

5

 
      Светлана посмотрела в глаза сидящему на подоконнике Глебу.
      – Если б мы сунулись на дачу Куроедова… в смысле, по настоящему адресу, мы ни хрена бы про Ньюгартов не выяснили. Пустая фишка.
      Глеб кивнул.
      – Зато напортачили бы легко. Только не говори, что ты с ним, – указал он на Стаса, – этого не обсуждала. А ты, рыжий, не вкручивай мне, что сориентировался бы на месте.
      Стас смотрел набычась.
      – Ничего я не вкручиваю. Я бы исходил из обстановки.
      – Скучаешь по военным действиям? – осведомился Глеб.
      Илья не выдержал:
      – Старик, послушай. В конце концов, Куроедов не знает об их визите к другому Куроедову, так что…
      – Погодите, – перебила Светлана. – Куроедов вообще мертв.
      Все примолкли в изумлении.
      – Что? – не поверил ушам Глеб.
      Светлана обвела всех взглядом.
      – Вы же не дали сказать. Около трех ночи позвонил Калитин: труп Куроедова обнаружен в «Мерседесе». Сломана шея.
      Побледневший Глеб соскочил с подоконника.
      – Мать вашу! Понимаете, что это значит?! – Он ринулся в прихожую.
      Даша метнулась за ним.
      – Как же Такэру Сато?
      – Они только что подъехали, взгляни в окно. – Глеб надел куртку. – Их беру с собой. – Шагнув на кухню, он обратился к Светлане и Стасу: – А вас… Если б вы не прокололись, я бы гадал, как вас придержать, чтоб не путались под ногами. Спасибо, что дали хороший повод. – И, сделав им ручкой, он выбежал из квартиры.
      На лицах Светланы и Стаса проступили улыбки.
      – Вот прохвост! – возмутился рыжий.
      И Светлана поддержала:
      – Не то слово!
      Между тем Даша, стоя у окна, наблюдала, как Глеб выбежал из подъезда, обменялся репликами с идущими навстречу братьями Абэ и затем все трое впрыгнули в «жигуленок». Посольская машина, внутри которой оставался лишь водитель, устремилась следом за ними. Даша в тревоге отвернулась от окна.
      – Если вожачок – прохвост, – сказала она, – не позавтракать ли нам в знак протеста?
      – Первая дельная мысль, – отозвался Илья. И справедливости ради добавил: – За нынешнее утро.
 

6

 
      Золотистый «Опель» с предельной скоростью несся по Минскому шоссе. Впереди тучи редели все более, и местами проглядывало солнце. Лицо майора Луганского, однако, сохраняло пасмурность. Усики его топорщились, и прическа не была идеальной.
      – Представляю, как Вова обрадуется, – пробормотал он.
      Ямото сдавил его шею.
 
      – Говори по-английски!
      – Думаю, хозяин вас не впустит, – перевел свою мысль майор.
      Ямото бесстрастно обронил:
      – Хозяин мертв.
      Луганский, что называется, врубился не фазу.
      – Серьезно? Откуда такие сведения?
      – Его убил я, – не стал юлить Ямото.
      Майора точно жаром опалило. Ему вдруг припомнились слова школьного учителя о японском гангстере, сказанные в кабинете шефа. Майор мигом связал одно с другим.
      – Мак-Грегора тоже убили вы? – полюбопытствовал он светским тоном.
      Ямото взглянул на него с некоторым уважением.
      – Как ты узнал?
      Тут майору по-настоящему сделалось плохо, ибо он сообразил, что отпускать его этот монстр не собирается, что он, Юрик Луганский, практически уже труп.
      – Служба такая, – ответил он на вопрос японца. – Кстати, бензин кончается.
      Ямото недоверчиво воззрился на приборную панель. Бензин действительно был на исходе. Ямото в досаде сдавил шею Луганского.
      – Уверен, у тебя имеются запасные канистры. – И, поскольку майор в ответ качнул головой, зловеще прошипел: – А если найду?
      – Канистры есть, – признал Луганский, – целых четыре. Но они пусты.
      Подумав, Ямото приказал:
      – Останови, проверим.
      Майор притормозил. Движения на шоссе почти не было: лишь изредка в обоих направлениях проносились одинокие автомобили. Ямото отпустил шею Луганского, они вышли из «Опеля». Майор открыл багажник. Там действительно лежали четыре металлические канистры. Ямото встряхнул одну из них – канистра оказалась пустой.
      В этот момент Луганский, сиганув через кювет, рванул к лесу. Вернее, сделал попытку. Ямото даже гнаться за ним не стал. Рука японца, удлинясь невероятно, точно арканом захлестнула шею майора и, словно щенка, вернула беглеца обратно. После чего приняла нормальные размеры.
      – Ты у меня, как на ладони, – бесстрастно заявил Ямото. – Я слегка тебя отпустил, дабы ты осознал свое положение. Рискнешь еще раз – ты покойник.
      Луганский затравленно хватал ртом воздух. «Покойник я в любом случае», – мелькнуло у него в мыслях, но догадку эту он оставил при себе. А вслух произнес:
      – Но бензин, правда, кончается.
      Ямото указал на оставшиеся три канистры.
      – Продемонстрируй.
      Майор открыл каждую из канистр по очереди, перевернул вверх дном и встряхнул.
      – Хочешь проверить сам? – предложил он равнодушно. Ямото с треском захлопнул багажник.
      – Хоть в этом не соврал! – И, когда они сели в «Опель», осведомился: – Далеко до заправки?
      Включая зажигание, Луганский осторожно ответил:
      – Думаю, дотянем.
      Ямото пронзительно на него взглянул.
      – Учти, бой: ты у меня, как на ладони.
      Золотистый «Опель» вновь понесся в сторону Голицыно.
 

7

 
      «Жигуленок» Глеба выехал на Минское шоссе. Братья Абэ расположились на заднем сиденье. Посольский автомобиль следовал за ними по пятам, вызывая у Глеба раздражение.
      – Может, он припаркуется здесь и подождет? – предложил Глеб.
      Сато покачал головой.
      – Это неудобно, Глеб-сан. – Абэ-старший, как обычно, был в отглаженном костюме, при галстуке и в легком демисезонном пальто. – Мне хотелось бы забрать Ньюгаров в посольство и вылететь в Токио до полуночи.
      – Если они еще живы, – мрачно ввернул Такэру, одетый в джинсы и куртку и готовый схватиться с самим чертом. – Боюсь, мы опаздываем.
      Сато одернул его:
      – Помолчи!
      – Могу, – вздохнул младший брат, – только это ничего не изменит.
      Глеб хмуро согласился:
      – Что да, то да.
      Утро все более распогоживалось, и октябрьское солнце завоевывало небо. Стало заметно, что на деревьях оставались еще зеленые листья.
      – Раз Куроедов мертв, – проговорил Сато, – возможно, Ямото и вправду… выпытал у него адрес еще вчера.
      – Не факт. – Глеб проскочил перекресток на желтый свет. – Если б Ямото узнал адрес дачи от Куроедова, то для проверки заставил бы его себя сопровождать. И убил бы племянника, лишь убедившись, что тот привел его к тетушке.
      Сато с сомнением произнес:
      – Но все-таки он его убил. Почему?
      Глеб пожал плечами.
      – Кто знает… А зачем он убил Ричарда? Тоже вроде никакой логики. Однако лишь в том случае, если Куроедов перед смертью не выдал адреса дачи, у нас есть шанс застать Ньюгартов в живых.
      Глядя в окно автомобиля, Сато сказал:
      – Если б я верил в бога, я бы за это молился.
 

8

 
      В Голицыно по-прежнему было тихо и спокойно. Заглянувшее в окна солнце застало Джорджа и Люси в лаборатории. Невзирая на воскресенье Люси колдовала над пробирками, Джордж ворчал, вперившись в окуляр микроскопа:
      – Ферменты опять не фиксируются, черт бы их драл! Распадаются, словно карточный домик!
      Люси переставила колбы.
      – Владимир не ночевал. Такое с ним впервые.
      – Скучаешь? – Джордж подрегулировал микроскоп. – Дай-ка хлористый аммоний.
      Люси задумчиво щурилась на солнышко.
      – Скучать не скучаю, но как-то странно.
      – Хлористый аммоний, курица! – прикрикнул Джордж. – В городе он остался, девица у него там обалденная! Слыхала ведь!
      – Да, но… дорогой, он собирался привезти ее сюда.
      – Черт с ним и с ней! Либо ты дашь мне хлористый аммоний, либо я тебя уволю! Без выходного пособия! И занесу в черный список военно-морского флота!
      Люси едва улыбнулась.
      – Я просто устала, дорогой. Если б ты знал, как я устала.
      Джордж отстранился от микроскопа. Солнечный луч, скользнув по его плеши, утонул в голубых, полных тревоги глазах.
      – Ну-ну, детка, не так все плохо. Может, устроим себе выходной? Погуляем по этому концлагерю.
      – Давай погуляем, милый! – обрадовалась Люси. – От этих твоих слов я становлюсь законченной пессимисткой!
      Супруг воззрился на нее в недоумении.
      – Почему пессимисткой?
      – Я начинаю думать, что ты самый лучший Джордж из всех Джорджей.
      Муж ее хмыкнул.
      – Мы погуляем, детка, но прежде – закончим эксперимент. И если ты, черт тебя дери, сию минуту не передашь мне чертов хлористый аммоний, я живо сделаю из тебя оптимистку.
      – Как ты это сделаешь, дорогой?
      – Надеру тебе задницу. Тут ты мигом осознаешь, что я не самый образцовый Джордж и бывают Джорджи получше.
      Люси рассмеялась, едва не разбив колбу.
 

9

 
      «Опель» Луганского въехал на автозаправку. Поблизости, как назло, не было ни одной машины. Будто читая мысли майора, Ямото усмехнулся.
 
      – Все пойдет по-моему, бой. Заправляй бак и четыре канистры. Дернешься – убью мгновенно.
      Луганский вполне ему поверил.
      – Канистры-то зачем? – полюбопытствовал он.
      Ямото вперил в него злобный взгляд.
      – Просто делай, что я говорю.
      Они вышли из машины. Достав бумажник, майор направился оплачивать бензин. Ямото следовал за ним вплотную. Женщина за окошком смотрела на них со скучающей миной. Не надеясь привлечь ее внимание, Луганский расплатился, сунул в карман сдачу, и они с Ямото двинулись к колонке.
      Майор молча залил бак и принялся наполнять канистры. Ямото стоял рядом, словно приклеенный. Когда Луганский закрыл последнюю канистру, подкатил красный «Хаммер». Из «Хаммера» выпрыгнул бритоголовый здоровяк и с благодушной улыбкой проорал:
      – Мужики, вы даете! Расставили, блин, на дороге! – подхватив две канистры, он всучил их Ямото. – Оттаскивай, мужик! Дай подъехать!
      Ямото автоматически принял канистры.
      Майор Луганский без промедления чесанул в сторону леса. Застыв с канистрами в руках, Ямото пытался принять решение. Момент, однако, был упущен: беглец скрылся за деревьями.
      Бритоголовый водитель «Хаммера» изумленно спросил:
      – Че это с ним?
      Не понимая по-русски, суть вопроса Ямото уловил. Он указал на свой живот и выразительно скорчился. Версия желудочного расстройства бритоголового удовлетворила. Ямото спешно погрузил канистры в багажник и помчался далее по начерченной майором дорожной схеме.
      Среди поредевших облаков сияло солнце. Воздух заметно потеплел, будто осень вздумала притвориться весной. Но это не улучшило настроения Ямото. Клокоча от бешенства, он обдумывал детали убийства Ньюгартов.
      До Голицыно оставался один поворот.
 

10

 
      Глеб и братья Абэ неслись в «жигуленке» со скоростью сто тридцать. Посольский автомобиль не отставал. После продолжительного молчания Такэру произнес:
      – Может, мы зря не взяли с собой Стаса?
      Сато сердито на него покосился.
      – А может, мы зря взяли тебя?
      Глеб сжимал руль.
      – Спокойно, ребята. Нам только бы успеть, а уж там… Только бы успеть.
 

11

 
      Даша, Илья, Светлана и Стас бестолково слонялись по кухне. Говорили мало, обмениваясь в основном односложными репликами.
      – Шли бы вы в шкаф! – не выдержала Даша. – Искупались бы, что ли!
      Илья поцеловал ее в щеку и сунул под нос кукиш.
      Стас буркнул:
      – Вот именно.
      А Светлана предложила:
      – Даш, может, тебе прилечь?
      Зеленые глаза Даши сверкнули.
      – Свет, приляг сама. Я спою тебе колыбельную.
      Рыжий изобразил улыбку.
      – Могу чечетку сбацать. Жутко бодрит.
      Илья обеспокоенно всех оглядел.
      – Ша, бояре. Не перейти ли нам в голубую гостиную?
      – На хрена? – поинтересовалась Светлана.
      Илья пожал плечами.
      – Я знаю?.. Для перемены обстановки.
      Предложение было принято, и они перешли в комнату. Затем – опять на кухню. И опять в комнату… Ожидание было мучительным.
 

12

 
      Дачу Куроедова Глеб отыскал без труда: она располагалась на огромном земельном участке, несколько в стороне от поселка для богачей. Двухэтажный деревянный домина поблескивал на солнце резными окнами и окружен был, как водится, высоким сплошным забором. У приоткрытых ворот стоял распахнутый золотистый «Опель*. Глеб и братья Абэ выскочили из „жигуленка“, посольский автомобиль притормозил сзади. Сато подал знак водителю, чтобы тот не двигался и ждал. Вокруг царила какая-то неестественная тишина. Глеб, Такэру и Сато скользнули в приоткрытые ворота.
      Представшая их взору картина ошеломляла. Перед домом, на широком газоне, лежали восемь мертвых охранников с лопоухим своим начальником. Почти рядом с каждым валялось оружие – автомат или пистолет, – воспользоваться которым покойнику, очевидно, не удалось. Три откормленных бульдога также лежали мертвыми. Крови не было. Тела людей и собак были изломаны, как тряпичные куклы.
      – Ямото! – вырвалось у Такэру.
      И Глеб в отчаянье выдохнул:
      – Опоздали.
      Сато с грустью осмотрелся и… вдруг принял боевую стойку.
      – Иди сюда, тварь!
      Глеб обернулся. Маленький японец со шрамом над бровью, вынырнув из-за угла дома, старательно поливал стены бензином из канистры. При возгласе Сато он поднял взгляд и с усмешкой отбросил опустевшую канистру.
      – О, Абэ Сато, человек-кондор! Я рад нашей встрече!
      Такэру принял стойку рядом с братом.
      – Давай, черная цикада! Покажи себя!
      Ямото рассмеялся, окутываясь сумраком.
      – Выйди сперва из пеленок, сопляк!
      Глеб хмуро посмотрел на братьев.
      – Ребята, он мой.
      – Нет! – запротестовал Сато.
      Но Такэру крикнул:
      – Сэнсэй имеет право!
      Ямото обратил взор на Глеба.
      – Сэнсэй?!. О, я тебя помню! Отель «Метрополь», дружок тупицы Мак-Грегора! – Глава клана Черная Саранча принял боевую стойку. – О'кей, начнем с тебя!
      Глеб не шевельнулся.
      – Я не убью тебя, Ямото, – пообещал он по-японски. – Просто спеленаю и сдам в ФСБ.
      Глаза японца со шрамом превратились в щелочки.
      – И как же ты это сделаешь, бой?
      Глеб посмотрел на часы.
      – Засекай: две минуты, не более.
      Покрытый сумраком Ямото с расстояния пяти шагов выбросил удлинившуюся руку, нацеленную Глебу в горло. Удар был столь молниеносным, что у Такэру и Сато невольно вырвался вздох. Но кошмарная рука сокрушила лишь воздух. Поднырнув под эту руку, Глеб закатил противнику пощечину, от которой тот отлетел на три метра.
      Просиявший Такэру взглянул на брата.
      – Сэнсэя никому не одолеть.
      Ошеломленный Ямото между тем вскочил и, погруженный в сумрак, словно черный вихрь, ринулся в атаку. Скорость его меняющих размеры конечностей была неимоверной, и трудно было вообразить, как можно блокировать такие удары. Глеб, однако, на блоки не разменивался: просто ни один удар японца не заставал его на месте. И вот вторая пощечина отбросила Ямото на несколько метров.
      Братья Абэ рассмеялись.
      От унижения и ярости Ямото, что называется, света белого не взвидел. Ноги его удлинились втрое, и на подобных ходулях, не утратив скорости, Ямото в сумраке, точно демон ада, снова ринулся в атаку. На сей раз Глеб не выжидал, а прыгнул противнику навстречу. И, немыслимо извернувшись в прыжке, ногой ударил Ямото в тазовую часть великанского бедра. С диким криком японец рухнул на газон. А Глеб, сделав сальто, приземлился легко, словно кошка.
      Ямото, утратив сумрак, обрел обычные размеры и со стоном пестовал сломанную ногу.
 
      Глеб взглянул на часы.
      – Минута сорок семь. – И обратился к Такэру: – Принеси-ка веревку из багажника.
      Не успел Такэру сдвинуться с места, как Сато, наблюдавший за Ямото, крикнул:
      – Ах, мерзавец!
      Проследив за его взглядом, Глеб заметил лишь горящую зажигалку, падающую в пролитый бензин. Деревянный дом вспыхнул, подобно стогу сена. И раздался безумный хохот поверженного Ямото.
      – Привет Ньюгартам, бой!
      – Ньюгарты живы! – в ужасе догадался Сато. Он заметался по участку. – Такэру, Глеб-сан!.. Где-то должна быть вода!
      Бросившись к пылающему дому, Такэру отшатнулся.
      – Ведрами не потушить! Бесполезно!
      Ямото торжествующе хохотал.
      Встав лицом к пожару, Глеб крикнул:
      – Эй, Плясун!
      Пламя, охватившее дом, собралось в красно-желтый гребень, сконцентрировалось и превратилось в лохматого пляшущего мужика. Мужик отозвался трескучим голосом:
      – Здорово! Как делишки?
      Глеб поманил его пальцем.
      – Иди-ка сюда! Только осторожно, не задень ничего!
      Дергаясь и приплясывая, огненный мужик покинул подгоревший дом и приблизился. Теперь он был среднего человеческого роста, и трава, по которой он шел, обугливалась. По пути он приостановился и вскинул мохнатую руку.
      – Здорово, Такэру! И ты здесь!
      Юноша зарделся от смущения. Брат его и лежащий на земле Ямото замерли, приоткрыв рты.
      Глеб проговорил, хмурясь:
      – Плясун, что ты вытворяешь?
      – Это я, что ли?! – трескучий голос огненного мужика прозвучал виновато. – Меня использовали, сам знаешь! Скажи, кто?!
      Глеб указал на Ямото.
      – Он. Забирай и уходи.
      Ямото, будто под гипнозом, таращился на огненного мужика. Плясун шагнул к нему.
      – Ну, гад!.. – И обернулся к Глебу. – Слышь, а вечеринка когда? Скучно что-то.
      – Через недельку-другую, – пообещал Глеб. – Давай, Плясун: время дорого.
      Тряхнув лохматой башкой, огненный мужик ступил на предводителя клана Черная Саранча. Ямото лишь взвизгнул, полыхнул ослепительным пламенем и сгорел, не оставив пепла. Огненный мужик помахал рукой, дернулся – и разлетелся фейерверком искр. Над почерневшим домом светило увядающее октябрьское солнце.
      Сато низко поклонился Глебу.
      – Сэнсэй, не знаю, как выразить…
      – К черту сэнсэя! – Глеб бросился к дому. – Там Ньюгарты!
      Опомнясь, братья Абэ побежали за ним.
      Джорджа и Люси они обнаружили в разгромленной лаборатории. Привязанные к стульям биохимики слабо мычали заклеенными скотчем ртами. Наглотавшись дыма, они были в полуобморочном состоянии, однако телесных повреждений не получили. Ямото, очевидно, уготовил им сожжение заживо. Супругов вместе со стульями вытащили наружу и развязали.
      Под синим небом плешь Джорджа, окруженная кудряшками, походила на подсолнух. Косясь на сидящую рядом жену, биохимик обронил:
      – Славно погуляли! Где этот инфернальный коротышка?
      – Не волнуйтесь, – ответил Глеб, – он нейтрализован.
      Люси затравленно смотрела на братьев Абэ.
      – Вы из Интерпола? Пришли за мной?
      Сато и Такэру переглянулись.
      – Мы не из Интерпола, – улыбнулся Сато. – Но мы пришли за вами.
      Люси попыталась гордо вздернуть подбородок.
      – Что все это значит? Где Владимир?
      Глеб снял с себя куртку и накинул ей на плечи.
 
      – Владимир мертв, Люси. Его убил тот, кто убил Ричарда и пытался убить вас. Но все уже позади.
      Джордж косо на него взглянул.
      – Что касается племянника, я не слишком огорчен.
      – Джо-ордж! Я бы тебя просила… – Люси попробовала подняться, но бессильно опустилась на стул. И в смятении обратила взор на Глеба. – Извините, но… вы кто?
      Джордж проворчал:
      – Что ты за гусыня! Это ж хваленый лорд Грин. Не видно только белого коня.
      Глеб почувствовал, что краснеет. Люси смотрела на него во все глаза.
      – Лорд Грин? – произнесла она недоверчиво.
      Джордж уверенно кивнул.
      – Разумеется. Послушай его английский: такой правильный, что прямо тошнит.
      Глеб рассмеялся. Улыбнулись и братья Абэ.
      По щеке Люси покатилась слезинка.
      – Лорд Грин… А вы знаете… должна вам сказать… Я украла у монаха пробирку с субстанцией, вот.
      Глеб присел перед ней на корточки и взял за руку.
      – Разве вам не говорили, что воровать нехорошо?
      Люси разрыдалась у него на груди.
      Джордж растерянно хлопал грустными голубыми глазами.
      Сато украдкой показал Глебу на свои часы.
      Глеб встал с корточек.
      – Люси, Джордж, – произнес он, – мы должны увезти вас отсюда. Пожалуйста, переговорите с этими господами, – кивнул он на братьев Абэ. – Возможно, их предложение вас заинтересует.
      Джордж поднялся со стула. Люси, всхлипывая, встала тоже. И супруги подошли к Сато и Такэру.
      – А вы, Глеб-сан? – пригласил Сато.
      Глеб покачал головой.
      – Если у вас найдется сотовый телефон, – сказал он, – я сделал бы пару звонков.
      Достав из кармана мобильник, Сато протянул ему. Глеб отошел шагов на двадцать и набрал номер.
      – Ну, че?! – отозвался раздраженный мужской голос.
      – Привет, Вася! – проговорил Глеб. – Куроедов мертв.
      После короткой паузы Василий осведомился:
      – Ты его?
      – Нет, без меня обошлось.
      – Жаль, что не ты.
      – Переживешь. Копченые тоже через день-другой переведутся: у них иссякло горючее. – Глеб взглянул на Ньюгартов, громко дискутирующих с Сато. – В общем, Сильвестр, перезвоню тебе на днях. Обсудим планы на твое будущее.
      – Без понтов? – уточнил Василий. – Правда, перезвонишь?
      – За такие вопросы – в лоб, – сказал Глеб и дал отбой.
      Между тем дискуссия Ньюгартов с братьями Абэ стала менее бурной. Глеб набрал другой номер.
      – Слушаю! – прозвучал баритон генерала Рюмина.
      – Добрый день, Борис Викторович!
      – О, Глеб Михайлович! С какими вестями?
      – Японский гангстер сгорел.
      Генерал, похоже, едва не поперхнулся.
      – Простите, не понял… Как это сгорел?
      – Играл со спичками.
      – Ценю ваш юмор, Глеб Михайлович. Но, может, вы все-таки…
      – Непременно, Борис Викторович. Подробности при встрече. – Глеб отсоединился.
      К нему подошли Ньюгарты. Сато и Такэру оставались поодаль. Джордж сообщил:
      – Они предлагают немедленно лететь в Токио, продолжить работу и….
      – Знаю, – перебил Глеб. – Мне известно их предложение.
      – И мы должны его принять?
      – Но, дорогой, – вмешалась Люси, – это решать нам.
      Голубые глаза Джорджа пристально смотрели на Глеба.
 
      – Я спрашиваю вас: мы должны им верить?
      – Как самим себе.
      – Почему, черт возьми?
      Глеб указал на Сато и Такэру, щурившихся на солнышко.
      – Мафия добрых людей.
      На рязанской физиономии Джорджа обозначилась британская улыбка.
      – Ну, если так… в такой авантюре я участвую. – Он обернулся к братьям Абэ. – Уговорили!
      Братья приблизились. Сато взглянул на часы.
      – Поторопимся, Глеб-сан. Сюда в любой момент может прибыть полиция.
      Люси тронула Глеба за руку.
      – Вы навестите нас в Токио?
      – Я на этом настаиваю, – поддержал Сато.
      Глеб кивнул.
      – Возможно, в зимние каникулы. Со всей нашей командой.
      Такэру по-детски захлопал в ладоши.
      А Джордж проворчал:
      – Не знаю, что у вас за команда, но в шахматы я вас надеру.
      Глеб улыбнулся.
      – Вряд ли вам это удастся, сэр.
      Джордж хмыкнул.
      – Все же я попытаюсь. За ваш чванливый английский.
      Они направились к воротам, стараясь не смотреть на трупы охранников. Замыкавший процессию Глеб вновь набрал номер по мобильнику.
      – Дашка, это я… Спокуха! Слушай сюда…
 

13

 
      Когда сияющая Даша закончила телефонный разговор, на ней скрестились внимательные взгляды. И Светлана выразила общее нетерпение:
      – Как там у него?
      – Велел сделать срочный звонок. – Даша набрала номер, дождалась ответа и произнесла: – Привет, Сань! Как Танюха?.. Ну да, швейцарское лекарство. Эй! Ты опять мне выкаешь!.. То-то же. Слушай сюда. Гонконгский грипп пошел на убыль. Усек?.. Умница. Часа через полтора мы заедем за вами и все вместе двинем кормить Клиффорда… Тихо, без дикарских воплей! Ага, заметано. Главное, не забудь овсянку: у нас закончилась. – Положив трубку, Даша обвела взглядом присутствующих. – Что уставились? Мы все едем кормить Клиффорда.
      Стас воздел руки к небесам.
      – Какого к дьяволу Клиффорда?! Мы хотим знать, в порядке у него там или как?!
      Илья глянул на него с усмешкой.
      – Рыжий, ты у нас Штирлиц. У Глеба жуткий облом, Ньюгарты убиты – и он зовет нас кормить какого-то Клиффорда.
      – Не какого-то, – улыбнулась Светлана. – Клиффорд – гениальный карась. Даешь ему рубль – он приносит ракушку. Даешь ему овсянку – он расплачивается рублем.
      – Иди ты? – заинтересовался Илья.
      Светлана вздохнула, косясь на Дашу.
      – Сама его не видела. Все только обещали нас познакомить.
      Стас протопал взад-вперед по кухне.
      – И все же я хочу услышать конкретно…
      – Услышишь, – перебила Даша. – Прохвост все доложит по дороге к Москве-реке.
      – Какой прохвост?
      – Прохвост у нас один. Забыл?
      Веснушки рыжего покраснели.
      – Ну, если доложит… Что-то аппетит прорезался! Не куснуть ли перед дорогой?
      Поглаживая бороду, Илья профессорским тоном произнес:
      – Вторая дельная мысль за утро.