Илья Варшавский
      Под ногами Земля: Сборник фантастики
      СОДЕРЖАНИЕ
      ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИЛЬИ Петля гистерезиса КОСМОС Ловушка Возвращение Сиреневая планета Неедяки Внук Под ногами Земля Лентяй Курсант Плошкин ОБЫКНОВЕННАЯ ФАНТАСТИКА Роби Поездка в Пенфилд Утка в сметане Взаимопонимание возможно Повесть без героя
      ФАНТАСТИКА ВТОРГАЕТСЯ В ДЕТЕКТИВ
      Инспектор отдела полезных ископаемых Фантастика вторгается в детектив, или последнее дело комиссара Дебрэ Новое о Шерлоке Холмсе
      Гомункулус
      Судья
      НА ГРАНИ ФАНТАСТИКИ
      Ветеран
      Час в эфире
      Альбом
      Бедный Стригайло
      Александр Шалимов. Мастер короткого рассказа
      ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИЛЬИ
      ПЕТЛЯ ГИСТЕРЕЗИСА
      Хранитель Времени был тощ, лыс и высокомерен. На его лице навсегда застыло выражение, какое бывает у внезапно разбуженного человека.
      Сейчас он с явным неодобрением глядел на мужчину лет тридцати, расположившегося в кресле напротив стола. Мощные контактные линзы из синеватого стекла придавали глазам незнакомца необычную голубизну и блеск.
      Это раздражало Хранителя, он не любил ничего необычного.
      Посетитель обернулся на звук открывшейся двери. При этом два блика отражение света настольной лампы - вспыхнули на поверхности линз.
      Хранитель, не поворачивая головы, процедил:
      - Принесите мне заявление... э...
      - Курочкина, - подсказал посетитель, - Курочкина Леонтия Кондратьевича.
      - Курочкина, - кивнул Хранитель, - вот именно Курочкина. Я это и имел в виду.
      - Сию минуту! - Секретарша осторожно прикрыла за собой дверь.
      Курочкин вынул из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.
      - Разрешите?
      Хранитель молча указал на пепельницу.
      - А вы?
      - Не курю.
      - Никогда не курили? - спросил Курочкин просто так, чтобы заполнить паузу.
      - Нет, дурацкая привычка!
      - Гм... - Гость поперхнулся дымом.
      Хранитель демонстративно уткнулся носом в какие-то бумаги.
      "Сухарь! - подумал Курочкин. - Заплесневевшая окаменелость. Мог бы быть повежливее с посетителями".
      Несколько минут он с преувеличенной сосредоточенностью пускал кольца.
      - Пожалуйста! - Секретарша положила на стол Хранителя синюю папку с надписью: "Л.К.Курочкин". - Больше ничего не нужно?
      - Нет, - ответил Хранитель, не поднимая головы. -Там, в приемной, еще кто-нибудь есть?
      - Старушка, которая приходила на прошлой неделе. Ее заявление у вас.
      - Экскурсия в двадцатый век?
      - Да.
      Хранитель поморщился, как будто у него внезапно заболел зуб.
      - Скажите, что сейчас ничего не можем сделать. Пусть наведается через месяц.
      - Она говорит... - неуверенно начала секретарша.
      - Я знаю все, что она говорит, - раздраженно перебил Хранитель. Объясните ей, что свидания с умершими родственниками Управление предоставляет только при наличии свободных мощностей. Кроме того, я занят.
      Вот тут, - он хлопнул ладонью по папке, - вот тут дела поважнее.
      Можете идти.
      Секретарша с любопытством взглянула на Курочкина и вышла.
      Хранитель открыл папку.
      - Итак, - сказал он, полистав несколько страниц, - вы просите разрешения отправиться в... э... в первый век?
      - Совершенно верно!
      - Но почему именно в первый?
      - Здесь же написано.
      Хранитель снова нахмурился:
      - Написано - это одно, а по инструкции полагается личная беседа.
      Сейчас, - он многозначительно взглянул на Курочкина... - вот сейчас мы и проверим, правильно ли вы все написали.
      Курочкин почувствовал, что допустил ошибку. Нельзя с самого начала восстанавливать против себя Хранителя. Нужно постараться увлечь его своей идеей.
      - Видите ли, - сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше задушевности, - я занимаюсь историей древнего христианства.
      - Чего?
      - Христианства. Одной из разновидностей религии, некогда очень распространенной на Земле. Вы, конечно, помните: инквизиция, Джордано Бруно, Галилей.
      - А-а-а, - протянул Хранитель, - как же, как же! Так, значит, все они жили в первом веке?
      - Не совсем так, - ответил ошарашенный Курочкин. - Просто в первом веке были заложены основы этого учения.
      - Джордано Бруно?
      - Нет, христианства.
      Некоторое время Хранитель сидел, постукивая пальцами о край стола.
      Чувствовалось, что он колеблется.
      - Так с кем именно вы хотите там повидаться? - прервал он, наконец, молчание.
      Курочкин вздрогнул. Только теперь, когда дело подошло к самому главному, ему стала ясна вся дерзость задуманного предприятия.
      - Собственно говоря, ни с кем определенно.
      - Как?! - выпучил глаза Хранитель. - Так какого черта?..
      - Вы меня не совсем правильно поняли! - Курочкин вскочил и подошел вплотную к столу. - Дело в том, что я поставил себе целью получить неопровержимые доказательства... ну, словом, собрать убедительный материал, опровергающий существование Иисуса Христа.
      - Чье существование?
      - Иисуса Христа. Это вымышленная личность, которую считают основоположником христианского учения.
      - Позвольте, - Хранитель нахмурил брови, отчего его лоб покрылся множеством мелких морщин. Как же так? Если тот, о ком вы говорите, никогда не существовал, то какие же можно собрать доказательства?
      - А почему бы и нет?
      - А потому и нет, что не существовал. Вот мы с вами сидим здесь в кабинете. Это факт, который можно доказать. А если б нас не было, то и доказывать нечего.
      - Однако же... - попытался возразить Курочкин.
      - Однако же вот вы ко мне пришли, - продолжал Хранитель. - Мы с вами беседуем согласно инструкции, тратим драгоценное время. Это тоже факт.
      А если бы вас не было, вы бы не пришли. Мог ли я в этом случае сказать, что вы не существуете? Я вас не знал бы, а может, в это время вы бы в другом кабинете сидели, а?
      - Позвольте, позвольте! - вскричал Курочкин. - Так же рассуждать нельзя, это софистика какая-то! Давайте подойдем к вопросу иначе.
      - Как же иначе? - усмехнулся Хранитель. - Иначе и рассуждать нельзя.
      - А вот как. - Курочкин снова достал сигарету и на этот раз закурил, не спрашивая разрешения. - Вот я к вам пришел и застал вас в кабинете.
      Так?
      - Так, - кивнул Хранитель.
      - Но могло бы быть и не так. Я бы вас не застал на месте.
      - Если б пришли в неприемное время, - согласился Хранитель. - У нас тут на этот счет строгий порядок.
      - Так вот, если вы существуете, то секретарша мне бы сказала, что вы просто вышли.
      - Так...
      - А если бы вас не было вообще, то она и знать бы о вас ничего не могла.
      - Вот вы и запутались, - ехидно сказал Хранитель. - Если б меня вообще не было, то и секретарши никакой не существовало бы. Зачем же секретарша, раз нет Хранителя?
      Курочкин отер платком потный лоб.
      - Неважно, - устало сказал он, - был бы другой Хранитель.
      - Ага! - Маленькие глазки Хранителя осветились торжеством. - Сами признали! Как же вы теперь будете доказывать, что Хранителя Времени не существует?
      - Поймите, - умоляюще сказал Курочкин, - поймите, что здесь совсем другой случай. Речь идет не о должности, а о конкретном лице. Есть евангелические предания, есть более или менее точные указания времени, к которым относятся события, описанные в этих преданиях.
      - Ну, и чего вам еще нужно?
      - Проверить их достоверность. Поговорить с людьми, которые жили в это время. Важно попасть именно в те годы. Ведь даже Иосиф Флавий...
      - Сколько дней? - перебил Хранитель.
      - Простите, я не совсем понял...
      - Сколько дней просите?
      Курочкин облегченно вздохнул.
      - Я думаю, дней десять, - произнес он просительным тоном. - Нужно побывать во многих местах, и, хотя размеры Палестины...
      - Пять дней.
      Хранитель открыл папку, что-то написал размашистым почерком и нагнулся к настольному микрофону:
      - Проведите к главному хронометристу на инструктаж!
      - Спасибо! - радостно сказал Курочкин. - Большое спасибо!
      - Только там без всяких таких штук, - назидательно произнес Хранитель, протягивая Курочкину папку. - Позволяете себе там черт знает что, а с нас тут потом спрашивают. И вообще воздерживайтесь.
      - От чего именно?
      - Сами должны понимать. Вот недавно один типчик в девятнадцатом веке произвел на свет своего прадедушку, знаете, какой скандал был?
      Курочкин прижал руки к груди, что, по-видимому, должно было изобразить его готовность строжайшим образом выполнять все правила, и пошел к двери.
      - Что ж вы сразу не сказали, что вас направил товарищ Флавий? - крикнул ему вдогонку Хранитель.
      В отличие от Хранителя Времени создатель наградил главного хронометриста таким количеством волос, что часть из них, не уместившаяся там, где ей положено, прозябала на ушах и даже на кончике носа. Это был милейший человек, излучавший доброжелательность и веселье.
      - Очень рад, очень рад! - сказал он, протягивая Курочкину руку. - Будем знакомы. Виссарион Никодимович Плевако.
      Курочкин тоже представился.
      - Решили попутешествовать? - спросил Виссарион Никодимович, жестом приглашая Курочкина занять место на диване.
      Курочкин сел и протянул Плевако синюю папку.
      - Пустое! - сказал тот, небрежно бросив папку на стол. - Формальности обождут! Куда же вы хотите отправиться?
      - В первый век.
      - Первый век! - Плевако мечтательно закрыл глаза. - Ах, первый век!
      Расцвет римской культуры, куртизанки, бои гладиаторов! Однако же у вас губа не дура!
      - Боюсь, что вы меня не совсем правильно поняли, - осторожно заметил Курочкин. - Я не собираюсь посещать Рим, моя цель - исторические исследования в Иудее.
      - Что?! - подскочил на стуле Плевако. - Вы отправляетесь в первый век и не хотите побывать в Риме? Странно!.. Хотя, - прибавил он, пожевав в раздумье губами, - может, вы и правы. Не стоит дразнить себя. Ведь на те несколько жалких сестерций, которые вам здесь дадут, не разгуляешься.
      Впрочем, - он понизил голос до шепота, - постарайтесь прихватить с собой несколько бутылок пшеничной. Огромный спрос во все эпохи. Только... - Плевако приложил палец к губам. - Надеюсь, вы понимаете?
      - Понимаю, - сказал Курочкин. - Однако мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать на некоторую сумму для приобретения кое-каких материалов, представляющих огромную историческую ценность.
      - Например?
      - Ну хотя бы древних рукописей.
      - Ни в коем случае! Ни в коем случае! Это как раз то, от чего я должен вас предостеречь во время инструктажа.
      Лицо Курочкина выражало такое разочарование, что Плевако счел себя обязанным ободряюще улыбнуться.
      - Вы, наверное, первый раз отправляетесь в такое путешествие?
      Курочкин кивнул.
      - Понятно, - сказал Плевако. - И о петле гистерезиса ничего не слыхали?
      - Нет, не слышал.
      - Гм... Тогда, пожалуй, с этого и нужно начать. - Плевако взял со стола блокнот и, отыскав чистую страницу, изобразил на ней две жирные точки.
      Вот это, - сказал он, ткнув карандашом в одну из точек, - состояние мира в данный момент. Усваиваете?
      - Усваиваю, - соврал Курочкин. Ему не хотелось с места в карьер огорчать такого симпатичного инструктора.
      - Отлично! Вторая точка характеризует положение дел в той эпохе, которую вы собираетесь навестить. Согласны?
      Курочкин наклоном головы подтвердил свое согласие и с этим положением.
      - Тогда можно считать, - карандаш Плевако начертил прямую, соединяющую обе точки, - можно считать, что вероятность всех событий между данными интервалами времени лежит на этой прямой. Образно выражаясь, это тот путь, по которому вы отправитесь туда и вернетесь обратно. Теперь смотрите:
      предположим, там вы купили какую-то рукопись, пусть самую никчемную, и доставили ее сюда. Не правда ли?
      - Да, - сказал заинтересованный Курочкин, - и что же?
      - А то, что эту рукопись археологи могли разыскать, скажем, лет сто назад. - Плевако поставил крестик на прямой. - О ней были написаны научные труды, она хранится в каком-то музее и так далее. И вдруг, хлоп! Вы вернулись назад и притащили ее с собой. Что это значит?
      - Минуточку! - сказал Курочкин. - Я сейчас соображу.
      - И соображать нечего. Вся цепь событий, сопутствовавших находке рукописи, полетела вверх тормашками, и сегодняшнее состояние мира изменилось. Пусть хоть вот настолько, - Плевако намалевал еще одну точку рядом с первой. - Как это называется?
      - Постойте! - Курочкин был явно обескуражен. Ему никогда не приходилось раньше думать о таких вещах.
      - А называется это петлей гистерезиса, - продолжал Плевако, соединяя линией крестик с новой точкой. - Вот здесь, внутри этой петли, существует некая неопределенность, от которой можно ожидать всяких пакостей. Ну как, убедились?
      - Убедился, - упавшим голосом сказал Курочкин. - Но что же вы рекомендуете делать? Ведь я должен доставить какие-то доказательства, а так, как вы говорите, то и шагу там ступить нельзя.
      - Можно ступить, - сказал Плевако. - Ступить можно, только нужно очень осмотрительно действовать. Вот поэтому мы категорически запрещаем ввозить туда оружие и ограничиваем путешественников валютой, а то, знаете ли, всякая блажь может прийти в голову. Один скупит и отпустит на волю рабов, другой пристрелит Чингисхана в цветущем возрасте, третий рукописи какие-нибудь приобретет, и так далее. Согласны?
      Курочкин был согласен, но от этого легче не стало. Экспедиция, которую он предвкушал с таким восторгом, поворачивалась к нему оборотной стороной.
      Ни оружия, ни денег в далекой от современной цивилизации эпохе...
      Плевако, видимо, угадал его мысли. Он встал со стула и сел на диван рядом с Курочкиным.
      - Ничего, ничего, - сказал он, положив руку ему на колено, - все не так страшно. Вашу личную безопасность мы гарантируем.
      - Как же вы можете ее гарантировать?
      - Очень просто. Что бы с вами ни случилось, обратно вы вернетесь живым и невредимым, это обеспечивается законом причинности. Петля гистерезиса не может быть больше некой предельной величины, иначе весь мир провалится в тартарары. Раз вы существуете в данный момент, значит существуете, независимо от того, как сложились дела в прошлом. Ясно?
      - Не совсем. А если меня там убьют?
      - Даже в этом случае, если не припутаются какие-нибудь особые обстоятельства. Вот в прошлом году был такой случай: один настырный старикашка, кажется палеонтолог, требовал отправить его в юрский период.
      Куда он только не обращался! Ну, разрешили, а на следующий день его сожрал... этот... как его?.. - Плевако сложил ладони, приставил их ко рту и, выпучив глаза, изобразил захлопывающуюся пасть.
      - Неужели динозавр?! - дрожащим голосом спросил Курочкин.
      - Вот-вот, именно динозавр.
      - Ну и что же?
      - Ничего. В таких случаях решающее устройство должно было дать толчок назад за несколько минут до происшествия, а затем выдернуть путешественника, но вместо этого оно дернуло его вместе с динозавром, так сказать, во чреве.
      - Какой ужас! - воскликнул Курочкин. - Чем же это кончилось?
      - Динозавр оказался слишком большим, чтобы поместиться в камере хронопортации. Ошибка была исправлена автоматическим корректором, бросившим животное снова в прошлое, а старикашка был извлечен, но какой ценой?!
      Пришлось менять все катушки деполяризатора. Они не выдержали пиковой нагрузки.
      - Могло же быть хуже! - сказал потрясенный Курочкин.
      - Естественно, - согласился Плевако. - Мог перегореть главный трансформатор, там не такой уж большой запас мощности.
      Несколько минут оба молчали, инструктор и кандидат в путешественники, обдумывая возможные последствия этого происшествия.
      - Ну вот, - сказал Плевако, - теперь вы в общих чертах представляете себе технику дела. Все оказывается не таким уж сложным. Правда?
      - Да, - неуверенно ответил Курочкин, пытаясь представить себе, как его, в случае необходимости, будут дергать из пасти льва. - А каким же образом я вернусь назад?
      - Это уже не ваша забота. Все произойдет автоматически по истечении времени, если только вы не наделаете каких-нибудь глупостей, грозящих катастрофическим увеличением петли гистерезиса. В этом случае ваше пребывание в прошлом будет немедленно прервано. Кстати, на сколько дней вы получили разрешение?
      - Всего на пять дней, - сокрушенно сказал Курочкин. - Просто не представляю себе, как за это время можно выполнить всю программу.
      - А просили сколько?
      - Десять дней.
      - Святая простота! - усмехнулся Плевако. - Нужно было просить месяц, получили бы десять дней. У нас всегда так. Ну ладно, теперь уже поздно что-нибудь предпринимать. Становитесь на весы.
      Курочкин шагнул на площадку весов. Стрелка над пультом счетной машины показала 75 килограммов.
      - Так! - Плевако набрал две цифры на табуляторе. - Какая дата?
      - Чего? - не понял Курочкин.
      - В когда точно хотите отправиться?
      - Тридцатый год нашей эры.
      - Тридцатый год, тридцатый год, - промурлыкал Плевако, нажимая клавиши.
      - Координаты?
      - Координаты? - Курочкин вынул карманный атлас. - Пожалуй, что-нибудь вроде тридцати двух градусов пятидесяти минут северной широты и... - Он нерешительно пошарил пальцем по карте. - И тридцати пяти градусов сорока минут восточной долготы. Да, пожалуй, так!
      - Какой долготы? - переспросил Плевако.
      - Восточной.
      - По Гринвичу или Пулкову?
      - Гринвичу.
      - Отлично! Координаты гарантируем с точностью до трех минут. В случае чего, придется там пешочком. Понятно?
      - Понятно.
      Плевако нажал красный клавиш сбоку машины и подхватил на лету выскочивший откуда-то картонный жетон, испещренный непонятными знаками.
      - Желаю успеха! - сказал он, протягивая жетон Курочкину. - Сейчас подниметесь на двенадцатый этаж, отдел пять, к товарищу Казановаку.
      Там вам подберут реквизит. А затем на первый этаж в сектор хронопортации.
      Жетон отдадите им. Вопросы есть?
      - Вопросов нет! - бодро ответил Курочкин.
      - Ну, тогда действуйте!
      Курочкин долго бродил по разветвляющимся коридорам, прежде чем увидел дверь с надписью:
      5-й отдел
      ВРЕМЕНА И НРАВЫ
      - Товарищ Казановак? - спросил он у человека, грустно рассматривающего какую-то тряпицу.
      Тот молча кивнул.
      - Меня сюда направили... - начал Курочкин.
      - Странно! - сказал Казановак. - Я никак не могу понять, почему все отделы могут работать ритмично, и только во "Времена и Нравы" сыпятся посетители, как в рог изобилия? И никто не хочет считаться с тем, что у Казановака не две головы, а всего лишь одна!
      Смущенный новой для него интерпретацией свойств рога изобилия, Курочкин не нашелся, что ответить. Между тем Казановак отвел от него взгляд и обратился к девице лет семнадцати, сидевшей в углу за пультом:
      - Маша! Какая же это набедренная повязка древнего полинезийца?!
      Это же плавки мужские безразмерные, двадцатый век. Пора уже немножко разбираться в таких вещах!
      - Разбираюсь не хуже вас! - дерзко ответила девица.
      - Как это вам нравится? - обратился Казановак непосредственно к Курочкину. - Нынешняя молодежь!
      Курочкин изобразил на своем лице сочувствие.
      - Попробуйте снова набрать индекс, - продолжал Казановак. - Тринадцать эм дробь четыреста тридцать один.
      - У меня не десять рук! - огрызнулась Маша. - Вот наберу вам копье, потом займусь повязкой.
      По-видимому, дела, которые вершил отдел "Времена и Нравы", были под силу только мифическим десятируким, двуглавым существам.
      Однако не прошло и трех минут, как получивший и копье и повязку Казановак снова обернулся в сторону Курочкина:
      - Чем могу служить?
      - Мне нужно подобрать реквизит.
      - Куда именно?
      - Иудея, первый век.
      На какую-то долю секунды в бесстрастных глазах Казановака мелькнула искорка одобрения. Он придвинул к себе лежавший на столе толстый фолиант и, послюнив палец, начал листать страницы.
      - Вот!
      Курочкин подошел к столу и взглянул через плечо Казановака на выцветший рисунок, изображавший человека в длинном лапсердаке, с ермолкой на голове, обутого в старинные штиблеты с резинками.
      - Ну как, смотрится? - самодовольно спросил Казановак.
      - Боюсь, что не совсем, - осторожно ответил Курочкин. - Мне кажется, что это... несколько более поздняя эпоха.
      - Ага! - Казановак снова послюнил палец. - Я уже знаю, что вам нужно.
      Полюбуйтесь!
      На этот раз на рассмотрение Курочкина был представлен наряд бухарского еврея. Однако и этот вариант был отвергнут.
      - Не понимаю! - В голосе Казановака прозвучала обида. - Какой же костюмчик вы себе в конце концов мыслите?
      - Что-нибудь... - Курочкин задумался. - Что-нибудь, так сказать, в библейском стиле. Ну, скажем, белая холщовая рубаха...
      - Холщовых нет, - сухо сказал Казановак, только синтетика.
      - Ну, пусть синтетика, - печально согласился Курочкин.
      - Еще что?
      - Дальше - хитон, тоже желательно белый.
      - Что такое хитон? - поинтересовалась Маша.
      - Хитон это... Как вам объяснить? Такое одеяние, похоже на плащ, только свободнее.
      После долгих поисков в одном из каталогов было обнаружено нечто белое с капюшоном, закрывающим лицо и снабженным прорезями для глаз.
      - Подходит?
      - Как будто подходит, - нерешительно подтвердил Курочкин.
      - Маша, набери!
      Маша набрала шифр, и лента транспортера доставила откуда-то снизу аккуратно перевязанный пакет.
      - Примерьте! - сказал Казановак, разрезая ножиком бечевку.
      Глаза, прикрытые контактными линзами, в обрамлении капюшона выглядели столь необычно, что Маша захохотала:
      - Ой, не могу! Умора!
      - Ничего смешного нет! - одернул ее Казановак. - Очень практичная одежда для тамошнего климата. И головного убора не нужно, защищает от солнечных лучей. Не хотите, можете откинуть на плечи. Хитончик - первый сорт, совсем новый. Наклейку разрешается сорвать.
      Курочкин нагнулся и отодрал от подола ярлык с надписью:
      "Театральные мастерские. Наряд кудесника. Размер 50, рост 3. 100% нейлона"
      - Так... - Казановак оглядел его с ног до головы. - Какая обувь?
      - Сандалии.
      Выбор сандалий не представлял труда. По совету Маши остановились на толстых рубчатых подошвах из пластика, украшенных позолоченными ремешками.
      - Носочки свои оставите или подобрать? - спросил Казановак.
      - Нет, сандалии носят на босу ногу.
      - Кальсоны, трусы или плавки? - поинтересовалась Маша.
      - Не знаю, - растерянно сказал Курочкин. - Может быть, лучше набедренную повязку?
      - Можно и повязку. А вы умеете ее повязывать?
      - Тогда лучше плавки, - поспешно ответил Курочкин, устрашенный перспективой прохождения инструктажа у такой решительной особы.
      - Как хотите.
      - Переодевайтесь! - Казановак указал ему на кабину в глубине комнаты. Свои вещички свяжите в узелок. Получите их после возвращения.
      Спустя несколько минут Курочкин вышел из примерочной во всем великолепии нового наряда.
      - Ну как? - спросил он, поворачиваясь кругом.
      - Впечатляет! - сказала Маша. - Если б я ночью такого увидела, честное слово, родила бы со страха.
      - Ну вот, - сказал Казановак, - теперь - индивидуальный пакет, и можете смело отправляться. - Он пошарил в ящике стола и извлек оттуда черную коробочку. - Получайте!
      - Что тут? - поинтересовался Курочкин.
      - Обычный набор. Шприц-ампула комплексного антибиотика, мазь от насекомых и одна ампула противошоковой сыворотки. На все случаи жизни.
      Теперь все!
      - Как все, а деньги? - спросил обескураженный Курочкин.
      - Какие еще деньги?
      - Полагаются же какие-то суточные, на самые необходимые расходы.
      - Суточные?
      Казановак почесал затылок и углубился в изучение какой-то книги. Он долго вычислял что-то на бумаге, рылся в ящике стола, сокрушенно вздыхал и снова писал на бумаге колонки цифр. Наконец, жестом ростовщика он выбросил на стол горсть монет.
      - Вот, получайте! На четыре дня - двадцать динариев, - Почему же на четыре?
      - День отбытия и день прибытия считаются за один день, - пояснил Казановак, Курочкин понятия не имел, что это за сумма.
      - Простите, - робко спросил он, - двадцать динариев - это много или мало?
      То есть я хотел спросить... в общем я не представляю себе...
      - Ну, копей царя Соломона вы на них не купите, но прокормиться хватит, - ответил Казановак, обнаружив при этом недюжинное знание экономической ситуации на Ближнем Востоке в эпоху римского владычества. - Все?
      - Еще две бутылки водки, - попросил Курочкин, вспомнив совет Плевако. Если можно, то пшеничной.
      - Это еще зачем?
      Курочкин замялся:
      - Видите ли, - сказал он лживым голосом, - экипировка у меня очень легкая, а ночи там холодные.
      - Маша, одну бутылку!
      - Но почему одну? - вступил в пререкания Курочкин.
      - Не такие уж там холодные ночи, - резонно ответил Казановак.
      Расторопная Маша принесла и водку.
      Курочкин поднялся и растерянно оглянулся по сторонам.
      - Извините, еще один вопрос: а куда все это можно сложить?
      - Маша, достань чемодан!
      - Нет, нет! - поспешно возразил Курочкин. - Чемодан-это не та эпоха.
      Нельзя ли что-нибудь более подходящее?
      - Например?
      - Ну, хотя бы суму.
      - Суму? - Казановак придвинул к себе справочник. - Можно и суму.
      Предложенный ассортимент сумок охватывал весь диапазон от необъятных кожаных ридикюлей, какие некогда носили престарелые гувернантки, до современных сумочек для театра из ароматного пластика.
      Курочкин выбрал голубую прорезиненную сумку с длинным ремнем через плечо, украшенную шпилями зданий и надписью: "Аэрофлот". Ничего более подходящего не нашлось.
      - Теперь, кажется, все, - облегченно вздохнул он.
      - Постойте! - закричала Маша. - А грим? Вы что, с такой рожей в первый век собираетесь?
      - Маша! - Казановак укоризненно покачал головой. - Нельзя же так с клиентом.
      Однако все согласились, что грим действительно необходим.
      Казановак рекомендовал скромные пейсы, Маша настаивала на длинной прямоугольной ассирийской бороде, завитой красивыми колечками, но Курочкин решительно потребовал раздвоенную бородку и локоны, ниспадающие на плечи.
      Эти атрибуты мужской красоты больше гармонировали с его нарядом.
      Маша макнула кисть в какую-то банку, обильно смазала клеем лицо и голову Курочкина и пришлепнула пахнущие мышами парик и бороду.
      - Просто душка! - сказала она, отступив два шага назад.
      - А они... того... не отклеятся? - спросил Курочкин, выплевывая попавшие в рот волосы.
      - Можете не сомневаться! - усмехнулся Казановак. - Зубами не отдерете.
      Вернетесь, Маша отклеит.
      - Ну, спасибо! - Курочкин вскинул на плечо сумку и направился к двери.
      - Подождите! - остановил его Казановак. - А словари, разговорники не требуются?
      - Нет, - гордо ответил Курочкин. - Я в совершенстве владею арамейским и древнееврейским.
      - Тогда распишитесь за реквизит. Вот здесь и здесь, в двух экземплярах.
      - Ничего не забыли? - спросил лаборант, высунув голову через форточку, какой раньше отделяли кассиров от остальных представителей грешного человеческого рода.
      - Сейчас проверю. - Курочкин открыл сумку и в темноте нащупал пачку сигарет, зажигалку, индивидуальный пакет и бутылку. - Минуточку! - Он пошарил в поисках рассыпавшихся монет. - Кажется, все!
      - Тогда начинаем, лежите спокойно!
      До Курочкина донесся звук захлопнувшейся дверцы. На стене камеры зажглось множество разноцветных лампочек.
      Курочкин поудобнее устроился на гладкой холодной поверхности лежака. То ли от страха, то ли по другой причине, его начало мутить. Где-то над головой медленно и неуклонно нарастал хватающий за сердце свист. В бешеном ритме замигали лампочки. Вспыхнула надпись:
      СПОКОЙНО! НЕ ДВИГАТЬСЯ, ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА!
      Лежак начал вибрировать выматывающей мелкой дрожью. Курочкин машинально прижал к себе сумку, и в этот момент что-то оглушительно грохнуло, рассыпалось треском, ослепило через закрытые веки фиолетовым светом и, перевернув на живот, бросило его в небытие...
      Курочкин открыл глаза и закашлялся от набившегося в рот песка.
      Приподнявшись на четвереньки, он огляделся по сторонам.
      Прямо перед ним расстилалась мертвая, выжженная солнцем пустыня.
      Слева, в отдалении - гряда гор, справа озеро. Несколько людей, казавшихся отсюда совсем маленькими, копошились на берегу.
      Курочкин встал на ноги, отряхнулся и, прихватив сумку, направился к озеру.
      Хождение в сандалиях на босу ногу по горячему песку оказалось куда более неприятным делом, чем это можно было себе представить, сидя в уютном помещении отдела "Времена и Нравы". Песок обжигал, набивался между ступнями и подошвами, прилипал к размякшим от жары ремешкам, отчего те сразу приобретали все свойства наждачного полотна.
      Курочкину пришлось несколько раз присаживаться, вытряхивать песок из сандалий и обтирать ноги полою хитона, раньше чем ему удалось добраться до более или менее твердого грунта на берегу.
      Его заметили. Весь облик человека в странном одеянии, с сумкой на плече, идущего журавлиным шагом, был столь необычен, что трое рыбаков, чинивших на берегу сеть, бросили работу и с интересом наблюдали за приближением незнакомца.
      - Уф! - Курочкин плюхнулся рядом с ними на песок и стащил с ног злополучные сандалии. - Ну и жарища!
      Поскольку эта фраза была произнесена по-русски, она не вызвала никакого отклика у рыбаков, продолжавших разглядывать экипировку путешественника во времени.
      Однако Курочкин не зря был представителем науки, ставящей радость познания выше личных неудобств.