Рус - Точка отсчета

Древо Лоос резко отличалось от остальных деревьев совсем не размерами. Чувствовалась в нем инаковость. Трудно объяснить как, но отмечал это любой, даже самый невнимательный путник. Чик к таким не относился. Он восторженно замер, едва выйдя из-за скалы, и незаметно для себя упал на колени.

«Богиня! Наконец я увидел тебя, спасибо за это!» Древо и Верховная оказались настолько переплетены, что на секунду вместо кроны ему показалось лицо «прекраснейшей». В душе разлилось блаженство.

Человек еще та скотина, ко всему привыкает. Вовчик привык, вернее, притерпелся к еженощным страданиям. Так же, как можно притерпеться к постоянной ноющей боли, зная, что от нее не избавишься. Но когда все же приходит избавление, то, как говорят, «почувствуйте разницу», и ты понимаешь, какой это кайф – жить без боли, но тут она наваливается с новой силой, и нет от нее защиты, расслабься.

Чика скрутило сразу, как только лицо богини снова превратилось в дерево. Связанное с ним невидимыми нитями, но в то же время бесконечно чуждое.

В чувство его привел женский голос:

– Эй, с тобой все в порядке? – Узкая ладонь легла на плечо.

Чик с удивлением обнаружил себя стоящим на коленях, прямо на древних каменных плитах дороги. Страдание неохотно улеглось. Спряталось в засаду, поджидая своего часа, ближайшего сна. Он встал, отряхнул обмотки и хмуро обернулся. Жрицу или служку он бы почувствовал.

Перед ним стояла девушка в серой зимней тунике, накрытая голубым суконным плащом с откинутым капюшоном. Распущенные черные волосы, карие глаза, смуглое лицо. Тем, кто не видел жриц, она показалась бы красивой. Собственно, такой она и была. Красива естественной, несовершенной одухотворенной красотой, в глазах искреннее участие. Если бы Чик… это и так ясно.

– В порядке, – хмуро ответил он и пошел дальше.

– Ой! Извини, я не знала, что ты раб! Постой, я тоже к храму, пошли вместе.

С этими словами девушка пристроилась рядом. Ей приходилось почти бежать рядом с быстро шагающим Чиком.

– Ты не мог бы идти помедленнее? А, поняла – торопишься. А я вот не тороплюсь. Да не хмурься ты, я тоже рабыня. Ой!

Чик резко остановился и повернулся к ней. Девушка врезалась в него, как в скалу, и отскочила, словно мячик.

– Разве бывают рабыни – женщины? А где твоя печать?

– Какой ты твердый! – сказала, обиженно потерев грудь. – Ты чего? Подожди, так ты варвар? Настоящий!? Ни разу не видела! А ты из каких мест?

Чик мочал, внимательно вглядываясь в ее лицо. Печати не было. Правильный «греческий» нос, чуть выступающий мягкий подбородок, чуть припухшие приоткрытые губы, гладкие щеки с заметным румянцем на скулах, тонкие черные брови дугой. В сияющем взгляде распахнутых глаз восторженное любопытство. Словно девочка-первоклассница, а не двадцатилетняя девушка.

– А, поняла! Смотри! – С этими словами распахнула плащ на шее. Бронзовое, покрытое вязью непонятных знаков кольцо-ошейник шириной не больше пальца, то есть сантиметра полтора. – Убедился? – Запахнулась, не дожидаясь ответа.

– Какое у тебя Служение? – спросил Чик, не обращая внимания на явную обиду девушки.

Сказав «Служение», снова пошел по дороге. Теперь зашагал медленно, прогулочным шагом.

– Какое Служение? – Рабыня пошла рядом. – А! У меня не Служение, а служба хозяину. Выполнять его волю, – произнесла последние слова печально, – ну вот, такое настроение испортил. Варвар…

– Я слышал, что на всей Гее есть рабы, и думал, что у всех есть Служение. А как иначе? – Чик не задумывался о настроении девушки.

– Ты точно варвар, – вздохнула она, – к тому же глупый. А, поняла! Тебя захватили в бою и сразу обратили в рабство. Ты все это время жил в лагере. Так?

– Так, – согласился с ней Чик.

– Хорошо, просвещу тебя, глупого. Но потом ты о себе расскажешь! У тебя есть имя?

– Чик.

– Что – четыре? – не поняла она.

– Это имя.

– Ого, тебя по номеру назвали? От этих лоосок всего можно ожидать, мне жаль тебя. Ой, прости, не хотела делать тебе больно. Меня зовут Грация, я служу господину… – прислушалась к себе, – Марку. Большего рассказать не могу, ошейник мешает. Чуть что – жжется. Зато думать можно, о чем захочу!

Неунывающей Грация была от природы. Или волею богов, как угодно. Сохранила эту черту в рабском положении только потому, что ей «повезло» с хозяином. Его не прельщали прелести девушки, и подобных приказаний в отношении других мужчин он пока не давал. В принципе ее жизнь после порабощения не сильно изменилась. Была приписной дворовой девкой, «подружкой» для игр дочери архея, а стала рабыней. Дочка выросла, а «подружка» невольно узнала о тайнах семьи и грамоте выучилась, на свою беду. Не хотела дочка одна учиться, капризничала. Теперь она замужем в Фелистии, а Грация так и осталась у архея.

Рабы шли и болтали. Точнее, болтала в основном Грация, говорила обо всем подряд. Отчего не поболтать? Солнечный зимний денек, приказ господина исполнила, интересный попутчик – много ли надо для хорошего настроения? Мимо них проскакивали всадники на единорогах, им автоматически кланялись, повозки, тащимые сильными борками. Им кланялись выборочно. Если колесница со жрицами – обязательно, если грузы, то проходили мимо. Никто их, хвала богам, не окликал.

Единороги не белые красавцы, а разномастные, бывшие дикие с пятен каганов. Они, умные, быстрые, выносливые, неприхотливые, практически вытеснили верховых лошадей, как борки – тягловых волов и тех же коней. Борки – безрогие быки и коровы – стали совершенно незаменимы. Крупнее земных собратьев они, и молока больше давали, и не нуждались в особом уходе, а быкам по выносливости не было равных, и послушные без всякой кастрации. Умные животные, как почти вся живность из пятен.

Чик мало что понимал в быстрой речи попутчицы, да и не вникал. С удивлением обнаружил, что голос девушки ему приятен. «Все правильно, он не мешает Служению», – быстро «разобрался» в своих чувствах. Сравнивать девушку с самой Флориной – такого просто не могло прийти в голову!

Вовчик в стеклянном кубе довольно улыбнулся и любовно погладил чуть-чуть расширившуюся трещинку. Вздохнул и продолжил бить по одному и тому же месту. Упрямый, черт!

– Вот мы и пришли, – вздохнула Грация, – тебе за ворота? Иди, мне нельзя.

– Богиня против твоего появления в храме? – Чувства Чика заметались, ища выхода. Если богиня Лоос против, тогда она – вред Служению!

– При чем здесь богиня! – спасла его девушка. – Хозяин велел ждать его у ворот ограды, он в храме. Посижу на том камне, – грустно кивнула на большой, отполированный частым сидением валун, – ты не задерживайся, а то устала кланяться, иди.

Разноцветные жрицы, служки вкупе с другими посетителями сновали туда-обратно.

– Храни тебя Пресветлая, Грация! – облегченно сказал Чик и направился к распахнутым створкам ворот в невысокой, больше декоративной, чем защитной стене из розового туфа.

– Пусть и тебя хранят твои боги, варвар! Я живу в вилле Апила, что рядом с Месхитополем! – крикнула ему вслед. Зачем?

«Вот и назначила свидание, – подумала с усмешкой. – Девушке неприлично самой напрашиваться к кавалеру. Всем девушкам, но особенно благородным архейкам…» – мысленно передразнила наставницу Серпинии. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Варвар ей понравился, и она это осознала. Привычный ошейник теперь просто физически давил. Хорошо, что этот дорогущий амулет ордена Пылающих не жег в ответ на мысли. Хозяину, честное слово, дешевле было ее просто убить.

Стражник, который, собственно, и выполнял функции проводника, а не охранника, проводил Чика на второй этаж трехэтажного здания и оставил в приемной приора.

– Посыльный из лагеря со свитком для госпожи приора, – объявил он дежурившей в приемной младшей жрице и удалился.

– Жди здесь, – сказала жрица, вставая с резной деревянной лавки, и, не дослушав привычное «слушаюсь, госпожа», скрылась за деревянной дверью с символом Древа Лоос и какой-то надписью в его обрамлении. – Зайдешь, когда прозвенит колокольчик, – объявила, вернувшись буквально через минуту.

Чик стоял и наслаждался близостью своей богини. Жаль, что не она сама его вызвала, но и приор – второе лицо в его Служении, и неважно, что всего лишь срединная жрица, даже не старшая. Звон колокольчика возвестил о приближении еще большего счастья.

Он еле-еле сдержался, не упал на колени сразу, а прошел к простому плетеному креслу, в котором сидела Викария, и только тогда, протягивая свиток, встал на колени.

– Я выполнил приказ, госпожа! – сказал, чуть не захлебываясь от восторга. На мгновение вместо Викарии ему показалась Флорина.

Приор, не поднимаясь с кресла, небрежно швырнула свиток на стол, заваленный кучей пергаментов. Вдоль задней стены располагались многочисленные полки, сплошь забитые разнокалиберными рулонами.

– Кто учил тебя говорить по-гелински?

– Рекрут Архип, госпожа!

– У тебя хорошее произношение. Скажи, ты раньше действительно не знал гелинский язык?

– Не знал, госпожа!

– Так откуда ты родом, чем занимался и как оказался здесь?

– Я жил на острове Рус, что в Баренцевом море. – Название сказал по-русски. – Это на севере, занимался… – Чик замялся, – торговлей? Прости, госпожа, мое скудоумие, но я забываю о прошлом… Сюда меня принесла сама верховная жрица, моя госпожа. Я служу богине! Это самое главное! Остальное неважно! – совершенно искренне впал в патетический восторг, а перед этим привычно похвалил «свою богиню» за то, что она подсказала о забывчивости рабов. Приказ Флорины не говорить о себе правду был первоочередным, а иначе лгать госпоже было просто невозможно.

– Заткнись и никогда больше не говори по-варварски, – поморщилась Викария, – и лишнего не болтай, я знаю, кому ты служишь.

Соизволила встать с кресла и положила ладонь на голову раба. Голову Чика словно тиски сжали. Крик боли удалось сдержать только чудом да приказом «заткнись». Викария вторично поморщилась и недовольно опустилась в кресло. Как и ожидала, Флорина прекрасно заблокировала мысли своего раба. Это в общехрамовых, точнее, орденских (рабы служат все-таки ордену) может залезть любая, начиная с подмастерья, так же как может и защиту поставить. На рабах даже тренировки специальные существуют, отдельные занятия. Здесь блок самой Верховной, магистра ордена. Не пробьешь.

– Купец, говоришь, и все забыл? А как же ты надоумил баранов засаду устроить? Отвечай!

– Купец я… вроде. Забыл, госпожа! – взмолился, чуть не плача. – А лишняя тренировка – на пользу Служению, я почувствовал. Ученики десятника Трифона спросили, я сказал – засада на поле, а дальше они сами. Рекруты Саргил и Архип.

– Почувствовал он! Купец, а про засаду сообразил. Я недовольна тобой.

На Чика навалилось. Недовольство госпожи, приближенной к самой Верховной… такой муки он еще не испытывал, ночные страдания не шли ни в какое сравнение. Даже упасть ниц, вымолить прощение не мог – недостоин. Секунды показались вечностью…

Викария, насладившись мукой раба, продолжила:

– Хватит страдать, исправляйся. Расскажи, что тебе снится, – спросила и замерла в нетерпеливом ожидании.

Она не была садисткой, поэтому и сама удивилась своим чувствам. Сильно разозлил ее раб своей странностью. Правда, раньше с личными рабами Верховной она не общалась, но с этого так и лезла неправильность. Лгать не может, но и правду не говорит. Не иначе сама Флорина запретила, другого объяснения нет. А ведь не выпытаешь никак, только хитростью.

«Если про сны расскажет, что вряд ли, проанализирую. Предложение Томилы надо внимательно обдумать, усиливается ее партия, а этот раб – один из ключиков к Верховной. Совсем она отстранилась от ордена, в облаках витает. Не дело это, не в том служение Пресветлой. Надо было заранее вопросы продумать, как же к тебе подступиться…» Но подступаться не пришлось.

– Спасибо, госпожа, за прощение, я исправлюсь! – Чик не выдержал, упал ниц и сразу стал говорить о снах. Рассказал все, без утайки.

– Значит, манит обнаженной… – произнесла она задумчиво, вычленив самое главное, – я довольна тобой, возвращайся в часть. Ступай! Да, никому, кроме меня, о снах не рассказывай, это запрет.

Викария растерялась.

«Флорина совсем голову потеряла от своей науки! Не запретить личному рабу говорить о снах – нонсенс! Куда катится орден?»

– Благодарю, госпожа, за милость к недостойному! – Много ли надо рабу для счастья? – Слушаюсь! – Развернулся и вышел, едва не сорвавшись на бег – так хотелось выполнить приказ! Но он был четким: «Ступай», а не «Беги».

Девушки на камне за воротами не было, а если бы и была, Чик бы ее не заметил.

Анализ снов оказался невероятным.

Правильно судачили, что у Верховной к варвару что-то личное. Неужели Флорина пыталась соблазнить его, а тот отказался? Когда только успела, отсутствовала всего несколько статер[9]. Нет, вопрос не во времени, важен сам факт нарушения основного запрета для верховной жрицы! Пусть попытки нарушения. В голове не укладывается. Зачем это Флорине? Да и факт ли? Зачем в живых оставила? Почему не запретила распространяться о снах? Вообще-то в живых ненадолго, но все же. Да потому что отказал, вот почему! Про сны просто забыла от полноты чувств, есть за ней такой грешок. Невероятно, немыслимо в обоих случаях: и в попытке соблазнения, и в возможности отказа. Надо все перепроверить. Присмотреться внимательней к Верховной, намекнуть, а то она забывчивая, посмотреть реакцию и лишь потом поговорить с Томилой. Да, так правильней всего. О рабе надо подумать, нужен ли он живым? С одной стороны, может подтвердить, а с другой, – надо ли, чья возьмет? Анализ рабских снов вещь ненадежная. Пока подожду, пусть все идет как обычно. Но каков варвар! Странный раб. Пусть мои жрицы за ним понаблюдают.

Викария позвонила в колокольчик.

– Лютиния, принеси вина.

– Твое любимое, сестра? – Помощница – сама невозмутимость.

– Да, только разбавь, пожалуйста, водой побольше. В горле пересохло. – «Интересно, об этом ты тоже расскажешь Томиле? Впрочем, неважно. Хорошо, что раба отпустила, пусть идет как идет».

Младшая жрица с поклоном закрыла дверь.

Глава 5

Месхития – страна небольшая, густонаселенная, с благодатным климатом. От северных ветров защищена горами, с юга омывается теплым Гелинским морем. Райское место.

Эритопольский лагерь находился в лесу неподалеку от города Эритополь, который располагался в предгорьях лесистых Хабарских гор. Невысоких, без снежных вершин. От Месхитополя добраться до города очень просто: почти строго на север десять дней пути по отличной мощеной дороге мимо многочисленных поселений и вилл.

Для баранов десять дней пролетели как один. Ну и что, что три дня шли дожди и на открытых повозках приходилось кутаться в плащи, зато отдых! Много нового узнал Чик за это время. Не специально, просто невольно слушая треп парней. Его тоже пытались втянуть в разговоры, но куда там. «Запал» счастья от похвалы приора кончился в первую же ночь, а с удалением от храма страдание росло и без ежедневных тренировок, то есть активного Служения, превратилось в пытку. Посмурнели и другие рабы.

– Ничего, Чик, – пытался успокоить его Саргил, – говорят, в том лагере рабам специальный эликсир дают, чтобы легче стало, и жриц там много. Не переживай!

Они с Архипом по очереди не давали Чику спать ночами, трепались обо всем подряд. Днем, конечно, сон брал свое, но был все же полегче ночного. Он узнал много мифов, легенд и сказок, названия стран ойкумены, сплетни о разных народах. Узнал о богах и орденах, насколько это было известно деревенским парням, узнал, что рабские ошейники магических орденов стоят баснословные деньги и все равно без лоосок не работают. После этих слов Чику вспомнилась Грация и на душе потеплело. Он обрадовался этой теплоте, не стал рассуждать о ее принадлежности Служению, а просто стал чаще думать о случайно встреченной рабыне. Это облегчало страдания. Трещинка в стеклянном кубе расширилась еще чуток.

Заодно Чик запомнил богатое звездное небо, узнал «северную» звезду под названием «Глаз Урана», изучил чуть ли не все кратеры и моря на Селене, то бишь просто Луне, которая была в два раза меньше своей земной сестры, но фазы проходила такие же и примерно за то же время, за тридцать дней. Если бы Чик не был… понятно кем, то задумался бы над схожестью жизни и так далее.

Через город прошли колонной. Четыре десятка баранов под командованием новых десятников. Старые остались принимать очередных новобранцев, в лесу командиры другие.

Перед отъездом Чика отозвал Трифон. Хотел что-то сказать, но лишь крякнул и хлопнул по плечу.

– Да пребудет с тобой богиня удачи, Чик! – сказал и удалился, не оборачиваясь.

Зачем понадобилось идти пешком через город, когда обоз спокойно объехал его в окружную, баранам, разумеется, не объяснили. Заставили помыться, почистить-починить обмундирование, выдали шлемы (железные!), щиты, мечи – оружие тоже пришлось почистить и подогнать под себя, и вперед. Когда сразу за городскими воротами в голову колонны пристроился оркестр из барабана, двух флейт и свирели, стало ясно – парад во время местного праздника.

Городок с неприлично кривыми улицами вследствие хаотичной застройки. Здания одно-двухэтажные в классическом стиле, наиболее богатые – с фасадными колоннами. На возвышенностях стояли облицованные мрамором храмы наиболее уважаемых богов в количестве семи штук, и над самым высоким раскинулось местное Древо Лоос, раза в четыре меньше, чем в Месхитопольском храме.

Центральная, самая широкая улица тоже петляла, как заячья тропа, пересекала три площади со статуями богов и царей и выходила к северным городским воротам. Город в поперечнике не превышал и одной мили, но пройти пришлось не меньше четырех.

На обочинах и площадях собралось, казалось, все население. А может, не казалось. Кричали, вскидывали руки в салюте, все: и разодетые матроны, и степенные хозяева. От пестроты одежд рябило в глазах, сновали вездесущие мальчишки, перекрикивая остальной шум. Оркестр старался, но в разлитом восторженном гуле его почти не слышали. Терпко пахло сдобной выпечкой, жареным мясом, пролитым вином. И действительно, на площадях его разливали прямо из бочек, на импровизированных площадках выступали актеры, разыгрывая непонятные сцены, а над ними сверкала яркая разноцветная иллюминация – орден Светящих, адептов Силы Гелиона, расстарался. Это редкость – не в каждом городе они уважают чужие праздники.

На арене местного цирка, как поняли бараны из пояснений снующих мальчишек, готовилась грандиозная мистерия в честь Эрина, полубога – покровителя города. Шел первый день трехдневных эриналий. На завтра и послезавтра планировались главные развлечения – бои гладиаторов. Они пройдут на той же арене, где сегодня состоится мистерия. С центральной улицы ее на видать, но пацаны уверяли, что она грандиозна.

– Вот бы посмотреть, – восторженно воскликнул Ермил, – с детства мечтал!

– Скажи еще, сам хотел выступать, – поддразнил Архип.

– А что, и хотел! У нас в селении жил бывший гладиатор, рассказывал. Красота! Зрители ликуют, все смотрят на тебя, а ты побеждаешь какого-нибудь варвара. Красота! И денег можно скопить.

– А если он тебя? – уточнил Архип.

– Да чтоб меня какой-то варвар?

Парни заржали. Недалекий прямодушный Ермил частенько становился предметом насмешек.

– Дарки вам всем в задницы! – возмутился рекрут. – Я честно о своей мечте рассказал, а вы… – обиделся.

Ненадолго – атмосфера праздника пропитывала все вокруг. Даже рабы приободрились, не отводя глаз от недалекого Древа и вылавливая в толпе жриц Лоос. И Чика отпустило почти полностью. Он впервые мечтал не только о Служении, но и о том, чтобы шествие через город длилось как можно дольше.

Но все хорошее имеет свойство быстро кончаться. Вот и для баранов утренняя и первая дневная четверти пролетели незаметно. Прошли через город и, соединившись с обозом, разместились в трех стадиях[10] от городской стены на короткую дневку. Им вино не полагалось, но некоторым удалось урвать на площадях и поделиться с товарищами, поэтому настроение было соответствующее. Весело галдя, сдали оружие, пообедали, разместились на повозках и двинули дальше, к близким лесным склонам Хабарских гор.

Лесной лагерь располагался в дубово-ясеневом лесу с подлеском из густого кустарника. Здесь деревянные казармы баранов не были отделены друг от друга, десятки встречались каждый день на общем плацу. По периметру лагерь огораживался деревянным забором, и вообще в нем все построено из дерева, за исключением небольшого храма Лоос из розового туфа. Древо в нем не прижилось, поэтому в алтарном зале стояла мраморная статуя Древа Лоос, вырезанная удивительно изящно. Служили в нем три младшие жрицы под руководством Срединной – мастера ордена. Все опытные, служек не было.

Десятком Чика командовал молодой Агасфен из Ольвии, крупного приморского центра Месхитии, главного порта страны. Он сам так представился рекрутам еще в месхитопольском лагере и добавил:

– Из архейцев, бараны! Я вам спуску не дам!

Здесь, в лесном лагере, быстро просочились слухи, что действительно капля архейской крови у него есть. На Гее вообще этим не шутят. Из безземельных разорившихся благородных. Проштрафился – убил на дуэли какую-то шишку. Темная история. Его сюда и загнали. Добровольно-принудительно нанялся в лоосские разведчики, после нескольких рейдов в пятна бросили на обучение баранов, что его вполне устроило. Вопреки обещанию гонял десяток меньше Трифона, без огонька.

И рекруты, и наемники осваивали науку ориентирования в лесу, учились правильно бесшумно ходить, прятаться, выискивать опасность. Жрицы приманивали волков, леопардов, собирали стаи птиц и мелкую живность и натравливали на баранов. Надо было вовремя обнаружить врага, оценить опасность, а дальше… постараться выжить, уничтожив противника. Можно тактически отступить, но ни в коем случае не бежать.

Двоих рекрутов из никеевского десятка и одного наемника спасти не удалось, а ранения получали все, включая Чика. Да не по одному разу, особенно в первый месяц. Жрицы отрабатывали на все сто, лечили быстро. Да, опасных зверей – леопардов – убивать запретили, только отгонять. Ценились они. Одного барана-наемника за убийство леопарда оштрафовали и неделю мариновали в нарядах. В этом плане устройство лагеря напомнило Чику Советскую армию. А шкуру забрала срединная жрица, она же комиссар, простите, духовный лидер без официальной должности, но самый главный.

Проходили и теоретические занятия, где опытный десятник, командир одного из десятков наемников, Таврон показывал большие рисунки тварей леса и объяснял их тактико-технические характеристики и способы борьбы с ними. Занятие было общим для всех, и никаких домашних заданий и часов самоподготовки, что Чика порадовало бы, если бы… дальнейшая мысль понятна. Остальные бараны просто не знали о подобном издевательстве.

Самый опасный противник – стая блестянок. По сути это ярко оперенные вороны, только гораздо умнее. В стаи собираются исключительно для атаки на чужаков, а так – одиночки. Единственное спасение – зарыться в землю или прыгнуть в воду. В кусты прятаться ни в коем случае нельзя – ветви задавят. Только в самом крайнем случае на один-два статера, не дольше. Теоретически можно вычленить вожака и убить, тогда стая разлетится, «но вы, бараны, это сделать не сможете. Вожак прячется в ветвях какого-нибудь дерева по соседству. Молитесь своим богам».

Из одиночек наиболее опасен засадник. Меняет окрас шкуры в зависимости от окружающего, отдаленно напоминает того же леопарда, но крупнее и стремительный, как каган. Любит нападать сзади из засады, оттого и название. Напал – спрятался, напал – спрятался. Так целый десяток может вырезать. Один на один справиться нереально, только в паре-тройке. В принципе как с обычным леопардом, но в реальности «вам, бараны, не жить – он слишком быстр для вас». Но если удастся добыть – обогатишься. Лооски, не скупясь, забирают внутренности, клыки, когти и шкуру. Используют для чего-то алхимического.

Много животных и растений будут атаковать чужаков, но все меркнет перед одним-единственным альганом. Тушите свет. Стрелами бьет точно в глаз, как охотник дичь, а если выйдет с мечами… передавайте привет даркам. Короче, в лес лучше не ступать, «но вас, баранов, не спрашивают».

Сбором «магического сырья» занимаются исключительно сами жрицы, на разведчиках лежит зачистка и охрана лоосок во время этих сборов. Что конкретно они собирают в пятне, никто из новобранцев так и не узнал, да, собственно, и не стремились. Ну их, эти тайны.

Томила с Викарией гуляли в цветущем персиковом саду. Короткая зима кончилась как-то сразу, резко сменившись буйством ранних весенних цветов. За долгое лето в благодатной Месхитии успевали собирать по два урожая.

Инициатором неформальной встречи была Томила.

– И как, сестра, подумала над моим предложением? – спросила она у приора.

Несмотря на различие в жреческих рангах, их орденские должности были почти равны. Приор – военный начальник Месхитинского ордена и стандор – первый заместитель магистра ордена. Это официально, а фактически магистр, она же Верховная, скинула на Томилу еще и множество своих обязанностей, и та с радостью приняла их. Так что Викарии пришлось согласиться на эту опасную встречу.

– Ты, безусловно, сильна, сестра, – задумчиво ответила Викария, – и мне не нравится, как идут дела ордена, но Верховная есть Верховная, на все воля Пресветлой.

– Викария! – Томила остановилась и повернулась лицом к остановившейся собеседнице. – Я обратилась к тебе открыто и ожидаю от тебя, как от военной, такого же прямого ответа. Не юли, пожалуйста.

– Военная! Не смеши меня, оставь эти речи для служек и глупых мужиков, – на лице Томилы не дрогнул ни один мускул, – скажи еще слово «честь»! Мы не на подмостках!

Старшая жрица оставалась невозмутимой и продолжала ждать ответа.

Не получилось увести разговор в сторону, придется отвечать.

– Хорошо. Как военная, – произнесла с сарказмом, – скажу прямо: Флорина очень сильна и открыто против нее я не пойду. Предоставь мне такие сведения, чтобы ареопагу пришлось призвать ее к ответу, тогда я прямо, как военная, – снова иронично, – присоединюсь к тебе.

– Вот как ты заговорила, сестра. – Томила не менее саркастично выделила последнее слово. – А зачем тогда мне понадобишься ты? Не задумывалась?

– Да что ты! Ты так уверена, что Древо выберет тебя?

– Абсолютно.

На миг заглянув в глаза Томиле, Викария убедилась. Точно, верит абсолютно, а это немаловажная вещь. Древо отдает ветвь обычно самой уверенной в своих силах.

– Хорошо, давай конкретно: что тебе от меня надо? Надеюсь, не армию?

– Не всю. Как ты знаешь, – Томила взяла «сестру» под локоток и продолжила движение по дорожке, – особых прегрешений у Флорины нет. Излишнее увлечение наукой таковым, к сожалению, не считается. Если ты помнишь, несколько месяцев назад ей посчастливилось пройти Звездной тропой в немыслимую даль и привести с собой варвара. После этого ей не удается повторить тот подвиг, она еще больше зарылась в свитках. Дважды ходила к Хранящим и к Ищущим, а воз и ныне… это неважно. Важен варвар. Тот, с так называемых северных островов. Он у тебя.

– Да, у меня, – согласилась с ней Викария, – я понимаю, чего ты хочешь, и недавно говорила с ним. – Ожидающе помолчала. Томила оставалась невозмутимой. – Флорина хорошо закрыла его мысли, но мне удалось узнать – он действительно с северного острова Рус и был то ли воином, то ли купцом. К сожалению, его не минует отупение, свойственное всем рабам, скоро он и про свой остров забудет. Вот и все, что я могу сообщить.

– Ой ли, Викария! – Томила пристально посмотрела в глаза приора. – Мы обе знаем, что между ним и Верховной что-то произошло. Так просто голой Силой не разбрасываются, не делают рабов с такой скоростью. Что?

– Томила! Я рассказала все, что узнала! – Викария не отвела взгляда.

– Допроси его снова.

– Хорошо. Как вернется из леса, сразу вызову, вместе и допросим.

– Не глупи, сестра, он может не вернуться. Вызывай немедленно! Не играй со мной.

– Как скажешь, сестра, мне нетрудно.

На том и разошлись.

Не рассказала о снах Викария от злости. Идя на встречу, склонялась к тому, чтобы рассказать. Или нет, но всерьез это обдумывала, и вдруг… Разозлила ее Томила своим грубым намеком. Она думала, что стандор ордена тоньше. В действительности Томила и была тоньше, просто не посчитала какую-то военную Срединную достойной тонких интриг. «Совсем мужланкой меня считает! – возмутилась Викария. – То, что я приор, не значит, что я дуболом! Я вызову раба. Посыльным. Завтра же отправлю курьера. Зачем к вечеру людей беспокоить? Да подскажу, чтобы особо не спешил. Голубей из эритопольского лагеря нет, а на вызов через астральный канал у меня сил не хватает. Отлично. Жди, Томила», – усмехнулась и пошла за припрятанным амулетом.

У Фергалы, срединной жрицы эритопольского лесного лагеря, как бы приора отдельно взятой военной базы, сил на астральный канал тоже не хватало. Конечно, оперативная связь в армии нужна, она и проводилась через сильных мастеров, только учебный лагерь к оперативным частям не относился. Приобрести специальные амулеты Ищущих – личная инициатива приора, совсем недавняя. Деньги потратила тоже личные, Томила не в курсе. Теперь пригодились амулеты, розданные самым доверенным «военным» жрицам, а то, если честно, уже жалела о впустую потраченных деньгах.

«Как бы мне поймать Флорину одну и в хорошем настроении, – продолжала размышлять Викария, – напомнить ей о ее собственном рабе и посмотреть реакцию». Что делать дальше, приор так окончательно и не решила.

«Хитрит Викария, – Томила обдумывала неудачный разговор, – явно обиделась и что-то скрыла. После допроса раба просто так во рту не пересыхает. Дарки! Прости, Пресветлая. И надавить на нее нечем. Неужели придется открыто вызвать Флорину на суд богини? Опасна, нельзя ее недооценивать – искусство она знает прекрасно, – и сильна. Хотя… есть вариант, но опять через Викарию, чтоб ее дарки разорвали! Прости, Пресветлая».