- Ну, что там слышно? - Цифры говорят, цифры, - ответил Матлин, прислушиваясь к хрипам в наушниках, - ответьте, говорят, диспетчеру. - Ну, так ответь. Скажи, что полет проходит нормально. - Опять цифры, ответьте диспетчеру... - Матлин придвинул к губам микрофон. - Что я могу вам ответить? Угнали самолет в Киев... Угон проходит нормально. На том конце связи наступила пауза. - Я не знаю, какой это номер борта. Меня угнали вместе с ним. - Что происходит? - раздалось в наушниках. - Все гудит. Все работает. Лучше скажите, на какую высоту его можно поднять? Десять тысяч, это возможно? Суф ткнул пальцем в шкалу указателя высот. - Не позорь меня. - Кто пилотирует? - послышалось в наушниках. - Дайте связь с пилотом. - Не стоит его отвлекать. Он первый раз за штурвалом, а здесь пассажиры... - Как это в первый раз? - обиделся Суф. Матлин сорвал с себя наушники. - Мелкое хулиганство - до пятнадцати суток, а умышленный угон - это особая статья, тем более с захватом заложников. - Ну, почему же мелкое? - обиделся Суф еще больше. - Очень даже не мелкое хулиганство. Никаких заложников я не хватал, сами влезли. - Не о тебе речь, - рассердился Матлин. - Ты псих. Твое место в психушке, а мне за все отвечать. Я иногда поражаюсь тебе: туда не лезь, сюда не ходи, пинал меня отовсюду, чтоб я пальца себе не обжог, - "моя техника, мне виднее!" А здесь - моя техника! Моя фактура! Дойдет это до тебя когда-нибудь или нет? Здесь мне виднее, что можно, а чего нельзя. Здесь мне решать, как себя вести, и ты не можешь с этим не считаться. Что ты собираешься доказать? Кому ты собираешься доказать? Нашел себе развлечение? Ты знаешь, что твой несчастный Костя-напарник уже... - Знаю. В штаны наложил. Бегал по всей Москве, жаловался... А теперь помолчи, пока я не выполню разворот. Я из-за твоих воплей ничего не слышу. Самолет вышел за верхние слои облаков, и яркие лучи наполнили кабину. - Покажи свои часы, хочу послушать, как они тикают. - Они не тикают, - Матлин поднес часы к суфову уху, - что, помехи не те? Опять следишь за автоматикой по шумам? Доской приборов пользоваться так и не научился? Суф отпустил штурвал и отъехал в кресле назад. - Может, ты меня поучишь? Хоть когда-нибудь? Хоть чему-нибудь? - Пожалуйста, я могу тебя поучить чувству ответственности, если ты представляешь себе, о чем идет речь? - За тех, кто в салоне? - И за них тоже, и за ту несчастную девочку стюардессу, которая, может, не меньше тебя хотела летать, но твоя физиономия стала для нее как раз тем испытанием, к которому ее не могли подготовить. Надень, между прочим, маску. Ты не у себя на болфе. - Я без нее смотрюсь лучше. - Ты смотришься, как взрослый дядя-хулиган, отобравший у ребенка велосипед. - Ты прав, надо быть ростом с этого... Иваныча-командира, а то колени девать некуда.
      Матлин выдержал паузу, чтобы сосредоточиться и уложить в одну фразу все, что накопилось за сегодняшний день, а также за многие предыдущие; но как только замолчал, поймал себя на том, что напряженно вслушивается в гул, стараясь расслышать в нем хоть что-нибудь, кроме сплошного монотонного звука. Эта монотонность для его уха по-прежнему оставалась нерасчленимой на составляющие... - Ты ведешь себя, как мадиста. Затеваешь какую-то дурацкую игру, люди в ней - ничто, мусор, несмотря на то, что ты изо всех сил стараешься им подражать. Только ты не забывай, родной, что я тоже человек. Ты мог с этим не считаться там, - Матлин указал пальцем вверх, - но здесь, прости, работает моя этика, даже если она тебя не устраивает. Ты - пришелец, чужак, закосивший под человека и опять же только я могу определить, насколько натурально это у тебя получилось. Да, ты прекрасно разобрался в технике, ты научился говорить, ты даже стал прикидываться, что спишь по ночам и одеяло натягиваешь на уши, но ты никогда не сможешь почувствовать то, что чувствую я, что пережила эта девочка... А она, между прочим, ходит сейчас по салону, разносит минералку и успокаивает пассажиров, и ты никогда не узнаешь, что творится с ней на самом деле. Ты никогда не поймешь своего несчастного Костика, какой ценой ему далась эта летная практика и как ему теперь сажать за штурвал своих будущих курсантов. Если они, конечно, будут. - Я же предупредил его. - А если б я также покувыркался на твоем болфе? - Ты уже покувыркался на моем болфе со своей мадистой. Я же не побежал на тебя жаловаться бонтуанцам. - Ладно, ты знаешь, мне тоже в свое время досталось, в том числе от тебя. Но я понимал, кто я и где я. Хотя бы то, что я не у себя дома. То, чего ты понять не в состоянии. И если тебе в кайф об людей вытирать ноги, тебе придется прежде всего их вытереть об меня, а я, учти, не горю желанием тебе это позволить. Ты можешь лететь ко всем чертям, на чем угодно, но пока ты не поймешь и не почувствуешь то, что чувствую я, - ты здесь пришелец... и не более того... Суф фыркнул несколько раз подряд. - И не смей на меня фырчать! - Я не фырчу. Мне смешно. - Чего? С чего ты взял, что тебе может быть смешно? Ты разве знаешь, что это такое? - Я бы никогда не узнал, если бы не познакомился с одним причмокнутым бонтуанским фактуриалом. - Каким? - Причмокнутым. - От какого слова это у тебя получилось? - Сам догадайся. Матлин отвернулся, чтобы Суф не видел его улыбки, спрятанной за воротник, но не выдержал и расхохотался. А вскоре заметил, что суфовы пофыркивания, посвистывания выровнялись в низкий раскатистый хохот. Полет проходил прекрасно. Солнце светило. Небо было чистейшей синевы, а облака мягчайшей ватой, в которую не страшно было упасть. Все в этом мире было на удивление хорошо. И в том мире - ничуть не хуже, уже появилась надежда на то, что когда-нибудь удастся связать эти два удивительных мира во что-то еще более удивительное, потому что сейчас они были в расцвете сил своей первой жизни, молоды, нахальны, счастливы и ржали в два голоса до тех пор, пока перед ними, прямо по курсу не образовался черный овал. Овал быстро увеличивался в размере и надвигался на них. Замолчали они тоже одновременно. Суф потянул штурвал, но было поздно. Самолет ни на градус не отклонился. - Кажется, капут... - предположил Матлин. - Да, - подтвердил Суф, - теперь точно капут.
      Глава 24
      Приборы замерли. Самолет, не теряя высоты, сбросил скорость, вошел внутрь черной галереи и остановился. - Кажется, нам еще и влетит? - предположил Матлин. - Даже не сомневайся, - подтвердил Суф и съежился от предвкушения "влета", когда перед носом машины возникла лифтовая площадка, на которой стояли два двухметровых существа, экипированных под техслужбу грузовых платформ и собственной персоной Ксарес, застывший, словно гранитное изваяние, что говорило о его крайней растерянности. - Выходите, - произнес он с присущим ему достоинством, а носовая часть самолета раздвинулась диафрагмой, образовав спусковую дорожку прямо на площадку. - Нет, - с таким же достоинством ответили ему Матлин и Суф, - а кто будет сажать самолет? А как же... - Выходите, - повторил Ксарес еще более убедительно, и провинившимся ничего не оставалось, кроме как сползти вниз. - Засранцы!!! - выговорил Ксарес по-русски, тоном, не допускающим возражений, и оба "засранца" безропотно согласились признать в этом слове чистейшую правду. Воцарилась пауза, которую нарушил один из сопровождающих гуманоидов. Он требовал, чтобы Суф последовал за ним, а Матлин во время его отсутствия не вздумал делать манипуляции на манжете. Суф, по человеческой привычке, кивнул и удалился с площадки в темноту галереи вместе с гуманоидами, а Матлин с Ксаресом остались наедине под развороченным носом самолета. - Какими судьбами, Ксар? Ксар опустил на Матлина сердитый взгляд. - Я о чем предупреждал тебя, лягушонок? - Да, это я во всем виноват. Я не должен был позволять ему... Но так получилось, что остаться на корабле было невозможно. Мы потеряли корабль... - Я не про Суфа, - оборвал его Ксарес, - я про того третьего, который был с вами, которого они упустили из виду. Они имеют право знать, кто это и что здесь делает. Матлин от неожиданности даже не сообразил, что ответить. Само собой, Ксар не мог не догадаться, о каком третьем пропавшем идет речь, но взгляд его был пуст и спокоен; даже никаких попыток телепатической передачи информации от него не исходило. Но Матлин именно сейчас, как никогда, почувствовал себя стоящим с завязанными глазами на краю "подвала": - Какой еще третий? Разве был третий? - Ты должен будешь сообщить о нем все, а если у тебя опять заклинило память - предоставить им возможность считать самим всю необходимую информацию. Но, должен тебя предупредить, эти фокусы для твоего мозга опасны. Так что постарайся вспомнить. - В каком смысле "опасны"? - Ты рискуешь потерять память, оставленную Ареалом. Если это произойдет, вряд ли тебе стоит в третий раз покидать Землю. Вряд ли тебе это пойдет на пользу. - Сколько у меня времени... на воспоминания? - У тебя его нет. После посадки самолета ты не должен отлучаться с Земли. Здешние фактуриалы не позволяют себе разгуливать за пределами орбиты. К каждому подобному случаю особый интерес. Они сосредоточенно глядели в глаза друг другу среди мертвой тишины, непроницаемой ни для какой, даже самой скрытой передачи информации. "Что мне делать, Ксар? Что я могу сделать?" - вертелось в голове у Матлина. "Мотай отсюда, лягушонок, плюнь на все и мотай со всех ног", - отвечал он сам себе и только едва различимый звук из зависшего самолета, похожий на гул трансформатора, нарушал эту убийственную тишину. - Ты сможешь забрать нас? - Это невозможно. Мы в замкнутой зоне. Прежде чем покинуть ее, тебе придется объясниться. Все будет зависеть от результата объяснений... Но если тебе опять повезет, проси помощи в Аритаборе. У меня с бонтуанцами нейтралитет и я предпочитаю его сохранить. Поэтому имей в виду, вернешься ко мне - с этого момента духу твоего не должно быть ни на Земле, ни на орбите, ни в "ваша-Галактике"... - Хорошо, я объясню им все, как есть... - И хорошенько подумай. Лучше потерять время на то, чтоб подумать, чем потерять жизнь на исправление ошибок.
      Суф вернулся цел и невредим. - Все в порядке, сажать самолет будем сами. Площадка поехала вниз, а развороченный "нос", приняв на борт угонщиков, закрылся. Машина загудела, включились двигатели, и галерея стала медленно уползать вперед, пока не превратилась в черный овал и не скрылась на горизонте. - Идем точно в график, - радостно сообщил Суф и протянул Матлину фотоплан киевского аэродрома с прочерченными по нему красными стрелками, на которых были помечены указатели скорости и высоты. - Суф, случилось неожиданное. Мне надо обсудить с тобой кое-что... - Это схема завода на посадку, - перебил его Суф, - как спустимся под облака - смотри вниз.
      Глава 25
      Съехав с полосы и заглушив двигатели, они, первым делом, "катапультировались" в Перру, которая, без всякого приглашения, всю дорогу следовала за ними; и отошли подальше от аэродромных радаров. - Сядь и не дергайся, - скомандовал Суф и вывел из Перры программу, улавливающую искажения пространства внутри салона. У Матлина неожиданно закружилась голова. - Терпи, Феликс, терпи, пока жив... И теперь очень аккуратно повернись вправо. От этого поворота у Матлина все поплыло перед глазами, как на карусели. Воздух вокруг показался ему склеенным из желеобразного прозрачного вещества, похрустывающего от любых шевелений. Вся эта масса кривыми конусами сходилась в точке, которая находилась сантиметрах в двадцати от его правого уха. - "Муха", - объяснил Суф, - на мне, надо полагать, висит такая же. Боюсь, ты не вовремя отослал к индейцам Али-мухолова. Придется его найти. Иначе о возвращении не может быть речи. Перра переключила программу на анализ ситуации, и они оба жадно впились взглядом в диараму. - Ничего, Кальта на тебя навесила "муху" посерьезнее, - успокаивал Матлина Суф, однако анализ показал, что нейтрализация данных конкретных "мух" в условиях машины, а тем более в условиях Земли невозможна. Суф растянулся возле рабочей панели и закинул ноги на "подшейник" сидения. Эта поза "в данных конкретных условиях" была для него самой рабочей и символизировала начало глубоких раздумий, в которых участие Матлина нежелательно. Матлину ничего не осталось, кроме как застыть и не создавать помех, ни на каких "радарах", в том числе на бонтуанских.
      На раздумьях Суфа могла бы спаразитировать еще одна глава "учебника", но то, о чем в ней должна пойти речь, интересно лишь в конкретной ситуации: разумеется, теперь все текущие неприятности должны были показаться мелким недоразумением. Тогда как главная проблема заслуживала того, чтобы решать ее сразу, а не тащить за собой через "Наша-галактику". Нелегальный проход сферограницы закрытых зон подразумевал автоматическое навешивание "мухи" на всякое разумное существо. Суф имел опыт ее прохода, но разницы не почувствовал. Однако теперь причина зависания болфа была очевидна, она могла произойти только по одной причине: Али от своей "мухи" избавился сразу, а когда мадиста начинает манипулировать с искажениями пространства, - все, что способно держать информацию в радиусе нескольких сот километров, тут же ее сбрасывает. В этом и состоит первый принцип информационной защиты. Избежать этой напасти, действительно, можно было только "дубляжем" пилотажа, - но это уже излишние технические подробности. Возможно, именно этот "поступок" третьего пропавшего заинтересовал пограничных наблюдателей больше, чем вся остальная экспедиция. Следящая "муха" представляла собой нечто, похожее на невидимую точку пространства, обладающая зеркальным эффектом на все происходящее вокруг. Это передающий канал местного инфополя, работающего в пределах сферы и, как правило, не имеющая выхода в ИИП. Совсем другое дело, каким образом она крепится к своему объекту. Если предположить, что природа автоматически цепляющихся "мух" примитивнее, чем навешиваемых индивидуально, нужно искать какую-то общую характеристику организма, универсальную и в то же время индивидуальную, чтобы исключить ее перевешивание с одного объекта на другой. Из всех возможных вариантов Суф остановился на генетическом коде и показателе мозговой активности (здесь имеются в виду тепловолновые показатели работы мозга, не менее уникальные, чем узор роговицы или отпечатки пальцев). В последнем случае не исключена возможность считывания информации непосредственно с мозга. Разумеется, в исключительных случаях, о которых не хочется даже думать. Самыми сильными в этой плеяде считаются "мухи" мадистологов, которые крепятся за все параметры организма одновременно, и будут держаться даже в том случае, если эти параметры искусственно менять. Эти "мухи" славятся тем, что снять их в принципе невозможно. Пограничные же считаются самыми примитивными. В Ареале отвязаться от такого подарка не составило бы труда. Но, тем не менее, способ крепления этой штуки следовало уяснить прежде всего, и Суф не придумал ничего лучше, как поискать третью "муху", крепленную к Перре. Машина однозначно заявила, что ничего подобного на ней уже давно не висит; что она, умница, сумела избавиться от нее еще давно. Эта новость сразу исключила возможность крепления на генетический код - на Перре ему неоткуда было взяться: она относилась к биоклассу ИНИ, использовалась только в рабочих целях и "самовоспроизводством" занималась лишь в рамках мелкого ремонта. А вот нечто похожее на мозговую активность в ИНИ-аппаратах обнаружить можно наверняка. Суф воспроизвел ее рабочий календарь двухмесячной давности. Именно в это время она его раздражала своими настойчивыми попытками отключиться. Но, видимо, Перра посчитала "муху" своей личной проблемой, не касающейся хозяев, и избавилась от нее сразу, как только Суф оставил ее в покое и позволил провести в "отключке" нужное время - машине для полного "отключения и остывания мозгов" понадобились сутки. - Да уж, - произнес Суф, - нам с тобой понадобится суток трое провести в коме. В такой коме, чтоб мозги окоченели. Только кто нас после этого "включит" в прежний режим? - Али. Кажется, настало время ему выходить из игры. - По мне так он уже давно доигрался... - Нет, это я доигрался. Ксар сказал, что мне надо было сидеть на Земле они бы не следили за ним так пристально. - Можно подумать, я тебе не говорил о том же самом. Даже Али и тот тебе говорил... - На Земле я его не найду. За орбиту мне выходить нельзя! Мне, так или иначе, придется встретиться с ними. Им нужна только информация о нем... Мы, в сущности, ничем не рискуем. - Наивный Матлин, - покачал головой Суф. - Это тебе не Ксарес, которому наплевать на все. Эти фактурологи будут ловить Али на тебя, пока не поймают. А что будет потом - мне даже страшно предположить... Я представить себе не могу, что они сделают с Землей, когда узнают, кто он. Так что выбора нет. Надо убираться отсюда любым способом раньше, чем они за тебя возьмутся.
      Когда Перра, обогнув Европу, вонзилась в Атлантический океан и дала крен на погружение, Матлин был на грани нервного срыва. - Они не имеют права! Это должно быть запрещено! В этом Ареале должна быть хоть какая-нибудь декларация прав? Причем тут Земля? Ты увези меня, Суф, даже если они высосут из меня мозги. Здесь я все равно ничего не смогу. Здесь я смогу только достойно сдохнуть!.. - Ничего, лягушонок, - Суф похлопал его ладонью по затылку, - еще не конец. Держи себя в руках. Даже если нам не суждено больше свидеться, я не хочу запомнить тебя сопливой размазней. Ты никогда таким не был. А из твоих мозгов они в любом случае много не высосут... Нечего там особенно высасывать... Матлину вспомнился первый день их знакомства, когда Суфа до глубины души возмутило стремление волосатого фактуриала изучать навигацию, не побрив головы. И как Ксарес битый час ему объяснял, что Матлин все-таки приятное существо, вполне симпатичное и для фактуриала достаточно смышленое. Что на него, безусловно, стоит потратить время - не пропадать же ему здесь просто так. От этих воспоминаний ком застревал в горле. Он даже не заметил, как Перра встала у самого кратера шахты, с диаметром, вполне проходимым для средних размеров болфа. - Хорошо, - успокаивал себя Матлин, - я не патриот, но не свинья же я, в конце концов, и не подопытное животное для этих ублюдков! Почему они выжидали? Почему не взяли меня сразу? - Ну-ка, живо, снимай с себя эти тряпки, - скомандовал Суф, - чтобы через минуту на тебе была полная навигаторская защита. - Ты уверен, что нам стоит туда соваться? - Разве у тебя есть выбор? За орбитой тебя ловят, на Земле за тобой следят? Предложи что-нибудь еще? - Может, эта шахта - не совсем то, что ты думаешь? - Конечно, это стая акул рыла себе братскую могилу. Переодевайся, да поживее!
      Перра пошла в шахту сама. Медленно, по спирали, с почти автомобильной скоростью, без каких-либо опознавательных формальностей. Через час столь изнурительного погружения Матлину показалось, что пора бы им всплыть где-нибудь у берегов Новой Зеландии, что вся эта затея вряд ли имела смысл, потому что в лучшем случае она ничего не изменит, а в худшем приведет прямо в руки к бонтуанским фактурологам. Но вдруг "пряник" дернуло, как пробку из бутылки с шампанским, и панорама поменялась. Вода исчезла. Они проходили нормальный, типичный для шахтоприемников, амортизационный экран, запыленный и задымленный, который выполнял роль затычки, изолирующей внутренности планеты от всего окружающего ее хаоса. - Ты был прав, - вздохнул Матлин и посмотрел на индикатор, - хорошо бы Али отреагировал на глубинное погружение. Слушай-ка, - насторожился он, может, "пряник" сам себя посчитал четвертым членом экипажа, раз на него навесили "муху"? - Не может... - спокойно ответил Суф, - к тому времени она уже не висела. А хоть бы и висела, так что с того? Это еще не дает права считать себя членом экипажа. - Может, в ней происходили процессы, дублирующие пилотаж? Инстинктивно, на всякий случай... - Может, это в тебе происходили дублирующие процессы? - А беременная женщина? - Что? - Может дать на индикатор две "души"? - Разумеется, а как же! - С какого месяца? - подскочил Матлин так, что Перра была вынуждена пристегнуть его к сидению. - С первого дня, - также спокойно ответил Суф и постучал указательным пальцем по панели. - Это очень чувствительный индикатор.
      Из-под экрана Перра, почти на ощупь вышла на верхний горизонтальный уровень. Суф вынул из нее прибор, способный выходить на связь с незнакомыми архивами, оставил в ней режим "один шаг КМ-транзита" и заморозил ее внутренние процессы, насколько это было возможно. Из машины с прибором на вытянутой руке он выбрался в кромешную темноту на мягкую поверхность, на которой не слышны были звуки шагов. Матлин, не чуя под собой ног и теряя способность адекватно воспринимать ситуацию, последовал за ним, как слепой за собакой-поводырем. О присутствии жизни в его изможденном стрессами организме говорило лишь бешеное сердцебиение, отдающее в виски и учащающееся с каждой секундой. Еще немного и он отключился бы совсем, но Суф на что-то наткнулся. Это оказалась гладкая сплошная стена с едва светящейся панелью. - Мост на нижние ярусы, - объяснил Суф, - возможно, еще куда-нибудь, но, похоже, только в пределах зоны. - Чего? - пробормотал Матлин. - Ай... отойди отсюда. Только мешаешь... Суф аккуратно разобрал лучевой щит и подсоединил прибор Перры к информационной сетке моста. Изобретение сработало: с его манжета спроецировался экран и начал пестрить разверсткой внутризонных маршрутов. - Так я и думал. Они отключили КМ-приемники на болф. Подключить обратно их можно только с главного технопарка. Ты представляешь себе, что это означает? А это означает лишь то, что болф в полном порядке. Выход в парк есть! Матлин, мы в двух шагах от удачи! - но в двух шагах от Суфа вместо счастливого Матлина стояло бледное, размазанное в пространстве пятно, покачиваясь и сосредоточенно осмысливая что-то внутри себя, не имеющее никакого отношения к неожиданным удачам. Суф перебросил координаты технопарка на рабочий режим моста и вошел в сеть местной лаборатории, запросив сведения об оборудовании, позволяющем снимать следящие "мухи". Вместо каталога оборудования последовал щелчок, смысл которого Матлину вряд ли был понятен, но один возглас Суфа моментально привел его в чувство. - Смываемся! Немедленно! - Суф втолкнул его в лифт и вытолкнул уже в главный зал зонального технопарка. Первая здравая мысль, пришедшая в голову Матлина, была поинтересоваться местоположением парка в галактике: достаточно ли оно удалено от Земли, чтобы Али отреагировал на его исчезновение. Но Суф умчался к рабочим панелям, бросив его на произвол судьбы, и Матлину ничего не оставалось, как нервной походкой расхаживать взад-вперед, ждать и придерживаться единственной верной тактики - ни у кого не путаться под ногами. Как-нибудь ситуация обязательно должна разрешиться, главное, не помешать ей это сделать. Кроме них на пульте координатора флота находился одинокий гуманоид, которого Суф чуть ли не оттолкнул от рабочего места. Гуманоид воспринял это как экстремальную ситуацию, покорно отошел и начал наблюдать, как постороннее существо орудует на вверенном ему пульте. Суф же развернул на панораме диспетчера флот технопарка, обнаружил свой аппарат в дальнем ангаре у самой границы сферы, вывел его на маршрут, задал скоростные режимы и запустил саморазблокировку в систему, парализовавшую его КМ-приемники. Последняя программа сработала только через центральный информационный узел и заставила диспетчера сильно заинтересоваться этой процедурой, а заодно и личностью Суфа. Матлин решил, что самое время отвлечь его внимание на себя и прогуляться перед ним туда-сюда ровно на ту минуту, которую должна отработать программа, и все! И все! У него закружилась голова от предвкушения, что это, может быть, последняя минута его страданий. Но все это было слишком здорово, чтобы оказаться правдой. - Кто это? - спросил диспетчер, указывая на Матлина и вытягивая шею от удивления: мимо него вышагивал типичный фактуриал в навигаторской экипировке. Это была слишком откровенная экзотика, для непосвященного бонтуанца. - Помощник, - ответил Суф, не отрываясь от своей работы. - Иди, Матлин, подожди меня у лифта. Черные глаза диспетчера неприлично округлились и стали напоминать два мокрых волдыря. "Сетчатку расширяет, - подумал Матлин, - дробит, фокусирует, сейчас начнет меня изучать". Исключительно из самых гуманных соображений, чтобы не лопнули глаза у этого любопытного гуманоида, Матлин решил помочь ему развеять худшие сомнения и, как цивилизованное существо, на языке Ареала подтвердить, что он, действительно, помощник и сейчас же, немедленно с удовольствием уберется к лифту, а то и подальше... Но тут же, не закончив своего сумбурного монолога, понял, что на этот раз совершил ошибку непоправимую. В основе его Языка даже глухой бонтуанец способен был определить фактурную основу, да не какую-нибудь, а самую что ни на есть доморощенную. Реакция диспетчера не подвела: за пять секунд до отработки программы он успел включить аварийный "стоп" всех работающий в этот момент режимов станции. Суф в ужасе отскочил от пульта и замер у него за спиной. - Что ты натворил, паразит! Пять секунд оставалось... Матлин готов был застрелиться или прыгнуть с небоскреба вниз головой, но ни пистолета, ни небоскреба под рукой не оказалось. Не оказалось даже времени на размышление, потому что из лифта уже выходили те самые двухметровые существа, которые только что снимали их с самолета. - Не стоило, - начал один из них, - поднимать панику. Это не в наших общих интересах. Вам следовало спуститься двумя галереями вниз, не покидая Земли. Мы готовились к этой встрече. Не надо ничего бояться, идите за нами следом. Матлин сам от себя не ожидал такой покорности: в какой-то момент у него не осталось и тени сомнений, что ему надо идти, что так, безусловно, будет лучше для всех; более того, в этом и есть единственный верный путь решения проблем. - Остановись! - крикнул Суф. - Опомнись, что ты делаешь! Матлин обернулся и будто очнулся ото сна. Только теперь он заметил, что перчатка Суфа осталась лежать на панели, упираясь лучевым указателем в ключ системы остановленной программы. И те несчастные пять секунд, которых не хватило до старта, оставались актуальными сразу после отключения аварийного "стопа". Возможно, вполне вероятно, что Суф представлял себе, как отключается "стоп". В конце концов, оборудование технопарков - его прямая специальность, но сколько времени на это уйдет? Сколько времени Матлин сможет продержаться врукопашную против трех гуманоидов - здесь речь может идти лишь о долях секунды. Он вопросительно посмотрел на Суфа: "Ты б хоть намекнул, что делать. Я сделаю сам. Мне терять нечего, ты только намекни". Суф стоял как вкопанный, будто время работало на него, а не в совершенно противоположную сторону. - Мы могли бы прекрасно побеседовать здесь, - обратился Матлин к своим конвоирам. - Вас интересует Али? Да, он действительно был с нами. Кто он? Отменный мухолов. Его жизненное кредо? Наплевать на все и на всех. Кто он мне? Демон-хранитель. Что-нибудь еще? - Превосходно сказано! Больше ничего не надо, - донеслось из закрытого контура лифтовой площадки и, когда все присутствующие обернулись на звук, на площадке уже стоял собственной персоной Али-Латин. - Ух, еле успел, сообщил он бонтуанским фактурологам с пафосом в интонации, за которой обычно следуют бурные аплодисменты. И вид у него был будто с подмостков бродячего театра: разрисован, как папуас, с красными перьями на голове, в рваных джинсовых шортах; с бубенчиками на щиколодках босых ног, которыми он, надо полагать, только что отплясывал самбу на мексиканском побережье. Али выволок с площадки лифта длинный полосатый мешок, который гулко загрохотал о ребристый спуск из лифтового отсека. - А это мой дун. Банальный заурядный дун. - Прояснил ситуацию Матлин, но ситуация в этом не нуждалась. - Ты, кажется, собирался взять на себя некоторые проблемы? - Именно поэтому я здесь, недоумок! - Али извлек из своего мешка длинную холеную дубину и с воплем "Хэй-йа! Все проблемы решаются просто!" засветил в поясницу одному из матлиновых оппонентов. Похоже, в гравитации технопарка дубина оказалась для него слишком тяжелой, чтобы с первого размаха дотянуться до головы. После того как Али, совладав со своим орудием решения проблем, вполне успешно треснул диспетчеру по уху и рикошетом Матлину по затылку, - Матлин уже с трудом соображал, что происходит. Кажется, падая, он чуть не вывихнул челюсть, зацепившись ею за какую-то деталь местного "дизайна", и, потеряв сознание, лишил себя уникальной возможности прочувствовать колорит ситуации во всех его оттенках. Но, очнувшись в пилотском отсеке болфа, нисколько об этом не пожалел. Корабль уже шел в режиме КМ-транзита, оставив далеко позади "чью-то галактику" с чьими-то проблемами, чьими-то неисполненными желаниями и неопределенными перспективами. Возможно, именно теперь, впервые за эти бесконечно долгие месяцы, ему бы удалось в полной мере расслабиться, если б Суф не тряс его за шиворот и не кричал: - Эй, Матлин! Ты меня еще помнишь? Ты меня узнаешь?
      УЧЕБНИК ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ Теория равновесия.
      Под равновесием здесь понимаются пропорции движения, удерживающие предполагаемую точку в неподвижном состоянии. Скорее, это теория неподвижности. Она относится к мировоззренческим теориям посредников и именно на нее идет ссылка в предшествующих описаниях, как Великое равновесие природы. Первые ее постулаты действительно вышли из теории неподвижности и мало чем отличаются от родных законов физики. К примеру: "движение и покой относительны - одно существует относительно другого". Не стоит углубляться в известные каждому школьнику рассуждения о точке в движущейся и неподвижной системе... Или, скажем: "движения и покоя в чистом виде не существует" - это, разумеется, для отличников. А для особо выдающихся вундеркиндов из этих постулатов даже извлекается двойное дно. Вернемся к нашим игрушкам, подобным "вертушкам времени" и рассмотрим еще одну - "вертушку чистого равновесия". Тем более что через эту "вертушку" в свое время проходят все перспективные цивилизации, но мало у кого она получается действительно "вертящейся". Она, конечно, в любом случае может вертеться благодаря усилию умелых рук и точным расчетам. Особенность посредников заключается в том, что у них "вертится" вопреки... Настолько вопреки, что нет возможности остановиться. Но дело, в конце концов, даже не в этом. В своих моделях посредники применяли собственный способ микропостроений благодаря своей уникально развитой оптике - пережитку песчаной эры, отразившемуся на последующей эре, "стеклянной". Оптические приемы которой со временем переросли свой исходный материал. Возможно, из материала сформировалась сама идея "надутых сфер", возможно, все это происходило на чисто умозрительном уровне. Для того чтобы уравновесить икариум, первую фигуру философской геометрии, символизирующую время, посредники придумали вторую фигуру.