Болгаро-византийские отношения во время Македонской династии имеют чрезвычайно важное значение для империи. Болгария, сделавшаяся при царе Симеоне страшным врагом Византии и угрожавшая даже столице и самой императорской власти, была в начале XI века окончательно побеждена и превратилась в византийскую провинцию.
      При первом македонском государе Василии I отношения Византии к Болгарии отличались мирным характером. Тотчас после смерти императора Михаила III начавшиеся переговоры о воссоединении болгарской церкви с греческой пришли к благополучному результату. Сын царя Бориса Симеон был отправлен для получения образования в Константинополь. Подобные дружественные отношения были очень выгодны для обоих государств. Василий мог, не задумываясь о севере, направлять свои силы на борьбу с арабами на восток в глубину Малой Азии и на запад в Италию. Борис, в свою очередь, хранил этот мир, который был нужен ему для внутреннего упрочения своей незадолго перед тем принявшей христианство страны.
      После вступления на престол Льва VI (886) мир с болгарами был сразу нарушен из-за таможенных недоразумений, наносивших удар болгарской торговле. Государем в Болгарии был в это время один из самых значительных в ее истории правителей Симеон, получивший, как известно, образование в Константинополе, любознательно перечитывавший, по словам источника, книги древних, оказавший великие культурные услуги своему государству и мечтавший об исполнении обширных политических замыслов на счет Византии. Лев VI, чувствуя себя не в силах оказать должного сопротивления Симеону, так как войска его были заняты борьбой с арабами, обратился за помощью к диким мадьярам, которые согласились сделать неожиданный набег на Болгарию с севера и этим самым отвлечь внимание Симеона от Византии.
      Это был очень важный момент в истории Европы. Впервые в конце IX века в международные отношения европейских государств было введено новое племя финно-угорского происхождения – мадьяры (венгры, угры; византийские источники часто их называют турками, а западные источники – аварами).
      Это было, по словам К. Грота, «первое выступление мадьяр на боевое поприще на глазах Европы в союзе с одним из самых культурных ее народов». Симеон, потерпевший вначале неудачу в столкновении с мадьярами, сумел тем не менее справиться с обстоятельствами. Выиграв время при помощи переговоров с Византией и привлекши на свою сторону печенегов, Симеон разбил мадьяров, направившихся после этого разгрома на север к местам своего будущего обоснования на среднедунайской равнине. Покончив с мадьярами, Симеон устремился на Византию и после решительной победы над греками дошел, по сообщениям арабских хроник, до стен самого Константинополя. Побежденному императору удалось заключить с Симеоном мир на условии не предпринимать против болгар враждебных действий и ежегодно доставлять Симеону богатые дары.
      После взятия и разграбления Фессалоники арабами в 904 году, о чем речь была выше, Симеон возымел намерение овладеть этим городом. Лев VI избавился от этого лишь уступкой болгарам других земель. От 904 года дошел до нас пограничный столб между Болгарией и Византией с интересной надписью о договоре между ними. Болгарский историк Златарский так определяет важное значение надписи: «По этому акту все славянские земли в теперешней южной Македонии и южной Албании, которые до того времени все еще находились под властью византийского императора, теперь (т. е. в 904 году) перешли к болгарской державе; другими словами, этим актом Симеон завершил объединение на Балканском полуострове под скипетром болгарского государя тех славянских племен, которые дали окончательную физиономию болгарской народности».
      После этого до конца правления Льва VI ни о каких враждебных столкновениях между Болгарией и Византией не слышно.
      Со времени смерти Льва VI и до смерти Симеона Болгарского в 927 году Византия находилась почти в непрерывной войне с Болгарией. Симеон совершенно определенно стремился уже к завоеванию Константинополя. Напрасно патриарх Николай Мистик отправлял к нему унизительные послания, написанные «не чернилами, а слезами». Иногда же тот же Николай Мистик, желая устрашить Симеона, грозил ему союзом Византии с Русью, печенегами, аланами и западными турками, т. е. мадьярами (венграми). Но этот заведомо неосуществимый проект союза не оказал на Симеона желаемого влияния. Болгарская армия разбила греков во многих битвах. Греческие потери были особенно значительны в 917 году, когда византийские войска были уничтожены на реке Ахелой около Анхиала (во Фракии). Историк Лев Диакон посетил место битвы в конце Х века и писал: «и теперь еще видны кучи костей у Анхиала, где было тогда бесславно перерезано войско ромеев». После битвы при Ахелое путь на Константинополь был Симеону открыт. Однако в 918 году болгарские войска оказались занятыми в Сербии. В 919 году умный и энергичный адмирал Роман Лакапин стал императором. Тем временем болгары продолжили свой путь на юг до Дарданелл, и в 922 году взяли Адрианополь (Одрин). Затем их войска проникли, с одной стороны, в Среднюю Грецию, с другой – подошли к стенам Константинополя, который в какой-то момент попробовали захватить. Императорские загородные дворцы были преданы пламени. Симеон сделал даже попытку вступить в сношения с африканскими арабами для совместной осады столицы. За исключением Константинополя и Солуни вся Фракия и Македония находились в руках болгар. Во время раскопок, произведенных Русским Константинопольским Археологическим институтом около деревни Абобы, в северо-восточной Болгарии, были открыты колонны с наименованиями византийских городов, которыми владел Симеон, предназначенные для Большой церкви, построенной им близ княжеского дворца. На обладании большей частью территории империи на Балканском полуострове Симеон отчасти и основывал свое право именоваться царем болгар и греков.
      В 923 или 924 году произошла знаменитая беседа между Романом Лакапином и Симеоном под стенами Константинополя. Император, прибывший первым, сошел с императорского корабля (yacht), а Симеон прибыл по суше. Оба монарха поприветствовали друг друга и стали беседовать. Речь Романа до нас дошла. Было заключено своего рода перемирие, условия которого не были слишком тяжелыми, хотя Роман должен был платить Симеону ежегодную дань. Симеон, однако, был вынужден вскоре отойти от стен Константинополя, так как он предчувствовал большую опасность от недавно сформировавшегося сербского королевства, которое вело переговоры с Византийской империей. Кроме того, у него не было удовлетворительных результатов в переговорах с арабами. Позднее он начал подготовку к новой кампании против Константинополя, однако Симеон умер в самый разгар этих приготовлений (927).
      При Симеоне Болгария достигла громадных пределов; границы ее шли от Черного моря до Адриатического и от нижнего Дуная до глубины Фракии и Македонии, не доходя немного до Фессалоники. С именем Симеона связывается первая попытка заменить на Балканском полуострове греческое владычество владычеством славянским. После смерти Симеона на болгарский престол вступил кроткий Петр, породнившийся с византийским императором. Империя признала за Петром царский титул. В то же время было признано Византией учрежденное еще Симеоном болгарское патриаршество. Мир длился примерно сорок лет. После долгой череды блестящих болгарских побед условия мира, «едва скрывающие упадок болгарского могущества «, были удовлетворительны для Византии. Этот договор представлял реальный успех мудрой и энергичной политики Романа Лакапина. «Великая Болгария» времен Симеона была раздираема внутренними смутами. В связи с ослаблением политической мощи Болгарии, мадьяры и печенеги наводнили Фракию и в 934 году дошли вплоть до Константинополя. В 943 году они вновь появились во Фракии. Роман Лакапин заключил с ними пятилетний мирный договор, который был возобновлен после его падения и действовал во время всего правления Константина Багрянородного. Позже, во второй половине Х века, мадьяры наводняли Балканский полуостров много раз. Упадок болгарского могущества был очень выгоден Византийской империи. Никифор Фока и Иоанн Цимисхий продолжали упорную борьбу с болгарами. Им помогал и русский князь Святослав по приглашению Никифора Фоки. Однако Византия была встревожена успехами русского оружия в Болгарии, доведшими Святослава до византийской границы и позволившими ему затем вторгнуться настолько глубоко на территорию империи, что Начальная русская летопись замечает: «за малом бо бе не дошел Царягряда». Иоанн Цимисхий, выступивший под предлогом защиты Болгарии против русского вторжения, после своей победы над Святославом завоевал уже для себя всю восточную Болгарию и захватил всю болгарскую династию. Таким образом, произошло при Иоанне Цимисхий присоединение к его державе восточного болгарского царства.
      После его смерти покоренные болгары, воспользовавшись внутренними затруднениями империи, подняли восстание. Во главе болгар встал энергичный правитель западно-болгарского царства, Самуил, «один из наиболее выдающихся правителей первого болгарского царства» который, судя по всему, был и основателем новой династии Василия II. Борьба последнего с Самуилом была в течение долгого времени неудачна для Византии, особенно ввиду войн империи на востоке. Самуил расширил территорию завоеваниями и провозгласил себя болгарским царем. Только с начала XI века счастье стало переходить на сторону Василия, который за свою жестокость в борьбе с болгарами получил прозвание Болгаробойцы. Самуил, увидев 14 000 ослепленных Василием и возвращенных на родину болгар, умер, потрясенный подобным ужасным зрелищем. После смерти Самуила Болгария не могла уже продолжать сопротивления и быстро подчинилась Византии. В 1018 году первое болгарское царство прекратило свое существование и было обращено в византийскую провинцию с императорским наместником во главе, но с сохранением известной внутренней автономии.
      Вспыхнувшее против империи около середины XI века сильное болгарское восстание под предводительством Петра Деляна было подавлено; следствием последнего восстания было уничтожение болгарской автономии. В заселенные болгарами земли во время византийского господства стала проникать эллинизация. Однако болгарская народность сохранила свою национальность, особенно благодаря образованию в XII веке второго болгарского царства.
      Согласно одному австрийскому историку, «падение болгарского царства в 1018 году относится к числу самых важных и решающих событий XI века и Средних веков в целом. Романская (Византийская) империя была снова на подъеме и простиралась с Адриатического моря до Черного и от Дуная до южной оконечности Пелопонесса».

      Во время македонских государей русско-византийские отношения развивались очень оживленно. По словам нашей летописи, русский князь Олег в 907 году, т. е. в царствование Льва VI Мудрого, стоял с многочисленными судами под стенами Константинополя и, разорив его окрестности и перебив большое количество греческого населения, заставил императора вступить с ним в соглашение и заключить договор. Хотя известные до сих пор византийские, восточные и западные источники об этом походе не упоминают и вообще не называют имени Олега, тем не менее надо признать, что в основе русского летописного сообщения, не лишенного легендарных подробностей, лежит действительный исторический факт. Очень вероятно, что предварительный договор 907 года был подтвержден в 911 году формальным договором, который, по сообщению той же русской летописи, давал русским важные торговые привилегии.
      Знаменитая «История» Льва Диакона, бесценный источник по истории второй половины Х века, имеет интересный пассаж, на который обычно не обращали внимания, хотя в настоящее время его следует расценивать как единственный засвидетельствованный в греческих источниках намек на соглашения с Олегом. Этот намек представляет собой обращение к Святославу, которое Лев Диакон вкладывает в уста Иоанну Цимисхию : «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор (??? ???????? ???????), приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору приплыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды». Эти «клятвенные договоры», заключенные с Византийской империей до времени Игоря, должны быть соглашениями с Олегом, о которых сообщает русский летописец. Интересно сопоставить с приведенными данными известие византийских источников об участии русских с начала Х века в византийских войсках в виде вспомогательных отрядов и соответствующее место в договоре 911 года нашей летописи о позволении русским, если они пожелают, служить в войске византийского императора.
      В 1912 году американский еврейский ученый Шехтер издал и перевел на английский язык любопытный, к сожалению, сохранившийся лишь в отрывках еврейский средневековой текст о хазаро-русско-византийских отношениях в Х веке. Ценность этого документа особенно велика тем, что в нем мы встречаем имя «царя Русии Хальгу (Хельгу)», т. е. Олега, и находим новые о нем известия, например, о его неудачном походе на Константинополь.
      Однако, хронологические и топографические трудности, представляемые данным текстом, еще находятся в стадии предварительного изучения, и поэтому нам еще не представляется возможным высказать определенное суждение об этой новой и, безусловно в высшей степени интересной находке. Во всяком случае, в связи с последней теперь делается попытка нового пересмотра летописной хронологии Олега.
      В царствование Романа Лакапина столица дважды подвергалась нападению со стороны русского князя Игоря, имя которого, помимо русских летописей, сохранилось как в греческих, так и латинских источниках. Первый поход Игоря в 941 году, предпринятый им на многочисленных судах к черноморскому побережью Вифинии и в Босфор, где русские, опустошая страну, дошли по азиатскому берегу пролива до Хрисополя (совр. Скутари, против Константинополя), окончился для Игоря полной неудачей. Русские суда, особенно благодаря губительному действию «греческого огня», были большей частью уничтожены. Остатки судов возвратились на север. Русские пленники подверглись казни.
      С гораздо большими силами был предпринят Игорем второй поход 944 года. По словам русских летописей, Игорь собрал большое войско из «варягов, руси, полян, славян, кривичей, тиверцев и печенегов». Испуганный император отправил к Игорю и печенегам лучших бояр, богатые подарки и обещал первому платить дань, которую брал с Византии Олег. Игорь, подойдя к Дунаю и посоветовавшись с дружиной, решил принять условия императора и возвратился в Киев. В следующем году между греками и русскими был заключен менее выгодный для последних, в сравнении с договором Олега, договор и мир, «дондеже солнце сьяеть и весь мир стоит, в нынешние веки и в будущая».
      Дружественные отношения, оформленные этим договором, стали еще более определенными при Константине VII Багрянородном, в 957 году, когда русская великая княгиня Ольга приехала в Константинополь, где была с великим торжеством принята императором, императрицей и наследником. О приеме Ольги в Константинополе сохранилась официальная современная запись в известном сборнике Х века «О церемониях византийского двора».
      Об отношениях Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия к Святославу в связи с болгарскими делами речь была уже выше.
      Особенно важны отношения Василия II Болгаробойцы к русскому великому князю Владимиру, с именем которого связано представление об обращении в христианство его самого и русского государства.
      В восьмидесятых годах Х века положение императора и его династии казалось критическим. Поднявший восстание против Василия Варда Фока, имея на своей стороне почти всю Малую Азию, подошел с востока к самой столице, тогда как с другой стороны победоносные в то время болгары грозили ей с севера. В столь стесненных обстоятельствах Василий обратился за помощью к северному князю Владимиру, с которым ему и удалось заключить союз на следующих условиях: Владимир должен был отправить на помощь Василию шеститысячный отряд, взамен чего получал руку сестры императора Анны и обязывался за себя и за свой народ принять христианскую веру. Благодаря русскому вспомогательному отряду, так называемой «варяго-русской дружине», восстание Варды Фоки было подавлено, и сам он погиб. Избавившись от страшной опасности, Василий, по-видимому, не хотел соблюдать обещания, данного Владимиру, относительно сестры Анны. Тогда русский князь осадил и взял важный византийский город в Крыму Херсон (Корсунь). После этого Василий II уступил. Владимир принял крещение и получил в супружество византийскую царевну Анну. Год крещения Руси: 988-й или 989-й, в точности неизвестен; одни ученые стоят за первый, другие за второй. На некоторое время между Византией и Русью снова настали времена мира и согласия; обе стороны безбоязненно вели между собой торговлю.
      В 1043 году, в царствование Константина Мономаха, в Константинополе произошла, по словам источника, между «скифскими купцами», т. е. русскими, и греками ссора, во время которой один знатный русский был убит. Очень вероятно, что это обстоятельство послужило поводом к новому походу русских на Византию. Русский великий князь Ярослав Мудрый отправил в поход своего старшего сына Владимира с большим войском на многочисленных судах. Но русские суда потерпели полное поражение, особенно благодаря знаменитому «греческому огню». Остатки русского воинства во главе с Владимиром поспешно удалились. Это было последнее нападение русских на Константинополь в Средние века. Этнографические изменения, происшедшие во второй половине XI века в степях современной южной России, в виде появления половцев, лишили русское государство возможности поддерживать прямые сношения с Византией.

      В XI веке пачинакиты (из греческих источников), или печенеги (из русских летописей), в течение довольно продолжительного времени оказывали громадное влияние на судьбу Византии; и был даже момент, незадолго до первого крестового похода, когда печенеги единственный раз во время своей краткой и варварской исторической жизни сыграли немаловажную роль во всемирной истории, о чем речь будет в своем месте.
      Византия уже давно знала печенегов, поселившихся с IX века на территории современной Валахии, т. е. к северу от нижнего Дуная, и на равнинах современной южной России, так что территория, занятая ими, простиралась от нижнего Дуная до берегов Днепра, а иногда заходила и дальше. Если на западе граница печенегов соприкасалась с границей Болгарского государства, то на востоке постоянной границы быть не могло, так как с этой стороны непрестанно теснили печенегов другие варварские кочевые племена, особенно узы и куманы, или половцы. Для лучшего понимания последующих исторических событий надо всегда помнить, что печенеги, узы и куманы (половцы) были народы тюркского (турецкого) происхождения, т. е. были, можно сказать, такими же турками, как турки-сельджуки, угрожавшие Византии со стороны Малой Азии в XI веке. Дошедший до нас куманский словарь убедительно доказывает, что куманский или половецкий язык находится в ближайшем родстве с другими турецкими языками, и что различие между ними есть различие только диалектическое. Близкое родство между печенегами и турками-сельджуками имеет для будущего большое значение.
      Византия рассматривала печенегов, как одного из своих самых важных северных соседей, служивших основой для сохранения равновесия на севере в отношениях империи к Руси, мадьярам и болгарам. В Х веке Константин Багрянородный в своем труде «Об управлении империей», посвященном сыну и наследнику престола
      Роману, уделяет немало места печенегам. Прежде всего, царственный писатель советует для пользы государства жить с печенегами в мире и иметь с ними дружественные отношения; если империя живет в мире с печенегами, то ни русские, ни мадьяры, ни болгары не могут открыть враждебных действий против империи. Из того же сочинения видно, что печенеги служили посредниками в торговых сношениях византийских владений в Крыму, т. е. фемы Херсон, с Русью, Хазарией и другими соседними странами. Очевидно, для Византии печенеги в Х веке имели в высшей степени важное значение как в политическом, так и в экономическом отношении.
      Во второй половине Х века и в начале XI века обстоятельства изменились. Как известно, восточная Болгария была завоевана Иоанном Цимисхием, а вся Болгария – Василием II; после чего на Дунае печенеги, которых раньше отделяла от Византии Болгарская держава, стали непосредственными соседями империи, настолько сильными, многочисленными и упорными, что последняя была не в состоянии дать надлежащий отпор их натиску. С тыла печенегов теснили половцы. Церковный писатель XI века Феофилакт Болгарский в таких словах говорит о набегах печенегов, которых он называет скифами: «Их набег – удар молнии; их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко – от быстроты бегства… Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно».
      Однако, до середины XI века серьезная опасность для Византии со стороны печенегов, по-видимому, не угрожала. Около же середины этого века они перешли Дунай.
      По словам В. Г. Васильевского, впервые выяснившего роль печенегов в истории, «это событие, оставляемое без внимания во всех новых исторических сочинениях, имело громадное значение в истории человечества. По своим последствиям оно почти так же важно, как переход за Дунай западных готов, которым начинается так называемое переселение народов».
      Император Константин Мономах (1042–1054) отвел в придунайской Болгарии печенегам земли для поселения и отдал в их руки три крепости на Дунае. Обязанность печенежских поселенцев была защищать границы империи от нападений своих соплеменников, оставшихся за Дунаем, и от князей русских.
      Но задунайские печенеги упорно стремились к югу. В первое время, несмотря на то, что печенеги, в громадном количестве (источники говорят даже о 800 000 человек), перейдя Дунай, доходили до Адрианополя, а отдельные отряды и до самых стен столицы, войскам Константина Мономаха удавалось с ними справляться и наносить им чувствительные удары. Но предпринятая им в конце правления экспедиция против печенегов за Балканы окончилась разгромом византийского войска. «В страшном ночном побоище смятые полки византийские почти без сопротивления были истреблены варварами; только небольшая часть успела как-то добраться до Адрианополя. Все плоды прежних побед были потеряны».
      Полное поражение сделало невозможным для империи продолжение новой борьбы с печенегами и император вынужден был купить мир весьма дорогой ценой. Его щедрые дары побудили их пообещать мирно жить в своих провинциях на севере от Балкан. Печенежские князья были пожалованы византийскими придворными чинами.
      Итак, к концу Македонской династии, особенно во время правления Константина Мономаха, печенеги были уже самым опасным северным врагом Византии, который в последующих событиях будет временами играть в высшей степени важную роль.

      Итальянские отношения имели для Византии важное значение, главным образом, ввиду арабских успехов в Сицилии и южной Италии. Что касается отношения Византии к Венеции, то республика св. Марка, совершенно освободившись в середине IX века от византийской зависимости, стала самостоятельной, так что, если между двумя государствами завязывались, как то и было, например, при Василии I, сношения, то это были уже сношения двух самостоятельных государств, интересы которых в Х веке очень близко сходились в вопросе о западных арабах и адриатических славянах.
      Из времени Василия I интересна переписка его с западным императором Людовиком II, из которой видно, что между обоими государями происходил горячий спор о неправильности присвоения Людовиком императорского титула. Таким образом, еще во второй половине IX века чувствовались последствия коронации 800 года.
      Хотя некоторые историки утверждали, что письмо Людовика II Василию подложное, современные исследователи не поддерживают этой точки зрения. Попытка заключить союз между Василием и Людовиком II, как было уже сказано выше, окончилась неудачей. Занятие византийскими войсками Вари, Тарента и удачные действия в южной Италии против арабов византийского начальника Никифиора Фоки подняли там византийское влияние в конце правления Василия I, о чем также речь была выше. Мелкие итальянские владения, как например, герцогства Неаполитанское, Беневентское, Сполетское, княжество Салернское и другие, часто меняли свое отношение к Византии в зависимости от успешности или неуспешности ее действий против арабов. Папа Иоанн VIII, забыв о недавнем разрыве с восточной церковью, осознавая грозную для Рима арабскую опасность, вступил с Василием I в оживленные переговоры, соглашался на всевозможные уступки и явно стремился к заключению политического союза. Некоторые ученые даже стараются объяснить отсутствие в течение трех с половиной лет на Западе императора, после смерти Карла Лысого (877), тем, что Иоанн VIII будто бы намеренно никого из западных государей не короновал, не желая оскорбить столь нужного ему византийского государя.
      При Льве VI византийские владения в Южной Италии делились на две фемы: Калабрию и Лангобардию. Калабрия выделилась из фемы Сицилии, после того как с падением Сиракуз и Таормины Сицилия фактически перешла в руки арабов. Что касается Лангобардии, то в силу успехов византийского оружия в Италии Лев VI, как кажется, окончательно выделил ее в виде самостоятельной фемы со стратигом во главе из фемы Кефаллении или Ионийских островов. При постоянных военных действиях с переменным успехом границы Калабрии и Лангобардии отличались большой неопределенностью.
      С усилением византийского влияния в южной Италии там в Х веке замечается увеличение греческих монастырей и церквей, которые создали ряд культурных центров.
      В том же Х веке у Византии в Италии появляется сильный соперник и враг в лице германского государя Оттона I, который, будучи в 962 году коронован императорской короной в Риме папой Иоанном XII, стал известен в истории, как основатель «Священной Римской империи германской нации». Сделавшись императором, Оттон захотел быть и хозяином положения в Италии, что уже прямо задевало византийские интересы, особенно в феме Лангобардии. Переговоры между ним и восточным императором Никифором Фокой, который, быть может, мечтал о заключении наступательного союза с германским государем против мусульман, затянулись. Тогда Оттон сделал неожиданное, но неудачное вторжение в византийские южноитальянские области.
      Для новых переговоров в Константинополь был отправлен в качестве императорского посла епископ города Кремоны Лиутпранд, бывший уже раньше послом в Византии при Константине Багрянородном. Будучи встречен на берегах Босфора недостаточно почетно и пережив там немало унижений и уколов самолюбию, Лиутпранд написал рассказ о своем вторичном пребывании при византийском дворе в виде злостного памфлета, который является полной противоположностью благоговейному описанию его первого посещения Константинополя. Из его памфлета, называемого обыкновенно «Донесением о константинопольском посольстве» (Relatio de legatione constantinopolitana), видно, что в Византии продолжались старые споры о титуле «василевса» для западного государя. Лиутпранд обвинял византийцев в слабости и бездействии и оправдывал своего государя. Вот что он пишет: «Кому служит Рим, о желании дать свободу которому вы шумите? Кому он платит налоги? Разве прежде не служил он куртизанкам? И вот, в то время когда все спали и даже находились в состоянии бессилия, мой господин, августейший император, освободил Рим от столь постыдного рабства». Лиутпранд, видя, что греки, намеренно затягивая переговоры и не позволяя послу сноситься с его государем, готовили войска для отправки в Италию, употреблял все усилия, чтобы уехать из Константинополя, что ему удалось лить после больших хлопот и проволочек.
      Разрыв между двумя империями совершился, и Оттон I вторгнулся в пределы Апулии. Однако новый византийский император Иоанн Цимисхий совершенно изменил политику: он не только заключил мир с германским государем, но и добился брака сына и наследника последнего, будущего императора Оттона II, с византийской принцессой Феофано. Между империями установился союз. Арабские нападения на южную Италию, против которых преемник Иоанна Цимисхия, Василий II, занятый внутренними восстаниями, ничего не мог сделать, заставили предпринять поход на юг молодого императора Оттона II (973–983). Последний потерпел сильное поражение от арабов и вскоре умер. С этих пор попытки германского вторжения в византийские фемы на юге Италии надолго прекратились.
      С конца Х века произошла административная реформа в византийской Италии, где прежний «стратиг Лангобардии» был заменен «катепаном Италии», имевшим резиденцию в Бари. Распри между различными итальянскими княжествами помогали византийскому катепану справляться с нелегкой задачей защищать юг Италии против сарацин.
      Сын византийской принцессы Феофано, воспитанный в глубоком уважении к Византии и к античной культуре, германский государь Оттон III (983–1002), современник и родственник по матери Василия II, ученик знаменитого ученого Герберта, будущего папы Сильвестра II, не скрывая своего презрения к германской грубости, мечтал об установлении прежней империи со столицей в древнем Риме.