1

Кроукер проснулся перед рассветом. Он всегда просыпался без будильника, потому что обладал внутренним чувством времени, которое никогда не подводило его. Приняв душ, он натянул на себя одежду и осторожно выскользнул из дома, стараясь не разбудить Мэтти. Ей необходимо было как следует отоспаться, а добраться до больницы она вполне может самостоятельно.

Остановившись на миг, Кроукер прислушался к мерному плеску волн и голодным крикам чаек.

Он решил отправиться в больницу пешком, благо до нее было не больше пятнадцати минут ходьбы. К тому времени уже совсем рассветет, и к тому же ему не придется возвращать на место «лексус» сестры. Его собственный автомобиль все еще был на стоянке рядом с больницей, по крайней мере Кроукер надеялся на это. Если, конечно, его не угнали и не разбили хулиганы.

То, что он заснул в комнате племянницы, не было случайностью. Он хотел пропитаться ее духом, дать время подсознанию поработать над тем, что ему пришлось увидеть. Некоторые вещи в комнате Рейчел не совсем вписывались в созданный Кроукером образ пятнадцатилетней девочки, а это могло означать одно: созданный образ в чем-то не соответствовал истине.

«Однажды я отправился ловить рыбу, – вспомнился Кроукеру рассказ Каменного Дерева. – Сильный голод вынудил меня покинуть хижину в дождь. Но едва мои руки коснулись лодки, я понял, что если уйду сейчас, то больше не вернусь. Вернувшись в хижину, я крепко запер все окна и дверь. Через час разыгрался такой ураган, что песок задувало в щели дома. С той поры я крепко усвоил: если тебе что-то не нравится, лучше этого не делать вовсе».

Кроукер засыпал, глядя на фотографию молодой женщины в прозрачном дождевике. А перед пробуждением ему привиделось странное слово, написанное на спине черной кожаной куртки, в которой он обнаружил кокаин. Кроукер давно заметил, что мысли и образы, возникающие на грани сна и бодрствования, как правило, имеют глубокий смысл, даже если на первый взгляд кажутся вздорными. В конечном итоге они никогда его не обманывали.

На спине куртки было написано слово «Манман». Что бы это могло означать? Вчера вечером он не задавал себе этого вопроса, но утреннее видение заронило в его душу подозрения. Проснувшись, он еще раз внимательно рассмотрел постеры на стенах комнаты Рейчел. Кроукер продолжал размышлять о странном слове по дороге в больницу. У газетных автоматов он притормозил, чтобы купить свежий номер «Сан-Сентинел». На ходу пролистав газету, он нашел то, что ему было нужно, – страницу с информацией о вечерних развлечениях, программах клубов. Куда, как не в клуб, могла ходить Рейчел в своей куртке.

Внезапно он остановился и стал складывать газетный лист таким образом, чтобы лучше рассмотреть небольшое квадратное объявление в самом центре листа. Где-то совсем недалеко затарахтел лодочный мотор, и до Кроукера долетел сладковатый запах дизельного выхлопа. Легкие облачка у горизонта на востоке окрасились в оранжево-красный цвет. Вскоре целый караван рыбачьих лодок и прогулочных яхт снимется с якоря и отправится в Атлантику. Кроукер вдыхал запах океана, слушал крики чаек и птиц-фрегатов, но все это казалось ему частью какого-то другого мира.

В объявлении сообщалось, что в клубе «Рок-фонарь» на Вашингтон-авеню каждый вечер играет группа «Манман». Он живо представил себе Рейчел в этом клубе, в кожаной куртке с надписью «Манман» на спине, разговаривающей с одним из музыкантов группы. Возможно, с высоким стройным гитаристом по имени Гидеон, который украдкой передавал ей пакетик с кокаином. Нарисованная воображением картина показалась Кроукеру весьма логичной. Более того, правдивой. Пока он спал в комнате Рейчел, его подсознание не теряло времени, и теперь он знал, что представляла из себя его племянница. Он чувствовал причины ее озлобления, вызванного не только полным отказом отца от собственной дочери, но и желанием высвободиться из-под опеки матери. Кроукеру казалось совершенно очевидным, что этот Гидеон играл в ее жизни не последнюю роль. Что же, сегодня вечером ему предстояло самому убедиться в этом.

Проезжавшая мимо патрульная машина притормозила рядом с Кроукером, но, очевидно, он не вызвал никаких подозрений, так как машина поехала дальше. Такое поведение полицейского не показалось Кроукеру странным – ведь, кроме него, на улице не было ни одной живой души. Пройдя еще квартал, он свернул на больничную автостоянку. К его великому облегчению, машина оказалась в целости и сохранности. Он уже хотел было войти в больницу, когда за его спиной хлопнула автомобильная дверца.

– Мистер Кроукер?

Он обернулся. К нему шел высокий, невероятно худой мужчина. Было в его внешности что-то такое, что заставило Кроукера остановиться.

Мужчина был одет в стильный тропический костюм цвета кофе с молоком. Волосы были гладко зачесаны назад, открывая широкий блестящий лоб. Его лицо, казалось, состояло из одних челюстей. В целом он производил впечатление человека, знающего, чего он хочет, и умеющего добиваться желаемого. Эти два качества не часто встретишь вместе. Кроукер всегда безошибочно распознавал таких людей.

Мужчина подошел совсем близко. В руке он держал плоский чемоданчик.

– Итак, вы – Лью Кроукер. – От него слегка пахло лимоном и сандаловым деревом.

– А вы кто?

Мужчина улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы.

– Марсель Рохас Диего Майер. – Он протянул Кроукеру свою визитную карточку.

Льюис пробежал ее глазами – адвокат! Что же, внешность была вполне для этого подходящей.

– И что же вы хотите от меня в шесть утра?

Взглянув на свои часы, Майер произнес:

– Семь минут седьмого, если быть точным, сэр.

Кроукер нахмурился:

– Так вы меня ждали?

– С трех часов ночи, – спокойно ответил Майер, словно провести ночь на больничной автостоянке было для него обычным делом.

– Однако вы выглядите свежим, словно маргаритка.

– Благодарю, – слегка поклонился Майер. – Мистер Кроукер, я бы хотел отнять у вас несколько минут времени.

– Только не сейчас, – сказал Кроукер. – Мне необходимо подняться наверх.

– Да, понимаю вас. – Майер сочувственно зацокал языком, словно любящий старенький дядюшка. Ему оставалось еще воскликнуть «О Боже!» для полного сходства, но он этого не сделал.

– Может, когда-нибудь в следующий раз, – проговорил Кроукер. – Позвоните мне, мой номер телефона есть в справочнике.

Майер помрачнел.

– Боюсь, что другого раза не будет, сэр. Или теперь, или никогда.

– Значит, никогда.

Кроукер уже собирался повернуться, когда заметил в руке у Майера небольшой пистолет двадцать пятого калибра, нацеленный ему прямо в живот.

– Нет, – без всяких эмоций произнес Майер. – Теперь.

Кроукер перевел взгляд с почти игрушечного пистолета на лицо Майера.

– Вы что же, собираетесь и вправду пристрелить меня прямо здесь, на ступеньках больницы?

– Такое уже бывало, – пожал плечами Майер, и по его лицу пробежала тень улыбки. – Правда, не со мной.

Его лицо снова стало непроницаемым.

– Между прочим, у меня есть официальное разрешение на оружие.

– Не сомневаюсь, но вряд ли вы станете так рисковать ради своего клиента.

На лице Майера появилась вежливая маска.

– Вы могли бы так говорить, если бы знали меня. Но мы с вами совершенно незнакомы, не так ли?

Глядя Майеру прямо в глаза, Кроукер сказал:

– Я знаю все, что мне нужно знать. Вы из тех людей, для которых клиент означает деньги. Чем больше гонорар, тем больше готовность рисковать – такое вот простое уравнение! Если клиент платит стандартную сумму, вы ведете себя с ним сугубо профессионально, отстраненно и вежливо-холодно. А теперь попробуйте убедить меня в том, что я ошибаюсь.

Майер криво улыбнулся:

– Что же, могу вам сказать одно – я не из тех, кто утверждает, что деньги – это еще не все в этой жизни.

Пистолет исчез так же внезапно, как и появился.

– Прошу прощения, что потревожил вас. По натуре я не любитель насилия. Но мне действительно крайне необходимо поговорить с вами, мистер Кроукер, поскольку дело не терпит отлагательства. Это касается не только моего клиента, но и вашей племянницы.

У Кроукера упало сердце.

– О чем вы говорите?

– Не надо со мной играть, сэр, ни к чему хорошему это не приведет. – Он мотнул головой в сторону больничного входа. – Я был у вашей племянницы.

– Что?! – Кроукер угрожающе двинулся на него.

– Спокойно, сеньор, – по-испански сказал Майер. – Я не желаю зла вашей племяннице, как раз наоборот!

– Но медсестры не должны были...

– Я показал им свою визитную карточку, – улыбнулся Майер. – Вы и представить себе не можете, какой свободой пользуется адвокат. Я сказал им, что представляю интересы потенциального донора, что, собственно говоря, в какой-то степени верно.

Внутри у Кроукера похолодело, потом его бросило в жар.

– Интересы донора?

Майер склонился к уху Кроукера и прошептал:

– Донора почки. Ведь именно в этом сейчас так нуждается ваша племянница?

Небо было прозрачно-голубым, высоко над головой плыли легкие, словно сделанные из ваты, облачка, подсвеченные утренним солнцем. Утренний воздух был прохладным, но Кроукеру вдруг стало нестерпимо жарко. Тем временем на больничной территории началось движение: к дверям приемного покоя подъезжали машины «скорой помощи», ночная смена врачей и медсестер покидала больницу, им на смену спешила утренняя. Майер ждал ответа, невозмутимый, как Будда.

– Куда мы могли бы пойти, чтобы поговорить в спокойной обстановке? – хрипло спросил Кроукер.

Глаза Майера сверкнули:

– Прошу в мою машину. – С этими словами он показал на бирюзовый «мустанг» 1967 года выпуска.

Распахнув длинную дверцу – это была привлекательная особенность модели, – Майер улыбнулся:

– Похоже, у нас есть кое-что общее, сэр.

Значит, ему было известно, что у Кроукера классическая модель «Т-берда». «Интересно, что еще он обо мне знает?» – подумал Кроукер, разглядывая машину. Она была безупречна. Хозяин, несомненно, любил и холил ее.

– Ну как она вам? – Майер погладил хромированную поверхность приборной доски. – Красавица, не так ли?

– Да, она прекрасна.

Майер как-то странно, по-девчоночьи захихикал.

– Хотите порулить? – Он с любопытством посмотрел на Кроукера и продолжил: – Сам вижу, что хотите.

С этими словами он вручил Кроукеру ключи от зажигания и пересел на пассажирское сиденье.

Немного поколебавшись, Кроукер уселся за руль и завел двигатель.

– Поезжайте к шоссе Дикси, и по нему направо, – скомандовал Майер, когда Кроукер выводил машину со стоянки.

«Интересно, это с самого начала входило в его планы?» – подумал Кроукер.

Остановившись у перекрестка, Кроукер посмотрел на Майера. Он представил его в зале суда, с негодованием обращающимся с речью к присяжным. Похоже, он выигрывал куда больше дел, чем проигрывал.

Майер продолжал отдавать указания, и в конце концов они оказались на пустынной улочке под названием Розмари-авеню, где Кроукер никогда прежде не бывал. В самом конце улочки виднелись черные кованые ворота кладбища.

– Пожалуйста, припаркуйте машину в конце улицы, – невозмутимо сказал Майер.

Там висел знак, запрещающий стоянку, однако адвоката это, казалось, ничуть не смущало. Когда они вышли из машины, в руках у Майера вместо тощего чемоданчика оказалась странного вида коробка с выпуклой крышкой. Заметив удивленный взгляд Кроукера, Майер слегка смущенно улыбнулся.

– Это мой завтрак. Увы, моя работа требует от меня постоянной готовности ко всяким неожиданностям и происшествиям. Никогда не знаешь, где окажешься через несколько часов...

Они подошли к воротам кладбища, и Майер, вытащив из кармана ключи, открыл их.

Ярко светило солнце, щебетали, перелетая с дерева на дерево, птицы. Кроукер и Майер брели, казалось, совершенно бесцельно, по заросшим мхом дорожкам мимо гранитных надгробий, изрядно потрепанных ветрами и проливными тропическими дождями. Возле одной из могилы, на которой лежали давно засохшие цветы и стояли оплывшие поминальные свечи, Майер остановился.

– А вы не голодны? – спросил он, ставя на камень коробку с завтраком.

На надгробии оказался еще один букет, совсем свежий, словно только что принесенный из цветочного магазина. Однако Кроукер, оглянувшись вокруг, не обнаружил поблизости никого, кто мог бы это сделать. Судя по всему, они были на кладбище одни.

– Здесь хватит на двоих. – Майер вынул из коробки два огромных кубинских сандвича с жареной свининой и луком, завернутых в промасленную бумагу. У него оказался и термос с горячим крепким кофе и несколько кубинских сладких булочек.

– Спасибо, я пока не голоден, – сказал Кроукер.

– Жаль, я думал, вы составите мне компанию, – произнес Майер, разворачивая сандвич.

По собственному опыту Кроукер знал, что многое можно сказать о человеке, судя по тому, как он ест и как он занимается любовью. И то, и другое проистекало из примитивных животных инстинктов, присущих всем живым существам. Но то, как именно эти инстинкты проявлялись в каждом человеке, говорило о личности, ее особенностях, о том, какие ценности ставились ею превыше всего. Еда и секс – вот где кончались всякие условности и обнажался истинный характер человека.

Майер ел чрезвычайно аккуратно. Он манипулировал огромным сандвичем с осторожностью, достойной хирурга во время операции на открытом сердце. Ловко и изящно Майер откусывал от него вкусные ровные кусочки, постепенно уменьшая чудовищную массу, пока она чудесным образом не исчезла полностью у него во рту. С удовольствием проглотив последний кусочек, Майер открыл термос и налил кофе в пластиковый колпачок. Вокруг сразу распространился густой аромат. Сладкие булочки остались нетронутыми.

После трапезы ему даже не пришлось вытирать рот салфеткой – настолько аккуратно он обращался с едой. Потирая руки, Майер приступил к делу.

– Мистер Кроукер, мое предложение очень простое. Мой клиент располагает возможностью достать здоровую донорскую почку, совместимую с группой крови и типом лимфоантигенов вашей племянницы. Конечно же, мы предоставим всю соответствующую документацию вашему врачу... Кажется, ее зовут Дженнифер Марш.

От мысли, что у Рейчел появился шанс выжить, у Кроукера голова пошла кругом, словно он перебрал мескаля, который так любил Бенни. Однако нужно было убедиться, что это не мошенничество.

– Если в вас есть хоть капля человеческого сочувствия, мистер Майер, вы должны сказать мне правду. Неужели у вашего клиента действительно есть возможность достать совместимую донорскую почку? Я хочу сказать, что, если вы пытаетесь обмануть меня... нельзя шутить с жизнью девочки.

– Уверяю вас, мистер Кроукер, такая почка действительно может быть предоставлена моим клиентом в ваше распоряжение!

Майер вынул из внутреннего кармана пиджака пачку свернутых бумаг и протянул ее Кроукеру.

– Эта почка зарегистрирована?

Майер улыбнулся:

– Вы имеете в виду Объединенную сеть трансплантатов? Ну конечно же, зарегистрирована!

Кроукер уже видел подобные бумаги – Дженни Марш показывала ему образцы документов на донорские органы. Сейчас в руках у Кроукера были настоящие сертификаты донорской почки. Дженни Марш говорила ему, что совпадение всех шести показателей совместимости было бы идеальным, потому что в таком случае риск отторжения органа сводился к минимуму.

Сердце Кроукера забилось сильнее, когда он увидел, что совпадают пять из шести показателей совместимости. Господи, неужели это был не розыгрыш? Майер предлагал ему единственную вещь на свете, которая могла бы спасти жизнь Рейчел. Это было похоже на дар свыше.

Наклонившись к Кроукеру, Майер прошептал:

– Ваша племянница может получить эту почку.

– Мне бы хотелось оставить эти документы у себя, – сказал Кроукер, листая бумаги.

Майер широко улыбнулся:

– Ну конечно! Покажите их доктору Марш, чтобы она могла все проверить. Мой клиент хочет, чтобы вы полностью убедились в серьезности его предложения.

Он сделал небольшую паузу и продолжил:

– Однако не тяните слишком долго. Думаю, доктор Марш сказала вам о том, что через определенное время вашей племяннице уже не поможет ничто, даже здоровая донорская почка.

Голос Майера доносился до Кроукера словно сквозь вату. У него колотилось сердце и путались мысли. Значит, эта донорская почка была реальной, она действительно существовала! Для Рейчел это был единственный шанс выжить, и он не мог упустить его. Но что потребует этот клиент Майера взамен?

– Откуда вашему клиенту известно, в каком положении находится моя племянница?

– Полагаю, от доктора Марш. Не напрямую, конечно, а косвенно. Она многим звонила, пытаясь найти почку для вашей племянницы. Врачей-нефропатологов не так уж много, поэтому слух о возникшей у доктора Марш проблеме распространился довольно быстро. У нее много друзей среди врачей.

– И ваш клиент?...

– По причинам, которые вскоре станут вам понятными, мой клиент хотел бы остаться неизвестным, – улыбнулся Майер.

– Сожалею, – сказал Кроукер, – но я не привык иметь дело с людьми без имени.

– Ах, оставьте, – махнул рукой Майер. – В Нью-Йорке вы неоднократно пользовались услугами анонимных источников информации.