Сталь и пепел - Сталь и пепел. На острие меча

Были и дезертиры. Два дня назад их отряд потерял только что присоединившегося к ним сержанта Фрэдди Галузо, схлестнувшись с шайкой дезертиров человек в восемь. С ручным пулеметом «М-249» и очень серьезно настроенных. Потеряв в ходе перестрелки двоих, дезертиры отвалили, осыпая бывших союзников проклятиями на испанском.

– Поганые латиносы, твари, хуже хаджей, – выругался Трескотт.

Чем ближе к Одре, тем реже попадались русские патрули, все чаще – брошенная и разбитая техника, выжженные леса, изрытая воронками и перепаханная гусеницами земля. Каждый день к маленькому отряду присоединялись новые бойцы, принося свежие новости. Одну хуже другой. Танковые колонны «иванов», не задерживаясь, рвутся вперед, в Германию, гоня перед собой остатки третьего армейского корпуса армии США. Поляки, блокированные в Кракове, уже сдались на милость победителям; американский пятый корпус, сидящий в Варшаве, не дождавшись помощи, тоже готов капитулировать. Там тысячи раненых и иссякли боеприпасы.

Логан и его люди сдаваться не собирались. Заросшие, грязные, вонючие и одуревшие от бесконечной гонки по польским лесам, они хотели дойти наконец до своих и влиться в ряды отступающей армии.

– Последний рывок остался, капитан. Еще рывок – и все… Как думаешь, наши еще Ополе удерживают?

– Не знаю, не знаю. Судя по канонаде, еще удерживают.

Осталось выдвинуться поближе к передовой и постараться прорваться к своим. Здесь они на «оборотней» и напоролись. Передовой дозор в составе сержанта Итона, рядового Пинеды и капрала Самуэльссона встретил неизвестных англоязычных бойцов.

– Сэр, похожи на SAS. Только акцент какой-то дерьмовый. То ли кенгуру, то ли киви[27]. Вероятно, частники, сэр.

– Какого черта им здесь надо? – спросил Трескотт, недоуменно вращая головой. – Еще англов или наемников здесь не хва…

Шквальный огонь за секунды срезал передовой дозор и обрушился на отряд, прижимая его к земле. Где-то наверху, в прихожей у Бога, решили, что Роджер должен выжить и сегодня. Трескотт принял на себя очередь… Дернувшись и захлебнувшись кровью, мастер-сержант рухнул навзничь, опрокинув Логана.

Прежде чем Роджер понял, что произошло, стрельба утихла. Небольшую узкую поляну окружили люди, говорящие на незнакомом, но похожем на польский языке. Еще через минуту до него дошло, что это «иваны». Твою ж мать, дойти почти до Одры и так попасться на переодетых русских. Как последние лохи…

Придавленный остывающим телом Трескотта, истекающего кровью, Роджер наблюдал, как «оборотни» неторопливо обходили лежащие тела американцев, о чем-то переговариваясь. Пролежав под мертвым телом больше двух часов и вымокнув от крови мертвого сержанта, Логан наконец увидел похоронную команду. Ее составляли штатские, видимо, из местных жителей, в сопровождении двух русских. Оружие, в том числе и «М-4» Логана, было тщательно собрано «оборотнями», у него остался лишь один «кольт», не замеченный русскими при беглом осмотре трупов.

Поляки с лопатами столпились у края, глядя на заваленную трупами поляну, а русские пошли вперед, снимая с тел идентификационные жетоны и складывая их в обычную картонную коробку. Как в супермаркете.

Роджер ждал, ему больше ничего не оставалось. Надо было подпустить врага поближе и использовать свой шанс. Наконец тяжелое, мертвое тело Трескотта отвалили в сторону, и лучи скупого, закатного солнца ударили Логану в лицо.

Перед ним стояло двое поляков в штатском и один русский. В каске и бронежилете, но без оружия. С картонной коробкой в руках, глаза испуганные.

Роджер вскинул «кольт» и выстрелил прямо в эти глаза из положения лежа. Затем перевернулся на живот и выстрелил четыре раза по стоящему и хлопающему глазами второму русскому и побежал. Бежал на запад, отклоняясь от хлещущих по лицу веток, бежал туда, откуда слышалась канонада. Сзади раздавались истошные крики и выстрелы.

Требовалось обойти чек-пойнт, лавируя среди русских колонн, спешащих на запад, и пробраться к своим. Еще раз осмотрев импровизированную крепость «иванов», Логан решил заложить крюк справа. Там постоянно шло движение и возможность проскочить была выше. Глаза у наблюдателей быстро устают, особенно в сумерках.

Ополе горел. Горел ярко, смрадно, выпуская в небо клубы черного дыма. Стрельба вокруг города затихла, теперь раскаты артиллерийского огня и рев РСЗО отдалились, слышались лишь из-за Одры. Вокруг города все было забито брошенной и разбитой техникой. В основном брошенной. Такие следы оставляет не сражающаяся армия – бегущая. Русские, видимо, уже устали убирать неповрежденную технику. Им было не до этого, они держали высокий темп преследования.

Но у Одры споткнулись. Теперь понятно, что здесь русские возьмут паузу для рывка на немецкую территорию. Рождер видел, что перед ним самые настоящие боевые части, уставшие и потрепанные, прошедшие не одну сотню километров. При этом победоносно прошедшие. А воинам-победителям абсолютно безразличен одинокий человек, бредущий вдоль дороги. В ближайшем доме Роджер нашел чистую одежду, избавился от неимоверно грязного летного комбинезона и армейских ботинок, выкинул пахнущий порохом пистолет и снова отправился к Одре, даже особо не скрываясь. Его пару раз окликали, но Роджер, вжав голову в плечи, делал лихорадочные движения. Типа от страха. Русские патрульные довольно ржали, видя его страх. Для них он был обычным поляком, беженцем, бредущим по своим делам. Или мелким воришкой, шарящим в брошенных домах.

Надо торопиться, пока русские патрули не перекрыли берег Одры. Пока здесь, в прифронтовой полосе, у «иванов» полный бардак и не организована комендантская служба. Осталось дождаться ночи, спуститься к воде и постараться не утонуть. Уж утонуть было бы совсем глупо.

Вода даже по запаху была грязной. Мазут, бензин, машинное масло, какие-то бревна, трупы дохлых животных – все это неспешно проплывало мимо Роджера, когда он, держась за пустую пластиковую канистру, плыл к противоположному берегу. Вдали корявой громадиной виделся взорванный железнодорожный мост.

То и дело с обоих берегов взлетали осветительные ракеты, но по нему никто не стрелял. Его голова на фоне тонн проплывающего мимо мусора явно не выделялась. Наконец после долгого плаванья, показавшегося бесконечным, ноги заскользили по глинистому дну. Осталось выбраться на сухое место.

– Стоять! Стреляем!

Окликнули его, едва он выбрался на крутой западный берег, окончательно выбившись из сил. На него в упор смотрело три ствола «М-4» и три прибора ночного видения, закрепленные на касках. И услышал он родной, южный акцент…

Роджер хотел что-то сказать, но вместо этого застонал и рухнул на истоптанную траву. Он дома. Он дошел… Свои…

Глава 12. Киргизия. Окрестности Канта.16 августа

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Словно луч света в старом чулане пробивал темноту. Руслан Левченко глухо застонал и попытался открыть глаза. Один глаз, правый, открылся с трудом, левый же открываться упорно не хотел, словно его залили клеем.

Руслан осмотрелся одним глазом, и то, что он увидел, оптимизма не внушало. Их «Форд Транзит» валяется на обочине, буквально разорванный в клочья. Сиденья и обшивка залиты кровью, даже отсюда видно, с асфальта. Только сейчас Левченко понял, что лежит поперек шоссе, ведущего от авиабазы «Кант» к столице Киргизии, Бишкеку.

Черт, надо отползти в сторону. Попытка пошевелиться вызвала новый приступ боли, сопровождаемый тошнотой и головокружением. Как тогда, на Кавказе, когда его здорово контузило. Кое-как встав на четыре кости, Руслан отполз за исковерканный автомобиль. Снова огляделся. Внутри микроавтобуса – месиво. Вьются мухи, тошнотворный запах. Левченко все-таки вывернуло наизнанку. Желчью на пыльную обочину. Ему вдруг полегчало, и он вспомнил…

В армию ушел в нулевом, поздней осенью. Загребли во внутренние войска, в знаменитую «сотку»[28]. Войска МВД – это не десант, конечно, и не флот, но зато после них в ментовку легче служить попасть. А где после дембеля служить, как не в милиции? И зарплата, и власть, и уважение… Знал бы он тогда, куда его мечты заведут, тысячу раз бы перекрестился. К тому времени вторая чеченская уже вовсю шла и после «учебки», где с курсантов драли три шкуры на плацу и стрельбище, отправился в первую «командировку». Повоевать пришлось, но звезд с неба не хватал, тянул солдатскую лямку исправно, как вол телегу.

Вернулся домой, а делать нечего. Работы нет, перспектив еще меньше. Подался в Москву, за столичной деньгой. Отдельный полк ППС, комнатка в общаге и – мрак… Тупая, грязная работа, подлый грабеж подвыпивших работяг, «обувание» гастарбайтеров, вечное презрение со стороны москвичей и вечное хамство начальства. Три года Левченко это терпел, надеялся, что тяга к красивой, столичной жизни пересилит отвращение к работе и самому себе, но нет. Крепко выпив, Руслан написал заявление «по собственному» и затем со вкусом набил рыло вечно злобному, как цепной пес, командиру роты ППС майору Злотнику.

Вернулся на родину несолоно хлебавши. Не зная, что делать, зашел в военкомат навестить одноклассницу, работавшую там, и напоролся на объявление о контрактной службе.

Снова Кавказ, теперь уже по контракту, за хорошие, по курским меркам, деньги… Сорок шестая ОБРОН, три года, от звонка до звонка. Служил в Урус-Мартане, ходил на боевые, затем в комендатуре два года просидел. Если первый год было интересно, то последние два сидели в части почти безвылазно, встречая высокие комиссии из Москвы и Ростова. Местные силовики, милиция и так называемый Антитеррористический центр имени Ахмадова крепко держали ситуацию в руках и все меньше нуждались в «федеральных» войсках на своей территории. Участились стычки с местными, доходило до перестрелок.

Потом жахнуло в Москве – и понеслось. Джигиты словно озверели, каждый день нападая на колонны военных. Вскоре все завертелось в каком-то кровавом хороводе. Их отдельный батальон оперативного назначения едва не вырезали подчистую, когда «царь зверей» Заур Ахмадов поднял вверх зеленое знамя мятежа.

Здесь Руслану повезло. Ротный, капитан Пискунов, несмотря на фамилию, был мужик матерый и горцам не верил никогда. В отличие от комбата, подполковника Ганина. Тот с местными бородачами чуть ли не целовался, придурок слабоумный. Его первым на фарш и пустили, вместе с начштаба майором Пузановым, таким же вечно поддатым «отцом-командиром». Обезглавив батальон, абреки подтянули минометы и стали методично долбить военнослужащих. Среди солдат было много их контрактников из соседних кавказских республик, которые «умирать за русню» не торопились.

Из всей роты в восемьдесят пять человек к станице Ассиновской, в соседней Ингушетии, пробились семнадцать, включая Левченко, где соединились со сводным полком МВД. Там же, под Ассиновской, Руслана контузило. Бронированный «Урал» налетел на фугас, замаскированный под дорожный отбойник. Кто же знал, что жизнь после этого развернется на сто восемьдесят градусов?

В ростовском госпитале Руслан столкнулся со своим земляком Юрой Евсеевым, учившимся в школе на класс старше.

Теперь Юра Евсеев – большой человек. Глава районной администрации и даже кандидат в губернаторы области. Возмужал, заматерел, отъелся, коротко подстригся и обзавелся модными ботинками. Прибыл в Ростов поддержать раненых земляков и сделать себе имя перед предстоящими выборами.

Евсеев сразу узнал Руслана… Пожал руку, предложил работу. В муниципальном ОВД. Не рядовым милиционером, естественно. Начальником патрульной службы.

Через полгода Евсеев был назначен на должность вице-губернатора области, а Левченко перешел в региональный департамент полиции. Там и познакомился с самим Сальниковым – министром внутренних дел Руси и «особой, приближенной…».

Министру его представил Евсеев, описав Руслана в самых радужных тонах.

Сальников крепко пожал ему руку и спросил:

– Нет желания перебраться в столицу, Левченко?

Руслан покосился на Евсеева. Тот ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

– Давай, Рус, делай карьеру. Судьба дает тебе второй шанс…

Вот так Руслан и оказался в одном из самых засекреченных подразделений МВД – Специальном оперативном центре, известном так же как «База № 200» или «Сольпуга». Особенностью центра помимо дислокации его за границей в афганском городе Мазари-Шариф были задачи: перехват конвоев с наркотиками, разведка, выявление и уничтожение подпольных лабораторий с наркотиками и главное – ликвидация главарей синдикатов. Любыми способами. Наркотики на Руси – наряду с терроризмом и педофилией – были объявлены вне закона. Со всеми вытекающими последствиями для «злодеев».

Руководству страны и МВД было понятно, что тактика поимки мелких наркодилеров и систематическое перекрытие ответвлений глобального трафика афганского героина ситуации не улучшает. А скорее наоборот. Тогда решили действовать с размахом и зачистить всю цепочку распространителей и клиентов «хмурого». От потребителей, которых принудительно лечили, до звена «распространитель – перевозчик – производитель». Причем последних было решено устранять физически. По возможности показательно и жестоко. Чтобы каждый бабай, торгующий зельем, знал, что килограмм героина, ушедший на север, может вернуться килограммом тротила в собственной немытой заднице. Все это великолепие «Базы № 200» официально называлось «Русская гуманитарная миссия в Афганистане».

Помимо передовой базы для обеспечения действий разведки и спецназа была развернута программа работы с племенными вождями на севере Афганистана. Таджиками, узбеками и туркменами. Американцы, сокрушив «Талибан» руками Северного альянса, быстро забросили своих союзников, переключившись на поддержку пуштунов – основных производителей героина и «по совместительству» этнического большинства Афганистана, составляющего государственную элиту. Меньшинствам, понятное дело, такой подход понравиться не мог. Чем и решили воспользоваться в Москве. Глупо было упускать такой шанс в борьбе с потоками наркотиков, хлещущих через прозрачную границу. Следовало работать на упреждение.

В Мазари-Шарифе был развернут учебный центр, где за небольшие деньги набирали войска из лояльных местных жителей. Была развернута мощная агентурная сеть, отслеживающая движение караванов с зельем в сторону реки Пяндж. Сформированные батальоны «сипаев» отправлялись на блокпосты, занимались отстрелом шаек талибов и охотились на поля опиумного мака. Развернутый здесь двухсот девятый территориальный корпус правительственной армии существовал только на бумаге, но исправно «осваивал» выделяемые коалицией деньги. Так что русским никто особо не мешал. Точечными ударами по лидерам наркоторговцев занимался отряд спецназа из сотрудников МВД.

Такая активность русских не могла понравиться командованию сил НАТО в Афганистане, официальным властям Кабула и, конечно, талибам. Особенно обострились отношения с Кабулом после того, как четыре вертолета непонятного происхождения, пройдя на сверхмалой высоте, высадили ударную группу на окраине Кандагара, расстреляв губернатора провинции, известного своим участием в одноименном синдикате. Помимо всего прочего, покойник был родней президенту Гамиду Урзаю. Скандал получился жуткий, дело дошло до карательной экспедиции афганской армии и спецназа на север и двухнедельными боями у Баглана и Пули-Хумри с отрядами «сипаев». Ситуацию удалось кое-как разрядить лишь после вмешательства главкома НАТО. Генерал Джеральд Корнелиус отозвал правительственные войска с севера из-за очередного наступления талибов на Джелалабад и тот же Кандагар.

К моменту убытия Руслана Левченко в очередной отпуск начальник базы полковник ДБОПиК Селезнев собрал всех офицеров в тактическом центре.

– У нас приказ из Москвы. Сворачивать деятельность, немедленно. Дорогостоящую технику и архивы эвакуировать, остальное раздать местным. Срок – десять дней.

В зале стало так тихо, что слышно было, как работает кондиционер, гоняющий воздух. Первым не выдержал заместитель Селезнева по разведке, подполковник Дунаев.

– Это связано с сосредоточением войск на западе?

– Да. Случись конфликт – нас просто вырежут. Всех. Здесь группировка НАТО в пятьдесят тысяч штыков, плюс АНА[29] в сто пятьдесят тысяч. Не считая талибов и прочих барбосов…

– Мы уйдем, так пуштуны всех наших «сипаев» под нож пустят. Вместе с семьями… Вся работа за два года псу под хвост.

– Это приказ, Дунаев. У нас пока государственная структура – не частная лавочка. Принимайтесь за работу. Левченко, останьтесь, остальные свободны.

– Майор… – начал Селезнев, крутя карандаш в руках.

– Вы летите домой, завтра. Не через Душанбе, как обычно, – через Кант. Командование базы в курсе, нашу эвакуацию обеспечивает Министерство обороны. Понятно?

– Так точно.

Но завтра улететь не удалось… Как и послезавтра. События накатывались подобно селевому потоку. В Кундузе вспыхнул мятеж исламистов, были разграблены склады ООН и убито несколько полицейских. Потом началось крупное наступление талибов на Кандагар и Кабул. Все более-менее боеспособные части АНА были переброшены обратно, на юг. Не успели собрать вещи – началось в Европе. По-крупному… Руслан до последнего мгновения надеялся, что все обойдется. Не обошлось. А эвакуироваться они не успели. Не до них было военно-транспортной авиации. Видимо, Москва про свою передовую базу в Афганистане просто забыла в суматохе. Но командование ISAF в северном регионе помнило о них. Помнили наркоторговцы и талибы.

– Начнись буча – нам не продержаться и десять минут. Просто с воздуха с говном смешают, потом зачистят пехотой. – Полковник Селезнев пристально посмотрел на подчиненных.

– А двести первая база и «Кант»? Что, не помогут?

– Не думаю. Нас уже неделю как вывезти отсюда должны. И что? Где самолеты, где наземный транспорт?

Все хорошо в полковнике Селезневе, организатор он блестящий и опер опытный, фарси и узбекский знает, родился в Ташкенте, был советником в МВД ДРА больше года, но… Нет реального боевого опыта. Не был он общевойсковым офицером, мышление у него не военное. Поэтому и растерялся, наверное.

– У Москвы сейчас о другом голова болит, – растягивая слова, выговорил полковник Соломин по прозвищу Черкес.

Черкес был заместителем Селезнева по специальным операциям и в отличие от шефа последние двадцать лет только и занимался тем, что воевал. Исключительно на Кавказе, оттуда привез кучу наград, шрамов и грозное прозвище.

– Зароемся здесь в землю, все, что надо, у группы реконструкции[30] купим. Не будут натовцы нас сейчас давить. Им еще один очаг напряженности не нужен. Более того, думаю, не трогают нас из-за Манаса.

Левченко согласился. Про себя, конечно. Лезть ему, майору, в спор двух полковников не хотелось. Но позиция Черкеса ему была ближе. Раз не можем эвакуироваться, значит, нечего паниковать, будем сидеть здесь. До Душанбе далеко, по дороге колонну раздербанят на раз.

– Когда мы Комсомольское штурмовали, там духи в бетонных подвалах сидели две недели[31]. Две недели. Чем только мы их не долбили, от гаубиц до огнеметов «Буратино», пока всех не перебили. Так что если с умом зарыться, то у американов нервов не хватит нас отсюда выбивать. Скорее всего, махнут не глядя на персонал из Манаса.

Так и получилось. Главком ISAF Корнелиус, конечно, знал, что «русская гуманитарная миссия» на севере – это натуральный опорный пункт, существование которого идет вразрез с политикой НАТО и США в этом регионе. Знал генерал и о рейдах спецназа против наркоторговцев, и о подготовке тысяч боевиков из местных жителей за русские деньги. О формировании параллельно официальному Кабулу органов власти и вооруженных сил здесь, в Мазари-Шарифе. Знал, но ничего не предпринимал.

Слишком глубокой оказалась «кроличья нора» Афганистана для Америки. Начавшись блестящими успехами, через три года «антитеррористическая операция» превратилась в грязную и кровавую войну, которой не видно ни конца, ни края. Союзники по НАТО после первых тяжелых потерь стали откровенно манкировать своими обязанностями, сваливая ведение боевых действий исключительно на американцев. Взять тот же северный Афганистан, где сейчас окопались русские. Это германский сектор ответственности, куда помимо немцев входят еще шведский, норвежский и венгерский контингенты. Немцев тысячи две и остальных еще полторы. Сектор есть – ответственности нет. После Украинской кампании континентальные европейцы вообще как пришибленные стали. Русские под носом у германского командующего, генерал-майора Бергфреде, целую дивизию из местных развернули и вооружили, а ему хоть бы хрен. Вертолеты какие-то непонятные летают, транспортники…

Когда Джереми в упор спросил немца, что там происходит, тот откровенно ответил. Предельно откровенно.

– Я не хочу Третьей мировой, генерал. Мне хватило того, что брюссельские деятели захотели украинские газопроводы. Никто не ожидал от «иванов» такой прыти. Так что пусть русские делают здесь что хотят, лишь бы не страдали военнослужащие ISAF. Извините, командующий, но это моя позиция.

У Корнелиуса тогда отвисла челюсть… Но это были только цветочки. Немцы были предельно честны – уже хорошо. Ягодки появились позже, когда выяснилось, что французы и итальянцы платили талибам, чтобы те их не трогали. Большую часть денег талибы тут же тратили, покупая оружие и боеприпасы. Скандал едва удалось замять после личной встречи президента Обайи с Салази и Балотелли, но два генерала, француз и итальянец, вылетели в отставку. Что хуже – окончательно было подорвано доверие между союзниками.

Теперь вот события в Европе. Началась настоящая война. Вот так сразу. Как в фильме про холодную войну. Джереми уже отдал приказ на уничтожение русской миссии, в первый же день, но потом его отменил. Мешал центр логистики ISAF в Киргизии…

Там оказалось заперто почти две тысячи военнослужащих НАТО, из них почти полторы – американцы. «Воздушный мост» прекратил действовать уже почти декаду, но Вашингтон не торопился эвакуировать персонал и вывозить колоссальные запасы имущества. Сыграла роль большая политика. Американцы не убегают и все такое.

Власть в бедной и небольшой Киргизии, раздираемой на части криминальными и этническими кланами, принадлежала только тем, у кого есть деньги и сила. Деньги были у русских, американцев, китайцев и исламистов. Сила – только у китайцев и исламистов. Русским и американцам было не до того. Ограничились двумя базами. Начнется серьезная заваруха – сил на базах едва хватит для самообороны. Но Вашингтон упорно настаивал на присутствии американцев в Манасе. Вот сейчас туда бы этих теоретиков…

Русским легче. У них вся Центральная Азия – край сателлитов. Местные правители сидят в креслах только благодаря поддержке Москвы. Так что если чего – помогут. Не из-за любви к русским – из-за собственной безопасности[32].

Получилось именно так, как и думал Черкес. Когда в Европе война шла уже вовсю, за забытыми прилетел древний «Ан-12». С эмблемами ВВС Узбекистана и представителем родного МВД.

– Договорились наконец-то. Американцы своих забирают, мы забираем вас. Всю эвакуацию проводят ВВС Узбекистана как нейтральная сторона под присмотром ООН. Собирайтесь, господа борцуны с наркотиками.

Руслан представил, как американцы полетят на архаичных узбекских «Ан-12», и хихикнул. Небось памперсы в полете пару раз поменяют. Не привыкли они к таким экстремальным полетам.

Спецназ, точнее, группа Левченко улетала последней, вместе с Дунаевым, до последней минуты работавшим с местной агентурой и тыловиками подполковника Бахметьева, передававшего афганцам наше барахло. Может, раньше афганцы нас и считали предателями, которые их бросили, но не сейчас. Командир сформированного нами из таджиков двадцать шестого «горно-штурмового» полка Акбар сказал на прощание:

– Я вас понимаю, шурави. Когда в своем доме пожар, трудно помогать соседу копать арык. Тушите пожар и возвращайтесь.

Руслан пожал таджику в залихватски заломленном каштановом берете крепкую руку.

Историю авиабазы «Кант», куда сейчас прибыла группа Левченко, можно было разделить на два периода – до событий в Казахстане и после. После того как президент Турсунбаев почил в бозе под обломками резиденции, а северные области Казахстана стали южными областями Уральского и Сибирского федеральных округов, авиабаза «Кант» обрела второе дыхание. Были удлинены ВПП, построены ангары и жилые комплексы. Теперь при желании здесь можно было разместить целый авиационный полк да еще технические и тыловые подразделения. Но перебазировать сюда целый полк в планы руководства Руси не входило. На «Канте» стал базироваться отдельный парашютно-десантный батальон, также эскадрилья ударных вертолетов «Ка-52» и эскадрилья бомбардировщиков «Су-24М2». Эскадрильи были готовы в любую минуту к нанесению удара по столице любой из республик Средней Азии. Еще на «Канте» базировалась так называемая авиагруппа «Анчар» из восьми вертолетов «Ка-60С» и двух самолетов-заправщиков «Ан-32З», входящая в состав четыреста сорокового отдельного авиационного полка специального назначения ВВС[33]. Про эту группу и весь полк было известно крайне мало, но Левченко знал, что именно эти черные, без номеров и опознавательных знаков «Ка-60С» несли его ночью под Кандагар. Той ночью, когда они как снег на голову обрушились на виллу губернатора, являющегося по совместительству одним из крупнейших в мире торговцев героином. Тогда ребята Левченко отработали на сто процентов, убив всех, кого приказывали, и почти не понеся потерь.

Теперь на авиабазе было довольно пусто. Самолетов, не считая двух узбекских «Ан-12», на ВВП не было вообще, а из вертолетов присутствовали четыре «Ми-8», явно не первой свежести. Десантники тоже были здесь, настороженные, напряженные. Прямо на ВВП стояли БМД-3, укрытые мешками с песком. Дальше, так же с брустверами из мешков с песком, – траншеи полного профиля.

Едва открылась рампа, как к транспорту подъехал «Тигр» с красной полоской на боку и надписью «Комендатура». Из внедорожника вывалился упитанный прапор с красной, шелушащейся от солнца мордой. Значит, свеженький еще, шкура от ветра и солнца не задубела.

– Позывные Оса? Спецотряд МВД?! – заорал прапор на всю округу, пытаясь перекричать еще работающие двигатели «Ан-12».

«Ну не придурок?» – Руслан нахмурился и сделал шаг вперед, подойдя к прапору на расстояние вытянутой руки.

– Тебя, когда мать родила, уронила раз пять о бетонный пол? Ты чего позывные орешь в открытую, мудило? Совсем сбрендил от жары, муфлон?

Прапорщик по-рачьи выпучил глаза и стушевался. «Не воевал, значит», – с удовлетворением подумал Левченко.

Прапор промямлил, стараясь смотреть куда-то вбок:

– Извините, господин…

– Майор, – сообщил Руслан, продолжая изучать его лицо с видом энтомолога, поймавшего редкую букашку.

Прапорщику такое внимание не нравилось совсем, и он отступил на шаг. Ближе к бронированному кузову внедорожника.

Примечания

1

Проститутками. – Здесь и далее примечания автора.

2

Капитан – в ВМС США звание, в России соответствующее званию капитана первого ранга. Звания на флоте и в морской авиации США идут в такой последовательности: энсин (кадет), лейтенант младший, лейтенант, лейтенант-коммандер, коммандер, капитан, контр-адмирал младший, контр-адмирал, вице-адмирал, адмирал. Адмирал флота – специальное звание, присваивается за особые заслуги, как и звание генерала армии.

3

В состав Тихоокеанского командования ВМС США (The United States Pacific Fleet (USPACFLT)) входят два флота, третий и седьмой. Третий базируется в Калифорнии (Сан-Диего), седьмой – в Японии (Йокосука и Сасебо). В представленном романе адмирал Хаттон командует USPACFLT, адмирал ван Бюйтен – седьмым флотом.

4

Имеется в виду электрический стул.

5

Презрительное название пехоты в Советской и Российской армиях.

6

Аббревиатура от слов Heavy Brigade Combat Team.

7

Название двадцать пятой пехотной дивизии армии США.

8

Отличаются от боевых сокращенным личным составом. В случае большой войны объединяются с учебными полками и разворачиваются в полнокровные боевые бригады.

9

В «этой реальности» срок службы на штабных, тыловых и административных должностях в Вооруженных силах законодательно ограничен тремя-четырьмя годами. Потом обязательно служба в строевых частях – для постоянной ротации командирских кадров.

10

Противотанковый гранатомет, принят на вооружение в 1985 году. Калибр 72,5 мм, вес 2,9 кг, дальность стрельбы 170 м, бронепробиваемость 440 мм.

11

Станковый противотанковый гранатомет «Копье» принят на вооружение в 1963 году. Калибр 73 мм, вес ок. 60 кг, дальность стрельбы до 1300 м (эффективная ок. 800), бронепробиваемость 350–400 мм.

12

Militaerischer Abschirmdienst (Военная служба безопасности) – орган военной контрразведки Бундесвера.

13

Русский Обще-Воинский Союз – организация, объединявшая эмигрантов – выходцев из Императорской армии и флота, сплоченных для борьбы с СССР. Создан в 1924 году, фактически прекратил существование в начале сороковых годов. Уже к 1930 году был профильтрован советской агентурой и практически парализован. Руководители РОВС – генералы Кутепов и Миллер – были похищены НКВД в Париже, вывезены в СССР и казнены.