Судья Ди (№1) - Золото Будды

— Забудь о том, что я сказал, — проговорил с улыбкой судья. — Я был не прав. Однако обидно, что По Кай видел вас в момент смерти Ким Сана. Теперь этот подонок знает столько же, сколько и мы. Если бы его там не было, oн бы не узнал, предал ли Ким Сан заговор или нет, и это вынудило бы его поволноваться. А волнение заставило бы его наделать глупостей — то есть выдать себя.

— Может быть, стоило допросить под пытками судовладельцев Ку и Йи? — с надеждой спросил Ма Жун. — В конце концов, их управляющие пытались убить меня и Чао Тая.

— У нас лет ни малейших доказательств вины Ку и Йи, — сказал судья. — Мы знаем лишь, что корейцы играют решающую роль в той преступной махинации, которую они хотели провернуть. Нам, в частности, известно, что они собирались контрабандой переправить золото в Корею. Судья Ван сделал неудачный выбор, доверив этой девушке хранение бумаг. Очевидно, она показала их своему другу Киму, а тот их украл, поскольку документы полностью его изобличали. Oни не посмели уничтожить шкатулку — побоялись, что судья Ван оставил записку, в которой указал, где находятся документы. А позже, если бы у нее не оказалось документов, ее бы арестовали по подозрению в краже. Возможно, по той же причине были похищены бумаги из архива судьи. У преступников, без сомнения, есть разветвленная сеть осведомителей. Даже в столице у них были агенты! Ведь каким-то образом они узнали об исчезновении женщины из дома Фаня. Во всяком случае, я уверен, у них была связь с этим надутым индюком, сюцаем Цзао. Мы собрали несколько разрозненных фактов, но ключа, который дал бы возможность разгадать эту запутанную историю, у нас пока нет. — Судья Ди глубоко вздохнул и добавил: — Уже далеко заполночь. Вы устали, поэтому отправляйтесь отдыхать. Старшина, по пути разбудите несколько чиновников и велите им написать объявления о задержании По Кая по обвинению в покушении на убийство. Пусть также дадут описание его внешности. И пусть стражники этой же ночью развесят объявления на воротах суда и на всех больших зданиях города, чтобы утром люди могли прочесть их. Если мы поймаем этого ускользающего от нас негодяя, возможно, у нас появится надежда раскрыть дело!

На следующее утро, когда судья Ди завтракал в своем кабинете, где находился также старшина Хун, вошел начальник стражи и доложил о просьбе судовладельцев Ку и Йи принять их.

— Передайте, — резко сказал судья Ди, — что я жду их на утреннем заседании. Все, что они хотят сообщить мне, пусть скажут публично.

Вскоре в кабинете появились Ма Жун, Чао Тай и Тан. Последний выглядел хуже, чем накануне: у него было серое лицо, руки дрожали. Заикаясь, он произнес:

— Это… ужасно! В наших краях никогда не было ничего подобного. Нападение на двух должностных лиц суда! Я…

— Не волнуйтесь, — прервал судья его причитания. — Мои помощники в состоянии постоять за себя.

При этих словах друзья просияли. На лице Ма Жуна исчезло выражение враждебности, взгляд Чао Тая смягчился, хотя искорки ярости еще мелькали в глазах.

Пока судья вытирал лицо горячим полотенцем, прозвучал гонг. Хун помог ему переодеться, и оба направились в зал заседании.

Несмотря на ранний час, зал был полон. Жители предместья, расположенного у Восточных ворот, узнали о схватке на лодке, многие успели познакомиться с объявлениями, развешанными по городу. Проводя перекличку, судья заметил в зале сюцая Цзао, Йи Пэня и Ку Менпиня, стоявших в первом ряду.

После удара молотком по столу, возвестившего о начале заседания, вперед вышел разъяренный сюцай Цзао. Он опустился на колени и взволнованно начал:

— Ваша честь, вчера произошло нечто ужасное! Поздней ночью моего сына Цзао Миня разбудило ржание лошадей в конюшне возле сторожки. Он пошел туда и увидел, что лошади очень возбуждены. Сын поднял на ноги сторожа, взял меч и пошел искать вора в кустарнике около дома. Вдруг ему на спину навалилась жуткая тяжесть, а в плечи впились острые когти. Минь упал лицом на землю, и последнее, что он слышал, было лязганье зубов возле его шеи. Он стукнулся об острый камень и потерял сознание. К счастью, подоспел сторож с факелом, но увидел лишь тень, исчезающую за кустами. Мы отнесли сына в дом, уложили и обработали ему раны. Следы от когтей на плечах были не глубокими, но кожа на лбу порвала. Утром он на какое-то время пришел в себя, но затем снова впал в беспамятство. Доктор Шень считает его состояние очень тяжелым, Я настаиваю, ваша честь, — продолжал Цзао, — чтобы суд принял решение о срочной поимке этого тигра-людоеда, который бродит по нашим лесам и убивает жителей.

По залу пронесся одобрительный гул.

— Сегодня же утром суд пошлет охотников, — объявил судья, — для уничтожения хищника.

После сюоцая Цзао место перед судьей занял Йи Пэнь. Выполнив необходимые формальности — он назвал свое имя и фамилию, — Пэнь сказал:

— Сегодня утром я увидел объявление о По Кае. Его участие в драке в корейском квартале не более чем вымысел. Я заявляю, что По Кай — сумасбродный и эксцентричный человек, но он не преступник. Хотя, конечно, я не несу ответственности за его поведение в нерабочее время.

— Когда и при каких обстоятельствах вы прииняли на службу По Кая? — спросил судья.

— Он пришел ко мне около десяти дней назад, ваша честь, — начал рассказ Йи Пэнь, — с рекомендательным письмом от Цзао Феня, двоюродного брата моего друга Цзао Хосиня. По Кай заявил, что недавно развелся с женой и что ее родственники чинят ему различные неприятности. По Кай оказался беспробудным пьяницей, но человеком неоценимых деловых качеств. Увидев объявление, я позвал своего другого управляющего и спросил, когда тот видел По Кая. Он ответил: накануне поздно вечером. Тот прошел в свою комнату, но вскоре слова появился с небольшой плоской шкатулкой в руках. Зная привычки По Кая, управляющий не обратил особого внимания на шкатулку, но заметил, что По Кай очень спешил. Перед уходом на судебное заседание я обыскал его комнату. В ней ничего не пропало, кроме кожаной шкатулки, в которой По Кай хранил свои документы. Одежда и другие личные вещи были на месте.

С минуту Йи Пэнь помолчал, потом закончил:

— Я бы хотел еще раз подчеркнуть, что не отвечаю за странные или преступные действия По Кая, ваша честь.

— Суд учтет это, — холодно произнёс судья Ди, — а также мои комментарии, которые вы сейчас услышите. Я не принимаю вашего заявления и считаю, что вы должны нести ответственность за то, что совершил ваш прежний управляющий. Он находился у вас на службе и жил с вами под одной крышей. Он принимал участие в тщательно подготовленном покушении на моих помощников. Вам предстоит доказать, что вы сами не замешаны в этом.

— Как же мне доказать это, ваша честь? — в отчаянии воскликнул Йи Пэнь. — Я совершенно не знаю, о чем вы говорите! Я добропорядочный гражданин. Разве я не приходил на днях к вам, чтобы рассказать о…

— Ваш рассказ был хорошо обдуманной ложью, — резко прервал его судья. — Кроме того, мне доложили, что по соседству с вашей усадьбой около второго моста через канал происходят странные вещи. Впредь до особого распоряжения вы будете находиться под домашним арестом.

Йи Пэнь пытался протестовать, но начальник стражи заставил его замолчать. Двое стражников увели его в караульное помещение дожидаться решения судьи о длительности домашнего ареста.

Когда Йи Пэнь удалился, Ку Менпинь встал на колени перед судейским столом.

— У меня немного другой подход к происходящему, чем у моего друга и коллеги Йи Пэня, — сказал он. — Так как мой управляющий, кореец Ким Сан, участвовал в драке на лодке, я категорически заявляю, что беру на себя всю ответственность за его поступки, включая те, что он совершал в нерабочее время. Хочу заметить, ваша честь, что корейская лодка, где произошла драка, принадлежит мне, а три матроса корейца находятся у меня на службе. Десятник моей верфи сообщил, что прошлым вечером Ким Сан пришел на верфь, взял лодку и приказал матросам грести, не сообщив места назначения. Я лично расследую данный возмутительный инцидент и могу только приветствовать присутствие служащих суда у меня на верфи и в доме. Пусть они контролируют мою деятельность.

— Суд должным образом оценит стремление Ку Менпиня к сотрудничеству с представителями суда, — похвалил судья Ди. — Как только следствие по делу о драке на лодке будет закончено, труп Ким Сана будет передан Ку Менпиню для отправки родственникам и последующего захоронения.

Судья уже был готов закрыть заседание, как в зале произошло какое-то волнение. Высокая женщина в платье из черной с ярко-красными узорами ткали продиралась сквозь толпу присутствующих. Она тащила за собой другую женщину, лицо которой до самых глаз было закутало шарфом. Добравшись до первых рядов, та, что была в черном, опустилась перед судьей на колени, а ее спутница продолжала стоять понурив голову.

— Меня зовут госпожой Ляо, — хрипло произнесла женщина. — Я хозяйка пятой лодки у стены возле Восточных ворот. Я привела в суд преступницу.

Судья наклонился вперед и внимательно посмотрел на стройную женщину. Он был несколько ошеломлен прозвучавшим заявлением, так как хозяйки борделей, как правило, сами разбираются с провинившимися.

— Как зовут эту женщину? — спросил судья Ди. — И какое обвинение вью выдвигаете против нее?

— Она категорически отказывается назвать свое имя, ваша честь! — крикнула женщина в черном. — И еще…

— Но ведь вы же знаете, — твердо прервал ее судья, — что не имеете права брать на работу девушку, не установив, кто она такая.

Женщина поспешно поклонилась, коснувшись лбом пола, и пронзительно закричала:

— Тысячу раз умоляю простить меня! Я не успела сказать того, что не брала ее к себе проституткой. Я сейчас расскажу, что произошло, и это будет истинной правдой. Перед рассветом пятнадцатого числа господин По Кай пришел ко мне на лодку с этой девушкой, одетой как монахиня. Он сказал, что это его младшая жена, которую он привел к себе накануне. Его первая жена не позволила ей остаться в доме, порвала на ней одежду, оскорбляла ее, не хотела слушать никаких объяснений. Господин По Кай всю ночь проспорил со своей первой женой. Он сказал, что за несколько дней рассчитывает уговорить первую жену, и попросил на это время приютить девушку на цветочной лодке. Он дал мне денег, выбрал для нее одежду, объяснив, что кроме монашеской рясы у нее ничего нет. Господин По Кай очень хороший клиент, ваша честь, он работает управляющим у судовладельца Йи Пэня. Ну что было делать мне, бедной женщине, как не согласиться! Малышку одели, у нее была отдельная комната, а когда мой помощник предложил приводить к ней клиентов, чтобы она не потеряла формы, я категорически отказала. И ни разу не нарушила своего слова, ваша честь. Я всегда считала, что закон превыше всего, и поэтому, когда утром зеленщик рассказал мне об объявлениях с требованиями арестовать По Кая, заявила помощнику: Если девица и не преступница, она, по крайней мере, знает, где скрывается По Кай. Мой долг сообщить о лей властям. И вот я привела ее в суд, ваша честь.

Судья Ди выпрямился в своем кресле. Он обратился к женщине:

— Снимите шарф, назовите свое имя и расскажите о ваших отношениях с преступником По Каем.

Глава 15

Молодая женщина рассказывает удивительную историю; старик признается в неизвестном преступлении

Женщина подняла голову и усталым движением сняла шарф. Судья увидел, что она красива, ей около двадцати, у нее умное, доброе лицо. Она мягко заговорила:

— Меня зовут госпожой Ку. Я урожденная Цзао.

Аудитория была потрясена. Ку Менпинь быстро подошел к ней. Он пристально посмотрел ей в лицо и молча вернулся на свое место в первом ряду. Он стал мертвенно-бледным.

— Нам сообщили, что вы исчезли, — мрачно сказал судья Ди. — Расскажите о том, что произошло на самом деле с полудня четырнадцатого числа, то есть с того момента, как вы расстались со своим братом.

Госпожа Ку посмотрела нa судью полными страдания глазами.

— Я должна рассказать все? — спросила она. — Мне бы хотелось…

— Вы не должны ничего утаивать, — резко бросил судья. — С вашим исчезновением связано по меньшей мере одно убийство, а может быть, и другие преступления. Итак, я слушаю.

После минутного колебания госпожа Ку начала свой рассказ:

— Когда я свернула с дороги, то встретила нашего соседа Фань Чуна. Я знала его в лицо, поэтому ответила на приветствие мужчины. Он спросил, куда я направляюсь. Я ответила, что мой путь лежит в город и скоро ко мне присоединится мой брат. Однако Миля все не было. Фань предложил вернуться к перекрестку, нo и оттуда брата не было видно. Я подумала, что Минь рассудил так: сестра уже недалеко от главной дороги, она во мне больше не нуждается — он и вернулся домой. Фань тоже направлялся в город и предложил составить мне компанию. Правда, он предупредил, что собирается идти проселочной дорогой. Фань уверил меня, что дорога в хорошем состоянии и мы, двигаясь по лей, быстро доберемся до города. Я боялась ехать одна мимо заброшенного храма, поэтому с радостью приняла его предложение. Позже мы подъехали к маленькой лачуге, где начиналась усадьба Фаня, и он сказал, что должен отдать кое-какие распоряжения своему работнику, а мне предложил немного отдохнуть. Я слезла с лошади, вошла в домики присела на стул. Фань во дворе что-то говорил слуге, прежде чем последовать за мной. Он с вожделением осмотрел меня с лог до головы, потом заявил, что отослал своего слугу, а сам это время хочет провести со мной.

Госпожа Ку замолчала, на щеках у нее появился румянец. Дальше она продолжала свой рассказ еле слышно:

— Он притянул меня к себе, я оттолкнула его и пригрозила, что буду кричать, если он не отстанет от меня. В ответ он расхохотался и сказал, что моего крика все равно никто нe услышит и мне лучше быть с ним поласковее. Потом он начал сдирать с меня платье. Я сопротивлялась, как могла, но он был куда сильнее. Раздев меня, Фань связал мне руки за спиной и повалил на кучу хвороста. Мне пришлось покориться его отвратительным намерениям. Потом он развязал мне руки и велел одеваться. Он сказал, что я ему понравилась и он непременно проведет со мной ночь в своем доме, а наутро отвезет к мужу в город и расскажет ему какую-нибудь придуманную историю. Так что никто не узнает, как все обстояло на деле.

Я поняла, что попала в лапы настоящего подонка. В доме мы поели, И он повел меня в спальню. Как только Фань заснул, я хотела встать и бежать к отцу, дом которого находился совсем недалеко. Вдруг я увидела, как окно в комнату открылось и через него в комнату влез высокий разбойник с косой в руках. Я начала было будить Фаня, но злодей одним прыжком оказался возле кровати и лезвием косы полоснул Фаня по горлу. Тело Фаня навалилось на меня, а его кровь залила мне лицо и грудь.

Госпожа Ку закрыла лицо руками. По знаку судьи ей тут же принесли чашку крепкого чая, но она, покачав головой, отказалась и продолжала рассказ:

— Убийца прошипел: Теперь пришла твоя очередь, потаскуха. Потом добавил несколько грязных ругательств. Наклонившись над кроватью, он схватил меня за волосы и приставил косу к горлу. Я услышала где-то сбоку глухой стук и от страха потеряла сознание. Придя в себя, я поняла, что меня везут на телеге по неровной дороге. Рядом лежал обнаженный труп Фаня. Тогда я догадалась, что конец косы зацепился за край кровати, и поэтому онa лишь слегка поцарапала мне кожу. Убийца был уверен, что я умерла, тем более что, оказавшись в забытьи, я нe шевелилась. Внезапно телега остановилась, ее наклонили, и я упала на землю, оказавшись совсем рядом с трупом. Потом убийца забросал нас сухими ветками и уехал. Я не смела все это время открыть глаза, поэтому не видела лица преступника. Когда он только появился в спальне, мне показалось, что у него довольно худое смуглое лицо, но, возможно, это всего лишь иллюзия, вызванная освещением от лампы, стоявшей на столике в углу.

Прошло некоторое время, я выбралась из кучи веток и огляделась. Вокруг были заросли шелковицы, а неподалеку — дом Фаня. Вдруг я увидела на дороге монаха, который направлялся из города. На мне была только полоска ткали, повязанная нa бедрах, поэтому я от стыда хотела спрятаться за дерево, но он уже заметил меня, сошел с дороги и стал приближаться. Взглянув нa труп Фаня, он спросил: Вы убили своего любовника, да? Тогда вам лучше пойти в заброшенный храм и переждать там какое-то время. Я побуду с вами и только в этом случае обещаю не раскрывать вашей тайны. Он собрался было схватить меня, но я закричала от страха, и он остановился. Вдруг откуда ни возьмись появился еще один человек и крикнул монаху: Кто сказал тебе, что храм можно использовать для того, чтобы насиловать там женщин? Отвечай! Потом вытащил из рукава длинный нож. Монах выругался и, защищаясь, поднял свой посох. Внезапно он начал задыхаться, схватился руками за грудь и упал. Мужчина мгновенно наклонился над ним. Выпрямляясь, он пробормотал что-то о невезении.

— Как вы думаете, — прервал женщину судья Ди, — появившийся незнакомец знал монаха?

— Не могу сказать, ваша честь, — ответила госпожа Ку. — Все произошло слишком быстро. Во всяком случае, монах не называл его по имени. Позже я узнала, что моего спасителя звали По Каем. Он поинтересовался, что со мной произошло. Он не обращал внимания на мою наготу и разговаривал как образованный человек. Хотя одежда на нем была ветхой, он выглядел важной персоной, и я решилась все ему рассказать. Узнав мою историю, он предложил отвести меня к мужу или к отцу, а уж они сообразят, как поступить. Я честно сказала, что не в силах смотреть в глаза ни тому ли другому, потому что ничего не соображала, и мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Я попросила его помочь мне спрятаться где-нибудь на день-другой. Он же тем временем рассказал бы властям об убийстве Фаня, не упоминая обо мне, поскольку я уверена, что убийца принял меня за другую. Он ответил, что убийство его не касается, но мне он постарается помочь. Кроме того, он сказал, что живет не один, а в гостиницу ночью не примут женщину без сопровождающего. Единственным выходом было сиять каюту на одной из цветочных лодок — там не задают лишних вопросов. В крайнем случае он бы придумал подходящую историю. Он также пообещал похоронить тела в зарослях шелковицы. Чтобы найти их там, понадобилось бы несколько дней, а я пока могла бы решить, стоит ли заявлять в суд о преступлении. Тряпкой, которой были обернуты мои бедра, я стерла кровь с лица и груди, а он дал мне монашескую рясу прикрыть наготу. Потом мы двинулись по проселочной дороге к небольшому леску, где стояла его лошадь. Я села верхом за его спиной, и мы поехали в город. На канале он нашел лодку и довез меня до борделя, одного из многих расположенных около восточной стены.

— А как вам удалось миновать охранников у городских ворот?

— По Кай постучался в Южные ворота, притворившись пьяным. Узнавшим его стражникам он прокричал что-то вроде того, что везет в город новый талант. Стражники приказали мне приподнять капюшон, а когда увидели под ним женское лицо, рассмеялись, пошутили насчет проказ По Кая и пропустили нас. Он снял для меня каморку на цветочной лодке. Я не слышала его разговора с хозяйкой, но заметила, как он передал ей четыре серебряные монеты. Должна подчеркнуть, обращались со мной хорошо. Когда я сказала, что не могу забеременеть от мужа, хозяйка даже дала мне какое-то лекарство. Постепенно мой страх прошел, и я решила дождаться По Кая и попросить его отвезти меня к отцу. Сегодня утром хозяйка пришла ко мне вместе с прислужником и сказала, что По Кай объявлен преступником и арестован. Еще она добавила, что он заплатил только за одежду и каюту и мне придется вернуть долг, отработан его в борделе. Я возмутилась и ответила, что четырех монет вполне хватит для оплаты всех расходов и что я хочу покинуть ее заведение. Но эта женщина приказала прислужнику принести плеть, тут я решила: будь что будет, но я ли в коем случае не должна попасть в лапы к этим негодяям. Поэтому я заявила хозяйке, что была свидетельницей преступления, которое совершил По Кай, а также знаю о его прежних проделках. Хозяйка испугалась и сказала прислужнику, что ее ждут неприятности, если она не сообщит обо всем суду. Так я и попала сюда. Я хоть и поздно, но поняла, что надо было последовать совету По Кая. Не знаю, какое уж он совершил преступление, но со мной он обращался очень хорошо. Я должна была сама прийти в суд и все рассказать после случившегося со мной. Но я была в шоке. Мне нужно было отдохнуть и успокоиться. Все сказанное мной является чистой правдой.

Пока писарь читал признания женщины, судья размышлял, как просто и искренние рассказала она свою историю, а также о полном совпадении сведений, изложенных ею, с известными ему фактами. Теперь он понял, как появилась глубокая вмятина на краю кровати в спальне и почему А Куан не догадался, что перед ним была не Сунян, а другая женщина. Когда он готов был ударить ее косой, то стоял со стороны убитого, а ее лицо уже было залито кровью Фаня. Готовность По Кая помочь бедняжке тоже легко объяснить, этот факт только подтвердил подозрение судьи по поводу сюцая Цзао — тот, скорее всего, был сообщником По Кая в темных делах, и последний предупредил сюцая о том, что его дочь стала свидетельницей встречи По Кая с монахом, их единомышленником. Сюцай Цзао наверняка сам придумал, где можно укрыть дочь на несколько дней от посторонних глаз, и именно так можно объяснить его безразличное отношение к ее исчезновению: он прекрасно знал, что та находится в безопасности.

Госпожа Ку поставила на документе отпечаток своего большого пальца, и слово взял судья Ди:

— Госпожа Ку, вы прошли через тяжелые испытания. Не думаю, чтобы в подобных обстоятельствах можно было действовать более умно и осмотрительно. Я не буду анализировать степень вины женщины, не сообщившей сразу об убийстве мужчины, который только что изнасиловал ее, — за совершенное им преступление он все равно должен был поплатиться жизнью. В мои задачи не входит обеспечение законников материалами для исследований, я должен вершить правосудие и следить, чтобы преступник был наказан. Таким образом, я заявляю, что у суда лет претензий к вам, и я передаю вас вашему супругу Ку Менпиню.

Госпожа Ку бросила быстрый взгляд на мужа, подошедшего к ней после этих слов. Не обращая на нее внимания, он спросил дрожащим голосом:

— Ваша честь, есть ли доказательства того, что моя жена была изнасилованы, а не отдалась Фань Чуну добровольно?

Женщина задохнулась от негодования, а судья достал из рукава носовой платок.

— Да, есть, — произнес он ровным голосом. — Этот носовой платок вы опознали и сказали, что он принадлежит вашей жене. Его нашли не на обочине дороги, как я говорил, а на куче хвороста в сарае усадьбы Фаня.

Ку Менпинь кусал губы.

— Я все понял, ваша честь, и я верю, что жена сказала правду. Но в соответствии с кодексом чести, который соблюдается в нашей семье много веков, она должна была убить себя стразу после изнасилования. Не сделав этого, она навлекла на семью позор, и я официально заявляю о своем желании развестись с ней.

— Это ваше право, — вздохнул судья Ди. — Развод будет оформлен должным образом. Пусть сюда подойдет сюцай Цзао Хосинь.

Сюцай Цзао приблизился и опустился перед судьей юна колени, теребя бороду.

— Сюцай Цзао, — спросил судья, — вы согласны после развода принять в свой дом дочь?

— Я придерживаюсь твердого убеждения, — громко произнес сюцай Цзао, — что к нарушению основополагающих принципов нельзя относиться снисходительно. Более того, будучи человеком известным, к которому приковано общественное внимание, я считаю своим долгом подавать пример другим, даже если это доставляет мне боль как отцу. Ваша честь, я нe могу принять в дом дочь, которая отдала на поругание наши священные моральные принципы.

— Ваше заявление также будет необходимым образом оформлено, — холодно произнес судья Ди. — На время оформления соответствующих решений госпоже Цзао, которой возвращена девичья фамилия, будет предоставлено жилье в помещении здания суда.

Он знаком приказал старшине Хуну увести женщину. Повернувшись к хозяйке борделя, он сказал:

— Попытка принудить женщину стать проституткой является преступлением. Однако, принимая во внимание, что вы не трогали ее до сегодняшнего утра и что у вас сохранилось какое-то понятие о своем долге перед законом, я отпущу вас. Но при малейшей жалобе в ваш адрес вы будете наказаны и лишены лицензии. То же относится ко всем вашим служащим. Идите и сообщите им это.

Женщина мелкими шажками засеменила к выходу. Судья Ди стуком молотка возвестил об окончании заседания.

Когда он спускался с судейского возвышения, то обратил внимание на отсутствие в зале Тана. Судья спросил Ма Жуна о причинах этого, и тот ответил:

— Во время выступления сюцая Цзао ваш секретарь пробормотал что-то о плохом самочувствии и исчез.

— Мне начинает надоедать такое поведение, — раздраженно произнес судья. — Если так будет продолжаться, я уволю его.

Открыв дверь к себе в кабинет, он увидел там старшину Хуна и госпожу Цзао. Он попросил Ма Жуна и Чао Тая подождать немного в коридоре. Усевшись за стол, он с участием обратился к женщине:

— Госпожа Цзао, посмотрим теперь, что можно для вас сделать. Прежде скажите, чего бы вы сами хотели.

У нее задрожали губы, но, быстро овладев собой, она тихо сказала:

— Я понимаю, что, следуя неписаным законам нашего общества, должна была наложить на себя руки. Но вынуждена признаться, что мысль о самоубийстве тогда даже не пришла мне в голову. — Молодая женщина слабо улыбнулась. — Там, в доме Фаня, я о многом передумала. В основном о том, как мне жить дальше. Я вовсе нe боюсь умереть, ваша честь, нo я ненавижу поступки, в которых нет смысла. Я хотела бы жить так, как подскажете мне вы, ваша честь.

— Наша конфуцианская доктрина, — заговорил судья Ди, — требует от женщины чистоты и целомудренности. Я часто спрашиваю себя: почему эти слова применяют только в отношении тела, но не разума? Наш учитель Конфуций говорил: «Пусть человечество будет образцом». Я твердо убежден, госпожа Цзао, что все догмы следует толковать в соответствии с этими великими словами.

Молодая женщина одарила его благодарным взглядом. Потом немного подумала и сказала:

— Я думаю, лучше всего для меня было бы уйти в монастырь.

— Поскольку прежде в вас не было стремления посвятить себя религии, — заметил судья Ди, — то это скоропалительное решение я рассматриваю просто как попытку убежать от действительности, это не принесет пользы вам, женщине, отмеченной острым и проницательным умом. Я могу написать в столицу своему другу, и он вас возьмет учительницей для своих дочерей. Со временем он непременно найдет для вас отличного мужа.

— Я вам очень благодарна, ваша честь, — застенчиво проговорила госпожа Цзао. — Мой короткий брак с Ку был неудачным, а произошедшее в доме Фаня и услышанное на цветочной лодке заставило меня испытать отвращение к физическим отношениям между мужчинами и женщинами, и боюсь, навсегда. Поэтому, наверное, монастырь — единственное подходящее для меня место.

— Вы слишком молоды, чтобы употреблять слово навсегда, госпожа Цзао, — помрачнел судья. — Нам с вами не годится обсуждать подобные проблемы. Через пару недель сюда приедет моя семья, и я настоятельно советую вам поговорить о своем будущем с моей женой. А пока поживите в доме нашего следователя, доктора Шеня. Его жена, как я слышал, очень доброжелательна и умна, а его дочь не даст вам особенно скучать. Старшина, проводите госпожу Цзао к доктору Шеню.

Молодая женщина низко поклонилась, и они ушли. Ма Жун и Чао Тай шумно ввалились в кабинет. Судья повернулся к Чао Таю:

— Ты слышал жалобу сюцая Цзао? Мне очень жаль его сына. Юноша произвел на меня хорошее впечатление. Возьми двух охотников и стражу и иди в горы. Может быть, вам посчастливится убить этого тигра. А ты, Ма Жун, останься здесь. Передай начальнику стражи распоряжения по поимке По Кая и отправляйся лечить свою раненую руку. Вы оба до вечера мне не нужны. А позже пойдем на церемонию в храм Белого облака.

Чао Тай с энтузиазмом воспринял поручение судьи. Но Ма Жун был недоволен.

— Ты не пойдешь на охоту без меня, — прорычал он. — Я же тебе, братишка, буду нужен, чтобы держать зверя за хвост, пока ты будешь приканчивать его.

Друзья расхохотались и вышли из кабинета.

Оставшись в одиночестве за своим столом, заваленном бумагами, судья раскрыл пухлую палку с материалами о налогах. Он чувствовал, что необходимо отвлечься. Слишком многое обрушилось на него сегодня. Позже можно будет проанализировать факты и отобрать те, что способны пролить свет нa это дело.

Он уже довольно долго сидел над бумагами, когда в дверь постучали. Вошел встревоженный начальник стражи.

— Ваша честь! — взволнованно воскликнул он. — Господин Тан принял яд и сейчас находится при смерти. Он хочет вас видеть.

Судья Ди вскочил и бросился за начальником стражи. Пересекая улицу и направляясь к гостинице, судья спросил на ходу:

— А есть ли какое-то противоядие?

— Он не говорит, какой яд принял, — тяжело дыша ответил начальник стражи. — Признался в содеянном, только когда он подействовал.

Наверху в коридоре их встретила пожилая женщина и тут же упала на колели перед судьей, умоляя его простить ее мужа. Судья Ди произнес несколько ободряющих слов, и она, поднявшись, провела его в просторную спальню.

На кровати лежал Тан с закрытыми глазами. Его жена присела на край кровати и мягко заговорила с мужем. Тан открыл глаза и, увидев судью, с облегчением вздохнул.

— Оставь нас одних, — попросил он жену.

Та встала, а судья занял ее место возле умирающего. Тан посмотрел на судью долгим, изучающим взглядом и заговорил усталым голосом:

— Этот яд медленно парализует все тело. Ноги у меня уже отнялись. Но мой разум еще ясен. Я хочу рассказать о преступлении, которое совершил, и потом задать один вопрос.

— Вы имеете в виду нечто, связанное с убийством судьи, о чем не рассказали мне? — быстро спросил судья Ди.

Тан медленно покачал головой.

— Я рассказал вам все, о чем знал, — сказал он. — Мне не дают покоя мои преступления, до чужих мне нет дела. Хотя убийство судьи и появление призрака глубоко огорчили меня. Когда я оказываюсь в таком состоянии, то не могу контролировать… другого. Потом убили Фаня, единственного человека, который был дорог мне, и я…