Они вышли на центральной автобусной станции. В придорожном баре заказали кофе, сэндвичи и газеты. Джуди пробежала несколько заметок о расследовании, ведущемся капитаном Караденом, но ничего стоящего внимания в них не нашлось.

— Об этом ничего не написано. Но тут есть некролог и очень важная сноска: «Сегодня в одиннадцать утра состоится гражданская панихида по Николасу Майло на кладбище „Пантеон“. Похороны носят семейный характер, цветов просят не присылать». Это удача, Дэн!

— Ты называешь удачей похороны?

— Я поеду на кладбище.

— Что это даст?

— Пока еще не знаю. Хочу познакомиться с Алексом, сыном покойного секретаря. Я говорила тебе, что ему тоже вызывали «скорую помощь». Мне кажется, он тоже причастен ко всей этой истории. Майло застрелили, и он; по-моему, что-то должен об этом знать.

— Думаешь, он станет с тобой разговаривать? К тому же на кладбище.

— От жены я вряд ли многое узнаю, с ней переговорить лучше тебе, а вот с Алексом я обязательно найду общий язык, ведь мы ровесники.

— Чертовская самоуверенность. Черта, вообще свойственная женщинам.

— А черта мужчин. — делать из всего проблему. Не будь занудой и дай мне письмо судьи.

— Письмо?

— Да. То, что Роберт Клейн написал Нику Майло.

— Я уже успел забыть о нем.

— Напрасно. Возможно, теперь оно пригодиться.

— О'кей. Но используй его в самом крайнем случае — там есть подпись. Если мальчишка не имеет к этому отношения, да еще не умеет держать язык за зубами, твоя затея может разрушить все наши планы.

— Сделаю, как скажешь, маэстро. Элжер прикинул и пришел к выводу, что более безопасного задания для Джуди не придумаешь. Чем черт не шутит, глядишь, и результатов добьешься, хотя он сомневался в причастности мальчишки к опасной игре своего отца. Элжер пе редал Джуди письмо, изрядно помятое в переделках, и проводил до остановки. До кладбища «Пантеон» был только один рейс и до подхода автобуса оставалось полчаса.

Джуди заметила магазин на другой стороне площади и озорно, по-детски улыбнулась.

— У тебя есть время сдержать слово, Дэн.

— О чем это ты?

Девушка кивнула на вывеску «Женское готовое платье». Он все понял, Через десять минут на стройных ножках Джуди появились удобные туфли салатового цвета на низком каблуке. Не бог весть что, но все же лучше, чем резиновые сапоги. Обновка не привела Джуди в восторг, и Элжеру ничего не оставалось, как закабалить себя обещанием по окончании работы преподнести ей модельные «лодочки» из лакированной кожи. Джуди скептически хмыкнула, что в переводе означало: «Дождешься, как же!»

Автобус отошел, Элжер вернулся в бар. наменял мелочи и оккупировал телефонную будку.

Офицер дорожной полиции Бинг Харрис был хорошим приятелем Элжера. Не так давно детектив вытащил его сына из неприятностей. — мальчишку использовали в качестве посыльного мексиканские контрабандисты. И с тех пор Харрис считал себя по гроб жизни обязанным Элжеру. Встречались они редко, но Элжер частенько позванивал Харрису — и всегда по одному и тому же поводу.

— Привет, Дэн, хорошо что ты позвонил. А то газеты прямо в истерике бьются при упоминании твоего имени. Вранье, конечно, но уж очень противно. Кто стоит за всем этим? Кому ты наступил на любимую мозоль?

— Мне и самому хотелось бы это знать, Бинг. С твоей помощью.

— Каким образом я могу быть тебе полезен?

— В деле замешано несколько машин. Выясни, кому они принадлежат. Первая: белый «пли-мут», Калифорния 34-62-3. Вторая шестиместный лимузин модели «линкольн» Калифорния 16-29-7.

— Мне понадобится полчаса.

— Через полчаса я перезвоню.

— О'кей. Ты извини, Дэн, прочел, что произошло с Ингрид. До сих пор не могу поверить этому.

— Я тоже. Если доживу до той минуты, когда останусь наедине с самим собой, то не знаю даже, как с этим управляться. Но сейчас давай помолчим. Я не могу…

— Понимаю.

— До скорого.

Элжер положил трубку. События последних суток не оставляли ему возможности копаться в собственных чувствах, его всегда спасала работа. Он очень не любил типа, чье отражение видел в зеркале, он избегал душещипательных монологов, самокопания или поисков бе спочвенных самооправданий. Всегда находилась работа. Если ее не было, он ее придумывал.

Старики обожают бездельничать у камина с рюмкой горячительного и вспоминать о звездных часах своей жизни. Элжер никого не винил в том, что у него не было звездных часов. И даже минут. Теперь, когда тебе перевалило за сорок, а вокруг пустота, не очень-то заботишься о благополучии. Он ничего не достиг и не накопил, он часто терял то, что могло составить хоть какие-то воспоминания и не жаждал дожить до глубокой старости.

Элжер позвонил Вилиджу, но того так и не подозвали к телефону. В то, что Вилидж в Вашингтоне, Элжер не верил. До судьи дозвониться ему удалось. Он доложил Клейну, что еще один конверт спасен. Судья пребывал в крайне угнетенном состоянии. Не только оттого, что погиб еще один честный человек, но и потому, что смерть Майло лишала главного свидетеля. А Сидней Гиш упорно уходил от какого бы то ни было общения, даже от разговора по телефону. Элжеру не нравилось состояние старика, и он закруглился на обещании перезвонить позже. До судебного заседания оставалось меньше суток, он понимал Клейна, но не терпел нытья.

Бармен объяснил Элжеру, где найти ближайший гараж, и детектив отправился на поиски. Все эмоции остались в телефонной будке, в дело вновь включился отработанный до мелочей профессионализм. Холодный расчет, быстрота реакции, точное попадание.

В стеклянной будке небольшого гаража его встретил хмурый старикан в промасленной ковбойке и комбинезоне, первоначальный цвет которых определить было невозможно. Выпятив солидный живот, он оценивающе осмотрел крепкого высоченного парня.

— Есть проблемы, сынок?

— Есть. За свалкой, миль тридцать к северу, у реки остался мой «шевроле». Поломка пустяковая, ночь помешала исправить. Добирался на автобусе.

— Есть еще проблемы?

— Нужен надежный транспорт.

— "Шевроле" пригоним, транспортом обеспечим. Но я дорого беру за услуги.

— Догадался.

— Сто долларов. Возьмешь черный «бьюик». — Старик указал на машину, стоявшую в первом ряду. — Ключи в зажигании.

— Работает?

— Это то, что тебе надо.

Элжер кивнул, достал деньги и протянул их хозяину. Они понимали друг друга без слов, их заменяли глаза. Детектив направился к машине. Старик вернулся в будку. На столе лежала газета с портретом Дэна Элжера, он смял ее и бросил в урну.

Часы на Континенталь-банке показывали десять часов, когда Элжер вновь позвонил Харрису.

— Есть новости, Бинг?

— Есть, но странные. Харрис был явно озадачен. — Обе машины из гаража Орсона Стилла. Мне кажется, ты взял ложный след. Стилл крупный кит в нашем штате, да и в стране не из последних. Ты наверняка слышал о нем.

— Сходу не припомню. Имя вроде знакомое. Спасибо, Бинг.

— Подумай, старик. Мне кажется, Стилл не станет играть в дешевые игры. Он имеет все и даже больше.

— Но, наверное, чего-то ему все же не хватает.

— Возможно.

— Я позвоню, как только все утрясется.

— Надеюсь. Удачи тебе.

Через двадцать минут Элжер добрался до центра и вошел в здание, над подъездом которого с давних времен красовалась надпись из бронзовых букв: «Центральный коллектор публичных библиотек штата Калифорния».

Пожилая дама с белыми, словно вымазанными сметаной, волосами и маленьким морщинистым личиком с любопытством уставилась на него сквозь толстые линзы очков.

— Чем могу помочь? Мистер…

— Смит. — быстро ответил Элжер. Ничего банальнее Смита ему не пришло в голову.

— Итак, мистер Смит…

— Наша фирма решила выпустить справочник «Деловая Калифорния» с основными сведениями о крупных концернах, деловых людях, предпринимателях. Сейчас мы уточняем данные об Орсоне Стилле. Знаете, о ком я говорю?

— С тем же успехом вы могли бы спросить о Гарри Трумэне. Странное у вашей фирмы желание — выпустить то, что можно купить в любой книжной лавке.

Элжер видел, что женщина не верит ни одному его слову.

— Мы готовим издание для Мексики, мэм, — нашелся он. — Можете подобрать для меня материалы или мне отправиться в книжную лавку?

— Подождите в читальном зале. Все, что у нас есть, вам предоставят.

Читальный зал выглядел весьма внушительно. Мраморные колонны, натертый до ослепительного блеска паркет, огромные окна с шелковыми занавесками, столы полированного дерева и на каждом — изящная бронзовая лампа под зеленым абажуром. Элжер сел у окна. Он обя зательно оборудует свой офис в таком же стиле, если конечно, накопит денег и у него что-нибудь останется после того, как он купит хороший костюм.

Курьер, присланный старухой, завалил стол огромным количеством газетных подшивок, журналов, справочников и буклетов. Элжер погрузился в чтение. Из прочитанного он узнал, что во время войны владелец недвижимостью восточного Лос-Анджелеса Орсон Стилл жертв овал немалые суммы на госпитали. Два года назад Стилл баллотировался на должность мэра Лос-Анджелеса и в последний момент прекратил борьбу, уступив место Сиднею Гишу. Элжер удивился своей забывчивости — ведь об этом довольно много писали. Давняя связь Ст илла с Гишем — это уже кое-что. Элжер узнал также, что помимо благотворительности Стилл вкладывал деньги в развитие судостроения на тихоокеанском побережье, в проекты по расширению торговой сети города, в апельсиновые плантации и во многое другое. У дете ктива сложилось впечатление, что Стилл может заткнуть за пояс Форда и Рокфеллера вместе взятых. Огромное количество его фотографий занимали первые полосы газет и красовались на глянцевых обложках журналов. На последней обложке «Лайфа» он был запечатлен в обнимку с губернатором Эндрюсом.

Элжер перекопал все, что ему принесли, но нигде не говорилось о партийной принадлежности Орсона Стилла; однако бросалась в глаза закономерность: все, кто попадал в объектив вместе с ним, вскоре занимали высокие чины именно в сфере политики, а не бизнеса. Странным показалось Элжеру и то, что нигде ни слова о прошлом Стилла. Как это обычно бывает: мама, папа, милый малыш, малыш в школе, в колледже, за рулем отцовской машины, за рулем своей машины, невеста, жена и куча заводов и особняков в итоге. Ни слова о его причастности к кому-либо из воротил Америки. Но как улыбчивый джентльмен с обложки скол отил такой капитал? Ответа Элжер не нашел. Его взгляд задержался на небольшом буклетике двухгодичной давности, больше похожем на пригласительный билет. В нем сообщалось об открытии в Беверли-Хилз клуба Орфей" для избранных. В числе последних не значились ни звезды Голливуда, ни громкие журналистские имена. Даже специально оговаривалось, что представители «второй древнейшей профессии», вне зависимости от ранга, не могут претендовать на столь высокую честь. Чтобы быть принятым в Орфей", требовались рекоме ндации двух членов клуба и взнос в размере десяти тысяч. Почетным президентом и владельцем клуба значился Орсон Стилл.

По законам коммерции такое заведение должно было лопнуть через месяц. Скольким «избранным» может быть под силу такой взнос? Можно валять дурака, имея кучу денег, но глупо пускать их на ветер намеренно. Клуб не минутная блажь. Его нужно выстроить, нанять персонал, оборудовать. Интересно, существует ли он теперь, спустя два года? Элжер записал адрес — надо же хотя бы взглянуть на это заведение, если, конечно, оно еще функционирует. На этом детектив решил прекратить изучение светской хроники и вышел на ули цу.

Несколько минут он разминал ноги, прохаживаясь вдоль машины, тело затекло, словно его мариновали в гипсе. Он ходил взад и вперед и уговаривал себя, что заниматься элитарными притонами дело репортеров, а не сыщиков, что глупо тратить на это драгоценное вр емя. Убежденный в полной ненужности своей затеи, Дэн сел за руль включил зажигание и поехал в клуб «Орфей».

Штаб— квартира Орсона Стилла располагалась на последнем, двадцать пятом этаже отеля «Реджент», одного из самых престижных отелей города. Подняться сюда можно было только на специальном лифте, который курсировал по строго выверенному графику. В дни, ког да сюда съезжались тузы «синдиката» Стилла в вестибюлях отеля во множестве появлялись шустрые молодые люди в отменно сшитых костюмах, в обязанности которых входило обслуживание двадцать пятого этажа. Никто из работников отеля не знал, что происходит в роскошном конференц-зале верхнего этажа, но никому и в голову не приходило задавать лишние вопросы. По инструкции в эти дни они переходили в полное подчинение молодцов в штатском. Управляющий отелем в эти дни был на виду, суетился в фойе и вел себя подчеркнуто поч тительно.

Сегодня был как раз один из таких дней. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Шикарные лимузины с занавесками на окнах, как беззвучные танки, ныряли в подземный гараж охраняемый целой командой молодцев с колючими зоркими глазами. Было ясно, что помимо зорких глаз у них на вооружении есть и нечто более существенное. Сквозь жалюзи одного из номеров двадцать пятого этажа разглядывал панораму города губернатор штата Уолтер Эндрюс. На всех официальных фотографиях он выглядел человеком добрым и открытым — человеко м, перед которым хочется излить душу. Но сейчас мистер Эндрюс не хотел бы, чтобы выражение его лица попало в объектив фотокамеры. Губернатору явно не нравился собеседник, поэтому он и стоял, отвернувшись к окну.

Номер, куда был приглашен губернатор — просторный, без лишней мебели и особой роскоши, с портретом Гарри Трумэна на стене и звездно-полосатым флагом в углу на подставке — фактически служил кабинетом. — Здесь и мебель была соответствующая: желтый письменн ый стол, диван и пара кресел, между которыми вместился квадратный столик, а на столике — изящная ваза с только что срезанными осенними цветами. Хозяин кабинета Орсон Стилл сидел на диване и курил сигарету. Его лицо вообще ничего не выражало.

Стилл вел разговор так, как считал нужным. Не все в нем было правдой, не все ложью. Стилл преследовал определенную цель, он знал, что у этого человека сила, власть положение в обществе, но он знал, также, каким образом и с чьей помощью Уолт Эндрюс добил ся всего этого. Уж кто-кто, а Орсон Стилл знал, с кем имеет дело и что скрывается под маской безграничной доброжелательности.

— Еще раз хочу повторить вам, дорогой Эндрюс, что мэр города продолжает оставаться самой опасной фигурой в нашей игре. Его доклад может потопить всех без исключения. Как казначей «синдиката» он владеет всей финансовой информацией. Мы не можем допустить, чтобы эта информация стала широко известна. Вся надежда на вас.

— Как же вы допустили, чтобы вас предал человек, который больше остальных должен был заботиться о строжайшем соблюдении секретности?

Губернатор говорил тихо, невозмутимо — так, словно эти заботы его интересовали меньше всего. Стилл решил не нарушать заданную тональность.

— Он стоял у истоков нашей организации. Его кандидатура утверждалась на съезде в Майами. Я дал Сиднею выйти в лидеры, уступив ему предвыборную площадку.

Сидней всегда был человеком, преданным синдикату. Не могу понять, в какой момент он надломился. Есть категория людей, которым власть противопоказана, как диабетикам сахар. Получив ее с нашей помощью, он быстро завоевал популярность, благодаря, как вы знаете, щадящей налоговой политике, и в какой-то момент решил что может обойтись без нас. Однако Гиш не глуп и не пошел на лобовой конфликт. Его идея с докладом гениальна. Он понимал, что этот документ в первую очередь ударит по его собственной репутации, я решил выступить в роли эдакого блудного сына, осознавшего свои грехи. Трюк рискованный, но может ср аботать. Если его реноме ставится под вопрос, то всех нас он сметает со едены в любом случае. Любой доклад оставляет его на плаву. Вы большой политик, Эндрюс, и не мне вам объяснять что к чему — Почему вы не изъяли доклад? Как получилось, что документы такой важности выскользнули из ваших рук?

— Все вроде бы было просчитано. У нас есть свой человек в клане мэра, благодаря ему мы и узнали о существовании доклада. Как только мы получили эту информацию, я встретился с Гишем и пустил в ход все возможные средства. Я знаю своих людей, знаю, на кого и каким образом можно надавить, мне известны все их болевые точки. Гиш был выбит из седла. Он отказался от дальнейших попыток идти на конфликт с нами, но для гарантии собственной безопасности доклад оставил у себя. Этим джентльменским соглашением закончи лась первая стадия переговоров. На втором этапе он должен был предоставить нам перечень документов, подтверждающих доклад, а мы со своей стороны забывали об инциденте и не мешали ему работать до следующих выборов. Но наш агент получил задание изъять у Гиша документы до того, как он будет готов предоставить их нам.

— Почему же «джентльменское соглашение» не сработало?

— Из-за просчета агента. Он подключил к операции Ника Майло, секретаря Гиша, знавшего точное местонахождение документов. Тот согласился, но начал свою игру.

Такого поворота никто не ожидал. С виду безобидный, Майло оказался орешком покрепче Гиша. Вряд ли он руководствовался нравственными принципами, скорее секретарь стремился стать заметной фигурой в политике и обществе. Причем без особых усилий: мэр проделал всю черную работу и ушел в тень — секретарю осталось лишь воспользоваться плодами чужих усилий. Нам удалось предотвратить эту попытку, но не удалось уничтожить бумаги. Майло пустил в ход хитроумный трюк с разбивкой доклада на части и использованием нескольких курьеров, подставного адресата и так далее. Мы, откровенно говоря. не были готовы к таки м выкрутасам. Люди присланные мне в помощь из Чикагского синдиката — все они имеют солидный опыт в подобного рода делах — допустили ряд непростительных промахов, но это отдельный разговор и я буду поднимать этот вопрос осенью в Майами, на съезде региона льных синдикатов. Но, так или иначе, сегодня мы документами не располагаем.

— И вы спокойно говорите об этом?

— Мы делаем все, чтобы найти их. Мои| люди взяли след. Задействована полиция. Но| это мои трудности, Эндрюс. Меня беспокоит мэр. Ради него я и попросил вас о сегодняшней встрече.

— Вы продолжаете видеть в Гише главного противника? Даже после того, как он лишился документов?

— Сорняк вырывают с корнем, иначе он дает новые всходы. Гиш по-прежнему опасен. Хотя бы потому, что жив. Он подготовил документы и не передал их нам в руки. В любой политический подтасовке он остается жертвой, которая легко превращается в победителя, пер ейдя в противоположный лагерь. При этом он вполне может восстановить доклад, наверняка у него остались кой-какие заготовки. А если он к тому же узнает, что у меня на руках фактически ничего нет, то сам пойдет в атаку, не дожидаясь моею хода. В нашем поло жении оставлять мэра в покое непростительная ошибка. Мы не можем позволить себе такую роскошь.

— Теперь мне ясно, зачем я вам понадобился. Вы хотите убрать Гиша моими руками. Я не только отстраняю мэра от должности, но и несу за это полную ответственность, не так ли?

Эндрюс резко повернулся. Его тон не предвещал собеседнику ничего хорошего.

— У нас с вами нет другого выхода. Гиш болен. Тяжело болен, и общественность знает об этом. Я не могу его физически уничтожить, город и так лишился нескольких заметных фигур, смерть мэра окончательно возбудит обывателя, а это, как вы понимаете, нам совер шенно ни к чему. Может возникнуть новый скандал, отголоски которого долетят до Вашингтона. Поэтому Гиша следует убрать аккуратно. Как только он лишится статуса государственного деятеля и превратится в персону с приставкой «экс», я уничтожу его безболезне нно. Но это несколько позже…

— У меня нет никаких оснований для отстранения Гиша.

— Есть, -ледяным тоном возразил Стилл. — Не в моих правилах восстанавливать память забывчивым администраторам, но вы вынуждаете меня сделать это. Хочу напомнить вам сумму, в которую обошлись ваши выборы, хочу напомнить вам также, кем они финансировались… А теперь вспомните, что Гиш был казначеем. В его докладе есть Глава о расходах. Губернатору штата Калифорния Уолтеру Эндрюсу принадлежит в ней одно из первых мест. Если наше объединение будет признано организацией незаконно финансировавшей предвыборн ую борьбу первых лиц штата, то в Вашингтоне зададутся вопросом — чем заслужил уважаемый Эндрюс столь мощную поддержку бизнесменов? И вы знаете, Эндрюс, у меня найдется для них ответ. И не один. а целый список, по пунктам.

В кабинете воцарилась тишина. Ответный ход повис в воздухе. Орсон Стилл ждал. У него в рукаве была припрятана еще парочка козырей, но выкладывать их он не торопился. Губернатор не мог переварить и тех, что ему уже предложили.

— Хорошо. Я все обдумаю и решу, чем смогу помочь вам.

— "Нам", любезный губернатор. Вы молодой крепкий политик. Вам пятьдесят. Тюрьма не лучшая площадка для политической деятельности.

Эндрюс ничего не ответил. Он снял плащ со спинки стула, надел шляпу и перед выходом еле заметно кивнул. Стилл понял, что губернатор готов и дальше отрабатывать вложенный в него капитал.

Не успела за ним закрыться дверь, как на пороге вырос новый посетитель — Рик Клептон. Но в каком виде! Казалось, «профессионал из Чикаго» вот-вот потеряет равновесие и грохнется на пол. Он без конца ощупывал забинтованную голову, как бы желая убедиться, что она еще на месте.

— Что скажешь, Рик, кроме того что Элжер отбил ногу о твой зад?

Клептон долго молчал. А когда заговорил, видно было, что каждое слово дается ему с большим трудом, он часто останавливался, чтобы перевести дыхание, перемежая слова длительными паузами.

— У Элжера есть сообщник. К тому же я купился на твое предложение и подключил к делу людей, которых ты мне рекомендовал. Этим сосункам нельзя доверить даже ловлю черепах.

— Интересно получается: вместо того, чтобы честно признать свою полную бездарность, он еще в претензии. Ты забываешь, приятель, кто на кого работает.

Клептону ничего не оставалось, как проглотить заслуженную пилюлю. Но окончательно сдаваться он не собирался:

— За домом Вилиджа установлено тщательное наблюдение. Если ты выкуришь его оттуда, то я стазу же возьму его в оборот. Прикончим, и точка. Из револьвера Элжера как и остальных. Что касается Чибса, то мы устанавливаем имя владельца машины, на которой Чибс ездил к Майло. Через хозяина «мерседеса» мы на него и выйдем.

Сейчас мои люди выясняют адрес. Это вопрос нескольких часов. Единственным местом, где останавливался Келли, шофер Майло, было кафе, там его и накрыли. У него была возможность передать конверт бармену. Мы нажали на него, и он признался, что видел, как Келли передал пакет человеку, сидящему рядом со стойкой. По нашим предположениям, это и есть сообщник Элжера; тогда круг замыкается. Значит, у Элжера три конверта.

Клептон не сказал, что «сообщник» Элжера — юная девушка и что пластырем на лице он обязан в первую очередь ей.

— Я понял, Рик. Три конверта у Элжера, один у Чибса или Вилиджа, пятый у меня. Хорошо еще, если это все. Но я не уверен.

— Мои люди отправились на виллу Майло. В данный момент она пустует, все на похоронах секретаря. Скоро мы получим результаты.

— Что делать с Элжером?

— Думаю, пора подключить полицию. Они либо спят, либо ничего не делают. Извини, ты был занят, и я без твоего ведома вызвал сюда Карадена. Он в приемной. Этот старый пройдоха озабочен только своим карманом, а от работы отлынивает. Пора хорошенько стегнуть его во толстым ляжкам. Пусть поднимет всю полицию города. Совместными усилиями мы возьмем Элжера.

— Да, Караден совершенно отбился от рук, в этом ты прав.

Сидя в приемной, обставленной французской мебелью, капитан Караден чувствовал себя не уютнее, чем в тюремной камере. Разговор с Орсоном Стиллом ничего хорошего не предвещал Раньше они встречались не чаще двух-трех раз в полгода, а теперь капитан вынужден являться к нему второй раз за двое суток. И это его чрезвычайно раздражало, поскольку нарушало золотое правило, которому он старался следовать неукоснительно: не ввязываться в политические перепалки. Ведь раньше все было просто:

Стилл (финансовая махинация) — Караден (поимка «виновного») — Стилл (гонорар за услуги). А сейчас — он это понимал — его втягивают в опасное болото, выкарабкаться из которого вряд ли получится… Господи, ведь до пенсии считанные дни… Нет, он не выдерж ит такой нагрузки. Капитану стало жаль себя. Он понимал — случись что, и ни один человек в городе не помянет его добрым словом. Кто теперь вспомнит о двадцати годах безупречной работы, кто оценит риск, которому он сотни раз подвергал свою жизнь? Однажды оступился — и все. Жизнь покатилась по колее, в конце которой — тупик.

— Зайдите, капитан, босс ждет вас, — бросил небрежно выходящий из кабинета Рик.

Караден встал с дивана, поправил галстук и шаркающей старческой походкой направился к двери. Проводив его презрительным взглядом, Клептон снял с вешалки шляпу взял трость с костяным набалдашником и вышел в коридор.

Приемная опустела.

Кладбище «Пантеон» находится между Лос-Анджелесом и Пасадиной на высоком холме в стороне от магистрали. Здесь хоронят самых достойных и богатых граждан близлежащих городов. Последний приют для усопших больше похож на парк-заповедник для прогулок. Бело мраморные обелиски, каждый из которых — произведение искусства — расположены, наподобие спирали, вокруг красивейшей церкви начала века. Когда ее строили, никто не предполагал, что здесь разрастется такое огромное кладбище. Калифорния в те времена была последним прибежищем индейцев, беглых каторжников, проституток и ковбоев. Они и думать не думали, что на этом холме упокоятся те, кт о найдет в Калифорнии нефть, высадит апельсиновые рощи, построит первые мосты, плотины, небоскребы, верфи, банки, корабли. Что канут в прошлое кольты, винчестеры, дилижансы и придут им на смену самолеты, телеграф, «томпсоны» а вся культура сведется к феномену, который будет обозначен одним общим понятием — Голливуд. Душа, ради которой возводили храмы, очерствеет, а честь станет измеряться банковским счетом и не останется ничего, что нельзя будет оплатить и приобрести в собственность.

Джуди добралась до кладбища и полудню. Вдоль западной аллеи тянулась вереница дорогих лимузинов, которая вывела девушку к небольшой группе людей в черном. Она остановилась в стороне и наблюдала, как они, встав полукругом, отдавали последнюю дань ушедшему из жизни Нику Майло.

Ближе всех к гробу стояли двое: женщина, лица которой, скрытого под вуалью, она разглядеть не смогла, и юноша лет двадцати. Высокий, худой, с рыжей шевелюрой и веснушками на узком лице. Молодой человек поддерживал женщину под руку, глаза его были полны с лез У остальных — почти у всех — скорбные маски на лицах плохо сочетались с пустыми, ничего не выражающими глазами.

Когда гроб с телом опустили в землю, вереница скорбящих, соблюдая строгую очередность, начала проходить вдоль могилы; они бросали туда горсть земли останавливались возле вдовы и выказывали ей свои соболезнования. Многих из тех, кто пришел проводить Ника Майло в последний путь, Джуди видела на фотографиях в газетах. Первыми засвидетельствовали свое скорбное почтение мэр и его супруга, затем остальные. Этот распорядок как бы подчеркивал строго официальный характер всей процедуры, словно скончался не личн ый секретарь мэра одного из городов, а по крайней мере, сенатор.

Кто-то очень хотел показать всему миру, что из жизни ушел человек, деяния которого надо высекать в камне в назидание потомкам. "Спектакль, да и только? -усмехнулась про себя Джуди. Несколько репортеров фиксировали на пленку скорбную церемонию. Среди них был и Майк Нильсон — тот самый, что сказал: «Вряд ли мы увидим Майло живым».

Постепенно процессия теряла свою стройность, люди расходились по машинам. Джуди отошла в сторону и встала за деревом. Она уже жалела, что приехала сюда: наверное, ей не удастся улучить момент для разговора с Алексом. Вряд ли он станет отвечать на ее вопр осы. Все, чего она добилась — это отвратительный осадок на душе в желание поскорее убраться отсюда.

Машины медленно выезжали с кладбища. Джуди, соблюдая дистанцию, почти механически поплелась за Алексом, ведшим под руку мать. За воротами кладбища они остановились. Вдова взялась за ручку дверцы красного «понтиака», но немного задержалась, что-то говоря сыну. Алекс стоял рядом и внимательно слушал ее.

Наконец вереница машин двинулась с места и направилась к центральной магистрали города. Но перед этим Джуди заметила некоторые странности. Сначала мэр простился с женой и сел в шестиместный «крайслер» в сопровождении четырех телохранителей, а она заняла место водителя в черном «линкольне» и поехала одна. Следом в свою машину села вдова и присоединилась к общему потоку. Алекс остался один, Джуди на мгновение растерялась, она не ожидала этого. Он, как ей показалось, был в полной растерянности.