И ещё много чего узнал об Алексее В.Н., но главным в его небольшой жизни была мама. Комсомолка и спортсменка. И живут теперь они в Новокосино, где им дали двухкомнатную взамен коммуналки, потому что маму на фабрике уважают. А какие она соленья и варенья закручивает! - Я вам привезу, пообещал Алексей.
      Рассказал он и о первом своем сексуальном опыте, - погордился, сбегав ещё за такой же бутылочкой ( у В.Н. глаза на лоб повылезали - по этой дозе можно уже отдыхать под скамейкой, а Алексей просто становился откровеннее и раскованнее, - не более того).
      Первой женщиной его была жена командира полка, вот так вот! В армии его сделали банщиком, и однажды эта жена его туда пригласила... Ну и потом они часто развлекались... - А сейчас ты работаешь? - спросил В.Н.
      Что-то обо всем рассказывал Леха, а вот про работу - ни слова.
      Леха беспечно ответил. - Не-а, не могу устроиться. На всякое идти неохота, а хорошее не подворачивается. Мама хотела, чтобы я на фабрику шел, я, вроде бы, пошел, походил... а потом проспал! - И Алексей весело расхохотался, - так что я - безработный. - А что ты умеешь делать хорошо? спросил В.Н., все ещё как-то пытаясь приноровить хоть к чему-то парнишку, чем-то он ему нравился - открытостью, ребячливостью, веселой глупостью и полным равнодушием к жизненным благам ( был он во вчерашней белой майке, довольно грязной). - Честно? - спросил Леха и в глазах его, как вчера, загорелись две золотые точки. - Трахаться. Люблю и умею.
      Тут и спасовал В.Н. - это же то, что нужно! Недаром он так прицепился к этому парню. Может, он станет звездой его "БАМБИНО"! А с алкоголем придется завязать и с мамой-комсомолкой, видимо, тоже... Нет, его все же надо отвести к Лине, только слегка приодеть - но теперь это не проблема.
      Владимиру Николаевичу жаль было денег, но он понимал, что в подобном виде Леху показывать нельзя ни Лине, ни Ирине, и он, вздохнув, повел Леху в магазин одежды (Даст Бог - все окупится, подумал он).
      Но Леха остановил его: да зачем, там дороже денег! Пойдем на рынок, там от и до купить можно.
      На ближайшем рынке незадорого они купили Лехе джинсы, рубашку" Сафа ри" со всякими прибамбасами и туфли с дырочками.
      Даже при том, что физиономия Лехи полыхала румянцем и глаз был бешеный, он все же стал приближаться к образу приличного молодого человека.
      Пришлось ещё разориться на туалетную воду, которой Леха даже прополоскал рот. Теперь, пожалуй, можно было идти показываться дамам, не совсем, конечно, но ничего.
      Майку, застиранные джинсы и разбитые бахилы В.Н. велел выбросить в урну.
      Леха удивился и посожалел - вполне ещё хорошие вещи... (Ах, мама-спортсменка! Что ж ты так содержишь своего любимого сыночка!)
      О том, что мама его обожает, Леха не уставал повторять.
      Странно, но Леха не спрашивал, куда и зачем они идут, но перед самым домом он вдруг спросил совершенно просто. - А ты, Николаич, голубой, что ли? На хазу меня волокешь? Мне что... Только дури дашь перед тем, я не сильно люблю это дело-то.
      В.Н. превратился в соляной столб.
      Ну что, действительно, может подумать пьяный мальчонка, которому "добрый дядя" дает на водку, угощает дорогими сигаретами и ещё - в довершение! - покупает красивую одежку и куда-то ведет.
      ЧТО?!
      Орать на Леху? Топать ногами? За что? Не за что. Ведь В.Н. даже не удосужился хоть чуточку просветить парнишку, о чем "базар", как у таких, как он, принято говорить.
      Но сейчас времени нет просвещать, и В.Н., вообще, хотел бы, чтобы "просвещением "занялась Лина. Она - дипломат, женщина, красивая, престижного вида, то, что нужно. Однако подспудно он понимал, что Лехе понятнее и легче было бы говорить именно с ним, В.Н., вон, он его уже и "Николаичем" обзывает, а это значит - свой.
      И В.Н. строго сказал. - Ты дурак, Леха. Стал бы я морочиться с тобой и шмотки покупать, очень нужно мне на тебя родные баксы тратить. Я тебя веду к одной даме, которая - запомни! - тоже не собирается с тобой интимы заводить (тут Леха самодовольно улыбнулся, дескать: мы знаем, что знаем!), да, да, именно так, и не улыбайся!
      Они прошли во двор, и В.Н. оставил Леху на скамеечке, чтобы все же как-то предупредить Лину, какого он привел "клиента".
      Лина сидела за столом и что-то с увлечением писала.
      Ему она обрадовалась, улыбнулась, и у В.Н. как-то совсем отлегло От сердца. Ему ночью казалось, что после такого разговора их отношения изменятся, исчезнет та симпатия, которую, он надеялся, испытывали они друг к другу. - Ну что, где ваши находки? - весело спросила она. - Одна - уже здесь... - Обреченно ответил В.Н.. - Так в чем дело? Ведите! Или я не очень презентативно выгляжу? - кокетливо спросила она, зная, что зеленое шелковое длинное утреннее платье подчеркивает её глаза и волосы, проблескивающие вдруг тяжелой рыжиной.
      В.Н. замялся. - Боюсь, что клиент несколько в горячительном состоянии... Вчера ему пришлось выпить. И, предупреждаю - он прост, как правда! Но, по-моему, чистый брильянт. Лепи, - что хочешь. - Вы так оправдываетесь и оправдываете, что мне не терпится посмотреть!
      В.Н. тяжко вздохнул и вышел.
      Леха подремывал на скамейке, и Владимиру Николаевичу пришлось его протрясти.
      Тот сначала не понял, где он, и кто и зачем его трясет. Лицо его налилось агрессией и он пробормотал. - Ну ты, фраер, чего надо?!
      Но тут же Леха вспомнил, что к чему, и пробормотал извинительно. Прости, Николаич, заспался...
      Владимир Николаевич решил все сразу поставить на свои места. - Я тебе не "Николаич", не дворник при "Плетне", так что прошу запомнить: Владимир Николаевич.
      Леха даже встал со скамейки и мотнул усердно головой: понял.
      Они прошли в дом и вошли в зал.
      Вдали, у окна, сидела Лина, на платье которой падали лучи солнца, не достигающие даже середины этой огромной темноватой комнаты, где предметы лишь угадывались по очертаниям.
      И Леха заробел.
      Если бы ещё выпить, то все было б нипочем, но хмель сошел, и начиналась тоска, и чуть-чуть потряхивать стало, - а в такое время он нервный и ему страшно.
      Сейчас ему тоже стало страшно и ещё обидно на этого Николаича: ничего не сказал, куда, чего? Разве корефаны так поступают?
      Глаза привыкли к полутьме, и только тогда Леха у окна разлядел бабу, ну, женщину, он понял, что это не баба, как сказал в натуре Николаич, тьфу-ты, Владимир Николаевич. - Здрасьте, - сказал Леха громко, чтобы ТА услышала.
      ОНА ЕМУ НЕ ОТВЕТИЛА, А ПРИКАЗАЛА. - Подойдите сюда. Садитесь (сразу видно, интеллигенция, подумал с осуждением Леха, - не говорят нормальные люди - "садись", сидеть никому неохота - надо говорить: присаживайся... Чтобы не накликать).
      Сам Леха не сидел, но очень хотел, чтоб другие так думали, даже татуировку себе на плече выколол: два крыла и подпись - не забуду!.
      Леха подошел и сел напротив дамы (так он уже её про себя называл).
      Она была немолодая, но красивая, шикарная и непонятная.
      Он знавал всяких, с ним спала и генеральша там, в армии, когда слух об его успехах прошел среди гарнизонных дам. Она тоже была шикарная, пошикарнее этой - вся в золоте - и потелеснее, и помоложе, но простая, как все те женщины, к каким он привык с детства, - мамины подружки с фабрики.
      Эта была совсем другая, и Леха опять заробел, однако глаза не опускал, а также её рассматривал, как и она его. - Вам Владимир Николаевич рассказывал о нашем деле? - спросила она его, и Леха промолчал, потому что не помнил, о чем они вчера на "Плетне" говорили.
      Она продолжала. - Так вот, мы хотим, чтобы вы поработали у нас, вы ведь не работаете? - Это Лина сказала по наитию.
      Он кивнул. - Деньги вам не лишние. У вас семья? - Мама... - прохрипел вдруг Леха.
      Это "мама" примирило несколько Лину с дубоватым парнем, который почему-то так понравился В.Н. и она более внимательно присмотрелась к нему. ... Да, в нем что-то есть: подростковость, приятная улыбка, зубы, мощная и стройная фигура, все это есть, но - темен! Ничего, и такие нужны, вдруг подумала она, и маму свою, видимо, обожает... Пусть пока поживет здесь, и не надо его пускать в ремонт, сопьется. Пусть книжки читает, с нами беседует, Ирине помогает.
      Так мгновенно была завязана и предрешена история судеб.
      В.Н. впрямую спросил у Лехи насчет выпивки, когда они вышли снова во дворик.
      Леха честно ответил, что да, выпивает. ... Раньше - каждый день. Теперь поменьше, потому что денег нет. Раньше мама давала, а как увидела, что он пьет - давать перестала и деньги прячет, Леха найти не может. - Так ты, что, подворовываешь? - Спросил с испугом В.Н. (Вора привел!.. Ну, Владимир Николаевич! Ну, проницательный олух!). - Когда карман пустой приходится, - беспечно сообщил Леха. Но я по малости. Книжек пару у кого скоммуниздю на бутылку... У матери раз пять килограмм сахара увел, она на варенье копила, вот это мне стыдно. И у одной своей женщины фигурку китайскую или какую-то ещё - мужик такой толстый лысый сидит, гладкий весь... - Будда, наверное? - спросил обречено В.Н. - Ага, он, - откликнулся Леха, - она так его и называла. Догадалась, что мои дела. Ругалась, орала, а потом простила, говорит, сам не ведаешь, что творишь, мозги у тебя, как у пятилетнего, только пьющего... Я на неё обиделся и ушел. А мать за сахар выгнала, вот я и пристал к мордвину. У него денег - навалом, и он не жадный. Вчера он тебя все искал: где, говорит, тот фраер, он мне понравился: интеллигентный, не то, что вы - ворье и пьяницы. Велел тебя найти. У него какое-то дело большое, думаю, наркота...
      Несчастный В.Н.! Он готов был сам, своими руками, задушить этого "обаяшку", но сделать этого он, конечно же, не мог, а расстаться с Лехой уже не имел права: Леха знал телефон, дом, его, Лину - это слишком много. Что-то надо придумывать...
      И он решил рассказать парню почти обо всем, как в последнее время делал, а потом, естественно, жалел.
      В.Н. рассказал Лехе о Клубе, особенно напирая на то, что Леха должен стать цивилизованным человеком. Не получится, не захочет, начнет пьянствовать и обирать клиентуру - сразу же вылетит. - А матери позвони и скажи, что уезжаешь на заработки. Понял? И по городу не шляйся... Если согласен на все, скажи, ну через час, нет - разойдемся, и никому ни звука, у нас, знаешь, везде есть люди. Хозяйку видел?
      Леха кивнул, мол, понятно, какая она... - Вот так-то, но если с нами останешься - жалеть не станешь.
      Владимир Николаевич пошел пройтись. И думал о своих двух первых "работниках". ... Леха, конечно, пьянь, но все равно он лучше Стаса, он дитя природы, романтичное и вороватое, нежное и агрессивное, но все это естество и правда его натуры, нетронутой цивилизацией, а Стас - её продукт, причем - не из холодильника, а с солнцепека.
      Войдя во двор, он нигде Леху не увидел, но в доме его сразу встретила Ирина Андреевна и прижала палец к губам, улыбнувшись и кивнув на дверь залы.
      Там, оказалось, спал, свернувшись калачиком на диване и сняв только туфли, в своем шикарном "Сафари" Леха.
      Ирина Андреевна сказала, ласково глядя на Леху. - Такой вежливый мальчик, сказал, что у вас будет работать и попросил позволения вздремнуть, очень устал. Я видела, он водочки немного купил, закуску ему сделала, а он ничего не съел.
      В.Н. расстроено подумал: вот так и будет, наверное...
      Но ему было приятно, что Ириша не рассердилась, а отнеслась по-доброму к Лехе, видно что-то в нем почуяла, как и он сам.
      Вернулась Лина - как всегда в последнее время веселая и боевитая.
      В.Н. подумал, глядя на нее, что при всем своем уме Лина все же очень часто напоминает ему восторженную девчонку. - Я, кстати, подумала, говорила меж тем она, - ведь я - актриса, а не только "прораб"... И мне тоже надо поискать наших "гейш" среди актерской молодежи, которая нынче, говоря нежно, живет не сладко. А сегодня посмотрим ещё одного вашего, Володечка. Ириша, хочешь поприсутствовать? (Умница! В.Н. только что хотел это предложить!).
      Ирина Андреевна смутилась, покраснела, и стало видно, что и она думала об этом и боялась, что её отстранят, как ничего не понимающую, теперь просто повариху - и сказала. - Если вы не против, я бы очень хотела... Этот мальчик, Леша, показался мне милым...
      Лина с иронией глянула на В.Н. - Вот тут с Володечкой вы выступаете в паре - ему этот Леха тоже очень симпатичен.
      В.Н. обиделся, а Лина (то ли не заметив его обиды, то ли не придала ей значения) продолжила. - Я быстренько чего-нибудь перехвачу и пойдем приберем у нашей старушки, там будем принимать этого Стаса.
      Дамы ушли к старушке ( они теперь снимали квартиру у девяностолетней Анны Семеновны, решив потом, после ремонта, переехать в клубные их личные комнаты, а сюда, в огромную квартиру поселить "гейш".)
      В.Н. остался один.
      Почему-то именно сейчас, в разгар работ, затея с Клубом высветилась как безумная и порочная, ( каковой и была) и ему стало страшно. Казалось, что тетка видит все и осуждает его.
      Проснулся Леха.
      Потянулся, осмотрелся, ничего не понимая...
      Увидел В.Н.
      Видимо, что-то пробрезжило в его головенке, и он спросил. - Я, чего, у тебя?
      Это вовсе не говорило о том, что он именно Владимира Николаевича имеет в виду, просто Леха привык ночевать, где придется, и хотел узнать: хозяин ли тот мужик, что сидит за столом и на Леху не по-доброму смотрит. - У меня. - Отозвался В.Н. сухо, - а зовут меня Владимиром Николаевичем. Я беру тебя на работу, вспомнил? В клуб... Ну, как?
      Леха молча сидел на диване, имея весьма прискорбный вид. - Слышь... Наконец прохрипел он (как зовут мужика он опять забыл), муторно, трясучка, блевать буду... Сходи, будь друг, век не забуду, за бутылкой, только денег у меня - нема. ... Что делать? Читать полупьяному, несоображающему, где он и что с ним, - проповедь? Глупее трудно придумать. Откачивать его? Придется Владимиру Николаевичу бежать за бутылкой и потом уж, завтра, что-то с этим ублюдком делать.
      Пришлось В.Н. бежать на угол в коммерческую палатку.
      Когда он вернулся, Лехи не было, появился он через минут пять из туалета, утирая слезы. - Блевал, - сообщил он, - вроде полегче стало, и тут же спросил. - Принес?
      В.Н. молча дал ему бутылку. Что говорить?..
      У Лехи загорелись глаза, и он тут же набухал стакан и почти одним глотком выхлестал водку.
      В.Н. передернуло. ... Нет, хватит благодеяний! Завтра он его выгонит, но сегодня не может же В.Н. отпустить его на четыре стороны! - Вот что, Леша, - сказал он, - я-то думал, ты - нормальный, а ты - алкоголик запойный. Зачем ты нам? Но сегодня ты побудешь здесь (у Лехи радостью засветились глаза!), а завтра - попрощаемся. Я дам тебе немного денег, у меня самого их не так много, я, как понимаешь, не миллионер... У тебя осталась бумажка с моим телефоном?
      Леха полез в карман, достал клочок бумаги и подал Владимиру Николаевичу.
      В.Н. злобно порвал бумажку на мелкие кусочки - сдерживаться он уже не мог, хорошо, что этот придурок ничего не будет помнить.
      С Лехой покончено.
      Уходя В.Н. ещё предупредил. - Я выйду минут на пять, а наверху (Леха со страхом глянул наверх и, видимо, впервые увидев лестницу и так испугался, что у него по-детски дрогнули губы. В.Н. опять чуть не расхохотался. Или не заплакал.) отдыхает ТА дама, так что ты - тихо. И из дома - никуда.
      Леха с тем же испугом кивнул. Кажется, проняло, особенно второй этаж и отдыхающая ТА дама.
      И тут раздался звонок в дверь. Стас!
      Уж он выпендрился!
      Хотел, наверное, в самое сердце поразить Владимира Николаевича, которого считал мелкотой, но ждал, что будет ещё кто-то, рыба покрупнее.
      На нем был серый шелковый пиджак и светлосерая в полоску рубашка, с невероятным галстуком, брюки были вообще неизвестно из чего и спускались на легкие черные туфли.
      На руке висели на золотой браслетке часы и золотая цепь, перевитая два раза.
      В.Н. усмехнулся про себя: новый русский!
      Голубые льдистые глаза, светло-русый жесткий пробор, мягкие черты лица, но жесткая складка у рта со странно тонкими губами.
      Лицо и вроде бы интеллигента, и, в то же время, - убийцы.
      Стас вошел, широко, обаятельно улыбнулся, показав все свои белые зубы, с чуть выдающимися клыками, и спросил. - Я, кажется, туда?.. - Взглянул приветливо на В.Н., - добрый вечер, дамы и господа (владел он собой безупречно и был как хорошо отлаженный чуткий электронный аппарат.)... - Я - Стас, Станислав Викторович Ждан.
      В.Н. заметил, что он, войдя, быстрым цепким взглядом успел окинуть и комнату, и всех находящихся в ней.
      А В.Н. почувствовал, что вот не может он забыть, как этот "приличный" молодой человек, чавкая жвачкой, требовал деньги и вел себя, как скотина. Стас - хамелеон, человек - невидимка, который приобретает видимость соответствующую тому обществу и месту, где в данный момент находится...
      Посмотрим, что скажут дамы.
      Проницательная Лина и Ирина Андреевна, человек без затей.
      Сначала, как водится, поговорили о погоде, чуть - о политике, чуть - о ценах, наконец, прекратили эту невыносимую тоску и Лина взялась. - Стас, вы, конечно, понимаете, что разговор у нас пойдет серьезный и о серьезном деле, мы уже не в том возрасте, чтобы болтать безответственно (В.Н. решил не вмешиваться в разговор, пусть его ведет Лина, а он тихонько посидит-понаблюдает, честолюбие в нем не играло).
      Стас наклонил голову в знак того, что вполне понимает и полностью согласен. - Так вот, - продолжала Лина, - мы затеяли очень интересное дело... Пока оно в стадии детальной разработки, и о нем мы говорить не будем. Но ремонт здания, его перестройка - уже на носу, то есть, фактически завтра придут рабочие со своим бригадиром... И нам бы хотелось, чтобы там был ответственный человек, который бы следил за всем. Вот наше предложение.
      У Стаса дернулась губа - видно, не очень понравилась ему роль "смотрителя", но он больше ничем не проявил своего отношения, а совершенно спокойно сказал. - Кстати, я ведь заканчиваю архитектурный и мог бы помочь вам не только как надсмотрщик...
      В последнем заключалась некоторая насмешка, которая исходила из попранной гордости "творческой личности" (так подумал В.Н. и был совершенно прав).
      Но Лина была человеком без комплексов, она радостно воскликнула. - Это же замечательно! Вот мы вас сейчас и нагрузим! Покажем наш проект, и вы нам, наверняка, что-нибудь интересное подскажете!
      В.Н. вскочил. - Я принесу разработки плана! - и, чтобы никто его не остановил, выскочил метеором из комнаты. Главное, что его свербило: Леха.
      Леха спал.
      Бутылка почти пуста.
      В.Н. стоял над ним с горестным видом человека, глядящего на любимое тяжелобольное дитя. ... Ну, что с ним делать? Не вызывать же нарколога?..
      В.Н. горестно усмехнулся, вздохнул, взял их расчерченные планы и пошел к компании.
      А там было весело.
      Стас что-то смешное рассказывал дамам.
      У Лины глаза сверкали - Стас ей явно понравился.
      Но, когда пришел В.Н., атмосфера как-то сразу скукожилась, застыла.
      Он отдал план, и Стас с Линой склонились над ним.
      Ирина и он сам оказались как бы не у дел.
      Ирина встала и сказала, что пойдет готовить ужин.
      В.Н., вспомнив, что не убрал пустую бутылку, забормотал о делах...
      Никто их и не задерживал.
      В.Н. промчался довольно невежливо впереди Ирины и успел только забросить бутылку под диванчик, как вошла она. Посмотрела на Леху с сожалением. - Бедненький, мается, наверное, на какой-нибудь тяжелой работе. Где он работает, Владимир Николаевич? - Грузчиком, - брякнул первое попавшее на ум и был недалек от истины - иногда Леха этим подрабатывал.
      Через часок-полтора вернулась Лина.
      В.Н. был рад, что Стас не приволокся сюда распивать чаи.
      Лина объяснила, что звала его, но он не пошел, поскольку Владимир Николаевич его похоже недолюбливает и прав: познакомились они при неприятных обстоятельствах, и Стас никоим образом себя не оправдывает... Ему приходится отдавать долги за квартиру и тут уж делаешь, что приказывают...
      Рассказывал, наверное, со слезой в глазу, подумал Владимир Николаевич, а "крепкий орешек" Лина взяла и растаяла!
      Но В.Н. не мог не признать, что Стас был сегодня вежлив и хорош собой.
      Владимир Николаевич сказал, что сегодня устроится в зале,. Не хочется ему оставлять Леху одного, не потому что тот что-нибудь возьмет, а встанет среди ночи в незнакомом месте, - может что-то побить или поломать.
      Всю ночь В.Н. спал в полглаза и Леха ворочался, вздыхал, кашлял, чихал подряд раз десять и, когда засветлело, тихо подошел к Владимиру Николаевичу, тот притворился, что спит, залез к нему в пиджак, в карман...
      В.Н. замер.
      У него в пиджаке лежал кошелек, примерно, с лимоном деревянных.
      Леха достал кошелек, посмотрел, что в нем, взял две десятки, остальное снова уложил в кошелек и тихо направился к двери.
      Владимир Николаевич лихорадочно соображал: что делать? Схватить Леху за руку?.. Или не шевельнуться, хрен с десятками?..
      Пусть уходит и не приходит!
      Да и не вспомнит он, - ни кто они такие, ни где живут. ... Иди, бедный Леха, к своему концу.
      Когда утром он рассказал дамам, что Леха ночью поднялся и ушел, обе вздохнули свободно, даже Ирина.
      Но проницательная Лина спросила. - А ничего ваш ваш Леха не прихватил?
      На что В.Н., честно глядя ей в глаза, ответил. - Нет, он ничего не прихватил.
      На этом история Лехи, ко всеобщему удовольствию, закончилась (АГА! РАЗМЕЧТАЛИСЬ!).
      Отступление. Стас. Как он есть.
      Стас приехал в свою однокомнатную квартиру (за которую, кстати, не был никому должен, так как организовалась она от обмена: родители решили, что мальчик уже взрослый, без пяти минут архитектор, и ему нужна своя собственная квартира) раздраженным.
      И ещё больше раздражился, когда ему на шею кинулось существо женского пола шестнадцати лет от роду, из города Бологое, прибывшее покорять Москву, и главное, конечно, Мосфильм или как он там теперь называется, то есть, стать знаменитой звездой кинотеатров.
      Существо это, называемое Аленой (на самом же деле - просто Таней, но из безумной любви к певице Алене Апиной, назвавшееся её именем...), встретилось Стасу случайно в каком-то занюханном "Быстро" и приглянулось своими юными пышными формами и абсолютно глупым личиком, румяным и яркогубастым.
      Существо должно было остановиться у дяди с тетей - железнодорожных рабочих, но на звонок по телефону в общежитие, где они проживали, ответили, что они "приходют припознивши", и существо по имени Таня-Алена пошло ждать свою судьбу в ближайшую кафешку, где судьбу свою нашло в виде высоченного белокурого красавца с медовой улыбкой, деньгами и квартирой, куда он её в тот же вечер отвез, резонно объяснив, что здесь ей будет лучше, а к тете она как-нибудь зайдет и скажет, что подружилась с хорошей девчонкой и пока у неё поживет.
      Стаса очень устраивало словечко "пока", а существо по имени Таня-Алена попросту не знало, что каждое слово несет свой, иногда очень весомый и важный, смысл. Узнает.
      И вот уже месяц проживало существо у своего обожаемого героя, который знал всех киношных и эстрадных звезд и работал на самом телевидении, куда Таня-Алена очень хотела попасть, но Стас говорил, что ещё рано, таких малышек туда не пускают.
      Итак, Стас разозлился и шарахнул бедное, ничего не понимающее существо в угол, на тахту.
      Оно ударилось головенкой и заныло.
      Злиться Стасу было от чего.
      Во-первых, его брали на временную работу, а этот ханурик говорил о заме...
      Но ещё он понял, что ханурик там никто и звать никак.
      Главная - эта Лина!
      Везет ему на старых баб, которых он на дух не выносит!
      Но если он прихватит эту Линку и покажет на что способен, тогда другие пироги. Но как же неохота! Хотя когда-то она была красотка... А теперь: краска на замазку - чистый Илья Глазунов!
      То ли дело - пышка-дура, которая валяется рядом.
      Ее и выгнать можно в секунду и забыть о ней, ещё дверь закрывая.
      Таких он любил.
      Сильно сказано: любил! Он и не знал, что это такое.
      И вдруг Стас подумал, что пышку Аленку пора гнать.
      Не к месту ей подходить к телефону. Раз. Он не знает, насколько крута та Линка (вон она какая из себя - серьги в тысячу баксов в ушах), насколько поверила в его покаянный рассказ, да и ханурик там этот. А вдруг они будут следить за его хатой и поймут, что эта Алена-фулена с ним, тем более, что она Стасу приелась.
      А бабок ему для личных планов надо много.
      Никто его за бугром, нищего, не ждет.
      Нужны огромные бабки, а их он сможет достать только там, только с той старой грымзюшкой! Он это чувствует!
      Стас повернулся к разлегшейся на постели Тане-Алене, похлопал её по довольно-таки жирному пузику и сказал печально. - Киска (она ещё не знала, что так намечается вечное расставание... И обрадовалась - редко баловал её принц из сказки ласковым словом), тебе придется съехать к дядюшке с тетушкой. Ко мне переезжает мама. К ним наехала куча родственников из Белоруссии, с детьми, а у мамы - сердце, она, бедняжка, встать не может.
      Бедное глупенькое существо аж подскочило на постельке, сотрясаясь всем своим жирненьким розовеньким тельцем. - Так я маме помогу! Я за ней ухаживать буду! Я умею! У нас бабушка лежала год недвижная, так я за ней ходила!
      Стас уничтожающе посмотрел на нее. - Ты думаешь, мама понадеется на... нас (о ней мама и знать не знала! Как не знала и того, что у неё в Белоруссии столько родни)? Никогда! Она приедет с моей теткой. Где мы поместимся? Соображаешь?
      Существо соображало слабо, но до него все же дошло, - теперь им негде будет видеться, кроме как в кафе...
      И она спросила. - А к тебе в гости я могу приходить? - Ты что? Мама о тебе знает так, слегка... Я же пообещал им, что женюсь только тогда, когда закончу институт! - Это через сколько? - упавшим голоском спросило существо. ... Убил бы, если бы не боязно, что найдут...
      И Стас буркнул. - Через два года. Тебе как раз исполнится восемнадцать.
      Существо разрыдалось.
      Этого терпеть было нельзя.
      Стас быстро стал кидать её вещички в сумку.
      Она же смотрела на эти сборы со страхом. - Но ведь поздно... пролепетала она. - Ничуть, - ответил он, - ты же знаешь, что твои "припоздняются", в самый раз. Давай одевайся, я тебя посажу в машину и дам денег. - Как? Ты не довезешь меня сам?.. - спросила она, ещё не веря, что её выставляют. - Интересно, - с уже нескрываемой злобой сказал он, - как это я поеду, когда выпил в фирме коньяку? Ты что, хочешь чтобы меня замели? Давай - давай, не тяни резину, мама может приехать и сегодня... - А когда мы увидимся? - смиренно спросило существо. ... Никогда, хотелось ответить ему, но он побоялся.
      Эта оказалась липучкой, не то, что другие.
      Надо прекращать эти эксперименты. Что-то искать другое. "Другое" у тебя скоро будет, подумал он и скривился. - Увидимся, - отрезал он, но тут же добавил, - Я тебе сам позвоню, ты не звони! Слышишь? Мама будет недовольна. - Но у тебя же нет их телефона! - сказала она со слезами в голосе, которые вот-вот перейдут к глазам и тогда!.. Пиши - пропало. Есть, - сказал он быстро, - а если и потерялся, то напиши вот тут, на сигаретной коробке, я перепишу.ж
      Она, всхлипывая, написала номер телефона и уже через пятнадцать минут неслась с каким-то мужиком за рулем в сторону Орехова-Кокосова, уливаясь слезами и не замечая вокруг себя ничего: ни куда её везут ( Москву она не знала...), ни что говорит ей этот дядька за рулем, лохматый и бородатый.
      Страшный.
      А в это время её Прекрасный Принц лежал на своей одинокой постели и отдыхал.
      Как хорошо бывает одному после того, как выпрешь очередную сосиску!
      Он знает, что ему нужно и что ему предназначено.
      Все будет идти по плану: сначала - бабки, большие, потом отвал за кордон, в Америку - страну возможностей и миллионеров.
      Там у него есть маленькая зацепка: дочка одного среднего бизнесмена, которая училась у них некоторое время по своей прихоти.
      Но она для него не величина. Как трамплин - да! И собой не очень тощая, черная, безгрудая, и баксов не сильно, - на его мерку.
      Вот там он будет жить!
      Придумает какой-нибудь такой крутой проект, что все закачаются! И станет новым Корбюзье!
      О том, что в институт он уже давно не ходил и не собирался идти, и даже азы архитектуры знал хило, он не думал.
      Стас сладко заснул, не помня уже, естественно, ни о старухе Лине, ни о молодухе Тане-Алене.
      А "старуха" Лина о нем думала. ... Почему её всю жизнь тянет на подонков? Красивеньких, вроде бы воспитанных и интеллигентных, даже интеллектуалов, но - подонков.
      Она же не идиотка и все очень ясно видит, хотя и спорила с В.Н. и оправдывала Стаса в их с Ириной глазах... А почему? Да потому, что она хотела (хоть ты растрескайся!), чтобы он был рядом, чтобы... чтобы переспать с ним, сказала она себе, что ты крутишься вокруг да около!
      Себе-то можно признаться откровенно.
      Редко встречались ей прекраснодушные романтики и, что характерно, она их не выносила.
      А чуть только появится такая вот сладкоголосая птичка с железными когтями, убранными на время, - она уже сдалась.
      Вот с этим заснула "старуха" Лина, не догадываясь о том, какое отвращение вызывает у Стаса мысль об их будущих интимностях.
      Наверное, тогда бы она отрезвела, потому что о такой степени низости она не могла додуматься.
      Часть четвертая. Двери открываются
      Ремонт длился не очень долго.
      Парни, которых нашла Лина, оказались действительно непьющие, негулящие.
      И надо признаться, что Стас вел себя отменно, ни разу нельзя было что-то поставить ему в упрек.
      Стас и Лина сидели в зальце-кафе и попивали пиво с креветками. - Стас, я предлагаю вам дальнейшее сотрудничество с нами, - торжественно возвестила она.