Вулфрит осторожно взял загадочный предмет из рук Фрэнка и внимательно изучил его. Во время долгого пути от селения Вонючие Ягоды вниз, в богатые долины, юноше казалось, что его компаньоны совершенно нормальны. Они давали ему еду, останавливались, когда он уставал или хотел удовлетворить разные естественные нужды. Мангли не участвовала в разговорах, но было что-то совершенно особенное в том, как она двигалась и как временами на него смотрела. Иногда Вулфриту казалось, что у него скопилась целая куча вопросов, на которые сможет ответить только она одна и при этом обойтись без слов.

Но неугомонный человек по имени Фрэнк смущал его гораздо больше: он настойчиво продолжал называть Вулфрита Данвином. По несколько раз на дню интересовался, не помнит ли юноша папу Одо, маму овечку и другую подобную ерунду. Вулфрит каждый раз отрицательно тряс головой, и Фрэнк отходил, что-то недовольно бормоча.

До следующего раза.

Однажды Вулфрита охватило страстное желание плюнуть на загадочное предприятие и отправиться домой в пещеру. Но соблазн побывать во дворце был слишком велик. Юноша никогда не видел подобных диковин. Точнее, он только читал о них в изъеденных червями книгах Клути. Из книг следовало, что дворцы, как правило, заселены барышнями исключительной красоты.

О барышнях Вулфрит имел весьма смутное представление. Когда он спрашивал о них у Клути, учитель обычно надувал щеки, невнятно хихикал — на лице у него появлялось выражение «сейчас-я-тебя-надую» — и отвечал:

— Барышни — это редкий сорт вишенок.

Но Вулфрит не верил, что гидрангианская армия стала бы сражаться с горгорианцами из-за каких-то ягод. Да и как может вишня-черешня испытывать страдания? Испугавшись, что ее пустят на варенье?

Нет, он обязательно должен посетить дворец, хотя бы чтобы разобраться с барышнями. А это означало, что придется терпеть мелкие причуды Фрэнка.

Однако последнее предложение вывело Вулфрита из себя.

— Что это? — спросил он, держа предмет кончиками пальцев и отстранив от себя на длину руки.

— Не важно. Надень!

— Если я не знаю, что это такое, как же я буду его надевать? — удивился юноша и подкрепился очередным бутербродом из корзиночки Мангли.

Фрэнк вздохнул и прислонился к дереву. Случайному прохожему должно казаться, что они — трое гуляк, веселящихся на пикнике. Эту хитрость королевский курьер использовал уже много раз после того, как движение на дорогах стало гуще, а необходимость прятать лицо Данвина — более внезапной. Но сейчас Фрэнку было не до веселья. Два дня в обществе придурка выбили из него половину прежней жизнерадостности и начисто лишили терпения. Интересно, есть ли еще на свете тупицы, подобные Данвину? Если да, то Фрэнк отдал бы годовое жалованье, лишь бы никогда их не встречать.

— Это маска. Она скрывает характерные черты человека. Ну и куда, по-твоему, ее надо надеть?

— О! — Вулфрит кивнул, отложил в сторону недоеденный бутерброд, встал и попытался продеть ногу в одно из небольших отверстий.

— Что ты делаешь!!! — завопил Фрэнк. К счастью, несколько путников, проходящих мимо, приняли его отчаянные вопли за крик беспомощной жертвы в руках кровожадного грабителя и заторопились по своим делам.

Фрэнк выхватил маску, испугавшись, что юноша разорвет дорогую ткань.

— Это должно закрывать лицо, идиот! — выпалил он в ярости и нахлобучил капюшон на голову Вулфрита прежде, чем тот успел запротестовать.

Вулфрит тут же стащил с себя странный головной убор. Это был один из тех капюшонов, которые предпочитали девять из десяти разбирающихся в модах палачей и сборщиков налогов. Но ученик чародея понятия не имел о моде. Все, что он знал, так это что маска жаркая и щекотная и что Фрэнк — окончательный псих.

— Надень обратно, — сказал Фрэнк, скрипя зубами.

— И не подумаю, — спокойно ответил Вулфрит. Про себя он решил наложить на Фрэнка заклятие — прямо здесь и сейчас, в открытую. Придется подобрать не слишком зрелищное заклинание: по дороге он заметил парочку горгорианских патрулей и не хотел, чтобы они его застали в самый неподходящий момент. Так, какое-нибудь домашнее и непритязательное волшебство, которое заставит Фрэнка погрузиться в непреодолимый сон, а Мангли...

Странно, каждый раз, когда Вулфрит смотрел на Мангли, он начинал думать о других совершенно непонятных вещах. К сожалению, юноша не знал, как они называются и как с ними обращаться. Это раздражало гораздо сильнее, чем маска.

Которую он не собирался надевать, и все тут!

Наверное, Фрэнк о чем-то догадался, потому что он неожиданно отбросил свое ослиное упрямство и решил пойти на компромисс.

— Послушай, Данвин, — сказал он, небрежно отбрасывая капюшон в сторону. — Тебе не нужно надевать маску, если ты этого не хочешь. Мы прекрасно проведем время во дворце, даже если ты вообще откажешься ее носить. — Он вздохнул. — Хотя для Мангли это будет большим ударом.

Мангли уставилась на него оторопелым взглядом, как бы спрашивая: «Неужели?» А Фрэнк осторожно вытянул ноги и исподтишка с удовольствием пнул ее в лодыжку, возвращая пинок, полученный под столом в деревенской гостинице. Уловив намек, девушка сделала большие влажные глаза, а ее взгляд преисполнился горьким разочарованием.

Этот взгляд пронзил Вулфриту сердце.

— Ударом? — переспросил он растерянно. — Но почему?

— Ох уж эти невинные молодые горские парни! — Фрэнк похлопал Вулфрита по плечу. — Приятно встретить юношу, который совершенно незнаком с аристократическими манерами. Понимаешь, мой мальчик, дворец — это совсем не то, что ваша закопченная, вонючая сельская таверна с собачьим дерьмом на полу. (Тут он прикрыл глаза и безмолвно обратился к Белчопсу, Богу Рыбаков, прося прощения за то, что произнес такую наглую ложь без удочки и снасти в руках. А правда состояла в том, что после свержения короля Фумитория для большинства общественных церемониальных залов в королевском гидрангианском дворце были введены предельно допустимые количества собачьего дерьма.) — Нет, нет, — продолжал королевский курьер, — во дворце существуют определенные обычаи, законы и правила поведения. Вы можете уважать их и наслаждаться многими придворными удовольствиями, а можете пылать свободным духом и делать все, что заблагорассудится. Но только вне стен дворца.

— Но при чем же здесь Мангли?

— Мангли в тебя сильно.., нравишься ты ей, парень, — сказал Фрэнк, предоставляя юноше самому разбираться, что это значит.

— Правда? — спросил Вулфрит у Мангли. Горгорианка закивала так энергично, что ученик чародея испугался за ее голову.

— Мангли — леди, которая не позволяет себе показывать свою.., симпатию мужчине, — объяснил Фрэнк, сопроводив свои слова странными звуками, в которых достаточно опытное ухо наверняка распознало бы истерический презрительный хохот, замаскированный под кашель. Мангли холодно посмотрела на своего приятеля.

— Правда? — Вулфрит вопросительно взглянул на девушку, чувствуя, как у него внутри поднимается теплая волна. — Я польщен.

— И правильно делаешь, мой мальчик, — заверил его Фрэнк. — Однако, как бы сильно она тебя.., ни испытывала к тебе привязанности, правила поведения запрещают ей проявлять свои чувства, пока она не представит тебя своей госпоже. Видишь ли, парень, Мангли — первая фрейлина Ее Ясного и Цветущего Славой Величества, Королевы Артемизии. — Произнося эти слова, Фрэнк автоматически выполнил положенные поклоны и жесты, означающие: Мелочно-Белая Хризантема, Цветущая на Заре Морозного Утра, и Вполовину Не Стоит Поэтического Обожания по Сравнению с Благородной Персоной, чье Августейшее Имя Эти Никчемные Губы Только Что Упомянули.

Вулфрит решил, что у Фрэнка начался приступ судорог. Это было достойным завершением его предыдущей выходки.

— Как первая фрейлина, Мангли живет в королевских апартаментах, — продолжал вдохновенно врать Фрэнк. — А существует священный обычай, согласно которому ни один мужчина, не относящийся к членам королевской фамилии или дворцовой челяди, не имеет права входить в эти апартаменты с открытым лицом. Может быть, я говорю слишком быстро, и ты меня не понимаешь? — спросил Фрэнк, заметив странное выражение, появившееся на лице Вулфрита.

— Нет. Я все понимаю, но не вижу в этом никакого смысла.

— Вот еще, смысл! — Фрэнк сделал короткий жест, который начисто отметал саму идею наличия хоть какого-то смысла. — Если все, что тебе нужно, — это смысл, можешь отправляться домой!

Вулфрит вспомнил последнее, что он видел дома. Клубок копошащихся превращенных животных относился к чему угодно, но только не к здравому смыслу.

Потом он подумал о том, что может подразумеваться под словом «нравиться».

Отбросив дальнейшие колебания, Вулфрит встал, взял маску и надел ее на себя.

— Дырками для глаз вперед, — быстро сказал Фрэнк.

Королева Артемизия сидела, застыв, как резное изваяние Вимплы, но ее пальцы нервно теребили подлокотники кресла. Минуту назад в ее комнату, размахивая руками и широко осклабившись, ворвалась Мангли. Только идиот или горгорианец не догадался бы, что поручение выполнено успешно.

С помощью серии стремительных вопросов, на которые можно было отвечать только «да» или «нет», королева выяснила, что верному Фрэнку удалось провести молодого человека во дворец и сейчас он ждет только разрешения предстать перед ее величеством. Артемизия приготовилась и послала Мангли за мужчинами. Время как будто остановилось.

За дверью раздались шаги. Горгорианские гвардейцы не препятствовали гостям королевы: сегодня, как бы между прочим, Артемизия сказала им, что ожидает прихода дорогого сыночка — принца Арбола. Все гвардейцы тут же вспомнили, что их ожидают разные срочные дела. Это было замечательное совпадение, но лучше совпадение, чем падение кувырком вниз по лестнице.

Дверь открылась, и Фрэнк с Мангли вошли в королевскую приемную, волоча за собой слабо брыкающегося молодого человека в маске-капюшоне. На нем была одежда, которую Артемизия передала курьеру, и на первый взгляд фигура юноши действительно напоминала гибкое и исключительно мускулистое тело принца.

Впрочем, так выглядели тела трех четвертей избранных Напарников принца Арбола.

— Оставьте нас, — хрипло сказала Артемизия.

Фрэнк с Мангли поклонились, их вопрошающие глаза были прикованы к дверям королевской опочивальни.

— Конечно, идите прямо туда, если вам так нужно.

Пара стремительно выбежала из приемной и столь энергично хлопнула золоченой дверью, что чешуйки позолоты полетели на пол.

— Куда пошла Мангли? — печально спросил Вулфрит.

— Не важно, — отрезала королева. — Садись. — Она величественно показала на стул, который заранее поставила рядом с собой.

Вулфрит послушно уселся. Если о барышнях он почти ничего не знал, то короли и королевы описывались в книгах достаточно определенно. Даже самые высочайшие из высочайших чародеев безоговорочно подчинялись своим монархам. Им даже не приходило в голову поинтересоваться, почему они, способные одной фразой превратить королевскую персону во что-нибудь маленькое, зеленое и противное, выполняют приказы, а не отдают их.

Конечно, подумал Вулфрит, действие в книгах всегда происходит во дворцах, а Фрэнк уже говорил, что здравый смысл остается снаружи — за крепостными стенами или на крыльце, вместе с уличными шавками.

Кстати, еще до того, как предстать перед королевой, Вулфрит понял одно: он всем сердцем хочет остаться во дворце. И это никак не связано с Мангли. За последнее время его тело послало ему так много смущающих и расстраивающих сигналов, что он устал и пресытился всеми этими приступами, трепетами, дрожью и зудом неизвестного происхождения.

Совсем другое дело разум! Вот разум его точно знал и что ему нравится, и что он хочет, и — главное — как это получить.

Разум хотел королевскую библиотеку. Всю. И прямо сейчас.

Когда они только вошли во дворец, Фрэнк потащил его прямо в королевскую библиотеку, потому что сюда никогда не зайдет ни один уважающий себя горгорианец. А Вулфрит, взглянув на эти шкафы, стеллажи, полки и стопки чудесных книг, сразу же бесповоротно влюбился в них. И именно поэтому, когда Мангли примчалась назад, чтобы отвести его к королеве, он начал брыкаться. Он не хотел никуда идти. И сделает все, чтобы остаться здесь.

— Как тебя зовут? — спросила Артемизия.

— Вулфрит, мадам. Хотя Фрэнк и зовет меня Данвином. Я знаю, что он королевский курьер и все такое. Но если вы позволите мне высказать свое мнение: таракашек у него в голове — до полного очумения, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, конечно, — ответила королева. Она почти не вслушивалась в слова юноши. Его голос! Вулфрит не копия принца Арбола — это было бы чересчур хорошо, — но, чтобы уловить разницу, надо иметь опыт. Тембр голоса очень близок, только тональность чуть ниже.

— Ты умеешь хранить секреты, Вулфрит? — спросила она.

— Да, мадам. — Вулфрит подавил смешок. Ученик чародея, не умеющий хранить секреты, долго бы не прожил.

— Тебя доставили сюда по моему приказу. Я надеюсь, ты не огорчен. — Артемизия захлопала глазами в лучшей завлекающей манере. Она чувствовала себя довольно неловко, флиртуя с тем, кто может оказаться ее собственным сыном, но положение было отчаянным.

— Не важно, мадам. Мне здесь нравится, — искренне сказал Вулфрит.

«Он как зачарованный», — с удовлетворением подумала королева. Она не знала, что причина такого поведения не в ней и даже не в Мангли. Причина в первом издании фолианта «Элементы Элементарного», которое юноша высмотрел в королевской библиотеке.

— Я так рада! — проворковала Артемизия. — Ну, раз все устроилось и мы такие хорошие друзья, почему бы тебе не снять твою маску? — Она попыталась сказать это небрежным тоном.

— А можно? — Вулфрит даже подпрыгнул от удивления. — Мне сказали, что, пока я не работаю во дворце, в ваших апартаментах я всегда должен оставаться в маске.

— Что ж, тогда мы просто найдем для тебя работу, не правда ли?

— Я могу быть хорошим библиотекарем, — предложил Вулфрит.

— Как мило! — Артемизия засмеялась. — Но боюсь, в наши печальные времена от библиотекаря нет никакого прока. Сними маску, дорогой. Я часто определяю, какая работа лучше подходит человеку, когда изучаю его лицо.

— Но если я приведу библиотеку в порядок, люди начнут ею пользоваться, и тогда...

— Сними маску! — закричала королева, неизвестность сломала даже ее железное самообладание. Бедный Вулфрит чуть не вывихнул запястье, торопливо сдирая капюшон.

Потом он долго таращил глаза и недоумевал, что же происходит.

Артемизия смотрела. Сомнений не было: один из ее пропавших детей вернулся домой. Чудо. Ее губы приоткрылись в попытке вздохнуть, казалось, что сейчас она разразится слезами, но королева знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Годы тренировок пришли ей на помощь. Она глубоко вдохнула — и улыбнулась.

— Как мило! Какое смешное сходство! Ты удивительно похож на моего дражайшего сына принца Арбола. Какой сюрприз! Это, безусловно, решает дело.

— Да, мадам, — с некоторым сомнением ответил Вулфрит. — Я рад. А какое дело?

— Твоя работа, мой дорогой. — Как королева ни старалась, она не могла сдерживать свои чувства и жадно глядела на Вулфрита. — Ты назначаешься официальным отведывателем пищи принца Арбола. Не волнуйся, это чисто формальная церемония. Вряд ли в наши времена кто-нибудь попытается отравить наследника престола. Ты наверняка станешь наперсником принца. Насколько я знаю Арбола, он будет совершенно очарован этим удивительным сходством.

— О, — сказал Вулфрит. Он слышал об отведывателях пищи. О принце Арболе тоже. — Да, мадам. А моя работа.., означает ли она, что я буду жить во дворце?

— Безусловно.

— И я смогу ходить где захочу?

— В пределах дозволенного, проказник.

Глаза Вулфрита засияли.

— Есть, правда, одно условие. — Вулфрит помрачнел. — Тебе придется носить маску Это старая гидрангианская традиция Королевских Отведывателей Пищи. Если их лица спрятаны, изменники не могут отыскать их, несмотря на все свои подкупы и глупые конспирации. Кроме того, если с отведывателем пищи произойдет, гм, неприятное профессиональное происшествие, его можно легко заменить на другого, и никто ничего не заметит.

— Профессиональное.., происшествие? — эхом отозвался потрясенный Вулфрит.

К его глубочайшему изумлению, королева обвила руками его шею и воскликнула:

— С тобой этого никогда не случится! Я этого не допущу! Пожалуйста, скажи, что ты согласен, дорогой Вулфрит! Пожалуйста, пожалуйста, скажи!

Вулфрит растерялся. В прочитанных книжках ничего не говорилось о подобных вспышках эмоций. Или королевы привязываются к своим слугам с первого взгляда? Учитель Клути сказал бы, что у благородной леди продырявился котелок.

Потом Вулфрит вспомнил о библиотеке.

Он натянул маску и деловито спросил:

— С чего начинать пробовать?