Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тевтонский орден

ModernLib.Net / Исторические приключения / Урбан Вильям / Тевтонский орден - Чтение (стр. 10)
Автор: Урбан Вильям
Жанры: Исторические приключения,
История

 

 


После смерти Лешека Черного Генрик Силезский немедленно выступил к Кракову, хотя его родственники поддержали Болеслава Мазовецкого. Но у Генрика армия была больше, и он был ближе к Кракову, так что он легко завладел южной частью королевства. Но популярностью он не пользовался – по воспитанию он был скорее немец, чем поляк. Рано осиротев, он нашел спасение от своих родичей из Силезии лишь благодаря Оттокару Богемскому, ставшему его опекуном, и поэтому Генрик вырос при богемском дворе. Его войска составляли треть чешской армии, которая потерпела поражение от Рудольфа фон Габсбурга в 1278 году во время решительного столкновения, которое стоило жизни королю Оттокару. Но Генрик сразу же после битвы нашел победителя и принес ему клятву верности. Вернувшись в Силезию, он привел с собой немецких переселенцев и еще более усилил немецкое влияние при своем дворе. Это оскорбило многих поляков, которые опасались, что при Генрике Польша превратится в придаток Священной Римской империи. Впрочем, судя по его завещанию, эти страхи были необоснованными. Когда он неожиданно скончался в 1290 году, в разгар переговоров с папой о своей коронации, он завещал Краков Пржемыслу Великопольскому, а Силезию своему двоюродному брату Генрику с тем, чтобы эти земли позднее вернулись короне. Увы, с этой формулировкой были согласны не все. Ладислав Короткий[40] (Владислав Лотиетек, 1261-1333), правивший в Куявии, опротестовал завещание. Его поддержал Венцеслас (Вацлав) II Богемский[41] (1271-1305), который и начал борьбу за трон, что длилась с перерывами почти двадцать лет.

Чешский король был гораздо сильнее, чем его противник, и к 1292 году занял южную Польшу. Север удерживал Пржемысл, наследник как Мествина Померелльского, так и князей Великой Польши. Поначалу Пржемысл намеревался восстановить королевскую власть. Его короновал архиепископ города Гнезно в 1295 году. Но его правление было коротким: через год он был убит, возможно при неудачном похищении. Хотя виновник так и не был найден, многие подозревали, что за покушением стояли герцоги Бранденбургские, соперничавшие с ним за владение Помереллией. Когда последовавшая смута прекратилась, земли и претензии покойного короля унаследовал Ладислав Короткий. Тем временем править де-факто в Помереллии стали ее вассалы, в первую очередь из Свенце, владетель Данцига, и Слупска (Штольп) со своим сыном Петером.

К этому времени уже любому было ясно, что воссоединение Польского королевства произойдет очень скоро. Прусским магистрам приходилось думать о том, что это событие принесет им. Их взаимоотношения с князьями из династии Пястов существенно менялись в разные годы, однако в основном были дружескими и взаимно полезными. К тому же во многом именно орден способствовал благоприятным переменам, происходившим в королевстве. Защищая границу Польши от нападений язычников, орден способствовал стабилизации положения в стране, позволив польским князьям сосредоточиться на столь необходимых внутренних реформах. Постоянный поток крестоносцев, проходивших через Силезию и Великую Польшу, стимулировал развитие местной экономики, а также рост среднего класса, который платил налоги и оказывал другие услуги королевству, способствуя Дальнейшему развитию внутренней торговли и промышленности. Лучше содержались дороги и мосты, так что пути сообщения внутри королевства стали удобнее и надежнее.

Следуя примеру церковнослужителей, которые поселяли немецких крестьян на землях Силезии, Помереллии и Пруссии, польские князья начали собственную внутреннюю колонизацию, переселяя как польских, так и немецких крестьян. Что более важно, польские владыки смягчили законы, которые удерживали большинство крестьян в крепостной зависимости. Освобожденные крестьяне работали больше и более продуктивно, чем крепостные рабы, и это было благотворно для экономики, и к тому же увеличивало доходы князей. Многочисленное польское рыцарство также выиграло от перемен. Но как только они обрели чувство собственной значимости, они начали выражать свою возросшую самоуверенность и амбиции в патриотизме шовинистического толка, включавшем и сильные антигерманские настроения. Естественно, такое положение дел беспокоило руководителей ордена, потому что эта открытая враждебность неизбежно влияла на их отношения с Пястами.

Силы, что влекли Польшу к национальному возрождению, могли служить тому способному счастливчику, который сумел бы соединить идеи государства и власти в личности короля. Тевтонских рыцарей пугала перспектива иметь «под боком» сильного германского герцога, однако перспектива иметь непредсказуемого и драчливого Пяста на троне соседней страны была еще более тревожной. Особенно если бы корона досталась Ладиславу Короткому. Рыцари ордена хорошо знали его, а он хорошо знал их. Обе стороны не доверяли друг другу, но никто не хотел начинать войны.

Ладислав был человеком настроения, но политиком он был последовательным. Его резкие манеры часто вставали между ним и его целью, однако настойчивость и воинственность Ладислава завоевали сердца многих польских князей и мелкопоместного дворянства. Он был за прошедшие годы вовлечен во множество интриг, но у него было относительно немного конфликтов с орденом. Это означает, что он не прилагал усилий, чтобы ослаблять позиции крестоносцев в Пруссии в те десятилетия, когда итоги крестового похода были еще неопределенными. Учитывая это, а также полагая, что Ладислав, скорее всего, не преуспеет в своих чаяниях, прусские магистры противились искушению вмешаться в польские дела, хотя могли бы оказать большую поддержку врагам Ладислава.

Ладислав, в сущности, полагался на прусских магистров, что защищали от нападений его наиболее уязвимые земли. Когда литовцы увидели, что Ладислав ослабил защиту Великой Польши, стянув почти всех рыцарей на войну в Силезии, они напали на Калиш. Это был дерзкий набег в сердце польских земель. Если бы Ладислав не отказался от своих претензий на корону, ему пришлось бы положиться на орден в отражении очередного опасного вторжения. Использовал он орден и против своих бранденбургских противников.

Помереллия – кто первым поднимет лежащее богатство?

Пока Ладислав Короткий и Генрик Силезский соперничали за корону на юге, герцоги Бранденбургские двинулись в Помереллию, снова провозглашая ее своей. В конце 60-х годов XIII века князь Мествин[42] призвал их оказать помощь в борьбе с братом и с Тевтонским орденом. Ценой этой помощи стало то, что он стал вассалом Бранденбургов. Впрочем, эти феодальные взаимоотношения недолго оставались мирными. Ссора произошла в 1272 году. Бранденбурги оккупировали большую часть княжества, но, не сумев захватить Данциг, ограничились соглашением, подтверждавшим вассальную зависимость Мествина. Позднее, когда Мествин завещал свои земли родственникам из рода Пястов, у Бранденбургов не хватило сил подтвердить свои права на выморочное владение. В 1295 году Пржемысл нанес краткий визит в Помереллиго, но смог уладить лишь немногие из многочисленных местных конфликтов, в которые Мествин вверг разгневанных епископов, аббатов и вассалов. Хаос на севере Польши в следующем году еще более усугубила смерть Пржемысла. Его дочь, унаследовавшая притязания на эти земли, была замужем за Венцесласом II, так что богемский монарх становился главной кандидатурой на корону Польши. Венцеслас немедленно занял Краков. Со своей стороны Лешек Черный и Ладислав Короткий предъявили права на Помереллиго, а Генрик Силезский попытался захватить Великую Польшу. Именно при этой головокружительной смене декораций среди главных действующих лиц оказалось семейство правителей Свенца. Неудивительно, что они признали Венцесласа II королем и вступили в тесный союз с его бранденбургскими сторонниками, так же как они были вместе с Венцесласом III в течение его короткого правления (1305-1306).

Свенцы не могли предвидеть того, что в 1306 году королем станет Ладислав Короткий, как и того, что его короткий визит в Помереллию в том же году обрушит на их головы целую бурю: Ладислав, желая наказать семейство за лояльность к его противникам (а возможно, чтобы покрыть конфискованными у них землями свои издержки), приказал арестовать их по обвинению в государственной измене. Испуганные таким поворотом событий, они обратились к Бранденбургам, и престарелый герцог вскоре оккупировал почти всю Помереллию, кроме Данцига. Город, населенный в основном германскими купцами, сдался без боя, но цитадель осталась в руках у поляков.

Осада продолжалась, и верный короне кастелян данцигской цитадели дважды обращался к Ладиславу с просьбой прийти ему на выручку. В ответ ему было велено обратиться за помощью к тевтонским рыцарям. Он так и поступил. Этот судьбоносный поступок обозначил конец первой эпохи Прусских крестовых походов – эпохи, когда все враги язычества обычно действовали вместе. Никто не мог предвидеть, что ссора между магистром Пруссии и королем продлится столь долго, но в ретроспективе она выглядит столь естественной, что некоторые историки рассматривают последовавшие события как заранее спланированную агрессию.

Это подозрение связано со сменой руководства ордена[43]. В начале 1306 года по состоянию здоровья в отставку уходит Конрад Зак. Его последней кампанией стало зимнее нападение на Гардинас (Гродно), когда отряды ордена взобрались на стены под прикрытием снежной метели и одолели спящий гарнизон, но не смогли захватить цитадель. Преемником Зака стал бывший кастелян Кульма, высокородный Зигхард фон Шварцбург; но он также подал в отставку всего через несколько месяцев после своего избрания. Новым магистром стал Генрих фон Плотцке, знаменитый воин, который был прислан в Пруссию Великим магистром всего несколько месяцев спустя.

Магистр Зигхард выслал в Данциг отряд на выручку осажденному померелльскому гарнизону. Этот приказ, как и то, что последовало за ним, казался современникам настолько незначительным, что летописцы того времени Петер фон Дусбург и Николас фон Ерошин даже не прерывают своего повествования, чтобы упомянуть об этом. Но в действительности это был важный шаг. С этого момента Тевтонский орден оказывался глубоко замешанным в польско-померелльские отношения. В последующие годы чем больше Генрих фон Плотцке узнавал о претензиях Ладислава на Помереллию, тем меньше он хотел отдавать королю эту провинцию.

Тевтонские рыцари захватывают Данциг и Помереллию

Фон Плотцке, действуя по просьбе Ладислава, изгнал из Данцига бранденбургские войска в сентябре 1308 года. Вначале, видимо, горожане приветствовали рыцарей ордена, но, когда увидели, что они не собираются передавать власть в городе королевской администрации, подняли короткий и кровопролитный бунт. Больше всего потерь понесли немецкие купцы и ремесленники, жившие в городе и сделавшие его торговым центром, превосходящим по своему значению Эльбинг или Торн.

Подавив бунт, рыцари столкнулись со сложным выбором. Они могли уйти из враждебного города без надежды получить плату за свои труды или найти способ облегчить переговоры с Ладиславом. Магистр фон Плотцке выбрал последнее – он захватил Диршау и все прочие крепости, принадлежавшие Бранденбургам, а затем предъявил Ладиславу счет за услуги – десять тысяч марок. Ладиславу не хватало не только роста, но и такта: платить он отказался. Кроме того, король дал понять, что ожидает от ордена услуг, когда бы он ни потребовал их. Отказ заплатить ордену был ошибкой со стороны Ладислава, которая надолго отсрочила объединение Польши и спровоцировала противостояние между Польшей и Тевтонским орденом, тяжким грузом легшим на преемников Ладислава.

Ладислав не учел уроков Риги, с которой орден воевал с 1298 года. Возможно, это было результатом его гордыни. Наверное, Ладислав не мог и вообразить, что находится в опасности, как архиепископ Риги. А может быть, подобно многим удачливым людям, он стал слишком полагаться на свое везение и способность избегать опасных ситуаций. Ладислав немногого добился бы в жизни, если бы уступал каждый раз своим могущественным противникам или смиренно принимал происходящее, и как все удачливые представители рода Пястов, он полагался на свою способность убеждать собеседников, на свои личные качества, наконец, на силу.

Магистр Генрих заявил, что Помереллия останется у ордена до тех пор, пока их спор не будет решен[44].

Его дипломаты заключили соглашение с Бранденбургами, которые в 1309 году продали свои права на Помереллию Тевтонскому ордену. Цена была десять тысяч марок. Таким образом, в 1307-1310 годах Помереллия окончательно перешла в руки ордена.

Этот шаг был ответом магистра Пруссии на угрозу объединявшегося Польского королевства. Генрих не мог позволить Ладиславу задаром использовать рыцарей ордена и его дружбу, тем более предъявлять права на власть над орденом. Наоборот, орден теперь подкрепляли налоги и воины Западной Пруссии, союз с Бранденбургами и открывшиеся пути снабжения из Германии. Теперь тевтонские рыцари были уверены в том, что смогут одолеть любую польскую армию.

Эти действия магистра были ошибкой. Но ошибка эта стала ясна только в ретроспективе. В то время, как и спустя многие десятилетия, рыцари ордена считали, что все идет правильно, более того, они думали, что это было гениальным разрешением конфликта. Орден действовал, придерживаясь буквы закона в гораздо большей степени, чем большинство правителей того времени, расширявших свои владения. Не будем забывать, что в ту эпоху буква закона была гораздо важнее его духа. Тогда вопрос национальных связей обычно считался мелким и неважным: династии переезжали из страны в страну, провинции обретались и терялись в войнах, их покупали и продавали, а желания населения никто не принимал в расчет. В тот момент, кстати, рыцарство и дворянство Западной Пруссии смотрело на Ладислава как на угнетателя. По всем принятым тогда стандартам тевтонские рыцари поступили честно и благородно. Но польские рыцари и знать не уступили, как ожидалось: они поддержали Ладислава и его преемников в требовании вернуть провинцию, которая была очень слабо связана с королевством большую часть XIII века. Польское национальное чувство сделало Помереллию пробным камнем патриотизма, а общий антинемецкий настрой сосредоточился на Тевтонском ордене. Связанные спором о Западной Пруссии, ни Польша, ни орден уже не могли эффективно решать свои проблемы на восточных границах.

Враждебное отношение со стороны поляков сделало невозможным для ордена победу в крестовом походе против самогитийских и литовских язычников. Но следует помнить, что даже если бы тевтонские рыцари могли предвидеть долгосрочные последствия своих действий, у них не было другой возможности ответить на вызов Ладислава. Пруссия уже стала центром деятельности ордена. Через двадцать лет после потери Акры немецкие монастыри ордена неохотно признали, что их шансы вернуться в Святую землю невелики, и решили сосредоточить свои силы на непрекращающемся крестовом походе против прибалтийских язычников.

В этой ситуации Великий магистр ордена Зигфрид фон Фойхтванген перенес свою ставку из Венеции в Мариенбург.

Во-первых, этим признавалось, что продолжительные жалобы прусских рыцарей ордена на забвение их нужд имели под собой основание. Действительно, их долго копившиеся обиды и раздражение вылились на бурно прошедшем Великом капитуле 1303 года в Эльбинге. Во время капитула прусская и ливонская делегации ожесточенно спорили с немецкими и венецианскими представителями, требуя отставки Великого магистра Готтфрида фон Гогенлоэ. До самой смерти последнего через восемь лет орден находился почти на грани раскола. В эти годы Зигфрид фон Фойхтванген не решался пересечь Альпы, даже чтобы провести инспекцию или набрать добровольцев, из опасения оскорбить тех рыцарей, что предпочитали ждать нового крестового похода в Святую землю. Во-вторых, ситуация в Италии становилась опасной. В 1303 году король Франции организовал захват папы Бонифация VIII, а следующий папа перебрался в Авиньон, где, как заявляли и он, и король, ему будет безопаснее. Через четыре года посланцы короля снова оскорбительно обошлись со Святым престолом. По приказу короля Франции был арестован весь Орден тамплиеров по обвинению в ереси. Его рыцари признались во множестве невероятных и чудовищных преступлений, а позднее многие были сожжены заживо. Владения ордена были конфискованы. В начале 1308 года тамплиеры были арестованы и в Англии.

Наблюдая развитие событий, Зигфрид фон Фойхтванген заключил, что лучше ему перенести резиденцию в более безопасное место, поскольку в тот момент в Италии и Германии у тевтонских рыцарей не было друзей среди правящих семейств, а богатство ордена могло ввести в искушение правителей, нуждавшихся в средствах. Кроме того, у ордена не было исторических связей с Венецией – это было лишь место, удобное для ведения политики в Средиземноморье. А в ближайшие годы не предвиделось возможности организовать крестовый поход с размахом, достаточным, чтобы вновь укрепиться в Святой земле, так что рыцари, располагавшиеся вне Прибалтики, были не нужны никому. Если каким-либо чудом крестоносцы вернулись бы в Палестину, орден присоединился бы к ним, но пока он направлял свои силы на войну против язычников в Прибалтике. Фон Фойхтванген разместил в Мариенбурге свою постоянную резиденцию в 1309 году, но только уже следующий Великий магистр, Карл фон Триер, смог укрепить свою власть над магистрами провинций, вновь сделав пост Великого магистра реально действующим. К тому времени уже все его рыцари осознали новую цель ордена – истребление воинствующего язычества в Прибалтике.

Фон Фойхтванген назначил новых чиновников, дав им более громкие должности, до того существовавшие лишь в Святой земле, назначил протекторов в сельские провинции и организовал монастырь ордена в Данциге. Город к тому времени оправился от последствий мятежа и снова стал ведущим коммерческим центром в Прибалтике, а его горожане и ремесленники перестали считать правление ордена жестокой деспотией.

Король Ладислав Польский

До 1320 года орден не рассматривал Ладислава как серьезную угрозу. Польский король не казался ни военным гением, ни даже особенно хорошим правителем. Где бы он ни появился, вспыхивали конфликты и военные столкновения, с которыми он с трудом мог справиться. Орден должен был радоваться его конфликтам с родственниками, ибо это гарантировало, что князья Мазовии будут поддерживать орден в политической и военной областях.

Изначально польское духовенство раскололось во мнениях по вопросу признания Ладислава, но этот раскол закончился со ссылкой враждебно настроенного к нему епископа Кракова. Позднее Ладислав добился поддержки архиепископа Гнезно, верховного священнослужителя королевства. Но только 20 января 1320 года он был официально коронован, причем коронация прошла без благословения папы. Эта неловкость стала результатом бесконечных ссор германского императора и авиньонского папы, но в долгосрочном плане она сделала польскую монархию независимой от политики Святого престола. Также был возрожден принцип наследственной передачи короны – от отца к сыну, а не от брата к брату по очереди, а затем старшему сыну старшего брата, как требовало древнее (лестничное.– Пер.) право. Более того, Ладислав, сам родом с севера страны, желал завладеть Помереллией, в то время как большинство соперничающих Пястов думали только о Силезии. И наконец, этот упрямый и мстительный человек не прощал обид, подобных той, что нанесли ему тевтонские рыцари.

К 1320 г. Ладислав многому научился из своих поражений. Он понял, что не следует начинать войну, если нет надежды выиграть ее. Так как он не мог надеяться в то время на победу над орденом, он сосредоточил свои усилия на реорганизации страны на феодальной основе, а его обращения к папе заложили основу будущих претензий к юридической правомочности власти ордена в Западной Пруссии, Данциге и Кульме.

Ладислав и язычники

Когда в 1323 году скончался русский князь Галиции и Волыни[45], Ладислав пожелал, чтобы эти области унаследовал Болеслав Мазовецкий, но Гедиминас[46] Литовский дал понять, что не потерпит, чтобы без его согласия большой кусок земель вдоль его южных и западных границ был передан кому-либо из Пястов. Завязавшиеся переговоры выявили общие интересы Польши и Литвы. Во-первых, это была борьба с общими врагами – татарами в южных степях и тевтонскими рыцарями на северном побережье. Результатом переговоров стало заключение союза – Гедиминас отдал своих дочерей за мазовецких князей. Пятнадцатилетний сын Ладислава Казимир (1310-1370) женился на Алдоне, красивой литовской принцессе, которая вернула веселье польскому двору, опечаленному смертью двоих старших братьев Казимира. Она прибыла в Польшу в сопровождении прекрасных дам и искусных музыкантов. Какое-то время Казимир был в нее горячо влюблен, но позднее начал волочиться за другими женщинами, оставив жену под игом домашней тирании своей матери.

Ладислав в это время уже был прожженным дипломатом. В начале 1326 года он подписал с Тевтонским орденом договор, в котором, казалось, отказывался от союза с Литвой. Великий магистр считал, вероятно, что разделяет противников ордена и направляет короля на войну с татарами. Ладислав только что получил папскую буллу «На защиту католической веры в войне или битве в королевстве Польском, или иной христианской земле, или в землях, соседних к вышеупомянутому королевству, или лежащих вблизи его и населенных или принадлежащих схизматикам, татарам или прочим язычникам». Но подлинной целью Ладислава был Бранденбург, чьи герцоги были проверенными сторонниками крестоносцев. Уже следующей весной он позволил пройти через свои земли войску литовских язычников, которые без предупреждения напали на немецкие города и села, разоряя области, не испытавшие набегов язычников даже во время самых тяжелых войн XIII века.

Летописец, современник этих событий, выразил ярость крестоносцев от разорения церквей, поругания реликвий, убийства священников, разорения монастырей, истязаний пленников. Он утверждает, что эти сцены ужаснули даже поляков, сопровождавших язычников. В летописи встречаются эпизоды, которые могли быть рассказаны только очевидцами: литовские воины так спорили о праве на одну красивую пленницу, что наконец их вождь выступил вперед и разрубил ее на две части, заявив: «Теперь она ничего не стоит. Каждый может взять ту половину, что ему нравится»; монашка просит предать ее смерти, но не лишать невинности и после молитвы гибнет под мечом язычника и тому подобные. Тевтонские рыцари использовали эти истории, чтобы обратить общий гнев на язычников и их польских союзников. Ходили даже слухи, что литовский военачальник Давид Гродненский был убит польским рыцарем. Многие спрашивали себя, не закончится ли на этом польско-литовский союз.

Тевтонские рыцари не стали ждать окончания срока действия договора, чтобы отомстить Ладиславу за его нападение на их союзника. Они заключили союз с князьями из династии Пястов, угрожая самой короне Ладислава: сначала с Генриком Силезским, а затем с Болеславом Галицко-Волынским. Первый договор буквально пылал гневными словами в адрес Ладислава, обвиняя его в нарушении мира, помощи язычникам в разорении христианских земель и в безжалостной тирании. Позднее Генрик и его братья стали мирскими братьями ордена.

В это время Великим магистром был Вернер фон Орзельн, бывший кастелян Рагнита и Великий командор. Хотя он был горячим сторонником войны против язычников, в последующие три года почти не велось военных действий. Это, впрочем, было связано не с Ладиславом, а с войной между императором и папой, из-за которой набор крестоносцев в Германии был невозможен.

Долгая история Священной Римской империи отмечена постоянными конфликтами между папой и императором. Конфликт, который происходил в это время, отличался от прочих. В это время обе стороны были слишком слабы, чтобы нанести существенный урон противнику, и их действия сводились в основном к словесным обличениям и угрозам. В 1326 году, после того как папа наложил на Германию интердикт, приостановив все церковные службы, Великий магистр собрал представителей ордена в Ма-риенбурге, чтобы обсудить эту проблему. Капелланы и рыцари проголосовали за то, чтобы поддержать императора Людовика IV Виттельсбаха, герцога Баварского.

На этом же капитуле делегаты проголосовали за некоторые изменения в статутах ордена. Принципиальным новшеством был пересмотр формы церковной службы, но последующие поколения запомнили этот капитул по более поздней подделке, которая давала магистру Германии право смещать некомпетентного Великого магистра.

Война на нескольких фронтах

Первая кампания Великого магистра Вернера в 1327 году была направлена на юг, по обоим берегам Вислы. Эти земли король Ладислав удерживал, пытаясь утвердить королевскую власть над своими мазовецкими родственниками. В первую очередь Вернер очистил от польских войск Доб-рин и Плоцк, а затем вторгся в Куявию. Когда же его наступление на Бржеск провалилось, Вернер предложил мир. Возможно, он считал, что уже преподал Ладиславу хороший урок. Если он и в самом деле так думал, то ошибался. Этот конфликт был только началом долгой войны. Ладислав согласился на перемирие, но лишь для того, чтобы дождаться подходящего момента и нанести сокрушительный ответный удар по противнику.

Видимо, не вполне понимая, за что взялся, Вернер продолжал осуществлять свой замысел и перебрасывал войска на восток, преимущественно в Самогитию. Заменив ливонских рыцарей в Мемеле прусскими, он получил возможность послать дополнительные войска на осаду Риги. Для маршала Пруссии это также облегчило координацию действий на Немане. Затем Вернер пересек глухие леса, чтобы ударить на Гродно, крепость, защищавшую водные пути западного направления, проходившие через болота и озера к реке Нарев, а затем к Бугу. Это был самый легкий путь, чтобы попасть из Мазовии и Волыни в Литву. Вернер использовал эту уловку, чтобы увлечь врага в погоню, а затем напал из засады на ошеломленных язычников. После этого земли около Гродно были опустошены на тридцать миль вокруг. Часть литовской знати, те, кто понял, что Гедиминас не может дальше защищать их, или те, кто враждовал с ним лично, ушли в Пруссию со своими женами и детьми, приняликрещение и стали служить в армии крестоносцев. Приблизительно в это же время Вернер уже не использовал Кристмемель как передовую базу на Немане. Говорят, что за год до этого беду предвестило видение: трое рыцарей увидели звезду, двигавшуюся на восток из созвездия Водолея. Никто, конечно, не подумал тогда, что движение звезды – провозвестник оползня, который разрушит стены Кристмемеля. Фундамент деревянной крепости, сдвинутый оползнем, разрушил дорогу и часть стен. Осмотрев повреждения, гроссмейстер понял, что он не сможет восстановить укрепления немедленно. Поэтому по завершении роскошного пира он приказал предать руины огню и временно оставил это место забвению.

В конфликт вступает Иоанн Богемский

Король Иоанн Богемский (1296-1346) был во всех отношениях исключительным человеком. Коронованный в четырнадцать лет, он беспрестанно путешествовал, воевал, вмешиваясь во все мыслимые конфликты. Современники говорили, что «ни одна война не происходит без Иоанна». Когда ему исполнилось тридцать, он оставил управление Богемией своим вассалам и полностью предался заграничным авантюрам. Его самой большой мечтой было возглавить крестовый поход в Святую землю. К несчастью для него, в это время было невозможно собрать христианское войско достаточно сильное, чтобы бросить вызов сарацинам. Поэтому он принял поход в Самогитию как подходящую замену. Зимой 1328/29 года он прибыл в Пруссию с большим числом рыцарей и дворян: богемских, немецких и польских. Его сопровождал французский трубадур Гийом де Машо, который должен был сочинить поэтическое описание деяний и подвигов короля. Великий магистр Вернер созвал войско, численность которого можно приблизительно оценить в 350 рыцарей и 18 000 пехотинцев. Объединенная армия была так велика, что участники похода надеялись нанести самогитийцам удар столь же сокрушительный, как и тот, что в предыдущем столетии нанес язычникам Оттокар II, владевший тогда этой землей. Иоанн хотел одержать столь впечатляющую победу, чтобы в Самогитии в его честь называли города, подобно Кенигсбергу, названному в честь Оттокара II[47].

Крестоносцы прошли через замерзшие болота и реки к замку в глубине страны, где вид осаждающей армии вынудил гарнизон просить о почетной капитуляции. Это предложение вызвало споры в лагере крестоносцев. Вернер требовал переселить гарнизон в Пруссию, сравнивая язычников с волками, что не отстанут от своих злых дел. Рыцарственный король Богемии, несмотря на это, настаивал, чтобы с язычниками обошлись учтиво и великодушно, чтобы они были крещены, после чего смогут оставаться во владении замком; Мнение короля возобладало. Вскоре священники крестили 6000 человек – мужчин, женщин и детей.

Эта великодушная политика могла оказаться правильной, если бы крестоносцы заняли всю Самогитию, но у них не было такой возможности. В это время дошли вести, что Ладислав вторгся в Кульм в тот же день, когда крестоносцы вышли в поход. Гонец скакал пять дней, чтобы просить Великого магистра вернуть войско на защиту Пруссии. Неохотно Вернер и Иоанн повернули обратно в Кульм, но не успели перехватить Ладислава. А тем временем новообращенные самогиты восстали.

Крестоносцы понимали, что новое вторжение в Самогитию невозможно, пока не устранена угроза от Ладислава. Более того, затронут вопрос чести, который был столь же важен, как и стратегическая ситуация: им нужно было отомстить Ладиславу за нарушение договора. Кроме того, нужно было также наказать Ладислава Мазовецкого (ум. в 1343 году), которого они теперь считали подлым предателем христианского дела. В марте 1329 года Вернер и Иоанн подписали официальный договор о союзе. Иоанн объявил о своих претензиях на польский трон по праву наследования и женитьбы. Этот факт стал важным, когда его супруга отказалась от своих наследственных прав на Восточную Пруссию в пользу гроссмейстера. После этого объединенные войска ордена и Иоанна вторглись в Мазовию и Куявию, разорив обширные земли по обоим берегам Вислы, и вынудили Ладислава вновь запросить мира.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24