— Проклятое кладбище! — воскликнул он в ужасе.
— А разве все мы не живем на кладбище, всегда и везде? — презрительно спросила Тала. — На каждого живого приходятся бесчисленные полчища мертвых. Мы, живые, лишь отбываем здесь наказание... Не берите грех на душу, господин чиновник! Итак, что привело вас?
Ма Чжун набрал в грудь воздуха. С этой невероятной женщиной не было нужды ходить вокруг да около. Поэтому он коротко сказал:
— Бродяга по имени Сэн Сань был убит прошлой ночью за Восточными воротами. Он...
— Вы напрасно теряете время, — перебила она, — Я знаю только то, что случается в этом квартале. И за его границей. Я ничего не знаю о том, что происходит на другом конце города. Если вы хотите знать, что случилось с девушкой, о которой вы только думали, я, может быть, смогу помочь вам, — Увидев его смущение, она быстро продолжила: — Я имею в виду не маленькую потаскушку Тулби, господин чиновник, я говорю о другой, названной в честь драгоценного камня.
— Если вы знаете... кто такая Нефрит и где... — заикаясь, выдавил из себя Ма Чжун.
— Я не знаю. Но я спрошу у своего мужа.
Она встала и сбросила накидку с плеч. Ма Чжуну опять пришлось вынести удар. Ее высокое совершенное тело было совсем голым.
Он глядел на нее разинув рот, парализованный глубоким безымянным страхом. Эта бледная, совершенно безволосая фигура казалась настолько нереальной, настолько далекой от обычной жизни, что щедрые изгибы ее тела не только не возбуждали в нем желания, но даже подавляли его каким-то ужасом, отвратительной жутью неизвестного. Когда чудовищным усилием воли он заставил себя оторваться от ее глаз, он увидел, что она сидела не на стуле, а на небольшой пирамиде из черепов.
— Да, — сказала она холодным отрешенным голосом. — Это начало. Лишенное всех ваших глупых мечтаний и излюбленных иллюзий, — Затем, показав на кучу черепов, она добавила: — А это конец, лишенных всех пустых обещаний и восторженных надежд. — Она пнула кучу черепов босой ногой, и они со стуком покатились по полу.
Некоторое время она стояла, широко расставив ноги и оперев руки о бедра, и смотрела на него сверху вниз с бесконечным презрением. Ма Чжун облился холодным потом и как-то даже согнулся под этим взглядом. Словно во сне, он смотрел, как она резко нагнулась и развязала шнурок, привязанный к железному крючку в стене. С потолка опустился занавес из раскрашенной материи и разделил комнату на две части. Колдунья встряхнула волосами и исчезла за занавесом.
Огонь, казалось, угасал. Он не понял всего значения ее слов, но они наполнили его пугающим чувством полного одиночества. Он глядел не отрываясь на странные знаки, изображенные на занавесе. Мысль его, казалось, застыла. Внезапно резкий звон медного колокольчика вывел его из оцепенения. Тала начала напевать какую-то монотонную мелодию на странном языке. Сначала она пела громко, потом затихла. Потом, после позванивания колокольчика, он снова услышал ее голос. В комнате стало теплее, и тошнотворный запах разложения начал вытеснять аромат камфарного дерева. Постепенно в комнате стало жарко. Пот струился по его спине, и куртка промокла насквозь. Внезапно пение сменилось тихим стоном. Звон колокольчика прекратился. В бессильной ярости он сжал кулаки, и его ногти впились в мозолистые ладони. Его мутило.
В тот самый момент, когда он почувствовал, что его вот-вот одолеет свирепый приступ рвоты, воздух в комнате внезапно очистился, чистый аромат камфары сменил отвратительную вонь. Стало прохладнее. Некоторое время в комнате было тихо, как в могиле. Затем из-за занавеса послышался измученный, совершенно обессиленный голос колдуньи:
— Поднимите занавес и привяжите шнурок.
Он тяжело поднялся и сделал то, о чем его просили, не смея взглянуть на нее. Когда он привязал шнурок к крючку в стене и обернулся, он увидел, что колдунья лежит, вытянувшись на дощатой кровати, положив голову на руку. Глаза ее были закрыты, длинные волосы свисали до пола.
— Идите сюда! — приказала она, не открывая глаз. Он сел на бамбуковый табурет у ее ног. Он заметил, что ее тело покрывала тонкая пленка пота, из нижней губы сочилась кровь.
— Девушка по имени Нефрит родилась двадцать лет назад в четвертый день пятого месяца года Мыши. Она умерла в прошлом году на десятый день девятого месяца года Змеи. Умерла, сломав шею.
— Как... кто? — начал Ма Чжун.
— Это все, что мне было сказано. Мне сказали также обо мне самой. Хотя я и не спрашивала. Уходите!
Усилием воли он взял себя в руки.
— Я должен приказать вам сообщить подробности. Иначе мне придется привести вас в суд, чтобы...
Она томно протянула к нему руку, по-прежнему не открывая глаз:
— Покажите разрешение на арест!
Ма Чжун не ответил. Тогда она вдруг подняла тяжелые веки. Он увидел, что ее налитые кровью глаза сломлены, мертвы.
Ма Чжуна вырвало. Он резко вскочил и бросился к выходу. Ослепленный ярким солнечным светом, он на кого-то налетел. Это был один из татар. Все трое стояли поперек улицы, загораживая ему дорогу. Самый высокий из них толкнул его.
— Смотри, куда бежишь, собачий сын! Что, хорошо поразвлекался с ведьмой?
Весь накопленный страх и бессильная ярость выплеснулись наружу. Он нанес татарину такой удар в подбородок, что тот повалился навзничь, как бревно. Двое других бросились бежать что есть мочи. Они увидели огонь убийцы в глазах Ма Чжуна. В слепой ярости он погнался за ними. Прохожие быстро сторонились, уступая дорогу ругающемуся великану. Потом — он запнулся "о какую-то рытвинку и растянулся во весь рост посреди улицы. Медленно поднявшись, он увидел, что находится на улице Тулби. Она стояла перед своей лавкой, помешивая в котле черпаком с длинной ручкой. Обернувшись, она яростно кляла старшего сынишку, который дергал за волосы вопящего во все горло младшего брата.
Гнев Ма Чжуна улетучился. Эта домашняя повседневная сцена наполнила его грудь теплым, мягким чувством. По положению солнца он увидел, что еще рано. Сначала он съест миску горячего супа, чтобы успокоить желудок... Он быстро стер с лица грязь и, широко улыбаясь, пошел к Тулби.
Глава 8
В большой столовой дома судьи Ди ярко горели лампы, и стайка служанок развешивала гирлянды разноцветных фонариков в ветвях сада. Первая жена, одетая в платье мерцающей, шитой золотом фиолетовой парчи, провожала последнюю гостью, уходившую с чаепития. Поклонившись в последний раз, она с беспокойством бросила взгляд на дверь архива. Управляющий сказал ей, что судья вернулся из храма час назад, но все еще не показывался. Повернувшись к третьей жене, которая казалась очень хрупкой в своем длинном белом платье из накрахмаленной кисеи, она сказала:
— Как я надеюсь, что наш муж придет вовремя и встретит жрицу! Обед начнется через час!
Совещание в кабинете судьи Ди приближалось к концу. Судья сидел в кресле, откинувшись на спинку и медленно прочесывая свою длинную черную бороду растопыренными пальцами руки. Свет серебристой свечи ярко освещал его осунувшееся лицо. Младший помощник Хун согнувшись сидел в углу на бамбуковом табурете, его утомили жаркий день, проведенный в храме, и последующий поиск в пыльных свитках архива. Худые руки его лежали на коленях и механически разворачивали и складывали листочки с записями. Ма Чжун, сидевший напротив судьи, казался мрачным. После рассказа судьи об обыске заброшенного храма; Ма Чжун сообщил ему о своем посещении колдуньи.
Хотя долгое общение с Тулби избавило его от тревожного ощущения, что он никогда больше не сможет любить эту женщину. ужасающая беседа с Талой расстроила его гораздо сильнее, чем он ожидал и в чем ему не очень-то хотелось признаться.
Судья Ди заставил его повторить их разговор слово в слово. Наконец судья сказал:
— Что касается общих замечаний этой женщины, Талы, я предпочел бы не углубляться в их обсуждение. Они относятся к тому коварному учению, которое подло позорит все то, что свято для каждого порядочного человека. А относительно ее слов о девушке по имени Нефрит и того, что она знала о вашей озабоченности ее судьбой, легко объяснить, Ма Чжун. Пока вы ожидали, когда колдунья закончит со старой каргой, вы сосредоточенно думали о Нефрит. А Тала, как и большинство женщин ее странной профессии, очевидно, владеет способностью читать мысли других людей. Разумеется, лишь в какой-то степени. Их успех как предсказателей будущего частично основан на этой способности. А как она узнала дату рождения девушки и предполагаемую дату смерти, я не решаюсь даже строить догадки.
— Давайте арестуем эту страшную женщину и выбьем из нее истину! — взорвался Ма Чжун.
Судья Ди достал из небольшой кучи бумаг готовую форму и заполнил ее красной кистью для письма. После этого он поставил печать суда и сказал, покачивая головой:
— Арестовать ее, конечно, мой долг. Но у меня на это нет ни малейшей надежды. Она прекрасно сознает, что будет издан приказ о ее аресте. Уже сейчас она, наверное, пересекает границу с татарами. Тем более что ее собственные соплеменники в северозападном квартале отвернулись от нее. Во всяком случае, Ма Чжун, отдайте эту бумагу главе стражи и объясните ему, где живет Тала.
Когда Ма Чжун ушел, младший помощник спросил:
— Господин, почему она все-таки дала Ма Чжуну эти сведения?
— Не имею ни малейшего представления, Хун! Во всяком случае, теперь мы знаем, что послание в ларце черного дерева не было обманом. Что же касается его действительного значения...
Его голос затих.
Он мрачно уставился на ларец черного дерева, который служил ему в качестве пресс-папье. Полированный кружок нефрита I зловеще поблескивал в свете свечи. Поглаживая усы, судья то и дело отводил глаза и смотрел на кучу бумаг, но всякий раз его взгляд возвращался к ларцу черного дерева.
Когда Ма Чжун вернулся, судья Ди выпрямился в кресле.
— Ма Чжун, возьмите кисть и листок бумаги, — коротко сказал он. — Запишите то, что я вам продиктую. — Заместитель смочил кисть для письма, и судья продолжил: — Всякого, кто может сообщить что-либо относительно полного имени и теперешнего местонахождения женщины по имени Нефрит, которая исчезла в девятом месяце года Змеи, просят срочно обратиться в суд при первом же удобном случае. Подпись: судья Ди... Это все, Ма Чжун. Отнесите объявление писцам, прикажите переписать его несколько десятков раз и развесить сегодня вечером по всему городу. Это лучшее, что я могу сделать по поводу тревожной загадки ларца черного дерева. — Он снова откинулся в кресле и резко бросил младшему помощнику: — Расскажите Ма Чжуну все, что вы смогли найти о заброшенном храме.
Хун подвинул табурет поближе к свече. Он сверился с бумагами на коленях и начал:
— Храм Багровых Туч был построен двести восемьдесят лет назад индийскими монахами на деньги местной иноземной общины, которая в то время процветала. Во время пограничных войн храму пришлось пережить множество различных несчастий, но религиозные службы никогда не прекращались надолго. Однако тридцать лет назад из-за границы пришли три жреца и три жрицы новой веры. Поселившись в храме, они обратили в свою веру некоторых его служителей. Остальные в отвращении покинули храм, и на их место пришли новые. Одни из них были татарами, другие — китайцами. Новая вера распространялась среди варваров как степной пожар, и инородцы нашего уезда толпами посещали храм. Затем около пятнадцати лет назад несколько знатных горожан обратились в суд с жалобой на то, что в храме исполняются непристойные обряды. Судья провел тщательное расследование. В результате главного жреца в цепях отправили в столицу, а картины, статуи и другие ритуальные принадлежности публично сожгли на рыночной площади. Служители храма были изгнаны.
— Хорошо сработано! — одобрительно сказал судья Ди. — Так и нужно расправляться с подобными безобразиями.
Младший помощник бросил взгляд на свои записи и продолжил:
— Суровые меры вызвали недовольство у татарского населения области. Была даже попытка вооруженного мятежа. Чтобы умиротворить возбужденный народ, судья разрешил одному китайскому жрецу и одной татарской жрице построить и освятить Жилище Отшельника и исполнить там одобренные властями старые буддийские обряды. Однако количество посетителей уменьшилось. Несколько лет спустя жрица ушла, а затем через некоторое время ушел и жрец. Власти опечатали Жилище Отшельника. Два года назад дорога в западные царства, данники империи, переместилась на север от Ланфана, и инородцев в нашем уезде стало меньше. В прошлом году судья задумал было закрыть Жилище Отшельника, но в тот самый момент умер Чан, известный мастер золотых дел, у которого не было потомства. Его вдова, всегда остававшаяся ревностной буддисткой, стала монахиней и потребовала, чтобы Жилище Отшельника передали ей. Жилище было освящено осенью года Змеи, на двенадцатый день девятого месяца.
— Довольно интересная история, Ма Чжун, — отметил судья Ди. — Но она не проливает ни малейшего света на нашу загадку. Я надеялся обнаружить сведения о каком-нибудь старом сокровище.
Он вздохнул. На некоторое время в маленькой комнате воцарилась тишина.
Потом Ма Чжун сдвинул на затылок шапку и сказал:
— Поскольку мое путешествие в северо-западный квартал не дало никаких сведений относительно убийства, то почему бы мне, господин, не отправиться сегодня вечером к Восточным воротам? Там полно дешевых кабачков и трактиров. Сэн Сань был известен в преступном мире, поэтому не так уж трудно найти людей, которые знали его, и заставить их разговориться.
— Так и сделайте, — сказал судья, — Где-то там должен находиться глава нищих. Он должен хорошо знать все, что происходит в преступном мире. Поговорите и с ним, Ма Чжун.
— Кроме того, господин, по-моему, пропавшие голова и тело спрятаны в храмовом саду. Глава стражи и стражники обыскали его, но по своему опыту в «зеленых зарослях» я могу сказать, что в темноте лес выглядит совсем по-другому. Среди бела дня стражники могли проглядеть те мелочи, которые бросаются в глаза ночью. Чтобы увидеть все, так сказать, глазами преступника.
Судья медленно кивнул.
— Ма Чжун, в ваших словах много правды. Хорошо, попробуйте! Я поставил там двух стражников, и они смогут помочь вам расчистить дорогу. Не забудьте одеть толстые гетры говорят, там есть ядовитые змеи, — Он устало поднялся, — Хорошо, теперь мне нужно быстро принять ванну и переодеться к праздничному обеду...
Полчаса спустя судья Ди вошел в главную столовую дома, одетый в торжественное платье из шитой золотом парчи, на голове у него была высокая черная шапка. Он пришел вовремя. Первая жена ввела жрицу через переднюю дверь, следом за ними шли вторая и третья жены.
Судья торопливо вышел навстречу жрице. Поклонившись, он поприветствовал ее в своем доме. Она ответила трехкратным поклоном, сложив руки в длинных рукавах широкого платья цвета шафрана. Скромно опустив глаза, она поблагодарила его за короткое, но изящное приглашение. Он с любопытством смотрел на нее. До сих пор он видел ее лишь мельком, когда она пересекала двор суда, направляясь в женскую половину дома, где давала уроки составления букетов. Зная, что ей около сорока, судья решил, что жрица довольно хорошо выглядит, хотя и кажется несколько холодной и строгой. Ее голову и плечи покрывал черный капюшон, который оставлял открытым только овал лица. Он заметил, что у нее нос с горбинкой и тонкие решительные губы.
Впятером они. уселись на низких табуретах сандалового дерева у мраморного столика в углу комнаты. Шестистворчатые решетчатые двери были распахнуты, и от столика открывался вид на сад, где веселые разноцветные фонарики освещали темную зелень листвы. Пока две служанки наполняли чашки ароматным жасминовым чаем, третья поставила перед ним тарелочки с засахаренными фруктами и сушеными дынными семечками. Из уважения женщины ждали, пока судья начнет разговор.
— Я должен заранее предупредить ваше преподобие, — начал он, — сегодняшний обед — всего лишь небольшое семейное торжество. Мне остается только надеяться, что наша скромная еда не покажется вам безвкусной.
— Тон собранию задают люди, а не еда, ваше превосходительство, — серьезно сказала жрица. — Я должна принести самые смиренные извинения за чрезвычайно грубое поведение моей служанки. Ей следовало немедленно сообщить мне о прибытии вашего превосходительства. Это глупая невоспитанная девушка из города. Я наказала ее, но... — Жрица подняла пухлую ручку, выражая покорность судьбе. Хрустальные бусинки четок звякнули на ее запястье.
— Ну что вы! Не нужно было этого делать, — заверил ее судья Ди. — Я только хотел проверить, не беспокоили ли вас бродяги, которые устроили беспорядки в заброшенном храме прошлой ночью. Служанка сказала мне, что в Жилище Отшельника ничего особенного не слышали.
Жрица подняла голову, и ее большие отсутствующие глаза остановились на судье.
— Храм был осквернен еретическими обрядами, которые исполнялись там заблудшими сектантами. Но в своей беспредельной милости владыка Будда благословляет даже этих отщепенцев, — Она протянула белую руку, взяла чашку и отпила чаю. — А вот моя служанка едва ли сказала вам все, что действительно знает. — Судья удивленно поднял брови. Она продолжила: — Я подозреваю в ней похотливые наклонности. Она постоянно пытается завязать знакомства с бродягами, которые шатаются по саду. Однажды вечером я застала ее с каким-то жалким нищим у самых ворот храма. Она весело хихикала с ним. Я как следует выпорола ее тростью, но вряд ли это поможет. Я могу только молиться за нее.
И она стала механически перебирать бусинки хрустальных четок.
— Вам не следует держать такую девушку! — воскликнула первая жена. Повернувшись ко второй жене, она добавила: — Вам следует спросить у ваших знакомых буддистов. Может быть, они найдут ее преподобию подходящую девушку!
Вторая жена бросила испуганный взгляд на мужа. Она обратилась к буддизму после прибытия в Ланфан. Дома она получила лишь начальное образование, и простое учение с красивыми обрядами привлекло ее. Хотя судья не возражал, она знала, что он не слишком доволен этим. Но сейчас мысли судьи Ди были заняты другим: очевидно, служанка просто пыталась хоть как-то скрасить унылую жизнь в Жилище Отшельника встречами с бродягами и, следовательно, могла предоставлять им ценные сведения.
— Я приказал моему старшему помощнику Ма Чжуну тщательно обыскать заброшенный храм сегодня вечером, — сказал он жрице, — Может быть, он придет к вам в Жилище Отшельника, чтобы допросить служанку.
— Лучше будет, если ее будут допрашивать в моем присутствии, господин, — строго сказала жрица, — Если она останется одна с вашим человеком, она, ну, сможет отвлечь его.
— Разумеется, я скажу ему... А, вот и дети!
Няня привела в столовую сыновей судьи Ди и его дочь. Младший сын, крепыш трех лет, сидел у нее на руках. После того как первая жена представила детей жрице, к ним подошел управляющий и доложил, что обед готов.
Они перешли к большому круглому столу в другом конце столовой. Судья сел во главе стола напротив резного алтаря черного дерева у задней стены комнаты. Над алтарем висело большое изображение иероглифа, обозначающего «долгую жизнь», который он написал в полдень. Он пригласил жрицу сесть справа от него, а первую жену — слева. Вторая и третья жены заняли места напротив. Первая жена приказала няне увести детей в их комнату. Маленькому мальчику так понравились цветы, закрепленные повязкой в ее волосах, что он никак не хотел уходить. Поэтому она сказала няне, что та может остаться и встать за стулом позади нее.
Они отведали холодные закуски, управляющий принес первое горячее блюдо жареные бобы с сыром, а старшая служанка наполнила чашки вином. Судья Ди поднял чашу и произнес тост. Вот теперь обед действительно начался.
Глава 9
Примерно в то же время, когда судья Ди и его жены принялись за обед, Ма Чжун подошел к лавке на улице за храмом Бога Войны, где продавалась дешевая выпивка. Двое кули, сидевшие там, быстро расплатились и ушли. Хозяин лавочки, высокий мужчина разбойничьего вида, в свободной куртке, оставлявшей открытой волосатую грудь, взял единственный масляный фонарь и унес его в глубину лавки.
Ма Чжун понял: его черная шапка чиновника суда отпугивала посетителей. Он вынул из рукава горсть медных монет и положил их на прилавок, заказав выпивку. Хозяин протянул было руку к деньгам, но Ма Чжун быстро накрыл монеты большой ладонью.
— Потише, дружище. Их еще нужно заработать! Я хочу поговорить с тобой о Сэн Сане. Это парень, которого убили прошлой ночью. Знаешь его?
— Еще бы! Одним хорошим покупателем стало меньше. А в ближайшее время он мог стать еще лучшим посетителем. На прошлой неделе говорил мне, что скоро пойдет на большое дело с большими деньгами.
— Какие-нибудь дела с инородцами?
— О нет! Сэн Сань был, правда, не очень разборчивым, но со всякими там проклятыми инородцами он никогда не имел дела!
— На кого же он работал? Это же гора мышц и больше ничего. Не мог он один провернуть такое дело. Хозяин пожал плечами.
— По-моему, это была расплата за шантаж. Но с этим Сэн Сань мог бы прекрасно справиться и один!
— Ты знаешь, кого он шантажировал?
— Ни малейшего понятия! Сэн Сань любил поговорить, но в этом деле он держал язык за зубами. Сказал только, что речь идет о больших деньгах.
— А где жил этот негодяй?
— То там, то здесь. Последнее время частенько проводил ночи в заброшенном храме. Выпьете еще?
— Нет, спасибо. Может, тот парень, которого он шантажировал, тоже ночевал в храме?
— Вы с ума сошли! Кого там шантажировать, позвольте спросить? Белого призрака? — Он сплюнул на землю.
— Глава нищих может знать его... Ну а кто сейчас глава нищих?
— Никто. В этом городе бедному человеку очень трудно прожить, господин. Сначала прихвостни этого негодяя Ченя Моу прибрали все к рукам, потом этот бородатый сукин... Прошу прощения, я хочу сказать нынешний судья взял власть в свои руки. Он присматривает за всеми. Это точно!.. О небо! Да это же старый Чоу! И он прошел мимо! И даже не посмотрел в мою сторону... Послушайте, господин! Будьте так любезны, идите дальше по своим делам. Вы портите мне репутацию. Если вам хочется сесть и поговорить, идите к старому царю нищих. Ма Чжун подвинул к нему монеты.
— Ты сам сказал, что такого больше нет!
— Нет. Больше нет. Царь был очень крепким парнем когда-то. Настоящий великан, татарин. Он был главой преступного мира. Но сейчас он стар, и сердчишко у него пошаливает. Живет в каком-то подвале... Большое спасибо за деньги, но, пожалуйста, никогда не приходите ко мне!
Ма Чжун пробормотал что-то в ответ и пошел дальше. Он подумал, что шантаж вполне мог стать причиной двойного убийства. Предмет, который спрятали в храме, мог оказаться связкой компрометирующих писем. Сначала убитый пытался получить их, затем, когда ему это не удалось, он убил обоих шантажистов.
Весь следующий час Ма Чжун провел в четырех питейных заведениях. Выходя из последнего, он пробормотал:
— Если бы только Чао Тай был со мной. Гораздо приятнее, когда рядом есть друг, с которым можно поговорить. Интересно, чем братишка Чао занимается сейчас в столице? Бьюсь об заклад, что у него очередное неудачное любовное приключение!.. Я выпил много всякой дряни, но так ничего не узнал. Все соглашаются, что Сэн Сань был грязным типом и у него не было друзей, кроме А Лю. А от так называемого царя нищих тоже вряд ли следует ожидать многого. Кажется, эта жалкая старая развалин.' со своим прихвостнем с трудом наскребает денег на жизнь. Мне бы следовало...
Он обернулся. Его догнал высокий худой человек. Это был художник Ли Го.
— Что привело вас в эту часть города, господин Ли?
— Меня начинает немного беспокоить отсутствие моего помощника Яна Моуте, господин. Этот парень так и не объявился. Он и раньше пропадал по несколько дней, но всегда предупреждал меня заранее. Я проверяю трактиры поблизости от ворот. А вы куда направляетесь?
— В старый храм на холме. Если не найдете Яна, дайте мне знать. Суд может провести обычную проверку.
Ма Чжун поклонился и направился к Восточным воротам. Он попросил у стражника маленький фонарь, потом перекусил в одном из дешевых кабачков, стоящих у дороги за Восточными воротами. После этого он наконец почувствовал себя готовым к подъему по крутой лестнице. Опустилась ночь, и стало немного прохладнее, но во время подъема он хорошо пропотел.
— Зачем только они строят свои храмы в таких высоких местах? — пробормотал он. — К Богу хотят быть поближе, что ли?
Когда он вышел на поляну перед тройными воротами храма, два человека вышли из-за деревьев, размахивая дубинками. Узнав Ма Чжуна, они поприветствовали его и доложили, что он был первым, кого они увидели с тех пор, как их поставили. Ма Чжун с удовлетворением отметил, что одним из стражников был Фан — смышленый молодой человек.
— Я собираюсь осмотреть храм и его территорию, — сказал Ма Чжун стражникам, — Оставайтесь здесь. Если вы мне понадобитесь, я свистну в свисток. Если заметите кого-нибудь подозрительного, хватайте и зовите меня.
Он прошел через ворота и подозрительно оглядел передний двор храма. Стены главного здания казались бесцветными в бледных лучах полной луны.
— Этот сад слева самые настоящие джунгли! — сказал он себе, — Ладно. Нужно все сделать как следует. Сначала взгляну на главный зал храма. Потом постараюсь вообразить себя убийцей с трупом на спине и отрезанной головой в руках.
Поднявшись по ступенькам к главным воротам храма, он обнаружил, что после посещения судьи Ди глава городской стражи опечатал шестистворчатые двери. Ма Чжун сорвал полоску бумаги и с грохотом тряс старые, изъеденные червями двери до тех пор, пока не открылась одна из створок. Вдруг он замер. Откуда-то с противоположной стороны храма он услышал звук закрывающейся двери. Однако теперь в зале было тихо, как в могиле. Проглотив проклятие, он зажег фонарь от трутницы и поднял его высоко над головой. Фонарь осветил тяжелые колонны и массивный алтарный стол в конце зала.
Ма Чжун быстро прошел к маленькой двери слева от алтаря, поскольку звук, как ему показалось, донесся отсюда. Распахнул дверь. За ней две ступеньки вели в задний двор храма. Там никого не было.
— Главе стражи следовало бы опечатать и эту дверь, — недовольно пробормотал он. — Наверное, послышалось, — он принюхался, и вдруг тревожное чувство наполнило его. В зале стояла та же отвратительная вонь разложения, что и в доме Талы, — О небо, а вдруг и труп, и голова спрятаны в этом зале! Начальник не обыскивал его, потому что каменные плиты не тронуты и покрыты грязью. — Подняв голову, он осмотрел балки высоко под потолком. — А как насчет той ниши над входом? Туда вполне можно спрятать труп. У убийцы наверняка была лестница, и времени у него было достаточно!
Он раскрыл центральные створки шестистворчатой двери и закрепил их плоскими камнями. Подвесив фонарь к поясу, он вцепился в верхнюю часть створки и забрался на нее, цепляясь ногами за решетку. Затем он встал, опираясь одной ногой на одну створку, другой на другую, и заглянул в нишу. Темная тень метнулась к его лицу, и он чуть не потерял равновесие.
— Проклятые летучие мыши!.. Здесь для тысячи места хватит, не говоря уж о паре трупов... Но тут нет ни трупа, ни головы, и пахнет здесь не так сильно, как внизу.
Он спустился и погасил фонарик. Стоя в дверном проеме, он осмотрел густые заросли по правую сторону двора.
— Вон под тем большим дубом с изогнутыми корнями и нашел А Лю свой последний отдых. Ладно, взваливаем труп на спину и выходим во двор. Отрезанная голова завернута в шейный платок. А может, я доверю столь ценную ношу своему другу? Затем...
Он оборвал свой монолог и уставился на заросли за дубом. И вытер лоб.
— Могу поклясться, что видел ,вон там белую фигуру! Очень похожа на женщину, довольно высокую, в длинной, до самой земли белой одежде. Вперед, за ней!
Он перебежал через двор. Однако за дубом он увидел лишь густые заросли колючего белого шиповника.
— Куда же этот призрак?.. — начал он, а затем наклонился и посмотрел на сломанные прутья. Осторожно раздвинув нижние ветви, Ма Чжун ухмыльнулся. — Эге, да здесь, похоже, дорожка. Точнее, была. Она заросла бурьяном.
Опустившись на четвереньки, он пополз под низкими ветвями. Как опытный следопыт, он знал, что находится на старой тропе, скрытой переплетающимся подлеском. Скоро Ма Чжун уже шел во весь рост, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Однако он не слышал ничего, кроме пения цикад да резких криков ночных животных. Он зажег фонарик и осмотрел кусты по краям дорожки: кое-ще на листьях виднелись темные пятна. Он был на верном пути.
Заброшенная дорожка вилась между высокими деревьями, пока не вывела его на небольшую поляну. Здесь от нее отходила вправо другая дорожка.
— Эта, наверное, ведет к заднему двору храма. Но я пойду по левой. — Он принюхался: на смену душному запаху гниющей листвы пришел аромат цветущего миндаля. — Цветы миндаля, где-то впереди несколько деревьев, вот и аромат.
Пройдя немного дальше по дорожке, он увидел старый колодец, окруженный миндальными деревьями. Белые лепестки миндаля, как снег, покрывали колодец. За густым кустарником по ту сторону колодца Ма Чжун увидел высокую стену. Большой участок кладки обвалился, образовав провал шириной около метра. У колодца лежала куча битого кирпича и булыжника. Она заросла травой.
Он посмотрел наверх. Через открытое пространство между деревьями виднелась левая башня храма. Это дало ему возможность определить свое местонахождение.
— Должно быть, заброшенный колодец находится в самом дальнем конце этого проклятого сада. Куда же подевалось привидение? Оно либо исчезло за провалом в стене, либо пошло по дорожке направо. В любом случае его сейчас здесь нет, и это меня утешает!
Он разговаривал вслух сам с собой, так как ему было не по себе. Единственное, чего он действительно боялся в этом мире, это сверхъестественных явлений. Он осмотрел темные кроны деревьев, но не заметил ни малейшего движения. Пожав плечами, повернулся к колодцу.
