Глава 25

На следующее утро судья Ди проснулся совершенно разбитым после мучительной ночи. Слуга, поставив перед ним утренний чай, печально сообщил:

— С женой нашего судебного лекаря произошло несчастье, ваша честь! Вчера вечером она, как обычно, отправилась на Лечебный холм собирать травы. Должно быть, она прислонилась к ограде, а та сломалась. На рассвете охотник нашел ее труп у подножия холма!

Выразив сожаление, судья приказал ему позвать Ма Жуна. Когда они остались наедине, судья печально сказал ему:

— Вчера ночью я совершил ошибку, Ма Жун. Ты никогда никому нe должен рассказывать о нашем визите на кладбище. Забудь о нем!

Ма Жун кивнул большой головой и спокойно произнес:

— Я не очень силен по части ума, ваша честь, но исполнять приказы я умею. Если вы говорите «забудь!», я забуду!

Судья Ди отпустил его, проводив верного друга нежным взглядом. В дверь постучали, и вошел Куо. Судья быстро встал, подошел к нему и выразил официальные соболезнования.

Куо глядел на него большими печальными глазами.

— Это не был несчастный случай, ваша честь, — спокойно произнес он. — Моя жена звала это место как свои пять пальцев, а ограда была довольно крепкой. Я знаю, что она покончила с собой.

Судья Ди промолчал, и Куо продолжил тем же ровным голосом:

— Я признаюсь, что виновен в тяжком преступлении, ваша честь. Когда я попросил мою жену выйти за меня замуж, она предупредила меня, что убила своего мужа. Я ответил, что мне это все равно, потому что знал, что ее муж был жестокой скотиной и ему доставляло удовольствие издеваться как над людьми, так и над животными. Я знаю, что таких людей нужно уничтожать, хотя у меня не хватает мужества сделать это самому. Я не из тех, кто вершит великие дела, ваша честь. — Безнадежно подняв руки, он продолжил: — Я тогда не интересовался подробностями, мы никогда не упоминали об этом случае. Но я знал, что она часто думает об этом, терзаясь сомнениями. Мне бы, конечно, следовало заставить ее доложить о преступлении, во я эгоист, ваша честь. Для меня было бы невыносимо потерять ее…

Он смотрел в пол, его губы подрагивали.

— Тогда почему сейчас вью завели этот разговор? — спросил судья.

Куо поднял взгляд.

— Потому что знаю, что она одобрила бы это, ваша честь, — тихо ответил он. — Я знаю, что суд над госпожой Лу глубоко потряс ее, она чувствовала, что должна искупить свое преступление, покончив с собой. Она была исключительно искренней женщиной, и я знаю, что ей хотелось официально сообщить о своем преступлении, чтобы войти в потустороннюю жизнь с чистой душой. Поэтому-то я и пришел сообщить вам о преступлении, обвинив в сообщничестве также и себя.

— Вы понимаете, что это тяжкое преступление? — спросил судья.

— Конечно! — удивился Куо. — Моя жена знала, что после ее смерти я тоже не захочу больше жить!

Судья Ди молча погладил бороду. На мгновение его пронзила зависть к такой безграничной преданности, но он сказал:

— Я не могу возбудить посмертное дело против вашей жены, Куо. Она никогда не рассказывала вам, как убила своего мужа, а я не могу открыть могилу для вскрытия на основании одних только слухов. Кроме того, я думаю, что, если бы ваша жена действительно хотела сообщить о преступлении, которое, как она говорила, она совершила, она, безусловно, оставила бы письменное самообвинение.

— Это правда! — задумчиво произнес Куо. — Я об этом не подумал! Я так растерял… — и тихо добавил про себя: — Мне будет одиноко…

Судья Ди встал с кресла, подошел к нему испросил:

— Маленькая дочь госпожи Лу живет у вас? Да, — с нежной улыбкой произнес Куо. — Она славная малышка! Моя жена очень к ней привязалась.

— Тогда выполните свой долг, Куо! — твердо произнес судья. — Как только дело против госпожи Лу будет закрыто, удочерите девочку.

Куо благодарно посмотрел на судью и печально произнес:

— Я так расстроился, что даже не извинился за то, что не заметил гвоздя во время первого вскрытия, ваша честь! Я надеюсь…

— Забудем о прошлом! — перебил его судья. Куо опустился на колени и трижды коснулся лбом пола. Встав, он просто произнес:

— Спасибо, мой господин. — Повернувшись, чтобы идти, он добавил: — Ваша честь великий и добрый человек!

Куо медленно шаркал к двери, а судья чувствовал себя так, будто его отхлестали по лицу тяжелым кнутом.

Нетвердой походкой вернувшись к столу, он тяжело опустился в кресло. Только теперь ему вспомнилось, как Куо говорил о сомнениях своей жены. «Радость проходит, остаются угрызения совести и печаль». Она действительно знала все стихотворение! «Новая любовь не раз причиняет старую боль…». Его голова опустилась па стол.

Прошло много времени, прежде чем он выпрямился. Ему вдруг пришел на память давно забытый разговор с отцом. Тридцать лет назад, только что сдан первый экзамен по литературе, он взахлеб рассказывал отцу о своих грандиозных планах ва будущее. «Я верю, что ты далеко пойдешь, Жэньчжи, — сказал отец, — но будь готов к многочисленным страданиям на этом пути! Оказавшись на вершине, ты почувствуешь себя очень одиноким» .. Он тогда уверенно ответил: «Страдания и одиночество делают человека сильным, мой господин!». И не понял, почему его отец печально улыбнулся. Но теперь ему стало ясно.

Слуга принес горячий чай, и судья медленно выпил чашку. Вдруг он удивленно подумал: «Как странно, что жизнь продолжается, словно ничего не произошло! Однако Хун погиб, горбатый калека и прекрасная женщина заставили меня позавидовать их безмерной преданности, а я сижу и пью чай! Жизнь продолжается, но я изменился. Она продолжается, но я больше не хочу принимать в ней участия!»

Он чувствовал себя совершенно изможденным. «Покой, — думал он, — жизнь в уединении, вот чего я хочу!» Но сразу же понял, что не может позволить себе этого. Уединение существует для людей, у которых нет обязательств, у него же их слишком много. Он поклялся служить государству и людям, он женился, у него родились дети. Он не может быть трусом, убегающим от своих долгов. Он будет продолжать жить!

Приняв это решение, судья снова погрузился в свои мысли.

Дверь раскрылась, и ему пришлось отвлечься от невеселых размышлении. В комнату вбежали три его помощника.

— Ваша честь! — возбужденно воскликнул Чао Тай. — Из столицы прибыли два высоких чиновника! Они ехали всю ночь!

Судья Ди велел провести высоких гостей в гостиную, чтобы те немного отдохнули, и пообещал выйти к ним, как только переоденется в официальное платье.

Войдя в гостиную, судья увидел двух человек в халатах из блестящей парчи. По знакам на их шапочках он понял, что это старшие следователи столичного Суда. Душа у него ушла в пятки, и он опустился на колени. Дело, должно быть, не шуточное.

Тот, что постарше, быстро подошел к судье, поднял его и почтительно произнес:

— Ваше превосходительство не должен опускаться на колени перед своими слугами!

Ошеломленного судью отвели на почетное место.

Старший чиновник подошел к высокому алтарному столу возле задней стены и осторожно взял лежащий па нем желтый свиток. Почтительно держа его обеими руками, он сказал:

— Сейчас ваша честь прочтет августейшие слова!

Судья Ди встал и с поклоном принял документ. Он быстро развернул свиток, следя, чтобы императорская печать, которую оп видел вверху, была выше уровня его глаз.

Это был императорский указ, в котором в обычных официальных фразах говорилось, что Ди Жэньчжи из Тайюаня в знак признания двенадцати лет его безупречной службы назначен председателем столичного суда. Императорская подпись была выведена ярко-красной тушью.

Судья Ди свернул указ и положил его обратно на алтарный стол. Затем, повернувшись в сторону столицы, он распростерся и девять раз ударился лбом об пол, чтобы выразить свою благодарность за императорскую милость.

Когда он встал, два чиновника низко поклонились ему.

— Эти два человека, — почтительно произнес старший, — назначены помощниками вашего превосходительства. Мы позволили себе дать копии августейшего указа старшему писцу, чтобы документ был распространен по всему городу и люди смогли порадоваться за своего судью, которому оказана такая высокая честь. Завтра рано утром мы проводим ваше превосходительство в столицу. Согласно августейшей воле, вы должны как можно скорее приступить к своим обязанностям.

— Преемник вашего превосходительства, — добавил тот, что был моложе, — уже назначен, и его прибытия ожидают сегодня вечером.

Судья Ди кивнул.

— Сейчас вы можете быть свободны, — сказал он. — Я пройду к себе в кабинет, чтобы привести дела в порядок для моего преемника.

— Мы сочтем за честь помочь вашему превосходительству, — подобострастно произнес старшин.

Возвращаясь в канцелярию, судья услышал издалека звуки хлопушек. Жители Пейчоу начали праздновать успех своего судьи.

Старший писец вышел ему навстречу и сообщил, что все служащие ждут в зале суда, чтобы поздравить судью.

Поднявшись на возвышение, судья Ди увидел, что все писцы, служащие и стражники опустились на колени перед столом, и на этот раз к ним присоединились трое его помощников. Два следователя встали по обе стороны от судьи, и он произнес несколько приличествующих случаю слов, поблагодарив всех за службу за время его пребывания в должности. Он сообщил, что все получат специальную премию в соответствии с рангом и положением. Затем он посмотрел на трех человек, которые так преданно служили ему и стали его друзьями. Он сообщил, что Ма Жун и Чао Тай назначаются предводителями судебной стражи, а Тао Гань — главным секретарем суда.

Приветственные возгласы стражников смещались с громкими криками толпы, собравшейся на улице. «Да здравствует наш судья!» — кричали они. Судья Ди с горечью подумал, какая же комедия жизнь…

Когда судья Ди вернулся в кабинет, Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань буквально ворвались к нему, чтобы поблагодарить его, но резко остановились, увидев, как два важных чиновника помогают судье облачаться в церемониальные одежды.

Судья поверх их голов горько улыбнулся своим помощникам, и те быстро удалились. Когда дверь за ними закрылась, он с внезапной болью осознал, что старым, легким товарищеским отношениям отныне пришел конец.

Один из чиновников подал судье его любимую меховую шапку. Воспитанный в придворных кругах, он научился скрывать свои чувства, но тем не менее удивленно поднял брови при виде старого, вытертого меха.

— Редкая честь, — вкрадчиво произнес второй чиновник, — быть назначенным прямо на высокий пост председателя. Как правило, августейший выбор обычно падает на более старых губернаторов провинций. А вашему превосходительству, полагаю, всего лет пятьдесят пять!

Судья Ди решил, что этот человек не очень наблюдателен, раз не смог правильно определить возраст — ему ровно сорок шесть лет. Но, посмотрев на себя в зеркало, он, к своему немалому удивлению, увидел, что за последние несколько дней его черная борода и бакенбарды стали седыми.

Он рассортировал дела на своем столе, дав короткие объяснения по каждому. Подойдя к делу, в котором речь шла о ссудах землевладельцам, над которым он работал со старшиной Хуном, он не смог скрыть своего энтузиазма. Два чиновника вежливо слушали судью, но он вскоре заметил, что они откровенно скучают. Судья со вздохом захлопнул папку, вспомнив слова отца: «Оказавшись на вершине, ты почувствуешь себя очень одиноким».

Трое помощников судьи Ди сидели в караульном помещении вокруг очага, разожженного в середине каменного пола. Тихо глядя на огонь, они вспоминали старшину Хуна.

Тао Гань вдруг сказал:

— Интересно, удастся ли мне сегодня вечером подбить этих столичных шишек на дружескую игру в кости!

Ма Жун поднял глаза.

— Никаких костей, господин секретарь! — проворчал оп. — Теперь вам придется учиться жить в соответствии с вашим высоким статусом! И, хвала Небу, наконец-то я буду избавлен от угнетающего зрелища твоего грязного кафтана!

— Вот когда попадем в столицу, тогда и поговорим! — спокойно ответил Тао Гань. — А тебе, Ма Жун, придется забыть о кулачных боях! Пора предоставить эту грубую работу молодежи, не так ли, брат?

Ма Жун пощупал колени своими большими руками.

— Что ж, — печально произнес он, — признаюсь, я теряю былую гибкость. — Вдруг по его лицу расплылась широкая улыбка. — Но, брат, зато у таких славных парней, как мы, в столице не будет недостатка в женщинах!

— Не забывай, что в столице нам придется соперничать с молодыми хлыщами!

Ма Жун приуныл и задумчиво почесал голову.

— Замолчи, старый нытик! — рявкнул Чао Тай на Тао Ганя. — Конечно, мы немного постарели, и вам даже иногда доставляет удовольствие славно провести ночь в одиночестве. Но, братья, есть одна вещь, которую у нас никто не отнимет!

— Янтарная жидкость! — вскакивая, воскликнул Ма Жун. — Идемте, братья, я вас отведу в самое лучшее местечко в городе!

Подхватив Тао Ганя под руки, они повели его к главным воротам.