Принц Тор - Принц Тор

После того как десант доложил о приземлении и готовности выполнить поставленную перед ним задачу, к земле устремились шаттлы штрафбата. Каждый вмещал один взвод, а всего их было шестнадцать. Двенадцать атаковали купол, а четыре создавали охранный периметр и брали второй грузопассажирский корабль беглецов.

Шаттлы отвалились от десантного транспорта и один за другим вошли в атмосферу. Затем резкий спуск и жесткое приземление. За всем этим я наблюдал через тактическую сеть солдат, и, честное слово, мне хотелось быть рядом с ними, держать в руках штурмовой автомат и долбить врагов. Однако мне это не по чину, по крайней мере пока я нахожусь под присмотром императора. Поэтому я оставался на борту фрегата и наблюдал за боем через нашлемные видеорегистраторы штрафников, некоторые из которых после захвата вражеского купола наверняка получат свободу и, возможно, согласятся встать под мое начало. Картинка шла отличная, и это выглядело так, словно кинофильм смотришь. Кадры, правда, дерганые, и в эфире отборная брань, но это ничего, так и должно быть…

– Жора, ты в порядке? – Взводный, лейтенант Корсак, звание которого можно было определить по металлическим нашивкам на бронедоспехе, ударил бывшего гвардейца Георгия Ломова по плечу.

– Норма, командир. – Боец кивнул.

– Давай. Не зевай. Отделение у тебя самое опытное, поэтому пойдешь на острие атаки.

– Знаю. Схема боя поступила.

– Все равно. Мое дело – предупредить. Кстати, у тебя больше всего шансов взять главный приз.

– Ага. – Ломов снова качнул шлемом и огляделся. Лиц своих товарищей по штрафбату он не видел, ибо они были прикрыты бронепластовыми забралами. Но одно он знал точно: все они спокойны и сосредоточенны, а иначе и быть не могло, ибо боевой стимулятор «казарин» уже действовал. Реакции убыстряются, болевой порог и выносливость повышаются, а сомнения и страхи уходят. Отличное лекарство, которое, к сожалению, действует всего несколько часов и имеет целый ряд ограничений по применению. Изначально оно использовалось для лечения больных шизофренией, но позже его доработали военные медики, и теперь «казарин» использовался во всех боевых частях, в том числе и штрафных батальонах.

На плечи Ломова навалилась тяжесть перегрузки. Пилот десантного шаттла об удобстве своих пассажиров не думал. Он плевать хотел на то, что разведка доложила, будто на поверхности нет никаких систем противокосмической обороны, для него это был не аргумент, и штрафники его понимали. Сколько раз так случалось, что разведка ошибалась? Много, и потому всякий, кто любил свое бренное тело и жизнь, старался подстраховаться.

– Осталась одна минута! – В наушниках штрафник услышал голос лейтенанта. – Всем слушать меня! Стреляйте в любого, кто покажется вам подозрительным или окажет сопротивление! Не щадите никого! Сектанты не люди, а биороботы, а значит, могут выстрелить в спину! И запомните – никакой мародерки! Иначе расстрел! Вы услышали меня, псы войны?!

– Так точно, господин лейтенант!!! – дружно выдохнул весь взвод.

– Отлично! Кто захватит пророка, тому свобода, возвращение всех орденов-медалей, чистые документы и разрыв военного контракта! Отделение Ломова впереди! Отделение Карагидиса занимается резаком и вскрытием купола! Отделение Усманова устанавливает переходную камеру и мембрану! Отделение Лифанова в резерве!

На внутреннем экране шлема Ломов увидел циферблат, который отсчитывал время до соприкосновения с поверхностью. Отсчет пошел, и он машинально проверил ремни, которые прижимали его тело к креслу. Нормально. После чего он посмотрел на закрепленный в специальной стойке штурмовой автомат «Марлин», стиснул зубы, и его сильные пальцы обхватили подлокотник.

«Бум-м!» Шаттл опустился на планету, и его корпус вздрогнул. Затем раскрылся широкий десантный люк, и штрафники, активировав встроенные в шлемы воздушные маски, помчались к находящемуся невдалеке куполу. Шаттл лейтенанта Корсака был первым в зоне высадки, и дежурные бронемашины сектантов, которые находились в этом секторе, попытались его атаковать. Однако, к счастью штрафников, вблизи было всего два броневика, древние развалюхи с мелкокалиберным пулеметно-пушечным вооружением, и водители полугусеничных бронетранспортеров были растерянны.

Над головой Ломова просвистел снаряд. «Пристрелочный», – отметил командир отделения, окинул взглядом серую равнину, которая примыкала к поселенческому куполу «Нордар», и присел на левое колено. Затем он задрал ствол «Марлина» вверх и выстрелил из подствольного гранатомета в направлении вражеского броневика. Серебристый цилиндр гранаты описал пологую дугу и упал прямо на башню БТР.

Взрыв! Неяркое пламя – видимо, сказывалась нехватка в местной атмосфере кислорода, – бронемашина слегка подпрыгнула, а потом замерла. После чего штурмовики накрыли БТР новой порцией гранат, его корпус раскололся, и он лениво зачадил.

Второй БТР в это самое время уничтожали бойцы из отделения Лифанова. И пока шел этот скоротечный бой, солдаты Карагидиса подтянули к стенке купола круглый резак. Подъем! Штрафники приподняли тяжелую металлическую блямбу и пришпилили ее к поверхности, а затем аппарат стал работать самостоятельно. Искры и жар от стены. Резак отработал, и все стихло. Далее отделение Усманова закрыло резак герметичной переходной камерой, по сути, небольшой комнаткой, и умный аппарат вытащил из стены кусок пенобетонной стенки.

– За мной! – Ломов скользнул внутрь купола и обнаружил, что он на каком-то техническом складе или в мастерской. Кругом находились кучки металлолома и старое оборудование со следами починки. Людей рядом не было, и командир отделения, отметив, что к его шлему подключился наблюдатель с орбиты, возможно, большой начальник, подскочил к ведущей во внутренние помещения закрытой двери и прокричал: – Сима, ко мне!

Штатный взводный минер Симеон Орду до штрафбата служил в отряде быстрого реагирования МВД и, что делать, знал очень хорошо. Он быстро прилепил к двери несколько кусков пластиковой взрывчатки, воткнул в нее радиодетонаторы и отступил назад:

– Бойся!

Громкий окрик минера ударил по ушам штурмовиков, и бахнул взрыв. Дымка поползла по мастерской, и под потолком сработала пожарная сигнализация. Дверь вывалилась, и Ломов повел своих бойцов на штурм. Основная его цель заключалась в захвате местных лидеров, которые наверняка прятались в самом центре купола. И для него, как штрафника, все было очень просто. Возьмешь Чангу-Сана, тогда красавчик, вот тебе прощение и ордена, а нет – значит, штрафная эпопея продолжается. И то же самое можно было сказать про остальных бойцов взвода, которые ради свободы были готовы практически на все.

Отделение Усманова установило двухсекционную резиновую мембрану, которая даже при разрушении переходной камеры не выпускала из купола драгоценный воздух. Однако Ломов и его парни этого уже не видели. Они бегом помчались по коридорам к заветному призу, и всякий, кто вставал у них на пути, умирал.

Первыми навстречу штрафникам выскочили местные ополченцы, истощенные медлительные мужички в грязных полосатых халатах и с потертыми автоматами в руках, которые не успели ничего сообразить. Ломов и его бойцы расстреляли сектантов, завалили их трупами узкий коридор, а затем, оставив на ближайшем перекрестке отделение Карагидиса, продолжили движение. Вновь на их пути оказалось препятствие – бронированный люк, и опять в работу включился Сима.

Сорванная с петель тяжелая металлическая крышка с громким лязгом улетела дальше по коридору, и там раздались истошные крики раненых. За стеной была жилая комната, в которой находились некомбатанты. Но кого они в тот момент интересовали? Никого. Поэтому, не обнаружив угрозы, Ломов прикладом расчистил себе дорогу и выскочил в другой коридор. Чанга-Сан должен был находиться где-то неподалеку, ибо на стенах появились ковры и пол был не каменный, а пластиковый.

– Ну, не оплошаем, браточки, – произнес Жора и вломился в очередное помещение.

В прицеле голова вражеского солдата в бронежилете и с отличной снайперской винтовкой. Он куда-то бежал, возможно, на позицию, но бег его был остановлен Ломовым. Короткая очередь в три патрона – и череп сектанта разлетелся на куски. Приклад автомата влип в прикрытое броней плечо штрафника, и он мысленно повторял одни и те же слова: «Свобода! Свобода! Свобода! Ты уже близка!» Все было четко и делалось легко. Он двигался очень быстро и в то же самое время экономно. Шаг вперед. Еще один. Еще. И новая цель. Выстрел! Очередной труп, раскормленный толстяк с позолоченным пистолетом «ротмистр» в правой ладони и в такого же цвета шапочке. Уже не простой работяга и не рядовое мясо, а кто-то из элиты.

Группа Ломова тем временем, прикрывая его, рассредоточилась справа и слева от командира, и зачистка помещения много времени не заняла. Короткие экономные очереди и вскрики умирающих сектантов. Однако дело еще не было сделано, и новый рывок вперед.

Очередной коридор и комната, где оказалось полтора десятка красивых обнаженных женщин, которые сгрудились подле небольшого бассейна. Не то. Это гарем. Дальше.

Еще комната. Личный продуктовый склад пророка, где на стеллажах лежало много деликатесов. Омары с Росбаха. Фрукты в банках и консервированное мясо молокая с Ярги. Рыба с Атлантиса и баранина с Измира. Это понятно. Пока рядовые сектанты кушают белок из пищевого синтезатора, по половине порции на человека, сам пророк себе ни в чем не отказывал. Обычное дело.

Впрочем, это тоже не то. Дальше.

Широкая лестница и сверху плотный автоматический огонь, а затем вниз посыпались гранаты. Наверх не сунешься – опасно, и обходных путей не было. Однако пророк, самая ценная добыча, сто процентов, находился на следующем уровне, и вот-вот к группе Ломова могли подойти товарищи, которые в данном конкретном случае превращались в конкурентов. Подобный расклад командира передовой группы штрафников не устраивал, а значит, следовало что-то сделать. Но что? Взгляд Ломова скользнул по подволоку, и решение пришло моментально.

– Сима!

В третий раз минер взялся за работу. Его подсадили, и он пришпилил к потолку термический шнур, который за считаные секунды прожег в пластобетоне дыру. После чего штурм продолжился.

К удивлению Ломова, в комнатке, где он оказался, никого не было. Небольшое глухое помещение с приоткрытой дверью. За ней небольшой зал, и в нем элитные охранники пророка, все в тяжелых бронедоспехах и вооружены «Марлинами». Перед лестницей они сооружали баррикаду, а невдалеке был слышен чей-то злой нервный голос:

– Задержи их! Любой ценой! Ты слышишь меня?! Я приказываю!

«Наверное, это Чанга-Сан», – подумал Ломов, и, когда к нему присоединились несколько штрафников, ударом ноги он распахнул дверь и выскочил из комнаты.

– Эй, ты чего?! – воскликнул один из сектантов, медленно разворачивая в сторону штрафников ствол ручного пулемета.

Ответом ему была длинная очередь, которая отбросила тело в тяжелой броне на баррикаду. Мертвец свалил своих товарищей, которыми занялись бойцы отделения, а Ломов помчался на голос пророка и вскоре увидел его. Глава сектантов, который прятался в узкой клетушке (судя по наличию радиоприборов, это был узел связи), выглядел точно так же, как и на фотографиях. Вот только глаза у него сильно расширились, наверняка от страха, и его прикрывал один боец, который оказался профессионалом.

Телохранитель шагнул на Ломова и ударом приклада отбил ствол его «Марлина» в сторону. Очередь, которую машинально выпустил бывший гвардеец, ушла в ближайшую стену, а затем противник попытался дотянуться до имперца. Он хотел ударить Ломова в забрало, но штрафник уклонился и подставил оружие.

Скрежет. Сопение людей. Давка тесного помещения. Два бойца сцепились не на жизнь, а на смерть. И пользуясь этим, пророк попытался ускользнуть. Чанга-Сан рванулся к узкой неприметной дверце, и Ломов подумал, что сейчас он сбежит. Допустить это было нельзя, и он отпустил свой автомат. «Марлин» выпал из его рук, и телохранитель, который напирал на штрафника, потеряв равновесие, пошатнулся. Этого было достаточно, и Ломов выхватил штурмовой нож, острие которого легко пробило прикрывающий горло сектанта кольчужный ошейник. Подобные удары ставились в гвардии, и, хотя раньше Ломов считал, что в технологический век клинок – вещь вспомогательная, сейчас он послал своим инструкторам мысленную благодарность.

Поверженный противник, хрипя и обливаясь кровью, свалился, а штрафник одним длинным прыжком настиг пророка и обрушился на его спину. Радости его при этом не было предела, и он выкрикивал:

– Попался, гадина! Мой! Никуда не сбежишь!

Чанга-Сан не отвечал, ибо глава беглых сектантов потерял сознание.

Вскоре появились другие штурмовые группы и лейтенант Корсак. Сопротивление рядовых последователей культа Бабуин-Санган было подавлено, и самоубийц среди них не нашлось. После чего рядом с куполом приземлился фрегат «Забияка», и Ломов впервые увидел Виктора Строгова, который появился вместе с журналистами центрального имперского телеканала.

От этой встречи штрафник ничего не ожидал, однако внук императора остановился перед ним и приказал:

– Сними шлем.

Ломов подчинился и доложил:

– Штрафник Ломов. Командир первого отделения, четвертого взвода…

– Отставить, – оборвал его доклад Строгов. – Я знаю, кто ты, наблюдал за тобой.

Штрафнику следовало бы промолчать, но боевой стимулятор еще играл в его крови и он усмехнулся:

– Ну и как?

– Отлично. Хорошие реакции, цепкий ум, и командир неплохой. Ты мне подходишь.

– Для чего?

– Я дружину набираю. Поэтому предлагаю тебе и твоим парням дать мне вассальную клятву. По деньгам не обижу.

– А как же…

– Насчет амнистии не беспокойся. Все будет улажено. Прямо сейчас. Без излишних бюрократических проволочек.

Ломов окинул Виктора пытливым взглядом. Держался молодой аристократ свободно, и автомат «Кайен» на его плече висел привычно. «Военная косточка, – сразу определил Ломов, – наш человек». Однако давать ответ он не торопился и сказал:

– Надо бы поразмыслить и с парнями посоветоваться.

– Часа хватит? – спросил Строгов.

– Да.

Командир отделения отошел в сторону, и, пока проходил первичный допрос беглого пророка, а журналисты проводили видеосъемку, штрафники обсудили предложение Строгова и пришли к выводу, что его надо принимать. Шанс хороший, и свобода сразу, а не по возвращении на Яргу. После чего, когда бойцы покинули разграбленный купол, отделение Ломова направилось не на десантный транспорт «Ромм», а на фрегат. Для них, уже амнистированных солдат, начиналась новая жизнь.

Глава 5

– Скажи, Виктор, а на какой планете ты родился?

Главный светский обозреватель империи, моложавый русоволосый человек в темно-сером костюме, посмотрел мне прямо в глаза, а затем, не выдержав, усмехнулся краешком губ и отвел взгляд в сторону. Звали его Роман Сергиенко, и конечно же он знал мою историю и был в курсе того, откуда на Ярге появился Виктор Строгов. Он придворный из старой гвардии, и у него обширные связи в самых разных кругах новоросского общества, так что секретов в империи для Сергиенко практически нет. Однако он был обязан задать мне дежурный вопрос, который волновал очень многих, и я ответил:

– Это тайна, разглашение которой может мне дорого стоить. Поэтому я промолчу.

Я не солгал, и моего собеседника такой ответ устроил. Ну а простые граждане, которые просматривали мое интервью в прямом эфире, наверняка подумали, что я прибыл на Яргу с одной из потайных планет императора. Что это за миры? Да просто все. Вот уже тридцать лет спецслужбы Серого Льва активно изымают из общества недовольных режимом граждан, и они исчезают. В СКМ принято считать, что они сидят по тюрьмам или гамбулят на каторге. Однако это не так.

Космос велик, и в нем хватает планет, которые пригодны для проживания человека, и дед, на всякий случай, готовит плацдарм для отступления. По слухам, проверить которые я пока не могу, большую часть «пропаданцев» отправляют на две или три планеты за пределами имперского фронтира. И это своего рода запасной аэродром для императора в случае поражения в войне с лер-ариш или внутреннего переворота. Кстати, рядовых сектантов, которые после захвата пророка Чанги-Сана превратились в малоуправляемое стадо двуногих зомби, перебросили именно туда. Этих оболваненных людей лишили детей и загнали в грузовики, а затем в сопровождении «Иоганна Красса» трофейные суда направились в новый мир, где поселенцам дадут кирку (образное выражение) и отправят в шахту уголек рубить. Хай работают, а не Великого и Ужасного Бабуина славят. Кто приживется и сменит религию, возможно, еще при жизни станет гражданином империи с ограниченными правами, а остальные сгинут в топях и подземельях. Это я так думаю, а как оно на самом деле, мне неизвестно. Но одно я знаю точно. Дети сектантов (кто физически здоров и не имеет психических отклонений) будут жить неплохо и принесут империи пользу. Сначала детский дом, потом кадетский или технологический корпус, а дальше верная служба на благо взрастившего их государства.

Тем временем последовал следующий вопрос интервью, которое, кстати, проходило во дворце деда:

– Что ты почувствовал, когда Чанга-Сан был уничтожен?

На самом деле пророк еще был жив. Оказалось, что он знал много интересного и поддерживал контакты с пиратскими бандами, которые находились в конфликте с империей. Ну и, кроме того, при нем был огромный архив секты Бабуин-Санган с ценной информацией. По этой причине Чанга-Сан пока дышал, но официально он был мертв, а я лично прикончил эту сволочь. Однако телезрителям это знать не стоило, и снова мой ответ был стандартным:

– Я почувствовал огромное удовлетворение и облегчение.

– Так-так. – Сергиенко кивнул. – А каковы твои дальнейшие планы?

Планы? Хм! Планов много, но от меня мало что зависит, и все решится сегодня, после интервью с Сергиенко. Поэтому я только пожал плечами:

– Этого я пока не знаю. Хочется пожить в столице, осмотреться и пообщаться с родственниками, а дальше видно будет.

– А откуда у тебя фрегат?

«Ага! – мелькнула у меня мысль. – Так я тебе и сказал».

– Нашел.

– Вот так взял и нашел? – Сергиенко заулыбался.

– Да.

– Везет тебе. Однако продолжим. Как ты оцениваешь войну с лер-ариш?

– У меня мало информации об этом конфликте.

Я попытался было отмолчаться, но придворный журналист, который, между прочим, имел пару боевых орденов, решил настоять на своем:

– И все же хотелось бы знать твое мнение.

«Черт! Сдалось тебе мое мнение. Вон лучше бы генералов с адмиралами спрашивал», – подумал я и, помедлив, сказал:

– Судя по всему, во время минувшей большой войны родные планеты лер-ариш были уничтожены, и теперь они вынуждены продолжать экспансию и искать для себя новые. Безлюдных планет хватает, но им нужны рабы, ибо общество змеелюдов без них не может. Поэтому лер-ариш напали на Дамаскин, и нам все равно придется с ними сражаться. Вот и все, что я могу сказать.

– А неоварвары? Говорят, что тебе довелось сталкиваться с ними. Что ты можешь сказать о них?

– Да, я с ними встречался – это верно, и то, что я для себя усвоил, можно выразить в нескольких словах. Они ненавидят нас и презирают.

– И почему?

– Пока их предки сражались с врагами человеческой расы, наши сидели в тылу, а потом отделились. Так они считают. Ведь можно было напрячь силы и прийти на помощь к сородичам? Да. Но тогдашние наши правители этого не сделали, и теперь орды варваров видят в нас врагов. Хотя какие они варвары? Отсталые люди, которых воспитала вечная битва. Ну а так-то у них есть компьютеры, оружие, автоматические заводы и ресурсы, которые дают им возможность бороздить просторы космоса и грабить пограничные планеты СКМ и НРИ.

– У варваров откат в прошлое продолжается – это подтверждается нашими разведчиками, а мы, наоборот, на подъеме.

– Возможно. Да вот только грань, которая разделяет нас и неоварваров, очень зыбкая.

– Ладно, спорить не станем. Продолжаем.

Интервью покатило по накатанной колее. Вопросы Сергиенко и мои ответы. Все уже обговорено заранее и построено в форме доверительной беседы. Это нормально.

Когда все закончилось, мы с журналистом пожали друг другу руки и расстались. Его съемочная бригада покинула дворцовый комплекс, а меня ожидал обед с императором и его нынешней супругой, которая в последнее время стала много себе позволять, и знающие люди поговаривали, что Ираиду Верден ждет участь большинства ее предшественниц. Развод и девичья фамилия, а затем курортный островок в тропическом поясе планеты и забвение. Правда сие или нет, кто знает? Но если дед решится на развод, то пойдет на это легко, ибо ему не привыкать. Впрочем, в свете последних событий (выбор наследника) это случится лишь в том случае, если преемником императора будет назначен кто-то из старших детей, а не младший Славко.

Местный служитель повел меня в трапезную, и на ходу я посмотрел в зеркало. Черный мундир без погон, короткая стрижка, на правом боку кобура с пистолетом, а на левом длинный кинжал. От тех людей, которые находились во дворце, я ничем не отличался, вот только погон нет, не положено. Можно, конечно, придумать нечто свое, эполеты там какие-нибудь, герб затейливый и униформу, но пока не хочется, да и некогда.

Двери передо мной распахивались, и вскоре я оказался в огромной трапезной. Высокие расписные потолки и широкие окна. По углам слуги в ливреях, а в центре длинный стол, во главе которого сидел дед. Больше никого, хотя я ожидал, что окажусь на семейном обеде.

– Проходи.

Дед кивнул на место рядом с собой, и я приблизился. Присел, оглядел богатый стол и самостоятельно налил себе куриного супчика. Император удовлетворенно кивнул, значит, я все делал правильно, а потом спросил:

– Как с Сергиенко пообщался?

– Неплохо. Вопросы стандартные, ответы тоже. Он профессионал.

Император помолчал, лениво ковырнул рекомендованную врачами кашку на козьем молоке, отодвинул тарелку и сказал:

– Когда я занял трон, то не уделял СМИ внимания, других забот хватало. Журналюги лишнего не болтали, и ладно. Но потом они стали проявлять излишнее любопытство, и доходило до того, что пара дураков попытались пролезть в мою спальню. Пришлось их казнить, а остальным сделать строгое внушение – частная жизнь императора для них закрыта. Однако народу интересна жизнь вышестоящих, так всегда было и так будет. Поэтому пришлось назначить придворного журналиста, не Сергиенко, а другого. Эх! Знал бы ты, какой вой стоял и какие деньги ему в карман совали, только бы он вынес из дворца что-нибудь эдакое, жареное, что касается меня или Семьи. И в итоге человек и выдержал.

– Он был казнен?

– Нет. Я отправил его подальше и отыскал Сергиенко, который со своим делом справляется.

– Понятно.

Я отправил в рот несколько ложек супа. Однако когда на тебя смотрит фактически чужой человек, это напрягает, и я почувствовал себя неуютно. Аппетита и так-то не было, а в процессе он совсем пропал, и я посмотрел на деда:

– Что-то не так?

– Нет. – Он усмехнулся. – Все в порядке. Просто мы второй раз встречаемся один на один, и я подумал, что у тебя есть ко мне вопросы. Но ты молчишь.

– Вопросы имеются. – Я кивнул. – Но сейчас не самый удачный момент.

– Другого может не представиться, так что спрашивай, пока мы одни.

Помолчав, я приложил к губам салфетку, а затем спросил деда:

– Зачем вы направили меня в рейд против сектантов, если я там был не нужен? И не надо говорить про месть – это версия для народа. Он любит подобные жесты и гордится лидером, который проявляет твердость и не оставляет своих врагов без наказания. Но для меня это мишура, и только.

Неожиданно император ударил раскрытой ладонью по столу, да так, что тарелки подскочили.

– Ты молод и оттого глуп, мой внук, и тебя воспитали наемники. Поэтому я сделаю на это скидку. Но запомни, что для нас, имперцев, месть – это не пустой звук. Врага необходимо дожимать. Всегда. И уничтожение последней базы сектантов – урок всем, кто захочет нанести нам подлый удар в спину. И месть не мишура, а краеугольный камень нашего выживания. Тебе это ясно?

– Да.

– Отлично. – Серый Лев взял бокал с каким-то фруктовым коктейлем, выпил его и продолжил: – Итак, ты задал вопрос, и я на него отвечу. Когда мы встретились впервые, то ты колебался, остаться тебе в империи или покинуть ее пределы. Это мне не понравилось, и по этой причине я решил привлечь тебя к делу. Ты получил задание и стал готовиться к его выполнению. Сделал все четко – я доволен, и теперь у тебя, внук, есть небольшая дружина и экипаж из имперцев. Эти люди, несмотря на твой возраст, доверяют тебе, а ты веришь им. Все хорошо, так и должно быть. Но это палка о двух концах, ибо вы повязаны, и теперь куда ты, туда и они. Вот тебе основа структуры, которую ты хочешь создать. И ты уже не захочешь покинуть империю, так как платформа для твоего развития здесь, и отныне ты часть системы.

– И что теперь? Куда вы желаете меня направить?

– Мы об этом уже говорили. Ты свободен в своем выборе. Говори, к чему у тебя сердце лежит.

– Я хотел бы стать вольным поисковиком в составе эскадры «Арго».

– Что же, это неплохой выбор, и я его одобряю. Гамильтон получит соответствующее распоряжение, но если ты станешь ему мешать, то он будет иметь право тебя отстранить. – Император слегка прищурился и спросил: – Кстати, что у тебя с Сашкой?

– Каким? – Я не сразу понял, о ком он говорит.

– С Кроуфордом.

– Он предложил мне союз, и я его принял.

Скрывать этот факт от императора смысла не было, и он слегка кивнул:

– Это правильно. Все равно в стороне постоять тебе не дадут. Кстати, он тебе говорил, что я его мать убил?

– Да.

– А из-за чего, он не рассказывал?

– Нет.

– Она мне изменила. Я застал ее в спальне с одним из своих приближенных, и обоих пристрелил. Сейчас, наверное, поступил бы иначе, а тогда не сдержался. И Сашка мне этого никак не может простить.

Серый Лев налил себе очередную порцию коктейля, и я решился на вопрос, который изначально задавать не хотел:

– Ваше величество, а зачем вы устраиваете весь этот спектакль с выбором наследника?

– Можешь называть меня дедом, мне будет приятно. – Он усмехнулся.

– Хорошо… – Я замялся и добавил: – Дед.

Снова император выпил, поднял полупустой бокал, посмотрел на жидкость в нем, которая в солнечных лучах заиграла разноцветными красками, и заговорил:

– Конечно, выбор наследника стоило бы провести по-тихому, так спокойней. Но надо посмотреть на все происходящее со стороны и приглядеться к моим потомкам и старым гвардейцам. Как все они себя поведут? Вот что меня сейчас более всего интересует. Получится ли у моих детей и друзей остаться людьми и не скатиться в подлость?

– Значит, наследником станет тот, кто проявит себя как честный человек?

– Честность, она разная бывает. – Император вернул бокал на стол и поморщился. – Меня другое беспокоит. Смогут ли они договориться и не вцепиться друг другу в глотки. Андрей, старший мой, тот уже весь свой клан на уши поставил и готов начать войну против младших. Ярослав также не зевает, дружину увеличивает. Остальные тоже на что-то надеются и силу копят. И только Кроуфорды пока поступают правильно. Они обзаводятся друзьями и стараются все сделать по уму и без конфликтов. Впрочем, это только начало гонки за престол. Самое интересное произойдет через три-четыре месяца, когда начнется открытая грызня. У меня праздник, день рождения, намечается. Все детишки с внуками и правнуками соберутся, и вот тогда-то будет битва. До крови дело не дойдет – этого я постараюсь не допустить, но грязи и компромата выльется много. Можешь своему новому другу дядя Саше Кроуфорду так и передать. Пусть готовится.

– Хорошо, передам…

Было хотел я задать деду, пока он в настроении, еще парочку вопросов, но не получилось. Раздался голос церемониймейстера, который объявил о появлении императрицы Ираиды и ее детей. После чего в трапезную вошла стройная высокая красавица с длинными черными волосами, которые были уложены в затейливую прическу, а за ней последовали дети, двое мальчишек, русоволосые крепыши не старше десяти лет, и две девчонки – одна лет шести, а другая, с белым фором на руках, пяти. Парни, как это принято при дворе, в мундирах, а девчонки в светлых легких платьях.

Мы с императором встали. Я поклонился императрице и приветливо улыбнулся своим юным дядюшкам и тетушкам, которые смотрели на меня настороженно. Ну а Серый Лев встретил свою супругу в двух шагах от кресла, прикоснулся губами к ее ручке и помог присесть. Затем появились слуги, которые поставили на стол новые блюда, и начался обед царственной четы. Император представил внука Ираиде Верден, которая смерила меня не очень-то добрым взглядом, дети расселись, и я быстро понял, что пора сваливать. Поэтому, лишь только настал удобный момент, я покинул стол царственного семейства, а затем и сам дворец.

Вскоре я уже был в аэромобиле, своем собственном, марки «Вестогэн», который вел Васильев. Майор меня ни о чем не расспрашивал, знал, что я ему и так все расскажу, но позже. По этой причине он только бросал на меня косые взгляды, а я находился позади, в пассажирском салоне, и анализировал свой разговор с дедом.

Что сказать? Император добился своего. Он прислонил меня к делам империи, а я не очень-то и сопротивлялся. Пока все в норме, и в самое ближайшее время, после краткого отдыха, можно будет заняться документами покойного отца, которые Серый Лев недавно прислал мне в подарок. Ну а затем надо подумать и определиться с дальнейшим вектором развития. Впрочем, если я вольный искатель приключений в составе эскадры «Арго», то у Гамильтона для меня может быть работенка. Мне пока все равно, чем заниматься, а он плохого не посоветует. По крайней мере не должен.